Фальшивое счастье глупой ослицы

Я  решила  выйти  замуж. 
Честно  говоря,  ещё  несколько  месяцев  назад  мне  даже  при  одной  мысли  о  возможном  замужестве  становилось  дурно,  но  сейчас  в  моей  жизни  появился  мужчина,  который  завладел  моим  сердцем. 
По  идее,  я  должна  была  вернуться  к  Диме,  своему  бывшему  мужу,  ведь  он  спас  меня  от  сумасшедшей  идиотки,  полную  намерений  пристрелить  меня,  и  мою  подругу  Аню. 
Но  отчего-то  моё  сердце  замирает,  когда  я  вижу  Максима. 
Он  сын  Ивана  Николаевича  Барханова,  следователя,  с  которым  у  меня  сначала  сложились  отвратительные  отношения,  он  хотел  запихнуть  меня  в  тюрьму,  поскольку  считал  виновной  во  всех    смертных  грехах.  А  потом,  когда  всё  выяснилось,  мы  даже  подружились,  и  я  познакомилась  с  его  сыном,  тоже  следователем,  лейтенантом. 
И,  как  последняя  дура,  влюбилась  в  него.  Максим  такой  красивый,  немного  дерзкий,  очень  умный,  и  добрый. 
Впервые  в  жизни  я  почувствовала  себя  счастливой.  Дима  никогда  меня  не  слушал,  он  только  требовал,  моё  мнение  его  не  интересовало,  я  чувствовала  себя  одинокой. 
От  одиночества  я  вышла  замуж  за  двух  типов,  которых  никогда  не  любила,  и  быстро  сбежала  от  них.  С  тех  пор  к  ЗАГСу  у  меня  выработалась  прочная  неприязнь.   
Теперь  всё  стало  иначе. 
Максим  переселился  в  мой,  заново  отстроенный,  дом,  а  маман,  конечно  же,  каждое  утро  названивает  мне.  Я  люблю  поспать,  и  с  утра,  как  правило,  лыка  не  вяжу,  этим  она  и  пользуется. 
Я  хватаю  трубку,  даже  не  думая  о  том,  что  это  она  может  звонить,  и  тут  же  в  ухо  влетает  её  резкий  дискант. 
Она  неизменно  начинает  ёрничать,  называет  Макса  всеми  именами  подряд,  я  начинаю  злится,  потом  мы  плавно  переходим  к  ругани,  в  результате  просыпается  Макс,  отнимает  у  меня  телефонную  трубку,  говорит  пару  ласковых  будущей  тёще,  и  отключает  связь. 
Мне  это  уже  порядком  надоело,  Максим,  как  может,  успокаивает,  но,  боюсь,  это  только  цветочки,  ягодки  впереди. 
Я  боюсь,  что  с  неё  станется  предложить  Диме  отстроить  особняк  по  соседству  с  нами,  а  он  способен  последовать  совету.  И  сделает  всё  возможное,  чтобы  отравить  нам  жизнь. 
Я  одновременно  пытаюсь  наладить  свой  бизнес,  примирить  маман  с  Максимом,  и  попутно  отбиваюсь  от  Димы. 
А  последний  совсем  озверел.  Он  словно  не  понимает,  или  не 
хочет  понимать,  что  я  его  не  люблю,  и  жить  с  ним  больше  не  хочу. 
Скоро  наша  с  Максимом  свадьба,  и  мой  экссупруг  совершенно  озверел.  Каждый  день  мне  присылают  огромный  букет  белых  роз  вперемешку  с  белыми  лилиями  с  розовой  серединкой,  а  я  тут  же  отправляю  цветы  в  мусорное  ведро. 
- Когда  он,  наконец,  угомонится? – в  негодовании  воскликнул 
Макс  сегодня  утром,  внося  на  кухню  очередной  веник. 
- Скорей  бы  стали  официально  мужем  и  женой, - вздохнула  я,  помешивая  в  кастрюльке  овсянку. 
- Я  тоже  не  дождусь,  когда  ты  станешь  госпожой  Бархановой, -
Максим  обнял  меня  сзади  и  стал  целовать  шею. 
- Ни  за  что!  Я  оставлю  старую  фамилию, - заявила  я. 
- Так, - он  разжал  руки, - думаешь,  я  буду  рад  от  того,  что  моя  жена  носит  фамилию  своего  бывшего  мужа? 
- Это  моя  девичья  фамилия, - засмеялась  я, - я  её  не  меняла,  когда  первый  раз  выходила  замуж. 
- А  мне  твоя  фамилия  не  нравится. 
- Это  ещё  почему? – улыбнулась  я. 
- Да  какая-то...  на  миллениум  похожа...  даже  объяснить  не  могу...  Милая,  может,  ты  всё-таки  передумаешь,  и  станешь 
Бархановой? 
- Нет, - покачала  я  головой, - не  хочу. 
- Но  почему? 
- Я  к  своей  привыкла, - выкрутилась  я. 
- Вика! – сурово  заявил  Максим, - я  так  не  играю. 
- А  как  ты  играешь? – улыбнулась  я,  и,  забыв  про  кашу,  обвила  его  шею  руками. 
Про  то,  что  у  меня  каша  стоит  на  огне,  я  вспомнила,  когда  нос  уловил  запах  горелого,  и  тут  же  в  кухне  раздался  голос  Анфисы  Сергеевны. 
- Ой,  что  это  твориться? – воскликнула  она,  бросаясь  к  плите, - ох,  молодёжь! – с  этими  словами  она  стала  соскребать  кашу  со  стенок  кастрюльки, - да,  уже  ничего  не  сделаешь,  придётся  новую  варить. 
Она  вынула  из  шкафчика  коробку  с  хлопьями,  ловко  и  быстро 
вымыла  кастрюльку,  и  поставила  на  огонь  новую  порцию. 
- Может,  лучше  чего-нибудь  попроще? – воскликнул  Макс, -     во-первых,  ещё  немного,  и  я  опоздаю  на  работу,  а  во-вторых, 
ешьте  сами  эту  размазню. 
- Это  не  размазня, - воскликнула  я, - а  английский  завтрак. 
- О  нет,  только  не  это! – замахал  руками  Максим, - не  хочу  уподобляться  англичанам. 
- Что  ты  имеешь  против  англичан? – насупилась  я,  а  Анфиса  Сергеевна  звонко  рассмеялась. 
- Он  был  в  Лондоне  по  обмену  опытом, - сказала  она, - и  теперь  не  выносит  всё,  относящееся  к  Лондону. 
- Но  почему? – до  сих  пор  не  понимала  я. 
- Рассказать? – улыбнулся  Макс. 
- Давай, - воодушевилась  я. 
- Во-первых,  еда.  Нас  там  кормили  два  раза  в  день,  и  никаких  перекусов  помимо... 
- Ты  что,  так  из-за  еды  на  них  рассердился? – улыбнулась  я. 
- Не  только,  они  там  такие  правильные.  Их  полицейским,  наверное,  делать  нечего,  их  бы  к  нам  по  обмену  опытом... 
- Эх,  милый,  ты  Дании  не  видел, - вздохнула  я, - может,  съездим  в  свадебное  путешествие  в  Копенгаген? 
- Боюсь,  это  в  копеечку  влетит,  а  от  тебя  мне  не  хочется  зависеть. 
- Хорошо, - засмеялась  я, - чтобы  ты  не  очень  расстраивался,  будешь  моей  крышей. 
- Ещё  чего! – фыркнул  Макс,  вновь  заключая  меня  в  объятья. 
- А  что,  хорошая  идея, - обрадовалась  я, - крыши  у  меня  нет,  а  рекетиры,  сто  процентов,  наедут. 
- Сплюнь! – хором  крикнули  Максим  и  Анфиса  Сергеевна. 
Свекровь – это,  пожалуй,  худшее,  что  может  быть  в  жизни,  но  мне  повезло,  у  меня  их  нет. 
Наверное,  это  некрасиво,  говорить – слава  Богу,  что  мать  моего  мужа  умерла,  они  ведь,  мужья,  то  есть,  тоже  могут  вздохнуть  с  облегчением  от  перспективы  того,  что  их  тёщи  нет  в  живых. 
Однако  мне  могут  позавидовать  большинство  женщин. 
Что  случилось  с  матерью  Димы,  я  слышала  краем  уха,  она 
вроде  утонула,  или  что-то  в  том  роде,  а  мать  Максима  тоже 
была  следователем,  и  какой-то  преступник  застрелил  её. 
И  вместо  покойной  Ларисы  Максимовны  свекровь  мне 
заменяет  Анфиса  Сергеевна,  её  мать,  и  бабушка  Макса. 
Надо  сказать,  она  чудесная  женщина,  мы  как-то  сразу  нашли 
общий  язык,  и  даже  подружились,  невзирая  на  столь  значительную  разницу  в  возрасте. 
Анфиса  Сергеевна  сразу  переселилась  к  нам  в  дом,  и  я  теперь  просто  не  представляю  жизни  без  неё. 
- Значит  так,  дамы, - решительно  воскликнул  Максим,  отпуская  меня, - если  вы  так  любите  этот  лошадиный  корм,  то  ешьте  на  здоровье,  а  я  бы  хотел  бутербродов. 
Я  подпёрла  рукой  подбородок,  и  с  улыбкой  произнесла: 
- Хорошо,  я  сделаю  тебе  бутерброды,  горячие. 
- Вика! – сдвинул  он  брови, - издеваешься,  да? – с  этими  словами  он  разрезал  пополам  батон,  намазал  маслом,  сверху  положил  слой  ветчины,  запечённого  мяса,  сыра,  горчицы,  ломтиков  огурцов,  и  меня  затошнило. 
- Что  с  тобой? – с  невинным  видом  поинтересовался  мой  любимый,  увидев,  что  я  зажала  рот  рукой, - ты,  случаем  не  беременна? 
- Да,  ложная  беременность  мне  гарантирована,  если  я  буду  каждое  утро  видеть,  как  это  ешь, - выпалила  я  и  отвернулась  к  кастрюльке  с  кашей. 
- Не  сердись  на  него,  Викуля, - мягко  произнесла  Анфиса  Сергеевна, - он  же  мент. 
- Да  уж, - буркнула  я. 
- Вот  уж  не  думал,  бабуль,  что  ты  не  любишь  милицию, - пробормотал  Макс,  заглатывая  бутерброд, - мент!  Обалдеть  можно!  Слышал  бы  папа! 
- А  твоего  отца  я  всегда  не  любила, - заявила  Анфиса  Сергеевна, - за  что  только  его  Ларочка  любила? 
- Наверное,  за  глаза, - тихо  пробормотала  я,  помешивая  уже  превратившуюся  в  однообразную  массу  кашу. 
- Что? – удивился  Макс, - при  чём  тут  его  глаза? 
- Да  ни  при  чём, - пожала  я  плечами, - просто,  когда  я  его  первый  раз  увидела,  подумала,  что  у  него  потрясающие  глаза,  затягивающие,  словно  в  омут.  И  у  тебя  такие  же, - посмотрела  я  из-под  ресниц  на  Макса,  переставшего  жевать. 
- Чудо  ты  моё, - он  поцеловал  меня,  и  убежал,  а  я  разложила  по  тарелкам  кашу,  посыпала  сахаром,  ванилином,  и  села  за  стол. 
- Я  рада,  что  Максим  нашёл  такую  девушку,  как  ты, - улыбнулась  Анфиса  Сергеевна,  присаживаясь  на  стул, - и  очень 
хочу  правнуков  понянчить. 
Мы  вместе  позавтракали,  Анфиса  Сергеевна  засунула  посуду  в  посудомойку,  а  я  пошла  одеваться.  Влезла  в  белые  джинсы,  и  голубой  свитер,  накинула  белую,  короткую  шубку,  и  побежала  к  машине. 
Дорога  оказалась  вся  заметена  снегом,  я  подскользнулась,  и  рухнула  в  сугроб.  Плюясь,  и  чертыхаясь,  я  забралась  в  машину,  и  поехала  в  ресторан. 
Сегодня  должны  привезти  другую  мебель,  и  моё  присутствие  обязательно. 
Когда  я  приехала  к  клубу,  и  вошла  через  чёрный  ход  на  кухню,  нос  уловил  запах  горелого. 
- Что  здесь  происходит? – строго  спросила  я,  врываясь  в  помещение  утопающее  в  дыму, - с  ума,  что  ли,  посходили? 
- Простите,  хозяйка, - воскликнул  один  из  поваров, - у  нас  тут  с  электроплитой  проблема. 
- Что  за  проблема? – сурово  спросила  я,  и  сложила  руки  на  груди.  Как  мне  это  надоело!  Что  ни  день,  так  какое-то  происшествие. 
- Не  знаем, - пожал  плечами  повар, - нужно  специалиста  вызывать. 
- Чёрт  знает  что  такое! – вскрикнула  я,  и  пошла  к  себе  в  кабинет. 
Я  открыла  ресторан  всего  три  месяца  назад,  но,  как  оказалось,  я  ни  черта  ни  смыслю  в  этом  деле. 
Я  постоянно  сталкиваюсь  с  новыми  трудностями,  достаю  Аську,   читаю  литературу  по  юриспруденции,  хожу  на  курсы  менеждмента,  и  хватаюсь  за  голову. 
В  своё  время  я,  назло  своему  бывшему  мужу,  поступила  в  ГИТИС,  и  стала  актрисой,  а  теперь,  по  прошествии  нескольких  лет,  локти  кусаю.  Надо  было  на  юрфак  поступать,  или  на  экономфак.  Асюта  умница,  выучилась  на  юриста,  и  теперь  преуспевающий  адвокат,  а  у  меня  ничего  не  получается. 
А  теперь  немножко  обо  мне. 
Выросла  я  под  жёстким  присмотром  моей  авторитарной  матери.  Кстати,  абсолютной  стервы,  хоть  так  и  не  говорят  о  матерях,  и  в  моих  устах  это  прозвучит  омерзительно,  но  она  и  сама  себя  так  называет,  ей  почему-то  кажется,  что  подобными  качествами  можно  гордиться. 
Однако,  будучи  стервой  по  жизни,  она  первее  всего  ставила  заботу  о  детях,  сначала  об  Аське,  моей  сестрёнке,  а  потом  обо  мне. 
Мы  с  Аськой  совершенно  не  похожи  внешне,  она  голубоглазая  блондинка  кукольного  типа.  Эдакая  барби,  но  под  типаж  блондинок  не  катит.  Что  я  имею  в  виду? 
Существует  мнение,  будто  все  обладательницы  натуральных  светлых  волос – дуры. 
Чушь  собачья! 
Во-первых,  натуральных  блондинок  сейчас,  раз,  два,  и  обчёлся,  они  сейчас  на  вес  золота,  а  во-вторых,  те,  кто  сейчас  на  голубом  экране  чушь  мелет,  перманентные  блондинки. 
И  цвет  волос,  я  считаю,  на  ум  не  влияет,  особенно  убеждаюсь  в  этом,  когда  берусь  за  ведомости,  а  ведь  я  яркая  брюнетка. 
Смоляные,  красивые,  от  природы  сильные  кудри  падают  чуть  ниже  талии,  и  я  горжусь  своими  роскошными  волосами,  и,  глядя  на  себя  в  зеркало,  с  удовольствием  отмечаю,  что  изумительна  красива. 
Высокие  скулы,  большие  чёрные  глаза,  пухлые  в  меру  губы,  родинка  над  губой,  и  ямочки  на  щеках. 
Что  ж,  я  вполне  довольна  своей  внешностью,  немного  тщеславна,  и  мне  приятно,  когда  на  меня  с  удовольствием  смотрят  мужчины. 
Долгое  время  я  была  оторвана  от  жизни.  Маман  меня  воспитала  так,  что  я  даже  боялась  сказать  неприличное  слово,  вела  себя  правильно,  достойно,  играла  в  театре,  ходила  в  одежде  придымленных  томов,  и  постепенно  превращалась  в  белую  ворону. 
А  мой  муж,  которого,  мне,  кстати,  тоже  маменька  нашла,  бесился  от  того,  что  на  меня  смотрят  другие  мужчины,  и  запер  в  золотой  клетке,  как  какую-то  диковинную  птицу. 
Представляете  себе  жизнь? 
Сидеть  дома,  готовить  мужу  бесчисленные  обеды,  и  вышивать!  Абзац!  Полный! 
Хотя,  многие  женщины  тем  и  занимаются,  среди  моих  подруг 
есть  домохозяйки,  но  сия  участь  не  по  мне. 
Слишком  горячий  темперамент,  гонор,  как  у  норовистой 
лошадки,  и,  вдобавок,  я  унаследовала  от  матери  не  только  яркую,  эффектную  внешность,  но  и  стервозность. 
Правда,  до  недавнего  времени  я  глушила  её,  стервозность,  то  бишь,  но  в  последнее  время  совершенно  распоясалась. 
А  тому,  что  я  распоясалась,  послужило  несколько  событий. 
Во-первых,  меня  чуть  не  убила  моя  лучшая  подруга,  вернее,  я  считала  её  лучшей  подругой,  она  тихо  втесалась  в  мою  размеренную  жизнь,  одержимая  жаждой  мести  за  то,  что  некогда  погиб  человек,  которого  мы  обе  любили  всем  сердцем,  а  он  любил  меня. 
И,  если  бы  Дима  обманом  не  затащил  меня  под  венец,  Артем  не  покончил  бы  жизнь  самоубийством,  и  ничего  бы  этого  не  было.  А  ещё  я  самостоятельно  расследовала  самое  настоящее  преступление,  подралась  с  опасной  преступницей,  и  поняла,  что  мне  надо  было  становиться  сыщиком,  вот  тогда  я  бы  точно  довела  своего  бывшего  мужа  до  удара. 
Я  выкинула  старую  одежду,  купила  целую  кипу  коротких  юбок,  и  в  довершение  всего  встретила  Максима,  и  Дима        по-прежнему  меня  достаёт,  упрашивая  вернуться. 
А  ведь  ушла  я  от  него  потому,  что  он  торгует  наркотиками,  а  жить  с  человеком,  который  своё  благосостояние  сколачивает  на  жизнях  других  людей,  я  не  могу. 
Я  совершенно  измучилась,  проверяя  бумаги,  а  я  терпеть  не  могу  бумажную  волокиту,  впрочем,  её  никто  не  любит. 
Темнеет  сейчас  рано,  я  зажгла  лампу,  внезапно  раздался   какой-то  скрип,  я  подняла  голову,  и  увидела,  что  в  дверях  стоит  Дима. 
- Привет, - негромко  сказал  он. 
- Как  ты  сюда  попал? – я,  как  всегда,  в  его  присутствии,  начала  закипать. 
- Через  дверь, - усмехнулся  Дима,  вошёл  в  мой  кабинет,  и  сел  в  кресло, - я  соскучился. 
- Век  бы  тебя  не  видеть! – процедила  я  сквозь  зубы, - убирайся! 
- Почему  ты  такая  невежливая? – спросил  он,  вытащил  из  кармана  сигареты,  и  щёлкнул  зажигалкой. 
- Отстань, - вдруг  как-то  жалобно  проговорила  я, - ты  меня  уже 
достал. 
- Я  люблю  тебя,  и  отстану  лишь  тогда,  когда  вновь  стану  твоим  мужем. 
Несколько  секунд  я  смотрела  на  него,  и  довольно  зло  произнесла: 
- Милый,  давай  рассмотрим  ситуацию, - и  постучала  карандашом  по  столу. 
- Давай. 
- Ты  являешься  сюда,  и  требуешь,  чтобы  я  вернулась  к  тебе.  Не  просишь,  а  требуешь,  с  привычным  тебе  эгоизмом.  Если  бы  ты  хоть  раз  задумался  о  других  людях,  я  бы  могла  попытаться  найти  в  тебе  положительные  качества. 
- А  с  тобой  по-другому  нельзя, - прошипел  он, - только  нахрапом. 
- Ты  так  думаешь? – прищурилась  я, - Максим  обольстил  меня  нежностью  и  вниманием.  Что  тебе  стоило  меня  в  себя  влюбить?  Я  была  юной,  наивной,  да  я  и  сейчас  наивная,  давно  могла  бы  полюбить  тебя. 
- Вряд  ли, - вздохнул  он, - ты  была  в  обиде  на  меня  за  Артема,  и  за  обман. 
- Да, - согласилась  я,  разглядывая  вселенную  в  компьютере, - пожалуй,  ты  прав,  но  ты  мог  примирить  меня  с  собой. 
- Прости, - вздохнул  он. 
- Это  всё,  что  ты  можешь  мне  сказать? 
- Пожалуй,  всё. 
- Кстати,  а  ты  ведь  не  виноват  в  том,  что  Артем  свёл  счёты  с  жизнью, - вспомнила  вдруг  я, - его  убили.   
Дима  поднял  на  меня  свои  тёмные  глаза,  и  в  них  мелькнул  испуг,  а  некрасивый  шрам  на  лице  дёрнулся,  что  свидетельствовало  о  том,  что  он  нервничает. 
- С  чего  ты  взяла? – гневно  воскликнул  он, - что  за  блажь?  Он  сам  повесился! 
- Сейчас! – фыркнула  я, - мне  оставила  письмо  его  бабушка...  Я  познакомилась  с  ней  на  кладбище,  где  похоронен  Артем.  Она  умерла  через  несколько  месяцев  после   случившегося. 
- Ну,  и  что? – взорвался  Дима. 
- Да  ничего,  она  потрясающая  женщина.  Жаль,  я  не  родила  ей  правнуков,  и  всё  из-за  тебя.  Она  умерла  от  того,  что  её  здорово  подкосило  случившееся  с  Артемом  и  его  родителями,  что-то  с  сердцем... 
- Давай,  давай,  ещё  и  её  свали  на  меня! – прошипел  Дима,  и  подошёл  к  окну, - меня  и  так  совесть  мучает. 
- Тебя? – расхохоталась  я, - в  жизни  не  поверю,  что  торговца 
наркотиками  мучает  совесть. 
- Ты  не  знаешь  всего, - он  повернулся  ко  мне. 
- Так  расскажи, - я  подпёрла  ладонью  щёку. 
- Не  буду, - ответил  он,  затушил  окурок  в  пепельнице,  и  закурил  новую  сигарету, - а  что  ты  там  говорила  про  смерть  твоего  хахаля? 
- Выбирай  выражения! – вскрикнула  я. 
- Я  и  выбираю, - ухмыльнулся  он. 
- Я  тебе  сейчас  ничего  не  скажу!  И  охрану  вызову! 
- Вызывай, - пожал  он  плечами, - только  мне  твоя  охрана  ничего  не  сделает.  Ты  на  чьи  деньги  это  заведение  сумела  открыть?  А?  Молчишь?  Молчи,  молчи. 
- Да  как  ты  смеешь? – закричала  я, - я  тебе,  дорогой  мой,  всё  до  копейки  верну! 
- А  я  не  возьму, - пожал  он  плечами, - хочу,  чтобы  ты  была  у  меня  под  колпаком. 
- Не  дождёшься! – рявкнула  я, - и  через  два  месяца  я  тебе  при  свидетелях  верну  всю  сумму,  даже  юриста  позову,  чтобы  ты  потом  не  говорил,  что  я  тебе  ничего  не  отдавала. 
- Маленькая,  царапучая  кошка, - воскликнул  Дима, - только  ты  сама  документ  подписала,  что  мы  с  тобой  совладельцы  этого  заведения. 
- Что?!!! – заорала  я  не  своим  голосом, - я  ничего  не  подписывала! 
- Ты  тогда  болела,  и  подписала  всё,  что  я  тебе  подсунул. 
- Ах,  ты!... – у  меня  от  возмущения  даже  голос  пропал. 
- Так  что,  радость  моя,  можешь  сколько  угодно  возвращать,  но  мы  с  тобой  являемся  компаньонами,  и  я  должен  быть  в  курсе  всех  твоих  дел. 
- Я  тебя  ненавижу! – прошептала  я. 
- Ну,  зачем  же  так  грубо? – ухмыльнулся  Дима,  подошёл  сзади,  вытащил  меня  из-за  стола,  и  буквально  прижал  к  нему. 
- Отпусти! – стала  я  вырываться, - совсем  спятил? 
- Да  я  уже  обалдел  от  ревности, - прошептал  он,  практически  укладывая  меня  на  стол. 
Ну,  погоди  у  меня,  и  я  пустила  в  ход  своё  любимое  оружие, 
и  со  всей  силы  дала  ему  коленом. 
- Идиотка! – заорал  он,  отпуская  меня. 
- Пошёл  вон! – холодно  велела  я. 
- Сука! – выпрямился  он,  а  я  задохнулась  от  возмущения  и  обиды,  попыталась  съездить  ему  по  наглой  физиономии,  но  он 
перехватил  мою  руку,  и  вывернул  её. 
- Пусти!  Ты  мне  больно  делаешь! 
- Ах,  тебе  больно! – воскликнул  он,  отпустил  руку  и  вмазал  мне  по  лицу. 
У  меня  в  глазах  потемнело  от  боли,  ноги  подкосились,  и  я,  свалив  бумаги  со  стола,  упала  на  пол. 
До  Димы  тут  же  дошло,  что  он  сделал  не  то,  и  он  бросился  поднимать  меня. 
- Милая  моя, - воскликнул  он, - ну,  прости,  я  не  хотел. 
- Убирайся! – заорала  я,  и  в  этот  момент  дверь  распахнулась,  и  вошёл  Максим. 
- Что  тут  происходит? – воскликнул  он. 
- Явился,  не  запылился, - прошипел  Дима. 
- Пошёл  вон! – заорала  я,  зажимая  нос  платком,  который  мгновенно  пропитался  кровью,  и  теперь  багряные  пятна  украшали  бирюзовый  свитер. 
- Считай,  что  легко  отделалась, - прорычал  мой  бывший,  и  вылетел  за  дверь. 
- Боже  мой!  Вика!  Что  с  тобой? – бросился  ко  мне  Макс. 
- Сволочь! – припечатала  я. 
- Кто?  Я? – оторопел  мой  любимый. 
- При  чём  тут  ты? – фыркнула  я,  доставая  из  пачки  влажный,  ароматизированный  платок,  а  старый  кидая  в  мусорное  ведро, - вот  скажи  мне,  почему  мужчинам  так  нравится  бить  по  лицу? 
- Так  это  он  тебя? – дошло  до  Максима. 
- Нет,  это  я  себя  сама, - огрызнулась  я, - ты  не  ответил  на  мой  вопрос.  Это  так  больно,  и  унизительно. 
- Ты  сама  и  ответила, - пожал  плечами  Макс,  усаживая  меня  на  диван, - мужчине  хочется  чувствовать  себя  королём  положения.  А  слабый  должен  подчиняться,  хочет  он  того,  или  нет. 
- Что,  у  тебя  такие  же  жизненные  позиции? – прищурилась  я. 
- У  меня  нет,  а  этот  Северский,  похоже,  придерживается  именно  таких  понятий.  У  меня  уже  аллергия  на  твоего  бывшего  мужа. 
- Аллергии  на  него  не  было  только  у  Клары, - буркнула  я. 
- Это  той,  что  любила  Артема? 
- Да,  а  потом  она  втрескалась  в  Диму.  Блеск,  свой  свояка  чует 
издалека. 
- Ничего  себе,  он  тебе  врезал,  кровь  до  сих  пор  льётся.  За  что 
это  он? 
- Попытался  уложить  на  стол,  сам  понимаешь,  зачем,  получил  коленом,  и  взбесился. 
- Ах,  сволочь! – подскочил  Максим. 
- Да  сядь  ты, - буркнула  я, - а  ты  как  здесь  оказался? 
- Да  допрашивал  тут  одного  неподалёку,  и  решил  заехать,  раз  по  пути. 
- Начальство  не  отругает? – улыбнулась  я. 
- А  оно  не  узнает,  я  на  трупе. 
- А  ты  извращенец,  любимая  женщина  рядом,  а  он  на  трупе! 
- Ну,  раз  так... – пробормотал  он,  заключая  меня  в  объятья... 
Когда  он  ушёл,  я  привела  себя  в  порядок,  и  опять  засела  за  компьютер,  но  из  головы  никак  не  шло  заявление  Димы  о  том,  что  он  является  совладельцем  этого  ресторана. 
Только  этого  счастья  мне  как  раз  и  не  хватало  для  полноты  острых  ощущений,  и,  поёрзав  на  стуле,  я  набрал  номер  Асюты,  моей  старшей  сестры.  Она  юрист,  уголовный  адвокат,  и  именно  она  занималась  оформлением  ресторана. 
Моя  сестрёнка  разносторонний  юрист,  разбирается  в  гражданском,  административном,  предпринимательском  праве,  даже  авторском,  но  как  основную  профессию  она  выбрала  уголовку,  и  я  сейчас  у  неё  узнаю,  что  там  Дмитрий  напортачил. 
Он,  кстати,  тоже  юрист  по  профессии,  везёт  же  мне  с  юристами,  бывший  муж,  сестра,  даже  мой  любимый,  и  тот  юрист. 
Я  вынула  из  сумочки  мобильник,  и  быстрым  набором  вызвала  цифру  четыре. 
Но  телефон  не  отвечал,  и  бесстрастный  голос  отвечал,  что  абонент  занят,  а  потом  абонент  и  вовсе  оказался  вне  зоны  доступа. 
Отключилась,  значит.  Скорее  всего,  она  в  суде,  защищает  очередного  мокрушника,  или  вора,  не  знаю.  Поеду – ка  я  к  ней  в  контору,  и  спрошу  у  её  коллег  в  каком  она  суде,  а  если 
они  не  знают,  подожду. 
И  я,  на  ходу  застёгивая  шубку,  поцокала  каблучками  по 
лестнице,  и  вдруг  услышала  внизу  какой-то  шум. 
Господи!  Ну,  хоть  что-нибудь  эти  горе  работнички  могут  сделать  нормально? 
Я  уже  хотела  наорать  на  них,  но  около  двери  кухни  резко  притормозила.  Оттуда  явственно  слышались  голоса,  при  чём  не  самые  дружелюбные. 
- Где  ваша  хозяйка? – услышала  я  чей-то  грубый,  низкий  голос. 
- В  кабинете  была,  мы  не  знаем, - отбивался  бармен. 
- Толян,  пошёл  наверх,  за  хозяйкой,  а  ты, - и  раздался  звук  выстрела. 
Мамочки!  Бандиты! 
Сориентировалась  я  мгновенно,  и  быстро  юркнула  за  стойку  бармена,  и  стала  набирать  номер  Максима. 
В  звенящей  тишине  послышались  шаги,  я  высунула  голову      
из-за  стойки,  и,  удовлетворившись,  что  злоумышленник  вошёл  в  мой  кабинет,  воскликнула  как  раз  взявшему  трубку  Максу. 
- Макс,  скорее,  я  тебя  умоляю,  у  меня  в  ресторане  убийцы! 
- Какие  убийцы? – ошалел  мой  любимый. 
- Обыкновенные,  с  оружием.  Они  уже  убили  бармена,  и  пошли  за  мной  в  кабинет,  я  пока  спряталась,  но...  Чёрт  возьми,  Максим,  бери  наряд,  и  приезжай, - с  этими  словами  я  отключилась. 
- Эй,  Шаман,  её  там  нет, - раздался  голос. 
- Б...!  Неужели  ушла?  Что  я  Призраку  скажу? 
- Да,  Призрак  шутить  не  любит, - протянул  второй, - я  сам  этого  сумасшедшего  боюсь. 
- Давай  подождём,  может,  вернётся.  Слушай,  а  зачем  она  ему? 
- А  это  уже  не  нашего  ума  дело.  Наше  дело  доставить  красотку  на  указанное  место,  а  уж  что  он  с  ней  делать  будет,  не  наша  проблема.  Слушай,  давай  выпьем,  здесь  вина  до  черта. 
- Да  уж,  вон  коньяк  вижу,  давай  сюда  тёзку  торта. 
Вот  чёрт!  Если  они  полезут  за  « Наполеоном »,  то  обязательно  на  меня  напорятся,  а  это  меня  совсем  не  радует. 
И  я,  не  долго  думая,  залезла  в  небольшой,  но  очень  вместительный  холодильник,  стоявший  под  стойкой. 
Надеюсь,  Макс  приедет  быстро,  а  то  я  в  этом  холодильнике 
попросту  дуба  дам,  думала  я,  устраиваясь  поудобнее. 
В  этом  морозильном  чуде  все  сорок  градусов,  а  на  мне  надеты 
только  джинсы,  и  лёгкий  свитер,  а  под  ними  только  бельё, 
шуба,  правда,  тёплая,  но  вот  пятую  точку  я  себе  отморожу. 
Минут  десять  я  сидела  в  рефрижераторе,  пока  не  ворвалась 
милиция,  и  не  схватила  этих  голубчиков. 
- Вика! – услышала  я  голос  Макса. 
- Я  тут, - крикнула  я,  открыв  ногой  дверцу  холодильника. 
- Боже  мой! – он  бросился  ко  мне,  и  помог  вылезти  из  холодильника, - как  ты? 
- Жива,  и  частично  невредима, - ответила  я,  дрожа  от  холода,  и  переводя  взгляд  на  двух  типов  типично  бандитской  наружности,  лежащих  на  полу. 
- Шеф, - поднял  голову  один  из  бандитов, - может,  договоримся? 
- Сейчас  я  кого-то! – рванул  к  нему  Макс,  и  со  всей  силы  засандалил  ему  по  лицу  ногой, - думаешь,  тебе  три  трупа,  и  покушение  на  жизнь  моей  невесты  с  рук  сойдёт?  Сгниёшь  в  тюрьме. 
- Да  не  собирались  мы  её  убивать, - воскликнул  бандит. 
- А  зачем  же  ты  сюда  пришёл? 
- Они  пришли,  чтобы  похитить  меня, - я  облокотилась  о  стойку,  и  налила  себе  коньяка. 
- А  ты  откуда  знаешь? – повернулся  ко  мне  Макс,  и  достал  второй  фужер. 
- Слышала  их  разговор, - я  залпом  выпила  коньяк.  Блаженное  тепло  тут  же  разлилось  по  жилам,  и  вернулась  присущая  мне  энергия, - они  какого-то  Призрака  упоминали,  надо  думать,  криминальный  авторитет. 
- Призрак? – подскочил  Макс,  и  посмотрел  на  бандитов, - так,  быстро  уводите  их, - а  сам  обнял  меня  и  повёл  в  кабинет. 
Я  умостилась  на  кожаном  диване,  и  откинула  назад  набравшие  влагу  после  сидения  в  холодильнике  волосы,  и  внимательно  посмотрела  на  Макса. 
- Я  хочу  тебе  кое-что  рассказать, - сказал  он,  закуривая  сигарету, - ты  ведь  слышала,  что  мою  мать  застрелили? 
- Конечно, - кивнула  я,  и  вынула  из  его  пачки  сигарету. 
И  Макс  стал  рассказывать. 
Его  мать  почти  не  занималась  им,  когда  он  был  маленький.  У  неё  на  уме  была  одна  только  карьера,  и  Максим  видел  её  раза  три  в  месяц.  Именно  из-за  матери  Максим  поступил  в  академию  МВД,  и  с  блеском  закончил  её,  хотя  ему  пророчили 
другое  будущее. 
Он  даже  работал  с  ней  в  паре,  но  в  один  совсем  не  прекрасный  день  она  сказала,  что  выследила  одного  типа.  Тот  был  жуткой  сволочью,  торговцем  наркотиками,  оружием,  боеприпасами.  Кличка  его  была – Призрак. 
Она  собиралась  ехать  в  Боливию,  там,  по  её  словам,  господин  Фантом  собирался  совершить  сделку  с  каким-то  мафиози. 
Ей  оплатили  служебную  командировку,  за  Призраком  этим  уже  давно  охотились. 
Она  всегда  работала  в  паре,  но  в  этот  раз  решила  действовать  одна.  И,  не  сказав  никому  ничего,  она  уехала  в  Лас – Пас. 
И  вдруг  посреди  ночи  раздался  звонок.  Максим  схватил  трубку,  а  на  другом  конце  провода  оказался  сотрудник  полиции  Боливии. 
- Ваша  мать  просто  сошла  с  ума, - сказал  он  на  английском  языке, - она  бросилась  этого  типа  одна  задерживать. 
- Так  остановите  её! – закричал  Максим, - не  дайте  ей  этого  сделать! 
- Да  она  упрямая,  как  не  знаю  кто, - волновался  полицейский. 
- Я  сейчас  же  выезжаю, - крикнул  Максим,  получил  чёткие  указания,  куда  надо  ехать,  и  вылетел  ближайшим  рейсом  в  Боливию. 
Тот  полицейский  встретил  его,  и  по  ходу  дела,  пока  они  ехали,  ввёл  в  курс  дела. 
Лариса  Максимовна  отказалась  от  помощи,  она  упрямой  была,  и  поехала  на  место  встречи  преступников  одна.  Она  тогда  сказала,  что  боится  быть  разоблачённой,  что  одной  ей  будет  легче. 
Но,  когда  полицейский  наряд  приехал  на  место,  было  уже  поздно.  Главарь  банды  сбежал,  десяток  погибших,  и  среди  них  Лариса  Максимовна.  Она  была  ещё  жива,  когда  Максим  бросился  к  ней,  и  сказала  всего  три  слова. 
- Призрак...  это  он... – и  она  умерла. 
Максим  до  сих  пор  не  может  этого  забыть,  у  него  лицо  матери  до  сих  пор  в  глазах  стоит... 
- Вот  как, - протянула  я, - подожди,  а  при  чём  тут  я?  Зачем  я  ему  понадобилась? 
- Не  знаю, - нервно  ответил  Максим, - я  сейчас  поеду,  допрошу  их. 
- Я  с  тобой, - подскочила  я. 
Непогода  на  улице  только  пуще  разошлась,  я  запрыгнула  в  машину,  и  поехала  вслед  за  Максимом. 
Мне  было  интересно  посмотреть,  как  Максим  ведёт  допрос,  и  он  разрешил  мне  постоять  за  стеклом,  за  которым  была  комната  допроса. 
Сначала  эти  архаровцы  и  говорить  ничего  не  хотели,  но  Максим  так  на  них  насел,  что  они  признались,  что  Призрак  велел  им  меня  похитить. 
- Куда  вы  должны  были  её  доставить? – рявкнул  Макс. 
- Думаете,  мы  вам  наводку  на  Призрака  дадим? – прищурился  один  из  бандитов, - не  дождётесь! 
- Я  тебя  сейчас! – кинулся  на  него  Максим.  В  этот  момент  дверь  распахнулась,  и  вошёл  довольно  пожилой  мужчина,  судя  по  количеству  звёзд  на  его  погонах,  не  последний  человек  в  этом  заведении. 
- Лейтенант  Барханов! – рявкнул  он, - немедленно  прекратить! 
- Так  точно,  товарищ  генерал, - прохрипел  Максим, - они  не  хотят  говорить. 
- Ничего,  посидят  в  камере,  дар  речи  быстро  вернётся, - ответил  генерал. 
- Да? – заорал  Максим, - а  этот  Призрак  тем  временем  очередных  бандитов  за  моей  невестой  пришлёт. 
- У  тебя  личные  счёты  к  Призраку,  и  потому  этим  делом  я  займусь, - холодно  заявил  генерал, - я  тебя  отстраняю. 
- Но... 
- Лейтенант  Барханов,  покиньте  помещение,  или  вы  за  свою  дерзость  вместо  капитана  младшего  лейтенанта  схлопочете. 
Максим  покорно  вышел  из  помещения,  подошёл  ко  мне  и  обнял  за  талию. 
- Чёрт  возьми! – проговорил  он, - ну,  чего,  отвезти  тебя  домой? 
- Давай  послушаем,  как  генерал  их  будет  допрашивать? – предложила  я. 
- Давай,  надеюсь,  меня  за  то,  что  ты  здесь  находишься,  звания  не  лишат, - буркнул  Макс. 
- Конвойный, - крикнул  генерал,  и,  когда  тот  вошёл,  велел, - уведите  Шамана, - и  повернулся  к  другому  бандиту, - ну,  что?  Давай,  ты  мне  по-хорошему  всё  расскажешь,  чистосердечное,  сам  знаешь,  смягчает  наказание.  С  Шаманом  я  и  говорить  не  хочу,  на  нём  и  так  трупов  полно,  он  будет  ото  всего  отпираться.  А  ты  только  что  откинулся,  да  и  тут  можешь  отделаться  лёгким  испугом. 
У  меня  мороз  по  коже  побежал  при  мысли  о  том,  что  за  мной  только  что  откинувшийся  уголовник  пришёл. 
Что  же  это  за  Призрак,  хотелось  бы  знать. 
- Да  я  ничего  не  знаю, - пожал  плечами  бандит, - Шаман  сказал,  дело  есть,  привёл  меня  к  какому-то  типу,  он  передал  фотку,  и  мы  ушли. 
- Ты  того  типа  узнаешь? 
- Узнаю,  конечно. 
Генерал  постучал  пальцами  по  столу,  и  задал  следующий  вопрос: 
- А  зачем  Эвива  Леонидовна  нужна  этому  человеку,  ты  не  знаешь? 
- Как  вы  её  назвали?  Её  же  вроде  Евой  зовут. 
- Матерь  Божья! – простонала  я, - Дима! 
- При  чём  тут  Дима? – посмотрел  на  меня  Максим. 
- Да  при  том,  что  никто,  кроме  него,  не  называет  меня  Евой, - воскликнула  я. 
- Ты  уверена? – не  сводил  с  меня  глаз  Максим. 
- Абсолютно.  Все  родные  и  знакомые  зовут  меня  Викой,  а  он  только  Евой. 
- Я  сейчас, - Максим  деликатно  постучался,  и  приоткрыл                дверь, - товарищ  генерал. 
- Барханов?  Ты  ещё  здесь? 
- Здесь, - кивнул  он, - понимаете,  там  за  стеклом,  пострадавшая.    И,  кажется,  мы  знаем,  кто  Призрак.  Она  догадалась,  её  только  один  человек  Евой  называет. 
- Так,  давай  выйдем, - генерал  быстро  пересёк  комнату,  вышел  из  неё  и  подошёл  ко  мне. 
- Значит,  вы  предполагаете,  кто  такой  Призрак? 
- Меня  Евой  называл  только  мой  бывший  муж,  больше  никто, - воскликнула  я. 
- Вы  уверены? 
- Стопроцентно. 
- Как  зовут  мужа? 
- Северский  Дмитрий  Глебович. 
- Чем  он  занимается?  Где  работает?  И  вообще,  что  это  за 
блажь,  бывшую  жену  похищать? 
- Блажь, - горько  усмехнулась  я, - да  он  только  спит,  и  видит, 
чтобы  я  вернулась  к  нему. 
- За  каким  чёртом  тогда  разводились? – сдвинул  брови  генерал. 
- Это  я  с  ним  развелась, - вздохнула  я, - нашла  у  него  пачку  наркотиков,  и  сделала  ручкой.  Нет  у  меня  желания,  знаете  ли,  жить  с  наркоторговцами. 
- Минутку,  минутку,  вы  меня  совсем  запутали.  Кто  наркоторговец? 
- Мой  бывший  муж. 
- Дмитрий  Северский? 
- Да. 
- А  почему  он  до  сих  пор  не  в  тюрьме? 
- Что  полегче  спросите, - фыркнула  я, - у  него  связей  в  правоохранительных  органов  столько,  что  хоть  стой,  хоть  падай. 
- Так,  а  он  имеет  какое-нибудь  отношение  к  правоохранительным  структурам? 
- В  смысле,  не  работал  ли  он  в  органах? – уточнила  я. 
- Да. 
- Да  вроде  нет. 
- А  почему  вы  спрашиваете? – вклинился  Максим. 
- Да  потому,  что  ходят  слухи,  что  Призрак – это  толи  бывший  мент,  толи  КГБшник,  толи  что-то  в  этом  роде. 
- Да  нет,  хотя... 
- Что? – тут  же  вцепился  в  меня  генерал. 
- Дима – бывший  военный.  Выслуга  лет  у  него  маленькая,  но  он  спецназовец  и  десантник,  и  за  какие-то  там  заслуги  уже  подпола  получил.  У  него  всё  тело  в  шрамах. 
- Вот  это  уже  ближе  к  истине, - кивнул  генерал, - но  до  меня  доходили  слухи,  что  Призрак  не  военный,  а  именно  из  органов. 
- Ну,  тогда  я  не  знаю. 
- Может,  Шамана додавить? – предложил  Максим. 
- Не  выйдет,  он  скорее  умрёт,  но  своего  хозяина  не  выдаст.  Ладно,  ребятки,  давайте,  Эвива  Леонидовна,  координаты  вашего  экссупруга,  буду  теперь  с  ним  разговаривать. 
Я  целый  день  просидела  в  отделении,  приехал  Дима,  Максим 
хотел  было,  как  всегда,  броситься  на  него,  но  генерал  осадил 
его,  и  пригласил  нас  в  свой  кабинет. 
Мы  с  Максом  сели  с  одной  стороны  длинного  стола,  Дима  с 
другой,  а  генерал  во  главе,  и  тут  же  привели  того  бандита,  которого  допрашивал  генерал. 
- Ну,  что,  Клыков,  вы  его  узнаёте? – кивнул  он  на  Диму. 
- Узнаю, - кивнул  тот, - это  и  есть  Призрак. 
- Уведите. 
- Я  тебя  убью! – заорал  Максим,  и  рванул  было  через  стол  к  Диме,  но  генерал,  Матвей  Григорьевич,  тут  же  стукнул  кулаком  по  столу. 
- Товарищ  лейтенант! – прогремел  он, - если  вы  немедленно  не  прекратите,  я  с  вас  лычки  сниму,  и  выговор  с  занесением  в  личное  дело  получите! 
- Так  точно, - Максим  сел  на  место. 
- Отвечайте  на  вопрос, - скомандовал  генерал,  и  кивнул  на  меня, - вы  знакомы  с  этой  женщиной? 
- Знаком, - сквозь  зубы  ответил  Дима,  а  шрам  у  него  на  щеке  задёргался. 
- А  вот  один  домушник  Клыков,  по  кличке  Клык,  утверждает,  что  вы  его  и  одного  мокрушника,  Шамана,  наняли,  чтобы  он  похитили  вашу  бывшую  жену. 
- Бред  собачий, - огрызнулся  Дима. 
- Но  он  вас  узнал. 
- А  вы  его  к  окулисту  сводите, - с  наглым  видом  заявил  Дима. 
- Гражданин  Северский,  если  вы  будете  вести  себя  в  том  же  духе,  я  посажу  вас  на  пятнадцать  суток.  В  обезьянник  захотелось? 
- Не  имеете  права, - хмыкнул  он,  достал  сигареты  и  щёлкнул  зажигалкой. 
- Здесь  не  курят, - заявил  Матвей  Григорьевич. 
- Да? – усмехнулся  Дима,  но  сигарету  и  не  думал  затушить. 
- Кажется,  я  вас  понимаю,  Эвива  Леонидовна, - бросил  быстрый  взгляд  на  меня  Матвей  Григорьевич, - Дмитрий  Глебович,  немедленно  затушите  сигарету. 
- Да,  пожалуйста, - пожал  плечами  Дима,  и  затушил  сигарету  о  бумаги,  лежащие  на  столе. 
Генерал  посмотрел  на  бумаги,  стиснул  зубы,  и  швырнул  лист  бумаги  в  ведро. 
- Значит  так,  Клыков  вас  узнал,  и  отпираться,  по-моему,  не 
имеет  смысла. 
- Ну,  что  ж, - пожал  плечами  Дима, - всё  равно  мне  ничего  не 
будет.  Да,  это  я  нанял  их,  чтобы  они  похитили  Еву. 
- Зачем? 
- Зачем?  Скажите,  вы  когда-нибудь  любили? 
- Отвечайте  на  чётко  поставленный  вопрос,  и  не  виляйте, - рубанул  с  плеча  генерал. 
- Я  хотел  подержать  её  до  дня  её  росписи  с  этим, - бросил  Дима  неприязненный  взгляд  на  Максима. 
- А  вы  знаете,  что  за  незаконное  лишение  свободы  человека  вам  грозит  до  восьми  лет  лишения  свободы.  И  плюс  ещё  три  трупа. 
- Я  никакого  отношения  к  этим  трупам  не  имею, - буркнул  Дима, - это  они  сами. 
- Ах,  сами, - сложил  руки  на  груди  генерал, - только  наняли  их  вы,  и  вы  знали,  что  на  одном  из  них  несколько  трупов. 
- Допустим,  знал,  но  я  предупредил  его,  что  никаких  трупов  не  было. 
- Какой  плохой  мальчик! – скривился  Максим, - не  послушался  криминального  авторитета,  трёх  человек  грохнул... 
- Лейтенант,  ты  чего  добиваешься? – посмотрел  на  него              генерал, - допрос  веду  я,  а  ты  молчи. 
- Да,  дружок,  молчи,  а  то  по  голове  настучат, - съехидничал  Дима,  Максим  дёрнулся,  но  я  вцепилась  в  него  мёртвой  хваткой. 
- А  ещё  Клыков  сказал,  что  вы  Призрак.  Это  так? 
- Я  отвечать  не  буду, - ответил  Дима,  и  его  лицо  стало  каменным. 
- Послушайте,  вам  же  всё  равно  не  отвертеться. 
Дима  какое-то  время  молчал,  а  потом  сказал: 
- Я  бы  хотел  поговорить  с  вами  наедине. 
- Выйдите, - кивнул  нам  генерал,  и  нам  ничего  не  оставалось,  кроме  как  покинуть  помещение. 
- Чёрт,  самое  интересное! – воскликнула  я, - всё-таки  Призрак  он,  или  нет? 
- Если  это  он,  то  до  суда  он  не  доживёт, - прошептал  Максим. 
- Даже  не  вздумай! – испугалась  я, - тебя  же  посадят. 
- Не  посадят.  Я  ему  документы  подделаю,  и  окажется  в  СИЗО, 
как  насильник.  Его  быстро  там  на  перо  посадят,  насильников 
несовершеннолетних  на  зоне  не  любят. 
- Не  думала,  что  ты  такой  жестокий, - прошептала  я. 
- О  чём  ты  говоришь?  Он  самого  дорогого  мне  человека  убил. 
- Если  это  он, - воскликнула  я. 
Мы  просидели  в  коридоре  чёрте  сколько,  и,  наконец,  Матвей  Григорьевич  и  Дима  вышли  из  кабинета. 
- Всего  хорошего, - кивнул  ему  Дима,  и  ушёл. 
- Вы  отпустили  его, - подскочил  Максим. 
- Успокойся,  Барханов,  он  не  виноват. 
- Вы  в  этом  уверены? 
- Абсолютно, - кивнул  генерал, - он  мне  всё  рассказал,  и  я  склонен  ему  верить. 
- Но  эти  типы  говорили... 
- Эти  уголовники  сами  ничего  не  поняли,  путаница  вышла.  Идите  уж, - Матвей  Григорьевич  кивнул  нам  и  ушёл  к  себе. 
- Ну,  вот, - вздохнула  я, - пойдём  домой,  я  так  устала  от  этой  милиции. 
- Да? – Максим  обнял  меня  за  плечи. 
Утро  встретило  нас  дождём,  и  я  подумала,  что,  возможно,  время  повернулась  вспять,  и  сегодня  не  март,  а  ноябрь. 
Сегодня  у  Максима  выходной,  и  мы  решили  съездить  за  свадебным  платьем  для  меня,  и  смокингом  для  Максима. 
- Давно  надо  было  это  сделать, - воскликнул  он,  запивая  очередной  чудовищный  бутерброд  кофе. 
Глядя  на  него,  мне  отчего-то  вспомнились  наши  завтраки  с  Димой,  как  он  приносил  поднос  с  завтраком  в  комнату,  и  будил  меня,  теребя  шею  белой  розой. 
Не  знаю,  почему,  но  меня  обрадовало  сообщение  о  том,  что  Дима  не  виноват. 
Глядя,  как  Макс  сооружает  второй  бутерброд,  меня  затошнило,  и  я  воскликнула: 
- Я  тебе  сделаю  бутерброд  из  гренок  с  мозгами,  и  полью  майонезом. 
- Ну,  нет, - возмутился  он, - от  такого  даже  меня  стошнит. 
- Тогда  сделай  так,  что  не  тошнило  меня, - буркнула  я,  допивая  кофе. 
И  мы  отправились  в  фирму  по  организации  торжеств. 
Молоденькая  девчонка  в  короткой  юбке  тут  же  вскочила, 
увидев  нас. 
- Здравствуйте,  сейчас  я  доложу  Якову  Николаевичу. 
- Не  думала,  что  здесь  может  работать  мужчина, - прошептала 
я. 
- А  почему  бы  и  нет? – улыбнулась  девица,  расслышав  меня, - вы  не  волнуйтесь.  Он  найдёт  вам  замечательные  пары. 
- Какие  пары? – оторопела  я. 
- Ну,  у  нас  же  брачное  агентство,  и  одновременно  мы  свадьбы  устраиваем. 
- Вот  мы  как  раз  по  поводу  последних, - усмехнулся  Макс, - пары  нам  не  нужны,  мы  жених  и  невеста. 
- Что  ж,  ещё  лучше, - заулыбалась  девица, - Яков  Николаевич,  к  вам  пара  по  поводу  свадьбы, - сказала  она  в  телефонную  трубку,  и  кивнула  нам, - проходите. 
Пресловутый  Яков  Николаевич  оказался  полноватым  мужчиной,  уже  начинающий  лысеть.  Он  усадил  нас  на  стоящий  напротив  стола  диван,  и  воскликнул: 
- Значит,  свадьба? 
- Да, - кивнули  мы. 
- Замечательно,  мы  всё  организуем  по  высшему  разряду. 
- Лучше,  если  не  очень  пышно, - заикнулась  было  я,  но  Максим  меня  оборвал: 
- У  меня  такое  ощущение,  что  ты  лучше  сбегала  бы  в  ЗАГС  в  костюмчике,  и  всё.  Никакого  торжества. 
- Да, - вздохнула  я, - пожалуй,  этого  я  и  хочу. 
- Но  почему? – воскликнул  Яков  Николаевич, - свадьба – это  такой  важный  момент  в  жизни. 
- У  меня  это  уже  четвёртое  замужество, - вздохнула  я, - у  меня  о  них  хороших  чувств  не  осталось,  и  такого,  как  было,  не  хочется. 
- Я  тебя  понимаю,  солнышко, - улыбнулся  Максим, - но  что  мы  детям  скажем?  Нужно,  чтобы  память  осталась. 
- Да,  пожалуй, - вяло  согласилась  я. 
- Замечательно, - воскликнул  Яков  Николаевич, - тогда  мы  сейчас  выберем  свадебное  платье,  и  костюм, - Леночка, - сказал  в  громкую  связь  в  телефоне, - принесите  нам  каталоги  одежды  для  брачующихся. 
И  мы  стали  просматривать  каталоги. 
- Кстати,  вам  очень  пойдёт  белое  платье, - сказал  Яков
Николаевич. 
- Белое  я  точно  не  хочу, - покачала  я  головой. 
- Вика! – возмутился  Макс. 
- Ну,  что  опять  не  так?  Белое  я  не  одену!  Белое  надевают  на 
невинных  девушек,  а  я  свою  невинность  потеряла  восемь  лет  назад. 
- По-моему,  в  наше  время  это  никого  не  волнует, - улыбнулся  Яков  Николаевич. 
- А  меня  волнует, - покачала  я  головой, - мне  нравится  вот  это,  персиковое. 
- Неплохой  выбор, - одобрил  меня  хозяин  заведения, - у  нас  личные  портнихи,  у  нас  есть  образец,  у  вас  какой  размер? 
- Сорок  четвёртый. 
- У  нас  сорок  пятый,  сейчас  померяете  его,  наши  портнихи  его  подошьют,  и  вы  увидите,  как  оно  на  вас  смотреться  будет. 
Надо  же,  какой  сервис,  думала  я,  идя  по  коридору,  и  постучалась  в  нужную  дверь. 
- Здравствуйте. 
- Здравствуйте,  заходите, - кивнула  портниха, - вы  платье  мерить? 
- Да, - кивнула  я. 
Платье  смотрелось  на  мне  замечательно,  оно  было  без  всяких  бретелек,  обтягивающее  чуть  ниже  бедра,  а  дальше  шло  пышной  юбкой,  ну,  не  совсем  пышной,  колоколом.  К  платью  прилагались  перчатки,  и  изящная,  прозрачная  шляпка  с  бантом. 
- Фату  точно  не  хотите? – спросила  портниха. 
- Точно, - кивнула  я
Вернулась  я,  чрезвычайно  довольная,  и  застала  Максима  за  тем  же  занятием,  что  и  оставила. 
- Умоляю  вас,  отговорите  его  от  синего  костюма, - воскликнул  Яков  Николаевич, - ему  это  совершенно  не  идёт. 
- Синий?  Ты  спятил? – налетела  я  на  Макса, - ты  будешь  похож  на  прокурора. 
- Сейчас  в  моде  чёрный, - вклинился  хозяин  конторы, - и  красной  рубашкой  будет  эффектно. 
- Да  он  будет  на  цыгана  похож, - скривилась  я, - по-моему,  лучше  всего  белый  костюм,  со  светлой  рубашкой. 
И  он  померил  то,  что  я  предложила,  и  оказалась  права. 
Светлый  костюм  шёл  Максиму  невероятно,  и  со  светлыми 
волосами  вовсе  не  сливался,  а  был  удивительно  гармоничен. 
После  конторы  Максу  позвонили  из  отделения  и  вызвали  на 
очередной  труп,  я,  конечно,  немного  расстроилась,  хотелось 
всё-таки  провести  время  с  любимым. 
- Я  скоро, - сказал  Макс,  впрыгнул  в  машину  и  уехал,  а  я  пошла  в  ближайший  торговый  центр. 
Купила  красивое,  серебристое  платье,  ещё  кипу  вещей,  а  потом  зашла  в  отдел  в  нижнем  бельём,  где  приобрела  пару  ночных  рубашек,  до  неприличия  коротких,  и  вышла  оттуда. 
- Ой,  Вика,  ты? – услышала  я,  и  обернулась. 
Передо  мной  стояла  женщина  лет  тридцати,  а  то  и  больше,  и  я  на  всякий  случай  кивнула,  лихорадочно  пытаясь  сообразить,  кто  передо  мной. 
- Не  узнаёшь,  что  ли? – воскликнула  она, - я  Алена  Беленькая. 
- Ленка? – сообразила  я, - Боже  мой!  Сколько  лет,  сколько  зим!  Мы  с  тобой  так  давно  не  виделись.  Ну,  ты  как? 
- Да  никак, - пожала  она  плечами,  и  только  тут  я  увидела,  как  она  бедно  одета. 
Лёгкая,  коротенькая  куртёнка  на  рыбьем  меху,  у  сапог  подмётки  отлетают,  а  уж  шапка  чего  стоит! 
- Как  здесь  всё  дорого, - сказала  она,  жадно  разглядывая  мою  белую,  песцовую  шубку,  и  бриллианты,  поблескивающие  в  ушах. 
Мне  даже  неудобно  стало,  а  ведь  в  то  время,  когда  мы  в  школе  учились,  она  очень  хорошо  жила. 
Родители  Аленки  были  дипломатами,  а  она  ходила,  задрав  нос,  и  никого  вокруг  не  замечала. 
Из  девчонок,  я  имею  в  виду,  и  всё  время  говорила,  что  после  школы  в  МГИМО  поступит,  тоже  станет  дипломатом,  и  замуж  за  дипломата  выйдет.  Девчонки  фыркали,  а  мальчишки  за  ней  бегали. 
Особой  щепетильностью  она  тоже  не  отличалась,  и,  ничтоже 
сумняшеся,  отбила  парня  у  своей  единственной  подруги. 
Раздеваясь  в  школьной  раздевалке,  я  услышала  всхлипывания,  и  нашла  Ритку,  сидящую  на  подоконнике,  и  заливающуюся  слезами.  На  вопрос,  что  случилось,  Рита  сказала,  что  Алена  отбила  её  любимого,  и  сегодня  они  идут  в  кино. 
Ох,  как  я  обозлилась,  ни  в  сказке  сказать,  ни  пером  описать. 
Хороша  подружка! 
И  я,  тем  же  вечером,  вырядившись,  как  последняя,  простите  за
выражения,  проститутка,  под  присмотром  Артема,  чтобы  на  меня  в  таком  виде  кто  не  напал,  пошла  вслед  за  ними  в  кино, 
а  потом  в  кафе,  и  отбила  Всеволода  у  Алены. 
На  следующий  день,  в  школе,  она  кинулась  на  меня  с  кулаками,  и  мы  со  вкусом  подрались.  Учителя  еле  нас  растащили,  вызвали  родителей,  и  прочихвостили  так,  что,         ей – Богу,  надолго  запомнилось. 
Я  потом  рассказала  ребятам  причину  нашей  драки,  и  мы  устроили  Аленке  тёмную,  только  уже  в  тайне  от  педагогов. 
И  вот  теперь  эта  воображала,  отбивающая  парней  у  подруг  просто  так,  ради  спортивного  интереса,  стоит  передо  мной,   опустив  глазки  в  пол. 
От  прежней  заносчивой  девицы  не  осталось  и  следа,  теперь  передо  мной  стояла  изрядно  побитая  жизнью  женщина,  правда,  до  сих  пор  красивая,  но  изрядно  постаревшая. 
- Господи!  Что  с  тобой  случилось,  Ленок? – протянула  я,  разглядывая  её. 
- Да  со  мной  вроде  всё  в  порядке, - пожала  плечами  Аленка, - только  замуж  вышла  не  за  дипломата,  а  за  электрика,  и  родила  пятерых  детей. 
- Ты  спятила? – возмутилась  я, - судя  по  твоей  одежде,  тебе  бы  одного  прокормить  бы,  уж  извини  за  резкость. 
- Сколько  Бог  дал,  столько  и  родила, - пожала  она  плечами. 
- Ленка,  что  с  тобой? 
- Со  мной?  Вроде  всё  порядке. 
- Пойдём,  внизу  кафе  есть,  поговорим, - я  потянула  её  вниз. 
- Там  дорого. 
- Я  угощаю, - я  закинула  в  машину  пакеты,  и  мы  пристроились  в  кафе. 
Я  заказала  кофе – глясе,  сок,  пирожные,  и  стала  расспрашивать. 
После  школы  Алена,  как  и  говорила,  поступила  в  МГИМО,  родители  нашли  ей  жениха,  дипломата,  и  начиналось  всё  хорошо,  но... 
Родители  Аленки  отправились  в  круиз  по  Африке,  где  подхватили  лихорадку  Эбола,  и  от  неё  умерли. 
Алена  не  могла  в  это  поверить,  но  ещё  хуже  ей  стало,  когда  она  поняла,  что  осталась  без  гроша  в  кармане. 
Огромная  квартира  на  Тверской,  дача,  всё  оказалось  казённым, 
и  Алена  на  это  право  не  имела,  ей  осталась  только  квартира 
бабушки,  однокомнатная.  Туда  Алена  и  переселилась,  после  того,  как  её  вытолкали  из  прежней  квартиры. 
Жених,  который  после  смерти  родителей  девушки,  понял,  что 
брак  с  Аленой  не  такая  уж  и  выгодная  партия,  быстро  исчез  с  её  горизонта,  и  через  год  женился  на  дочери  какого-то  ювелира. 
А  Алена  медленно  скатывалась  в  пропасть.  Платить  за  обучение  в  престижном  университете  ей  было  нечем,  ведь  её  держали  там  только  благодаря  её  отцу,  у  неё  же  не  было  ни  малейшего  призвания  к  учёбе. 
И  из  МГИМО  она  быстро  вылетела,  долго  не  могла  найти  работу,  и  стал  продавать  то,  что  её  родители  копили  долгие  годы,  картины,  но,  когда  дело  дошло  до  драгоценностей  и  посуды,  она  охолонула. 
Ну,  продаст  она  всё  это,  а,  когда  всё  кончится,  что  делать? 
И  она  пошла  работать  на  завод,  зарплата  была  копеечная,  но  там  она  познакомилась  со  Славой,  молодым  электриком,  и  решила  ковать  железо,  пока  горячо. 
Через  два  месяца  они  сыграли  свадьбу,  Алена  удочерила
трёх  дочек,  и  родила  двух  сыновей,  жизнь  текла  потихоньку,  драгоценности,  некогда  скопленные  родителями  Алены,  у  них  украли. 
Беленькую  чуть  инфаркт  не  хватил,  когда  они  пришла  с  работы,  и  застали  в  квартире  разгром.  Фарфора  не  было,  серебряно  посуды,  и  драгоценностей  тоже. 
Они  хотели  купить  более  приличное  жильё,  продав  драгоценности.  У  Славы  была  двушка,  у  Алены  однокомнатная,  и,  доплатив,  они  хотели  купить  комнаты  четыре,  продажа  драгоценностей  как  раз  решила  бы  дело,  и  теперь  они  сели  на  мель. 
- Странная  штука – жизнь, - говорила  сейчас  Алена, - не  предполагала  я,  что  так  будет. 
- Я  не  понимаю,  зачем  детей  удочерили? – воскликнула  я, - вам  бы  самим  как-нибудь  прожить,  а  тут  целая  орава. 
- Это  Слава  захотел,  а  я  послушная  жена, - воскликнула  Аленка. 
Я  за  голову  схватилось,  а  Аленку  несло  дальше. 
Теперь  она  стала  жаловаться,  с  девчонками  она  не  справляется, 
им  уже  по  шестнадцать,  они  их  удочерили,  когда  им  было  по 
семь  лет. 
