Не рой другому яму гл. 20

Несмотря на то, что я помог Джему удержаться у власти в 1990 году, когда залетные воры хотели подмять под себя дальневосточный криминальный мир, он весной 1991 года, обеспокоившись моим сильно возросшим авторитетом, вновь попытался выбить у меня из-под ног почву. В этот раз он сделал  ставку на Андрея Швала, освободившегося незадолго до того из зоны.

Швал, так же как и его предшественники Чайник, Бич, Шут и Алым, являлся членом братского круга, поэтому Джем попросил меня уделить ему особое внимание как брату. В то время я еще числился членом этого сообщества, хотя в душе относился к нему негативно и воспринимал как цепи на руках и ногах. Выйти добровольно из братского круга было нельзя, ибо любая попытка в этом отношении расценивалась как объявление войны всему сообществу.

Вначале Швал, так же как и его предшественники, делал все, чтобы войти ко мне в доверие, и во многом ему это удалось, ибо хочется верить в хорошее. Но, почувствовав себя более уверенно, стал плести за моей спиной интриги с целью настроить против меня уличных авторитетов. А когда я попытался с ним на эту тему поговорить, повел себя вызывающе. Причина оказалась та же. Джем обещал ему, что поставит ответственным за Хабаровск, а меня выведет из игры вообще.

И возможно, со временем эти планы претворились бы в жизнь, если бы Швал не злоупотреблял алкоголем и наркотиками. В таком состоянии он становился наглым, непредсказуемым и опасным, поэтому нормальные люди с ним старались никаких дел не иметь. Причем он допускал серьезные ошибки. Заострять внимание на всех не буду, но на некоторых остановлюсь.

Однажды в начале лета 1991 года ко мне пришли с разговором двое молодых ребят: Сергей Лаврен, ответственный за район БазаКАФ, и его помощник.  Они сообщили мне, что Швал по пьянке им сказал, что Джем, которого не устраивает моя политика, хочет его поставить ответственным за криминальный мир Хабаровска. И добавил: «Держитесь за меня. Пудель обречен. Там все уже решено. Джему нужен лишь повод, чтобы разбить ему голову и выбить из-под ног почву так, чтобы он уже не смог подняться».

Швал хотел этих ребят, за которыми стояло много уличной молодежи, подтянуть к себе, поэтому выболтал по пьянке то, о чем, кроме Джема и его ближайшего окружения, никто не должен был знать. И просчитался. Лаврен и его помощник пришли ко мне и все рассказали. На мой вопрос, смогут ли повторить это при Швале и Джеме, получил подтверждение. Тогда им сказал: «Собирайтесь, сегодня же вечером поедем в Комсомольск». Затем позвонил Джему и, не раскрывая сути вопроса, сказал, что есть серьезный разговор, который хочу поднять в присутствии воров и членов братского круга, добавив, что при этом должен присутствовать Швал.

Получив согласие Джема, поехал искать Швала, который вечерами пропадал в ресторанах. Нашел в ресторане «Интурист» уже изрядно выпившего. Ничего не поясняя, сказал ему, что он срочно понадобился Джему и завтра утром должен быть в Комсомольске. Затем поинтересовался, говорил ли он о том, что Джем ищет повод разбить мне голову. Швал, видя, что я подошел к нему один, не стал отрицать и, более того, сказал, что разобьет мне голову сам.

Рост у Швала около двух метров, физически он сильней меня и, думая, что нас никто не слышит, повел себя нагло. Но просчитался. Прежде чем подойти к нему, я попросил двоих ребят, которых все знали с порядочной стороны, приблизиться к нам во время разговора так, чтобы он не обратил на них внимания, и послушать. Когда Швал высказал мне спьяну все, что хотел, я, обратив его внимание на стоявших рядом ребят, сказал: «Не забудь повторить то же самое завтра в Комсомольске. И посмотрим, кто кому разобьет голову». Не ожидавший такого поворота событий Швал испуганно замолчал, но было уже поздно.

