Скажите, вы встречали когда-нибудь человека, который бы любил дождь, скуку, серость, уныние?
Конечно, закричат большинство обывателей, таких людей нет, среди умственно полноценных нет, обязательно уточните вы.
Однако, почему-то большинство людей засыпает сном праведника, когда дождь стучит по крыше. Почему-то мы улетаем в царство морфея лишь в прохладе, укутавшись по уши в тёплый плед, и не зря существует поговорка: не спи, замёрзнешь.
Лично я ни за что не скажу, что не люблю дождь. В каплях дождя, падающих с небес, есть нечто гипнотическое, вводящее в транс. Я люблю гулять под дождём, и промокшие туфли меня не волнуют, напьюсь потом чаю с мёдом и малиновым вареньем.
Молодёжь дождь воспринимает только как непогоду, они не понимают, как это приятно, погулять по « золотому » парку под одним зонтом. Целоваться под дождём, собирать кленовые листья. Конечно, вряд ли молодые люди раньше целовались прилюдно, это я так брякнула, но каждая эпоха диктует свои понятия нравственности.
В моей жизни было немало мужчин, но ни один из них не предлагал мне погулять под одним зонтом вдвоём, у них другие мысли в голове летали, глядя на мои длинные ноги.
Максим, мой последний муж, начисто лишён романтики, он следователь МВД, и типичный реалист. Много в жизни повидал, и розовые очки с парня рано слетели. Он неизменно засыпает на опере, что меня изрядно бесит, и дома я устраиваю скандал, а потом мы бурно миримся.
Переделать человека невозможно, у Максима в семье никто не понимает классическую музыку, и сейчас поздно о чём-либо говорить. Я пытаюсь облагородить его, но истинного любителя мне из него всё равно не сделать.
Эдуард, мой третий муж, вот он был романтичен. Он писал стихи, которые посвящал мне, когда мы были вместе, называл меня своей музой, хотя стишки его были не ахти.
Я-то это понимала, а вот его мамочка, моя дражайшая свекровь, которая попила из меня кровушки, закатывала глаза от его творчества. Что тут скажешь? Он её любимое чадушко, и угораздило же меня связаться с маменькиным сынком!
Его предшественник был апофеозом всему. Кеша, Иннокентий, моих увлечений классической музыкой не разделял, каждый поход в театр превращался в скандал, и я предпочитала сидеть дома, либо идти в театр с Аськой, своей старшей сестрой.
Другое дело Дима, мой первый супруг.
Мне до боли не хочется вспоминать о нём, и тем более сейчас, сидя в поезде Москва – Гданьск. Прошло уже полтора месяца, как я не общаюсь с Димой, но эти дни превратились для меня в один сплошной монолит, а на душе тоска.
Начну, пожалуй, с того, что я замуж я за него вышла в возрасте шестнадцати лет. Маман по уши влюблена в его отца, у них сейчас интрижка, и она целенаправленно подталкивает меня к Диме.
Но всё дело в том, что Дима бандит. В своё время я ушла от него, недавно, когда я вышла за Максима, мы стали любовниками. Где-то в глубине души я надеялась, что в ситуации с Димой можно что-то исправить, мечтала вернуться к нему, и родить столь желанному им сына.
Но все надежды рухнули в одночасье, когда я узнала всю правду. Я искала ему оправдание, я не хотела верить, что он торгует наркотиками, но получила ужасную правду.
Он отпетый бандит, наркодилер, и его мать занималась тем же, она и погибла из-за этого. Поначалу, когда я его прогнала, я ещё сомневалась, но через неделю ко мне пришли два парня в чёрном, и относительно откровенно поговорили.
Мне трудно было это переварить, и я дала ему отлуп. В дом велела его не пускать, с Василинкой пусть видится посредством няни. Не подпускать его к нашей дочери я не могу, да и не имею права.
А у самой кошки на душе скребут, когда он приезжает, в ожидании Василисы стоит, прислонившись к капоту своего джипа, и курит сигарету.
Каждое его движение заставляет меня дрожать, просто ноги подкашиваются, едва вижу его высокую фигуру, а его мышцы сводят меня с ума.
И ведь он один из всех моих мужчин, который показал себя с самой романтичной стороны.
Он постоянно дарил мне цветы, безо всякого повода делал подарки, и теперь мой особняк, лакомый кусочек для грабителей. Свои драгоценности я держу в шкатулках на зеркале, правда, особо массивные убираю в сейф.
Но всё равно, у меня всё завалено украшениями. Дима дарил их мне и после развода, не отставал от меня, даже когда я после него выходила замуж.
Мои мужья неизменно спрашивали, откуда взялось очередное украшение, но больше всего меня достала Ксения Михайловна, мать моего третьего мужа, Эдуарда.
Дима на каждый мой день рожденья присылал мне букет белых роз, и коробку с очередным колье. Это видела Ксения Михайловна, и закатывала скандал.
- Ты должна вернуть подарок! – кричала она диким голосом, - порядочные женщины не принимают таких дорогих подарков от бывших мужей.
Я очень злилась на Диму, но я очень люблю драгоценности, и отказаться было выше моих сил, к тому же это злило Ксению Михайловну, что мне тоже доставляло определённое удовольствие. Ладно, признаю, я всё-таки стерва. Но мне есть оправдание, она у меня столько крови попила, что это такая ерунда, поддразнить эту старую ведьму.
Вот другое дело, моя последняя свекровь, бабушка моего мужа, Максима. Анфиса Сергеевна добрая, чуткая, и относится ко мне, как к родной внучке, а не как к жене внука.
И мою первую дочку, Василинку, она обожает так же, как и Лизу с Леней, своих родных правнуков, моих двойняшек от Макса. Она чудесный человечек, у нас полная гармония, и мне бы в голову не пришло ей нервы трепать.
Каково отношение к тебе, так и ты отвечаешь, а если тебя постоянно обвиняют в лени, считают недостойной своему чадушку, тут поневоле начинаешь дёргаться.
Когда тебе каждый день твердят, что ты бесталантная, что ты девица облегчённого поведения.
Моя маменька сделала из меня тряпку, а уже потом, когда все достали меня до печёнок, появился железный характер, и недюжинная хватка. Но в то время я молчала, цепко сжав зубы, и терпела нападки. Ксения Михайловна злилась, хотела, чтобы я сидела дома, и занималась мужем. Но я назло ей играла в театре, несколько раз снялась в кино, чем вызвала бурю недовольства. Кино её вообще взбесило, у меня была очень яркая роль, и я стала звездой. Конечно, она потом неделю тарелки била, и просто бесилась.
А теперь всё в моей жизни хорошо, у меня есть любимый человек, который меня ценит, любит, и мне с ним спокойно.
Спокойно, это именно то слово, иначе и не скажешь.
Он-то меня любит, только пожара страсти между нами нет, от страсти я сгораю только рядом с Димой. Только рядом с ним я счастлива, но тут же начинаю страдать, когда приходится находиться вдали от него. И сейчас мне так плохо, кажется, что жизнь рухнула в одночасье, когда я велела ему никогда более не появляться мне на глаза.
А что мне было делать? По его милости Марату, одному моему другу, вкололи какую-то гадость, которая лишила его памяти. Правда, основные навыки восстановились быстро, и он по новой освоил свою профессию, математик-программист, буквально за месяц, но ничего не вспомнил. Видимо, отложенное в подкорке мозга, оно вернулось назад, но ведь восприятие, я не знаю, как это назвать, талант... Тьфу, я окончательно запуталась, короче, он всегда любил математику, и даже без памяти человек остаётся прежним, с прежними пристрастиями. Он по новой отмечает, что ему нравится, а что нет, и так в данном случае и произошло.
Всю правду мне рассказали другие люди, сотрудники федеральной безопасности, Марат мне ничего сказать не успел. Так же и Богдан, только его убили, а Марат отделался лёгким испугом, абсолютной потерей памяти.
Как же меня это всё достало! Я временно успокоилась, но разгадать Димины тайны всё равно жажду.
- Ты куда-то улетела, - оторвал меня от мыслей Макс, - что с тобой всё время происходит?
- Да всё в порядке, - рассеянно отозвалась я, глядя в окно поезда, - просто муза испарилась.
- Слушай, мне это надоело, - решительно воскликнул Максим, - отдай сюда компьютер.
- Никак не могу, я обещала Генриху, что напишу повестушку, да только ни черта не получается, - раздосадовано воскликнула я.
- Что у тебя там такое? – Макс повернул к себе ноутбук, - несколько не в вашем стиле.
- Да и я понимаю, - дёрнула я плечом, - спрашивала я его, зачем ему это, но вразумительного ответа не получила.
- А большой должна быть повесть?
- Да страниц на пятьдесят, сказал, и очень меня удивил. Не собирается же он её издавать! Вообщем, я ничего не поняла, но с начальством не спорят, сказал, что как-нибудь потом объяснит.
- Понятно, что ничего непонятно, - он вернул мне компьютер, - да закрой ты его пока, чего ты себя мучаешь? Оно само придёт. К какому времени надо?
- Как приедем в Москву.
- У тебя три недели, так что не тушуйся.
- Ладно, фиг с ним, потом, - закрыла я компьютер, и подпёрла кулачком подбородок, - кстати, мы ещё сможем по горам полазать.
- Какие ещё горы в Прибалтике? – изумлённо протянул Макс.
- На юге Польши имеются Карпаты, при желании можем рвануть.
- У меня только одно желание, спокойно отдохнуть за границей, и сделать свою супругу беременной. Кстати, почему ты до сих пор не беременна? У тебя какие-то проблемы после выкидыша?
- Понятия не имею, - отвела я глаза.
- Значит, надо сходить ко врачу.
- Не хочу я никуда идти, - я не знала, как свернуть этот разговор. Ведь на самом деле я пью таблетки, я просто не хотела гадать, кто отец моего малыша.
- Почему? Я хочу ещё сына и дочку.
- А я не хочу пока рожать, - ледяным тоном ответила я, - сам бы попробовал, а потом говорил. Я схожу ко врачу, но чуть попозже.
- Чуть попозже может быть слишком поздно, - покачал головой Макс, - как вернёмся в Москву, отведу тебя к моей знакомой. Она замечательный врач.
- Не желаю идти абы к кому, - не согласилась я, - я хожу к Исааку Наумовичу, и менять врача не собираюсь.
- Ты ходишь к мужчине? – вытаращил глаза Макс.
- Прекрати, - не сдержалась я от смеха, - ему восемьдесят лет.
- И до сих пор практикует? – изумлённо протянул Макс.
- Он любит свою работу, вот и продолжает трудиться.
- Как уж такую работу не любить, - не удержался мой милый супруг, - столько женщин красивых щупать. Он что-нибудь видит вообще? Ещё сделает что-нибудь не то.
- Он читает без очков, - возмущённо воскликнула я, - и давай сменим тему, я не хочу поход к геникологу обсуждать.
- Ладно, можно и сменить, - пожал он плечами.
- Послушай, что ты ко мне привязался? – услышали мы звонкий голосок, и машинально обернулись.
Позади нас за столиком сидела молодая пара, девушка с золотыми волосами, и рядом с ней приятный молодой человек, и тоже золотоволосый.
- Машенька, ну чего ты? – ответил ей молодой человек с едва уловимым акцентом, - мы отдыхать едем, а ты опять. Что я тебе сделал?
- Ничего, отстань, - Маша встала с места, и прошла мимо нас.
- Девушка, - окликнул её спутник официантку, - принесите мне пива, - и вдруг кивнул нам, - привет.
- Привет, - ответил ему Макс, а я лишь кивнула.
- Вы тоже в Морскую Крыницу? – не отставал парень, - в первый раз едете?
- Я в первый, - поддержал разговор Макс, - а моя супруга туда каждый год ездит, и меня вот вытащила.
- А там здорово, правда, холодно, ветрено, и всё время дождь идёт, но зато порой можно целое богатство найти. Меня жена подсадила, и теперь это для нас лучший отдых.
- Вы про янтарь? – на всякий случай уточнил Макс.
- Да про него, родимого. Я делаю украшения из янтаря, это моё хобби. Продаю по знакомым, большую часть делаю для себя. У меня бизнес, и занимаюсь этим по вдохновению. Можно к вам пересесть?
- Пожалуйста, - пригласил его Максим, а я в сторонку закатила глаза. Мне сейчас было не до общения.
- Я Яцек Давнович, а жену Машей зовут.
- А я Максим.
- Эвива, - бросила я в пространство.
- Вы не в свадебном путешествии случайно? – переместился он с пивом за наш столик.
- Мы женаты уже полтора года, - внёс ясность Максим.
- Милый, а кто это? – подошла к нашему столику Маша, - твои очередные друзья?
- Мы только что познакомились, это Максим и Эвива.
- Мария, - села она за наш столик, - вы тоже по янтарную душу? Говорят, там сейчас светопреставление. А вот прошлый год ничего не было. Вы были в прошлом году?
- Да не получилось, - рассеянно отозвалась я.
- У нас близнецы родились в конце ноября, - непонятно зачем сказал Макс, - а теперь мы решили съездить.
- Близнецы? Здорово, - грустно улыбнулась Маша, - а у нас сын есть. А у вас мальчики или девочки?
- Мальчик и девочка, - нехотя пояснила я, мне конкретно не хотелось общаться.
- Кажется, мы не вовремя, - до Маши дошло, что я не хочу идти на контакт, - пойдём, - и она потянула Яцека за рукав.
- Что на тебя нашло? – недоуменно спросил Макс.
- Понятия не имею, - честно ответила я.
- Они просто хотели пообщаться во время поездки, только и всего, а ты была холоднее Антарктики.
- Главное, чтобы под одеялом ты меня с Египтом сравнивал, - потеребила я соломинку в стакане с соком.
- Это был намёк? – прищурил глаза Макс.
- И очень жирный намёк, - подмигнула я ему, и отправилась в наше купе, и прихватив ноутбук.
Макс не заставил себя долго ждать, и бросился вслед за мной.
Всё купе было в нашем распоряжении, я очень предусмотрительно выкупила все четыре полки, чтобы мы могли побыть вместе.
По пути поезд остановился, и я вышла, чтобы купить сигареты, ментоловых « Салем » в кафе-ресторане не нашлось, и я купила их в ларьке.
Впрыгнула в поезд, и щёлкнула зажигалкой, пока Макс не видит. Он с Анфисой Сергеевной, его родной бабушкой, житья мне не дают. Моя такая называемая свекровь, я Анфису Сергеевну имею в виду, хирург на пенсии, а Макс с медицинским и юридическим образованием.
Если в доме медик, то тушите свет, вредным привычкам предаться не получится. Если про кофе они молчат, то при виде сигарет начинают вопить.
Поезд медленно тронулся, а я выпустила несколько колечек дыма, и невольно вздрогнула, когда моего плеча кто-то коснулся.
- Извини, - услышала я голосок, обернулась, и увидела Машу, - не хотела тебя напугать. У тебя не найдётся сигаретки? Мои все закончились, а Яцек сейчас кофе пьёт в ресторане, и он не позволяет мне курить. Обязательно крик поднимет, если увидит меня, покупающую в баре сигареты.
- Держи, конечно, - я открыла пачку, - сама от мужа прячусь, он очень не любит, когда я курю.
- Спасибо, - она щёлкнула зажигалкой, - я люблю Польшу, и часто тут бываю. У меня тут знакомый живёт, - она залилась краской, и до меня дошло.
- Любовник?
- Я этого не говорила, - она ещё больше покраснела.
- Тебя цвет твоего лица выдал, - ободряюще улыбнулась я, - да ты не бойся, я чужие тайны не выдаю.
- Спасибо, - еле слышно прошелестела она, и глаза её, зелёные, как у русалки, стали вдруг очень печальными.
- Что с тобой? – спросила я её.
- Просто мне грустно, - тихо сказала она, - я не люблю Яцека, он очень хороший, но я к нему совершенно равнодушна.
- Бывает, - со вздохом кивнула я, - а вы где собираетесь остановиться в Крынице?
- Да у каких-то Вильчевских. Мы обычно в гостинице останавливаемся, но в прошлый раз приходилось ездить туда-сюда, из Гданьска в Крыницу, и решили снять комнату.
- Так мы тоже у Вильчевских, - обрадовано воскликнула я, - слушай, ты меня извини за моё поведение в ресторане, просто от меня муза улетела, и я пребывала в дурном настроении.
- Какая ещё муза? – весело воскликнула Маша.
- Обыкновенная, эфемерное создание с крылышками, парящее над творческими людьми.
- Так ты писатель? – подняла брови Маша.
- Я профессиональная журналистка, и работаю в глянце.
- Понятно, - Маша кивнула головой, - а я переводчик с десяти языков.
- Ни фига себе! – вырвалось у меня, - лично я хорошо только английский знаю, идеально, и стала испанский изучать.
- А почему именно испанский? Почему не французский, немецкий, итальянский?
- Сама не знаю, у меня подруга замужем за испанцем, и я в своё время была, и у меня дочка на четвертушку испанка.
- Под общим прессом, - согласно улыбнулась Маша, - а я знаю английский, французский, немецкий, португальский, испанский, итальянский, датский, польский, венгерский и японский.
- Японский? – округлила я глаза, - с ума сойти! Это же так сложно!
- Сложно, зато теперь я нарасхват.
- И ты работаешь? У тебя же муж бизнесмен.
- А ты почему работаешь? – весело спросила она.
- Наверное, по той же причине, что и ты, - не сдержала я улыбки.
- Слушай, а давай купим шампанского, и отметим вчетвером знакомство?
- Давай, это будет здорово, - согласилась я с ней, и мы пошли в вагон-ресторан.
- Девушка, у вас есть брют? – просила Маша официантку.
- Брют и сладкое есть, полусладкое, и полусухое, в стандартных и два литра.
- Давайте нам сладкое два литра, и два брют, - решительно сказала я, мы ещё набрали пирожных, конфет, и налетели на своих мужей.
- Быстро к нам в купе, - сказала я им, Макс и Яцек стали вскрывать шампанское, а я вынула пластиковые стаканчики из сумки.
Милые они оказались люди, и мы весело провели время, напились вкусного шампанского. Потом Макс сбегал ещё за бутылкой, но принёс две, и одну мы наполовину не допили.
- Хватит, - схватилась за голову Маша, - я больше не могу.
- И я тоже, - со стоном сказал Яцек, - вкусно, но всего хорошо в меру, - и мы услышали робкий стук.
- Ещё раз добрый вечер, - это была проводница, - извините, что побеспокоила вас, но у меня к вам вопрос. Мне ужасно неудобно, наверное, у вас медовый месяц, но у меня просто выбора нет. Ко мне только что подошла девушка, и она заливается слезами, угодила в купе, взяв билет в последний момент, где сидят три типа. Они её буквально взглядами
ощупывают, и она не знает, куда от них деваться. К тому же они пьяные в стельку. Прибежала, испуганная, и я не знаю, куда её деть. Пожалуйста, если вас не затруднит...
- Раз такая ситуация... – посмотрел на меня Макс, и я кивнула.
- Конечно, пусть она идёт к нам, даже говорить не о чем.
- Сейчас я её позову, - и проводница испарилась.
- Кажется, вдвоём вам не побыть, - с усмешкой сказал Яцек, - с другой стороны, ещё не хватало, чтобы они эту девушку изнасиловали.
- Мы тогда пойдём, - Маша встала с места, и они ушли к себе, а я налила в свой стаканчик ещё шампанского.
- Ты не лопнешь, деточка? – сказал Макс фразу из рекламы.
- В самый раз, да и шампанское оставлять жалко, до завтра выдохнется.
- Здрасти, - заглянула к нам молодая девушка, - мне проводница сказала, чтобы я шла к вам.
- Заходи, - радушно пригласила я, - и ложи вещи.
- Мне ужасно неудобно, я не хотела нарушить ваше уединение, - смущённо проговорила она, поправляя светлые волосы, - можно мне занять верхнюю полку?
- Конечно, - согласно кивнула я, и она закинула вещи.
- Ты будешь шампанское? – предложила я ей.
- Шампанское? Спасибо, я люблю шампанское, - и я налила ей напитка.
- Тебя как зовут? – спросила я её.
- Барбара, - охотно пояснила девушка, - а вы в свадебном путешествии?
- Почему-то именно это всем приходит в голову, - закатила я глаза, - у нас не свадебное путешествие, мы просто едем отдыхать.
- А я еду к подруге, она меня пригласила. Никогда не была за границей, и приглашение пришло неожиданно, я билет взяла, да как-то неудачно попала, с этими тремя в купе оказалась. Обычно стараются подбирать, чтобы не было таких ситуаций, но мне не повезло, выбирать не приходилось, в последний момент билет купила.
Мы неожиданно разговорились, Барбара была милой, и трещала сорокой.
- Меня вообще все Барби зовут, - опустила она глаза.
- И тебе идёт, - навесила я на лицо улыбку, - ты только не обижайся.
- А я и не обижаюсь, - звонко рассмеялась она, - я и похожа на Барби, мне все про кукольную внешность твердят. Наверное, это ужасно некрасиво, говорить, что ты красивая, но когда тебе это постоянно твердят, и сам становишься в этом уверен.
- Точно, - со вздохом кивнула я, - но есть ещё одно качество, без которого грош цена твоей внешности.
- Наш внутренний мир? – деловито осведомилась Барбара.
- Именно, - я отпила шампанского, - мужики спят не с хорошенькой мордашкой, а с душой. Красивых на свете великое множество, а вот личностей единицы. Порой даже характер делает из человека злобную фурию, которая на людей кидается, как взбесившаяся псина, и от всей красоты один пшик остаётся.
- Уж ясное дело, - кивнула головой Барбара, - у меня есть одна знакомая, она внешне ничего собой не представляет, да и внутренне тоже, но такое мнит из себя, что поневоле смех разбирает. И ещё на других, которые лучше её, покрикивает.
- Это просто комплексы, - махнула я рукой, - зачем кричать на человека, и пальцы растопыривать? Только от собственной несостоятельности. Уверенный в себе человек так не поступит, он по-умному кивнёт, и пройдёт мимо. Он мило улыбнётся всему свету, со всем согласится, и пойдёт на компромисс.
- Вы тут уже ля-ля развели? – вернулся в купе Макс, - давайте лучше ляжем, а то скоро граница, и выспаться не удастся, когда они проверку устроят.
Мы ещё выпили, меня что-то кружило, и я решила наведаться в уборную. Покачиваясь, толи от выпитого шампанского, толи это поезд меня укачивал, я добралась до туалета, и ополоснула лицо холодной водой.
Обратно тоже шла на ощупь, поезд неудачно качнуло, и я подпрыгнула на своих каблучищах, и обязательно упала бы, если бы две сильные руки не подхватили меня.
- Спасибо, - я подняла глаза на пришедшего на помощь, и увидела мужчину чуть за тридцать, тёмноволосого, мускулистого, с гипнотическими чёрными глазами, и холодным взглядом. Неприятные были у него глаза, прямо как у Димки, но сладко завораживающие.
У меня слёзы на глаза навернулись при мысли о Диме, но я сдержалась, и ухватилась за стенку.
- Девушка, зачем вы такие каблуки одеваете в дорогу? – укоризненно спросил молодой человек, - красиво, конечно, но ходить-то неудобно.
- Да мне удобно, просто я шампанского перебрала, и засыпаю на ходу, - виновато улыбнулась я, - сплю в оглоблях.
- Понятно, - он мягко улыбнулся, - может, вас проводить до купе?
- Если вас не затруднит, - и он довёл меня до двери, а сам скрылся в дверях вагона-ресторана.
Барбара уже забралась на верхнюю полку, Макс расположился внизу, а я легла на соседнюю. Но сон не шёл, зевала, но заснуть не могла.
Я уже почти сразу стала засыпать, но раздался стук в дверь, и мы втроём подскочили. Барбара испуганно свесилась с полки, и посмотрела на меня, а Макс потёр глаза ладонью.
- В чём дело? – громко спросила я.
- Я дико извиняюсь, а к вам девушка не забегала? – раздался приглушённый мужской голос.
- А это как понять – не забегала? – решительно осведомилась я, поглядев на Барбару, которая приложила палец к губам.
- Светленькая такая девушка, к вам никого не подселяли?
- Слушайте, чего вы привязались? Мы тут с мужем, и у нас медовый месяц, а вы не даёте нам побыть вдвоём. Какая-то девушка нам при таком раскладе точно лишней будет.
- Извините, я не хотел вас потревожить, - ответили мне из-за двери, и послышались шаги. А у меня возникло ощущение, что я этот голос уже где-то слышала. Слышала, и при чём совсем недавно.
- Чего они ко мне прицепились? – жалобно проговорила Барбара, - я же ушла, а они теперь по поезду меня ищут.
- На подвиги потянуло ребятишек, - я поуютнее устроилась под одеялом, - придурки! Набрались по самые брови, и девушку им подавай.
- Защёлкните на всякий случай задвижку, - попросила меня Барбара.
- Да она задвинута, - успокоила я её, - ты не бойся, у меня в сумочке электрошокер с мощностью электродубинки.
- Опять Дмитрий презентовал? – приподнялся на локтях Макс, - мне это надоело!
- Я с Дмитрием больше не общаюсь, ты же знаешь, - пробормотала я из-под одеяла, - а электрошокер я купила.
- Любопытно, где такое продают.
- Допустим, купила я обычный, а Марат мне его переделал. Он постепенно возвращается, но ничего не помнит.
- Что же всё-таки произошло? – озадаченно спросил Макс, - кто же его так приложил?
- Сама хотела бы знать, - сонно пробормотала я, переворачиваясь на другой бок, и мгновенно улетела в царство морфея.
Проспала я часа три, проснулась, как от толчка, и перевернулась на спину. Поезд мерно отстукивал, зевая, я встала с полки, туфель своих в темноте не нашла, что весьма странно, ведь я отлично помню, что лежали они около полки, и встала с места прямо в носках.
Выглянула в тёмный коридор, посмотрела на мирно спящего
Макса, вынула из сумки сигареты, и юркнула в тамбур.
Надеюсь, меня тут никто не засечёт, и щёлкнула зажигалкой.
Нервно оглядываясь по сторонам, я выкурила пол сигареты, выбросила окурок в окошко, и вернулась в купе.
Сделала пару шагов, зацепилась за что-то ногой, и с сущим грохотом повалилась на пол.
- Что тут такое? – сонно пробормотал Макс, включая свет в купе, - что ты колобродишь?
- Никак не усну, - честно ответила я, вставая на колени.
- И ты опять курила? – подёргал он носом.
- Даже если и так, - пожала я плечами, и вдруг увидела, что мои руки в чём-то красном, впрочем, весь пол в купе был чем-то запачкан, - что это такое? – и понюхала ладони, - похоже на кровь.
Мы с Максом испуганно переглянулись, и я посмотрела наверх, где спала Барбара. Рука девушки безвольно свешивалась с полки, и я встала с колен, заорала, ударилась головой о соседнюю верхнюю полку, ойкнула, и села на
Макса.
- Она вся в крови, - испуганно вскрикнула я, Максим сам встал, и заглянул наверх.
- Кажется, ей горло перерезали, - перевёл он взгляд на меня, - ты сама-то где была?
- Ты сошёл с ума? – вздёрнула я брови, - уже жену начинаешь подозревать?
- Это ты спятила, - покосился он на меня, - я просто хочу знать, слышала ли ты что-нибудь.
- А ты сам-то слышал?
- Ничего я не слышал, абсолютно, я просто спал.
- И я спала, а потом вышла покурить. Правда, туфель на месте не обнаружила, - и я поискала глазами по полу.
Туфли валялись в стороне, аккурат под столиком, похоже, убийца их туда зафутболил, кода пришёл Барбару убивать.
Кстати, как же он вошёл?
Задвижка была закрыта, когда я выходила курить, не сквозь стену же он прошёл!
- Как он прошёл в купе? – развернулся ко мне Максим.
- Понятия не имею, - пожала я плечами, - задвижка была закрыта, когда я выходила. Может, она убийце открыла? – кивнула я на Барбару.
- А потом закрыла, когда он ушёл? – прищурил зелёные глаза
Макс, - пошли к проводнице.
- Зачем?
- Пусть вызывает милицию, с этим надо разобраться, - и он вышел в коридор, а я бросилась за ним, не хотелось оставаться наедине с трупом.
- Девушка, извините, пожалуйста, - заглянул он к проводнице, которая в это время пила чай, и читала какую-то книгу, - у нас проблема.
- А что случилось? – подняла она на нас сонные глаза.
- У нас в купе труп, - ляпнула я с наскоку, проводница подавилась чаем, и выплюнула его на книгу, а Макс на меня осуждающе посмотрел.
- Простите? – округлила глаза проводница.
- Умеешь ты донести до человека весть, - бросил Макс взгляд на меня, и повернулся к проводнице, - у нас действительно в купе труп. Помните ту девушку, что вы подселили к нам, сказав, что она попала в неудачное купе с тремя типами?
- Барбара, - судорожно кивнула проводница, - а что с ней?
- Барбару эту убили, - пытался достучаться до неё Макс.
- Послушайте, перестаньте хлопать глазами, и вызовите милицию! – рявкнула я на неё.
- Может, это вам померещилось? – слабо проговорила проводница.
- Померещилось? – прищурила я глаза, - а пятна крови мне и сейчас мерещатся? – показала я ей майку, всю заляпанную кровью, а проводница закатила глаза, и лишилась чувств.
- Ты можешь быть немного потактичнее? – раздражённо бросил Макс, пригубил из её стакана чай, и выплюнул проводнице в лицо.
- Вот ты просто образец тактичности, - не удержалась я.
- Нужно же привести её в чувство, - и он похлопал женщину по щекам.
- Только меня не убивайте! – замахала она руками, а я закатила глаза.
- Успокойтесь, - рявкнул на неё Макс, - это не мы её! Когда мы проснулись, она уже была мёртвая. Вызовите же милицию.
- Хорошо, сейчас, - дрожащим голосом проговорила проводница, и через полчаса мы с Максом, проводница, начальник поезда и милиционер, вызванный в срочном порядке, наблюдали сногсшибательную картину.
В купе не было ничего, ни пятен крови, ни вещей Барбары, ни её самой.
- И как вы это объясните? – нехорошим голосом проговорил милиционер, - где ваш труп?
- Может, вознёсся? – слабо предположила проводница, а мне захотелось стукнуть её чем-нибудь тяжёлым для просветления мозгов.
- Очень может быть, - язвительно отозвался страж порядка, - вы меня с работы сорвали, устроили тут переполох, поезд почти рядом с границей остановили, а трупа нет.
- Но труп был, - повернулся к нему Максим, - я его лично видел! А что касается вашей работы, то это работа и есть, выезжать по вызову! А не спать на рабочем месте!
- А вы нас не учите! – пошёл пятнами милиционер, - если не знакомы с работой милиции, нечего тут характер показывать! Насмотрелись крутого кино, где милиционеры одной левой с бандитами расправляются, и теперь объясняют нам, как расследование надо проводить, - и я рассмеялась.
- Я сказал что-то смешное? – нахмурился страж порядка.
- Я капитан МВД, - сквозь зубы проговорил Макс, - что вы там про работу в милиции говорили?
- А что мне министерство? – пожал плечами милиционер, - вы там на сладком местечке сидите, даже поездку по курортам можете себе позволить, а я от зарплаты до зарплаты. Вот чёртовы москвичи! У самих бешеные бабки, а нам проблемы создают.
- Мы так же работаем, как и все остальные, - вышел из себя Максим, - и денег не больше получаем, но стараемся изо всех сил, а вы тут спите на рабочем месте.
- Вы на данный момент при исполнении? – ледяным тоном осведомился милиционер.
- На данный момент я на отдыхе, - ответил ему Макс.
- Замечательно! Вот и отдыхайте дальше! А вот я при исполнении, и вызов ложный.
- Ничего он не ложный, - возмущённо воскликнула я, - здесь был труп, но кто-то его украл. Вы-то можете подтвердить? – повернулась я к проводнице, - вы же сами к нам эту девушку привели. И куда она подевалась? Найдите её в поезде! Куда на ушла? Спрыгнула с поезда на ходу? Ехала себе в Польшу, а потом ей что-то в голову стукнуло, и она взяла все свои вещи, и выпрыгнула из поезда? Проверьте, обыщите весь поезд!
- Вы специально нам проблемы создаёте? – зашипел на нас милиционер.
- Ничего я не создаю, - ледяным тоном ответила я, - я только хочу справедливости. Где эта девушка? Проверьте, садилась ли в поезд девушка по имени Барбара. Проверьте! У меня вся майка в крови! Откуда кровь взялась? На мне ни единой царапины, - рассердившись, я задрала майку, продемонстрировав всем присутствующим платиновый колокольчик в пупке, и бюстгалтер стоимостью в тысячу долларов.
- Что ты делаешь? – возмущённо воскликнул Максим, и рванул на мне майку вниз, - устроила тут стриптиз.
- Хорошо! Проверим! И проверим заодно вашу причастность к этому преступлению. Очень странно выглядит. Девушка переселяется в купе к замужней паре, потом они говорят, что девушка мертва, а трупа нет, испарился. Может, вы обычные извращенцы? Убили ни в чём не повинную жертву, пятна крови на вас присутствуют, а теперь пытаетесь выгородиться.
- Да как вы смеете? – Макс сжал кулаки.
- И с какой стати нам городить такой огород? – возмущённо воскликнула я, - если бы мы её убили, то уж точно сделали бы всё, чтобы никто ни о чём не догадался.
- Может, вы как раз сейчас так и делаете? – прищурил глаза милиционер, - убили эту Барбару, и теперь строите пирамиду, чтобы выпутаться из передряги.
Я только рот возмущённо открывала и закрывала, слов больше не нашлось, и всю дорогу я уже не чаяла, как добраться до Крыницы.
Но покоя мне эта история всё же не давала, границу мы прошли, сначала был досмотр нашими пограничниками, а потом польскими. Кстати, ничего подозрительного они, судя по всему, не нашли в поезде, иначе переполох подняли бы.
- Вот ведь хрень, - раздражённо воскликнула я, сидя в позе по-турецки на полке, - милый, давай, ты только не будешь по обыкновению кричать?
- Что ты задумала? – сквозь зубы прошипел Макс.
- Я же сказала, давай обойдёмся без воплей. Эта милая девушка ни в чём не виновата, какой-то подлец её убил, потом, пока мы бегали за проводницей, вытащил её тело, и все вещи. Ему очень повезло, если это можно назвать везением, он незаметно её убил, никто из нас даже и не чухнул. Мы просто спали, а потом пошёл, чтобы подготовить всё к ликвидации трупа, и вытащил его из поезда. Мы бы и не поняли бы ничего, подумали, что она просто пропала. Или просто ушла.
- Ты бы всё равно не отвязалась, и вплотную занялась бы этим вопросом, - с усмешкой сказал Макс, - я тебя знаю.
- Тогда давай впервые сработаем вместе.
- Предлагаешь расследовать это убийство?
- Предлагаю.
- Совсем с ума сошла.
- Ещё не совсем, - с усмешкой ответила я, - слушай, я почти уверена, что Барбары в поезде нет, её где-то выкинули. Нужно проследить момент, где её выкинули, и поискать труп.
- Делать тебе нечего, - Макс отложил газету.
- Что ты такой смурной? – вздёрнула я брови.
- Мы же отдыхать едем, а тут какой-то труп.
- Тебе не жалко девушку? – возмущённо воскликнула я, - её даже не похоронят по-человечески, выкинули где-то около границы, а у неё родные есть, которые будут голову ломать, куда она пропала.
- Ладно, чёрт с тобой, - Макс махнул рукой, - что ты предлагаешь?
- Для начала спросить у проводницы, в каком купе она была, а там посмотрим. Кажется, проводница, когда просила её подселить к нам, говорила, будто, они там пьяные в стельку. Но тот парень, что ходил по вагонам, был вполне трезвым, и говорил очень интеллигентно.
- Пошли, - Макс встал с места, и мы в который раз направились к проводнице.
- Можно к вам? – заглянули мы к ней в комнатку.
- Что опять случилось? – обморочным голосом спросила она.
- Расслабьтесь, ничего не случилось, - сложила я руки на груди, - просто скажите нам, в какое купе Барбара купила билет.
- А зачем вам? – осторожно спросила проводница.
- А нам надо, - хмуро ответил Максим, - отвечайте.
- Да мне-то что? В сорок пятом она была, - пожала плечами проводница.
- Спасибо, - я вылетела за дверь, и потащила за собой Макса, в поисках нужного купе.
И мы нашли его, остановились у двери с искомым номером, и сразу поняли, что попали по адресу. Из-за двери неслись пьяные голоса, хохот, весёлый звон стекла, и я легонько постучалась по филенке.
- Здрасти, - высунулась из купе совершенно пьяная физиономия, какая-то уже опухшая, похоже, они давно пьют, - ребят, смотрите, какая цыпочка к нам пожаловала. Покрасивее той блондинки будет.
- Присоединяйся к нам, красавица, - появились ещё две пьяные рожи.
- Я вам присоединюсь, - оттёр меня плечом Макс, - от моей жены лапы прочь, лучше ответьте нам на вопрос, пока вы не совсем пьяные, а за правильный ответ получите приз.
И я для пущей верности помахала у них перед носом тысячной купюрой.
- На что хошь ответим, - заулыбались эти алкоголики, показывая готовность к сотрудничеству, и я решила брать их тёпленькими, вернее, не совсем пьяненькими.
- Мы насчёт той девушки, что была с вами, - облокотилась я о косяк, - тут ей никто не интересовался? Или она с кем-нибудь разговаривала?
- Разговаривала, - кивнул один из них, - такая крошка красивая была, а к ней этот тип пришёл, и они ругались. Он ей говорит, что ты делаешь? Для тебя это ничем хорошим не кончится. А она его послала, а потом и вовсе куда-то ушла.
- И больше вы её не видели? – расспрашивала их я.
- Только этот тип приходил, спрашивал про неё, а потом стал по купе ходить, искать эту девушку. А вот нашёл ли, мы не знаем.
Я отдала им купюру, и мы вышли в коридор.
- Знаешь, мужчина, который спрашивал Барбару, мне его голос отчего-то знакомым показался, - со вздохом сказала я, - наверное, слышала голос где-то в поезде, и теперь мучаюсь.
- Уверена, что ты его слышала? Может, тебе это померещилось?
- Померещилось? – упёрла я руки в боки, - издеваешься? Ты сомневаешься во мне? Вообще, ты странный человек, и ты плохой следователь.
- Что ты сказала? – Макс пошёл пятнами, - это я плохой следователь? Значит, ты у нас в этом деле профи?
- Я этого не говорила.
- Именно это ты и сказала! Что я не профессионал, а ты в этом разбираешься! – заорал он на весь вагон, и скрылся в купе.
- Милый, - я вошла вслед за ним, - я не хотела тебя обидеть, я просто сказала, что перед собой вижу.
- И ты видишь, что я хреновый мент! Замечательно!
- Ты нормальный следователь, - пыталась я до него достучаться, - честный, справедливый, но очень грубый. Тебе не хватает романтизма, и мироощущение слишком узкое.
- На кой ляд мне романтизм в сыщицком деле? – он окончательно разозлился.
- Ты ничего не понимаешь!
- Я ничего не понимаю? Я всё отлично понимаю! Я тебя раздражаю! Я это уже давно понял.
- Ты совсем идиот? – прищурила я глаза.
- Я уже идиот! Чудесно! Конечно, самая лучшая защита – нападение.
- Знаешь, у меня возникло ощущение, что ты нарочно хочешь поругаться. Чего ты добиваешься? Кажется, я уже догадалась, - я заискрилась улыбкой, - ты не хочешь со мной работать. Максим! Знаешь, как это называется? Я б тебе сказала, да ты разорёшься.
- Как ты догадалась? – вид у него стал какой-то жалобный.
- А тут и догадываться нечего. Наглец же ты, однако. Ты вообще любишь свою работу?
- А фиг его знает, - пожал он плечами, - я с детства за добро, и это было детской мечтой, работать в милиции. У нас все в семье следователи, так что никаких сомнений не оставалось, кем я стану. Бабушка пыталась настоять на своём, но я предпочёл погоны скальпелю. Вообще, если быть совсем честным, то меня в институте буквально за уши тянули, и я от вида крови в обморок падал. Потом, правда, прошло, с возрастом как-то. А один раз я угодил на вскрытие, там из мозга пулю извлекали, и опять в обморок, хилым был парнишкой.
- Не очень ты сейчас хилый, - оглядела я его накачанную фигуру.
- Сейчас действительно нормальный, а тогда был хиляком. Вообще, я тут думал, надо Леню отдать в секцию карате, когда ему семь будет. Я как вспомню, как меня в школе лупили, как-то неуютно делается за сына.
- Посмотрим, - махнула я рукой, и не удержалась от улыбки, - тебя лупили в школе?
- И ещё как, - недовольно ответил он, - красивые девчонки смеялись, а от хулиганов доставалось. И все девчонки только на хулиганов и смотрели. Почему именно хулиганы? Почему бы не обратить внимание на простого парня? Скромного, умного?
- Пожалуй, я смогу тебе ответить на этот вопрос, - дёрнула я плечом, - каждая девушка хочет, чтобы её могли защитить.
Хулиганы – они более сильные, и как это сказать, как запретный плод что ли. Хочется принадлежать сильному мужчине, а сила возбуждает. Чем сильнее мужчина, тем приятнее находиться в его объятьях.
- Ты это сейчас к чему? – прищурил глаза Максим, - лучше уж помолчи, а то мне на ум Северский приходит.
- При чём тут Северский? – со стоном спросила я.
- Да при том, что он постоянно около тебя вертится.
- Я его прогнала.
- И надолго ли? К дочери он всё равно приезжает.
- Приезжает, но этим няня занимается, а я с ним не общаюсь.
- Ладно, - Макс махнул рукой, - давай займёмся расследованием, раз уж на то пошло. Только не говори мне, что я не профессионал, а то точно обижусь.
- Ты хороший профессионал, но тебе иногда стоит быть поучтивее. Я бы задумалась, если бы мне сказали такое, и попыталась в себе разобраться.
- Я уже задумался, давай ближе к делу. Что ты там задумала?
- Я пока думаю, я где-то слышала этот голос, но уже всю голову себе сломала. Скорей бы мы уже приехали!
И мы приехали. Вчетвером, вместе с Машей и Яцеком выпали на перрон, и пошли к автобусу. Можно, конечно, и такси взять, но их в округе вообще не наблюдалось, и я не уверена, что таксист согласился бы месить колёсами грязь до Крыницы. Да ещё по такой погоде, ливень стоял жуткий, да и я сама заупрямилась, мне не хотелось стоять под дождём, и ждать не хотелось. Я предпочла сесть на автобус.
Народу в автобусе было немного, мы удачно разместились, заплатили за проезд, и всю оставшуюся дорогу я спала на плече у Макса.
Поскольку я сюда езжу часто, то меня в Крынице каждая собака знает, и у меня полно знакомых. Большинство, конечно, поляки, но и русские есть.
Вильчинские Ядвига и Казимир очень милые люди, и они свободно говорят на русском, и немного на английском. Ядвига работает в местном магазине, а Казимир рыбак, у него есть своя лавчонка, где он продаёт свежую рыбу. У него самая лучшая рыба в округе, и лично я наедаюсь здесь обитателей моря вдоволь.
Больше всего я люблю гребешок и барабульку, особенно шашлык из них. Или запечённые на барбекюшнице прямо в раковине, посыпанные внутри сыром. Тоже невероятная вкуснотища.
У Вильчинских здесь большой дом, он ещё довоенный, построенный прадедом Казимира, и впоследствии неоднократно достраивавшийся. В результате это огромный домина в два этажа, с балконом по всему периметру, и с террасой.
И это самый лучший дом на побережье, конечно, имеются и гостиницы, но я привыкла тут, и отступать от своих привычек не намерена. Во-первых, я нигде не найду такой рыбы, но главное другое, здесь море под боком. Выглянешь в окно, и лицезришь восхитительный пейзаж.
Ядвига уже ждала нас, у неё был выходной, и она сразу же открыла нам дверь.
- Здравствуй, Викуля, - обрадовано воскликнула она, - как я рада тебя видеть. Ты что-то про нас и позабыла, уж два года не приезжала.
- Да дела были, - с улыбкой сказала я, - бизнес, и дети родились, не до янтаря было.
- А сейчас решила наверстать? – улыбнулась пани Ядвига, - отлично, я как раз ваши комнаты приготовила. Идите, погуляйте, там уже наши поработали, но можно в мусоре порыться. Вставайте часов в пять, если хотите что получше, сачки у тебя с собой?
- Конечно, куда я без них, - лучезарно улыбнулась я, скинула вещи в комнате с видом на море, надела штаны потеплее и поудобнее, свитер, куртку, и мы с Максом пошли к морю.
- Никогда янтарь не искал, - поёжился он от ветра, - да ещё под дождём.
- Чего ты брюзжишь, как древний старик? – натянула я капюшон, - пошли, сейчас всё сам увидишь.
Мы спустились по склону, и оказались почти у самого моря, а вдоль тянулась целая полоса мусора. Кое-кто из людей бродил вокруг, собирая те остатки, которые бросили местные.
Не всё можно увидеть, и я с деловым видом вынула перчатки, и стала рыться в этом мусоре. Макс наблюдал за мной с растерянным выражением на лице, но присоединиться не спешил.
- Что ты делаешь? – всё-таки спросил он.
- Янтарь, - положила я ему на ладонь горошину, - это сейчас всё, что осталось от утренних пиршеств, идти надо в пять часов, чтобы что получше найти.
- Вечером?
- Утром, - не удержалась я от смеха, - прямо к приливу.
- Вставать в пять утра? Я не желаю.
- А янтаря желаешь? – прищурила я глаза.
- Я желаю отдохнуть, поспать, а не копаться в темноте в грязном мусоре.
- Понятно, - встала я с колен, - а Дима мне здесь не прекословил, он просто собирал со мной янтарь.
При одном только упоминании о Диме у Макса желваки заходили, и скулы задёргались. Но он ничего не сказал, просто стал со мной набирать янтарь.
Набрали мы в основном мелочёвку, но всё-таки прилично, промокли, продрогли, я была чрезвычайно довольной после этой вылазки, а Макс хлюпал носом, и бросился переодеваться в сухое.
- С ума сойти! – со стоном сказал он, - больше не пойду.
- Эдуард тоже не ходил, - стащила я с себя мокрые штаны, - ему мамочка не разрешала мокнуть, а то простудится, - сказала я с непередаваемым ехидством.
- Что ты юродствуешь? Ведь в самом деле простудиться можно.
- У Ядвиги есть малиновое варенье, скушай, милый, и приди в себя. Чего ты разнылся?
- Холодно, мокро, дождь стеной стоит, а я должен лазать по пляжу, когда волны поднимаются до небес. Лучше б на
Тенерифе поехали!
- Сдался тебе этот Тенерифе! – возмущённо воскликнула я, - съездим как-нибудь в другой раз. Хотя там красиво, и ром отменный. Но в ноябре я предпочитаю Прибалтику.
- А я предпочитаю шезлонг и солнце.
- Милый, перестань ты шуметь. Мы же ездили в Париж, а летом ещё съездим в Италию, покупаемся в Неаполе, в Риме моря нет.
- Ладно, - Макс махнул рукой, - мне нравится Италия, и нравится пицца.
- А как насчёт паэльи и лазаньи?
- Это тоже супер.
- Тебе лишь бы поесть, - не удержалась я от смешка, - а как же достопримечательности?
- Национальная кухня тоже достопримечательность, - не разделял моего энтузиазма Макс, - и я до сих пор в себя не приду после церковного органа, который ты меня в Париже слушать заставила. И чего ты ржёшь? – воскликнул он возмущённо, - что я сказал смешное?
- Ничего, - отвела я глаза, и сдавленно фыркнула, - что мне с тобой делать?
- Не надо ничего делать, меня всё устраивает, только не сбей наших детей с пути истинного.
- Лиза не станет врачом, ты меня не переспоришь, - сложила я руки на груди, - я не хочу, чтобы моя дочь стала циничной. Если у неё будет талант, как у Василинки, я буду его развивать. Отправлю в какую-нибудь специализированную школу помимо обычных занятий.
- Медик – очень хорошая профессия, - Макс опять стал злиться, - у нас все в семьи милиционеры и врачи.
- А у нас в семье юристы и военные, и не спорь со мной. Я тебя уже спрашивала, любишь ли ты свою профессию? И что ты мне ответил? Что сам не знаешь. Выбрал из уже готового, сам же сказал, что в обморок от вида крови падал. Падал? – с напором спросила я.
- Падал, - со вздохом ответил он.
- У тебя дед кто был по профессии?
- Они оба с бабушкой врачи, на работе познакомились, влюбились, и больше не расставались, пока дед не умер. Дедушка был гениальным хирургом, даже лучше бабушки, его « золотые руки » звали. У бабушки в квартире до сих пор хранятся его награды, грамоты, и тому прочее.