Названные  сёстры  готовы  друг  другу  глотки  перегрызть  из-за 
любой  новой  тряпки,  купленной  родителями.  А  недавно 
старшую,  Полину,  она,  Алена  застала  у  подъезда  с  сигаретой,  и  пришла  в  неописуемую  ярость.  Надавала  девчонке  по  щекам,  та  в  долгу  не  осталась,  наорала  на  мать,  и  убежала. 
Правда,  отец  ей  потом  всыпал,  но  она,  похоже,  только  больше  обозлилась. 
Я  рассеянно  смотрела  на  улицу,  где  в  это  время  зарядил  дождь,  и  думала  о  превратностях  судьбы. 
Свои  собственные  проблемы,  по  сравнению  с  проблемами  Аленки,  отошли  на  задний  план. 
- Эй,  ты  что,  не  слушаешь? – воскликнула  Алена. 
- А,  что? – вернулась  я  на  грешную  землю. 
- Умоляю,  помоги, - воскликнула  Алена. 
- В  чём  помочь? 
- Ты  что,  ничего  не  слышала? – возмутилась  бывшая  одноклассница. 
- Не  расслышала.  Так  что  ты  там  говорила? 
Алена  насупилась,  но  всё-таки  повторила. 
Не  так  давно  она  устроилась  работать  на  кладбище.  Работёнка  непыльная,  на  окраине  Москвы,  но  кладбище  это  частное,  и  похоронить  на  нём  стоит  недёшево. 
Кладбище  это  разделено  по  социальному  слою;  в  одной  части  хоронят  крутых,  а  в  другой  простой  люд,  и  цены  соответствующие.  И  Аленка  устроилась  уборщицей  в  административное  помещение. 
- А  чего? – тараторила  она  сейчас, - работёнка  непыльная,  я  потом  переодеваюсь  в  лохмотья,  и  шарюсь  по  могилам.  Эти  богатые  такие  вкусности  оставляют.  Девчонок  же  надо  чем-то  побаловать, - она  выпила  из  чашки  остатки  кофе,  а  у  меня  уже  начинало  тошнить. 
По  могилам  шариться!  Боже  мой!  До  чего  же  она  дошла! 
- И  тут  такое  дело, - зашептала  Аленка,  понизив  голос, - у  меня  появилась  возможность  не  хило  заработать.  Помоги  мне,  у  тебя  же  есть  связи,  я  с  тобой  поделюсь. 
- Не  надо  со  мной  ничем  делиться, - поспешила  я  окрестится, - в  чём  дело,  говори  по  существу. 
- Значит,  так... 
Однажды,  когда  она  в  очередной  раз  убирала  возле  кабинета  директора,  то  услышала  из-за  двери  скандал.   
Аленка  ещё  в  школе  была  любопытной  сверх  всякой  меры,  и, 
пожалуй,  только  это  качество  за  годы  не  потерпело  каких-либо  кардинальных  изменений.  И  она,  как  всегда,  навострила  уши. 
- Да  вы  понимаете,  о  чём  просите? – вопрошал  директор    кладбища, - у  меня  нет  на  это  разрешения. 
- Ну...  давайте  как-нибудь  обойдём  эту  законность.   
- Покойный  ясно  написал  в  завещании,  что  должен  быть  похоронен  здесь.  Это  дворянское  кладбище,  вернее,  было  им  когда-то...  Короче,  не  могу  я  дать  разрешение,  и  всё  тут,  я  на  это  права  не  имею,  а  соответствующие  инстанции  вам  разрешения  не  дадут. 
- Я  потому  к  вам  и  обратилась, - воскликнул  нервный,  женский  голос, - давайте  набьём  гроб  кирпичами,  и  дело  с  концом. 
- Вы  спятили?  Даже  не  выдумывайте.  Это  противозаконно. 
- Да  чёрт  бы  вас  взял! – вспылила  женщина, - законник  нашёлся! – вылетела  из  кабинета,  села  в  машину,  и  уехала. 
А,  когда  Алена  возвращалась  домой,  и  вышла  с  территории  кладбища,  перед  ней  затормозила  серебристая  « Тойота »,  стекло  опустилось,  и  оттуда  выглянула  давешняя  блондинка,  которая  приходила  к  директору  кладбища. 
- Здравствуйте, - сказала  она,  оглядывая  Алену, - вы,  как  я  поняла,  здесь  работаете? 
- Да, - кивнула  моя  бывшая  одноклассница. 
- Замечательно, - кивнула  девушка, - меня  зовут  Виктория,  сядьте,  пожалуйста,  в  машину,  мне  очень  нужно  поговорить  с  вами. 
Алена  забралась  в  машину,  и  Виктория  начала  свой  рассказ. 
Она  родилась,  и  выросла  в  Нью – Йорке,  её  бабушка  и  дед  покинули  Россию  ещё  двадцатых  годах  двадцатого  века,  там,  в  эмиграции,  у  них  родились  дети,  и,  наконец,  внуки. 
Виктория  как  и  была  этой  самой  внучкой. 
Будучи  девочкой  пытливой,  она  сызмальства  увлекалась  историей,  а,  когда  выросла,  пошла  учиться  на  археолога,  и  попутно  изучала  историю. 
А,  поскольку  она  была  американкой  русского  происхождения,  то  живо  заинтересовалась  историей  страны  своих  предков,  а  потом  ей  в  голову  пришла  идея  составить  генеалогическое 
древо. 
Она  приехала  в  Россию,  перелопатила  прорву  бумаг,  и 
обнаружила,  что  её  предки  были  далеко  не  последними 
людьми.  Вообщем,  выяснилось,  что  Виктория  потомок      какого-то  барона. 
Девушка  решила  сходить  на  могилу  своего  много  раз             пра – дедушки.  И  что  же  она  там  застала? 
Саму  могилу  она  еле  отыскала,  надписи  на  ней  уже  давно  стёрлись,  нашла  она  последнее  пристанище  своего  родственника  только  благодаря  оказии. 
Одна  старушка  сохранила  старые  бумаги,  а  на  них  была  указана  могила,  где  похоронен  барон.  Кто,  и  зачем  сделал  эту  карту,  осталось  покрыто  мраком  неизвестности,  но  всё  равно,  спасибо  ему,  ибо  без  этой  карты  и  отыскать  не  было  бы  возможности  могилу. 
Могила  оказалась  невероятно  запущенной,  в  старой  части  кладбища  находилась.  Сначала  Виктория  решила  поставить  новый  памятник,  а  потом,  посоветовавшись  с  родителями,  они  решили  эксгумировать  тело,  и  перевезти  в  Америку,  к  себе  поближе. 
И  вот  тут  она  натолкнулась  на  трудности.  Разрешения  на  эксгумацию  ей  давать  не  хотят,  а  директор  кладбища,  которому  она  за  хорошие  деньги  предложила  раскопать  могилу,  и  заменить  гроб  с  телом  родственника  на  индентичный  гроб,  только  с  кирпичами,  послал  её  на  три  небезызвестные  буквы.   
- Помогите  мне, - жалобно  попросила  Виктория, - у  вас  наверняка  есть  ключи  от  ворот  кладбища.  Мне  бы  только  пробраться  туда,  выкопать  родственника,  и  увезти  его. 
И  Аленка – обалдеть  можно! – согласилась  на  эту  авантюру. 
- По – моему,  ты  спятила, - воскликнула  я. 
- Да  эта  Виктория  предлагает  мне  пятьдесят  тысяч  долларов,  а  нам  нужна  как  раз  такая  сумма.  Она  богатая. 
- Ты  спятила! – упрямо  повторила  я. 
- Викусь,  помоги  мне! – взмолилась  Алена, - у  нас  проблемка  вышла. 
- Какая  проблемка? – сухо  спросила  я,  подозвала  официантку,  и  заказала  ещё  по  чашке  каппучино. 
- Как  нам  вывезти  гроб? 
- Откуда  мне  знать? – сердито  дёрнула  я  плечом,  всем  своим  видом  показывая,  что  не  одобряю  сию  идею. 
- Вот  я  и  думала,  а  тут  ты.  Мне  тебя  само  провидение  послало. 
- При  чём  тут  я? – подняла  я  брови. 
- У  тебя  муж  богатый,  ты  сама  говорила  на  встрече  выпускников,  и  самолёт  у  него  личный. 
- О  нет! – застонала  я, - только  не  говори,  что  хочешь  попросить  частный  самолёт,  чтобы  перевезти  гроб! 
- Именно  это  я  и  хочу  сказать. 
- С  Димой  я  развелась, - мрачно  доложила  я, - и  просить  у  него  теперь  ничего  не  буду.  Особенно  в  свете  последних  событий. 
- Каких  событий? – заинтересовалась  Аленка,  и  рассказала  ей  о  своём  прошлом  деле,  об  Артеме,  об  истории  с  Димой,  ну,  и  о  последних  событиях. 
- Насыщенная  у  тебя  жизнь, - пробормотала  Алена, - торговец  наркотой,  подумать  только! 
- Да,  и  просить  я  у  него  ничего  не  буду, - упрямо  заявила  я. 
- Вика,  я  прошу  тебя. 
- Алена,  отстань  от  меня! – рубанула  я  с  плеча,  и,  заметив,  что  её  голубые  глаза  наливаются  слезами,  вздохнула, - что  же  твоя  заказчица  просто  не  наймёт  самолёт? 
- Да?  А  досмотр?  Частный  самолёт,  и  тем  более,  такого  человека,  как  твой  бывший  муж,  не  будут  проверять.  Пойми  ты. 
- Да,  я-то  понимаю,  только  Дима  от  меня  потом  не  отвяжется. 
- Ну,  помоги,  ну,  пожалуйста, - захныкала  Аленка,  и  я  решилась. 
- Чёрт  с  тобой!  Попробую  поговорить  с  ним,  но  пусть  твоя  Виктория  ему  заплатит  на  транспортировку,  а  то  он  потом  с  меня  не  слезет. 
- Конечно,  конечно, - закивала  Алена. 
Если  бы  я  знала,  чем  всё  это  кончиться,  лучше  бы  голову  в  пасть  тигру  положила,  на  северный  полюс  уехала  бы. 
К  Диме  я  приехала,  уже  настроившись  на  категоричный  отказ,  секретарша  смерила  меня  недовольным  взглядом,  и  холодно  заявила:      
- Дмитрий  Глебович  занят. 
- Когда  освободится? – задала  я  вопрос  в  лоб. 
- Слушайте,  чего  вы  его  достаёте? – зло  воскликнула 
секретарша,  и  я  поняла,  что  эта  мамзель  классическая 
секретутка,  а  именно,  любовница  моего  бывшенького. 
- Послушай,  дорогуша, - наклонилась  я  над  столом, - если  ты  думаешь,  что  сумеешь  завлечь  его,  то  глубоко  сомневаешься. 
- А  с  чего  вы  взяли?... 
- По  твоей  надутой  роже  вижу, - фыркнула  я. 
- А  чего  вы  злитесь? – пропела  эта  дурочка,  тряхнув  копной  светлых  волос,  наверняка,  перманентных, - вас-то  он  бросил,  а  спит  со  мной. 
- С  секретутками  всегда  спят, - усмехнулась  я. 
- Не  хамите!  Думаете,  самая  умная? 
- Могу  и  тебе  капельку  ума  дать, - сладко  улыбнулась  я,  заметив  на  столе  баночку  с  чернилами, - знаешь,  с  мелированными  волосами  ты  больше  сойдёшь  за  умную, - схватила  со  стола  баночку,  и  вылила  её  содержимое  этой  идиотке  на  голову. 
Синяя  жидкость  потекла  по  светлым  волосам,  а  девица  завизжала,  как  кошка,  которой  в  двери  хвост  прищемили. 
- Что  здесь  происходит? – появился  на  пороге  своего  кабинета  Дима, - Ева,  что  ты  вытворяешь? 
- Она  мне  на  голову  чернила  вылила! – вскрикнула  девица. 
- Лариса,  захлопни  рот! – рявкнул  Дима,  и  обратил  своё  внимание  на  меня, - у  тебя  не  все  дома? 
- Отчего  же? – прищурилась  я, - мне  нужна  твоя  помощь.  Только  не  вздумай  меня  опять  похитить. 
- А  вот  и  вздумаю, - буркнул  он, - похищу  накануне  свадьбы. 
- Попробуй,  сядешь. 
- Отделаюсь,  как  всегда,  лёгким  испугом.  Ева,  до  чего  ты  меня  довела. 
- Сам  виноват, - огрызнулась  я. 
- Но  ты  всё-таки  зачем-то  пришла  ко  мне,  даже  после  этой  истории. 
- Мне  нужна  помощь. 
- Какого  рода? 
- Мне  нужны  трое  ребят  спортивной  комплекции... 
- Ева! – ошарашено  произнёс  Дима, - твой  жених  что,  плохо  выполняет  свою  основную  функцию,  решила  себе  три  тренажёра  приобрести?  А  бывший  муж  в  качестве  тренажёра 

не  сгодится? 
- По  этой  части  Макс  тебе  и  в  подмётки  не  годится, - рявкнула 
я,  кривя  душой,  и  покраснела, - а  трое  ребят  мне  нужны,  чтобы  нести  гроб... 
- Кто-то  умер? 
- Нет,  мы  с  подругой  хотим  старую  могилу  раскопать,  и  вынуть  гроб... – последние  мои  слова  потонули  в  истерическом  визге  милейшей  Ларисы,  которая  не  замедлила  свалиться  в  обморок. 
Дима  хмыкнул,  вынул  из  кармана  платок,  и  стал  махать  им  около  лица  своей  секретарши. 
- От  тебя  всего  ожидать  можно! – заявил  он  с  упрёком,  и,  вроде  бы,  с  восхищением, - но  такое! 
- А  что  тут  такого? – пожала  я  плечами, - подумаешь,  решили  одного  барона  вырыть. 
- Спасибо,  что  не  Петра  Великого, - буркнул  Дима. 
- Могу  и  Наполеона  вырыть. 
- Ты  можешь,  но  с  французским  императором  неувязочка  выйдет,  он  уже  вырыт,  лежит  себе  в  Доме  Инвалидов  в  Париже,  в  мрамор  засунутый. 
- Отстань  от  императора, - буркнула  я  раздражённо, - и  оставь  в  покое  свой  тренажёр,  сама  придёт  в  чувство. 
- А  ты  грубая. 
- Уж  какая  есть,  у  тебя  учусь.  Короче,  мне  нужен  твой  самолёт,  трое  ребят. 
- Вы  спятили! 
- Дима! 
- Но,  послушай, - видя,  что  милейшая  Ларочка  пришла  в  себя,  он  оставил  её  в  покое, - ты  понимаешь,  о  чём  просишь?  А  ну,  идём  в  кабинет, - он  затащил  меня  в  кабинет  и  усадил  на  широкий,  кожаный  диван. 
- Дим... 
- Зачем  тебе  гроб  выкапывать? – задал  он  вопрос,  и  я  поняла,  что  он  не  отцепится,  и  пальцем  не  пошевелит,  пока  не  узнает,  за  каким  чёртом  мне  всё  это  понадобилось. 
Что  делать,  пришлось  признаться. 
- Это  незаконно! – воскликнул  он. 
- Кто  бы  говорил  о  законности! – фыркнула  я. 
- Ладно,  помогу,  но  ты  мне  будешь  должна... 
- Виктория  тебе  заплатит, - перебила  я  его. 
- Я  не  о  деньгах, - ухмыльнулся  он, - я  мог  бы  и  отказаться, - и 
положил  руку  мне  на  колено. 
- Лапы  убери! – взвилась  я, - как  тебе  только  наглости  хватает! 
- Ну,  ладно,  ладно, - буркнул  он. 
Я  приметы  я  категорически  не  верю,  но  дело  мы  пошли  в  пятницу  тринадцатого  числа,  в  чёрную  луну,  и  мне  это  очень  не  понравилось. 
Свою  блестящую  « Мазератти »  я  оставила  дома,  а  сама  поехала  на  Аськином  « Мерседесе »,  чёрном,  как  ночь. 
К  старой  части  кладбища  пришлось  ехать  кругами,  а  дорога  оставляла  желать  лучшего.  Подпрыгивая  на  ухабах,  роняя  пепел  себе  на  колготки,  я,  плюясь,  и  чертыхаясь,              доехала – таки  до  места  назначения. 
Максима  я  в  нашу  авантюру  не  посвятила,  и  выбраться  из  его  объятий  смогла  лишь  во  втором  часу  ночи,  когда  он,  наконец,  уснул. 
Со  смехом  я  вспоминала  лицо  Аськи,  моей  сестры,  когда  я  ночью  постучалась  в  окно,  влезши  на  дерево. 
- Я  что,  перебрала  вина  за  ужином? – спросила  она,  протирая  глаза, - вроде,  немного  выпила. 
- Ничего  ты  не  перебрала, - воскликнула  я, - давай  ключи  от  своей  машины,  утром  верну. 
- С  тобой  спятить  можно! – воскликнула  сестрица,  и  дала  мне  ключи. 
Я  ловко  спрыгнула  с  дерева,  и  поехала  на  кладбище. 
Дима  был  уже  на  месте,  сзади  маячил  второй  джип,  с  тремя  охранниками  внушительного  типа,  к  нам  тут  же  подбежала  Аленка,  а  с  ней  девушка,  примерно  моя  ровесница,  с  длинными  светлыми  волосами. 
Охранники  Димы  стали  копать  могилу,  а  я  прислонилась  к  ограде,  и  сложила  руки  на  груди,  одной  рукой  держа  фонарь. 
В  конце  концов,  могилу  раскопали,  и  один  из  охранников  спрыгнул  вниз.  Тут  же  раздался  звук,  будто  что-то  треснуло. 
- Эй,  вы  там  поосторожнее, - воскликнула  Виктория, - не  надо  косточки  моего  прадедушки  ломать. 
- А  кто  ломает? – прохрипел  охранник, - можно  подумать,  я  специально.  Гроб  уже  старый,  весь  прогнил. 
- А  разве  гробы  гниют? – задумалась  я. 
- Н – да,  варвары  мы  с  вами, - прогудел  снизу  Димин 
секьюрити, - держите  кладезь  ума  своего  дедушки, - с  этими 
словами  он  выкинул  наверх  череп. 
- Что  вы  вытворяете? – возмутилась  Виктория, - вытаскивайте  гроб,  а  не  кости. 
- Не  получится, - ответил  охранник, - мешок  дайте,  я  сейчас  покидаю  в  него  косточки,  и  отдам  вам.  Если  мы  домовину  поднимем,  она  в  руках  развалится. 
- Мне  гроб  нужен, - упрямилась  Виктория. 
- Слушайте, - приподнялся  на  руках  охранник, - ну,  на  кой  чёрт  вам  старая  домовина?  Положите  дедулю  в  новую. 
- А  тряпка  истлела? 
- Какая  тряпка? 
- На  которой  кости  лежат.  Не  на  дерево  же  его  положили, - нервно  воскликнула  Виктория,  а  я  удивлённо  на  неё  взглянула. 
Её,  похоже,  больше  волнует  гроб,  а  не  его  содержимое. 
- Ну,  допустим,  есть,  и  чего  дальше? 
- Оторвите  с  тряпкой,  и  положите  в  мешок, - велела  девушка. 
Обалдеть  можно! 
- Держите  свой  мешок, - вылез  из  могилы  охранник,  и  швырнул  кости  на  траву, - ну,  чего,  закапывать? 
- Закапывай, - кивнул  ему  Дима,  а  Виктория  схватила  мешок. 
И  в  этот  момент  раздался  чей-то  голос. 
- Стоять!  Ни  с  места!  Вы  чего  тут  вытворяете? – я  осветила  фигуру,  и  увидела  пожилого  человека  с  ружьём  в  руках. 
- Что  ж  вы  делаете? – воскликнул  он, - Христа  на  вас  нет! 
Могилу  раскапывают!  А  ну,  верните  косточки  на  место, - и  в  этот  момент  раздался  выстрел. 
Это  один  из  охранников  Димы  проявил  бдительность,  и  метким  выстрелом  убил  старика. 
- Вы  совсем  спятили? – заорала  я, - вы  же  его  убили! – и  Дима  ловко  зажал  мне  рот. 
- Давай,  всю  округу  оповести, - прошипел  он, - быстро  сваливаем,  а  то  нам  крышка. 
Едва  он  сказал  он  это,  откуда-то  со  стороны  дороги  раздались  выстрелы. 
- Это  ещё  что  такое? – перепугалась  Аленка,  бросаясь  куда-то  в  сторону,  Виктория  за  ней,  выстрелы  меж  тем  продолжались,  два  охранника  моего  бывшего  мужа  повалились  на  землю  без  признаков  жизни. 
Дима  потащил  меня  куда-то  в  сторону,  вдруг  споткнулся  после 
очередного  выстрела,  и  упал  на  колени. 
- Что  с  тобой? – испугалась  я. 
- Чёрт,  плечо, - воскликнул  он, - кажется,  ранили.  Твоя  машина  далеко? – он  встал  с  земли. 
Идти  он  мог,  и  мы  быстро  добрались  до  машины,  я  повернула  на  ключ,  и  со  всей   силы  вдавила  тонкой  шпилькой  в  педаль. 
Мой  дом  был  погружён  в  темноту,  я  остановила  машину,  помогла  Диме  выбраться,  и  повела  через  чёрный  ход  на  кухню. 
- Тебе  в  больницу  надо, - сказала  я. 
- Ни  за  что! – воскликнул  он, - огнестрельное  ранение,  медики  тут  же  милицию  вызовут,  и  придётся  объяснять,  как  мы  оказались  на  кладбище,  зачем  разрывали  могилу...  А  тут  ещё  труп  старика,  я  думаю,  сторожа.  У  моих  охранников  вместо  мозгов  опилки,  сначала  стреляют,  а  потом  выясняют  личность  человека. 
Тут  я  вспомнила  о  другом  представителе  родной  милиции,  спокойно  спящем  у  меня  в  спальне,  о  чём  и  доложила  Диме,  уж  Максу  совсем  ни  к  чему  знать  о  нашем  ночном  приключении. 
- Жалко, - протянул  Дима, - мы  могли  бы  бурную  ночь  провести. 
- Ты  в  таком  состоянии  ещё  умудряешься  и  о  сексе  думать! – рассердилась  я. 
- Притча  во  языцех  у  всех  представителей  мужского  пола, - пояснил  этот  нахал. 
- Да  пошёл  ты! – вскрикнула  я, - сейчас  выставлю  за  дверь,  и  сам  решай  свои  проблемы. 
- Твою  мать! – воскликнул  Дима,  и  с  грохотом  повалился  на  пол,  увлекая  и  меня. 
Тут  же  в  кухне  зажёгся  свет,  и  я  увидела  в  дверях  Максима,  в  джинсах,  по  пояс  голого. 
- Что  тут  происходит? – ошарашено  спросил  он. 
- А  ты  почему  не  спишь? – заискивающе  спросила  я. 
- Я  спал,  а  потом  проснулся,  засыпал,  любимая  была  под  боком,  проснулся,  птичка  упорхнула.  Как  это  понимать? 
- Милый,  я  тебе  всё  объясню, - улыбнулась  я,  и  пнула  Диму,  чтобы  лежал  и  не  дёргался. 
Мы  очень  удачно  свалились,  аккурат  за  стойкой,  которая  была 
сделана  для  удобства. 
С  одной  стороны  шкафчики,  с  другой  стойка,  а  с  одного  боку  плита.  И  Дима  сейчас  лежал,  потирая  голову,  видимо, 
приложился  черепушкой  о  плиту. 
- Кто  там  у  тебя? – спросил  Максим,  направляясь  ко  мне. 
- Никто, - бросилась  я  ему  навстречу, - иди  спать,  милый,  я  сейчас  буду. 
- Слушай,  почему  у  тебя  вся  одежда  в  грязи? – спросил  он, - и  что  происходит?  Где  ты  была? 
- Милый,  иди  спать, - попыталась  я  выставить  его  из  кухни. 
- Никуда  я  не  пойду, - и  он  быстрым  шагом  заглянул  за  стойку, - да  я... – бросился  он  было  к  Диме,  но  я  преградила  ему  дорогу. 
- Не  трогай  его. 
- Не  беспокойся,  я  на  её  честь  не  покушался, - Дима  был  в  своём  репертуаре. 
- Что  этот  бандит  тут  делает? – заорал  Максим. 
- А  ну  сядь! – рявкнула  я,  и  он  от  неожиданности  плюхнулся  на  стул, - я  всё  объясню, - и  подошла  к  Диме, - ты  как? 
- Средней  паршивости, - ответил  он,  и,  держась  за  плечо,  встал,  и,  пошатываясь,  дошёл  до  стула,  и  опустился  на  него. 
- Снимай  пальто, - велела  я,  и  закатала  ему  рукав  свитера, - блин.  Нет,  дружочек,  тебе  в  больницу  надо. 
- Не  поеду  я  в  больницу! – воскликнул  Дима. 
- Ты  спятил!  Если  ты  сам  не  пойдёшь  в  милицию,  то  милиция  придёт  к  тебе.  В  тайне  всё  равно  не  удастся  ничего  сохранить... 
- Может,  вы  мне  всё-таки  объясните,  в  чём  дело? – рассвирепел  Максим, - и  где  вы  валялись?  Ты  решила  себе  своеобразный  девичник  устроить,  переспав  с  бывшим  мужем?  В  какой  канаве  курвыркались? 
- Мы  на  кладбище... – не  к  месту  ляпнул  Дима. 
- Ах,  на  кладбище, - протянул  Максим, - мне  отчего-то                « Американский  оборотень  в  Париже »  на  ум  приходит.  Странно,  что  ты,  Вика,  ещё  жива. 
- Я  тебе  всё  объясню, - воскликнула  я, - значит,  так... 
Когда  я  замолчала,  у  Максима  было  такое  выражение  лица,  что  я  даже  испугалась,  что  его  сейчас  удар  хватит. 
- Вы  спятили?!!! – заорал  он  не  своим  голосом. 
- Да  я... – начала  было  я,  но  Макс  со  всего  маху  стукнул  кулаком  по  столу. 
- Один  дурак  придумал,  а  два  других  дурака  пошли  у  него  на 
поводу, - взвился  он, - Вика,  я  же  тебя  просил,  не  ввязывайся  ни  во  что. 
- Да,  Максим,  такая  девушка,  как  Ева,  не  для  тебя, - ухмыльнулся  Дима, - я  лучше  с  ней  справляюсь. 
- Я  вижу,  как  ты  справляешься, - озверел  Максим, - и  убери  руки  от  Вики. 
- Прекратите! – рявкнула  я, - а  тебе, - кивнула  я  на  Диму, - нужно  в  больницу. 
- Не  поеду! – категорично  заявил  он, - ты,  помнится,  назло  мне  на  курсы  медсестёр  пыталась  сходить. 
- Да  ты  экстремал! – восхитилась  я, - если  я  попробую  тебя  лечить,  ты  быстро  на  кладбище  отъедешь.  Я  разве  что  укол  в  одно  место  могу  вкатить  без  последствий,  и  то  не  уверена,  что  последствий  не  будет. 
- Да,  Викусь,  угробь  его, - с  ухмылкой  воскликнул  Максим. 
- Кто  кого  угробить  хочет? – возникла  на  пороге  Анфиса  Сергеевна,  похоже,  мы  своими  криками  весь  дом  перебудили. 
- Доброй  ночи, - улыбнулась  я. 
- Да  уж  скорее  утра, - покачала  головой  Анфиса  Сергеевна,  и  обратила  внимание  на  Диму, - а  что  это  с  вами? 
- Да  так, - ухмыльнулся  он. 
- Молодой  человек,  вам  в  больницу  надо, - воскликнула  бабушка  Максима. 
- Это  я  и  сам  знаю,  но  никуда  не  поеду, - упрямился  Дима,  держась  за  окровавленное  плечо. 
- Ну-ка,  снимайте  свитер, - велела  Анфиса  Сергеевна, - а  ты, - кивнула  она  мне, - принеси  мою  железную  коробку  из  спальни. 
Я  кивнула,  и  побежала  наверх,  предварительно  погрозив  Максиму,  и  Диме  кулаком,  чтобы  не  вздумали  сцепиться. 
Справилась  Анфиса  Сергеевна  с  удивительной  ловкостью,  извлекла  пулю,  сделала  укол,  и  перебинтовала  плечо. 
- Помню,  год  назад  Максимка  получил  ранение  в  плечо, -
сказала  она, - три  месяца  в  больнице  лежал,  а  вы  как  ни  в  чём 
ни  бывало,  даже  не  морщитесь  от  боли. 
- Вот  этим  и  отличается  нормальный  мужик  от  тряпки, - не  упустил  случая  укусить  Дима  своего  соперника. 
- Ах,  я  тряпка! – взвился  Макс. 
- А  ну  сядь  на  место! – рявкнула  я, - а  ты, - кинула  я  свирепый  взгляд  на  Диму, - ещё  одно  слово,  и  ты  точно  отправишься  в 
больницу.  Только  не  простреленным  плечом,  а  с 
черепно-мозговой  травмой. 
- Ясное  дело, - решил  мой  любимый  бить  Диму  словесным  оружием, - накачался  анаболиками,  и  пуля  застряла,  как  в  силиконе.  У  нас  случай  был,  жена  решила  убить  любовницу  мужа,  и  выстрелила  в  неё,  а  пуля  в  грудь  попала,  силиконовую.  И  ничего,  пулю  извлекли,  новый  силикон  вставили,  и  всё  ладушки. 
- Ну,  тебе  лучше  знать, - пожал  плечами  Дима, - откуда  такие  подробности  про  анаболики  знаешь?  Они  что,  как  силикон?  Бедная  моя  жёнушка,  решила  выйти  замуж  за  силиконового  гиганта,  не  знал,  что  тебе  нравится  лежать  под  гелевой  куклой. 
- Нет,  я  его  убью! – прохрипел  Макс, - я  вас  обоих  убью! 
- Отелло  доморощенный! – фыркнул  Дима. 
- Прекратите  оба! – неожиданно  звонко  крикнула  Анфиса  Сергеевна, - совсем  спятили! 
- А  пусть  ваш  внук  у  меня  жену  не  отбивает, - фыркнул  Дима. 
- Я  тебе  не  жена, - взвилась  я. 
- Брек! – опять  крикнула  Анфиса  Сергеевна,  вот  уж  никак  не  думала,  что  она  знает  такие  слова. 
- Молодой  человек, - обратилась  она  к  Диме, - что  вообще  случилось?  Почему  вы  ранены? 
- Да  так, - дёрнул  он  плечом,  и  кивнул  на  меня, - вот,  её  спросите.  Это  ей  пришла  в  голову  светлая  мысль,  могилу  разрыть. 
- Не  мне,  а  этой  сумасшедшей  американке  русского  происхождения,  а  Аленка  польстилась  на  деньги. 
- Меня  ещё  интересует  вопрос, - вклинился  Максим, - почему  эта  американка  попросила  вашу  Аленку?  Она  что,  не  могла  бомжей  найти  на  кладбище?  Они  бы  за  бутылку  с  удовольствием  совершили  бы  акт  вандализма.  Кстати,  ещё  одна  статья  на  твою  голову, - стрельнул  он  взглядом  на  Диму, - убийство  свидетеля,  ношение  оружия.  Есть  разрешение  на  оружие?  Молчишь?  Ну,  ну.  Далее,  акт  вандализма...  Вообщем,  хороший  букетец  вырисовывается. 
- А  ты  мне  уже  дело  шьёшь? – прищурился  Дима. 
- Ещё  не  шью,  но  мечтаю  это  сделать.  кстати,  Клыку  и  Шаману  в  камеру  передали  грев,  с... – он  выдержал  паузу, - цианидом. 
- Я-то  тут  при  чём? – нервно  воскликнул  Дима,  и  я  увидела,  что  он  заметно  побледнел,  и  шрам  опять  дёрнулся.  Он  у  него  последнее  время  часто  стал  дёргаться. 
- Кто-то  и  зачем-то  от  них  избавился, - прищурился  Максим, - и,  хотелось  бы  знать,  кто. 
- Вот  и  поищи,  кто  это  сделал, - буркнул  Дима, - только  смотри,  сам  в  ящик  не  сыграй. 
- Это  что,  угроза? – взбесился  Макс, - знаешь,  что  бывает  за  угрозу  должностному  лицу? 
- Знаю, - кивнул  мой  бывший  муж, - только  я  не  угрожаю,  а  предупреждаю,  а  это  две  разные  вещи. 
- Ах,  две  разные  вещи! – по  лицу  моего  любимого  ходили  желваки. 
- Да  прекратите  вы! – воскликнула  я  раздражённо, - лучше  думайте,  как  теперь  поступить. 
- Сдать  этого  бандита  вместе  с  его  охранниками  в  тюрьму, - кивнул  Максим  на  Диму. 
- Насчёт  охранников  я  бы  не  был  так  уверен, - хмыкнул  Дима, - а  ещё  там  остался  мой  самолёт... – и  его  слова  потонули  в  оглушительном  вое,  который  стал  издавать  мой  мобильный. 
Номер  был  незнакомый,  кто  это  там  шифруется... 
- Слушаю. 
- Миленич  Эвива  Леонидовна? – раздался  на  другом  конце  провода  мужской  голос. 
- Да,  это  я. 
- С  вами  говорит  полковник  милиции  Демин  Илья  Владимирович. 
- Очень  приятно, - пролепетала  я,  лихорадочно  соображая,  что   от  меня  понадобилось  полковнику. 
- Эвива  Леонидовна,  кем  вам  приходится  Северский  Дмитрий  Глебович? 
Я  покосилась  на  Диму,  который  ловил  каждое  моё  слово,  и 
вздохнула: 
- Бывшим  мужем.  А  что  случилось? 
- Случилось.  У  него  есть  разрешение  на  выезд  в  Японию? 
- Откуда  я  знаю? – ошалела  я,  и  прикрыв  ладонью  трубку, 
прошипела, - у  тебя  есть  разрешение  на  выезд  в  Японию? 
- Нет, - ответил  он. 
- Нет  у  него  разрешения, - доложила  я  полковнику. 
- Он  что,  с  вами? – протянул  служитель  закона, - а  кто  тогда  на  его  самолёте  перелетел  через  границу  Японии? 
У  меня  мурашки  побежали  по  коже.  Так,  выходит,  что  те,  кто  стрелял  по  нам,  угнали  самолёт.  Замечательно! 
- Можно  его  к  телефону? – вежливо  попросил  Илья  Владимирович. 
- Да,  конечно, - и  я  передала  трубку  Диме. 
- Слушаю, - воскликнул  он, - нет,  я  не  пересекал  границу,  нахожусь  сейчас  в  Москве.  Да,  могу,  хорошо, - он  захлопнул  переливающуюся  стразами  « раскладушку »  и  положил  её  на  стол. 
- В  чём  дело? – недовольно  спросил  Макс. 
- Мой  самолёт  угнали, - доложил  Дима,  и  постучал  пальцами  по  столу. 
- Блеск! – хмыкнул  Максим, - поедем  сейчас  на  место  происшествия, - и  он  встал  с  места. 
Я  и  Дима  сели  в  мою  машину,  Максим  в  Аськину,  в  родной  дом  я  заходить  не  стала,  влезла  при  помощи  трёх  с  половиной  рук  на  дерево,  и  постучала  в  окно  спальни  сестры. 
Выглянул,  правда,  её  муж,  и  удивлённо  на  меня  воззрился. 
- Вик,  ты  знаешь,  вход  с  другой  стороны, - растерянно  произнёс  он, - этажом  ниже. 
- Не  хочу  с  матерью  встречаться, - сдвинула  я  брови,  и  вручила  ему  ключи, - от  машины  твоей  жены.  Чао, - и  спрыгнула  с  дерева  прямо  на  руки  Максиму. 
Времени  сейчас  было  часов  восемь,  самое  время  для  пробок,  все  спешат  на  работу,  и  продвигались  по  трассе  мы  со  скоростью  галапагосской  черепахи,  чёрт  бы  их  взял. 
Но  к  кладбищу  мы  приехали,  в  десятом  часу,  и  застали  целый  полк  милиции  во  главе  с  отцом  Максима,  Иваном  Николаевичем. 
- А  вам  тут  чего  надо? – недовольным  тоном  спросил  он,  с 
интересом  разглядывая  нашу  компанию, - неужели  родственника  приехали  навестить? – язвительно  сказал  он. 
- А  что,  нельзя? – пошла  я  в  атаку, - проезжали  мимо,  смотрим, 
милиция,  и  вы  тут,  стало  интересно,  что  на  кладбище 
случилось. 
- Ага, - кивнул  Иван  Николаевич, - интересная  ты  девушка,  Эвива,  проезжаешь  мимо  с  бывшим  и  будущим  мужем.  У  вас  что,  шведская  семья? 
Дима  издал  сдавленный  смешок,  Макс  нахмурился,  а  я  постаралась  обаять  будущего  свёкра  самой  ослепительной  улыбкой. 
- Иван  Николаевич,  что  случилось? 
- Да  ничего  особенного,  если  не  считать  четырёх  трупов,  разрытой  и  осквернённой  могилы,  и  ещё  массы  мелких  нарушений,  типа  незаконного  проникновения  на  территорию  частного  кладбища  против  воли  хозяина... 
- Вот  за  что  я  люблю  наше  законодательство,  не  уголовный  кодекс,  а  книга  анекдотов, - ухмыльнулся  Дима, - незаконное  проникновение  против  воли  хозяина!  В  здравом  уме  не  придумаешь. 
- А  давайте  обойдёмся  без  вывертов, - рассердился  Иван  Николаевич, - один  умней  другого.  А  к  вам,  Дмитрий  Глебович,  у  меня  серьёзный  разговор  будет. 
- А  в  чём,  собственно  дело? – сдвинул  брови  Дима. 
- Что  здесь  делает  ваша  машина? 
- Моя  машина? – растерялся  Дима,  а  я  поняла,  что  если  мы  сейчас  всё  не  расскажем,  нам  крышка. 
- Иван  Николаевич,  нам  нужно  поговорить, - заявила  я, - срочно. 
- Что  случилось? – на  лице  Ивана  Николаевича  появилось  беспокойство. 
Через  час  мы  сидели  в  управлении  милиции,  и  теперь  к  нашей  славной  компании  присоединились  ещё  и  полковник  Демин  и 
генерал  Григорий   Матвеевич.  Последний  курил  сигарету  за  сигаретой,  просверливал  нас  рентгеновским  взглядом,  и  молчал. 
- И  что  мне  с  вами  делать? – спросил  он  после  пятнадцатиминутного  молчания, - Эвива  Леонидовна,  вы  меня  достали. 
- Я  знаю, - бодренько  воскликнула  я. 
- Не  придумали  ничего  умнее,  кроме  как  вандализмом  на 
кладбище  заниматься. 
- Меня  попросила  подруга, - воскликнула  я, - разве  я  могла  ей  отказать? 
 - Мы  с  вами  словно  на  разных  языках  говорим, - Григорий  Матвеевич  яростно  затушил  сигарету  в  пепельнице,  превратив 
её  практически  в  крошево, - вы,  Эвива  Леонидовна,  словно  не  понимаете  меня. 
- Что  вы, - бодренько  воскликнула  я, - я  вас  прекрасно  понимаю. 
- Да  не  заметно  что-то, - буркнула  Матвей  Григорьевич, - вот  ответьте  мне,  зачем  вы  поехали  на  это  кладбище?  Зачем  вы  вообще  лезете  куда  вас  не  просят? 
- Пожалуй,  внесу  поправочку, - подпёрла  я  кулаком    подбородок, - в  этот  раз  меня  просили. 
- И  вы,  как  последняя  идиотка,  полезли  к  чёрту  на  рога,  и  бывшего  мужа  за  компанию  прихватили.  И  вообще,  вся  эта  история  шита  белыми  нитками.  Ну,  зачем  гражданка  Беленькая  попросила  вас  помочь  ей? 
- А  кому  ещё  ей  помочь? – вздёрнула  я  брови,  понимая,  что  села  в  лужу.  Да  что  там,  в  лужу,  в  целое  болото. 
- Викуль, - подал  голос  Максим, - а  где,  ты  говоришь,  вы  встретились? 
- В  ГУМе,  а  что? 
- Да  ничего, - усмехнулся  Макс, - только  что  в  этом  ГУМе  Беленькая  делала? 
- Гуляла,  наверное,  шопинг  себе  устроила,  как  и  я, - сказала  я  и  осеклась... 
Перед  глазами  всплыло  лицо  Аленки,  и  её  слова  « Как  здесь  всё  дорого! ».  Действительно,  что  она  делала  в  ГУМе? 
Шмотки  там  банословно  дорогие,  ей,  потерявшей  всё  своё  богатство,  даже  носок  там  будет  дорого  купить. 
Тогда  ещё  задаю  вопрос,  что  она  там  делала? 
- Ну,  не  из-за  меня  же  она  туда  пошла, - воскликнула  я  вслух. 
- Боюсь,  что  именно  из-за  тебя, - вздохнул  Максим, - она  знала,  что  твой  бывший  муж  не  бедный  человек,  что  у  него  личный  самолёт,  и  спланировано  туда  пошла.  Выследила  тебя. 
- А  даже  если  и  выследила,  что  в  этом  такого? – воскликнула  я, - может,  хотела  попросить  об  этой  услуге,  а  стеснялась.  Какая  разница,  где  она  меня  попросила. 
- Но  она  уже  солгала,  изобразила  встречу  случайностью,  а 
маленькая  ложь,  как  известно,  рождает  большое  подозрение, - авторитетно  заявил  Дима. 
- Тоже  мне,  нашёлся, - фыркнула  я, - умник,  блин! 
- Вик,  а  он  прав, - неожиданно  встал  на  сторону  Димы  Максим, 
чем  меня  несказанно  удивил, - зачем,  спрашивается,  она 
солгала? 
- Откуда  мне  знать? – буркнула  я,  и  вздрогнула,  услышав  звон  мобильного. 
- Да  поменяй  ты,  наконец,  звонок! – раздражённо  воскликнул  Максим, - постоянно  подскакиваешь  от  этого  воя. 
Я  проигнорировала  его  замечание,  и  взглянула  на  дисплей,  маменька.  Можно,  конечно,  скинуть,  но  она  потом  до  печёнок  достанет.  Слишком  хорошо  я  знаю  свою  мать. 
- Что  случилось,  мам? – устало  спросила  я, - позвони  попозже,  я  занята. 
- Вика,  приезжай  скорей  домой, - зарыдала  маман. 
- Господи!  Да  что  случилось? – перепугалась  я. 
Если  моя  маменька  плачет,  значит,  и  впрямь  случилось  нечто  экстраординарное. 
- Асюта... – воскликнула  маман,  и  вновь  разразилась  рыданиями. 
- Что  с  ней? – закричала  я,  игнорируя  то,  что  на  меня  бросают  косые  взгляды. 
- Она  в  аварию  попала, - зарыдала  маман. 
- Господи,  она  жива? 
- Сломала  два  ребра,  но  жива.  Сейчас  в  больнице,  и,  представляешь,  утверждает,  что  её  пытался  убить  Дима.  Что  она  разглядела  номер  джипа,  который  сбил  её  машину  в  воду.  Приезжай  скорей,  она  в  Склифосовского. 
- Еду, - вскочила  я  с  места,  захлопнула  мобильник,  и  тут  же  села  на  место. 
- Что  дома? – спросил  Максим. 
- Аську  сбили,  на  твоём, - кивнула  я  Диме, - кстати,  джипе,  она  сейчас  в  больнице. 
- Так, - воскликнул  Григорий  Матвеевич. 
- Я  сильно  подозреваю, - прошептала  я, - что  сбить  хотели  меня.  Короче,  я  поехала  к  сестре, - и  выбежала  из  кабинета. 
Непогода  на  улице  ещё  больше  разбушевалась,  дождь  лил,  как  из  ведра,  я  запрыгнула  в  машину,  и  с  бешеной  скоростью  поехала  в  больницу. 
В  коридоре  сидела  маман,  и  папа  нервно  мерил  шагами  расстояние  от  палаты  до  лавочки. 
- Как  она? – подбежала  я. 
- Врач  сказал,  что  она  в  рубашке  родилась, - вздохнул  папа, -
это  просто  счастье,  что  дверцу  машины,  когда  она 
перекувырнулась,  не  заклинило,  и  она  смогла  выпрыгнуть  в  воду. 
- Говорила  я  ей! – закричала  маман, - юрист  такая  опасная  профессия!  Вот,  первый  звоночек. 
- Мам,  боюсь  ругать  надо  меня, - тихо  проговорила  я. 
- А  тебя-то  зачем? – посмотрела  на  меня  маменька. 
Поколебавшись,  я  рассказала  о  ночном  происшествии,  о  подстреле  Димы... 
- Боже! – схватилась  за  сердце  маман. 
- Тебе  плохо? – кинулась  я  к  ней,  сообразив,  что  перегнула  палку. 
- Всё  в  порядке, - прошептала  маман,  и  посмотрела  на  меня, - Ты  бы  хоть  иногда  о  своих  родных  и  близких  подумала,  когда  пускаешься  очередную  авантюру.   
- Я  думаю,  но  когда  в  крови  вскипает  адреналин,  здравый  смысл  испаряется. 
- Я  тебя  понимаю, - кивнула  маман, - сама  до  сих  пор  в  тайне  ото  всех  занимаюсь  лазанием  по  горам, - и  покосилась  на    папу, - только  я  тебе  этого  не  говорила. 
- Не  скажу,  при  условии,  что  в  следующий  раз  поеду  с  тобой. 
- Значит,  замётано, - просияла  маман,  и  вскочила,  когда  доктор  вышел  из  палаты. 
- Ну,  что? 
- Полный  порядок, - ответил  врач, - ей  повезло.  Два  сломанных  ребра,  сломана  рука,  вывихнута  нога,  ссадины...  Можете  зайти  к  ней. 
И  мы  зашли.  Боже  мой,  у  Асюты  всё  лицо  было  в  синяках,  светлые  волосы  спутались,  и  вид  какой-то  раздавленный. 
- Привет, - проговорила  она. 
- Привет, - я  села  рядом  на  стул, - ты  как? 
- Как  видишь, - пожала  плечами  сестра, - я,  так  понимаю,  за  тебя  пострадала? 
- Откуда  ты  знаешь? – поразилась  я. 
- Как  откуда?  Ты  зачем-то  брала  ночью  мою  машину,  а  утром 
Дима  пытается  меня  сбить.  Чем  ты  так  ему  насолила,  раз  уж  он  решил,  что  не  ему,  так  не  кому? 
- Это  был  не  он, - воскликнула  я, - он  всё  время  был  со  мной. 
- Интересно, - пробормотала  сестра,  и  я  стала  рассказывать. 
- Ты  в  своём  репертуаре, - пробормотала  Ася,  а  папа  покачал 
головой. 
- А  вы  не  подумали  о  том,  что  покушение  может  повториться? 
Мы  все  удивлённо  на  него  посмотрели. 
- Ты  это  о  чём?... – начала  я. 
- Это  я  о  том,  что  если  они  запомнили  номер  машины,  и  поехали  добивать,  то  могут  это  повторить. 
- Что  же  делать? – испугалась  Асюта. 
У  меня  мурашки  по  позвоночнику  побежали.  Что  же  делать? 
Приставить  к  Асе  охрану?  Или  попробовать  разобраться  самой? 
Кто  же  на  нас  напал? 
Значит  так,  я  сейчас  поеду,  посмотрим,  что  там,  на  кладбище,  какого-нибудь  свидетеля  изловлю. 
- Ой,  мне  пора, - воскликнула  я,  глянув  на  часы. 
- Вика! – сурово  воскликнул  отец. 
- Эвива,  ты  опять  за  своё? – вскрикнула  маман,  но  я  их  не  слушала,  и  выбежала  вон  из  больницы. 
Села  в  машину,  и  полетела  на  кладбище. 
На  погосте  стояла  гробовая,  извините  за  дурацкий  каламбур,  тишина,  я  оставила  свою  машину  у  входа  и  медленно  побрела  по  дорожке,  изредка  кидая  взгляды  на  памятники. 
О  событиях  последней  ночи  напоминала  только  лента,  протянутая  милицией,  огораживающая  место  происшествия. 
Я  прошла  всё  кладбище,  и  увидела  выход  с  другой  стороны,  и  дом  на  отшибе.  Дом  на  краю  кладбища. 
Чёрт,  я  за  свою  короткую  жизнь  столько  ужастиков  просмотрела,  один  страшней  другого,  и  бытует  мнение,  что          кровавые  и  жестокие  ужасы  сродни  порнографии. 
Во  всяком  случае,  мне  так  сказал  Дима,  но  страх  щекочет  нервы,  и,  не  знаю,  как  он,  но  у  меня  всё  тряслось  внутри  после  просмотра  этих  фильмов,  я  просыпалась  в  холодном  поту,  прижималась  к  своему  мужу,  ища  защиты. 
Я  вышла  в  поле,  и  подошла  к  одноэтажному,  небольшому  домику,  подле  которого  стояли  колёса,  летом,  вероятно,  служащие  в  качестве  цветника. 
Внезапно  задул  холодный  ветер,  я  поёжилась,  и  в  этот  момент  дверь  дома  открылась,  и  из  него,  покачиваясь,  вышла  женщина  неопределённых  лет,  ухватилась  за  перила,  и  с  воплем  полетела  со  ступенек. 
- Что  с  вами? – бросилась  я  к  женщине. 
- Оставьте  эту  чушку, - раздался  сзади  мужской  голос, - опять  нажралась,  скотина.  Как  получка,  так  всё,  Зинка  пьяная  в  задницу. 
Я  с  сомнением  посмотрела  на  распластавшуюся  на  земле  женщину. 
- А  если  она  замёрзнет? 
- Что  ей,  дуре,  сделается, - махнул  рукой  мужчина,  но  всё  же  подхватил  пресловутую  Зинку  на  руки,  перекинул  через  плечо,  внёс  в  дом  и  швырнул  на  пол. 
- Заходите, - крикнул  он  мне, - вы  кого-то  ищите? – спросил  он. 
- Может  быть, - ответила  я, - вернее,  вы  что-нибудь  слышали  о  произошедшем  этой  ночью? 
- И  видел,  и  слышал.  Сначала  машины  какие-то  приехали,  стрелку,  наверное,  крутые  забили...  Подождите,  а  почему  вы  спрашиваете?  Вы  из  ментовки? 
- Нет, - покачала  я  головой,  присев  на  краешек  стула, - я  частный  сыщик,  любитель.  И  мне  нужно  знать,  кто  стрелял. 
- Так,  наверное,  сами  и  стреляли, - пожал  плечами  мужчина. 
- Нет,  они  не  стреляли, - я  провела  пальцем  по  столу, - вернее,  стреляли,  но  один  раз,  и  то,  по  ошибке,  какие-то  ещё  были. 
- Ну,  я  не  знаю, - задумался  мужчина, - хотя... 
- Что?  Вы  что-то  вспомнили? – воскликнула  я. 
- Да  тут  ходила  одна,  всё  вынюхивала,  да  выспрашивала... 
- А  что  она  спрашивала? 
- Да  одной  женщиной  интересовалась,  старожилом  соседней  деревни,  Поплавки,  Воронцова  Анастасия  Романовна  ту  женщину  зовут,  знать  о  ней  ничего  не  знаю.  Она,  женщина  эта,  всё  по  могилам  шарилась,  всё  чего-то  бомжей  спрашивала.  Странная  она,  эта  женщина. 
- А  как  она  выглядела,  вы  не  запомнили? – хваталась  я  за  последнюю  соломинку. 
- Вроде  блондинка.  Больше  ничего  не  помню,  никаких  примет. 
Да,  блондинка.  В  Москве  блондинок,  как  собак  не  резаных,  впрочем,  брюнеток  и  рыжих  тоже,  цвет  волос – это  вообще  не  примета.  Сегодня  можно  один  парик  надеть,  завтра  другой,  вот  и  вся  примета. 
И  я  подошла  к  стоящим  у  ворот  бомжам. 
- Подайте,  Христа  ради, - сказала  одна  из  них,  женщина  весьма 
пропойного  вида. 
Однако,  не  взирая  на  пропойный  вид,  она  выглядела  вполне  здоровой.  Да  она  вполне  могла  пойти  в  какой-нибудь  деревенский  магазин  уборщицей,  а  вместо  этого  она  стоит  у  ворот  на  кладбище.  Блин,  в  иное  время  я  высказала  бы  ей  всё,  что  думаю,  но  сейчас  заводиться  не  хочу. 
И  я  молчала  вынула  сторублёвую  купюру,  и  показала  пьянице. 
- Хочешь  получить? 
- Да, - закивала  она  головой. 
- Тогда  вспоминай,  тебя  расспрашивала  женщина,  блондинка.  О  чём  она  спрашивала? 
- Блондинка? – задумалась  алкоголичка, - а,  помню,  была  такая. 
- О  чём  она  тебя  расспрашивала? 
- Фотку  одну  показывала,  одной  старушки,  спрашивала,  часто  ли  она  сюда  ходит. 
- А  вы  чего? 
- А  я  что,  нанималась  всех  старушек  запоминать? – оскалилась  алкоголичка, - только  ту  старушенцию  я  действительно  знала,  а  эта  фря  таким  приказным  тоном  на  меня.  И  ещё  говорит,  мол,  шваль  подзаборная.  Ну,  я  ей  назло  и  сказала,  что  не  знаю  эту  старушку. 
- Если  я  покажу  вам  её  фотку,  вы,  значит,  её  узнаете? 
- Старушку  или  блондинку? 
- Старушку. 
- Узнаю,  конечно. 
- Хорошо, - кивнула  я,  и  протянула  бомжихе  деньги,  а  сама  пошла  к  машине. 
Что-то  вообще  невнятное.  Какая-то  старушка,  что  же  всё  это  значит?  Я  постояла  на  ветру,  выкурила  сигарету,  и  поехала  в  деревню  Поплавки,  и,  резко  развернувшись  на  повороте,  со  всего  маху  врезалась  в  шлагбаум,  раздался  треск,  и  в  моей  машине  сработала  подушка  безопасности. 
- Что  за  безобразие? – выскочила  на  улицу  женщина  толщины  невероятной,  одетая  в  цветастый,  фланелевый  халат, - что  вы  творите? 
- Простите  Бога  ради, - воскликнула  я, - блин! – и  попыталась  отпихнуть  от  себя  подушку. 
- Простите! – фыркнула  баба,  и  упёрла  руки  в  то  место,  где  у 
нормальных  людей  по  идее  должна  находиться  талия, - а 
шлагбаум  кто  мне  восстанавливать  будет? 
- Я  заплачу, - пообещала  я,  выбираясь  из  машины. 
- Заплатит  она! – стала  распаляться  женщина, - а  мне  лишняя  морока.  Понакупили  машин,  гоняют,  в  чужие  шлагбаумы  врезаются,  а  потом,  я  заплачу.  Гони  тыщу  баксов. 
- Вы  спятили? – возмутилась  я, - да  вам  и  ста  долларов  хватит,  чтобы  всё  восстановить,  да  я  сомневаюсь,  что  вы  их  потратите.  Найдёте  другую  жердь,  попросите  кого-нибудь  из  пьяньчуг  за  бутылку  сколотить. 
- Подумаешь,  умная  нашлась! – зашлась  криком  бабища, - гони  деньги, - она  схватилась  за  вилы. 
Я  невольно  вздрогнула,  и  окинула  внимательным  взором  комплекцию  дюймовочки.  Да,  если  этот  кандидат  в  борцы  сумо  в  женском  обличье  на  меня  бросится,  я  вряд  ли  смогу  достойно  отразить  атаку,  поскольку  силёнок  у  меня  кот  наплакал. 
Я  среднего  роста,  но  изумительно  пропорциональной  комплекции,  отсюда  моя  любовь  к  высоким  каблукам. 
А  давать  деньги  этой  фурии  я  тоже  не  хочу,  и,  спокойно  развернувшись,  я  пошла  к  машине. 
- Стой!  Куда? – завопил  гиппопотам. 
- У  меня  сумка  с  деньгами  в  машине, - сказала  я,  прыгнула  за  руль,  и  полетела  внутрь  деревни,  игнорируя  крик  женщины. 
Оторвавшись,  я  зашла  в  первый  попавшийся  сельский  магазин,  где  была  очередь  из  трёх  человек. 
- Простите,  пожалуйста, - воскликнула  я, - вы  не  знаете  Воронцову  Анастасию  Романовну? 
- Это  кто  ж  такая? – сдвинула  брови  одна  из  женщин. 
- Мне  сказали,  что  она  здесь  живёт,  в  этой  деревне.  Мне  очень  нужно  её  найти. 
- Не  знаем  мы  такую, - покачала  головой  одна  из  женщин, - сроду  здесь  таких  не  было.  Клавк, - посмотрела  она  на  продавщицу, - может,  ты  знаешь  такую? 
- Не – а, - мотнула  головой  продавщица, - не  знаю,  не  слышала  о  такой. 
- Как  странно, - пробормотала  я,  и  вышла  из  магазина. 
- Ах,  вот  ты  где,  сука! – раздался  голос  женщины  с  шлагбаумом,  она  летела  на  меня  с  вилами,  вырабатывая  невероятную  для  своей  толщины  скорость. 
- Мамочки! – вскрикнула  я,  и  юркнула  обратно  в  магазин,  и,  с 
воплем, - спасите, - кинулась  за  спину  одной  из  женщин. 
- Ну,  я  сейчас  тебе  покажу! – влетела  баба  за  мной  в  магазин, -  дрянь  московская! – она  попыталась  достать  меня  палкой  от  вил,  но  я,  отшвырнув  ногой  табуретку,  преграждавшую  вход  за  прилавок,  и  спряталась  за  продавщицу. 
- Да  что,  чёрт  возьми,  происходит? – взвизгнула  продавщица. 
- Эта  дрянь  мне  шлагбаум  сломала, - завопила  бабища, - и  платить  не  хочет. 
- Не  собираюсь  за  такую  ерунду  тысячу  долларов  платить, - выпалила  я, - вы  бы  ещё  в  евро  попросили,  или  в  фунтах  стерлингах. 
- Щас  я  тебе  покажу  стирлинги, - исковеркала  слово  женщина,  и  рванула  на  меня. 
- Танюха,  угомонись! – прикрикнула  на  неё  продавщица, - знаю  я  твои  штуки,  специально  шлагбаум  поставила,  потому  что  поворот,  врежется  кто  побогаче,  ты  бабки  и  лупишь.  Отстань  от  человека,  я  сказала. 
- Ишь,  раскомандовалась! 
- Да,  раскомандовалась,  я-то  кое-что  знаю, - прищурилась  продавщица,  и  баба  разом  затихла,  и  выскочила  из  магазина. 
- Не  обращайте  внимания, - воскликнула  продавщица,  выпуская  меня, - ей  тесть  его  сделает,  а  она  ловит  таких  вот  нарушителей  скорости. 
Поблагодарив  милую  продавщицу,  я  вышла  из  магазина,  и  обомлела.  В  лобовом  стекле,  прямо  по  середине,  красовались  четыре  ровных  отверстия. 
Похоже,  милейшая  Татьяна  не  смирилась  с  поражением,  и  нанесла  вилами  урон  моей  машине,  чёрт  бы  её  взял. 
И  что  теперь  делать? 
Ладно,  об  этом  позже  подумаю,  а  сейчас  поеду  в  Сельсовет,  он-то,  наверное,  здесь  имеется. 
- Извините,  пожалуйста, - окликнула  я  выходящую  из  магазина  женщину. 
- Что  такое?  Ой,  а  что  с  вашей  машиной?  Танька,  что  ль, 
навернула? 
- Похоже,  на  то, - развела  я  руками. 
- Ох,  стерва, - покачала  женщина  головой. 
- Вы  не  скажите,  где  здесь  Сельсовет? 
- Сельсовет?  Поезжайте  прямо,  потом  налево,  и  увидите  жёлтое 
здание,  это  и  есть  Сельсовет. 
- Спасибо  огромное, - сказала  я,  и  села  за  руль. 
Я  двинулась  в  указанном  направлении,  и  вскоре  упёрлась  в  старое,  кое-где  облупившееся  грязно-жёлтое  трёхэтажное  здание.  На  улице  опять  пошёл  дождь,  и  я  бегом  бросилась  внутрь,  и  постучалась  к  председателю. 
- Войдите, - сказали  из-за  двери. 
- Здравствуйте, - вежливо  поздоровалась  я,  входя  в  кабинет. 
- Здрасте,  что  беспокоит? 
- Я  ищу  в  вашей  деревне  женщину  по  имени  Воронцова  Анастасия  Романовна. 
- А  вы,  собственно,  кто  ей  будете? – внимательно  посмотрел  на  меня  мужчина. 
- Я  ей  никто, - покачала  головой  я,  и  вынула  из  кармана  удостоверение  капитана  милиции,  купленное  в  метро. 
То,  что  мне  сделала  Аська,  Максим  с  руганью  отобрал  у  меня. 
- Что  за  притча? – ругался  он, - людям  мозги  пудрить?  Адвокат  нашёлся!  Ещё  увижу  у  тебя  корочки,  не  буду  спать  с  тобой,  по  проституткам  пойду. 
- Ты  по  проституткам,  а  я  по  проститутам, - отбила  я  выпад, - заполучу  от  них  что-нибудь  интересненькое,  и  тебя  потом  награжу,  хотя,  думаю,  ты  раньше  меня  подхватишь.  Анекдот  знаешь?  Звонит  муж  жене.  « Дорогой,  ты  где? »  А  он:  В  венерическом  диспансере,  жена:  Ой,  что  ты  там  делаешь?  Ну,  ты  даёшь!  А  муж  в  ответ:  Нет,  дорогая,  это  ты  даёшь,  а  я  потом  лечусь! 
- Вика,  что  за  пошлость? – возмутился  Макс, - и  потом,  у  этого  анекдота  борода  уже  до  самого  пола,  шлейфом  волочится. 
- Да,  с  этим  анекдотом  не  стыдно  пойти  на  бал  в  Венскую  оперу, - ухмыльнулась  я. 
- Не  юродствуй, - поморщился  Максим, - и  чтобы  корочек  я  у  тебя  больше  не  видел. 
Я  сделала  вид,  что  согласилась,  но  при  первой  же  оказии 
купила  в  метро  удостоверение  капитана,  и  теперь  им 
воспользовалась. 
- Милиция, - вздохнул  председатель, - хорошо,  сейчас  посмотрим. 
Он  вышел,  а  я  стала  осматривать  кабинет.  Похоже,  что  после 
того,  как  здание  отстроили,  ремонта  в  нём  больше  не 
проводили. 
Из  мебели  в  кабинете  стоял  стол  времён  Петра  Первого,  но, 
думаю,  что  личный  стол  царя  стоит  немереных  денег,  и  тут  бы  он  не  стоял,  скорей  уж  стол  времён  Советского  Союза. 
Старый  вентилятор,  стоящий  в  углу  на  тумбочке,  шкаф  с  какими-то  бумагами...  Н – да,  здесь  бы  хороший  пылесос  не  помешал,  сплошная  пыль. 
Я  постукивала  пальцами  по  столу,  и  думала,  что  то,  что  я  заявила  Максиму,  вряд  ли  смогла  бы  сказать  Диме. 
А  если  бы  и  рискнула,  то  так  огребла  бы  по  лицу,  что  мало  не  показалось  бы.  Но  Максу  я  пока  не  жена,  да  и  не  поднял  бы  он  на  меня  руки,  он  слишком  порядочен,  честолюбив,  и  ударить  того,  кто  слабее,  это  подлость. 
Даже  если  я  столь  откровенно  схамила,  он  умеет  понимать  людей,  и  я  его  очень  за  это  люблю. 
Мне  отчего-то  пришла  на  ум  моя  соседка.  У  неё  две  кошки,  и  они  и  зимой,  и  летом  на  улице.  А,  недавно,  я,  проезжая,  увидела,  что  одна  из  кошек,  серый  кот,  идёт  с  подвёрнутой  лапой. 
Она  постоянно  твердит,  как  любит  животных,  что  приходится  выгонять  их,  потому  что  они,  якобы,  ходят  в  туалет  дома,  и  запах  стоит  невыносимый. 
Господи!  Боже  мой!  Да  я  сама  видела,  как  они,  едва  открывается  дверь,  пулей  влетали  в  дом,  и  прятались  от  хозяйки.  Может,  факт  с  хождением  в  туалет  прямо  дома  имеет  место,  но  это  происходит  потому,  что  бедные  животные  бояться,  что,  если  они  попросятся  на  улицу,  их  потом  не  впустят. 
Моя  любимая  Маняшка  знает,  что  я  всегда  её  пущу,  знает,  что  люблю  её,  моя  ласковая,  верная  кошечка,  с  ней  разговариваешь,  а  она  открывает  пастилку,  и  издаёт  мяуканье,  больше  похожее  на  скрип,  да  и  тональность  у  каждого  её  мяуканья  разная. 
Порой  она  просто  разговаривает  со  мной,  порой  беспокоится... 
Мне  так  жалко  животных  соседки,  она  их  даже  накормить  не 
может.  Сама  в  церковь  ходит,  а  несчастные  животные  бегают  от  неё,  как  от  огня.  Ведь  одна  из  заповедей  Божьих,  не  обидь  слабого,  а  она  её  нарушает.  Животные – наши  друзья,  наши  преданные,  верные  друзья. 
