Газ. Слава Севастополя, 1991 г. Н. Никандров

 « … ГДЕ БЫ Я НИ БЫЛ , ВСЕГДА ПИШИТЕ МНЕ НА СЕВАСТОПОЛЬ »

       Н.  Никандров ( Николай  Никандрович   Шевцов)   детские   и   юношеские  годы провел в Севастополе.  И в зрелые  годы  ему   пришлось  побывать  в  приморском   городе:   Севастополь   он  любил какой-то особенной любовью.
     Но куда бы ни забрасывала его судьба, с Севастополем он связи не прерывал. И недаром в письме к К. Л. Берштейну-Янтареву он писал             

У сентября 1904 года:
    «Мне, где бы б ни был, всегда пишите на Севастополь....
    
    У меня хранятся копии многих севастопольских писем Никандрова, их подарил мне сын писателя Гавриил Николаевич Сазонов-Никандров при встрече в Москве. Он подарил мне их перед тем, как сдать подлинники в ЦГАЛИ СССР, где они и хранятся в фонде под номером 1714.
   
   Отбыв  очередную  ссылку  в   Нижнем Новгороде  , ( в    Нижнем он познакомился  с   Максимом   Горьким),   Никандров     возвращается      в   Севастополь,   но   вскоре  за   пропаганду  против существующего строя вновь арестовывается , и вновь   ссылка.   На   этот раз   —   Архангельская  губерния.   Из ссылки   он   присылает   рассказы       в крымские газеты , где они печатаются под   псевдонимом   «Ни-ч».   Эти   рассказы   прочитал   Александр   Куприн, и они ему понравились.
   В январском номере журнала «Мир божий» за 1906 год — Александр Куприн был верен своему слову! — появился сатирический рассказ Николая Никандрова « Бунт ». Основой его послужили события, происходившие на окраине Севастополя в 1905 году.
В рецензии, появившейся в марте 1906 года в «Русском слове», критик А. Измайлов писал:

   «...Ряд картинок провинциального города, ждущего «бунта». Жуткий и тревожный канун — один из тех, какие совсем недавно эпидемически переживала вся Россия. Запасают воду, ждут солдат, закрывают лавки, заколачивают ставни... По таким и подобным рассказам читатель будущего восстановит   в   своем   представлении  дикую првду наших дней  …»

   После того, как опальный Александр Куприн за свой очерк о расстреле очаковцев был выслан из Балаклавы , после того, как командующий Черноморским флотом Чухнин утвердит казнь Петра. Шмидта и его сподвижников, революционная орга¬изация Севастополя вынесет Чухнину смертный приговор, который и будет  приведен   в  исполнение.
   Выполнил этот приговор «матрос Акимов», но поймать матроса не удалось, скрылся. А руководитель , сыгравший «главную роль в организации этого дела» («Каторга и ссылка», 1929 г. № 12) остался на свободе . Им был Николай Никандров.
    Никандров не был разоблачен царской охранкой, но все равно, по подозрению, которое нельзя было назвать беспочвенным, 7 сентября -1906 года был выслан (не в последний раз!) из Севастополя.
  Начались годы скитаний по России, и вернулся он в Севастополь вновь лишь в 1910 году. Да и то ненадолго: он был вновь выслан за пределы Севастопольского градоначальства.
    В эти годы Никандров широко печатается, вызывая одобрение М. Горького, И. Бунина, А. Куприна ...
   Гражданская война застала Никандрова в Севастополе, и чтобы не умереть с голоду, он работает грузчиком, виноградарем, рыбаком... Все это найдет  отражение  в  его   книгах.
Николай Никандров прожил долгую жизнь (1878—1964) и умер в Москве на восемьдесят шестом году жизни.
Предлагаю отрывки из писем Н. Никандрова к Е. Берштейну-Янтареву в преддверии первой русской революции и после нее из Севастополя.

