Жизнь в рассрочку 3

                III
    - Ну и дачи, целый курятник, – будто в первый раз видел, удивлялся Руль.
    Ломакин и Руль въезжали в деревню, километрах в тридцати от городка, на самом деле похожую на курятник. Маленькие, низенькие деревянные срубы с бревенчатыми хозпостройками, похожие на избушки на курьих ножках. Но чем дальше они углублялись в деревню, тем крупнее и выше оказывались строения. Бревенчатые дома сменялись каменными постройками. Впереди показалась усадьба с домом в несколько этажей, с балконом и колонами. А за усадьбой виднелся хвойный лес, отливающий синевой.
    Руль остановил джип у железных ворот с вензелями. Надпись, написанная большими синими буквами, гласила: "Осторожно! Частная собственность! Охраняется собаками!" По обеим сторонам ворот видеокамеры. Ворота открылись, и джип въехал во двор. Руль припарковал машину у подъездной лестницы. Лом вышел из автомобиля. Потянулся и направился в дом.
    В дверях Ломакина встретил невысокий худощавый охранник с автоматом "УЗИ" через плечо и проводил в холл.
    - Олег Фёдорович в бильярдной, – сказал он.
    Холл был само великолепие. Пол устлан коврами, висели канделябры с электрическими лампочками. Множество дверей, окрашенных в белый цвет с медными блестящими ручками-набалдашниками. У стены стояло трюмо, видимо стариной ручной работы. Графский дворец, да и только.
    "Простые люди так не живут", – подумал Сергей, поднимаясь по широкой, отделанной мрамором лестнице.
    На втором этаже Сергей вошёл в бильярдную. Огромная комната, посередине бильярдный стол с зелёным сукном; у стен стулья, кресла, приспособления для игры, застеклённый шкафчик-бар с различными напитками. Большие зарешечённые окна выходили в уже опустевший, с голыми деревьями и кустарниками сад.
    У стола стоял преклонных лет мужчина. Сергей знал, что ему шестьдесят пять. Мужчина полный и упитанный; короткая, бобриком стрижка; пухлые щёки, расплывшийся со шрамом нос; умные зелёные глаза, припухшие губы, двойной подбородок; редкие брови. Видно человек не голодал, холил и лелеял себя. Припухшие ладони, руки в наколках, отёкшие пальцы унизаны перстнями и кольцами, и синеют татуировками. Мужчина в спортивном костюме и бейсбольной кепке козырьком назад, лицо сосредоточено и серьёзно, в руках кий. Он целился по шару, пытаясь сыграть на чужом. Шары раскатились, ударяясь о борта, но не один не попал в лузу.
    - Промазал! Ёшкин кот! – сказал он. – С чем пожаловал Лом?
    - Неприятности у нас Олег Фёдорович.
    - А что ж вы хотели? Одни приятности? – щурясь и улыбаясь, пропел Чарыкин, с тюремным погоняловом "Чарли".
    - Да не... – засмущался Лом.
    - Всё воруете, воруете и одни неприятности. Воровать надо меньше.
    - Да тут такая непонятная история…
    - А вы живите по понятиям! Вот и будет всё понятно. Раскачивай, раскачивай. Только не крои, всё равно прочухаю.
    Ломакин поведал о кейсе, деньгах и бумагах. Чарли всё время кивал, вроде одобряя рассказ.
    - Олег Фёдорович, вы поможете по своим каналам раскрутить эту делюгу?
    - Базара нет! Можно предположить, что это сделал кто-то из наших. Ну, например Боб. Спецов как он – раз-два и обчёлся. Тачку-то вскрыли?
    - Вполне допускаю. Боб несколько дней где-то пропадал. Только этого не может быть.