- А как его звали? – заинтересованно спросила я, - подожди, судя по отчеству твоей матери, она назвала тебя в его честь. Верно?
- Верно, - Максим кивнул головой, - Лансеров Максим Максимович, гений в своём роде.
- Я слышала эту фамилию, - задумчиво проговорила я, - знаешь, на детях гениальных людей природа часто отдыхает.
- Действительно, - с усмешкой ответил Макс, - а уж на мне она лихо отдохнула, чётко и наотмашь.
- Так что ты мне хорошего по поводу детей скажешь?
- Давай ещё малыша заведём, - подмигнул он мне.
- Понятно, все мысли только в одном направлении, - и я уселась на него, обвив ногами талию, - пока ты не начал меня раздевать, предупреждаю, я не дам тебе давить на детей, когда они вырастут.
- Хорошо, будем решать проблемы по мере их поступления, - и он ловко подмял меня под себя, перекувырнув на спину.
Про ужин мы позабыли, заснув, и проснулись в четыре часа утра, от звонка будильника.
- Мракобесие, - со стоном сказал Макс, - сколько сейчас времени?
- Четыре, - посмотрела я на часы, - вставай.
- Обалдеть, - сел он на кровати, и стал натягивать джинсы, а я попыталась выпутаться из простыни, запуталась, и упала с кровати.
Макс поставил меня на ноги, мы быстро оделись, и я вытащила комбинезоны.
- Я даже не представляю, как это одевать, - оглядел он свой новый наряд, но всё повторил за мной, и мы вышли на улицу, при полном параде, и с сачками.
У моря уже было полно людей, все ждали прилива, и копошились во вчерашних кучах, а я уселась на дюну, и закурила сигарету.
- Ты же настынешь, - возмущённо воскликнул Макс, - и брось сигарету!
- Отстань, не лишай меня этого удовольствия.
- Мракобесие, - он порылся в карманах, - держи, - он протянул мне пачку с печеньем в шоколаде, - не смей курить на голодный желудок, это ужасно вредно.
- Какой ты заботливый, - я захрустела печеньем, - бываешь по праздникам.
- А ты язва, - Максим покосился на меня, - бываешь по будням, - и тоже захрустел печеньем.
И вот начался прилив. Волны вздымались до небес, самая настоящая стихия, ветер, и морские брызги, но вскоре всё стихло.
Остались лишь горы мусора на поверхности воды, и все присутствующие бросились в море. В комбинезонах в основном местные, да мы с Максом, смогли забраться как можно дальше, а потом я оставила Макса на берегу, сторожить выловленные кучи, и полезла уже сама.
Вдали виднелась такая завлекательная куча, но добраться до неё не представлялось возможным, если только вплавь.
Но дул сильнейший ветер, и это было крайне опасным, поэтому даже местные не решались туда лезть.
- Слушай, - вдруг услышала я сбоку разговор, - давай, я привяжу тебя за верёвку, и ты её достанешь, - и во мне зубами клацнула жадность.
Конечно, я поступила в своём излюбленном стиле, сначала откаблучу номер, а уж потом подумаю, стоило ли так поступать. И я рванула в море, отчаянно гребя руками, и преодолевая стихию. Вслед мне неслись крики, на русском языке, и на польском, и международные ругательства.
В руках у меня были два сачка, и я ловко подцепила всю кучу в них, едва удерживаясь на волне, и заработала ногами.
Но волны были сильнее меня, и я чуть ко дну не пошла, с головой ушла под воду, и тут же рванула изо всех сил вверх.
- Вот психованная идиотка! – раздалось рядом со мной, и две сильные руки потащили меня к берегу. Навстречу уже мчался Макс, перепуганный, и весьма разозлённый.
- Ты совсем с ума сошла? – заорал на меня, - зачем ты туда полезла?
- Очень глупый вопрос, - натянула я на мокрые волосы мокрую шапку, - хотела заполучить эту кучу.
- Тебе этих мало? – оглядел он кучу, вытащенную нами ранее.
- Слушай, хватит на меня нападать, - и перевела взгляд на моего спасителя, - Ромка! Привет!
- Привет, моя спятившая подруга, - покачал он головой, - извини, что раньше не поздоровался, стихия не соответствовала.
- Да ладно тебе, - виновато улыбнулась я, - понимаю, что сморозила глупость, но уже очень хотелось получить кучу.
- Ответ типичного завёрнутого на янтаре, - с усмешкой ответил он, и попытался закурить на ветру, но потерпел фиаско, и убрал сигареты, - а как там Димка поживает?
- Нормально, - пожала я плечами, - достаёт меня вернуться к нему, теперь манкирует дочерью.
- Он своего не упустит, - с ухмылкой ответил Ромка, - а это кто? Твой очередной хахаль?
- Это мой муж, - сквозь зубы ответила я, - знакомься, его зовут Максим, а это Роман, он Димкин сослуживец.
- Понятно, - Макс оглядел Ромкину фигуру, ничуть не хуже, чем у Димки, и поздоровался с ним за руку.
- Ты здесь один, или с Региной? – спросила я его.
- Конечно, Регина со мной. Ревнует, и ходит по пятам, хотя терпеть не может лазать за янтарём. А вон и она. Региночка, иди скорей сюда, гляди, кого я встретил.
- Наша красавица Ева, - подошла она к нам, - а где Димка?
- Мы с ним в разводе, знакомься, мой новый муж, Максим.
- Привет, - оглядела она его, - и кто кого бросил, если не секрет? Я печёнкой чую, что ты его. Он тебя чуть ли не на руках носил, а ты огрызалась.
- Правильно чует твоя печёнка, - с улыбкой ответила я, - достал он меня.
- Ничего, он тебя ещё больше достанет, и ты к нему вернёшься, - дёрнула она плечом, - Ромка, хватит в этой грязи копаться, лучше, пойдём, погуляем.
- Подожди, я сейчас остатки разберу, - и он стал копошиться в мусоре.
А Макс так поглядел на меня, что и я уткнулась в янтарь. Перевернула оба сачка, и тихо охнула, сверху выпал роскошный кусок янтаря, размером с хороший кулак, а к нему ещё один, плоский, в виде медузы. Такую вещь ни за что не станешь пилить, лучше дырку в ней проделать, и готов медальон.
- А почему он такой? – разглядывал Макс кусище, - какая интересная форма.
- Это природа постаралась. Вот это да! – я вытащила кусище в десять раз больше, чем был первый.
У нас сегодня был грандиозный улов, такого у меня ещё не было. Все присутствующие глядели на нас с откровенной алчностью в глазах, а я с энтузиазмом разбирала янтарь.
Часть мусора отлетела в сторону, и я потянулась за куском грязной сетки, чтобы и его осмотреть.
Потянула на себя эту сетку, и заорала на весь пляж. Из этого куска невода выпала... часть человеческой конечности.
Конкретно, это было запястье, предположительно, женское, потому что пальцы были слишком тонкие и красивые для мужских. Конечно, и у мужчин красивые руки, но вот ногти они точно не растят, а ногти у этого запястья были длинные и красивые.
Я от неожиданности плюхнулась задом на мокрый песок, а Макс попятился, потом поднял меня, и стал отгонять зевак.
- Что тут такое? – протиснулся к нам Казимир, - Господи! Это же человеческая рука.
- Как тут у вас милицию вызывают? – спросил его Макс.
- У нас полиция, сейчас, - он вынул из кармана мобильник, и быстро-быстро заговорил по-польски, а потом убрал телефон, - сейчас стражи порядка будут.
- Что ни день, то какое-нибудь происшествие, - покачал головой Макс, - думаю, тут и труп где-то рядом.
Я посмотрела на руку, зрелище было жуткое, но вдруг что-то привлекло моё внимание, и я присела около этой руки.
Я всегда смотрю людям на руки, привычка уже такая, когда Барбара взяла из моих рук стаканчик с шампанским, я обратила внимание на её руки.
У неё на пальцах был чудесный маникюр, кутикула хорошо обработана, а на указательном пальце красовалось кольцо.
Вернее, перстень. В тонкой оправе, элегантное, с зелёным камнем, а ноготки были с французским маникюром.
Я сама люблю французский маникюр, мне на ногтях маникюрша нарисовала сердечки, а у Барбары были цветочки. На голубом фоне красные цветочки с жёлтой сердцевинкой. И вот сейчас на отрубленной руке я вижу нежно-голубые ногти, и цветочки на них, как и у Барбары. А на указательном пальце правой руки след от кольца, при чём след тонкий, следовательно, кольцо было тонким.
У меня неприятно засосало под ложечкой, и я подняла глаза на Макса.
- Что ты там углядела? – настороженно спросил он, и в этот момент приехала полиция.
Уж не знаю, как у них тут со званиями, я плохо разбираюсь в иностранных лычках, но к нам приближался офицер.
Макс тут же поставил меня на ноги, и очень вовремя, иначе бы я долго объясняла местным глинам, почему рассматривала руку. Тут либо у меня интерес нездоровый, либо что-нибудь ещё.
Офицер сказал что-то по-польски, и я ничего не поняла, и обратилась к Казимиру.
- Что он сказал? Я ни словечка не поняла.
- Русские, - вынес вердикт следователь, - инспектор Адам
Седляк. Кто нашёл конечность?
- Я её выловила с янтарём, - подала я голос.
- Фамилия, имя и отчество, будем составлять протокол.
Как он хорошо русский знает. Ладно, пусть будет протокол, надеюсь, ему в голову не придёт соединиться с Москвой, чтобы побольше узнать о моей скромной персоне.
Боюсь, ему сразу захочется спрятать меня за решётку на неопределённый срок.
Руку упаковали в пакет, и инспектор велел прочесать пляж, да тут надо морское дно обыскивать, по-моему.
И я почти уверена, что рука эта Барбары. Почему? Я хорошо запоминаю детали, незначащие на первый взгляд, и след от кольца, и эти ногти с маникюром, и даже царапинка.
Помню, я предложила Барбаре пирожное, она не отказалась, и взяла сладкое. Потом вынула перочинный ножик, и порезала пирожное на мелкие кусочки. У всех людей свои причуды, я ем селёдку с огурцом, запивая всё это молоком, а пирожные и торты только вилкой. У Барбары была своя причуда, она разрезала пирожные на мелкие кусочки, и брала его пальцами.
Но она порезала палец, когда разрезала сладкое, и я нашла этот порез на конечности.
Я мрачно молчала, полиция осматривала местность, а Макс ходил за мной по пятам. Когда мы вернулись домой, наконец, и закрылись в комнате, он сурово поинтересовался:
- И в чём дело? Ты что-то узнала? О чём-то догадалась?
- Догадалась, - я стянула мокрую одежду, - это рука Барбары.
- Откуда такая уверенность?
- Во-первых, у неё французский маникюр, и рисунок идентичный, какой был на руках у Барбары. И след от кольца, от тонкого кольца, и даже порез на пальце идентичный. Это её рука, и труп надо искать здесь.
- Твоей внимательности можно позавидовать, да только ты не сотрудник уголовного розыска. Я всё понимаю, дорогая, тебе хочется приключений, и темперамент слишком горячий, но и ты меня пойми, я за тебя боюсь. Я очень люблю тебя, и потому ругаюсь, хамлю, порой обижаю тебя. Но я боюсь за тебя! Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
- Прекрати, - села я на кровать, - я уже давно поняла, почему ты так злишься. Не надо мне ничего объяснять. Но я хочу расследовать, у меня жажда к этому, и будет только хуже, если ты будешь мне палки в колёса вставлять.
- Понятно, мне тебя не переубедить. Ладно, пусть будет так.
Но ты всё же держи меня в курсе.
- Хорошо, - кивнула я головой, и стала переодеваться. Высушила волосы феном, и в этот момент к нам постучалась
Ядвига.
- Скушайте-ка, друзья, моего фирменного отварчика, - подала она нам чашки, - а то ещё простудитесь.
- Да тут от одного запаха хочется тапки откинуть, - Макс даже отдёрнулся, понюхав содержимое чашки, - что это такое?
- Травы, ягоды, настоянные по всем правилам, - объяснила пани
Ядвига, - пейте, пейте, это очень полезно.
- И очень не вкусно, - вынес вердикт Макс, и хлебнул из чашки. Я с интересом наблюдала за метаморфозой, произошедшей с его лицом. Сначала оно пошло красными пятнами, потом всё покраснело, следующим этапом было лёгкое посинение, позеленело, и я едва сдержала смешок. Сразу вспомнился анекдот, где негр укоряет белого, что сами они в бане красные, в болезни зелёные, после смерти синие, а их ещё цветными называют.
У Макса буквально глаза из орбит полезли, он завращал головой, и выплюнул настой в кадку с цветком.
- Надеюсь, что он выживет, - покосился он на растение, - милая пани Ядвига, вы меня извините, но я это пить не буду.
- Придётся, - сложила она руки на груди, - я не отстану.
- Она не отстанет, - дёрнула я плечом, зажала пальцами нос, вдохнула, и одним махом выпила настой. А мой дорогой супруг иезуитски заулыбался, многообещающее, видимо, у меня было выражение лица. Я судорожно икнула, а сама подумала, хорошо, что печенья съела, а то точно вырвало бы.
На голодный желудок лучше такое не пить. Помню, Дима в меня аж три чашки впихнул, воспоминания до сих пор свежи.
Макс посмотрел на терпеливо ожидающую Ядвигу, хмыкнул, и последовал моему примеру. Его всего перекосило, но отвар он выпил, и стал совсем зелёным.
Ядвига забрала чашки, и молча удалилась, а я решила прогуляться по берегу. Макс от этой затеи отказался, и устроился с газетой, а я пошла гулять.
Давно я не была в Крынице, и сейчас с удовольствием пошла по берегу моря. Бродил кое-кто из туристов, они лазали по оставшимся кучам, с моря дул сильный ветер, но меня это не смутило. Я дошла почти до самой границы, и попалась на глаза пограничнику, который тут же стал разглядывать меня.
Вытащил свой бинокль, и глаз с меня не сводил, впрочем, так ему по должности положено.
Лично я ничего не нарушаю, брожу себе по берегу моря, и разглядываю окрестности. Полазала в старых кучах, нашла несколько янтаринок, и пошла дальше.
Потом углубилась в лес, вспомнила про кабанов, и сочла за благо убраться отсюда. Прошлась по роще, и уже хотела идти к жилью, как вдруг услышала истошный крик.
Вздрогнула, обернулась, и в этот момент, откуда не возьмись, вылетела Маша Давнович, сбила меня с ног, и мы вдвоём покатились по земле.
- Да что случилось? – испуганно вскрикнула я, схватила Машу за локти, и попыталась остановить этот безумный ход.
Но мы перекувырнулись, съехали по склону, и с криком перевернулись на что-то. Это что-то издало какой-то знакомый звук, я заорала от ужаса, и в панике выхватила электрошокер.
Но попала по Маше, и девушка тут же вырубилась, а меня нечто большое и сильное протаранило, подбросило в воздух, и при следующем соприкосновении я жахнула его током.
На моё счастье, кабан не нанёс мне особых увечий, правда, бок болел нещадно, и я попыталась собрать конечности в кучу. Маша лежала без чувств, я сама была на грани обморока, наверняка, после встречи с лесной хрюшкой на мне будет полно синяков.
Я попыталась собрать в кучу мозги, вынула из кармана мобильник, и набрала Макса.
- И что случилось? – ответил он мне, - очередную конечность выловила?
- Вообще-то, это не смешно, - сквозь зубы ответила я, - и конечность тут не при чём, я гуляла по роще, и на меня с криком налетела Маша Давнович, мы приземлились на кабана, и я огрела Машку током. Кабан мне хорошенечко наподдал, но и его я электрошокером отходила, и теперь сижу на земле, и мне очень больно.
- Чертобесие, - мне в ухо полетели короткие гудки.
Я попыталась встать, облокотилась о дерево, и услышала звонок.
- Слушаю, - нервно отозвалась я.
- Ты в какой стороне? – это был Макс.
- Где-то около границы, тут небольшая рощица.
- Давай, объясняй, как ты шла.
И они нашли нас, у Яцека оказался подключён персональный трекер, и они слегка оторопели, когда увидели обезвреженное мной животное.
- Ни фига себе! – только и смог сказать Макс, - ты как вообще?
- Спасибо, хреново, - я встала с места, - я жажду съесть эту мерзость, так что вам придётся тащить его домой.
- А вы-то как дойдёте?
- Дойдём, - оптимистично воскликнула я, пока Яцек приводил супругу в чувство.
- Что это было? – села она на земле.
- Чего ты так орала? – спросила я её, - словно призрак увидела.
- А я и увидела, но только не призрак, а самый настоящий труп. Это просто ужас!
- Прости, что ты увидела? – ошарашено спросил её супруг.
- Тело молодой девушки, - плаксивым голосом проговорила Маша, - я такого ужаса ещё никогда не видела, у неё страшная рана на шее, вся одежда в крови, это просто кошмар.
- Прости, а у неё все конечности присутствовали? И маникюра ты не видела? – спросила я её, и Яцек вытаращил глаза, а Макс издал смешок.
- Ты всерьёз думаешь, что я была в состоянии запомнить такие мелочи? – вдруг тихо спросила она, и я опомнилась.
- Извини, я не подумала. Потом посмотрим на её конечности, если это то, о чём я думаю.
- Она у тебя сумасшедшая? – посмотрел на Макса Яцек.
- Отнюдь, - с усмешкой ответил он, - я капитан МВД, а Вика частный сыщик-любитель. Сколько я с ней не бьюсь, всё напрочь бесполезно.
- Знакомых сыщиков у меня ещё не было, - покачал головой
Яцек, а я устремила свой взор на Машу.
- Во что она хоть одета была, ты не запомнила?
- Господи, да я в таком шоке была, - сжала она пальцами виски, - кажется, в голубых джинсах, точно, джинсы, и светлый свитер. Больше я ничего не запомнила, только глаза голубые, вот это ужас, они у неё раскрыты были.
- Кажется, это всё-таки Барбара, - покачала я головой, - и зачем ей руку отрубили?
- Вот уж вопрос, - Макс посмотрел на животное, - узнаем.
Мы с Машей остались в лесу, уселись на сваленное дерево, а наши мужчины с подоспевшим Казимиром поволокли связанного кабана домой.
Они вернулись через полчаса, взмыленные, мы в это время курили, и наши мужья вырвали у нас прямо изо рта сигареты. Очень синхронно это у них получилось, и я разозлилась, и пнула Макса.
- Викуль, прекрати, - возмущённо воскликнул он, - курить очень вредно.
- Отстань, - огрызнулась я на него, - пошли.
Маша отвела нас к морю, это было почти у самой границы, и я мгновенно узнала Барбару. Зрелище и в самом деле было не для нервных, Маша свалилась в обморок, Яцек подхватил супругу на руки, но сам явно был под впечатлением.
А мы с Максом склонились над трупом.
- И что вы там надеетесь увидеть? – саркастически осведомился
Яцек, но мы его не слушали.
Я следила за действиями Макса, вынула из кармана перчатки, и взяла запястье Барбары. Моё внимание привлекло, что в другой её руке находится кольцо, видимо, она его сняла, пальцы сжало судорогой, когда её убили, и я не без труда разогнула её пальцы.
- Оставим это следователю, или лучше забрать? – посмотрела я на Макса.
- Заберём, - спокойно ответил он, - а то хозяева его не увидят.
Я аккуратно сняла с пальца кольцо, и убрала его в пакет. Потом осмотрела руку, и обнаружила следы толи краски, толи какой пудры, яркого красного цвета. На пудру вроде и не похоже, больше смахивает на жидкие тени, или что-то в этом роде. Я аккуратно сделала соскоб, Макс всему меня учит, хоть и сам не желает этого.
Макс осмотрел рану погибшей, меня на это не хватало, и мы решились, наконец, позвонить в полицию.
Инспектор Седляк был явно недоволен нашим присутствием, и тут же спросил, не трогали ли мы тут ничего, на что получил ответ, что мы ни к чему не прикасались.
- Слушайте, мне это не нравится, - сказал нам инспектор, - вы сначала отрубленную руку находите, а теперь и тело. Что вообще происходит? Кто вы такие?
- Мы всего лишь туристы, - развела я руками, - в чём мы виноваты? Что оказались не в то время не в том месте? Что в том такого, что мы нашли тело? И не я это нашла, какие вообще тут претензии?
- Спокойно, спокойно, - поднял руки инспектор, - чего вы раздухарились?
- Как вы хорошо русский жаргон знаете! – невольно восхитилась я.
- С русскими поведёшься, ещё не того наберёшься, - сквозь зубы ответил инспектор, и меня понесло. За отчизну стало обидно.
- Да вы сами, если хорошенечко разобраться, русский, - зашипела я на него, - Польша входила в состав России всё время, которое она существует, только не так давно она стала отдельным государством. И прекратите на нас кидаться!
- Уймите свою супругу, - холодно сказал инспектор Максиму, - а то задержу её до выяснения обстоятельств.
- Молчи, - прошептал мне муж.
- Безобразие! – сквозь зубы прошипела я, и с самым грозным видом сложила руки на груди.
Вскоре нас отпустили, тело Барбары увезли в морг, а мы вчетвером пошли по пляжу, обсуждая всё произошедшее.
- А вы кого-то конкретного подозреваете? – задумчиво спросил
Яцек, - или пока только голову ломаете?
- Да пока никого, - развёл руками Макс.
- Это ведь её к нам подселили, - сказала я им, - и убили в нашем купе.
- Так это та девушка? – ошеломлённо воскликнула Маша, - я читала много детективов, и я знаю, что надо искать ответ в её словах. Она что-то вам говорила?
- Говорила, - эхом отозвалась я, - мы говорили о душевной красоте, и о моральном облаке. И она сказала, что у неё есть какая-то знакомая, та ещё фурия, и одновременно дура. И я думаю, что это наболевшее. Она-то прекрасно понимает, что та просто бешеная идиотка, но предпочитает не связываться. Но при чём тут это? С другой стороны, всякое может пригодиться, никогда не знаешь. Отсюда маленький кусочек, оттуда, по отдельности можно выбросить, а вместе уже ясная картина.
- Видишь, - всплеснула руками Маша, - а ты говоришь.
- Я только предполагаю, - развела я руками, а Яцек вдруг перекосился.
- И этот упырь тут! Как он мне надоел! – я проследила за его взглядом, и невольно вздрогнула.
По пляжу шёл высокий мужчина, и я его мгновенно узнала, это был тот самый, который проводил меня до купе, когда я чуть не упала, пьяная, направляясь к себе из уборной.
Он был очень хорош собой, силён, мускулист, и я его сравнила с Димкой.
А красавец углядел нас, и направился прямиком в нашу сторону.
- Привет, - подошёл он к нам, и вид при этом у него был весьма наглый.
- Чего тебе надо? – довольно грубо осведомился Яцек, - пошёл к чёрту! И отвали от моей жены!
- Я всегда буду вашей тенью, - спокойно ответил красавец, и посмотрел на нас, - привет, - и кивнул мне, - каблуки больше не мешают?
- Я сейчас трезвая, - мягко улыбнулась я.
- Я Кшиштоф Каминский, - представился этот мачо.
- А я Эвива, а мой муж Максим.
- Очень приятно познакомиться, - с усмешкой сказал Кшиштоф, и я вдруг заметила, что Маша залилась краской.
Кажется, это он терзает её сердечко, растерянно подумала я.
А он хорош, просто ожившая картинка, у Машки губа не дура. И что-то в нём такое есть, что просто завораживает.
Красавец молча кивнул, и пошёл куда-то в сторону, а меня мороз по коже пробрал.
- Это же он! – возбуждённо воскликнула я.
- В чём дело? – поднял бровь Макс.
- Это он спрашивал Барбару!
- Ты в этом уверена? – ошеломлённо воскликнула Маша.
- А я не удивлён! – со злорадством воскликнул Яцек, - я тебе давно говорил, что у этого ублюдка рыльце в пушку.
- Потому я сейчас с тобой, а не с ним, - пошла пятнами
Маша, - чего ты к нему привязался? Я же за тебя замуж вышла!
- Но он постоянно крутится около тебя!
- Перестаньте! – прикрикнул на них Максим, - успокойтесь, а ты объясни, - кивнул он мне, - ты вообще уверена, что это его был голос?
- Уверена! Абсолютно! На все сто процентов! Я потом в уборную пошла, мы спать собирались, и обратно споткнулась на каблуках. Помнишь, я тебе ещё в поезде сказала, что где-то слышала этот голос? Короче, я чуть не упала, и поезд качнуло, и я пьяная на шпильках. А он меня подхватил, и довёл до купе. Мы перекинулись парой слов, и я запомнила его голос, а потом голову ломала, где его слышала.
- Думаешь, это он Барбару? – задумчиво проговорил Макс.
- Он её спрашивал, искал, и даже угрожал. Помнишь рассказ тех пьяных?
- Помню, - Макс посмотрел на море, а я украдкой на Машу.
У неё глаза были несчастные, надо с ней поговорить, но только так, чтобы Яцек и Максим не слышали, наедине.
Мне стало её чисто по-человечески жаль. Я сама влюблена, да что там, просто сгораю от любви, и от этого страдаю.
Я не хочу, чтобы ещё кто-то так же страдал, и должна всё выяснить.
Мы легли рано, Макс стал приставать, а мне уже ничего не хотелось. Почему-то после расставания с Димой во мне что-то угасло. Я по-прежнему люблю секс, но после ночи с Максом я прыгала в объятья Димы, и теперь занимаюсь этим нехотя, и невольно сравниваю их.
Но я уступила ему, а потом заснула в его объятьях.
Утро встретило нас солнышком, вставать спозаранку мне категорически не хотелось, и я банально проспала до одиннадцати часов.
Зевая, приняла прохладный душ, потом выпила чашку кофе с булочкой. Очень хотелось овсянки, но не было желания её варить, а из пакетика я ни за что в жизни есть не стану.
Макса я не нашла, он куда-то ушёл, а на террасе я увидела Машу. Она курила сигарету, облокотившись о перила, и вид у неё был грустный.
Я засунула руки в карманы джинс, и подошла к ней.
- Привет, - просто сказала я, - как твои дела?
- Нормально, - отвела она глаза.
- Послушай, пойдём на пляж, у меня к тебе серьёзный разговор.
- На какой предмет?
- Пошли, - потянула я её за собой.
Мы прошлись по пляжу, и я плюхнулась на дюну, щёлкнула золотой зажигалкой, и выпустила изо рта колечко дыма.
- Холодно тут сидеть, - опустилась на песок Маша, - ещё настудим себе что-нибудь.
- Что у тебя было с Каминским?
- При чём тут Каминский? – она вся вспыхнула.
- Ты его любишь?
- Слушай, не лезь ко мне в душу! – возмущённо воскликнула она, и встала с места, но я ухватила её за руку.
- Я только помочь хочу. Я сама влюблена, и влюблена взаимно, но я не могу быть своим любимым, он ещё тот бандит. Он постоянно бегает за мной, и я родила от него дочь, и страдаю от любви. А какая у тебя история?
- Не менее печальная, - она опустилась обратно на дюну, - я тоже взаимно влюблена, и очень страдаю. Я так люблю его! – она закрыла лицо руками.
- Расскажи, - коснулась я её руки, - давай.
Маша вдруг расплакалась, уткнулась в моё плечо, всхлипывая, стала рассказывать о её взаимоотношениях с Кшиштофом.
Маша очень романтичная девушка. Она родилась в семье алкоголиков, которые уж душу пропили, ничего от жизни больше не хотели, и плевали на дочь.
Маша им нужна была только затем, чтобы иметь хоть какие-то деньги на питьё. Сама она чуть не падала в обморок от голода, но родители отнимали у неё последние деньги, которые ей удавалось заработать.
И она не могла им отказать, потому что родители, они и Африке родители, это самое святое, что есть в жизни каждого человека. В младших классах ей не дала умереть с голоду повариха, она пожалела бедную девочку, после звонка собиравшую куски хлеба со стола. После занятий она зазывала Машу в столовую, помаленьку воровала из общего котла, и кормила ребёнка.
Достигнув определённого возраста, Маша пошла работать, точнее, подрабатывать, потому что на полную ставку несовершеннолетних не берут. У неё обнаружился талант в рисовании, но на спецшколу денег не было, и учительница рисования и черчения стала дополнительно заниматься с ней.
Ей очень тяжело приходилось, работа, учёба, Маша была чистейшим гуманитарием, и с точными науками никак справиться не могла. Зато великолепно занималась по литературе, русскому, истории, и иностранному языку.
В английский она вцепилась в школе, была лучшей в классе, и стала по словарю, и по учебникам, взятым в школьной библиотеке, учить ещё и французский.
А дальше больше, соседка подкидывала ей работу, она сама была переводчиком с немецкого и итальянского, и случайно узнала, что Маша рано овладела английским. Девушка прочитала много книг зарубежных писателей, рукописей, ещё не видавших вёрстки и корректуры, и лично перевела их.
А её родители умерли, они допились до остановки сердца, и Маша осталась одна. Она погоревала о родителях, но жизнь продолжалась, ей только исполнилось семнадцать, и она решила поступить в институт.
Выбрав Институт Иностранных Языков, она с лёгкостью сдала экзамены, и прошла по конкурсу, и стала прилежно учиться.
По-прежнему подрабатывала частными переводами, рисовала на продажу, даже пыталась реставрировать, и ещё училась, училась, училась.
Потом освоила компьютер, прошла соответствующие курсы, купила себе подержанный компьютер, и стала заниматься.
В душе Маши не было места для любви, она думала только о том, как бы ей выжить, и на парней не заглядывалась.
Хотя парни за ней бегали, и пытались ухаживать, но ей не хотелось никаких романов. Воспитанная на хороших книгах, она ждала принца на белом коне, ждала, что сердце её вздрогнет, когда она увидит ЕГО. Единственного, только ей предназначенного, мечтала о большой любви, и она нашла её.
Яцека она знала ещё с института.
Он учился на последнем курсе, увидел её один раз, и с тех пор ходил за ней, дарил ей цветы, и скромные подарки.
Но ещё тогда Маша была к нему равнодушна, ничего в ней не дрогнуло, а потом к ним пришёл новый преподаватель.
Маша сидела в первом ряду, когда дверь открылась, и вошёл ОН, она подняла глаза, и сердце её оборвалось. Он тоже смотрел на неё, казалось, тоже не мог отвести глаз.
Она слушала лекции, и эхом повторяла про себя каждое его слово, а её сердце билось так, что ей казалось, что этот стук слышат все.
Дело близилось к Новому году, сессия, Яцек по-прежнему галантно ухаживал за ней. Он основал свой бизнес, открыл магазин оргтехники, и стал набирать обороты.
Казалось, беспроигрышный вариант рядом, только руку протяни, но едва она видела Кшиштофа, у неё просто кружилась голова.
Но Каминский её упорно не замечал, просто проходил мимо, и Маша смирилась со своей участью, решила закрутить роман с
Яцеком. И она пошла с ним на Новогоднюю вечеринку.
Но ей было скучно, Яцек развлекал её, и даже попытался было поцеловать, но она его оттолкнула, и вышла на балкон.
- Ты очень красивая, - услышала она вдруг, обернулась, и чуть не упала.
Позади неё стоял Каминский, и она не могла отвести от него глаз, просто тонула в его глазах. Кшиштоф вдруг резко подошёл к ней, притянул к себе, и так поцеловал, что у неё закружилась голова.
- Разве я мог? – прошептал он ей, - тебе было всего семнадцать, а я преподаватель. Но между нами искры пролетают, никогда так не любил. Наверное, такая любовь встречается раз в тысячу лет, и я ничего с собой поделать не могу.
Новый год она встретила в его объятьях, это было счастье, сказка, это была безумная, и какая-то оглушающая, любовь.
Кшиштоф был старше её на восемь лет, вполне приемлемая разница, и она была без ума от него, а Яцек буквально бесился от ревности.
Но Господь Бог всё делит поровну, Маша была так счастлива, а потом ей позвонила двоюродная сестра её матери.
Маша не любила её. Это была резкая женщина, на Машу смотрела свысока, и всякий раз говорила:
- Не выйдет из девки толку, по стопам родителей пойдёт. Такая же пропойца будет, даже ещё хлеще.
Ей было плевать на сестру, и на Машу тоже, соответственно, но в момент, когда ей самой стало плохо, она позвонила Маше.
Анастасия была замужем за очень состоятельным человеком, жила в своё удовольствие в шикарном особняке, бездетная, и в полнейшем благополучии. Её муж был бизнесменом, на Анастасии он женился по расчёту, без штампа в паспорте его за границу не выпускали, что-то там такое было.
Вскоре он набрал обороты, и взлетел на такую вершину, что можно было просто диву даваться. Анастасия же просто осела дома, ходила по салонам красоты, и считалась светской львицей. Про своих бедных родственников она позабыла, как будто и не было таких в её жизни, пока не случилось несчастье.
Маша сначала не хотела её слушать, и собиралась бросить трубку, но тётка успела сказать, что её мужа убили, и девушка приросла к полу. Отключиться девушке показалось неудобным, человек позвонил ей с горем, и она согласилась приехать к тётке.
И она была поражена роскошью, в которой жила Анастасия, прежде ей ничего подобного не доводилось видеть, разве что в кино.
Анастасия заливалась слезами, и Маша с трудом добилась от неё подробного рассказа.
Михаил был коллекционером-любителем, и собирал полотна, в их доме висели такие образцы картин, за которые в два счёта голову свернут. Ему не раз говорили, чтобы наиболее ценные он куда-нибудь пристроил.
Например, открыл бы выставочный центр, и установил круглосуточную охрану. Но он очень любил искусство, хотел, чтобы вся эта красота была рядом, и он мог постоянно на неё любоваться. Вообщем, он был упрямее стада ослов, за что и поплатился.
Неизвестные ворвались в особняк, позвонили на пункт охраны под видом курьера из фирмы, охранник вышел за ворота, и получил пулю в лоб. Дальше было дело техники, они ворвались в коттедж, расстреляли кухарку и домработницу, и перерезали горло самому хозяину.
Потом сняли несколько картин, выбрали самые ценные, и быстро ретировались.
Но самое худшее было впереди, спустя какое-то время Машу вызвали к следователю, и тот устроил ей допрос с пристрастием. К тому же при этом присутствовала тётка.
- Вы знаете Кшиштофа Каминского? – в лоб спросил следователь.
- А при чём тут это? – девушка залилась краской, - это моё личное дело.
- Уже не личное, - холодно ответствовал страж закона, - вы состояли с ним в каких-то отношениях? Дело в том, что его подозревают в убийстве Михаила Зорина.
- Это не может быть, - у Маши кровь отлила от лица, - этого не может быть! – эхом повторила она.
- Может, - спокойно ответил следователь, - как вы познакомились?
- Он преподавал один год у нас в институте, а потом ушёл, - дрожащим голоском проговорила Маша.
- Ушёл после того, как у вас завязались отношения? – уточнил у неё следователь.
- Верно, - обескровленными губами прошептала девушка.
- Теперь всё предельно ясно, одно только непонятно, как взять этого субъекта за жабры.
- Да объясните же, наконец, что вообще происходит? – почти в истерике вскричала Маша.
- Успокойтесь, девушка, и выпейте воды, - он наполнил стакан, и протянул ей, - я же вам сказал, его подозревают в убийстве супруга вашей тёти. Вот вы подумайте, зачем феерически богатому человеку устраиваться в институт?
- Понятия не имею? – тихо проговорила Маша.
- Каминский очень богат, - стал объяснять следователь, - и он затеял афёру, денег ему мало, их всегда мало, когда их количество подходит к миллиарду, - ухмыльнулся страж порядка, - он устроился в институт преподавателем, познакомился с вами, охмурил. Вы ему рассказывали про вашу тётку?
- Рассказывала, - Маша приложила ладони к щекам, - Господи!
Выходит, я его навела? Я не хотела!
- Уж ясное дело, что не хотели, - пожал плечами следователь, - он вам мозги запудрил, он это умеет, подлец! Неужели вам не показалось странным, что он сначала устраивается в институт, преподаёт, а потом вдруг резко уходит, когда дело сделано?
- Мне и в голову не пришло, - сдавленно проговорила Маша, - я влюбилась с первого взгляда, а потом в пылу страсти ничего не замечала.
- Понятно, - следователь постучал карандашом по столу, - это он умеет, лишать ума юных девушек. К тому же ему повезло, и охмурять вас не понадобилось, вы влюбились с первого взгляда, он просто воспользовался ситуацией.
- Подождите, - Маша пыталась прийти в себя, - но он не с ходу кинулся ко мне, с полгода не замечал меня. А потом объяснил, что он ждал, когда мне исполнится восемнадцать.
- Очередной его ход, - пожал плечами следователь, - он очень скользкий тип.
- А я и не удивляюсь, - спокойно сказала Анастасия, - и родители чёртовы алкаши, а сама наводчица, и мафиозная подстилка. За ней хороший парень ухаживает, а она под бандита легла, идиотка.
У Маши кровь бросилась в голову, к горлу подступил ком, и потекли слёзы. Она поверить не могла в услышанное, а
Кшиштоф просто стоял перед глазами.
- Он уже привлекался, - добил её следователь, - за вооружённое нападение.
Она выпала из управления, деморализованная, из неё словно жизнь вынули.
В довершение всего её стало тошнить по утрам, испуганная, она бросилась к врачу, и была ошеломлена, беременность четыре недели. Всё это добило её, и она позвонила
Кшиштофу, и сказала ему, что больше видеть его
не хочет.
Тот пытался оправдаться, говорил, что его подставили, что он ни в чём не виноват, но Маша ему не поверила, и тут Яцек сделал ей предложение. Решив, что надо вырвать Кшиштофа из души, она дала согласие на брак, и через семь месяцев родила сына, которого назвала Юлиан.
Яцека она обманула, сказала, что ребёнок недоношенный, и с тех пор она с ним, а Кшиштоф не раз пытался заговорить с ней, звонил, но она вычеркнула его из жизни.
- А теперь он вдруг снова появился, - сдавленно проговорила она, прижавшись ко мне, и жалобно всхлипывая, - я через два года встретила его, и не удержалась, четыре часа мы занимались сексом в его машине. Я чувствовала себя последней дрянью перед Яцеком, но ничего поделать с собой не могла. Любовь к Кшисю сильнее, чем здравое благоразумие. Я его всё равно люблю, не взирая на все его поступки. Я последняя дура? – подняла она на меня глаза.
- Нисколечко, - помотала я головой, - знаешь, нам дана одинаковая судьба. У меня тоже сумасшедшая любовь, я была со своим любимым, а потом бросила его, когда нашла у него кокаин. Жить с торговцем наркотиков я не стала, родила от него дочь, и скрыла это от него. Он только недавно узнал об этом, сорвалась, наставила Максу рожек, а сейчас опять прогнала. Он на меня действует, как самый сильный наркотик, и без него у меня начинается форменная ломка. Я тебя очень хорошо понимаю, просто как никто. И я понимаю, как тебе больно и плохо.
- И что мне делать? – тихо проговорила Маша.
- Пока я не могу тебе ничего на это ответить, - покачала я головой, - но я помогу тебе.
- Мне уже ничего не поможет, - мотнула она головой, - я полюбила бандита, и он убийца, очередную афёру замыслил, а у меня сердце разрывается.
- Это мне ничего не поможет, потому что мой любимый натуральный мафиози, а с твоим будем разбираться. Когда я получу доказательства, что он действительно бандит, то от этого и будем плясать. Кстати, подруга дней моих суровых, почему его тогда не посадили?
- Я не знаю, - мотнула головой Маша.
- Значит, или он невиновен, и у милиции не хватило
доказательств, или его подставили. Успокойся, я что-нибудь придумаю, - со вздохом сказала я, - пойдём, а то в самом деле настынем, - и я встала с дюны.
Мы только поднялись, и вдруг полил дождь с такой силой, и мы припустились бегом. Добежали до беседки, сколоченной
Казимиром около дома, и плюхнулись на лавку. До косточек промокнуть не успели.
- Я сейчас вернусь, - заверила я её, сбегала домой за пледами, мобильным, ноутбуком, и под зонтом вернулась назад.
Поставила на лавочку ноутбук, раскрыла свой телефон, и набрала Марата.
- Слушаю, - каким-то ровным тоном ответил он.
- Привет, Маратка, - бодро воскликнула я, - как твои дела?
- Эвива? – осторожно спросил он, - хоть я тебя и не помню, но ты изумительно красивая.
- Ты мне это уже миллион раз сказал, - со смешком ответила я, - и мне нужна твоя помощь, раньше ты мне всегда помогал по компьютерной части.
- Хорошо, и сейчас помогу, я все свои хакерские навыки уже восстановил, хотя и не помню ничего. Говори, что там у тебя произошло.
- Я тебе сейчас скину фотографию, вернее, фоторобот, составленный мной на компьютере. Можно по снимку выяснить, что это за человек?
- Постараюсь.
- Ещё нужно выяснить, что за девушка ехала в поезде, зовут её Барбара, и больше я ничего не знаю. Знаю только номер купе, сейчас по своему билету назову тебе время, и информацию о поезде.
- Записал, - отрапортовал на том конце провода Марат, - ещё что-то нужно?
- Нужно, - посмотрела я на Машу, - нужна информация на одного человека, зовут Кшиштоф Каминский, преподавал один год в Институте Иностранных Языков, очень богатый человек.
Предположительно, замешан в убийстве Михаила Зорина, а ранее в вооружённом нападении. Мне нужна о нём вся подноготная, что только сможешь достать.
- Хорошо, - протянул в трубке Марат, похоже, он и это записывал, - что-то ещё нужно?
- Да пока всё, - постучала я коготками по столу, - я тебе позвоню, если ещё что-нибудь понадобится. Кстати, Каминским займись в первую очередь.
- Ладно, - и он отключился.
- А теперь сами по Интернету прошвырнёмся, - я открыла ноутбук, - я не хакер, конечно, но кое-что умею, - и я застучала по клавишам, - кажется, я его нашла, - открыла я соответствующий сайт, - смотри, - и мы уткнулись в экран.
Тут была только основная информация, Марат нароет поподробнее, но для начала и этого достаточно.
Кшиштоф Каминский родился в Польше, ему исполнилось десять лет, когда он с родителями переехал в Россию, и более страну не покидал.
Окончил в МГУ экономический факультет, открыл торговую фирму, и с тех пор он удачливый предприниматель, занимается различными поставками из-за рубежа, и сколотил себе немалое состояние.
Но я могу найти лишь общую информацию, на большее меня не хватает, если только влезть в какую-нибудь милицейскую базу, но я этого не умею.
Поэтому поискала информацию на Михаила Зорина.
И тоже ничего особенного не нашла, институт, бизнес, он владел сетью магазинов оргтехники, очень быстрый взлёт, женитьба, и со всеми вытекающими последствиями.
Ничего конкретного о жизни Зорина я не узнала, и не знала я, как он познакомился с Анастасией. Мне определённо нужно, чтобы кто-нибудь занялся расследованием в Москве, вот только я даже не представляю, кого можно к этому привлечь. Разве что только Марата, может, это поможет ему восстановить память, в чём я весьма заинтересована. И я снова набрала его номер.
- Слушаю, - рассеянно отозвался он.
- Это опять я, - захлопнула я ноутбук, - слушай, дружище, а ты мне не поможешь? В моём прошлом расследовании ты инициативу проявлял, чем очень мне помог.
- Правда? – озадаченно спросил Марат, - ладно, и сейчас помогу. А что надо делать?
- Узнай всё о Михаиле Зорине, - попросила я его, - и поговори с его супругой, только очень осторожно, выясни о его друзьях, знакомых, контактах. Собери мне всё, что только можно.
- Понял, - бодро отозвался Марат, - а Каминского ещё нужно?
- Нужно, нужно, - заверила его я, - давай, - и вырубила телефон.
- А это поможет? – робко спросила Маша.
- Должно, - со вздохом ответила я, - лично я понятия не имею, но будем ждать. Кстати, где твой супруг?
- Исчез куда-то с утра пораньше, - пожала она плечами.
- И мой испарился, - постучала я коготками по ноутбуку, - слушай, а поехали в Гданьск. Я уже выспалась, выловила несколько килограммов янтаря, и теперь жажду достопримечательностей. А ты как?
- Пошли, - Маша встала с места, мы оделись потеплее, и пошли на остановку.
Мы успели к автобусу в последний момент, он уже собирался отъезжать, едва мы опустились на место, он тронулся в путь.
- Расскажи о своём любимом, - вдруг попросила Маша. Мне не хотелось рассказывать, но она пристала, и я стала рассказывать о Диме, и о своей любви к нему.
- Значит, ты была артисткой? – озадаченно проговорила она, - да он же тебе жизнь сломал, если разобраться в сути произошедшего! Лишил тебя карьеры! Ты же сама сказала, что ты была лучшей из лучших!
- Я была лучшей, - согласно кивнула я, - но мне не дана страсть к сцене. Я живу ролью, исполняю её так, что все плачут, но сама при этом ничего не чувствую. Одна пожилая артистка мне сказала, что в своё первое выступление я никого в зале не увижу, что зал для меня будет просто чёрной ямой. Я прекрасно поняла, что она хотела сказать, но зал для меня был просто залом, с сидящими в нём людьми. Не было ни волнения, ни жажду ощутить восторг рукоплескания. Мне дан талантище, и при этом я спокойная, как тысяча удавов, сердце у меня замирает, когда я пишу статью, или заканчиваю картину.
- Если человек талантлив, то он талантлив во всём, - со вздохом сказала Маша, - а со слухом у тебя как?
- Слух у меня тончайший, - невольно усмехнулась я, - окончила музыкальную школу по классу фортепиано.
- Понятно, - на её губах заиграла улыбка, - наверное, у вас все в семье такие, с кипой талантов. Обычно так и бывает.
- Действительно, - с ухмылкой сказала я, - но у нас всё иначе. У нас все по точным наукам, поголовно, я одна такая, правда, ещё и моя дочка от Димки, она мой слух унаследовала, и художественный талант.
- И такое бывает, - весело засмеялась Маша, - а давай дружить?
- Давай, - пожала я плечами, - запиши мой мобильный, - я вынула телефон, а потом спросила, - а где ты живёшь?
- На Фрунзенской набережной, - она убрала телефон, а я поперхнулась, - ты чего такое лицо сделала?
- Там Димка живёт, - объяснила я ей, - я уже об этой
Фрунзенской слышать не могу, при одной только мысли дурно делается.
- Да ладно тебе, - мягко улыбнулась она, и за этими разговорами мы и не заметили, как доехали до Гданьска.
Этот город больше, чем Морская Крыница, и здесь есть, где можно развлечься, и мы пошли в музей янтаря.
Выслушали лекции в музее, заглянули в магазинчик, находящийся близ музея, и торгующий ювелирными изделиями из янтаря.
- Смотри, какой клёвый браслет, - Маша прилипла к витрине, - и из красного янтаря.
- Мне больше вон тот нравится, с прожилками внутри, - кивнула я на другое украшение, - как это красиво, листки в смоле застыли. Ты скажи продавщице, что я хочу его померить, я не говорю на польском.
- Сейчас, - и она заговорила на родном продавщице языке, и та вынула подставки с украшениями.
Чего только тут не было, серьги, кольца, и тому прочая красота. Медальон из янтаря на бусах из тоненьких янтаринках, открывающийся. Я накупила прорву всего, а потом задумалась, какую пошлину мне придётся платить, чтобы вывезти всё это. Впрочем, дома лежит целая гора выловленного янтаря. Интересно, его мне разрешат вывезти?
У меня имеется подозрение, что мне придётся вывозить его контрабандой. Раньше я просто платила пошлину, но этого янтаря у меня сейчас столько, что только контрабанда и остаётся, не стоит оно того.
Потом мы полюбовались готической ратушей, я всё сфотографировала, потом мы сфотографировали друг друга, и заглянули в костёл святой Марии. Послушали католическую службу, я купила католический крест, правда, не в костеле, а в магазинчике рядом. В костеле они освящённые, а мне это ни к чему, я православный человек.
Побродив по городу, и накупив всякой всячины, мы вернулись в Крыницу. На подъезде к городку у меня зазвонил мобильный, и на дисплее высветился номер Макса.
- Вы куда пропали? – сердито осведомился он, - мы с Яцеком места себе не находим. Ты с Машей?
- Мы тут вместе, - заверила я его, - а позвонить было слабо?
- Да ты все мобильные дома оставила, и я вспомнил, что у тебя ещё был сенсорный, еле номер вспомнил, нашёл в записной книжке. Так вы где сейчас? Уже сумерки ложатся.
- Встретьте нас у автобуса, мы в Гданьск ездили.
- А почему без нас? – сурово осведомился Максим.
- А вас нигде не было, - спокойно ответствовала я, - а нам идея внезапно в голову пришла, захотелось католический орган послушать, и мы рванули.
