Трагедия в Мироновой яруге. Рассказы о войне

  В Струкову балку, где размещались вот уже больше месяца во временных, сделанных на скорую руку, землянках и шалашах жители хутора Яружного, оказавшегося во фронтовой полосе, немецкий карательный отряд в количестве десяти человек нагрянул внезапно. Хотя это и не было неожиданным для живущих там людей, так как они всё время ожидали чего-то непредвиденного и страшного.
  Немецкий офицер приказал своим солдатам согнать всех жителей в центр поселения и тщательно осмотреть землянки и шалаши. Посоветовавшись со стариками, офицер назначил старосту поселения. После этого немецкий переводчик на корявом русском языке зачитал режим и порядок жизни поселенцев теперь уже на германской территории, обязательные для всех подданных Великой Германии.
  -За нарушение режим – капут, то есть смерть! – подытожил он.
  Потом немцы отобрали из живущих в балке всех молодых парней старше 16 лет, оказавшихся здесь по разным причинам – одни были больные, другие не успели уйти к своим за Дон, третьи осели временно, пробираясь из немецкого плена – и покинули поселение.
  Отобранных поселенцев оказалось тринадцать – роковое и издревле не любимое в народе число. Посчитав парней партизанами, или вернее потенциальными партизанами, немцы повели их этапом в ближайшее село Воробьёво, где у них находилась комендатура.
  Дело уже было к вечеру. Путь проходил по старой просёлочной дороге, пересекавшей многочисленные балки и окраины небольших яруг. Среди арестованных опытным и уже повоевавшим с немцами, а теперь пробиравшимся из Украины к своим за Дон, был только один человек – Алексей Багров. Остальные были, в основном, комиссованные в своё время военкоматами по различным болезням. Это были незрелые и неопытные юнцы, ещё, как говорится, не нюхавшие пороха. Немцы за арестованными особо не присматривали и, отвлекаясь, разговаривали между собой, громко смеялись.
  В группе арестованных, хотя и соблюдалась внешняя тишина,  можно было перешептываться. Алексей Багров предложил товарищам бежать. План он предлагал дерзкий и в то же время очень простой: когда их доведут до Мироновой яруги, где дорога проходит по краю глубокого и сильно заросшего кустарником яра, разбежаться всем и попрыгать в яр. В глубоком яру и в густых зарослях кустарника немцам будет трудно их найти. Конечно, будет стрельба, ушибы, раны, а для кого-то и смерть, но зато можно будет спастись и по яру выйти к Дону, а там уже и переплыть к своим воинским частям. А иначе – плен, рабство, голод, в конце концов, смерть.
  -Пусть будет всё так, как есть. Они нам пока ничего плохого не сделали. Может быть, всё проверят и отпустят, - сказал худой и болезненный Илья.
  Остальные его поддержали. На том и порешили.
  -Ну, как хотите, а я рискну. Не судите меня строго – я уже их милостями сыт по горло, - сказал Алексей и дальше пошёл молча, перестроившись незаметно в левый крайний ряд, откуда лучше было прыгнуть в яр.
  В группе арестованных установилась напряжённая тишина перед раковыми событиями. Все шли молча, каждый думал о своём, но Алексея выдавать никто не собирался.
  Когда дошли до Мироновой яруги, солнце уже обкатывало своим огненно-красным краем вершины старых дубов на западе яруги. Алексей неожиданно для немцев выскочил из колонны и прыгнул в яр. Ближайший немецкий солдат сделал очередь из автомата в след ему. В яру послышался крик, и потом угасающие стоны. Остальные арестованные никакой попытки к побегу не сделали. Немцы, видя это, внешне успокоились. Офицер отдал какое-то распоряжение солдатам, а потом  что-то сказал переводчику. Переводчик перевёл:
  -Сейчас будем искать раненый партизанен!
  Потом он объяснил, что сейчас два арестованных спустятся в яр и принесут оттуда раненого. Если они попробуют сбежать, то все остальные на верху будут расстреляны, а сбежавшие пойманы и всенародно повешены в Струковой балке.
  Два самых крепких парня спустились в яр, минут десять там шарили по кустам, но вернулись ни с чем. Офицер был разъярен и приказал их тут же расстрелять. Парней поставили у края яра, и немецкий солдат выпустил из автомата короткую, но очень точную очередь. Смертельный страх и бросающаяся в глаза дрожь, сковали группу арестованных. Следующих двух парней отправили в яр уже в сопровождении двух немцев с автоматами. Они тоже долго искали в кустах, но раненого не нашли. Их вывели из яра и расстреляли. И так повторилось шесть раз. Все арестованные были расстреляны, но раненого Алексея так и не нашли. Офицер приказал немецким солдатам самим тщательно прочесать овраг на значительном расстоянии, но они также никого не нашли.
  Сгущалась уже вечерняя темнота. Офицер приказал сбросить трупы расстрелянных парней подальше в яр, и после этого отряд двинулся в село Воробьёво.
Всё это произошло в тёплый августовский день, уже подпалённый вечерним закатом. В Струковой балке матери, и отцы долго ждали своих сынов, но так и не дождались. Ходили всякие слухи, что их увезли на работу в Германию, что кто-то кого-то из них видел на больших перевалочных этапах украинской земли. Но никто из них не вернулся и во время войны и после войны.
  Алексей Багров удачно имитировав своё ранение, смог по знакомому ему с детства яру добраться до Дона и ночью переплыть на левый берег к своим. Его долго допрашивали, но он мог рассказать только начало этой трагедии. После  многократных допросов и проверок его определили в штрафной батальон и отправили на фронт, где он и погиб в боях под Сталинградом.
  Только после войны хуторяне случайно обнаружили в глубоком яру Мироновой яруги, истлевшие человеческие скелеты. По черепам, зубам и сохранившимся остаткам одежды установили, что это были останки тех парней, которые были арестованы немцами летом 1942 года в Струковой балке. Черепов было двенадцать.