Кот, гулявший сам по себе. 3 часть, гл. 8

3. На море… (глава 8)

   ...Если ребёнок выражает желание остаться у бабушки, а бабушка ничего против не имеет, то в большинстве случаев спорить с ними не стоит – себе дороже может выйти. Родители так и поступили, «отмазав» Масяньку от садика. Дашке, впрочем, было всё-равно, а вот Сашка получил ещё один полновесный «выходной» перед начинающимися с завтрашнего дня «трудовыми буднями» на новом месте и в непривычной пока для себя ипостаси – продавца. Компания, куда он устроился, практиковала отсылать будущих своих «манагеров» тренироваться на точках розничных продаж, и уже по результатам стажировки набирала продажников для работы в офисе. И кто-то оставался в магазинчиках, а кое-кому предлагали место грузчика на складе. Единственным делом на его «последний нонешний денёчек» была просьба тестя забрать из ремонта машину и перегнать её на стоянку у дома. Чем он и занялся ближе к обеду...
   Машина тестя у Сашки особой любовью не пользовалась, и называть её «ласточкой» у него язык не поворачивался. Вдобавок «новую», 10-ю «волгу» за  плохо отличимые и одинаково невыразительные зад и передок, в народе давно уже нарекли «тяни-толкай». А к предыдущей модели сами же заводчане прилепили погонялу «овцебык» - этакое угрюмое на вид производное от «тридцатьпервой». Всё разношёрстное «семейство» происходило от уже ставшей легендарной «двадцатьчетвёрки». Которая, в свою очередь, подозрительно смахивала на «Форд Фалкон» начала шестидесятых. И, которую - вот уже третий десяток лет «насиловали» на все лады разнообразными обновлениями.
   Увидев очередное исчадие автопрома в первый раз, Сашка грустно задумался о чьих-то бездарно растраченных талантах, и тачающих сапоги пирожниках. Среди его знакомых было полно парней, которые рисовали автомобили вдохновенно, легко и не напрягаясь. Раньше таких людей, наверное, было не меньше, но при заводских кульманах тогда оказывались люди, в лучшем случае способные передрать и слегка адаптировать под национальный колорит что-нибудь из «ФИАТа», «НСУ», «Форда», и далее, по списку. В оборонку, что ли, все таланты и деньги уходили? Грузовики, по крайней мере, неплохо получались. Сейчас стало ещё печальнее. И с людьми хуже, и тырить «внаглую» нам нельзя, хотя китайцам почему-то «можно». А попытки отклонения от генеральной линии в виде рестайлинга, или самостоятельного творчества,  приводили к появлению на дорогах Отечества диковинных мутантов, повергающих в тоску, уныние или – откровенный смех. Были исключения, но... это - исключения. К тому-же они не доходили до конвейеров.
    Близкое общение с новоделом лишь добавило печали: от былинной «волговской» прочности остались лишь предания. Задуманное и сляпанное на скорую руку и в условиях хаоса и вседозволенности, создание ржавело и рассыпалось на глазах, несмотря на все усилия хозяина. Тесть уже неоднократно грустил по поводу покупки машины, слепленной во второй половине девяностых, а не в начале восьмидесятых. Или, вообще, вечной «победы», которую можно передавать из поколения в поколение. Глянув тогда ещё новую машину, один из знакомых тестя в шутку посоветовал вкладываться не в тачку (бесполезно), а в гуталин. Дескать, в Латинской Америке говорят, что машина у благородного дона может быть какой угодно старой, и ржавой. А вот обувь непременно должна быть начищена и блестеть.
   Вдобавок, перепиленная под «семьдесят шестой» бензин машина разгонялась, только двигаясь под горку. Трогаясь на горизонтальных участках  - Сашке постоянно хотелось придавить каким-нибудь кирпичом педаль газа, выйти и подтолкнуть ленивое авто.
