Как мы давали имена своим сыновьям

На фото: г.Таураге, лето 1960 г. Женя и Игорь

"Нет меж живущих людей, да не может и быть безымянных.
В первый же миг по рождении каждый, убогий и знатный,
Имя, как сладостный дар от родимых своих получает…"
                Гомер

       В апреле земля преет, апрель всех напоит. - Писал В.И.Даль. В апреле  родился я, в апреле родилась  моя жена Саша, в апреле мы с ней поженились,  в апреле родились оба наших сына, и четыре самых близких моих друга тоже родились в апреле. Так что  апрель для меня - особый месяц.
       Шел второй год нашей с женой супружеской  жизни, когда мы решили, что пора обзаводиться детьми. Служил я тогда в немецком городе Наумбурге.
       Город Наумбург входил в состав округа Галле, земля Саксония-Ангальт. Это был старинный городок на реке Заале с населением около 30 тысяч человек, уютной, зеленый и экологически чистый, поскольку никаких промышленных предприятий в нём не было. Город украшали собор ХІІ века святых апостолов Петра и Павла романской и готической архитектуры и хорошо сохранившаяся средневековая крепость, вокруг которой по кольцу ходил трамвай. За крепостными стенами скрывался старый город с узкими улочками и домами – ровесниками крепости. Центральная площадь – Марктплатц, на которой располагалась городская ратуша, по воскресеньям превращалась в рынок. На тележках, на трехколесных автомобильчиках (наши шутники прозвали их «великая Германия») жители города и его окрестностей привозили на Марктплатц свой товар: овощи, зелень, фрукты, цветы, грибы.
       А новый город, расположенный за пределами крепости, украшали уютные особнячки с палисадниками, в которых цвели розы. Говорили, что Наумбург был городом отставных генералов, и, наверное, так и было. Аккуратный, чистенький, патриархальный, сохранивший многовековой уклад городок, располагал к тому, чтобы прожить в нём остаток жизни после беспокойной военной службы.
       Поздним вечером город вымирал, и на улицах редко можно было встретить прохожего, разве что встретишь полицейских, обходящих улицы. Вообще свою службу полиция несла отменно. Однажды, вернувшись из командировки, я стал свидетелем такой картины. С перрона на привокзальную площадь вслед за мной вышла шумная компания подвыпивших немцев. Громко переговариваясь и смеясь, они тут же, на привокзальной площади, стали справлять малую нужду, видимо выпитое пиво просилось наружу. Кто-то моментально позвонил в полицию о нарушении порядка. Не успели безобразники закончить своё дело, как на площадь влетела полицейская машина Schellkomando. Из неё выскочила группа полицейских, которые быстренько скрутили нарушителей порядка, запихнули их в машину и увезли в полицейский участок.
        Но я отклонился от темы. В конце лета Саша поделилась со мною новостью – она беременна. Я купил книгу «Мать и дитя» и стал педантично требовать от Саши неукоснительного выполнения изложенных в ней рекомендаций. Беременность протекала нормально, без каких либо отклонений.
        Надо отметить, что никаких женских консультаций поблизости не было, и в случае чего пришлось бы ехать в армейский госпиталь, находившийся  в Веймаре,  или же обращаться в немецкую клинику. К счастью, надобности обращаться к врачам не возникло. Была глубокая осень, но в палисадниках у домов  немецких бюргеров еще цвели розы. Вечерами мы гуляли с Сашей по тихим обезлюдившим улочкам города. Я брал с собой ножницы, и срезал в каком-нибудь палисаднике несколько роз, торчащих из-за решётки, считая это скорее баловством, чем воровством. Саша очень любила цветы, и дома у нас всегда стояла ваза с чудесными хризантемами. А после такой прогулки появлялись еще и розы.
        Всему своё время. Наступил апрель 1956 года, а с ним и срок Саше рожать. Однажды ночью она разбудила меня: всё! началось! Для такого дела мне дали машину. По дороге в Веймар, где при армейском госпитале имелось родильное отделение, нас взяли сомнения, а не ложная ли была тревога, приедем в госпиталь, а там поднимут нас на смех и отправят домой. Рассуждая об этом, мы почти всю дорогу хохотали, и так, со смешинкой, появились у входа в родильное отделение. Но Сашу приняли. Уже светало, когда она вышла ко мне в больничной рубахе, чтобы попрощаться. Я вернулся в Наумбург, а вскоре мне позвонил друг нашей семьи Женя Песков, служивший в Веймаре,  и поздравил с рождением сына. Женя первым навестил Сашу, и она сказала ему, что сын в его честь будет назван Евгением.
