Команда

   Мы затеяли игру в казаки-разбойники. Интересная игра, жуть. Да что вам рассказывать, сами чай знаете, играли, поди. Разошлись мы не на шутку, гвал подняли, выясняя, кто из нас победил в очередной раз. Вот, видно, на этот шум и вышел дед Митрич. Он, не смотри, что дед, все видит, все слышит. Вот и сейчас вышел за двор, прищурился, внимательно на нас смотрит и молчит. Вскоре и мы замолчали. «Чего это он, - думаем, - смотрит?».
   А опосля все к нему и подошли. Митрич чуть помолчал, а потом и говорит:
   - Вот смотрю я на вас, диву даюсь. Оно, какие большие, у школу ходите. Уму разуму вас там учуть, учуть. А вот смотрю и думу гадаю - пошто так получается, вот вам уже по десять, двенадцать лет, а все одни игры на уме? Вы ж селяне, деревенского корню. А вот ответьте мне, хоть кто из вас родителям по хозяйству помогает? А?   
   Вот тут мы зашумели. Да виданное ли дело, нас в тунеядстве подозревают!
   - Стоп, стоп, хлопчики, да дивчины. Докладывайте по порядку, мне старому все интересно.
   Ну, мы и рады стараться, по очередке о своих домашних делах рапортовать: и кровати застилаем, и двор подметаем, курей кормим. А вот Витька, оказывается, и козу доит. Ну и, знамо дело, родителям на огороде помогаем, как без этого.
   А Митрич все удивляется.
   - Ну, - говорит, - молодцы. Помощники родителям растете.
   Он нас хвалит, старается. А самим-то нам как-то совестно, уж больно короток перечень наших домашних обязанностей. Может, смеется Митрич, когда нас нахваливает? Нет. Вроде даже не ухмыляется. Только вот задумался, видно, свое детство вспомнил. Я не удержалась и спросила его об этом.
   Нет, не обиделся Митрич. По голове меня рукой своей шершавой погладил, говорит:
   - Ишь ты, егоза. Какая ты внимательная, да смышленая. В точку попала, себя сорванцом десятилетним вспомнил. Но ноне то время другое. Сравнивать оно нельзя. Мы тогда много раньше вас взрослели. Но то не радость наша, а беда. Оно неплохо и сорванцом беззаботным побыть подольше. Я рад, что есть у вас такая возможность, очень рад. Да и родителям, вы - молодцы, хорошо помогаете. Тут спору нет.
   Токмо, вот какая штука, кумекал я намедни, и вот что удумал – живут у нас в селе четыре старушки: баб Маня Черпак, баб Нюра Шкряба, баб Марфа соседка моя, да Прасковья Ниловна, что около почты живет. Все они личности вам известные. Весь свой век тут, на виду всех жителей нашего села, живут. Были когда-то и доярками знатными и женщинами сильными. Завсегда сами по хозяйству управлялись. Помощи отродясь ни от кого не ждали. От делов праведных не отлынивали. Но вот сейчас, смотрю, немощные стали. Пособить им надо. Только как-то по-умному, чтобы значить, не обидеть и пользу принесть. Одни они живут, одни одинешеньки. Как у войну то, ту проклятую, поубивало их любимых, так и живут они вдовые. А у кого из них детишки были, то нет их уже. Вот какая штука жизнь. Так вышло. На старости то лет, ох, трудно, трудно, одному быть. Им может даже не столько помощь по дому, да по хозяйству нужна, хоть и это, думаю, нелишне будет, им душевное тепло нужно, забота, внимание. Как кумекаете, правильно я говорю? Вот только сам ничего придумать не могу.
   Намедни вспомнил, что в детстве книгу читал «Тимур и его команда». Только это когда было. Где его, Тимура, сейчас у нас в селе найдешь. Опять же, то в книге, а это по жизни, взаправдашне. Вот и не знаю, как тут быть. Ума не приложу, что делать?
   Ну ладно, разболтался я тут с вами, пойду хозяйство свое поровать. Слышите, голоса подают? Есть просят.
   Он ушел. А нам уходить совсем не хотелось. И в игру играть что-то расхотелось. Оно и понятно, что мы совсем маленькие играть, да играть, оно ведь и делом заняться пора. Уселись тут же на заветном бревнышке, совет, значит, держать. Книгу то про Тимура и его команду все читали, но прав Митрич, то книга, а то взаправду, две совсем разные вещи. Долго совещались, спорили, чуть не поссорились, но ничего не придумали.
   Хорошо Ольга, самая умная из нас, говорит:
   - Братцы, да что тут думать. Команда у нас уже есть? Есть. Люди, которые нуждаются в помощи, есть? Есть. Давайте, сейчас быстренько по их домам пробежимся, поможем, что надо, а потом на речку.
   Тут Димка свой голос подал, говорит:
   - Я думаю, надо пойти сначала на речку, а уж потом помощь оказывать. Мы на речку только то на минутку и смотаемся. Окунемся разок и все.
   Тут никто спорить не стал. Правда, чего спорить, по разику то и окунемся, это быстро.
 
