Скажите ей...

СКАЖИТЕ  ЕЙ…


- В кустах за линией  наши мужики бабу поймали – почти голую! – крикнул Сережка Бобчак,  ворвавшись на школьный двор. Здесь уже никого не было после первого звонка на урок, кроме Олега и Альки из  одиннадцатого. Но эти всегда задерживались, их и с переменки  на занятия было не утянуть. Парочка!
-Какую бабу? – мужским баском спросил Олег. - Снежную, что ли, с морковкой?..
-Нет, Бабу Ягу, наверное - ступу обронила,- улыбнулась Алька, накручивая один из хвостов на голове на тонкий указательный пальчик.
-А вот и не Бабу Ягу, - переводя дыхание, уже тихо сказал Бобчак.- А настоящую бабу, очень чудную. Мишка Криворучко ее к Наташе Тульской  отволок.
-А почему милицию не вызвали?- почти равнодушно спросил Олег, но Алька насторожилась. С некоторых пор она ревновала его ко всем без разбору. Даже к учительницам. А тут – голая баба.
-Мишка сказал – зачем милиции отдавать, самим сгодится…
-Дурак! – погрозила ему Алька своим тонким пальчиком и одернула кокетливый черный фартучек. Потом резко повернулась на низких каблучках и  побежала в свой класс.
-Ладно, давай, колись, что за баба-то?- теперь уже не скрывая волнения, спросил Олег севшим голосом.
-Может, пойдем, посмотрим?- предложил Сережка.
-Пойдем,- согласился Олег, настороженно поглядывая на окна, за которыми шли занятия у Альки.
-А нам  покажут?- спросил Бобчак.
-Мне покажут.
Сережка кивнул. Он знал - Олегу покажут. Его мать работала продавщицей в Голубом Дунае, и ей были должны почти все мужики в их поселке, а Олег, которому еще не исполнилось восемнадцати лет, был для них авторитет.
У Наташи Тульской, местной проститутки, в ее двенадцатиметровой комнатушке в коммуналке, собралась толпа. Люди смотрели на Наташкину кровать, на которой неподвижно лежала незнакомка, найденная на железнодорожном переезде Мишкой Криворучко, и гадали – откуда она?
-Наверное, изнасиловали пацаны из Ленинского да бросили, - предположил Криворучко.
-А, может, наши, откуда ты знаешь?- возразила Наташа.
-Нет, наши на старух не зарятся, это – ленинские,- твердо сказал Криворучко.
-Да это же родственница  Клавки Рыжей!- воскликнула Машка Молчанова.- Посмотрите, какая у нее рыжая грива. Похожа она на Клавку. Наверное, такая же пьянь. Напилась и завалилась.
-Позовите Клавку! – распорядилась Наташа.
-Да  и на Райку Рыжую, продавщицу из овощного, она волосами-то похожа!- сказал Олег, и бабы затолкали друг дружку под бока. Прогнать пацана, сына  Верки из Голубого, никто не решался. Но всем было стыдно показывать ему почти голую женщину.
А он жадно вглядывался в полуобнаженную фигуру, глаза его остановились на  груди, на которой созвездием Козерога  выстроились  коричневые родинки. Наташа Тульская, заметив этот по-мужски оценивающий взгляд, набросила на незнакомку кружевное покрывало и оттолкнула Олега к двери, но успела шепнуть: «Если хочешь, вечером ко мне приходи!»
Он брезгливо оттолкнул ее руку и стремглав выскочил в коридор. Домой пришел  таким растерянным, что Верка, подавая ему обед, спросила:
-Опять со своей рассорился? Бросал бы ты уже ее, на кой она тебе? Все равно ведь не жениться…
-А ты мне невесту, что ли, подыскала? – огрызнулся Олег, и черные усики над его пухлой верхней губой дернулись.
Верка не стала приставать,  знала – ее сынок и за топор взяться может. Она пошла на веранду за яблоками, бормоча себе под нос: «Ничего,  повертишься, повертишься, на той заднице и сядешь, так и отдала я тебя этим голодранкам!»