        Дома было всё готово к приему новорожденного. Началась новая жизнь, жизнь, полностью посвященная нашему сыну, и с ней – бессонные ночи, пелёнки, купание младенца. Итак, наш первенец был назван Евгением в честь друга нашей семьи Жени Пескова.
        Прошло два года. Весной  1958 года меня перевели в город  Йена. А в конце лета Саша вдруг мне призналась, что снова беременна. Первая беременность была ожидаемой, эта – неожиданной. Останавливаться на одном ребенке мы, конечно, не собирались, откладывали это на потом. Дело в том, что мы зажились в ГДР, и я уже давно подлежал замене (замена – это когда из Союза присылают офицера  на мое место, а я еду в Союз – на его). И хотя о моей замене мне пока ничего не говорили, наверное, потому, что я совсем недавно был переведен в Йену, я её ожидал. Вот по этой причине  до переезда в Союз рожать Саше было не желательно. Но против природы не попрешь.
       Вторая беременность Саши, как и первая, проходила легко. Нам хотелось девочку, и мы уверовали, что девочка и родится, и даже приготовили ей не избитое по тому времени имя – Юлия. Мы уже давно подсчитали, что роды должны быть в апреле, так и случилось. Рожала Саша снова в Веймаре. Вопреки нашим ожиданиям снова родился мальчик, и когда Саше об этом сказали, она расплакалась.   Снова началась «весёлая» жизнь – пеленки,  купание,  недосыпание. И если первому сыну имя дала Саша, теперь эту миссию - дать имя новорожденному – Саша предоставила мне.
       Шли дни, но никакого имени, подходящего, как я считал, для нашего второго сына, на ум не приходило. Моя мама писала, чтобы её второго внука назвали модным тогда именем Андрей,  но кругом уже было так много Андреев, что назвать этим затёртым именем нашего мальчика я отказался. А дни шли, уже май перевалил за вторую половину. В конце концов, я решил довериться судьбе – провести своеобразную лотерею. В фуражку положил пять свернутых записок с именами: Олег, Игорь, Максим, Феликс и, памятуя, просьбу мамы, Андрей, с твердым намерением назвать сына тем именем, какое будет написано на вынутой из фуражки записке. Записку я вытянул с именем Игорь. Наверное, мы привыкли бы и к другому имени, но, я уверен, что из пяти имен Игорь – было наилучшим.
        А через несколько дней я поехал в Советское консульство, находившееся в Лейпциге, где и получил свидетельство о рождении сына Игоря.
        Говорят, что выбор имени, которое вы хотите дать своему ребенку - дело весьма ответственное. Имя человека определяет его будущую судьбу. Не знаю, верить ли этому.   Первый сын был назван Евгением.   Имя происходит от древнегреческого слова, означающего "благородный".  Трудно сказать, соответствовал ли сын этому эпитету.
        Простодушный добряк, шутник и весельчак, рубаха-парень, душа компаний, он был образован, прочитал кучу книг, ни ростом, ни внешностью Бог его не обидел, и казалось, что был он всем наделён и все дороги ему открыты – иди и дерзай! Но, увы, дерзать он не умел. Он остался большим ребенком, непослушным и своевольным,  и рано ушел из жизни – в 31 год. Но успел родить нам внучку, которая была названа Юлей. Юля уже давно выросла и подарила нам двух правнуков – Дашу и Севу. Вот такой след остался от Жени.
        А имя Игорь  имеет скандинавское происхождение от слова "вар" и означает "воинство, сила".  Подходят ли эти эпитеты сыну, тоже не знаю. Игорь всегда искал свое место в жизни. В конце концов, в 1995 году вместе с женой и сыном уехал в далекую Аргентину. Там у него родилась дочь, названная по аргентинскому обычаю двойным именем Ксения-Алексия.
       25 ноября 2000 года Ксения-Алексия  была крещена  в Буэнос-Айресе, в соборе Святой Троицы русской православной церкви за границей. Этот собор самый известный южноамериканский православный храм был открыт первыми дворянами-эмигрантами из большевистской России. Таинство крещения совершал священник отец Валентин.  И я со своей второй женой Светланой был  на её крестинах (см. у меня "Буэнос-Айрес - Париж Южной Америки" - http://www.proza.ru/2014/06/05/766).
       То, что Игорь родился в ГДР, имело свои последствия. Оказалось, что в Аргентине, национальность указывается по стране рождения. Таким образом, Игорь стал немцем, его жена Лена, родившаяся в Горьковской области,  – русской, сын Саша, родившийся в Житомире, – украинцем, а дочь Ксения-Алексия, родившаяся в Буэнос-Айресе,   – аргентинкой.  Теперь Игорь с семьей проживает в Испании. Недавно они у нас гостили.

Март 2012 г.

См. рассказ "Ordnung muss sein" -  http://www.proza.ru/2015/10/01/1558