В Комсомольске собрались в частном доме. Подъехали человек двадцать из братского круга и три вора (Джем, Сахно и Турбинка). Со мной приехали авторитеты из Хабаровска, которым было что сказать. Туда же привезли пьяного Швала, который уже успел с утра опохмелиться. Когда все собрались, я рассказал о его поведении в Хабаровске, а также о высказываниях в отношении того, что Джем хочет выбить у меня из-под ног почву и ищет повод, чтобы разбить мне голову. Мои слова подтвердили приехавшие со мной авторитеты.

Джем тут же от всего отказался, а запутавшийся в своих пояснениях Швал в конечном счете во всем признался, но сказал, что он все это сам придумал.  После этого по указанию Джема я врезал ему несколько раз по пьяной морде.

Джем разозлился на Швала за то, что тот вытащил на всеобщее обозрение его тайные планы, но так как он ему был нужен, свел разговор к тому, что во всем виновата водка. Швал поклялся, что пить больше не будет, а если подобное произойдет, то пусть его считают «педерастом». Страшнее клятвы в преступном мире нет. Тем более что он это сделал в присутствии воров и большого количества авторитетов. В случае невыполнения его уже ничто не спасало и он опускался ниже канализации.

Весть о том, что Швал получил по заслугам, быстро разнеслась по Хабаровску, и многих это порадовало, ибо он своей наглостью уже достал всех. Но я не торопился праздновать победу, понимая, что выигран лишь первый раунд. Я знал, что Джем не допустит поражения Швала и будет вытягивать его до конца, так как заменить меня в Хабаровске больше некем. А в том, что Джем не успокоится и попытается свалить меня, я не сомневался. Однако его снова подвел Швал, который, не выдержав долгого воздержания, через неделю после данной им клятвы напился.

Я находился тогда дома. Около десяти часов вечера мне позвонили уличные авторитеты и сказали, что Швал в стельку пьяный хулиганит в ресторане «Центральный». А когда ему напомнили о клятве, он, вместо того чтобы остепениться, стал еще больше буянить и выкрикивать оскорбления в мой адрес. К тому времени уже многие авторитеты знали, что Джем  наметил Швала на мое место. И хотя его никто не уважал, тронуть, тем не менее, боялись.

Узнав о случившемся, я тут же сел в стоявшую возле подъезда машину и минут через пятнадцать после звонка уже находился возле указанного ресторана. У входа меня ожидали несколько возмущенных поведением Швала авторитетов и еще несколько находились внутри с тем, чтобы держать ситуацию под контролем и не дать ему уйти до моего приезда. Войдя в зал, я увидел сидевшего за столиком рядом с эстрадой Швала, который, разогнав своим хамским поведением всех находившихся по соседству, заставлял оркестрантов раз за разом ему играть бесплатно. И они играли.

Увидев меня, Швал побледнел, но я не стал его трогать в ресторане и предложил выйти на улицу. Как уже подчеркивал, он был на голову выше меня и физически многим сильнее, но я сказал сопровождавшим меня авторитетам, чтобы к нему не прикасались до тех пор, пока не будет от меня команды. Швал был человеком Джема и входил в братский круг, по законам которого на него мог поднять руку лишь кто-то из братьев.

На улице я предъявил ему обвинение за то, что он не сдержал клятву, данную ворам и другим авторитетам, после чего ударил его несколько раз рукой по лицу, сказав, что с этого момента он «педераст». Парализованный страхом Швал не оказал сопротивления, поэтому я никому не позволил к нему притронуться. После этого позвонил Джему и рассказал о случившемся. Джем расстроился, но изменить ничего не мог. Швал сам затянул на своей шее петлю, из которой вырваться было невозможно.

После этого он перестал появляться в общественных местах и выпал из моего поля зрения. Я знал, где он обитает, но видеть его не хотел. Мне говорили неоднократно, что видели его возле винных точек с такими же, как и сам он, опустившимися бомжами, но со временем я о нем забыл. И лишь недавно узнал, что через несколько лет после этих событий он умер от цирроза печени.