Как меня спасали. Четвёртый, пятый и шестой

ЧЕТВЁРТЫЙ, ПЯТЫЙ И ШЕСТОЙ.
Так сложилось, что жили мы на улице, где чуть ли ни в каждом дворе было 1-2 пацана. Весёлая была улица Садовая. На лодках плавали по Енисею-батюшке и на островах енисейских мы не раз и не два гостили с ночёвкой, купались в Енисее и в его протоках, и не боялись переплывать их. Помнится мне, что о страхах своих мы не говорили никогда и старались друг перед другом выглядеть достойно в разных наших предприятиях. И на горы – саянские отроги часто ходили, и по скалам не раз лазали… и всё сходило нам с рук. Никто на нашей улице не погиб, хотя такие случаи всё-таки бывали в посёлке Усть-Абакан.
Я не зря про воду начал…
Люблю я воду, и всегда её любил. Потому и плавать научился на каникулах, уже после второго класса. С тех пор, каждое лето, довольно много времени провожу на реке. Когда был пацаном, и даже уже парнем, нырял с деревьев в воду, с мостов нырял, головой бестолковой вниз, но пронесло как-то…
Всего их было три – случая на воде. Но в разные годы.
В первый раз меня чуть не утопил мой дружок по уличным играм, сосед и дальний родственник. Он был одногодок мне, но «октябрьский» и в наш набор в школу не попадал – такие правила были тогда: родился в сентябре, всё – пойдёшь через год. Сейчас мне кажется, что ему было очень обидно тогда, что меж нами и разница-то была всего в сто дней, а по школе он оказался годом младше. Звали его Толя Лалетин.
В то запомнившееся лето, мне уже исполнилось одиннадцать, и я оказался старшим в тот день в нашей команде купальщиков, с Садовой улицы. Мы пришли на протоку Енисея, и нас было пятеро, вместе с моей младшей двоюродной сестрой Надей. Из всех плавать чуть-чуть умел только я, но так как я был здесь самый старший и даже умел плавать, то и был неоспоримым лидером. И эта позиция, кстати, мне очень нравилась.
День был не очень жаркий, на небе плыли облака и дул лёгкий ветерок. Мы притащились на берег в надежде, что, пока идём к реке, небо разъяснит и тучки уйдут – в этом возрасте мы все большие оптимисты. Но не разъяснило, и белые барашки стайками и поодиночке бродили по своим голубым лугам…
На берегу было совсем не много народу, в основном такие же, как мы оптимисты, несколько стаек, и ещё там и сям рыбаки с удочками, вдоль берега. Прохладно, однако, не идти же назад, во-она куда притащились: минут 30-40 шли. И мы разделись, кто-то первый в реку залез, мы это называли – «согрел воду», и пошло веселье…
А Толя, ровесник мой, плавать совсем не умел, и я решил его научить. Я-то считал, что я уже опытный пловец, плаваю, ого – второе лето… и стал я его учить. Я ему и рассказывал, и показывал на своём примере, даже показал, как надо рот зажимать губами и не дышать, когда плывёшь – я так начинал плавать, таким стилем: набирал воздуху, зажимал рот, надувал щёки – для непотопляемости, и плыл… насколько хватало воздуху. Потом нужно было встать, продышаться и повторить заплыв.
Теоретически он всё понял, и даже кивнул, в подтверждение. Далее начиналось практическое плавание… только ничего не выходило. Стоило ему лечь на воду, и всё: он начинал погружаться вниз. Мучился я с ним, мучился и придумал. Давай, говорю, сначала ты учись брасом… А он – каким брасом? Стиль такой есть, говорю – брасом. Надо лечь на воду, лицом вниз, предварительно набрав полную грудь воздуху, и плыть, гребя поочерёдно обеими руками и колотя ногами по воде. Понятно – спрашиваю, понятно – отвечает. Ну и хорошо! Плыви.