   Впрочем, на обгоняющие его шикарные и быстрые машины он смотрел философски-спокойно: лютой чёрной завистью и так никогда не страдал, а однажды наглядно убедился, что счастье если и есть, то заключается уж точно не «большом чёрном джипе».  В своё время врачи рекомендовали маленькой Машке массаж - врачи решили перестраховаться на всякий случай. От него ещё никому хуже не стало. На массаж ездили в санаторий для детей с ДЦП -  спецов, лучших, чем в этом заведении, пожалуй, во всём город не было. Естественно, что такие, профилактические меры делались за денежки, но, тут уж лучше заплатить сейчас за «испуг», чем потом за лекарства. Девчонок он туда привозил и забирал, а чтобы туда-сюда не мотаться - ждал сидя в машине на стоянке. Во время одних таких посиделок, на стоянку вкатился здоровенный джипер. Новенький, блестящий, обвешанный всем, что только можно пожелать (бульдозерного отвала только не хватало). Сашка посмотрел на него с интересом: чьё-то явление сейчас состоится? С водительского места вышла женщина в розовом, растянутом «по месту», спортивном костюме, и полным безобразием вместо причёски на голове. Таких баб в деревнях по сию пору называют «фефёлами», имея в виду женщину толстую, неаккуратную и неряшливую. Пока Саша выходил из состояния «лёгкой прострации» от увиденного и пытался осознать - какие превратности судьбы занесли «такое» в «этакое», «баба» обошла машину, открыла дверь, и навстречу ей протянулись ручки-палочки. И вынула она из машины такого ребёнка, что Сашка ткнулся головой в руль и твёрдо решил, что лучше проведёт всю оставшуюся жизнь, гоняя коров где-нибудь в Дальних Бодунищах. С пятью квадратными метрами асфальта на всё поселение, и будет ходить пешком на переломанных ногах, чем... Пусть, только, его дети будут здоровы. Он тогда глянул вслед женщине, искренне пожелав ей терпения и удачи: пусть хоть как-то, хоть что-то поправят. Сделают, что ещё можно сделать... 
   Саша притормозил – показалось, что на площадке автосервиса стоит Борис. На всякий случай, Саша свернул туда, рискуя всего лишь сделать там «круг почёта».Оказалось - не казалось. Действительно Борис. И ног его сидел забавный, пушистый и толстолапый, чёрный как смоль щенок. Саша остановился и вышел из машины:
   - Привет, буржуин! Ждёшь кого?
   - Кого-нибудь, чтобы до дома довезли. Машину здесь оставил. Позвонил и жду теперь на свежем воздухе.
   Они обменялись рукопожaтием, «в мощных тискaх которого мгновенно погибaют все микробы».
    - Этот тебе компанию составляет? Давай - довезу! - Саша присел, разглядывая щенка, тот с интересом потянулся к нему. - Породистый? На «немку» смахивает.
  Щенок был крупным, но судя по-всему: «дитё-дитём». Он по очереди смотрел то на Бориса, то на Сашу, перебирал неуклюжими лапами и пытался «собрать» уши домиком. На пару секунд это удавалось, кончики, правда всё-равно свисали вперёд, потом уши окончательно разъезжались и падали тряпочками. Вид у него был самый потешный.
   - Кто его знает? Одно ясно - слон из него вырастет ещё тот.
   - Поехали?
   - Чего же не поехать? Подожди, я только человеку «отбой» дам.
   Щенок, как оказалось, возник точно из ниоткуда прямо перед «мерседесом» Бориса пару часов назад. И, вместо того, чтобы пуститься наутёк, или отбежать в сторону, а потом облаять или покусать огромную вражину сбоку, просто присел на задницу, и оскалил зубы. Борис, не соображая, что делает, перепрыгнул через бордюр и помял ведро, прицепленное к «КамАЗу» - самосвалу, мирно стоявшему на газоне, чем немало озадачил его дремавшего за рулём водителя. Ну, и своего «мерина» - тоже помял изрядно. Щенок не удрал и после этого. Он подбежал, и принялся вместе со всеми оценивать убытки, а потом увязался за Борисом в автосервис.
