Живи, Вилор! 10

 63.3(2)722.5 Л4
Лезинский М. Л., Эскин Б. М.
Л 41 Живи, Вилор! : Повесть. —М.: Мол. гвардия, 1983. — 112 с, ил. — (Юные герои).
15 коп. 100 000 экз.

              СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ ПАРТИЗАНСКИЙ

Штаб партизанского отряда и его тренировочная база находились в Алсу. Когда Вилор понял, куда его привезли, обрадовался. Здесь, в урочище Черной реч¬ки, он знает каждую тропку, каждый уступ скалы и каждую пещеру. Нет, это просто удача, что выбрано именно Алсу!
Виля прибыл в отряд одним из последних. Его встретил Муса Джигит и сразу повел представиться командиру Красникову. Владимир Васильевич — до войны директор пригородного совхоза — осмотрел новобранца. Одобрительно кивнул головой. Вид у Вилора что ни на есть партизанский: сапоги, бушлат, затянутый широким ремнем, на груди — бинокль.
— Стрелять умеешь? — спросил Красников. — Ах, да — «Ворошиловский стрелок» — вижу. Какой степени? Второй. Хорошо. Чем еще занимался?
— Рисовал в школе. Петь могу!
Глаза командира заискрились.
— Это хорошо. Но я не о том... Спортом каким еще
занимался? Борьба? Бокс?
— Плавание. Мы с друзьями ходили на флотскую станцию.
Вмешался Муса Джигит:
— Виля не один прибыл. У него овчарка. Может работать как истребитель танков, как связник, как санитар.
— Неплохо. Ты где ее оставил?
— У входа.
Красников выглянул из землянки и восхищенно покачал головой.
— Вот это да! Такой помощник нам пригодится. Так что передай, Муса, пусть ставят на довольствие
сразу двоих.
Парни вышли на поляну. Ральф пристроился к левой ноге Вилора. Крупное тело овчарки вытянулось, она передвигалась чуть пригнувшись, жадно запоминая запахи незнакомых мест.
Пока шли, Джигит успел рассказать про партизанский отряд.
Бойцов в отряде около двух сотен. Из них шестьдесят — молодежь, комсомольцы. Остальные — люди, имевшие опыт партизанской борьбы в гражданскую войну. Есть и боевая группа, состоящая из вчерашних школьников. Когда встал вопрос, что делать с подростками, которые просились в отряд, решили самых крепких, выносливых, ловких — брать!
Тропинка резко изменила направление, нырнула под ветки кизила, вывела на небольшую поляну.
— Вот и прибыли. Это стоянка нашей группы.
— Где?!
Муса хитро прищурился.
— Здесь!
И, довольный произведенным эффектом, снял со стриженой головы тюбетейку, бросил ее на траву. Мол, приехали — располагайся.
Виля взглянул на Ральфа. Ноздри пса подрагивали. Ага, чует присутствие людей. Но где же они?!
Муса лихо заложил в рот два пальца, свистнул.
Из-за кустов и деревьев появились ребята. А у самых ног Вилора приподнялся зеленый дерн. Из-под земли, держа на голове поднос с травой, вырос боро¬датый могучий мужчина.
— Звиняйте, но у меня тут бельевое хозяйство захоронено. Местечко, значит, сухое...
— Дядька Федор! Ну это... землетрясение!
Перед Вилором стоял тот самый сторож колхозного сада в Алсу, который пугал ребят деревянной винтовкой, который рассказал про помещицу Томилшу, молчунью Анисью...
— А меня узнаете?
— А то як же! Це ж ночной разбойник... д'Рапаян!
— Д'Артаньян!
— Я и кажу: д'Рапаян!
Партизаны, окружив старых знакомых, весело смеялись.
Муса — командир боевой группы «школяров» — поставил первую задачу:
— Дядя Федор, снабди парня шанцевым инструментом. Место выберете сообща. Кто у нас еще без квартиры?
— Да цей артист, — кивнул бородач на Сергея
Алафердова, — все другим копает, а себе, значит, хату зробыть николы...
Сережа усмехнулся.
— Дядя Федор, а вы-то сами — в бельевой яме отсыпаетесь!
— Ясно, — улыбнулся Муса, — бери бесквартирных — и в горы!
Двинулись вверх по речке. Бородач опасливо поглядывал на овчарку. Недовольно бурчал:
— На кобеля, значит, тож хату копать?
— Тоже, тоже! Ральфа на довольствие зачислили,
— Так.., Де будем хорониться? — спросил Федоренко.
Они стояли у небольшой скалы, нависшей над речушкой. Бородач явно намекал на что-то.
Виля смотрел. Место знакомое. Чуть выше «мушкетеры» обычно разводили костер. Он попросил у Федоренко шапку и дал понюхать собаке.
— Ральф, искать!
Пес вернулся через минуту, держа в зубах рюкзак и телогрейку дядьки Федора.
— Ого-го-го! Да от твоего кобеля никуда не сховаться! Нихто в отряде не знал про мою кабинету!
«Кабинет Федоренко* — маленькая пещера у подножия скалы. Вход зарос плющом — маскировать нет нужды.
— И шанцевый инструмент не понадобится! —-
обрадовался Сережа Алафердов.
— Ага. Уразумел, артист...
— Так засекречена, что и Красников не обнаружит!
Красников у Сережи кумир: партизанил в этих местах еще во времена белогвардейщины. Владимир Васильевич сам принимал у боевых групп новые землянки и тайные склады, где хранились пищевые припасы. О месте их. нахождения знали только непосредственные участники операции.
Из города приехал на подводе главный снабженец партизан. Коренной крымчанин, он участвовал в закладке баз продовольствия для отряда. Мог замаскировать их так, что в метре никто бы не обнаружил. Он остановился на опушке, увидел Мусу.
— Тут я кое-что привез для вашей группы. Разбирайте. — Снабженец приподнял солому, открыл брезент. На дне телеги лежали винтовки и ящики с пат¬
ронами.
— А в райкоме теплые вещи передали одному из ваших... Чекмаку. Мамка беспокоится о сыночке.
— Та-та-та! Отнесу!
И направился к землянке...
— Угадай, что это?
Но пока Вилор соображал, что за сверток покачивался у него перед глазами, Ральф нашел ответ. Об¬нюхав вещи, радостно заскулил, замотал хвостом: узнал одежду, в которой мальчик натаскивал овчарку на Историческом бульваре.
Вилор развязал сверток. Вынул меховую шапку, ватник и кулечек любимых конфет «Раковые шейки». Улыбнулся.
«Мама, мама! Ты по-прежнему считаешь меня маленьким: конфеты прислала! И эта меховая шапка... Понадобится ли она?»
В сердцах людей подспудно жила надежда, что остановит Красная Армия фашистов, прогонит их прочь с Советской земли еще до наступления холодов. Но 19 октября 1941 года радио сообщило: Москва на осадном положении.
Вилор смотрел на разложенные на траве теплые вещи и вдруг представил себе холодное осеннее Подмосковье. Он увидел прозрачные березовые леса, к которым медленно подкрадывается стужа. Задувает первая поземка. Цепенеют кусты, и зябнут не успевшие улететь в теплые края птицы...
Вот бы кому все эти вещи сейчас — отцу! А здесь, в Крыму, — теплынь еще... Как он там, отец? Где держит оборону? Под Клином? А может, в районе Серпухова? Судя по карте, на одном из участков фронта фашисты уже в сорока километрах от Москвы.