И он поплыл, к нашему восторгу. Только у него правая рука гребла сильнее, и он поплыл по дуге. А зря. Там, куда он приплыл, оказалось уже глубоко, и когда он поднял с воды голову, чтобы вдохнуть и оглядеться, его ноги опустились вниз, а дна не нашли… и Толя наш погрузился с головой! Раз, и нет его! Потом он выпрыгнул, оттолкнувшись от дна, а глаза его были выпучены и переполнены страхом. Он вдохнул широко открытым ртом и… два – опять погрузился. А мы стоим и смотрим: он выныривает-выскакивает во второй раз, и, глядя мне в глаза, сообщает мне – тону…
И я это понимаю – тонет, и если я ему не помогу, он так и утонет. И я плыву к нему.
Я тогда ещё не знал ничего ни о тонущих и повадках их, ни о том, как нужно их спасать… что вы хотите – одиннадцать лет. Подплываю к Толе, когда он уже в третий раз всплыл, и говорю ему: «Держись за моё плечо и поплывём…»
И он ухватился за меня. Сначала одной рукой, затем двумя, а потом вдруг как-то быстро так, прямо моментально, забрался на меня верхом: сел мне на спину, руками крепко-накрепко обхватил мою шею, а ногами – поясницу… И я тут понял: или мы доплываем до мелкого места, или каюк, как говорил «по-морскому» мой дядя Петя, бывший моряк. Ну, и я поплыл…
Первые метр-два я ещё держался выше уровня воды, и успел даже вдохнуть пару раз, а потом – всё, стал погружаться. Сначала до носа, потом до глаз… потом – кончился воздух и, в судорожной попытке спастись, я опустил ноги вниз и… счастье-то какое: коснулся дна! Сильно оттолкнулся в сторону берега, и вот – мы переместились ещё на метр к берегу, а здесь уже не глубоко и я встаю. А Толя всё также, судорожно вцепившись в меня и почти уже придушив своими руками, сидит на мне. Сидит, и слазить не собирается. В двух-трёх метрах от нас стоят наши: у всех вытаращенные глаза, они в оцепенении, и за всё это бесконечное время, что я боролся за жизнь, они, по-моему, даже не двинулись с места…
Потом, когда я с трудом оторвал от себя Толю… мы принялись хохотать. То ли действительно было так смешно, то ли мы так снимали стресс, но хохотали, наверное, с полчаса, и даже когда уже шли домой.
* * *
Другой случай был много позже. Это были последние мои школьные каникулы, был август 1969 года, и скоро нужно было уже начинать собирать сумки в школу, а мне уже в десятый, выпускной. Мои дед с бабушкой, несмотря на возраст, а им было уже за семьдесят, всё ещё держали коров, одну или двух. А коровам что нужно? Сено. И это сено всегда косили дед с дядьями: то где-то в тайге, то на островах енисейских. На островах, окруженных водой, травы всегда были хороши: и высоки, и сочны. И в это лето наши покосы расположились на Пристанском острове. Назывался он так оттого, что напротив него, через протоку шириной метров 250 – 300, пристань была. Как мне сказал дядя Володя, с которым в этот день мы должны были перевозить сено, накосил его дед в одиночку. Он такой был, наш героический дед Максим, уезжал на покос в одиночку и за две-три недели накашивал своим коровкам на сытую жизнь зимой. Вот и в этот раз справился.