+++                ++++                +++

« 1904 ,   16  сентября ,   Севастополь.
... Согласитесь, что мы в эти периоды не живем, не живем ни в каком смысле, а как бы пережидаем какое-то удушье, пережидаем, не зная , наверное, чем оно  окончится. И это в наши годы! В наши годы, когда мы должны кипеть, захлебываться жизнью и пр. и пр. и пр ... Из очень сложных соображений , о которых скажу  когда-нибудь, я поступаю в одно из южных земств. Месяц тому назад меня приняли туда, взяв документы, все как полагается по форме... И все мое теперешнее настроение, занятие и пр. можно охарактеризовать союзом «ожидаю»: Это тоже специально российское зло. Ежели высчитать эти «ожидания» утверждений и пр., то выйдет что на них ,  на эти «ожидания» ушла 1/3 моей сознательной жизни.
В «Образование» послал «сенсационный»  шедеврик. По отзывам г. г. специалистов — «нечто необычайное, небывалое в мировой литературе ». И меня ведь, сволочи , эти г.г. специалисты настроили нас , а вернут рукопись, опять признаю за  слабую вещь и сложу ее в склад своих «неизданных еще» произведений, которые ждут моей зрелости, чтобы показаться людям в полном блеске...»

«1905, 9 мая. Севастополь.
...Случилось так, что я сижу в Севастопольской тюрьме с 1-го мая... Теперь пишу из тюрьмы. Напиши, как твои литературные дела... Нет ли среди Вашей декаденствующей братии новых « восходящих звезд ». Сообщи, что знаешь о Борисе Зайцеве , у него я признаю несомненное дарование, прямо талант, сходный с Андреевым... Вообще за последнее время я не знаю о происходящем в журнальном мире и надеюсь в этом отношении .Ты мне поможешь...
А на дворе май, тот милый май, который ты воспевал неоднократно в своих шедеврах.
Пиши мне по адресу: г. Севастополь, Тюремный Замок, политическому заключенному Ник. Ник Шевцову.. Письмо дойдет до меня днем-двумя позже, т. к. пройдет через  руки  г.  товарища прокурора...»

«21 июня 1905 г. Севастопольская тюрьма.
...С твоим взглядом о Горьком не согласен; он еще даст нам кое-что, он теперь отдыхает, собирает материал, учится и мыслит. Он притих для того, чтобы громче крикнуть; это не такая натура, которая способна с повестей сползти на очерки, с очерков на фельетоны и незаметно сгинуть . Нет,  брат. Он без плача и проклятий, без боя и боевых песен не сдастся хотя бы самому времени. Не таковский ! Гордый, настойчивый, упрямый, отчаянный. И умный (это тоже что ниб. значит)...
В конце письма ты опять ставишь вопрос: «Что думаешь делать, где думаешь жить?» Отвечаю: как прикажут ; может быть буду жить на Сандвичевых островах.  Я  тут-та  вовсе даже  ни причем...
Пиши о беллетристике толстых журналов   —  кто   там  остался?».

 «1904,   16  сентября,   Севастополь.
...Согласитесь, что мы в эти периоды не живем, не живем ни в каком смысле, а как бы пережидаем какое-то удушье, пережидаем, не зная наверное, чем оно  окончится. И это в наши годы! В наши годы, когда мы должны кипеть, захлебываться жизнью и пр. и пр. и пр... Из очень сложных соображений, 0 которых скажу  когда-нибудь, я поступаю в одно из южных земств. Месяц тому назад меня приняли туда, взяв документы, все как полагается по форме...
И все мое теперешнее настроение, занятие и пр. можно охарактеризовать союзом « ожидаю» . Это тоже специально российское зло. Ежели высчитать эти «ожидания» утверждений и пр., то выйдет что на них,  на эти «ожидания» ушла 1/3 моей сознательной жизни.--
В « Образование » послал « сенсационный » шедеврик. По отзывам г. г. специалистов — « нечто необычайное, небывалое в мировой литературе ». И меня ведь, сволочи, эти г.г. специалисты настроили гас, а вернут рукопись, опять признаю за  слабую вещь и сложу ее в склад своих «неизданных еще» произведений, которые ждут моей зрелости, чтобы показаться людям в полном блеске...»

« 1905, 9 мая. Севастополь.
...Случилось так, что я сижу в Севастопольской тюрьме с 1-го мая... Теперь пишу из тюрьмы. Напиши , как твои литературные дела... Нет ли среди Вашей декаденствующей братии новых «восходящих звезд». Сообщи, что знаешь о Борисе Зайцеве, у него я признаю несомненное дарование, прямо талант, сходный с Андреевым... Вообще за последнее время я не знаю о происходящем в журнальном мире и надеюсь з этом отношении .Ты мне поможешь...
А на дворе май, тот милый май, который ты воспевал неоднократно в своих шедеврах.
Пиши мне по адресу: г. Севастополь, Тюремный Замок, политическому заключенному Ник. Ник Шевцову.. Письмо дойдет до меня днем-двумя позже, т. к. пройдет через  руки  г.  товарища прокурора...»

