7. Под одеялом. Неформальный секс

Ну вот абсолютно разные.  Мы все разные. Национальность, стиль, музыкальные предпочтения, уровень образования, интеллигентности, социальный статус. Ну, ориентация, конечно же.
Мы разные. Это как схему нарисовать: гламурный еврей-депутат, женат, имееет два высших образования, слушает рок, еврей-депутат, женат, имеет два высших образования, слушает джаз и т.д. Артем, метис, имеет одно высшее образование, гей, слушает все. Но есть другие Артемы, которые геи, получают образование, слушают дабстеп, например. Есть недоразвитые геи, есть геи-хисптеры, геи-нацисты, геи-бухгалтеры. Кароч, ну вот как у всех! Вот берешь горсть людей и рассматриваешь по одному внимательно. Но ведь ты не знаешь, кто с кем спит. Или хочет спать. Или спал.
Я это все пишу к тому, что, как это сказать, накипело. Особенно, когда кто-нибудь говорит «по нему не видно, что он гей…» Как?! Как вы отличаете? По степени манерности? Или наличию боа? И потом такие вздохи типа «как жаль! Нормальных мужиков-то совсем не осталось…». А еще меня прикалывает, когда какая-нибудь дурында узнает, что один из ее любимых исполнителей гомосексуал. И начинает ныть, что мол, как он мог. А ты-то что хотела? Поехать и соблазнить его? Или ты все-таки наслаждаешься его творчеством?
Задумайся.
Тебя же это совсем не касается, так какого хера ты поднимаешь чужое одеяло и начинаешь комментировать?

Теперь про Гомск. Мы любим наблюдать. Гулять по улицам и включать радар. Развлекаешься и статистику проводишь: сколько в Гомске гомосексуалов. Сколько «настоящих», сколько модников, желающих шокировать общество своим отвязным поведением.
Я любил шокировать общество. Джинсы рваные, ошейник, волосы в зеленый цвет. Еще струны на подаренной гитаре рвал, пытаясь сыграть чижовского «фантома». Потом надел подтяжки, гриндерсы и черную футболку. Я любил шокировать общество своим асоциальным поведением, а не сексуальной ориентацией. Потому что моя ориентация – это мое. Это мое личное дело и никого не касается. И не потому, что я боюсь осуждения, я его не боюсь. Я трахаюсь, но предпочитаю оставлять это все под одеялом. А вот рваные джинсы прятать не мог. И мой первый гомосексуальный опыт произошел как раз в эти панковские времена.

Садись рядом, я расскажу. Не бойся, я просто расскажу, без приставаний.

Мне было восемнадцать лет, я был неформалом, слушал рок, был анархистом и курил траву. Мы поехали с друзьями отдыхать в Ниццу для нищих – на дачу. Нас было пятеро, мы нажарили сосисок, водку разлили по пластиковым стаканам. Были одни парни. В бане парились, ныряли в бочку. Как раз дождь начался. Ночь уже, было, наверное, часа два. Нажрались, все вещи оставили под дождем, прихватили бухло и пошли в дом. Двое пошли спать пьяные вникакую. Ну а что вы хотели? Панки, анархисты, денег почти нет, сосиски, водка и дешевые сигареты. Ну, еще какие-то прибамбасы типа кириешек, сока и прочей херни. Те двое не выдержали такого ритма. А мы остались втроем. Втроем пили. Один отрубился, остались только мы – я и Рома, мой самый близкий тогда приятель. Я сразу понял, что он хочет меня, но не хотел спугнуть. Потому что Рома был такой бабник, всех девок перетрахал в компании, скрывая свой маленький гомосекрет. А тут мы сидели поддатые, одни. Он что-то мне рассказывал, и я резко поцеловал его. Это было круто! Он целовался так страстно! Вот он какой, Рома, оказывается. Я начал расстегивать его джинсы, продолжая целоваться. Взял в руку его большой член, а он положил свою руку сверху и помогал мне. Член становился все тверже, тогда я опустился на колени и взял его в рот, головка уже была влажная. Он гладил меня по голове и тихо стонал. Я ласкал член нежно и брал его глубже и глубже, он с трудом помещался у меня во рту. Продолжая сосать член, снял с него джинсы, начал поглаживать ягодицы. Они были упругие.
Потом он посадил меня на кровать, раздел и начал делать то же, что и я несколько секунд назад. Потрясающе, как будто делал это сотню тысяч раз!
Да, неформалы порой бывают такие скрытные. Думаешь, что он ни-ни, а оказывается профи. Ну прям как проститутка с десятилетним стажем.
Я поцеловал его и положил на кровать вниз лицом. Смазал его зад слюной и начал медленно вводить член. Рома вскрикнул, но я целовал его, и он расслабился.
Я трахал Рому, сжимая в руке его член. Рома стонал, я стонал. Ребята храпели. Кончил я прямо в него. И оставался там еще какое-то время, пока мой любовничек не соскочил и не перевернул меня на кровать. Сел на грудь и вставил в мне рот свой член, начав поступательные движения. Черт, так глубоко, почти до конца, и так, то медленно, то быстро, иногда входил резко, иногда плавно, но всегда до предела. Потом он вынул свой член из моего онемевшего рта, спустился ниже и положил мои ноги к себе на плечи.
На самом деле, мне было до усрачки страшно.
Но Рома ласкал меня руками, вводя пальцы в мой зад, чтобы я привык к такому нефизиологичному проникновению. Потом он смазал меня слюной и начал входить. Сначала я почувствовал головку. Потом режущую боль. Боль и возбуждение от того, что больно. Возбуждение от того, что во мне находится член, что он входит в мой зад все глубже и глубже. Я весь покрылся мурашками. И, когда он вошел в меня полностью, я схватил его за ягодицы и прижал к себе. Со всей силой. Ммм. Стон. Наслаждение. Боль, но уже не такая. Приятная боль. Потом он начал фрикции. Медленно, аккуратно, чтобы Артем запомнил только хорошее. Я наслаждался им, чувствуя каждый сантиметр его члена, прижимая к себе за ягодицы, целуя в шею и губы.
На самом деле, первый раз – это всегда страшно, больно, страшно больно и вообще не так, как пишут в книжках. Это ****ец. Вы не забывайте, что мы находимся на даче, на какой-то койке, пьяные, провонявшие костром. Рядом храпит тело, наверху храпят два тела. На улице дождь, рядом лес. Зато есть еще не остывшая баня в горячей водой.
И вот, во всей этой «романтике» Рома трахает Артема. Первый раз. Мы поглощены друг другом, забывая обо всех и обо всем.
Потом Рома вынул член и кончил мне на губы. Спермы было очень много. Я слизывал ее, и он целовал меня. Мы целовались долго, и мне казалось, что его член до сих пор находится во мне. Я чувствовал его наутро, весь день.
Мы встали, пошли в баню. А ребята? Ребята спали и не подозревали, что прямо у них под носом кто-то только что лишился невинности.


P.S. Рассказывает: а мы на даче когда былли. Пошли бухать в поле! Ха!. Сосиски куриные, самые дешманские (куриные же, да?). Тарелок пластиковых тогда не было же. В сельпо в банках эта горчица продавалась или как там ее. Икра! "Заморская". Вывалили на траву и тыкали сосиски в нее, жрали. Но не втыкает ваще - не острая, ваще не острая. Утром просыпаемся, а рядом две лепехи: одна зачетная, а другая - говно! Ну, реальное гавно! и обе истыканные... А говняная, мало того, что истыканная, еще и сосиска торчит надкусанная

Панки хой! (с)