    Чарли промолчал, над чем-то размышляя. Прошлое Чарли было тёмным, покрыто мраком, как и настоящее. Когда на воровском сходняке Чарли был избран смотрящим за городом, дела воровской шпаны были не в лучшем виде. По своему географическому положению городок считался нейтральной территорией для Московской и Питерской братвы, и являлся местом встреч, переговоров и разборок. Достигнув пенсионного возраста, в жизни Чарли внезапно всё переменилось. Будто фортуна улыбнулась. Наладились связи не только с блатными авторитетами, но и с власть имущими. Чарли стал обладателем нескольких магазинчиков, приносящих ему немалый доход, кроме того, он сделал вложения в энергетический бизнес, получая круглые суммы в виде дивидендов. И ещё он имел солидный куш от поступлений в воровской общак, хотя казначеем и смотрителем воровской кассы был Болт. За очень короткий срок Чарли создал свою воровскую империю, где всё было подчинено понятиям воровского братства. Даже городские государственные структуры считались с мнением Чарли. Городок, конечно, не был запуган, но никто не хотел повторения творившегося беспредела до вступления в свои полномочия смотрящего вора в законе Чарли. Просителей и ходоков было не менее тех, что обращались за помощью в мэрию.
    Казалось у Чарыкина всё под контролем. Городская шпана тихонько приворовывала, то, что плохо лежит. Воровские группировки потихоньку рэкетирствовали, облагая данью торговцев на рынке и средней руки бизнесменов. И от всех поступали вложения в воровской общак, тем самым, увеличивая сумму воровской кассы. А на городском общаке распределяли, сколько и куда вложить или сколько отправить на курируемую зону для поддержания блатарей находящихся в местах заключения.
    Если до Чарли доходили слухи о не слишком почтительном отношении своих подопечных к престарелым родителям, или не дай Бог, кто-то из воров обокрал стариков-пенсионеров, Чарли взрывался и жестоко наказывал зарвавшихся молодчиков, посмевших нарушить кодекс чести вора в законе.
    Олег Федорович большую часть своего времени в будние дни проводил в городе и лишь по выходным выезжал на лоно природы, к себе на дачу. Отдыхая душой и телом, ходил на лыжах, бродил с ружьём по лесу и по возможности охотился или просто часами проводил время за игрой в бильярд.
Ломакин, чтобы заполнить возникшую паузу робко предположил:
    - Может, кто у вас играл на большую сумму или кто-то из игроков внезапно вернул большой долг?
    - Может быть, может быть, - поддержал предположение Чарли, - только у нас всегда играют на большие деньги. Зато и в общак хорошо отстёгивают.
    - Знамо дело!
    - Только сдаётся что дело не совсем чисто, кроит ваш столичный гость, чего-то не договаривает, что-то скрывает, а может это просто очередная провокация какой-нибудь группировки. Знаешь, сколько их развелось сейчас и каждый норовит вылезти в блатные, не соблюдая никаких законов, беспредельщики одним словом, – закончил свою мысль Чарыкин. Он положил вертевший в руках кий на бильярдный стол, подошёл к бару, достал красивую плоскую бутылочку с коньяком и налил две стопочки до половины.
    - Ты же знаешь, как эти альфонсы за бабки покупают себе авторитет – уплатил и стал вором в законе. Менты с генеральскими чинами тусуются на сходняках, а суки лезут в депутаты. За тесное сотрудничество!
    Крякнув по старчески, выдыхая воздух, Чарли опрокинул содержимое в рот. Ломакин последовал его примеру.
    - Не хочешь со мной пообедать? – спросил Олег Фёдорович.
    - Нет-нет, покорнейше благодарю! – стараясь вежливостью компенсировать отказ, отклонил предложение Сергей, – у меня ещё есть движения.
    - Ну что ж хозяин-барин, будут проблемы, милости прошу наведываться, а то забываете старика. – Указывая жестом на дверь, пропуская Ломакина вперёд, вышел из комнаты Чарыкин, громко крикнув. – Саша.
    Чарыкин вошел в открытую дверь другой комнаты и подошёл к раковине помыть руки. Из соседней комнаты вышел рослый парень в камуфляжной форме.
    - Проводи гостя, – приказал Чарыкин, давая понять Сергею, что аудиенция окончена.
    Ломакин сопровождаемый охранником спустился по лестнице к выходу. Уселся в машину и уже через несколько минут они неслись по шоссе к городу. Сергей достал из кармана сотовый телефон набрал номер и, дождавшись ответа, сказал в трубку: - Я еду домой, к тебе пришлю Руля.
