Не ждал он май или всегда в тумане Часть 3

Работа.

Теперь  немного о работе…. Распределяли нас по работам с учётом навыков, приобретённых до призыва. Не имевших никаких навыков, отправляли просто «на лопату», «бери больше – кидай дальше».
 
Я навыки имел: первый - учёба в  ВУЗах.  Первый курс  инженерно-строительного института в Питере я закончить не успел.  Меня благополучно  отчислили из-за  длины волос  до середины спины.  И год  на  вечернем факультете в филиале  Краснодарского Политехнического института в Новороссийске.

Второй навык - год работы трубопроводчиком на судоремонтном заводе.
Первый роли не сыграл, а из-за второго меня определили в арматурщики, как имевшего дело с металлом и электросваркой.

Залез я в первый же рабочий день на высоту с монтажным поясом, верёвкой поднял сварочный кабель  с «держаком» и арматуру, электроды в сапоге и думаю:  «Однако! Арматуру, по которой я лез наверх, варили такие же, как и я, «мастера сварки»…. Так что, крепить  монтажный пояс не нужно.  Улетишь вниз вместе с тем, к чему прицепился…».
- Эй, ты зачем туда залез? Слезай, давай! - прервал мои размышления крик снизу. Я  обратил внимание на похожего с такой высоты  маленького крабика   друга Саркиса. Слез.
- Ты чего туда залез? Упадёшь – костей не соберёшь! Поехали лучше в город, мы же в Янгиере  еще не были.   
- Поедем на чём? И без денег? - спросил я.   
- На грузовике. Идёт в город, я договорился уже! А деньги? Продадим, будут! - он показал на свои часы.

Проехали двадцать километров, и мы в городе. Нашли «восточный базар», предложили  местным торговцам часы.  Один заинтересовался: «Почём?»  Часы новые, правда, не «Seiko-Sport», наши, советские за 40 рублей, и браслет за «червонец». Мы говорим: «Двадцать». Торг шёл минут десять, за каждый рубль, наконец, толстый «Ака» достал  пачку денег и отсчитал нам девять рублей. Красота!

День прошёл чудесно, вернулись благополучно, как и приехали. На другой день повторили, нашли более безопасный способ возвращения на стройку, пешком по степи, напрямую. Так и пошло, про арматуру я забыл. Утром с ротой на стройку, там растворялись, к вечеру «проявлялись» и обратно в часть.  На всех проверках в части мы на месте.

Но был ещё и учёт на рабочем месте. Дней через несколько  вызвал меня начальник ПМК-24 (Передвижная механизированная колонна треста «Ирмонтажспецстрой»), к которой  меня прикрепило  армейское руководство. Говорит: «Высоту  ты, очевидно, не любишь?» и перевёл из котлована насосной станции на полигон, в гражданскую бригаду, где требовался рабочий.

Бригада приняла меня тепло и приветливо, предложив для начала стакан с водкой. «Наш человек!» – сказали, когда я выпил. Ещё больше зауважали, когда я, без раздумий, взялся  каждый день зачищать сварочные швы труб шлифовальной машинкой. Её опасались не потому, что часто разлетались в разные стороны шлифовальные диски.  Просто народ  считал, что  при работе с ней может возникнуть «виброболезнь»,  приводящая к импотенции. Это в их - то возрасте….

Самый молодой из них провёл за решёткой два года, самый старый – двадцать восемь! Его так и звали - «Старый». Не сидел только бригадир, который строил по жизни много, даже Братскую ГЭС, был в больших чинах, но потом перешёл в бригадиры, денег много, нервотрёпки поменьше….
 
Меня, как армейца, проблема импотенции мало волновала, да и какая  импотенция в 19 лет! К тому же, зачистка швов занимала два, ну, три часа в день, и больше меня никто не «кантовал».

Полдня бригада ударно работала.  Изготавливали из листовой стали обечайки (части трубы диаметром 240 см), прихватывали их сваркой и отправляли в сварочный цех на окончательную проварку «автоматом». После этого и наступала моя работа. Швы надо было зачищать  для проверки их дефектоскопом на наличие трещин и пустот.