Продавщица из Голубого и в самом деле нашла сыну невесту – в соседнем поселке на улице Луговой, толстую тумбу, учащуюся зубопротезного техникума. Эта семья жила на золоте, а в нем Верка толк знала. Олегу было не отвертеться. Дело было только за временем. Оно вполне терпело.
А в эти минуты в комнате у Наташи Тульской разворачивались настоящие баталии около  еле живой рыжеволосой незнакомки. Пришла Рыжая Клавка, за ней Рыжая Райка. Но ни та, ни другая не признали свою родственницу. Пришли еще поселковые мужики и предложили оттащить старуху туда, откуда ее припер Криворучко.  И тут пожаловала председатель поссовета Нина Иванна Усова. Она внимательно осмотрела женщину,  провела рукой по ее густым рыжим волосам, зачем-то взяла за руку, потрогала длинные, покрытые серебристым лаком ногти, пощупала ткань на разорванной блузке и даже заглянула под юбку и убедилась – никто незнакомку не насиловал. Потом наклонилась к ее уху, понюхав волосы, и спросила:
-Гражданка, вы откуда будете?
Женщина не отвечала.
-Так, берем и несем в здравпункт,- распорядилась Нина Иванна.
-Кто понесет-то?- засомневались мужики,- может, она заразная…
-Не заразней вас будет! – прикрикнула на них  председатель поссовета.- Я кому сказал - нести в здравпункт!
Мужики взяли и понесли. Никто из присутствующих не догадался, о чем думала в этот момент Нина Иванна. А она поняла, что  незнакомка – не из простых:  таких ухоженных волос, ногтей, такого шелка на блузке и запаха невиданных духов за ухом, председательша никогда в своей жизни не видела и не нюхала даже рядом с женами самых важных районных начальников. «Даже и областных»,- добавила она про себя. Нина Иванна решила подлечить незнакомку и найти ее  мужа, наверняка большую шишку. А тот, вполне возможно, поможет ей перебраться в райисполком. Сколько можно париться в этой дыре? Она заслужила лучшего…
Олег поел и пошел встречать из школы свою Альку. Сегодня у него к ней было особое дело. Дождавшись в школьном вестибюле любимую, он взял из ее рук папку с учебниками и предложил:
-Пойдем ко мне, мать уехала к бабке.
У Альки перехватило дыхание: им так редко удавалось лечь в постель, все любовные свидания проходили в лесу, на лугу, у реки, а зимой – прямо в сугробах. Постелью им были  трава и цветы, мох и  хвойная подстилка,  даже пушистый снег. А сегодня будет настоящая постель!
Как всегда после любовных утех Олег долго целовал Алькину грудь и спину. Но сегодня он, приподнявшись, долго рассматривал родинки у нее под грудью. Потом провел по ним пальцем, словно соединяя одной линией, – получилось созвездие Козерога. Олег быстро прикрыл родинки ладонью и закрыл глаза. В памяти всплыли рыжие волосы незнакомки и созвездие Козерога под маленькими дряблыми грудями.
-У тебя рыжих родственников нет? – спросил он.
-У меня вообще никаких родственников нет, ты же знаешь,- вздохнула Алька.- Кроме бабушки. А она – седая. А тебе нравятся рыжие?
-Нет, просто… та женщина, которую Криворучко за линией нашел – сильно рыжая.
-Ну и что?- насторожилась Алька.
-Родственников ее ищут, вот я и подумал…
-Нет, у нас рыжих нет. А хочешь, я перекрашусь? После выпускных экзаменов.
-Нет-нет, не надо, я просто так спросил.
Незнакомка поправилась, Нина Иванна  поселила ее в комнатке при здравпункте, приносила еду и все разыскивала ее родных. Рыжеволосая женщина часто ходила по улицам поселка,  глядя перед собой. Казалось, она кого-то ищет. Однажды она заметила, что за ней идет Олег,  повернулась, подождала, когда подойдет, и вдруг спросила:
-Так на ком же ты женишься, мальчик?