- Сумасшедшие! – гневно воскликнул Максим, - вы там обе крышей поехали? Им захотелось католический орган послушать, представляешь? – видимо, он сказал это Яцеку.
- Да сам ты сумасшедший! – искренне возмутилась я, - поэтому мы вас и не взяли, одни кайф словили, а у нас представление о кайфе разное.
- Понятно, - саркастически отметил Макс, - ладно, идём к остановке, - и он отключился, а я убрала телефон в сумку.
- Ругается, - со смехом сказала я, а Маша дёрнула плечом.
- И мой всегда ругается, он далёк от мира искусства, в отличие от Кшиштофа, мы с ним на оперу всегда ходили.
- И мы с Димкой тоже, - не удержалась я, - а Макс обыватель.
- Хватит! – решительно воскликнула вдруг Маша, - давай лучше искать убийцу Барбары, а со своими мужьями потом разберёмся. Лично мне это на нервы капает.
- И мне тоже, - согласно кивнула я, и в этот момент автобус остановился, приехали.
- Объявились, любительницы классической музыки, - саркастически заметил Яцек.
- А вы обыватели, - не осталась я в долгу, - пошли лучше домой.
- Пошли, - Макс взял меня за руку, - а у нас происшествие, очередное.
- Какое ещё происшествие? – испуганно воскликнула я, - что ещё случилось?
- В дом Вильчинских забрались грабители, обшарили нашу комнату, и добрались до янтаря, но я их спугнул.
- Молодец, - растерянно проговорила я, - интересно, зачем они полезли.
- Я бы тоже хотел знать, не за янтарём же.
- А почему бы и нет? – подала голос Маша, - могли и за янтарём полезть, видели, наверное, сколько вы выловили. Это же минерал, и очень дорогой.
- Это ещё не всё, - сказал вдруг Яцек, - убили одну из присутствующих в доме женщин.
- Господи! – вырвалось у меня, - а кого именно?
- Да одна из девушек, - раздражённо ответил Макс, - кто она такая, я не в курсе, следователь нас опросил, но мы ни черта не знаем, и обещал завтра прийти по вашу душу.
- А мы-то чего знаем? – возмущённо воскликнула я, - чего нас допрашивать? Я даже не знаю, кого там убили.
- Допросить-то они обязаны, - посмотрел на меня Максим, - успокойся, только что вернулась с работы Ядвига, поговорим сейчас с ней.
Дом был ярко освещён, мы вошли в прихожую, и услышали приглушённые голоса. Я юркнула в спальню, быстро переоделась в уютные брюки и кофту, и поспешила на кухню.
- Здравствуйте, - робко сказала я, - а что сегодня случилось?
Мне Макс рассказал про какое-то убийство.
- Вот уж ужас, - со вздохом сказала Ядвига, - что за напасть в нашем городке? Сначала труп девушки той неопознанной нашли, теперь вот убийство, да и Максим твой говорит, что в вашей спальне кавардак, и он там грабителя застал.
- А кого убили? – пыталась я сквозь причитания добраться до сути.
- Одну из постоялиц, кстати, она твоя соотечественница. Вы уж извините, тут у нас полно всякого народу шастает, вдруг кто кого привёл, и тот решил полазать по спальням.
- А кто убитая? – вцепилась я репейником.
- У нас много людей останавливается, - со вздохом сказала
Ядвига, - у меня график чётко расписан, я только одно место всегда в запасе для тебя держу, до последнего момента, и даже летом. Но летом ты почти не приезжаешь, по-моему, только один раз и была. Да это ладно, не о том сейчас речь веду. Я это к тому, что девушка эта новая, ранее у меня не останавливалась. Зовут её Неонилла, очень приятная внешне, со спортивной фигурой, милая такая блондинка. Она вроде бы акробатка, или что-то в этом роде, толком я и не знаю.
- А вы можете в своих записях посмотреть, как её полностью зовут? – спросила я Ядвигу, и она насторожилась.
- А это зачем? – рассеянно проговорила она.
- Давайте, это останется между нами, - доверительно сказала я, - я в Москве занимаюсь частным сыском, не сама ищу преступления, в большинстве случаев они сами меня находят. И вот теперь, опять гора трупов, и я рядом. Просто проклятие какое-то! Вообщем, я решила заняться расследованием, только вы уж следователю не проговоритесь, а то он меня на пятнадцать суток закроет за самоуправство.
- Ни словечка не скажу! – энергично закивала головой Ядвига, - наши глины ничего не умеют, они не хуже ваших ментов, стражи порядка везде одинаковые. Есть среди них единицы, но и они завалены работой, так что спокойно занимайся расследованием, и спрашивай меня, если что нужно, - и она открыла ящик стола кухонного гарнитура, и вынула оттуда общую тетрадь, - Савостина Неонилла Кирилловна, она собиралась просидеть тут две недели. Аванс внесла при приезде, и занимает комнату в западном крыле.
- А можно эту комнату осмотреть? – заискивающе спросила я.
- Конечно, пойдём, - она вынула из ящика ключи, - правда, полиция там всё опечатала, но мы всё можем на место приклеить. Господи, и за что мне всё это? Езус – Мария, и пресвятой Юзеф! Сейчас, только очень быстро, чтобы никто не прознал о нашей вылазке, - она аккуратно отклеила печати, и отперла дверь, - только давай быстрей, чтобы никто не узнал, - и я юркнула в комнату.
Первое, что бросилось мне в глаза, это обведённый контур человеческого тела, и мороз слегка пробрал по коже.
Обойдя этот контур, я огляделась в комнате, открыла платяной шкаф, где висело пара платьев, а на полках лежало несколько маек, брюки, джинсы, прошлась руками под одеждой, и захлопнула шкаф, не найдя ничего.
Потом заглянула в тумбочку, и в кровать, неизвестно зачем заглянула под одеяло, потом под кровать, и увидела что-то у самой стены.
Я немного протиснулась под кровать, и потянула на себя находку. Выбрались из-под кровати, и посмотрела на то, что я нашла. Это была фотография, и я вскрикнула. С фото на меня смотрели лица двух девушек, внешне очень похожих, по общему признаку. Длинные волосы цвета спелой соломы, и голубые глаза, они стояли в обнимку, и обворожительно улыбались в объектив, а у меня под ложечкой засосало.
Со снимка на меня смотрела Барбара, а рядом с ней стояла, судя по всему, какая-то её подруга. Я перевернула фотографию, и увидела надпись: « Ваша покорная слуга, Полина, и моя лучшая подруга, Барби. ».
Барби! Барбара мне сказала, что знакомые называют её Барби, значит, тут есть связь. Связь между убийствами.
Неониллу убил тот, кто убил и Барбару. Вероятно, и этой Полине грозит опасность, только я пока не знаю, точно ли это. Неонилла знает Барбару, вернее, знала, и кто она такая, эта Неонилла Савостина? Ядвига, кажется, сказала, что Савостина вроде бы акробатка. Вот это уже интересно, как-то сразу интригует, но да ладно, посмотрим, что ещё имеется в комнате.
Но больше ничего не было, я заглянула в ванную, прошлась по ящикам, но ничего больше не нашла и вышла из комнаты.
- Ты нашла что-нибудь? – посмотрела на меня Ядвига.
- Да кое-что нашла, - туманно ответила я, - спасибо, что вы мне посодействовали. Кстати, я что-то проголодалась, на кухне не найдётся ничего?
- Найдётся, - согласно кивнула Ядвига, поворачивая ключ в замке, и приклеивая назад печати, - я целую гору натотении для постояльцев нажарила, а Казик вопит, говорит, что от неё рыбьим жиром воняет. И с чего он это взял вообще? Очень вкусная рыбка, он и скумбрию не переваривает. Впрочем, у каждого человека своё мнение.
- Я тоже терпеть не могу рыбий жир, - честно сказала я, - меня им с детства пичкали, просто до тошноты.
- И детей своих будешь им кормить? – с улыбкой спросила Ядвига, двинувшись по направлению кухни.
- Моя свекровь теперь потчует, - призналась я ей, - утро с воплей начинается, столовая ложка рыбьего жира, три перепелиных яйца в сыром виде. Правда, овсянку и сок она ест молча, ей это нравится, но вот при виде тыквенного пюре губы так сжимает, что мы едва заставляем её их разжать.
- А сколько ей годочков? – Ядвига открыла крышку на сковородке, и наложила мне щедрой рукой рыбки.
- Четыре, - я села за стол, - а сметаны у вас нет?
- Держи, - она вынула сметану, - что у тебя за пристрастие, есть рыбу со сметаной?
- Я и пельмени ем со сметаной, - я отделила рыбу от костей, и полила её сметанкой. Вкуснотища!
- А эта дочка, она ведь у тебя уже была, верно? – Ядвига села рядом со мной.
- Василиса от Димки, - со вздохом сказала я, подцепляя на вилку кусочек рыбы.
- Сколько раз ты уже была замужем? – задумчиво спросила
Ядвига, - на моей памяти два раза, но Дмитрий был лучше Иннокентия. Тот просто хам!
- Я его с секретаршей на столе застала, - подлила я ещё сметаны, - но потом так отомстила, что ему пришлось с работы уволиться, да ещё половину его денег отобрала.
- Это ты можешь, отомстить, - покачала головой Ядвига, - а этот твой Максим, он хороший человек?
- Он очень хороший, добрый, следователь. В конце ноября нашим близнецам, Лизочке и Ленечке, будет по годику.
- Как я люблю детей, - с нежностью сказала Ядвига, - и скучаю по тому времени, когда мои Кася и Конрад были малышами. Сейчас они уже совсем взрослые, у Катажины выпускной класс, а Конрад на втором курсе юридического, в Варшаве учится. И сестру натаскивает, она тоже на юридический собирается, мечтает стать прокурором, а сын адвокатом. Они даже спорят на эту тему, постоянно ругаться начинают, когда Конрад приезжает сюда после сессии. С одной стороны, он учит сестру, а с другой, ссорится с ней.
- Бывает, - с улыбкой пожала я плечами, - мои пока маленькие, в кроватках слюнки пускают, а как подрастут, это капец будет. Василинка уже тарарам устраивает, но она ещё подрастёт, начнётся переходный возраст, парни, любовь. Я столько ошибок совершила в молодости, хотя ни о чём не жалею, но я боюсь за дочку. Что ей в голову взбредёт? С другой стороны, я не буду ей препятствовать, просто закрою глаза на её выходки, памятуя себя в её возрасте. Конечно, не на все выходки следует закрывать глаза, но ведь потерянную невинность не вернёшь, а если ей захочется попробовать сигареты, я тоже не буду препятствовать.
- Но это же вредно! – здраво воскликнула Ядвига.
- Вредно, - согласно кивнула я, - но лучше самому дать ребёнку сигареты, и не обращать внимания на курение, тогда ему станет неинтересно. Думаете, почему я стала курить? У нас дома все курят, мои мать с отцом, да и Дима курит, а мне родители говорили, что это вредно. Я попробовала в четырнадцать лет, мне не понравилось, а однажды Дима заявил, чтобы я и думать не смела о курении, что-то тогда разговор зашёл. На следующий же день я купила сигареты, и по сей день не расстаюсь с ними, одного его слова хватило, чтобы я завелась.
- У меня только один вывод, большинство родителей истерики, они не умеют влиять на детей, а на гибкую психику малыша действительно нужно влиять хитростью. Просто незаметно подводить их к правильному, а потом они сами поймут, какие же молодцы их родители. Уберегли их от дурного, вроде и не ругались, и не запрещали ничего, но в тоже время не дали съехать по кривой. Но для этого надо просто железную психику иметь, и стальной характер. Я так не могу. А ты можешь?
- Пожалуй, смогу, - дёрнула я плечом, - может, я просто легкомысленная.
- У тебя нервы железные, - с усмешкой сказала Ядвига, - или ты просто умная, и уверенная в себе.
- Наверное, уверенная в себе, - пожала я плечами, - а ещё я самая нерадивая мать на свете. Дети с нянями, я уезжаю утром, и домой возвращаюсь поздно вечером. Бизнес, расследования, обедаю на деловых встречах.
- Но это же плохо!
- Плохо, - согласно кивнула я, - детям нужна мать, а я вот даже в отпуск уехала за границу.
- Ладно, - махнула рукой Ядвига, - ты хороший человечек, и дети тебя всегда поймут.
- Наверное, - вяло откликнулась я, - а чайку можно?
- Конечно, можно, - хозяйка встала с места, - может, тебе лучше кофейку? Ты вроде его больше любишь?
- Люблю, - кивнула я головой, и она налила мне кофе, достала из холодильника пирожные, и мы вдвоём напились кофе.
Я посмотрела на часы, подумала, не побеспокоить ли Марата, но отмела эту мысль. Ни к чему ему сейчас мешать, пусть спокойно рыскает в Интернете, и отправилась в комнату.
- Ты уже поужинала? – поднял на меня глаза Максим, - а то вы опоздали, Яцек утащил ужин для Маши в спальню, а мне
Ядвига сказала, что накормит тебя внепланово.
- Я с ней уже пообщалась, - я опустилась на кровать, - как я устала.
- Устала! – сдавленно фыркнул Макс, откладывая в сторону книгу, - нечего по католическим церквям шляться, богомолка ты моя.
- А ну прекрати! – возмущённо вскрикнула я, - если ты этого не понимаешь, это ещё не значит, что тебе дано право глумиться над этим.
- И я вовсе не глумлюсь, - Макс сделал невинные глаза, - но это не модно, ходить в церковь!
- Это с каких это пор это стало не модно? – прищурила я глаза, - напротив, сейчас многие люди ходят в церковь.
- Чтобы грехи замолить!
- Идиот! – не удержалась я.
- А ты живёшь с идиотом!
- Кретин! – сквозь зубы процедила я, - да в царские времена все ходили в церковь!
- То было в царские времена. Да и потом, на церковный праздник можно сходить в церковь, против веры я ничего не имею.
- Ещё бы ты что-то имел против религии!
- Я не понимаю твоих походов в католическую церковь. Это не наша религия, так чего слушать службу?
- Мне она нравится, - дёрнула я плечом, - а ты не понимаешь!
- Понятно, тебе просто классика нужна! Театра тебе мало?
- Слушай, а чего ты так злишься? По-моему, у тебя мнение, если тебе что-то не нравится, то ты считаешь, что и другим это не должно нравиться. Короче, Лиза будет балериной, я её отдам в балетную школу.
- С ума сошла?! – Максим так и подскочил на месте, - я тебе не позволю!
- А тебя никто и не спросит!
- Ты ещё Леню в балет отдай!
- Зачем? Пусть в спорт идёт, посмотрим, какие у детей таланты будут.
- Только бы никаких не было!
- Размечтался! – со злостью воскликнула я, - слушай, дружок, мы ведь сейчас поссоримся, давай лучше текущие проблемы обсуждать.
- Почему ты вечно сворачиваешь разговор? – раздражённо спросил Максим, - выскажешь своё мнение, и резко тормозишь, не даёшь мне ответить.
- Я сама сначала злюсь, а потом думаю, мы же сейчас поссоримся, и прекращаю бессмысленный спор. Просто останавливаюсь в нужный момент, пока мы окончательно не рассорились. Или ты хочешь поскандалить? Лично я вижу, что ты за человек, видела, за кого замуж выхожу, и винить мне в том, что выбрала в спутники жизни обывателя, мне остаётся только саму себя. Понял?
- Понял, - с глупым видом ответил Максим, я его своим напором в нокаут отправила.
- Отлично, - я поудобнее устроилась на кровати рядом с ним, - смотри, - и вынула из кармана фотку.
- Это же Барбара! – Макс так и подскочил, - откуда ты её взяла?
- Из комнаты убитой Неониллы!
- Ты уже и там побывала! Погоди, так ты что, печати там сорвала?
- Их Ядвига аккуратно сняла, а потом назад повесила.
- Ещё и хозяйку дома привлекла! Молодец, ничего не скажешь!
- Успокойся! – со смехом воскликнула я, - убитую звали
Савостина Неонилла Кирилловна.
- А я знаю, - Макс рассматривал фотографию, - уже говорил с милицией, вернее, полицией.
- И что они тебе интересного сказали?
- Они паспорт нашли, и инспектор рассердился, был всё тот же пан Седляк. Мы с Яцеком, опять убийство русской, и он взбеленился, и стал материться по-польски.
- А ты откуда знаешь, что он стал материться? – вздёрнула я брови, - ты же не знаешь польского.
- Зато Яцек знает, и он мне жестами и намёками перевёл, даже ему повторять подобное в переводе показалось стыдно. Имя ты уже знаешь, убили её тремя выстрелами, и четвёртым контрольным в голову. Стреляли через стекло, потому что оно разбито, да и траекторию они вычислили, к тому же в стекле пулевые отверстия. Ничего особенного не нашли, только её паспорт, одежду, и больше ничего. Будут запрос в Москву посылать.
- Отлично, я сейчас тоже запрос в Москву пошлю, - я решила всё-таки позвонить Марату, и набрала его номер.
- Завтра к утру всё будет, - безо всяких приветствий, сказал он мне.
- У меня ещё один человек, некая Савостина Неонилла Кирилловна, и она знала Барбару. И попробуй узнать, была ли у Барбары подруга Полина.
- Ты мне задачки, одна хлеще другой, задаёшь, - вздохнул на том конце провода Марат, - и чтобы ты делала без Интернета, и без хакера?
- Без Интернета я бы села в лужу, а в отношении хакера, я могу соблазнить любого математика. Они в большинстве своём парни не целованные, я в этом успела убедиться, когда была на твоих лекциях. Уж их лица в юношеской сыпи о многом говорят, а один парнишка от меня свалился со скамьи, это он так шарахнулся, когда я ему ногу на ногу закинула.
- И я не ругался? – растерянно протянул Марат.
- Маленько укорил меня, да и только.
- Однако, - и он отключился.
- И кого это ты совращала в отсутствие законного супруга? – прищурил глаза Макс.
- Почему сразу совращала? Просто поозоровать решила.
- И каким же образом?
- Закинула одному студенту свою ногу ему на ногу, и он так рванул от меня, что свалился на пол.
- И когда это было? – нехорошим тоном спросил мой милый супруг.
- А какая тебе разница? Забудь.
- Как-нибудь мне ты изменишь, а потом скажешь, забудь.
- А не планирую пока тебе изменять, нет адюльтера в списке ежедневника.
- Ну ты и стерва!
- Уж какая есть, - развела я руками, - ты лучше думай, в какую сторону нам дальше плясать.
- Знаешь, мыслительному процессу очень помогают сильные эмоции, - и его рука скользнула мне под майку.
- Давай проверим твою теорию, - замурлыкала я в ответ, и обвила его шею руками.
- Подожди, я только дверь запру, - я задвинула замок, и вернулась к нему.
Макс неизменно засыпает после этого самого, Дима же всегда со мной разговаривал, спрашивал, хорошо ли мне, и всякие нежности нашёптывал, пока я не засыпала. Какие они разные, но сердце моё безраздельно принадлежит Диме, не взирая ни на что. Он мой принц, мужчина, о котором я мечтала, но я потеряла его навсегда.
К горлу подкатили слёзы, и я едва сдерживалась, чтобы не зарыдать навзрыд. Хватит! Хватит мучить себя! Я больше не могу! Сил никаких нет!
Я перекатилась на другой бок, натянула на себя одело, и уткнулась в подушку, стараясь не рыдать. Дима из меня всю душу вынул, а уж какой он любовник! Самый великолепный на свете!
Проснулась я в объятьях Макса, выглянула в окошко, и увидела капли дождя на стекле, на улице бушевал ливень, и волны поднимались до небес.
- Просыпайся, - толкнула я Макса локтём, взяла с тумбочки мобильник, и раскрыла ноутбук.
- Чего тебе не спится? – Макс сладко зевнул.
- Хочу поскорее разгадать свою тайну, - и я вызвала Марата.
- Я кое-что нашёл, - доложил он мне, - я сейчас тебе скину.
- Давай, - я захлопнула сотовый, и положила его на столик.
- Что интересного он тебе сказал? – Макс вытянулся на кровати.
- Сейчас скинет добытое, - и в этот момент ноутбук подал голос, и я открыла почту.
Решила начать с Барбары, и тут же была ошарашена. Девушка, которая ехала с нами в купе, её зовут Апполинария Самсонова, и вовсе не Барбара. Похоже, это та самая Полина, которая изображена на фото. Но почему она назвалась именем Барбары?
Посмотрим, что тут ещё имеется. Апполинария, медик по образованию, три года проработала в районной больнице медсестрой, её родители врачи. А вот Барбара, тут ситуация похлеще.
Её мать полячка, а отец англичанин, и не простой, а самый настоящий лорд, с титулом графа, и несметно богатый.
Марат собрал все хроники по Интернету, и я получила много интересного. В сеть порой выкладывают газетные заметки, и он прислал мне перевод этих заметок.
« Такого-то числа и года граф Уильям Мильтон, единственный наследник своего отца, и прочих родственников, объявил об официальной помолвке с юной полячкой, Иреной Кристиной
Вежлицкой. Высший свет Англии не одобряет этого мезальянса, поскольку Ирена Кристина происходит из очень простой семьи, не имеет дворянской крови, и не может быть вхожа в высшее общество Англии. Красота молодой панны вскружила голову графу, и он не слушает здравых советов. Вероятно, его исключат из палаты лордов, если он женится на польской девушке. »
« Сегодня состоялась свадьба графа Мильтона, весь высший свет пришёл на церемонию, и они были зачарованы красотой панны. Буквально в последний момент выяснилось, что Ирена Кристина происходит из очень знатной, хоть и обедневшей семьи, и никто не протестовал, чтобы она стала графиней Мильтон. Свадьба прошла на высшем уровне. »
« Сегодня произошло значимое событие в семействе Мильтон,
Ирена Кристина родила дочь, которую счастливые родители назвали Барбарой. Но графу необходим сын, которому он передаст титул, и своё поместье. »
« Пресса следит за домом Мильтонов, а Ирена Кристина, наконец, подарила графу долгожданного сына, и ещё одну дочку. Двойня родилась в марте, Джордж и Юстина, так нарекли малышей счастливые родители, растут не по дням, а по часам. »
« Говорят, что в доме Мильтонов спрятано старинное украшение, египетское, уникальное. Старый граф любил пошутить, и он спрятал украшение, самое дорогое из всех, и официально объявил, что любой нашедший, родственник, или посторонний человек, становится его полноправным владельцем. Ирене Кристине и Уильяму не дают покоя, их дом постоянно осаждают толпы кладоискателей, слуги, и те потихоньку шарят. Правда, чтобы в глаза не бросалось, но всё же. Старик любил шутки, но это же чересчур. »
« Пресса следит за семейством Мильтонов, Барбара выросла настоящей красавицей, ей уже двенадцать, и родители хотят отправить её на учёбу за границу. Все были к чему угодно готовы, но неожиданно девушку отправили в Россию. Непонятно, почему аристократку отправили в эту странную страну, ведь высшее образование в Европе лучше. Все следят за развитием событий, у Барбары появилась лучшая подруга, которая почти постоянно рядом с ней. Говорят, что подруга эта из низших слоёв общества, и всем непонятно, что может общего у таких девушек. Одна урождённая аристократка, а другая бедная девушка из России. Их постоянно видят вместе, девушки просто неразлучны. »
« Скандал в семействе Мильтонов! Какой-то неизвестный заявил, что Барбара на самом деле не дочь Мильтонов, что её подменили в роддоме. Супруги начисто отрицают этот факт, и на предложение всего высшего света, сделать генетический анализ, отвечают категорическим отказом. Они твёрдо уверены, что им кто-то мстит, хочет потрепать нервы, но вот кто, это предстоит выяснить. »
Я оторвалась от экрана, и помотала головой. Я точно не хочу быть женой аристократа, вся личная жизнь на виду, ребёнка не родишь спокойно, пол года мусолить будут. Просто капец какой-то! Ладно, что там у нас дальше?
Газетные статьи закончились, и я перешла к общей информации, найденной Маратом на просторах сети.
Барбара училась на экономическом факультете, а Полина попала туда лишь потому, что была прилежной ученицей, и девушки как-то сразу сдружились.
Что связывало дочь аристократов, и простую девушку? Впрочем, я прекрасно осведомлена, что такое дружба, два человека могут дружить всю жизнь, и никогда не разлучаться.
Похоже, в данном случае так и произошло. Но потом Полина перешла в медицинский институт, не захотела продолжать обучение на экономфаке, но их дружба не прервалась.
На этом сообщение Марата закончилось, и я перешла к другому, конкретно, к Неонилле Савостиной.
И удивлённо вздёрнула брови. Неонилла Кирилловна Савостина была потомственной циркачкой, акробаткой, и всё своё детство, юность, отрочество, пол жизни она провела в цирке.
Не самая лучшая профессия – циркачка, никакой спокойной жизни, нет возможности создать семью, и обустроить быт. Это постоянные разъезды, и постоянные гастроли, но циркачи иной жизни и не понимают.
Однако, Неонилла, видимо, была из другой породы. Она мечтала о семье, о нормальных ценностях и традициях, мечтала выйти замуж и родить ребёнка. Долгое время жизнь её была связана с цирком, а потом она ушла оттуда, и стала работать в театре.
Личная жизнь тоже не сложилась, муж бросил её после трёх лет совместной жизни, после этого у неё случился выкидыш, и больше она детей иметь не могла. Всю свою жизнь она просидела в консерватории, и меня только один вопрос волнует. Где она нашла деньги на поездку в Гданьск?
Билет стоит довольно дорого, и мне не ясна пока связь с Полиной и Барбарой. Возможно, девушки посещали концерты классической музыки, но откуда простой капельдинер взял такие деньги?
Информацию про Каминского я решила Максу пока не показывать, с этим я сначала сама разберусь, к тому же, я не хочу лишний раз Машу ранить. Она так влюблена в него, и я хочу, чтобы она была счастлива. Я очень хочу, чтобы она обрела счастье. Я захлопнула крышку ноутбука, и посмотрела на Макса, растянувшегося на кровати, а до этого читавшего через моё плечо.
- И что скажешь?
- А что сказать? Думаю! Где связь девушек с Савостиной? Не просто так же её убили.
- Надо Марата подрядить, чтобы в театр сходил, выяснил, что там такое, - не успела я это сказать, как мой мобильный взвыл, и это был Марат.
- Прочитала? – деловито осведомился он, - я тут сходил в театр, и поговорил со знакомой Неониллы.
- Молодец! – в ажиотаже восхитилась я, и включила громкую связь, - давай рассказывай скорей.
Марат побывал в театре вчера вечером, посидел на концерте в Малом зале, что просто немыслимо, на мой взгляд, но не до этого сейчас.
Он отсидел концерт, а потом подошёл к вахтёрше, и стал спрашивать её про Савостину.
- А зачем она вам? – настороженно спросила вахтёрша, -
Нилочка у нас капельдинер, работает с посетителями, - и Марат вынул удостоверение майора.
- Где ты его взял? – чуть не упала я с кровати, а Максим заорал.
- Я же обезвредил уже одну точку! Безобразие!
- Замолчи! – пихнула я его в бок, - Марат, продолжай.
Он показал вахтёрше удостоверение майора, и она тут же испугалась.
- А Нилочка что-то натворила? Она такая положительная, спокойная, мухи не обидит.
- А вы её хорошо знаете?
- Да не слишком, её личная жизнь не сложилась, она бывшая циркачка, акробатка, хотя женщина интересная, представляете, она могла в любое отверстие пролезть. У неё абсолютнейшая гибкость, она один раз в кино снималась, роль была малозначительная, но она должна была на ходу поезда влезть в окно поезда. И сделать это так, чтобы никто из находящихся в купе даже шороха не услышал. И что-то там украсть. Но только не удалась карьера в кино, её один раз сняли, и больше с тех пор и не звали. Знаете, вы лучше с её приятельницей поговорите, Александровной Олеговной Михайловой, она в буфете сидит. Спросите по имени-отчеству, она там сейчас.
- Хорошо, спасибо, - и Марат отправился в буфет.
Александру Олеговну он нашёл сразу, но она сначала не захотела с ним разговаривать, и Марат сказал ей, что Неонилла умерла, и женщина впала в истерику. Заплакала, потом напилась холодной воды, и как-то жалобно воскликнула:
- Я же ей говорила! Я ей говорила, что этот долг из неё все соки вытянет, и ни к чему хорошему заработок не приведёт! А она поверила!
- Какой ещё долг? – решительно спросил Марат, - вы можете рассказать последовательно?
- Да дело под Новый год было, мы вместе его встречали, - и слова полились из неё рекой.
Я сама очень люблю Новый год, больше только Пасху. Это чудесный праздник, но для некоторых людей он становится роковым. Особенно, для любителей взрывать фейерверки. В этом деле нужно быть осторожным, а то можно себе что-нибудь повредить, если быть неаккуратным.
Но в данном случае произошла полнейшая нелепица.
Девушки встретили Новый год, шампанское, и всё такое, а потом пошли гулять. Они были навеселе, вышли во двор, и в этот момент подъехал джип.
Время было позднее, а во дворе находились мальчишки, они что-то копошились, и в одном из них Александра узнала главного паршивца подъезда, Степана.
Степан этот постоянно затевал какие-то пакости, то дверь в квартиру измажет, извините, навозом, не хочется употреблять более непристойных выражений, то напугает кого-нибудь до обморока. А в последнее время он помешался на опытах, парнишка здорово разбирается в химии, и из квартиры, где живёт озорник, постоянно раздаются лёгкие взрывы.
Но в этот раз он превзошёл самого себя, решил устроить фейерверк, и соорудил самодельный. Но что-то там пошло не так, как он планировал, и он просто отшвырнул петарду, испугавшись, что она пальнёт в его руках.
Но надо же было такому случиться, петарда угодила в руки
Неонилле, девушка испуганно отскочила, весь хмель в момент выветрился из головы, и откинула фейерверк. И петарда угодила прямо на капот джипа, раздался оглушительный взрыв, петарда оказалась какой-то сверх – сверх.
Крышу джипа снесло, и ещё было масса повреждений, и платить впоследствии пришлось Неонилле. С одной стороны, она и не виновата, любой другой так поступил бы на её месте, ведь в неё кинули петарду, и она за собственную жизнь испугалась.
Но хуже того, что родители пацана отказались ей помочь. Они и слушать ни о чём не хотели, и свидетелей не нашлось. Одна только Александра, но её никто не слушал, вроде как заинтересованное лицо. Её просто выставили вон, и бедная женщина впала в истерику. У неё не было денег на восстановление дорогостоящей машины, она прибежала к подруге в слезах, Александра попыталась успокоить её, стала придумывать варианты выхода из тупиковой ситуации.
Но что тут придумаешь? Петарду кинула Неонилла, и ей отвечать. Вдобавок владелец машины приехал к ней домой, осмотрел двухкомнатную квартиру, и досадливо хмыкнул:
- За такую халупу немного дадут, новую машину не купишь, - и у бедной женщины сердце оборвалось.
- Вы хотите продать мою квартиру? – сдавленно спросила она, - но где же мне жить тогда?
- А это уже не мои проблемы, - спокойно отозвался бизнесмен, - хотя этих денег на покупку новой машины всё равно не хватит.
- Но я же не виновата! Эти поганцы кинули в меня фейерверк, испугались, что она взорвётся в их руках, и я того же испугалась. От испуга не глянули, куда надо кидать.
- Я уже сказал, что мне плевать! – холодно ответствовал пострадавший, - никто не докажет, что вы непреднамеренно кинули, а мне даже лучше. Должен же кто-то заплатить мне за машину! Я всё сказал, и собирайте деньги, а то хуже будет. Мы нашли вашу семью, родителей, которые до сих пор колесят по России со своим цирком. Кстати, у вас имеется младшая сестрёнка, Вероника, если не ошибаюсь, и ей сейчас все шестнадцать. Девочка уже у нас, если вы не найдёте денег, то отрабатывать долг придётся девчонке. Думаю, не стоит объяснять, как она это будет делать.
- Вы не имеете права! – заорала не своим голосом Неонилла, - вы ответите за это!
- Любопытно, кто в милицию стукнет, - прищурил он глаза.
- Я и заявлю! – набралась наглости Неонилла.
- Тогда вообще сестрёнку не увидишь, какому-нибудь шейху продам её, и тебя твои родные до конца своих дней проклинать будут. Ты хочешь этого? Думаю, что не хочешь. Поэтому доставай бабки, сроку тебе две недели, - и он ушёл, а
Неонилла впала в истерику.
Целую неделю она ломала голову, как решить эту проблему, пока в её квартире не раздался звонок.
- Савостина Неонилла Кирилловна? – спросил мужской голос.
- Верно, - испуганно ответила женщина.
- Сейчас вам привезут вашу сестру, никуда не уходите, - и ей в ухо полетели гудки.
Испуганная, и ничего не понимающая, Неонилла металась по квартире, звонок в дверь заставил её подскочить, и через пять минут Ника рыдала, прижавшись к тётке.
- Прости, прости, - шептала ей Неонилла, - я не хотела, чтобы всё так получилось. Эта идиотская взрывчатка, я так попала, и ты в плену оказалась.
- Не переживай так, - тихо сказала Ника, - ты ни в чём не виновата, виноват тот мальчишка, но теперь нам ничего не угрожает.
- Но ведь я не достала денег, - растерянно проговорил
Неонилла, - почему тебя отпустили?
- Потому что Михаил Васильевич умер, - со вздохом сказала Ника, - его убили какие-то грабители из-за дорогих картин, ворвались в коттедж, а его жена велела отпустить меня, ей наплевать на машину.
- Господи! – судорожно выдохнула Неонилла, которую за последние семь дней страх просто сковал, и тихо заплакала, - он по справедливости получил!
- Он тоже не виноват, - Ника мотнула головой, - просто хотел получить назад свои деньги, только и всего.
Неонилла заметно расслабилась, повеселела, и рассказала обо всём Александре.
- Хорошо, что тебя не привлекли, - со вздохом сказала та, выслушав рассказ подруги, - а ведь могли. Странно, ты должна была первая полететь.
- Да что ты мелешь? – опять струхнула Савостина, - за что меня должны привлечь?
- Да за его убийство! Ты ему денег должна? Должна! Милиция тебя должна была в первую очередь заподозрить!
- Да типун тебе на язык! – вдруг рассердилась Неонилла, - с какой стати? Я его не трогала, наверное, они меня уже проверили. Я слишком бедная, мне не на что даже игрушечный пистолет купить, не то что настоящий, и ни за что не организовать банду, чтобы людей убивать. Я Зорина и пальцем не трогала. И придумала же ты!
А Александра пожала плечами, и вздохнула с облегчением. Казалось, всё было хорошо, прошло два года, и в квартире Савостиной раздался звонок.
- Здравствуйте, Неонилла. Мы не знакомы, но мой супруг пытался стребовать с вас деньги за внедорожник. Я не буду от вас ничего требовать, мне только нужна услуга. Если не сделаете, вам же хуже, я вас за машину на счётчик поставлю.
- Но что я могу сделать? – испуганно воскликнула Неонилла.
- Я оплачу вам поездку в Гданьск, все указания на месте будут.
- Но что я должна буду сделать? – Савостина от страха чуть в обморок не упала. Приплыло, откуда и не ждали.
- Я всё сказала, указания получишь на месте, - и женщина отрубилась.
Неонилла была напугана, и она понимала, что придётся сделать что-то противозаконное, и она перед отъездом рассказала всё Александре.
- Не делай этого! – стала отговаривать её подруга, - лучше продай квартиру, и беги из страны.
- Да она меня где угодно найдёт, из-под земли достанет. Ты не знаешь этих людей.
- А ты знаешь? – скептически поинтересовалась Александра.
- Более или менее знаю, я общалась с Михаилом Васильевичем, он очень холодный и жёсткий. Думаю, и его жёнушка такая же, хотя я ума не приложу, что мне надо сделать.
- Господи! – говорила Марату Александра Олеговна, - как же это случилось? Почему? Нельзя ей было идти на поводу у Анастасии!
- Думаете, это она её убила?
- Или наняла киллера, с неё станется, стерва.
Марат дал нам слушать плёнку, и давал пояснения по телефону.
- Слушай, - обрела я голос, когда диктофонная запись смолкла, - а ты не находишь в её словах странности? – натянула я одеяло на нос, - Александра знала имя супруги олигарха?
- Понятия не имею, - отозвался на том конце провода Марат, - но она его назвала, значит, знает.
- Ты телефон её взял?
- Конечно, - деловито ответил Марат.
- Давай, звони, и спроси у Александры Олеговны, как зовут супругу Михаила Васильевича, - а у самой под ложечкой неприятно заныло, и Машу стало жалко. Да и подозрение было нехорошее. Я поймала женщину на несостыковках, и теперь хочу кое-что прояснить, с утра пораньше, пока она тёпленькая.
- Это Александра Олеговна? – раздался голос Марата, - здравствуйте, это тот следователь, что приходил к вам по поводу вашей подруги. Узнали? Хорошо. Скажите, а как звали супругу Зорина? Подождите, но вы же мне сами имя в прошлый раз назвали, а теперь говорите, что не знаете. Подождите, подождите...
- Припри её к стенке, - заорала я в трубку, - милый, какая там статья за лжесвидетельствование? – посмотрела я на Макса.
- Не забивай себе голову, Марат, скажи этой дамочке, что она как соучастник пойдёт, если не расскажет всю правду, по этапу точно отправится.
- Уважаемая Александра Олеговна, - вежливо сказал Марат, - за сокрытие правды привлекают к закону. Вы хотите хороший срок? Я вам его гарантирую. Пожалуйста, не надо плакать, давайте с вами встретимся, и спокойно поговорим. Если вы мне всё расскажите, ни о каких последствиях перед законом не может быть и речи. Хорошо, это будет удобно, тогда до встречи. Викуль, ты всё слышала? – голос Марата стал ближе.
- Слышала, - меланхолично отозвалась я, - ты поговори с ней ещё разок. Когда тебе перезвонить?
- Вечером, я поеду в театр часам к трём, она в это время сможет свободно разговаривать. Давай, - и он отключился.
- Знаешь, что я думаю? – посмотрел на меня Максим, - относительно убийства Полины?
- Что её убила Савостина? Я тоже так думаю, но при этом какая-то странная картина получается. Неонилла больше похожа на запуганную женщину, кроткую, добрую, я такое мнение составила по рассказу её подруги. И вдруг убийство? Но с другой стороны, ведь она акробатка, и только она могла влезть в купе через окно, перерезать горло Полине, вылезть, а потом выкинуть труп. Но она действовала не одна, я в этом уверена, потому что одной женщине так быстро не среагировать. И труп вытащить, и вещи унести, и пол вытереть. Минимум, их было двое.
- Знаешь, я тебе не сказал, - Максим встал с кровати, и стал натягивать брюки, - но её убил врач, хирург.
- С чего ты взял? – округлила я глаза.
- Разрез был сделан очень профессионально, не буду тебе перед завтраком объяснять тонкости, а то аппетита лишишься, но одно скажу точно, скальпелем он владел виртуозно.
- Значит, это не Неонилла? – задумчиво проговорила я.
- Фиг её знает! – Макс пожал плечами, и натянул майку со свитером, - ты хорошо автобиографию её проверила? Может, имеет медфак за плечами? Но кое-что я тебе сейчас объясню. Нашпигованный знаниями обыватель, это не профессиональный хирург. Чтобы стать профи, чтобы тебе скальпель доверили, и человеческую жизнь, соответственно, ты должна шесть лет отсидеть в институте, аспирантура, интернатура, присутствовать при операциях. Это ты стала профессиональной журналисткой, не имея образования, раз это у тебя получается, ты этого добилась, а с медициной по-другому дела обстоят. Информационную лапшу просто схавают, и не подавятся, разве что тот, про кого написали, в суд подаст. Но это не смертельно, а если хирург ошибётся, то ошибка эта станет роковой.
- Ты к чему это сейчас сказал? – не поняла я.
- Да к тому, что либо она врач, либо убийца кто-то другой. Кто-то пытается её подставить.
- Но она идеально подходит, - я тоже встала, и натянула чёрные брюки, - как тогда убийца попал в купе? Оно не стыкуется. Ведь Александра ясно сказала, что Неонилла умела проделывать такой трюк, она училась этому, снималась в кино, и теперь ты говоришь, что рана нанесена медиком, хирургом.
- Уверен в этом абсолютно, - твёрдо заявил Макс, - может, я плохой врач, но я в коей-то мере профессионал, и окончил медфак. И я уверен, что её убил медик.
- И от чего нам плясать? – я натянула чёрную водолазку, и красный свитер. Это даже свитером назвать нельзя, горловина, как у пуловера, короткий, как летний топик, может, чуток пониже край будет. Рукава две четверти, в форме летучей мыши, и всё это смотрелось на мне здорово.
Я не планировала сегодня лезть за янтарём, поэтому оделась нормально, и вытащила красные сапожки на шпильках, мою привычную обувь, и красный плащ из кожи.
- Понятия не имею, - растерянно проговорил Максим, - я точно знаю, удар был нанесён профи, думаю, она даже не почувствовала, ей просто глотку перерезали. Может, и рот зажали, чтобы не орала.
- Тогда этот человек должен быть сильным, - задумчиво проговорила я, - а у акробаток по идее руки должны быть очень сильными, накачанными, ещё один мяч в сторону
Неониллы.
- Слушай, я всё понимаю, она очень хорошо подходит под роль убийцы, особенно, учитывая тот факт, что она акробатка, и только акробат способен влезть в окошко. И объяснения другого нет, преступник мог попасть в купе только через окно, потому что щеколда была защёлкнута. Но вот только почему они её не открыли? Почему не ушли нормально? Словно специально поставили нас перед загадкой, а потом убили
Неониллу.
- А ведь ты прав, - я быстро заправила кровать, и села на одеяло, - думаю, Неонилла ни в чём не виновата, она такая же жертва. Они убили Полину, свалили всё на Неониллу, и Александра Олеговна конкретно наврала. Вероятно, преступники её купили.
- И каков итог? – задумчиво проговорил Макс, - надо искать акробатку, которая окончила медфак, и по специальности хирург.
- Однако, - я взяла со столика резинку, и стянула волосы в хвост, - и как такую найти?
- Найдём, - оптимистично воскликнул Максим, и мы спустились к завтраку.
На кухне была одна Ядвига, она дала мне овсянки, а Максу омлет с тостами, и налила нам кофе.
- Узнали что-нибудь интересное? – спросила она нас.
- Это вы о чём? – Макс поднял брови, а я приложила палец к губам.
- Вы всё узнаете, когда всё будет кончено, - сказала я ей.
- Ладно, поняла, - махнула она рукой, из коридора послышался топот, и на кухню вбежала хорошенькая девушка, белокурая.
Её волосы были очень пышными, а чайные глаза смотрели на мир приветливо, и она радостно улыбнулась.
- Счастья вашему дому, хозяйка, - сказала она Ядвиге, - а меня зовут Арина.
- Ты будешь кофе, Арина? – посмотрела на неё Ядвига.
- Очень люблю кофе, - весело сказала девушка, - спасибо.
- Держи, - Ядвига протянула ей чашку, - осторожнее, горячий.
- Вы очень добрая, спасибо, - весело сказала Арина.
- Кого ты тут благодаришь, идиотка? – в кухню влетела ещё одна блондинка, только не такая милая, её волосы явно выпрямляли, слишком уж они были прямые, а голубые глаза смотрели на всех колючим взором. Красивая, но явная стерва, меня мой начальник называет « хорошей стервой », но есть и когорта плохих. Это просто злобные дуры, которым наплевать на всех и вся.
- Мы ей деньги заплатили, чтобы она перед нами на задних лапках прыгала, - девушка плюхнулась за стол, - мне обезжиренный йогурт, и кофе с обезжиренным молоком, у меня диета. Я не хочу превратится в корову, сожрав гору овсянки на сливках.
Я от неожиданности поперхнулась, Макс хлопнул меня по спине, а Ядвига вздёрнула брови.
- Спасибо, милый, - ласково улыбнулась я, - кстати, ты не хочешь со мной попозже пробежаться? Знаешь, на каких диетах не сиди, только панкреатит заработаешь, и в результате всё равно толстой станешь. Лучше не быть ленивой курицей, и каждый день посвящать пробежке, это очень полезно, и среди других тебя повысит.
В зелёных глазах Макса мелькнули смешинки, но он неожиданно меня поддержал. Видимо, ему не понравилась шпилька в мой адрес.
- Конечно, милая, - коснулся он моей руки, - спортивные девушки самые красивые на свете, и самые страстные, а на скелетин на диете даже смотреть противно.
Девица вздёрнула брови, отбить мяч ей явно было нечем, пару минут она размышляла, что поязвительнее ответить, и досадливо рявкнула:
- Так я получу кофе и йогурт? Чего вы телитесь?
- Кофе в кофеварке, наливайте, йогурт в холодильнике, доставайте, - холодно ответила Ядвига.
- Я вам деньги заплатила за сервис! – взвизгнула эта нахалка.
- Вы заплатили деньги за жильё, и за еду, а вынимать из холодильника вы её сами станете, - и она занялась помешиванием чего-то аппетитного в сковородке.
Девица пошла пятнами, а Арина вскочила, вытащила из холодильника йогурт, налила в чашку кофе, и дала подруге.
Та даже не поблагодарила её, молча стала есть.
Мне было неуютно, эта нахалка раздражала, залпом выпила кофе, и поспешила в комнату.
Макс остался на кухне, и я решила просмотреть информацию на Кшиштофа. Я пока не решила, стоит ли рассказывать Максу, что этот Зорин родственник Маши, вернее, свойственник. Мне на секунду показалось, что я что-то вспомнила, что-то чрезвычайно важное. С Машей связанное, мелькнуло, и молниеносно исчезло, словно и не бывало.
Связь Маши с убитым, Кшиштоф, который якобы совершил это преступление, и вот теперь всё повторяется.
Или наша преступница – Анастасия? Супруга, теперь уже вдова, Зорина? А ей зачем? Но она зачем-то отправила Неониллу в Гданьск, и было совершено убийство, а потом и Неониллу убили. Но ведь Анастасия сейчас в Москве, она не могла находиться в двух местах одновременно. С другой стороны...
Надо проверить её алиби! Вдруг она выезжала в Гданьск?
Балтийское море от Москвы не так уж далеко, если на самолёте долететь, то успеешь вернуться в тот же день.
И я схватилась за телефон.
- Узнай алиби Анастасии Зориной, мне нужен её день по минутам, когда убили Савостину, - и Марат молча отключился, а я занялась Каминским, очень уж он меня интересовал, я к тому же Маше обещала.
Каминский Кшиштоф был поляком, впрочем, это и по имени ясно. Родился в Варшаве, и прожил там до десяти лет, пока не умерла его мать, и его отец не женился на другой.
Его мачеха была русской, и очень скоро семья перебралась в Россию. Ольга была очень милой женщиной, своих детей у неё не было, и иметь она их не могла, поэтому вся её любовь излилась на пасынка.
Отец его был медиком, стоматологом, и в советское время зарабатывал огромные деньги. Но время было неспокойное, и в итоге его поймали на том, что он ставил коронки из золота. Казалось, жизнь полетела под откос, но следователь предложил ему альтернативу. Пусть поставит лично ему, следователю, коронки из золота, при чём за свой счёт, и претензий к нему никаких не будет. Мариуш Каминский отделался лёгким испугом, и после это истории с лечением зубов завязал.
Он устроился в институт, где преподавала Ольга, начал с нуля, пошёл на профессорскую степень, и сделал себе имя.
Кшитофу прочили карьеру его родителей, но его медицина не интересовала, неожиданно для всех знакомых он пошёл на юридический, заочно, и в Институт Иностранных Языков.
Очень умный был юноша, окончил с блеском оба института, и с головой ушёл в юриспруденцию. Стал помощником адвоката, и резко пошёл вверх.
Всю свою молодость он провёл за рулём мотоцикла, и такой зигзаг поразил всех знакомых. Из уличного хулигана, с которым родители едва справлялись, он превратился в респектабельного мужчину.
Но он не долго пробыл адвокатом, мгновенно поднялся на вершину, а потом вдруг ушёл из адвокатуры. Он открыл фирму, занимающуюся торговлей нефтью, потом нефтеперерабатывающий завод, и теперь он один из самых богатых людей на свете. Но ещё до института у него было одно пятно в автобиографии.
Кшиштоф встречался с одной девушкой, она была хорошенькая, светленькая, происходила из очень богатой семьи. Родителям Аллы он не пришёлся по душе, хулиган, хоть родители и преподаватели, и они запретили им встречаться.
Кшиштоф не слишком расстроился, Алла ему нравилась, но такой уж любовью безумной он к ней не пылал.
И через шесть месяцев после их расставанья в семье Аллы случилось несчастье. Грабители ворвались в их дом, убили кое-кого из слуг, сняли со стен дорогие картины, забрали из шкатулок драгоценности, и вымелись вон.