Между  прочим,  в  древнем  Египте  кошка  была  священным 
животным,  да  и  на  Крите...  Или  на  Кипре?  Я  забыла  где,  но  в  какой-то  из  этих  стран  есть  храм,  где  кошек  много. 
Кошка  удивительные  создания,  вольные,  и  в  то  же  время  они  привязаны  к  человеку. 
Кстати,  о  моей  Маняшке,  она  почему-то  с  самого  начала  невзлюбила  Максима.  При  его  виде  она  начинает  злобно  шипеть,  рычать,  и  я  не  понимаю,  почему  он  ей  не  нравится. 
Не  иначе,  как  от  моей  матери  плохим  характером  заразилась. 
- Простите,  что  задержал, - вернулся  в  кабинет  председатель,  и    сел  за  стол, - вы  меня  извините,  но  данными  на  эту  женщину  мы  не  располагаем.  Она  здесь  не  живёт. 
- Но  как  же  так? – растерялась  я, - мне  сказали,  что  она  из  этой  деревни. 
- Кто  сказал? – нахмурился  председатель. 
- Да  один  человек  с  кладбища,  он  живёт  рядом  с  кладбищем. 
- Ах,  Яшка,  так  вы  его  меньше  слушайте.  Вы  ему  денег,  случайно,  не  давали? 
- Не  давала, - покачала  я  головой, - да  он  и  не  просил.  А  бомжихи,  что  стоят  у  ворот  кладбища,  подтвердили  его  слова,  что  какая-то  молодая  блондинка  спрашивала  про  какую-то  старушку. 
- Просто  преступление  и  наказание  какое-то, - пробормотал  председатель, - не  хватало  только,  чтобы  эту  старушку  хлопнули. 
- Вот  не  надо,  не  надо, - возмутилась  я, - не  надо  мне  трупов. 
- Да  ладно  вам,  я  так,  для  красного  словца. 
- И  как  мне  эту  Воронцову  искать? – нахмурилась  я. 
- Походите,  поспрашивайте,  может,  она  просто  сняла  у        кого-нибудь  дачу, - предположил  председатель. 
- Только  и  остаётся, - вздохнула  я,  и,  попрощавшись,  пошла  на  выход. 
Деревня  всё-таки  довольно  большая,  а  жильцы  могут  и  не  сказать,  что  у  них  кто-то  проживает.  Откуда  они  знают,  может,  я  из  налоговой?  Деревенские  люди  экономные,  с  государством  делиться  не  хотят,  но  их  можно  понять,  и  искать  человека,  расспрашивая  жильцов,  сизифов  труд. 
Я  окончательно  расстроилась,  и  почувствовала,  что  к  виску 
медленно,  но  верно  подбирается  мигрень,  зашла  в  местную 
аптеку,  где  купила  упаковку  анальгина. 
- Минералка  у  вас  есть? – спросила  я,  взяв  лекарство, 
- Мы  вам  что,  отдел  газированных  напитков? – нахмурилась  провизор, - идите  в  продуктовый,  там  и  найдёте  газировку. 
Я  крякнула,  и  пошла  в  уже  знакомый  магазин.  Продавщица,  завидев  меня,  улыбнулась. 
- Ну,  что  Татьяна  не  донимала? – спросила  она. 
- Не  донимала,  она  исподтишка  мне  лобовое  стекло  в  машине  вилами  проломила. 
- Ой,  мамочки! – вскрикнула  продавщица, - а  машина-то  дорогая? 
- Точно  не  знаю,  это  подарок,  но  не  меньше  миллиона. 
- О  господи?  Миллион  рублей! 
- Евро, - усмехнулась  я. 
- Шутите? 
- Нет,  не  шучу, - вздохнула  я. 
- Да  Таньке  не  расплатится  за  стекло. 
- А  я  и  не  буду  ничего  требовать.  Отвезу  в  сервиз,  и  мне  бесплатно  её  отремонтируют. 
- Ну,  если  бесплатно, - улыбнулась  продавщица, - ох,  и  дура  эта  Танька.  Не  понимает,  что  в  один  прекрасный  момент  нарвётся.  С  вами  ей  повезло,  а  то  попался  бы  какой-нибудь  браток,  три  шкуры  спустил  бы.  Вы  что-то  хотели? 
- Да,  мне  бы  минералку. 
- Минералки  у  нас  нет,  да  и  кто  тут  у  нас  её  брать  будет?  Станут  они  деньги  платить  за  простую  воду,  когда  можно  из  колодца  достать.  Возьмите  сок,  вот,  в  стеклянной  банке,  яблочный.  Он  вкусный. 
- Да  соком  таблетки  не  запивают, - покачала  я  головой, - да  и  потом,  как  я  трёхлитровую  банку  вскрою?  Думаете,  я  в  сумке  консервный  нож  ношу?  А  если  и  сделаю  фокус,  открою  банку,  то  затем  мне  понадобится  пластиковая  крышка,  чтобы  её  закрыть,  а  то  в  машине  прольётся. 
- Да  уж,  глупость  дикую  предлагаю, - засмеялась  продавщица, - возьмите  тогда  сок  в  пачке. 
- Да  соком  не  запивают  таблетки, - воскликнула  я, - хотя, 
давайте  маленькую  пачку,  вон  ту,  с  крышкой. 
- Тут  пол  литра. 
- Давайте, - кивнула  я,  и  выпила  сразу  две  таблетки. 
Сок  оказался  отвратительным,  да  и  не  люблю  я  яблочный. 
- Дайте  пачку  апельсинового, - попросила  я. 
- А  этот  что,  не  нравится? 
- Не  люблю  яблочный, - призналась  я. 
- Держите, - она  поставила  на  стол  пачку  с  соком,  я  расплатилась,  и  пошла  к  машине. 
Просто  чёрт  знает,  что  такое! 
Апельсиновый  сок  оказался  так  себе,  я  бросила  пачку  на  сиденье,  и  завела  мотор.  Машина  плавно  тронулась,  но,  когда  я  подъезжала  к  шлагбауму,  пресловутая  Татьяна  опять  выскочила  с  вилами,  и  бросилась  на  меня. 
Спятила  она,  что  ли?!!! 
Похоже,  у  деревенских  людей  начисто  отсутствует  инстинкт    самосохранения.  Этой  кретинке  не  приходит  в  голову,  что  у  меня  может  быть  крутой  муж,  или  любовник,  который  ей  потом  за  подобное  попросту  шею  свернёт. 
Я  в  полном  шоке  рванула  руль  в  сторону,  дабы  не  сбить  эту  идиотку.  То,  что  у  неё  с  головой  полный  абзац,  ещё  не  значит,  что  я  могу  её  отправить  на  тот  свет. 
Вообщем,  я  благополучно  не  справилась  с  управлением,  машина  вильнула  влево,  и  я  врезалась  в  будку,  которая,  как  я  успела  в  последний  момент  правильно  предположить,  являлась  туалетом. 
То,  что  произошло  дальше  не  поддаётся  никакому  описанию. 
Будка,  в  которую  я  влетела,  разлетелась  в  одно  мгновенье,  и  из  неё,  прошу  прощения,  всё  содержимое  фонтаном  окатило  мою  машину. 
Я  попыталась  отъехать  от  бушующей  Ниагары,  но  всё  стекло  залеплено...  Не  буду  уточнять,  чем  залеплено,  я  включила  дворники,  и  всё  это...  блин...  Вообщем,  содержимое  туалета  оказалось  у  меня  в  салоне. 
Чёрт  побери,  я  сейчас  задохнусь.  Я  на  полную  мощь  включила  кондиционер,  дворники,  и  нажала  на  газ,  игнорируя  вопли  Татьяны,  которые  она  издавала  при  виде  поверженного  туалета,  и  поехала  прочь,  по  пути  снеся  часть  забора,  и  шлагбаума. 
Отбиваясь  одновременно  от  вылетевшей  опять  подушки 
безопасности,  я  открыла  окно,  вытащила  из  своей  сумки  флакон  с  духами,  почти  половину  вылила  на  носовой  платок,  и  прижала  к  носу. 
И  вот  в  таком  виде  я  причалила  к  автомойке. 
- Добрый  день, - проговорил  молодой  парень,  и  помахал  у  лица 
рукой,  что  меня  не  удивило. 
От  моей  машины  исходило  такое  амбре,  на  зависть  всем  таксикоманам  Москвы  и  московской  области. 
- Что  с  вашей  машиной? – спросил  он  ошеломлённо,  когда  выскочила  из  машины  с  такой  скоростью,  словно  у  меня  под  сиденьем  находилась  катапульта. 
- А  вы  не  видите? – оскалилась  я, - вымойте  её.  Да  делайте,  что  считаете  нужным,  но  чтобы  этой  вони  не  было.  Я  сейчас  задохнусь. 
- Сделаем, - кивнул  парень, - вон  там  кафе  есть,  посидите,  пока  мы  машину  отмоем. 
Я  последовала  его  совету,  приземлилась  в  кафе,  и  заказала  себе  чашку  кофе.  Кофе  оказалось  растворимой  мерзостью,  пирожные  в  меню  отсутствовали,  а  булочками  можно  было  себе  голову  пробить,  такие  они  были  твёрдые. 
Я  отодвинула  сомнительное  лакомство  подальше,  подпёрла  кулаком  подбородок,  и  уставилась  в  окно. 
- Вы  пить  будете? – подошла  ко  мне  официантка. 
Наверное,  стоило  ей  сказать,  что  я  не  алкоголичка,  но  вступать  с  полемику  не  было  сил,  и  я  просто  мотнула  головой. 
- Тогда  чего  сидите?  Либо  пейте,  либо  уходите. 
- Хорошо  же  вы  с  клиентами  разговариваете, - процедила  я, - я  на  вас  жалобу  напишу. 
- Жалобу  она  напишет! – упёрла  руки  официантка  в  то  место,  где  должна  быть  талия, - нам  хозяин  ясно  сказал,  чтобы  просто  так  не  пускали. 
- А  я  не  просто  так,  я  заказ  сделала, - отбила  я  мяч. 
- Да?  Чашку  кофе? 
- Я  питаюсь  одним  кофе! – заорала  я, - а  ваши  помои  пить  вообще  невозможно,  могли  бы  приобрести  машинку  для  экспрессо, - с  этими  словами  я  швырнула  на  столик  деньги,  и  вылетела  вон. 
Настроение  было  испорчено,  опять  разболелась  голова,  и  мне 
нестерпимо  захотелось  домой.  Забиться  в  тёплые  пледы  с  чашкой  чёрного  кофе,  коробкой  белого  шоколада,  и  с  книгой  моего  любимого  прозаика-романиста  Анри  Де  Ренье. 
Под  один  бок  Маняшку,  под  другой  Кляксича,  огромного 
чёрного  котищу  с  оранжевыми  глазами,  доставшегося  мне  от 
бабушки  парня,  которого  я  в  юности  любила. 
Кляксич  совсем  молодой,  ему  только-только  год  исполнился,  но  за  последние  три  месяца  он  совсем  обвыкся  у  меня,  и  теперь  полноправный  член  семьи. 
А  ещё  у  меня  громадный  перс  Маус,  белая  шиншилла,  и  последнее  время  Анфиса  Сергеевна  жутко  ругается,  поскольку  этот  пушистый  красавец  всюду  оставляет  свою  шерсть,  и  она  не  расстаётся  с  пылесосом. 
Замыкает  картину  пекинес  Сима,  тоже  мой  любимец,  и  мне  сейчас  дико  хотелось  к  своим  бархатным  питомцам,  таким  преданным  и  горячо  любимым. 
- Девушка, - крикнула  мне  парень  с  мойки, - готово, - и  я  поспешила  на  зов. 
В  машине  ни  чем  не  пахло,  вернее,  пахло,  но  только  чистящим  средством,  моими  духами,  их  запах  удалить  не  смогли.  А  чему  тут  удивляться?  Французские  духи  они  и  в  Африке  французские  духи. 
Ну,  и  ёлкой,  моей  любимой  отдушкой. 
- Вот  счёт, - протянул  парень  мне  бумажку. 
- Ни  фига  себе! – воскликнула  я,  взглянув  на  цифры, - вы  что,  золотой  губкой  машину  мыли? – но,  тем  не  менее,  расплатилась. 
- Крутая  вы  тёлка! – воскликнул  вдруг  парень,  пересчитывая  деньги,  а  я  от  неожиданности  поперхнулась. 
- Спятил?  Да? – воскликнула  я, - да  за  такие  заявочки  можно  так  огрести,  мало  не  покажется.  У  меня  жених  мент,  а  бывший  муж  бандит,  вот  натравлю  их  на  тебя. 
- Да  вы  чего?  Того,  да? – и  он  пошёл  внутрь  здания, - сама  в  багажнике  чёрте  что  держит,  и  ещё  угрожает. 
Нет,  вы  видали? 
Я  как-то  проигнорировала  его  заявление  о  багажнике.  Села  за  руль,  и  рванула  в  Москву,  намереваясь  сдать  машину  Диме  в  его  автосервис,  что  поменяли  стекло.  А  заодно  нужно  выправить  бок.  Я  его  помяла,  когда  снесла  забор. 
В  кармане  зазвенел  мобильный,  я  увидела  высветившийся  номер  Алены,  и  нажала  на  кнопку. 
- Привет,  Лен.  Ну,  что  там  у  вас?  Тут  какая-то  ерунда,  вроде  бы  самолёт  угнали... 
- Викуль! – всхлипнула  Аленка, - нам  нужно  поговорить. 
Срочно! 
- Да  что  случилось? – испугалась  я. 
- Приезжай  скорее  ко  мне,  я  на  Профсоюзной  живу, - она  назвала  номер  дома  и  квартиры,  и  отключилась. 
Просто  чёрт  знает  что  такое!  Я  вдавила  шпилькой  в  педаль  газа,  и  понеслась  с  предельно  допустимой  скоростью. 
Однако  всё  же  угодила  в  пробку,  в  которой  простояла  битый  час,  но,  в  конце  концов,  приехала  на  Профсоюзную. 
Припарковала  машину,  и  вошла  в  подъезд.  Лифт  не  работал,  пришлось  подниматься  пешком,  что  ж,  только  лишняя  зарядка. 
Аленка  не  спешила  открывать  дверь,  и  стала  понемногу  беспокоиться. 
- Вы  кто? – раздался  вдруг  сзади  девичий  голос.  Я  обернулась,  и  увидела  красивую,  юную  девушку. 
Маленькая,  изящная  блондинка  потрясающей  красоты,  совершенно  обворожительная,  и  у  меня  мелькнула  глупая  мысль,  вот  бы  познакомить  Диму  с  ней. 
А  что?  Переключился  бы  на  это  очаровательное  создание,  и  перестал  бы  меня  доставать.  Но  я  тут  же  отбросила  эту  глупую  мысль. 
Дима  собственник,  и  его,  судя  по  всему,  злит,  что  не  он  меня  бросил,  а  я  его,  а  девчонка,  скорее  всего,  несовершеннолетняя. 
- Так  кто  вы? – повторила  вопрос  девчонка, - чего  вы  в  нашу  квартиру  ломитесь? 
- А,  ты  дочь  Алены? – дошло  до  меня. 
- Да,  меня  Полина  зовут, - представилась  девчонка. 
- А  я  Эвива,  я  бывшая  одноклассница  твоей  матери.  А  где  она?  Мы  договорились  о  встрече,  я  приехала,  а  она  не  открывает. 
- Чёрт  её  знает, - пожала  плечами  Полина,  а  я  поразилась  такому  отношению  к  родной  матери. 
Хотя,  Полина  приёмная,  но  Алена  её  вырастила.  Разве  так  можно? 
Полина  вынула  ключи,  взялась  за  ручку  двери,  но  та  оказалась 
открыта. 
- Что  за  чёрт? – вскрикнула  Полина, - совсем  мать  обалдела,  двери  не  запирает.  Или  это  вы  её  открыли? – она  резко  повернулась  ко  мне. 
- Да  ты  что? – ахнула  я, - я  только  что  пришла. 
- А  откуда  я  знаю,  когда  вы  пришли? – прошипела  Полина,  и  вошла  в  маленькую,  тесную  прихожую,  а  я  за  ней. 
- Эй,  мать, - крикнула  девчонка, - ты  где?  К  тебе  пришли, - она  обошла  всю  квартиру,  а  я  за  ней  по  пятам. 
Бедность  сквозила  изо  всех  углов,  и,  хотя,  Алена,  как  могла,  пыталась  облагообразить  жилище,  кое-где  ободравшиеся  обои,  старая,  если  не  сказать,  трухлявая  мебель.  Ужас  просто! 
- Полиночка,  как  же  вы  здесь  живёте? – ужаснулась  я. 
- Вот  так  и  живём, - пожала  плечами  Полина, - а  чё?  Бриллиантов  хоть,  как  у  некоторых, - она  выразительно  посмотрела  на  красивые  серёжки,  покачивающиеся  у  меня  в  ушах, - и  нет,  но  живём  нормально. 
- Угу, - отозвалась  я,  ловя  на  себе  завистливый  взгляд  Полины. 
- У  вас,  наверное,  муж  богатый, - предположила  Полина. 
Я  предпочла  не  развивать  эту  тему,  осмотрелась,  и  спросила: 
- А  где  твоя  мама  работает?  Она  что-то  говорила  про  завод,  дай  мне  адрес. 
- Не  завод,  а  фабрика,  швейная.  Она  там  убирается. 
Получив  адрес  фабрики,  я  отчалила,  включила  в  машине  печку,  и  поехала  в  сервис. 
Но  по  пути  меня  перехватил  ГАИшник. 
- Документы,  пожалуйста, - потребовал  он,  и  я  протянула  ему  паспорт  и  права. 
- Так,  так,  Миленич  Эвива  Леонидовна, - прочитал  он,  и  заметил  некий  диссонанс  на  моём  стекле, - это  что? 
- Где? – прикинулась  я  овцой. 
- На  стекле, - рявкнул  милиционер, - это  от  пуль? 
- От  каких  пуль? – округлила  я  глаза, - вы  что?  Спятили?  От  вил. 
- А  теперь  я  спрошу,  от  каких  вил? 
- От  тех,  которыми  сено  в  стог  складывают, - ухмыльнулась  я. 
- Издеваетесь? – прищурился  ГАИшник, - а  номерной  знак  почему  на  соплях  держится? 
- Я  им  туалет  протаранила, - с  ангельской  улыбкой  произнесла 
я. 
- А  бок  вам,  наверное,  корова  помяла? 
- Нет,  я  забор  снесла. 
- Угу, - протянул  страж  порядка, - багажник  откройте. 
- Зачем? – удивилась  я. 
- За  тем.  Живо  открывайте! 
- Но  послушайте,  я  спешу, - воскликнула  я, - давайте,  я  вам  сто  долларов  дам,  и  вы  меня  отпустите. 
- А  ну,  открывайте  багажник! – заорал  ГАИшник,  хватаясь  за  кобуру, - что  вы  там  прячете? 
- Господи!  Да  ничего  я  не  прячу! – вздохнула  я,  вышла  из  машины  и  покорно  открыла  багажник,  и... 
- Мама! – заорала  я  не  своим  голосом. 
В  моём  багажнике,  не  подавая  признаков  жизни,  лежала  женщина.  Её  светлые  волосы,  перепачканные  кровью,  рассыпались,  а  тело  лежало  настолько  неестественно,  что  не  было  никаких  сомнений,  что  она  мертва. 
- Ага,  попалась,  птичка! – злорадно  воскликнул  ГАИшник,  грубо  схватил  меня  за  руки  и  защёлкнул  на  запястьях  наручники. 
- Да  что  вы  себе  позволяете? – завизжала  я,  дёргаясь  в  наручниках, - я  на  вас  жаловаться  буду!  Я  этот  труп  впервые  вижу! 
- Хватит  мне  тут  бабушку  лохматить! – прикрикнул  страж  порядка, - в  отделении  будете  объяснять,  как  к  вам  этот  труп  попал. 
- Да  не  знаю  я,  как  он  ко  мне  попал, - возмущалась  я, - я  даже  не  знаю,  кто  это. 
- Не  знаете,  говорите? – посмотрел  на  меня  ГАИшник,  и  перевернул  тело. 
- Алена! – ахнула  я. 
- Вот,  а  говорите,  что  не  знаете. 
- Знаю, - сокрушённо  проговорила  я,  глядя  на  мёртвое  лицо  бывшей  одноклассницы. 
- Ну,  вот.  Память  явно  приходит  в  норму,  там,  глядишь,  вспомните,  как  убили  женщину,  и  запихнули  её  в  багажник. 
- Да  вы  не  в  себе! – воскликнула  я, - зачем  мне  её  убивать? 
Я... – мой  глупый  язык  уже  хотел  ляпнуть,  что  я  ехала  к  ней,  но  вовремя  прикусила  его,  да  так  сильно,  что  вскрикнула  от  боли. 
Страж  порядка  внимательно  на  меня  посмотрел,  но  от  дальнейших  комментариев  воздержался,  усадил  меня  в  милицейскую  машину,  а  сам  вызвал  своих  коллег  из  убойного  отдела. 
Что  ж,  видимо,  судьба  моя  такая.  Постоянно  влипать  в 
неприятности. 
Тело  Аленки  вынули  из  багажника,  положили  в  чёрный,  пластиковый  пакет,  и  увезли  в  морг,  ну,  а  меня  в  отделение  милиции. 
Дотошный  следователь  с  ходу  накинулся  на  меня  с  расспросами,  на  которые  я  отвечала  пространно,  даже  сумбурно.  Голова  отказывалась  варить,  ещё  больше  разболелась,  и  я  уже  ничего  не  понимала. 
- Вы  вообще  понимаете,  в  чём  вас  обвиняют? – устало  спросил  следователь. 
- Понимаю, - кивнула  я. 
- Девушка,  вы,  случаем,  не  под  кайфом?  Я,  пожалуй,  вас  отправлю  проверить  на  наличие  в  крови  алкоголя,  и  наркотиков. 
- Давайте,  давайте,  до  кучи, - махнула  я  рукой, - только  дайте  позвонить.  Я  имею  право  на  один  звонок. 
- Вызывайте  адвоката, - он  протянул  мне  трубку  стационара. 
- Мобильный  верните, - воскликнула  я, - я  номера  наизусть  не  помню. 
Он  крякнул,  но  вернул  мне  телефон,  и  я  позвонила  Максиму,  но  абонент  был  наглухо  занят,  и  я  вызвала  Диму. 
- Эй,  эй,  вы  имеете  право  только  на  один  звонок,  а  не  на               два, - воскликнул  следователь. 
- Я  не  дозвонилась,  значит,  звонка,  как  такового,  не  было, - парировала  я,  услышала  щелчок,  и  голос  бывшего  мужа. 
- Привет,  Ева. 
- А  откуда  ты  знаешь,  что  это  я? – удивилась  я. 
- Знаю, - ухмыльнулся  он, - что  случилось? 
- Я  в  милиции. 
- И  что  ты  там  делаешь? – перебил  меня  Дима. 
- Сделай  одолжение,  дай  мне  коротко  всё  объяснить,  а  то  тут  следователь  на  меня  волком  смотрит,  того  и  гляди,  телефон  отнимет. 
- Валяй. 
- Короче,  Алену,  которой  мы  помогали,  убили,  а  её  труп  запихнули  ко  мне  в  багажник.  Меня  остановил  ГАИшник,  нашёл  в  багажнике  труп,  и  теперь  я  в  милиции.  Вызволи  меня  отсюда. 
- Что  ж  ты  своему  жениху  не  звонишь? – зло  спросил  Дима, - а  сразу  мне. 
- Дим,  ну,  пожалуйста, - простонала  я, - давай  наши  разборки  не  будем  сюда  примешивать. 
- Я  тебя  освобожу  только  при  одном  условии,  если  к  алтарю  с  тобой  вместо  Максима  пойду  я. 
- Да  пошёл  ты! – взорвалась  я,  и  отключила  телефон, - что  за  сволочь! 
- Вы  это  о  ком? – устало  спросил  следователь. 
- Да  так,  о  наболевшем. 
- Что?  Не  хотят  вас  вызволять? 
- Можно,  я  ещё  позвоню? – тихо  попросила  я,  а  по  щекам  покатились  злые  слёзы. 
- Звоните  уж. 
И  я  позвонила  матери,  она  внимательно  выслушала  меня,  крякнула,  сказала,  что  летит,  и  отключилась. 
Хоть  один  человек  мне  не  отказал. 
Однако  в  отделение  она  приехала  не  одна,  а  с  Димой. 
- Тебе  чего  здесь  надо? – заорала  я  на  него. 
- Ну,  почему  ты  такая  грубая? – спросил  он, - я  к  тебе  со  всей  душой... 
- Ты?  Со  всей  душой? – вскрикнула  я, - да  ты  помогать  мне  отказался!  Я  тебе  в  кои-то  веки  позвонила,  а  ты  тут  же  за  своё. 
- Ах,  она  мне  в  кои-то  веки  позвонила! – вознес  руки  к  небу  Дима, - слава  аллаху!  Манна  небесная  низверглась  к  нашим  ногам! 
- Какая  же  ты  сволочь! – прошептала  я, - ты  же  прекрасно  понял,  что  я  хотела  сказать. 
- Понял,  но  я  злюсь. 
- На  что,  интересно  знать? 
- Ты  знаешь,  на  что. 
- А  ну,  прекратите! – прикрикнула  на  меня  маман,  а  Дима  занялся  следователем,  и  меня  выпустили  под  подписку  о  невыезде. 
- Что  ты  сделала  с  машиной? – спросил  мой  экссупруг,  увидев  блестящую  « Мазератти »  в  таком  виде. 
- Это  не  я, - сквозь  зубы  ответила  я. 
- А  кто? 
- Одна  женщина  из  деревни. 
- Эвива,  я  же  тебя  просила! – укоризненно  воскликнула  маман, - не  надо  больше  ни  во  что  ввязываться. 
- А  что  мне  было  делать? – гневно  воскликнула  я, - ждать,  пока  Аську  прихлопнут?  А  теперь,  после  смерти  Алены,  я  даже  не  знаю,  что  делать.  За  что  её  убили? – задумалась  я. 
В  этот  момент  около  нас  затормозили  « Жигули »  и  из  них  выскочил  Максим. 
- Что  случилось? – бросился  он  ко  мне. 
- Сущая  ерунда, - усмехнулась  я, - у  меня  в  багажнике  нашли  труп.  Кто  его  мог  туда  положить? 
- Бог  ты  мой! – протянул  Макс,  обратив  внимание  на  внешний  вид  машины, - как  это  ты  так  умудрилась? 
- Отстаньте  все  от  меня! – простонала  я, - Дим,  ты,  кажется,  обещал  мне  бесплатный  ремонт,  когда  дарил  мне  авто?  Или  я  что-то  пропустила? 
- Давай  ключи, - хмуро  произнёс  Дима, - тебе  надо  не  на  иномарках  ездить,  а  на  тракторе.  Его  ты  вряд  ли  сломаешь. 
- И  трактор  сломаю, - обрадовала  я  его, - было  бы  желание. 
- Да,  ты  можешь...  Помнишь  кольцо,  что  я  подарил  тебе  на  день  рождения?  Ювелир  мне  потом  сказал,  что  надо  было  делать,  чтобы  застёжку  сломать.  Измаил  Наумович  был  в  шоке. 
Я  хихикнула,  а  Максим  посмотрел  на  нас  с  недоумением. 
- Как  это – застёжка  на  кольце?  Разве  такое  бывает? 
- Ещё  как  бывает, - усмехнулся  Дима, - в  старину  такое  делали,  застёгивали  на  пальце,  и  не  снять.  Кстати,  я  к  тебе  как-нибудь  заскочу, - кивнул  он  мне, - верну  колечко,  оно  так  у  меня  и  лежит. 
Я  кивнула,  отдала  ему  ключи,  и  села  с  Максимом  в  его  машину. 
- Вик,  это  немыслимо, - воскликнул  мой  любимый,  и  заключил  в  объятья, - ну,  что  ты  вытворяешь?  Я  уже  не  дождусь,  когда  мы  официально  станем  мужем  и  женой. 
- Думаешь,  что,  став  замужней  дамой,  я  остепенюсь? –
ухмыльнулась  я. 
- Во  всяком  случае,  не  теряю  надежды, - он  поцеловал  мне  ушко. 
- Слушай,  отстань, - оттолкнула  я  его, - лучше  веди  машину. 
- Куда  тебя  закинуть? – вздохнул  он,  заводя  мотор. 
- Домой,  я  устала,  как  собака,  всю  ночь  не  спала,  и  хочу  проверить  документацию.  А  ещё  я  позвоню  Аське,  и  от  души  наору  на  неё. 
- За  что? – заинтересовался  Максим,  трогаясь  с  места. 
- Мне  Дима  тут  ляпнул,  что  мы,  оказывается,  компаньоны.  Клуб  на  двоих  оформлен,  понимаешь? 
- Ах,  сволочь! – воскликнул  Макс. 
- Тихо!  Клуб  оформляла  Аська,  и  я  не  понимаю,  как  она  могла  так  поступить.  Вот  и  спрошу  у  неё. 
Макс  отвёз  меня  в  особняк,  и  уехал  на  работу,  а,  сняв  сапоги,  пошла  на  кухню,  откуда  учуяла  вкусные  запахи. 
- Что  это  вы  такое  готовите? – заинтересовалась  я,  включая  кофеварку,  и  достала  из  ящичка  чашку. 
- Уху, - улыбнулась  Анфиса  Сергеевна, - я  обратила  внимание,  что  ты  любишь  рыбу. 
- Что  есть,  то  есть, - кивнула  я,  и  я  вспомнила,  что  у  меня  с  утра  во  рту  маковой  росинки  не  было,  не  считая  того  мерзостного  растворимого  кофе,  что  я  пыталась  пить  в  кафе,  и  у  меня  потекли  слюнки. 
- Садись, - Анфиса  Сергеевна  налила  мне  тарелку  супа,  и  я  набросилась  на  еду. 
Суп  оказался  восхитительным,  а  творожный  торт  на  десерт  ещё  лучше,  и,  когда  я  звонила  Аське,  я  была  в  благодушном  настроении. 
- Привет, - воскликнула  она, - ты  чего  звонишь?  Могла  бы  и  зайти.  Я  тут  обалдела  от  тоски. 
- Читай  уголовный  кодекс,  и  радуйся  жизни, - рассмеялась  я, - а  то,  что  ты  обалдела,  я  уже  давно  поняла.  Особенно  после  того,  как  я  узнала  о  том,  что  ресторан  оформлен  на  нас  с  Димой  двоих.  Как  ты  могла? 
- О,  мой  Бог! – вскрикнула  Аська, - Викуль,  я  тут  не  при  чём. 
- Да?  Интересно,  вроде  бы  ты  занималась  оформлением  ресторана... 
- Не  я,  а  мама.  Она  сразу,  как  узнала,  отняла  у  меня 
документы,  и  сама  занималась  оформлением. 
Ясно.  Ох,  мама,  как  хорошо,  что  тебя  сейчас  нет  рядом,  я  бы  такой  скандал  закатила. 
Моя  мать  юрист,  при  чём  высококлассный.  Но  она  терпеть  не 
может  юриспруденцию,  ненавидит  до  мозга  костей. 
Мой  дед,  прадед,  и  так  далее  назад,  были  юристами,  в  большинстве  своём  нотариусы,  но  на  моей  матери  династия  прервалась,  во  всяком  случае,  так  думал  мой  дед. 
Он  заставил  её  закончить  юрфак,  она  какое-то  время  работала  в  консультации,  пыталась  сделать  карьеру  адвоката. 
Опять  же,  назло  своему  отцу,  она  стала  адвокатом,  а  не  нотариусом,  назло  ему  стала  изучать  уголовное,  авторское  и  даже  процессуальное  право,  и  сейчас  она  один  из  лучших  юристов  Москвы. 
Да,  на  ней  свет  клином  не  сошёлся,  в  отличие  от  Аськи  и  меня. 
Господи,  конечно.  Ну,  кто  кроме  неё  мог  сделать  такую  пакость? 
- Эй,  ты,  где  там? – раздался  в  трубке  голос  Асюты, - куда  провалилась? 
- Я  тут, - ответила  я,  вздохнув,  я  взмахнула  рукой,  свалила  с  кровати  бумаги,  пролила  кофе,  и  вовремя  успела  кинуть  на  стол  чистый  лист  бумаги,  а  то  кофе  попал  бы  на  белый,  пушистый  ковёр. 
- Может,  зайдёшь? – жалобно  спросила  сестра. 
- Если  только  завтра, - ответила  я,  пытаясь  привести  бумаги  в  порядок, - да  и  то  не  уверена.  У  меня  дел  по  горло. 
- Ну,  давай, - проговорила  Асюта,  и  отключилась,  а  я  со  злости,  так  и  не  разобрав  бумаги,  швырнула  их  на  пол. 
Маняшка,  мирно  сопевшая  на  моей  подушке,  подняла  мордочку,  внимательно  посмотрела  на  меня  своими  зелёными  глазами,  и  выразительно  муркнула. 
- Ну,  что,  бархатная  подруга? – потрепала  я  её  по  мягкой  шёрстке. 
Манька  опять  муркнула,  встала,  потянулась,  и  поставила  передние  лапки  мне  на  колено,  и  полезла  мне  под  подбородок,  издавая  умопомрачительное  мурлыканье. 
- Хорошая  моя, - обняла  я  кошку. 
Очень  хотелось  позвонить  матери,  и  наорать  на  неё,  но  вместо 
этого  я  сходила  на  кухню,  налила  себе  ещё  кофе,  взяла  коробку  конфет,  и  забралась  на  диван  с  кошками  и  книгой. 
Однако  сегодня  у  меня  не  читалось. 
Мысли  потекли  в  ином  направлении,  в  направлении  Алены,  и 
я  решила  завтра  сходить  к  ней  на  работу. 
Итак,  я  начинаю  новое  расследование,  и  гори  всё  синим  пламенем.  Пусть  Макс  что  хочет,  говорит,  но  я  и  не  подумаю  слушаться.  Я  уже  обалдела  от  этих  бумаг,  и  хочу  расследовать. 
И,  приняв  такое  решение,  я  призадумалась.  Когда  же  мне  труп  засунули? 
Я  оставляла  машину,  когда  была  на  кладбище,  в  управлении  милиции,  и  у  больницы,  наверное,  следует  исключить,  ещё,  когда  в  магазин  дважды  заходила,  в  Сельсовет,  и  на  автомойке. 
Когда  же  мне  труп  запихнули? 
Стоп!  Молодой  человек  на  автомойке,  тот  самый  нахал,  что  назвал  меня  крутой  тёлкой,  он  ещё  добавил,  что  у  меня  в  багажнике  чёрте  что  лежит. 
Выходит,  что  труп  запихнули  мне  или  на  кладбище,  или  в  деревне. 
Интересно,  почему  этот  парень  сразу  милицию  не  вызвал,  если  увидел  труп?  Или  испугался,  что  я  его  рядышком  положу  с  этой  девушкой? 
Нет,  минуточку,  Алена  мне  позвонила  уже  после  того,  как  я  отъехала  от  автомойки.  И  что  из  этого  следует? 
Что  тогда  трупа  у  меня  в  машине  ещё  не  было,  его  засунули  позже.  Наверное,  когда  я  заходила  домой  к  ней. 
Точно,  дверь  в  квартиру  была  открыта,  и  оставил  её  открытой   убийца.  Что  же  тогда  у  меня  лежало  в  багажнике? 
Так,  немедленно  еду  на  эту  мойку.  Я  спрыгнула  с  кровати,  надела  любимую  короткую,  красную  юбку,  леопардовое  пальто,  розовые  сапоги  на  тонкой  шпильке,  и  побежала  вон  из  дома. 
- Ты  уходишь? – выглянула  из  кухни  Анфиса  Сергеевна. 
- Да, - лаконично  ответила  я,  и  выбежала  на  улицу. 
Подскользнулась,  шлёпнулась  мягким  местом  на  лёд,  и  вспомнила,  что  моя  машина  в  ремонте.  Чёрт!  Как  же  теперь  быть?  Такси! 
Я  вынула  из  кармана  телефон,  вызвала  такси,  и  поехала  к 
мойке.  К  счастью,  мойка  ещё  не  закрылась,  и  парень,  которому  я  несколько  часов  назад  заплатила  крупную  сумму  денег,  меня  мгновенно  узнал. 
И  не  удивительно,  не  часто  приезжают  клиентки,  у  которых 
машина  в...  Не  буду,  пожалуй,  уточнять,  в  чём,  да  ещё  с 
трупом  в  багажнике.  Хотя,  трупа  же  тогда  ещё  не  было. 
- Что?  Очередной  уголок  задумчивости  протаранили? – усмехнулся  парень,  чем  меня  несказанно  удивил. 
По  идее,  он  должен  был  побледнеть,  посереть,  решить,  что  я  приехала  убрать  свидетеля,  испугаться,  а  он,  как  ни  в  чём  ни  бывало,  смеётся.  Или  он  поклоняется  Будде,  и  считает,  что 
смерть – это  переход  в  высшее  состояние?  Минутку,  вроде  бы  такая  формулировка  в  коффуцианстве.  Или  всё-таки  в  буддизме?  Чёрт  его  знает,  меня  сейчас  не  это  волнует. 
- Это  у  вас  хобби  такое?  Туалеты  ломать  посредством  машины? – с  интересом  спросил  парень. 
- Послушай,  дружок, - пропела  я  сладким  голосом. 
- Петр  я, - подсказал  он. 
- Хорошо,  Петя,  помнишь,  ты  сказал,  что  у  меня  в  багажнике  чёрте  что  валяется? 
Улыбка  сползла  с  лица  парня,  что  меня  только  обрадовало.  Значит,  он  всё-таки  христианин,  и  боится  смерти.  Что  ж,  хорошо. 
- Что  было  у  меня  в  багажнике? – рявкнула  я,  и  сурово  сдвинула  брови  для  верности. 
- Вы...  того...  это...  Я  ничего  не  видел! – выпалил  парень. 
- Видел,  видел, - усмехнулась  я,  вынула  из  кармана  сигарету  и  щёлкнула  зажигалкой. 
Макс  последнее  время  пытается  отучить  меня  курить,  и,  откровенно  говоря,  жизнь  моя  превратилась  в  ад. 
- Ты  хоть  понимаешь,  что  губишь  своё  здоровье? – гневно  восклицает  он, - и  не  красиво  это,  когда  женщина  курит.  Раньше  курящих  девушек  пепельницами  называли,  и  я  не  хочу,  чтобы  моя  жена  курила. 
И  пошло,  поехало.  И  так  начались  наши  первые  ссоры,  а  что  будет  потом?  Если  уж  он  сейчас,  пока  я  ему  ещё  не  жена,  скандалы  закатывает,  и  что-то  требует? 
Но  я  знаю,  он  беспокоится  о  моём  здоровье,  и  курю  теперь  только  на  работе,  или  в  машине,  когда  рядом  нет  Макса. 
- Нет!  Не  видел! – воскликнул  Петя,  а  я  вынула  из  кармана 
пистолет-зажигалку,  и  направила  её  на  парня. 
- Мама! – испугался  мальчишка. 
- Не  бойся,  дружок, - пропела  я, - и  говори,  что  было  в  моей  машине?  Труп,  да? 
- Какой  труп? – прозаикался  парень, - оружие  ваше  там  было. 
- Какое  ещё  оружие? – изумилась  я,  и  убрала                пистолет-зажигалку  в  сумочку. 
- Пистолет  с  глушителем, - уточнил  парень,  чем  несказанно  меня  удивил. 
- Ты  уверен,  что  там  ничего,  кроме  пистолета  не  было? –
уточнила  я, - труп,  например? 
- Вы  спятили? – округлил  глаза  Петя, - не  было  там  никакого  трупа,  только  оружие.  Я  ещё  подумал,  надо  бы  в  милицию  позвонить,  но  передумал. 
- Почему  же  передумал? – заинтересовалась  я. 
- А  вдруг  вы  из  мафии?  Мне  тогда  впору  гроб  себе  заказывать. 
- Ясно, - кивнула  я, - а  ты  ни  видел,  может,  за  мной  кто  следил?  Проявлял  интерес  к  машине? 
- Да  меня  кроме  работы,  и  денег  ничего  не  интересовало, - пожал  плечами  парень.  Он  заметно  расслабился,  когда  я  убрала  зажигалку,  некогда  подаренную  мне  Димой,  но  ещё  выглядел  настороженным. 
Я  поняла,  что  больше  из  него  ничего  не  вытянешь,  и  поехала  домой,  меланхолично  выпуская  кружочки  дыма. 
Около  особняка  стояла  машина  Максима,  да  и  встретил  он  меня  с  недовольным  видом. 
- Вика,  ты  что,  опять  что-то  расследуешь? – спросил  он  сердито,  сжимая  меня  в  объятьях, - и  от  тебя  пахнет  сигаретами.  На  следующей  неделе  наша  свадьба,  веди  себя  прилично. 
- Ты  думаешь,  что  на  нашей  свадьбе  я  буду  курить,  хлебать  из  горла  водку,  и  подмигивать  свидетелю? – ухмыльнулась  я,  и  плюхнулась  на  диван. 
- Лишь  бы  с  себя  платье  раньше  времени  не  сняла, - он  подхватил  меня  на  руки  и  поволок  в  спальню. 
- Сниму, - промурлыкала  я, - и  буду  танцевать  на  столе. 
- Да  с  тебя  станется, - и  он  ногой  захлопнул  дверь  в  комнату. 
Макс  уехал,  когда  я  спала,  и  я  преспокойно  закурила  в 
постели,  и  стала  размышлять. 
Выходит,  что,  когда  я  отъезжала  от  мойки,  трупа  в  багажнике  ещё  не  было,  значит,  его  закинули  мне,  когда  я  была  в  квартире  Аленки. 
Замечательно! 
Я  спрыгнула  с  кровати,  влезла  в  красную  юбку,  красное,  кожаное  пальто,  застегнула  сапожки,  и  побежала  на  кухню. 
Анфисы  Сергеевны  не  было  видно,  налила  в  термос  кофе,  и  уже  хотела  уходить,  но  тут  появилась  моя  так  называемая  свекровь. 
- Ой,  ты  уже  встала, - воскликнула  она, - кашу  будешь? 
- Нет,  нет,  я  побежала, - воскликнула  я,  сунула  термос  в  розовую  сумку,  но  Анфиса  Сергеевна  меня  остановила. 
- Что  ты  всё  на  бегу?  На  скоку?  Пирожков  хоть  возьми,  с  рыбой  и  с  вишней,  твои  любимые.  Куда  ты  голодная? – и  она  передала  мне  пакет. 
Взглянув  на  пакет,  я  почувствовала,  что  меня  начинает  мутить.  Даже  любимых  пирожков  не  хотелось,  но  молча  взяла  пакет,  забросила  их  в  сумку,  и  полетела  на  швейную  фабрику. 
Фабрика  эта  находилась  на  самой  окраине  Москвы,  да  у  Аленки,  наверное,  пол  зарплаты  уходило  на  проезд.  Бедолага. 
На  входе  я  показала  корочки,  и  беспрепятственно  прошла  внутрь. 
Фабрика,  а  особенно  швейная,  имеет  свой,  особый  колорит. 
Я  поднялась  на  второй  этаж,  и  открыла  первую,  попавшуюся  дверь,  за  которой  услышала  шум  машинок,  и  увидела  женщин,  склонившихся  за  машинками.  Так,  это  швейный  цех. 
Мне,  наверное,  нужен  административный  отдел,  только  где  его  искать? 
- Простите,  вы  кто? – услышала  я  строгий  голос,  обернулась,  и  увидела  полную  женщину  лет  эдак  сорока,  одетую  в  потёртые  джинсы  и  майку. 
- Кто  вы? – повторила  она  вопрос, - и  как  сюда  попали? 
- Капитан  милиции  Миленич  Эвива  Леонидовна, - сказала  я,  и  вынула  удостоверение. 
Женщина  внимательно  изучила  его,  изучила  меня,  и  хмыкнула. 
- Издеваетесь? – прищурилась  она, - а  давайте,  я  позвоню 
вашему  начальству,  и  выясню,  есть  ли  такой  сотрудник  у   
них? – она  похлопала  по  ладони  моими  липовыми            
« корочками ». 
- Ну,  хорошо, - вздохнула  я, - я  не  из  милиции.  Я               сыщик-любитель,  без  лицензии,  работаю  из  чистого  интереса,  помогаю  милиции... 
- Вообщем,  зажравшаяся  богачка,  у  которой  от  тоски  крыша 
поехала,  и  она  решила  поразвлечься, - сложила  руки  на  груди  женщина. 
- Вот  не  надо,  не  надо, - пошла  я  в  наступление, - я  бизнесмен,  и,  должна  вам  сказать,  что  бумажная  работа  порой  тяжелей  сиденья  за  машинкой.  Вы  даже  не  представляете,  какая  это  ответственность.  Вы  уходите  с  работы,  а  мысли  только  об 
одном.  Сделаешь  что  не  так,  под  суд  полетишь,  а  на  нервной  почве  любая  болезнь  может  развиться... 
- Вплоть  до  ложной  беременности! – ухмыльнулась  женщина,  и  у  меня  в  глазах  потемнело,  и  пол  ушёл  из-под  ног. 
- Ой,  вам  что,  плохо? – испугалась  женщина. 
- Голова  закружилась, - прошептала  я,  и  закрыла  рот  рукой, - где  у  вас  туалет? – и  опрометью  кинулась  в  указанном  направлении. 
Пять  минут  меня  полоскало,  я  подняла  лицо,  и  зеркало  бесстрастно  отразило  мою  бледную  физиономию,  круги  под  глазами... 
Что  ж,  неудивительно.  Днём  я  или  в  ресторане,  или  мотаюсь  по  городу,  а  сейчас  ещё  и  расследование,  ну,  а  ночью  мне  спать  кое-что  другое  не  даёт,  а  вернее,  кое-кто. 
- Вы,  случаем,  не  беременная? – спросила  женщина,  а  я  обернулась,  и  прислонилась  к  стене. 
- Что  за  глупость  вы  говорите? – в  негодовании  воскликнула  я. 
- А  что  такого?  Вы  женщина  молодая,  красивая,  муж  наверняка  есть. 
- Жених  есть, - уточнила  я. 
- Хотите  сказать,  что  вы  до  свадьбы  жениха  к  себе  не  подпускаете? – ухмыльнулась  женщина. 
- Мы  живём  вместе, - неизвестно  зачем  сообщила  я,  и  прислонилась  лбом  к  холодному  кафелю. 
- А  я  что  говорю?  Значит,  вы  беременная. 
- Просто  график  работы  ненормированный,  вот  организм  и 
бунтует, - буркнула  я,  и  как-то  жалобно  проговорила, - помогите 
мне. 
- Что  случилось? – встревожилась  женщина. 
- Вы  знаете  Алену  Беленькую?  Она  у  вас  уборщицей  работает. 
- Беленькую?  Знаю,  конечно,  а  что  такое? 
- Она  моя  бывшая  одноклассница,  вообщем,  произошла 
чудовищная  история,  и  Аленку  убили,  и  я  не  успокоюсь,  пока 
не  найду  её  убийцу. 
- Как  убили? – ахнула  женщина, - пройдёмте – ка. 
Я  последовала  за  женщиной,  и  вошла  в  небольшую  комнату,  в  которой,  наверное,  обедали,  поскольку  всюду  стояли  чашки,  поставленные  на  обеденные  тарелки,  а  в  них,  чашках,  находились  по  две  ложки,  чайная,  и  столовая. 
- Садитесь, - кивнула  она  на  стул,  и  открыла  шкафчик, - чёрт,  кофе  кончилось,  сейчас  чаю  наведу. 
И  тут  я  вспомнила  про  свой  термос  с  кофе,  и  пакет  с  пирожками,  и  вынула  их  из  сумки. 
- А  что  это  вы  с  собой  термос  таскаете? – удивилась    женщина, - меня,  кстати,  Алла  зовут. 
- Эвива, - представилась  я, - я  очень  много  пью  кофе,  люблю  его,  вот  и  хлебаю  его,  пока  стою  в  пробке.  Да  и  не  люблю  я  растворимый,  у  нас,  в  театре,  его  все  пили,  а  я  не  люблю. 
- Вы  актриса? – округлила  глаза  Алла, - известная? 
- Нет,  известности  мне  это  не  принесло, - вздохнула  я, - в  фильмах  не  снималась,  лишь  играла  в  театре  крошечные  роли.  Не  моё  это. 
- Говорят,  что  сцена  затягивает, - воскликнула  Алла,  и  достала  чашки,  а  я  налила  нам  кофе  из  термоса. 
- Я,  значит,  трясиноустойчивая, - усмехнулась  я,  и  пододвинула  пирожки, - угощайтесь. 
- Вкусные, - откусила  она  от  пирожка, - а  вы  что  не  едите? 
- Не  хочется, - покачала  я  головой,  мне  даже  любимый  кофе  с  трудом  в  горло  лез,  о  пирожках  я  вообще  помолчу. 
- А  что  у  кофе  вкус  какой-то  странный?  Не  то  валерьянкой,  не  то  чем-то  таким  пряным  пахнет. 
- Это  корица, - пояснила  я, - я  всегда  в  кофе  добавляю  капельку  корицы,  и  соли. 
- Странная,  вы,  однако,  женщина, - усмехнулась  Алла, - так,  значит,  вы  частный  сыщик  без  лицензии? 
- Значит,  да, - кивнула  я,  и  отпила  из  чашки, - скажите,  с 
Аленой  ничего  странного  последнее  время  не  происходило? 
- Чего  странного? 
- Ну...  например,  может,  вы  слышали.  Как  она  по  телефону  с  кем-нибудь  разговаривала,  или  сама  что  говорила?
- Больно  надо,  с  уборщицами  дружбу  водить, - фыркнула   
Алла, - да  мы  с  Ленкой  и  не  общались  почти,  хотя,  нет,  с  ней 
Катька  общалась,  одна  из  швей.  Они  вместе  уходили,  разговаривали,  вообщем,  приятельницами  стали.  Да  и  не  о  чем  было  с  этой  дурой  разговаривать,  она  всё  твердила,  что  она  дочь  дипломатов,  а  мы  смеялись  за  спиной.  Как  же,  дочь  дипломатов,  и  полы  моет. 
- Она,  правда,  дочь  дипломатов, - воскликнула  я, - её  родители 
погибли,  и  она  потеряла  всё.  Казённую  квартиру,  дачу,  даже  драгоценности  украли. 
- Надо  же, - покачала  головой  Алла, - как  судьба-то  завернёт! 
- Да,  вы  правы,  порой  так  завернёт,  мало  не  покажется, - кивнула  я,  потягивая  кофе, - так  вы  ничего  не  знаете? 
- Я  нет,  но  я  сейчас  позову  Катерину,  может,  она  что  знает, - и  Алла  вышла  из  комнаты,  вернулась  она  через  пару  минут,  с  молодой  женщиной,  лет  эдак  тридцати. 
Я  глянула  на  неё  и  вздохнула.  Понятно  мне,  почему  они  с  Аленой  подружились... 
Женщина  явная  алкоголичка,  кожа,  как  печёное  яблоко,  да  и  вид  у  неё  пропойный...  С  этой  Катей,  наверное,  тоже  никто  не  общался,  вот  они  и  подружились... 
- А  чего  надо-то? – настороженно  спросила  женщина, - Алла 
Сергевна,  я  сегодня  вовремя  пришла. 
- Да  не  об  этом  речь  пойдёт, - отмахнулась  Алла, - вот, - кивнула  она  на  меня, - к  тебе  из  милиции. 
- Что? – испугалась  Катя, - я  ничего  не  делала.  Это  всё  Пашка,  его  затея. 
- Вы  это  о  чём? – сурово  спросила  я,  вынула  сигарету  и  щёлкнула  зажигалкой. 
- А  вы  о  чём? – мигом  сориентировалась  Катерина. 
Я  хмыкнула,  выпустила  струйку  дыма,  Катя  молча  смотрела  на  меня,  и,  похоже,  моё  молчание  её  порядком  испугало. 
- Да...  я...  того... 
- Успокойтесь, – холодно  сказала  я, - я  к  вам  по  поводу  Алены 
Беленькой. 
То,  что  произошло  дальше,  меня  порядком  удивило.  Катя  вскочила  с  места,  обратно  села,  потом  вскочила,  потом  села... 
- Да  успокойтесь  вы! – прикрикнула  я, - чего  вы  скачете? 
- Мы  всё  вернём, - закричала  Катя, - не  знаю,  что  это  за  хрень,  но  мы  вернём. 
- Катерина,  быстро  рассказывай,  что  ты  там  со  своим  Пашкой 
натворила! – прикрикнула  на  неё  Алла. 
Катя  заскулила,  как  побитая  собачонка,  и  стала  рассказывать.  Как  я  и  предполагала,  с  ней  никто  не  общается,  равно,  как  и  Аленкой,  и  на  этой  почве  они  подружились. 
Кате  Алена  рассказала  всё  о  себе,  о  потере  родителей,  и  о  том,  что  вынуждена  была  перебраться  из  просторной 
пятикомнатной  квартиры  в  центре  Москвы  в  крохотную  двухкомнатную,  о  вынужденном  замужестве. 
Алена  боялась  остаться  в  старости  в  одиночестве,  и  поспешно  выскочила  замуж.  Родила  сыновей,  взяла  из  приюта  дочерей,  и  зажила,  как  ей  казалось,  счастливо. 
Но  потом  с  глаз  словно  спала  завеса. 
Дети,  будучи  маленькими,  доставляли  немало  хлопот,  а,  когда  выросли,  стали  вовсе  неуправляемыми.  Особенно  старшая,  Полина. 
Девчонка  оказалась  на  редкость  красивой,  но  порочной.  Она  любила  красивую  жизнь,  вовсю  крутила  с  парнями,  и  Алена  однажды  застала  старшую  дочь  на  подоконнике  в  объятьях  какого-то  парня,  в  два  раза  старше  Полины. 
Ох,  как  она  обозлилась.  Загнала  девчонку  в  дом,  а  парня  чуть  с  лестницы  не  спустила,  а  потом  надавала  Полине  оплеух. 
Полиночка  тоже  в  долгу  не  осталась,  и  стала  орать  похлеще  Алены,  за  что  последняя  посадила  дочь  под  домашний  арест. 
Ну,  а  та  тоже  не  промах.  Стала  прогуливать  уроки,  курить  на  задах  школы.  Короче  говоря,  делала  всё,  что  могло  разозлить  мать. 
Надо  сказать,  желаемого  она  достигла,  Алену  вызвали  в  школу. И тем  же  вечером  моя  бывшая  одноклассница  попыталась  достучаться  до  дочери,  воззвать  к  её  благоразумию,  на  что  получила  наглый  ответ,  что  она  ей,  Полине,  не  мать,  а  раз  решила  взять  ребёнка  из  детского  дома,  то  пусть  терпит. 
У  Аленки  от  такой  наглости  челюсть  с  салазок  соскочила,  она  взяла  ремень  мужа,  и  от  души  отходила  Полечку. 
Вообщем,  жизнь  у  Алены  была  хуже  некуда,  а  мне  она, 
кстати,  говорила,  что  вполне  всем  довольна,  хотя  и  сожалеет  о 
потерянном  благополучии. 
Что  ж,  послушаем,  что  дальше  расскажет  Катя... 
Это  произошло  восьмого  марта,  Аленка  позвала  к  себе  Катю, 
и  её  мужа  Павлика,  они  выпили,  а  Аленка  вдруг  подпёрла 
ладонями  лицо,  и  звонко  расхохоталась. 
- Вот  как  жизнь  несправедливой  бывает,  у  одних  всё  отнимает,  а  другим  золото  горстями  отсыпает. 
- Ты  это  о  чём? – не  поняла  Катя. 
- О  своём,  о  наболевшем, - буркнула  Алена, - есть  у  меня  одна  знакомая,  такая  сука.  Я  её  недавно  увидела,  так  она  ещё 
красивей  стала,  чем  была  в  юности.  А  машина  какая!  Я  такие  только  в  кино  видела.  Она  мне  всю  жизнь  сломала. 
- Она-то  тут  при  чём? – изумилась  Катя. 
- При  том, - кивнула  Аленка,  и  потянула  Катю  на  балкон, - понимаешь,  Катюха,  я  в  своё  время  у  лучшей  подруги  парня  отбила,  он  богатый  был,  сделал  мне  предложение,  а  она,  сука,  явилась  в  кафе  и  стала  глазки  ему  строить,  так  он  меня  бросил.  Чёрт!  Я  ведь  почти  замуж  за  него  вышла,  а  она... 
- Как  это  она  умудрилась-то? – воскликнула  Катя, - ты  же  красивая,  а  в  молодости  была  ещё  лучше. 
- А  она  ещё  красивее,  ты  бы  её  видела,  ей  с  её  раскосыми  глазами,  смоляными  кудрями  только  на  конкурс  мисс  Египет. 
А  шарма  в  ней  столько,  что  она  могла  бы  поделиться  им  с  десятком  женщин,  и  у  самой  бы  его  осталось  с  лихвой. 
- Н – да, - только  и  смогла  сказать  Катя. 
- Я  на  самое  дно  опустилась,  а  она  живёт,  и  деньги  не  считает.  Я  поначалу  порадовалась,  она  почти  в  старую  деву  превратилась  после  развода  с  мужем,  а  тут...  Мини  юбку  одела,  замуж  собралась,  и  от  любви  вся  расцвела.  Я,  как  её  увидела,  от  злости  чуть  на  месте  не  померла.  Ну,  ничего,  скоро  и  на  моей  улице  будет  праздник,  и  эта  сука  мне  и  поможет. 
Больше  Аленка  ничего  не  сказала,  но,  вернувшись  домой,  Павел  вдруг  вытащил  из-под  куртки  какую-то  папку,  и  кинул  на  стол. 
- Что  это? – удивилась  Катя. 
- Это  я  из  квартиры  твоей  подруги  взял, - пояснил  Паша, - да 
она  и  не  заметит. 
- Ты  что,  спятил? – воскликнула  Катя,  она  была  в 
совершеннейшем  шоке. 
С  Павлом  она  познакомилась  много  лет  назад,  он  тогда  только-только  вышел  из  тюрьмы,  он  был  клептоманом,  и  крал  всё,  что  попадалось  по  руку,  и  Катя  боялась,  что  он  опять 
что-нибудь  украдёт. 
Она,  как  могла,  пыталась  отучить  его  от  этого,  но  получалось  плохо. Он  даже  на  рынке  норовил  что-нибудь  утащить  с  прилавка,  они  постоянно  ругались  из-за  этого,  но  до  Павла  не  доходило. 
И  вот,  теперь  он  украл  что-то  у  её  единственной  подруги. 
Катя  так  рассердилась,  что  даже  не  нашлась,  что  сказать.   
- Давай  посмотрим,  что  там, - воскликнул  он, - она  сказала  Полине,  когда  она  пришла,  чтобы  убрала.  Это  никто  не  должен  видеть. 
- Боже  мой! – воскликнула  Катя, - дай  сюда,  это  надо  вернуть, - она  вцепилась  в  папку.  Но  Павел  всё  же  хотел  заглянуть  в  неё,  и  вцепился  с  другой  стороны,  оба  дёрнули  папку  к  себе. 
Оба  выпустили,  и  бумаги,  находящиеся  в  ней  рассыпались  по  комнате. 
То,  что  предстало  их  глазам,  потрясло  бы  кого  угодно,  в  папке  находились  снимки  драгоценностей.  Да  каких! 
Такой  красоты  Катя  сроду  не  видела. 
- Вы  бы  видели  это! – восклицала  она  сейчас,  а  у  меня  на  душе  кошки  скребли, - там  такие  колье. 
- Бумаги,  если  я  правильно  понимаю,  ещё  у  вас? – сухо  спросила  я. 
- Да, - кивнула  Катя, - я  ей  так  их  и  не  отдала,  а  она  и  не  спрашивала.  Вероятно,  ей  и  в  голову  не  пришло,  что  их  Павел  спёр. 
- Ясно, - кивнула  я,  и  повернулась  к  Алле,  стоящей  в  дверях, - во  сколько  заканчивает  рабочий  день? 
- В  шесть, - ответила  та. 
Я  кивнула,  пообещала  Катерине  приехать  к  шести,  чтобы  забрать  у  неё  эти  бумаги,  и  покинула  фабрику. 
На  улице  разгулялась  непогода,  меня  тихонько  подташнивало,  и  я  очень  жалела,  что  со  мной  нет  машины. 
И  вдруг  мне  до  такой  степени  захотелось  солёного,  что  если 
сейчас  же  не  заполучу,  то  просто  умру.  Странно,  я  вообще-то   не  чревоугодница. 
Я  опрометью  кинулась  в  магазин,  и  первое,  что  я  увидела,  была  селёдочка  в  банке... 
- Пять  банок  селёдки  дайте, - воскликнула  я, - и  батон. 
Продавщица  странно  взглянула  на  нервную  покупательницу,  но 
товар  отпустила,  а  я  на  ходу  вскрыла  банку,  и  стала  жадно 
заглатывать  куски  рыбы. 
- Вы  вроде  на  голодающую  не  похожи, - растерянно  воскликнула  продавщица, - а  едите  эту  селёдку  так,  словно  голодающий  с  Поволжья. 
Я  в  ответ  промычала  что-то  нечленораздельное,  и  продолжала  поедать  рыбу. 
- Вы  хоть  минералки  купите, - воскликнула  продавщица, - а  то  потом  пить  захотите. 
Я  кивнула,  положила  на  прилавок  деньги,  и  указала  на  бутылку  с  минералкой,  получила  её,  и,  наконец,  проглотила  кусок. 
- Вы,  случаем,  не  беременная? – неожиданно  улыбнулась  продавщица. 
И  эта  туда  же! 
- Если  человеку  дико  захотелось  селёдки,  то  он  обязательно  беременный? – спросила  я  сердито. 
- В  большинстве  случаев, - кивнула  продавщица, - меня  тоже  на  селёдку  тянуло  в  интересном  положении. 
Чёрт!  Достали! 
Я  молча  кивнула,  и  пошла  на  выход.  Как  же  плохо  без  машины!  Звон  мобильного  заставил  меня  вздрогнуть,  я  взглянула  на  дисплей,  увидела  высветившуюся  надпись 
« Мой  любимый »,  и  приложила  трубку  к  уху. 
- Привет,  дорогой.  Что-то  случилось? 
- Замечательно  отвечает  моя  невеста, - фыркнул  Максим, - если  у  тебя  звоню,  значит,  обязательно  что-то  случилось?  Так,        по-твоему?  А  то,  что  я  соскучился,  тебе  в  голову  не  пришло? 
- Ты  чего  такой  злой? – устало  спросила  я,  чувствуя,  как  начинает  ныть  спина. 
Да  что  со  мной  такое?  Может,  и  в  самом  деле  беременная? 
- Извини,  просто  начальство  мозг  промыло, - ответил  Макс  со  вздохом, - послушай,  Вик... 
- Ауньки, - откликнулась  я. 
- Я  машину  хочу  купить,  продаю  свой  металлолом,  я  тут  ещё 
прикопил,  на  « Форд »  должно  хватить.  Вообщем,  ты  не  знаешь,  где  можно  купить  качественную  машину?  Не  хочу,  чтобы  брак  подсунули. 
- У  моего  бывшего  мужа, - выпалила  я, - у  него  самые  качественные  иномарки. 
- Вик,  я  серьёзно, - протянул  Максим. 
- И  я  серьёзно, - ответила  я  с  раздражением, - я  этим  как-то  не  интересуюсь,  а  у  него,  точно  знаю,  машины  самые  качественные.  Парк  с  иномарками – его  детище. 
- Ясно, - мне  послышалось  в  его  голосе  недовольство.   
- Если  не  хочешь,  ищи  сам,  где  машину  купить! – вспылила  я, 
и  охолонула, - извини,  я  понимаю,  ты  терпеть  не  можешь  Диму,  но  если  хочешь  гарантию  качества,  то  брать  лучше  только  у  него. 
- Надо  подумать. 
Пусть  думает  на  здоровье,  у  меня  сейчас  других  проблем  хватает.  Подумалось,  может,  я  и  в  самом  деле  беременная?  Отчего  же  тогда  мне  так  плохо? 
Нет,  это  вряд  ли,  и  вообще  мне  надо  заняться  расследованием.  Вот  уж  не  думала,  что  Аленка  притворялась.  Она,  выходит,  до  сих  пор  ненавидит  меня,  вернее,  ненавидела... 
Минуточку...  Что  же  это  всё  значит? 
Аленка  просит  меня  помочь  в  раскапывании  какой-то  могилы 
на  кладбище,  при  этом  говорит  своей  подруге,  что  скоро 
обретёт  благополучие... 
С  моей  помощью,  кстати... 
Я  люблю  и  уважаю  историю,  много  читаю,  и  не  раз  слышала,  что  в  могилах  прячут  сокровища.  Кажется,  я  всё  поняла. 
Аленка  нашла  сокровище,  почти  нашла,  узнала,  что  оно,  сокровище,  находится  в  могиле,  и  попросила  меня  помочь. 
Господи!  Но  зачем  ей  понадобилась  я?  Она  могла  кого  угодно  нанять,  чтобы  ей  могилу  разрыли. 
А  ещё  эта  Виктория.  Её  участие  мне  вообще  непонятно. 
Нет,  ясно  одно,  она  сообщница,  но  зачем  Алена  привлекла  её? 
Вряд  ли  её  радовала  перспектива  делиться  сокровищами. 
