Medico della peste

 Этот образ появился в моем воображении недавно. Однако мы успели с ним сродниться.

Внешность он имеет знаменитого венецианского героя, Доктора Чумы – черный плащ с глубоким капюшоном, белая маска с длинным клювом. Вся пластика движений выражает его приверженность к тишине и отсутствию всего человеческого. Он мало интересуется людьми. Есть у него отличие во внешности с классическим Medico della peste: это белые вены-ветки, торчащие из белых же рук. Они безумно изящны, пусть и выглядят пугающе. Возможно, это одна из причин, почему он ушел от привычного людского быта. Ему больше доставляет удовольствие процесс заглядывания в свои самые темные уголки души. Им владеет своего рода азарт, ибо временами на дне его мрачной души попадаются удивительной красоты предметы. И тогда, со свойственным ему изяществом кошки, он внимательно рассматривает их, поднося к глазам так близко, как только позволяют его физические возможности, вертит в своих руках между тонкими пальцами, обтянутыми идеальной белоснежной кожей, столь же тонкой. Он пытается проникнуть в самую суть, строго изучая каждую деталь. Да, он ушел от мира. Но это вовсе не значит, что ему не хочется временами стать самым простым человеком и испытывать примитивные чувства. И он даже грустит об этом, завернувшись в иссиня-черный бархат возвышенной печали. Он сам построил эти стены, сам выбрал такую сферу существования, пытаясь обезопасить себя от гонения людьми и ошибок в общении с ними. И вот теперь для него внешний мир – загадка. Он бросил неистово пытаться разгадать ее, все попытки тщетны. Шарит по углам своей души, ищет несметные богатства, но, поднимая лицо в уродливой маске, понимает: ему не сложить этот пасьянс без того внешнего, что там, наверху, откуда тяжело падают капли дождя, затянувшейся осени.

Ему кажется в эти минуты, что он неизъяснимо пленим собственной гордостью. Жалеет, искренне и неподдельно, о том, что испытывал к людям, когда они, такие прекрасные в своей глупости, выказывали друг другу свои эмоции, неосознанно демонстрировали радость. А он злился. Ему было больно видеть это, он не понимал этого, чувствуя себя отверженным.

Он и сейчас временами ведет мысленные разговоры с ними, где доказывает свою правоту, видя себя войном в борьбе с глупостью, но осознавая, что это не так, осознавая: он ущербен  в этом театре одного актера.