Зацепок у следствия не было никаких, милиция искала грабителей, плюс ко всему грабители взяли в заложники Аллу,
и на следующий день родителям поступило сообщение, что она находится в больнице. Девушка получила серьёзное ножевое ранение, и там же скончалась. Но нашлись свидетели, которые потом сказали, что видели Аллу, видели, как её вытаскивал из машины парень. Они опознали Кшиштофа, и ему задали несколько неприятных вопросов. Казалось, участь его была неизбежна, но дело неожиданно закрыли.
А Кшиштоф всерьёз занялся учёбой. Парня словно подменили, это был уже не тот хулиган, как – будто что-то его надломало.
Но это пятно осталось с ним на всю жизнь. Больше ни в чём таком Кшиштоф замечен не был, за исключением случая с Зориным, но этого Марат достать не сумел, доступ к делу был закрыт. Марат сказал в электронном письме, что этим занималась прокуратура, что вся документация там, и я всерьёз задумалась, как бы к прокурорам подобраться.
У меня есть один знакомый прокурор, но связываться с ним у меня нет ни малейшего желания. Впрочем, выбора-то всё равно нет, и я набрала номер Евгения.
- Слушаю, - раздалось на том конце провода.
- Привет, - осторожно сказала я, - ещё помнишь меня?
- Помню, - хмыкнул он в ответ, - как твои делишки?
- Отлично, отдыхаю в Гданьске, и расследую убийство. Женька, помоги, нужна твоя прокурорская помощь.
- Викуль, чего тебе не живётся спокойно?
- Так ты поможешь?
- Помогу, куда ж я денусь?
- Тогда подними дело Зорина Михаила Васильевича, он был хозяином сети магазинов оргтехники, коллекционировал дорогие полотна, и был убит грабителями, решившими завладеть картинами. К делу был причастен некто Кшиштоф Каминский, так сказал следователь, который вёл это дело. Мне нужны все подробности по этому делу, кстати, доступ к нему закрыт, только не ори на Марата, вопрос очень остро стоит.
- Всё время ты его подставляешь, и даже теперь, когда он память потерял, - возмущённо воскликнул Евгения, - ладно, посмотрю, сейчас схожу в архив. Минуточку! – резко воскликнул он.
- В чём дело? – всерьёз забеспокоилась я.
- Никаких дел не открывали, я это точно знаю. Всё под моим контролем, если бы открыли дело, то я бы об этом первый знал, - теперь в его голосе звучали растерянные нотки.
- Значит, дело не открывали? – я отодвинула ноутбук, и в этот момент дверь открылась, и Макс вошёл в комнату.
- Даже и не думали, и я не понимаю, почему доступ запаролен. Я всё выясню, и тебе перезвоню, - и он отключился, а я задумалась. Что-то не то творится в датском королевстве.
- Ты кому звонила? – Макс присел около меня, - только не обманывай, мы же в паре работаем.
- Звонила я Мессалитову, прокурорская помощь срочно понадобилась. Давай, я тебе кое-что расскажу, но ты не смей
Яцеку ничего рассказывать.
- Почему?
- Потому! Дай мне слово, что ничего не скажешь ему!
- Ладно, я буду нем.
- Смотри у меня, - я поудобнее устроилась на кровати, и пересказала ему Машину историю.
- Я что-то не понял, - задумчиво проговорил Макс, - ты почему ей помочь решила?
- По доброте душевной, - дёрнула я плечом.
- По доброте душевной решила разбить семью? – прищурил он глаза, - у них ребёнок маленький!
- Я не собираюсь разбивать семью! Я просто очищу имя Каминского, если оно подлежит чистке, а там Маша сама решит.
- А я думаю, что ей знать ничего не стоит, - решительно заявил Макс, - вдруг она вернётся к Каминскому?
- А почему бы и нет?
Макс вдруг резко встал, прошёлся по комнате, развернулся, а потом посмотрел мне в глаза.
- Всё-таки ты что-то чувствуешь к Димке? Верно? – охрипшим голосом спросил он, и я поперхнулась.
- С чего ты взял? – сделала я невинные глаза.
- Сначала ты вышвыриваешь Димку из своей жизни, потом ты ходишь, словно тень какая. Думаешь, что я слепой? Что я ничего не вижу? Не делай из меня идиота! – заорал он на меня.
- Я его потому и вышвырнула, что он меня уже достал, - вскочила я с кровати, - и хватит на меня орать! Если бы к нему что-то чувствовала, то была бы сейчас с ним, а не с тобой. Я просто Маше помочь хочу! Я всем помочь хочу!
- Извини, - Макс плюхнулся на кровать, - просто у меня при одной мысли ярость поднимается, что ты когда-то спала с ним, от одного предположения делается дурно.
- А ему дурно от того, что я сейчас сплю с тобой, - склонила я голову на бок.
- Это он тебе сказал? – Макс поднял брови.
- А кто же ещё, - пожала я плечами, - вы ненавидите друг друга, и оба ревнуете. Вас обоих можно только пожалеть.
- А разве сердцу прикажешь? – он отвёл взгляд.
- Ты сам это признаёшь, а Димке тоже плохо, он тоже без ума от меня.
- От скромности ты не умрёшь, - с усмешкой сказал Макс.
- Не желаю умереть от скромности! – возмущённо воскликнула я, - как ты думаешь, это Кшиштоф убивает?
- Тут много вариантов, - Макс пожал плечами, - разберёмся. Какие у тебя сейчас планы?
- Схожу на пляж, - я посмотрела на бьющие по стеклу ветви.
- Что ты там забыла? – протянул Макс, - там такой ливень, а янтарь, наверное, или волной смыло, или ветром сдуло.
- Я просто хочу подумать.
- Хорошо, давай подумаем вместе.
- Максим, милый, я хочу подумать наедине сама с собой, - сложила я руки на груди, - я ещё повесть не написала, а Генрих стребует. Короче, я беру зонт, диктофон, и отправляюсь на пляж.
Но я взяла не диктофон, а новенький КПК, совсем недавно купленный. Я стараюсь не отставать от моды, и увидела у Генриха карманный компьютер.
- А удобная штука? – спросила я его.
- Модная, - усмехнулся он, - на мой взгляд, гораздо удобнее печатать на компьютере.
- А зачем взял? – не удержалась я от смешка.
- Это последний писк, пыль бросаю в глаза инвесторам, - объяснил Генрих, - я и Миле такой купил.
И я не удержалась, съездила в салон сотовой связи, и купила самый навороченный, даже ещё более крутой, чем у Генриха. Тот поперхнулся, когда я вынула телефон, и в глазах его мелькнула усмешка. Теперь у меня четыре телефона, два раскладных в стразах, сенсорный, и КПК.
Вообщем, если мне что-то понадобится записать, КПК под рукой. Я одела куртку, тут глупо ходить в стильном пальто, взяла со стула зонтик, и вышла в коридор.
- Заткнись, идиотка, - услышала я голос той девицы, с которой плевалась огнём за завтраком, - ты мне надоела! Вали за своим янтарём в пять утра сама! Кретинка!
- Каролиночка, я же только предложила, - робко возразила Арина, - что ты ругаешься?
- Я приехала сюда не за идиотским янтарём! – вопила Каролина, - иди по своим делам, а меня оставь в покое! Слышать не желаю! Дебилка!
Я решила не слушать перепалку, и вышла на улицу. Дождь полил ещё сильней, к нему присоединился ветер, и я спустилась к морю. Может, кому-то это и покажется безумием, но я люблю одна в дождь бродить по берегу моря. Слушать голос моря, наслаждаться холодными брызгами, летящими в лицо.
Информация к размышлению у меня была, мне вообще трудно объяснить Максу, но думать я предпочитаю в одиночестве. Единственный человек на свете, который мне не мешал, с которым я чувствовала себя так, словно мы единое целое, конечно, Димка. У меня с ним всегда было ощущение, будто он частичка меня, и мне с ним было так хорошо.
Я дошла до порта, купила в ларьке сигареты, и устроилась под козырьком одного из домов. С зонтом в руке, под проливным дождём, и со шквальным ветром на закуску как-то трудно закуривать. Дождь и ветер не давали мне возможности зажечь сигарету, я почти носом уткнулась в стену, и щёлкнула зажигалкой. Очень удачно щёлкнула, и втянула в себя дым.
В это время как раз рыбаки разгружали улов, времени им другого не нашлось!
Наблюдая за жизнью порта, я выкурила сигарету, укрываясь от дождя зонтом, но сигарета в итоге в моих пальцах размякла. Потом мне захотелось кофейку, я изрядно продрогла, и зашла в одну кофейню, в которой очень люблю бывать.
Её нашёл Димка, он консервативен в любом отношении, и это чисто мужское заведение, где всегда варят крепкий кофе, и можно выпить пива неплохого качества, пришёлся ему по душе. Я встряхнулась от дождя, повесила на спинку стула куртку и зонтик, и подошла к стойке.
- Здравствуйте, - сказала я по-польски, сунув нос в словарь, - мне чашку кофе, шоколадку, одну кружку пива, и жареный бекон.
Бармен молча кивнул, а стоящий рядом молодой человек с улыбкой поглядел на меня.
- Русская? – на родном языке спросил он.
- Русская.
- А я Володя.
- Эвива.
- Очень красивое имя, - с улыбкой сказал он, - кстати, ты не пробовала здесь свиную рульку? Она просто восхитительная, закажи. На открытом огне жарят.
- Я не ела раньше мясо, но отлично помню, что мой бывший говорил, что эта рулька что-то.
- А почему ты не ела мясо? Диета?
- Самый обычный прибабах, - не сдержала я улыбки, - я не из тех идиоток, что мучают себя диетами, и с удовольствием лопаю калорийные блюда. Без шоколада и пирожных жить вообще не могу.
- А ты интересная, - усмехнулся Володя.
- Слушай, а ты говоришь по-польски? Закажи мне эту рульку, хочу попробовать.
- Давай, закажу, - он что-то бросил бармену, и мы уселись за мой столик с полными тарелками еды.
Рулька выглядела аппетитной, у меня просто слюнки потекли, и голод зверский проснулся. Я впилась зубами в сочное мясо, и застонала от удовольствия, жир потёк по подбородку.
- Нравится? – улыбнулся Володя.
- Потрясающе, - я отпила пива, - ничего вкуснее ещё не пробовала.
- Ты из Москвы?
- Из Москвы, с мужем отдыхаю.
- А я с женой, - Володя огляделся по сторонам.
- И при этом знакомишься с девушками в кофейнях? – не сдержала я улыбки.
- Мне просто скучно, увидел красавицу, судя по акценту, русскую, и решил пообщаться. Хотя тут полно соотечественников, но ты привлекла внимание. Красивая, и такая грустная. Отчего ты грустишь?
- В любви проблемы, - и зачем я это сказала? Последнее время мне хочется выговориться, тоска, и боль в душе.
- У такой красавицы в любви проблемы? В жизни не поверю! Ты слишком красивая, наверняка мужчин наповал сражаешь.
- Сражаю, - я откусила от рульки, и глотнула пива, - да только единственный, с кем я хочу идти рука об руку, не со мной. И зачем я это всем говорю? От тоски, вероятно. Просто выть хочется.
- Не переживай, будет и на твоей улице праздник, вернее, счастье с любимым.
- Уже не будет, - мотнула я головой, приканчивая остаток рульки, и принимаясь за бекон, - а ты за янтарём лазал?
- Конечно, - слишком энергично замотал он головой, - а ты слышала, тут одна сумасшедшая русская чуть не утонула. Полезла далеко за большой кучей, но при этом столько янтаря выловила, что просто жуть. Ума не приложу, как она будет его вывозить в Россию, это ведь вроде достояние Польши.
- Контрабандой будет вывозить, - я проглотила последний кусок мяса, - правда, я ещё не решила, как провезти контрабанду, и провести пограничников.
- Так это ты выловила янтарь? – у Володи глаза на лоб полезли, - красивая, и вдобавок сумасбродная. Ты же могла утонуть!
- А я всегда сначала делаю, а потом думаю, - лучезарно улыбнулась я, - но это мне не раз жизнь спасало. А что касается янтаря, то тут я действительно перегнула палку. Но это того стоило, у меня теперь гора минерала, и я закажу у ювелира гарнитур. Хочется что-нибудь особенное. Есть у меня один старый еврей на примете, он мне обещал сделать роскошный гарнитур в виде цветков, только мне пока янтаря
на полный гарнитур не хватало, а теперь вплоть до диадемы. Правда, диадема из янтаря, это как-то не того, будет лучше тиара, янтарь с христопазами.
- Похоже, ты девушка не из бедных, раз можешь себе такое позволить, - покачал головой Володя, - но всё равно, сумасбродка, отчаянная.
- Да есть немножко, - признала я.
- Тут не немножко, тут конкретно. Тиара из янтаря с христопазами! С ума сойти! Куда ж такую одевать?
- Да на какой-нибудь банкет, или в театр, - пожала я плечами, - к золотистому платью в самый раз подойти должно, а мне по должности положено всякие рауты посещать.
- И кто же ты по должности? Бизнесвумен?
- Точно, главный редактор в крутом глянце.
- И бывает же, - вздохнул Володя, - я вот простой инженер, на заводе работаю, а Римма на конвейере. Нам случайно досталась « горящая » путёвка, Римма выдрала, хотели другим дать, но жена у меня лихая, она всё может. Путёвка должна была достаться двум старикам, они давно на очереди стояли, но поехали мы.
Столько гордости в его голосе прозвучало, а меня затошнило. Отняли у стариков путёвку, и гордятся этим, придурки! Сразу расположение к Владимиру исчезло, и я принялась за кофе с чёрным шоколадом. Неприятный он был, Владимир, то бишь, и скользкий какой-то.
- А о тебе вся Крыница судачит, - продолжал меж тем Владимир, - возмущаются, что ты и так богатая, и столько выловила дармового янтаря. Какой-то абориген сказал, что ты тут завсегдай, часто приезжаешь за янтарём. Зачем ты его вылавливаешь? В такой холод лезешь в воду, когда можешь спокойно сидеть, и купить хоть гору янтаря.
- Это не просто вложение денег, во всяком случае, лично для меня. Это моё хобби, азарт. Другие в казино состояния проигрывают, а для меня нет драйва лучше, чем лазать в бушующей стихии. Я вообще экстремал по жизни, люблю горные лыжи, просто по горам лазаю.
- Если денег не меряно, то можно и полазать, - пожал плечами Владимир, а меня стал раздражать этот разговор. Этот тип неприятный, я не люблю, когда мне завидуют, и мои друзья,
они никогда не смотрели на меня, как на какую-то богачку, они просто дружили со мной, как с человеком. Но есть люди, которые отчаянно завидуют другим, пока они бедные, потом они ненавидят бедных, и презирают их, если становятся богатыми. В других богатых плюют, а себя считают выше всех и вся. Я таких людей терпеть не могу, и всячески вставляю им палки в колёса.
Я всегда считала, что если ты что-то любишь, к чему-то у тебя есть предрасположенность, ты должна не лениться, а заставить себя. Заставить себя что-то сделать, и добиться успеха. Чего бы это не стоило! В какой-то определённый момент ты чувствуешь, что вот оно, чем бы ты хотела заниматься.
Так не сиди сиднем! Желай этого безумно, и при этом паши, старайся, старайся изо всех сил. Главное, не проехаться на дурняка, и результат тебя ошеломит. Будешь горд собой, доволен, и остальные поглядят на тебя с уважением.
Я подняла глаза на Владимира, допила свой кофе, взяла со столика шоколадку, и подошла к бармену.
- Дайте мне белую, - сказала я при помощи словаря и разговорника. И с ухмылкой добавила, - за меня заплатит тот пан, что сидит за моим столиком.
Бармен молча кивнул, а я вышла на улицу, по-прежнему ухмыляясь, и представляя, какое выражение лица будет у Владимира, когда ему подадут счёт.
Настроение было превосходное, льющая с неба вода не в счёт, я люблю любую погоду, потому что мир прекрасен, многогранен, и это приятно, видеть все его грани.
Я углубилась в лесок, прогулялась по побережью, съела по дороге шоколадку, потом вынула из сумочки чёрную, и оглядела пустынный в такую погоду берег.
Внезапный звонок телефона заставил меня вздрогнуть, я взглянула на дисплей, и обрадовалась. Это была Асюта, моя старшая сестрёнка.
- Привет, - весело сказала я, - как твои делишки?
- У меня-то всё отлично, только твой Димка скандал закатил.
- Он не мой, - холодно ответствовала я, - и кому он скандал закатил?
- Мне он мозг вынес! – рявкнула на том конце провода сестра.
- И чего ты от меня хочешь? – я с чувством вгрызлась в шоколадку.
- Он твой полюбовник, и изволь сама с ним разбираться! Родственникам Рената это очень не понравилось, особенно моей свекрови.
- Любопытно, при чём тут твоя свекровь? – я откусила ещё кусочек шоколада, вспоминая эту скромную женщину, одетую весьма неброско, и очень тихую.
- Она мне тут же сказала, что порядочные женщины не должны общаться с посторонними мужчинами!
- Слушай, - меня стал разбирать смех, - а она в курсе твоей профессиональной деятельности?
- Пока ещё нет, - протянула Аська, - она ещё и не знает, что через месяц я собираюсь заняться адвокатской практикой.
- Беднягу инфаркт хватит! – не удержалась я от смешка, - и чего ты с таджиком связалась?
- Влюбилась! Такой же вопрос я могу тебе задать! Чего с испанцем связалась?
- Своего испанца я уже послала, - со вздохом сказала я.
- А ты там вообще как? Много янтаря выловила?
- Порядочно. При чём за один присест. Теперь гарнитур у Натана Наумовича закажу, о котором мечтала, и ещё гору украшений. Я столько выловила, что просто обалдеть!
- Я тебе завидую, - вздохнула Аська, - ничего, на следующий год мы с Ренатом поедем с вами в Гданьск.
- Если опять не забеременеешь, и не родишь малыша.
- Я не хочу больше рожать, - возмущённо воскликнула Аська, - хотя Назар Талгатович требует ещё внука. В Таджикистане принято рожать много детей, а я женщина русская, и не собираюсь жить по таджикским законам!
- А если Ренат бросит?
- Куда он денется? Он меня любит! Кстати, Димка от тебя тоже без ума! Ты бы его видела!
- Не желаю видеть эту скотину! – взорвалась я, и подавилась шоколадкой.
- Ты там что, жуёшь? – сердито осведомилась Аська, - наверняка, что-то опять сладкое! У тебя одно место не слипнется?
- Даже не мечтай! Не могу уже и шоколадкой полакомиться! –
проворчала я.
- Да ешь на здоровье, - со вздохом сказала Асюта, - я просто завидую. Я постоянно на диетах сижу, ничего лишнего стараюсь не есть, а ты тоннами шоколад поглощаешь, и при этом худенькая, как тростиночка.
- А я тебе тысячу раз предлагала, начинай бегать по утрам. Вскоре ты без этого уже не сможешь, и ешь овсянку на завтрак.
- Думаешь, овсянка мне поможет? Ты же её на молоке трескаешь. И магазинного молока не признаёшь, только топлёное деревенское, и масло сливочное добавляешь в кашу. Какая ж это диета?
- Съеденное до одиннадцати часов не откладывается в жиры, оно идёт в энергию. Сама же признаёшь, что я как батарейка
Энерджайзер, а, будучи очень энергичной, поневоле все жиры сойдут. И ты про бег забыла.
- Бегать я не смогу, у меня на это силы воли не хватит.
- Так всё-таки не сможешь, или ты безвольная? Нет такого понятия: я не смогу! Глаза боятся, а ноги бегают. Тогда займись скандинавской ходьбой, тоже очень эффективно.
- Эффективно, говоришь? Фиг его знает!
- Ты просто ленивая курица! – вынесла я вердикт, - быстро подняла свою задницу, и встала на весы!
- Зачем? Я не хочу, - испуганно ответила Аська.
- Потому и не хочешь, что ты потолстела. Быстро встань на весы! Встала?
- Встала, - жалобно ответила Аська.
- И что там высветилось? – ехидно осведомилась я, - бегемотик ты мой.
- Семьдесят, - всхлипнула Аська, - Викуль, что мне делать? Я не влезаю в свои красивые костюмы, а мне через месяц надо выходить на работу. Я дома очумею, и только больше поправлюсь. Я после Янки и Аринки не поправилась, а тут аж на двадцать килограмм.
- Успокойся, и слушай меня внимательно, - и я стала давать ей советы, как сбросить лишние килограммы, и влезть к концу месяца в свои строгие костюмы. Я хотела отвести разговор от Димки, потому что сердце сразу же стало нестерпимо болеть при одной только мысли о нём.
- Я всё запомнила, - боевым голосом сказала Ася, - кстати, у Димки видок, как у привидения. Щетина, круги под глазами, и взгляд, как у затравленной собаки. Он явно напивается, весь его вид говорил, что он с большого бодуна, - и Аська швырнула трубку, понимая, что я сейчас начну возмущаться, и говорить, что не желаю слышать о нём.
На самом деле я выслушала с замиранием сердца, с трудом добрела до беседки, и упала лицом на стол, захлёбываясь от слёз. Я уже почти впала в истерику, вытирая слёзы, достала из кармана телефон, нашла его номер, и долго гипнотизировала цифры. Хотелось позвонить ему, сказать, что люблю его, что хочу его, что не могу жить без него. Услышать его голос. Бархатный, чуточку с хрипотцой, от которого у меня всё дрожит внутри, и подгибаются коленки. Но я дрогнувшей рукой захлопнула крышку телефона, и вытерла слёзы. Довольно себя изводить, я его выгнала из своей жизни, слишком много я знаю о его проделках. Он столько всего натворил в своей жизни, ему сто лет тюрьмы грозит, и я не могу быть с таким человеком.
- Привет, - раздалось надо мной, и я подскочила от неожиданности.
- Напугала? – села рядом Маша, - а ты что, плакала? У тебя что-то случилось?
- Как я хорошо тебя понимаю, - тихо сказала я, сжав пальцами телефон, - мне старшая сестра звонила, сказала, что видела моего любимого. Он пьёт из-за нашего расставания. И мне так хочется ему позвонить, и хотя бы услышать его голос, - я помолчала, и смахнула с глаз слезинку, - мне не хочется тебя расстраивать. Но я получила от Марата информацию о Каминском.
- И что там? – тихо спросила Маша.
- А ничего хорошего, он ранее привлекался, - и я всё в подробностях рассказала, - ты не думай, я буду помогать, я хочу оправдать Кшишитофа. Я уже позвонила одному знакомому прокурору, и попросила, чтобы он поднял дело, первое дело, по которому привлекался Каминский.
- Знаешь, - Маша сцепила пальцы замочком, - может, лучше ничего не надо?
- Чего не надо? – не поняла я.
- Может, лучше ничего не знать?
- Я не могу всё так оставить, - решительно воскликнула я, - давай, я тебе всё потом расскажу, когда всё закончится?
- Лучше я не буду страусом, - мотнула головой Маша, - лучше узнать правду. Давай, обсудим план действий. Что ты намерена дальше делать?
- Следить за развитием событий, и ждать известий от прокурора, а потом думать. Если твой Кшиштоф виноват, то он будет выпутываться до последнего, а если не виноват, то я ему помогу.
- Привет, девушки, - появился в беседке Казимир, - вот ведь незадача!
- А что случилось? – поинтересовалась я.
- Уж и не знаю, на кого грешить, - сел он рядом с нами, - но по дому кто-то шарит. Может, это кто-то из жильцов, а может, посторонние, но факт остаётся фактом. В этом году большой наплыв, много новых людей. Да взять хотя бы тех двух девушек, что приехали вчера вечером. Я их впервые вижу, раньше они не приезжали.
- Вы имеете в виду Арину и Каролину? – уточнила я.
- Наверное, я имён их не знаю. Светленькие такие, одна очень милая, добрая, а другая – хамка. Ядвига мне уж сказала, та ещё фруктоза.
- Имела я честь с Каролиной пообщаться, - подпёрла я кулачком подбородок, - пометали друг в друга снаряды, и разошлись. А у вас что, что-то украли?
- Да Боже упаси! Особо ценного у нас, конечно, не имеется, деньги держим в банке, и карточки можно в любой момент заблокировать. Думаешь, что мы тут совсем от жизни отстали? – на лице Казимира появилась улыбка, - уж очень красноречивый у тебя взгляд.
- Извините, - отвела я глаза, - конечно, сейчас карточки у всех, во всяком случае, у большинства. Так гораздо удобнее, просто вы рыбак, и у меня стереотип сработал.
- Бывает, - махнул рукой пан Казимир, - а что касается наших искателей приключений на свою задницу, так они бардак за собой оставляют, вот я и заметил. Удочки мои переворошили, и сети перепутали, а я точно помню, как укладывал их. Найду, выгоню из дома, обнаглели.
- Интересно, зачем по чужому дому шарить? – задумчиво проговорила Маша, - что они тут найти хотят?
- Что самое интересное, они и в нашей с Ядвигой спальне полазали, но ничего не тронули. Пара золотых цепочек, серёжки, и колечко на месте. Обидно, конечно, было бы, если бы украли, но они вещи переворошили, и ничего не взяли.
- Знаете, - Маша провела пальцем по столу, - похоже, они по всему дому шарят, потому что они и у нас в комнате покопались. А ты ничего не замечала? – посмотрела она на меня.
- Только тот раз был, когда Макс спугнул грабителя, - пожала я плечами, - и чего они?
- Можно было бы подумать, что что-то ищут в усадьбе, но это уже бред, - усмехнулся Казимир, а я наморщила лоб.
- Что за усадьба?
- Да на месте этого дома была усадьба, но она постепенно ветшала, потому что в ней никто не жил. У хозяина была другая, поближе к столице, а потом он и вовсе в Англию перебрался. Усадьбу потом отняли, в собственность государства отошла, а мой дед потом получил эти земли, конкретно, этот участок земли. Но именно на нём находилась, непосредственно, усадьба, остов один остался, и фундамент. Но фундамент был хороший, на славу сделанный, и дед дом на нём возвёл.
- А где вы сети держите? – спросила вдруг Маша.
- Да в подвале, - ответил пан Казимир, и она посмотрела на меня, - а что такое?
- Да я так спросила, - махнула она рукой, а я бросила на неё задумчивый взгляд.
- Ладно, пойду, - он встал с места, - ну и погодка! В море не выйдешь. Хочу ваших мужей пригласить на рыбалку, а тут такое твориться, что нужно быть камикадзе, чтобы отправляться вплавь в такой шторм. Кстати, девушки, не хотите кабаньего мяса? Ядвига запекла в фольге, это дикая вкуснятина.
- Отлично, - Маша потёрла руки, - пошли, жажду съесть кабанятины, тем более, я её никогда не пробовала.
- Это очень вкусно, - заверила я её, и мы бросились в дом.
Ядвига была на кухне, и тут же поставила перед нами тарелку с мясом, со словами:
- Ешьте, на здоровье. Кстати, Викуль, я тебе баночку икры приготовила, трёхлитровую, как всегда. А что у тебя с расследованием? Извини, но я сгораю от любопытства.
- Топчусь на месте, - развела я руками, и откусила мяса. В этот момент зазвонил телефон, и я вытащила мобильный.
- Привет, - мрачным тоном сказал Евгений, и я закашлялась.
От такого начала я даже подавилась, и всерьёз забеспокоилась.
- И что случилось? – проглотила я кусок.
- Дело открыто генеральной прокуратурой, при чём это прошло мимо меня. Вообщем-то, оно было и у них в базе, потому-то я и не в курсе. Знаешь, мне тут порассказали про Каминского, кажется, ему всё-таки будет хана.
- Почему?
- Потому что его засекли на торговле наркотиками, оружием, и незаконной перевозке и легализации антикварных предметов.
- Контрабанда? – уточнила я.
- Родимая, - со вздохом сказал Евгений, - полный набор получается, ему не отвертеться, если генеральный добудет неоспоримые улики. А они работают в этом направлении.
- Капец! – обморочным голосом проговорила я, - хоть что-нибудь сделай! Ты можешь следить за развитием событий?
- Постараюсь, - неопределённо ответил Евгений, - у меня есть один друг в генеральном отделе, и я буду держать с тобой связь, - и он отключился.
- Проблемы? – подняла на меня глаза Маша.
- Ерунда, - махнула я рукой, хотя сама нервничала.
Запихнула в рот кусок мяса, и попыталась сосредоточиться. Кшиштоф, причастный к одному нападению, через какое-то время совершил другое. Теперь его плюс ко всему чёрте в чём подозревают, и хватит мне сидеть сиднем, для начала я организую слежку за этим субчиком.
Кончился мой отдых, пора приниматься за дело, а на мне ещё повестушка висит. К чёрту Генриха с его заморочками! Всё время что-то придумает!
Но с другой стороны, он мой начальник, и от него зависит моя зарплата. Но не в зарплате дело, не могу я его подводить, это будет некрасиво. Однако, пока мне в голову ничего путного не лезет, поэтому будем вызывать музу посредством расследования. И я спросила Ядвигу:
- А кто у вас тут ещё жильцов пускает?
- А зачем тебе? – она явно озадачилась.
- Пожалуйста, вспомните, если знаете.
- Да я всех и не помню, - она вытерла руки о фартук, - соседи наши пускают, некоторые стали в пансионе останавливаться. Правда, недавно стали отель строить, старый совсем уж на ладан дышал, к лету новый откроют. Ты уж нас не бросай, - посмотрела она на меня, - а то побежишь в отель, а мы без постоянного клиента останемся, - и я засмеялась.
- Точно, не убегу, - успокоила я её, - мне у вас лучше, у вас обстановка тёплая, нежели в отеле.
- Ну и отлично, - Ядвига повернулась к сковородке, а я запила мясо сладким чаем, согрелась, и пошла к себе в комнату.
Макса поблизости не наблюдалось, я взяла из сумки паспорт, удостоверение журналиста, зонтик, и выскользнула на улицу. Дождь продолжал лить, а я поймала такси, и велела таксисту ехать в Гданьск. Не очень ему эта перспектива по душе пришлась, и он заломил цену, а я махнула рукой, и показала ему доллары. Хрусткие купюры привели таксиста в надлежащее состояние духа, и он тронулся с места, насвистывая весёлую песенку. Видимо, обрадовался, что ему попалась богатая клиентка.
- Вы можете ехать быстрее? – твердила я таксисту одну и ту же фразу, наверное, транскрипция у меня изрядно хромала, но мне хотелось побыстрее попасть в Гданьск.
Он довёз меня довольно быстро, и я встала перед новой задачей. Мне нужна машина на прокат, а потом отправлюсь в пансион. Русская речь тут на каждом шагу, поэтому я без проблем объяснилась, и нашла прокат машин.
Так же без проблем мне оформили машину, права я всегда с собой беру в дорогу, потому что знаю, без машины мне будет трудновато. Получив в своё распоряжение старенький
« Фольксваген », я обрадовалась, и поехала прямым ходом в пансион.
Конечно, я понимала, что могу вытянуть пустышку, что
Кшиштоф мог остановиться в другом месте, не обязательно в пансионе. Но с другой стороны, вряд ли такой человек, как этот Кшиштоф, остановился бы у частников. Я по Димке сужу.
Я с ним постоянно ругалась, когда мы решали, где будем останавливаться. Мне нравилось у Ядвиги и Казимира, а Димка хотел в отель. Он терпеть не мог жить у чужих людей, но после скандала я ему отказывала ночью, и он тут же становился на задние лапки. Во всём мне уступал, и делался белым и пушистым на короткое время.
И я доехала до Крыницы, припарковала машину за пансионом, и поспешила внутрь.
- Здравствуйте, - обратилась я к портье, - скажите, пожалуйста, а
Кшиштоф Каминский в каком номере проживает?
- А вы кто будете? – подозрительно посмотрел на меня портье.
- Писательница, - брякнула я, позабыв про удостоверение журналистки, - у меня с ним назначена встреча.
- Минуточку, - он снял трубку, - номер пятьдесят шестой? Кшиштоф Каминский? Спуститесь, пожалуйста, к стойке, вас тут писательница ожидает. Понятия не имею, она вас ждёт, - и портье указал мне на кресло, а сам на секундочку отвернулся, и я юркнула за дверь.
Времени не было, чтобы как-то маскироваться, мои длинные волосы трудно прятать, нужно много приколок, и парик.
Поэтому я просто засунула их под куртку, натянула на голову капюшон, очки чёрные, и забралась в машину.
Неудобства я почувствовала сразу, всё-таки иномарка была не новая, а я избалованная особа, что показывает меня, конечно, не с лучшей стороны. Откуда-то сбоку поддувало, и я всерьёз забеспокоилась, как бы мне почки не надуло.
И Кшиштоф появился. Огляделся по сторонам, вид у него при этом был нервный, потом сел в « Мерседес », и тронулся с места. Наверное, его это насторожит, что им интересовалась какая-то писательница. Да фиг с ним, главное, я вычислила его местонахождение, и даже номер комнаты.
Я не очень понимала, куда мы едем, пыталась по карте определить, но потерпела фиаско. Более подробной карты у меня не было, а на той, что имелась, дорога эта отсутствовала. Кшиштоф съехал на лесную тропу, я устремилась за ним, и в итоге остановился около старого домика.
Неудобно я попала, машина Кшиштофа затормозила, а я оказалась на виду. Пришлось в срочном порядке давать назад, чтобы он меня не увидел, выходя из машины.
Ждать мне пришлось долго, где-то два часа. Я вся извелась, пока он не вышел. Газет и журналов с собой не было, даже термоса с кофе, а я особа импульсивная, и не могу просто сидеть. Как батарейка Энерджайзер, всё время нахожусь в движении.
Сигареты уже почти кончились, я заглянула в пачку, нашла две штучки, ещё две обнаружились в другой пачке, на дне сумки завалявшиеся. И в этот момент Кшиштоф вышел из домика, сел в свою машину, и поехал прочь. Едва он скрылся, я повернула ключ в зажигании, и нажала на педаль.
Но машина отказывалась ехать, открыв дверцу, и выглянув наружу, я сделала для себя неприятное открытие. Машина угодила в грязь, и забуксовала.
Ну что ж, делать нечего, я взяла зонтик, сумку, и выбралась из автомобиля. Шпильки тут же утопли в жиже, я испачкала края брюк, кое-как выбралась из грязи, и пошла к домику.
Сейчас кое-какие из твоих тайн мы узнаем, господин Каминский. Я обошла деревянный домик, потом поднялась на крыльцо, и постучалась в дверь.
Створка распахнулась через минуту, и я увидела пожилую женщину, вообщем, приятную, и она оглядела меня с ног до головы.
- А ты кто такая? Как вы мне надоели! Гадать не буду, и аборт делать тоже, даже не уговаривай. Иди в больницу, там тебе всё сделают, - сказала она на чистейшем русском, и попыталась захлопнуть дверь, но я вцепилась в створку.
- Пожалуйста, подождите, - затараторила я, - мне не нужен аборт, и я не за гаданием.
- А зачем же ты? – прищурила она глаза, и упёрла руки в боки, - ко мне просто так не ходят, друзей не имею с тех пор, как Россию-матушку покинула.
- К вам только что приходил молодой человек. Зачем он приходил?
- А тебе зачем? – она опять оглядела меня, - можешь не отвечать, понимаю. Только другая у него на сердце, а в твоём сердечке я чувствую боль. Ты влюблена, и не просто влюблена, такое чувство редко кому даётся. У него тоже самое, только к другой женщине.
- А вы что, экстрасенс? – поразилась я.
- Да кое-что умею, - она приосанилась, - ладно, красавица, заходи, побалакаем, жалко мне что-то тебя стало, - и она пропустила меня в дом.
Всё было очень скромно, печка, стол посреди помещения, и всюду венки трав развешаны.
- Проходи, садись сюда, - кивнула она на стул, стоящий около стола, а сама села напротив, - знаешь, много я людей на свете встречала, но людей, у которых на сердце такие страдания, единицы. Как тебя зовут?
- Эвива, но я не...
- Давай, погадаю, - она вытащила старые карты, - меня зовут Анита.
- Подождите, мне не нужно гадание, - воскликнула я, - мне нужно только знать, зачем приходил этот молодой человек. И нет у меня к нему никаких чувств, я всего лишь расследую преступление, которое он, предположительно, совершил. Я журналистка, работаю в Москве, но не на криминальную тематику, я пишу глубоко психологические статьи, а в свободное время помогаю попавшим в беду. Он что-то задумал, что-то очень плохое, хотя хуже уже некуда, он двоих убил.
- Он никого не убивал, - покачала головой женщина.
- Я сейчас всё объясню, - начала было я, и замерла на полуслове, - как не убивал? Откуда вы знаете? У вас есть какие-то конкретные факты?
- Отнюдь, но за родного племянника я могу поручиться, тем более, я вижу его насквозь, у меня всё-таки дар провидицы.
- Племянник? – до меня дошёл смысл сказанного, - Кшиштоф –
ваш родственник?
- Я сестра его покойной матери, изгоем была в семье, из-за моего дара все страдали. Порой лишнее знать ни к чему, так жить легче, только ведь ребёнок этого не понимает. Вот и живу на отшибе, почти в лесу. Какое-то время назад пыталась в России устроиться, но чуть под суд не попала, там не
принимали таких, ведуний. Поэтому я вернулась в Польшу, и вот теперь живу тут. Кшись меня в Россию зовёт, говорит, что там сейчас всё по-другому, что там таких принимают, но я боюсь. До сих пор воспоминания свежи, как меня в милицию затаскали, и в тюрьму чуть не посадили. Что-то нет больше
желания в Россию возвращаться.
- Похоже, это у вас семейное, - ляпнул мой глупый язык, а она покачала головой.
- Не надо так, я попала исключительно за свои экстрасенсорные способности, а Кшиштоф ни в чём не виноват, он людям помогает, таким же образом, как и ты.
- А как это? – не поняла я.
- Почему ты подозреваешь его?
- Потому что он как-то связан с одной девушкой, которую убили, а она испугалась, когда ещё была жива, едва услышав его голос.
- Думаю, он как-то пытается ей помочь, вернее, пытался.
- Значит, он просто так приходил к вам, как к родной тётке? – уныло спросила я, успев расстроиться.
- Не совсем, - мотнула она головой, - кое о чём расспрашивал, и я думаю, это кое-что имеет отношение к твоему расследованию. Он не брал с меня слова молчать, поэтому я тебе расскажу. Знаешь, я карты на него раскинула, и у меня вышло, что ему опасность грозит. И не виноват он ни в чём, просто у него есть враг, который решил воспользоваться его подмоченной репутацией.
- В каком смысле, подмоченная репутация?
- В смысле, что из-за своей доброты он хотел однажды помочь человеку, попытался, вернее, хотел восстановить справедливость. Но его тогда здорово прищучили, а потом один человек решил этим воспользоваться. Мне Кшись мало что рассказывал, я пыталась карты раскидывать, и я вижу, что нет на нём крови.
- Интересно, - сцепила я руки замочком, - карты, это хорошо, но я доверяю фактам. Допустим, вы меня немного убедили, и я буду искать ему оправдание, но для милиции нужны голые факты, доказательства. Милиция ваши предчувствия к делу не пришьёт.
- Кшись интересовался домом, где сейчас живут некие
Вильчинские. Там спрятана одна вещь, из-за которой вся Англия передралась.
Что угодно я ожидала услышать, но только не об аристократах
Мильтон. И слушала я, буквально открыв рот, и была
поражена. Впрочем, о чём говорить, на свете много разных
людей. Аристократы, интеллигентны, богема, при чём
последние два типа могут быть одним единым. Но дело вовсе не в социальной прослойке, а в самом человеке, в его моральном облике, и душевных качествах.
Покойный граф Мильтон был хорошим человеком, добрым, отзывчивым, и феерически богатым. Деньги его не испортили, напротив, он помогал людям в силу своих возможностей.
В его жизни не было места сумасбродству, это был достойнейший лорд, господин, член лондонского общества аристократов. Вёл спокойную, размеренную жизнь, как и положено человеку его уровня.
Но в жизни человека может случиться всякое, а у графа Мильтона было двое детей, сын и дочь. Вильям Мильтон, отец Уильяма Мильтона, меньше всего ожидал, что его единственная дочь скатится по наклонной.
Сначала никто ничего не замечал, но внезапные вспышки истерики, немотивированная агрессия, постоянно меняющееся настроение, это навело на соответствующие мысли.
Поначалу решили, что у девушки психическое заболевание, но после тщательного обследования врачи установили, что она принимает наркотики. Высшее общество, конечно, было шокировано, имя графа долго полоскали, но он очень любил дочь. Но он не отрёкся от неё, как все полагали, он определил её в клинику, и спустя какое-то время девушка вышла из неё.
Все думали, что она долго не продержится, что последует продолжение, но всем на удивление, этого не случилось.
Джессика больше не возвращалась к наркотикам, она даже поступила в Оксфорд, выучилась, и стала работать, помогать отцу в его делах. Вильям нарадоваться не мог, дочь встала на путь истинный, но меньше всего ожидал, что её сразит другой порок.
Немало слёз пролили родители, когда Джессика лежала в больнице, и следующее происшествие совершенно выбило их из колеи.
Вильям Мильтон вдруг стал замечать, что из его дела крупные суммы куда-то уходят. Он ничего не понимал, но решил выяснить. Тщательно проверил все документы, и стал следить за происходящим, проверяя, куда уходят суммы. И каков же был его шок, когда он понял, что его обворовывает родная
дочь.
Он припёр Джессику к стенке, и та призналась, что не хочет жить больше с родителями. Оказалось, что она со своим парнем, бывшим наркоманом, открыла подпольное казино.
Соответственно, на это ей нужны были деньги, а покойная бабка, умирая, сказала, что завещает правнучке колье. Шпильки с бриллиантами, кольцо, браслет, кулон, и тиару. Всё это стоило огромных денег, сумму прямо-таки астрономическую, одно ожерелье около миллиарда. Оно было из платины, и червонного золота, усыпанное бриллиантами, рубинами, вообщем, роскошь невероятная. В перстне сиял гранями роскошный чёрный бриллиант, в оправе из червонного золота, браслет и тиара тоже из червонного золота, с роскошными рубинами и чёрными бриллиантами. А кулон с красным бриллиантом, редчайшим в мире, в червонном золоте.
Но в завещании своём она не успела составить отдельный пункт, она умерла в тот день, когда должен был прийти поверенный. Если бы она знала, что за человек её внучка, вряд ли сказала бы это, а Джессике за все её поступки не суждено было получить эти драгоценности, смерть остановила старушку.
Но слышала это только Джессика, и сам Вильям Мильтон. И теперь Джессика захотела получить положенное ей, а у графа волосы зашевелились. Он вдруг понял, чего стоит его дочь, какая она по своей сути.
И это был позор на весь высший свет! Урождённая графиня Мильтон, аристократка до мозга костей – владелица подпольного казино!
Всё это пронеслось в мозгу графа за считанные секунды, и в этот момент он возненавидел дочь, которая даже не постаралась что-то сделать, как-то исправиться. Сначала она подсела на наркоту, а теперь занялась криминальным бизнесом.
- Ты ничего не получишь! – ледяным тоном сказал он ей, - ты
никогда не хотела ничего добиваться, на одном авторитете ехала, даже в школе, и в институте. Дочка титулованных особ, их старинного рода, а амбиции для тебя всегда были пшиком.
- У меня от рождения всё есть, - ответствовала Джессика, - зачем ещё к чему-то стремиться? Не проще ли жить припеваючи, и ни о чём не думать? У меня свой бизнес, на человеческих жизнях можно хорошие бабки слупить. Кто-то кого-то убрать хочет, говорит об этом мне. Про русскую рулетку слышал? Жертве говорят, что это только формальность, нужно только пустой барабан через голову прокрутить. Что это только напряг для зрителей, а на самом деле пистолет полон боевых пуль.
- Ты организовала подпольное казино, и убиваешь по заказу?
- Ну и что? Я делаю деньги, и хочу получить драгоценности. Я собираюсь уехать из Англии, и организовать бизнес во Франции. Мне нужно наследство.
- Не получишь ты никакого наследства! – окончательно разъярился граф, - ты настоящая дрянь! Ты опозорила фамилию Мильтон!
- Ты не имеешь права! – завизжала в ответ дочь, - мне это по праву принадлежит! Бабка мне хотела это отписать!
- Но не успела, и теперь ты ничего не получишь! Вряд ли она оставила бы тебе что-нибудь, если бы знала, чем ты занимаешься! Она была не просто аристократкой, она была человеком, а ты чудовище, и ты ничего не получишь! Впрочем, я загадаю тебе загадку, если сумеешь найти обещанное тебе, то оно будет твоё, а если нет, то останешься ни с чем.
- Что это значит? – топнула ногой Джессика, - что ты задумал?
- Задумал тебя проучить, чтобы ты впервые подумала головой, и проявила смекалку. Я спрячу завещанное тебе, и спрячу очень хорошо, а ты поищешь. Если найдёшь, тебе же лучше, станешь миллиардершей, если до тебя кто-нибудь не справится. Я объявлю на весь мир, что любой нашедший станет владельцем. Так что соперников у тебя будет предостаточно.
- Ты не посмеешь! – заорала не своим голосом Джессика, - ты не посмеешь так сделать!
- Посмею, а ты побегай, поищи. Посмотрим, на что ты способна, кроме, как убийства организовывать. Только ты не думай, что я спрячу абы куда, я тебе такую задачку задам, что придётся побегать. Целый ребус составлю, и к драгоценностям ты не сразу подойдёшь, даже если разгадаешь загадку.
И эти драгоценности искали все, кому не лень, кому хотелось
лёгкой наживы. Да только не такой уж лёгкой она оказалась,
похоже, до сих пор эти драгоценности никто не нашёл. Во
всяком случае, никто об этом не объявлял, но ведь должен.
Граф объявил загадку на весь мир, позже она даже была выложена в Интернете, и номера телефонов там предоставлены. Любой нашедший должен сразу же связаться с нотариусами, а те оформить бумагу, тем самым человек подтверждает своё право на владение.
Хорош, конечно, гусь этот граф, решил маленько поразвлечься, даже дорогих украшений не пожалел.
Видимо, он хорошо обозлился на дочь, впрочем, если узнаёшь, что твой ребёнок – организатор зловещих преступлений, неизвестно, как поступишь в такой ситуации. Граф не смог сдать собственного ребёнка, он оставил её на самотёк судьбы, но всё же наказал её.
- Кшиштоф интересовался этой историей? – уточнила я.
- Отнюдь, - мотнула головой пани Анита, - он мне рассказал эту историю, и сказал, что эти драгоценности ищут, и что эти
люди способны на всё. Драгоценности спрятаны в Польше, конкретно, в Морской Крынице, и он интересовался одним старым домом.
- Он это ради наживы? Хочет драгоценности получить?
- Да плевать ему на драгоценности, ладно, может, и не плевать, может, и хочет найти, но ему важнее на данном этапе найти убийцу. Из-за этих драгоценностей уже двоих людей убили, насколько я знаю.
- Верно, - со вздохом констатировала я, - про какой дом он спрашивал?
- Неких Вильчинских. Будто, кто-то ему сказал, что там хранятся какие-то документы, которые могут подсказать, где искать драгоценности.
По моему позвоночнику пот потёк, вспомнился разговор с
Казимиром, и его слова, что кто-то по дому лазает. Может, это Кшиштоф ищет свои бумаги?
- А что конкретно он спрашивал? – хотела знать я.
- Спрашивал историю этого дома, и я отправила его в местную администрацию, потому что я лично ничего не знаю, хотя жила какое-то время в этом районе.
- А почему сюда переехали? В такую глушь? Впрочем, о чём я спрашиваю, - спохватилась я.
- Ты всё верно поняла, - грустно сказала пани Анита, ловко
перетасовывая карты, - ты только запомни, Кшиштоф ни в чём не виноват, он сам найти убийцу хочет.
- Уж и не знаю, верить, или не верить, - со вздохом сказала я, - против него много улик, и прокуратура на него роет.
- Я же сказала, - она подняла на меня глаза, - он не при чём, - и стала раскладывать карты на столе, - странное существо – человек. Я для всех изгоем была, ведьмой, меня все сторонились, а потихоньку всё равно бегали. Девчонки на аборт, или погадать, всё про суженого спрашивали, а старики про здоровье. Потихоньку, значит, можно, а в открытую позор. Красивая ты девушка, - она бросила быстрый взгляд на меня, - очень красивая, с огромными талантами, часть которых ещё дремлет в тебе. Хотя красоты порой маловато будет, а в тебе ещё масса обаяния, с лихвой, как говорится, и ещё одно качество, женственность. Мало сейчас женственных девушек, в основном пацанки, а в тебе что-то такое, от чего мужчины с ума сходят. Шарм и обаяние, красота, и ум плюс ко всему. Мужчин у тебя было много, но твоё глупое сердечко одному принадлежит.
- Я же просила, - возмущённо воскликнула я, - не надо мне гадать. Я не хочу ничего знать.
