Гаврильчик и Яшке

 Лет пятнадцать они  находились внезапно и очень смешили, перекладывались терялись, а потом потерялись. Как раз когда меня перестали звать Олесей. Листочки со стихами Владлена Гаврильчика.
 Никита Блинов жил с ним рядом  в мастерской матери Лады Кушаковой, художницы, члена союза художников и не смотря на это она хороша была вообще. По ночам Лада бывало стучала бутылкой водки в дверь соседа и кричала на весь подъезд: Владлен! Вот почему Блинов, впитавший вот это поэтически техническое  всем эти листочки на машинке распечатанные вручал с гордостью: Это мой учитель! Но фамилии не было.
 Соседи из мастерской Ладу выжили, через суд. А то им самим было не выжить.
 Долго не знала чьи это стихи. Но помнилось, нравилось: "К тебе я пришел на предмет поцелуя..."  Мы-то все плодили младенческую невнятную депрессивность, Блинов назвал меня Олесей. Не знаю почему.
  У Гаврильчика черные жгучие ресницы, только махонькие и глаза тоже, и блестят, и верится, не шутя, что до сих пор все только о бабах.
  Он долго не хотел мне объяснять про кочегарку, мол все равно не поймете. А я-то все  поняла, это  насосная была, а не кочегарка, станция смеса  - вот какое название. Довольно смешная у него работа, но объяснять, действительно, не интересно, все равно не поймете.
 Яшке - это слева, блестит глазом - это Гаврильчик, а за ним картина Яшке из последних все более улетных  художника Владимира Яшке.
  А тут  вывертывается на меня дама из этаких, галерейных, тамошних:
 - А скажите мне, только в трех словах, чем цифровая фотография лучше той, что раньше была. В трех словах! Эко. У меня вообще слов нет.
  И вцепилась, и выливает на меня кучу сведений про мужа с историческим фотоаппаратом, про "у нее мыльница",  про "она хотела скульптуру в музее снимать", и Господи, Боже мой. Я опозорилась. Не смогла, фотография, не объясненная в трех словах, погибла.
  А с Гаврильчиком я потом пять минут поговорила. Он Блинова-то помнит. Блинов живет как поэт.
  Когда книжку издал, всем дарил, и мне! Прочла и ах! Звоню на чувстве: - Блинов, ты гений, я тебя люблю, какая книжка чудесная!
  А он помолчал и: - "Любишь. Да? А дай 10 тысяч, велосипед хочу купить."
  10 тысяч у меня не было, не вышла любовь к поэту.
  Там в Борее вся тусовка вокруг красного свитера была, свитер с гладким лицом книжку какую-то про Яшке написал. Ох Яшке, про него и книжку, и выставку, и заметку в газете. А у самого Яшке ничего нет, и картин своих нет, скупают до того как он их допишет. У него вообще ничего нет. Он смешной. Он святой. Все смешные.