    Руль высадил Ломакина и, развернувшись на площадке для стоянки автомобилей, уехал к Чугунову.
    Сергей, зайдя в подъезд, вызвал лифт и поднялся на свой этаж, открыл дверь своим ключом и вошёл в квартиру.
    - Ма! Это я, – крикнул Сергей и, разувшись, положив куртку на стул, прошёл на кухню. Он не был голоден, но по привычке зачем-то заглянул в холодильник.
    На кухню въехала инвалидная, сверкающая блестящими ободками и прочими металлическими конструкциями коляска. В ней сидела лет пятидесяти, но ещё в рассвете лет женщина – мама Сергея, Анна Семёновна. Волосы, покрытые редкими сединами, были зачёсаны назад и приколоты тёмно-зелёным, с блестящими золотистыми разводами гребешком. Узкий лоб, с небольшими морщинами выглядел шире. Чёрные как насурьмленные брови сходились у переносья, большие и округлённые карие глаза, прямой нос, слабый пушок над верхней губой, нежная улыбка при виде сына.
    - Серёженька! Где же ты пропадаешь? – было, её первым вопросом.
    - Ну...
    - Я же беспокоюсь, мог бы хотя бы позвонить.
    - Ма! Ты кушала? – вопросом на вопрос отвечал Сергей, пытаясь сбить мать с тона настроенного на нотацию.
    - Приходила Вера Сергеевна, мы немного поговорили, – меняя тон, ласково стала рассказывать Анна Семёновна.
    Сергей, видя, что мать уже не сердится, за долгое отсутствие начал оправдываться: - Ты же знаешь что у Светки нет телефона, я ночевал у неё... - но не договорил, сообразив, что мать углубляется в воспоминания дня и волнующие её проблемы, замолчал, слушая.
    - Вера Сергеевна приносила пирог, – продолжила начатый рассказ Анна Семёновна, – мы с ней пили чай. У неё всё никак не решаются проблемы со следствием. Следователь что ли попался бездарный или неопытный... не может даже простое ограбление раскрыть... тем более, Вера описала хулигана с художественной точностью.
    Она замолчала что-то обдумывая, потом сказала:
    - Ты бы хоть покушал,... ты не проголодался?
    - Нет, я не голоден, – ответил Сергей.
    - Не понимаю я вас молодых, – сокрушённо вздыхая, сказала она, – дома не ночуешь, живёте как попало. Тогда бы женился что ли...
    - Да женюсь, женюсь,... наверно... скоро... и внуков ещё понянчишь, надоедят ещё.
    - Ну... – многозначительно протянула Анна Семёновна, – когда это будет?
    - Ма! Ты иди пока к себе в комнату, отдыхай. Ко мне сейчас должны заехать друзья. Нам надо будет серьёзно поговорить и решить кое-какие дела, – просяще сказал Сергей и налил себе в чашку чай.
    Анна Семёновна не предполагала и не догадывалась, чем занимается Сергей, она думала, что он трудится в какой-то фирме,.. после того как уволился с работы на заводе. Она развернулась на своей коляске и покатилась в комнату, закрывая за собой дверь. Анна Семёновна считала Сергея хорошим, ласковым и заботливым сыном. И он старался быть для неё таковым.
    Глядя на мать у Сергея, всегда обливалось сердце кровью, но что он мог сделать сейчас. Её надо лечить, но не хватает средств. Вот он и пытается заработать большие деньги, хотя и не праведным трудом. Работая на заводе на хорошее лечение в престижной клинике, не заработаешь. Оставаясь в одиночестве, Сергей с содроганием вспоминал неприятные эпизоды своей ещё короткой прошедшей жизни. Ему уже за тридцать, а что он видел.… Несколько лет он прослужил в спецподразделении ВДВ и побывал в горячих точках – в Карабахе, Чечне. За время службы видел и кровь, и слёзы, и смерть товарищей. Если бы не мать он бы не очухался после службы, о каком институте могла идти речь. Демобилизовавшись старшиной он устроился работать на завод... платят мало – копейки, не вовремя, а то и вовсе не было денег. Внезапно умер отец: у него случился сердечный приступ. Отец был директором крупного строительного треста. Отношения с отцом последнее время не складывались: слышались постоянные упрёки о несамостоятельности и чёрствости, отец хотел, что бы Сергей пошёл по его стопам, а Сергей пошёл на завод. После смерти и похорон отца заболела мама, случился тоже приступ, и парализовало ноги. Врачи говорят: всё на нервной почве и что ещё не поздно, лечение вполне возможно – нужны только деньги, очень большие деньги. Сергею было жаль отца, мог бы ещё жить да жить, и тем более ему жаль маму. Случайно Сергей познакомился со Стапиным и тот, видя, что Сергей неплохо дерётся и знает в совершенстве приёмы рукопашного боя, к тому же парень с головой. Стапин приблизил его к себе, завлёк в свою шайку и Сергей был вынужден бросить завод – о чём он уже теперь не жалел. Вот это всё и волновало его, давило непомерным грузом на Сергея, когда он находился в одиночестве; у него всегда была потребность с кем-нибудь общаться.