ВСТРЕТИМСЯ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

То, что на карте заштриховано в зеленый цвет, оказалось зарослями можжевельника и колючего терновника. Но именно через них пролегла линия на планшете, означающая заброшенную тропу.
— За мной, Ральф!
Злополучные кусты вскоре кончились. Но дальше началось нагромождение серых базальтовых глыб, которые переходили в крутолобое скалистое плато. Среди камней Вилор разглядел еле различимую тропку — она вела вверх.
— Отдохнем перед подъемом. И подзакусить не
мешает.
Развязал рюкзак, вытащил кусок хлеба, протянул половину Ральфу.
— Вот что, дружок, эти заросли надо проползти еще раз. Не знаю, как ты, а я не запомнил, откуда мы вышли.
Расстояние, которое в обычных условиях Вилор прошел бы часа за четыре, он одолел лишь к концу дня. Обнаруженная им тропка вывела на шоссе Симферополь — Севастополь.
С высоты открылась панорама города. Видно было, как вражеские бомбардировщики заходят со стороны солнца и, сбросив бомбы, разворачиваются в сторону моря. Выстрелов зенитных орудий не слышно, но то, что они ведут огонь, можно понять по вспыхивающим то тут, то там облачкам.
Вилор повернулся лицом к Историческому бульвару и увидел могучий шлем Панорамы.
— Цела Панорама, цела!
Вниз, в балку, ускользала лента шоссе. До горкома партии, куда он должен доставить пакет, километра три с гаком. Мальчик вздохнул и потянул Ральфа за поводок.

...Лабораторная площадь неузнаваема. У здания с витиеватой лепниной выбиты все окна, разрушены пристройки, а стены исклеваны осколками. Трамвайные рельсы вывернуты вместе с брусчаткой, дымятся два перевернутых вагона.
Рядом с ними лежит что-то закрытое брезентом. Вилор подошел поближе. «Да это же... убитые!»
Он похолодел. Кто там под брезентом? Вдруг те, кого он хорошо знал? Ему стало стыдно: здесь, в городе, — настоящая война. А у них, в лесу, совсем спокойно...
Вилор остановил пробегавшего мимо мальчишку.
— Сильно бомбили?
— Ой, что делалось! Как вдарили с неба — вагоны враз перевернулись: целый час раненых отвозили... Каждый день бомбят!
Через вокзал Вилор вышел на улицу Ленина.
Не доходя до горкома партии, увидел в сквере марширующих матросов. Командир в пехотной гимнастерке командовал зычным голосом:
— Левой! Левой! Левой!.. Не частить!
Вдоль улицы были поставлены щиты из прутьев. Матросы по команде «Коли!» протыкали их штыками. Значит, моряки готовились к еухопутным боям.