А  поеду – ка  я  сейчас  к  Полине,  расспрошу  её  про  Викторию,  помнится,  Катя  сказала,  что  Алена  отдала  папку  дочери  с 
просьбой,  чтобы  та  её  спрятала. 
А  безответственная  девица  бросила  папку,  и  Павел  её 
прихватил. 
Полины  дома  не  было,  и  тут  я  вспомнила  о  Богдане,  моём  бывшем  однокласснике.  Он  компьютерщик  от  Бога,  ас  своего  дела,  и  прошлый  раз  мне  здорово  помог.  Я  вынула  мобильный,  нашла  его  номер,  и  нажала  кнопку  вызова. 
- О  мой  Бог! – услышала  я  его  голос, - Викуль,  только  не  говори,  что  опять  вышла  на  тропу  войны. 
- Пришлось,  к  сожалению, - хмыкнула  я. 
- Меня  одолевают  большие  сомнения,  что  ты  сожалеешь  об  этом?  Как  там  твой  Шерлок  Холмс  поживает? 
- Кто? – не  поняла  я, - а,  Максим.  Нормально  поживает,  помоги 
мне. 
- Вик,  у  меня  без  тебя  дел  полно, - вздохнул  Богдан, - ну,  хорошо,  помогу.  По  опыту  знаю,  от  тебя  легко  не  отделаться. 
- Молодец,  соображаешь, - хмыкнула  я. 
- А  то,  ты  как  колючка  от  кактуса,  вопьёшься,  мало  не  покажется. 
Не  понравилось  мне,  ох,  не  понравилось,  что  меня  сравнивают  с  колючкой  от  кактуса,  но  вообще-то  Бодя  прав,  хватка  у  меня  имеется,  иначе  я  бы  не  могла  бизнесом  заниматься. 
О,  звёзды  небесные!  Я  совсем  забыла  про  ресторан,  уже  который  день  не  появляюсь  там,  меня,  видимо,  травмировала  история  с  Димой,  и  теми  бандитами. 
И,  не  помня  себя,  я  поймала  такси  и  поехала  в  ресторан,  уже  подъезжая  к  нему,  я  услышала  звон  в  своей  сумочке,  водитель  вздрогнул  от  моего  звоночка,  но  промолчал. 
- Слушаю. 
- Эвива  Леонидовна,  здрасте, - услышала  я  голос  нашей  барменши  Людочки. 
- Здравствуй,  Людмила. 
- Эвива  Леонидовна,  к  вам  тут  посетитель,  вы  не  могли  бы... 
- Могла  бы, - заверила  я  её, - уже  приехала, - я  отключила  телефон,  расплатилась  с  таксистом,  и  бросилась  внутрь. 
Вбежала  на  второй  этаж,  и  увидела  Диму,  сидящего  в  кресле,  а  рядом  с  ним  Людочку,  которая  сидела  рядом  с  ним  на  крутящемся  стуле.  Её  декольте  сразу  увеличилось  в  размерах,  а  юбка  стала  короче,  я  невольно  усмехнулась,  и  подошла  к  этой 
сладкой  парочке. 
- Ой,  Эвива  Леонидовна! – воскликнула  она,  спрыгивая  со 
стула. 
- Я  смотрю,  ты  тут  развлекала  гостя,  как  могла, - оскалилась  я. 
- Ну...  я...  того... – пробормотала  Людмила. 
- Стерва, - коротко,  но  ясно  высказался  Дима,  с  явным  интересом  разглядывая  мои  ноги. 
- Если  ты  пришёл  сюда,  чтобы  меня  оскорблять... – начала  я,  но  Дима  меня  перебил: 
- Надеюсь,  ты  помнишь  о  кое-каких  особенностях  контракта? 
Я  схватилась  за  голову,  села  на  стул,  на  котором  дотоле  сидела  Люда,  и  вынула  сигареты,  закурила,  и  испустила  тяжкий  вздох. 
- Чего  тебе  надо? – устало  спросила  я, - ты  на  пару  с  моей  матерью  отравляешь  мне  жизнь.  Зачем  ты  устроил  всё  это? 
- Чтобы  быть  поближе  к  тебе, - с  улыбкой  ответил  этот  нахал,  встал  и  подошёл  ко  мне  почти  вплотную. 
Меня  обдало  запахом  дорогого  одеколона,  сигарет,  и  я  оттолкнула  его. 
- Когда  твоя  свадьба? – спросил  он,  в  упор  глядя  на  меня. 
- Через  пять  дней. 
- Ты,  чувствуется,  совсем  не  волнуешься, - догадался  он. 
- Другие  чувства  одолевают, - кивнула  я. 
- Знаю  я,  какие  чувства  тебя  одолевают, - кивнул  Дима,  и  тоже 
закурил, - эх,  я  бы  всё  сделал,  чтобы  идти  с  тобой  под  венец. 
Душу  дьяволу  продал  бы. 
- Гореть  тогда  тебе  в  аду  вечно, - пошутила  я. 
- И  на  том  свете  мне  не  обрести  покой,  я  душу  дьяволу  продам  за  ночь  с  тобой, - красивым,  музыкальным  голосом  пропел  Дима. 
- Послушай,  оставь  меня  в  покое, - жалобно  попросила  я, - ты  сам  разрушил  нашу  семейную  жизнь.  Достал  меня  ревностью  к  каждому  столбу,  не  выпускал  из  дома... 
- На  то  были  причины, - вздохнул  Дима. 
- Ну-ка,  ну-ка,  расскажи  мне  о  них, - прищурила  я  глаза. 
- Не  могу,  иначе  со  мной  поступят  так  же,  как  поступили  с  Шаманом  и  Клыком...  Мне  ещё  жизнь  дорога. 
- Боже  мой! – воскликнула  я, - во  что  ты  ввязался? 
- Сказал,  не  скажу,  значит,  не  скажу, - холодно  и  как-то 
отрешённо  ответил  Дима. 
- Тогда  пошёл  вон, - спокойно  сказала  я,  и  отвернулась. 
- Ева, - он  попытался  поцеловать  мне  шею,  но  реакция  у  меня,  отменная,  и  острый  каблук  я  с  явным  удовольствием  вонзила 
ему  в  ногу. 
- Ева! – заорал  он, - хватит  мне  увечья  наносить!  Мне  и  без  тебя  шрамов  хватает! 
Я  хмыкнула,  вынула  сигарету,  и  Дима  тут  же  щёлкнул  зажигалкой. 
- Сделай  одолжение,  уходи, - попросила  я. 
- Не  могу,  люблю  тебя  всем  сердцем, - вздохнул  он. 
- Я  больше  не  могу! – простонала  я,  и  пододвинула  к  себе  пепельницу. 
- Странная  ты  женщина, - улыбнулся  Дима, - за  мной  девушки  бегают,  спотыкаясь  и  падая,  а  ты  близко  не  подпускаешь. 
- Интересно,  как  бы  они  отреагировали,  если  бы  узнали  о  том,  что  ты  бандит, - ухмыльнулась  я. 
- Да  никак  не  отреагировали  бы, - усмехнулся  Дима, - глупым  блондинкам  плевать,  что  за  бизнес  у  их  мужчины.  Лишь  в  постели  делал  всё,  как  надо,  и  бриллиантами  обвешивал. 
- Сам  и  ответил  на  свой  вопрос, - я  выпустила  изо  рта  колечко  дыма, - я  не  блондинка. 
- Ты  красивая,  страстная  женщина.  Волевая,  горячая  и  в  тоже  время  хрупкая,  как  ландыш. 
- Ой,  хватит  мне  лапшу  на  уши  вешать, - отмахнулась  я  от 
него, - твои  пикаперские  приёмчики  на  меня  уже  не  действуют. 
- Ага,  значит,  ты  всё-таки  была  неравнодушна  ко  мне, - загорелись  глаза  у  Димы. 
- Отвяжись,  без  тебя  проблем  хватает, - буркнула  я,  услышала  звон  мобильного  в  кармане,  и  раскрыла  его. 
- Как  там  наша  сыщица? – рассмеялся  Богдан, - ещё  нужны  сведения  о  Виктории? 
- Нужны, - воскликнула  я,  чуть  не  выронила  сигарету,  вынула  из  сумки  ноутбук,  и  открыла  его, - давай,  скидывай,  что  нашёл. 
- Интересная  девушка  эта  Виктория, - сказал  Бодя,  и  скинул  мне  информацию,  а  я  вцепилась  в  неё  мёртвой  хваткой. 
Прав  был  Богдан,  она  действительно  интересной  девушкой  была.  И  я  была  права,  Виктория  сообщница  Алены,  и  никакая  она  не  дворянка,  всё  высосано  из  пальца. 
Информация  была  краткая,  но  содержательная.  Виктория 
Несмеянова,  вот  такая  фамилия,  воровка.  Начинала  как 
форточница,  потом  выше,  несколько  раз  сидела,  а  сейчас  и  вовсе  находится  в  розыске. 
Милая  девушка  взяла  банк,  убила  двух  человек,  и  была 
задержана,  осуждена  на  двадцать  пять  лет.  Но  через  год  сбежала  из  зоны. 
Я  облокотилась  о  прилавок,  вынула  термос  с  остатками  кофе,  и  налила  себе  в  чашку. 
- Ты,  смотрю,  так  и  не  отказалась  от  этой  привычки.  Термос  с  собой  таскать, - усмехнулся  Дима, - ну-ка,  что  там  у  нас, - он  пододвинул  к  себе  ноутбук, - ух  ты,  да  мы  с  тобой  в  интересной  компании  по  могилам  лазили. 
- Более  чем  интересной, - хмыкнула  я, - а  как  там  твой  самолёт? 
- Самолёт  вернули, - ответил  Дима, - при  чём  в  целости  и  сохранности,  вот  только  лётчика  убили,  а  так... – Дима  посмотрел  на  экран  компьютера,  и  хлопнул  себя  по  лбу, - совсем  забыл, - он  вынул  из  кармана  бархатную  коробочку,  и  положил  передо  мной. 
- Что  это? – испугалась  я. 
- Кольцо,  которое  обещал  вернуть, - улыбнулся  он,  и  открыл  коробочку.  На  чёрном  бархате  поблескивало  старинное  кольцо  с  огромным  изумрудом. 
- Незачем  было, - вздохнула  я. 
- Всё  равно,  оно  твоё. 
Я  пожала  плечами,  закрыла  коробочку,  и  кинула  её  в  сумочку. 
Потом  посмотрела  на  адрес,  где  ранее  проживала  Виктория,  и  решила  съездить  туда. 
- Кстати,  как  там  моя  машина? – вспомнила  я. 
- Завтра  получишь  назад  своё  авто, - пообещал  Дима, - помнится,  тебе  понравился  мой  « Хаммер »,  мне  тут  прислали  ещё  один,  красного  цвета.  Могу  подарить. 
- Спятил,  да? – вскинулась  я, - на  кой  чёрт  мне  « Хаммер »?  Такая  громадина?  Ты  мне  уже  подарил  одного  монстра,  в  автосервисе  с  полировкой  замучились,  а  тут  громадный  джип. 
- Ты  же  ездила  на  джипе, - напомнил  мне  Дима. 
- Это  был  джип  « Шевроле »,  а  они  не  такие  здоровые.  Твоя  машина  сущий  монстр,  пол  дороги  занимает. 
- Как  хочешь, - вздохнул  он,  и  почти  жалобно  спросил, - может, 
тебя  подвезти? 
Я  уже  хотела  отказаться,  но  он  так  взглянул  на  меня,  с  такой 
тоской  и  отчаяньем,  что  я  поневоле  согласилась. 
Накинула  пальто,  взяла  сумочку,  и  пошла  за  ним,  но  на 
ступеньках  опять  подскользнулась,  и  Дима  меня  ловко 
подхватил  на  руки. 
- Аккуратнее, - улыбнулся  он. 
- Милый,  верни  меня  на  землю, - смутилась  я. 
- Я  готов  всю  жизнь  носить  тебя  на  руках, - прошептал  он,  но  требование  исполнил,  видимо,  не  хотел  перечить  со  мной,  боялся,  что  опять  разозлюсь,  и  не  поеду  с  ним. 
Однако  всё  же  позволил  себе  вольность,  обнял  меня  за  плечи,  и  усадил  в  машины,  я  увидела,  что  сзади  кто-то  мигнул 
огнями  машины,  но  не  обратила  на  это  ни  малейшего  внимания,  и  мы  поехали  в  родные  пенаты  Виктории. 
А  жила  она  на  самой  окраине  Москвы,  от  центра  далеко,  но  зато  какой  воздух.  Я  вышла  из  машины,  и  чуть  не  задохнулась,  Дима  подхватил  меня  под  руку,  и  мы  поднялись  на  третий  этаж,  если  верить  написанному,  именно  здесь  некогда  проживала  Виктория  Павловна  Несмеянова. 
- А  как  ты  им  объяснишь,  кто  ты? – спросил  Дима,  когда  нажала  пальцем  на  кнопку  звонка. 
- Ты  мне  только  всю  обедню  не  испорть, - строго  велела  я. 
- Кто  там? – раздалось  за  дверью. 
- Откройте,  милиция, - рявкнула  я,  а  Дима  схватился  за  косяк, 
и  стал  давиться  смехом. 
Нет,  я  так  и  знала,  пронеслось  в  голове,  и  я  пнула  Диму,  и  исподтишка  показала  кулак.  Он  справился  с  собой,  а,  когда  дверь  открылась,  был  спокоен,  как  удав. 
- Вы  к  кому? – спросила  женщина  в  старом,  застиранном  халате. 
- Я  по  поводу  Виктории  Несмеяновой, - сказала  я, - она  вроде  бы  здесь  жила.  Я  ищу  её. 
- Так  посадили  Викторию, - сказала  женщина, - уж,  три  года,  как  посадили. 
- Нет,  она  два  года,  как  сбежала, - сказала  я, - и  успела  опять  натворить  дел. 
- Проходите, - кивнула  женщина, - только  вам  к  её  матери  надо,  Анжеле  Евгеньевне. 
- А  вы  ей  что,  не  родственница? – удивилась  я. 
- Нет,  конечно,  я  соседка,  здесь  же  коммуналка, - пояснила 
женщина. 
Я  посмотрела  на  обшарпанные  стены,  и  мы  пошли  в  нужном  направлении. 
- Не  знал,  что  твой  хахаль  взял  тебя  в  команду, - заявил  Дима. 
Ах,  наглец,  понимает,  что  при  посторонних  людях  я  на  него  не  наброшусь,  ведь  нас  мигом  раскусят,  а  если  не  раскусят,  то  просто  выставят  вон. 
- Даже  документик  тебе  достал, - продолжал  радовать  меня  Дима,  а  я  лишь  беспомощно  скрежетала  зубами. 
Я  зло  посмотрела  на  него,  и  робко  постучала  в  дверь. 
- Войдите, - услышала  я  голос,  и  вошла  внутрь. 
Внутренне  убранство  поражало  своей  бедностью,  старый  стол,  кровать,  и  бюст  Ленина  в  старой,  чешской  стенке. 
Пожалуй,  бюст  меня  больше  всего  удивил,  но  виду  я,  естественно,  не  подала. 
- Здравствуйте, - вежливо  сказала  я, - вы  Анжела  Евгеньевна? 
Довольно  пожилая  женщин  сидела  в  старом,  видавшем  виды,  кресле,  и  внимательно  нас  разглядывала.  Она  была  несколько  чопорна,  взгляд  строгий,  испытующий,  наверное,  она  была  учительницей... 
О,  мой  Бог! 
- Анжела  Евгеньевна! – вскрикнула  я,  а  Дима  удивлённо  на  меня  посмотрел. 
- Миленич, - сухо  сказала  пожилая  женщина,  она  явно  узнала  меня, - ну,  здравствуй,  Эвива,  я  почему-то  не  удивлена. 
- Бог  ты  мой! – воскликнула  я,  глядя  на  пожилую  женщину. 
- Что,  решила,  что  надо  своего  самого  нелюбимого  преподавателя  и  на  пенсии  достать? – поинтересовалась  она,  протирая  платком  стёкла  очков. 
- Что  вы! – воскликнула  я, - и  почему  нелюбимого?  Между  прочим,  я  по  вашему  предмету  имела  твёрдую  пятёрку,  что  странно,  учитывая  мою  нелюбовь  к  точным  наукам. 
- Да,  за  то  во  что  эта  пятёрка  вылилась, - скривилась  преподавательница. 
Анжела  Евгеньевна  была  классной  руководительницей  нашего  класса,  и  одновременно  учителем  химии.  Не  любила  она  меня,  ох  не  любила. 
Её  явно  раздражала  резкая  на  язык,  богато  одетая  девочка,  и  она  доставала  меня,  как  могла.  Валила  на  меня  все  шишки,  вызвала  родителей,  а  потом  грозилась  и  вовсе  не  дать  аттестат. 
Но  последнему  была  веская  причина,  а  именно,  то,  что  я 
вышла  замуж  в  возрасте  шестнадцати  лет.  Да,  меня  выдали  за  Диму,  когда  только  школу  заканчивала. 
Интересно,  о  чём  думала  маман,  отдавая  меня  на  растерзание  этому  самодовольному  эгоисту?  Хотя,  я  понимаю,  о  чём  она  думала,  она  уже  много  лет  влюблена  в  моего  бывшего  свёкра,  а  то,  что  дочь  будет  страдать,  ей  было  как-то  наплевать. 
Так,  Эвива,  тихо,  не  расходись.  Это  она  из  лучших  побуждений  сделала,  а  мне  в  данный  момент  надо 
успокоиться,  и  поговорить  с  Анжелой  Евгеньевной. 
Вот  уж  судьба  столкнула,  так  столкнула,  а  я  и  не  знала,  что  у  моей  бывшей  классной  руководительницы  есть  дочь.  Да  ещё  преступница. 
- Решила  мою  квартиру  для  острастки  подорвать? – с  каменным  спокойствием  спросила  Анжела  Евгеньевна. 
- Господи!  Анжела  Евгеньевна! – воскликнула  я, - хватит  мне  это  поминать.  Мне  с  вами  поговорить  надо.  У  вас  что,  есть  дочь? 
Лицо  пожилой  учительницы  и  так  было  каменным,  а  сейчас  и  вовсе  приобрело  какой-то  неживой  оттенок. 
- У  меня  нет  дочери, - слабо  сказала  она,  и  добавила, - она  умерла  много  лет  назад. 
- Анжела  Евгеньевна, - я  взяла  стул  и  села  рядом  с  ней, - милая,  помогите  мне.  Ваша  дочь  не  умерла,  её  посадили. 
- Откуда  ты  это  знаешь? – удивилась  Анжела  Евгеньевна. 
- Я  веду  расследование,  и  напала  на  след  вашей  дочери.  Мне  очень  важно  её  найти,  пока  она  мою  сестру  не  убила. 
- Боже  мой! – схватилась  за  сердце  Анжела  Евгеньевна. 
- Вам  плохо? – испугалась  я. 
- Молодец,  Ева,  довела  человека  до  сердечного  приступа, - хмыкнул  Дима, - ты  всегда  так  конкретно  допрашиваешь  подозреваемых? 
- Заткнись! – рявкнула  я  на  него  и  повернулась  к  преподавательнице, - вы  как? 
- Всё  в  порядке, - вздохнула  Анжела  Евгеньевна, - значит,  ты 
стала  следователем? 
- Частным  сыщиком, - на  всякий  случай  уточнила  я. 
- Хорошо, - кивнула  моя  учительница, - тогда  очень  тебя  прошу,  поймай  её.  Она  таких  дел  натворит,  у  неё  идея  фикс  заполучить  деньги,  и  как  можно  больше.  Слушай... 
Как  это  часто  и  бывает,  на  детях  нормальных  людей  природа  отдыхает.  Вот  так  и  получилось  в  случае  с  Анжелой  Евгеньевной. 
Будучи  уже  не  молодой,  она  познакомилась  с  одним  майором  и  без  памяти  влюбилась  в  него.  Роман  был  бурный,  но  короткий.  Анжела  Евгеньевна  попыталась  удержать  любимого  ребёнком,  но  потерпела  фиаско,  когда  она  сообщила  ему,  что  беременна,  майор  испугался  и  сбежал. 
А  на  следующий  день  к  ней  заявилась  женщина,  и  сказала,  что  она  жена  Павла  Несмеянова,  и  что  ей,  Анжеле,  ничего  не  светит. 
Брак  у  них  прочный,  трое  детей  есть,  а  то,  что  супруг  иногда  любит  сходить  налево...  что  ж,  с  кем  не  бывает. 
Она,  жена  Павла  относится  к  этому  философски,  в  конце  концов,  погуляет,  и  вернётся.  То,  что  испытала  бедная  женщина,  было  сродни  урагану,  после  ухода  жены  своего  любимого  она  долго  плакала. 
Та  предложила  ей  денег  на  аборт,  но  Анжела  Евгеньевна  отказалась.  Она  хотела  ребёнка,  лет  ей  уже  много,  вряд  ли  шанс  родить  представиться  ей  ещё  раз. 
Однако  Марина  Аркадьевна  обозлилась,  сказала,  чтобы  она  близко  не  подходила  к  её  мужу  с  этим  ребёнком,  алиментов  она  не  получит,  наорала  на  неё,  наговорила  гадостей,  и  ушла. 
Потом  к  ней  приходил  сам  Павел,  ругался,  уговаривал,  но  Анжела  Евгеньевна  всё  же  родила  ребёнка,  и  даже  сумела  через  суд  любовника  признать  их  дочь. 
Однако  на  этом  её  требования  закончились,  алиментов  она  не  просила,  и  ребёнка  близко  к  отцу  не  подпускала. 
Она  хотела,  чтобы  её  ребёнок  был  не  таким,  как  все,  хотела,  чтобы  он  был  особенным,  и  отдала  дочь  в  школу  музыки. 
Но  к  музыке  Вика  была  совершенно  равнодушна,  слуха  у  неё,  и,  тем  паче,  голоса,  не  было.  Потом  танцы,  спорт,  фигурное  катание,  но  с  этим  тоже  был  полный  абзац,  Вика  то  ногу  вывернет,  то  руку  сломает,  и  Анжела  Евгеньевна  расстроилась. 
Но  к  ней  вдруг  подошла  учительница  рисования  дочери,  Вика  только-только  поступила  в  первый  класс,  и  сказала,  что  у  девочки  явный  талант  к  рисованию,  и  предложила  женщине  отдать  девочку  в  школу  искусств. 
Анжела  Евгеньевна  обрадовалась,  и  отвела  дочь  на  рисование. 
Вот  тут  Вика  действительно  делала  успехи,  но  вскоре  случилось  нечто,  окончательно  добившие  Анжелу  Евгеньевну. 
Вика  была  уже  в  девятом  классе,  в  школе  её  хвалили,  в  школе  искусств  тоже,  Анжела  Евгеньевна  наняла  самых  лучших  репетиторов,  и  девочка  учила  французский  и  английский  языки,  немецкому  же  её  обучала  мать. 
Но  тут  в  школе  собрали  экстренное  родительское  собрание. 
Оказалось,  что  кто-то  вытаскивает  деньги  из  карманов  учеников,  а  тут  и  вовсе  добрались  до  сумок  преподавателей. 
Учителя  не  знали,  что  и  думать,  уже  у  нескольких  учителей  пропала  из  кошельков  крупная  сумма  денег. 
Они  так  и  не  придумали,  что  делать,  но  однажды  вору  не  повезло.  Над  сумкой  директора  учитель  физкультуры  застал... 
Вику. 
Скандал  получился  грандиозный,  Вику  исключили  из  школы,  а  Анжела  Евгеньевна  была  в  полнейшем  шоке. 
Она  попыталась  поговорить  с  дочерью,  но  та  опустила  глазки  и  горько  заплакала. 
Надо  сказать,  Вика  внешне  была  сущим  ангелом.  Хрупкая,  стройная,  с  длинными  белокурыми  волосами,  и  наивными,  голубыми  глазами.  Этакая  девочка – пай,  ни  больше,  ни  меньше. 
Она  расплакалась,  бросилась  матери  на  грудь,  и,  рыдая,  рассказала,  что  мальчишки  предложили  ей  поиграть  в  одну  интересную  игру,  на  деньги.  Они  сказали,  что  постоянно  выигрывают,  и  Вика  повелась. 
Анжела  Евгеньевна,  конечно,  старалась,  чтобы  дочь  не  чувствовала  себя  обделённой,  занималась  репетиторством,  но  обвешать  девочку  бриллиантами,  естественно,  не  могла. 
А  Вика  безумно  завидовала  одной  своей  однокласснице,  её  родители  были  бизнесменами,  и  девочка  эта  одевалась  очень  дорого,  а  в  ушах  у  неё  покачивались  дорогие  серёжки  с  драгоценными  камнями. 
Вот  Вика  и  понадеялась,  что  выиграет,  и  купит  и  себе,  и 
матери  дорогие  серёжки,  но  она  проиграла,  и  осталась  должна  этим  парням  крупную  сумму  денег.  Она  со  слезами  рассказывала  матери,  что  её  хотели  заставить  расплачиваться  натурой.  Лила  слёзы,  как  она  уговорила  дать  ей  время  найти  деньги.  Как  пыталась  подработать,  но  никто  не  хотел  брать 
малолетку  на  работу,  и  от  отчаянья  решилась  на  воровство. 
И  Анжела  Евгеньевна  поверила  дочери. 
Голубые  глаза  были  полны  отчаянья,  по  щеке  текла  слеза. 
Анжела  Евгеньевна  предложила  дочери  заявить  на  этих  парней  в  милицию,  но  та  пришла  в  дикий  ужас,  и  замахала  руками. 
Она  боялась,  что  ей  же  после  этого  только  хуже  будет.  Что                им  никто  не  поверит,  а  парни  эти  её  потом  вообще  убьют. 
Ей  срочно  нужно  вернуть  деньги,  иначе  её  заставят  расплачиваться  собой. 
Анжела  Евгеньевна  испугалась,  и  дала  дочери  деньги,  и  их  жизнь  опять  потекла  размеренно  и  спокойно,  но  беда,  как  известно,  не  приходит  одна. 
Анжеле  Евгеньевне  нужно  было  отослать  одно  письмо,  но  конвертов  она  не  нашла,  и  решила  посмотреть  в  комнате  дочери,  задела  любимую  игрушку  Вики,  плюшевого  медвежонка,  тот  упал... 
Анжела  Евгеньевна  подняла  игрушку,  и  с  удивлением  обнаружила,  что  игрушка  очень  тяжёлая,  словно  внутрь  что-то  зашили.  В  душу  женщины  змеёй  закралась  тревога,  секунду  она  размышляла,  стоит  ли  распарывать  медвежонка,  но  тут  вбежала  Вика,  увидела  в  руках  матери  свою  игрушку,  и  забрала  её.  На  вопрос,  почему  она  такая  тяжёлая,  девочка  сказала,  что  эта  игрушка  на  самом  деле  рюкзачок,  и  она  туда  сложила  кое-какие  другие  игрушки,  они  ей  уже  не  нужны.  Она  же  уже  выросла. 
Мать  опять  ей  поверила,  на  свою  голову,  а  через  неделю  к  ним  пожаловала  милиция. 
Удивлённая,  Анжела  Евгеньевна,  спросила,  что  случилось,  и  ей  предъявили  ордер  на  обыск,  и  стали  шарить  по  квартире. 
Прошлись  по  всем  вещам,  добрались  до  медвежонка,  и,  невзирая  на  протесты  Анжелы  Евгеньевны,  распороли  ни  в  чём  не  повинную  игрушку,  и  оттуда,  из  игрушки,  они  вытащили  огромное  количество  ювелирных  изделий  красоты  невероятной. 
- Что  это? – жёстко  спросил  следователь. 
- Не  знаю, – прошептала  бедная  женщина,  и  приложила  руки  к  щекам, - она  опять  взялась  за  старое. 
- Кто  она? – тут  же  отреагировал  следователь,  и  тут  в  квартиру  вбежала  Вика.  Увидела  милицию,  попятилась,  явно  намереваясь  бросится  на  утёк,  но  милиционер  ловко  схватил  её. 
- Ах,  ты,  дрянь! – закричала  Анжела  Евгеньевна,  подбежала  к  дочери,  и  отвесила  ей  оплеуху. 
- Спятила,  да? – взвилась  Вика, - какая  добрая  мамочка! 
- Я  тебе  больше  не  мать! – закричала  Анжела  Евгеньевна, - забирайте  её,  пусть  ей  впаяют  на  полную  катушку. 
- То  есть, - уточнил  следователь, - вы  подтверждаете,  что  ваша  дочь  украла  это? 
- Я  ничего  не  утверждаю,  но  я  знаю,  что  она  в  школе  пыталась  шарить  по  карманам,  а  это  не  знаю,  откуда  взялось.  Если  вы  пришли,  значит,  это  краденое. 
- Да, - кивнул  следователь, - это  действительно  краденое,  и  ваша  дочь  принимала  в  краже  самое  непосредственное  участие. 
- Сука! – выплюнула  Вика,  а  Анжела  Евгеньевна  сначала  опешила,  а  потом  со  всей  силы  врезала  дочери  по  лицу. 
Вике  дали  десять  лет,  кстати  сказать,  у  неё  были  сообщники,  но  она  их  не  выдала,  и  одна  понесла  наказание. 
Через  год  раздался  звонок  в  дверь,  Анжела  Евгеньевна  открыла,  и  увидела  перед  собой  дочь. 
На  зоне  Вика  не  растеряла  своей  красоты,  только  похудела. 
- Привет,  мам, - тихо  сказала  она, - пустишь? 
- Ты  сбежала? – догадалась  Анжела  Евгеньевна. 
- Да,  я  там  больше  не  могу.  Прости  меня,  мамочка, - по  щекам  Вики  потекли  горькие  слёзы. 
- Хватит  комедию  ломать, - жёстко  произнесла  Анжела  Евгеньевна, - твои  слёзы,  и  искреннее  раскаяние  на  меня  уже  не  действуют.  Внешне  ты  ангел,  а  в  душе  дьявол.  Убирайся. 
- Гонишь? – грустно  спросила  Вика, - не  нужна  я  уже  тебе? 
- Дочь  урка  мне  не  нужна, - холодно  ответила  Анжела  Евгеньевна. 
- Ни  на  что  другое  я  и  не  рассчитывала, - грустно  сказала  Вика,  и  ушла. 
Больше  моя  бывшая  учительница  её  не  видела,  дочь  просто  исчезла  из  её  жизни. 
- Что? – посмотрела  на  меня  Анжела  Евгеньевна, - не  ожидала 
такого? 
- Не  ожидала, - честно  призналась  я, - она  к  вам  больше 
никогда  не  приходила? 
- Нет, - покачала  головой  Анжела  Евгеньевна. 
Я  поблагодарила  её,  и  мы  вышли  на  улицу,  где  в  это  время 
припустился  дождь. 
- Это  твоя  бывшая  учительница, - не  столько  вопросительно,  сколько  утвердительно  сказал  Дима, - а  что  она  там  говорила  про  взрывы? 
- Про  взрывы? – улыбнулась  я,  и  стала  рассказывать  события  десятилетней  давности. 
Я  тогда  встречалась  с  Артемом,  и  мы  с  ним,  и  моей  лучшей, 
школьной  подружкой  Зоечкой  Храмовцевой,  решила  сделать  на  Новый  год  фейерверк. 
Я  раздобыла  нужные  ингридиенты,  а  химичить  мы  решили  в  школьной  химлаборатории. 
То  ли  мы  что-то  сделали  не  так,  но  наш  фейерверк  повёл  себя  непредсказуемо,  и  решил  показать  себя  во  всей  красе  прямо  в  здании  школы. 
Мы  как  раз  заканчивали  работу  над  ним,  аккурат  под  нами,  в  актовом  зале,  сейчас  происходила  дискотека,  и  тут  адская  смесь  взорвалась. 
Взрыв  был  грандиозный,  провалился  пол,  мы,  к  счастью,  не  пострадали,  да  и  другие  ученики  тоже,  только  ёлка,  от  неё  один  остов  остался.  Она  вся  сгорела. 
Что  нам  потом  было! 
Моему  отцу  стоило  немалых  трудов  усмирить  учителей,  но  это  у  него,  в  конце  концов,  получилось. 
Директриса,  только  после  того,  как  папа  пообещал  ей,  что  мы  оплатим  ремонт  кабинета  химии,  лаборатории  и  актового  зала,  согласилась  не  заявлять  на  нас  в  милицию. 
На  наше  счастье,  никто  не  поинтересовался,  как  мы  проникли  в  лабораторию,  а  то  Зойке  не  сдобровать. 
Моя  подружка  была  из  неблагополучной  семьи,  её  родители  были  алкоголиками,  и  она  всё  время  проводила  со  мной,  она  была,  по  сути,  моей  названной  сестрой,  но  вращалась  она  в  сомнительных  кругах. 
Вот  в  этих  вот  сомнительных  кругах  она  и  научилась  вскрывать  замки  шпилькой  для  волос. 
Я  вкратце  объяснила  Диме,  что  к  чему,  и  он  стал  смеяться. 
- Я  не  знал,  что  ты  была  шалой  девчонкой, - со  смехом  сказал 
он. 
- А  я  никогда  и  не  говорила  с  тобой  по  душам, - пожала  я  плечами, - пыталась,  а  ты  меня  не  слушал. 
- Прости, - тихо  сказал  он. 
- Всякий  раз,  как  я,  ошалев  от  тоски,  пыталась  поговорить  с  тобой,  ты  закрывал  мне  рот  поцелуем,  и  тащил  в  спальню, - я  словно  не  слышала  его, - тебе  дела  не  было,  что  мне  выть  хочется,  как  волку  на  луну. 
- Ну,  прости,  Ева, - он  взял  меня  за  руку, - брось  ты  своего  мента,  и  возвращайся  ко  мне.  Я  буду  другим,  таким,  как  ты 
хочешь,  чутким,  и  внимательным. 
- Вряд  ли  это  у  тебя  получится, - покачала  я  головой, - рождённый  ползать  летать  не  сможет. 
- Я  научусь, - Дима  не  сводил  с  меня  глаз. 
- Ой,  совсем  забыла,  поехали  к  фабрике, - воскликнула  я. 
- К  какой  фабрике? – удивился  Дима. 
- К  швейной,  сейчас  объясню,  заводи  машину, - велела  я. 
Успели  мы  вовремя,  Катерина  как  раз  выходила  на  улицу.  Я  открыла  окно,  помахала  ей  рукой,  и  открыла  заднюю  дверцу. 
Она  забралась  на  сиденье,  и  испуганно  спросила: 
- А  Пашке  ничего  не  будет? 
- Успокойтесь, - сказала  я, - ничего  ценного  он  не  воровал,  я  просто  заберу  бумаги,  и  всё. 
Сказано,  сделано,  Дима  отвёз  нас  к  дому  Кати,  я  поднялась  с  ней,  забрала  папку,  и  вернулась  в  машину. 
- Покажи-ка,  что  там  у  тебя? – Дима  взял  папку  и  раскрыл  её, - ух  ты,  ничего  себе,  цветочная  коллекция. 
- Какая  коллекция? – не  поняла  я. 
- Объясняю  для  непонятливых, - улыбнулся  Дима, - существует  коллекция  гарнитуров,  и  все  они  на  цветочную  тему.  Смотри,  это  васильки,  вот  здесь  просто  цветки  выполнены,  здесь  букетиками. 
- Цветки  красиво  смотрятся, - оценила  я, - а  букетики...              по-моему,  аляповато,  а  уж  колье,  нагрудник  какой-то.  А  это  розы? 
- Розы, - кивнул  Дима. 
- Белые  лучше  смотрятся,  надо  же.  Я  такой  красоты  никогда 
не  видела,  а  как  всё  искусно,  что  цветок  натуральным  кажется. 
- А  тут  ромашка, - он  взял  другой  листок. 
Я  глянула  и  ахнула.  Сердцевина  цветка  была  выполнена  жёлтым  бриллиантом,  а  стебельки  белым.  Камни  очень  крупной  формы,  и  тонкая,  изящная  оправа,  совершенно  не 
заглушающая  бриллианты. 
- Боже  мой! – прошептала  я, - красота  невероятная.  И  какая  тонкая  работа. 
- Вот  сюда  посмотри, - Дима  перевернул  страницу,  и  я  пришла  в  ещё  больший  восторг. 
Изумительная  розовая  жемчужина  в  окружении  лепестков  из  бриллиантов,  и  листочков  из  изумрудов. 
- Да, - протянула  я. 
- Вот  чёрт,  уроды, - прошипел  вдруг  Дима. 
- В  чём  дело? 
- Читай, - показал  он. 
- Гарнитур  « Розовая  жемчужина »,  « Ромашка »  и  « Васильки »,  единственные,  что  не  исчезли,  и  в  прошлом  году  ушли  с  молотка  в  Лондоне.  Их  владельцем  стал  русский  бизнесмен 
Северский  Дмитрий  Глебович. 
- Уроды! – процедил  Дима, - вот  какой-нибудь  умник  прочтёт,  и  решит  ограбить  меня,  три  шкуры  спущу. 
- Ты  их  сначала  поймай, - засмеялась  я. 
- Хочешь,  колечко  из  гарнитура  подарю? 
- Да  иди  ты  в  пень, - огрызнулась  я, - только  попробуй  подари,  я  тебе  знаешь  куда  его  засуну?  Лучше  не  скажу. 
- Куда? – заулыбался  этот  наглец,  но  я  предпочла  промолчать. 
- Отвяжись. 
- Не  груби,  зайка,  я  могу  и  рассердится. 
- Что  же  ты  мне  сделаешь? – прищурилась  я. 
- Машина,  кстати,  заблокирована,  и  я  могу  с  тобой  сделать,  что  захочу. 
- Да  я  тебе  стёкла  повысаживаю.  Знаешь,  какие  у  меня  каблуки  острые? 
- Знаю,  ты  мне  постоянно  ботинки  прокалываешь.  Ладно,  я  пошутил.  Ева... 
- Что? 
- Не  выходи  за  Максима, - жалобно  попросил  Дима, - я  обещаю 
быть  хорошим.  Давай  всё  начнём  сначала,  или  только 
попробуем. 
- Уже  слишком  поздно,  чтобы  что-то  менять. 
- А  ты  уверена,  что  не  ошибёшься? – тихо  спросил  Дима. 
- Уверена. 
- Как  знаешь,  только  имей  в  виду.  Если  захочешь  уйти  от 
своего  мента,  я  буду  ждать  тебя,  даже  если  для  этого  понадобится  вечность. 
- Вечность  мы  не  проживём, - пожала  я  плечами,  и  в  этот  момент  я  услышала  стук  по  стеклу,  повернула  голову,  и  увидела  Максима. 
- Как  открыть? – встрепенулась  я,  и  Дима  опустил  стекло. 
- Ну,  вы,  братва,  даёте, - воскликнул  Максим, - милиции  полон 
двор,  а  они  и  ухом  не  ведут.  Чем  вы  тут  занимаетесь,  если  не  слышали,  как  милиция  приехала? 
- Совсем  не  тем,  о  чём  ты  подумал, - воскликнула  я,  и  выпрыгнула  из  машины, - что  случилось? 
- Пара  трупов,  скорее  всего,  висяк, - он  кивнул  на  подъезд,  где  жила  Катерина, - убиты  двое  алкоголиков, - и  я  тут  же  встрепенулась. 
- Как  их  зовут? – воскликнула  я, - в  этом  подъезде? 
- В  этом,  Павел  и  Катерина  Бертовы.  Погоди,  а  вы  что  тут  делаете?  И  почему  ты  интересуешься  их  именем? 
- Картина  Репина,  приплыли, - прокомментировал  Дима, - мимо  нас  убийцы  прошли,  а  мы  и  не  заметили.  Класс. 
- Вика! – сердито  воскликнул  Максим, - ты  просто  невыносима! 
- Это  ещё  почему? – удивилась  я. 
- Потому.  Опять  приключений  на  свою  голову  ищешь. 
- Это  я  умею,  приключения  на  свою  голову  искать, - ухмыльнулась  я. 
- Не  смешно, - пожал  плечами  Максим, - знаешь,  Викуль,  меня  что  удивляет? 
- Что? – заинтересовалась  я. 
- Сначала  ты  говоришь,  что  терпеть  его  не  можешь, - кивнул  он  на  Диму, - а  потом  с  ним  в  обнимочку  садишься  в  машину. 
- Ты  случайно  не  покупал  с  лотка  пирожков  с  грибами? – забеспокоилась  я. 
- Я  понял,  на  что  ты  намекаешь, - кивнул  Макс, - но  глюков  у  меня  не  было,  я  несколько  часов  назад  приезжал  к  тебе  в  ресторан,  и  видел,  как  вы  выходили. 
- А  ты  ещё  жаловалась,  что  я  ревнивый, - ухмыльнулся  Дима, - хорошо,  в  следующий  раз,  когда  она  будет  падать,  а  я  буду  поблизости,  даже  близко  не  подойду.  Думаю,  тебя  больше  обрадует,  что  любимая  в  больнице,  лишь  бы  не  было  измены. 
- На  таких  каблуках  и  ноги  переломать  немудрено, - покосился 
на  мои  высоченные,  тонкие  шпильки  Максим, - а  теперь  отвечайте  на  вопрос:  что  вы  тут  делаете? – заорал  он  так,  что  и  я,  и  Дима  невольно  подскочили. 
- Блин! – Дима  демонстративно  похлопал  себя  ладонью  по  уху, - что  мы  тут  делаем?  А  ты  это  у  неё  спроси, - кивнул  он  на  меня. 
Я  пожала  плечами,  и  посмотрела  на  снующую  милицию. 
- Так  вы  будете  отвечать,  или  нет? – стал  закипать  Макс. 
- Залезай  в  машину,  объясним, - буркнул  Дима,  открывая  дверцу. 
Максим  и  Дима  сели  спереди,  а  я  забралась  назад,  и  стала  рассказывать. 
- О  нет! – застонал  Максим,  узнав  причину  на  пребывания  здесь. 
- Ясное  дело,  пришли  за  этими  интернетовскими     распечатками, - воскликнула  я. 
- Из-за  этих  листочков  убили  двух  человек? – прищурился  Макс. 
- Скорей  всего,  не  хотели,  чтобы  кто-нибудь  знал  об  этих  драгоценностях, - сказал  Дима. 
- Ну,  и  что  это  за  глупость? – сдвинул  брови  Максим, - о  них  и  так  все  знают,  это  же  раритеты. 
- Так-то  оно  так,  но  считается,  что  они  пропали.  Три  чудом   
уцелевших  гарнитура  находятся  у  меня  в  коллекции,  а  остальное  пропало,  и,  поверь  мне,  тут  счёт  идёт  на  миллиарды. 
- Фью, - протянул  Макс. 
- К  чему  кому-то  знать,  что  такое  состояние  найдено?  Сам  не  понимаешь,  что  ли? 
- Понимаю, - кивнул  Максим. 
- А  теперь,  что  касается  остальных  драгоценностей, - Дима  ослабил  узел  галстука, - я  хочу  приобрести  всю  коллекцию,  долго  искал  их,  но  не  нашёл.  Но  тот  частный  сыщик,  которого  я  нанял,  упоминал  имя  какой-то  женщины,  некоей  Воронцовой 
Анастасии  Романовны... 
- Как? – ахнула  я,  и  заорала  диким  голосом, - почему  ты  раньше 
не  сказал? 
- А  ты  и  не  спрашивала, - пожал  плечами  Дима, - а  в  чём,  собственно,  дело? 
- Чёрт! – вскрикнула  я. 
- Быстро  отвечай,  в  чём  дело? – сурово  велел  Максим. 
- Виктория  спрашивала  о  ней  бомжей  на  кладбище,  и  одного  типа,  который  живёт  рядом  с кладбищем.  Вроде  бы  Воронцова  живёт  в  деревне  Поплавки... 
- Чушь  собачья, - воскликнул  Дима, - мой  сыщик  там  был,  не  нашёл  её,  только  попал  на  крупную  сумму  за  то,  что  снёс 
шлагбаум  одной  женщине, - а  я  хихикнула. 
- Чего  смеёшься? – посмотрел  на  меня  Дима. 
- Да  так,  просто  моя  машина  сейчас  у  тебя  в  сервисе  только  благодаря  этой  женщине.  Я  платить  не  захотела. 
- Ты  тоже  там  была? – сказал  он, - ну,  и  как  успехи? 
- Никак, - пожала  я  плечами, - что  твой  сыщик  нашёл? 
- Да  ничего  он  не  нашёл, - воскликнул  Дима. 
- Дай  его  адрес. 
- Ну,  нет, - возмутился  Максим, - адрес  ты  дашь  мне,  а  ты, - свирепо  посмотрел  он  на  меня, - будешь  дома  сидеть,  и  перед  свадьбой  волноваться. 
- И  не  подумаю, - фыркнула  я,  и  почувствовала,  что  в  голове  у  меня  зазвенело. 
- Вик,  ты  чего? – посмотрел  на  меня  Максим. 
- Да  так, - отмахнулась  я, - какой  ты  вредный. 
- Какой  есть, - пожал  плечами  Макс, - давай  адрес  сыщика, - повернулся  он  к  Диме,  и,  получив  желаемое,  вытащил  меня  из  машины,  и  запихнул  к  себе  в  « Жигули ». 
- Это  форменное  безобразие! – возмущался  он, - я  же  просил  тебя. 
- А  я  не  собираюсь  слушаться, - воскликнула  я, - всю  жизнь  только  и  делаю,  что  слушаюсь,  надоело. 
- Вик, - вздохнул  он, - я  же  волнуюсь,  мало  ли  что.  И  ещё,  кстати,  мне  не  нравится,  что  ты  общаешься  с  этим  типом. 
- Он  сам  вяжется. 
- Я  вижу. 
- Мне  надоело,  что  постоянно  во  что-то  влипаешь, - сердито 
воскликнул  Максим, - постоянно  общаешься  со  своим  бывшим  мужем,  да  ещё  лезешь  с  ним  на  пару  в  истории  с 
криминальной  подоплёкой. 
Всю  дорогу  он  меня  отчитывал,  а  я,  стиснув  зубы,  молчала, 
стараясь  не  ответить  ему  всё,  что  думаю.  Но,  в  конце  концов, 
не  выдержала,  и  перешла  в  наступление. 
В  итоге  мы  так  поссорились,  что,  прибыв  домой,  я  швырнула  ему  плед  на  диван  в  гостиной,  и  велела  в  спальне  не  появляться. 
- Ну,  и,  пожалуйста, - воскликнул  он, - могу  вообще  уйти, - он  хлопнул  дверью,  и  вылетел  вон,  а  ко  мне  через  пять  минут  пришла  Анфиса  Сергеевна. 
- Викуль,  можно  к  тебе? – заглянула  она  в  спальню. 
- Что-то  случилось? – оторвалась  я  от  книги,  которую  пыталась  читать. 
- Что  произошло  между  вами? 
- Подумаешь,  повздорили, - пожала  я  плечами, - с  кем  не  бывает.  Анфиса  Сергеевна,  идите  спать,  сегодня  поругались,  завтра  помирились. 
- Ты  уверена? 
- Абсолютно, - и,  едва  она  вышла  за  дверь,  плюхнулась  на  подушку,  и  заплакала. 
Тихо,  не  расстраивайся,  твердила  я  себе.  Действительно,  с  кем  не  бывает?  Сам  виноват,  он  прекрасно  знает  мой  буйный  характер,  и  пытается  отчитывать  меня.  То,  что  он  волнуется  за  меня,  мне  очень  даже  приятно,  но  я  долго  не  могла  успокоиться. 
Но  у  меня  есть  одно  свойство,  я  мгновенно  вскипаю,  балансирую  на  грани  истерики,  и  тут  же  остываю.  Вот  и  сейчас,  ко  мне  вернулось  здравомыслие,  и  решила  первой  сделать  шаг  к  примирению.  В  конце  концов,  Макс  прав,  и  он  переживает  за  меня...  С  этими  мыслями  я  уснула,  а  утром  сделала  любимые  бутерброды  Максима.  Сейчас  заеду  к  нему  на  работу,  и  попытаюсь  помириться,  рассуждала  я,  наливая  себе  кофе.  До  ушей  донёсся  мелодичный  звук,  кто-то  пришёл. 
- Добрый  день, - услышала  я  голос  Анфисы  Сергеевны, - что  вам  угодно? 
- Скажите  ей,  что  я  от  Дмитрия  Глебовича, - ответил  хриплый,  мужской  голос,  и  я  вышла  в  прихожей. 
- Добрый  день, - вежливо  поздоровалась  я,  разглядывая  братка, -
в  чём  дело? 
- Короче,  Дмитрий  Глебович  просил  передать,  что  ваша  машина  ещё  немного  пробудет  в  сервисе.  Он  велел  мне  пригнать  другую, - он  положил  на  стол  ключи  и  документы,  а  мне  в  душу  закралось  нехорошее  подозрение.  Я  опрометью  кинулась  к  окну. 
Так  я  и  знала! 
Прямо  перед  моим  домом  стоял  троллейбусоподобный  джип          « Хаммер »,  бронированный,  с  тонированными  стёклами,  вдобавок  ко  всему  он  был  ослепительно-красного  цвета. 
- Передайте,  что  я  ему  эту  громаду  потом  ни  за  какие 
коврижки  не  верну, - сердито  воскликнула  я, - и  пусть  возвращает  « Мазератти ». 
- Ну...  я...  это... – проблеял  Димин  посланец, - ладно,  передам. 
- Ага,  давайте, - кивнула  я,  и  дёрнула  плечом. 
- Ничего  себе, - подошла  к  окну  Анфиса  Сергеевна, - я  такие  только  в  кино  видела. 
- У  этого  негодяя  с  головой  не  всё  в  порядке, - сердито  сказала  я,  и  пошла  на  кухню,  выпила  кофе,  и  поехала  к  Максу  в  отделение. 
Однако,  тронувшись  с  места,  я  поняла,  что  джип  гораздо  лучше.  Он  просторный,  и  на  дороге  с  такой  машиной  чувствуешь  себя  королём  положения,  а,  вернее,  королевой.  Наверное,  я  всё-таки  дрянь  последняя,  но  мне  было  приятно,  что  лёгковушки  разлетаются  от  меня  в  испуге,  словно  боясь,  что  я  их  раздавлю. 
Чем  меньше  становилось  машин,  тем  сильней  я  прибавляла  скорость,  но,  вот  удивление,  меня  не  остановил  не  один  патрульный.  Странное  дело. 
К  отделению  я  подъехала,  ощущая,  как  сзади  трепещут  крылья,  но  тут  же  получила  вот  по  этим  крыльям  такой  пинок,  что  дыхание  перехватило. 
Из  отделения  выходил  Максим,  но  выходил  не  один.  Рядом  с  ним  была  маленькая  блондиночка,  одетая  в  джинсы,  и  коротенькую  куртёнку.  Он  держал  девчонку  под  руку,  и  на  губах  этой  нахалки  блуждала  улыбка. 
Ах,  негодяй!  Вы  не  представляете,  что  стоило  мне  сидеть  на  месте,  не  выскочить  из  машины,  и  не  оттаскать  эту  тварь  за  волосы.  Не  смогла,  наверное,  потому,  что  оканемела,  но  вот  машина  моего  любимого  тронулась,  и  я  тут  же  повернула 
ключ  в  зажигании,  и  с  силой  нажала  на  педаль. 
Как  всё  же  хорошо  ездить  в  таком  танке,  гаишники  почему-то  не  пристают,  и  я  практически  не  отставала  от  парочки.  В     какой-то  момент  Максим  затормозил,  зашёл  в  магазин,  и  вышел  из  него  с  букетом  малиновых  роз... 
Я  с  такой  силой  вцепилась  в  руль,  что  чуть  не  оторвала  его,  а  скрежет  моих  зубов  слышен,  наверное,  уже  в  Индонезии. 
Мне  захотелось  отходить  его  этим  малиновым  веником  по  роже.  Но  я  сдержалась,  чтобы  действительно  не  сделать  этого,  и  молча  наблюдала,  как  он  вручил  цветы  блондинке. 
Та  подпрыгнула,  и  поцеловала  Макса  в  щёку...  Ух,  погоди,  сучка,  я  тебе  морду  твою  смазливую  расцарапаю. 
А  Максим  тоже  хорош,  ещё  вчера  говорил,  что  любит  меня,  а  сегодня  дарит  розы  какой-то  блондинке. 
Хорош  же  он  сыщик,  усмехалась  я  про  себя,  побелевшими  пальцами  вцепившись  в  руль,  не  видит,  что  за  ним  огненная  громада  тащится.  Наверное,  ему  в  голову  не  приходит,  что  кому-то  может  прийти  в  голову  следить  на  таком  монстре. 
Машина  Максима  остановилась  возле  многоэтажки,  он  повёл  девчонку  внутрь,  а  я  за  ним.  Проследила,  куда  он  вошли,  и  вернулась  в  машину. 
Интересно,  а  где  он  ночевал  прошедшей  ночью.  Мне  от  этой  мысли  что-то  нехорошо  стало,  и  я  отогнала  её  подальше. 
Но  покоя  мне  этот  факт  не  давал,  и  я  весь  день  ездила  за  Максимом,  и,  к  своему  неудовольствию,  проводила  его  вечером  до  квартиры  этой  блондинки.  Увидела,  что  погас  свет,  и  ахнула. 
Домой  я  вернулась  разбитая,  злая,  и  застала  в  гостиной  Диму. 
- Ты  что  такая  странная? – спросил  он. 
- Ничего, - буркнула  я,  и  посмотрела  на  Анфису  Сергеевну. 
- Я  думала,  что  ты  вернёшься  с  Максимом, - сказала  она. 
- Ваш  любимый  Максим  сейчас  приятно  проводит  время, - процедила  я  сквозь  зубы,  плюхнулась  на  диван  и  зарыдала. 
- Ева,  ты  чего? – бросился  ко  мне  Дима. 
- Подонок! – выпалила  я. 
- Малыш,  я... 
- Да  не  о  тебе  речь, - огрызнулась  я. 
- Так  ты  о  Максиме? – дошло  до  Димы  с  опозданием. 
- Я  его  убью, - прорыдала  я, - а  ей  морду  расцарапаю! 
- А  я  говорил  тебе,  нечего  яшкаться  с  этим  ментом,  лучше  вернись  ко  мне,  я  точно  изменять  любимой  женщине  не  буду. 
- Посмотрим, - встала  я  с  места, - но  сначала  я  убью  эту 
гадину. 
У  Димы  были  такие  глаза,  что  я  невольно  вздрогнула. 
- Ты  это  серьёзно? – прошептал  он. 
- Оставь  меня, - вздохнула  я, - мне  и  так  плохо. 
Утром  я  поехала  к  дому,  где  сейчас  находилась  эта  сладкая  парочка,  выждала,  пока  Максим  уедет,  и  поднялась  на  третий  этаж. 
Пылая  яростью,  я  нажала  на  кнопку  звонка,  и  не  отпускала  её,  пока  не  услышала  звонкий  женский  голос. 
- Ну,  зачем  так  трезвонить? – прозвенел  колокольчик, - тётя  Рита,  это  вы, - она  распахнула  дверь, - ой,  здрасте.  А  вы  кто? 
Передо  мной  стояло  поистине  очаровательное  создание.  Блондиночка,  похоже,  натуральная,  красивые  зелёные  глаза,  короткая  стрижка,  а  подросшие  кончики  волос  были  загнуты  наружу  при  помощи  плойки.  А  из  одежды  на  этой  нимфетке  был  коротенький  халатик  цвета  спелой  вишни,  и  я  сжала кулаки. 
- Так  кто  вы? – повторила  свой  вопрос  блондиночка,  и  я,  размахнувшись,  дала  ей  в  нос. 
Нахалка  закричала,  и  упала  пол,  а  я,  словно  разъярённая  тигрица,  бросилась  на  неё.  Похоже,  она  не  спец  в  драке,  что  неудивительно,  учитывая  её  хрупкую  фигурку. 
Не  помню,  сколько  я  терзала  её,  и  не  знаю,  чем  это  кончилось  бы,  не  появись  та  самая  тётя  Рита,  которую  ждала  эта  нахалка.  Одного  взгляда  ей  хватило,  чтобы  оценить  ситуацию,  и  вызвала  милицию. 
Милиция  растащила  нас,  и  стала  оформлять  протокол. 
- Объясните,  зачем  вы  набросились  на  гражданку  Опалову? – задал  мне  вопрос  милиционер. 
- Сама  знает,  паскуда, - процедила  я. 
- Я  бы  попросил  не  выражаться,  а  отвечать  на  вопрос.  Между  прочим,  вам  грозит  статья,  нанесение  тяжкого  вреда  здоровью.  Сотрясение  у  гражданки  Опаловой  точно  есть. 
Я  фыркнула,  и  разговаривать  отказалась,  и  меня  препроводили 
за  решётку.  Что  ж,  будь,  что  будет.  Надо  бы  позвонить  Диме, 
и  тут  же  позвала  следователя,  и  напомнила  о  праве  на  звонок. 
Позвонить  он  мне  дал,  и  через  какое-то  время  я  сидела  вместе  с  Димой  в  кабинете  следователя. 
Дима  пытался  договориться  со  следователем,  и  тут  приехал 
Максим. 
- Явился,  не  запылился, - прошипел  Дима,  и  так  врезал  ему,  что  Максим  полетел  на  пол. 
- Что  ты  себе  позволяешь? – закричал  Максим,  и  рванул  было  к  нему,  но  следователь  не  дал  им  сцепиться. 
- Спятили,  да? – воскликнул  он, - вы  вообще  кто,  и  как  прошли  сюда? 
- Старший  лейтенант  Барханов, - отрапортовал  Максим,  стирая  кровь  с  губы, - я  по  поводу  гражданки  Опаловой. 
- Ах,  Опаловой, - покосился  на  меня  следователь. 
- А  эта  что  тут  делает? – кивнул  он  на  меня, - во  что  она  опять  влипла? 
- А  это  уже  не  твоего  ума  дела,  во  что  я  влипаю, - взвизгнула  я, - и  дома  у  меня  больше  не  появляйся. 
- Что? – Максим  заметно  растерялся, - Вика,  что  происходит?  Ты  что,  хочешь  со  мной  расстаться? 
- Да,  я  хочу  с  тобой  расстаться.  Я  видеть  тебя  не  хочу. 
- Понятно, - покосился  он  на  Диму, - без  тебя,  я  думаю,  тут  не  обошлось. 
- Нет,  дружок,  тут  только  твоя  заслуга, - процедил  Дима. 
У  Максима  был  такой  вид,  будто  он  кол  проглотил. 
- Вик, - прошептал  он, - я  что,  надоел  тебе? 
Я  молчала,  и  скребла  ногтём  по  столу. 
- Не  думай,  что  будешь  изменять  мне,  а  тебя  буду  прощать, - воскликнула  я, - кобель! 
- Ты  с  ума  сошла? – вскрикнул  Максим, - когда  это  я  тебе                изменял?  Да  мне  других  женщин,  кроме  тебя,  не  надо. 
- Да?  А  чего  ты  тогда  прибежал  сюда?  Как  узнал,  что  твоя  Опалова  пострадала,  рванул  со  скоростью  ветра. 
- Подожди, - до  Максима  стало  медленно  доходить, - так  это  ты  избила  Лию? 
- Дошло,  как  до  барана, - фыркнула  я. 
- Викуля,  глупышка  моя, - воскликнул  он, - ну,  ты  даёшь! – он  вынул  из  кармана  джинц  книжечку  и  протянул  мне, - читай. 
- Что  это? – не  спешила  я  взять  документ. 
- Свидетельство  о  рождении, - он  раскрыл  книжечку, - Опалова 
Лия  Владимировна,  отец,  Опалов  Владимир  Анатольевич,  мать, 
Барханова  Лариса  Максимовна. 
- Что? – ахнула  я, - так  это... 
- Да,  Лия  не  моя  любовница,  она  моя  сестра,  единоутробная. 
Я  посмотрела  на  вытянувшееся  лицо  Димы,  потом  перевела  взгляд  на  следователя,  потом  на  Максима... 
- Боже  мой! – прошептала  я, - я  её  так  отходила,  была  уверена,  что  ты  спишь  с  ней.  Милый, - я  бросилась  ему  на  шею, - я  так  рада,  что  ты  мне  не  изменял. 
- И  никогда  не  изменю, - пообещал  Максим, - вот  только  надо 
поговорить  с  Лией,  чтобы  она  забрала  заявление. 
И  мы  поговорили.  Лия,  увидев  меня,  забилась  в  истерике. 
- Зачем  ты  её  привёл? – закричала  она, - эта  сумасшедшая  меня  убьёт. 
- Лия,  успокойтесь, - подошла  я  к  кровати, - я  не  думала  вас  убивать.  Я  Вика,  невеста  Макса,  мы  поссорились,  я  поехала  к  нему,  чтобы  помириться,  но  увидела  его  с  вами,  и  решила,  что  вы  его  любовница. 
Лия  переводила  растерянный  взгляд  с  меня  на  Максима. 
- Это,  правда,  та  самая  Вика? – взглянула  она  на  Максима. 
- Да, - кивнул  он, - та  самая. 
- Простите  меня, - прижала  я  руки  к  груди, - я,  право,  не  хотела. 
- Да  уж,  не  завидую  я  той,  кто  вам  действительно  дорожку  перебежит, - покачала  головой  Лия,  а  я  разглядывала  её  лицо. 
Посмотреть  было,  на  что.  Её  прелестное  личико  было  всё  расцарапано,  а  под  обоими  глазами  образовались  два  симметричных  фонаря. 
Я  легко  схожусь  я  людьми,  и  через  пятнадцать  минут  уже  подружилась  с  Лией,  и  мы  болтали,  словно  знали  друг  друга  года.  Максу  это  вскоре  надоело,  и  он  утащил  меня  из  больницы,  на  прощанье  я  пообещала,  что  ещё  зайду. 
- Твоё  заявление  о  том,  что  мы  расстаёмся,  ещё  в  силе? – с  улыбкой  спросил  Максим. 
- Нет, - покачала  я  головой, - извини,  ужасно  всё  вышло. 
- Поехали  домой, - Максим  потащил  меня  к  машине. 
- Подожди,  моя  машина  осталась  во  дворе  твоей  сестры. 
Увидев  мою  новую  машину,  Максим  обалдел,  и  долго 
таращился  на  монстра. 
- Откуда  это? – только  и  смог  спросить  он. 
- Дима  подлизывается, - пояснила  я, - поехали? 
- Поехали, - странным  голосом  сказал  он. 
Оставшиеся  дни  до  свадьбы  я  вела  себя  прилично,  сидела  дома,  проверяла  документы.  Но  неприятности  почему-то  никогда  не  предупреждают  о  своём  приходе,  и  за  день  до  свадьбы  в  ресторане  прорвало  трубу,  что  было  сущей  катастрофой,  мы  ведь  собирались  праздновать  в  нём. 
Я  металась  по  дому,  сметая  всё  на  своём  пути,  пытаясь 
что-нибудь  придумать. 
- Вика, - сказала  вдруг  Анфиса  Сергеевна, - ну,  чего  ты  волнуешься?  Можно  ведь  и  здесь  устроить  банкет. 
- Да  сюда  такое  количество  народа  не  войдёт, - воскликнула  я,  но  мне  позвонила  маменька,  и  я  неожиданно  для  себя  вывалила  все  свои  проблемы. 
- Нашла,  о  чём  переживать, - как  всегда,  спокойно  ответила  маман, - сколько  человек?  Все  без  проблем  поместятся  у  нас,  в  нашем  приёмном  зале  можно  балы  закатывать. 
Я  обрадовалась,  и  я  поехала  в  дом  родителей.  Аську,  кстати,  выписали  из  больницы,  и  она  теперь  сидела  дома. 
- Привет,  сестрёнка, - воскликнула  она,  увидев  меня, - паршивка,  ты,  Викуль. 
- Это  почему? – сдвинула  я  брови. 
- Потому.  Хоть  бы  раз  навестила,  а  то  я  по  твоей  милости  чуть  не  умерла  со  скуки  в  больнице,  а  ты  даже  не  зашла. 
- Замоталась, - улыбнулась  я,  и  мы  с  матерью  приступили  к  обсуждению  моей  свадьбы. 
- Не  о  чём  не  переживай, - сказала  маман, - ты  говорила,  что  обращалась  в  агентство  по  организации  свадеб? 
- Да,  вот  адрес. 
- Я  с  ними  свяжусь,  и  мы  всё  устроим,  как  надо.  Какой  же  Димка  дурак, - сказала  она  вдруг. 
- Ты  это  о  чём? – не  поняла  я. 
- Да  так, - туманно  ответила  маман. 
- А  где  Василинка? – вспомнила  я. 
- Она  с  Октябриной  Михайловной,  гуляют. 
Октябрина  Михайловна  няня  моей  дочки,  маман  наняла  её, 
когда  мы  с  ребёнком  вернулись  из  Египта.  Я  родила  там  потому,  что  не  хотела,  чтобы  Дима  видел  мой  живот.  Все  уверены,  что  Василиса  приёмная  дочь  маман,  о  том,  что  она  моя  дочка,  в  курсе  только  сама  маман,  отец,  ну,  и  Аська  со  своим  мужем.  Но  они  по  моей  просьбе  молчат,  в  том  числе  и 
Октябрина  Михайловна. 
Хлопнула  дверь,  и  услышала  топот. 
- Василина,  стой,  надо  снять  ботиночки, - раздался  голос  Октябрины  Михайловны,  но  моя  малышка  уже  вбежала  в  гостиную  и,  с  криком  « Мамочка  пришла »,  бросилась  ко  мне. 