-Тебе-то что?- грубо ответил он, и черные усики поднялись над пухлой губой.
Женщина протянула руку, дотронулась до его смоляного чуба, провела холеной рукой по щеке и прошептала:
-Бедный, бедный мальчик. Ты такой маленький, а уже предатель. И золото любишь, как и твоя мать, и продашься за золото, «быком» станешь, богатым станешь…
-Хочешь, чтобы тебя убили?- спросил Олег, и  белки его зеленых глаз налились кровью.
-Нет, - отдернула руку рыжеволосая.  И добавила с усмешкой,- нет, ты не убьешь меня. А жаль…
-Ну ты стерва, старая стерва,- прошипел он злобно и быстро пошел по тропинке вперед.
Женщина гуляла почти сутками, она ходила и ходила по поселку, кружила по его улочкам, словно раненная птица, а останавливалась только перед двухэтажным бараком, в котором жила Алька. Она часто  шла за этой девушкой следом, но никогда не заговаривала с ней. Но однажды Алька не выдержала и  сама подошла к незнакомке.
-Зачем вы за мной ходите?- спросила она.
-Послушай, послушай,- зашептала вдруг рыжеволосая,- брось ты  этого парня, брось его, вы не пара, ты учись лучше, учись, в этом твое спасение!
- Да отчего мне спасаться-то?- засмеялась Алька. – У меня все хорошо!- Она озиралась по сторонам,  словно опасалась, что их разговор услышат.
-А что, не от чего? Ты сходи, сходи в больницу, а то  поздно будет, умрешь…
-Сумасшедшая! – крикнула Алька.- Сама лечись, а мое здоровье в порядке. Да тебя надо отправить куда нужно – в сумасшедший дом запереть. Чтобы людей на пугала. Я вот скажу Олегу, он тебе покажет.
-Он мне ничего не сделает,- твердо сказал незнакомка и добавила, вздохнув,- какая же ты грубая. Ты словно  собираешься тут на всю жизнь остаться, хочешь, чтобы из тебя здесь проститутку сделали?
-Ах ты, старая ведьма!- прошептала Алька.- Теперь тебя точно убьют. Ты даже не  соображаешь, что с тобой сделает Олег! Да ты… Ты, наверное, подглядывала за нами, ты завидуешь мне, и тебе понравился мой парень? Ты видела, как он переносит меня на руках даже через маленькие лужицы, как он целует мои руки,- Алька задыхалась от гнева и уже не понимала, что говорит.
-О,  тебе будут целовать руки такие мужчины! Их захотят целовать даже женщины…
-Женщины? – изумилась Алька.- Как это? За что?
-Будет за что. Ты только потерпи, и сходи к врачу, ладно?
-Нет, ну ты меня достала, уйди с дороги, старая карга! – снова закипятилась Алька.
-Сходи к врачу!
Но Алька уже не слушала ее, она бежала по дорожке, на голове ее задорно разлетались в стороны два «конских» хвостика, перехваченные копеечными пластмассовыми заколками.
Незнакомка стояла одна на дорожке, и из ее глаз катились по щеками слезы.
В этот же день на уроке физкультуры, когда Алька прыгала через коня,  в трусы ей вывалился большой кровавый скользкий, как желе, кусок. Она пришла домой, разделась и увидела, что все белье у нее в крови. Подставила таз, в него тут же потекла  черная кровавая слизь. Она заложила между ног тряпки и легла в кровать. Ночью проснулась  и увидела, что кровь из нее течет сквозь матрац на пол. Алька позвала бабушку, та ахнула и побежала за поселковой  «скорой».
Приехала фельдшерица, осмотрела Альку и сказала:
-Надо бы раньше идти в больницу, да не в нашу – в городскую. Тогда бы все скрыть удалось, а теперь – поздно. Не довезу, всю кровь потеряешь. Не буду рисковать. Поздно. Эх, из школы выпрут, жалко тебя, девушка! Ну да нечего делать, поехали.