Один из бригады, по имени Вали, готовил обед на всех. Это был гений кулинарного искусства. В казане, на хлопковом масле он выдавал такие «вещи», причём из того, что было, что кто принёс из дома. Не оторвать от тарелки!!!

Мне, как самому молодому и военному, грузили в обед  «сиротскую чашу», типа маленького тазика, но настолько было всё ароматно и остро, что я сметал всё до дна и до следующего обеда ничего уже не ел, в части только пил чай. Мучением для организма  были  нерабочие выходные, что, правда, бывало редко, но я постепенно превратился в «верблюда» и, освоив истину Омара Хайяма: «Ты лучше голодай,  чем  что попало есть…», спокойно переносил «голодные» дни.

Обычно к обеду находили пару бутылок водки (это минимум, бывало и десять) и обед проходил в «тёплой и дружественной обстановке». А водка приходила сама.  Дело в том, что только на нашем  полигоне была доступная для местных жителей газо- и электросварка, в котлован основной стройки доступа посторонним не было. И все «дехкане», со всей округи, кому что отрезать или приварить, приезжали к нам.

Расчёт был только водкой, количество бутылок варьировалось от сложности и объёма работ. Когда был явный «перебор с водкой», и все, как говорил Вали, «новенькие – готовенькие»,  выполнять заказы местных жителей доверяли мне. Я так полюбил «шабашки», что очень скоро освоил многие тонкости и нюансы сварки, стал разбираться в электродах, в общем, это было творчество.

А ещё и зарплата. Мне платили «червонец» в день (в котловане нашим - три рубля) и, когда первые реестры с моей зарплатой стали поступать в часть, моё фото повисло на доске почёта  с надписью «лучший монтажник». Меня перестали искать на проверках в части.  «Где?» - «Вторая смена!»

И вагончик  - бытовка был тоже «моим». Там по ночам и вечерам я принимал гостей, своих армейских друзей, мы пили чай и водку, была гитара, вспоминали юность и своих подруг, и главное, там не было толпы, как в казарме или на стройке, ибо, по тому же Омару Хайяму: «…Ты лучше будь один, чем вместе с кем попало!»  Может быть, правда, Омар Хайям подразумевал не всех, а только женщин?

Приходили в бригаду и новые «кадры». Один из них, Алишер, курил вместо сигарет  папиросы с травой, дома набивал портсигар и шёл на работу, а в свободное время упорно вытачивал из нержавейки спартанский меч. Для этого он использовал наждачный станок для заточки инструментов. Его гонял от станка бригадир, камень точильный быстро от нержавейки портился.

Но Алишер, как партизан, «свою линию гнул!»  И выточил всё-таки меч! Такой же, как в фильме «Триста спартанцев» был у царя Леонида! Правда, потом он решил провести испытания меча и стукнул им  у поста ГАИ двух узбеков, огорчившись, что гаишник отказался поменять на меч свой «Макаров», ссылаясь, что пистолет номерной. И получил за это десять лет….  Но это было потом….

Подходит как-то Алишер к бригадиру, показывает присланную ему повестку в военкомат на медкомиссию для  призыва в армию и просит отпустить с ним меня, так как сам он идти опасается. Бригадир отпустил. Приезжаем мы в городской военкомат, захожу я к майору – начальнику.
- Тебе чего, солдатик? - удивился тот.
- Да я не сам, я вот привёл…. Подкрепление вам! - отвечаю.      
- Его в армию? Ему в «дурдоме» место, а не в армии!!!- возмутился майор, увидев «ясные и красные» глаза Алишера.      
- И чтобы я тебя больше здесь не видел! - добавил он, забрав у Алишера повестку.

Не на работу же ехать. Пошли на радостях в гости к Алишеру. Мама его накрыла на стол, отца у Алишера не было, умер уже. Супчик я есть отказался, завидев плавающие в нём бараньи внутренности.  Сказал, что плотно позавтракал  в армии. Но самаркандский чай № 98, да ещё с горячими лепёшками, был великолепен! Потом пошли в гости к другу Алишера, Хайяту. Там уже был шашлык с  домашним вином. Надо сказать, что узбекский народ очень гостеприимный!