- Боишься? Дай мне руку, - она протянула мне ладонь, а я сжала свою в кулак, но она так поглядела мне в глаза, что пальцы поневоле разжались. Она взяла мою ладонь, и провела указательным пальцем по линиям.
- Десять жизней появится от этой любви, - чётко сказала она, - и ты будешь счастлива, я вижу пятнадцать жизней с твоей кровью, и десять от великой любви, полыхающей в твоём сердце.
- Я не собираюсь рожать пятнадцать детей, - ошеломлённо воскликнула я, - максимум, ещё парочку.
- Линии твоей ладони не врут. Один ребёнок от любимого у тебя есть, и ещё двое, но в них другая кровь, а один малыш, одной крови с последними, погиб. У тебя был выкидыш, верно?
По мне словно электрический ток прошёл, выдернув ладонь, я вскочила с места, и с ужасом уставилась на ведунью, ни в силах вымолвить слово.
- Замолчите! – мой голос внезапно охрип, - я не верю
колдуньям!
- Чего ты так испугалась? Дошло, что я всё-таки чем-то
владею? Всё же вы все одинаковые, сначала не верите, но всё равно бежите, хотите, чтобы помогли. А когда поможешь, благодарности никакой, всё деньгами меряете. Я такой же человек, как и ты, душой, разумом, только с особенностями. Я их не просила, но меня никто не спросил.
- Простите, - сдавленно проговорила я, а в её глазах мелькнула усмешка.
- Боишься, глупая. У тебя две девчонки, и мальчишка. Девочка и мальчик незримой ниткой связаны, наверное, двойня. Конституция у тебя такая, двойню рожать. Скоро в твоём чреве жизнь зародится, и дети твои будут счастливы и талантливы, так тебе на судьбе написано. Ты им свою положительную энергетику передашь.
- Не нужно, - охрипшим голосом проговорила я, - я что-нибудь вам должна?
- Мне только одно нужно, чтобы мой племянник был счастлив, он единственный, кто остался у меня. Ты ему поможешь?
- Помогу, - кивнула я головой, - я за добро, если человек не виноват, то я всё сделаю, чтобы его оправдать.
- Тогда хорошо, - она углубилась в свои карты, а я схватила свою сумочку, и бросилась вон из дома.
Опять утопла шпильками в грязи, но рванула на себя дверцу машину, и с ходу выехала из жижи. Наверное, от испуга, иначе я никак объяснить не могу, у меня получилось выбраться, и я нажала на педаль газа.
Машина понеслась по шоссе, гремя всеми шестерёнками, и я вдруг несказанно обозлилась. Она меня здорово напугала, заявив, что у меня трое детей. Откуда она узнала? На линиях моей руки прочитала? Да это же бред! Я не верю в магию, но с другой стороны, я бы хотела, чтобы что-то подобное существовало.
Так верить ли ей? А чему верить? Что я рожу четырнадцать
детей? С ума сойти! Да мне в голову не придёт такое количество детей рожать! Максимум, ещё парочку малышей. У меня есть средства на их воспитание, значит, можно и родить. Но не пятнадцать же, в самом деле!
Совсем с ума сошла со своими пророчествами! С другой
стороны, если бы я была с Димой, то неизвестно, может, я бы много детей от него родила.
На глаза навернулись слёзы, а в мыслях встал Димин образ, красивый, высокий мужчина, литые мускулы, и широченные плечи. Глаза, чёрные, словно в омут затягивающие, шрам на лице, и красивые губы, всегда искривлённые в лёгкой усмешке. Самый настоящий мачо, в правильном понимании, высокий, наглый, мужественный, даже немного мрачный.
Но он сводит с ума женщин, и я не исключение, спятила от любви к этому красавцу.
Пальцы вцепились в руль с такой силой, что я их с трудом разжала, когда подъехала к дому.
- Ты на машине? – удивлённо протянул Максим.
- Взяла в прокате, - ответила я, скидывая куртку и сапожки.
- И куда же ты ездила, радость моя? – прищурил глаза Максим.
- За Кшиштофом следила, - ответила я негромко, и прошла в комнату.
- Говори, - у Макса загорелись глаза, выслушал, и авторитетно заявил, - ты что-то не договорила, слишком уж вид у тебя испуганный. Что она тебе наболтала?
- По делу ничего, - пожала я плечами.
- А если не по делу? – Макс не сводил с меня глаз.
- Какая тебе разница? Просто угадала, что у меня трое детей, и что одного я потеряла. Понятия не имею, как она это узнала, я в гадания никогда не верила, расценивала ворожбу, как развлечение. Она меня просто напугала, и отругала к тому же.
- Делать тебе нечего, кроме как всяких гадалок слушать, - поморщился Максим.
- А я и не слушала, а просто убежала.
- Уже лучше. Говоришь, в доме что-то спрятано?
- Что имеет отношение к драгоценностям, - я уселась на кровати по-турецки.
- Хочешь их найти?
- Колье стоимостью в миллиард? – задумчиво проговорила я, - зачем оно мне? Мне денег хватает, спортивный автомобиль мне тоже ни к чему, хотя могу его купить, если очень захочу. А ты « Феррари » хочешь?
- На работу в красной машине, да ещё с открытым верхом, ездить по меньшей мере глупо. Это чистый выпендрёж, к тому же на моей работе не поймут, и ещё уволят, чего доброго. А если дождь? Уж лучше « Ягуар ».
- « Ягуар » хочешь? – не сдержала я улыбки.
- Я « Хаммер » желаю, как у тебя, только чёрный.
Ревнивец! Он ненавидит Димку, просто терпеть не может, накачивает себе мускулы, и машину хочет, как у него.
- Почему именно такой? – ехидно отозвалась я.
- Потому что это круто, - сквозь зубы ответил Максим, - лучше давай займёмся делом. Кстати, я сделал анализ с пальцев Барбары.
- В смысле? Какой анализ?
- Какой анализ эксперт делает? – Макс прищурил глаза, - я определил, что это за вещество было на её пальцах.
- Вот уж не думала, что ты умеешь делать анализ, - удивилась я, - и что вышло?
- Как вы это называете? Что под макияж накладываете? Помню, у мамы был тональный крем, и я им синяк под глазом замазал.
- И что хорошего тебе в школе сказали? – фыркнула я, - наверное, высмеяли.
- Высмеяли, - со вздохом сказал Максим, - а с чего ты взяла, что это было в школе? Впрочем, без разницы. Как эта хрень теперь называется?
- Так и называется, тональник, и он и сейчас есть в продаже. Правда, теперь чаще пользуются основой, на каждого потребителя, так сказать. Тональный крем остался в пережитке.
- Основа, значит, - Макс сцепил пальцы, - ещё были следы пудры с загаром, и розовой помады.
- А какая помада? Нежная, или более интенсивная? – хотела знать я.
- А зачем тебе это? – вытаращил глаза Максим.
- Чтобы хоть приблизительно понять, что представляет собой убийца. Я сейчас объясню, просто существуют кое-какие правила. Редкая блондинка накрасит губы красной помадой, она предпочитает розовый, при чём нежные оттенки. Интенс берут себе шатенки, каштан, брюнетки, рыжие, они берут ярко-розовые, с блеском. Красные, и шоколадные оттенки.
- Значит, нежно-розовую помаду берёт лишь блондинка? – уточнил мой муж.
- В основном, блондинки, - ответила я, поёрзав, - тоже и с косметикой, блондинке дозволены более яркие цвета, а брюнетке сложнее, сине-зелёные тени на восточных выглядят ужасно. Совсем другое дело, бежевые оттенки, и серые, розовато-серые, приглушённые, но последние только для вечера, под соответствующее платье.
- Вот и на что мне это? – в глазах Макса мелькнула усмешка, - думаешь, мне информация, тени к платью, так уж важна?
- Может, и не важна, - спокойно ответствовала я, - но с другой стороны, может, в какой-то момент эта информация тебе нужной окажется?
- В какой момент? – он не сводил с меня глаз.
- Да для расследования, поймаешь какую-нибудь дамочку на вранье. Женщины, в большинстве своём, не ожидают, что нормальный мужчина, не гомосексуалист, разбирается в женских примочках. Она соврёт тебе, а ты её за жабры. Тут и момент неожиданности важен, она в первый момент растеряется. Не мне тебя учить, сам понимаешь.
- Знаешь, в этом что-то такое есть, - на лице Макса заиграла улыбка, - приму к сведению, но вернёмся к нашим баранам, вернее, к нашим убийцам. Предполагаешь, что убийца блондинка?
- Предполагаю, - я вытащила из сумочки сигареты, - но это только предположение, его к делу не пришьёшь. Кстати,
Неонилла была блондинкой?
- Отнюдь, - Макс бросил взгляд на пачку с куревом, - шатенка.
- Видишь? – я вынула сигарету, - я всё больше склоняюсь к мнению, что она тут не при чём, сама стала марионеткой в руках опытного кукловода. Зачем её убили? Думаю, чтобы свалить на неё убийство. Акробатка, циркачка, знакомые о ней расскажут, что она могла влезть в окно купе, такое больше никому не под силу.
- А зачем же её саму убивать? – со стоном воскликнула Максим, - она бы ни за что не оправдалась.
- Чтобы не ляпнула лишнего.
- Да чего она ляпнет? Расскажет, что такая-то наняла её для поездки в Гданьск?
- Конечно, ведь тут же начнут копать.
- Кто до чего докопается? Если бы не история с Машей, мы бы и не заинтересовались этим делом.
- Я бы заинтересовалась, - заверила я его, - я думаю, что пора звонить Марату, а то у меня уже мозг кипит, и любопытство гложет. Есть у меня предположение, что милейшая Александра Олеговна что-то знает, и боится сказать. Думаю, она перемешала правду с ложью, и я сейчас же звоню Марату, - я взяла мобильник, и вызвала своего друга.
- Слушаю, - раздался его голос.
- Есть новости? – деловито осведомилась я.
- Новости очень плохие, - мрачно сказал Марат, - Александру Олеговну пытались убить, и она сейчас в реанимации. Врачи говорят, что состояние стабильное, но она в коме.
- Вот мракобесие! – хлопнула я себя по коленке, размяла сигарету, и бросила её в пепельницу, - а ты вообще ничего не видел?
- Я её обнаружил, - доложил Марат, - побеседовал с милицией, Женька меня из отделения еле вытащил, очень я следователю не понравился.
- Лично я большинству следователей не нравлюсь, - с усмешкой сказала я, - дальше.
- Я пришёл в театр, её на месте не было, стал спрашивать, но мне сказали, что она вышла.
Марат весь извёлся, просидел около часу в коридоре, потом опять стал спрашивать. Кто-то ему сказал, что Александра Олеговна вышла через заднюю дверь, и он решил проверить. Нашёл этот выход, и первое, что он увидел, это лежащую на земле Михайлову. В неё стреляли, но она ещё была жива, и врачи вовремя прооперировали женщину, однако, пока она в коме. Дело взял под свой контроль Евгений. Он уже установил, из какого пистолета был произведён выстрел, снял все отпечатки с телефона, пробил оружие по базе данных, и допросил работников театра.
- А можно поподробнее? – вклинилась я в поток информации, - вы что-то узнали?
- Ты с Женькой поговори, - деловито сказал Марат, - он как раз пришёл.
- Викуль, привет, - услышала я голос Евгения.
- Привет, что у вас там?
- Марат уже разболтал? Ладно, расскажу, делать нечего. В
Александру Олеговну стреляли, оружие проходило по нашей базе данных, но оно было официально зарегистрировано, и впоследствии отдано владельцу. Сам владелец ни в чём виноват не был, в него стреляли, и он вынужден был защищаться. Никаких трупов, он только слегка ранил человека, убивать не собирался, лишь в целях защиты, стрелял по конечностям. Я уже вызвал владельца оружия, собираюсь задать ему несколько вопросов. С телефона стёрли все отпечатки, похоже, удаляли номера, потому что журнал звонков совершенно пуст. Кстати, я сейчас буду допрашивать дочь пострадавшей, так что говорить пока не могу.
- Оставь телефон включённым, на громкой связи, - попросила я его.
- Ладно, так и быть, - в телефоне послышались голоса, и Евгений включил громкую связь, - проходите, Мария Яновна, присаживайтесь.
- Вы ведь найдёте того, кто стрелял в маму? – тихо спросила Мария, - не оставите этого?
- Конечно, не оставим, сделаем всё возможное, - заверил её Евгений, - скажите, кто мог желать зла Александре Олеговне?
- Понятия не имею, она совершенно неконфликтный человек.
Всю жизнь в театре просидела, с Неониллой Кирилловной дружила, они вместе в театр пришли, когда с цирком было покончено.
- Цирком? – вкрадчиво осведомился Евгений, - при чём тут цирк?
- Мама в цирке работала, вместе с Неониллой Кирилловной, а потом они цирк бросили, и осели в Москве. Надоело по всей стране мотаться, жить в « полевых » условиях, спать в автобусе. Кому могла помешать бывшая циркачка?
- А о случившемся с Савостиной вы знали? – спросил её Евгений, - о её долге?
- Я слышала об этом, чудовищная история, но всё хорошо закончилось. Вернее, хорошо для Неониллы Кирилловны, а тот бизнесмен вроде бы умер, его убили, кажется. Так мама рассказывала. Только она в последнее время какая-то странная была, испуганная, ладно, я всё расскажу, хоть и боюсь.
- Чего вы боитесь? – голос Евгения стал заинтересованным, и мы с Максом навострили уши. Телефон был включён на громкой связи и у нас, и мы с Максом внимали каждому слову.
- Я не знаю толком, что там произошло, но маму кто-то запугивал. Она не знала, что я пришла, и потому говорила свободно.
Дочь Александры Олеговны учится в театральном, и в тот злополучный день она забыла конспект. Дело было даже не в самом конспекте, спрашивать не собирались. Она взяла в долг у подружки на покупку нового платья, близилось Восьмое марта, и за день до праздника ей заплатили за одну халтуру. Деньги она вложила в тетрадь, и собиралась перед лекцией отдать долг, но тетрадь осталась на столе, и Марии пришлось вернуться.
Александра Олеговна в это время обычно на работе, и Мария не ожидала, что она дома. Положила тетрадь в сумку, и собиралась бежать на лекцию, как вдруг услышала всхлипывания.
- Я не хотела, - рыдала Александра Олеговна, - я не думала, что так всё получится. Да я знаю, что это всё из-за меня, но я такая идиотка, хотела личного счастья, а из-за меня пострадала моя подруга. Хорошо, хорошо, я всё сделаю, я всё сделаю, обещаю. Хорошо, до свиданья.
Услышав, что мать кладёт трубку, Мария быстро выскочила из квартиры, чтобы избежать ненужных вопросов, и бросилась в институт.
- У вашей матери была с кем-то связь? – задал следующий вопрос Евгений, - вы сказали про личное счастье.
- С одним артистом из театра, он очень хорош собой, но у него семья. Жена на тот момент ждала ребёнка, и он как раз должен был родиться. Очень некрасиво получилось, мама в Юрия влюбилась, пыталась увести его из семьи. Тот уворачивался от неё, как только мог. Насколько я знаю, они даже не спали, мама плакала постоянно, она не понимала, почему он только обещает ей, а не уйдёт от жены. Юрий говорил, что скоро уйдёт от неё, вешал лапшу на уши, а мама страдала. Она влюбилась, как девчонка, перед Новым годом сказала, что скоро вернёт своё счастье.
- Это каким образом?
- Она не сказала, но она была в ярости. Она случайно увидела жену Юрия, та уже была с животом, и поняла, что он её за нос водил. Любил он жену, а мама ему была неинтересна, он даже близко к ней не подходил. Мама с упорством носорога пыталась окрутить возлюбленного, но у неё так ничего и не получилось. Юрий ушёл из театра, ему предложили место в более престижном, снялся в кино, и то и дело в рекламе мелькает. У него всё отлично, подрастает сынишка, а что случилось с мамой, я не знаю. Она что-то хотела сделать, видимо, не смогла. Вскоре она успокоилась, но стала какая-то понурая, видимо, любила его сильно.
- А чего вы боитесь? В начале разговора вы сказали, что боитесь чего-то.
- Боюсь, - тихо проговорила Мария, - маме звонил какой-то тип, и откровенно угрожал. Я сняла параллельную трубку, и услышала, как он говорил. Я не хочу выглядеть доносчицей, тем более, на родную мать, но иначе не могу, я боюсь за её жизнь. А если её решат добить? Звонил, который, у него голос был жуткий, грубый, как у чистейшего бандюгана, и мне показалось, что он способен на всё. Найдите его, мне так за маму страшно, она что-то знает, и её попытались убрать.
- Успокойтесь, мы сделаем всё, что в наших силах, - бесстрастно ответствовал Евгений, - конечно, выставить круглосуточный пост около палаты вашей матери мы не можем, но пока она в реанимации, и там ей ничего не угрожает.
- Только не дайте её добить, - тихо проговорила Мария, - я очень боюсь, что её убьют.
- Откуда такая уверенность? – не выдержала я.
- Что это такое? – испуганно воскликнула Мария.
- Здрасте, меня зовут Эвива, и я в данный момент нахожусь в Гданьске, а говорю из телефона, лежащего на столе у Евгения Викторовича. Кого вы пытаетесь обмануть? Вы что-то скрываете, я это сразу поняла, слишком уж часто вы повторяете, что вам страшно. Это психологический приём, вы хотите что-то сказать, но не можете. Отвечайте, что вы ещё знаете, а то хуже будет.
- Что может быть хуже? – всхлипнула Мария.
- Вы ещё что-то скрыли? – сурово осведомился Евгений.
- Я не хочу сдавать собственную мать, но она замыслила такое, что в итоге привело к несчастью с тётей Нилой.
- Говори, - рявкнула я в трубку, - а то Евгений Викторович тебя на трое суток упечёт для просветления мозгов.
- Не надо на трое суток, - Мария даже икать стала.
- Напои девушку водой, пусть придёт в чувство, - холодно велела я, из трубки послышался звон стекла, и всхлипывания.
- Она моя мать, и сдавать её я не хочу, - сдавленно проговорила она.
- Что натворила Александра Олеговна?! – вышла я из себя, - отвечай, а то в тюрьму полетишь.
- Не надо в тюрьму, я ничего не сделала, да и мама не виновата, я её упрашивала, но она ни в какую. Даже слушать не желала, и в результате пострадала тётя Нила. Мама так переживала, что неинтересна Юрию как женщина, что решилась на такой ужасный поступок. Я поверить не могла, что она сделает это.
- Конкретизируйте, - велел Евгений, и Мария в слезах стала рассказывать.
На что только не способна влюблённая женщина!
Даже самая последняя пофигистка в отношении мужчин превращается в настоящую фурию, и может совершить такое, от чего волосы становятся дыбом.
Александра Олеговна не была исключением, она решила во что бы то ни стало заполучить Юрия, и крушила всё подряд, когда вдруг увидела Ксению с животом. Мария стала невольным свидетелем, как они с Неониллой обсуждали план мести. Вернее, планировала Александра Олеговна, а Неонилла отговаривала её.
Организм женщины – очень интересная система, и очень сложная. Что касается, непосредственно, деторождения, то рожать на восьмом месяце очень плохо, гораздо лучше на седьмом. Или на девятом, соответственно.
Вышеупомянутая Ксения была уже на пятом месяце, аборт на таких сроках не делают, угроза выкидыша миновала, и она была в счастливом ожидании первенца.
И Александра Олеговна решила, говоря юридическим языком, нанести тяжкий телесный вред здоровью.
Той ночью Мария встала, чтобы посетить уборную, но, проходя мимо комнаты матери, услышала странный звук, похожий на всхлип.
Она легонько толкнула дверь, из-под которой тянулись полоски света, и увидела, что её мать заливается слезами.
- Мамочка, что случилось? – бросилась она к матери, но Александра Олеговна поспешила смахнуть слезинки с лица, и сделала невинные глаза.
- Ничего не случилось, а ты почему не спишь?
- Проснулась, - рассеянно бросила Мария, - и сейчас же говори, что случилось, и не пытайся перевести разговор. В чём дело?
На глаза Александры Олеговны опять навернулись слёзы.
- Помнишь, я тебе говорила, что Неонилла попала в ужасную ситуацию с петардой?
- Конечно, - Мария не сводила с матери глаз.
- Это всё из-за меня, - проговорила Александра Олеговна, - я хотела Юру вернуть, Ксению покалечить, чтобы она ребёнка лишилась, а вместо этого подставила Нилочку. Петарда Ксении предназначалась, я наняла мальчишку, но Ксения не захотела со мной встречаться. Я её заинтриговала, сказала, что у меня с её мужем связь, но Юрий её остановил, и всё сам рассказал. Между нами ведь ничего не было, и она ему поверила, мне позвонила, наговорила массу обидного. Мне так хотелось ей лицо расцарапать, но она была на другом конце провода, а я зубами от злости скрипела. Я на улице находилась, Ксению ждала, и в этот момент Неонилла подошла. Мальчишке я ещё отбой не давала, тот увидел женскую фигуру, и кинул петарду. Итог ты знаешь.
- Господи! – в ужасе протянула Мария, - об этом кто-нибудь знает?
- Никто не знает, - всхлипнула Александра Олеговна, - я не думала, что так получится, идиотка. Хотела вернуть любимого, чуть ни в чём не повинную женщину не покалечила, и ребёнка её чуть не убила. Плюс ко всему колоссальную проблему подруге создала. А теперь меня ещё и шантажируют, заставляют ужасное делать.
- В чём дело? – сурово осведомилась Мария, - кто тебя шантажирует?
- Не могу сказать, - мотнула головой Александра Олеговна.
- Ты хоть понимаешь, что это опасно? – прошептала Мария, - неизвестно, что может получиться. Вдруг с тобой захотят расправиться? Я за тебя боюсь! Кто и что тебя заставляет делать?
- Не скажу, - упрямо ответила Александра Олеговна, - это слишком опасный человек, и я тебе словечка не скажу, не хочу тебя под удар подставлять. Вдруг милиция заинтересуется? Я всё сказала, и не спрашивай больше.
Но Мария переживала, ей не давало покоя, что мать во что-то влипла, и она стала за ней следить. Но с занятиями в университете это как-то трудно совместить, однако, неожиданно ей на помощь пришёл однокурсник, Михаил.
Как этот странный юноша, покрытый прыщами, рассеянный, вечно хватающий неуты, зато в математике ас высшей категории, оказался в театральном, непонятно. Но в данной ситуации он пригодился.
Машинально сев рядом с ним в аудитории, Мария со вздохом констатировала:
- Тяжело следить за людьми, особенно, когда день занят под завязку. И нудно.
- А зачем следить? – рассеянно пробормотал Михаил, в это время читавший, судя по всему, наиувлекательнейшую книгу о каких-то там цепях, проводах, и переменных токах.
- Извини, - вынырнула из своих грустных мыслей Мария, - я о своём болтаю, ерунда всякая.
- Почему же ерунда? – Михаил поправил съехавшие очки, - это не ерунда. Ты детективы любишь?
- Терпеть не могу, - честно сказала девушка, - там одни трупы, убийства. Мне подобных ужастиков по телевизору, в новостях, хватает, а я люблю любовные романы.
- Там одни сопли, - авторитетно заявил Михаил, и Мария разозлилась.
- Знаток нашёлся! Читает тут всякую лабудень! Неужели так интересно этот набор тупых слов читать? – кивнула она на книгу в его руках.
- Это не набор тупых слов, а научная литература, - покачал головой Михаил, - и непонятно оно потому, что не испытываешь к этому интереса. Мне вот не интересны романы, и лирика, и я этого не понимаю.
- Очень интересная версия, - сквозь зубы проговорила Мария.
- Узкоспециальная литература интересна лишь тому, кто в этом понимает, а другой человек увидит лишь тарабарщину.
- Если ты такой умный, всякие подобные книжки читаешь, то почему хватаешь неуты на сессиях?
- Потому что я не собирался на театральный, хотел на факультет прикладной математики поступать, но родители упёрлись. Не позволили. С одной стороны, я понимаю, что мама глаза закатывала, только, чтоб на меня надавить, но не могу же я проявить чёрствость. Вот и пришлось тащиться в театральный, чёрт бы его побрал. Уж лучше просто экономический факультет, чем театральный. На будущий год в МГУ буду поступать, мне интересней математика.
- Мне б твоё увлечение, - закатила глаза Мария, - вот уж ужас!
- А что касается слежки за человеком, то тут всё просто, достаточно на него прослушивающее устройство прицепить, маячок какой-нибудь. Кстати, маячки легко изготавливаются в кустарных условиях.
- А это как? – заинтересовалась Мария, - я понимаю, что такое маячок. А ты можешь такой сделать?
- Без проблем, только радиус действия у него не велик, самые мощные маячки, и тому прочая техника лишь у служб федеральной безопасности. У милиции тоже мощные, но не настолько. Но я могу достать милицейский, у меня знакомый в органах работает, попрошу списанный.
- Спасибо тебе огромное, - несказанно обрадовалась Мария. Через несколько дней Михаил принёс технику, и Мария прицепила маячок матери на пальто.
- Много интересного узнали? – холодно осведомился Евгений.
- Только адреса кафе, в которых мама с кем-то встречалась, ничего конкретного. Она шифровалась почище шпиона, будто чувствовала, что я слежку за ней организую.
- Адреса кафе принесли?
- Конечно, держите, только вы узнайте, кто это сделал.
- Непременно, - заверил её Евгений, и его голос стал ближе, - ты ещё там? Помнишь, Викуль, когда мы с тобой только познакомились, ты что-то там про интуицию завела?
- Помню, - меланхолично отозвалась я.
- Снимаю шляпу, в чём-то права.
- Значит, признаёшь существование интуиции? – насмешливо спросила я.
- А что делать? Придётся признать, что женщины шире мыслят, чем мужчины, но ты там всё-таки осторожнее. Я поговорю с владельцем оружия, мы с ним в тот раз почти друзьями расстались, а потом позвоню, удачи, - бросил он, и отключился.
- У меня башка болит, - со стоном сказала я, - давай поужинаем.
- Давай, - согласно кивнул Максим, - слушай, может, поедим здесь? Ты будешь креветки?
- Конечно, - кивнула я.
- Сейчас всё принесу, никуда не уходи, - и он выбежал из комнаты, а я за это время переоделась в пижаму, и вернулся Макс.
Он принёс две тарелки, до краёв наполненные рыбой, креветками, и морепродуктами, жареными в кляре. Салат из свежих овощей, бокалы, и бутылку белого вина.
Я облизнулась, приняла из его рук тарелку, и бокал с вином.
- Неплохое, - оценила я качество напитка, - а сегодня мы спим, или встаём утром за янтарём?
- По-моему, янтаря уже предостаточно, - устало сказал Максим, подливая мне вина, - неужели тебе мало?
- Да я не знаю, - дёрнула я плечом, - хочется опять в море слазать. Давай ляжем пораньше, в пять утра вставать.
- А у меня только одна животрепещущая тема, я сына ещё хочу, - посмотрел на меня Максим.
- Давай заведём ещё ребёнка, - пожала я плечами, - только уж не обессудь, если будет девочка.
- У тебя вид усталый.
- Что-то я притомилась, постоянно в движении, никогда не отдыхаю. Если вдруг появляется свободная минутка, тут же что-то случается. А когда нет ничего, становится скучно.
- Ты уже привыкла к такой жизни, бешеной, - пожал плечами Максим, - другого просто не понимаешь.
- Наверное, - вяло откликнулась я, - похоже, рыбалка наша накроется медным тазом, а мне что-то скучно стало, надо бы мозги проветрить. А ты как вообще, рыбалку любишь? Иван Николаевич, знаю точно, любит.
- И я люблю, - Макс улыбнулся, - меня отец подсадил, когда я был маленький, а сейчас как-то нет времени, чтобы на дачу съездить, порыбачить, - и в дверь постучали, Макс даже поперхнулся от неожиданности.
- Привет, ребятки, - заглянул к нам Казимир, - можно к вам?
- Заходите, - пригласила я, - у вас что-то случилось?
- Случилось, - со вздохом сказал он, - у одного постояльца украли янтарь, это просто ужас какой-то. Убийство, пальцы, труп до этого, кошмар творится в этом году. Да ещё новые постояльцы жалуются, что у них кто-то шарится. У вас-то всё в порядке?
- В полном, - растерянно кивнула я, - а у вас ещё постояльцы?
- Недавно пара поселилась, правда, неприятные люди, этот Владимир мелочный, а Римма от него ушла недалеко, меркантильная особа.
Мне отчего-то показались знакомыми имена новых постояльцев, но я не придала значения, и озадачилась.
- А много у него было янтаря?
- Порядочно, он уже две недели тут кантуется, и набрал прилично. Новые тоже жалуются, Владимир с Риммой. У них в вещах кто-то рылся, мозг уже мне проели, всего два дня, и ругаются. Что-то дурной у нас сезон, никогда так не было.
Эвива, что вы по этому поводу думаете? Мне Ядвига по большому секрету сказала, что вы тут в расследование ввязли.
- Помощи просите? – вздохнула я, и подцепила кусочек рыбки, - не переживайте, мы над всеми этими феноменами уже ломаем головы. Жаль, конечно, что у нас нет такой аппаратуры, как в фильме « След » показывают.
- В принципе, такую аппаратуру можно достать, - протянул Максим, - только стоит она очень дорого. Российской милиции это не по карману.
- А я о чём? – дёрнула я плечом, - интересно, а реально такие подразделения существуют?
- Существуют, - ответил Максим, - созданы они частными лицами, но есть и на государственной основе, но тут круче.
- На государственной основе круче? – иронически спросила я.
- Это уже разведка идёт, я знаю лишь несколько, но у нас в стране, в Москве, я столкнулся с ними лишь однажды. Они туда только ВДВшников набирают, но отбор такой!
- Представляю, - поёжилась я, - наверное, чтобы туда попасть, нужно уметь управлять всеми видами транспорта, быть семи пядей во лбу, внимательным, стрелять.
- И не просто стрелять, а суметь отстрелить мухе крылья, не повредив само животное.
- Вообще-то, муха насекомое, - бросила я в пространство.
- Суть не в этом, - Макс поковырялся в тарелке, - а в том, что нужно асом быть чуть ли не во всех сферах, и боевыми искусствами владеть.
- Пожалуй, когда вернусь в Москву, запишусь на курсы карате, - почувствовала я себя ущербно, а Макс поперхнулся.
- Зачем? – только и спросил он.
- Чтобы быть сильной, - покосилась я на него, - для укрепления духа, и здоровья.
- У неё с головой не в порядке, - кивнул Макс на меня, обращаясь к Казимиру.
- По-моему, это правильная затея, - кивнул тот, - обладание подобными знаниями, это, прежде всего самозащита, и моральное удовлетворение. Большинство людей сейчас не желают ничего достигать, и это возвысит тебя над остальными. Очень важно проявить силу воли, а не поддаваться порокам.
- Однако, - покачала я головой, - спасибо за поддержку, но вы мне скажите, а раньше у вас тут воровство происходило?
- Да всякое бывало, но до таких событий не доходило, чтобы так нагло. Главное, я найти никого не могу, шифруются, сволочи. Ничего, как заловлю, надолго запомнят, как позорить мой дом, они мне всех постоянных клиентов распугают, - и он вышел из комнаты.
- Покоя нет никакого, - допила я вино, - хорошо, что я свой янтарь надёжно спрятала.
- Уверена, что надёжно? – обеспокоено спросил Максим.
- Уверена, - махнула я рукой, - но с этим нужно что-то делать.
- Есть какие-то конкретные идеи? – осведомился мой муж.
- Может, сработаем на живца? – пришла мне в голову идея, - схватим этого мерзавца за жабры?
- Очень уж это муторно, и долго. И потом, ты конкретно знаешь, кто убийца? Ведь для того, чтобы сработать на живца, нужно, по крайней мере, знать, кто убивает. Для кого дезу запускать?
- Действительно, - с меня весь пыл слетел, - тут много блондинок ходит, и на какую собак спускать?
- Думай, в этот раз ты главная, а я просто тебе помогаю.
- Решил всё свалить на меня? Молодец!
- Молодец, верно, - ухмыльнулся Максим, - только в данном случае я могу помочь лишь советами, могут по голове настучать. Представляю, как генерал обрадуется, когда узнает о нашем, совместном расследовании.
- А ему обязательно знать?
- Необязательно, но он может случайно узнать. Кстати, такое серьёзное дело, касающееся бриллиантов, не может остаться незамеченным.
- А ты не говори, что ты со мной, что я без твоего ведома действовала.
- И это как же я за тобой в отпуске не уследил? Матвей Григорьевич постоянно из-за тебя орёт на меня. Не в меру усердная девица, которая лезет, куда не надо.
- Я уже не девица, - ухмыльнулась я.
- Ты авантюристка, которой делать нечего, кроме, как бандитов ловить, и приключения искать на свою Мадам Присядьте.
- Мадам Присядьте! Такого я ещё не слышала, - засмеялась я, - оригинальная вариация. Молодчина. Значит, появились новые жильцы, надо бы поговорить с ними, но мне некогда, других забот хватает, а сейчас уже поздно.
- Может, утром столкнёмся, - спокойно ответил Макс, - а сейчас спать?
- Давай, а то вставать надо рано, а я не люблю клевать носом.
- Я отнесу тарелки, - вызвался Максим, и унёсся, а я забралась в постель, и натянула на нос одеяло.
Макс появился через пять минут, и юркнул ко мне. Крепко обнял меня, и мы провалились в сон. Но выспаться не удалось. Не помню, сколько времени я спала, но оглушительный грохот, звук бьющегося стекла, похоже, поднял весь дом. Послышался громкий топот, по коридору кто-то пронёсся, быстро, я бы даже сказала, молниеносно.
Мне даже показалось, что цокали каблучки, но я не вникла, и посмотрела на Макса.
- Капец! – высказался он, и спрыгнул с кровати, - что там происходит? – и я за ним.
- Даже ночью покоя нет! – я накинула красный, шёлковый халат, тапочки, и мы выскочили из комнаты.
По коридору бегали люди, на встречу нам подбежал растерянный Казимир, вид у него был, правда, странный.
- Пан Казимир, что на этот раз? – всплеснула я руками.
- Я почти поймал грабителей, - чуть не плача, сказал он, - мы с
Ядвигой сторожили мерзавца, но он Ядю оглушил, и сбежал, скорее, надо врачей вызвать, она без сознания.
И мы с Максом припустились за ним, преодолели несколько ступенек, и оказались в подвале. Ядвига сидела на полу, держась за голову, а на её пальцах была кровь.
- Господи! – бросилась я к ней, - что с вами? – идиотский вопрос! – как вы себя чувствуете? – ещё более идиотский, - вставайте. Вы можете подняться?
- Я только плечом и головой ударилась, а так всё нормально, - и я оглядела её голову. Гематома была небольшая, но всё-таки лучше показаться врачу. И мы помогли ей встать.
- Пойдёмте, - мы отвели её наверх, приехали врачи, видимо, кто-то уже успел вызвать, и стали обрабатывать Ядвиге рану, а я отправилась в подвал, на место происшествия.
- Что это за грохот был? – выбежали мне на встречу Яцек и Маша, - что случилось?
- Грабители в дом забрались, - пояснила я, - оглушили Ядвигу, и устроили тарарам.
- Надо немедленно вызвать полицию, - он вынул телефон, и затараторил по-польски, а я обогнула его, и продолжила путь, а Маша за мной.
- Пан Казимир, - обнаружила я его внизу, - а что вообще произошло? Расскажите мне в деталях, пока полиция не приехала.
- Я не вызывал полицию, - мотнул он головой.
- Яцек уже вызвал, - пояснила я, - давайте подробно. Вы устроили тут засаду?
- Устроили, - горестно вздохнул пан Казимир, - спрятались за лодками. Это единственное окно, через которое можно в дом пролезть, и остаться незамеченным остальными. У дверей я ловушку поставил, тихо не пройдут. И мы затаились тут. Он появился внезапно, влез в окно, только, по-моему, это была женщина.
- Вы в этом уверены? – обеспокоено спросила я, вспомнив, что слышала звук каблучков. И я знаю точно, что это были шпильки, слух у меня очень тонкий, музыкальный, недаром меня учили на рояле играть. Широкий каблук издаёт совсем другой тембр, и тут были просто шпильки, не « гвоздики ».
Я эти « гвоздики » сама ужасно не люблю, во-первых, до ближайшей решётки, хотя шпильками тоже можно попасть, а во-вторых, лично, у меня ощущение, визуальное, что они в любой момент могут сломаться под моим весом.
Ничего поделать не могу, и не смогу быстро ходить на них, буду тащиться, и всюду опоздаю.
Тут бродит неизвестная девушка, старушка на каблуки не встанет. Хотя среди моих знакомых есть семидесятилетние, вышагивающие на каблучищах, но в этом доме подобных нет. Я уже имею представление о предполагаемой убийце, блондинка, красится розовой помадой, постоянно носит каблуки.
Она пошла на дело в каблуках, значит, ей так привычнее, удобнее, и из этого можно предположить, что она постоянно в них ходит, и ей так удобнее. По себе сужу, это уже привычка, ходить на шпильках, всё равно искривление стопы происходит, и нога деформируется под шпильку. Последнее время врачи говорят, как это вредно, что к старости лет можно обезножить, но лично мне по должности положено ходить в шпильках.
Не приду же я в издательство в строгом костюме, и в балетках! Поэтому я записалась на массаж к одному тибетскому мастеру, он мне разминает ступни, и прочие косточки, поит отварами, и одобряет каждодневные пробежки. Стоит это недёшево, но на здоровье у меня есть деньги, однако, порой всё-таки задумываешься, как это несправедливо. У одних есть деньги, чтобы позаботится о себе, а других нет.
В России странное разделение, кто-то очень богатый, кто-то очень бедный, и мне порой становится обидно за державу. Русские гораздо лучше любых иностранцев, они более добрые, более отзывчивые, и они готовы прийти на помощь ближнему.
- Абсолютно, я слышал стук каблуков, очень отчётливо слышал, она в это окно влезла, стала обыскивать сети. Ядвига рванула к ней, но она оттолкнула мою жену, и сбежала отсюда.
- Говорите, в сетях лазала? – я присела около рыболовных принадлежностей, повернула их, заглянула под сети.
Потом оглядела тумбочку, стоящую рядом, и увидела белую бумажку. Свёрнутый в четырежды, лист бумаги, вырванный из тетрадки в клеточку. Я развернула листок, и слегка опешила, потому что на нём написана была сущая абракадабра.
Я отлично знаю английский, просто идеально, даже староанглийский, и ирландский, могу читать кельтские трактаты. Американский язык гораздо проще, фразы более короткие, но английский в Англии и Шотландии, это нечто особенное. Казалось, с одной стороны, зачем мне ирландский? Староанглийский? Шотландский? Они слишком узкие, и на них не говорят даже в больших городах зарубежья. Но как это интересно, касаться прошлого, и я испытываю к этому некую страсть.
А на листке этом на староанглийском было написано: « Дупло счастья, имение, сто метров под углом сто восемьдесят градусов, юго-запад, дева озера ».
Очень интересное послание, главное, что оно обозначает. Похоже на какой-то шифр, или загадку. На лестнице послышались шаги, и я поспешила спрятать записку. Очень вовремя я это сделала, потому что в подвал спускался инспектор Седляк, собственной персоной.
- Пани Миленич, - нехорошим тоном начал он, - ответьте мне только на один вопрос. Почему вы всегда в центре событий? Почему всегда, в последнее время, когда я выезжаю на место преступления, то сталкиваюсь с вами?
- Потому что я тут живу, сняла комнату на время янтарного сезона. И вы не только со мной сталкиваетесь, тут ещё уйма разного народа.
- Но на месте преступления неизменно вы, и около трупа в лесу вы были, и запястье вы выловили. Как вы это прокомментируете?
- Пожалуй, никак, - дёрнула я плечом, - насчёт трупа и запястья ничего не скажу, совпадение, а сейчас здесь я потому, что не смогу спокойно спать, когда человеку плохо. Да и как спать в такой грохот? А вы что, меня в чём-то подозреваете? Ладно, отвечу. Из-за меня вся московская милиция плачет, потому что, куда бы я не пришла, всё время что-то случается.
- Такого по обыкновению быть не может, - сложил руки на груди инспектор, - значит, вы психически неустойчивая личность, сами преступления совершаете, а потом устраиваете своё расследование.
- Однажды меня пытались запихнуть в психушку, один преступник сначала влюбился в меня, а потом захотел избавиться от не в меру ретивой бабёнки. Понял, что я лучше умру, но не стану жить с бандитом, и чуть не пристрелил.
- И что же вас спасло? – прищурил глаза инспектор.
- Мой бывший муж до сих пор меня любит, просит вернуться, даже с двумя детьми, он меня заслонил собой от пули.
- А вот это уже ересь, - уверенно заявил Адам Седляк, - вы бросили супруга, вышли замуж за другого. Да ещё родили двоих детей, а ваш бывший просит вас вернуться, и заслоняет собой? Ерунда! Такого не бывает!
- Можете не верить, - пожала я плечами, - но пробейте меня по базе данных, и вы увидите, что я тысячу раз проходила, как свидетель, а вместе со мной Дмитрий Глебович Северский.
- Не беспокойтесь, я всё проверю, очень уж вы подозрительная. Но что-то в вас есть эдакое, помимо ослепительно красивой внешности, ещё и шарма с обаянием с лихвой. Разве такие девушки бывают? Умницы, красавицы...
- Спортсменки, комсомолки, и просто отличные девчонки? – рассмеялась я, вспомнив старый фильм, - знаете, очень важен моральный облик, а с ним у меня всё в порядке. Я всегда пойму другого человека, пойду на компромисс, не буду задирать нос, а просто улыбнусь. Отменно срабатывает. Недаром за мной столько мужчин бегает, нормальным нужна нормальная на мозги женщина, а не дурища с заскоком, которая пальцы растопыривает при любом удобном случае.
- Хорошо, - кивнул инспектор, - в таком случае, думаю, что вам есть, что мне рассказать. Давайте поговорим.
- Я ещё сама мало что знаю, - вздохнула я, - только одно могу точно сказать, идёт охота за драгоценностями стоимостью в миллиард.
- Разве такие бывают? – опешил инспектор.
- Бывают, но даже мне таких видеть не приходилось, - покачала я головой, - и два трупа, когда речь идёт о таких деньгах, как-то не удивляют.
- Понятно, - задумчиво проговорил инспектор, - что ничего не понятно. Может, вы дадите мне конкретные наводки?
- Не получится, - отвергла я это предложение, - я хочу узнать всё наверняка. Вам-то что до правды? Вам лишь бы убийцу посадить.
- Не совсем так, - нахмурился пан Седляк, - хорошего же вы мнения о представителях закона! Ничего не скажешь!
- Я видела и милицию, и полицию, и большинство идёт в органы потому, что романтика заедает. Хотят мир от преступности избавить, а потом пыл слетает, видят, как другие, нечестные, взятки берут, но ничего поделать не могут.
Многие из вышестоящих, оборотни в погонах, а начинающие с места никак не сдвинутся в своём начинании, потому что им не дают. Так что не рассказывайте байки, очень немногие остаются честными, и им обычно не дают продвинуться. Далеко за примером ходить не надо, моего тестя недавно перевели в районное, а на его должность поставили какого-то мерзавца. Они всех честных следователей душат, не дают им возможности что-то сделать. Понимаете?
- Понимаю, - горестно вздохнул пан инспектор, - отлично понимаю, и поспешу вас заверить, я не такой. Честный, справедливый, и действительно хочу наказать убийцу.
- Успокойтесь, - остановила я его, - вы всё узнаете, только доверяйте мне. Я могу предоставить вам охапку фактов, и вы можете их проверить, но это ничего не даст.
- Почему?
- Потому, - дёрнула я плечом, - я сама ничего не понимаю, - и с этими словами я выпорхнула из подвала.
- Поговорила с инспектором? – деловито осведомился Максим, когда я вернулась в комнату.
- Поговорила, - я села на кровать, - попереливали из пустого в порожнее, и на том разошлись. Он ни черта не знает.
- Конечно, ведь ты от него уйму улик припрятала, - недовольно сказал Максим, - знаешь, голубушка, у меня с тобой тут притупление мозгов. О чём я думал, когда крал улики вместе с тобой?
- А что в этом такого? – не поняла я, - мы соберём доказательства, и передадим полиции, им же меньше черновой работы.
- Во всём этом есть только один минус, - иронически прищурился Максим, - законность добытых фактов! Без соответствующих бумаг, печатей, подписей понятых и прочей бумажной волокиты судья даже пальцем не пошевельнёт. Тебе понятно, дурья твоя башка? Надо немедленно всё рассказать инспектору! И связался с тобой на свою голову!
Тут до меня с опозданием дошло, что он абсолютно прав. При возбуждении уголовного дела улики изымают в присутствии понятых, те ставят подписи, эксперты выносят свои вердикты. А у нас тут чистая кустарщина! Ни один судья не примет в расчёт изыскания частника-любителя!
Без лишних слов я вскочила с места, и бросилась вон из комнаты, чуть ли не бегом добралась до подвала, и налетела на Казимира.
- А где инспектор? Вы его не видели? – запыхавшись, проговорила я.
- Он только что ушёл, наверное, ещё не уехал, - ответил он, и я помчалась назад, к дверям.
- Пан инспектор! – выскочила я на крыльцо, и он обернулся, хотя собирался садиться в машину.
- В чём дело? – остановился он, и закрыл дверцу машины.
- Хочу вам кое-что рассказать, пойдёмте к нам в комнату, - поманила я его, - пожалуйста, выслушайте, только не ругайтесь.
- А вас есть, за что ругать? – пошёл за мной инспектор.
- Думаю, вы меня прибить будете готовы, - вздохнула я.
- Я даже боюсь спросить, что сподвигло вас рассказать, - недовольно бурчал инспектор, и зашёл в нашу комнату.
- Слушаю, - опустился он в кресло, мы с Максом переглянулись, и я стала каяться.
Вытащила все свои улики, пересказала, что удалось узнать, и пришлось рассказать о Кшиштофе.
Под раздачу мы с Максом попали конкретно, инспектор орал на русском и польском, но в итоге успокоился, и перешёл к конкретике.
- Значит, предполагаете, что убийца – девушка? Блондинка?
- Предполагаем, - кивнула я, - и девушка сильная, предположительно, имеет медицинское образование. Макс сам врач, окончил когда-то медфак, но хирургом не стал. Он меня почти уверил, что убийца – профессиональный медик, хирург.
- Наш эксперт вынес тот же вердикт, - кивнул инспектор, - и он нашёл на её пальцах полустёртые следы помады и косметической основы. Не все улики вы уничтожили! А вот кольцо! Молодцы, ничего не скажешь! И как теперь, по прошествии времени, его к делу приобщить? Просто злые гении, какие-то. Главное, что вы верны себе, лезете напролом, - и в этот момент за окном раздался грохот. Звон стекла, и мы обернулись к окну.
Сворку открыло ветром... Или не ветром?
Опрометью кинувшись к окошку, я выглянула на улицу. Дождь хлестал, как из ведра, и ни зги не было видно, но я была абсолютно уверена, что слышала лёгкие шаги.
- Нас подслушали, - скрипнула я зубами, - надо действовать быстрее, думаю, теперь преступница будет нас запутывать, и Каминского подставлять. А вы имейте в виду, - сказала я инспектору, - Кшиштоф ни в чём не виноват, и следите в оба за происходящим.
- Конечно, не волнуйтесь, - пан Седляк встал с места, - всего хорошего, - и он ушёл, оставив нас вдвоём.
- Трудный был денёк, а ночка ещё хлеще, - покачала я головой, - я хочу спать, только выпью молока, - Макс кивнул, а я отправилась на кухню.
Около холодильника я обнаружила, к своему вящему удивлению, Каролину. Она что-то доставала из недр рефрижератора, и жевала, судя по всему, кабанятину.
- А разве девушкам, сидящим на диете, можно есть жирное мясо? – язвительно осведомилась я, - особенно, за полночь.
- Ты с ума сошла? – вздёрнула тонкие, выщипанные брови, Каролина, - я зашла попить воды, и съела клубничку, - она нервно облизнулась.
- Чего ты оправдываешься? – усмехнулась я, наливая себе в стакан молока, и мой взгляд упал на её ноги. Многие люди спят в пижамах, и я не исключение, но Каролина, похоже, страдала полным отсутствием вкуса.
Против тёмной пижамы я ничего не имею, у самой имеется шёлковая, цвета спелой сливы, очень уютная, я в неё одеваю, когда болею, или алую. Но пижамные брюки, красовавшиеся в данный момент на Каролине, были тёмными, а верхняя часть, выглядывавшаяся из розового халата, соответствовала
тоном шлафроку. Создавалось ощущение, что девушка купила две пижамы, тёмную и розовую, и розовый халат, но розовым брюкам предпочла тёмные.