Рыжеволосая добралась до больницы пешком. Она нашла окно на первом этаже, за которым лежала Алька. Женщина заглянула в окно, увидела синюшное лицо девушки и заплакала. Та тоже ее увидела, подошла, распахнула окно и вздохнула весенний воздух. В прорез больничной рубашки на груди виднелось созвездие  Козерога.
-Ты-то что плачешь?- усмехнулась Алька.- Меня жалеть не надо, я сильная, я все выдержу. И Олег меня не оставит. Он приходит каждый день, хотя все на него смотрят. И из больницы он меня заберет.
-Да, заберет,- прошептала женщина.- Ты прямо здесь напиши заявление в школу о переходе в вечернюю – по семейным обстоятельствам. Я отнесу. Напишешь?
Алька помолчала. Потом сказала, глотая слезы:
-Напишу. Только медали мне теперь не видать.
-Это заявление тебе вместо медали будет.
-Сумасшедшая, что говорит? – прошептала Алька и  ушла в палату.
-Через минуту она подала в окошко рыжеволосой  листок из школьной тетрадки – заявление об отчислении из школы.
Женщина взяла листок и протянула Альке апельсин.
-Откуда? – спросила та.
-Нина Иванна дала. Ешь и не умирай, пожалуйста. Ну побереги ты себя! У тебя впереди вся жизнь – и какая жизнь!
-Да ты-то откуда знаешь, какая у меня жизнь. Моя жизнь, видно, кончена.
-Ты что задумала? – испуганно спросила рыжеволосая.
Алька захлопнула окно.
Женщина потрогала себя за шею и покачала головой. Потом прошептала: «Бедная, бедная моя девочка, как же мне остановить тебя?»
Наступил май, Алька сдавала выпускные экзамены в вечерней школе. По вечерам она уходила к реке. Однажды  она встретила там незнакомку, когда стояла на берегу обрыва. Та  прошла мимо и сказала с улыбкой:
-Ну и фантазерка же ты. Иди домой, простудишься.
Алька ничего не успела ей ответить. Потому что та тут же словно растворилась в густом тумане над рекой. Так и не бросилась девушка в воду. Хотя жить ей в поселке  было тошно. Над ней откровенно смеялись,  парни кидались в нее  металлическими крышками от пивных бутылок. А защиты теперь не было – Олега она прогнала. И подозревала, что это он натравливает на нее поселковых в отместку.
В университет Алька не поступила и устроилась на работу. И тут на нее загляделся начальник из райкома партии. Пожилой, по понятиям поселковых, мужчина – сорока лет. Он приехал домой к Альке и сосватал девушку у ее бабушки. Та, наконец-то, не стеснялась выходить на улицу и гордилась перед соседками. Но рыжая женщина ходила за Алькой теперь чаще и уговаривала ее не идти замуж за тухлого старика, а потерпеть еще немножко. Но Алька прогоняла ее от себя, грубила и даже пригрозила утопить в реке, если та встретится ей на берегу. Хотя в душе  соглашалась со своей непрошенной попечительницей в том, что «старик»-то был тухловат. Но Алька словно закусила удила в твердом решении покинуть родные ненавистные места. В этом порыве она  старалась не ощущать дурного запаха того, кто выбрал ее. Рыжеволосая металась по улицам поселка: у нее почти не оставалось времени, чтобы отговорить Альку от неравного брака, потому что Нина Иванна  решила определить ее в сумасшедший дом – она так и не нашла ее родных. А безродная незнакомка была ей без выгоды и потому не нужна.
И вот однажды рыжеволосая пробралась в дом к Альке, пока ее бабушки не было дома. По квартире бродили пьяные люди, соседкины гости, не давали Альке спокойно полежать в постели и поразмыслить о  новой жизни. Обозлившись, она выскочила из комнаты, не заметив, что в тени притаилась незнакомка. Она толкнула Альку на пьяную бабу, и та полетела в открытую в подъезд дверь, скатилась по лестнице. За ней тут же выскочила рыжеволосая. Вечером Альку забрали в прокуратуру.