Мы сидели на тахте, с подушками, как падишахи, под восточную, задушевную музыку, пили вино и чай, который постоянно приносила сестра Хайята,  да ещё и шашлык!!! Рай на земле!!! Узбеков и таджиков, друзей своих, я часто вспоминаю до сих пор! Даже носил долгое время после армии тонкие восточные усы! А в куртке – талисман, узбекский нож с полумесяцем и тремя звёздами на лезвии. Ножу было лет сто, костяная ручка, древним способом соединённая с клинком 16 см, кожаные ножны…. Жаль, что потерял его, не знаю где.

Красивые ножи я полюбил с детства, после просмотра фильма «Последняя реликвия». В фильме  была песня в исполнении  Георга  Отса:
«Да будет, рыцарь, везде и всюду  с  тобой твой кинжал до скончания дней.
 За поясом или за пазухой будет, так – то, пожалуй, верней!
 Пока он с тобою, твой талисман, и где и куда ты идёшь ….
 И все он тайные путы разрежет, в которые ты попадёшь!»
И ведь разрезал же «путы», спас жизнь главному герою фильма и  честь его подруги.

Пришёл  ненадолго в бригаду Ибрагим, любивший петь, как выпьет, под аккомпанемент спичечного коробка: «Мчится карета по улицам тёмным, а в ней два «легавых» сидят, и я между ними с руками связными, два дула мне в спину глядят…». Но был у него один недостаток – «падучая».
Он падал часто и трясся с пеной у рта. Но, что досадно, на земле Ибрагим почти не падал, но стоит ему залезть куда повыше, хоть на «стремянку». И вот уже лежит, трясётся…. Мужики с бригады очень переживали, и ему пришлось уйти.

Другого новенького поздравляю  8-го мая с наступающим  Днём Победы, а он в ответ: «Что ты меня поздравляешь? Я в войну на немцев работал, полицаем служил, за что «десятку» отсидел….» Тоже ненадолго у нас задержался….

С бригадой я настолько спелся, что временами забывал, что я в армии. Справлял с ними  праздники, дни рождения…. А раз вышеупомянутому  Старому  пришла медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР».  Столько лет  жизни провёл за решёткой, а ещё и повоевать успел, правда, никогда про войну не рассказывал.
Накрыла жена его в вагончике шикарный стол, водка с женьшенем, пришло руководство ПМК. Старый,при параде, поднимает пиалу с водкой: «Так выпьем же за наши подвиги!»  А я, идиот, не смог не добавить: «…В местах, не особо отдалённых!» Бригада легла, а у меня возле головы, как пуля у виска, просвистела пиала с водкой, которую метнул,  как бумеранг,  в меня  Старый.  Шутка, конечно, была неудачной, но все так дружно смеялись, даже начальство, что официальная обстановка мгновенно разрядилась. И  Старый  зла на меня не держал….

Как-то раз, в день рождения Виктора, нашего бригадира, Вали предложил  приготовить на закуску жаркое из черепах. Разбрелись по степи, насобирали три – четыре десятка, сложили за вагончиком. Бить их вызвался Старый  и  взял топор. Стоял даже не треск, а грохот. Осколки панцирей перелетали  через вагон, Старый, весь заляпанный кровью, с таким остервенением размахивал топором, будто добивал ненавистного врага в его логове!  Какое-то «ледовое побоище»…. Но жаркое, конечно, вышло на славу!  Бригадир был очень доволен!

Вообще, Виктор был уникальный человек. Он не сидел и не курил, как вся бригада, но авторитет у него был непререкаемый и у бригады, и у начальства. Он до тонкостей знал и сам всё умел в работе, и был очень справедлив. Когда шёл к главному инженеру закрывать наряды за месяц, выпивал стакан водки, всегда оставляемый  для него бригадой. Из окна кабинета слышался жаркий спор, но Виктор всегда выходил с победой.
«А куда он денется!» - коротко отвечал он на немой взгляд бригады.
 