Дядя Володя всю жизнь работал водителем, и сегодня он, на своей служебной машине, на которой предполагалось перевезти сено от берега до сеновала, вёз меня и свою жену-хохлушу к месту переправы. На берегу нас уже ждал довольно большой катер, нанятый им для переправы сена с острова на берег. Большой-то он большой, но не настолько, чтобы на нём можно было перевозить сено. Я ещё задумался, как это они собираются сделать? На мои вопросы, дядька Володя ответил – увидишь. Ну, значит, увижу. Мы с тётей Стешей посидели на берегу, пока дядя Володя съездил за братьями. Привёз он младшего брата Анатолия и моего отца – Константина, который был старше его. Всех катер перевёз на остров, где нас поджидал бронзовый дед, а сам куда-то уплыл…
А на острове была… благодать. Погода в этот день была замечательная: тёплый солнечный день, ни ветерка. Кругом, в звенящем от стрекотания кузнечиков воздухе, разлиты пряные ароматы сохнущей скошенной травы, одним словом – рай на земле. Одно огорчало не на шутку: на довольно большой площади перед нами, высилось несчётное количество копёшек скошенной и сложенной на просушку травы. Ведь все их нужно как-то перетаскать к берегу, затем всё погрузить на катер, перевезти на другую сторону реки, а там загрузить в грузовик. Но и это ещё не всё: сено надо затащить на сеновал и уложить на хранение – прямо, на три дня работы, казалось мне. Ну, глаза боятся, а руки – делают…
Достали из мешков распутали длинные верёвки – оказалось, чтобы тащить копёшки, и дело тут пошло довольно весело. Мы таскали копны целиком, к берегу в одно место, обхватывая их верёвками. Не прошло и двух часов, как всё это невообразимое количество сена, громоздилось на берегу.
Подошёл катер и не один. Он притащил на буксире довольно большой, ржавый корпус какого-то бывшего корабля – вот в чём дело, вот как переплавим мы сено...
И закипела работа. На вилах мужики принялись грузить в эту «баржу» сено, а мы его там укладывали и утаптывали, чтобы всё вошло. Как ни страшило глаза громадное количество сена, а – справились! Всё утолкали, сложили и верёвкой поверху, от носа к корме, притянули. Всё – готовы к плаванию!
Вся команда бурлаков уселась на катер-тягач, а мы с дедом – на баржу с сеном. Дед на корме нашёл себе местечко, а я залез наверх, на сено и поначалу увалился отдохнуть с устатка. Честно сказать, я сильно устал, но вскоре (не мог же я пропустить такое зрелище) уселся и принялся любоваться окружающей красотой: большая вода, зелёные цветущие острова, бездонное голубое небо. Уверяю вас, было на что любоваться…
Катер тащил баржу с сеном на тросу длиной метров двадцати, и всё бы ничего, но оказалось, что у нашей «баржи» крюк, за который можно привязать трос буксировочный, находился не на носу корпуса «баржи», а левее, на левом борту, и позади носа на полметра. Помню, что братья ещё переругивались по этому поводу: кто-то недосмотрел, не приварил кольцо, то есть: не приготовил должным образом к транспортировке… а деваться некуда.
И вот мы плывём навстречу течению. Где-то там, выше по течению реки, есть удобное для выгрузки место – туда и плывём, и там нас ожидает машина дяди Володи. Я отдыхаю, всё время пока таскали копны и укладывали сено, напрягался изо всех сил, старался показать себя мужиком. И вот, полулежу, расслабленный и счастливый… но тут начинается что-то совсем не по сценарию: катер вышел на стрелку – слияние двух проток, и нас стало уносить в другое русло, а нам туда не надо. Катер рычит, фырчит, буксует, а нас уносит… и на катере повернули руль вправо…
Это я сейчас понимаю, а тогда никто вначале и не предполагал, как развернутся дальше события. А события развернулись так: перегруженная баржа, этот высокий корпус бывшего корабля, с высокой шапкой сена, неустойчивый на ходу, при правом повороте, увлекаемый тросом, зацепленным фактически за левый борт, стал всё больше наклоняться на правый борт, в сторону, куда действовала сила. К тому же, эта «баржа», видимо, вспомнила, что она была кораблём ещё недавно, и киль у неё никто не отнимал, решила проигнорировать усилия катера-буксировщика, и поплыла себе прямо и прямо. А на катере не догадались, что должно произойти, и тянули-тянули всё в свою сторону…
Я внимательно смотрел на воду, которая с каждой секундой становилась всё ближе и ближе ко мне, и гадал: если сейчас перевернёмся, завалит меня сеном под водой или нет… И вопрос этот был не риторический для меня, а очень даже актуальный!