+++
• Спустя восемь месяцев «юнкерсы» сбросили на Панораму фугасные бомбы. Здание загорелось. В огне почти полностью погибло знаменитое полотно Рубо.
• +++

В вестибюле горкома мальчишка с винтовкой преградил ему путь.
— Пропуск!
— Я с пакетом.
Часовой покосился на собаку.
— Сейчас доложу... Проходи. А это — Ральф?
— Ральф.
— Я его знаю. Он к нам в школу приходил.
— В какую?
— Я в первой учусь. В седьмом классе.
«Вот оно что! — подумал Вилор. — Старшеклассников уже не хватает Б караул...»
Он подошел к кабинету инструктора. Дверь приоткрыта. Доносится разговор:
—- Что я могу поделать: севаетопольцы не хотят покидать город!
— А ты разъясни.
Вилор шагнул в кабинет.
— Приказано передать пакет.
Инструктор райкома поднялся навстречу.
— Да. Мне уже сообщили. Как добрался — без
приключений?..
Вилор вышел на улицу, быстро зашагал в сторону своего дома. Но, поднявшись на холм, остановился у трехэтажного углового здания, сам еще не понимая. почему. И тут же улыбнулся: да здесь, в полуподвале, живет баба Гава! Он сбежал вниз по узкой лесенке. Постучал.
Появилась старенькая соседка. Огорчила: Анисья Федоровна ушла в ночную смену, вернется утром. Она теперь в Инкермане работает, в штольнях.
— Чегось там готовит для фронта! Носит ее будто молодуху! А сама-то разваливается — ненамного моложе меня.
Жаль, что не привелось свидеться... Вилор выскочил из подъезда. Ральф послушно сидел на указан¬ном месте, держа в зубах поводок.
— Вперед — домой!
Они на одном дыхании взлетели на пятый этаж. Мальчик вытащил из рюкзака ключ, отомкнул дверь.
Все на своих местах. Прибрано, чисто. И этот безукоризненный порядок подействовал угнетающе. Он только сейчас понял, что без мамы квартира просто пустая. И чтобы вещи ожили, должна быть мама.
Но ее не было. Из письма, которое ему передали в отряде, он знал: мама уходит рано утром и приходит поздно вечером — копает траншеи на подступах к Севастополю.
Вилор раздвинул шторы. В комнате стало светло. И он увидел на столе письмо-треугольник со штемпелем «красноармейское». «Вилору Петровичу Чекмаку», помельче Б скобках: «Лично».
Он торопливо развернул листок.

«Сын мой! Нахожусь в действующей армии. Случилось то, что и должно было случиться. Испания оказалась только репетицией. Кровавая свастика поползла дальше. Гитлер думает, что сдавил нас мертвой хваткой. Но мы разожмем пальцы палачей... Я верю, победа будет за нами.
Как ты там, дорогой мой мальчик? Береги себя, береги мать. Учись хорошо. А если придет твое время защищать Родину, сделай все так, как велит сердце. А сердце твое, сынок, — я горячо верю — честное, справедливое, мужественное.
До свидания. Встретимся после победы».

Вилор еще несколько мгновений смотрел на отцовскую подпись. Потом аккуратно сложил письмо.
Он отошел к письменному столу, опустился на плетеный стул. Ральф положил добрую морду на колени, преданно заглянул в глаза. Словно утешал.
Мальчик сидел у своего стола, за которым провел столько счастливых часов! Так захотелось раскрыть исписанные школьные тетради или нет, взять чистые, надписать их к новому учебному году: «...ученика 9-го «А» класса...»
Он выдвинул ящик и тут увидел «Журнал добрых дел». Много лет поверял он свои тайны, свои раздумья этой тетради. Последняя запись недавняя: «Что¬бы любить добро, нужно всем сердцем ненавидеть зло. Так говорит немецкий писатель-коммунист Вольф».
Вилор взял из стаканчика ручку, потряс чернильницей-невыливайкой и размашисто написал:
«Бить фашистов — вот наивысшее добро!»
Потом вырвал из тетради страницу. «Мамочка, прости. Дождаться не смог». И положил записку на стол.
— Надо идти, Ральф.
Пес все понял. Взял с пола рюкзак. Принес Вилору.
Еще раз Вилор окинул взглядом комнату.
Встретимся после победы!




© Copyright: Михаил Лезинский, 2008
Свидетельство о публикации №2805240272