   - Может, его танки подрывать учили? – Сашка потянулся, чтобы погладить щенка, тот насторожился и спрятался за Бориса, которого, видимо, уже почитал за своего хозяина.
   - Кто же его знает? Потерялся зверь. Действительно - породистый, что ли? Может, объявление в газету дать?
   - Угу! И, если хозяин найдётся, то выкатить ему счёт за побитый «мерин».
   - Жлобство.
   - Я шучу... только Светке псину не показывай, увидит - не отнимешь.
   - И Ленке тоже. Увидит - убьёт. Обоих. Она и так была не в настроении, а тут я ещё проговорился. «Гремучая змея, укушенная бешеным тарантулом». На машину ей плевать, она тот случай, когда я через крышу кувырнулся, забыть не может. Слушай, а ведь это - девочка!
   - То есть, сам понимаешь, «сучка». Почему, кстати, мальчик - «кобель»? А, не «сучёнок»?
   - Действительно! – захохотал Борис. - Так, до дома, говоришь, нас довезёшь…
   - Довезу, - Саша усмехнулся, поняв, куда Борис клонит: - И во время вашего с Ленкой объяснения присутствовать буду.
   Борис устроился на переднем сидении, отодвинув его назад, и усадив трофей в ноги. Саша выехал на дорогу.
   - Во сколько тебе обошлась эта чёрная бестия?
   - По «за дорого». Можно было купить много-много килограммов таких вот чёрных бестий! - он схватил щенка за загривок и принялся играючи трепать его. «Бестия» страшно зарычала, закрутила головой, затопала лапами и залязгала зубами точно большой бухгалтерский дырокол. Изо всех сил напряглась и попыталась гавкнуть, но только потешно и тоненько взвизгнула. Глаза просто светились той радостью, которую и называют «щенячьей». Лицо Бориса, соучредителя нескольких фирм и хозяина известной в городе сети по продаже и обслуживанию офисной техники, тоже светилось беззаботностью и мальчишеским задором. Саша давно его таким не видел. Он засмотрелся на них, и чуть не впилился во впереди идущую машину. Перестроился и, вжав педаль газа в пол, заставил «лентяйку» обогнать «МАЗ»-автокран с люто восьмерящими колёсами.
Семейство Бориса недавно переехало в новую шикарную пятиэтажку, отгроханную на месте рассыпавшейся деревянной срамоты, помнившей  ещё «золотые времена» до восшествия на престол «царя-тряпки». Новый дом был окружен оградой с воротами, при которых были шлагбаум и будочка. Из неё при виде подъехавшей к шлагбауму «волги» как чертик из табакерки выпрыгнул человек в «кумуфляже». С уже открытым ртом, чтобы хамски и не поздоровавшись заорать что-то вроде «нельзя ставить», «куда», «к кому», и прочую дребедень, вызывающую желание грохнуть охранника независимо от того, прав он или нет. Саша уже потянулся к «мясорубке» стеклоподъёмника, чтобы облаять его в ответ, а потом уж объяснить, куда, и к кому. Не потребовалось – замахавший было руками пожилой амбал разглядел сидевшего в машине Бориса, и лицо его в миг услужливо просветлело, а движения рук из угрожающих превратились в приветственные.
   - Где вы такое хамье находите? – поинтересовался Саша.
   - Находит охранная контора, с которой заключен договор. Кстати, этот жлоб есть неприятное исключение: сменщики его - вменяемые и достаточно вежливые люди. Не всё так мерзко в этом мире, Шура… хотя, может, это лишь вид с моей колокольни.
   - Показывай, что ли, свою «колокольню»… - на его новой квартире Саша ещё не был.
   Показ с самого начала был скомкан: Елена не стала ждать, и вышла встретить мужа в прихожую. Как обычно, она была прекрасна, даже в своём недовольстве. Увидев, что муж перемещается сам, и бинтов на нём нет - «выдохнула», но всё равно была ещё в очень «приподнятом» настроении. Борис попробовал было упредить её:
   - Здравствуй, дорогая моя. А я тут Сашу встретил, и решили мы в гости заехать…
   - Сашка - это очень кстати! А это ты зачем притащил? – она чмокнула Сашу в щёку, отстранилась от потянувшегося за тем же Бориса, и принялась разглядывать щенка.