И вот случилось: лопнула верёвка, удерживавшая сено, и я, вместе с со всей массой сена, что была выше бортов, полетел в воду – здравствуй, Енисей! И меня завалило: я чувствовал вокруг себя холодную воду и колючее сено, но страшно пока что не было. Надо было как-то спасаться, и я принялся изо всех сил работать руками и ногами: просто полез вверх, подминая сено под себя… и у меня получилось. Вылез! Не наверх, где сухо и тепло, нет, просто разгрёб сено вокруг себя и всплыл…
Смотрю и вижу, вокруг меня только сено, а если поглядеть наверх, то видно небо, голубое-голубое! И тут слышу голос, который почему-то не узнаю:
- Витька утоп! Витька утоп!..
Наконец, понимаю – это дед поднял тревогу, и понимаю по голосу, каково ему!
Кричу, что есть силы:
- Я здесь, я не утоп!!
Расталкиваю в стороны сено, выбираюсь или выплываю? И вот, вижу деда. И он видит меня, и успокаивается… а я ищу как выбраться из этой копны. Подминаю под себя сено, лезу-лезу и вот: выбираюсь, передо мной река широкая, прекрасная река, а неподалёку катер. На его борту столпились мои дядья и напряженно всматриваются в сторону плавающего сена. Увидели меня, стали что-то командовать рулевому катера…
Ко мне задом подходит катер, а я плыву к нему… но он вдруг, как «газанёт», как взревут его водомёты! И струёй меня опять закидывает под сено. Я громко матерюсь и гребу, что есть сил, потому что пугаюсь – боюсь, что они меня таким способом угробят. Наконец, выбираюсь из-под сена, опять, вот он – катер… и меня затаскивают на борт. Всё!! Опять живу!
И здесь меня затрясло, застучали зубы чечётку, и даже слёзки, по-моему, покатились. Сидел я на тёплом моторном отсеке катера, смотрел на Енисей и понимал – жить хорошо!..
* * *
А вот и самый последний случай на воде, который произошёл лет пять назад.
И опять я пытался учить плавать – ничему, видать, жизнь меня не научила. А ведь уже можно было бы чему-то и научиться… ежели бы хорошим ученик был.
Это я Серегу, «кента» моего, прозвал «Муравьём». Произошло это несколько лет назад, когда мы познакомились с ним в моём спортзале. Он занимался пауэрлифтингом уже несколько лет, и при своих весьма скромных размерах и суровой природной худобе, при росте 173 см он весил всего то - 60 кг. Я полагаю, что всё, только что мной сказанное, привело вас в весёлое настроение, но… не спешите с этим. Этот самый Серёга выжимал лёжа, исключительно силой рук и груди… сколько бы вы думали? 120 килограммм! А в приседе он со штангой делал – 140 кг, в общем, силён, бродяга! Вот так и образовалось у него вполне заслуженное прозвище – Муравей, значит, маленький и сильный. А он меня, так как тренировался у меня, стал почему-то называть – сэнсэй. Позже ему я ещё добавил торжественный титул – членистоногий, но это уже другая история…
Главное-то я ещё не сказал: Муравей не умел плавать. Вернее к тому дню, о котором я рассказываю, он уже получил два или три урока плавания от меня – и это всё. А вскрылось это обстоятельство неожиданно, когда однажды, после совместной тренировки, на моё предложение: проплывём? Он со смехом сообщил, что плавает примерно как топор или даже колун. А я и не подозревал ничего такого. Почему так произошло, что живущий на берегу такой прекрасной и могучей реки, оказался, вдруг, «колуном» – это  мне не понятно и до сих пор, но так оно и было.
Случай этот, можно сказать, был не очень то и форс-мажорный. Был конечно, риск, но весьма умеренный (для меня). И дело происходило опять на Енисее, летом, и было нас трое: Серёга-муравей, я и ещё одна особа, дамского пола.