- Не фиг мне перед тобой оправдываться! – пошла пятнами Каролина, - я просто зашла попить воды, а всяким старухам нужно очки купить! – и она вылетела из кухни.
Интересная, однако, девушка, пожала я плечами, выпила молоко, и отправилась спать.
Будильник заорал над ухом в четыре утра, и я подумала, что глупая это была идея, идти сейчас за янтарём. Спать хотелось немилосердно, и я вырубила будильник, прижалась к Максу, и почти уснула, но в комнату вдруг постучались.
- Эвива, Максим, просыпайтесь, отлив к концу подходит, - это был Казимир, - вы же хотели за янтарём лезть.
- Встаём? – сонно спросила я Макса.
- Как хочешь, - столь же сонно ответил он, а я секунду подумала, и слезла с кровати.
От мужа поддержки не дождёшься, и я без лишних слов надела комбинезон, и вместе с Казимиром, и его племянником,
Вольдемаром, вышла из дома, прихватив сачки.
- Сегодня уйма народа, - сказал Влодек, - пани Эвива, а вы же вроде много набрали за один присест, зачем опять идёте?
- У неё спортивный интерес, азарт, страсть, - ответил за меня племяннику Казимир, - а не финансовая сторона.
- Приятно носить потом то, что выловил собственными руками, - пояснила я, - да и потом, сырьё в Москве стоит гораздо дороже, чем здесь, и я дважды экономлю, сама вылавливая янтарь. Кстати, как там пани Ядвига себя чувствует?
- Нормально, - вздохнул Казимир, - уснула после укола. Сотрясения, слава Богу, врач не нашёл, сказал только, что сильный ушиб.
- И всё же мне непонятно, - не отставал Влодек, - вы вроде денег не считаете. Так зачем в стихию лезете, если купить можете?
- Ему не понять, - подмигнул мне Казимир, - он к морю равнодушен.
- А я неравнодушна, - вздохнула я, - наверное, в прошлой жизни я была русалкой, - и засмеялась, - или кошкой.
- Совершенно полярные существительные, - нудно заявил
Влодек, - русалки, предположительно, живут в воде, а кошки её ненавидят. Не вижу логики.
- При чём здесь логика? – вздёрнула я брови, - я море очень люблю, и запоем читала Хемингуэйя, а ещё я люблю кошек, просто слабость к ним питаю.
- Так и скажите, - пожал плечами Вольдемар, - а то всякие глупости говорите, про прошлую жизнь. Этого не бывает.
- Есть много, друг Горацио, неведомого нашим мудрецам, - показала я эрудицию, вспомнив старика Шекспира, и мы подошли к воде.
Мои спутники тут же полезли в стихию, а мне не захотелось болтаться на мелководье, и я рванула за ними. Море было совершенно спокойным, и я пустилась вплавь, жаждая достать одну завлекательную кучу, покачивающуюся неподалёку.
И я её достала, поймала сачками мусор, схватила поудобнее, и поплыла назад.
- Что-нибудь поймали? – спросил Казимир, - складируйте рядом с нами, мы пока со своим разбираемся.
Я молча выкинула мусор на песок, и бросилась обратно в море, ходок десять ещё сделала, и стала разбирать свой улов.
И первое, что я увидела, только подковырнув мусор, два огромных куска янтаря. Один красивого, медового оттенка, а другой дымчатый, в виде эллипса, но на глазок сантиметров сорок в длину. Самый настоящий булыжник!
Я тупо рассматривала булыжники, да и народ пребывал в остолбенении, и это были ещё не все сюрпризы. Я такого количества янтаря ещё не вылавливала, хорошо, что много пакетов захватила, и стала набивать их янтарём.
Казимир и Вольдемар тоже пребывали в лёгком остолбенении, наблюдая за мной. Куски один крупнее другого попадались, а один был и вовсе с маленькой рыбкой внутри.
Макс ещё спал, когда я вошла в комнату, и свалила свою добычу. Уселась в кресло, стягивая с ног комбинезон, и мой супруг в это время заворочался.
- А ты что, всё-таки пошла за янтарём? – растерянно спросил он, потирая глаза, и зевая.
- Пошла, - стянула я свитер, и указала на пакеты, - мне опять повезло, гляди, сколько собрала.
- Обалдеть, - Макс даже поперхнулся, и только спросил, - меня только один вопрос мучает, как мы это вывозить будем?
- Контрабандой, - уверенно сказала я, - другого выхода всё равно нет, зато по приезду я закажу потрясающие вещицы.
- Ты лучше, чем планировать, реши проблему без криминала. Это собственность Польши, народное достояние, и ты не имеешь права такое количество вывозить. Тут уйма янтаря.
- Но я вывезу, - упрямо сказала я, - как-нибудь сумею. Не нервируй меня, по-другому всё равно ничего не получится.
- Но тут янтаря чёртова прорва! – возмущённо воскликнул Максим, - у нас уже набрано, а ты ещё притащила.
- Ладно, успокойся, - улыбнулась я, - у меня уже отработанный метод, договариваюсь с проводницей.
- За энную сумму? – Макс прищурился, - знаешь, как это называется?
- Милый, сюда со всех стран едут, чтобы янтарь собирать.
- Допустим, не со всех, - прошипел Максим.
- Почти со всех, - уточнила я, - но это не важно, важно только то, что его всё равно вывозят, правда, в малых количествах, это только я откровенно наглею.
- Умница! – рявкнул Максим, - пошли завтракать, - и он стал одеваться. Я скинула мокрую одежду, натянута чёрные брючки, обтягивающий пуловер, и водолазку, и отправились на кухню.
Я увидела, наконец, Владимира и Римму, о которых говорила
Ядвига, и я поперхнулась тостом. Но не выдала себя, и положила на хрусткий хлебец ещё икры. Это был тот тип, с которым я разговаривала в кафе, а потом оставила ему свой счёт.
- Ты мне должна тысячу злотых! – тут же рявкнул он.
- А не многовато ли для одного похода в кофейню? – прищурила я глаза.
- В самый раз! – рявкнул он, - остальное за моральный ущерб.
- А не пошли бы вы куда подальше? – сладким голоском проговорила я, - а это мой муж, следователь из министерства. Милый, - кивнула я Максу, - этот тип ко мне приставал.
- Кто к тебе приставал? – нахмурился мой милый супруг, - этот усосок? – и я фыркнула.
- Это уже оскорбление! – пошёл пятнами Владимир, - вы ответите!
- Интересно, за что я должен ответить? – ухмыльнулся Максим, - впрочем, думаю, сейчас будет, за что отвечать в административном порядке, - и он заехал Владимиру в нос.
- Вы что делаете? – закричала Римма, а я тихо охнула.
Ещё хорошо, что это сделал Максим, если бы сейчас со мной был Дима, а то от Владимира мокрого места бы не осталось.
И чего на меня нашло? Поддразнила Максима, тот заехал мерзавцу, вообщем-то, ни за что.
- Вы в своём министерстве офонарели? – схватился Владимир за челюсть, - не трогал я вашу жену! Только помог ей заказ на польском сделать, мы просто поговорили, а она убежала, и сказала официанту, что я плачу за неё.
- Ты сидел в кофейне с чужой бабой? – пошла в разнос Римма, - негодяй! Ты не говорил, что ты с ней сидел! Пока жена янтарь ловит в кирзовых сапогах, ты тёлок окучиваешь? Я не для того у старикашек путёвку из зубов выдирала, чтобы ты тут налево бегал!
- Вырвать у стариков путёвку? – вздёрнул брови мой муж, - которую они ждали, наверное, всю жизнь?
- Милый, - проговорила я, - как только он мне об этом сказал, я и оставила ему счёт.
- Понятно, - кивнул Максим, кажется, до него дошло, - говоришь, он к тебе приставал?
- И ещё как! – злорадно воскликнула я, и Макс буквально припечатал Владимира, тот вылетел из кухни, а Римма помчалась за благоверным.
- Ну и люди встречаются! – воскликнул он, мой супруг, - малыш, я всё понимаю, ты терпеть не можешь аморальных личностей. Но нельзя же так!
- Это как именно? – прищурилась я.
- Не лезть на рожон! Ты у нас защитница сирых и убогих, но всему есть пределы.
- Хватит меня отчитывать, - возмущённо воскликнула я.
- Я не отчитываю, кстати, на твоём месте я бы спрятал янтарь подальше.
- Сегодня же спрячу, - заверила я его, и в кухню вошла Арина.
- Привет, - весело воскликнула она, - я дико извиняюсь, но кто-нибудь знает, есть ли здесь какие-нибудь салоны красоты, или парикмахерские?
- В Гданьске точно есть, - заверила её я, - а тебе надо в салон?
- Очень надо, - вздохнула Арина.
- Давай, я тебя отвезу, мне всё равно в Гданьск нужно, и я на машине.
- Но мне так неудобно вас утруждать, - пролепетала Арина.
- Ерунда, - махнула я рукой, - компанию мне составишь.
- Спасибо огромное, - просияла девушка, - вы моя спасительница, - и она стала пить кофе, а потом мы вместе сели в машину.
- Понимаете, - щебетала она, - я очень хочу замуж выйти, а Каролина сказала, что нашла мне парня в Польше.
- Почему именно в Польше? – растерянно спросила я.
- Да так получилось, - развела руками Арина, - она меня в Интернете выставила, мою фотографию на сайте знакомств, и один откликнулся. Он поляк, позвал нас сюда, даже поездку оплатил. Но Каролина что-то не ведёт меня с ним на встречу, а вчера сказала, что я должна сходить в салон. Ему определённый типаж нравится.
- Что значит, определённый типаж нравится? – возмущённо воскликнула я, - зачем тогда откликался на объявление, если он хочет подделать тебя под другую? Если нравятся такие-то девушки, то ищи такой типаж. А ты куда смотришь? Найди себе того, кто полюбит тебя, какая ты есть.
- Ну что ты такое говоришь? – округлила глаза Арина, - разве так себе мужа найдёшь? Главное, завести семью, детей нарожать. Как мужик сказал, так и надо делать.
- А ты откуда родом? – на всякий случай уточнила я, подозревая, что девушка она деревенская.
- Из села Ольховка, - ответила Арина, - правда, оно только селом называется, а так деревня, маленькая.
- Понятно, - усмехнулась я, этим и отличается городская фифочка, ваша покорная слуга, от простой, деревенской девушки, - ты обязательно найдёшь себе мужа, может, даже обретёшь настоящую любовь.
- Это было бы здорово, - вздохнула Арина, - Каролина говорит, что мне не хватает шарма, и яркости.
- Твоя Каролина – полнейшая идиотка! – с чувством сказала я, - важна не яркость, мужчины любят душу, а не красивую мордашку. А ты очень милая.
- Бледная, - вздохнула Арина, - если меня подкрасить, то смотреться я буду гораздо лучше.
Я лишь зубами скрипнула. Похоже, Каролина изрядно прокомпостировала мозг подружке, наверное, считает, что она из ряда вон красавица, а на самом деле она одна из многих. Из многих, себе подобных. Блондинка, красивая, безусловно, стараюсь быть объективной. Прямые волосы, голубые глаза, но она пустышка, как говорит один мой знакомый фотокорреспондент.
Владик очень умный, начитанный, и мы с ним познакомились, когда фотографировали один модельный показ. Я не люблю бывать на подобных мероприятиях, но по долгу службы приходится.
Сфотографировав « вешалок », я решила выпить кофе, налила себе из термоса, который всегда ношу с собой, ароматный напиток, и вдруг услышала сзади:
- Я дико извиняюсь, но у вас не найдётся кусочка сахара? – обернулась, и увидела худощавого юношу, - мне ужасно неудобно, но у меня гипогликемия.
- Понимаю, - кивнула я, - неприятно, - и протянула ему кусковой сахар, - держите.
- Спасибо, - просиял он, - знаете, я терпеть не могу бывать здесь. Один сплошной гламур, и эти худосочные модели. Они ужасны!
- Они бледные, и безвкусные, скучные, - поделилась я своими мыслями, - ноги кривые, а все дизайнеры восхищаются лёгкостью модели. Чем тут восхищаться? Кривыми, тонкими, как спички, ногами? Или выпуклым животом?
- Интересно, почему у всех них такие животы? – озадаченно протянул он.
- Из-за отсутствия пресса, - со знанием дела заявила я, - они держать спину не могут. Самые красивые, по-моему, балерины, у танцовщиц вообще лодыжки накачанные, и спину держат, накачивать поневоле приходится.
- Знаете, а вы правы, - кивнул парень, - им не хватает женственности, как жерди, худые, а на лице килограмм косметики. Если на лице нет краски, они делаются безликими, некрасивыми. Кстати, меня Владик зовут.
- Эвива, - ответила я.
- Вы ведь из « График Интертеймент »? Я много слышал об этом глянце, он один из самых крутых в Москве. Странное наступило время, и не менее странная мода.
Я подружилась с Владом, мы частенько сталкиваемся, когда приходим за интервью, или на фотосессиях.
Влад дизайнер, а фотографии, его хобби. Он устраивает выставки художественной фотографии, подрабатывает внештатно в журналах, вообщем, ведёт активный образ жизни.
Он отличный друг, и знает, что и по чём в этом мире, а моделей терпеть не может. Он признаёт лишь талант, и работоспособность, и его раздражает современный тренд на светлые волосы.
А у Каролины самомнения больше, чем ума в её перманентных мозгах. Хотя я не знаю, перманентная она, или всё-таки натуральная. Тёмных корней не видно, значит, вероятно, что и натуральная. Хотя лично я к блондинкам особой неприязни не питаю, но Каролина мне неприятна. Уж не знаю, почему. Это где-то на уровне ощущений, а своей интуиции я железно доверяю, она меня до сих пор не подводила.
- Внешность зависит не от слоя грима, а от твоей души, - сказала я Арине, - надо быть всегда весёлой, улыбаться, а выбеленные волосы – это уродство.
- Ты не понимаешь, - вздохнула Арина, но я её перебила.
- Это ты не понимаешь! Достаточно просто подправить брови, подобрать себе помаду, и улыбнуться всему свету.
- Но я кругленькая, как колобок, - заныла Арина, и у меня возникло ощущение, что эту манеру поведения ей навязали. Думаю, не стоит уточнять, кого я подозреваю.
Но, тем не менее, я высадила Арину около салона красоты, а сама поехала на вокзал, где работает одна моя знакомая, честная до кристальности, и отдала ей янтарь.
Мы давно не видели с Алисой, и она обрадовалась, когда увидела меня.
- Господи! Сколько же здесь янтаря?! – воскликнула она после бурных приветствий, - как ты умудрилась столько выловить?
- Повезло, - развела я руками, и Алиса позвала меня поболтать в кафе. Я не была против, до встречи с Ариной у меня было три часа, возможно, даже по магазинам прошвырнуться успею.
Надо купить каких-нибудь подарков. Неизменно из своих вояжей я что-нибудь привожу, когда работала в театре, привозила сотрудникам сувениры. В большинстве своём это недорогие безделушки, купленные в специальном магазине в Гданьске.
Мы с Алисой проболтали два часа, выпили по чашке экспрессо, и я отправилась по магазинам. Для знакомых набрала простеньких сувениров, сложила всё в машину, и поспешила за Ариной.
В салон я входить не стала, остановилась на парковке, и вынула из сумочки сигареты. Щёлкнув зажигалкой, я затянулась ароматным дымом, и открыла окошко. День сегодня выдался неплохой, дождя не было, и из-за ходивших по головам туч проглядывало солнышко.
Я даже не заметила, как подошла Арина, рассеянно разглядывая окрестности, но открывшаяся внезапно дверца заставила меня подскочить.
От неожиданности я захлебнулась сигаретным дымом, и ссыпала пепел на пол. То, что сотворила с собой Арина, не поддавалось никакому описанию. Какого чёрта я вообще отпустила её одну?!!! Я напрочь лишилась дара речи, а дурочка это приняла за восхищение.
- Тебе понравилось, - просияла она, а я швырнула сигарету в
урну, стоящую рядом, и разразилась праведным гневом.
- Ты совсем спятила? Что ты с собой сделала? – заорала я, - посмотри, на кого ты стала похожа? Идиотка!
Действительно, та ещё идиотка! У неё были красивые, пышные, русые волосы, чуть вьющиеся, но теперь они висели сосульками, их выпрямили, и выбелили до серебристого цвета.
Широковатые брови выщипали, и её это уродовало; плюс ко всему их покрасили в тёмный цвет, нарисовали мушку на щеке, и она стала похожа на глупую куклу Барби.
Барби! Потом об этом подумаю! Не до преступников сейчас!
- О чём ты только думала? – гневно воскликнула я, - немедленно возвращайся в салон, и переделай всё это!
- Я хочу быть красивой! – заныла Арина.
- Ты и так красивая! – возмущённо воскликнула я, - что ты натворила?!!!
- Мне Каролина велела!
- Что значит – велела? – не поняла я.
- Она мне сказала, что её тип самый эффектный, что на таких всегда западали мужчины. Что яркие блондинки больше нравятся.
- Ты в этом уверена? – не сдержала я смеха, - что касается лично меня, то я любую блондинку перебью. Знаешь, каких женщин выбирают мужчины? Они выбирают личность! За мной такие мужчины бегают, что хоть стой, хоть падай. А ты дурёха! Но я помогу, найду тебе мужа, только сначала это уродство надо переделать. Салон уже закрылся, но я всё тебе переделаю, пусть не сейчас, - и я повернула ключ в зажигании.
Я была злая, как сто тысяч чертей, и домчала до Крыницы очень быстро, но, увидев прямо перед домом машины полиции, вздрогнула. Что опять?
В сердце тут же закралась тревога, выскочив из авто, я бросилась в дом, и налетела на Макса.
- Что стряслось? – выдохнула я.
- Убийство, - хмуро сказал Максим, - какого-то англичанина застрелили.
- Час от часу не легче, - пробормотала я, - что за англичанин? Не припомню, чтобы с нами жил выходец из туманного Альбиона.
- А он тут и не жил, - ответил Максим, - его нашли в доме, документы были при нём, и инспектор быстро вычислил, что он остановился в отеле.
- И что это за англичанин? Как его зовут?
- Некто Джек Фойл, - Макс огляделся по сторонам, - прилетел вчера из Лондона, и остановился в отеле, больше я ничего не знаю.
- А где инспектор? – спросила я.
- Поехал в отель, разбирается, а я тут за обстоятельствами слежу. Труп уже унесли.
- Хоть траекторию выстрела вычислили? – вздохнула я.
- Стреляли, как показала экспертиза, вон от того дерева, - Макс повёл меня на улицу, и подвёл к старому дубу, - убитый лежал около этого, - указал он на соседний дуб. Я оглядела место происшествия, и спросила:
- Хоть кто-нибудь что-нибудь видел?
- Никто, совершенно.
- Здесь же полно рыбаков, - резонно воскликнула я, - и никто не обратил внимания на выстрел? Обалдеть можно!
- Полиция уже всех опросила, - вздохнул Максим, - кого могла, ничего себе, деревце счастья.
- Как ты сказал? – удивилась я, - что это значит?
- Да дерево это, мне Казимир сказал, счастливое. Около него в любви в своё время клялись, и все пары были счастливы, потому и называют, дерево счастья.
- Понятно, - растерянно кивнула я, Макса тем временем позвал
Казимир, и они стали о чём-то разговаривать, а ко мне подошла Маша.
- Привет, - тихо сказала она, - что же это делается?
- Убийства делаются, - ухмыльнулась я, и опомнилась, - извини.
- Ничего, - прошептала она, - но мне так хочется, чтобы Кшись был невиновен.
- Посмотрим, - пробормотала я, - смотри, лёгок на помине!
В самом деле, по пляжу шёл Кшиштоф, и вид у него был весьма озадаченный.
- Пошли, - потянула я Машу за собой, и мы боком, краем, кустарниками, стали красться за ним. Кшиштоф остановился посреди пляжа, и подобраться поближе не представлялось возможным. Я подняла глаза, осмотрела дерево, около которого мы затормозили, и сказала Маше:
- Полезли, - и ловко прыгнула на ветку, - ты чего тормозишь? По деревьям никогда не лазала?
- Да как-то не приходилось, - пролепетала она, и я протянула я ей руку.
- Давай, быстрее, - прошипела я, и втянула её на дерево.
- Мамочки! – она явно испугалась, но виду не подала, а я поудобнее устроилась на ветке, и вытащила бинокль, благо, сумка была с собой.
- Жалко, что мы его не слышим, - пробормотала я, рассматривая Кшиштофа в бинокль, - куда он пошёл?
Я и охнуть не успела, как он исчез, при чём стремительно, мы стали оглядываться. И чуть с дерева не упали, когда услышали голос.
- Что это тут за две особо крупные вороны? – внизу стоял
Кшиштоф, с наглой ухмылкой на лице, - девушки, а вы не боитесь оттуда свалиться?
- Если какой-нибудь не в меру ретивый охотник не подстрелит, то точно не свалимся, - скрипнула я зубами, и спрыгнула с дерева, а Машу снял Кшиштоф.
- И чего вы тут вынюхиваете? – ехидно спросил он, - за мной следите?
- А вы чего тут делаете? Очередных жертв в расход пускаете? – не удержалась я.
- Послушайте, Эвива, я тут не при чём, я не совершал ничего.
- Меня твоя тётка почти уверила в этом, - усмехнулась я.
- Откуда ты знаешь мою тётку? – опешил Кшиштоф, от неожиданности перейдя на неформальную форму общения, и тут же пришёл в себя, - понятно, села на хвост.
- Что за выражение? – ухмыльнулась я, - для хорошего мальчика не вполне приемлемое, слишком блатное.
- А на тебя только на блатняке и рявкать, - заявил этот нахал, - чего лезешь, куда тебя не просят? Я прекрасно знаю, кто тут всех убивает.
- Знаешь? – поразилась я, - и при этом ты спокойно смотришь, как тут « Резня в Техасе » происходит? Совсем спятил? Последний мозг растерял?
- Послушай, Эвива, не надо так кричать, - он засунул руки в карманы, - я в этом деле по уши. Но со светлой стороны, как и ты. Раз ты общалась с моей тёткой, значит, в курсе о том, что где-то в этих краях спрятаны драгоценности. Сам не знаю, где именно, но это из-за них весь сыр-бор разгорелся.
- Банально, - протянула я, - большинство преступлений совершаются ради денег, - озвучила я жизненный постулат.
- Верно, - Кшиштоф вынул из кармана сигареты, зажигалку, и раскурил одну сигарету.
- Так какого хрена вы бездействуете? – прищурила я глаза, - вы помогаете властям?
- Что-то вроде того.
- Это, каким образом? – ядовито осведомилась я, - наблюдаете за убийствами со стороны?
- Тут дело очень запутано, - выпустил он несколько колечек дыма, - но я нашёл убийцу, недавно вычислил, осталось только поймать с поличным. Тут замешано личное, и я должен взять за жабры главного виновника.
- Может, пояснишь? – нахмурилась я.
- Рано ещё объяснять, - спокойно ответил он, - это только мои догадки, а твёрдых оснований, и голых фактов, чтобы передать полиции, у меня нет.
- А драгоценности-то действительно существуют? – хотела знать я, - я не слишком верю досужим сплетням.
- И Интернету не веришь? – усмехнулся он.
- В Интернет чего только не выложат, - я пожала плечами.
- Выходки старого графа, - хмыкнул Кшиштоф, - знаешь, я бы хотел поговорить с тобой наедине, - он покосился на Машу.
- В чём дело? – посмотрела я на побледневшую девушку.
- Пошли, - он потянул меня в сторону, мы отошли ближе к морю, а Маша раскурила сигарету, и напряжённо вглядывалась в нас.
- Я её люблю! – выдохнул Кшиштоф, я приподняла бровь, и сочла за благо уточнить.
- Машку?
- Именно, - он отвёл глаза, - и я ни в чём не виновен! Меня подставили! И опять подставляют! Я в третий раз попадаю под раздачу, только на этот раз добровольно, желая помочь.
- Кому ты помогаешь?
- Одной девушке, её зовут Доминика. Сейчас я всё объясню, - и он стал рассказывать.
С тех пор, как он расстался с Машей, он в России почти не бывал. Есть у него такая нехорошая черта характера, сжигать за собой мосты, если не можешь ничего изменить. Решив навсегда забыть старое, и забыть девушку, которую он так любил, он уехал из страны. Местом своего пребывания он избрал Францию. Вёл оттуда свой бизнес в России через посредников, открыл свой бизнес в Польше, заработал ещё больше денег, но любовь повторно не обрёл.
Видимо, на судьбе ему было написано, любить только одну, а другие не только не затмевали ту, единственную, но даже казались какими-то скучными и пресными.
Но господин случай на то и существует, чтобы устраивать людям небольшие встряски. Однажды, возвращаясь в свой особняк под Парижем, Кшиштоф стал свидетелем аварии, и не смог проехать мимо. Счёт шёл буквально на секунды, но он успел вытащить из горящей машины женщину, и через мгновенье прогремел взрыв.
Родные этой женщины, да и сама она, не знали, как его благодарить, и в тот момент он почувствовал, что хочет творить добро. Что хочет помогать людям, помогать властям, бороться за справедливость. И он помогал. По мере своих сил, конечно, потому что жандармы не в восторге от его помощи.
В управлении его уже знали, и постоянно сердились, когда понимали, что он замешан в очередное дело, и у него даже имеется знакомый представитель власти. И этот представитель категорично предупредил Кшиштофа, чтобы тот не смел больше соваться в дела правоохранительных органов.
Кшиштоф говорил, а у меня в душе родилось тепло к этому человеку. Я понимала его отношение к людям, и, наконец, разглядела Кшиштофа по существу. И я почти уверена, что он ничего противозаконного не совершал. Дойдя до этого, я всерьёз озадачилась, вспомнив разговор с Женей, но решила пока не отвлекать Кшиштофа.
Поскольку его частную деятельность пресекали, Кшиштоф придумал выход, и открыл частное сыскное агентство, чем довёл до белого каления жандармов.
Поначалу в агентство обращались лишь обманутые супруги, с просьбой, проследить за их половинками. Но у Кшиштофа имеется хорошо налаженный бизнес, и ему не было необходимости хвататься за что попало. Он выбирал загадки, собрал команду, и сейчас его агентство приносит стабильный доход.
Месяц назад в агентство обратилась женщина, звали её Вероника, Вероника Янчевская. Суть её проблемы заключалась в её сестре, которая пропала пол года назад. Конечно, Вероника обратилась в жандармерию, но они до сих пор ничего не сделали. Девушка пропала, и где она сейчас, и что с ней, одному Богу известно.
Доминика и Вероника наполовину русские, по материнской крови, но родились и выросли в Варшаве, окончили институт, а потом появилась возможность уехать в Париж, работать по контракту. Архитекторы по образованию, они устроились в одну дизайнерскую фирму, пройдя соответствующие курсы.
Сначала всё шло отлично, но Доминика вдруг стала вести себя странно. Обычно сёстры ничего не скрывали друг от друга, делились малейшим, что происходило в жизни обеих, и
странные звонки, зазвучавшие в доме, удивили Веронику.
Доминика явно что-то скрывала, она стала скрытной,
задумчивой, и растерянной. В роковой день рано утром раздался телефонный звонок, Вероника мало что сказала, кинула:
- Выезжаю, - и без лишних слов выбежала из квартиры, ничего не объясняя сестре.
Вероника извелась за весь день, сестра не отвечала на звонки, вообще не реагировала, и на следующий день не пришла, в итоге она обратилась в жандармерию. Но представители власти ей ничем не помогли, приняли заявление, и до сих пор занимаются расследованием, а Вероника решила действовать.
Конечно, Кшиштофа это заинтересовало, и он стал наводить справки о сёстрах. Всё подтвердилось, образование архитектурно-строительное, работают дизайнерами, ранее не привлекались.
Казалось, что ситуация тупиковая, все знакомые в один голос твердили, что сёстры, девушки на редкость сплочённые. Никаких секретов не имели, очень общительные, но они всегда были вместе, неразлучно. У обоих были парни, и
Кшиштоф лично допросил Армана и Пьера, но разговор с ними ничего не дал, но через пару дней наступила некоторая ясность.
Пьер любил Доминику, и хотел сделать ей предложение, но, прежде чем, думать о женитьбе, он должен был окончить медицинский институт, и учился он в Лондоне. Доминика как-то приехала к нему в Англию, и что-то с ней произошло. Пьер сам не понял, но его подружка стала на некоторое время странной, задумчивой, даже испуганной. Словно она что-то обдумывала, а потом вдруг резко вернулась к жизни, будто бы нашла оптимальное для себя решение. Пьер и думать забыл об этой метаморфозе, но после исчезновения девушки, и допросов, неожиданно вспомнил.
Пришлось Кшиштофу ехать в Лондон с Пьером. Они
вспоминали по минутам, как Пьер с Доминикой проводили время, и выяснилось, что Ника стала странной, когда она заходила к нему в институт. Конкретно, в тот день Пьер задерживался на лекциях, Ника его ждала, потом она посетила дамскую комнату, и вышла оттуда странной, испуганной.
Пьер спрашивал её, что случилось, но вразумительного ответа не получил.
- Но я всё выяснил, - сказал Кшиштоф, и замолчал. Поганец! На самом интригующем месте!
- Так кто убийца? – хотела знать я.
- Не могу сказать, - вздохнул Кшиштоф, - это только мои предположения, и я должен их проверить.
- Идиот! Ещё трупы будут! Меня за мою самодеятельность уже прошерстили в полиции, а тебя вообще пришибут, если не сдашь убийцу. Почему ты молчишь?
- Хорошо, скажу, тут замешана Машина тётка.
- Что ты сказал? – я своим ушам не поверила, - что за бред? Она же в Москве в данный момент! Человек не может находиться в двух местах одновременно!
- Верно, не может, - кивнул он, - но убивает другой человек, а она подстрекатель.
- Кого ты подозреваешь? – я чуть ли ногами не затопала, но он ничего сказать не успел, я по выражению его лица поняла, что на пляже посторонний. Обернулась, и увидела инспектора,
Яцека, и Макса. Шли они в нашу сторону. Заметив троицу, Маша бросилась к нам, и испуганно спросила:
- В чём дело?
- Сама ещё не знаю, - протянула я, - добрый день, инспектор.
- Действительно, - кивнул пан Седляк, - день добрый, даже очень добрый, потому что убийца найден.
- Найден? – опешила я, - и кто он?
- Стоит перед вами, - кивнул он на Кшиштофа, - пан Каминский, вы арестованы по обвинению в убийстве трёх человек, пройдёмте в отделение.
Маша тихо ахнула, Яцек ухмыльнулся, по выражению его лица было ясно, что это ему доставляет удовольствие, и я запоздало почувствовала неприязнь к нему. Похоже, ему доставляет радость тот факт, что невинного человека за решётку посадят. Покосившись на хмурого супруга, я встала на дыбы, разве что шерсть на загривке не поднялась, как у моей кошки Маньки, когда она видит чужую собаку у нас на участке. С той разницей, что у меня шерсть отсутствует, зато красными пятнами пошла. Видимо, Макс догадался об обуревавших меня чувствах, и схватил меня за руку, но я тут же вырвалась,
готовая инспектору лицо расцарапать.
- Вы же обещали! – заорала я не своим голосом, - мы же договорились!
- Обещал, - кивнул пан Седляк, - но дело в том, что у меня имеются неоспоримые улики.
- Это, какие же, интересно? – продолжала я вопить на весь пляж.
- Найден пистолет с его отпечатками пальцев, мы пробили их по базе данных, и это оказались отпечатки Каминского, - бесстрастно ответил инспектор, - извините Эвива, но я ничего не могу сделать в такой ситуации.
Я словно на стену налетела, посмотрела на Кшиштофа, потом на инспектора, и опять повернулась к Кшиштофу.
- Ты всё знаешь, - негромко сказал он, кивнув мне, - теперь твоя очередь, - и позволил себя увести.
- О чём это он? – Макс посмотрел вслед инспектору и
Кшиштофу.
- Ни о чём, - рассеянно ответила я, обогнула их, и пошла по направлению леса. Было, о чём поразмыслить, и к тому же я злилась. Как он умудрился оставить отпечатки на пистолете? Как бы там ни было, но я ему поверила, и сейчас была несказанно взбешена. Конечно, факты, против них не попрёшь, но я верила его словам о непричастности, и не понимала ничего.
- Подожди, - Маша догнала меня, - в чём дело? Он ведь не виноват?
- Не виноват, - эхом отозвалась я, - я не знаю точно, - повернулась я к ней, - но я ему поверила. Он мне много чего интересного рассказал, дал мне ниточки к этому делу. Так что успокойся, я буду выяснять, откуда взялись его отпечатки на этом пистолете.
- Что он тебе рассказал?
- Не важно, - отмахнулась я, - он мне не сказал, но я думаю, что он не хотел бы, чтобы ты пока знала, извини.
- Что вы от меня всё скрываете? – возмущённо воскликнула Маша, - это нечестно! Я не расстроюсь! Я просто хочу помогать!
- Я обычно сама веду расследование! – сурово воскликнула я, - я
даже мужа стараюсь в курс дела не вводить. Единственный, с кем я обсуждала малейшие детали, это мой бывший.
- Понимаю, - кивнула Маша, - наверное, тебе сейчас больно?
- Больно, - рассеянно отозвалась я, - любовь – страшная сила, а он из меня всю кровь выпил, выражаясь, конечно, фигурально, но я всё равно его люблю, - у меня потекли слёзы.
- Не плачь, - Маша коснулась моего плеча, - всё будет хорошо. Может, всё-таки расскажешь?
- Ни за что! – резко ответила я, - извини, - и пошла домой.
Я злилась на саму себя, потому что не могла ничего сделать.
Как могли оказаться отпечатки на пистолете? Он касался пистолета? Что это за пистолет? Значит, всё не так просто. Он мне немало рассказал, но мог бы прояснить ещё кое-какие моменты. Я вошла в прихожую, уже расстегнула молнию на сапоге, и замерла. Резко распрямившись, я открыла сумочку, висевшую у меня на плече, и вынула записку, которую нашла, когда осматривала подвал после нападения на пани Ядвигу.
- Чертобесие! – сорвалось у меня с языка, рванув молнию на сапоге, я выскочила на улицу, и бросилась к дубу.
Огромное было дерево, и всё в надписях, сделанных явно ножом. Конечно, нехорошо топтаться на месте преступления, но эксперты здесь уже всё осмотрели, и я особого урона не нанесу. Значит, вот тут у нас юг, вот тут у нас запад, должно быть где-то посередине, и я пошла вперёд. Преодолев примерно сто метров, я остановилась, потом сделала ещё шаг, огляделась, и увидела нечто.
К этому месту я никогда не ходила, даже не видела, потому что тут всё было закрыто деревьями, но теперь, в связи с последними событиями, я знала, что здесь что-то должно быть. Этим что-то была старая статуя, в виде русалки, и мне сразу стало понятно, когда я её увидела, что это за « дева озера ».
Оставалась последняя фраза, про сто восемьдесят градусов, и вот тут я впала в ступор. Русалка в наличии, имение тут когда-то стояло, по рассказам, хозяин продал его, и уехал в Англию. У Мильтонов была здесь собственность, наверное, именно здесь Уильям и познакомился с Иреной Кристиной
Вежлицкой, а потом продал имение, не подозревая, что его отец здесь спрятал драгоценности.
Задавшись вопросами, я обошла статую, и вдруг запнулась обо
что-то каблуком, и упала на землю. Я сначала даже не поняла, за что зацепилась, пригляделась, и обнаружила нечто, похожее на рычаг. Сто восемьдесят градусов, говорите?
Я встала, и силой нажала на этот рычаг, надавив на него ногой. Я ожидала, что тут какой-то подвох, помнила слова пани Аниты про то, что сокровище не так просто достать.
И отскочила в сторону. Правильно сделала, потому что тут же из небольшого отверстия вылетели маленькие стрелки.
Мало было бы приятного, если бы они мне в ногу вонзились. Граф большой оригинал в своём роде, решил хорошо проучить доченьку.
Ожидая ещё сюрпризы, я потянула дверцу, осторожно заглянула внутрь, и увидела свёрток. Он был небольшой, но пожелтевший от времени. Я вынула из ниши, находившейся под статуей, нечто, завёрнутое в старую, английскую газету, и закрыла тайник. К счастью, никаких подвохов больше не было, я сунула свёрток под куртку, и помчалась домой.
Не снимая обуви, я вбежала в комнату, защёлкнула щеколду, и только потом скинула верхнюю одежду, положив свёрток на кровать.
Не успела я распаковать его, как дверь сначала подёргали, потом раздался стук, и я машинально сунула свёрток под одеяло.
- Викуль, ты чего заперлась? – это был Макс, и я вздохнула с облегчением, встала, и открыла дверь. Впустив супруга, я опять защёлкнула щеколду.
- Смотри, - и вынула свёрток.
- Что это такое? – удивился Максим.
- Сокровище, за которым наш убийца охотится, - объяснила я, и Макс слегка оторопел.
- Что за шутки? – посмотрел он на свёрток у меня в руках, и мне пришлось всё ему объяснить.
- А, когда ты рассказал о дереве счастья, до меня вдруг дошло, - я села на кровать, - и я его вытащила, - и развернула газету. Внутри оказался бархатный мешочек, завязанный на кокетливый бантик, развязав который, я перевернула мешочек. Представшие нашему взору драгоценности превосходили все самые смелые мечты, даже Макса проняло.
- Господи! – вырвалось у него, - вот это да! Хотя те
драгоценности, что тебе Димка надарил, недалеко от этих ушли, - он взял ожерелье, и стал его рассматривать, - изумительная работа, изящная, вроде и ярко, но не аляповато. А камни какие крупные.
- Красные и чёрные бриллианты, и старинные рубины, - вздохнула я, - всё самого лучшего качества, - а это что такое? Это что-то было квадратом, вернее, кубом, тяжёлым, вроде как слоновая кость, вообщем, что-то непонятное.
Я отложила его, решив потом разобраться, взяла кольцо, и примерила его на указательный палец.
- Мне оно идёт?
- Ещё как идёт, - заверил меня Максим, - с ума сойти! Это же целое состояние! Здесь каждая вещица на миллион тянет! И теперь оно твоё! Или ты хочешь отказаться?
- Отнюдь, - улыбнулась я, - не видела, не грезила, но отказаться от такой красоты свыше моих сил. Но надо ещё убийцу найти, и у меня есть идея.
- Какого ещё убийцу? – Макс удивлённо на меня посмотрел, -
Кшиштоф в тюрьме.
- Кшиштоф не убийца! – рубанула я с плеча, - я с ним успела поговорить, прежде чем, инспектор успел его арестовать.
- Ты не веришь в его виновность, - кивнул Максим, скорее утвердительно, чем вопросительно, - ладно, пусть будет так. И что мы имеем?
- Кшиштоф такой же любитель, как и я, только я достаю родную милицию, а он жандармов в Париже. Но он открыл детективное агентство, чтобы его стражи порядка не доставали, и спокойно помогает людям. К нему обратилась одна девушка, у неё пропала сестра, Кшиштоф успел опросить несколько людей, и пришёл к выводу, что тут замешана Машина тётка.
- Зорина? – уточнил Максим.
- Зорина, - кивнула я, - он мне ничего не успел объяснить, с хронологией у него слабовато, весьма хаотично рассказывал. Пропала некая Вероника Янчевская, и её сестра, Доминика, сначала обратилась в полицию, а потом к Кшиштофу, - я начала сначала, и Макс озадачился.
- Нужно больше информации, - хмуро заявил Максим, - звони своему Марату. Я не хочу светиться, по своим каналам наводя справки, а то генерал потом с меня скальп снимет.
Я лишь кивнула, и набрала Марата. Минуту слушала гудки, потом в трубке щёлкнуло.
- Привет, - весело воскликнул Марат.
- Привет, - не столь весело ответила ему я, - будь другом, найди информацию на сестёр Янчевских, Веронику и Доминику. Они полячки, по образованию архитекторы, работают в Париже, в одной дизайнерской фирме. И ещё мне нужен электронный адрес Барбары Мильтон. Это возможно?
- Постараюсь, - сказал Марат, а я продолжала « нагружать » друга.
- И ещё мне нужна информация о Джеке Фойле, он англичанин, недавно пересёк границу Польши.
- Ещё указания будут? – деловито осведомился Марат.
- Это пока всё, - оптимистично воскликнула я, - когда можно звонить?
- Я завтра сам позвоню, - пообещал Марат, и отключился, а я взяла со стола ноутбук, и уселась на кровать, скрестив ноги по-турецки.
- Что ты хочешь найти? – спросил Максим.
- Нужно решить вопрос с кладом, - пояснила я, выходя в Интернет, - мне нужен юрист, он свяжется с ювелирами, которые подтвердят художественную ценность, и оценят драгоценности. Таким образом я буду полноправным владельцем.
- Подожди, - остановил меня Максим, - а как же Кшиштоф?
- А что Кшиштоф? – не поняла я.
- Если ты объявишь о том, что драгоценности найдены, то убийца удерёт из Крыницы. Естественно, он не захочет ни за что нести ответственность, а все улики против Кшиштофа, никто разбираться не станет. Его просто посадят, а преступник снова затеет что-нибудь, но уже в другой стране. А Каминский будет сидеть в тюрьме? За преступление, которое не совершал? Думаю, не стоит пока это обнародовать.
- А ведь ты прав, - я хотела захлопнуть крышку ноутбука, но Макс меня остановил.
- Подожди, ты всё-таки позвони туда, спрячь драгоценности в банк, и попроси юристов, чтобы они пока не объявляли на весь свет, что сокровище найдено. Объясни им ситуацию.
- Ты просто гений, - протянула я, - конечно, так и надо
поступить, но у меня тоже есть идея.
- Какая? – заинтересовался Максим.
- Нужно рассказать всем здесь, что сокровище найдено.
- Зачем? – Макс от неожиданности оторопел.
- Сейчас объясню, - я поудобнее устроилась на кровати, - мы договариваемся обо всём с юристами, ювелиры проверяют драгоценности на подлинность, и просим этих же ювелиров изготовить копию драгоценностей. Необязательно брать там рубины и золото, достаточно крашеных фианитов, полуминералов, и позолочённого серебра. Оригиналы я убираю в банковскую ячейку, а фальшивка будет находиться здесь.
- Хочешь спровоцировать преступника? – улыбнулся Максим, - умница! И это не сарказм! А с этим что делаем? – указал он на играющую гранями от света красоту.
- Нужно куда-нибудь спрятать, - озадачилась я, огляделась по сторонам, подумала, а потом собрала сверкающее великолепие в мешочек, и засунула в подушку. Очень удобные в этом плане подушки, с молниями сбоку. Вероятно, их такими сделали, чтобы можно было ещё пуха туда набить, или там пера, вообщем, вернуть ей прежний вид, когда подушки примнутся. Мне это было на руку, даже очень, а то я бы голову просто сломала.
Есть хотелось нестерпимо, но я решила сначала душ принять. Оставив Макса в комнате, я взяла красную пижаму, шёлковый халат, и отправилась в душ.
Тёплые струи воды меня согрели, это было приятно, я влезла в пижаму, накинула халат, и пошла на кухню.
Видимо, Ядвига уже ушла спать, на кухне никого не было, но в холодильнике я нашла кабанятину, положила себе на тарелку, взяла жареной рыбки, и стакан молока.
- Чем ты тут занимаешься? – заглянул на кухню Максим, - присоединюсь я к тебе, что-то тоже проголодался, - и он взял кабанятины, - вид у тебя озабоченный, - он сел около меня.
- Ещё бы мне не быть озабоченной, - протянула я, ковыряясь вилкой в рыбке.
- Хочешь на рыбалку? – спросил Максим.
- Конечно, - воодушевилась я, - это здорово. А чем Казимир собирается ловить?
- Наверное, сетями, - Макс засмеялся, - что на удочку наловишь?
- Действительно, - мне тоже стало смешно, - надеюсь, попадётся барабулька, или гребешок, я их обожаю, особенно жареными на костре.
- Никогда не пробовал.
- Может, попробуешь, - обнадёжила я его, - это очень вкусно.
- Слушай, тут пиво есть. Будешь? – заглянул Макс в холодильник.
- Давай, - воодушевилась я, местное пиво не чета московскому, оно в сто крат лучше. Я как-то попробовала, купила в палатке, и оставила банку на скамейке, в парке как раз бомж находился, и он тут же кинулся к банке. Но вот чешское, венское, немецкое, польское, это совсем другое дело.
Мы распили на двоих банку пива, и отправились спать. А
Макс, кажется, решил сделать малыша в рекордно короткий срок, а я и не протестовала. Мне с ним хорошо, конечно, не так хорошо, как с Димой, но Макс тоже на многое способен.
Макс быстро уснул, а я, как всегда, лежала, завернувшись в простыню.
Мысли мелькали разные, и ощущение было, что мне чего-то не хватает, охапка сведений, а последнего пазла нет.
Совершено убийство в поезде, зачем-то отрубили палец. Зачем? На пальце дорогое кольцо, но украшение почему-то не взяли, и какое к этому всему имеет отношение госпожа Зорина?
Она вроде бы и в стороне, но в тоже время, связь с
Неониллой, машина, которую последняя непредумышленно испортила, шантаж. Вернее, угрозы оставить без жилья.
Но ведь именно Зорина отправила Неониллу в Польшу. Зачем? Сначала я думала, что именно Неонилла убила Барбару, вернее, Полину, но теперь я в ступоре.
Главное, драгоценности найдены, и я могу с чистой совестью изготовить подделку, и водить за нос бандитку.
За размышлениями я и не заметила, как уснула, казалось, спала всего ничего, но, когда открыла глаза, поняла, что наступило утро. Солнце светило сквозь занавеску, и меня это порадовало. Второй день нет дождя, на небе солнышко, и я кинулась в ванную.
Макса в комнате не было, куда-то подевался, переодевшись, я посмотрела, не пришла ли электронная почта, и пошла на
кухню, где с утра пораньше хозяйничала Ядвига.
- Как хоть дела? – устало спросила она, - нашли что-нибудь?
- Что-нибудь, - эхом отозвалась я, наливая себе кофе, - я медленно, но верно, приближаюсь к разгадке.
- Понятно, - усмехнулась она, - ладно, не буду доставать. Попробуй пирожки, с яблоками и грушей, как ты любишь.
- Супер, - протянула я, покончила с овсянкой, и взяла пирожок, - они у вас такие вкусные получаются! И не лень вам готовить для постояльцев?
- Для постояльцев я готовлю, что попроще, а к тебе у меня особое отношение. Да и потом, мои услуги повара входят в оплату.
- Так же, как и рыба, которую Казимир вылавливает? – засмеялась я.
- Конечно, - улыбнулась Ядвига, - но ведь никто не против! Я честно предлагаю свои услуги, и все соглашаются. Ведь люди сюда отдыхать едут, а не у плиты стоять.
- И то верно, - вздохнула я.
- Казик уже сети готовит, - сказала вдруг Ядвига, - так что, думаю, барабулька тебе обеспечена, да и гребешок тоже.
- Это как повезёт, - кивнула я, и в этот момент на кухне появились Макс с Казимиром, а с ними Яцек.
- Привет, любимая, - Макс чмокнул меня, а Казимир потёр руки.
- Отличненько, - воскликнул он, - сейчас порыбачим, а то в такую стихию и в море-то выйти страшно. Но сегодня будем ловить до победного! Эвива, а вы с нами?
- А вы рыбак, - усмехнулась я, - разве это не ваша коронная поговорка – женщина на корабле, к несчастью?
- У меня всего лишь катер, - махнул рукой Казимир, - и я не моряк, я именно рыбак, как ты и сказала.
- Понятно, - хмыкнула я, - катер не так жалко, как корабль. Ладно, прокачусь на катере, любопытно, - и мы впятером, к нам присоединилась и Маша, выпив кофе, вышли из дома.
- Сначала рыбки половим, - деловито сказал Казимир, - а потом зажарим на костерке, под водочку, самый кайф.
Мы погрузились на катер, я и Маша уселась на стульях, а мужчины занялись сетями, и мы устремились в открытое море.
Чем дальше мы отплывали от берега, тем неуютнее
становилось. Ветер усиливался, берега почти не было видно, и, наконец, мы остановились. Казимир разбирал сети, и до меня вдруг дошло. Как он собирается ловить?
Ведь обычно, когда ловят сетью, её сначала устанавливают, насколько я знаю, на определённое время, а потом приезжают, и проверяют.
Не успела я об этом подумать, как Казимир выбрался на палубу, и у меня глаза расширились, когда я поняла, что он держит в руках взрывчатку. Размахнувшись, он швырнул взрывчатку в воду, и я даже пикнуть не успела, только чуть со стула не свалилась.
- Вы с ума сошли? – подскочила я, - что вы делаете? Это же незаконно! – но ответом мне послужил дружный смех, - а ты чего молчишь? – накинулась я на Макса.