Я  подхватила  свою  девочку  и  усадила  на  колени. 
- А  мы  с  няней  Катей  были  в  зоопарке, - похвасталась 
Василинка. 
- И  что  же  ты  там  видела? – с  улыбкой  спросила  я. 
- Зверей, - ответила  моя  малышка,  подумала,  и  добавила, - много  зверей.  Мам,  ты  скажи  няне  Кате,  чтобы  она  дала  мне  мороженое  твёрдым,  растаявшее  невкусное. 
- От  твёрдого  у  тебя  заболит  горлышко, - я  погладила  её  по  кудряшкам. 
- Пусть  болит, - насупилась  малышка,  опять  раздался  звонок,  я  услышала  голос  Димы,  и  меня  с  дивана  как  ветром  сдуло. 
- Мам, - воскликнула  Василинка,  когда  я  влетела  с  ней  на  руках  в  детскую, - а  почему  ты  убегаешь  от  дяди  Димы?  Он  хороший. 
- Нет,  детка,  он  плохой, - покачала  я  головой, - я  его  очень  не  люблю, - усадила  её  на  кроватку,  и  стала  расшнуровывать  ботиночки. 
- Там  Дмитрий  Глебович  пришёл, - сказала,  входя  в  детскую 
Октябрина  Михайловна, - вас  спрашивает.  Давайте,  я  её  переодену, - она  стала  ловко  снимать  с  девочки  пальтишко. 
Я  кивнула,  послала  дочке  воздушный  поцелуй,  и  стала  спускаться  в  гостиную. 
- Привет,  моя  хорошая, - с  улыбкой  сказал  Дима. 
- Чего  тебе? – хмуро  спросила  я. 
- Твоя  машина  готова,  давай  ключи  от  джипа. 
- Ну,  нет,  он  мне  понравился. 
- Не  боишься,  что  расплачиваться  за  него  заставлю? – прищурился  Дима, - только  не  деньгами. 
- Да  пошёл  ты, - огрызнулась  я, - ты  же  предлагал  мне  его 
подарить? 
- Предлагал,  но  ты  же  отказалась. 
- А  теперь  соглашаюсь.  Дим,  а  сколько  у  тебя  стоит                « Мицубиси »? 
- Обычная,  или  « мульти »? 
- « Мульти ». 
Он  назвал  цену,  и  призадумалась.  Интересно,  сколько  денег  у 
Максима?  Он  хотел  « Форд »,  но,  думаю,  « Мицубиси »  лучше. 
- Малыш, - Дима  легонько  коснулся  пальцами  моего  подбородка, - ты  мне  сердце  разбиваешь. 
- Опять  ты  за  своё? 
- Я  так  понадеялся,  когда  ты  думала,  что  Максим  изменил 
тебе. 
- Извини,  но  это  был  секундный  порыв, - сказала  я,  отводя 
глаза. 
- Я  понял,  только  надежда  поселилась  безумная. 
Мне  стало  неудобно.  Ничего  я,  вообщем-то  ему  и  не  обещала,  но  он  поверил  мне.  Я  посмотрела  в  его  красивые,  чёрные,  гипнотические  глаза,  провела  пальцем  по  шраму  на  щеке,  и,  сама  не  понимая,  что  делаю,  обвила  его  шею  руками,  и  поцеловала. 
В  первый  момент  Дима  растерялся,  но  в  тоже  мгновение  заключил  меня  в  объятья.  Я  уже  забыла  вкус  его  страстных  поцелуев,  голова  закружилась,  и  лишь  шаги,  раздавшиеся  сзади,  отрезвили  меня. 
Я  отскочила  от  Димы,  и  увидела  маман,  и  выражение  лица  у  неё  было  глупое  до  невозможности. 
- Я...  это...  того... – проблеяла  я,  схватила  сумочку,  и  вылетела  вон  из  дома. 
Щёки  горели,  а  руки  тряслись  так,  будто  я  ночью  кур  воровала.  Что  со  мной?  Я  же  не  люблю  его. 
Я  села  в  машину,  и  судорожно  разрыдалась.  Нет,  нет,  нет. 
Зачем,  зачем,  ты,  Дима,  стал  торговать  наркотиками? 
Мы  бы  сейчас  были  вместе.  Я  не  могу  жить  с  бандитом,  и,  если  бы  он  им  не  был,  я  бы  вернулась  к  нему. 
Я  знаю,  что  он  сволочь,  скорее  всего,  убийца,  но  у  меня  ноги  подкашиваются  в  его  присутствии. 
Чёрт!  А  как  же  Максим?  Завтра  наша  свадьба,  и  я  думала,  что  люблю  его.  Пожалуй,  тоже  люблю,  но  в  присутствии 
Димы  я  явственно  ощущаю,  что  одного  из  нас  заставили 
проглотить  магнит,  а  другого  кусок  железа. 
Тихо,  спокойно,  завтра  ты  выходишь  замуж,  и  выбрось  бывшего  мужа  из  головы. 
И  на  том  порешив,  я  поехала  домой. 
Утром,  стоя  перед  зеркалом  в  чудесном,  персиковом  платье,  я 
вспоминала,  как  когда-то  так  же  стояла,  только  на  мне  было  шикарное,  белое  платье,  а  маман  помогала  мне  прицепить  фату. 
- Ну,  чего  ты  так  трясёшься? – спрашивала  она  с  улыбкой, - Дима  очень  хороший,  и  тебе  будет  с  ним  спокойно. 
Но  в  тот  момент  я  думала  о  Артеме,  о  том,  кого  любила  всем  сердцем.  Дима  обещал,  что  поможет  мне  выйти  замуж  за 
Артема,  сказал,  что  штамп  в  паспорте  ему  нужен  только  для  того,  чтобы  выехать  заграницу.  Он  солгал  мне. 
Правду  он  сказал  мне  в  первую  брачную  ночь,  я  чуть  ему  рожу  не  расцарапала,  а  когда  попыталась  уклониться  от  выполнения  супружеских  обязанностей,  он  отвесил  мне  звонкую  пощёчину. 
Я  никогда  не  испытывала  такого  унижения,  хотя...  это  был  первый  и  далеко  не  последний  раз,  когда  он  поднимал  на  меня  руку.  И  меня  при  всём  при  этом  тянет  к  нему. 
Как  это  понимать?  Может,  я  мазохистка?  Это,  пожалуй,  единственно  разумное  объяснение. 
Стук  в  дверь  вывел  меня  из  раздумий. 
- О,  Вика,  ты  такая  красивая, - сказал  Максим,  входя  в  комнату. 
- Жених  не  должен  видеть  невесту, - улыбнулась  я. 
- Хорошо,  на  церемонии  завяжу  глаза платком, - улыбнулся  он. 
Свадьба  прошла  на  самом  высшем  уровне,  маман  постаралась,  и  сегодня  я  официально  стала  женой  Максима. 
Дима  тоже  пришёл,  правда,  с  опозданием,  показался  в  ЗАГСе,  потом  ему  кто-то  позвонил,  и  он  уехал,  и  приехал  уже  на  банкет.  Вручил  мне  букет  роз,  ярко-жёлтых  с  красной  сердцевинкой,  и  они  мне  очень  понравились.  И  подарок  принёс,  огромную,  плоскую  коробку,  и  ещё  небольшой  футляр  вручил  мне  отдельно. 
- Что  это? – спросила  я. 
- Может,  понравится, - улыбнулся  он,  но  пакость  он  всё  же 
сделал.  А  именно,  притащил  венок  из  роз  в  виде  сердца,  мы  с 
Максом  обалдели. 
- Что  это? – слабым  голосом  спросил  Максим. 
- Сегодня  скорбный  день, - с  каменным  лицом  сказал  Дима, - сегодня  сложила  лапки  великая  любовь,  и  надо  же  соблюсти  приличия. 
Максим  сложил  руки  на  груди,  а  я  подозвала  официанта. 
- Милейший,  разберите  это  безобразие,  а  цвета  поставьте  в  воду. 
- Слушаюсь, - исчез  официант. 
- Ты  в  своём  репертуаре, - прошипела  я,  оттащив  Диму  в  сторону. 
- Не  обманывай  себя, - прошептал  он, - ты  тоже  без  ума  от 
меня,  малышка.  Я  это  понял,  когда  ты  стала  целовать  меня. 
- Да  пошёл  ты. 
- Что  ты  меня  всё  время  посылаешь? – прищурился  он, - вроде  начитанная,  а  словарный  запас  не  слишком  богатый. 
- Когда  ты  отвяжешься  от  меня? – закатила  я  глаза. 
- Ева,  я  должен  тебе  кое-что  рассказать. 
- Потом  расскажешь, - отмахнулась  я. 
- Нет,  сейчас, - он  схватил  меня  за  руку,  и  вытащил  на  балкон.  Тут  же  вслед  за  нами  выскочил  Максим. 
- Что  тут  происходит? – сурово  спросил  он. 
- Тебя  сюда  никто  не  звал, - огрызнулся  Дима. 
- Вика, - посмотрел  на  меня  Макс. 
- Макс,  оставь  нас,  он  мне  что-то  сказать  хочет,  наедине. 
- Ну,  ну, - ответил  он,  и  вернулся  в  зал,  но  глаз  с  нас  не  спускал. 
- В  чём  дело? – устало  спросила  я. 
- В  нас,  я  знаю,  кто  убил  Артема. 
- Что? – не  поверила  я  своим  ушам, - ты  знаешь?  И  ты  молчал? 
- Молчал, - кивнул  он, - я  не  мог  сказать  правду. 
- Кто  его  убил? – схватила  я  Диму  за  рукав  пиджака. 
Дима  вынул  сигареты,  закурил,  потом  посмотрел  на  меня,  и  вздохнул: 
- Я  люблю  тебя,  всегда  любил.  И  не  хотел  я  делать  тебе  больно.  Да,  я  обманул  тебя,  но  потом  я  подумал,  ну,  поженимся  мы,  и  что  дальше?  Ты  возненавидишь  меня  за  обман... 
- Так  и  получилось, - сердито  сказала  я. 
- Не  перебивай,  за  несколько  дней  до  нашей  свадьбы  я  побывал  у  Артема... 
- Это  ты  его  убил? – ахнула  я. 
- Нет,  я  сказал,  не  перебивай, - он  выпустил  носом  дым, - я  побывал  у  него,  мы  говорили  о  тебе,  он  рассказал,  как  вы  любите  друг  друга,  и  я  понял,  что  не  могу  доставить  тебе  боль.  Я  так  полюбил  тебя,  что  решил  отказаться  от  тебя  ради  твоего  счастья,  позже  я  рассказал  об  этом  отцу... 
- При  чём  тут  твой  отец? – не  поняла  я. 
- Это  сделал  он. 
- Что  сделал? – не  поняла  я. 
- Через  год  после  того,  как  мы  с  тобой  развелись,  мы  с  отцом 
поссорились,  орали  так,  что  стёкла  в  окнах  дрожали,  и  в 
какой-то  момент  он  крикнул:  мальчишка,  я  не  для  этого  убил   
сопляка,  чтобы  ты  потерял  её. 
Я  почувствовала,  что  пол  закачался  у  меня  под  ногами,  и  покачнулась.  Обязательно  упала  бы,  если  бы  Дима  вовремя  не  подхватил  меня. 
- Тебе  плохо? – спросил  он. 
- Зачем  ты  мне  это  рассказал? – прошептала  я. 
- Я  хочу,  чтоб  ты  знала,  что  я  не  такой  уж  плохой  человек.  Я  хотел,  чтобы  ты  была  счастлива,  а  получилось,  что  получилось.  Я  не  думал,  что  папа  способен  на  такое. 
Я  слезящимися  глазами  смотрела  на  гостей,  на  Диму,  и  судорожно  зарыдала,  прижавшись  к  его  широкой  груди. 
- Наверное,  мне  и  сейчас  следует  отступить, - вздохнул  он,  обнимая  меня, - но  я  так  хочу  вернуть  тебя. 
- Слишком  поздно, - прошептала  я. 
- Нет,  не  поздно, - покачал  он  головой. 
- Что  тут  происходит? – опять  появился  на  балконе  Максим, - Вика. 
Я  отпрянула  от  Димы,  и  вытерла  слёзы. 
- Ева, - схватил  меня  за  руку  Дима, - только  пусть  это  останется  между  нами,  я  не  хочу,  чтобы  его  сажали.  Прошу  тебя. 
- Хорошо, - кивнула  я, - я  буду  молчать. 
Мы  вернулись  с  Максимом  в  зал,  и  он  шёпотом  спросил: 
- Что  он  тебе  рассказал?  Что  ещё  за  тайны? 
- Да  так, - отмахнулась  я, - дела  давно  минувших  дней. 
- Но  ты  плакала. 
- Я  обещала  молчать,  ты  слышал, - сурово  сказала  я. 
- Вика! – раздался  вдруг  крик,  и  обернулась,  и  ахнула. 
Ко  мне  подбежала  та  самая  моя  школьная  подружка  Зоечка 
Храмовцева. 
- Викуля! – заорала  она,  обняла  меня,  и  мы  с  криками 
закружились  по  залу. 
- Викусь,  тише,  ты  сейчас  обязательно  запнёшься  за  этот  шлейф,  и  грохнешься, - воскликнула  она, - ой,  ты  чего,  плачешь? 
- От  счастья, - призналась  я, - ты  где  пропадала? 
- Идём, - Зойка  вытащила  меня  на  балкон, - ох,  ты  и  дура!  Ох,  и  дура! 
- Ничего  себе,  поздравленьице, - хихикнула  я. 
- А  я  и  не  поздравляю  тебя, - пожала  плечами  подруга, - только 
такая  идиотка,  как  ты  могла  бросить  такого,  как  Дима. 
- И  ты  туда  же? – закатила  я  глаза,  и  тут  же  насторожилась, - подожди,  а  откуда  ты  знаешь  Диму? 
- Ты  же  помнишь,  что  со  мной  произошло? – спросила  она. 
- Помню, - вздохнула  я. 
Такое  не  забудешь.  Я  уже  говорила,  что  Зойка  была  из  неблагополучной  семьи.  Родители  алкоголики,  дочь  им  была  не  нужна,  а  в  школе  её  травили  все,  кому  не  лень. 
Только  я  не  издевалась  над  ней,  понятие  у  меня  было,  и  я  быстро  взяла  её  под  своё  крыло.  Мы  были  не  разлей  вода,  делали  всякие  пакости,  дрались  с  девчонками,  и  понимали  друг  друга  с  полуслова,  полувзгляда. 
Но,  за  месяц  до  моего  замужества  Зойку  изнасиловали       какие-то  мерзавцы  в  подъезде.  Она  пошла  домой,  хотела  взять  кое-какие  вещи,  и  её  увидели  трое  ребят. 
Зойка  вообще-то  очень  красивая,  рыжеволосая  и  зеленоглазая,  и  не  обратить  на  неё  внимание  трудно.  Меня,  мою  сестру,  и  Зойку,  когда  мы  где-нибудь  вместе  появлялись,  называли  невестами  графа  Дракулы. 
В  шутку,  разумеется.  Ну,  согласитесь,  вместе  брюнетка,  блондинка  и  рыжая.  Смех,  да  и  только. 
В  тот  день  Зойка  так  и  не  вернулась,  не  пришла  на  следующий  день  в  школу,  и  я  забеспокоилась. 
Поехала  к  ней  домой  после  школы,  однако,  родители  её  лыка 
не  вязали,  но  их  соседка  мне  объяснила,  что  нашла  Зойку 
утром,  в  луже  крови  на  площадке. 
Те  парни,  поиздевавшись  над  ней  вдоволь,  два  раза  ударили  её  ножом,  но  Зоечка  выжила.  Она  попала  в  больницу,  жизненноважные  органы  у  неё  были  не  задеты,  вообщем,  всё  кончилось  благополучно,  но  после  больницы  она  исчезла. 
Я  долго  её  искала,  но  так  и  не  нашла. 
- Где  ты  была? – сурово  спросила  я. 
- Меня  твой  Димка  вытащил  из  этого  дна, - сказала  Зойка, - а  тех  мерзавцев,  что  надо  мной  издевались,  он  как-то  нашёл,  и  упёк  за  решётку,  посадил  меня  сначала  в  реабилитационный  центр,  а  потом  познакомил  со  своим  лучшим  другом,  испанцем.  Я  все  эти  годы  жила  заграницей,  мужа  очень 
люблю,  у  нас  двое  детей,  Марселло  и  Лаура,  зайдёшь  ко  мне, 
я  тебе  покажу  фотки.  Эх,  Вика,  зачем  ты  с  ним  развелась?  Он 
же  хороший  человек. 
- Он  наркотиками  торгует, - вздохнула  я. 
- Не  верю, - покачала  головой  Зойка, - что  это  за  блажь? 
- Это  не  блажь,  я  лично  нашла  у  него  упаковку  толи  кокаина,  толи  героина. 
- А,  может,  это  мука  была? – прищурила  зелёные  глаза  Зойка. 
- Мука? – насмешливо  спросила  я, - в  тайнике?  Не  иначе,  как  у  него  тайное  увлечение,  печь  пироги. 
- Ты  всё  такая  же  язва, - улыбнулась  Зойка. 
- Есть  такое  дело, - вздохнула  я. 
- А  тут  он  приезжал  в  Париж,  я  была  там  по  делам  своего  издательства,  и  мы  столкнулись.  Он  пожаловался,  что  не  может  вернуть  тебя,  что  замуж  за  мента  собралась,  вот  я  и  рванула,  чтобы  вправить  тебе  мозги. 
- Поздно  приехала, - улыбнулась  я. 
- Да  уж  вижу,  успела  прямо  на  свадьбу.  Вик,  я  вижу,  он  красив,  этот  твой  Максим,  но  Дима  лучше. 
- Чем? – задала  я  вопрос. 
- Всем,  он  красивый... 
- Максим  тоже  красивый,  ты  сама  это  сказала. 
- Порядочный... 
- Максим  тоже  порядочный. 
- В  конце  концов,  богатый. 
- Мне  на  это  плевать,  у  меня  всё  есть. 
- Только  благодаря  разводу  с  ним,  деньги  ты  получила  от  него. 
Он  даже  деньги  тебе  на  ресторан  дал. 
- А  ты  откуда  знаешь? 
- Он  рассказывал. 
- Ясно, - я  посмотрела  на  ночное  небо. 
- И  потом,  между  вами  сотни  искр  проскакивают,  готовы  в 
любой  момент  броситься  друг  на  друга. 
- Я  уже  бросилась... – призналась  я,  вспомнив  о  вчерашнем  порыве. 
- Ого!  А  я  что  говорю?  Вы  с  ним  созданы  друг  для  друга. 
- Он  сам  разрушил  нашу  семью, - воскликнула  я, - нечего  было  меня  терроризировать.  За  что  боролся,  на  то  и  напоролся. 
Утром  я  проснулась  с  дикой  головной  болью.  Вчера  мы  с 
Зойкой  благополучно  поругались,  потом  напились,  она  дала 
мне  свой  адрес,  и  укатила.  Как  она,  интересно,  в  таком 
состоянии  за  руль  села? 
- Ну,  что? – первое,  что  увидела,  это  было  улыбающееся  лицо 
Максима, - ну,  ты  и  алкоголичка. 
- Я  ничего  не  помню, - призналась  я, - слушай,  правда,  вчера  была  на  празднике  Зойка,  или  я  белочку  словила? 
Максим  засмеялся,  и  обнял  меня. 
- Правда,  правда.  Что  скажут  мои  коллеги?  Жена  на  свадьбе  напивается.  Думаю,  я  много  интересного  им  расскажу  про  первую  брачную  ночь. 
- А...  ты  им  расскажи  про  первую  добрачную  ночь, - хихикнула  я, - а  вы  что,  обсуждаете  пикантные  моменты  супружеской  жизни? 
- Что  ты,  нет, - улыбнулся  он, - но,  по-моему,  тебе  надо  снять  платье,  и  наверстать  упущенное. 
- Я  с  тобой  согласна, - ухмыльнулась  я  и  обвила  его  шею  руками. 
Спустились  вниз  мы,  держась  за  руки,  счастливые  до  невозможности. 
- Только  посмотрите  на  них, - засмеялся  папа, - они  своим  сиянием  скоро  ослепят. 
- Да  уж, - процедила  маман,  но  нам  было  плевать  на  её  ёрничанье. 
- Маркуша, - пропела  маман  сладким  голосом,  обращаясь  к 
моему  мужу, - когда  же  капитаном  станете?  Если  моей  дочери 
понадобилось  выйти  замуж  за  следока,  то  пусть  хоть  станет 
женой  генерала. 
- Таким  кем  мне  стать,  милая  тёщенька,  капитаном,  или  генералом? – прищурился  Максим. 
- Как  ты  меня  назвал? – у  маман  вытянулось  лицо, - если  ты  ещё  раз  назовёшь  меня  тёщенькой... 
- Я  буду  вас  так  называть  всякий  раз,  когда  вы  будете  называть  меня  всеми  именами  подряд, - отбил  мяч  Максим. 
Папа  уткнулся  лицом  в  тарелку,  и  стал  издавать  странные  звуки,  похожие  на  смех. 
- Не  вижу  ничего  смешного, - процедила  маменька, - а  ты  наглец, - посмотрела  она  на  Максима, - и  только  попробуй  назвать  меня  ещё  раз  тёщенькой.  Обещаю,  тебе  не 
поздоровится, - с  этими  словами  она  вылетела  из-за  стола,  и,  громко  стуча  каблуками,  удалилась  к  себе. 
- Не  обращай  на  неё  внимание, - улыбнулся  папа,  ему  новый  зять  явно  пришёлся  по  вкусу, - может,  вы  ещё  побудете  у  нас? 
- Мама  тебе  этого  не  простит, - я  заправила  волосы,  и  через  час  мы  отбыли. 
Анфиса  Сергеевна  обрадовалась,  увидев  нас,  держащихся  за  руки.  Её  ещё  вчера  отвезли  домой,  она  после  общения  с  моей  матерью  была  под  основательным  впечатлением,  и  я  отправила  её  домой. 
- Мне,  кстати,  дают  две  недели  отгула, - сказал  Максим. 
- Может,  поедем  куда-нибудь? – предложила  я. 
- Куда? 
- Не  знаю,  куда-нибудь  заграницу. 
- Знаешь,  я  с  тобой  ощущаю  себя  альфонсом, - улыбнулся  Макс. 
- Да  ладно  тебе, - махнула  я  рукой, - если  тебя  так  это  заедает,  то  помоги  мне  с  документацией,  а  то  я  уже  обалдела. 
- Как  скажешь, - Максим  заключил  меня  в  объятья, - так  что  ты  там  говорила  про  поездку? 
- Хочу  показать  тебе  Скандинавию, - сдвинула  я  брови, - ты  был  ошарашен  порядками  Лондона,  а  в  Копенгагене  ты  хлопнешься  в  обморок. 
- Это  почему? 
- Увидишь, - пообещала  я, - у  меня  там,  кстати,  подруга  живёт, 
Беатка. 
- Что  это  за  имя? – удивился  Максим. 
- Польское,  она  полячка,  Беата  Патыкевич,  мы  вместе  в  школе  учились. 
- А  она  нам  не  помешает? 
- Нет, - засмеялась  я,  но  нашим  планам  было  не  суждено  сбыться. 
Грохнули  кого-то  чиновника,  и  Макс  увяз  по  уши.  Генерал  сказал,  расследуешь  это  дело,  отпущу,  похоже,  Макс  в  своём  отделе  на  хорошем  счету. 
Ну,  а  я  от  нечего  делать,  решила  продолжить  расследование,  и  отыскать  Викторию.  Первым,  на  кого  я  насела,  была  дочка  Алёны,  Полинка. 
Когда  я  приехала  к  ним,  дверь  мне  открыла  другая  девочка, 
тоже  очень  симпатичная. 
У  неё  были  нежные,  аристократические  черты  лица,  и  мне  она 
напоминала  Энн  Хетуэй,  актрису,  игравшую  главную  героиню  в  фильме  « Как  стать  принцессой ». 
Тёмно-каштановые  волосы,  прямыми  прядями  лежащими  на  плечах,  идеальной  формы  маленькие,  аккуратные  губы  и  широко  раскрытые  чайные  глаза. 
- Что  вам  угодно? – нежным  голоском  спросила  она. 
- А  твоя  сестрёнка,  Поля,  дома? – спросила  я. 
- Дома, - кивнула  девчушка,  и  распахнула  дверь, - проходите.  Полина, - крикнула  она. 
- Чего  тебе,  Нелька? – крикнула  в  ответ  Полина, - я  же  сказала,  не  мешай  мне. 
- К  тебе  пришли. 
- Чёрт! – Полина  выскочила  в  прихожую  и  отвесила  сестре  оплеуху, - я  же  сказала,  меня  нет, - и  посмотрела  на  меня, - чего  надо? 
- Поговорить,  может,  пройдём  в  квартиру? 
- Здесь  поговорим, - огрызнулась  Полина, - чего  вам? 
- Хорошо, - кивнула  я, - твоя  мать  не  упоминала  о  женщине  по  имени  Виктория? 
- Нет,  не  упоминала, - качнула  головой  Полина. 
- Ты  уверена? 
- Думаете,  мне  пора  рассеянным  склерозом  страдать? – прищурила  глаза  нахалка, - вот,  когда  буду  в  вашем  возрасте,  тогда  может  быть... 
- Ты  не  хами, - строго  велела  я  ей, - я  тебе  не  сверстница, 
чтобы  ты  могла  безнаказанно  дерзить  мне. 
- А  что  вы  сделаете? – ухмыльнулась  Полина, - попробуйте,  поднимите  на  меня  руку,  милицию  вызову. 
- Была  охота  обо  всяких  глупых  и  борзых  дур  типа  тебя  руки 
марать, - фыркнула  я,  развернулась  на  каблуках,  и  вылетела  вон 
из  квартиры. 
Стуча  по  ступенькам  каблуками,  я  мысленно  была  готова  придушить  эту  мерзавку.  Чёрт,  я  не  спросила,  когда  похороны  Аленки,  да  она  бы  и  не  ответила,  паскуда. 
Злая,  как  сто  тысяч  чертей,  я  забралась  в  джип,  вынула  из  сумочки  сигареты,  и  щёлкнула  зажигалкой.  Открыла  окно,  и  тут  же  из  подъезда  выбежала  Нелли,  и  прямиком  направилась 
к  моей  машине. 
- Можно  с  вами  поговорить? – спросила  она,  вцепившись  пальчиками  в  дверцу. 
- Забирайся, - я  поспешила  открыть  соседнюю  дверцу. 
- Меня  Нелли  зовут, - тихо  сказала  она. 
- Я  поняла, - кивнула  я, - о  чём  ты  хотела  поговорить? 
- Вы  спрашивали  Полину  о  Виктории, - сказала  Нелли, - дело  в  том,  что  к  маме  последнее  время  часто  приходила  какая-то  светловолосая  женщина.  Кто  она  такая,  я  нее  знаю... 
Нелли  учится  в  девятом  классе,  и  в  тот  день  у  них  отменили  физкультуру.  Учитель  заболел,  и  Нелли  пришла  пораньше  домой.  Она,  как  всегда,  повесила  куртку  в  прихожей,  и  прошмыгнула  в  ванную. 
Нелли  вообще  старалась  приходить  домой  как  можно  позже.  Две  старшие  сестры,  Полина  и  Алла,  её  терпеть  не  могли,  и  всячески  задевали.  Нелли  вообщем-то  ничего  такого  и  не  делала,  чтобы  настроить  против  себя  сестёр,  но  они  считали,  что  их  младшая  сестра  подлиза.  А  Нелли  по  складу  характера  была  такой,  послушной,  покорной,  всегда  готовой  помочь,  и  за  это  получала  тумаки  от  Полины. 
Чтобы  как  можно  меньше  находится  дома,  Нелли  пошла  в  рисовальный  кружок,  и  всё  время  до  вечера  проводила  там. 
К  тому  же,  как  назло,  приболела  руководитель  кружка,  и  Нелли  пришлось  возвращаться  домой. 
Она  юркнула  в  ванную,  и  стала  мыть  руки,  но  тут  до  неё 
донеслись  голоса.  Нелли  и  не  думала  подслушивать,  но  за 
стенкой  находилась  кухня,  и  мать  там  явно  была  не  одна. 
- Чего  ты  припёрся,  козёл? – зло  спросила  Алена, - никак  совесть  заела,  что  бросил  меня? 
- Можно  и  так  сказать, - усмехнулся  мужской  голос, - я  смотрю,  ты  совсем  скатилась. 
- Пошёл  вон! – холодно  сказала  Алена, - сейчас  придёт  мой 
муж,  и  я  скажу,  что  ты  пытался  меня  изнасиловать. 
- Ты  на  себя  в  зеркало  давно  смотрела?  Только  пьяному  бомжу  придёт  в  голову  изнасиловать  тебя,  а  ты  не  ерепенься,  у  меня  к  тебе  предложение. 
- Предложение?  Странно,  что  ты  вообще  обо  мне  вспомнил... 
- Просто  мне  стало  известно,  что  ты  ищешь  раритетные  драгоценности,  и  я  бы  их  купил. 
- Хочешь  надуть  меня? 
- Да  пошла  ты.  Я  честный  человек. 
- Честный! – вскричала  Алена, - да  ты  бросил  меня,  когда  я  осталась  без  ничего. 
- Да  с  тобой  можно  спать  только  за  деньги,  смазливая  морда,  и  богатенькие  предки.  Мои  предки  были  ювелирами,  и  мне  одного  взгляда  хватило,  чтобы  понять,  сколько  стоят  картины  на  стенах,  а  заодно  определить  качество  серёжек  в  ушах  твоей  матери... 
- Ах  ты,  урод! – прохрипела  Алена. 
- Называй  меня,  как  хочешь,  только  мне  наплевать  на  тебя.  Мне  нужны  раритеты,  и  я  их  у  тебя  куплю. 
- Тебе  денег  не  хватит,  чтобы  это  купить. 
- Посмотрим, - сказал  мужчина,  но  тут  Нелли  уронила  мыло,  и  попутно  свалила  стакан,  что  стоял  на  полке,  мать  это  услышала,  и  прибежала  в  ванную. 
- Ты  что  здесь  делаешь? – зло  спросила  она, - с  уроков  сбежала? 
- Нет,  что  ты, - проблеяла  Нелли, - нас  отпустили. 
- И  тут  подслушиваешь? – окрысилась  Алена. 
- Что  ты,  нет,  я  секунду  назад  вошла. 
Алена  прогнала  Нелли  к  себе,  и  на  этом  инцидент  был  исчерпан. 
- Не  знаю,  поможет  ли  вам  это, - прошептала  Нелли, - только  не  говорите  Полине,  что  вы  от  меня  это  узнали... 
- Да  я  с  ней  больше  и  разговаривать  не  буду, - откликнулась    
я,  судя  по  всему,  тот,  с  кем  разговаривала  Алена,  был  тот  самый  её  жених-дипломат,  который  женился  на  дочери    какого-то  ювелира.  Вот  бы  найти  его. 
Я  поблагодарила  Нелли,  и  поехала  на  Тверскую,  где  некогда  жила  Аленка.  Я  практически  ничего  не  знаю  об  Алене  и  её  родителях,  но  пора  узнать. 
Я  выяснила,  кто  жил  с  ними  по  соседству  тогда,  как  я          всё-таки  люблю  Интернет,  и  поехала  к  ним. 
- Здравствуйте, - растерянно  сказала  женщина  лет  пятидесяти,  пропустив  меня  в  квартиру, - я  вроде  закон  не  нарушала.  С  чего  вдруг  милиция  со  мной  пообщаться  хочет? 
- Я  хотела  расспросить  вас  о  семействе  Беленьких, - сказала  я,  разглядывая  лепнину  на  потолке. 
- Хотите  кофе? – спросила  вдруг  хозяйка  дома,  которую  звали 
Зинаида  Аркадьевна. 
- Спасибо,  не  откажусь. 
- Марина,  принеси  нам  кофе  и  пирожные, - крикнула  Зинаида  Аркадьевна, - значит,  вы  интересуетесь  семейством  Беленьких?  Но  они  давно  здесь  не  живут.  Вернее,  Павел  Владимирович  и 
Аглая  Михайловна  погибли  от  какой-то  там  тропической  болячки,  а  Алену  выселили  сразу  после  из  смерти.  Квартира-то  принадлежала  государству.  Бедная  девочка,  она  так  переживала,  что  осталась  без  жилья.  Кстати,  вы  ведь  меня  обманываете, - прищурилась  вдруг  Зинаида  Аркадьевна. 
Тут  в  гостиную  вошла  пресловутая  Марина,  поставила  перед  нами  чашки,  не  та  простая  керамика,  которая  стоит  у  меня  на  кухне.  Я  люблю  тяжёлые  чашки,  с  изображёнными  на  них  котятами,  Макс  тоже,  у  него  любимая  чашка  с  сембернаром,  но  сейчас  я  получила  роскошную,  фарфоровую  чашку,  наполненную  ароматным,  чёрным  кофе  с  кардамоном,  и  блюдце  с  куском  аппетитного  торта  тирамису. 
- К  старости  я  становлюсь  сладкоежкой, - вздохнула  Зинаида  Аркадьевна, - а  вы  как  по  этому  делу? 
- Я  ещё  не  старая, - вырвалось  у  меня. 
- Я  вижу, - улыбнулась  пожилая  женщина, - но  вы  сладкое  любите?  Вот  мой  сын  и  дочь  сладкого  на  дух  не  выносят,  и  меня  ругают. 
- Я  очень  люблю  сладкое, - сказала  я,  откусывая  кусочек. 
Торт  оказался  выше  всяких  похвал,  нежный,  воздушный,  с 
чудесным  сливочным  кремом. 
- Попробуйте  кекс, - улыбнулась  Зинаида  Аркадьевна,  убедилась,  что  я  взяла  кусочек,  и  продолжила  разговор, - вы  ведь  не  из  милиции? 
- Откуда  вы  знаете? – растерялась  я. 
- Эх,  деточка,  я  же  не  слепая.  Ты  возьми  на  вооружение,  если 
уж  занимаешься  частным  сыском,  и  косишь  под  следователя,  то  оденься  как-нибудь  победнее.  А  вот  попадётся  такой,  как  я,  и  мигом  оценит  твои  шмотки,  и  колечки  на  пальцах.  Ты  явно  частник. 
- Любитель, - пришлось  мне  признаться, - я  бывшая  одноклассница  Алены...  не  знаю,  говорила  ли  она  про  меня...  она  очень  меня  не  любила... 
- Ты  случайно  не  Вика? 
- Вика, - кивнула  я. 
- Говорила  она  про  тебя, - качнула  головой  Зинаида   
Аркадьевна, - говорила,  что  у  неё  парня  отбила.  Она  влюбилась,  замуж  за  него  хотела,  а  ты  просто  так,  ради  спортивного  интереса,  отбила  у  неё  возлюбленного. 
- Бред  собачий! – вырвалось  у  меня, - ой,  простите. 
- Ничего. 
- Это  она  парней  отбивала  у  всех  подряд,  а  я  у  неё  отбила  только  после  того,  как  она  отняла  парня  у  лучшей  подруги.  Разве  это  красиво?  Отбивать  парня  у  подруги? 
- Согласна,  некрасиво, - кивнула  Зинаида  Аркадьевна, - видать,  я  плохо  знала  Алену.  Ой,  а  что,  вообще  случилось?  Почему  ты  вдруг  интересуешься  ею? 
- Убили  Аленку, - вздохнула  я. 
- Как? – побледнела  Зинаида  Аркадьевна, - как  убили? 
- Так, - пожала  я  плечами, - у  неё  появилась  возможность  разбогатеть,  вот  она  и  подключила  меня.  Только  меня  она  использовала,  как  безмолвного  статиста,  и  в  результате  чуть  не  убили  мою  сестру,  а  потом  я  нашла  её  тело  у  себя  в  багажнике,  и  еле  доказала  милиции  свою  невиновность. 
- Кто  же  её  убил? 
- Вот  это  я  и  пытаюсь  выяснить.  Скажите,  вы  знали  жениха  Алены?  Дипломата? 
- Дипломата?  Да,  был  у  неё  дипломат,  но  он  её  бросил,  когда  её  родители  умерли.  А  звали  его...  дай  Бог  памяти...  а,  Юрий 
Михайловцев  его  звали,  вот.  В  МГИМО  он  учился. 
Что  ж,  кое-что  мы  имеем.  Я  ещё  пообщалась  я  Зинаидой  Аркадьевной,  выпила  две  чашки  кофе,  и  вышла  на  улицу,  где  в  это  время  выглянуло  солнышко,  и  у  меня  сразу  улучшилось  настроение. 
Щурясь  от  ласковых  мартовских  лучей,  я  забралась  в  машину, 
открыла  окошко  и  закурила.  Сейчас  мы  позвоним  Боде,  пусть  выяснит,  что  это  за  Юрий  Михайловцев. 
- Поздравляю, - выдал  Богдан,  услышав  мой  голос. 
- С  чем? – опешила  я. 
- Как  с  чем?  С  замужеством.  Кстати,  открой  ноутбук,  там  сюрприз. 
Заинтригованная  сюрпризом,  я  схватила  компьютер,  открыла 
электронную  почту,  и  охнула. 
Ни  за  какие  коврижки  не  буду  описывать,  что  было  на  экране.  Наверное,  Бодя  облазил  всю  всемирную  паутину,  выискивая  самую  грязную  порнушку,  и,  надо  сказать,  преуспел. 
- Ты  кретин! – выдала  я, - ты  это  лучше  моему  бывшему  пошли,  думаю,  он  будет  рад. 
- Кстати,  о  твоём  бывшем,  он  тут  приходил,  извинялся. 
- Он  что,  опять  тебе  рёбра  переломал? – испугалась  я. 
- Нет,  это  он  за  старое.  Странный  он  какой-то,  осунувшийся,  и  вид  жалкий. 
- Ясное  дело,  любимая  женщина  замуж  вышла  за  другого, - фыркнула  я,  разглядывая  свой  маникюр.  Пожалуй,  надо  съездить  в  салон,  подточить  ногти,  а  заодно  накрасить  их  красным  лаком. 
- Эх,  Вика,  ты  всегда  была  сердцеедкой.  Чего  надо? 
- Что  так  грубо? 
- А  как  с  тобой  ещё  разговаривать?  Викуль,  может,  тебе  пойти  на  курсы  хакеров? 
- А  такие  существуют? – ошалела  я. 
- Нет,  конечно.  Но  существуют  компьютерные  курсы,  хотя,  у  тебя  в  матешей  всегда  был  полнейший  абзац,  только  Тёмка  мог  объяснить  тебе  кое-что. 
- Да,  это  у  него  получалось, - вздохнула  я,  вспомнив  об  Артеме, - узнай  мне,  что  сможешь,  об  Юрии  Михайловцеве.  По  агентурным  данным,  он  учился  в  МГИМО  на  дипломата,  но  женился  на  дочери  ювелира,  и  позже  сам  стал  ювелиром. 
- Угу,  а  возраст  какой? 
- Не  знаю, - честно  ответила  я, - но  не  меньше  двадцати  пяти  лет. 
- Я  с  тобой  спячу, - выдал  Бодя,  и  отключился. 
Ну,  а  я  поехала  к  маникюрше.  Людочка  обрадовалась,  увидев  любимую  клиентку,  в  салон  я  ходила  с  размахом,  и  оставляла  там  круглую  сумму,  и  была,  вообщем-то,  желанным  посетителем. 
- Садитесь,  Эвива  Леонидовна, - провела  меня  Людочка  в  кабинет,  и  занялась  руками. 
Аккуратно  подправила  форму,  подточила,  сделала  все  необходимые  процедуры,  и  напоследок  вынула  привычный  розовый  лак. 
- О  нет,  только  не  этот,  давайте  красным. 
- Вам  пойдёт, - оценила  Людочка,  и  стала  покрывать  мои  миндалины  алым  лаком. 
Далее  последовал  педикюр,  маска,  поправление  формы  бровей,  и  тут  мне  позвонил  Бодя.  Людочка  так  и  подскочила,  услышав  вой  из  моего  кармана,  и  неудачно  дёрнула  мне  бровь. 
Я  дёрнулась  от  боли,  и  сурово  посмотрела  на  девушку. 
- Простите,  пожалуйста, - заблеяла  Люда, - ваш  телефон... 
- Продолжай, - холодно  велела  я,  и  приняла  звонок, - что  интересного  узнал? 
- Да  узнал  кое-что...  Ты,  наверное,  не  удивишься... 
- Что  там  такое? – забеспокоилась  я. 
- Сидел  твой  Юрий  Михайловцев. 
- За  что,  если  не  секрет? 
- За  убийство  и  ограбление. 
- Да,  ты  прав,  я  не  удивлена.  Так  кого  он  грохнул?  Твою  мать!  Людмила! 
- Я  не  хотела, - проблеяла  Людочка, - я  случайно. 
- Бодик,  давай  потом  поговорим, - сказала  я  решительно, - а  то,  если  моя  маникюрша  услышит  ещё  что-нибудь  о  трупах,  я  без  бровей  останусь. 
- Скину  тебе  всё  в  ноутбук. 
- Давай, - я  убрала  телефон,  и  свирепо  посмотрела  на  бледную  девушку, - Люда,  я  теперь  частный  сыщик,  и  потому  не  надо  пугаться,  когда  слышишь  о  трупах.  И  закончи,  наконец,  работу  с  бровями. 
Девушка  кивнула  и  взялась  за  дело. 
Из  салона  я  вышла,  довольная  сверх  всякой  меры,  и  тут  вспомнила  про  Зойку.  Она  же  здесь  недалеко  живёт,  зайду – ка  я  к  ней. 
- Викуля! – обрадовалась  Зойка, - давай,  заходи.  Рада,  что  ты  пришла.  Как  семейная  жизнь? 
- Замечательно, - улыбнулась  я,  скинула  пальто,  и  прошла  в  просторную  гостиную. 
- Дурёха,  ты,  Викуля, - покачала  головой  Зойка,  плюхаясь  на  диван. 
- Опять  ты  за  своё! – стала  сердится  я. 
- Ладно,  ладно, - махнула  рукой  Зойка, - Хуанита! – заорала  она  диким  голосом,  но  никто  не  отозвался, - чёрт,  где  она?  Я 
сейчас, - Зойка  подскочила  и  вышла  за  дверь,  но  через  пять 
минут  вернулась, - куда  она  умотала?  По-русски  ведь  ни  в  зуб  ногой.  Слушай,  давай  выпьем. 
- Давай, - приняла  я  идею,  и  прошла  за  Зойкой  на  кухню. 
Зоя  вынула  из  бара  бутылку,  и  повертела  в  руках. 
- Ты  вино  вскрывать  умеешь? 
- Нет, - улыбнулась  я. 
- Ладно,  придёт  Хуанита,  попрошу  её,  у  меня  тут  шампанское  было.  Выпьем  за  встречу. 
Я  её  полностью  поддержала.  Зойка  вытащила  из  холодильника  камамбер  и  блё  д  Овернь,  лучшие  французские  сыры,  виноград,  апельсины,  и  две  бутылки  шампанского. 
- Мой  Эрнальдик  винодел, - вздохнула  Зойка, - нет,  ты  сейчас  обидишься,  но  я  всё  же  скажу.  Ты  кретинка! 
- Твои  высказывания  уже  набили  оскомину, - холодно  сказала   я, - хватит  меня  обзывать. 
- Ты  ведь  знаешь,  из  какой  я  семьи? – посмотрела  на  меня   Зоя, - и  что  ждало  бы  меня  после  изнасилования?  Трасса.  Если  бы  не  Дима,  меня  бы  уже  давно  какой-нибудь  клиент  грохнул  бы. 
- Зой,  отстань  от  меня  с  Димой,  меня  уже  все  достали, - простонала  я,  наблюдая,  как  она  возится  с  бутылкой, - тебе  помочь? 
- Не  надо, - покачала  головой  Зойка, - ты,  я  смотрю,  изменилась.  Раньше  ты  ходила  в  придымленной  одежде. 
- Раньше  меня  одевала  мать,  вбила  мне  в  голову,  что  нельзя 
выделяться  из  толпы,  а  три  месяца  назад  вся  жизнь  кувырком 
пошла. 
- Кувырком,  говоришь? – прищурилась  Зойка, - да,  с  новым  мужем  не  только  кувырком  будет. 
Я  покраснела,  когда  до  меня  дошло,  что  она  имеет  в  виду. 
- И  как  он  по  этой  части? – поинтересовалась  она, - лучше 
Димы? 
- Претензий  у  меня  нему  нет, - ответила  я, - но  Дима  более  горячий. 
Зойка  ухмыльнулась,  и  стёрла  пот  со  лба. 
- Чёртова  бутылка! – гневно  сказала  она, - не  приспособленные  мы.  Этот  шампусик,  кстати,  с  винного  завода  Эрнальдо.  У  них  с  Димой  совместный  бизнес. 
- Ты,  похоже,  с  моим  бывшим  часто  видишься, - сказала  я. 
- Довольно  часто.  Он  друг  Эрнальдо,  и  компаньон.  У  них  эти  винные  заводы  в  Испании,  Франции,  Италии,  Португалии  и  в  Сочи.  Димка  тут  пытался  сагитировать  Эрнальдо  и  на  торговлю  розами,  но  мой  отказался. 
- Розами? – опешила  я. 
- Ага,  у  твоего  бывшего  целая  оранжерея  роз  в  Болгарии,  он  поставками  в  Россию  занимается,  а  часть  идёт  на  ликёр  к  ним  на  завод. 
- Не  знала  я  этого, - покачала  я  головой. 
- А  ты  и  не  интересовалась. 
- Ну,  почему  не  интересовалась...  здесь  он  занимается  нефтью.  Имеет  сеть  казино,  парк  с  иномарками,  больше  я  не  знаю. 
- И  тебя  не  прельщают  его  деньги? – посмотрела  на  меня  Зойка. 
- Нет,  не  прельщают. 
- Жаль,  марципану  хочешь? 
- Хочу, - оживилась  я. 
- Сейчас  принесу  фотки,  марципан  и  всякие  вкусности  из  Таллинна. 
- Ты  в  Таллинне  была? 
- Ездили  недавно.  Чёрт!  Мне  это  надоело!  Сейчас  будем  вскрывать  бутылку  самым  эффективным  способом, - заявила  Зойка, - помнишь,  Аришка  Марышева  рассказывала,  как  её  предки  обмывали  ремонт  розовым  шампанским? 
- Помню, - расхохоталась  я,  и  испугалась, - эй,  не  надо. 
Но  Зойка  меня  не  слушала,  и  со  всей  силы  встряхнула 
бутылку.  Пробка  с  протяжным  звуком  вылетела,  и  угодила  прямо  в  люстру,  которая  не  замедлила  обрушится  на  пол,  а  шампанское  фонтаном  окатило  нас. 
Не  к  добру  Зойка  помянула  Аришку  Марышеву,  шампанское 
оказалось  красным,  и  теперь  потолок  окрасился  в  красивый 
розовый  цвет. 
- Интересно,  нормальный  человек  поверит,  что  я  решила  немного  улучшить  фен – шуй  в  квартире,  перекрасив  потолок  в  розовый  цвет? – задумалась  Зойка. 
- Не  уверена, - покачала  я  головой, - но,  если  и  поверят,  то  с  твоими  вкусами  не  согласятся,  и  потребуют  перекрасить  потолок.  Это  съёмная  квартира? – догадалась  я. 
- Не  покупная  же, - дёрнула  плечиком  Зойка,  и  попыталась 
зажать  пальцем  отверстие  в  бутылке,  что  только  усугубило
положение. 
Шампанское  теперь  полилось  не  вертикально,  а  горизонтально,  и  я  сидела,  облитая  им  с  ног  до  головы. 
- Слушай,  ты  это,  не  направляй  на  меня  струю, - рассердилась  я,  и  вынула  бокалы. 
Шампанского  в  бутылке  осталось  всего  ничего,  нам  хватило  только  по  бокалу,  и  Зойка  схватилась  за  другую  бутылку,  но  я,  предвидя  вселенскую  катастрофу,  отняла  её  у  неё,  и  потребовала  клещи. 
При  помощи  клещей  мы  ловко  вынули  пробку  и  теперь  мокрые,  липкие  наслаждались  восхитительным  сладким  шампанским.  Оно  было  чуть  терпковатое,  ароматное,  и  сладимое.  Всего  в  меру,  и  из  этого  в  меру  получился  шедевр. 
Зойка  показывала  мне  фотки,  притащила  эстонское  и  чешское  пиво,  марципан  и  шоколад. 
- Я  тебе,  кстати,  привезла  эстонские  булочки, - сказала  Зойка, - ты  их  так  любила. 
- Ты  чудо, - кивнула  я, - гони  сюда  эти  булочки. 
Мы  выпили  чёрте  сколько  шампанского,  потом  перешли  на  текилу,  Зойка  соорудила  « Кровавую  Мери »,  « Клубничную  Маргариту »,  и  вытащила  из  своих  закром  бутылку  роскошного  коньяка. 
- Жаль,  ты  не  родила  от  Димки  ребёнка, - воскликнула  вдруг  Зойка, - он  бы  тогда  тебя  не  отпустил. 
- Кто  сказал – не  родила? – проговорила  я  заплетающимся 
языком, - родила,  только  он  об  этом  не  знает. 
- Ты  родила  от  Димы  ребёнка? – уставилась  на  меня  Зойка. 
- Да,  и  скрываю  от  него  это, - пожала  я  плечами, - налей  мне  коньяка,  вкусный,  зараза. 
Дальнейшее  я  помню  с  трудом.  А  зачем  я  сказала  Зойке,  что 
родила,  сама  не  знаю,  не  иначе  как,  чёрт  за  язык  дёрнул. 
Очнулась  я  в  своём  особняке,  в  нашей  с  Максом  спальне,  и  тут  же  мне  на  голову  шлёпнулась  мокрая  тряпка. 
- Очнулась, - донёсся  до  моего  воспалённого  сознания  голос  Анфисы  Сергеевны. 
Я  открыла  глаза,  и  схватилась  за  голову. 
- Как  мне  плохо. 
- Ещё  бы, - покачала  я  головой  бабушка  моего  любимого, - Макс 
принёс  тебя  домой  вчера  в  невменяемом  состоянии. 
- Откуда  принёс? - мозги  мои  объявили  капитальный  бойкот  своей  хозяйке. 
- Как  откуда?  От  подружки  твоей  школьной,  Зои. 
- Ах,  да, - вспомнила  я  вчерашние  события, - мы  же  пили  у  неё.  А  Максим  где? 
- Где  ему  быть?  На  работе,  конечно. 
- Ага, - отозвалась  я,  сползла  с  кровати,  и  потопала  в  ванную.  Посмотрела  на  свою  кислую  рожу,  умылась,  и  пошла  на  кухню,  где  налила  себе  чашку  кофе,  достала  из  холодильника  рулет  с  шоколадным  кремом,  отрезала  кусок,  и  сунула  его  в  микроволновку,  а  сама  плюхнулась  на  стул  и  стала  хлебать  кофе. 
Боже  мой,  я  сейчас  умру  на  месте.  Голова  трещит  по  швам,  а  состояние  такое,  словно  по  мне  трактор  проехался,  да  что  там  трактор,  танк.  Гусеничный! 
Вроде  пили  мы  не  водку  и  не  самогонку,  а  благородный  коньяк.  Чёрт! 
Звякнула  микроволновка,  извещая,  что  всё  готово.  Я  достала  рулет,  и  впилась  в  него  зубами.  Вкусно  как!  Цукаты,  нежный,  шоколадный  крем  и  белый  бисквит.  Сказка! 
- Овсянку  будешь? – вошла  на  кухню  Анфиса  Сергеевна. 
Поскольку  рот  был  забит,  ответить  я  не  могла,  и  лишь  покачала  головой. 
Проглотив  любимое  лакомство,  я  побежала  наверх,  надела 
чёрный,  короткий  жакетик  с  роскошным  декольте,  малиновую  короткую  юбку,  жёлтые  сапоги  на  тонкой  шпильке,  леопардовое  пальто,  и  рванула  на  работу. 
К  счастью,  с  трубой  всё  обошлось.  Я  вызвала  мастеров,  и  они  всё  починили,  ну,  а  я  теперь  должна  разобраться  с  кипой  бумаг,  подписать  кое-какие  счета,  чем  я  и  занялась, 
одновременно  пытаясь  справится  с  головной  болью. 
Но  она,  головная  боль  то  бишь,  вскоре  меня  доканала,  и  я  спустилась  вниз,  и  спросила,  нет  ли  у  кого  анальгина. 
Анальгин  нашёлся  у  одной  из  официанток,  я  заглянула  в  зал,  он  был  полон,  и  прошестовала  к  стойке  бара. 
- Неважно  вы  выглядите, - сказал  Андрей,  бармен, - может,  вам  налить  чего? 
- Чего? – не  поняла  я. 
- Ну,  не  знаю.  Вина,  может.  У  вас  вид,  простите,  вам  опохмелиться  надо,  простите, - и  он  замолчал,  понял,  что  ляпнул  лишнего. 
- Давай, - кивнула  я  решительно, - налей  мне  мартини,  а  в  стакан  минералки. 
Он  проворно  исполнил  мою  просьбу.  Сначала  налил  воды,  и  поставил  передо  мной  стакан,  и  стал  смешивать  вермут  с  джином,  налил  его  с  бокал  для  мартини,  бросил  туда  лёд,  оливку  и  дольку  лимона  и  поставил  передо  мной. 
Надо  быть  последней  идиоткой,  чтобы  пить  одновременно  таблетки  и  спиртное,  но  голова  моя  трещала,  и,  запив  таблетку  анальгина  минералкой,  я  схватила  бокал  с  мартини,  и  пошла  к  себе. 
Около  полудня  заехал  пообедать  Максим,  увидел  меня,  бледную  и  разбитую,  и  улыбнулся. 
- Ну,  что,  алкоголичка? – рассмеялся  он,  заключая  меня  в  объятья, - как  это  понимать? 
- Да  чего  тут  понимать, - пожала  я  плечами, - перебрала  немного  с  подругой  детства.  С  кем  не  бывает? 
Про  инфу,  скинутую  мне  Богданом,  я  вспомнила,  только  приехав  домой,  но  и  тут  мне  просмотреть  её  не  дали. 
Сначала  мы  с  Максом  поужинали,  и,  когда  допивали  кофе,  раздался  звонок.  Анфиса  Сергеевна  открыла  дверь,  и  в  особняк  влетел,  дыша  огнём,  Дима. 
- Ева,  у  меня  к  тебе  серьёзный  разговор, - свистящим  голосом 
заявил  он. 
Выглядел  Дима  странно,  бледный,  а  шрам  на  его  лице  нервно  дёргался. 
- А  ты  не  находишь,  что  время  сейчас  позднее  для  визитов? – прищурился  Максим. 
- Да  пошёл  ты! – огрызнулся  Дима. 
- Что  ты  сказал? – подскочил  Максим. 
- Что  слышал, - огрызнулся  мой  бывший  муж,  подлетел  ко  мне 
и  отвесил  мне  звонкую  пощёчину. 
Я  такого  не  ожидала,  в  голове  зазвенело,  и  я  свалилась  со  стула. 
- Ах,  ты  сволочь! – Максим  попытался  ударить  его,  но  отлетел  на  порядочное  расстояние. 
- Я  сейчас  милицию  вызову, - предупредила  я, - какое  право  ты  имеешь  врываться  сюда?  Да  ещё  и  бить  хозяев  дома? 
- Отвечай,  дрянь,  что  ты  сделала  с нашим  ребёнком? – заорал 
Дима  не  своим  голосом,  и  стал  трясти  меня,  как  грушу. 
На  секунду  я  оцепенела.  Откуда  он  узнал  про  ребёнка?  Кто  ему  сказал? 
- Отпусти  меня, - стала  я  вырываться, - каким  ребёнком?  Ты  спятил? 
- Нет,  я  ещё  не  спятил, - прорычал  Дима, - мне  Зоя  всё  рассказала. 
Я  так  и  села  с  размаху  на  стул.  Ну,  Зойка,  ну,  предательница! 
- Какой  ещё  ребёнок? – ошеломлённо  спросил  Макс. 
- Которого  она  родила  три  года  назад, - кивнул  на  меня  Дима,  и  заорал, - ты  будешь  отвечать,  или  нет?  Что  сделала  с  ребёнком? 
Будет  мне  ещё  указывать!  Нашёлся! 
- Я  от  него  отказалась, - сказала  я,  вообщем-то,  правду.  Ведь  я  действительно  отказалась  от  Василинки,  чтобы  её  потом  могла  удочерить  моя  мать. 
Надо  сказать,  желаемого  результата  я  достигла.  Димино  лицо  побагровело,  по  лицу  заходили  желваки,  шрам  дёргался  так,  что  я  испугалась,  как  бы  у  него  швы  на  щеке  не  разошлись.    Ещё  немного,  и  его  кондрашка  хватит. 
Пару  минут  он  молчал,  а  потом  со  всей  силы  долбанул  меня 
лицом  о  столешницу.  Искры  посыпались  из  глаз,  пошла  кровь  носом  и  Максим  кинулся  ко  мне. 
- Что  ты  себе  позволяешь? – кинулся  он  на  Диму,  но  тот  с 
лёгкостью  отшвырнул  его. 
- Значит  так, - Дима  наклонился  надо  мной, - я  найду  этого  ребёнка,  докажу  отцовство,  ты  разведёшься  с  этим  и  выйдешь  за  меня  замуж.  Поняла? 
- Нет,  не  поняла, - звенящим  голосом  ответила  я, - замуж  я  за  тебя  не  пойду.  И  ребёнка  ты  не  найдёшь. 
- Да  весь  мир  вверх  дном  переверну,  но  найду  его, - он  повернулся  и  пошёл  на  выход. 
- Дима, - окликнула  я  его, - стой. 
- Чего  тебе? – повернулся  он  ко  мне. 
- Идём, - сказала  я,  хватая  ключи  от  машины  со  столика,  накинула  пальто  и  выбежала  на  улицу. 
Дима  и  Максим  за  мной. 
- Куда  мы  едем? – не  понял  Дима. 
- Домой  к  моим  родителям, - сказала  я,  и  села  в  машину,  а 
Максим  рядом  со  мной.  Дима  сел  в  свой  джип  и  поехал  за 
нами. 
В  коттедже  горел  свет,  мои  родители  вообще  поздно  ложатся,  я  резко  тормознула,  и  побежала  к  входной  двери. 
- Может,  ты  мне  объяснишь,  что  происходит? – со  злостью  спросил  Дима,  когда  я  с  силой  нажала  на  кнопку  звонка. 
Дверь  распахнулась,  и  я  влетела  в  гостиную,  где  в  это  время  находились  маман,  папа,  Аська  с  мужем  и  детьми,  и,  наконец, 
Василинка  с  няней. 
Октябрина  Михайловна  подхватила  было  Василинку  на  руки,  но  та  вырвалась,  и  бросилась  ко  мне  с  воплем. 
- Мама! 
- Девочка  моя, - подхватила  я  дочку  на  руки  и  повернулась  к  Диме, - вот  она.  Я  бы  ни  за  что  не  отказалась  от  собственного  ребёнка,  но,  чтобы  ты  меня  не  вычислил,  я  написала  отказ,  и  её  удочерила  мама. 
- Значит... – Дима  ошарашено  смотрел  на  меня, - Василиса? 
- Да, - кивнула  я,  гладя  девочку  по  голове. 
- Ты  ему  что,  всё  рассказала? – подала  голос  маменька. 
- Я  Зойке  рассказала,  забыла,  что  ещё  в  школе  у  неё  не  язык,  а  помело  был, - сердито  ответила  я, - предательница! 
- Да  как  ты  можешь? – воскликнул  Дима, - я  всю  жизнь  мечтал 
о  ребёнке,  и  только  сейчас  выясняется,  что  он  у  меня  есть. 
Дай  мне  её. 
Я  отдала  ему  Василинку,  и  он  ласково  прижал  её  к  себе.  Что  ж,  будь  что  будет,  решила  я,  но,  боюсь,  моя  спокойная  жизнь  кончилась. 
Утром,  за  завтраком,  Максим  накинулся  на  меня  с  упрёками. 
- Почему  ты  не  сказала  мне  о  ребёнке? 
- И  ты  туда  же? – горестно  вздохнула  я,  размешивая  сахар  и  соль  в  кофе, - ну,  не  сказала,  и  не  сказала.  Так  получилось.  Я  боюсь,  что  Дима  теперь  от  меня  не  отстанет. 
- У  нас  только  один  выход, - склонил  голову  Максим. 
- Какой? 
- Родить  собственного  ребёнка,  и  тогда  твой  бывший  муж  от  нас  отцепится. 
- Гениальная  идея, - улыбнулась  я,  и  после  завтрака  я  поехала  в  ресторан.  Только  там  я  вспомнила  про  информацию,  скинутую  мне  Богданом,  и  в  кабинете  открыла  ноутбук. 
Юрий  Михайловцев  действительно  родился  и  вырос  в  семье 
ювелиров,  но  пошёл  по  стопам  дяди,  и  поступил  в  МГИМО. 
Информация  была,  как  всегда,  краткой,  но  содержательной. 
Когда  этот  тип  поступил  в  институт,  когда  окончил,  когда  сел  в  тюрьму. 
Карьеры  дипломата  он  не  сделал,  и  стал,  как  родители,  ювелиром.  В  один  совсем  не  прекрасный  для  него  день  его  пригласил  к  себе  один  коллекционер,  с  просьбой  оценить  всё  его  имущество. 
А  оценять  было  что.  У  этого  коллекционера  оказалось  огромное  количество  драгоценностей,  и  держал  он  их  на  своё  голову,  прямо  в  квартире.  Юрий  оценил  драгоценности,  оценил  по  достоинству,  и  той  же  ночью  пришёл  в  квартиру. 
Взломал  дверь,  и  забрал  драгоценности,  но  за  этим  делом  его  и  застал  хозяин  квартиры,  и  схватился  за  телефонную  трубку,  дабы  вызвать  милицию,  но  сделать  он  этого  не  успел. 
Юрий  выхватил  взятый  с  собой  нож,  и  полоснул  пожилому  человеку  по  горлу.  Как  у  него  только  самообладания  хватило? 
Юрия  поймали,  но  драгоценностей  у  него  не  нашли,  он  успел  их  куда-то  деть.  И,  не  поверите,  но  ему  дали  всего  лишь  пять  лет.  Это  за  ограбление  и  убийство  с  особой  жестокостью. 
Я  задумалась,  стоит  ли  идти  к  этому  Юрию?  Судя  по  тому, 
что  мне  скинул  Бодя,  этот  тип  неуравновешен.  Мне  совсем  не 
хочется,  чтобы  он  меня  пришил. 
А  вообще-то  мне  давно  пора  купить  себе  оружие.  Это  будет  первое,  что  я  сделаю.  Похожу  в  тир,  нанесу  визит  психиатору,  не  удивляйтесь,  поход  к  этому  врачу  теперь  обязателен  для  всех,  кто  приобретает  себе  оружие. 
А  то  мало  ли  что,  купит  псих  легально  оружие  и  перестреляет  соседей,  хотя...  сейчас  вовсю  идёт  торговлю  палёным  оружием,  и  продадут  его  кому  угодно,  даже  психу.  Но  за  торговлю  оружием  сажают,  и  крепко. 
Именно  это  я  сделаю  в  ближайшее  время,  а  пока  пойду,  куплю  себе  газовый  пистолет.  Я  закрыла  ноутбук,  и  стала  спускаться  по  ступенькам. 
- Позовите  хозяйку,  немедленно, - донёсся  до  меня  резкий  женский  голос. 
- Здравствуйте, - подошла  к  женщине,  устроившей  шум. 
Довольно  пожилая,  усталая,  она  с  такой  злостью  смотрела  на 
меня,  что  я  растерялась. 
- Значит  так,  с  тебя  миллион  долларов, - с  ходу  заявила  женщина,  а  я  откровенно  обалдела. 
- Вы  что,  спятили? – только  и  смогла  произнести  я, - кто  вы  вообще  такая? 
- Кто  я  такая?  Я  мать  того  официанта,  которого  у  вас  тут  убили.  Я  по  вашей  милости  лишилась  единственной  опоры,  а  вы  продолжаете  здравствовать,  как  ни  в  чём  ни  бывало. 
- Вы  мать  Виталия? – уточнила  я. 
- Да,  я  его  мать,  и  должны  мне  заплатить. 
- Простите,  но  я  вам  ничего  не  должна, - решительно  заявила        я, - это  была  трагическая  случайность, - а  сама  подумала,  ну,  Дима,  ну,  погоди,  я  с  тебя  три  шкуры  спущу. 
По  его  милости  мне  теперь  приходится  выяснять  отношения  с  этой  женщиной.  Вот  я  сейчас  её  на  Диму  и  натравлю. 
- Я  думаю,  вам  лучше  пойти  к  человеку,  который  сюда  этих  убийц  отправил.  Скажите,  что  от  меня,  и  он  вам  ничего  не  сделает,  и  денег  даст.  А  я  спешу, - я  сунула  ей  визитку  Димы,  и  побежала  к  машине. 
Вот  теперь,  голубчик,  выясняй  с  ней  отношение,  а  я  поеду  по  своим  делам. 
Газовый  пистолет  мне  не  продали,  на  это  нужно  специальное  разрешение,  но  зато  я  купила  газовый  баллончик.  Непонятно.  Газовые  баллончики  продают,  как  ни  в  чём  ни  бывало,  а 
пистолеты  нет.  Где  логика? 