Мы приехали на моей машине, на берег реки во второй половине дня, был жаркий и даже душный день, и, наверное, это была суббота. С рекой что-то происходило: то ли дожди в верховьях прошли, то ли уже набирали уровень в русле (к зиме) и потому частично перекрыли на красноярской ГЭС шлюзы, но воды было в этот раз много, и шла она мощным потоком, образуя водовороты и сильные завихрения течения.
Мы перебрели по узкой и мелкой протоке на маленький каменистый островок, возле старой, неработающей уже, водонапорной башни, и устроились там на камешках. Рядом журчала вода, жара, нега… что ещё надо для счастья? Лежи – отдыхай! Нет, понадобилось мне поплавать, ну и ушёл, поднялся по берегу вверх по течению, зашёл за башню, под которой бурлило и крутило, и поплыл – кайф невероятный! Удовольствий – море!
Приплыл на наш островок, адреналин, аж с носа капает… а они скучают. Ну, я и предложил (видать, Лукавый сподобил): а давайте, по течению вместе проплывём! Они поглядели друг на друга… Теперь-то я думаю, что они проверяли свою догадку: он сошёл с ума. Но я всё не унимался, и добился-таки от Муравья согласия. Он, правда, напомнил мне о своих ограниченных возможностях. Но я его успокоил: мол, буду рядом, мол, опасности – никакой и т.д., и т.п… ну, и уговорил. А дама та оказалась умнее – осталась ожидать, чего из этого выйдет…
Вот, мы с Муравейкой и пришли на то место, откуда я недавно стартовал. Вода тёмная, глубокая, почти сразу у берега крутит её, из-за неровной линии здешнего берега. Я уже тогда должен был понять, что идея моя крайне рискованна и просто глупа, но я, то ли от адреналина, то ли от глупости – не понял этого, и только теперь понимаю, в какую ситуацию вовлёк бедного Муравья. А тогда мне казалось: всё отлично, нет проблем!
Ну а Муравей – герой, виду не подаёт и спускается к воде вслед за мной.
Поплыли. Вернее, я поплыл, а он чуть позади и чуть позже. Меня уже подхватила вода и понесла, и вдруг я слышу сзади тихий вежливый и испуганный голос:
- Сэнсэй, я – тону…
Оглядываюсь и вижу: вроде плывёт вслед за мной, но над водой нет носа и рта – одни глаза, большие, жалобные и испуганные…
Я разворачиваюсь и гребу изо всех, сколько есть сил… а течение сильное и быстрое. Оно уносит и уносит меня, но я борюсь и жду, когда его ко мне поднесёт. Я уже даже изнемогать стал от сумасшедшего темпа, когда он, наконец, приблизился…
И я опять, точно, как в тот раз, много лет назад Толе, сказал Муравью:
- Держись за моё плечо и греби к берегу…
А сам подумал: если сейчас на меня залезет – всё, не доплыть до берега!
Но Муравей оказался геройской личностью! Взялся аккуратно одной правой рукой за моё левое плечо, держится так, вежливо, и гребёт потихоньку. Плывём, плывём, плывём… но нас относит от берега – тут такое место, как отбойник, поворот реки и струи уносит к середине. Только мы боремся… а я уже устал чертовски… Руки стали наливаться свинцом, дыхания не хватает, да ещё Серёга висит на плече! Что делать?!
Плывём! Плывём, и я начинаю погружаться… вот уже линия рта под водой, вот и ноздри стали хватать воду… однако не доплыть – думаю про себя. А на берегу несколько мужиков стоят и глазеют на нас. Может не понимают, думаю, но СОС не объявляю, терплю – стыдно мне.
А дышать всё-таки хоть иногда надо – это точно. Я судорожно дёргаюсь кверху – хватаю ртом воздух, и опять, как подводная лодка: наверху один перескоп…
А берег близится… и Серёга, хоть и топит меня, но очень вежливо…
Ну… повезло… нам… доплыли! А Серега – молоде-ец! А я… – так мне и надо…
....................