   - Всё - в дом! Шкуру на воротник, мясо - на котлеты... – Борис поцеловал её сам, хоть Ленка и попыталась отмахнуться.
   - Какой ещё воротник! Я догадываюсь, во сколько ремонт машины обойдётся! Ему за это дом в деревне стеречь до самой смерти! И жрать только то, что сам поймает!
   - Вообще-то, это «она». И «вас» теперь больше.
   Щен уселся на пол, вывалил язык и переводил взгляд с одного на другого. Лена посмотрела на щенка и внезапно сменила гнев на милость:
   - Хочешь есть, скотина?
   «Скотина» поняла, что котлет из неё пока делать не будут, просто выгонять - тоже, и радостно заскулив, вскочила и завиляла хвостом, потом засеменила за хозяйкой. Лена, уже гремела посудой, подбирая подходящую миску. Вскоре доносившееся из кухни нетерпеливое повизгивание сменилось довольным чавканьем. Саша и Борис переглянулись, и заглянули на кухню. Ленка сидела на полу и поглаживала щенка по загривку:
   - Оголодал, бедный ребенок…
   - Мы, кстати, тоже оголодали! – осмелел Борис, видя, что всё пока благополучно, - Что это она так наворачивает?
   - Овсянку, что с утра осталась... Сейчас обедать будем, - Лена поднялась. - А придут дети – решим, куда её денем…
   К моменту окончания обеда щенок показал себя не только обаятельным, но и вполне воспитанным созданием, и ещё до прихода детей Сашка был готов поспорить, что никуда его не «денут». Сашка за обедом не смог поддержать Бориса, когда тот «опрокинул» сотку «хреновины» домашнего приготовления, и потому просто не смог отказать, когда тот пригласил его выкурить трубочку. «Место для курения» Борису было отведено в «кабинете» - небольшой комнате на втором этаже, как оказалось – ещё не отделанной.
 Ремонт, конечно, планировался в соответствии с последними веяниями моды и технологий, и просчитывался с точностью военной компании, но  случилось всё, как обычно – через соответствующее место. Один «дезигнер» срочно уехал отдыхать, второй – ушёл в творческий запой, у строителей тоже что-то приключилось. Материалы для отделки пришли не во время, не в том количестве и совсем не те, что заказывали. Потом все со всеми разругались, а время уже всех поджимало... В общем, «кабинет» его так и пребывал в состоянии разрухи. Почему-то именно он ненадолго стал избранным местом для «посиделок» - исключительно холостяцких. Впрочем, где ещё можно было «так» вспомнить молодость: стряхнуть пепел в шпротную банку, побросать пустые бутылки в угол, и намазать на хлеб масло и икру шпателем. Но безобразие это было вскоре прекращено самим Борисом, в основном из-за того, что «потом они разъезжаются по домам, а ты, пьяный до неподвижности, остаешься один на один с баронессой..." Сейчас в напоминающей большую обувную коробку комнате было чисто и пахло хорошим табаком. Из мебели присутствовали переживший несколько ремонтов табурет и  старенькое кресло. Борис предложил его гостю, а сам примостился на широченном подоконнике, где были разложены курительные принадлежности «в ассортименте». Пробормотав «не сопьёшься с вами – так скуришься», Сашка щелкнул гильотиной и раскурил «боливара».
   - Стало быть, это вот и есть ваш «пентхауз» - поставив на пол пепельницу, он устроился в кресле.