И,  вооружённая  этим  баллончиком,  я  поехала  к  Юрию,  поймала  его  в  одном  из  его  магазинов.  Он  оказался  владельцем  сети  ювелирных  магазинов,  как  он,  интересно,  сумел  сделать  карьеру  на  этом  поприще,  если  сидел  за  это  дело?  Впрочем,  сейчас  всё  возможно. 
Неприятным  типом  оказался  этот  Юрий.  Блондин,  но  какой-то  смазливый,  а  глаза  водянистые,  холодные,  до  неприятного. 
- Эвива? – не  сводил  он  с  меня  глаз, - милиция? – он  разглядывал  корочки, - слушай,  подруга,  ты  кому  мозги  пудришь?  Не  из  какой  ты  не  из  милиции,  ты  бывшая  одноклассница  Аленки. 
- Она  что,  обо  мне  рассказывала? – опешила  я,  и  ловко  вырвала  корочки  из  его  пальцев. 
- Рассказывала,  и  фотографии  показывала.  Тебя,  красавицу 
такую,  трудно  не  запомнить. 
Я  растерянно  смотрела  на  этого  типа,  и  не  знала,  с  какой  стороны  начать  разговор. 
- Ну? – поторопил  он  меня, - и  чего  надо?  У  меня  дел  полно. 
- Ты  знаешь,  что  Алену  убили? – задала  я  вопрос  в  лоб. 
Юрий  аж  в  лице  переменился,  побледнел,  посинел,  и  стёр  пот  со  лба. 
- Как?  Убили? – прошептал  он, - кто? 
- Не  знаю, - пожала  я  плечами, - ищу  убийцу.  Её  убили  и  запихнули  ко  мне  в  багажник,  когда  я  к  ней  приехала.  Долгая  история,  но  я  теперь  не  угомонюсь,  пока  не  найду  её  убийцу, - тараторила  я,  замечая,  что  Юрий  как – будто  бы  слегка  пришёл  в  себя. 
Что  бы  это  значило? 
- А  ко  мне  ты  зачем  пришла? – довольно  грубо  спросил  он. 
- Ты  приходил  к  Алене,  и  говорил,  что  хочешь  купить  у  неё  какие-то  драгоценности, - сказала  я, - откуда  ты  вообще  узнал  об  этом? 
- А  какое  твоё  дело? 
- Слушай,  не  груби, - сердито  воскликнула  я, - ты  что,  не    понимаешь?  Я  ищу  убийцу  Аленки. 
- Понимаю,  но  я  не  знаю  ни  черта.  Ну,  да,  я  приходил  к  ней,  но  она  сама  мне  сказала,  что  ищет  драгоценности.  Я  и  явился  к  ней  домой  с  предложением  купить  их. 
- И  что?  У  тебя  есть  такие  деньги?  Или  ты  решил  её   
надуть? – сощурилась  я. 
- Викуль,  у  тебя  на  уме  только  один  бандитизм, - усмехнулся  Юрий, - зачем  надуть?  Есть  у  меня  деньги,  чтобы  приобрести  эти  раритеты. 
Некоторое  время  я  молчала,  потом  встала  и  пошла  на  выход.  Да,  каши  с  этим  надутым  индюком  не  сваришь... 
- Викуль, - крикнул  он  мне  вслед, - а  что  ты  делаешь  вечером? 
Я  развернулась  всем  фасадом  и  изумлённо  на  него  уставилась.  Ну,  и  нахал!  Просто  редкостный. 
Я  покрутила  пальцем  у  виска,  показала  кольцо  на  безымянном  пальце,  и  рванула  обратно  в  ресторан.  В  кабинете  я  застала  Зойку. 
Она  сидела  на  диване  с  самым  кротким  видом,  и,  увидев  меня,  воскликнула: 
- Ой,  Викуль,  прости, - защебетала  она, - я,  право,  не  хотела. 
Чёрт  за  язык  дёрнул. 
- А  меня  чёрт  за  язык  дёрнул  рассказать  тебе, - вздохнула  я,  садясь  в  кресло, - знаю  же,  какая  ты  болтушка. 
- А  что  он  сделал? – спросила  Зойка  виноватым  голосом. 
- Надавал  мне  по  лицу,  но  получил  Василинку,  и  успокоился.  Временное  затишье. 
- Прости  меня,  пожалуйста. 
- Ты  уже  извинилась, - вздохнула  я,  и  улыбнулась, - а  что  у  тебя  в  пакете? 
- Я  же  целую  прорву  сладостей  привезла  для  тебя. 
- О,  марципан, - обрадовалась  я,  и  отломила  кусочек, - вкуснотища.  А  ты  вообще  надолго  приехала? 
- Уже  хочешь  избавиться  от  назойливой  подруги? – засмеялась  Зойка. 
- Да  ты  что?  Нет,  конечно,  просто  интересуюсь. 
- Здорово  у  тебя  здесь, - огляделась  Зойка, - светло.  Слушай,  пошли  в  кафе,  посидим. 
- Да  я  тебе  сейчас  сюда  закажу  кофе.  Если  хочешь? 
- Хочу,  кофе  сейчас  это  именно  то,  что  нужно, - она  получила  чашку  ароматного  напитка,  и  вздохнула, - мне  так  Димку  жаль. 
- Опять  ты  за  своё! – рассердилась  я, - мне  и  без  него  проблем  хватает. 
- О  каких  проблемах  ты  говоришь? – не  поняла  Зойка. 
И  я  стала  ей   рассказывать,  как  меня  чуть  не  убила  моя  подружка  Клара,  рассказала  про  Артема.  Про его  смерть,  про  предательство  Димы,  про  то,  что  Артема  убил  отец  Димы,  Глеб  Никифорович. 
Зойка  не  верила  своим  ушам,  слушала  меня,  открыв  рот,  и  ещё  больше  ошалела,  когда  узнала  о  моём  последнем  расследовании. 
- Тебе  к  тому  сыщику  нужно,  которого  нанимал  Димка,  когда 
разыскивал  цветочную  коллекцию, - сказала  она, - ты  ищи  коллекцию,  проследи  историю  драгоценностей,  и  тогда  и  на  убийцу  выйдешь. 
- А  ты  соображаешь, - кивнула  я,  и  полезла  в  Интернет. 
Битых  два  часа  мы  лазили  во  всемирной  паутине,  и  наши  поиски  увенчались  успехом. 
Историю  я  всегда  любила,  нашла,  какие  книги  нужно 
проштудировать,  и  мы  бросились  в  библиотеку. 
Но  в  ленинскую  библиотеку  нас  не  пустили,  не  было  специальных  талонов,  и  я  позвонила  Диме. 
- Что  вы  там  вытворяете? – сурово  спросил  он, - зачем  тебе  пропуск  в  « ленинку »? 
- Надо, - упрямо  заявила  я. 
- Не  получишь  пропуска,  пока  я  не  узнаю,  зачем  тебе  это  надо. 
- Вредный  ты, - вздохнула  я,  и  пояснила,  зачем  мне  это  надо, - мне  нужно  два  пропуска,  ещё  Зойке. 
- Если  бы  я  был  твоим  мужем,  ты  бы  сидела  у  меня  в  особняке,  и  носки  мне  вязала, - выдал  вдруг  Дима,  а  я  обалдела. 
- Зачем  тебе  вязаные  носки? – ошалело  спросила  я. 
- Думаю,  они  мне  не  нужны, - ухмыльнулся  он, - но  надо  же  чем-то  тебе  себя  занять.  Хоть  носки  мужу  свяжешь. 
- Ты  самодур, - заявила  я, - носки  ему  вязаные!  Я  думаю,  ты  бы  мне  ещё  пару  овчарок  завёл,  чтобы  я  в  момент  линьки  их  вычёсывала,  а  из  пуха  пряла  пряжу,  и  носочки  вязала. 
- И  отару  овец  в  придачу, - выдал  этот  нахал, - я  вот  сейчас  позвоню  Максиму,  и  расскажу  о  твоих  изысканиях. 
- Давай,  только  Василинку  ты  больше  после  этого  точно  не  увидишь, - пообещала  я. 
- Не  смей  мне  дочерью  угрожать? – вспылил  Дима,  шутовское 
настроение  с  него  мгновенно  слетело, - ещё  услышу  что-нибудь  подобное  от  тебя,  отсужу  ребёнка,  и  видеться  ты  с  ней  будешь  только  в  моём  присутствии.  Если  будешь. 
- Не  имеешь  права, - выпалила  я. 
- Имею, - хмыкнул  он, - я,  кстати,  собираюсь  по  закону  признать  её  своей  дочерью.  И  фамилия  Василисы  будет  не  Миленич,  а 
Северская. 
- Не  смей! – заорала  я  так,  что  люди,  проходившие  в 
библиотеку,  стали  оглядываться  на  меня, - я  тебе  не  позволю. 
- А  ты  и  сделать  ничего  не  сможешь.  Вот  как  обращусь  в  общество  по  защите  детей,  будешь  знать. 
- Чем  тебе  это  общество  поможет,  интересно  знать?  Оно  занимается,  наверное,  только  теми  детьми,  которых  родители  избивают,  а  Василинку,  невзирая  на  то,  что  она  в  няню  кашей  швыряется,  никто  в  жизни  не  бил.  Она  этого  понятия  и  не 
знает. 
- Вот  именно,  наверное,  но  есть  люди,  которые  помогут  мне  доказать  отцовство,  и  ты  ничего  сделать  не  сможешь. 
- Я  тебя  ненавижу, - процедила  я. 
- Ненависть  и  любовь – слова  одного  значения, - выдал  Дима, - чего  ты  так  злишься?  Скажи  спасибо,  что  я  полностью  не  отнимаю  у  тебя  девочку.  А  ведь  мог  бы. 
- Ах,  я  ещё  и  спасибо  говорить  должна! – вспылила  я. 
- Да,  должна.  Я  её  только  удочеряю. 
- Она  уже  удочерена. 
- Ой,  брось,  я  легко  договорюсь  с  твоей  матерью,  и  девочка  станет  официально  моей  дочерью. 
Я  беспомощно  скрипнула  зубами,  но  сделать  ничего  не  могла,  и  жалобно  попросила: 
- Достань  мне  пропуск. 
- Хорошо,  Ева,  я  буду  исполнять  все  твои  желания,  глядишь,  когда-нибудь  ты  это  оценишь. 
- Посмотрим, - хмыкнула  я. 
И  в  библиотеку  мы  попали,  получили  нужные  книги,  Дима  нам  достал  разрешение  даже  на  закрытые  от  обычных  посетителей  книги. 
Интересно,  как  ему  это  удалось?  Наверное,  у  него  есть  связи  среди  учёных,  и  институтов. 
Зойка  по  истории  довольно  слаба,  она  как-то  больше  по 
точным  наукам,  и  сидела  сейчас  с  кислой  рожей. 
- Ты  сама  решила  мне  помогать, - напомнила  я  ей,  видя,  что  ей  неинтересно  в  старье  копаться. 
- Знаю, - вздохнула  я. 
И  мы  взялись  за  дело.  Много  интересного  я  узнала,  история  драгоценностей  вообще  увлекательна. 
Цветов  на  свете,  как известно,  великое  множество,  и  в  каждой  стране  свои  виды. 
Жила  в  Египте  девушка  потрясающей  красоты,  она  была  принцессой,  и  влюбился  в  неё  один  африканский  принц. 
Буду  излагать  кратко,  чтобы  самой  не  запутаться. 
Вообщем,  чтобы  подольстится  к  предмету  своих  чувств,  приказал  он  изготовить  украшение  в  виде  цветов.  Искусная  работа  и  чистые  душевные  чувства,  которые  питал  пресловутый  принц   красавице – египтянке  сделали  своё  дело,  и 
оно,  дело  то  бишь,  завершилось  свадьбой.  Это  была  счастливая 
супружеская  пара,  всю  жизнь  молодые  жили  в  любви  и  согласии,  и  на  протяжении  всей  жизни  принц  дарил  своей  любимой  супруге  драгоценности  в  виде  цветов,  и  ещё  он  подарил  ей  коллекцию  кошек,  выполненных  из  чистого  червонного  золота. 
Кошки  в  своё  время  были  в  Египте  священным  животным,  а  их  убийство  каралось  смертной  казнью,  и  это  был  сказочный  подарок. 
Прожила  эта  пара  долгую,  счастливую  жизнь,  никаких  трагедий,  на  зависть  современникам,  и  к  разочарованию  историков,  в  их  жизни  не  случилось,  и  они  умерли  в  глубокой  старости. 
Драгоценности  перешли  к  их  детям,  потом  внукам,  и  каждый  вносил  свою  лепту  по  части  пополнения  коллекции  драгоценностей.  С  каждым  годом,  с  каждым  веком  коллекция  пополнялась,  и,  в  конце  концов,  оказалась  в  Европе... 
- Ничего  не  видят,  так  увлеклись  чтением, - услышала  я  голос  Димы. 
- А  ты  как  здесь  оказался? – ляпнула  я. 
- Так  же,  как  и  ты, - пожал  он  плечами, - пропуск  достал, - он  сел  рядом  со  мной, - что  интересненького  нарыли? 
- Кое-что, - отозвалась  Зойка, - а  вы,  друзья-приятели,  знаете,  что  та  самая  Воронцова  герцогиня,  и  её  много  раз  « пра »  бабка  получила  эти  сокровища  в  дар  от  одного  индийского  раджи.  Он  ей  это  презентовал  в  порыве  страсти. 
- Вот  она  откуда,  эта  Анастасия  Романовна! – победоносно  воскликнула  я. 
- Тише! – раздалось  со  всех  сторон. 
- Да,  давай  потише, - кивнул  Дима, - вам  ещё  много  читать? 
- Да  прилично, - кивнула  я,  и  снова  углубилась  в  чтение,  и  Дима  тоже  уткнулся  в  мою  книгу. 
Спокойствие  моё  тут  же  закончилось,  и  по  телу  пробежала  дрожь. 
- Что  нервничаем? – улыбнулся  он. 
Я  молча  посмотрела  на  него,  и  постаралась  сосредоточится  на  тексте.  Прошлась  по  всем  владельцам  драгоценностей,  и,  но  о  наших  днях  в  книге  не  было  ни  слова. 
- Интересная  сказочка, - пробормотала  я,  закрывая  книгу. 
- Только  о  наших  днях  ни  слова, - сказал  Дима, - Зой,  у  тебя,  я 
так  понимаю,  двадцатый  век. 
- Правильно  понимаешь, - кивнула  она,  и  тоже  захлопнула  книгу, - пошли. 
Мы  сдали  книги,  и  покинули  гостеприимное  заведение.  Я  заметила  вывеску  небольшого  кафе,  и  потянула  своих  спутников  туда. 
- Давай,  Зоя,  рассказывай, - потребовал  Дима,  когда  мы  сели  за  столик,  и  заказали  по  чашке  кофе. 
- Значит  так... – начала  моя  подруга. 
Как  она  уже  сказала,  коллекция  принадлежит  Воронцовой  Анастасии  Романовне,  и  в  Россию  она,  коллекция,  приехала  вместе  с  русской  княгиней,  прабабкой  Анастасии. 
Эти  драгоценности  ей  подарил  один  индийский  раджа.  Русская  красавица  покорила  сердце  раджи,  он  сделал  ей  предложение,  и  в  качестве  свадебного  подарка  преподнёс  ей  коллекцию. 
Впоследствии  княгиня  вышла  замуж  за  него,  родила  дочь,  которая  после  их  смерти  унаследовала  всё  это  богатство. 
Кстати,  все  пары,  которые  имели  дело  с  этими  драгоценностями,  жили  долго,  счастливо,  и  безумно  любили  друг  друга. 
Современная  молодёжь  уже,  конечно,  не  знает,  что  пришлось  пережить  людям  в  советское  время,  не  знает  той  системы,  не  знает,  как  расправлялись  с  евреями,  отсылали  в  лагеря  за 
инакомыслие  и  за  принадлежность  к  дворянству. 
Прабабушку  Анастасии  постигла  участь  оказаться  в  лагере,  а  всё  богатство,  что  передавалось  из  поколения  в  поколение,  было  у  неё  отнято.  В  лагере  она  умерла,  но  осталась  её  внучка,  в  данном  случае  Анастасия. 
- Надо  с  ней  поговорить, - воскликнула  я,  жадно  хлебая  горячий  кофе, - вдруг  к  ней  кто  приходил. 
- Нет, - покачал  головой  Дима, - надо  искать  тех,  кто  сослал  её 
прабабку  в  лагеря,  кто  всё  экспроприировал.  С  Анастасией  ты  ещё  успеешь  поговорить, - говорил  он,  одновременно  пожирая  меня  глазами. 
Я  в  задумчивости  постучала  длинными  коготками  по  столу,  и  в  ту  же  секунду  почувствовала  руку  Димы  на  колене.  Негодяй! 
На  лице  у  меня  не  одна  жилка  не  дрогнула,  но  острый  каблук 
вонзился  в  дорогой  ботинок  Димы. 
- Твою,  блин! – прохрипел  он, - спятила,  да? 
- Сам  виноват, - пожала  я  плечами, - веди  себя  прилично,  и  я  не  буду  в  ход  шпильки  пускать. 
- Ага, - кивнул  он,  и  с  силой  ущипнул  меня  за  бедро. 
Вот  тут  я  невольно  вскрикнула,  и  пнула  его. 
- Это  ты  спятил, - возмутилась  я, - я  тебе  сейчас  кофе  зашиворот  вылью.  Давно  ожогов  не  получал? 
- Фурия! – бросил  он  в  пространство,  и  закурил  сигарету. 
- Ну,  всё,  я  пошла, - я  взвилась  на  ноги,  схватила  со  столика  сумочку,  и,  бросив  Зойке, - позвонишь  мне, - вылетела  из  кафе. 
Что  за  сволочь?  Сначала  подлизывается,  я  расслаблюсь,  и  начинает  руки  распускать.  Чёрт!  Теперь  на  бедре  будет  синяк,  и  придётся  объяснять  Максиму,  откуда  он  взялся. 
Кипя  от  злости,  я  плюхнулась  за  руль,  и  с  силой  захлопнула  дверь.  Швырнула  сумочку  на  сиденье,  и  на  бешеной  скорости  рванула  прочь  от  кафе. 
На  сиденье  зазвонил  мобильный,  номер  был  незнакомый,  и,  не  желая  занимать  руки,  да  они  обе  уже  были  заняты,  одна  рулём,  другая  сигаретой,  воткнула  в  мобильник  наушники,  и  сунула  в  ухо. 
- Слушаю? – воскликнула  я. 
- Вика,  у  меня  к  тебе  крохотная  просьба, - воскликнула  маман, - заскочи  в  мой  магазин. 
Маман  уже  давно  занимается  бизнесом.  Она  оказалась  железной  бизнес – вумен,  начинала  с  ларька,  потом  открыла  крохотный  магазинчик,  а  теперь  она  хозяйка  шикарного  торгового  центра,  и  огромного  количества  кондитерских  по  всей  Москве. 
Наверное,  мне  от  неё  передалась  жилка  бизнесмена,  поскольку  мои  дела  вроде  бы  тоже  идут  удачно,  но  пока  я  ещё  не  разогналась. 
- А  ты  где? – заинтересовалась  я. 
- У  косметолога,  маску  делаю.  Я  тут  валяюсь,  а  мне  звонит  Марго.  У  них  там  какой-то  форс-мажор.  Она  мне  ничего  не  объяснила,  у  меня  телефон  в  этот  момент  разрядился.  Сгоняй  в  магазин  по – быстрому,  узнай,  что  там  случилось.  А  то  я  звоню  по  чужому  телефону. 
- А  ты  по  этому  телефону  позвонить  Маргарите  было  слабо? –
засмеялась  я,  поворачивая  в  сторону  маменькиного  центра. 
- Вика,  тебе  жалко  матери  услугу  оказать? – от  голоса  маман  повеяло  пустыней  Сахарой. 
- Да  не  жалко,  просто  интересно. 
- Ей  интересно,  хорошо,  раз  ты  такая  любопытная,  пожалуй,  объясню.  Номера  Марго  я  наизусть  не  помню,  он  в  памяти  мобильного,  а  твой  на  зубок  знаю.  Чао, - и  в  ухо  полетели  короткие  гудки. 
Ну,  что  ж,  мне  совсем  не  трудно  сгонять  в  центр,  заодно  какие-нибудь  шмотки  померяю.  Маман  говорила,  что  у  неё  появилась  коллекция  модной  обуви  и  шуб. 
Конечно,  шуба  мне  весной  нужна,  как  рыбке  зонтик,  но  хотя  бы  полюбуюсь. 
Вся  стоянка  перед  центром  была  забита  напрочь,  я  огляделась  в  поисках  места,  и  увидела  небольшой  пятачок.  Но  я  не  одна  его  увидела,  красная  « Тойота »,  въехавшая  на  стоянку,  тоже  его  заметила,  и  рванула  в  сторону  места. 
Однако  я  оказалась  проворней,  на  своём  монстре  умудрилась  опередить  « Тойоту »,  и  встала  на  желанное  место. 
Довольная  собой,  я  выпрыгнула  из  машины,  и  тут  из 
« Тойоты »  выскочила  блондинка,  и  с  воплями  налетела  на  меня. 
- Ты  что  себе  позволяешь? – завизжала  она, - я  первая  место  увидела.  Я  здесь  всегда  машину  ставлю.  Моё  место. 
- А  я  первая  въехала  на  стоянку, - холодно  парировала  я, - солнце  моё,  вы  в  детстве  ходила  в  садик? 
Блондинка  заметно  растерялась. 
- Да,  а  что? – попалась  она. 
- Я  так  и  подумала, - заулыбалась  я, - не  играй  в  мои  игрушки,  и  не  писай  в  мой  горшок,  ты  ушёл  к  другой  подружке,  ах,  как  ты  мог,  ах,  как  ты  мог.  Короче,  если  это  твоё  место,  повесь  на  него  табличку. 
- Ах,  ты  сука! – процедила  блондинка, - да  здесь  работаю,  убери 
свой  трактор  с  моего  места. 
- А  не  пошла  бы  ты  на  ... – выдала  я,  девица  рот  разинула  от  изумления, - вон  место  освободилось, - кивнула,  заметив  отъезжающий  джип. 
Девица  захлопнула  рот,  села  в  машину,  и  въехала  на  место,  а  я  пожала  плечами,  и  вошла  в  центр. 
У  маменьки  здесь  всё  очень  цивильно,  внизу  расположен 
продуктовый  супермаркет,  на  втором  этаже  шмотки,  на  третьем   
ювелирка,  на  четвёртом  бытовая  химия  и  парфюмерия,  ну,  а  на  пятом  административные  помещения. 
Маман  правильно  сделала,  что  расположила  на  самом  верху  химию,  а  внизу  еду. 
Ни  один  нормальный  покупатель  не  купит  хлеб  с  запахом  порошка. 
Меня  здесь  практически  никто  не  знает,  я  как-то  не  ездила  к  матери,  но  сейчас  вижу,  что  зря. 
Стеклянные  дверцы  лифта  распахнулись,  и  я  покатила  наверх.  Люблю  стеклянные  лифты,  создаётся  ощущение,  что  плывёшь  по  воздуху,  и  ощущения  острые. 
В  приёмной  сидела  девчонка  лет  двадцати,  её  светлые  волосы  были  собраны  в  хвост,  одета  она  была  в  строгую  белую  блузку,  чёрную  юбку-карандаш,  в  ушах  покачивались  тоненькие  цепочки.  Всё  скромно,  и  в  тоже  время  дорого. 
- Здравствуйте, - встала  с  места  девчонка, - Марьяны  Георгиевны  нет  на  месте,  вы  можете  подождать  её. 
Здорово  маман  персонал  вымуштровала,  ухмыльнулась  я,  и  проговорила: 
- Мне  нужна  некая  Маргарита,  а  Марьяна  Георгиевна  моя  мать,  она  просила  меня  заехать,  и  узнать,  что  случилось. 
- Ой, - воскликнула  девчонка, - простите,  пожалуйста,  но 
Маргарита  Васильевны  нет  на  месте.  Она  час  назад  уехала  по  делам. 
Я  скрипнула  зубами,  и  подумала  о  том,  что  мне  скажет  маменька,  но  тут  в  приёмную  ворвалась  давешняя  блондинка,  с  которой  я  поцапалась  на  стоянке. 
- Маргарита  Васильевна, - воскликнула  секретарша, - к  вам  пришли, - она  кивнула  на  меня. 
- Опять  ты, - скривилась  блондинка. 
- Не  груби,  деточка, - улыбнулась  я, - твоя  начальница – моя  мать.  Как  ты  думаешь,  что  будет,  если  я  расскажу  ей  об  инциденте  на  стоянке? 
Лицо  Маргарита  приобрело  синеватый  оттенок,  и  она  забормотала: 
- Вы...  дочь...  Марьяны  Георгиевны? – выдавила  она  из  себя. 
- Да,  милая, - улыбнулась  я,  с  интересом  наблюдая,  как  мамзель 
изображает  из  себя  хамелеона. 
- Простите, - пролепетала  она, - вы  что-то  хотели?  Пройдёмте  в  кабинет, - засуетилась  она, - Лида,  принеси  гостье  чай. 
- Лучше  кофе, - вставила  я. 
- Шевелись, - рявкнула  на  Лиду  Маргарита,  и  проводила  меня  в  кабинет. 
Усадила  в  кожаное  кресло,  и  молитвенно  сложила  руки  на  груди. 
- Умоляю,  не  говорите  Марьяне  Георгиевне  о  случившемся?  Она  меня  уволит! 
- Проехали, - кивнула  я, - я  уже  ничего  и  не  помню,  так  что  говорить  не  о  чём. 
- Спасибо  огромное, - прошептала  блондинка,  и  перешла  к   делу, - Марьяна  Георгиевна  попросила  вас  узнать,  зачем  я  ей  звонила?  У  неё  что-то  с  телефоном? 
А  она  не  дура. 
- Да,  разрядился, - кивнула  я, - что  случилось? 
- Просто  к  нам  на  первый  этаж  просится  один  банкир,  хочет  пункт  обмена  валюты  поставить.  Помещение,  которое  ему  нужно,  у  нас  имеется,  но  там  склад... 
Маргарита  не  договорила,  я  жестом  остановила  её,  нашла  в  памяти  нужный  номер  и  вызвала  его. 
- Слушаю, - раздался  девичий  голос. 
- Дайте  мне  Марьяну  Георгиевну, - попросила  я. 
- Что  случилось? – влетел  в  ухо  резкий  голос  матери,  и  я  передала  трубку  Маргарите. 
 Пока  они  обсуждали  рабочие  моменты,  я  рассматривала  шикарный  кабинет,  сплошь  из  стекла.  Ну,  не  совсем  сплошь,  стены  были  обычные,  пол  тоже,  но  мебель  была  стеклянная. 
Стол,  стеллажи,  а  кресла  белые,  кожаные. 
- Держите, - Маргарита  вернула  мне  телефон,  и  тут  в  кабинет  вплыла  Лида  с  подносом, - тебя  только  за  смертью  посылать, -
воскликнула  Маргарита. 
Я  выпила  отличный  кофе,  попрощалась  с  Маргарита,  и  пошла  в  отдел  одежды.
Там  мне  пришёлся  по  вкусу  красный  свитерок  тонкой  вязки,  длинная,  колоколом,  юбка  цвета  изумруда,  и  такая  же  юбка,  только  белого  цвета  с  вышитыми  на  ней  розовыми  цветами,  и  идентичные  по  цвету  и  отделке  брюки – капри. 
Прихватив  шмотки,  я  забралась  в  кабинку,  и  стала  примерять 
их.  Всё  оказалось  впору,  я  расплатилась,  и  пошла  в  отдел  с  бельём.  После  белья  сделала  набег  на  ювелирный  отдел,  где  купила  кольцо  с  бриллиантом,  которое  тут  же  одела  на  палец,  и  покинула  торговый  центр. 
Правда,  ещё  в  торговом  центре  купила  бутылку  спрайта,  сигареты,  и  забралась  в  машину. 
И,  едва  я  выехала  со  стоянки,  на  моё  место  влетел  бордовый  « Понтиак »,  чей,  я  догадалась  сразу,  и  опустила  стекло. 
- Ты  куда  сейчас? – спросила  маман,  щёлкнув  брелоком  сигнализации. 
- Наверное,  к  себе  в  ресторан, - ответила  я, - проверю,  как  там дела.  А  как  Аська? 
- Частично  жива,  и  частично  невредима, - ответила  маман, - а  ты  безобразница.  Асюта  из-за  тебя  пострадала,  а  ты  даже  не  заедешь.  Кстати,  мне  сейчас  звонил  Дима. 
- Мне-то  что? – пожала  я  плечами. 
- Да  ничего, - улыбнулась  маман, - только  он  забрал  Василису. 
- Зачем? – заорала  я  не  своим  голосом, - и  ты  позволила? 
- А  почему  я  должна  не  позволить?  Он  всё-таки  её  отец. 
- Куда  он  её  повёз? – зашипела  я  разъярённо. 
- В  частную  поликлинику  к  своей  двоюродной  сестре,  хочет  анализ  ДНК  сделать,  чтобы  оформить  удочерение. 
- Скотина! – вспылила  я,  и  нажала  шпилькой  на  педаль. 
Ну,  я  сейчас  ему  покажу! 
В  поликлинику  я  влетела  на  бешеной  скорости,  и  тут  же  увидела  этого  негодяя  с  Василинкой  на  руках. 
- Мама, - закричала  моя  девочка,  вырвалась  из  его  рук,  и  побежала  ко  мне. 
- Привет,  солнышко, - подхватила  я  её. 
- А  ты  что  здесь  делаешь? – спросил  Дима,  подходя  ко  мне. 
- Угадай  с  трёх  раз! – рявкнула  я, - кто  позволил  тебе  взять  ребёнка? 
- Твоя  мать  позволила, - спокойно  ответил  этот  наглец, - а  что  тебя  возмущает?  Она  так  же  моя  дочь,  как  и  твоя. 
- Да,  меня  возмущает.  Охота  тебе  видеться  с  ней,  на  здоровье,  но  твою  фамилию  она  носить  не  будет. 
- Это  уже  решит  суд, - холодно  ответил  Дима, - и,  беря  во 
внимание  мою  незапятнанную  репутацию,  и  благосостояние, 
вынесут  решение  в  мою  пользу. 
- Скотина! – прошипела  я. 
- Можешь  как  угодно  меня  называть,  но  я  всё  равно  сделаю  по-своему, - ухмыльнулся  Дима, - и  отдай  ребёнка,  мы  в  зоопарк  собирались. 
- Я  сама  свожу  её  в  зоопарк, - огрызнулась  я, - а  Василинку  ты  не  увидишь,  пока  не  заберёшь  её  кровь  из  лаборатории. 
- Да  что  ты  говоришь, - проговорил  он  насмешливо,  и  погладил 
Василинку  по  кудряшкам. 
- Папа, - потянулась  к  нему  девочка,  а  у  меня  от  злости  дыхание  перехватило. 
- Зачем  ты  ей  сказал,  что  ты  ей  отец? – только  и смогла  выговорить  я. 
- А  что,  нельзя? 
Руки  у  меня  ослабли,  я  опустила  Василинку  на  пол  и  она  бросилась  к  Диме,  который  тут  же  подхватил  её. 
- Знал  бы  ты,  как  я  тебя  ненавижу, - прошептала  я,  прислонившись  к  стене. 
- Не  правда,  любишь, - покачал  он  головой, - только  твердишь  себе,  что  это  не  так.  Чего  ты  тогда  бросилась  на  меня  накануне  свадьбы? 
- Не  знаю, - честно  ответила  я. 
- А  я  вот  знаю.  Пошли,  сводим  ребёнка  в  зоопарк. 
Я  хотела  сказать  нет,  но  мой  глупый  язык  сказал,  да,  и  я  мы 
пошли  выгуливать  Василинку. 
Я  смотрела  на  свою  девочку,  и  думала,  как  она  похожа  на  этого  мерзавца,  особенно  в  профиль.  У  неё  та  же  мимика,  она  даже  бровь  так  же  поднимает. 
В  зоопарке  Василинка  вопила  от  восторга,  я  с  трудом  оттащила  её  от  клеток  с  обезьянами,  и  чуть  в  обморок  не  хлопнулась,  когда  она  бросилась  к  тиграм. 
Но  Дима  вовремя  подхватил  её  на  руки,  и  не  подпустил  близко  к  хищникам. 
Потом  Василинка  потребовала  сладкого,  и  мы  примостились  в  ближайшем  кафе. 
Аппетит  у  Василинки  всегда  отменный,  она,  пока  мы  бродили  по  зоопарку,  успела  слопать  гору  поп – корна,  сладкой  ваты,  Дима  ей  даже  мороженого  купил,  но  я  запретила  ей  его  давать. 
Василинка  тут  же  устроила  вой,  и,  видя,  что  на  нас  уже 
прохожие  оглядываются,  я  поспешила  купить  ей  шоколадку,  и 
Василинка  умолкла,  сосредоточившись  на  шоколаде. 
Съев  шоколадку,  она  опять  завопила. 
Умная  девочка,  сразу  поняла,  что  я  не  хочу,  чтобы  она  привлекала  внимание  и  взяла  этот  метод  на  вооружение,  чтобы  выпросить  сладкого. 
Чтобы  она  не  кричала,  Дима  сходу  купил  ей  пять  белых  громадных  шоколадок  с  клубникой,  черникой  и  абрикосом,  и  она  действительно  успокоилась. 
Вся  в  мамочку,  без  сладкого  не  может. 
Василинка  похожа  на  ангела,  официантка  улыбнулась,  когда  мы  сели  за  столик. 
- У  вас  очаровательная  дочь, - вздохнула  она,  приняла  заказ,  и  удалилась. 
- Ты  не  находишь,  что  у  ребёнка  должна  быть  полная  семья? – прищурился  Дима,  когда  мы  получили  заказ. 
- Отстань  от  меня, - дёрнула  я  плечом, - сам  виноват. 
- В  чём,  интересно,  я  виноват? – оскалился  он, - в  том,  что  плохо  с  тобой  обращался?  Я  просто  берёг  тебя. 
- Запугивание,  не  самый  лучший  метод  уберечь  человека.  От  чего,  кстати,  ты  меня  берёг? 
Он  замолчал,  достал  сигарету,  и  щёлкнул  зажигалкой,  я 
последовала  его  примеру,  но  моя  зажигалка  не  хотела 
работать,  и  он  щёлкнул  своей. 
Прикурив,  я  растерянно  посмотрела  в  окно. 
- Я  хочу  начать  всё  сначала,  с  чистого  листа, - медленно  произнёс  он, - у  нас  есть  ребёнок,  она-то  в  чём  виновата? – кивнул  он  на  Василинку,  которая  в  это  время  упоённо  уплетала  шоколадный  торт,  и  ничего  вокруг  не  видела. 
- Ни  в  чём, - эхом  отозвалась  я,  выпуская  струйки  дыма. 
- Вот  именно, - воскликнул  Дима, - вернись  ко  мне. 
- Нет,  уже  слишком  поздно. 
- Никогда  не  поздно  развестись, - покачал  он  головой. 
- Как  ты  меня  достал! – воскликнула  я. 
- Выходит,  Артем  умер  зря, - прищурился  Дима,  а  я  ошеломлённо  на  него  посмотрела. 
- В  смысле? 
- В  смысле?  Папа  сделал  это  ради  нашего  счастья,  а  его  нет, 
счастья,  нет. 
Секунду  я  молча  смотрела  на  него,  думаю,  я  бы  сейчас 
сорвалась,  но  в  кармане  зазвонил  сотовый,  и  взглянула  на  дисплей,  это  был  Максим,  и  отошла  к  стойке  бара. 
- Привет,  ты  где? – спросил  он. 
- А  ты? 
- Если  ты  отвечаешь  вопросом  на  вопрос,  значит,  что-то  скрываешь, - выдал  Макс, - давай,  колись,  где  ты? 
- В  кафе,  с  Димой, - решила  я  сказать  правду. 
- Где  ты? – странным  голосом  спросил  мой  муж. 
- Успокойся, - поспешила  я  оправдаться, - это  совсем  не  то,  что  ты  подумал.  Представляешь,  он   хочет  официально  объявить  Василинку  своей  дочерью.  А  я  не  хочу.  Рванула  за  ним  в  лабораторию,  но  поздно,  они  уже  сдали  кровь  на  подтверждение  отцовства. 
- Не  переживай  так, - вздохнул  Максим, - ну,  удочерит  он  её,  и  что?  Я  думаю,  при  наличии  ребёнка  ты  от  него  всё  равно  не  отделаешься. 
- Что  да,  то  да, - вздохнула  я. 
- А  зачем  вы  в  кафе  пошли? 
- Ревнуешь?  Василинка  сладкого  возжелала,  съев  при  этом  гору  шоколада,  сластёна. 
- Вся  в  мать, - хмыкнул  Максим,  он  терпеть  не  мог,  когда  я  начинала  курить  в  постели,  одновременно  поедая  конфеты. 
- И  потом,  он  обязательно  накормит  её  мороженым,  и  она  обязательно  заболеет.  Всякий  раз  так,  когда  мороженого    поест, - я  обернулась,  и  к  своему  негодованию  обнаружила,  что  Дима  заказал-таки  Василинке  шоколадного  мороженого,  и  она  теперь  перемазалась  им  до  ушей, - кажется,  болезнь  ей  обеспечена, - процедила  я, - пока, - захлопнула  крышку  телефона,  и  подлетела  к  столику, - Дима,  я  же  просила. 
- Она  тоже  просила, - развёл  он  руками. 
- Хорош  отец, - плюхнулась  я  на  стул, - тебе  надо,  чтобы  она  заболела? 
- Вы  её  так  бережёте, - вздохнул  Дима, - а  что  если  закалить  её? 
- Только  этого  не  хватало, - возмутилась  я, - до  того,  как  она  закалится,  она  из  простуд  не  вылезет, - посмотрела  на  почти  опустевшую  вазочку,  и  решила  не  отнимать  у  неё  остатки. 
Она  только  раскричится  на  всё  кафе,  да  и  большую  часть  она 
уже  успела  съесть. 
- Ещё, - потребовала  Василинка,  отодвинув  от  себя  пустую  вазочку. 
- Хватит  с  тебя, - решительно  заявила  я,  заказала  ей  пирожных,  и  клубники  с  кремом. 
Василинка  попробовала  крем,  сморщилась,  и  замолотила  ручками  по  столу. 
- Мороженого, - завопила  она,  а  сидевшая  сзади  женщина  воскликнула: 
- Да  закажите  вы  ей  мороженого,  она  же  ребёнок, - и  я  сердито  воскликнула,  повернувшись  к  ней: 
- По-моему,  это  не  ваше  дело.  Вот  когда  ваш  ребёнок  подхватит  ангину,  угостите  его  мороженым. 
- Ну,  что  вы? – воскликнула  женщина, - трудно,  что  ль,  объяснить,  мол,  у  ребёнка  горло  слабое. 
- Ничего, - огрызнулась  я,  а  Василинка  обернулась,  подняла  правую  бровь,  точь-в-точь  как  Дима,  взяла  стакан  с  соком,  и,  мы  и  охнуть  не  успели,  вылила  его  на  голову  женщине. 
Женщина  вскочила  с  места,  отряхнулась,  и  ошарашено  посмотрела  на  Василинку. 
- Она  у  вас  что,  больная  на  голову? – взвизгнула  женщина. 
- Простите, - подскочила  я,  и  напустилась  на  Василинку, -
маленькая  безобразница!  Ты  что  делаешь?  Нельзя  людей  соком 
поливать! 
- А  кофе  можно? – ухмыльнулся  Дима. 
Мы  с  женщиной  изумлённо  уставились  на  него. 
- При  чём  тут  кофе? – растерянно  проговорила  я. 
- Ты  сама  сказала.  Соком  нельзя  людей  поливать,  а  я  спрашиваю,  чем  можно.  Кофе,  к  примеру. 
- Тебе  что,  тоже  урок  этикета  и  правил  поведения  преподать? –
прищурилась  я. 
- Боюсь,  у  вас  не  только  дочь,  но  и  супруг  больной  на                голову, - воскликнула  женщина,  Василинка  тут  же  положила  на  чайную  ложку  кусочек  шоколадного  торта,  и  запустила  его  в  женщину.  Моей  дочери  только  дротики  метать,  она  ловко  попала  женщине  в  глаз. 
У  меня  челюсть  с  салазок  соскочила,  а  женщина  открывала  и  закрывала  рот,  словно  рыба,  выброшенная  на  берег. 
- Мне  бабушка  книжку  читала, - воскликнула  Василинка, - и  в 
ней  сказано,  что  дети  должны  отстаивать  честь  родителей.  Просите  меня, - Василинка  вскочила  с  места,  сделала  изящный  книксен,  и  вернулась  на  место. 
Я  с  размаху  села  на  стул,  а  Дима  опустил  голову,  и  стал  издавать  странные  звуки,  сильно  смахивающие  на  смех. 
- Ну,  я  маме  устрою! – вскипела  я, - вместо  « Спящей                красавицы »  читает  ей  какую-то  хрень. 
- Да,  мать  у  вас... – начала  было  женщина,  но  напоролась  на  строгий  взгляд  Василинки,  бросила  на  свой  столик  деньги,  схватила  сумочку,  и  была  такова. 
Мы  с  Димой  переглянулись,  посмотрели  на  Василинку,  и  покатились  со  смеху.  Давно  я  так  не  смеялась  вместе  с  Димой,  последний  раз  мы  хохотали,  прижавшись  друг  к  другу,  когда  были  в  театре  пародии. 
У  меня  от  смеха  выступили  слёзы,  и,  вытерев  их,  я  воскликнула: 
- Нашла,  что  читать  ребёнку.  Василиночка,  девочка  моя, - я  погладила  её  по  голове, - то,  что  ты  честь  родителей  отстаиваешь,  это  хорошо,  но  не  хулиганскими  же  методами. 
- А  какими? – спросила  Василинка. 
- Я  попытаюсь  это  объяснить  тебе,  когда  ты  подрастёшь, - воскликнула  я, - сейчас  ты  не  поймёшь,  но  хулиганить  не  надо. 
- Хорошо, - кивнула  Василинка. 
- Забила  ребёнку  голову  чёрте  чем, - гневно  воскликнула  я,  и  подозвала  официантку. 
Вечером,  за  ужином,  я  рассказала  Максиму  и  Анфисе  Сергеевне  о  случившемся  в  кафе. 
- Отстаивать  честь  родителей? – смеялась  Анфиса  Сергеевна, - обалдеть  можно! 
- Удивительная  у  тебя  дочка, - улыбнулся  Макс. 
- Это  не  она  удивительная,  а  её  бабушка, - воскликнула  я,  ковыряясь  вилкой  в  филе  морского  языка,  запечённого  в 
кляре, - куплю  ей  завтра  нормальных  книжек,  и  пусть  только  попробует  читать  ей  романы  девятнадцатого  века.  Она  же  ещё  маленькая. 
Сказано-сделано,  утром  я  поехала  в  магазин,  и  скупила  почти  все  детские  сказки,  которые  были  в  магазине.  Начиная  русскими,  и  заканчивая  « Белоснежкой »  и  моей  любимой 
Астрид  Линдгрен,  и  Гансом  Христианом  Андерсеном. 
Дома  я  застала  маменьку,  и  Аську,  папа  уже  уехал  в  штаб.    
Мой  отец  военный,  и  сейчас  он  уже  полковник,  ему  вот-вот  дадут  генерала,  и  он  командует  дивизией. 
Я  никогда  не  понимала,  что  связывает  моих  родителей.  Сколько  себя  помню,  они  всегда  ругались,  то,  что  мама  не
любит  его,  и  никогда  не  любила,  видно  сразу,  но,  тем  не  менее,  они  всю  жизнь  идут  рука  об  руку. 
С  моей  матерью  трудно  ужиться,  она  человек  демократичный,  жёсткий,  авторитарный,  а  папа,  напротив,  мягкий.  Но,  не  смотря  на  свою  злобливость,  маман  превыше  всего  ставит  заботу  о  детях,  в  этом  её  упрекнуть  нельзя. 
- Так, - села  я  рядом  с  ними  за  стол,  и  грохнула  на  стул  книги, - мама,  вот  это  надо  читать  Василинке,  а  не  старинные  романы. 
- А  чем  плохи  старинные  романы? – подняла  брови  маменька,  и  мне  пришлось  рассказать  ей  о  вчерашнем. 
Аська  хрюкнула  и  уткнулась  носом  в  чашку,  а  маман  отпила  из  чашки  кофе,  и  с  ухмылкой  проговорила: 
- Так  и  быть,  не  буду  забивать  ей  голову.  Ты  права,  ей  действительно  ещё  рано. 
И  я  тут  же  забеспокоилась.  То,  что  маман  так  легко  согласилась  со  мной,  ещё  не  означает,  что  она  со  мной  солидарна. 
Сейчас  она  кивает,  и,  не  сомневаюсь,  что,  как  только  за  мной  захлопнется  дверь,  она  из  вредности  побежит  с  очередным  романом  к  Василинке. 
- Учти,  мама, - звенящим  тоном  сказала  я, - ещё  одна  её  выходка  в  этом  роде,  и  заберу  дочь  к  себе  в  особняк. 
Маман  вздохнула,  и  это  только  подтвердило  мои  опасения. 
- Ладно, - кивнула  она, - не  буду,  так  и  быть.  Что  там  у  тебя? 
О,  Астрид  Линдгрен,  замечательно,  сама  её  люблю,  жаль,  я  уже  давно  выпала  из  детства. 
Я  выпила  с  ними  кофе,  и  села  в  машину.  Чем  заняться? 
Документация  вся  проверена,  я  всю  ночь  не  спала,  просидела  над  бумагами,  нужно  было  срочно  просмотреть  квитанции,  и  за  всё  расплатится.  А  Максим  очень  злился,  и  вился  надо  мной,  словно  коршун,  но  в  постель  меня  заманил  лишь  четвёртом  часу  ночи. 
Думаю,  он  сейчас  на  ковре  у  генерала  мышей  не  ловит, 
поскольку  заснули  мы  в  шесть  часов. 
Пожалуй,  поеду – ка  я  к  мужу  Алены,  и  попробую  расспросить  его.  Они  познакомились  на  заводе,  куда  Алена  устроилась  уборщицей,  а  потом  она  перешла  в  швейную  фабрику. 
Я  уже  знала,  что  это  за  завод,  и  поехала  туда.  Аленка  по  ходу  дела  рассказала  мне,  что  мужа  её  зовут  Вячеслав  Синицын,  и  про  завод  тоже  рассказала. 
В  приёмной  меня  тут  же  тормознула  вахтёрша,  мирно  читавшая  книгу  за  рабочим  столом. 
- Вы  кто  будете? – тут  же  спросила  она,  отодвигая  от  себя  книжку. 
- Мне  нужен  Синицын  Вячеслав, - пояснила  я,  и  показала  ей  удостоверение. 
- Что  он  натворил? – спросила  женщина,  возвращая  мне  корочки. 
- Он  является  свидетелем, - пояснила  я, - и  мне  необходимо  с  ним  поговорить. 
- Свидетелем, - пробормотала  вахтёрша,  и  сняла  телефонную  трубку.  Через  десять  минут  мы  с  Вячеславом  сидели  в  небольшой  комнатке,  примыкающей  к  вахте,  и  он  с  интересом  меня  разглядывал.  Он  был  какой-то  нескладный,  худощавый,  и  на  вид  чисто  трудяга.  Удивляюсь  я  Алене,  хотя,  после  того,  как  её  бросил  жених,  и  не  было  ни  малейших  перспектив,  и  за  такого  выскочишь.  Лишь  бы  не  остаться  на  старости  лет  в  одиночестве. 
- Ты,  значит,  Эвива? - спросил  он,  попросив  у  меня  сигарету,  и  закурил. 
- Алена  обо  мне  рассказывала? – догадалась  я,  прикуривая  в  это  время  сигарету. 
- Да,  и  не  раз, - вздохнул  Вячеслав, - она  постоянно  о  тебе 
говорила.  Она  тебя  ненавидела. 
- Я  уже  знаю  об  этом, - кивнула  я, - только  чего  она  злилась?  Что  я  ей  сделала?  Разве  можно  быть  такой?  Да,  я  отбила  у  неё  в  своё  время  парня,  но  ведь  она  проделала  этот  фокус  раньше  меня.  Мне  бы  никогда  не  пришло  в  голову  у  подруги  любимого  отнимать.  Да  она  просто  больная!  На  всю  голову! 
- Она  мне  другое  рассказывала, - покачал  головой  Вячеслав. 
- Может,  расскажите,  что  она  там  наболтала? – спросила  я.
 Он  лишь  кивнул,  и  стал  рассказывать.
 Он  работает  на  этом  заводе  с  детства,  сразу,  после  окончания  школы,  он  пришёл  сюда.  Все  его  родные  работали  здесь,  отец,  старший  брат,  и,  ясное  дело,  дорога  ему  была  одна. 
С  женщинами  у  Славы  всегда  были  проблемы.  Он  не  умел  знакомиться,  да  и  внешность  его  оставляла  желать  лучшего.  На  заводе  были  одни  мужики,  а  Вячеслав  никуда  не  ходил,  и  потому  до  тридцати  лет  был  один.  Его  мать  только  отмахивалась,  когда  Слава  рассказывал  ей  свои  проблемы. 
- Не  забивай  себе  голову, - всякий  раз  отвечала  она, - успеешь  ещё  жениться.  А  то,  вон  Ванька  нашёл  себе  пигалицу.  Строит  из  себя  невесть  что,  деньги  из  мужика  на  всякую  ерунду  тянет.  Ну,  зачем  ей  вторая  помада?  Одной  вполне  достаточно,  и  колготки  каждый  сезон  новые  покупает.  Так  в  старых  ещё  ходить  можно,  а  она  мне,  когда  ей  сказала,  такую  морду  сделала.  Нет,  не  надо  тебе  жениться,  а  то  попадётся  такая  же  фря,  как  у  Ивана. 
Несколько  ошарашенный  доводами  матери,  Слава  кивал  в  ответ,  и  продолжал  искать  себе  жену.  Ему  было  одиноко  в  его  квартире,  доставшейся  ему  от  двоюродной  тётки,  и  хотелось  иметь  семью. 
А  потом  на  заводе  появилась  Алена.  Моя  бывшая  одноклассница  довольно  красивая  девушка,  ладно,  она  очень  красивая.  Блондинка,  а  мужчины  любят  блондинок. 
Славе  она  тоже  понравилась,  но  он  боялся  к  ней  даже  близко  подойти.  Но  она  сама  подошла  к  нему,  вероятно,  он  ей  показался  самым  порядочным.  Несколько  походов  в  кино,  а  потом  он  решился  сделать  ей  предложение,  которое  она  тут  же  приняла. 
Мать  Славы  была  против  этого  брака,  она  считала,  что  Алена  слишком  красивая,  что  будет  бегать  налево,  что  она  слишком 
избалованная.  Но  он  всё  равно  женился  на  ней,  потом  Алена  родила  двоих  мальчишек,  и  троих  они  взяли  из  детского  дома.  Алена  постоянно  вспоминала  своё  детство,  рассказывала,  как  она  ездила  с  родителями  за  границу,  показывала  мужу  фотографии  тех  лет. 
Однажды  Слава  увидел  меня  на  школьной  фотографии,  и  ахнул. 
- Вот  это  да! – воскликнул  он, - я  таких  красавиц  за  всю  свою  жизнь  не  видел. 
- Красавица! – сдавленно  фыркнула  Алена, - да  она  сучка  непроходимая!  Проститутка  малолетняя! 
- Ну,  зачем  ты  так? – воскликнул  Слава, - она  очень  красивая,  и  лицо  доброе. 
- Это  она  только  с  виду  ангелом  кажется, - вздохнула  Алена, - а  на  самом  деле  она  последняя  дрянь.  Её  все  в  школе  терпеть  не  могли,  постоянно  нос  задирала,  а  потом  в  одиннадцатом  классе  замуж  вышла. 
- В  шестнадцать  лет? – поразился  Слава. 
- Да,  в  шестнадцать  лет, - кивнула  Алена. 
- Как  их  только  расписали? 
- У  неё  мать  адвокат,  она  всё  может, - мрачно  ответила  Алена. 
- Но  как  такое  возможно? – воскликнул  Вячеслав. 
- Да  у  них  всё  возможно, - махнула  рукой  Алена, - а  она  парней  у  лучших  подруг  отбивала,  да  что  там  у  подруг.  Ей  нравилось  делать  больно  другим.  Она  и  мне  в  своё  время  жизнь  разбила.  Одно  только  радует,  она  сейчас  несчастна.  Развелась  с  мужем,  ещё  два  раза  замуж  сбегала,  и  теперь  осела  дома  с  кошками.  Медленно  в  старую  деву  превращается. 
- Да  ты  что! – воскликнул  Слава, - не  надо  так.  Людей  надо  уметь  прощать,  даже,  если  они  плохие. 
- Эту  невозможно  простить, - вздохнула  Алена, - артистка  погорелого  театра! 
Алена  не  раз  заводила  обо  мне  разговор.  Она  всё  время  вспоминала  о  потерянном  благополучии,  и  Слава  без  конца  успокаивал  её.  И  однажды  она  рассказала  ему,  что  я  украла  перстень  у  одной  из  преподавательниц. 
- Что  это  за  чушь? – так  и  подскочила  я, - да,  был  подобный  инцидент,  и  обвинили  Аленку,  но  я  тут  не  при  чём.
- Она  так  не  думала, - покачал  головой  слава. 
Алена  посчитала  меня  виновной,  но,  услышав,  что  было  дальше,  я  чуть  со  стула  не  упала. 
Я  помню  тот  день,  когда  произошёл  этот  инцидент.  Всю  школу  экстренно  собрали  в  актовом  зале,  и  директриса  объявила,  что  у  преподавателя  математики  украли  драгоценность. 
Анастасия  Марковна  забрала  из  ювелирной  мастерской  шикарный  перстень,  доставшийся  ей  от  бабушки.  Жемчуг  надо  было  « оживить »,  что  и  сделали.  Она  бегала  за  ним  во  время  перерыва  в  работе,  и  оставила  его  в  сумке  в  учительской,  предварительно  как  следует  заперев  дверь. 
Но,  когда  она  открыла  сумку,  перстня  там  не  оказалось. 
Сначала  она  решила,  что  она  его  не  туда  положила,  а  потом  её  чуть  инфаркт  не  хватил.  Уже  поздно  было  поднимать  панику,  все  ученики  разошлись  по  домам. 
В  тот  же  день,  когда  это  было  объявлено,  была  вызвана  милиция,  и  всех  обыскали.  Родители,  конечно  же,  подняли  дикий  шум,  каждый  был  уверен  в  своём  чадушке. 
Перстня  так  и  не  нашли,  и  вскоре  у  Алены  появилось  совершенно  потрясающее  украшение.  Она  всем  сказала,  что  эти  серёжки  ей  подарили  родители  на  день  рождения,  но  потом  выяснилось,  что  это  не  правда. 
Та  самая  Рита  слышала,  как  родители  спрашивали  у  Алены,  откуда  у  неё  это  украшение,  и  передала  мне.  Я  рассказала  Зойке,  а  у  той  язык,  словно  помело.  Через  два  дня  вся  школа  об  этом  знала,  и  все  стали  коситься  на  Аленку. 
В  довершение  всего,  а  милиция  тут  же  заинтересовалась  Аленой,  выяснилось,  что  она  сдала  кольцо  учительницы  в  ломбард.  Ну,  а  на  вырученные  деньги  приобрела  шикарные  серьги.  Я  тогда  недоумевала,  зачем  она  это  сделала. 
Родители  запросто  могли  купить  ей  серьги,  ей  стоило  только 
попросить.  Я  тогда  ничего  не  понимала,  не  понимаю  и  теперь. 
А  она  почему-то  считала,  что  я  её  оклеветала. 
И,  если  рассмотреть  весь  идиотизм  ситуации,  то  вполне  вероятно,  что  она  и  не  виновата.  Ну,  зачем  ей  было  красть  перстень,  если  она  могла  получить  всё,  что  только  захочет. 
Даже  если  ей  просто  захотелось  сделать  пакость,  что  уже  свидетельствует  о  её  психической  нестабильности,  тогда  появляется  вопрос.  Какого  чёрта  она  пошла  в  ломбард? 
Или  она  больная,  раз,  совершенно  не  скрываясь,  пошла  сдавать  кольцо  в  скупку,  либо  она  не  при  чём. 
Да  и  вообще,  странная  вышла  история.  Ведь  позже  оказалось,  что  одна  из  младших  учениц  видела,  будто  в  учительскую  входила  я.  Однако,  моё  алиби  подтвердил  Артем  Селиванов,  мой  школьный  возлюбленный,  за  которого  я  в  то  время  замуж  собиралась. 
- А  вы  знали,  что  Алена  на  кладбище  работает? – спросила  я  Вячеслава. 
- Да,  она  мне  говорила, - кивнул  он, - а  что  в  этом  такого?  Платят  очень  даже  неплохо,  да  и  сладкое  она  то  и  дело  с  могил  собирает.  Дети  сладкое  любят,  так  ну  и  что,  что  помянут  покойного?  И  ему  хорошо  на  том  свете,  что  его  помянули,  и  девчонкам  радость. 
Интересное  у  него  понятие,  хотя,  в  общем-то,  ничего  зазорного  в  этом  нет.  На  поминках  каждый  человек,  хоть  раз  в  жизни,  но  бывал.  Однако,  побираться  на  кладбище,  это  всё-таки  как-то  не  того. 
- Расскажите  мне  о  том  дне,  когда  Алену  убили, - попросила     я, - какой  она  выглядела?  Может,  она  вам  что-нибудь  говорила?  Порой,  брошенная  невзначай  фраза  может  стать  последним  пазлом  в  головоломке. 
И  он  стал  вспоминать  тот  день. 
С  женой  у  него  не  очень-то  доверительные  отношения.  Он  явно  не  знал,  что  задумала  его  супруга,  и,  когда  она  ввалилась  ночью,  даже  не  ночью,  а  уже  под  утро,  домой,  он  безмерно  удивился. 
Алена  была  вся  в  земле,  припылённая,  швырнула  сумку  на  пол,  и  со  злостью  произнесла: 
- Вот  ведь  сука! 
- Алёнушка, - воскликнул  Слава, - да  что  случилось?  Почему  ты  в  таком  виде? 
- Так,  ерунда, - отмахнулась  Алена,  и  поспешила  закрыться  в  ванной. 
Вышла  она  оттуда,  взбешённая,  и  кругами  ходила  по  квартире,  сметая  всё  на  своём  пути.  Потом  пришла  Полина,  и  попалась  матери  под  горячую  руку.  Скандал  у  них  вышел  феерический.  Алена  набросилась  на  дочь,  которая  очень  поздно  вернулась  с  гулянок,  и  Слава  решил  ретироваться  из  дома. 
Когда  он  вечером  пришёл  домой,  рыдающая  Полина  сказала  ему,  что  звонили  из  милиции,  и  что  Алену  убили. 
И  на  этом  наш  разговор  был  окончен. 
Я  забралась  в  машину,  налила  себе  кофе  из  термоса,  и  задумалась. 
Кто  убил  Алену?  Её  сообщники?  Да  скорей  всего!  Съезжу – ка  я  к  дому  Алены,  и  попробую  разговорить  соседей. 
Мне  не  хотелось  попадаться  на  глаза  Полине,  и  опять  ругаться  с  ней.  Но,  к  счастью,  она  мне  не  попалась,  а  соседка  Алены  оказалась  дома. 
Я  показала  ей  корочки,  и  была  приглашена  внутрь. 
- Скандал  у  них  там  был, - сказала  соседка, - такое  в  квартире  творилось!  При  чём  сначала  под  утро,  а  потом  днём. 
Она  столкнулась  с  Аленой  в  подъезде,  и  та  была  мрачнее  тучи. 
- Леночка,  у  тебя  что-то  случилось? – участливо  спросила  любопытная  соседка. 
- С  чего  вы  взяли? – вздёрнула  брови  Алёна. 
Соседка  ещё  удивилась,  Алена  всегда  такая  вежливая,  а  тут  просто  схамила.  И  она  быстро  юркнула  в  свою  квартиру. 
Через  пару  минут  оттуда  соседка  услышала  истошные  вопли. 
- Да  ты  б...  подзаборная! – кричала  на  весь  дом  Алена,  а  слышимость  у  них  отличная, - как  ты  посмела?!  А  ты,  сволочь,  ты  за  это  ответишь!  Ещё  в  чём-то  уверял  меня! 
- А  ну  замолчи! – закричала  Полина, - ты  не  имеешь  права  на  меня  кричать! 
- Это  я  не  имею  права? – взвыла  Алена, - да  ты  моя  дочь! 
- Ты  меня  не  рожала,  значит,  ты  мне  не  мать! – взвизгнула  Полина. 
- Да  я  тебя  вырастила!  Если  бы  не  я,  ты  бы  была  в  детском  доме! 
- Да  и  была  бы! – фыркнула  Полина, - от  меня  бы  не  убыло! 
Какая  разница,  в  какой  тюрьме  сидеть! 
Вообщем,  скандал  получился  грандиозный,  а  потом  вдруг  раздался  вопль,  и  всё  стихло. 
Одержимая  здоровым  любопытством,  соседка  позвонила  в  квартиру  Самсоновых,  но  ответа  не  последовало.  Что  вообще  странно,  ведь  Полина  и  Алена  были  там. 
Удивлённая  их странными  повадками  в  последнее  время, 
соседка  стала  следить  за  соседями,  однако,  больше  ничего  она  не  услышала,  и  не  увидела.  А  Алена  в  тот  день  так  и  не  появилась,  а  потом  стало  известно,  что  её  убили. 
- Я  ничего  не  понимаю, - говорила  сейчас  соседка, - за  что  её  могли  убить?  Она  такая  добрая  была,  она  мне  очень  нравилась,  и  я  считаю,  что  Славику  с  ней  повезло. 
Да  уж,  повезло,  думала  я,  стоя  в  лифте,  и  постукивая  каблуком  по  полу. 
Она  не  знает,  какая  Аленка  на  самом  деле. 
А  Аленка  склочная,  завистливая,  она  невероятная  эгоистка,  а  другие  люди  для  неё  ничего  не  стоят. 
Потому  Господь  и  не  даёт  некоторым  людям  судьбу,  быть  богатым,  потому  что  они  того  не  заслуживают. 
Вот  и  Аленку  он  лишил  её  благосостояния.  А  ведь  у  неё  было  всё.  Безумно  любящие  родители,  которые  души  не  чаяли  в  дочери,  она  богаче  всех  была  одета  в  школе,  ей  светил   МГИМО,  и  был  шикарный  жених.  А  потом  она  в  одночасье  всего  лишилась. 
До  сих  пор  не  забуду,  как  она  била  собаку  в  школьном  дворе.  Я  увидела  в  окно  раздевалки,  когда  собиралась  после  уроков  домой,  как  она  избивает  несчастную  псину  ногами. 
У  меня  внутри  всё  перевернулось,  когда  я  увидела  эту  картину. 
Я  выскочила  под  дождь,  и  буквально  налетела  на  Аленку. 
- Ты  что  делаешь? – вскричала  я  возмущённо, - что  тебе  сделало  бездомное  животное?  Оно  и  так  обижено  судьбой,  у  него  нет   хозяина. 
- А  тебе  жалко,  что  ли? – скривилась  Аленка,  и  на  её  лице  появилась  надменная  улыбка. 
- Да,  мне  его  жалко! – вскрикнула  я, - и  я  не  стесняюсь  в  этом  признаться,  потому  что  жалость – не  зазорное  чувство.  А  ты  глупая  кукла,  и  пошла  вон  отсюда. 
- Ты  эти  слова  ещё  проглотишь, - прошипела  Аленка,  и  толкнула  меня  в  лужу,  а  сама  убежала. 
Я  была  готова  бросится  за  ней,  но  пёс  вдруг  лизнул  меня  в  лицо,  словно  говоря  « спасибо ». 
И  я  забрала  собаку  домой.  Маман,  конечно,  повозмущалась,  не  без  этого,  но  вскоре  вся  семья  души  не  чаяла  в  псине. 
Он  был  беспородный,  но  по  уму  не  уступал  самой  породистой 
собаке. 
И  однажды  он  меня  спас,  при  чём  погибнув  сам. 
Я  девушка  красивая,  и  ко  мне  привязались  двое  парней,  думаю,  что  комментарии  по  поводу  того,  чего  они  от  меня  хотели,  излишни. 
Я  стала  кричать,  но  мы  были  на  окраине  посёлка,  и  меня  никто  не  слышал.  И   тогда  один  из  парней  достал  из  кармана  нож. 
Уж  не  знаю,  как  Мишка  почуял,  что  я  в  опасности,  но  он  прибежал  на  пляж,  и  вцепился  в  одного  из  парней. 
Тот,  едва  пёс  на  секунду  потерял  бдительность,  тут  же  сбежал,  и  тогда  он  бросился  на  второго. 
Но  у  того  был  нож,  и  собака  получила  смертельную  рану.  А  этот  мерзавец  тут  же  убежал. 
Я  до  сих  пор  вспоминаю  Мишку,  и  до  сих  пор  мне  его  жалко  до  слёз. 
Тех  парней  так  и  не  нашли,  они  были  не  из  нашего  посёлка. 