На нее завели уголовное дело за хулиганство: пьяница попала в больницу с сотрясением мозга. Но расчеты незнакомки, что  старый жених откажется от Альки, не оправдались. Напротив, он еще больше привязал ее к себе, когда  взял на поруки. Осенью они готовились переехать в его квартиру. После того, как Альке исполнится восемнадцать лет.
Но незнакомка не унималась. Однажды вечером она подстерегла девушку и ее «старика» на остановке, где они ожидали автобус в город. Рыжеволосая позвала жениха и стала шептать ему на ухо все мерзкие слова, которые только знала. Он толкнул ее, но тут откуда-то взялся Олег. «Убей его!» - прошипела, брызгая слюной, рыжеволосая, бросившись к парню. И он начал  бить «старика». Тут же  набежали его товарищи и потащили жениха к Голубому, на двери которого Верка недавно повесила замок. Они резали его ножом, топтали ногами,  кидали его о землю, как   мячик. В этом уголовном поселке знали толк в драках. Рядом стояла Алька и молила Олега прекратить. А рыжеволосая, наоборот,  бегала вокруг и шипела: «Убейте его, убейте его, убейте его! Разорвите ему грудь! Раздавите ему голову! Вырвите  у него сердце!» Но Олег почему-то послушал Альку и велел друзьям прекратить. Жених остался  живой. Рыжеволосая рвала на своей голове волосы, потом упала и начала кататься по земле рядом с женихом, шипела: «Подохни, подохни, подохни!»
«Старик» выжил. Через месяц к Алькиному дому подъехал грузовик, за рулем которого сидел Мишка Криворучко, и жених начал выносить узлы из квартиры. Рыжеволосая стояла неподалеку под старым деревом и наблюдала за происходящим. Она ждала Альку. Вскоре та вышла с каким-то узелком, и незнакомка тихо позвала ее. Жених сделал вид, что ничего не слышит. Алька бросила узелок в кузов и подошла к незнакомке.
-Ну что тебе, окаянная? – спросила она рыжеволосую. - Тебя еще не отправили куда надо?
-Умоляю тебя,- прошептала  незнакомка,- беги отсюда прямо сейчас, умоляю! Не уезжай с ним, там - черная бездна, там - страшно, там - ад! Умо-ляю!..
Она не договорила. Алька взяла ее за рыжие волосы и с силой ударила о ствол дерева. Кровь потекла по старому стволу. Люди побежали за милицией, но когда вернулись, не было уже ни Альки с ее женихом, ни незнакомки. Не было даже крови на стволе старого дерева. Во дворе  стояла лишь Алькина бабушка и часто-часто крестилась.
…Рыжеволосая женщина так и не вышла из комы в больнице, куда неделю назад ее привезла «скорая». Перед смертью она вдруг так забилась о железные прутья кровати, что из разбитой  головы потекла кровь на голубую подушку. Скоро в палату вошел батюшка, который служил в больничной часовне и отпевал усопших сразу после их кончины.
-Как зовут усопшую? – спросил он у санитарки.
-Алевтина,- сказала она.
Совершив обряд, священник взял  Псалтирь и вышел в коридор. За ним поспешила санитарка. Она спросила:
-Батюшка, а разве за любовь Бог наказывает?
-Почему вы спрашиваете?
-Да ведь  эта женщина в бреду  только и говорила, что о своей любви и просила Господа ее простить за этот грех. А разве любовь – грех?
-Прелюбодеяние грех,  первородный грех всему виной.
-А может Бог наказать, если  изменил любви?
-А это уже не религия, к вере отношения не имеет. Это – всего лишь  философия, людские домыслы.
Батюшка перекрестил санитарку и пошел по длинному белому коридору, разметая длинными полами рясы спертый больничный воздух.