   - Это для наших «мандалаев» и «даунтаунов» - «пентхауз», - Борис приоткрыл окно и принялся возиться с трубкой. – Запомните, Шура, что классический «дом на полях шляпы» должен выглядеть именно как дом, смастряченный где-то высоко-высоко на крыше, в отдалении от всей городской суеты и вони. Или, как минимум – непременно иметь террасу, чтобы обустроить там  сад, бассейн, корт. Да хоть просто лужайку, чтобы бухать  «на лоне природы». Ну, и естественно - роскошный вид. Панорама, так сказать. А, не окна простой совковой многоэтажки напротив, из которых на тебя будут пялиться в театральный бинокль, когда ты с  женушки начнёшь бельишко стаскивать. И, вход, кстати, должен быть отдельный, со своим лифтом. Всё остальное – обустроенный для жизни чердак, красиво называемый «мансардой». Кстати, домик Карлсона куда ближе к «пентхаузу», чем та квартира на последнем этаже, что наша «илита» покупает за бешеные бабки, и растопыривает пальцы: «Прикинь! Пентхауз».
   - А, в ответ «Вау! Пентхауз!»
   - Ну, примерно, как-то так… Скажи, лучше, что у тебя с работой…
   - Нормально всё с работой. Послезавтра – вперёд и с песней! Уверен, что осилю…
   - Как тут сказать… Дело тут не в том, что «осилишь – не осилишь», а в том, что «твоё ли это». То, что ты «осилишь», я не сомневаюсь. И посвятишь новому делу немало времени. Главное, чтобы  дело это оказалось «твоим». И спустя какое-то время ты не остался у разбитого корыта, с осознанием того, что годы эти оказались бездарно закопанными. Нет, вовсе не обязательно, что ты должен заниматься этим до гробовой доски. Возможно, что когда-то тебе опять придётся «переквалифицироваться в управдомы», и начать всё сначала, как сейчас. Снова звезды так сойдутся, или самому надоест. Но, тебе не будет «мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Ну, и на кармане должно что-то оставаться… как без этого-то? Думай, Санька. Если тебе нужно просто где-то работать, чтобы кормить семью – поработай у меня. Пересидишь какое-то время, придёшь в себя, осмотришься – может, и ещё мысли какие появятся...
   - Смысл? Здесь я угодил почти «в свою тарелку». Последние годы я занимался схожей тематикой в «свободное от основной работы время». Что касается «твоё - не твоё»... Какая разница: за что ни возьмусь - получается очередная разновидность «в поте лица твоего будешь есть хлеб»... Засада какая-то...
   - Я тебя понимаю, поскольку занимаюсь тем-же. Ну, согласен… более успешно. Просто фишка так легла, и грех было не воспользоваться.
   - Кстати, - усмехнулся Сашка: - только вчера с одним друганом затерли на тему, что помимо тех, кто  «в поте лица» есть огромная прослойка тех, у кого просто «фишка ложится».
   - Ну, они всегда были, и есть, и будут есть. Воспринимай их как неизбежность данной реальности, и не изводи себя на зависть и ненависть, как я в своё время. Когда началась безумная чехарда с построением лютого капитализма в отдельно взятой стране, честно говоря, я вовсе не думал, что сам стану буржуем, но лелеял местами гаденькую мысль, что сама «жизнь» теперь расставит всё и всех по своим местам. И крепко не поздоровится тучному стаду приспособленцев из числа «партийных инструкторов» и «тилигентов» из союзов композиторов, писателей  и уже благополучно выродившихся многочисленных «НИИ непонятно каких проблем». А кто-то и просто вымрет, как динозавры. Индейская изба «фигвам»… «Ставить» почему-то начали нормальных трудяг, и не по местам, а «в позу». А «эти» … заколдованные они, что-ли… Сколько лет прошло - никто никуда не вымер, просто разбрелись по округе. «Творческая» как была, так и здравствует.  Количество НИИ, конечно, сократилось в разы, но они успели подарить нам Чубайсов с Березовскими. И на сдаваемых потом в аренду площадях их же руководство и поднялось. А, сколько расплодилось Высших Учебных Заведений, где учат непонятно чему за живые деньги. Там ведь кто-то преподаёт. И выпускники куда-то пристраиваются. Сколько развелось разнообразных фондов, общественно-политических и аналитических центров, советов, союзов, палат и гильдий. Сколько народу вертится вокруг изданий печатных и не совсем печатных. Смотри сюда! – он взял с подоконника газету и показал Сашке статью в половину листа: - Тёрки на предмет «почему рождаемость всё падает и падает»? Есть что сказать на эту тему?