Я  села  за  руль,  налила  себе  кофе,  и  медленно  тронулась. 
И  что  теперь?  От  лавины  информации,  собственно,  ничего  и  не  прояснившей  в  этом  деле,  голова  просто  трещит. 
Хотя,  нет,  я  знаю,  что  я  буду  делать.  И  стала  звонить  Диме. 
- Привет,  солнце  моё, - смеясь,  сказал  он. 
- Послушай,  дай  мне  адрес  твоего  сыщика. 
- Я  уже  дал  Максиму,  а  тебе  он  зачем? 
- За  тем.  Я  вот  не  понимаю,  ты  говоришь,  что  сыщик  этот  ничего  не  нашёл?  Так? 
- Так. 
- А  мы  в  два  счёта  выяснили  происхождение  драгоценностей.  Что  это  значит? 
- Не  знаю, - ответил  Дима, - что  же  получается?  Он  мне  соврал? 
- Выходит,  что  так.  Давай  адрес,  поеду  к  нему  и  всё  вытрясу. 
- Ну,  давай, - вздохнул  Дима,  и  дал  адрес. 
И  я  поехала  в  детективное  агентство.  Оно  располагалось  в  многоэтажном  здании,  где  кроме  него  была  масса  контор. 
Пожилая  вахтёрша,  увидев  меня,  тут  же  нацепила  на  нос  очки,  и  деловито  спросила,  к  кому  я  направляюсь. 
- В  детективное  агентство,  на  второй  этаж, - ответила  я,  на  что  вахтёрша  тут  же  отреагировала: 
- Так  оно  не  работает. 
- Почему? – навострила  я  уши. 
- Убили  этого  сыщика,  царствие  ему  небесное, - перекрестилась  старушка,  а  у  меня  сердце  ухнуло  в  пятки  и  забилось  где-то  в  горле. 
- Как  убили? – ахнула  я. 
Вахтёрша,  видимо,  уже  ошалела  тут  со  скуки,  и  с  явным  воодушевлением  стала  делиться  информацией. 
Работает  она  здесь  уже  пять  лет,  с  тех  пор,  как  вышла  на  пенсию.  Тут  и  добавка  к  пенсии,  и  не  скучно  так,  всё-таки  каждый  день  новые  лица,  это  не  то,  что  сидеть  в  квартире,  как  сыч,  в  четырёх  стенах. 
Люди  хорошие,  добрые,  парой  слов  перекинутся  с  ней,  а  молодой  человек  из  детективного  агентства  даже  ей  цветы  на  восьмое  марта  подарил. 
Вахтёрша  удивилась  тогда  цветам,  и  спросила,  деньги  ему  девать,  что  ль,  некуда.  На  что  тот  ответил,  что  купил  цветы для  любимой  девушки,  а  она  позвонила  ему,  и  сказала,  что 
больше  не  хочет  с  ним  встречаться. 
Выглядел  он  расстроенным,  и  тётя  Зина,  как  звали  все 
консьержку,  искренне  пожалела  его. 
Такой  хороший  парень,  и,  поди  ж  ты,  бросила.  Что  она,  лучше
что  ль  нашла? 
За  месяц  до  случившегося  к  Мише  пришёл  какой-то  тип,  и  из  описания  тёти  Зины  я  поняла,  что  приходил  Дима.  И  он,  Дима,  очень  ей  не  понравился. 
- Омерзительная  личность, - говорила  она  сейчас, - не  удивлюсь,  если  узнаю,  что  он  его  и  убил. 
После  Димы  к  этому  Миши  пришёл  какой-то  мужчина,  блондин,  и  тоже  весьма  неприятный,  и  Миша  его  чуть  с  лестницы  не  спустил. 
- Да  пошёл  ты! – кричал  он, - ещё  чего!  Делиться!  Да  я  всё  себе  заберу,  и  покупатель  у  меня  на  примете. 
- Ты  ещё  пожалеешь  об  этом, - сказал  блондин,  отряхнулся  и  вылетел  за  дверь. 
В  тот  злополучный  день  Миша  засиделся  в  своей  конторе 
допоздна,  тёте  Зине  уже  надо  было  закрывать  двери,  и  она  поднялась  наверх,  чтобы  поторопить  Мишу. 
Она  постучалась  к  нему  в  кабинет,  но  ей  никто  не  открыл, 
что  её  несказанно  удивило.  Из  кабинета  Миша  не  выходил, 
это  она  точно  знала.  Как  пришёл,  так  весь  день  и  сидит. 
Она  ещё  постучала,  решив,  что  он  заснул  за  работой,  потом      испугалась,  вдруг  ему  стало  плохо,  мало  ли. 
Он,  хоть  и  молодой,  но  в  жизни  всякое  случается. 
Сейчас  молодые  мрут  чаще,  чем  старики.  Да  и  могло  быть  у  парня  что-нибудь  врождённое,  какой-нибудь  порок. 
Тогда  она  позвала  охранника  снизу,  который  пришёл  на  ночную  смену,  и  он  выломал  дверь. 
Поломался,  правда,  сначала,  мол,  почему  в  его  смену,  мало  ли,  что  там,  всё-таки  частный  сыщик.  Как  в  воду  глядел  этот  охранник,  когда  он  взломал  дверь,  то  они  увидели  Мишу,  спящего  за  столом,  положив  голову  на  руки. 
Тётя  Зина  сначала  решила,  что  он  спит,  а  потом  испугалась.  Если  бы  он  спал,  то  обязательно  проснулся  бы  от  грохота,  когда  взламывали  дверь.
Она  подошла  к  парню,  и  легонько  коснулась  его  рукой. 
Шея  парня  была  ледяной,  и,  едва  она  коснулась  его,  Миша 
тут  же  без  признаков  жизни  упал  на  пол. 
Ночь  прошли  кошмарно.  Пришлось  вызвать  милицию,  те  осмотрели  место  происшествия,  и  вынесли  вердикт:  Мишу  убили. 
Некто  пробрался  через  окно  в  контору,  перерезал  парню  горло, 
и  удалился  тем  же  путём. 
- Наверняка  это  тот  бандит, - восклицала  тётя  Зина, - бедный  Миша.  Так  жаль  парнишку.  Этим  отморозкам  море  по  колено,  убили,  и  не  поморщились. 
Я  растерянно  кивнула,  и  решила  этой  же  ночью  забраться  в  кабинет  Миши,  и  пошукать  там.  Милиция,  конечно,  всё  уже  осмотрела,  но  я  всё  же  взгляну  незамыленным  взглядом  на  помещение. 
Через  час  я  сидела  в  кафе,  пила  кофе,  и  ждала  Диму. 
Он  даже  не  стал  ёрничать,  как  обычно,  и  примчался  в 
рекордно  короткие  сроки. 
- Привет,  моя  хорошая, - воскликнул  он,  садясь  рядом  со  мной. 
- Милый,  что  ты  делаешь  этой  ночью? – промурлыкала  я. 
- А  что? – мой  вопрос  его  порядком  ошарашил. 
- Да  ничего,  просто  мне  этой  ночью  одной  будет  весьма  неуютно, - решила  я  его  малость  подразнить,  и  вздрогнула,  увидев  в  его  глазах  безумную  надежду. 
- Ты  хочешь,  чтобы  я  провёл  ночь  с  тобой? – удивлённо  спросил  он. 
- Да,  милый, - вздохнула  я, - и  не  забудь  прихватить  с  собой  какого-нибудь  знатного  « медвежатника ». 
- Кого...  то  есть,  зачем? – опешил  он. 
- Ну,  если  ты  умеешь  взламывать  замки,  то  « медвежатник »  не 
понадобится. 
Дима  какое-то  время  смотрел  на  меня,  и  покачал  головой. 
- Всё-таки  ты  редкостная  сучка! – высказался  он,  а  я  чуть  кофе  не  подавилась. 
- Как  ты  меня  назвал? 
- Извини,  но  я  в  какой-то  момент  решил,  что  крепость  пала. 
- Не  дождёшься, - сквозь  зубы  ответила  я,  благоразумно  решив  не  ссорится  с  ним. 
Ночью,  одетая  в  чёрные,  бархатные  брюки,  чёрную,  шёлковую  водолазку,  чёрное  пальто,  и,  нацепив  на  нос  чёрные  очки,  я, 
крадучись,  выбралась  из  дома. 
Дима  ждал  меня  в  своём  чёрном  джипе,  и,  увидев  мой 
прикид,  покатился  со  смеху. 
- Что  не  так? – спустила  я  очки  на  нос. 
- Ничего,  но  у  меня  такое ощущение,  что  мы  все  из                « Матрицы »  вывалились, - ухмыльнулся  он. 
Он  всегда  одевается  в  чёрное,  но  сейчас  на  нём,  вместо  привычного  костюма  красовался  свитер,  купленный  мной  ему  пять  лет  назад.  Мне  нравится,  когда  мужчины  одевают  свитера,  и  я  купила  ему  чёрный  и  белый  свитер  тонкой  вязки. 
Но,  увидев  их,  но  заявил,  что  в  жизни  не  оденет  ничего  подобного,  чем  меня  несказанно  обидел.  А  белый  ему  пошёл  бы,  здорово  оттенил  бы  его  чёрные  волосы. 
Но  самое  интересное  сейчас  состояло  в  том,  что  кроме  свитера  на  нём  сейчас  были  джинсы,  тоже  чёрные,  и  чёрное  пальто. 
А  сзади  на  сиденье  находился  какой-то  тип,  тоже  в  чёрном, 
но  в  коже,  а  его  лысина  пришлась  бы  по  вкусу  самой 
избалованной  сороке. 
Вот  только  братка  мне  и  не  хватало.  Он  что,  обычного                « домушника »  найти  не  мог? 
Но  отчитывать  я  его  не  стала,  времени  не  было,  чтобы  искать  кого-то  другого,  и  мы  поехали  к  конторе. 
- Дмитрий, - пробасил  сзади  браток, - ты  меня  только  не  спали, 
чтобы  без  ментуры. 
- Да  какая  ментура? – откликнулся  Дима, - успокойся. 
- Я  и  так  в  розыске,  лишние  неприятности  не  нужны. 
Едва  он  это  сказал,  у  меня  волосы  на  голове  дыбом  встали. 
Он  ещё  и  в  розыске!  Ну,  Димочка!  Ну,  держись! 
Криминальный  авторитет,  твою  мать! 
- Что,  красавица,  такая  рожа  кислая? – подал  голос  браток, - не  радует  наличие  бандита? 
- Да,  не  радует, - налетела  я  на  него  и  тут  же  набросилась  на  Диму, - а  тебя,  дорогой  мой,  я  просила  привезти  обычного  вора,  а  не  бандита. 
- А  это  я  назло, - откликнулся  Дима, - я  надеялся  провести  с  тобой  ночь,  а  ты  меня  просто  подколола,  теперь  мы  квиты. 
- Негодяй! – пнула  я  его,  и  не  упустила  случая  сделать  ему  больно, - не  думаю,  что  меня  хватило  бы  ещё  и  на  тебя,  я  после  Максима  сейчас  в  себя  прихожу. 
- А  ты  смелая! – восхитился  Дима, - находишься  в  машине  с 
двумя  бандитами,  машина,  кстати,  заблокирована... 
- Рискни  здоровьем,  ногти  у  меня  острые,  быстро  оба  в  глазном  отделении  больницы  окажетесь. 
- « Кровавой  Мери »  насмотрелась? – засмеялся  Дима, - решила  коллекционировать  глаза? 
- А  при  чём  тут  « Кровавая  Мери »  и  глаза? – не  поняла  я, - она  же  ножом  убивала. 
- Это  более  старый  фильм,  а  в  другом  она  когтями  глаза  выцарапывала, - пояснил  Дима. 
- Ужасоман, - процедила  я, - лучше  замолкни,  а  то  я  потом  приснится,  и  я  на  тебя  Максима  натравлю.  Не  думаю,  что  ему  понравятся  мои  крики  по  ночам. 
- Не  знал,  что  в  его  вкусе  фригидные  женщины, - ухмыльнулся  Дима,  а  я  со  всей  силы  пнула  его. 
Не  ожидавший  нападения,  Дима  чуть  в  кювет  не  влетел. 
- Спятила,  да? – прошипел  он. 
- Тут  только  один  спятивший,  ты,  хотя, - я  оглянулась  назад, - вижу  ещё  одного. 
- Да,  Димка, - подал  голос  сзади  браток, - ты  говорил,  что  она  дикая  кошка,  но  чтобы  настолько. 
- Ещё  какая  дикая, - процедил  Дима,  и  оставшийся  путь  мы  самозабвенно  лаялись. 
Из  машины  я  выскочила,  злая,  как  десять  тысяч  чертей,  Дима  и  его  сомнительный  знакомый  вслед  за  мной. 
- Через  дверь,  или  через  форточку? – уточнил  бандит. 
- Лучше  через  дверь,  открывайте.  Стойте. 
- В  чём  дело? – не  понял  Дима,  а  я  вытащила  из  пакета  чулки,  которые  прихватила  с  собой.   
- Надевайте  на  голову,  не  хочу,  чтобы  нас  кто-нибудь  опознал. 
Эти  гаврики  покатились  со  смеху,  но  чулки  одели,  и  выглядели  весьма  комично. 
- Слушай,  дорогая  моя, - подал  голос  Дима, - я  знаю,  что  ты  считаешь  меня  чудовищем,  но  чтобы  настолько.  У  меня  глаз, вообще-то,  к  твоему  сведению,  не  на  носу. 
- Так  натяни  дырку  на  глаз, - буркнула  я,  чем  вызвала  приступ  бурного  веселья  у  моих  спутников, - чулки  тонкие,  тянутся. 
- Надеюсь,  ты  перед  тем,  как  взять  их  с  собой,  одевала, - пробормотал  он. 
- Извращенец!  Не  дождёшься,  новенькие  они,  только-только  из 
пакета. 
- Знаете,  друзья  мои, - подал  голос  браток, - у  меня  ощущение,  что  я  участвую  в  клоунаде.  А  с  этим  чулком  на  голове  чувство  только  усиливается. 
- С  ней  это  чувство  тебя  будет  всегда  преследовать, - кивнул 
Дима  на  меня, - радость  моя,  ты  бы  хоть  обрезала  их,  а  то  мы  на  каких-то  идиотов  похожи. 
Действительно,  об  этом  я  не  подумала,  и  теперь  за  спиной  болтается  хвост.  Но  мне  сейчас  было  не  подобных  мелочей,  и  бандит  взялся  за  замок.         
Справился  с  замком  он  с  удивительной  ловкостью,  про  ювелиров  говорят – золотых  дел  мастер,  а  про  таких  вот  умельцев  вполне  можно  сказать – замочных  дел  мастер,  а  лучше,  скваженных.  Я  ящеркой  юркнула  в  помещение,  и  тут  же  в  темноте  раздался  голос  охранника. 
- Стой!  Кто  идёт! – и  в  ту  же  секунду  раздался  хлопок,  и  с  ужасом  обнаружила,  что  этот  бандит  ещё  и  с  оружием. 
- Вы  что  себе  позволяете? – воскликнула  я, - совсем  ума  нет? 
- Да  успокойтесь  вы, - ответил  браток, - этот  пистолет  со  снотворным  для  слонов. 
Я  почувствовала,  что  сейчас  хлопнусь  в  обморок. 
Нет,  правда,  моему  несчастному  организму  и  в  самом  деле 
просто  необходимо  полежать  в  глубоком  обмороке. 
- Вы  идиот! – простонала  я, - какое  снотворное?  Какие  слоны? 
- Ева,  успокойся, - Диме  стало  смешно, - охранник  жив,  только  спит.  У  Моцарта  оружие  с  дротиками  со  снотворным. 
- Моцарт? – мои  брови  поползли  вверх. 
- Моя  фамилия – Композиторов, - пояснил  браток. 
Хорошая  фамилия,  ничего  не  скажешь. 
- Вам  с  такой  фамилией  только  в  музыкальную  среду, - покачала  я  головой,  и  пошла  наверх. 
Моцарт,  он  же  уголовник  Композиторов  ловко  справился  с  замками  на  двери  кабинета,  и  мы  вошли  внутрь. 
Кабинет,  как  кабинет. 
Стол,  стул,  полка  с  книгами  по  юриспруденции,  на  столе  портативный  компьютер – странно,  что  его  милиция  не  забрала,  или  хотя  бы  родственники – пара  стульев,  кресло  и  не  большой  диванчик. 
Первым  делом  я  стала  лазить  в  ящиках  стола,  там  оказалась  целая  куча  бумаг,  счетов,  и  я  стала  складывать  всё  в  пакет. 
На  самом  дне  лежал  какой-то  блокнот,  и  я  быстро  схватила  его,  и  тут  же  услышала  какой-то  шорох. 
- Что  это? – схватила  я  Диму  за  рукав. 
- Мне  откуда  знать? – ответил  он,  но  фонарик  погасил. 
Сквозь  звенящую  тишину  мы  явственно  услышали,  как  кто-то  крадётся  к  кабинету,  в  этот  момент  раздался  звук  сирен,  мы  заметались,  выскочили  на  лестницу,  коридоре  зажёгся  свет,  и  помещение  заполонила  милиция. 
- Картина  Репина,  приплыли, - процедил  Дима,  и  втолкнул  меня  назад  в  кабинет. 
- Я  же  просил, - воскликнул  Моцарт. 
- Да  мне  откуда  было  знать? – воскликнул  Дима, - я  не  ясновидящий. 
В  этот  момент  дверь  взломали,  и  в  кабинет  влетели  омоновцы 
во  главе  с  Максимом. 
Моцарт  схватился  было  за  пистолет  со  снотворным,  но  Макс  одним  коротким  ударом  выбил  его... 
- Ну,  и  зачем  так  грубо? – воскликнула  я, - пистолет  ненастоящий. 
- Что? – воскликнул  Макс,  и  сдёрнул  у  меня  с  головы  чулок, - как  это  понимать? – заорал  он. 
- Как  хочешь,  так  и  понимай, - отозвался  Дима,  стаскивая  с  себя  мои  чулки. 
- И  этот  здесь! – воскликнул  Максим, - ну,  да,  где  ты  ещё  могла  оказаться,  как  не  в  охраняемом  объекте,  да  ещё  вместе  с  бывшим  мужем! – потом  он  бросил  взгляд  на  Моцарта,  и  содрал  с  него  мой  чулок, - а  здесь  ещё  и  наш  музыкальный 
друг.  Вы  все  арестованы! 
- Ты  спятил? – взвизгнула  я. 
- Да,  спятил,  но  по-другому  тебя  не  научишь.  Вы  мне  операцию  сорвали!  Вы  это  понимаете? 
- Лично  мне  на  твою  операцию  плевать  с  самого  высокого  небоскрёба  Нью – Йорка, - огрызнулся  Дима. 
- Вот  посидишь  в  обезьяннике,  будет  уже  не  наплевать, - прошипел  Максим,  и  вынул  из  кармана  наручники. 
У  меня  от  злости  дыхание  перехватило,  и  я,  желая  разозлить  Максима,  повисла  на  шее  у  Димы,  и  стала  целовать  его. 
У  моего  мужа  челюсть  поехала  вбок,  а  Дима,  напротив, 
заключил  меня  в  объятья,  и  у  меня  вдруг  голова  закружилась 
от  поцелуя. 
Зато  какое  выражение  лица  было  у  Максима,  я  оторвалась  от  Димы,  и  со  злостью  взглянула  на  него. 
- Получил? – хмыкнула  я, - знаешь,  милый,  у  тебя  поцелуи  не 
столь  страстные. 
- Вика! – ошеломлённо  проговорил  он,  потом  вдруг  резко  развернул  меня  и  защёлкнул  на  запястьях  наручники. 
- Молодец, - процедила  я, - раз  уж  ты  нас  арестовал,  то  посади  в  одну  камеру,  и  оставь  наручники,  думаю,  мы  найдём,  чем  заняться. 
Максим  ни  слова  не  сказал,  и  мы  очутились  в  обезьяннике. 
К  счастью,  там  не  было  много  народа,  но  от  одного  бомжа  исходил  такой  аромат,  что  я  невольно  прижалась  лицом  к  Диминой  широкой  груди. 
- Знал,  куда  посадить, - прошипел  Дима,  но,  надышавшись  Диминого  одеколона  с  отдушкой  перца,  амбре,  исходящее  от  бомжа,  показалось  мне  сродни  аромату  роз. 
В  обезьяннике  мы  просидели  трое  суток,  наконец,  нас  выпустили,  и  в  кабинете  Максим  устроил  мне  допрос  с  пристрастием. 
Только  обращался  он  ко  мне  на  вы,  и  был  довольно  груб.  Я  в 
ответ  только  огрызалась,  а  когда  он  стал  требовать  от  меня  паспортные  данные,  чтобы  записать  в  протокол,  я  окончательно  взбесилась,  и  на  идиотский  вопрос,  кем  мне  приходится  господин  Северский,  ответила,  любовником. 
- Я,  знаете  ли,  мужу  изменяю, - пропела  я  сладким  голосом. 
И  Максим  сломал  карандаш,  захлопнул  папку,  и  воскликнул: 
- Давай  по-хорошему. 
- Давай, - кивнула  я, - зачем  ты  нас  запихнул  в  камеру? 
- Чтобы  проучить, - буркнул  он, - чёрт!  Вопросы  здесь  задаю  я!  На  кой  ляд  ты  с  ним  целовалась? 
- Это  уже  вопрос? – заулыбалась  я, - чтобы  тебе  сделать  больно.  Успокойся,  никакого  удовольствия  я  от  поцелуя  не  получила, - а  про  себя  с  дрожью  отметила,  нет,  получила,  да  ещё  какое,  чёрт  возьми. 
- Да? – с  этими  словами  он  заключил  меня  в  объятья. 
Утром,  запихивая  в  стиральную  машину  одежду,  я  увидела 
вдруг  записную  книжку,  валяющуюся  на  полу,  и  подняла  её. 
Откуда  это? 
Чёрт!  Да  это  же  та  записная  книжка  из  кабинета  частного  сыщика,  я  её  засунула  в  высокую  причёску,  а  волосы  мои  милиция  не  досматривала,  а  вчера,  когда  я  распустила  свои  кудри,  книжка  выпала  из  волос. 
Очень  хорошо,  идея  с  волосами  оказалась  просто  идеальной,  и  я  засунула  книжку  в  карман  кофточки. 
Выпив  с  Максимом  кофе,  и,  дождавшись,  когда  он  умотает  к  себе  в  отделение,  я  вытащила  книжку  из  кармана,  и  стала  её  изучать. 
Очень  не  люблю  привычку  людей  что-либо  сокращать,  и,  к  счастью,  милейший  Михаил  не  страдал  этим.  В  его  блокноте  царил  прямо-таки  армейский  порядок.  Отдел  для  номеров  телефонов,  отдел  для  адресов,  и  отдел,  где  страницы  были  разделены  пополам,  на  одной  половинке  стояла  фамилия,  имя,  отчество  человека,  а  с  другой  стороны  название  фирмы,  либо  просто  адрес. 
Отличный  блокнот,  и  Миша  большой  молодец,  так  я,  глядишь,  и  найду  его  убийцу,  а  заодно  убийцу  Алены,  и  тех,  кто  покушался  на  нас  на  кладбище,  и  подбил  Аську. 
Полная  здорового  энтузиазма,  я  просматривала  записи,  и  в  конце  наткнулась  не  вяжущуюся  с  остальными  запись. 
Вайда  Анна  Сигизмундовна. 
Запись  была  сделана  на  корке,  и  я  решила  начать  с  этой  Сигизмундовны. 
Открыла  компьютер,  и  влезла  в  поисковую  систему,  которая  не  дала  мне  ничего.  Если  Анны  нет  среди  живых,  значит,  она  умерла.  Недаром  же  Миша  написал  её  имя  на  полях... 
- Интересная  штука – эти  компьютеры, - раздался  надо  мной  голос  Анфисы  Сергеевны, - как  ты  на  нём  работаешь,  не  включая  в  сеть? 
- Он  на  зарядке,  как  мобильный, - улыбнулась  я. 
- Ничего  себе, - покачала  головой  Анфиса  Сергеевна,  и  села  рядом  со  мной, - хочешь  ещё  кофе? 
- Не  откажусь, - кивнула  я,  пододвигая  к  себе  ноутбук. 
- Удобная,  наверное,  штука? 
- Удобная, - кивнула  я,  и  стала  прихлёбывать  кофе, - с  ним  и  в  машине  можно  заниматься,  только  почаще  в  сеть  надо 
включать,  а  то  сядет.  Если  в  мобильнике  мне  зарядки  хватает  на  неделю,  то  в  ноутбуке  на  сутки.  А  у  того,  что  был  у  меня  раньше,  хватало  всего  на  три  часа.  Глядишь,  скоро  на  месяц  хватать  будет,  техника  идёт  вперёд  семимильными  шагами. 
- Ох,  не  говори,  мне  тут  Макс  фильм  подкинул  « Пятый  элемент »,  так  я  ужаснулась.  Машины  по  небу  летают. 
- Может,  и  полетят  когда-нибудь, - улыбнулась  я, - а  что?  В  одно  мгновение  домчишься  до  пункта  назначения. 
Анфиса  Сергеевна  покачала  головой,  и  пододвинула  ко  мне  кекс. 
- Попробуй,  кофейный. 
Я  попробовала,  кекс  оказался  волшебным,  а  рулет,  пропитанный  кофе,  и  щедро  сдобренный  грецким  орехом,  цукатами,  и  чудесным  лимонным  кремом  просто  таял  во  рту. 
- Да,  Анфиса  Сергеевна,  вы  кудесница, - улыбнулась  я, - думаю,  после  ваших  шедевров  я  ни  в  одну  дверь  не  влезу. 
- Влезешь,  никуда  не  денешься,  впихнём, - усмехнулась  моя  так  называемая  свекровь, - а  ты  спортом  займись. 
- В  смысле? – не  поняла  я. 
- Запишись  в  секцию  карате,  на  плаванье,  или,  на  худой  конец,  конным  спортом  займись. 
Я  задумалась.  Конный  спорт – это  интересно.  К  лошадям  я  всегда  питала  слабость,  и,  чтобы  сделать  мне  приятное,  Дима  открыл  во  Франции  самый  настоящий  конный  завод,  и  ипподром. 
Надо  подумать  об  этом  на  досуге,  съездить,  к  примеру,  с  маманом  в  горы,  заняться  альпинизмом  и  дельтапланеризмом. 
А  что?  Женщина  должна  уметь  защищаться! 
Не  сочтите  меня  за  феминистку,  но,  думаю,  когда  на  вас, 
упаси  Боже,  нападёт  насильник,  и  вы  его  на  лопатки  уложите,  вы  меня  поймёте. 
Так  и  не  решив  ничего  насчёт  карате,  я,  одной  рукой  держа  кусок  рулета,  другой  чашку  с  кофе,  локтём  придерживала  телефон,  и  одним  глазом  глядела  на  экран  ноутбука. 
- Алло, - раздался  в  трубке  голос  Боди. 
- Богданчик,  привет, - воскликнула  я, - помоги  мне. 
- Опять!  А  когда  я  услышу – Богданчик,  милый,  я  люблю  тебя? 
- Не  дождёшься, - хмыкнула  я,  отправляя  в  рот  рулет, - помоги  мне. 
- Я  уже  понял.  Что  случилось? 
- Узнай  всё,  что  можешь  о  женщине  по  имени  Вайда  Анна 
Сигизмундовна. 
- Полячка  что  ли? 
- Думаю,  полуполячка,  имя  Анна  наводит  на  размышления. 
- Ладно,  жди, - и  он  отключился,  я  положила  телефон  на  стол,  и  предостерегающе  посмотрела  на  Анфису  Сергеевну. 
- Вы  ничего  не  видели. 
- Хорошо,  хорошо, - кивнула  она, - только  ты  вечно  в  истории  влипаешь,  а  Макс  жутко  ругается. 
- Ещё  бы,  жена – частный  сыщик,  ему  не  нужна, - ухмыльнулась  я. 
- Неужели  тебе  это  интересно? – удивлённо  воскликнула  Анфиса  Сергеевна, - я  никогда  не  понимала  ни  Ивана,  ни  Максима.  Ещё  говорят  о  какой-то  сыщицкой  романтике.  По-моему,  это  отвратительно. 
- Вы  не  правы, - вздохнула  я, - очень  интересно  разгадывать  загадки... 
- Копаться  в  чужом  грязном  белье. 
- Не  знаю,  как  вас,  а  меня  всегда  тянуло  к  истории,  археологии,  и  искусству. 
Я  выпила  ещё  чашку  кофе,  потом  позвонил  Богдан,  и  сказал,  что  Анна  Вайда  давно  умерла,  вернее,  была  расстреляна,  жива  её  внучка,  и  он  дал  адрес. 
Внучку  звали  Грибочкина  Алевтина  Львовна,  и  я  поехала  к  ней  домой.  Алевтина  жила  в  Химках,  на  Лужской  улице,  и  я,  выходя  из  машины,  ей  искренне  посочувствовала. 
Дело  в  том,  что  почти  под  окнами  у  неё  была  проложена  железная  дорога,  и  покоя  бедняге,  наверное,  нет,  днём  и  ночью.  А,  словно  железной  дороги  было  мало,  в  двух  шагах  от  дома  расположилось  Химкинское  кладбище. 
Отличное  жилище,  ничего  не  скажешь! 
Дверь  долго  не  открывали,  я  уже  хотела  уходить,  но  тут  заскрежетали  замки. 
- Вы  что,  охренели? – на  пороге  стояла  девчонка,  совсем  юная,  ей  от  силы  можно  было  дать  лет  семнадцать,  и  довольно  хорошенькая. 
- Совсем  обалдели,  ночь  на  дворе, - продолжало  возмущаться  юное  создание. 
- Деточка,  ты  на  часы  вообще  смотрела? – прищурилась  я, - сейчас  полдень. 
- Для  кого  полдень,  а  для  кого  ночь, - буркнула  девчонка, - чего  надо? 
- Ты  Алевтина  Грибочкина? 
- Я  её  дочь,  а  мамки  нет. 
- Где  она? – я  старалась  не  сорваться,  и  не  дать  этой  хамке  по  шее. 
- А  какое  ваше  дело? 
- Мне  с  ней  поговорить  надо. 
- Не  мои  проблемы, - девчонка  попыталась  закрыть  дверь,  но  я  всунула  ногу  между  дверью  и  косяком. 
- Где  она,  говори  сию  минуту, - рявкнула  я,  и,  прежде, чем  эта  нахалка  успела  открыть  рот,  сунула  ей  под  нос  красные  корочки. 
- Мама! – вскрикнула  девчонка, - что  это  такое?  Вы  кто? 
- Капитан  Миленич, - рявкнула  я, - где  твоя  мать? 
- За  хлебом  пошла,  скоро  должна  вернуться, - проблеяла  девчонка. 
- Пусти, - я  оттолкнула  её,  и  вошла  в  квартиру. 
Девчонка  неожиданно  повела  себя  гостеприимно,  провела  меня  на  кухню,  и  угостила  чаем. 
- Мама  вот-вот  должна  подойти, - сказала  она, - меня  Вероника  зовут. 
- Замечательно, - кивнула  я  ей, - а  меня  Эвива  Леонидовна, - в  этот  момент  прихожей  раздался  какой-то  звук,  и  на  кухню  вошла  усталая,  полноватая  женщина. 
- Ника,  кто  это? – посмотрела  Алевтина  Львовна  на  дочь. 
- Капитан  милиции,  Миленич  Эвива  Леонидовна, - представилась 
я, - мне  необходимо  с  вами  поговорить. 
- Так  я  ничего  не  сделала, - женщина  поставила  пакеты  на  стул. 
- К  вам  у  меня  нет  претензий,  я  пришла  поговорить  о  вашей  покойной  матери,  Анне  Сигизмундовне. 
- Не  хочу  о  ней  вспоминать, - вздохнула  Алевтина  Львовна. 
- Придётся, - жёстко  сказала  я, - когда-то  ваша  мать  репрессировала  одну  женщину,  её  фамилия  Воронцова,  и  забрала  её  драгоценности.  И  из-за  этих  драгоценностей  теперь  убивают  людей... 
- Моя  мать  была  отвратительным  человеком, - воскликнула  Алевтина  Львовна, - но  ни  о  каких  драгоценностях  я  не  слышала.  Вы  думаете,  если  бы  эти  драгоценности  у  нас  были,  мы  здесь  жили?  Под  окнами  поезда,  через  улицу  кладбище... 
- Я  ничего  такого  не  имела  в  виду, - поспешила  я  заверить  её, - что  она  сделала  с  драгоценностями  никому  неизвестно,  но  их  ищут.  И  люди,  которые  их  ищут,  уже  пятерых  человек  убили. 
- Неужели  эти  драгоценности  стоят  такого  количества  трупов? – явно  не  поверила  мне  Алевтина  Львовна. 
- Стоят, - кивнула  я, - они  императорские. 
- Вот  сука! – высказалась  Алевтина  Львовна, - хоть  и  нехорошо  так  о  матери,  но  по-другому  я  не  могу.  Она  столько  невинных  людей  погубила.  И  почему  она  не  сказала  мне  о  драгоценностях? 
- Вряд  ли  вы  смогли  бы  ими  воспользоваться, - покачала  я  головой, - вас  бы  потребовали  отдать  их,  стали  бы  втайне  продавать  частным  лицам,  вас  налоговики  замучали.  Хотя,  если  бы  оформили  как  клад,  то  хватило  бы  с  лихвой,  но  это,  если  бы  не  было  в  живых  потомков  владельцев  драгоценностей.  А  они  есть. 
- Всегда,  бедным  всегда  ветер  в  лицо,  а  богатым  чёрт  колыбель  качает, - вздохнула  Алевтина  Львовна. 
Я  посмотрела  на  неё,  и  поняла,  что  она  в  обиде  на  весь  мир  за  то,  что  ей  приходится  не  жить,  а  выживать  в  этом  трудном  мире. 
- Только  врёте  вы  всё, - заявила  вдруг  Алевтина  Львовна, - не  следователь  вы. 
Ещё  одна!  Ладно,  Зинаида  Аркадьевна,  она  из  высших  слоёв  общества,  но  Алевтина  Львовна  вряд  ли  много  богатых  встречала  на  своём  пути.  Я  тупо  смотрела  на  неё,  и  не  знала,  как  на  это  реагировать. 
- Думаете,  как  я  догадалась? – прищурилась  Алевтина  Львовна, - а  я  уборщицей  в  одном  супермаркете  работаю,  туда  постоянно  богачи  ходят,  насмотрелась.  Так  кто  вы?  А,  может,  вы  как  раз  и  убили  тех  людей,  ищете  сами  эти  драгоценности? 
- Слушайте, - вздохнула  я,  и  рассказала  всю  историю  от  начала  до  конца, - теперь  вы  понимаете?  Убили  мою  одноклассницу,  и  я  должна  найти  её  убийцу. 
Алевтина  Львовна  помолчала,  потом  вдруг  встала  с  места,  и 
вышла  из  кухни.  И  через  пару  секунд  вернулась,  неся  в  руках  старую,  деревянную  шкатулку. 
Села  на  стул,  открыла  её,  и  вынула  из  неё  цепочку  с  кулоном,  и  положила  на  стол. 
- Что  это? – я  взяла  в  руки  безделицу. 
Кулон  был  половинкой  солнца,  каким  его  рисуют  в  детских  сказках.  С  улыбкой  и  лучами  в  виде  половинок  ромбиков,  но  кто-то  взял,  и  разломал  улыбчивое  солнышко. 
Вещица  больше  походила  на  медальон,  поскольку  была  двойной,  и  со  стороны,  где  его  распилили,  была  видна  полость. 
- Мама  дала  мне  его,  когда  я  была  ребёнком,  и  велела  беречь,  как  зеницу  ока.  Она  сказала,  что  в  этом  медальоне  наше  благополучие.  Что  она  имела  в  виду,  я  до  того,  пока  вы  не  пришли,  я  не  знала,  но  сейчас  поняла.  Скорее  всего,  это  ключ  от  сокровищ. 
- Но  где  они?  Эти  сокровища? – разглядывала  я  безделушку,  и  только  тут  до  меня  дошло,  что,  скорее  всего,  если  это  действительно  ключ,  к  нему  нужна  вторая  половинка. 
А  вторая  половинка  как  раз  и  лежала  в  той  могиле,  которую  мы  раскопали. 
Я  стала  прощаться,  вышла  из  кухни,  и  вдруг  спросила: 
- А  сколько  вы  зарабатываете  уборщицей? 
Вопрос  был  неожиданным,  и  Алевтина  Львовна  машинально  ответила: 
- Три  тысячи  в  месяц. 
Кошмар,  пронеслось  в  моей  голове. 
- А  какое  у  вас  образование? – задала  я  следующий  вопрос. 
- Экономфак  заканчивала, - вздохнула  Алевтина  Львовна, - а  почему  вы  спрашиваете? 
- Приходите  ко  мне  в  ресторан, - заявила  я, - мне  нужна  заведующая  в  отдел  доставки  заказов  на  дом. 
- Вы  это  серьёзно? – спросила  женщина. 
- Конечно,  серьёзно, - кивнула  я,  дала  ей  адрес  ресторана,  и  сказала,  когда  лучше  зайти, - и  зарплата  достойная,  две  тысячи  долларов. 
- Ничего  себе, - ухватилась  за  косяк  женщина, - смогу  ли  я. 
- Сможете, - кивнула  я, - я  всё  объясню. 
Я  распрощалась,  и  вышла  из  квартиры. 
Так,  одна  личная  проблема  решена,  заведующую  я  нашла,  а  то  у  меня  уже  голова  идёт  кругом  от  этих  заказов. 
Но,  едва  я  села  в  машину,  из  подъезда  выскочила  Алевтина  Львовна  и  огляделась  по  сторонам.  Я  тут  же  опустила  стекло,  она  увидела  меня,  и  русцой  припустилась  к  машине. 
- Я  совсем  забыла, - воскликнула  она, - мама  ещё  говорила  тогда  о  какой-то  женщине,  живущей  в  посёлке  Преображенцево,  что  по  Киевской  дороге. 
Я  невольно  вздрогнула.  Ведь  то  кладбище,  где  мы  рыли  могилу,  тоже  расположено  на  Киевской  дороге,  и  схватилась  за  атлас.  Чёрт! 
У  того  мужика,  что  живёт  рядом  с  погостом,  наверное,  со  слухом  полный  абзац!  Он  сказал  Поплавки!  Преображенцево!  Твою  мать! 
- Спасибо  огромное, - с  жаром  воскликнула  я,  и  нажала  на  педаль. 
И  я  оказалась  права,  приехала  в  Преображенцево,  оно,  кстати,  тоже  находилось  рядом  с  кладбищем,  но  с  другой  стороны,  и  там  мне  сразу  показали,  где  живёт  Воронцова  Анастасия  Романовна. 
Анастасия  Романовна  жила  в  старом,  видавшем  виды  домике,  и  старушкой  назвать  её  язык  не  поворачивался.  Она  была  элегантно  одета,  и  это  в  деревне,  держала  спину  прямо,  от  неё  сквозило  какое-то  величие. 
- Душа  моя, - воскликнула  она,  разливая  по  чашкам  крепкий  чай, - ваш  рассказ,  безусловно,  потрясает,  но  я  ничего  не  знаю  о  драгоценностях.  Нет,  слышала  от  своей  матери,  что  мы  были 
банословно  богаты,  что  у  нас  были  фамильные  ценности,  но  их  у  нас  отняли. 
- Кто  к  вам  приходил  последнее  время? – воскликнула  я. 
- Молодая  девушка  приходила,  примерно  вашего  возраста,  мужчина  приходил,  они  тоже  интересовались  драгоценностями.  Но  что  я  могла  им  сказать?  Я  ничего  не  знаю. 
Я  с  задумчивым  видом  пила  чай  с  совершенно  восхитительным  домашним  печеньем,  и  смотрела  в  окно. 
Да,  кажется,  в  моём  расследовании  начался  пробел,  что  дальше  делать,  и  куда  двигаться,  не  знаю. 
Из  задумчивости  меня  вывел  мобильник,  заоравший  в  сумочке.  Анастасия  Романовна  вздрогнула,  и  испуганно  посмотрела  на 
меня. 
А  я  вытащила  телефон,  маменька,  и  нажала  на  кнопку  приёма. 
- Что  случилось,  мам? 
- Викусь,  ты  только  не  волнуйся, - воскликнула  маман  срывающимся  голосом, - мы  заявили  в  милицию... 
- Мама,  что  случилось? – в  моё  сердце  змеёй  заползла  тревога. 
- Василинка... 
- Что  с  моей  девочкой? – испугалась  я. 
- Её  похитили, - всхлипнула  маман. 
- Что? – заорала  я  не  своим  голосом,  подскочила  места,  села,  опять  вскочила,  опять  села... 
- Доченька,  ты  только  не  волнуйся, - хлюпала  носом  маман, - они,  наверное,  позвонят,  выкуп  потребуют. 
Но  я  её  уже  не  слышала,  выронила  телефон,  и  закрыла  лицо  руками. 
- Что  случилось? – обеспокоено  посмотрела  на  меня  Анастасия 
Романовна. 
- Мою  дочь  похитили, - прошелестела  я. 
- Какой  кошмар! – приложила  руки  к  груди  пожилая  женщина, - Боже  мой!  Бедная  моя  девочка!  Так, - схватила  она  меня  за  руки, - спокойно.  Они,  наверное,  потребуют  выкуп. 
- Наверное, - пролепетала  я,  а  в  мозгу  пронеслось,  сейчас  детей  не  только  для  выкупа  похищают,  но  ещё  и  для  продажи. 
Хотя...  Это  идиотизм,  похищать  ребёнка  богатых  для  продажи,  скорее  всего  потребуют  выкуп,  и  оказалась  права. 
Мой  мобильный  опять  взвыл,  номер  не  определялся,  я  с  силой  вцепилась  в  телефон,  и  машинально  нажала  пальцем  на  кнопку  громкой  связи,  теперь  говорившего  было  слышно  в  комнате. 
- Здравствуй,  Эвива, - услышала  я  приглушённый  мужской  голос. 
- Кто  это? – взвизгнула  я. 
- Зачем  так  орать?  Криками  ты  своей  девочке  не  поможешь. 
- Что  вы  сделали  с  моей  дочерью? 
- Ничего,  она  даже  не  поняла,  что  произошло.  Но,  если  не  выполнишь  условие,  я  твоему  очаровательному  ангелочку  в  мороженое  цианиду  подсыплю. 
- Сволочь! – прохрипела  я, - чего  вам  надо? 
- Медальон  мне  нужен, - спокойно  ответил  незнакомец, -
половинку  мы  вынули  из  гроба,  а  вторая  часть  у  тебя.  Верни 
её,  получишь  назад  дочь.  Старуха  Воронцова  уже  старая,  ей  ни  к  чему  богатства,  а  ты  можешь  тем  самым  спасти  дочь.  Твой  бывший  муж,  отец  девочки,  объяснит  тебе  всё, - и  в  ухо  полетели  короткие  гудки. 
- Вы  нашли  медальон? – прошептала  Анастасия  Романовна. 
- Да, - кивнула  я, - я  хотела  вернуть  вам  богатство,  и  найти  убийцу  своей  одноклассницы,  и  вот  чем  всё  кончилось. 
- Отдай  ему  медальон, - вздохнула  пожилая  женщина, - жизнь  ребёнка  дороже.  Налить  тебе  корвалола? 
Да,  корвалол  мне  сейчас  не  помешает.  Я  судорожно  выпила  остро  пахнущую  жидкость,  попрощалась  я  приятной  пожилой  женщиной,  и  поехала  к  родителям. 
Первый,  кого  я  увидела,  это  был  Дима  и  Глеб  Никифорович,  последний  обнимал  мою  мать  за  плечи,  и  пытался  утешить. 
- Вика! – вскрикнула  маман,  бросилась  ко  мне, - Боже  мой!  Ну,  как  мы  за  ней  уследили! 
Я  не  выдержала,  и  заплакала,  а  Дима  прижал  меня  к  себе. 
- Успокойся, - тихо  сказал  он, - я  заплачу  выкуп,  и  они  вернут  Василису. 
- Какой  выкуп? – растерялась  я. 
- Как  какой? – посмотрел  на  меня  Глеб  Никифорович, - похитители  позвонили,  и  потребовали  десять  миллионов  евро. 
- Десять  миллионов? – тупо  я  смотрела  на  них. 
- Ну,  да, - кивнул  Дима,  а  я  высвободилась  из  его  объятий,  и  села  на  диван. 
- Ты  чего  какая  странная? – воскликнула  мать,  я  перевела  взгляд  на  Аську,  потом  на  отца. 
- Вот  сволочи, - припечатала  я, - решили  не  только  коллекцию  получить,  но  и  круглую  сумму  стребовать. 
- Подожди,  подожди, - остановил  меня  Дима, - какую  коллекцию? 
Услышав  о  звонке,  и  о  медальоне,  маман  схватилась  за  сердце. 
- Вика! – воскликнула  Аська, - ты  невыносима!  Сначала  по  твоей  милости  меня  чуть  не  убили,  теперь  твоя  дочь  под  удар  попала.  Может,  хватит? 
- Я  не  думала,  что  всё  так  получится, - прошептала  я. 
- Спокойно, - воскликнула  маман, - надо  что-то  делать.  Нельзя  сидеть  на  месте. 
- Тихо, - сказал  вдруг  Дима, - эти  типы  сказали,  чтобы  я 
передал  деньги  Еве,  она  должна  их  отнести.  Так.  Но  у  меня  есть  одна  идея.  Я  сильно  сомневаюсь,  что  они  тебя, - взглянул  он  на  меня, - оставят  в  живых.  Поэтому, - он  вынул  из  кармана  маленький  телефон,  совершенно  крохотный, - вызывайте,  Марьяна  Георгиевна  своему  парикмахера,  пусть  он  сделает  Еве  высокую  причёску,  и  впихнёт  туда  это.  В  моём  мобильном  подключён  пеленгатор,  и  я  быстро  вычислю  твоё  местонахождение. 
- Но  у  меня  свой  мобильный  есть, - воскликнула  я. 
- Они  наверняка  заставят  его  выбросить, - перебил  меня  Дима, - потом  обыщут  тебя,  а  в  причёску  вряд  ли  полезут. 
- Гениальная  идея, - воскликнула  маман, - Вика,  звони  своему  Максиму,  пусть  он  готовит  наряд. 
Их  план  мне  понравился,  и  я  вызвала  Максима,  тот  примчался  в  мгновение  ока,  отругал  меня,  как  всегда,  и  приступил  к  обсуждению  проблемы. 
С  маман  вся  стервозность  вмиг  слетела,  она  за  весь  вечер  ни  разу  не  назвала  Максима  другим  именем. 
Впрочем,  всё  понятно,  такая  ситуация. 
Утром  позвонил  похититель,  спросил,  готовы  ли  деньги,  и  велел  мне  в  шесть  часов  вечера  ехать  на  станцию  Переделкино. 
Я  до  шести  вечера  совершенно  извелась,  ходила  из  угла  в  угол,  ни  что  не  могло  меня  отвлечь  от  мыслей  о  Василинки,  и,  когда  стрелки  показала  шесть  часов,  я  взяла  сумку  с  деньгами,  положила  в  карман  медальон,  и  поехала  по  указанному  адресу. 
Едва  я  затормозила,  раздался  звонок. 
- Да, - выкрикнула  я  в  трубку. 
- Выходи  из  машины, - велел  незнакомец,  я  послушалась, - вышла? 
- Вышла? 
- Вышла, - ответила  я  утвердительно,  и  огляделась. 
Уже  темнело,  и  мне  было  весьма  неуютно,  к  тому  же  вокруг  не  было  ни  души. 
- Выбрось  телефон, - велел  голос. 
Да,  Дима  был  прав.  Я  покорно  швырнула  трубку  на  траву,  и  тут  меня  кто-то  сзади  схватил  за  шею,  на  лицо  упала  какая-то  тряпка,  я  почувствовала  запах  больницы,  и  сознание  померкло. 
Когда  я  открыла  глаза,  то  в  первый  момент  не  поняла,  где  нахожусь. 
Дом,  как  дом,  стул,  стол,  кресло,  а  голова  моя  нещадно  трещала. 
Я  приподнялась  на  локтях,  села  и  тихо  охнула.  Прямо  передо  мной,  на  стуле,  сидел...  Юра. 
Да,  да,  тот  самый  Юрий  Михайловцев. 
- Ты, - ахнула  я. 
- Привет,  Эвива, - усмехнулся  он,  раскуривая  сигарету, - что,  не  ожидала? 
- Подонок! – выпалила  я, - что  ты  сделал  с  моим  ребёнком? 
- Да  ничего  я  с  ней  не  сделал, - пожал  он  плечами, - очаровательная  девчушка.  Пальцем  не  тронул. 
- Урод, - прохрипела  я, - ты  убил  Алену! 
- Да, - кивнул  он, - она  слишком  много  знала. 
Замечательно,  подумалось  мне,  теперь  ему  не  отвертеться.  У 
меня  в  волосах,  кроме  телефона  ещё  находится  « жучок »,  и  Максим,  наверное,  сейчас  всё  слышит. 
- Вставай,  Вика,  хочешь  посмотреть  на  то,  из-за  чего  весь             сыр-бор? 
- Была  охота!  Мне  нужен  мой  ребёнок! 
- Получишь  ребёнка,  идём, - он  стащил  меня  с  дивана,  и  вывел  на  улицу. 
Мы  подошли  к  старому  сараю,  он  открыл  дверь,  и  пропустил  меня  вперёд. 
Пару  шагов  я  сделала  бессознательно,  и  тут  же  очутилась  в  тёмном  помещение,  которое  освещала  тусклая  лампочка. 
Юрий  нажал  на  один  из  кирпичей,  и  открылся  вход,  вниз  вела  крутая  лестница,  и  мы  стали  медленно  спускаться. 
Сколько  мы  шли,  я  не  помню,  потеряла  счёт  времени. 
Всюду  была  паутина,  похоже,  сюда  много  лет  не  ступала  нога  человека. 
Но,  вот  мы  оказались  в  коридоре,  прошли  его  до  конца,  Юра  вынул  принесённый  мной  медальон,  к  нему  вторую  половинку,  и  сложил  их  вместе. 
Потом  аккуратно  вставил  медальон  в  отверстие,  предназначенное  для  него,  и  открылся  вход  в  тёмное  помещение.  Что-то  щёлкнуло,  и  в  помещении  зажёгся  тусклый  свет. 
Я  тихо  вскрикнула,  и  ухватилась  за  косяк. 
То,  что  предстало  нашим  глазам,  было  просто  потрясающе. 
Как  в  « Алладине »,  весь  пол  был  засыпан  золотыми  монетами,  их  были  горы,  а  рядом  стояли  сундучки. 
- Наследие  предков, - вздохнул  Юра, - сколько  времени  я  потратил,  чтобы  разыскать  это.  Это  богатство  принадлежало  египетским  фараонам,  а  теперь  оно  здесь,  в  России. 
- Это  всё  принадлежит  Воронцовой? – тупо  спросила  я. 
- Да, - кивнул  Юрий,  и  покосился  на  меня, - только  она  этого  не  получит.  Тебя  я  свяжу,  и  запру  здесь.  Вынесу  всё  это,  а  эти  катакомбы  взорву  к  чёртовой  матери.  Вместе  с  тобой. 
- Мою  дочь  хотя  бы  не  убивай, - воскликнула  я. 
- Идём, - он  повёл  меня  наверх. 
Мы  вернулись  в  избушку,  и  Юра  стал  привязывать  меня  к  стулу,  но  у  меня  вдруг  появились  силы,  и  я  стала  извиваться  в  его  руках. 
- Ребёнка  отдай, - орала  я. 
- Не  бойся,  девчонка  твоя  останется  жива.  Захвачу  её  с  собой,  и  продам  сутенёрам,  думаю,  годочков  через  шесть  она  будет  что  надо.  Сейчас  полно  любителей  десятилетних  детей. 
У  меня  от  ярости  в  глазах  потемнело. 
Ох,  зря  он  это  сказал,  разъярённая  мать  ради  своего  ребёнка  убить  способна!  И  я  вцепилась  ему  в  лицо  длинными  ногтями. 
- Убери  когти! – заорал  он,  пытаясь  отцепить  меня  от  себя,  но  это  только  меня  разъярило. 
Пока  он  пытался  отпихнуть  меня,  в  комнату  влетел  какой-то  тип  размером  с  шкаф,  Юра  выхватил  из  кармана  пистолет,  я  вцепилась  в  него,  раздался  выстрел,  и  шкафообразный  бандит  рухнул  на  пол. 
Пуля  попала  ему  в  ногу. 
В  этот  момент  во  дворе  взвыла  сирена,  в  дом  вбежали  омоновцы,  Максим  и  Дима. 
Последний  локтём  огрел  Юрия  по  голове,  и  тот  рухнул  без  признаков  жизни  на  пол. 
- Сволочь! – пнула  я  его  каблуком  по  лицу, - он  хотел  нашу  дочь  сутенёрам  продать, - и  стала  молотить  туфлёй  его  по  роже. 
- Тихо,  тихо, - оттащил  меня  от  Юрия  Дима, - где  Василиса? 
- Не  знаю, - обессилено  проговорила  я. 
- Говори,  сволочь,  где  ребёнок? – долбанул  Максим 
подстреленному  бандиту. 
- В  подвале, - ответил  тот,  я  рванула  было  в  подвал,  но  Дима  меня  остановил,  передал  на  руки  Максиму,  и  сам  спустился  в  подвал. 
Вернулся  он  через  пять  минут  с  Василинкой  на  руках. 
- Девочка  моя, - бросилась  я  к  своей  малышке. 
- Мама, - потянулась  ко  мне  Василиночка,  я  взяла  из  Диминых  рук  её,  и  прижала  к  себе. 
Омоновцы  меж  тем  погрузили  Юрия  и  подстреленного  бандита  в  машину,  они,  похоже,  не  очень-то  верили,  что  проиграли. 
Сволочь  этот  Юрий,  а  Алена  ещё  замуж  за  него  собиралась.  Ну,  теперь  ему  не  отвертеться. 
Василинку  я  забрала  к  себе  домой,  перевезла  к  себе  Октябрину  Михайловну,  и  теперь  в  моём  дотоле  спокойном  доме  начался  сущий  тарарам. 
Василинка  привыкла  вставать  рано,  маман  сделала  её 
жаворонком,  и  я  просыпаюсь  от  детского  крика  и  грохота. 
Потом  Василинка  влетает  в  мою  спальню,  плюхается  на  кровать,  и  начинает  будить  меня. 
- Мама,  хватит  спать, - услышала  я  сегодня,  открыла  глаза,  увидела  улыбающееся  лицо  дочери,  и  простонала.
- Милая,  иди,  поиграй  с  Октябриной  Михайловной,  дай  маме  поспать. 
- Кто  рано  встаёт,  тому  Бог  подаёт, - выдала  моя  маленькая  дочка,  и  я  недобрым  словом  помянула  маман. 
А  Дима  тоже  молодец,  купил  ей  клаксон,  и  Максим  хватается  за  голову,  когда  Василинка  врывается  к  нам  в  спальню,  и  начинает  забавляться  с  игрушкой. 
Мне  это  так  надоело,  что  я  стала  запирать  спальню,  но  это  не  спасло. 
Василинка  сигналила  сумасшедшей  игрушкой  под  дверью  нашей  спальни,  и  не  давала  спать. 
По  дому  валяются  игрушки,  о  которые  я,  ещё  не  проснувшись,  то  и  дело  спотыкаюсь,  чуть  не  свалилась  с  лестницы,  а  Маняшка  прячется  под  кроватью. 
Впрочем,  остальные  животные  тоже. 
Василинка  их  просто  затерроризировала,  таская  на  руках,  и  привязывая  им  всевозможные  банты. 
Вот  и  сегодня,  Манюня,  увидев  меня,  бросилась  мне  на  руки, 
я  едва  успела  подхватить  любимицу  на  руки,  как  из-за  угла 
выбежала  Василинка,  и  бросилась  ко  мне. 
- Мам,  дай  кошку, - воскликнула  она. 
- Нельзя  мучить  животных, - наставительно  сказала  я  ей. 
- А  я  их  не  мучаю,  я  хочу,  чтобы  они  красивые  были. 
- Они  и  так  красивые.  Лучше  дай  ей  что-нибудь  вкусненькое. 
- Мороженое? 
- Рыбы, - улыбнулась  я. 
- Фи, - протянула  Василинка, - разве  рыба  вкусная? 
- Конечно,  и  кошки  её  очень  любят. 
- Плохие  кошки, - воскликнула  Василинка, - вкуснее  мороженого  ничего  нет. 
- Я  с  тобой,  солнце  моё,  не  согласна.  А  сейчас  идём,  будем  кушать  кашу. 
- Мороженого, - потребовала  Василинка. 
- Нет,  кашу,  манную. 
- Нет,  мороженого. 
- Нет,  кашу, - я  спустила  кошку  с  рук,  взяла  ребёнка  на  руки  и  понесла  на  кухню. 
Василиса,  конечно  же,  тут  же  устроила  вой,  требуя  мороженого,  и  кашу  есть  не  желала  ни  под  каким  видом. 
Плевалась,  кричала,  но  пришла  Октябрина  Михайловна,  и  забрала  у  меня  миску  с  кашей. 
Надо  сказать,  у  неё  получилось  накормить  Василинку.  Она  вытащила  пачку  мороженого,  и  положила  его  на  стол,  сказав,  что  получит  Василиса  его,  когда  съест  кашу. 
Малышка  покапризничала,  съела  кашу,  и  получила  в  конце  несколько  чайных  ложек  расплавленного  мороженого,  и  потом  убежала. 
- Вы  каждый  день  кормите  её  мороженым? – возмутилась  я. 
- Нет,  что  ты.  Это  не  мороженое,  а  коктейль,  я  её  обманываю. 
Взбиваю  молоко,  фрукты,  сахар,  добавляю  ванилин,  и  готово.  Да  вы  сами  попробуйте. 
Я  попробовала,  ничего  вкусно,  и  на  мороженое  похоже. 
А  Октябрина  Михайловна  хитрая,  избрала  ловкую  политику. 
А  на  следующий  день  позвонила  Зойка. 
- Приветик, - воскликнула  она, - мне  тут  Димка  звонил,  рассказал,  что  случилось.  Какой  кошмар! 
- Да, - вяло  подтвердила  я,  потягивая  кофе, - Юрик  сволочь,  решил  не  только  у  меня  медальон  забрать,  но  с  Димки  десять 
миллионов  слупить,  урод. 
- Слушай,  Вик,  приходи  ко  мне  сегодня  вечером.  Приехал  Эрнальдо,  хочу  тебя  с  ним  познакомить. 
- Да  как-то  неудобно, - пробормотала  я. 
- Ничего  неудобного  нет, - сказала,  как  отрезала  Зойка, - я  ему  уже  сказала  о  тебе,  и  велела  Хуаните  приготовить  ужин,  чисто  испанский,  посидим,  выпьем,  расслабимся... 
- Кто  о  чём,  а  ты  о  выпивке, - засмеялась  я. 
- Вино  у  них  вкусное, - вздохнула  Зойка, - давай,  жду. 
Делать  нечего,  решила  я,  и,  когда  наступил  вечер,  обрядилась  в  короткую  кожаную,  красную  юбку,  зелёную  приталенную  блузку,  красные  туфли  на  высоком  каблуке,  и  поехала  к  подруге. 
- Ты  надолго? – со  вздохом  спросил  Максим,  подавая  мне  красное,  кожаное  пальто. 
- Не  знаю, - честно  ответила  я, - постараюсь  побыстрее, -
поцеловала  его,  и  поехала  к  Зойке. 
Наконец-то  я  увидела  таинственную  Хуаниту,  и  была  поражена  её  толщине.  Она  что-то  быстро  и  громогласно  сказала,  впустив  предварительно  меня  в  квартиру,  но  я  ничего  не  поняла. 
Тут  же  выскочила  Зойка,  в  ослепительном  зелёном  платье,  коротком  до  невозможности. 
- Привет, - воскликнула  она, - давай,  заходи.  Заходи,  заходи. 
Я  прошла  в  гостиную,  и  с  трудом  подавила  желание  гордо  развернуться,  и  покинуть  квартиру. 
В  кресле  сидел  Дима,  одетый  в  красивый  красный  свитер,  и  чёрные  брюки,  и,  увидев  меня,  улыбнулся. 
- Зойка, - повернулась  я  к  подруге. 
- Тихо,  тихо,  не  шуми, - воскликнула  Зоечка, - чего  ты,  в  самом  деле? 
- Да,  чего  ты,  в  самом  деле, - Дима  поднялся  с  места,  взял  мою  руку  и  поцеловал  пальцы,  и  запястье. 
Когда-то  это  меня  так  заводило,  но  и  сейчас,  мороз  пробрал  до  костей.  И  я  поспешила  выдернуть  руку,  а  то  бы  ещё  немного,  и  опять  кинулась  бы  на  него. 
Эрнальдо  оказался  потрясающим  красавцем.  Чёрноволосый,  чёрноглазый,  смуглый,  высокий,  с  широченными  плечами,  и  нагловатой  улыбочкой. 
Они  с  Димой  как  братья-близнецы,  только  цветом  кожи 
отличаются,  а  так... 
Общее  описание  у  них  одинаковое,  за  исключением  черт  лица.  Эрнальдо  ни  бельмеса  не  знал  по-русски,  но,  тем  не  менее,  сумел  сделать  мне  комплимент  на  жутком  русском,  что 
вызвало  всеобщее  веселье. 
Неспокойным  вышел  вечер,  Дима  всё  время  смотрел  на  меня,  Зойка  улыбалась,  а  Эрнальдо  затеял  разговор  о  фламандских  живописцах,  говорили  мы,  кстати,  на  английском,  я  одна  из  присутствующих  здесь  не  знала  испанский,  а  Эрнальдо  не  знал  русский,  а  английский  понимали  все. 
- Ты  чего  ничего  не  ешь? – спросила  вдруг  меня  Зойка, - не  нравится,  что  ли? 
- Нет,  что  ты,  всё  чудесно, - кивнула  я,  и  отправила  в  рот 
кусочек  чего-то  странного,  невероятно  острого  и  ароматно  пахнущего  приправами. 
Однако  дальше  дело  не  пошло,  рядом  со  мной  сидел  Дима,  и 
мне  кусок  в  горло  не  лез. 
- Пирога  хочешь? – спросил  он  меня. 
- Нет, - мотнула  я  головой,  но  он  подцепил  вилкой  со  своей  тарелки  кусочек  пирога,  и  велел  мне: 
- Открой  рот. 
Я  покорно  попробовала  пирог,  и  тут  же  прижала  ладонь  ко  рту.  Пирог  оказался  такой  острый,  что  у  меня  дыхание  перехватило,  а  горло  защипало.  Я  очень  люблю  острую  пищу,  но  это  было  апофеозом. 
Зойка,  Эрнальдо  и  Дима  тут  же  засмеялись. 
- Ну,  как? – с  улыбкой  спросил  Дима. 
- Офигительно, - выдала  я,  взяла  небольшой  кусок  пирога,  и  стала  крошить  его  вилкой. 
От  Зойки  не  укрылись  мои  манипуляции  с  пирогом,  и  она  решительно  встала  с  места,  и  вытащила  из-за  стола  Эрнальдо,  они  быстро  исчезли  где-то  в  районе  кухни. 
- Кажется,  они  дали  нам  возможность  побыть  наедине, -  улыбнулся  Дима,  и  накрыл  мою  руку  своей. 
- Отстань, - оттолкнула  я  его,  взяла  бокал  с  вином  и  залпом  выпила  его. 
- Рома  хочешь?  Ты  любила  его. 
Да,  я  действительно  любила  ром,  и  молча  кивнула,  так  же  молча  пригубила  его,  и  посмотрела  в  окно,  где  в  это  время 
лил  дождь.  Не  просто  лил,  а  стоял  стеной. 
Сейчас  бы  солнышка,  подумалось  мне,  но  Дима  вдруг  схватил  меня  за  руку,  и  стал  целовать  запястье,  потом  выше,  выше... 
- Не  надо, - воскликнула  я  как-то  жалобно,  но  он,  не  слушая, 
вытащил  меня  из-за  стола,  прижал  к  себе  и  стал  целовать. 
У  меня  от  этих  поцелуев  голова  закружилась,  ноги  сделались  ватные... 
- Перестань,  прекрати, - пыталась  я  отбиться  от  него,  потом  вдруг  прижалась  лицом  к  его  широкой  груди  и  заплакала. 
- Ева,  ты  чего? – прошептал  он. 
- Что  же  ты  наделал, - одними  губами  сказала  я,  и  обвила  его  руками, - я  без  ума  от  тебя... 
- Я  вижу, - ответил  он  тихо, - только  ты  почему-то  вышла 
замуж  за  Максима... 
- Он  добрый  и  порядочный,  а  ты  не  раз  руку  на  меня 
поднимал.  Разве  я  могла  остаться  с  тобой?  После  всего...  Ещё 
наркотики  эти... 
- Прости, - прошептал  он,  гладя  меня  по  голове. 
Я  подняла  заплаканное  лицо,  и  посмотрела  в  его  чёрные,  гипнотические  глаза. 
- Эй,  ребятки, - крикнула  из  прихожей  Зойка, - нам  кое-кого  встретить  надо.  Мы  ненадолго. 