- Это разовое явление, - пояснил мне супруг.
- Точно, - кивнул Казимир, - обычно я просто устанавливаю сети, и жду улова. Мы просто решили поразвлечься.
- Браконьерством? – ухмыльнулась я, - решили рыбку поглушить?
- Да ладно тебе, - Макс махнул рукой, - знаешь, сколько сейчас рыбы всплывёт?
- Представляю, - буркнула я, и перевалилась за борт, желая рассмотреть, как рыба будет всплывать.
Оглушённая, обитательница вод стала появляться на поверхности, и её было уйма. Мы с Машей только наблюдали, нас до вылавливания не допустили. Солнце играло бликами на воде, серебрило рыбу, и меня происходящее изрядно забавляло. Вскоре почти вся рыба была собрана, мужчины, мокрые, но довольные, забрались на палубу, и мы все закурили. В руках я держала динамит, а это был именно он, и заинтересованно рассматривала взрывчатку. Одновременно я затушила сигарету, и закурила другую, в руках находилась взрывчатка, и я и сама не поняла, как фитиль затрещал.
Я вскрикнула, и чуть не выронила злосчастный динамит, Маша едва успела его перехватить, и кинула Яцеку.
- Вы что творите? – возмущённо крикнул Максим, - дайте это сюда! – он кинулся к нам, и сам чуть не выронил. Его заставил подскочить Машин вскрик.
- Это не береговая охрана? – и мы нервно подскочили. В самом деле, в нашу сторону ехал катер.
И в этот момент Яцек перехватил взрывчатку, фитиль почти весь сгорел, и он в испуге кинул динамит за борт.
Взрыв прогремел в непосредственной близости от катера, катера охраны, его перевернуло, и водяные брызги долетели до нас.
- Скорее! – в панике вскрикнула я, и рванула в рубку.
Не умею управлять плавучими видами транспорта, но в этот момент паника парализовала мой мозг, и пальцы сами стали нажимать все кнопки подряд.
Где-то что-то загудело, я вцепилась руками в руль, или как там это называется, и катер рванул с такой скоростью, что я не удержалась на ногах. Повалилась на мешки с рыбой, с палубы послышался грохот, похоже, не одна я свалилась.
- Что ты вытворяешь? Сумасшедшая! – Макс добрался до управления посудиной, сам с трудом удерживая равновесие, и я открыла для себя новые стороны супруга.
Вот уж не думала, что он умеет управлять водным транспортом, но, тем не менее, он быстро выровнял катер.
- Извини, - встала я с рыбы, - испугалась.
- Немудрено, - бросил Макс в пространство, - но всё-таки ты лихачка!
- Эвива, милая, - спустился к нам Казимир, потирая бок, - вас нельзя допускать до техники, в миг всё переломаете.
Под впечатлением находились все, и дружно кинулись на меня, ведь динамит-то я подпалила, но быстро успокоились, и к берегу причалили.
Мужчины остались в рубке, а мы с Машей взялись разбирать рыбу, несколько рыбин приготовили для шашлыка, набрали уйму гребешка и барабульки, и выгрузились. Но я всё равно нервничала.
- А вы уверены, что мы никого не убили? – обеспокоено спросила я.
- Понятия не имею, - вздохнул Казимир, - но меня ещё кое-что волнует. Не запомнили ли они мой катер? Взрыв был не слишком сильный, вернее, не опасный. Я видел, что люди просто попрыгали в море, выплывут. Лишь бы они до нас не добрались, а то не поздоровится.
- Да здесь все катера одинаковые, - приподняла я бровь, - как они узнают? Ведь на вашем нет никаких знаков отличия?
- А ты права, - Казимир махнул рукой, - ладно, пошли шашлык готовить.
Всю рыбу перетащили в дом, и Ядвига разве что за сердце не схватилась, когда увидела рыбку, а потом, когда узнала о наших приключениях.
- А с ней всегда так, - усмехнулся Максим, - куда не поедет, тут же всем, по несчастью рядом находящихся, неприятности организует.
- Да ладно тебе, - Ядвига махнула рукой, - давайте лучше рыбой займёмся. Ребята, принесите яблоневые дрова, Викуля, достань вон из того шкафчика чеснок, сейчас мы вкуснятину сделаем.
Я люблю иногда готовить, и делаю это даже с некоторым упоением. Когда я жила без мужа, то готовкой занималась лично, никого до этого процесса не допуская. Скажете, зачем состоятельной женщине, актрисе в то время, самой стоять у плиты?
У меня нет ответа на этот вопрос, это просто талант, на генном уровне заложено. Какая-то из бездарных актрис, их было две в нашем театре, меня как-то спросила:
- Тебе делать нечего? Хлебаешь кофе из термоса, когда можно пакетики купить, и проблема решена. Постоянно домашним печеньем хрустишь, при чём всё время что-то выдумываешь, типа рулета с бананами и сгущёнкой. Что не скажи, у тебя всё фиговое, всё некачественное. На качество у большинства денег нет.
- Не обязательно покупать по безумным ценам, - веско заметила я, - лично я давно езжу на местный рынок в Подмосковье, и почти всё беру у частников.
- Понятно, экономишь, - обрадовалась эта идиотка, - обнищала! Кончились деньги мужа-олигарха! Не в состоянии ничего нормального купить! – и я испытала острое желание опустить что-нибудь тяжелое ей на маковку.
- Мы с тобой, как с разных планет, - сквозь зубы процедила я, - я предпочитаю вкусную и здоровую пищу, это стало модно, за здоровьем следить. И мне плевать на людей, которые не согласны со мной, я признаю свою правоту, и уважаю людей, которые со мной солидарны. Остальные просто лентяи, пытающиеся как-то оправдать свою лень. Так что лопай лапшу быстро приготовления, и не квакай.
Дурёха только зубами скрипнула, но язычок прикусила, знает, что спорить со мной бессмысленно, и она ничего этим не добьётся, лишь нервы себе потреплет.
Размышляя об этом, я стала разделывать огромную рыбину, потом пани Ядвига залила её кефиром, и оставила настаиваться. Самое милое дело, замачивать шашлык в кефире, а не в уксусе. Гораздо вкуснее получается.
Мы с Машей помогли ей приготовить рыбу для копчения, и весь день у меня вылетел.
Вечером же была жареная барабулька и гребешок, мы их приготовили на барбекюшнице. Выпили, мужчины водку, а женщины шампанского, и до телефона я добралась лишь к вечеру.
Звонить в английскую контору было поздно, и я набрала Марата, да только трубку взяла Ангелика Александровна, и с ходу стала кричать.
- Чего ты опять вяжешься к моему сыночку, проститутка? – выдала она мне, - даже не надейся, что снова удастся его захомутать. Он женится на богатой, испанской аристократке, и тебе тут ждать нечего. И так ограбила нас!
- Я не грабила вас! – возмущённо воскликнула я, - замолчите, и дайте мне сказать! Я не собиралась за вашего сына замуж, он мне сделал предложение, но я ему отказала.
- Что ты мелешь? – воскликнула она, - как можно отказать моему сыночку? Красавцу? Умному?
- У вашего сына только одно качество – голова на плечах, - фыркнула я, - а внешне он далеко не красив. Я предпочитаю накачанных мужчин, и я отказала Марату.
- У тебя всё-таки испорченный вкус, - воскликнула Ангелика Александровна, - как можно променять стройного, благородного мужчину на качка?
- Хватит! – не выдержала я, - пора высказать вам всё, что я о вас думаю. Вы взрастили маменькиного сынка, привязали его к своей юбке, и в результате ваш ребёнок вас боится. Боится пойти поперёк вашей воли, влюбился в меня, а вы выпытали, и полезли напролом. Явились ко мне, оценили меня, как породистую лошадку, и поставили вопрос ребром. Подходит! Свадьба! Не спросили, даже не поинтересовались, просто, как всегда, напролом.
Я на секунду остановилась, чтобы набрать в лёгкие воздуха, и
Ангелика Александровна этим воспользовалась.
- Викуля, милая, не сердись на меня, - вдруг сказала она, и я опешила, я даже и не думала, что она может говорить спокойным голосом, без криков.
- Викуля, ведь у тебя тоже сын имеется, - проговорила Ангелика Александровна, - ты должна меня понять. Я люблю Марата больше всего на свете, он мой сын, и я прекрасно знаю, что он далеко не красавец. В то время, когда я выходила замуж, не было моды на мускулы. Конечно, запрещённые курсы самообороны существовали, но мода не была поголовной, и считалось, что порядочную девушку такие парни не должны привлекать. Они олицетворяют собой порочность, страсть, а секса в советское время не было.
Супруги уважали друг друга, детей, конечно, рожали, но не было такой агитации, как сейчас, такой похабщины. Я полюбила супруга за его ум, он был генетиком, учёным. Марат тоже стал учёным, только его в другую степь качнуло. Я любила Сашу за его дивный характер, добрый, мягкий, мы были любящей парой, родили сына, а потом Саша умер. Я с трудом пережила смерть супруга, а для себя решила, что Марат должен встретить настоящую любовь. Только нынче другие времена, и девушки к нему равнодушны. Странное наступило время. Ты хорошая девушка, Эвива, но ты изменила Марату.
- Я ему не изменяла, - вздохнула я, и решила, что пора ей знать правду. И я в лицах ей всё рассказала, как мы с Маратом её обманывали, какую мизансцену разыграли, и бедная женщина была изрядно шокирована.
- Выходит, мой сын меня боится? – прошептала она.
- Выходит, боится, - констатировала я, - вы сами виноваты, вы его запугали.
- Я не хотела, - прошептала Ангелика Александровна, - знаешь, я нашла у Марата абонемент на карате, и обнаружила в спальне гантели. Я ему не сказала, когда он потерял память, что он стал заниматься спортом, а сейчас думаю, что надо сказать.
- Конечно, скажите, - воодушевлённо воскликнула я, - он будет один из немногих, мускулистых, и при этом айкью оглушительное.
- Он будет лучшим? – уточнила Ангелика Александровна.
- Конечно, - заверила я её, - умным, и эффектным. Купите ему нормальные очки, в тонкой оправе. Кстати, что вы там насчёт испанской девушки говорили?
- Он женится на Кончите Марии, испанской аристократке, герцогине де ла Наварес – Сантохо. Первый раз о такой слышу. Но девушка милая, типичная испанка, со своеобразным налётом на лице, смуглая, тёмненькая. Я была здорово удивлена, когда Марат её привёл. Она ни слова не понимает на русском, и мы общаемся на французском. И откуда Марат её взял? Ты не в курсе?
- Я в курсе, - засмеялась я, - это Димка постарался, с которым вы меня в туалете застали. Димка сам наполовину испанец, и отец Марии предлагал ему её в жёны, но Дима отказался.
- Почему? – насторожилась Ангелика Александровна.
- Потому что он уже десять лет меня любит, и надеется, что я когда-нибудь сдамся, только вряд ли, - в моём голосе скользнули тоскливые нотки, и умная женщина их поймала.
- Ты тоже к нему что-то чувствуешь, - вздохнула она.
- Ангелика Александровна, - решила я сменить тему, - насчёт тех драгоценностей, я вам их принесу.
- Расслабься, - засмеялась она, - Марат в тебя влюблён, и он захотел, чтобы они тебе принадлежали. Сделал тебе подарок. По-моему, этот гарнитур – абсолютнейший китч, но тебе они понравились, а я люблю всё розовое, хоть это и не слишком красиво характеризует меня.
- Хорошо, что вы это признаёте, - хмыкнула я.
- Ты не сердись на меня, и забегай как-нибудь к нам. Тебе Марат нужен?
- Нужен.
- Маратка, тебе Вика звонит, - крикнула Ангелика Александровна, и через минуту я услышала изумлённый голос Марата.
- Викуль, а что происходит? – спросил он.
- А что происходит? – засмеялась я.
- Мама никогда не отзывалась о тебе нормально. Что произошло?
- Что-то, да произошло, - хмыкнула я, - у женщин свои секреты. Значит, ты теперь с Марией Кончитой?
- Мы пока только познакомились, - пояснил Марат, - мама уже донесла?
- Донесла. А что насчёт нашего дела?
- Ты ведь не это спросить хотела? У тебя на уме Димка. Он по тебе тоскует, очень тоскует.
- Я тебя спросила о деле, кажется, - прошипела я.
- Ладно, пусть будет дело, - вздохнул Марат, - адрес Барбары я достал, и что мог, узнал о сёстрах, и этом англичанине. Сейчас скину, - он отключился, я раскрыла ноутбук, и сразу же пришло сообщение.
Я открыла файл, и стала читать.
Джек Фойл был одним из самых богатых людей Англии, не аристократом, просто очень богатым, и влиятельным. У него в наличии несколько фирм, брокерская, и торговые.
Он женат, имеет двоих дочерей, и вполне счастлив в браке, но одно « но » всё же есть. Он страстный коллекционер, при чём скупает всё подряд, начиная с картин, мебели, и таких вещиц, камеи, марки, и монеты, и заканчивая статуэтками, и раритетными драгоценностями, представляющими художественную ценность. Говорят, у него имеются даже куклы, не смейтесь, раритетные куклы доходят стоимостью до двухсот тысяч долларов, и это не шутка.
Похоже, господин Фойл просто взбесившийся коллекционер, выгодно вкладывающий свои сбережения.
С другой стороны, вот лично я, я обожаю старину. Я испытываю к ней благоговение, и сама частенько покупаю что-нибудь из вышеперечисленного. Но я не настолько обезумевшая.
Кажется, я понимаю, зачем сюда вызвали этого господина, только не понимаю, за каким чёртом понадобилось его убивать. Если ему хотели продать гарнитур, то в вышеупомянутом действе просто смысла не было.
Внизу страницы прилагался телефон, и я решительно набрала номер.
- Слушаю, - услышала я сухой голос, явно принадлежащий мужчине.
- Здравствуйте, - вежливо сказала я на английском, - меня интересует мистер Джек Фойл. Скажите, пожалуйста, вам известно что-нибудь об его отъезде в Польшу?
- Простите, а вы кто? – спросили на том конце провода.
- Частный сыщик, Эвива Миленич. Дело в том, что мистера Фойла убили здесь, в Морской Крынице.
С другого континента послышался посторонний звук, похоже, невозмутимый господин не так уж невозмутим к убийствам.
- Простите, - прокашлялся он, - просто я не ожидал. Я поверенный семейства Фойл, юрист, и нам ещё не сообщили. Когда произошло убийство?
- Вчера вечером.
- Господи! Я же ему говорил! А он захотел колье стоимостью в миллиард, а у него как раз была такая сумма, за исключением нескольких миллионов. Конечно, это выгодное вложение денег, тем более, что человек, который почти нашёл драгоценности, обещал, что мистер Фойл сам позвонит юристам, и станет официальным владельцем.
- Если я вас правильно поняла, некий человек, идя по трупам, ищет драгоценности, и тут же их продаёт, минуя бумажную волокиту и налоги, - дошло до меня, - мистер Фойл платит миллиард, и обращается к юристам, которые должны подтвердить его право. Браво! Преступник – большой оригинал, вне всякого сомнения. Деньги получит налом, и смоется, скорей всего, переведёт в дорожные чеки.
- Откуда вы знаете? – опешил юрист, - ведь мистер Фойл действительно собирался перевести всю сумму в чеки.
- Догадалась, - ухмыльнулась я, - просто с чеками легче смыться, не вызывая ничьих подозрений. Подождите! А он что, собирался ехать с деньгами?
- Он поехал с кредитной картой, деньги снял уже в Польше, при чём всю сумму, я проверял.
- Обалдеть! – прошептала я, - он сумасшедший? Неужели не предполагал, что его могут убить? Впрочем, ему могли объяснить, что украшение им не нужно, интересуют лишь деньги. За такую драгоценность придётся платить колоссальный налог, и он хотел получить баснословную ценность, которая со временем стала бы ещё дороже. Он думал о своих детях, а преступник думал о деньгах. Надо действовать немедля, предполагаю, что убийца, не найдя драгоценности, решил сбежать с миллиардом, но я ему обрублю крылышки в полёте.
- Каким образом? – поинтересовался юрист.
- Есть у меня одна задумка.
- Хорошо, попытайтесь, - растерянно проговорил он, - вы яркая личность, у вас получится, - и он повесил трубку, а я заметалась.
Спокойствие, только спокойствие, надо досмотреть, что там Марат прислал, и действовать. Что касается сестёр Янчевских, в файле оказались их фотографии, и я долго всматривалась в их лица, особенно в лицо Вероники.
Я видела её впервые; красивая, высокие скулы, маленький носик, и чуть широковатые брови. Волосы цвета воронова крыла спускались ровной волной до лопаток, она была очень красивой. Но мне казалось, что я её уже видела, только никак не могла вспомнить, где именно.
Обалдев, всматриваясь в лицо Вероники, я закрыла файл, информации там всё равно было мало, лишь основная, а её мне Кшиштоф уже успел рассказать.
Я бросила взгляд на часы, время было позднее, и беспокоить сейчас Барбару мне показалось неуместным. Покоя не давала Зорина, слова Кшитофа, что она и есть убийца, и я опять набрала Марата.
- Что-то не ясно? – спросил он.
- Послушай, покопайся в прошлом Зориной, - попросила я, - как можно больше подробностей, это очень важно.
- Я же уже смотрел, - напомнил Марат.
- Ты смотрел в отношении Неониллы, - напомнила я, - а ты посмотри о Зориной конкретно, о её прошлом. Есть кое-какие подозрения, пока в порядке бреда, но и на старушку бывает прорушка.
- Ладно, - и он отключился, и в этот момент в комнату вошёл Максим.
- Почему у моей любимой такое кислое выражение личика? – спросил он.
- Завтра объясню, - потянулась я, - давай ложиться спать.
- Только спать?
- Сейчас я хочу только спать, - отмахнулась я, - устала.
- Ладно, - Макс снял майку, и мы легли, но через несколько минут всё же бросились в объятья друг друга.
Макс уснул, и я через какое-то время тоже, но проснулась от толчка. По стеклу били капли дождя, и хлестали ветви.
Я перевернулась на другой бок, зевнула, и прикрыла глаза, слушая дождь, а в голову лезли разные мысли. О Неонилле, о Зориной, просто покоя не давало. Не терпелось связаться с Барбарой, но я уснула, и утром, только переодевшись, я вызвала Барбару, надеясь, что она ещё дома.
Кто её знает, может, она куда-нибудь уйти успела, например, в институт, если она в России. Вообщем, неизвестно, где она сейчас.
Но мне повезло, она вышла в видеочат, и я увидела хорошенькую девушку, голубоглазую блондинку.
- Здравствуйте, - сказала она на английском.
- Привет, - вздохнула я, - меня зовут Эвива Миленич, я частный сыщик. Я хотела спросить тебя о твоей подруге, Полине, дело в том, что её убили. Ты знаешь об этом?
Барбара даже в лице изменилась, и чашка с чаем, или что там у неё было, свалилась со стола.
- Как это могло произойти? – прошептала она, - я не понимаю.
- Послушай, расскажи мне всё, - воскликнула я, - Полина ведь за драгоценностями поехала?
- За драгоценностями, - эхом откликнулась Барбара, и заплакала.
Полина была единственной подругой Барбары, и за короткое время они стали почти как сёстры. У мисс Мильтон никогда не было друзей, она аристократка, и в школе на неё смотрели, как на особу голубых кровей, каковой, в сущности, она и являлась. Но девушку это всегда тяготило, а в Англии к тому же не принято выставлять положение в обществе напоказ.
Нельзя носить мех животных, вернее, мародёрство запрещено, и уйма тому подобных заморочек. Конечно, убивать животных отвратительно, но я стараюсь не думать об этом, когда принимаю от Димки в подарок очередную шубку из норки.
А вот родители Барбары очень боялись за свою дочь, в школу отвозили на машине, забирали, и машина не абы какая, а самая крутая. Они не бедные люди, далеко не бедные, соответственно, они переживают за своего ребёнка, не подумав, насколько дочери одиноко.
Когда Барбаре пришло время поступать в институт, отец стал выбирать между Оксфордом и Кембриджем, но девушка, от скуки пристрастившаяся к Интернету, попросила, чтобы ей дали учиться в Москве.
Отец опешил от такого заявления, меньше всего он ожидал, что дочь захочет в Россию, в эту странную страну, как он выразился.
Желание было действительно странным, ведь даже российские юноши и девушки рвутся учиться за рубеж, и мечтают о загранстажировках, а тут англичанка, и в Россию.
Но дело в том, что от тоски и одиночества, и из-за неимения друзей, Барбара решила познакомиться через Интернет.
Доступ в сеть у неё был, в этом отец её не ограничивал, и вскоре она подружилась с Полли, так называла себя Полина в чате. Полина как раз окончила мединститут, и устроилась в больницу. Барбара с тихим ужасом внимала рассказам подруги о российских клиниках, но, тем не менее, она возжаждала оказаться в России, и стала учить русский язык. На запоздалое заявление отца, что она не знает языка, она спокойно ответила, что выучила его, и графу ничего не оставалось, кроме как сдаться.
У Барбары с детства была любовь к точным наукам, и она выбрала МГУ экономический, и вскоре встретилась с Полиной в реале. Девушки как-то сразу подружились, Полина была бедной девушкой, и это очень огорчало Барбару.
Ей было жалко подружку, которая ютилась в крохотной квартирке, и в какой-то момент Барбаре пришла в голову идея, как помочь Полине.
Конечно, в графском семействе полно всяких традиций, преданий, а уж историю про драгоценности, и выходку старого графа, частенько обсуждали. Имя Джессики не было подвержено остракизму, и, соответственно, дети всё знали.
Джордж и Юстина постоянно развлекались, бегая по саду в поисках клада, а Барбара решила подойти к делу со всей серьёзностью. Первым делом она стала просматривать бумаги дедушки, надеясь найти хоть какую зацепку. Старые письма, бумаги, документы.
Да, вы всё правильно поняли, она решила помочь подруге, хотела, чтобы та стала владелицей миллиардного состояния. Хорошая она девушка, Барбара, не пожалела фамильных драгоценностей для подруги. Она решила, что пусть лучше драгоценности достанутся её лучшей подруге, и она стала искать.
От покойного деда осталось много макулатуры, но дневники Барбара нашла лишь через пол года напряжённых поисков. И из них она узнала, что сокровища спрятаны в Гданьске, нашла записку, копию которой он передал Джессике, и кольцо.
Изящное кольцо с изумрудом открывает куб, а в кубе кулон, который по своей стоимости превосходит остальные драгоценности.
Возликовав, Барбара собрала все бумаги, и встретилась с Полиной, которая в это время была на стажировке в Англии.
Девушки встретились в кафе, и Барбара рассказала Полине о своих находках.
- Но зачем? – прошептала Полина, - это же твои ценности, и я к ним не имею никакого отношения.
- Перестань, - воскликнула Барбара, - дедушка объявил на весь мир, что любой нашедший станет владельцем. А я хочу, чтобы владела ты.
- Да меня твои родственники живьём съедят, - прошептала подруга, - если узнают. Решат, что я обманом втёрлась тебе в доверие, чтобы получить эти ценности.
- Глупости, - отмахнулась Барбара, - если им такое в голову придёт, я скажу правду, что помогла тебе.
- Тогда они живьём съедят тебя, - вздохнула Полина.
- Не съедят, - отмахнулась Барбара, - у нас достаточно денег, а в эти драгоценности никто из родни не верит, и считают вымыслом, и глупой шуткой дедушки. Но неужели им не приходило в голову, что дедуля, никогда не склонный к подобным штукам, замыслил такое?
- Твоя тётка его так задела? – спросила Полина.
- Он не говорил, что случилось, просто сказал, что она для него умерла, она опозорила род Мильтонов, и он её прогнал. Чем конкретно, я не знаю, говорят, она уехала во Францию, а где она теперь, не имею ни малейшего представления.
- Но ты уверена, что драгоценности эти реально существуют? – ещё сомневалась Полина.
- Существуют, - закивала Барбара, - я нашла запись в тайном дневнике дедушки, что он спрятал сокровища в Гданьске, в старом поместье. Сейчас от этого поместья ничего не осталось, лишь остов, и дом другой стоит, но там есть какая-то дева озера, а в ней старинный тайник.
- Что за дева озера? – опешила Полина.
- Поищешь там, на месте, - сказала Барбара, - тем более, у меня ещё зацепки имеются, - и она передала подруге выписку из дедушкиного дневника.
Лично дала денег подруге на билет до Морской Крыницы, и Полина рванула в Польшу. А Барбара ждала от неё ответа. Но ответа так и не последовало, девушка всерьёз стала волноваться, и тут я с ней связалась.
- Это просто ужас, - Барбара заплакала так горько, что мне стало её жалко.
- Я сделаю всё, чтобы убийца твоей подруги сидел в тюрьме, - чётко сказала я, - а что касательно Джессики, узнай в своих кругах, куда она могла подеваться.
- Во Францию уехала, - неуверенно сказала Барбара.
- А потом где осела? – наседала я на девушку.
- Я попробую узнать, - так же неуверенно кивнула она, - но ничего не обещаю.
- Лучше уж пообещай, - вздохнула я, - тут полный капец происходит. Кстати, драгоценности найдены.
- Кто их нашёл? – прошептала Барбара, - как это вообще возможно? Я сама не знаю, где они были спрятаны.
- В старой статуе русалки, вот тебе и дева озера, - пояснила я, - я вскрыла тайник, и нашла драгоценности.
- С ума сойти! – прошептала Барбара, - русалка? Но где ты взяла инструкцию? Она была только у Полины в голове, а кольцо у неё на пальце. Я просила её спрятать украшение, не носить открыто, и надела фальшивку. Она так и сделала.
- Так вот почему руку отрубили! – вырвалось у меня, и я тут же зажала рот рукой, но было поздно, слово, не воробей.
- Что с ней сделали? – посерела Барбара.
- Прости, - вздохнула я, - не хотела тебе этого говорить, но Полине отрубили руку до запястья, а в другой был зажат перстень с изумрудом. Думаю, из-за кольца и отрубили.
- Кошмар, - прошептала Барбара, - что за зверство? Почему они просто не сняли кольцо?
- Я думаю, что, когда снимали кольцо, Полина уже успела застыть, пальцы окоченели, и сжались. Наверное, она их сжала, когда ей горло перерезали, в кулак, и преступнику ничего другого просто не оставалось.
- Зверство! – повторила, Барбара на одном дыхании, - кто так издевался над моей подружкой? Скоты!
- Ты только узнай о Джессике, - напомнила я ей, - это очень важно. Вдруг это всё она? Докопалась каким-то образом до сокровищ, и устроила тут тарарам.
- Хорошо, конечно, - и мы распрощались, а я посмотрела на подушку, внутри которой покоились драгоценности, и встала с места.
Вынула кольцо, до поры до времени припрятанное, и достала драгоценности, главным образом, меня интересовал куб, вернее, его содержимое.
Оглядев внимательно куб, я нашла выемку, вставила туда изумруд, и он открылся. Внутри лежал дивной красоты кулон, довольно крупный, но такой красивый.
Налюбовавшись вдоволь, я спрятала ценности, и позвонила юристам.
- Здравствуйте, - сказала я на английском, - меня зовут Эвива Миленич, гражданка России, я нашла драгоценности, спрятанные графом Мильтоном, - и явственно услышала, что по ту сторону что-то упало.
- Значит, драгоценности не выдумка? – спросил ошарашенный юрист.
- Отнюдь, - спокойно ответствовала я, - но у меня к вам будет просьба.
- Слушаю вас.
- Не объявлять пока на весь мир, что клад найден, втайне документально подтвердить мои права, и ещё мне нужен хороший ювелир.
- Простите? – меня явно не поняли.
- Выслушайте меня внимательно, - вздохнула я, и начала сначала.
- Я всё понял, - сказал юрист, - меня зовут Джон Ольстер, и я уполномочен оформить соответствующие документы в связи с распоряжением графа Мильтона.
- Простите, а почему вы так странно отреагировали? – мне стало интересно, - вы не верили в существование драгоценностей?
- Понимаете, - стал объяснять мистер Ольстер, - я недавно получил эту контору в наследство, и перебирал документацию.
Отец мне ничего не сказал, а документ меня озадачил, и я позвонил другим юристам, и оказалось, правда, есть такой момент с драгоценностями. Но как-то не верилось, что аристократ такое сделал.
- Понятно, - вздохнула я, - так что насчёт ювелира?
- Ювелира лучше найти в Польше, так быстрее будет, - сказал мистер Ольстер, - не волнуйтесь, лучше спрячьте драгоценности в банковскую ячейку, мы скоро приедем. Ювелир свяжется с вами в ближайшее время, продиктуйте ваши координаты и телефон, - и на этом мы распрощались, я вздохнула с облегчением.
Убрала драгоценности, и, выключив ноутбук, я отправилась на кухню, и застала там Арину и Каролину, мирно пьющих кофе. Поздоровавшись, я положила себе овсянки, и села за стол. Внешний вид Арины меня изрядно раздражал, она выглядела жутко, а светлые волосы свисали сосульками.
- Слушай, - резко заявила я, - на тебя смотреть противно, сходи в салон, и перекрасься. Тебе очень пойдут тёмные волосы.
Арина уткнулась в чашку с кофе, а Каролина зыркнула на меня взбешённым взглядом.
- Заткнись! Идиотка! Я с этой дурой мучаюсь, замуж пытаюсь выдать, красотку хочу сделать, хотя до меня ей далеко. Тёмные волосы ещё никому не шли, а все брюнетки кретинки!
Вот это уже был камень в мой огород, обладая от природы смоляными кудрями, и белоснежной кожей, я всегда нравилась мужчинам, и умом не обделена, как мне все говорят.
Сама про себя я не могу сказать, что я умная, мне это говорят другие, а эта блондинка изрядно задела моё самолюбие.
- Только почему-то в ходу поговорка: блондинка с розовыми мозгами, а именно, дура полная, - прошипела я, - блондинкой нужно быть натуральной, а не такой идиоткой. Молчала бы лучше!
- Сама рот закрой! – рявкнула Каролина.
- Слушай меня сюда, курица с силиконовыми губами, - сложила я руки на столе, - хватит тут пальцы веером выставлять, и подруге мозг компостировать. Хотя я сомневаюсь, что ты её за подругу считаешь. Отцепись от неё! Поняла? Ещё раз услышу, что ты на неё орёшь, врежу.
- Отдача замучает, - иезуитски улыбнулась Каролина, - когтями съезжу по физиономии, замучаешься хирургам платить.
- У меня муж пластический хирург, - сладким голосом пропела я, - он тебе со скидкой нос обратно вправит.
- Я почему-то не удивляюсь, - заулыбалась Каролина, - столько жрёшь, и при этом, как жердь. Муж липосакцию делает.
- Откуда терминологию знаешь? – прищурилась я, - наверное, уже пользовалась услугой, то-то ты ничего не ешь, боишься, что жиры обратно нарастут, кстати, у тебя уже намечается целлюлит.
- Заткнись! Мымра! – пошла пятнами Каролина.
- Стандарт из-под штамповки тупых блондинок.
- Старуха!
- Курица! Мымра!
- По кругу пошла! – выпалила я, и услышала звон своего мобильника, - слушаю.
- Привет самой красивой женщине планеты, - узнала я голос Генриха, а слышимость была отличная, и все присутствующие на кухне слышали разговор, - как твои делишки?
- Нормально, - осторожно ответила я.
- Судя по твоему голосу, повесть ещё не готова? Я верно понимаю?
- Не нервируй меня, - вздохнула я.
- Понятно, опять все музы разлетелись, - засмеялся Генрих, - но ты учти, я ведь не отстану.
- Не отстанет он! Ты знаешь, что приставать ко мне опасно для здоровья.
- Такое не забудешь! Как меня твой бывший муж отделал со своими тупыми головорезами. Где он их только берёт!
- А где берут таких носорогов? В охранных агентствах!
- И чего я с тобой церемонюсь? – протянул Генрих, - нахалка, хамка, на начальника амбалов натравляет.
- Ты ценишь меня за ум, красоту, и проницательность, - ухмыльнулась я, - а ещё я поднимаю тираж до немыслимых высот.
- Ладно, фиг с тобой, отдыхай, но изволь написать повесть.
- Старая кошёлка! – процедила сквозь зубы Каролина, и я тоже не удержалась от зубоскальства.
- Не щурь глаза, а то вокруг твоих поросячьих щёлок
морщины появятся, впрочем, они уже есть.
- Ты это кому сейчас сказала? – опешил Генрих.
- Ерунда, - отмахнулась я, а Каролина схватила свою чашку с кофе, и плеснула в мою сторону.
Я резко съехала по стулу, ногами далеко вперёд, и припечатала каблуками её по коленкам. Каролина с визгом полетела на пол, а я отключила мобильный, и кинулась на обидчицу.
Каролина визжала, чувствуется, она не сильна в драке, попыталась пустить в ход ногти, но я вывернула ей руки, и уселась верхом.
- Прокати меня, моя лошадка, - ухмыльнулась я.
- Ты за это ответишь! Я голубых кровей! – рычала она.
- Знаешь, дорогуша, - устроилась я на ней поудобнее, - чистопородный бультерьер порой так тяпнуть может, что его только усыпить остаётся, а дворняжка может и жизнь хозяину спасти. Так что не хвастай, дело не в положении, а в душевных свойствах.
- Жизнь спасать! Какой от этого кайф! Лучше жить для себя!
- Мне остаётся только тебя пожалеть! – засмеялась я, - какая ты недалёкая, жестокая, и безжалостная.
- А жалость и доброта унижает!
- Правда? – я только пуще развеселилась, - кто тебе такую чушь сказал? Жалость, напротив, возвышает, и даёт человеку радость жизни, ощущение парить над землёй. А ты только злишься, живёшь в своё удовольствие, а что получишь в итоге? Что все от тебя отвернутся!
- Викуль, а ты что делаешь? – вошёл на кухню Максим.
- Преподаю этой дурынде жизненные постулаты, - ухмыльнулась я, и приняла вертикальное положение.
- Руку дай быстро! – рявкнула она на Арину, но та повела себя нетипично.
- Сама вставай, - подмигнула мне, и продолжила пить кофе.
- Идиотка! – рычала Каролина, поднимаясь с пола, - все вы идиоты! – и вылетела из кухни.
- Спасибо, - вздохнула Арина, допила свой кофе, засунула чашку в посудомойку, и убежала, а я села обратно за стол, и
Макс налил мне кофе.
- Не живётся спокойно, если не подерёшься с кем-нибудь с
утра, - покачал головой супруг, - что ты в неё вцепилась?
- Достала, - честно ответила я, взяла круассан, откусила, и поморщилась, но ничего не сказала. Эти круассаны из магазина, нечто напрочь несъедобное. Избаловалась я, привыкла, что свекровь каждый день печёт сладкие пирожки, круассаны с нежным, масляным кремом, пирожные, и тому прочее.
- Та ещё фифочка, - поддержала меня Ядвига, - и подругу затерроризировала.
- Точно, фифочка, - пробормотала я, потягивая любимый напиток, и замолчала, что-то мелькнуло в голове, и исчезло. Внезапный звонок сотового заставил меня вздрогнуть, я чуть кофе не пролила, и раскрыла телефон.
- Слушаю.
- Эвива Миленич? – раздалось на другом конце провода, - меня зовут Збигнев Заворский, я ювелир. Мне только что звонил Джон Ольстер, и просил срочно с вами связаться.
- Вы где сейчас находитесь? – деловито осведомилась я.
- Я в Гданьске, а вы в Морской Крынице, мне сказали.
- Вы можете приехать в Крыницу? Это очень срочно.
- Понимаю, а копии готовы уже давно, господин граф постарался.
- Простите? – не поняла я.
- Сейчас я всё объясню, - сказал ювелир, - дело в том, что эти драгоценности настолько ценны, что ещё старый граф заказал их копию. Тогда он не планировал их отдавать никому, а потом сказал юристам о своём заказе. Так что они обо мне знали, и о том, что старый граф заказал моему покойному отцу копию.
- Понятно, - вздохнула я, - когда я могу приехать за ними?
- Прямо сейчас можете, запишите адрес, - и мы рассоединились, а я встала из-за стола.
- Ты куда собралась столь решительно? – проявил любопытство Максим.
- Попозже расскажу, - и я отправилась в комнату.
Вытащила из шкафа пальто, накинув его поверх пуловера, вместо куртки, застегнула сапожки, и вынула из подушки драгоценности. Аккуратно переложив их в сумочку, я выглянула из комнаты, не желая попадаться Максу.
Ящеркой проскользнув к двери, я вышла на улицу, вспомнила, что забыла зонт, и схватила первый попавшийся с вешалки, времени просто не было.
Раскрыв его над головой, я бросилась к машине, забралась в салон, и вздохнула с облегчением. Дождь стоял стеной, я вынула из сумочки шоколадку, развернула, и, сунув в рот кусочек, повернула ключи в зажигании.
У меня не было никаких предположений относительно того, кто может быть убийцей, и я нервничала. Кшиштоф в тюрьме, настоящий преступник на свободе... В раздражении я сунула в рот ещё шоколадки, вцепившись руками в руль, и постукивая длинными коготками, когда приходилось останавливаться.
В сумочке зазвучала « Лысая гора » Мусорского, и я в нервах схватила телефон.
- Слушаю.
- Здравствуйте, Эвива, - услышала я смутно знакомый голос, - это инспектор Седляк.
- Доброго вам дня, пан инспектор, - язвительно процедила я, - как ваши успехи на рабочей ниве? Всех бандитов изловили? У вас это хорошо получается!
- Не надо ёрничать, милая девушка, - вздохнул инспектор, - всё совсем не так, как вы думаете.
- А откуда вы знаете, что я думаю? – злилась я, - телепатии научились? И вообще-то, я в данный момент за рулём, а в вашей Польше разговоры по мобильному за баранкой запрещены. Имейте в виду, я сошлюсь на вас, если гаишник меня остановит.
- Кшиштоф не виноват, успокойтесь, - перебил меня пан
Седляк.
- Конечно, не виноват, - фыркнула я, и тут до меня дошло, - как вы узнали? Вы его отпустили?
- Пока я его отпускать не собираюсь, - вздохнул инспектор.
- Но почему? – заорала я, едва удержав одной рукой руль на большой скорости.
- Выслушайте меня внимательно, и не орите, - жёстко сказал следователь, а я тем временем сунула в ухо наушник, и схватилась обоими руками за баранку.
Отвратительная машина! Я привыкла ездить в джипе, в высокой машине, а сейчас тащусь брюхом по земле!
- Вы супруга следователя, сами ведёте расследования, и с нашей кухней, соответственно, знакомы. Мы нашли пистолет, дактилоскопия обнаружила пальчики, пробили их по базе данных, и нашли владельца пальчиков. Что остаётся? Конечно, взять ордер на арест, и заключить предполагаемого преступника под стражу. Что дальше? А дальше допрос. На допросе Кшиштоф признаётся, что держал это оружие в руках, что случайно его обнаружил, ещё до убийства, в своих вещах. Кто-то подкинул ему пистолет, надеясь заполучить отпечатки пальцев, а потом действовал в перчатках. Всё более или менее понятно?
- Вполне, - согласилась я.
- Тем более, что экспертиза подтвердила, что после Кшиштофа к оружию потом прикасались в перчатках, и следы характерные. Отпечатка Каминского на спусковом крючке не имеется, пороховых частиц на руках нет, как и оружейной смазки. Они даже сквозь перчатки проявятся.
- А что есть? – деловито осведомилась я.
- Микрочастицы косметической основы.
- Здрасте, я ваша тётя! – вырвалось у меня, - а пото – жировые?
- В наличии, конечно. Если поймаем, есть, с чем сравнить.
- А почему вы Кшиштофа не отпускаете? – хотела знать я.
- Ввожу преступника в заблуждение, - пояснил инспектор, - я сразу вам поверил, и начал с того, что допросил Каминского с пристрастием. С ходу сказал ему, что не верю в его виновность, и попросил содействия. Он меня понял, согласился посидеть в тюрьме несколько деньков. И просил помочь вам, потому что вы особа шалая, и такого можете наворотить!
- Мерзавец! – с чувством сказала я, - это я о Каминском, - уточнила я, и инспектор стал хохотать.
- Непосредственная особа, - захрюкал он в трубку, - как – будто подобная фраза нуждается в уточнении!
- Откуда я знаю, что вы там подумаете, - раздражённо пробурчала я, желая позлить инспектора, но только вызвала ещё больше веселья.
- Смотрю, вы большой весельчак, - пробурчала я, - хотите, ошарашу?
- Давайте, - оживился инспектор.
- Я нашла драгоценности.
- Какие? – в его голосе послышалось изумление.
- Из-за которых весь сыр-бор разгорелся, - вздохнула я, въезжая в Гданьск.
- Если я вас правильно понял... – инспектор осёкся, и я воспользовалась паузой.
- Вы всё правильно поняли, - резко сказала я, - драгоценности графов Мильтон теперь принадлежат мне. Я их нашла, и вскоре собираюсь предъявить на них права.
- Какие права? – тупил инспектор, и я его очень хорошо понимала. Наверное, он в глубине души надеялся, если драгоценности найдутся, он сможет их себе прихватить.
Откинем в сторону деликатность, и скажем честно, большинство ценных вещиц, попадая в хранилище правоохранительных органов, исчезает бесследно. Они просто оседают в руках следователей. А тут драгоценности, и, пока на них не предъявлены права, этим можно воспользоваться.
Прямо-таки убойная оказия в момент разбогатеть.
- Драгоценности у меня, приезжайте, покажу, - ядовито сказала я, - уверяю, такого вы не видели, и вряд ли когда-нибудь ещё увидите. Настоящие произведения искусства, шедевр.
- Еду прямо сейчас, - излишне возбуждённо воскликнул пан
Седляк, - мчусь.
- Не торопитесь, - остудила я его пыл, - меня сейчас нет в Крынице, вечером приезжайте, и всё увидите.
- Хорошо, - как-то сдавленно проговорил инспектор, я всё-таки ему подпортила настроение, - до свидания, - и мне в ухо полетели короткие гудки.
Я въехала в портовый город, и стала искать нужную мне улицу. Объяснилась с одним аборигеном на английском, и довольно быстро добралась до места назначения, и припарковалась.
- Здравствуйте, - заглянула я в приёмную, - мне нужен пан Збигнев Заворский, - сказала я пани, сидевшей за столом.
- Здравствуйте, - кивнула девушка, - как вас представить? – её английский оставлял желать лучшего.
- Меня зовут Эвива Миленич, - сказала я, замерев в ожидании.
- Присядьте, - указала на стул девушка, но я не послушалась, тем более, из громкой связи раздался голос Заворского, он что-то спросил у своей секретарши на польском.
- Проходите, - указала девушка на дверь, и я ступила в кабинет.
- Здравствуйте, - вошла я внутрь, и увидела приятного молодого человека.
- Здравствуйте, Эвива, проходите, - подскочил он, - я вас ждал, присаживайтесь, я сейчас принесу драгоценности, - и он ушёл, а я осталась в одиночестве, и стала оглядываться по сторонам.
Самый обычный кабинет, наверное, тут он принимает заказы, и дела у ювелира, похоже, идут очень даже хорошо.
Мой знакомый ювелир, Натан Наумович, принимает клиентов у себя дома, и там же находится его мастерская, под домом.
У пана Заворского же целый офис. Впрочем, наверное, это ювелирная фирма, я не знаю, как там насчёт добычи драгоценных камней, но вполне возможно, что они тут занимаются массовым изготовлением.
- Извините, что заставил прекрасную пани ждать, - вернулся пан Збигнев, в руках он держал коробочку, - вот заказ, убедитесь, что всё в целости, - и он открыл её.
Я была изрядно удивлена, вернее, поражена, ведь драгоценности внешне не уступали настоящим бриллиантам, которые лежали сейчас в моей сумочке.
- Какая хорошая работа, - оценила я, - но как их отличить от настоящих? – с этими словами я вынула из сумочки бархатный кисет, и высыпала их на стол.
- Господи! – прошептал пан Збигнев, и протянул руку к ожерелью. Он долго рассматривал каждую драгоценность в лупу, чувствуется, эта красота произвела на него впечатление.
- Подскажите, куда их лучше спрятать? – спросила я, - этими, - кивнула я на фальшивку, - я собираюсь поймать на живца преступника, а с оригиналами надо что-то делать.
- Понимаю, - кивнул ювелир, - их надо убрать в банк, а завтра приедут юристы. Впрочем, я уполномочен составить документ, в котором подтверждаю, что драгоценности подлинные, минуточку.
Он вытащил бумагу, включил компьютер, что-то набрал, потом кому-то позвонил, вообщем, развил буйную деятельность.
Я молча наблюдал за ним, взяла со стола фальшивые украшения, стала рассматривать, и увидела с обратной стороны замка вензель. Заметив мой интерес, пан Збигнев улыбнулся.
- Вы спросили, а я в шоке не ответил, - сказал он, - это фирменный знак моего отца, он его на всех своих изделиях ставил.
- Понятно, - кивнула я, продолжая рассматривать фальшивку. Теперь я могу спокойно поместить драгоценности в сейф, а на людях носить имитацию, когда нужно будет покрасоваться.
Тем временем пришло несколько человек, все стали ставить подписи, а пан Збигнев объяснил мне, что это другие ювелиры. Секретарша набрала на компьютере документацию, все ювелиры поставили подписи, печати, и пан Збигнев отправил копию по факсу в Англию. И вскоре пришёл другой документ, который подтверждал мои права на владение, и раздался звонок. Ювелир снял трубку, переговорил, и передал мне.
- Миссис Миленич, добрый день, - сказали на том конце провода, - завтра я приеду, буду в Крынице в семнадцать часов, и передам вам документ, подтверждающий права на владение. Всё подписано, теперь вы владелица.
- Благодарю вас, - благовоспитанно ответила я, и он отключился, а я вздохнула с облегчением.
Теперь никто не сможет продать драгоценности, если вдруг что случится, любой аукционный дом привлечёт к ответственности. Даже если мой план провалится, но, когда преступник попытается продать драгоценности, его тут же прихватят. Он не сможет от них избавиться, пусть, даже, от фальшивых.
Надеюсь, не сегодня-завтра, всё прояснится, а то я что-то устала. Ношусь, как белка в колесе, преступника пытаюсь найти, но в то же время, это помогает мне забыться.
Я не думаю о Диме, об этом несносном мачо, рядом с которым я так хочу быть.
Я вышла от ювелира, села в машину, и неожиданно в голове стали слагаться строки. Я сама сначала не поняла, на душе было так горько, но вдруг схватила блокнот, валяющийся в бардачке, ручку, и стала писать.
Никогда не писала стихов, в ранней юности пыталась, но у меня получалась какая-то хрень. Потом я встретила Эдуарда, своего третьего мужа, и он был поэтом. Его маменька постоянно твердила об исключительности своего сыночки.
Честно говоря, он писал такое, от чего скулы сводило, и я на сон грядущий выслушивала его опусы, от чего сразу становилось дурно. Я не могу передать, но оно не звучало, сама не понимаю, почему. Нудно, тупой набор слов, и зачитывал он так заунывно, меня сразу же укачивало.
Он пытался печататься в газетах, ходил по издательствам, но его отовсюду прогоняли. Конечно, не взашей прогоняли, но подчёркнуто вежливо отправляли восвояси.
Помню, как всякий раз расстраивалась Ксения Михайловна, видя неудачи сына. Неужели он не понимала, что он бездарен? Я вспомнила скандал, который произошёл в то время.
У меня в тот день было отличное настроение, в театре дела были не ахти, но зато мне позвонил кинорежиссёр, и предложил сняться в фильме.
Я успела с ним встретиться, мы поговорили, он показал сценарий, я дала согласие, и подписала контракт.
Меня переполняло счастье, и я даже позвонила матери, чего обычно не делаю. Я никогда не докладываю ей о событиях в моей жизни, и поехала домой.
Но дома я застала мужа и свекровь, Эдик вздыхал, а Ксения Михайловна причитала.
- Они просто идиоты! – услышала я её резкий голос, едва переступив порог квартиры, - не волнуйся, милый, тебя в конце концов оценят, поймут, насколько ты гениален. А какие ты стихи о Ленине написал! Они просто божественны! Ты лучший!
- Конечно, мамочка, я лучший, - вторил ей Эдуард, - просто издательствами владеют неграмотные люди, и они не понимают настоящую литературу. Но ничего, я не расстраиваюсь, я просто буду дальше писать. Может, мне попробовать себя в прозе?
- Правильно, давай, напиши хороший роман. Про свой завод, или о революции, на какую-нибудь правильную тему.
И Эдик занялся романом. Конечно, я в глубине души надеялась, что он не будет заниматься глупостями, и писать чушь о Ленине, но я ошиблась. Влияние маменьки оказалось слишком сильно, он завалился бумагами, писал, писал, и в итоге рукопись была готова. Он зачитывал отрывки, а у меня челюсть уезжала в бок.