«21 июня 1905 г. Севастопольская тюрьма.
...С твоим взглядом о Горьком не согласен; он еще даст нам кое-что, он теперь отдыхает , собирает материал, учится и мыслит. Он притих для того, чтобы громче крикнуть; это не такая натура, которая способна с повестей сползти на очерки , с очерков на фельетоны и незаметно сгинуть Нет. брат. Он без плача и проклятий, без боя и боевых песен нэ сдастся хотя бы самому времени. Не таковский! Гордый, настойчивый, упрямый, отчаянный. И умный (это тоже что ниб. значит)...
В конце письма ты опять ставишь вопрос: « Что думаешь делать, где думаешь жить?»  Отвечаю: как прикажут; может быть буду жить на Сандвичевых островах.  Я  тут-та  вовсе даже  ни при  чем ...
Пиши о беллетристике толстых журналов   —  кто   там  остался?».

                « 11   января   1906  г.  Севастополь.
... Я прибыл сюда в Севастополь 15 ноября, в день морского боя правит. кораблей   с   революционными.   На   днях   поэтому делу состоится суд. Из «зольных», из интелл. революционеров ждет смертная казнь 6 человек.
Живем 3-й месяц в осадном положении. Скверно это. Обыски и аресты — непрерывны. Арестовывают и обыскивают тоже зря. Т. ч. не удивляйся, если следующее письмо получишь из « замка ». . Вот, брат ты мой, несчастие! Не дают мне покоя « великие писатели » и заставляют писать, писать и писать!.. Случилось Куприну быть опять в Сев-ле , он отыскал  меня   и  первым  его  словом  было:
- Прелестно !   Прелестно   пишете !
Уезжая, он протягивает руку и говорит:
- Дайте  мне слово,  что  не будете печатать   в   «  Кр.   Вест. »   ни   одной   строки. А  все  будете  посылать  нам.   И  еще дайте   слово   —   бросить     революционную  деятельность,   мешающую   работать.
Ясное   дело,   слова   я   не   дал...
И если бы ты послушал уйму всяких комплиментов, предложение печататься в «Сборнике Знания», предложение издать «первый том» моих произведений. ,— если бы ты послушал все эти его увлечения, ты бы подумал, что и впрямь у меня открылся талант...
«Бунт» производит « колоссальное впечатление » и , если это правда, то, чувствую, что опять засяду «писать» как некогда «писал» « Марью Ивановну» (дрянь   порядочная)   в   Нижнем ...
Пиши по старинному адресу: Севастополь, Б.. Морская , 67...»

« 27   января   1906   г.   Севастополь.
... прочел содержание N 1 « Мира Божьего » . Оказывается, мой рассказ там уже напечатан. А от редакции я не имею ни ответа, ни привета. Если бы знал, что они так скоропалительно напечатают, я бы   просил   оттиски.   Достань   журнал...»

« 26   июня   1906   г.   Севастополь.
... Гуща жизни поглотила меня. Водоворот, в котором ношусь я , лишенный иной мысли , хроме единой, тебе известной, лишенный иной воли, кроме единой, тебе известной, этот водоворот в многообразном движении своем, далёко унес меня от берегов, на которых осталось еще недавнее мое прошлое, мои воспоминания...
Ты спрашиваешь: читал ли я то-то, пишу ли я... Отвечаю: не читал за. это время ничего, ни единой строчки, не писал ничего, ни одного слова, не писал даже писем.
Революция...
Севастополю, быть может, придется сыграть крупную роль в истории освобождения   нашей   родины...»

Вот на этой  оптимистической ноте и закончим цитирование отрывков из писем Николая Никандрова, добавим только: в последнем письме Н. Никандров пишет: «...не писал ничего, ни одного слова.-»  Это, мягко говоря, не совсем так. И читал, и писал, но, конечно, в силу своих революционных забот, мало. Но севастопольская его «  письмониада »  была завершена, и письма на 6. Морскую , 67 перестали поступать. Никандров и сам просил не писать ему больше на севастопольский адрес, об этом он написал в очередном письме из Гомеля, в котором он по поддельному паспорту работал в качестве школьного инспектора. « « … Что касается моего « вечного» адреса, то он в настоящее время не действителен, т. к- корреспонденция попадает не в « собствен, руки » , а в своего рода карантин » .

Михаил Лезинский автор  предисловия , послесловия и                публикации отрывков из писем .