- Предатели, - крикнула  я  им  вслед,  но  Дима  закрыл  мне  рот  поцелуем. 
Проснувшись  утром,  я  в  полном  шоке  обнаружила,  что  нахожусь  в  постели  Димой,  и  почувствовала,  что  к  щекам  прилила  краска. 
Боже  мой!  Что  я  наделала?!!! 
Я  очумело  помотала  головой,  Дима  открыл  глаза,  и  улыбнулся  мне. 
- Как  спалось,  радость  моя, - коснулся  он  моей  руки. 
- Сволочь! – выпалила  я,  спрыгнула  с  кровати,  и  стала  спешно  одеваться, - как  ты  мог? 
- Да  что  я  сделал? – изумлённо  протянул  Дима,  и  сел  на    кровати. 
- Что  ты  сделал?  Ты  затащил  меня  в  постель! 
- Да  ты  и  не  была  против, - пожал  он  плечами, - сказала,  что  любишь  меня... 
- Что? – я  так  и  подскочила  на  месте, - ты,  милый,  выдаёшь 
желаемое  за  действительное. 
- Не  правда,  ты  плакала,  и  говорила,  что  если  бы  не  наркотики,  ты  была  бы  со  мной. 
- Ты  лжёшь, - выпалила  я, - не  могла  я  такого  сказать.  И  потом,  я  пьяная  была... 
- Что  у  трезвого  на  уме,  то  у  пьяного  на  языке, - улыбнулся  этот  наглец,  а  зашвырнула  в  него  подушкой,  и  вылетела  из  Зойкиной  квартиры. 
Щёки  горели,  а  в  душе  поселилось  пренеприятное  чувство  предательства.  Я  влетела,  как  ошпаренная  в  одно  знакомое  кафе,  и  рявкнула  подошедшей  официантке: 
- Коньяку,  быстро. 
Та  испуганно  попятилась,  и  заказ  выполнила  в  мгновение  ока.  Я  залпом  выпила  горячительное,  обжигающая  жидкость  медленно  стекла  в  желудок,  горло  перехватило,  и  я  стала  махать  руками  перед  открытым  ртом. 
Наверное,  со  стороны  это  выглядело  весьма  комично, 
поскольку  вряд  ли  сии  манипуляции  убавили  бы  жжение  в  горле. 
- Может,  принести  сока? – робко  спросила  официантка,  подойдя  ко  мне. 
- Давайте, - кивнула  я, - виноградный,  и  ещё  коньяку,  и  сыр. 
Девушка  кивнула,  принесла  ещё  коньяку,  тарелку  с  сыром,  и  стакан  с  соком. 
На  этот  раз  я  не  стала  выливать  коньяк  в  себя  залпом,  а  с  достоинством,  как  и  положено  пить  этот  благородный  напиток,  потягивала  его  из  пузатого  фужера,  и  заедала  сыром,  и  апельсинами,  которые  потом  потребовала  принести. 
Когда  спиртное  было  выпито,  в  голове  моей  прояснилось. 
Итак,  Максиму  совсем  ни  к  чему  знать  о  том,  как  его  любимая  супруга  провела  прошедшую  ночь,  а,  тем  более,  с  кем.  Дима,  кстати,  не  дурак,  наверняка  понимает,  что,  если  он  всё  расскажет  Максиму,  я  его,  Диму,  к  себе  потом  близко  не  подпущу. 
Пожалуй,  мне  приятно,  что  у  меня  есть  безответно  влюблённый  поклонник,  хоть  он  мне  и  бывший  муж,  так  я  общаюсь  с  ним,  но  хоть  одна  каверза  с  его  стороны,  и  я  сведу  общение  к  минимуму. 
А  Максим  пусть  живёт  спокойно,  ни  к  чему  ему  лишние 
переживания. 
И,  приняв  благоразумное  решение,  я  позвонила  Диме,  и  предупредила  его,  что  будет,  если  он  ляпнет  хоть  слово  Максиму. 
- Ева,  я  так  люблю  тебя, - вздохнул  он, - сегодняшняя  ночь 
напомнила  мне  те  времена,  когда  мы  были  вместе. 
- Этого  больше  не  повторится, - обнадёжила  я  его,  и  ответом  мне  послужил  тяжкий,  преисполненный  тоской  вздох. 
- Хорошо, - каким-то  каменным  голосом  сказал  Дима, - но  знай,  если  захочешь  ещё  раз  изменить  мужу,  я  всегда  к  твоим  услугам. 
- Угу, - хмыкнула  я, - визитка  бюро  сомнительных  услуг  у  меня  имеется. 
- Колючка! 
- Уж  какая  есть,  пока, - и  я  отключила  телефон. 
А  на  следующий  день  Максим  пригласил  нас  всех,  меня  и 
Диму  к  себе,  обещал  всё  рассказать.  Зойка  и  Аська  тоже 
изъявили  желание  присутствовать  при  разговоре. 
Зойка  из  элементарного  любопытства,  да  она,  вообщем,  мне  кое  в  чём  помогала,  а  Асюта  позвонила  мне  вечером,  и  возмущённо  заорала: 
- Ты  нахалка! 
Мне  в  этот  момент  очень  хотелось  спать,  что  странно,  я  вообще-то  сова.  Никогда  не  понимала  людей,  которые  рано  ложатся  и  рано  встают,  я  всегда  бодрствую  чуть  ли  не  до  утра,  а  потом  сплю  до  полудня. 
Макса  такое  положение  вещей  вполне  устраивает,  ещё  бы,  жена  не  выдумывает  всяких  дурацких  отговорок,  типа,  голова  болит,  и  прочие  глупости. 
Но  сегодня  мне  дико  хотелось  спать,  и  я  вяло  внимала  тому,  что  выкрикивала  в  ухо  сестра. 
- Короче, - сердито  воскликнула  Аська, - ты  должна  мне  всё  рассказать.  Когда  твой  Максим  будет  держать  ответ? 
- Завтра, - вздохнула  я, - у  себя  в  отделении. 
- Отлично.  Во  сколько? 
- В  десять. 
- Я  буду, - и  она  швырнула  трубку,  а  утром,  посетив  свой  ресторан,  и  удостоверившись,  что  там  полный  порядок,  поехала  к  Максу  в  отделение. 
Мы  с  Асютой  приехала  одновременно. 
Моя  сестра  уже  оправилась,  и  выглядела  почти  нормально,  если  не  принимать  в  расчёт  пары  синяков  на  лице. 
На  ней  красивый  костюм  цвета  кофе  с  молоком,  а  светлые  волосы  были  собраны  в  хвост  на  затылке.  Причёска  в  американском  стиле,  и  ей  она  очень  шла,  Асюта  была  похожа на  эльфа. 
- Ты  негодница! – воскликнула  она,  захлопывая  дверцу 
« Бентли »,  у  меня  челюсть  с  салазок  соскочила,  когда  я  увидела  эту  бешено  дорогую  иномарку. 
- Не  завидуй, - усмехнулась  сестра, - твой  джип  всё  равно 
дороже. 
- Я  не  завидую,  я  удивлена. 
- Это  презент  от  мамы,  по-моему,  она  спятила. 
- Угу, - глупо  кивнула  я,  и  мы  пошли  в  управление. 
В  кабинете  Максима  уже  сидели  Зойка  и  Дима,  я  бросила  быстрый  взгляд  на  Диму,  и  села  на  предложенный  стул. 
Когда  мы  расположились  вокруг  стола  Максима,  он  вздохнул,  закурил,  и  посмотрел  на  меня. 
- Знаешь,  Викуль,  лучше,  пока  учишься  в  школе,  не  портить  отношения  с  одноклассниками,  и  не  наживать  себе  врагов. 
- Я  что,  специально,  что  ли? – сдвинула  я  брови, - и  потом,  это,  какой  человек  попадётся.  Вон,  Зойка,  она  практически  жила  у  нас,  должна  была  ненавидеть  меня,  ан  нет,  хорошая  она. 
- Слава  Богу,  что  ты  это  ценишь, - улыбнулась  Зойка. 
- На  кой  чёрт  убили  Павла  и  Катерину? – воскликнула  я, - у  Юрия  что,  мозгов  совсем  нет? 
- Сейчас  я  всё  объясню, - вздохнул  Максим, - ладно,  слушайте. 
Жила  одна  учительница,  всю  свою  жизнь  она  вкалывала  в  школе,  но  со  временем  она  поняла,  что,  будучи  преподавателем,  много  денег  не  заработаешь. 
Она  была  уже  немолодая,  и  впереди  маячило  унылое  существование,  старость,  и  никакой  надежды  на  изменение  судьбы. 
Госпожа  удача – она  странная  особь,  и  в  какой-то  момент,  пусть  боком,  но  она  повернулась  к  пожилой  учительнице. 
Она,  учительница  эта,  от  безденежья  стала  частным  репетитором,  и  в  свободное  от  работы  время  она  давала  уроки  детям. 
Так  она  познакомилась  с  Алевтиной  Львовной,  занималась  с 
Никой,  и  однажды  Алевтина  Львовна  пригласила  её  выпить  чаю. 
Учительница  сказала,  что  у  девочки  талант,  и  явное  желание 
изучать  предмет,  и  неплохо  было  бы  получить  образование  на 
этом  поприще. 
На  это  заявление  Алевтина  Львовна  только  горько  вздохнула.  На  учёбу  в  престижном  институте  нужны  большие  деньги,  а  где  их  взять? 
- Эх, - вздыхает  Алевтина  Львовна, - у  моей  матери  было 
какое-то  богатство,  она  вроде  бы  кого-то  репрессировала,  но 
отхватила  столько  денег,  чтобы  просто  ужас. 
- И  где  же  они,  эти  деньги? – спрашивает  учительница. 
- Кто  их  знает, - пожимает  плечами  Алевтина  Львовна, - хотя,  вряд  ли  стала  бы  ими  пользоваться.  То,  что  я  сама  заработала,  это  честные  деньги,  а  из-за  тех  погибли  люди. 
Если  у  Алевтины  Львовны  жили  в  душе  моральные  устои,  то 
у  учительницы  их  совсем  не  было.  Она  жаждала  денег,  жаждала  настолько,  что  это  желание  уже  достигло  безумия. 
В  своё  время  она  была  главарём  банды,  которая  грабила  ювелирные  магазины,  но  тех  денег  она  давно  лишилась,  едва  сама  сумела  шкуру  спасти,  тут  уж  не  до  чего  было. 
И  учительница  решила,  что  вот  он,  шанс,  единственный  на  миллион,  и  она  исподволь  узнавать  всё  о  матери  Алевтины  Львовны. 
Анна  Сигизмундовна,  полячка  по  происхождению,  была  очень  красивой  женщиной.  Молодой  девушкой  она  попала  в  плен  к  немцам. 
Так  бы  ей  и  сгинуть  в  немецких  лагерях,  но  её  яркая  красота  сделала  своё  чёрное  дело,  и  она  стала  любовницей  кого-то  из  главных. 
Этот  главный  поначалу  боялся,  что  польская  красавица  взбрыкнёт,  но  потом  понял,  что  ей  за  удовольствие  доставлять  боль  людям,  и  она  стала  доносчицей.  « Благодаря »  ей  немцы  взяли  в  плен  несчётное  число  поляков  и  русских,  и  отняли  богатство  у  самых  знатных  семей. 
Но  однажды  судьба  столкнула  её  с  княгиней  Воронцовой,  и  та  выяснила,  уж  непонятно,  как,  но  факт  остаётся  фактом,  что  Воронцова  потомок  египетских  царей,  и  то,  что  у  неё  сохранились  царские  сокровища. 
Так  княгиня  оказалась  в  плену,  но  богатство  Анна  не  отдала  своему  любовнику,  она  его  спрятала. 
К  тому  времени  она  родила  от  этого  главаря  дочку,  которую 
нарекла  Алевтиной,  и  решила,  что,  если  им  с  дочерью 
придётся  скрываться,  денежки  будут  очень  даже  кстати. 
Как  она  собиралась  сбывать  золото,  не  ясно,  но  она  жила,  заглядывая  далеко  вперёд. 
Однако  злодейка-судьба  распорядилась  иначе,  Анна  была,  в  конце  концов,  арестована,  приговорена  к  высшей  в  то  время  мере  наказания...  и  расстреляна. 
Но  она  оставила  дочери  ключ,  а  вторую  половинку  засунула  в  гроб  к  одному  помещику,  которого  когда-то  убила. 
Об  этом  эпизоде  она  написала  в  своём  личном  дневнике,  который,  кстати,  сейчас  находится  в  одной  из  библиотек. 
Немалых  трудом  стоило  учительнице  раскопать  всё  это,  но  её  труды  увенчались  успехом,  и  теперь  появилась  другая  проблема.  Чтобы  извлечь  драгоценности  из  подземелья,  которое  соорудила  Анна  Сигизмундовна  в  своём  доме  в  Переделкино,  нужна  вторая часть  ключа. 
Где  его  взять,  учительница  не  знала.  Она  не  знала,  что  сам  медальон  Анна  подарила  дочери,  и  велела  беречь,  как  зеницу  ока. 
Она  решила,  что  для  начала  нужно  вынуть  из  могилы  хотя  бы  одну  часть  медальона,  а  уж  потом  искать  вторую. 
И  вот  тут  она  натолкнулась  на  проблему. 
Она,  конечно,  могла  нанять  каких-нибудь  молодчиков,  чтобы  выкопали  гроб,  но  им  нужно  платить,  а  денег  у  неё  не  было. 
Это  во-первых,  во-вторых,  ей  не  хотелось  светится,  а  то,  что  можно  бомжей  привлечь  к  этому,  ей  просто  в  голову  не  пришло. 
И  тут  судьба  сталкивает  её  с  Аленой  Беленькой...  своей  бывшей  ученице...  по  школе... 
- Не  может  быть! – вскрикнула  я, - это  кто-то  из  наших  учителей? 
- Да, - кивнул  Макс, - ты  её  хорошо  знаешь. 
- Кто  она? – прошептала  я. 
- Сейчас  напомню, - Максим  сдвинул  брови, - как  там  она  тебе  говорила;  малолетняя  проститутка,  да  я  тебе  аттестат  не  дам,  выйдешь  из  школы  со  справкой... 
Мы  с  Зойкой  переглянулись,  и  у  меня  пол  зашатался  под  ногами.  Похоже,  Зоечка  тоже  под  впечатлением,  ухватилась  пальцами  за  край  стола. 
В  памяти  всплыла  картина,  вот,  стою  я  в  кабинете  химии,  а 
Анжела  Евгеньевна,  тряся  журналом,  орёт: 
- Шалава!  Да  ты  у  меня  на  второй  год  останешься! 
- Не  выйдет, - ухмыляюсь  я, - в  одиннадцатом  классе  на  второй  год  не  оставляют. 
- Сучка! – плюётся  Анжела  Евгеньевна, - ****ь  подзаборная! 
Ох,  что  я  тогда  пережила,  пока  не  окончила  школу. 
Приходила  вечером  домой,  и  плакала,  прижавшись  к  Диме.  Он, 
как  мог,  меня  утешал,  говорил,  что  они  просто  завидуют. 
Одноклассники  плевали  мне  вслед,  называли  мафиозной  подстилкой,  а  Зойки,  моей  милой  Зойки  рядом  со  мной  не  было. 
Господи,  ты  Боже  мой!  Что  такого  в  том,  что  я  вышла  замуж 
в  шестнадцать  лет? 
В  Италии  четырнадцатого  века  выдавали  замуж  вовсе  в  двенадцать  лет,  и  это  не  считалось  преступлением. 
Хотя,  если  вспомнить,  такие  нравы  царили  при  вступлении  на  престол  Папы  Римского  Родриго  Борджиа,  а  этот  род  считался  крайне  распутным,  а  его  дочь,  прекрасная  Лукреция  Борджиа,  знаменитая  отравительница  и  знаменитая  куртизанка  того  времени,  стала  его  любовницей  в  восемь  лет. 
Люблю  я  историю,  и  Лукреция  мне  тоже  очень  нравится,  хоть  я  и  не  разделяю  её  увлечений  кантареллой,  знаменитым  ядом,  которым  она,  и  её  кровожадный  брат  травили  ни  в  чём  не  повинных  людей.  Наверное,  я  сама  самая  настоящая  распутница,  вот  и  весь  ответ,  почему  эта  особь  мне  по  душе. 
- Анжела  Евгеньевна, - прошептала  я  сдавленно. 
- Да, - кивнул  Максим, - это  она. 
- Но  она  рассказала  нам,  что  выгнала  дочь  из  дома,  когда  та  обокрала  магазин, - воскликнула  я. 
- Ничего  Виктория  не  обворовывала, - перебил  меня  Максим, - это  сделала  сама  Анжела  Евгеньевна,  а  Виктория  из  любви  к  матери  взяла  на  себя  это  преступление. 
- Нет, - воскликнула  я,  не  веря  своим  ушам. 
Но  дело  обстояло  именно  так,  Анжела  Евгеньевна  действительно  обокрала  ювелирный  магазин  вместе  с  Юрием 
Михайловцевым,  но  всё  взяла  на  себя  Виктория. 
Она  так  любила  свою  мать,  так  хотела  угодить. 
Анжела  Евгеньевна  законченная  стерва,  но  и  стервы  есть  порядочные,  не  в  плохом  смысле  этого  слова. 
А  Анжела  Евгеньевна  жила  только  для  себя,  она  к  тому  же 
ещё  была  и  эгоисткой. 
В  своё  время  она  хотела  женить  на  себе  Павла  Несмеянова,  но  тот  оказался  бандитом,  и  она,  тогда  уже  на  последнем  месяце  беременности,  притихла,  испугавшись,  что  он  её  прихлопнет. 
Когда  родилась  маленькая  Вика,  любящая  мамочка  не 
обращала  на  неё  ни  малейшего  внимания,  и,  если  бы  не  бабушка,  мать  Анжелы  Евгеньевны,  девочка  просто  умерла  бы  от  голода. 
Кормить  грудью  ребёнка  моя  бывшая  учительница  не  хотела,  дочка  нужна  была  ей  только  затем,  чтобы  выйти  замуж,  а  теперь,  когда  предполагаемый  муж  чуть  не  убил  её,  дочь  ей 
стала  не  нужна. 
Но,  не  взирая  на  всё  это,  Вика  смотрела  матери  в  рот,  и  выполняла  любое  её  требование. 
А  Анжела  Евгеньевна  нещадно  эксплуатировала  ребёнка,  Вика  делала  буквально  всё  по  дому,  а  потом  села  ради  матери. 
Когда  она  сбежала  из  тюрьмы,  Анжела  Евгеньевна  как  раз  занималась  разработкой  плана  с  кладом,  и  вот  тут-то  она  и  подключила  дочь. 
Как  уже  было  сказано,  Анжела  Евгеньевна  столкнулась  с  Аленкой,  которая  пожаловалась  ей,  что  живёт  впроголодь,  что  у  неё  пятеро  детей,  и  трое  приёмных. 
Анжела  Евгеньевна  поняла,  что  лучшей  помощницы  ей  не  найти,  и  попросила  её  найти  ребят  которые  раскопали  бы  могилу,  и  тут  же  встал  вопрос,  как  транспортировать  золото  заграницу. 
И  тут-то  Аленка  и  вспомнила  про  меня. 
Анжела  Евгеньевна  не  хотела  иметь  со  мной  дело,  она  меня  терпеть  не  могла,  но  Аленка  её  уговорила,  сказав,  что  от  меня  потом,  чтоб  не  болтала  лишнего,  можно  избавиться. 
И  ещё,  как  она  правильно  предположила,  что  у  такого  богатого  человека,  как  Дима,  непременно  есть  самолёт,  и  уговорила  меня  подбить  Диму  одолжить  его  якобы  для  перевозки  гроба. 
По  замыслу  Алены,  в  тот  злополучный  день  мы  с  Димой, 
и  его  охранниками  должны  были  умереть,  его  самолёт  они  хотели  перевезти  в  какой-то  амбар,  и,  как  вытащат  драгоценности,  погрузить  в  него  и  увезти. 
Теперь  о  Юрии  Михайловцеве. 
Анжела  Евгеньевна  его  тоже  подключила.  Он  всё-таки  ювелир,  и  его  помощь  нужна  была  ей  при  последующем  сбыте  драгоценностей  заграницей.  Наверное,  там  она  и  от  него  избавилась  бы. 
Делиться  она  ни  с  кем  не  желала,  дочь  считала  амёбой,  и  она 
же  убила  её... 
- Как? – заорала  я, - когда? 
- Именно  она  была  в  твоём  багажнике, - со  вздохом  сказал  Максим. 
- Нет, - воскликнула  я, - там  была  Алена. 
- Да  говорят  же  тебе,  нет.  Понимаешь,  Виктория  ведь  в 
розыске,  и  она  решила  выехать  за  рубеж  под  видом  Алены,  сделала  себе  соответствующий  грим. 
С  лицом  Алены  она  и  приехала  к  матери,  отдала  ей  найденный  ключ,  рассказала  о  своей  задумке,  Анжела  Евгеньевна  лишь  кивнула,  и  вытащила  молоток. 
Дочь  ей  уже  была  не  нужна,  она  уже  сделала  всё,  что  от  неё  требовалось,  и  пожилая  женщина  хладнокровно  опустила  молоток  на  голову  собственного  ребёнка,  который  был  ей  так  предан... 
- Как  только  у  неё  рука  поднялась? – подала  голос  дотоле  молчавшая  Ася, - как  она  могла  убить  собственного  ребёнка? 
- А  она  не  человек,  она  самое  настоящее  чудовище, - воскликнул  Максим. 
- Но  как  же  Виктория  оказалась  у  меня  в  багажнике? – недоумевала  я  сейчас, - когда  она  её  мне  засунула? 
- Около  дома  Алены, - вздохнул  Максим, - она  вообще-то  хотела  подставить  Алену,  но  увидела  тебя,  твою  машину,  и  засунула  труп  к  тебе  в  багажник. 
- Обалдеть! – вскрикнула  я. 
- Ага,  обалдеть, - кивнул  Максим. 
- А  кто  стрелял  по  нам  на  кладбище? – подал  голос  дотоле  молчавший  Дима. 
- А  тут  спрос  с  Михайловцева.  В  своё  время  Анжела 
Евгеньевна  ещё  в  школе  познакомилась  с  ним,  когда  он  заходил  за  Аленой,  он  оказался  нечист  на  руку,  и  они  стали  вместе  грабить.  Она  и  тут  его  привлекла,  но  он  решил  играть  по  собственным  правилам,  равно  как  и  остальные  участники этой  истории.  Тут  все  были  только  за  себя,  и  делиться  никто 
не  хотел.  Одна  только  Виктория  хотела  быть  рядом  с  матерью,  но  та  её  безжалостно  убила. 
- Однако, - пробормотала  я. 
- Юрий  хотел  забрать  ключ,  убить  всех,  но  у  него  ничего  не 
вышло. 
Алена,  кстати,  на  свою  голову,  сделала  распечатки  с  Интернета,  но  они  по  иронии  судьбы  оказались  у  её  приятельницы  Катерины,  она  догадалась,  кто  приделал  ноги  распечаткам,  и  рассказала  об  этом  Анжеле  Евгеньевне. 
Та  отругала  её  за  это,  и  послала  Юрия  разобраться. 
- Ну,  он  и  разобрался, - развёл  руками  Максим, - оригинально  и 
со  вкусом. 
- А  как  они  узнали,  что  медальон  у  меня? – задала  я  последний  вопрос. 
- Юрий  постоянно  следил  за  тобой,  вернее,  его  ребята,  а  тут  ты  выходишь,  и  в  руках  у  тебя  медальон.  Ты,  правда,  тут  же  убрала  его  в  сумочку,  но  у  ребят  был  с  собой  бинокль,  они  разглядели  вещицу,  и  позвонили  Юрию.  Тот  велел  им  не  отставать  от  тебя  ни  на  шаг,  а  сам  в  это  время  похитил  Василису.  Но  этой  сволочи  денег  было  мало,  и  он  решил,  если  он  не  вскроет  замок,  то  у  него  хотя  бы  останутся  десять  миллионов. 
- А  что  с  Аленой? – вспомнила  я. 
- В  больнице  твоя  Алена, - вздохнул  Максим, - ты  не  поверишь,  но  Полина  ударила  её  ножом. 
- Что? – заорала  я  не  своим  голосом. 
- Да, - вздохнул  Максим, - у  неё  была  любовная  связь  с  бывшим  парнем  матери,  и  они  вместе  собирались  улететь  за  границу. 
- Малолетняя  проститутка, - вскрикнула  я,  вспомнив  хамоватую  Полину, - за  что  она  её? 
- Алена  пришла  к  Юрию  и  застала  их  в  постели.  С  ней  чуть  инфаркт  не  случился,  Алена  надавала  дочери  пощёчин,  и  та,  схватив  со  стола  лежащий  нож,  и  ударила  её. 
- Но  Юрий  сказал,  что  Алену  убил  он, - вспомнила  я. 
- Он  выгораживал  любимую, - сказал  Максим, - красивая  она  девчонка,  Полина,  но  порочная. 
Чуткое  ухо  соседки  как  раз  слышало,  как  они  скандалили,  и  по  фразе,  которую  бросила  Алена,  я  сразу  поняла,  что  в  квартире  находился  мужчина. 
Я  сидела,  словно  пыльным  мешком  хлопнутая.  Остальные,  похоже,  тоже  находились  под  основательным  впечатлением. 
- И  ещё,  Вика,  может,  хватит  приключения  на  свою  голову  искать? – улыбнулся  Максим, - из-за  этого  маленький  ребёнок  пострадал. 
- И  что  прикажешь  делать? 
- Сидеть  дома,  заниматься  бизнесом,  а  преступников  я  буду  ловить.  Одного  сыщика  в  доме  более  чем  достаточно. 
- Вот  оно,  моё  счастье,  дома  сидеть,  и  умирать  со  скуки, - вздохнула  я. 
- Фальшивое  счастье  глупой  ослицы, - усмехнулся  Дима. 
- Что? – заорала  я  не  своим  голосом, - это  я  глупая  ослица? 
- Ну,  не  я  же, - развёл  руками  Дима. 
- Дурак,  и  уши  у  тебя  холодные, - воскликнула  я,  и  посмотрела  на  Максима,  но  вдруг  на  меня  опять  накатила  дурнота,  что-то  она  последнее  время  частенько  на  меня  накатывает,  голова  закружилась,  и  я  благополучно  свалилась  в  обморок. 
Открыла  глаза,  и  не  поняла,  где  нахожусь.  Белый  потолок,  свет  люминисцентных  ламп,  бьющих  в  глаза... 
Приподнялась,  и  увидела  приятного  мужчины,  этакого  колобка,  кругленького,  и  с  лысиной,  а  рядом  с  ним  Максима. 
- Ну,  ты  как? – подошёл  ко  мне  Максим. 
- Ужасно, - простонала  я,  садясь, - ой,  моя  спина. 
- Девушка,  а  вы  случаем  не  беременная? – улыбнулся  кругленький  доктор. 
Почему  доктор?  Он  был  в  белом  халате. 
- Обычно, - продолжал  он, - спина  болит  у  беременных.  Вас  случаем  не  тошнило? 
- Случаем  тошнило, - в  тон  ему  ответила  я,  и  охнула. 
Ведь  у  меня  задержка!  Целых  два  месяца! 
Ох,  я  и  кретинка! 
Я-то  думала,  что  задержка  от  нервов,  мне  все  твердили,  что  я  могу  быть  беременной,  я  даже  селёдки  наелась,  и  ни  на  секунду  не  усомнилась.  Мы  с  Максом  живём  вместе  три  месяца,  за  этот  срок  не  то  что  ребёнка,  слона  сделать  можно. 
Дубина! 
Ругая  себя  на  все  корки,  я  встала  с  места,  и  взгляд  мой  упёрся  в  содержимое  лотка,  стоящего  на  железном  столе. 
Господи!  Я  же  в  морге! 
При  взгляде  на  внутренности  мне  опять  стало  плохо,  и  с  великим  удовольствием  проделала  уже  удавшийся  фокус. 
Грохнулась  в  обморок. 
                Эпилог. 
Мой  предположения  подтвердились,  я  беременна. 
После  того,  как  я  вновь  лишилась  чувств,  Макс  окончательно 
перепугался,  и  вызвал  нормальных  медиков,  те  обследовали 
меня,  и  поставили  диагноз:  восемь  недель  беременности. 
Теперь  я  каждое  утро  встречаю  в  обнимку  с  унитазом,  и  не 
понимаю,  я  же  ничего  не  ела,  ну  почему  мне  так  плохо? 
Произошедшая  история  отодвинулась  на  задний  план,  у  меня 
сейчас  другие  проблемы. 
Как  выжить  следующие  семь  месяцев. 
Максим,  как  может,  принимает  участие,  пытается  поддержать  меня,  но  я  настолько  обессилена,  что  я  уже  ни  на  что  не  реагирую. 
Врач  мне  выписал  таблетки  от  токсикоза,  и  лишь  благодаря 
им  я  могу  что-то  проглотить. 
Кстати,  о  преступниках,  Анжела  Евгеньевна  схлопотала  двадцать  пять  лет  колонии  строгого  режима,  а  Михайловцев  сбежал. 
В  тот  момент,  когда  суд  дал  ему  пожизненное,  и  конвойный  открыл  дверцу,  он  огрел  конвойного  по  голове,  выхватил  у  него  оружие,  схватил  одну  из  девушек  в  зале,  и  вылетел  вон. 
Его  не  нашли,  а  Полина  получила  пять  лет  заключения,  и  отправилась  в  места  не  столь  отдалённые,  но  спустя  какое-то  время  сбежала. 
По  агентурным  данным,  она  вместе  с  Михайловцевым  покинула  страну,  и  последний  раз  их  следы  были  обнаружены  в  Токио. 
Там  они  и  затерялись. 
А  я  навестила  Алену  в  больнице.  Она  не  обрадовалась  моему  визиту,  и  тут  же  нахмурилась,  едва  я  оказалась  на  пороге 
палаты. 
- Чего  тебе  надо? – довольно  грубо  спросила  она. 
- Да  вот,  решила  тебя  навестить, - я  уселась  на  стул  около  её  кровати, - и  заодно  спросить,  тебе  ещё  не  надоело  злобиться?  Ты  вообще  понимаешь,  что  ты  сядешь? 
- Я  об  одном  только  жалею, - процедила  Алена, - что  не  прихлопнула  тебя.  Я  тебя  ненавижу!  Ты  мне  всю  жизнь  разрушила! 
- Да  что  я  тебе  сделала? – недоумевала  я, - ты  мне  объясни,  чем  я  тебе  так  насолила? 
- А  то  ты  не  знаешь? – прищурила  голубые  глаза  Алена, - хотя, 
что  я  говорю,  конечно  же,  ты  ничего  не  знаешь.  Ты  не  знаешь,  во  что  вылилась  твоя  выходка. 
- Какая  моя  выходка? – опешила  я. 
- Зачем  ты  украла  этот  перстень? – со  слезами  в  голосе  спросила  она. 
- Да  ты  что? – воскликнула  я, - я  ничего  не  брала?  Чего  ты 
опять  воду  в  ступе  мутишь?  И  все  говорили,  что  это  сделала  ты. 
- Ничего  я  не  брала, - вскрикнула  Алена, - и  я  точно  знаю,  что  это  была  ты.  Тебя  Карина  Малышева  видела,  как  ты  кольцо  воровала. 
- Да  не  брала  я  ничего, - всплеснула  я  руками, - я  не  знаю,  что  там  Карина  увидела,  но  я  дико  удивлена. 
- Да? – оскалилась  Алена, - ты  дико  удивлена?  А  я  была  просто в  шоке,  когда  она  мне  рассказала.  Ты  ведь  в  тот  день  была  в  красной  курточке  и  джинсах?  Она  точно  видела  тебя,  у  тебя  на  голове  был  капюшон. 
- Этого  не  может  быть, - покачала  я  головой, - если  бы  был  жив  Артем,  он  бы  подтвердил,  что  это  не  так.  Мы  всегда  были  вместе. 
- Что  случилось  с  Артемом? – спросила  Алена. 
- Его  убили, - вздохнула  я. 
- Хоть  один  приятный  момент, - хмыкнула  она,  откидывая  назад    светлые  волосы. 
- Не  будь  такой  злой, - прошептала  я, - я  тебе  ничего  не  сделала,  и  перстень  тот  я  не  брала. 
- И  прекрати  врать, - со  злостью  воскликнула  она, - ты  хочешь 
знать,  от  чего  на  самом  деле  погибли  мои  родители?  Они 
попали  в  автокатастрофу! 
У  меня  челюсть  с  салазок  соскочила,  когда  она  стала  рассказывать.  Я  и  предположить  не  могла,  во  что  всё  выльется. 
Родители  Алены  не  могли  поверить,  что  их  дочь  способна  на  воровство.  Они  постоянно  пытались  с  ней  поговорить,  достучаться  до  её  разума,  как  они  считали,  но  Алена  не  могла  оправдаться  перед  ними.  У  неё  не  было  доказательств  своей  невиновности,  одни  только  слова,  да  горькие  слёзы. 
А  тут  ещё  Рита  Мартьянова,  она  потом  сказала  в  классе,  что  видела  Алену  в  ломбарде.  Этот  слух  тут  же  дошёл  до 
родителей  Алены,  и  они  тут  же  набросились  на  дочь  с  вопросами  и  упрёками. 
- Да  не  брала  я  ничего, - в  отчаянии  восклицала  Алена,  пытаясь  им  хоть  что-то  доказать. 
- Что  ты  делала  в  ломбарде? – спрашивал  отец, - и  не  смей 
отпираться,  тебя  там  видели. 
Алена  лишь  заплакала,  а  родители  продолжали  давить  на  неё. 
- Ты  маленькая  дрянь! – закричал  на  неё  отец, - как  ты  посмела?  Да  как  ты  вообще  могла  на  такое  пойти?  У  тебя  полно  украшений,  мы  тебе  на  каждый  день  рождения  и  на  другие  праздники  с  украшения  дарим?  Чего  тебе  ещё  надо?  Острых  ощущений  не  достаёт?  Заелась? – с  этими  словами  он  отвесил  дочери  звонкую  пощёчину. 
- Папа,  я  ни  в  чём  не  виновата! – закричала  Алена,  и  получила  ещё  одну  затрещину. 
В  конец  обозлившись,  Павел  Владимирович  решил  заняться   расследованием,  и  первым  делом  отправился  в  ломбард.  Он  решил  вернуть  учительнице  кольцо,  которое,  как  он  думал,  украла  Алена,  и  заодно  выяснить,  действительно  ли  виновна  его  дочь. 
И  он  выяснил.  Женщина  в  ломбарде  сказала,  что  действительно  приходила  молодая  девушка,  светловолосая,  и  по  фотографии  она  опознала  Алену.  Та  же  одежда,  и  те  же  волосы,  только  лица  она  не  видела,  опознала  только  по  одежде  и  по  волосам.  На  Алене  были  чёрные  очки. 
Ох,  как  рассердился  Павел  Владимирович,  ни  сказать,  ни  высказать.  Но,  когда  он  сказал,  что  хочет  выкупить  кольцо,  женщина  покачала  головой. 
- Так  она  его  не  сдавала, - пояснила  она, - мы  не  принимаем  камни,  берём  как  лом,  и  она  ушла.  Если  вы  хотите  выкупить  кольцо,  то  поговорите  вон  с  тем  парнем.  Он  постоянно  тут             ошивается,  и  прогнать  его  не  можем.  С  какой-то  рекламой  стоит.  Только  он  барыга,  мы  уже  давно  догадались.  Он  перехватывает  у  нас  клиентов,  надоел,  как  не  знаю  кто.  Только  он  берёт  за  настоящую  стоимость,  и  только  что-нибудь  эдакое.  Ему  простой  лом  не  нужен,  видимо,  он  с  какими-то  коллекционерами  связан. 
Павел  Владимирович  тут  же  бросился  к  этому  парню,  тот  сначала  вообще  ни  о  чём  говорить  не  хотел. 
Однако,  Павел  Владимирович  тоже  не  промах,  он  что-то   выяснил  про  него,  и  припёр  к  стенке.  Парню  ничего  не  оставалось,  кроме  как  расколоться,  дипломат  бросился  к  коллекционеру.  Но  тот  ответил,  что  тот  уже  продал  кольцо.  Какой-то  меценат  чуть  ли  не  из  зубов  его  у  него  вынул,  ему 
до  такой  степени  понравилась  старинная  вещица. 
Не  буду  вас  утомлять,  скажу  только,  что  побегал  господин  Беленький  здорово,  пока,  в  конце  концов,  не  вышел  на  кольцо.  Кольцо  это  оказалось  аж  в  ЮАР,  и  родители  Алены  рванули  туда. 
Но  они  опоздали,  кто-то  перед  ними  уже  купил  кольцо.  Бывший  владелец  кольца  сказал,  что  те,  кто  его  купил,  уехали пятнадцать  минут  назад,  и  Беленькие  кинулись  им  вдогонку. 
Но  они  не  догнали  их... 
Тот,  кто  никогда  не  ездил  по  африканским  дорогам,  не  знает,  что  это  такое.  Езда  по  серпантину – это  аттракцион  для  особо  смелых.  До  сих  пор  не  забуду,  как  мы  с  Димкой  ехали  в  Алжире  как  раз  по  серпантину.  Хоть  он  и  ехал  очень  медленно,  буквально  полз,  как  черепаха  в  солнечный  день,  но   всё  равно,  у  меня  внутри  всё  переворачивалось. 
Думаю,  вы  уже  догадались,  что  произошло  с  родителями  Алены.  Они  упали  с  высокого  обрыва,  поскольку  ехали  слишком  быстро  по  серпантину. 
Алена  не  хотела  бередить  прошлое,  и  потому  рассказала  всем,  что  Павел  Владимирович  и  Аглая  Михайловна  умерли  от  лихорадки  Эбола.  Соврать  ей  предложил  коллега  её  родителей,  который  всё  знал. 
- Ты  ведь  понимаешь,  какое  к  тебе  будет  отношение,  если  ты, 
скажем,  на  работу  будешь  устраиваться,  когда  узнают  о  твоём  поступке?  Воровка,  да  ещё  родителей  в  могилу  свела. 
- Да  не  виновата  я, - заплакала  Алена, - я  не  брала  это  чёртово  кольцо! 
- Не  виноватая  я,  он  сам  пришёл, - хохотнул  этот  коллега, - ты  эти  сказки,  дорогуша,  кому-нибудь  другому  рассказывай.  Мне  Павел  всё  рассказал,  у  него  были  доказательства,  что  ты  кольцо  украла. 
- Это,  какие  же  доказательства  у  него  были? – вскрикнула  Алена. 
- Да  тебя  опознала  и  продавщица  в  ломбарде,  и  тот  барыга. 
- Этого  не  может  быть! – упрямо  покачала  головой  Алена. 
- Это  ещё  почему  же? 
- Потому  что  меня  там  не  было! 
- Всё!  Хватит!  Мне  надоело  с  тобой  препираться,  да  и  разговаривать  мне  с  тобой  противно.  Лучше  выдумай         какую-нибудь  байку,  дай  мой  номер  телефона  я,  в  случае  чего, 
подтвержу. 
И  она  всем  рассказала,  что  её  родители  подхватили  в  ЮАР  тропическую  болезнь.  Все  в  эту  чушь  поверили,  и  лишних  вопросов  не  задавали. 
- О  боже  мой! – прошептала  я  сдавленно, - но  я  ни  в  чём  не  виновата!  Я  тебе  клянусь!  Я  не  брала  перстень! 
- Но  кто  его  взял? – всхлипнула  Алена. 
- Я  не  знаю, - покачала  я  головой,  и  отрешённо  посмотрела  в  окно.  С  неба  тихо  падали  снежинки,  и  я  никак  не  могла  решить  последний  ребус. 
Кто  же  взял  кольцо? 
Ритка  Мартьянова  видела  Алену  в  ломбарде,  а  Карина  Малышева  меня,  как  я  якобы  кольцо  воровала. 
Неожиданно  в  памяти  всплыло  воспоминание.  Вот,  выпускной  вечер  по  окончанию  школы,  все  нарядно  одетые,  и  вдруг  появляется  Ритка  Мартьянова. 
Все  от  изумления  даже  рты  открыли,  когда  увидели  её. 
На  ней  было  совершенно  потрясающее  платье,  узкое,  длинное,  цвета  изумруда.  Было  от  чего  обомлеть,  ведь  Ритка  происходила  из  социальных  низов.  Её  родители  алкоголики,  а  она  сама  вечно  в  обносках  ходила.  Правда,  когда  она  подросла,  она  стала  подрабатывать,  и  одевалась  вполне 
прилично. 
Но  то  платье,  что  было  на  ней  в  выпускной  вечер,  было  ей  просто  не  по  карману.  Она  бы  ни  за  что  на  такое  не  заработала. 
- Какое  красивое  платье, - сказала  я  ей,  а  на  языке  вертелся  вопрос:  откуда  она  взяла  на  него  деньги? 
А  она  словно  мысли  мои  прочитала,  тут  же  улыбнулась,  и  сказала: 
- Ты  не  поверишь,  что  со  мной  приключилось.  Мне  дальняя  родственница  наследство  оставила,  и  я  теперь  в  институт  поступаю,  как  и  мечтала,  в  иняз. 
- Вот  это  да, - воскликнула  я, - тебе  очень  повезло. 
- И  не  говори, - счастливо  засмеялась  Рита. 
Откуда  она  взяла  деньги  на  платье?  Откуда  она  взяла  деньги  на  учёбу  в  инязе?  До  меня  только  сейчас  дошло,  что  Ритка  ведь  круглая  сирота.  Она  воспитывалась  в  детском  доме,  а  потом  её  взяла  к  себе  супружеская  пара.  Они  постепенно 
спились,  так  уж  получилось. 
Кто  мог  оставить  Рите  наследство?  Конечно,  можно  предположить,  что  она  действительно  нашла  какую-то  родственницу,  но  мне  в  это  верится  с  трудом. 
Только  сейчас  я  задумалась  над  этим  фактом,  раньше  мне  это  и  в  голову  не  приходило. 
Ведь  именно  Рита  сказала,  что  видела  Алену  в  ломбарде. 
Нет,  я  должна  всё  проверить. 
- Извини,  но  я  спешу, - сказала  я  Алене, - кажется,  скоро  я  могу  дать  ответ  на  вопрос,  кто  взял  этот  злополучный  перстень. 
- Ты  о  чём-то  догадалась? – воскликнула  Алена. 
- Это  только  догадки, - вздохнула  я,  вставая  с  места,  и  тут  же  покачнулась. 
- Ой,  тебе  нехорошо? – тут  же  воскликнула  Алена. 
- Всем  нехорошо  в  интересном  положении, - улыбнулась  я. 
- Ты  беременна? – ахнула  Алена. 
- Да, - улыбнулась  я, - ну,  я  побежала. 
Через  два  дня  я  уже  всё  знала.  Я  сидела  в  своём  любимом  кафе,  потягивала  сок  через  соломинку,  и  ждала  прихода  Риты. 
- Привет, - услышала  я  её  звонкий  голос,  и  повернула  голову. 
Всё  такая  же  красивая,  одетая  в  узчайшие  брючки,  сапоги  почти  до  колена,  и  пушистую,  белую,  короткую  шубку. 
Она  светилась  весельем,  тряхнула  тёмно-каштановыми  кудряшками,  скинула  с  себя  манто,  и  плюхнулась  рядом  со  мной. 
- Вика,  сколько  же  мы  не  виделись? – воскликнула  она, - я  уж  и  не  припомню.  Ты  почему-то  и  на  вечер  встречи  выпускников  не  пришла.  Анька  Рагозина  тогда  сказала,  что  ты  зазналась. 
- Ей  лишь  бы  языком  чесать, - улыбнулась  я, - меня  тогда  не  было  в  Москве,  в  Париж  с  мужем  летала,  а  узнала  только  по  приезду. 
- Как  ты  вообще? – спросила  Рита, - как  твои  дела?  А  о  чём  ты 
так  срочно  хотела  со  мной  поговорить? – она  в  привычной  манере  закидала  меня  вопросами. 
- Давай  сначала  о  самом  главном, - взяла  я  быка  за  рога, - скажи-ка  мне,  подруга  дней  моих  суровых,  кто  тебе  наследство  оставил  тогда?  Когда  мы  школу  заканчивали? 
- Что  это  ты  вдруг  вспомнила? – Ритка  даже  в  лице 
изменилась. 
- Ты  мне  ответь, - железным  тоном  сказала  я, - хотя,  я  всё  равно  всё  знаю.  Просто  я  хотела  донести  до  тебя,  что  из-за  твоей  выходки  погибли  люди.  Ты  так  мстила  Алене  за  Севу? Тебе  показалось  мало,  что  мы  её  поколотили?  Решила  отомстить  по  полной? 
- Как  ты  узнала? – прошептала  Рита,  сравнявшись  цветом  лица  со  своим  белым  свитером. 
- Ты  действительно  хочешь  знать? – прищурилась  я,  закурила  сигарету,  и  тут  же  затушила  её.  Не  хватало  только  своего  будущего  малыша  травить. 
И  я  стала  ей  всё  рассказывать.  Когда  я  замолчала,  на  лице  у  Риты  ни  кровинки  не  было. 
- Я  не  думала...  я  не  предполагала... – прошептала  она,  глядя  на  меня  совершенно  безумным  взглядом, - я  не  хотела... 
- Ты  хоть  понимаешь,  что  ты  совершила  преступление? – спросила  я. 
- Я  не  хотела, - как  попугай,  повторила  Рита, - я  не  хотела  пакостничать  Аленке,  даже  и  не  думала... 
- Ясное  дело, - фыркнула  я, - знаешь,  Рита,  я  в  тебе  разочаровалась. 
- Не  говори  так! – вскрикнула  Рита,  и  схватила  меня  за  руки, -
я  честный  человек,  и  так  поступила  только  потому,  что  хотела  быть  с  любимым.  А  кольцо  это  я  вернула. 
- В  смысле? – у  меня  глаза  полезли  на  лоб. 
- Я  взяла  его  как  бы  в  долг, - всхлипнула  Рита, - а  потом  выкупила,  и  вернула  Анастасии  Марковне.  Ты  даже  не  представляешь,  какое  облегчение  я  почувствовала.  А  она  от счастья  плакала,  и  простила  меня  за  мой  некрасивый  поступок. 
- Но  ты  пыталась  подставить  меня  и  Аленку, - проблеяла  я,   пребывая  в  состоянии  шока. 
- Да  не  пыталась  я  никого  подставлять, - воскликнула  Рита,  и  пустилась  в  объяснения. 
Мне  все  говорят,  что  я,  как  добрый  знак,  к  чему  не  прикоснусь,  кому  не  помогу,  у  тех  всё  всегда  хорошо. 
Так  же  получилось  и  со  Всеволодом.  Аленка  отбила  его  у  Риты,  а  потом  я  у  неё,  и  вправила  ему  мозги. 
Мы  тогда сидели  на  скамейке,  и  я  объясняла  парню,  что, 
зачем,  и  почему. 
- Да  она  мне  и  не  нравится, - воскликнул  вдруг  Сева, - просто  я  подумал,  что  такая  девушка  может  прийтись  по  вкусу  маме. 
- А  что,  твоя  мама  « розовая »? – прищурила  я  глаза,  и  Севка  поперхнулся. 
- Ты  больная? – воскликнул  он, - на  всю  голову?  Моя  мама  нормальной  ориентации. 
- Да? – ехидно  улыбнулась  я, - тогда  при  чём  тут  её  вкус?  Ей  же  с  ней  не  спать! 
- Вика,  как  будто  ты  ничего  не  понимаешь, - воскликнул  Всеволод, - не  пытайся  казаться  глупее,  тебе  это  не  идёт.  Мои  родители  доктора,  работают  в  институте.  Мы  обеспеченная  семья,  а  мне  открыли  частную  стоматологическую  клинику.  Моя  мама  хочет,  чтобы  я  женился  на  ровне.  Я  обожаю  Ритку,  она  просто  чудо.  Боюсь,  она  теперь  меня  не  простит. 
- А  ты  ещё  не  пытался, - пожала  я  плечами,  даже  не  предполагая,  что  он  решится  попросить  у  неё  прощения,  а  потом  руки  и  сердца. 
 Да,  он  сделал  ей  предложение,  но  опять  вмешалась  его  маменька,  и  поставила  вопрос  ребром. 
- Хорошо, - кивнула  она, - так  и  быть,  я  согласна  на  беспородную  невестку.  Но  она  должна  быть  образованной.  Поступай  в  институт,  милочка,  получи  два  высших 
образования,  и  мы  тебя  примем. 
- Но  где  же  я  деньги  возьму  на  обучение? – воскликнула  Рита. 
- Это  уже  твоя  проблема, - пожала  плечами  будущая  свекровь, - только  один  маленький  нюанс.  Одно  образование  должно  быть  медицинское,  а  второе  на  твой  вкус. 
Милейшая  Ираида  Матвеевна  потом  предупредила  сына,  чтобы  не  вздумал  ей  давать  денег.  Скандал  в  семье  получился  грандиозный,  неизвестно,  во  что  бы  всё  это  вылилось,  но  Рита  вдруг  заявила,  что  подала  документы  в  иняз,  и  в  медицинский  институт  на  стоматологический  факультет. 
Всеволод  очень  изумился,  и  потихоньку  припёр  невесту  к 
стенке. 
Пришлось  ей  всё  ему  рассказать.  Впрочем,  парень  не  удивился,  он  что-то  подобное  и  предполагал,  и  был  в  курсе  о  краже  в  школе.  Она  сразу  сказала  ему,  что  через  несколько  лет,  как  встанет  на  ноги,  она  вернёт  перстень  преподавательнице. 
Ну,  и  он  её  простил.  Он  понял  её,  хотя  считал  сей  поступок 
неблаговидным. 
Она  и  не  думала  никого  подставлять,  и  даже  не  предполагала,  какая  трагедия  произошла  из-за  этого  в  семье  Беленьких. 
То,  что  она  оделась,  как  Аленка,  когда  пошла  сдавать  перстень,  а  под  меня  косила,  когда  воровала  кольцо,  этим  она  хотела  всех  запутать. 
Она  прекрасно  знала,  где  я  в  тот  момент  нахожусь,  и  у  меня  есть  алиби.  А  насчёт  Аленки,  она  думала,  когда  пустила  слух,  придёт  милиция  в  ломбард,  выяснит,  что  она  там  была,  и  устроят  очную  ставку.  Продавщица  тут  же  скажет,  что  голос  не  тот. 
Она  просто  запутывала  следствие! 
Я  даже  не  знала,  как  на  это  реагировать.  Сидела,  и  тупо  смотрела  на  Ритку. 
- Ну,  ты  дала  стране  угля, - только  и  смогла  произнести  я. 
- Мелкого,  и  много, - улыбнулась  Ритка, - я  не  хотела,  я  не  думала,  что  всё  так  будет.  Я  и  не  думала  мстить  Алене.  Не  за  что  просто  было,  ты  вернула  мне  моё  счастье.  А  на  эту  стерву  мне  было,  да  и  сейчас  мне  на  неё  наплевать.  Она  была  моей  лучшей  подружкой,  и  я  думала,  что  наша  дружба  такая  же,  как  и  у  вас  с  Зойкой.  Но  я  ошибалась.  Она  оказалась  последней  дрянью,  она  не  дорожила  мной,  она  считала  меня  своим  приложением.  Эдакой  рыбой-прилипалой  при  богатой  девочке.  А  я  и  не  думала  к  ней  липнуть,  я  думала,  что  она   хорошая,  верная...  как  твоя  Зойка.  А  оказалось  иначе.  Я  не  хотела. 
- Всё, - решительно  сказала  я, - не  хочу  больше  ничего  слышать.  Кто  старое  помянет,  тому  глаз  вон.  Боюсь,  тебе  придётся  участвовать  в  суде. 
- Поучаствую, - улыбнулась  она. 
Мы  говорили  несколько  часов.  Маргорита  показала  фотографии  своих  детей,  у  них  с  Всеволодом  родилась  двойня,  мальчик  и  девочка.  Я  в  свою  очередь  рассказала  о  своих  злоключениях,  о 
неудачных  браках,  ну,  и  о  беременности. 
- Я  рада  за  тебя, - воскликнула  Рита. 
А  уж  как  я  рада,  что  всё,  наконец-то,  закончилось. 
Мне  пришлось  участвовать  в  суде,  хотя,  это  уже  не  первый  раз,  как  я  оказываюсь  в  зале  заседаний. 
На  свет  божий  вылилась  вся  грязь,  Рита  поведала  всем  о 
своём  поступке,  а  Алену  чуть  инфаркт  не  хватил. 
Она  думала,  что  её  жестоко  подставили,  а  выяснилось,  что  это  просто  стечение  обстоятельств.  Ритка  больше  всего  на  свете  боялась,  что  правда  выльется  наружу,  и  заметала  следы. 
Рита  попросила  прощения  у  Алены,  и  мне  обоих  было  жаль  до  слёз. 
Ну,  почему  Павел  Владимирович  не  довёл  своё  расследование  до  конца?  Почему  он  не  отвёл  дочь  в  ломбард?  Ведь  все  люди  разные,  и  сразу  стало  бы  ясно,  что  это  не  Алена. 
Ему  так  хотелось  видеть  дочь  преступницей? 
На  этот  вопрос,  я  думаю,  мы  никогда  не  узнаем  ответа. 
А  я  думаю,  что  Павел  Владимирович,  человек  вспыльчивый  и  упрямый,  просто  не  подумал,  что  может  иметь  место  подстава.  Он  грубый,  начисто  лишённый  здравого  смысла  солдафон. 
Он  идёт  напролом,  и,  если  так  сказали,  значит,  так  оно  и  есть.  Ему  стало  известно,  что  его  дочь  подозревают  в  краже,  значит,  она  действительно  это  сделала. 
Как  он  только  дипломатом  работал?  Просто  уму  непостижимо! 
Алене  дали  два  года  лишения  свободы.  На  ней  было   незаконное  ношение  оружия,  и  подстрел  Димы.  Да,  это  она  попала  в  него  на  кладбище,  хотя  целилась  в  меня. 
Она  искренне  раскаивалась,  плакала,  а  после  заседания,  когда 
уже  был  вынесен  приговор,  я  подошла  к  ней. 
- Ты  ненавидишь  меня, - тихо  сказала  она, - я  чуть  не  убила  тебя,  и  Димку  твоего  подстрелила. 
- Я  тебя  понимаю, - кивнула  я, - ты  ведь  любила  своих  родителей,  ты  мстила  за  них.  Я  жду  тебя,  начнёшь  жизнь  с  чистого  листа.  Тебя  ждёт  место  в  моём  ресторане. 
- Какая  же  я  дрянь, - заплакала  Аленка, - а  ты,  Вика,  самая  лучшая  на  свете. 
Я  вышла  на  улицу,  где  в  это  время  шёл  дождь,  подняла  вверх  лицо,  и  молча  смотрела  на  серое  небо. 
В  дожде  есть  что-то  гипнотическое. 
Ты,  словно  под  гипнозом,  наблюдаешь,  как  капли  воды  летят,  как  из  небытия,  и  разбиваются  о  поверхность,  как  маятник  часов... 
Я  стряхнула  с  себя  это,  и  пошла  к  машине.  И  наконец-то  всё    закончилось! 
Мне  неприятно  вспоминать  об  Анжеле  Евгеньевне.  Не  скажу, 
что  я  очень  её  любила,  да  что  кривить  душой,  не  любила,  да  ещё  как,  но,  тем  не  менее,  всё  моё  детство  и  юность  прошло  рядом  с  ней.  Думаю,  живой  из  тюрьмы  она  уже  не  выйдет. 
Что  ж,  за  что  боролась,  на  то  и  напоролась. 
А,  что  касается  драгоценностей,  то  тут  Дима  показал  себя  во  всей  красе.  Он  купил  всё  богатство  за  символическую  цену. 
Анастасия  Романовна  женщина  пожилая,  ей  много  не  нужно,  и  Дима  пообещал,  что  будет  содержать  её  до  конца  её  дней.  Купил  ей  домик  в  Неаполе,  старушка  обожает  море,  и  домик  как  раз  расположен  на  берегу  моря,  где  она  может  заниматься  самым  любимым  делом,  выращиванием  роз. 
Вдобавок  он  купил  ей  « Порше »  с  открытым  верхом,  и  положил  на  счёт  солидную  сумму. 
Старушка  вне  себя  от  счастья,  и,  когда  я  зашла  к  ней,  она,  сияя,  собирала  вещи. 
- Ой,  Вика, - улыбнулась  она, - как  мне  всё-таки  повезло,  твой 
бывший  муж  замечательный  человек.  Я  бы  замучалась,  пока  продала  хотя  бы  часть  богатств,  обязательно  облапошили  бы. 
- Вас  и  так  облапошили, - усмехнулась  я. 
- Глупости! – отмахнулась  Анастасия  Романовна, - мне  много  не  надо,  а  Италия  дивная  страна,  и  к  тому  же  там  море.  А  так,  деньги  достались  порядочному  человеку,  твой  бывший  муж  мне  очень  нравится,  эх,  встреться  мне  такой  в  двадцать  лет, - она  мечтательно  закатила  глаза, - мачо.  А  ты  дурёха,  бросить 
такого. 
- Мне  не  нравятся  мачо, - усмехнулась  я,  а  у  самой  сердце  ёкнуло  при  мысли  о  Диме. 
- У  тебя  на  лице  всё  написано, - хмыкнула  Анастасия  Романовна. 
- И  что  же  у  меня  на  лице  написано? – заинтересовалась  я. 
- Ты  без  ума  от  него. 
- Он  бандит. 
- Даже  если  и  бандит,  что  такого?  Влюбиться  в  раскаявшегося 
бандита  так  романтично,  смотрела  « Сумерки »? 
- Это,  где  девушка  влюбилась  в  раскаявшегося  вампира? – вспомнила  я, - да,  это  вы  прямо  в  яблочко.  Дима  самый  настоящий  вурдалак,  не  знаю,  как  в  прямом,  а  в  переносном  смысле  точно. 
- Ты  язва, - усмехнулась  Анастасия  Романовна. 
- Я  знаю, - кивнула  я. 
И  в  довершение  всего  информация  о  случившемся  вылилась  в  газеты. 
Утром,  проверяя  почту,  я  раскрыла  « Желтуху »,  и  тихо  охнула.  Дима,  наверное,  на  месте  придушит  автора  статьи,  поскольку  тут  чёрным  по  белому  было  написано,  что  теперь  всё  богатство  принадлежит  господину  Северскому,  одному  из  самых  богатых  людей  России. 
Не  успела  я  об  этом  подумать,  как  взвыл  мой  мобильный,  и  на  дисплее  высветился  номер  моего  бывшего  мужа. 
- Ты  газету  читала? – с  ходу  рявкнул  он. 
- Читала, - вздохнула  я. 
- Я  его  на  месте  прикончу! 
- Не  надо,  журналисты  тоже  люди, - воскликнула  я, - им  сенсации  нужны. 
- А  мне  нужно  инкогнито,  прибить  я,  кстати,  хочу  не 
журналиста,  а  твоего,  с  позволения  сказать,  супруга. 
- Его-то  за  что? – испугалась  я. 
- За  всё  хорошее, - прошипел  Дима, - кто  ещё,  кроме  него,  мог  слить  всё  информацию  в  прессу? 
- Не  говори  глупостей, - воскликнула  я  негодующе, - он  бы  никогда... 
- Да,  конечно,  ты  его  защищаешь, - он  заметно  сбавил  тон, - приходите  на  выставку. 
- На  какую  выставку? – не  поняла  я.   
- Я  выставляю  на  показ  драгоценности,  застраховал  всё,  и  теперь  буду  за  хорошие  бабки  демонстрировать. 
- Это  ты  здорово  придумал, - процедила  я. 
- Откуда  столько  сарказма  в  голосе?  Ты  что,  не  одобряешь? 
- Ты  делец,  что  тут  скажешь, - лаконично  ответила  я. 
- Придёшь?  Я  пошлю  бесплатное  приглашение. 
- И  на  Макса  тоже, - предупредила  я. 
- Хорошо, - согласился  он,  и  на  следующий  день  пришли 
приглашения. 
Дима  здорово  поставил  всё  на  поток,  выставка  была  просто  сногсшибательной. 
- Да,  лихо, - пробормотал  Максим,  рассматривая  стеклянное 
помещение,  которое  Дима  выкупил,  и  устроил  тут  выставочный 
центр. 
Драгоценности  невероятной  красоты  сияли  на  витрине,  некоторые  были  слишком  аляповаты,  некоторые  изящные,  и  среди  всего  этого  великолепия  статуэтки  божков,  и  кулоны,  выполненные  в  виде  каких-то  античных  богов. 
Я  так  и  застыла  около  одной  статуэтки  с  головой  кошки. 
- Это  Бастет, - услышала  я  голос  Димы,  и  обернулась. 
- Кто  такая  Бастет? – заинтересовался  Максим. 
- Богиня  радости  и  веселья  в  древнем  Египте, - пояснил  Дима,  открыл  вдруг  одну  из  витрин,  и  вынул  оттуда  кулон  с  божком, - нравится, - он  обращался  ко  мне. 
- Милая  вещица, - оценила  я. 
- Хочешь,  подарю? 
- О,  нет, - воспротивилась  я. 
- Померяй  хотя  бы, - жалобно  проговорил  он,  и  я  сдалась. 
Дима  аккуратно  повесил  мне  на  шею  украшение,  и,  едва  он 
застегнул  замочек,  за  окном  раздался  оглушительный  раскат 
грома,  сверкнула  молния,  и  всё  стихло. 
- Что  это  было? – удивился  Максим,  и  выглянул  в  окно, -
странно,  небо  чистое. 
- Знаешь,  что  это  за  богиня? – прищурился  Дима,  спрашивая  меня. 
- Понятия  не  имею,  я  в  мифологии  не сильна. 
- Это  Хатор. 
- Кто? 
- Хатор,  богиня  любви  и  красоты.  Говорят,  что  кулон,  который  у  тебя  на  шее,  магический.  Когда  африканский  принц  изготовил  его,  на  землю  спустилась  Хатор,  и  благословила  его  брак  с  красавицей-египтянкой,  она  зарядила  кулон  силой  любви,  и  всякий  мужчина,  который  повесит  его  на  шею  женщины,  которую  любит,  станет  её  вечным  спутников  жизни,  и  их  души  будут  вместе  вечно. 
- Ты  спятил? – ошарашено  воскликнула  я. 
- Я  считал  автора  книги,  который  зафиксировал  этот  факт, 
спятившим,  но,  когда  раздался  этот  гром, - Дима  посмотрел  в  окно, - гром  и  молния – это  благословение  Хатор,  и  оно  было  всякий  раз,  когда  кулон  вешали  на  шею  возлюбленной. 
- Ты  идиот! – припечатала  я, - сними  с  меня  кулон. 
- Что  задёргалась? – ухмыльнулся  Дима,  но  кулон  снял,  и  убрал 
его  за  стекло. 
- Придурок! – выпалила  я,  подхватила  под  руку  Максима,  и  вылетела  вон  из  здания,  мы  сели  в  машину,  и  я  перевела  дух. 
- Вот  идиот, - вздохнул  Максим. 
- Но  гром-то  был, - дёрнулась  я, - а  небо  чистое. 
- Ты  что,  веришь  в  эту  чушь? – поразился  Максим. 
- Не  знаю, - протянула  я, - до  сих  пор  не  верила.  Но,  когда  этот  кулон  прикоснулся  к  коже,  я  почувствовала  что-то  такое...  не  передать  словами.  От  него  исходила  волна... 
- Ты  что,  хочешь  вернуться  к  Диме? – задал  вопрос  Максим,  но  ответом  ему  послужило  молчание. 
- Вика,  я  прошу  тебя,  не  мучь  меня  ответь.  Ты  говорила,  что  любишь  меня. 
- Да,  люблю, - тряхнула  я  головой,  стряхивая  с  себя  наваждение 
и  выкидывая  из  головы  взгляд  Димы,  полный  вожделения,  - поехали. 
- Ты  точно  не  уйдёшь  от  меня?  Точно,  не  хочешь  владеть 
всеми  этими  богатствами? 
- Ни  за  что! – воскликнула  я, - лучше  я  буду  владеть  твоим 
сердцем,  и  рожать  тебе  детишек, - я  погладила  себя  по  животу. 
- Много-много? – прищурился  Максим. 
- Сколько  пожелаешь,  столько  и  рожу,  хоть  десяток. 
- Ну,  десяток – это  слишком.  Троих  вполне  хватит. 
- Троих,  так  троих, - улыбнулась  я, - а  теперь  поехали  домой. 
Он  медленно  тронулся,  лучезарно  улыбаясь  мне,  и  рванул  по 
трассе. 
Нет,  моя  судьба – Максим.  Я  искренне  люблю  его,  а  Дима...  Дима – страсть,  и  эта  страсть  мешает  мне  спокойно  жить,  а  во  всякие  языческие  благословения  я  не  верю,  тем  более  благословение  египетской  богини,  вряд  ли  оно  подействуют  на  христианку. 
И  всё  у  нас  будет  хорошо,  назло  всем  злопыхателям.  Как  там  сказал  Дима?  Фальшивое  счастье  глупой  ослицы? 
Да,  я  была  бы  ослицей,  если  бы  осталась  с  ним,  и  тогда  сие 
выражение  было  бы  вполне  уместно. 

                Конец.