6 Эй, Дубинушка!

16 июня.
Только что пришвартовались в Барабасе. За это время(приход-отход) выпили канистру напитка богов и постриглись наголо. Вова стал похож на маршала Блюхера, Мануил с бородкой - на Ленина, я - на Чингиз-хана.


18 июня.
Вспомнился старый стишок, Виталик его в детском саду читал:
               
                Море было синее,
                Небо - голубое,
                Шел по морю пароход
                С красною трубою.

А теперь написалось:
               
                Море было синее,
                Небо - голубое,
                Шел по морю пароход
                С белою трубою.

                Много поменяется,
                Но на все иное, -
                Море будет синее,
                Небо - голубое.
 
Итак, стоим в Барабасе. Вчера поздравил Виталия свет Александровича, но он спал. Приходил в себя после похода. Какое у него сейчас все славное, юное, июньское! Люблю я месяц-июнь с детства!
   
Оскар вчера должен был вылететь. А завтра индусы в Дюбай прилетят. Там они встретятся, на буксире прибудут на судно и поменяются на рейде. Часть экипажа.

Мы же тут затеяли реверс с бункеровкой: надо выйти в залив и стать другим бортом на тот же причал, бункерные шланги не дотягиваются до манифолдов. Вот такая канитель. Примем бункер и - на Дюбай. Манас заказал нам ящик водки и по ящику пива на лицо. А с изюмительным напитком мы решили отношения порвать.
   
После подстрижки на голове уменя проявился шрам  в виде иероглифа Y только с более длинной ножкой. Это след моего штопора вниз головой со спортивных брусьев 64 года.
   

27 июня.
Последние события:
- приехал Оскар,
- Сменилась часть экипажа,
- выпили всю водку,
- Мануил дал по морде Андрузскому,
- Загружаясь в Карабасе подтравились основательно аммиаком, выбросы которого несло на судно. Досталось больше всех Володе, так как ему пришлось работать на палубе.

Стоим на внутреннем рейде, ждем лоцмана. С трудом вхожу в  параллель с нормальной жизнью. Цифры и буквы вызывают омерзение. Смотрю на них и долго соображаю об их происхождении. А тут и конец месяца приспел. Куда-то пропали шлепанцы. Получил из дому посылочку, Оскар привез.

Кумар убеждал меня(а через меня и актив машинной команды) не пить.

2ой штурман Мурли помогает мне разгрести дебри судовой бухгалтерии. Я все не каюсь, глотаю валидол. Звонил Наташе, та все допытывалась - все ли в поряке.


28 июня.
Наконец подняли якорь. Похмельная тоска проходит, смеемся много эти дни. Володя повторяет анекдоты из своей жизни или новые травит.
 
Провели учебную шлюпочную тревогу и другие. Шлюпки поднимали  вручную, под  "Дубинушку". Не тянет воздушный мотор.


29 июня.
Наконец выспался и жизнь стала милее. Второй вечер играли в 1000.

На переходах из Карабаса  в Барабас Володя практически из ЦПУ не вылезает. Вчера на него стих нашел, так он, гад, часа 4 морочил нам головы, до болезни.
   
Осталось упорядочить жизнь: английский, русский и индусские языки т.д.
   
День выдался злой и напряженный. С утра пошел я в машину делать генеральский осмотр. Две площадки одолел, стало сердце тормозиться, вернулся в ЦПУ. Поднялся к себе. В это время резко возросла нагрузка на генератор. Запустили 2ой, тот все не хотел в параллель становиться. Стали диаграммы снимать на динамках. Нервы, срывы. В машине 50 градусов. Из вентиляторов дует горячий влажный воздух. Чувствуется приближение Барабаса и с ним знойное дыхание Пакистана.