   - Элементарно, Ватсон! Одни хотят растить детей, но им тяжело их тянуть сегодня, и совершенно нет уверенности в «завтра», у других – «жизнь прекрасна и удивительна», и на хрена им эта обуза. Нужно создать условия первым, даже если придётся прищемить дверью пальцы вторым – толку от них всё-равно никакого.
   - Правильно. Всё всем понятно. Но у нас в городе ищут ответ на этот вопрос и раздают интервью на эту тему: раз - главный специалист горстата; два -  директор городского центра экономической экспертизы; три -  политолог, старший научный сотрудник института социологии; четыре -  научный руководитель экспертного центра; пять -  кандидат политических наук… я просто в ауте, Саня, какие есть теперь науки, интересно – сопромат сейчас преподают хоть где-нибудь… он же – директор центра социально-консервативной политики в нашем округе; и ещё до кучи с ними, шесть -  какой-то доктор философских наук. За каждым из них стоит ещё по десятку-другому занимающихся галиматьёй бездельников. Единого мнения, кстати, нет… Делаем выкладки, рисуем графики… Пилим бабло… Прости Господи душу грешную! Дубиной поперёк спины, и колоннами на стройки века! Ещё лучше – по АКМу в руки и на зачистку Приамурья от китаёз. Стерегите  lebensraum, мать вашу! Рожать кому – без вас найдётся, нужно только условия создать, чтобы было чем кормить, где учить-лечить, и в ожидании завтрашнего дня душа в пятки не уходила… - Борис выколотил трубку и принялся её чистить. - Про поголовье чиновников, которое тоже выросло раз в десять, в отличие от поголовья крупного рогатого скота – я просто умолчу... Нет, я понимаю, что в сравнении с Союзом, где не было того же бизнеса стали нужны и налоговые, и антимонопольные, и пожарных с СЭСовцами больше нужно, и много чего другого. Согласен, государство совсем другое, но куда их столько, и они продолжают плодиться как тараканы. И прирастают явно не токарями – поварихами. Да, и в гламурную тусовку народ тоже не от станка пришёл.
   - С такими взглядами вам, батенька, самое место не в «буржуинах», а у батьки Махно, или в «чёрной сотне». Но тут ты далеко не одинок...
    Саша похохатывая рассказал ему о махрово-черносотенных взглядах уже пенсионера Андрея Викторовича, нелюбовь которого к образованщине простиралась вплоть до посадки на кол, согласно «заветам» классиков отечественной фантастики. Борис ещё шире открыл окно, и задумчиво посмотрел вниз:
   - Прав твой старик, и о прошлом и о настоящем. И насчёт штурмовиков – тоже «местами» прав. «На кол» - это, конечно круто. Как, там, отец Кин говорил? «Зачем мне материал портишь?» Повторюсь, что работы – полно: лес сажать на месте вырубленного, дороги – в безобразном состоянии… Можно быть гуманным – туда их всех… И государству – прибыль... а когда с ними заигрываешь — убыль. Ну, сам подумай! Возьми первую пятёрку лидеров каких-нибудь националистических движений на развалинах Союза — классическая интеллигентчина, разбавленная врачами, люмпенами и выпускниками ВПШ. Этот… Основатель «саюдиса»…Засранец злобный…Он – же музыковед, при совке получал профессорскую зарплату и занимался изучением творческого наследия какого – то прибалтийского менестреля. Музыковедом – больше, музыковедом – меньше! Гамсахурдиа покойный…
   - Не надо о покойных.
   - Нет уж, нет уж! Не он - ли плеснул бензинчику в  грузино – абхазские угольки? Диссидент со стажем, литератор хренов. Убыло бы? А кому что хорошего с него прибыло? И так – кого не ухвати: трепачи одни, все эти диссиденты…А уж когда они дорываются до реальной власти...