Даже в шахматы он играл по-своему. Все фигуры вперёд, терял пешки, офицеров и коней, но мат противнику был неизбежен. Ведь «всё вперёд» было только с виду, всё было продумано до мелочей, до последнего хода! Шахматы – как и жизнь, один неверный ход и привет! Хороший противник тебя уже не отпустит!

И когда он разбился насмерть, упав на арматуру и бетон всего с двухметровой высоты, горю всех не было предела. Хоронить его поехало всё ПМК, и собралось полгорода Бекабада. Несомненно, проводить бригадира в последний путь поехал без спроса и я, ведь отпрашиваться было не у кого…. Поминали мы его два дня, и комбат, узнав об этом, даже слова мне не сказал….
 
Но случались эпизоды, позволявшие комбату сделать вывод, что на работе я не только работаю. Как-то Гена, земляк из Новороссийска, решил жениться на местной красавице, татарочке по имени Гульнара. И пригласил на свадьбу меня. Обряд бракосочетания должен был проходить в Загсе городка Бахт, за 60 километров от нашей части. Гену отпустили на свадьбу официально, дали отпуск, даже обрядили в парадную форму.  А я просто отпросился у бригадира, переоделся в гражданку и приехал на перекладных сам.
 
После обряда, как положено, сфотографировались на долгую память. Свадьба прошла замечательно, я сам чуть не сосватал подружку невесты, но ей было ещё мало для Загса лет. Наутро я вернулся прямо на работу, а Гена остался заканчивать «медовый месяц»….

Всё прошло хорошо, но комбат, без задней мысли, попросил Гену, когда тот вернулся, показать свадебные фото. Гена, ещё не отойдя от свадебного счастья, достал из кармана фотографии и показал. «А это кто рядом с тобой?» - узнал меня комбат, - «Он же на работе? Да ещё и в гражданке!!!» Короче, я попал…. 

Несколько раз он видел меня в городе, но мне удавалось сделать ноги, а «не пойман – не вор». «Я не я и лошадь не моя!» Я твердил, что был на работе, говорил ему: «Посмотрите табель учёта рабочего времени! Да у меня и очевидцев – целая толпа! Может быть, Вы меня с кем-то спутали, товарищ подполковник?» А обознаться по такой жаре было не сложно.

Шёл как-то комбат по городу, навстречу ему - красавец-десантник в парадной «дембельской» форме. А им оказался друг мой, Борик из Нальчика, столицы Кабардино-Балкарии. Форму ему дал поносить какой-то приятель,  отслуживший своё в ВДВ. «Десантник» отдал комбату честь, тот ему, а через десять шагов комбата осенило: «Больно знакомое у воина лицо!» Он обернулся, повернулся и Борик. «Апажев, стой!» - приказал, узнавши его, офицер. Куда там, Борик «руки в ноги» и был таков.

И в один прекрасный день комбат, несмотря на мою зарплату, приказал ротному перевести меня на бетон, в ПМК-54, в солдатскую бригаду, где командовал Муса, кандидат в мастера спорта по боксу, наказывавший провинившихся «гвардейцев» естественным для него способом. Я пришёл с Саркисом к нему в котлован, и мы договорились, что, если его будут насчёт меня спрашивать, он скажет, что не было такого ни разу. И начались «шпионские игры»….

Я вместе со всеми топал в котлован насосной станции, затем «огородами», прячась за двухметровой в диаметре, многокилометровой в длину  трубой, возвращался на полигон  родной ПМК-24.  Начальник получил расклад из части, но бригадир, царство ему небесное, вот был Человек, уговорил его пропустить меня по бригаде, как гражданского. И это без документов! Через месяц я получил на руки 380 рублей, не мысленные в то время деньги, тем более для армейца.

Вот это был праздник по жизни и с песней! Когда реестр с моей зарплатой в часть не прибыл ни от одной из ПМК, начались разборки, но продолжались они не долго, так как в моей работе часто случались перерывы…. Такие, как
отъезды на излечение и гауптвахту в г. Ташкент, а также  и другие…. 
   
Продолжение следует....