    Сергей ещё не успел допить чай, как в квартиру позвонили, по привычке, из осторожности он посмотрел в глазок, а потом только открыл дверь. Вошли: Чугунов, Руль и Бобыкин. Сергей провёл их на кухню, предупредив:
    - Только потише, мать отдыхает, не шумите, – он закрыл за собой дверь и уже нормальным голосом сказал, – докладывайте, чё накопали. Где были и кого видели? Только не все разом и с толком.
    Первым как старший в иерархии вызвался говорить Чугунов:
    - Я, конечно же, конкретных результатов не надыбал, но движняки пошли. Я был у Болта, он разрулит среди своих – если что – сольёт на трубу. Был ещё в нескольких местах, но там отказка.
    - Так же как и у меня, – встрял Боб, – никто не видел, никто не слышал. Правда есть один щегол – из окна видел как "мерина" обнесли, жалко, что он не разглядел – кто. Всё-таки одиннадцатый этаж. Молодой чувачок обувал: в чёрной кожанке, тачилу сразу открыл – видно спец… Пацан наверху подумал – хозяин, сигналка не сработала, а тот схватил баул и авоську и в лес... по грибы…
    - А что? Там ещё что-то было? – спросил Чугун.
    - А как же, – ответил Боб, – кейс и пакет. Но это не наш – залётный. Наверное, пас давно.
    - А что у тебя? – поинтересовался Чугун у Ломакина.
    Руль сидел и молчал, он не занимался этими проблемами, его задача была в обеспечении колёс.
    - Я тоже пока… ничем порадовать не могу, – сказал Лом и добавил, – погостил у Чарли: пока только намётки, но шанс есть.
    - Видно не наша карта, – констатировал Чугун, – масть не та.
    Боб хотел закурить и вынул из кармана сигареты, но Сергей его остановил:
    - Я дома не курю – мать больна.
    - Вот и посовещались, – сказал Чугун, а Сергей продолжил, – ну что разбегаемся? Ещё дел много: надо ещё кое-кого встряхнуть, кстати, может по этой волне, чего-нибудь разгребу.
    - Давайте веером тихонько по одному, – скомандовал Чугун.
    - Вечером, у кого будет время и деньги встретимся у Светки, – сказал Сергей всем и обратился к Рулю, – подожди меня, подбросишь до одного места, а то пешком в лом.
    Они все вместе вышли из квартиры, Сергей захлопнул дверь и когда они спускались по лестнице, он вновь обратился к Рулю:
    - Смотри вечером не нажрись, завтра тачка нужна, рванём в Москву.
    - Какого там... – не договорив до конца, спросил Чугун. Сергей не ответил, а сказал:
    - Дурья башка, забыл, – он развернулся и побежал наверх.
    Сергей зашёл в комнату матери, Анна Семёновна лежала на кровати и дремала.
    - Ма! Я уезжаю, приду поздно,... а может, совсем не приду, заночую у Светки, ты меня не жди. Ну, я пошёл. Он поцеловал мать в щеку и ушёл.
    Когда Сергей вышел из подъезда, все уже сидели в машине, ждали его, сиденье спереди было свободно. Все знали, что Сергей не любит сидеть сзади. Сергей сел в машину, резко бросив Рулю:
    - К универмагу "Ласточка", надо кое с кем встретиться.