   - Ругова  косовский то – же литератор, или литературовед. Заселили, воспитали…   
   - Ну, не нам одним на грабли наступать. Интеллигенция  везде одинакова…Неплохо    жили на  государственном коште, судача на кухнях и  государству – же насрали в карман при случае. А пользы от них везде как от козла – молока. Один только Сахаров наш особняком стоит – немало потрудился над ядерными игрушками, прежде чем озадачился идеями гуманизма. Хотя если верить некоторым свидетелям – «великий гуманист» в зрелом возрасте выдвигал такие предложения по усмирению потенциального противника, что у военных не то, что волосы – погоны дыбом вставали.
  - Не любишь ты их...
  - Не девушки, во-первых. Во-вторых, какие чувства я - человек, живущий своим трудом и рискующий заработанным ежедневно, начинавший с «ноля» и выросший до «буржуина», должен испытывать к хроническим халявщикам? Жополизам при власти сильной, и пламенным «борцунам» против всего, что с ней связано – при слабой? В-третьих, опять же какие чувства я должен испытывать к организму, который плюёт в моих дедов, говоря, что дураки они, если только не злодеи: воевали «за» режим, а надо было «против». Только, вот у них был выбор: они могли и «против». Их бы «те» охотно приняли. А вот тебя без разговоров загнали бы в ближайший ров, ну... или в топку, прокатив сначала в «газенвагене», и всласть наиздевавшись. Ты дедов наших не презирать, а молиться на них должен, за то, что они твоим родителям дали возможность тебя зачать, урода такого...
  - Ну, брат... ты точно прямо как черносотенец какой…
  - Хуже! «Брандмейстер был настолько правым, что даже не знал к какой партии себя причислить»...
   «Черносотенца» окликнули снизу – Борис срочно понадобился супруге. Сашка занял его место у окна, задумчиво глядя в сторону видневшейся между домами «центральной улицы города». Отсюда были видны верхние этажи нескольких недавно отреставрированных старинных особняков. Их стены внизу уже были исчерканы убогими граффити, но это – оставалось «за кадром». И кусок, собственно, улицы с недавних пор выложенной брусчаткой. Её поставили, по слухам, с завода, которым владел через подставных лиц то ли кто-то из администрации города, то ли сам мэр. Брусчатка местами провалилась, местами горбатилась, что «главную улицу» не украшало, но и это сейчас – тоже оставалось «за кадром». Зато было прекрасно видно проносящиеся по улице машины – она, хоть и считалась пешеходной, но прохожим приходилось протискиваться между «припаркованных» дорогих иномарок, а то и уворачиваться от них. Удавалось далеко не всем – буквально неделю назад какой-то чин из ГИБДД снёс пешехода, да ещё оказался за рулём вдребезину пьяным.