   Только этот разок какой-то длинный вышел. Бултыхались мы в речке от души. Тут Костя, наш заводила, как закричит:
   - Братцы, да пошто же мы такие несерьезные! Все бы нам развлекаться, а дела, что же побоку? Айда за мной!
   Ну, мы и побежали. Вот только бабы Нюры Шкрябы дома не оказалась, ушла куда-то. Вот тебе и быстро всем помогли.
   Пошли к бабе Мане Черпак. К дому то подошли, а у калитки замялись. Сомнения одолели. Ну, зайдем, а что говорить? Как сделать так, чтобы и пользу ей принести и человека не обидеть? Друг за дружку прячемся, подталкиваем вперед, а каждому боязно. Костик опять же вперед вышел:
   - Айда, - говорит, - за мной.
   Зашли, поздоровались…. И все совсем не так, как думалось, пошло. Баба Маня, как нас увидела, то так обрадовалась, так…. И ну нас блинами угощать, да молоком. Долго у нее сидели. Она нам про время давнее рассказывала, про мужа своего. Фотографии показывала. Их у нее мало, всего пять штук, желтые совсем. Так интересно рассказывала, мы и забыли, что помогать ей пришли. Потом все же спохватились. Веник нашли, полы подмели, половички вытрясли. Больше она нам ничего делать не позволила.
   - Спасибо, - говорит, - и на этом. Вот если только завтра хлебушка из магазина принесете. А то тяжеловато мне в такую даль, да все в горку то, идти. А так сама еще пока управляюсь. Спасибо, - говорит, - что не забыли старую, помогли.
   А что мы помогли? Если только блины поесть. А так и пользы то никакой нет.
   А она чудно так говорит:
   - Самое главное, - говорит, - что сердца у вас добрые, детки. Почувствовала я себя нужной вам. Грусть, тоску вы мою развеяли. За то вам огромное спасибо. Будет время, заходите, рада вам, пострелам. Вот посидела с вами, покалякала, и на душе легче, словно помолодела. Груз одиночества, очень он уж тяжел. А к делам домашним я привычная, пока управляюсь. Видит бог, есть еще силушки. Вы уж за это не волнуйтесь, сердобольные мои. Приходите, вот так, как ноне, запросто, почаще. Буду вас ждать.
   С тем и проводила нас.
 
   Вышли мы на улицу, а там темно.
   «Родители, те, наверное, уже волнуются, куда мы запропастились. Не получилось быстренько пробежаться по домам вдов, да помочь им. Вишь, какая штука. А может и не надо быстренько пробегаться? Может, стоит, хотя бы изредка, вот так прийти к кому-нибудь из них, посидеть, поговорить, прогнать одиночество, да тоску проклятую, из их дома? Смотри и правда окажется это очень полезное дело».
   Так подумала не одна я, и потому решили, что Сергей завтра принесет бабе Мане хлебушка. А вечером, после игр, да речки, пойдем все вместе к другой бабушке, нуждающейся в нашей помощи. Негоже оставлять их, наших односельчанок, в одиночестве.
   Мы и не оставим. Честное слово не оставим. А обещания, данные самим себе, мы уже научились выполнять. Вот увидите.