    Руль завёл мотор, и они тронулись. Руль вёл машину потихоньку и осторожно.
    Морозец ещё не отпускал, но снег уже прекратился, дорогу укатали как ледовый каток, и хотя они ехали на внедорожнике Руль не торопился. Все молчали, каждый думал о своём, даже Руль не разговаривал и не ругался, если внезапно на дороге появлялся неосторожный пешеход. Показался универмаг, Сергей сказал:
    - Можешь выкинуть меня где-нибудь здесь, немного прогуляюсь – ноги затекли.
    Руль сразу же прижался к обочине и остановился; Сергей, не прощаясь с друзьями, вышел и, не оборачиваясь, зашагал к универмагу со светящейся и видной издалека вывеской "Ласточка". Джип тронулся и уехал, доехав до перекрёстка – повернул направо и скрылся из виду.
    Шагая, Сергей насвистывал популярную мелодию. У входа он в киоске купил пачку сигарет, поднялся по лестнице в магазин. Сергей не торопился, обходя залы, коротая время: до назначенной встречи – двадцать минут. От товаров пестрело в глазах; Сергей из чистого любопытства, а частью с интересом разглядывал на прилавках и стеллажах товары. Он взглянул на часы – до встречи осталось несколько минут, поднявшись на второй этаж, пройдя через торговый зал электротоваров, Сергей вошёл в служебное помещение, сразу же направившись к приёмной директора.
    Сергей взялся за ручку двери, но она не поддалась, он тихо постучал; дверь открылась. В проёме показалась миловидная молоденькая с кудряшками волос и испуганными, серенькими, с часто моргающими ресницами, глазами и с вымученной и виноватой улыбкой, как будто она за закрытыми дверями занималась чем-то предосудительным, девушка-секретарша:
    - В... вам кого?
    - Меня должны ждать, Ломакин, доложи Шерстнёву. – командным тоном сказал Сергей и вошёл в приёмную с тремя столами, стоявшими буквой "П" и заваленных оргтехникой: компьютер, принтер, пишущая машинка и прочее, прочее барахло и хлам. Вдоль стены стояли стулья, на стенах висели плакаты, расклеены какие-то картинки.
    Девушка нырнула в чёрную обитую дверь кабинета и через несколько секунд выпорхнула:
    - Войдите, – прошипела девушка, оставляя открытой дверь. Сергею показался подозрительным такой приём. Сергею стало жарко и душно, но он не стал раздеваться, а только расстегнул замок кожанки и вошёл в кабинет, дверь за ним закрыла услужливая секретарша.
    От двери и до большого, чёрного письменного стола за которым восседал полный с рыжей шевелюрой и такими же рыжими усами, мужчина. Во всю ширину комнаты лежал ворсистый ковёр. По обеим сторонам вдоль стен стояли стулья для совещания, на окнах висели гардины, сдвинутые на края и перехваченные на уровне подоконников, синей ленточкой. Кабинет был большой и казался пустынным, из-за малого количества мебели.
    С бегающими глазками, с небольшой портящей одутловатое лицо заискивающей улыбочкой Всеволод Парамоныч привстал, протягивая руку Сергею для пожатия, заговорил ласковым, журчащим как ручеёк тенорком:
    - А... Серёженька... присаживайся... присаживайся.
    Он пухленькой с короткими пальцами и нежной как у женщины рукой пожал большую и грубоватую руку Сергея.
    - Братва салам загоняет, – сказал Сергей.
    - Рассказывай-рассказывай... как здоровье... чем дышишь? – вновь заурчал голосок, – давненько у нас не был.
    - Да как-то не досуг было, Парамоныч, – Сергей уселся в кресло у стола. – Парамоныч! Тут на тебя мои ребята бочку катят, говорят, ты от нас в отказку пошёл, мол, нашёл другую крышу. Как это понимать? Когда тебе трудно было – нужны были. А теперь… с глаз долой, из сердца вон, нехорошо… Парамоныч. – с укоризной сказал Сергей.
    - Ну что ты! Сереженька! Как можно? Забывать старых и добрых товарищей.
    - Скурвиться хочешь?