   Ещё, по этой улице любил прохаживаться сам мэр города, со свитой. Высокую фигуру, обычно в светлом костюме, было видно издалека. Пиджак, как правило, был расстёгнут и не мешал появившемуся за годы мэрства животу переваливаться через ремешок брюк. Весь вид градоначальника излучал самоуверенность и самодовольство. «МОЙ город! Есть какие-то сомнения?» А, как всё начиналось…
   Перед первым  «пришествием» был разыгран великолепный спектакль, с игрой в народного радетеля, ревнителя закона, интеллигента до мозга костей и простецкого парняги одновременно. Всякий обратившийся к кандидату со своими нуждами, получал слова сочувствия и обещания немедленной помощи в случае победы. Все злопыхатели, тискавшие статейки в которых намекали на порочащие связи с криминальными авторитетами пафосно вызывались в суд, где им вкатывали символические штрафы «в один рубль». Свободная и независимая пресса восторженно выла: наконец-то, спаситель и заступник перед лицом восставших их могил большевиков, продолжатель дел кудрявых младореформаторов. Байкеры, с которыми он тусил на праздниках с банданой на голове и в кожаной куртке-«косухе», озадаченно крутили головами, как бы спрашивая друг у друга: «верить – не верить»? Победа над замшелым  соперником «красно-коричневой» ориентации была достаточно уверенной. Ещё одного кандидата, не скрывавшего своих криминальных похождений, но способного сорвать джек-пот на желании избирателей показать кукиш «власти» как таковой, при вмешательстве Первопрестольной срочно отправили на очередную отсидку. Дальше…
    Давно уже подмечено, что ничто так не портит человека, как власть и деньги. Впрочем, кое – кто, и до победы на выборах говорил, что внешность хоть и дрищевато-интеллигентская, глазки под стёклышками очков в золотой оправе злобные и редко мигающие. Кто-то запоздало ойкнул, некоторые застонали. «Порядок» был наведён быстро, уверенно и беспощадно. Причем, это касалось и лопухнувшихся членов «команды»:  одного холопа превентивно «закатали в асфальт» в лучших традициях лихих девяностых, едва его примерились тащить в прокуратуру. Расплодившиеся  на дрожжах «демократии» (возможности невозбранно «трещать» обо всех и обо всём)  телеканалы были либо прибраны к рукам, либо заткнулись, либо скоропостижно разорились. Словам мэра внимали теперь почтительно, и, если уж не восхваляли в ответ, то говорили о погоде, видах на урожай и положении сербов в отломившемся Косово.  Партии, «оппозиционные» власти, боролись испытанным методом «самиздата» и регулярно забрасывали и заклеивали город листовками. В которых задавали мэру от лица избирателей разнообразные вопросы на предмет разваливавшихся мостов, ветшавшей инфраструктуры, многокилометровых пробок, и – далее. Вплоть до того, что не жирно ли уважаемому мэру иметь личный охраняемый и обнесённый забором пляж со специально привезённым песочком и  причалом, к которому постоянно пришвартованы дорогие катера, в то время, как горожане барахтаются в кучах мусора вдоль реки. Мэру всё было либо «не жирно», либо по-фигу.
   Вдобавок - очередной срок, похоже, будет в карьере мэра последним, и осталось уже немного. Потому заковыристые вопросы по приходящему в упадок городскому хозяйству откладывались в долгий ящик, разгребать который придётся преемнику. И с почуявшими приближающуюся кончину «льва», и поднимающими голову мелкими хищниками никто не боролся. Видно все силы уходили на создание закромов и организацию последующей неприкосновенности. На «избирателей» же ему и раньше было откровенно насрать.
   Презрение и безразличие власти к своим «подданным» порождало ответное  презрение и безразличие, помноженные на ненависть.  Потому известие о том, что сын мэра не вписался в поворот на своей навороченной-турбированной-тюнингованной  тачке и снёс пару пролётов капитального, совковой выделки кирпичного забора и полголовы своей в придачу, вместо слов сожаления о случившейся беде и сочувствия  к оставшемуся калекой парню, вызвало только кривые усмешки. И призывы скинуться на заборы и такие же «тачилы» для всех остальных власть имущих. Тоже ничего нового. Раз уж власть «кладёт» на своих подданных, ждать в случае чего соболезнований и пощады, по меньшей мере, глупо. Хоть во Франции, хоть в Англии, хоть в России времён Смуты и Николая Кровавого. Всегда и везде. И, чем дольше и больше «мужичьё» терпит, тем «бессмысленнее и беспощаднее» будет всё случившееся по отношению и к власти, и к тем, что рядом с ней крутились... 
   У Сашки зазвонил телефон.
   - Привет, звезда моя…
   - Привет, безработный. Где болтаешься?
   - У Борьки с Ленкой.
   - Так, а я почему не «у Борьки с Ленкой»?
   - Любимая, ты задаёшь слишком много вопросов. Хочешь, я пришлю за тобой такси?
   - Нет, Санечка, приезжай-ка лучше сам. Квартира «двинулась». Всё срослось наконец-то, и можно начинать паковать вещи. Такое впечатление, что все только и ждали, когда ты уволишься и начнёшь всё «по-новой»…