    - Что ты, что ты!
    - А как на счёт крыши?
    - А… а на счёт крыши – верно. Только не моя в том вина, Сережа. На меня наехали... столичные хлопцы... все хотят в раю жить, ты уж не обессудь.
    - Короче так! – категорически сказал Сергей – если не хочешь иметь неприятности – то отвали что задолжал и... и жопа об жопу и кто дальше... остальное решай со Сталиным... не моё это дело, а за долг с меня спросят.
    - Что ты торопишь?
    - Я-то понимаю тебе, нужно было время... раскрутиться... ты, кстати, Сталина сам просил.
    - Ну что ты сердишься Сереженька? Какой базар? Ради Бога...
    Шерстнёв встал из-за стола, следом поднялся Сергей. Шерстнев поманил Сергея за собой. Они вошли в другую комнату – за портьерой у кресла, где сидел Шерстнев.
    Это была такая же просторная как кабинет с одним большим как витраж, с цветными стёклами окном, комната отдыха. У стены стояли сейф, шкафчики, со стеклянными дверцами заполненные книгами в цветных обложках, с вазочками с конфетами и прочими товарами, коими торговал универмаг. На журнальном столике стоял бежевый телефон с автоответчиком, вокруг столика стояли кожаные с высокими спинками, низенькие кресла, у одной стены стоял такой же кожаный диван, пол был паркетный, у дивана лежал мягкий коврик. Стены под самый потолок для шумоизоляции задрапированы тканью бежево-коричневого цвета. В противоположной от входа стене была еще одна, обитая кожзаменителем дверь, которой не преминул воспользоваться, выскользнув Шерстнев.
    Сергей сразу же почувствовал подвох. В комнате находились спортивного вида, высокие, в спортивных брюках и футболках, с накаченными мышцами, с бесцветными, казалось одинаковыми, три амбала-кавказца. Амбалы сразу же перешли в наступление.
    - Это ты, да, что ли, да, самый крутой, да? – спросил один из них и сделал выпад правой рукой, чтобы ударить по лицу Сергея. Сергей парировал этот удар, уклоняясь в сторону, встал в стойку, двое других, чувствуя превосходство и перевес, наступали. Сергей поймал руку наносящего удар первого левой рукой, правой нанёс чудовищной силы в солнечное сплетение, отчего первый осел и вырубился. Сергей взял инициативу в свои руки, зная, на что он способен и не подавляя в себе возникшее чувство отвращения к кавказцам, сохранённые со времён службы, одним прыжком приблизился к двум другим противникам агрессивно настроенных. Ударом ноги одного из них он подсёк, а другому ударил по лицу. Подсечённый упал, но тут же вскочил, оказавшись сзади Сергея. От удара в лицо кавказец спереди отпрянул и снова ринулся в атаку, по лицу у него сочилась кровь. Амбал сзади ударил Сергея по шее и обхватил, пытаясь задержать, но Сергей, извернувшись, ухватил его за шею, повиснув, двумя ногами ударил нападавшего спереди, он отлетел к стене и, опираясь о стену, медленно сполз и отключился. Обхватившему сзади Сергей, изловчившись, крутанул голову, да так, что у того хрустнул шейный позвонок.
    "Пообщался", – подумал Сергей и, вытерев руки о портьеру, достал телефон и позвонил Сталину.
    - Ну, ты мне и удружил встречу, с маханием ногами. Парамоныч скурвился и свалил, а я разгребал, двоих вырубил, а третий кажется, крякнул. Что делать?
    - Отваливай побыстрее и подгребай ко мне, потрещим.
    Сергей вышел через ту же дверь, через которую прошмыгнул Шерстнев в коридор параллельный тому через какой он входил, только по другую сторону магазина. По пути он никого не встретил, ни Шерстнёва, ни его подручных, не желая на сегодня больше приключений, он, смешавшись с толпой, затерявшись среди покупателей, пробрался к выходу. У входа в универмаг на стоянке Сергей нанял такси и назвал адрес Сталина.
    Подъехав к добротному коттеджу на окраине города, Сергей, расплатившись с водителем, вышел из машины. Открыл калитку и по бетонированной дорожке направился к дому.