Он действительно написал о Ленине, и это больше смахивало на учебник публицистики, к тому же он писал нудно, находил в словаре слова, и цеплял их не к месту.
Даже если педагоги в школе решили бы углубиться в Ленина, и рассказать детям о вожде, они бы ни за что не взяли сей труд. Почему? Во-первых, Эдик написал неудобоваримую бредятину, боюсь, в ней даже профессор бы не разобрался, а во-вторых, он не умел писать.
Когда он в первый раз стал зачитывать нам своё творение, я поперхнулась, и попыталась указать ему на его ошибки, но налетела на Ксению Михайловну. Вернее, она пошла в бой на меня.
- Не смей поправлять моего сыночку! – гневно воскликнула она, - Эдик гениальный мальчик, а ты бездарная актриса. Снимаешься в каком-то тупом сериале, и снимайся дальше, а гениальных не правь.
Я вздёрнула бровь, и уже хотела ответить какой-нибудь резкостью, но передумала. Фиг с ней, не хочу ругаться.
Но, чем дальше в лес, тем толще партизаны, и я стала зевать. У народу в тот день у нас собралось немало, и все видели, что я об этом всём думаю, поняла, конечно, и Ксения Михайловна, и закатила мне скандал.
Поругались мы конкретно, а Эдик потом отнёс рукопись в издательство. Он постоянно туда названивал, спрашивал, когда же его издадут, получал какие-то невразумительные ответы, а потом к нам пришёл сотрудник издательства.
Ксения Михайловна обрадовалась, и приняла этого сотрудника, как дорогого гостя, но ничего утешительного он не принес.
- Рукопись – полнейшая чушь, - без обиняков заявил он, - Эдуард Филиппович, может, вам написать криминальный роман? Или красивую сказку о сверхъестественном?
- Что вы сказали? – заорала Ксения Михайловна, - вы предлагаете моему сыну размениваться на такое?! Мой сын гениален, и он должен писать настоящие произведения, а не дешёвые книжонки.
- Как хотите! – встал с места редактор, - но имейте в виду, мы не будем печатать такое. За ЭТО мы ничего не выручим, сейчас не то время. Если желаете, можем издать за ваш счёт, раз квартиру в таком районе имеете, значит, в состоянии
оплатить тираж. Кстати, если уж на то пошло, то я вам посоветую, Эдуард Филиппович, поступить в Литературный институт. Вы абсолютно неграмотны, и не умеете составлять предложения.
- Что вы сказали? – посерела Ксения Михайловна, а я в испуге юркнула на балкон, и понеслось.
Бедный редактор вылетел из квартиры, как пробка из бутылки с шампанским, а потом свекровь кинулась на меня.
- У тебя есть деньги, я знаю точно, - втащила она меня на кухню, - на счету несколько миллионов, и драгоценностей прорва. Порядочная женщина брильянты не носит, продай, и пусть напечатают книгу, - и я вдруг обозлилась.
- Не собираюсь я ничего продавать! – ледяным тоном ответствовала я, - и не собираюсь издавать тот бред, который написал Эдуард. И прав редактор, вашему сыну нужно поступить в институт, он не умеет излагать мысли.
- Ах, ты, выскочка! – взвизгнула свекровь, и попыталась вцепиться мне в волосы, - завидуешь моему гениальному сыночку, помочь ему не хочешь! Дрянь!
- Я бы ему помогла, если бы он действительно был гениален, - зашипела я, - ему надо пройти шестилетнюю высшую школу, научиться письму, а потом только романы писать.
- Бездарная актриска! – заорала в голос Ксения Михайловна, - идиотка! Моя сын гениален!
Фраза – мой сын гениален – уже успела набить оскомину, и я несказанно обозлилась.
- Это ваш сыночка – бездарь! – заорала я в ответ, - покиньте мою квартиру! Я не собираюсь кидать деньги на ветер! Убирайтесь!
Скандал был грандиозный, мы орали так, что стены тряслись, а с потолка сыпалась штукатурка. Соседи даже вызвали милицию, которым я потихоньку сказала, что квартира не моя, позвонила сестре, и попросила приехать.
А о том, что я абсолютно нищая, милая свекровушка узнала только на суде, а Эдик был таким подавленным, что мне было даже его жалко. А вот Ксения Михайловна откровенно бесила.
Желая её позлить, я заявила на вопрос судьи, что не хочу жить с импотентом, который к тому же совершенно бездарная личность.
Думаю, дальше продолжать не стоит, скандал, вопли, и отсуженная в мою пользу дача Ксении Михайловны.
Только потом, когда всё закончилось, развод, и раздел имущества, я подлила масла в огонь, рассказав свекровушке, что наставила её сыночке ветвистых рожек.
Та я ещё особа, но и она хороша, лично мне даже в голову не придёт озоровать над Анфисой Сергеевной, она такая милая, добрая, и чуткая. Я даже представить себе не могла, что свекровь будет меня так любить, как будто я с ней одной крови.
Я закрыла глаза, слушая, как шумит дождь, а строки рождались в голове, и маячило лицо Димы, словно воочию, и я явственно чувствовала, что жажду писать. Писать стихи, лирику, любовную, пейзажную. Ощущение садомазохизма не покидало, если бы не было Димки, вообще, в реальности, я могла бы просто изливать несбыточные мечты.
Бумага всё стерпит, от неё не убудет. А мечты...
Нужно просто ставить перед собой цель, и идти на абордаж, не сходя со своего пути, и до конца.
Откинув в сторону блокнот и ручку, я вдавила педаль газа, и помчалась в Крыницу. Надо ещё успеть спрятать подлинники, есть у меня одна идея, правда, подкинул мне её в своё время Димка. Никогда не прятать предмет в предмет, который можно перенести. И я неслась с предельно допустимой на этой трассе скоростью, въехала в курорт, и лихо затормозила около дома
Вильчинских.
Заперев машину, я аккуратно, чтобы никто не видел, вошла в дом, и прокралась в комнату. Макса не было, я задвинула щеколду, и взяла перочинный ножик.
Я знаю точно, что стена эта из гипса, за ней кирпичная, а между стенами полость. Дом имел иную планировку, а потом
Казимир достраивал помещение, когда приобрёл клиентуру, и стал расширяться. Но, чтобы провести всюду горячую воду, канализацию, и прочие коммуникации, пришлось посередине дома сделать вторую стену, и с проёмом, и через неё вести трубы. Арматура тут старая, если не сказать – старинная, и, как следствие, Казимир столкнулся с кучей проблем.
Вообщем, за этой стеной основательный капец, поппури из труб разного калибра, и мешочку там самое место.
С трудом отодвинув кровать, я воткнула ножик в стену, ободрала обои, раздолбила весь гипс, засунула туда мешочек, а потом заклеила прореху, и пододвинула кровать. Благо, у
Казимира имеются ещё обои, и теперь ничего не было видно.
Довольная, я огляделась по сторонам, и засунула подделку в старый абажур, решив не мудрить. Лампу сразу же разобьют, когда начнут поиск, а бумаги припрятаны за стеной, вместе с драгоценностями, никто ничего не узнает. Во всяком случае, пока у нас тут тарарам творится.
Усмехнувшись, я посмотрела на ноутбук, и тот в тоже мгновенье стал издавать звуки, извещая, что пришло письмо.
Я уселась на кровать по-турецки, открыла электронное письмо, и обомлела. Глаза пробежали по строкам, но я почему-то не была удивлена. Впрочем, чему тут удивляться?
Отодвинув ноутбук, я взяла мобильный, и вызвала Макса. Картинка в мозгу сложилась, как дважды два, и я нервно постукивала коготками, слушая гудки.
- Привет, - ответил, наконец, Максим, - и куда ты пропала?
- Запускаем наш план в действие! – скомандовала я, - ты где сейчас находишься?
- Мы на берегу, - пояснил мой супруг.
- Кто-нибудь из жильцов присутствует? – деловито осведомилась я, - только не говори в лоб.
- Ответ положительный, - засмеялся мой муж.
- Отлично, - обрадовалась я, - а теперь повторяй за мной, громко, чётко. Понял?
- Понял, - хмыкнул он.
- Какие ещё драгоценности! – начала я свою комедию в трёх актах, вернее, трагедию.
- Какие ещё драгоценности?!!! – придал Макс соответствующую интонацию.
- Ты нашла драгоценности?
- Ты нашла драгоценности?!!!
- Ты не шутишь?
- Ты не шутишь?!!!
- С ума сойти! Это же миллиарды!
- С ума сойти! Это же миллиарды!!!
- Хватит дурачиться! – велела я, - какое у всех выражение?
- Да как тебе сказать, - промямлил мой милый супруг.
- Многообещающее?
- Точно!
- Отлично, - повеселела я, - а теперь отругай меня, что я не хочу ехать, и оформлять документы.
- Ты спятила?! – пошёл вразнос Максим, - надо немедленно оформить документы на владение! Ведь тут весь тарарам из-за этих графских бриллиантов!
- Я отключаюсь, - усмехнулась я, - а ты следи за развитием событий, - и нажала на кнопку отбоя.
Теперь будем ждать результата. Ухмыляясь, я вытянулась на диване, картинка в моём воспалённом мозгу сложилась полностью, теперь я точно знала, кто преступник.
Неожиданно раздражение ушло, на душе стало спокойно, и у меня в голове неожиданно родился сюжет. Сюжет для повести.
Вскочив, я схватила ноутбук, и понеслась на кухню.
Налила себе в чашку чёрного кофе, и уселась по-турецки на стул. Пальцы забегали по клавиатуре, всё-таки я очень быстро печатаю, за то время, что я занимаюсь ресторанами, приходится много всякой мухлы набирать. Так что рука набита на документации, да и для издательства приходится печатать.
Когда в дом влетели Вильчинские, и кое-кто из жильцов, передо мной в пепельнице дымилась сигарета, была выпита третья чашка кофе, и была закончена повесть.
- Ты, правда, нашла драгоценности? – кинулась ко мне Маша, а
Яцек стоял с отрешённым видом.
- Правда, - а я отодвинула от себя ноутбук.
- А можно посмотреть? - спросила вдруг Арина.
- Можно, почему бы и не посмотреть, - я молча сходила в комнату, и принесла украшения.
Все кинулись их рассматривать, а пани Ядвигу особенно поразил кулон.
- Я такой красоты сроду не видела, - прошептала она, - это же бешеных денег стоит.
И проняло даже Каролину, она взяла перстень, и стала его рассматривать.
- Всегда так в жизни, - прошипела Римма, - бедным вечно ветер в лицо, а богатым чёрт колыбель качает. Зачем тебе такие брильянты? По светским раутам пойдёшь? А вот мы голодаем, лишней копейки в доме не имеем.
Я кинула на неё быстрый взгляд, но предпочла промолчать, а потом унесла драгоценности в комнату.
- И на что ты надеешься? – тихо спросил Макс, стиснув меня ночью в объятьях, - думаешь, преступник придёт?
- Придёт, - упрямо ответила я, прислушиваясь к вою ветра, и шуму волн, - только молчи, а то спугнёшь.
- Ладно, - и он примолк, а я вслушивалась в ночную тишину, и даже не испугалась, когда услышала скрежет открывающегося замка.
Незнакомец медленно крался по комнате, стараясь не шуметь, и это у него отлично получалось. Ни одна половица не скрипнула под ногой, и тень подкралась к абажуру.
Когда я прятала их, то специально оставила открытой дверь, и всё правильно рассчитала. А преступник уже добрался до абажура, и вынул свёрток, а я включила свет со словами:
- Вы арестованы!
Свёрток он тут же выронил, и бросился долой, а я за ним, и Макс за мной. Вор не успел далеко убежать, попал в ловушку.
Сзади мы с Максом, впереди инспектор Седляк, который тут же надел на нарушителя закона наручники, и поволок на кухню.
Переполох услышали все, и вскоре в комнате общепита собралась целая толпа. Инспектор сдёрнул чулок с головы преступника, и все обомлели. Я в том числе.
Перед нами сидела... Римма.
- Поймали? Довольны? – зашипела она, - я ничего украсть не успела, но так жаль!
- Риммушка, - влетел на кухню Владимир, - что же ты натворила?!
- Вот только не надо делать вид, что вы ни о чём не знали, - скривилась я.
- О чём это вы? – протянул он, а я сжала кулаки.
- Вы хоть представляете, какой срок вам светит? – покачал головой инспектор, - убиты три человека, а это на двадцать пять лет тянет, по российским меркам. Вас ведь депортируют.
- Вы с ума сошли? – посерела Римма, - вы меня в чём обвиняете?
- В убийстве трёх человек, в спланированной акции, и попытке кражи.
- Да он спятил, - задрожала Римма, и посмотрела на меня затравленным взором, - сделайте что-нибудь, я никого не убивала. Я пыталась янтарь украсть, у одних действительно украла, драгоценности пыталась. Но я никого не убивала! Господи! Я не убивала! Я клянусь!
- Конечно, - ухмыльнулся инспектор, и двинулся было к ней, но я ухватила его за рукав.
- Стойте! Она действительно не убивала, она обычная воровка, я уже давно поняла.
- Каким образом? – опешил инспектор.
- Да они так вопили, что у них в вещах роются, - усмехнулась я, - на воре шапка горит. Они даже янтаря не выловили, а вопили так, будто его у них прорва. Я эту сладкую парочку давно раскусила.
- Да кто же тогда убийца? – заорал инспектор, а я вздрогнула, бросилась расталкивать народ, и помчалась обратно, в комнату.
Но я опоздала, Римма спутала нам все планы, и драгоценности, которые она выронила на пол, исчезли.
Но я знала, у кого они, и понимала, что надо спешить. Застегнув куртку, я схватила ключи от машины, и бросилась на улицу. Инспектор и Максим кинулись за мной, втроём мы прыгнули в авто, и я полетела со скоростью ветра.
- Куда мы едем? – только и спросил Максим.
- На железнодорожный вокзал, - бросила я, выезжая на дорогу.
В Гданьск мы приехали феерически быстро, и времени оставалось всего ничего, я добежала до кассы, и, запыхавшись, спросила:
- Когда ближайший поезд в Москву?
- Сейчас отходит, - равнодушно ответила девушка за кассой, - но билетов всё равно нет.
- Спасибо, - воскликнула я, и бросилась к поезду.
Он уже отходил, издавая характерные гудки, и я прыгнула буквально на ходу, Макс и пан Седляк проделали тот же фокус, но меня остановила проводница.
- Ваш билет, пожалуйста.
- Остановите поезд, - инспектор вынул удостоверение, - и заблокируйте все выходы, тут находится убийца.
- Но мы должны отъезжать, - пролепетала проводница, заметно побледнев.
- Вы русских слов не понимаете? – пошла я на неё танком, - немедленно блокируйте входы-выходы. Мы задержим преступника, и поезд сможет следовать дальше. Иначе здесь произойдёт убийство, и тогда точно придётся ссаживать пассажиров.
- Какое ещё убийство? – посерела проводница, а я оттолкнула её, и пошла по коридору, заглядывая в каждое купе.
Люди бросали на меня быстрые взгляды, и вдруг, в конце коридора я увидела знакомую фигуру, спешащую куда-то вперёд.
Я помчалась по коридору, фигура обернулась, и побежала сама, но от меня ещё никто не уходил.
Впереди маячил вагон-ресторан, фигура вбежала туда, и налетела прямо на официанта, а тот шёл как раз с бутылками шампанского.
Бутылки перекувырнулись в воздухе, нас облило водопадом шипучки, убийца не удержалась на ногах, поскользнувшись на шампанском, и я сделала подкат ногой.
Она свалилась на пол, а я уселась сверху, заломила ей руки, и сдёрнула капюшон. Светлые, длинные волосы рассыпались по полу, и в этот момент вбежали Макс и инспектор.
- Я задержала Каролину, - встала я с места.
- Каролина? – ахнул Максим, - не может быть!
- Это почему же? – прищурила она голубые глаза, - не все блондинки такие дуры, какими кажутся. Я же почти преуспела, почти, - уточнила она, справедливости ради.
- Правило блондинок остаётся незыблемым, - ухмыльнулась я, - и мозги у тебя розовые, как у куклы Барби. Я тебя развела, как последнюю идиотку, а ты и поверила.
- Это как же ты меня развела? – засмеялась Каролина.
- Драгоценности фальшивые, - ухмыльнулась я, - я тебя спровоцировала, детка. Как только нашла бриллианты, сразу же поехала к ювелиру, и оформила свои права. Настоящие хорошо спрятаны, а у тебя находится имитация. Ты сама себя выдала. А ещё я поняла, когда мне пришла кое-какая информация, что ты убийца. Я пока озвучивать её не буду, нужно ещё кое-кого задержать.
- Дрянь! – прошептала Каролина.
- Умная брюнетка! – рубанула я с плеча.
Каролину увели, она продолжала плеваться огнём, а я поспешила в её купе, и обнаружила там спящую Арину, и здоровенный молоток, закрытый одеялом.
Она собиралась убить девушку, выдав её за себя. Компостировала Арине мозг, заставила сделать причёску, как у себя, и наверняка Арина сейчас накачана снотворным.
- Вы её взяли? – раздался сзади голосок, значит, не накачана.
- Как себя чувствуете, Доминика? – обернулась я к ней, - она не сделала вам ничего?
- Не успела, - улыбнулась девушка, - а как вы догадались, кто я на самом деле?
- Некто Кшиштоф Каминский, владелец частного сыскного агентства, и живущий в Париже, по просьбе вашей сестры,
Вероники, стал вас искать. Тут такая каша заварилась.
- Понятно, - улыбнулась Арина, то есть, Доминика.
- Я получила твою фотографию, - продолжала я, - и всё время думала, почему твоё лицо занозой торчит в моём мозгу. А после драки с Каролиной, когда мы из-за твоих волос сцепились, я вдруг всё поняла. Причёска порой кардинально меняет человека, достаточно подправить форму бровей, изменить цвет волос, причёску, косметику, и пожалуйста, совершенно другой человек. Тебе тёмные волосы, кстати, больше идут.
- Точно, - улыбнулась Доминика, и подёргала себя за прядь, - я чувствую себя голой, с этими белыми волосами. Непременно перекрашусь, когда окажусь во Франции.
- И ты не побоялась? – покачала я головой, - она же могла тебя убить! Да она и собиралась тебя убить!
- Так она хотела убить девушку, ту Полиной звали, кажется, а я помочь хотела, только и всего. Услышала случайно её разговор по телефону, когда зашла в туалет в Медицинской Академии в Лондоне. У меня там друг учится, и так вот получилось.
- Ладно, - я встала с места, взяла сумку Каролины, и в этот момент вошли Макс и инспектор.
Мы обнаружили драгоценности в плюшевом мишке, изъяли в соответствии с протоколом, и через несколько часов, а было уже раннее утро, мы сидели за столом в доме Вильчинских, и пересказывали произошедшее.
- Кто бы мог подумать, - пробормотала пани Ядвига, - Каролина, конечно, та ещё фря, но я и предположить не могла, что она убийца. Выходит, это она меня навернула?
- Она драгоценности искала по всему дому, а тут вы подвернулись, помешали, - вздохнула я, - мерзавка! Двуличная дрянь, и без мозгов. Она подслушала Барбару и Полину, и решила завладеть драгоценностями. Представляю, как она голову ломала, там надпись про деву озера любого с толку собьёт. Кругом море сплошное, пойди, разберись, если ума нет. А брюки? Я тогда подумала, почему у неё кофта и халат по цвету совпадают, а брюки тёмные. Человек, который позволяет себе покупать пижаму стоимостью с « Жигули », никогда не оденет такую дикую цветовую гамму. Всегда в розовом, и вдруг тёмные, пижамные брюки. Она просто подслушивала, а потом в спешке надела кофту и халат, а брюки переодеть у неё времени не было. Понятно?
- С ума сойти! – пробормотал пан Казимир, - это ж надо! Какой ум надо иметь, чтобы такие мелочи замечать!
- Кстати, - вдруг вспомнил Максим, - а что ты имела в виду, когда говорила, что надо ещё кого-то задержать?
- Об этом в Москве, - отмахнулась я.
- Кстати, Каролина сказала, что вместе с ней действовал некий Джордж Доррис, поверенный Джека Фойла. Она теперь кается, сдаёт всех подряд, хочет свою участь смягчить, да только зря всё. Три трупа – это уже не шутки. Только вот где деньги, неизвестно, в этом она не признаётся. Надеется, наверное, что, когда выйдет из тюрьмы, сможет ими воспользоваться.
- Не скоро она из тюрьмы выйдет, - пробормотала я, - знаете, на этот счёт у меня есть одна мыслишка. Насчёт денег.
- Ты что-то знаешь? – подскочил Максим.
- Только догадываюсь, - ухмыльнулась я, - что Каролина делала в подвале? Никто не задавался этим вопросом? В записке чётко про деву озера написано, так за каким чёртом она в подвал полезла? Она не совсем кретинка, чтобы озёрных дев искать под домом.
- Сейчас же отправлю туда сержантов, - подскочил инспектор, и унёсся из кухни.
- Значит, тот юрист, с которым я разговаривала, на самом деле подельник Каролины? – осведомилась я.
- Подельник, - развёл руками Максим, - а всё же, кого ты хочешь ещё арестовать?
- А ты забыл про Александровну Олеговну!
- Чёртобесие! – Макс хлопнул ладонью по столу, - ещё с ней возиться!
- Не надо возиться, - улыбнулась я, - я разгадала почти все тайны, правда, Марата ещё нагружу кое-что выяснить, и будет тебе преступник.
- Приносили бы эти преступники мне лычки на погоны, - буркнул Макс.
- Может, когда-нибудь и принесут, - улыбнулась я, - ты же не так давно капитана получил.
- Я хочу генерала, - засмеялся мой супруг.
- Замечательно, - хмыкнула я, - быть генеральской дочкой мне мало, хочу быть генеральской женой. Старайся, дружок, глядишь, до маршала дослужишься.
- Шуточки у тебя, - пробормотал Максим, и примолк.
Мы все молчали, каждый думал о своём, и в этот момент влетел взбудораженный инспектор.
- Вы оказались правы! Она оторвала одну доску, и спрятала пакет с дорожными чеками под половицами, - с этими словами он водрузил пакет с чеками на стол.
И на этом наши польские приключения закончились, а мне ещё кое-кого предстояло разоблачить.
Я дала Максу прочитать повесть, и он её оценил, только не понял печали, которая сквозила меж строк.
- И не пытайся понять, - отмахнулась я, - это романтика.
- Почему женщины так любят романтику? – покачал он головой, когда мы вдвоём шли по пляжу.
- Потому что женщины – нежные существа, - улыбнулась я, - правда, есть некоторые, реалистичные, но большинство любит красивые жесты. Лепестки роз в постели, кофе в кровать, серенады под окном.
- Я так и представляю! – захохотал Максим, - ранним утром, скорее всего, в выходные, когда большинство спит без задних лапок после рабочей смены, и вдруг, под окном взвыл какой-то дилетант. Голоса никакого, аппаратура слабая, отчаянно фальшивя, он перебудит всю округу. Кто-нибудь обязательно вызовет милицию, и чем-нибудь закидают.
- Милиция закидает? – прищурила я глаза.
- Молодец! – кивнул Макс, - шуточка – прямо под дых!
- Я старалась, - ухмыльнулась я.
- Какая же ты!
- Какая?
- Дерзкая, умная, красивая, - стал перечислять мои качества
Максим, - чуткая, добрая, и вообще, самая лучшая на свете. К тому же талантливая, и с замечательным, ироническим чувством юмора.
- Ты просто душка, - чмокнула я его в щёку, - жалко только, что не романтичный.
- Я могу быть романтичным, если пожелаешь, - поцеловал он меня в губы, - и розы могу дарить, и на мобильный песню пришлю. Такая услуга появилась.
- Дурачок, - засмеялась я, - лучше закажи оркестр для меня.
- Оркестр? – не понял он.
- Духовой, - пояснила я, - а сам изображай дирижёра, а в зубах белую розу держи, и встань на одно колено. Вот это очень романтично.
Макс озадаченно посмотрел на меня, и задумался. Похоже, я сделала порядочную брешь в его мужлановской броне. С тех пор, как мы женаты, он стал другим. Более чутким, и более романтичным. Научился видеть и понимать, чувствовать, главное.
- А ещё делать красивые подарки? – спросил вдруг Макс.
- У тебя с этим плохо, - усмехнулась я.
- Это почему? – не понял он.
- Потому что ты даже не можешь запомнить мои пристрастия.
- Почему не могу? Ты довольно эксцентричная, умная, начитанная, в еде капризная, любишь экзотические блюда, ужин при свечах. Ванну с лепестками роз, и шёлковые бельё. Шампанское обожаешь, брют и сладкое, сластёна, любишь читать.
- Ты забыл, что я ещё животных люблю, - напомнила я, - а ещё я родилась при ярких лучах солнца.
- И что из того? – округлил глаза Максим.
- Да ничего, - усмехнулась я, - только Димка в своё время мне кулон на день рождения подарил. Крупное солнышко, стилизованное под изображения в былинах, с
лучами – треугольниками, и высеченным лицом. Весёлые глаза, и круглый рот, а в вазах стояли декоративные подсолнухи.
- Опять эта тень отца Гамлета из Испании, - Макс скрипнул зубами, - сколько ты будешь мне о нём говорить?
- Мужчины такие странные, - вздохнула я, - этот мафиози одновременно мужественный и романтичный, а другой мужчина, который сейчас рядом со мной, хоть и мужественный, но романтики ему не хватает. Милый, мне нужен честный и добрый, а не этот ганстер. Ты мне нужен, - развернулась я к нему на все сто восемьдесят градусов, - просто мне иногда хочется романтики, а ты на красивые жесты не способен.
- Я не способен подарить кулон в виде ошеломлённого солнца, и декоративные подсолнухи, потому что моя любимая родилась в лучах утреннего солнца, - покачал головой Макс, - это ж надо было додуматься! Надо подумать, что ты ещё любишь, - пробормотал он, а мне стало смешно.
- Милый, оглянись вокруг.
- А что вокруг?
- Вокруг море!
- И что из того? – не понял этот тугодум, и на место веселья во мне появилось раздражение.
- Ничего, - недовольно буркнула я.
Ему никогда не придёт в голову подарить мне репродукцию Айвазовского, или что-нибудь в этом роде, потому я предпочла не развивать тему.
Он и так чувствует себя не в своей тарелке, я его задолбила.
Наши дни в Морской Крынице подошли к концу, я отослала Генриху по электронке повесть, и подошёл день отъезда.
Я успела набрать ещё целую гору янтаря, а Макс так орал, что стены тряслись, а я через своих польских знакомых договорилась перевести янтарь в Россию.
С Крыськой я знакома с детства, мы с ней ходили в один класс на занятия фортепиано, и подружилась с её ещё детсадовской подружкой, Беатой. Последняя обучалась игре на арфе, и в тот момент мне ужасно хотелось научиться играть на этом инструменте. У меня было какое-то благоговение перед арфой, лирой, и теорбой из-за пристрастия к греческим мифам.
Беатка давно уехала в Данию, и отлично там устроилась, играет в оркестре, и добилась успеха в своих музыкальных начинаниях.
Что касательно Кристины, то она вернулась в родную Польшу, устроилась преподавателем в школу музыки, и именно о ней я вспомнила, когда встала проблема с янтарём. У Криськи была знакомая проводница, и я хотела попасть в её смену.
Я съездила к Кристине домой, прихватив три бутылки красного, мы с ней поболтали, выпили, потом она позвонила
Мажене, проводнице, и через полчаса мы пили втроём.
Трёх бутылок уже было маловато, я сбегала за ещё тремя, но мы даже и не опьянели.
Вот в чём разница между алкоголиком, который лакает самогонку, а потом на себя не похож, и интеллигентными девушками, распившими на троих шесть бутылок благородного бургундского. Мой дед любит выпить водки, настоянной на апельсиновых и лимонных корочках, но у него это целый церемониал.
Тётя Аля всегда варила для него кислые щи, неизменно на свинине, он садился за стол, и делил одну стопку на четыре раза. Говорил о высоком, о философии, о религии, и слушать его было занятно. Типичный русский интеллигент.
Кстати, говоря о подавляющем в наше время население алкоголизме, и о том, что все твердят, будто русские всегда пили, то я с уверенностью заявлю, что это полнейшая чушь.
В этом виноват Петр Первый, это он завёз в страну крепкие спиртные напитки, желая пополнить казну, а теперь, наверное, в гробу ворочается. Будешь ворочаться, когда буквально пустил страну под откос.
Ведь испокон века у нас пили слабое спиртное, и только по
большим праздникам, а в остальное время работали.
Русские напитки – это медовуха, сливуха, плодово-ягодные вина, и прочее.
Потом Макс приехал за мной, ещё не хватало сесть за руль, выпив, так и прав могут лишить в два счёта, и мы вернулись в Крыницу. Тем же днём я приобрела билеты на поезд, и мы стали собираться.
Уезжали мы под дождём, и Ядвига в нагрузку мне наложила полную сумку всякой всячины.
Копчёную рыбку, трёхлитровую банку икры, кабаньей тушёнки, которую она варит сама, и прорву тому подобной снеди.
В результате мы встали перед проблемой, как всё это увезти, и ничего не испортить.
Возвращались мы вчетвером, оказалось, что Яцек с Машей купили билеты на этот же поезд, и мы специально поменялись с пассажирами, чтобы ехать вместе.
- Ты озадаченная, - сказал мне Максим, когда мы сидели с ним за столом в вагоне-ресторане, - что случилось?
- Пока ничего, - мотнула я головой.
- А что должно случиться?
- Я думаю, - вздохнула я, - знаешь, бывает, знакомишься с людьми, находишь с ними общий язык, а выясняется, что этот человек – порядочная скотина.
- Ты это о чём? – не понял мой супруг.
- Я тебе всё объясню, - улыбнулась я, - лучше закажи мне шампанского, розового.
- А тут есть такое? – изумился мой любимый.
- Тогда брютика.
- Сейчас организуем, - и он подозвал официантку, та кивнула, и принесла бутылку.
Макс разлил игристое вино по фужерам, я взяла бокал, и посмотрела на бегущие пузырьки, поднимающиеся на поверхность. Отпила, чувствуя, как пузырьки покалывают язык, и взяла виноградинку. Вкусно.
Макс подлил мне ещё шампанского, и вдруг телефон, лежащий на столе, сначала завибрировал, а потом зазвонил. Я машинально глянула на дисплей, увидела номер матери, и нажала на кнопку приёма.
- Слушаю, - сказала я с тяжким вздохом, прихлебнув шампанского.
- Ты вроде бы была на отдыхе, - зачастила маман, - чего голос такой усталый?
- Не выспалась, за янтарём лазала.
- Подаришь несколько янтаринок? – засмеялась маман.
- Посмотрим, - усмехнулась я, - а зачем ты звонишь? Ведь не затем, чтобы янтаря попросить.
- Встретить тебя хочу, - пояснила она, - я тут с Глебом разговаривала...
- Отстань! – рявкнула я, - ты-то чего лезешь? К твоему сведению, этот упырь памяти человека лишил!
- Не поняла, - ошалела маман.
- Не надо ничего понимать, - охолонула я, и дала задний ход, - у меня деньги кончаются на мобильном.
- Хватит врать! – рявкнула на том конце провода маман, - ты меньше тысячи на телефон не кладёшь! Не увиливай от разговора! Вторую « симку » тебе издательство оплачивает! Кого Димка памяти лишил? – и я недрогнувшей рукой сбросила звонок.
Телефон зазвонил вновь, но я скинула звонок, и отключила мелодию на телефоне, а заодно и вибрацию.
- Я не понял, - посмотрел на телефон Максим, - вот это сейчас что было вообще? Если моя логика меня не подводит, а заодно и слух, то я делаю вывод, что это Дмитрий лишил Марата памяти. Я всё правильно понял?
- Не совсем, - отвела я глаза.
- Слушай, не делай из меня идиота! – рассердился Максим, - ты совсем прогнала Димку после того, как произошла эта история с Маратом. И как я раньше-то не додумался?
- Да говорю тебе, лично Димка ему ничего вкалывал, - воскликнула я, и прикусила язык. Но слово не воробей.
- Значит, он потерял память из-за укола? – с напором спросил Макс.
- Я не знаю, - нервно дёрнулась я, и залпом выпила содержимое бокала, - только предполагаю. Я подрядила Марата достать улики против Димки, чтобы посадить его в тюрьму. Марат попросил приехать, сказал, что что-то нарыл, что-то очень важное, я приехала, и застала Марата без чувств. Кинулась вдогонку предполагаемым злоумышленникам, они меня схватили, хотели какую-то гадость вколоть, но появился Димка, и отстрелил одному руку. Я через знакомых сделала анализ вещества, которым хотели меня одурманить, на полу подобрала, - я махнула фужером, и Макс долил мне шампанского.
- Так что это такое? – спросил он.
- Какая-то психотропная гадость, вызывающая полнейшую амнезию.
- Значит, он потерял память не от удара? – уточнил Максим.
- Не от удара, - эхом отозвалась я.
- Обалдеть! А Богдан?
- А что Богдан? – поскребла я ногтём стол, - тут я ничего сказать не могу, честно. В этом случае я от тебя ничего не скрыла.
- И много ты от меня тайн имеешь? – прищурил глаза мой супруг.
- Какие тайны, милый? – улыбнулась я, - я скрыла от тебя историю с Маратом, потому что не хотела больше в этом копаться, да и не могла. Димка меня так достал, что нервов никаких больше нет, мне проще было послать его ко всем чертям, чем дальше себе мозг выносить.
- А Призрак?
- А при чём тут Призрак? – пожала я плечами, - я пыталась сделать, что в моих силах, но потерпела поражение.
- Ладно, - Макс хрустнул костяшками пальцев, и я поморщилась. Терпеть не могу, когда так делают.
- Что – ладно? – вздёрнула я брови.
- Мне кое-кто шепнул, что поговаривают, будто Призрак толи испанец, толи мексиканец. Тебе это о чём-нибудь говорит?
- Говорит, - помертвела я, - только я не хочу больше копать. Скажи мне, как на духу, ты хоть капельку любишь свою падчерицу?
- Я понял тебя, - вздохнул Максим, - а моя мать?
- Твою мать уже не вернёшь, - провела я пальцем по столу, - если выяснишь, что это Димка в этом замешан, тут же мне расскажи. Пожалуйста!
- Хорошо, - коснулся он моей руки, - не переживай.
- Хочу ещё шампанского, - улыбнулась я.
- Ты, как подросток, - хмыкнул Макс, и попросил официантку принести ещё бутылку.
Я напилась шампанского, а потом устроилась читать книгу. Маша тоже читала, искоса поглядывая на меня, а мужчины решали сканворд. Просто идиллия какая-то, да только книга у меня не читалась, нервы были на пределе, и, в конце концов, я не выдержала, сунула чтение в сумку, и вышла из купе.
Кшиштоф тоже ехал этим поездом, и я без проблем его нашла. Он ехал в купе с прехорошенькими девушками, молоденькими блондиночками, и я поневоле усмехнулась.
- Есть разговор, - облокотилась я о косяк, рывком открыв дверь купе.
« Три девицы под окном » растерянно посмотрели на меня, а
Кшиштоф встал с места, и мы вышли в коридор.
- Смотрю, ты дивно устроился, - не сдержала я усмешки, - в таком цветнике.
- Они пустышки, - засмеялся он, - мне от их глупостей чуть дурно не стало, такое молотят, - он вынул сигареты, - будешь?
- Конечно, - я вытянула сигаретку, поднесла её к губам, и он щёлкнул зажигалкой.
- Расскажи мне о ваших отношениях с Машей, - попросила я.
- У нас нет никаких отношений, - вздёрнул он брови, - мы с ней давно расстались.
- Вот и расскажи о событиях вашего расставания.
- Не трави мне душу, - отвёл он глаза, и сам раскурил сигарету.
- Я не травлю, - решительно произнесла я, выпустив несколько колечек дыма, и открыла окно в коридоре. Тут же ворвался свежий ветер, и растрепал мою причёску, держащуюся на трёх шпильках. Заколки попадали на пол, а длинные волосы разлетелись.
- Ты очень красивая, - вздохнул Кшиштоф, и поднял заколки, - если б не было Машки, я бы влюбился в тебя без памяти. Одни смоляные локоны чего стоят!
- Тебе бы мой бывший так накостылял бы, мало бы точно не показалось, - заверила его я, - он всех моих кавалеров отшивает. Радуйся, что ты ко мне ничего не испытываешь. И расскажи подробно о произошедшем.
- Что ты хочешь услышать? – пожал он широкими плечами, - я так её любил, а она даже не объяснила, почему она меня бросила.
- Что значит – не объяснила? – изумлённо протянула я, - мне она рассказала, что ты убийца. Её вызвали к следователю, рассказали, что ты убил Зорина, мужа её родной тётки. Выходит, Маша мне соврала?
- Маша не могла соврать, - покачал головой Кшиштоф, - это ей наврали. И мозги запудрили.
- Знаешь, - я сложила руки на груди, и улыбнулась, - а я всё поняла.
- Что ты поняла? – удивился он.
- В Москве поговорим, - махнула я рукой, и затянулась сигаретой.
Когда я вернулась в купе, то обнаружила, что все спят. Мужчины на верхних полках, Машка на нижней. Вторая нижняя была свободна, и я легла на неё.
Мысли разлетались в разные стороны, и голова шла кругом, мне стала ясна, наконец, вся афёра.
Я перевернулась на другой бок, и мгновенно улетела в страну морфея.
На перроне нас ждал Иван Николаевич, стоял, прислонившись к моему джипу, и оглядывался по сторонам. Нас он увидел почти сразу, и бросился помогать.
Взял у меня сумки, и стал загружать багажник.
- Слушайте, откуда вы столько янтаря взяли? – возмущённо воскликнул он, когда мы уложились, и он сел за руль.
- Выловили, - пояснила я, и свёкр недоверчиво покосился на меня, - честно, - и засмеялась, - я это из моря вытащила.
- И что ты со всем этим богатством делать будешь? – спросил он, ловко лавируя между машинами.
- Ювелирку, - ответила я, - а как там дети?
- Спят в кроватках. А у меня щека скоро дёргаться будет от занятий Василисы, я ребят на пиво позвал, футбол хотели посмотреть, а Нуцико меня и слушать не хочет. Мы так наслушались классики, что теперь мои коллеги долго ко мне прийти не захотят. Почему она не может заниматься утром?
- Потому что утром у Василинки танцы, - сверкнула я глазами, - вечером школа не работает, и учителя по языкам тоже.
- И поэтому я должен слушать её пируэты на пианино? – хмыкнул Иван Николаевич, - и на арфе? И её пение?
- И на теорбе! – фыркнула я.
- Это что за зверь? – вытаращил глаза Иван Николаевич.
- Это лютня, устаревшее название, - улыбнулась я, - знаете, что это такое?
- Понятия не имею.
- Разновидность балалайки, скруглённая с оборотной стороны.
- Понятно, - покосился на меня Иван Николаевич, и остаток пути мы проделали молча.
Дома ко мне тут же бросились кошки, собаки, я их стала гладить, потом примчалась Василинка, и я подхватила дочку.
- Так здорово! – вопила она, - мамочка, я страуса играю.
- Может, Штрауса? – засмеялась я.
- Точно, Штраус, - закивала прелестным личиком Василинка, и смоляные кудряшки, обрамляющее её белокожую мордочку, растрепались.
Дочка у меня удивительно красивая, думаю, годам к двенадцати-четырнадцати у неё от кавалеров отбоя не будет. Белая кожа, роскошные локоны, кудряшки, кажущиеся картинными, курносый носик, усыпанный веснушками, ямочки на щёчках, и родинка над верхней губкой.
Последнюю она получила от меня. Впрочем, и ямочки, веснушки, и все вышеперечисленные качества тоже.
- Ты у меня молодец, - вздохнула я.
- Тётя Нуца говорит, что я обязательно стану великой, - докладывала по-детски непосредственная Василинка, - певицей, или музыкантом.
- Конечно, солнышко, - засмеялась я, и отпустила малышку.
Василинка с топотом помчалась по дому, а я отправилась в кабинет. Первым делом убрала в тайник янтарь, созвонилась с ювелиром, переговорив с ним, набрала номер Марата.
- Привет, у меня к тебе ответственное поручение, - с места в карьер, заявила я, и, без лишних предисловий, договорилась с ним о завтрашней встрече.
- Как там море? – спросил на прощание Марат.
- Отлично, - бодро отозвалась я, - плещется. Кстати, как там Александра Олеговна?
- Она пришла в сознание, я только сегодня утром звонил, - ответил он.
- Замечательно! – возликовала я, - тогда завтра, в половине одиннадцатого, начнём операцию.
- Слушай, я как-то побаиваюсь, - осторожно сказал Марат, - а вдруг её убьют?
- При всём желании не успеют, - хмыкнула я, - чего ты нервничаешь?
- Я не припомню, чтобы мы так преступников задерживали.
- Тебе нечего вспоминать, - ухмыльнулась я, - ты мне только технически помогал.
- Понятно, - вздохнул Марат, - завтра всё будет.
Потом я поговорила с Генрихом, пообещала сдать статью, а у самой все мысли были о стихах. Нечего путного в голову не лезло.
Вечер прошёл всей семьёй, Василинка пела и играла на арфе, Иван Николаевич зевал, а Макс пытался под музыкальный аккомпанемент читать спортивный журнал.
Позже я заглянула в комнату к Фриде и Мирославе, они в этот момент лазали в Интернете, и я досадливо фыркнула.
Опять они до ночи « зависли »!
Ни сказав ни слова, я пошла на кухню, вынула из ящика стола свечу, зажигалку, прикрыла за собой дверь, и стала спускаться в подвал.
Миновав стеллажи с вареньем, вином, и соленьями, любовно закатанными Анфисой Сергеевной, я добралась, наконец, до щитка. Открыла дверцу, и нажала на кнопку.
В одно мгновенье свет во всём доме погас, я щёлкнула зажигалкой, и зажгла свечу. Закрыла щиток, и вернулась наверх, убрала зажигалку, и со свечкой поднялась в спальню.
- Свет во всём доме вырубился, - вышел мне на встречу Макс, - пойду, посмотрю.
- Не надо ничего смотреть, - толкнула я его обратно, - это я вырубила.
- Зачем? – не понял супруг.
- Чтобы эти девушки не сидели всю ночь в сети, и глаза себе не портили, - пояснила я, - пошли спать, уже поздно.
- Здравствуйте, Эвива Леонидовна! – воскликнула Леночка, когда я вышла из лифта в ослепительном костюме ярко-жёлтого цвета, красных туфлях, пальто, и красной сумочкой.
Я вручила Леночке букет белых, махровых хризантем, и гортензий, и облокотилась о стойку секретарши.
- Для меня что-нибудь имеется?
- Для вас целая гора писем, - Лена вынула целую стопку конвертов, - держите. Такие цветочки красивые! Сейчас в вазу поставлю! – и она умчалась, а я отправилась прямиком к Генриху, на ходу просматривая почту.
Половину можно было выкинуть сразу, она не представляла интереса, и с этим я вошла в кабинет начальника.
- Привет, - весело воскликнула я, и закинула ненужную корреспонденцию ему в мусорное ведро.
Генрих, изогнув бровь дугой, посмотрел в урну, а потом на меня.
- И что это означает?
- Как тебе повесть? – пропустила я его вопрос мимо ушей.
- Отличная. Ты талантливая девушка, чувство юмора ироничное, вообщем, мне понравилось.
- Ответь мне только на один вопрос, - прищурилась я, - зачем ты попросил меня её написать?
- Потом объясню, - отмахнулся он.
- Всё с тобой ясно, - махнула я рукой, - что у нас на повестке дня? У меня сегодня ещё задержание!
- Какое такое задержание? – Генрих чуть со стула не свалился.
- Я в Польше на бандитов напоролась, двух уже депортировали не без моей помощи, и сегодня ещё кое-кого за решётку отправлю.
- Вот чертовка! – бросил в пространство Генрих, и я нахмурилась.
- Что ты сказал? – ледяным тоном осведомилась я.
- Тебе показалось, - замахал он руками, и подал мне макет, - смотри. Что скажешь?
- Кто составлял? – деловито осведомилась я, - тут « желтизны » столько, что просто офигеть.
- Наш новый сотрудник, - пояснил Генрих, - я снял Милу с должности, вернее, отправил в декрет на три года, а молодому, амбициозному специалисту предложил должность.
- Молодому? – вытаращила я глаза, - какой у него опыт работы?
- Никакого, - отвёл глаза Генрих, - парень только-только из института, но уже весьма неплохо себя зарекомендовал.
- Ты спятил? – возмущённо вскричала я, и осеклась, глядя на его виноватую физиономию, - понятно, - протянула я, - взял кого-то по блату?
- Точно, - вздохнул он, - знакомый попросил дать опыт работы, и я не смог отказать.
- На твоей шее можно воду вёдрами возить, - фыркнула я, - а ты и ухом не поведёшь.
- Подожди, не кипятись, - воскликнул Генрих, - мы уже выпустили один номер, и он прокатил.
- Ты выпустил ЭТО во Франции? – я ушам своим не поверила, - я столько времени создавала журналу облик, и почти всегда номер сметали с полок, по три тиража в каждой стране! Ты совсем ополоумел?
- Здрасти, - раздалось вдруг за моей спиной, я обернулась, и увидела смазливого парня, - Генрих Вениаминович, можно номер в печать запускать?
- Нельзя! – заорала я не своим голосом, - ты кто такой?
- Я заместитель главного редактора, - важно ответил парнишка, и я критически его оглядела.
Блондин, приторно-слащавая физиономия, и фотоаппарат на шее. Он что ещё, и фотограф?! Да он мне все снимки запорет!
- Как тебя зовут, заместитель? – процедила я.
- Кирилл Андреевич, - ещё больше раздулся от важности парнишка, - а кто вы такая?
- Конь в малиновом пальто! – вырвалось у меня, - устроит такой ответ? Я главный редактор!
Парень открыл было рот, и тут же захлопнул, слов явно не нашлось, чтобы ответить.
- Быстро сел! – топнула я ногой, и ткнула пальцем в стул.
Кирилл от неожиданности попятился, а я фурией подскочила к нему, и, схватив его за шкирку, усадила.
- Придурок! – с чувством припечатала я его, - что ты творишь? Мы не « жёлтая » пресса, а интеллигентный глянец! Нас читают высшие чины мира сего!
- Высшим чинам тоже интересен скандал, - покачал головой Кирилл.
- Мы не скандальное издание! Наш журнал – своего рода аутотренинг! Он модный, новаторский, идущий в ногу со временем, но не тупой.
- А вы считаете, что всё современное – тупое? – спросил Кирилл, и я только пуще заскрипела зубами.
- В большинстве своём, - процедила я, - есть и нормальное, но его мало.
- Отлично, - скривился Кирилл, - давайте ещё обзор всех московских опер поместим в рубрику! А для верности, приложим диски с записями!
- Идиот! – взбесилась я, и треснула его лежащим на столе
журналом ему по макушке. Швырнула номер на пол, и нажала кнопку громкой связи.
- Леночка, созывай всех на совещание, будем креативить по поводу номера.
- Викуль, подожди, - заёрзал Генрих, - у нас нет на это времени!
- А ты думаешь, что время появится, когда мы пролетим, как фанера на Парижем? – выдала я, - при чём буквально!
- Я интервью брал! – занервничал Кирилл, - собирал материал! Вы не имеете права!
- Что ты сказал? – дико вскричала я, - да я третий главный человек в этом издательстве! После начальника и фактического владельца! А ты глупый мальчишка, недоразумение, случайно попавшее на высокую должность, - неслась я по кочкам, не обращая внимания на жесты Генриха, и его совершенно круглые глаза, - и закрой рот, а то твой киселеобразный мозг вытечет!
Генрих поперхнулся, а Кирилл машинально закрыл рот, и я фыркнула.
- Какой послушный мальчик! – и плюхнулась на крутящийся стул, - Елена! Ты обзвонила сотрудников? Сколько можно ждать?
- Сейчас все поднимутся, - испуганно ответила девушка, - а что случилось? Нужно что-нибудь?
- Мне литр валерьянки, а нашему новому сотруднику синтезатор мозга, - ткнула я в кнопку.
Сотрудники прибежали в рекордно короткое время, естественно, перспектива, просидеть до ночи над номером, их не обрадовала. Но не спорить же с начальством!
В результате, я вырвалась из редакции не в половине одиннадцатого, а в три часа.
Я едва сумела позвонить Марату, и предупредить, чтобы не разворачивал деятельность.
- Слушай, ты и копыта на старости лет будешь откидывать по плану? – язвительно спросил Марат, и я не сдержала смешка, - придёт к тебе мадам с косой, а ты ей, подождите, у меня форс-мажорная ситуация, войдите в положение, сейчас закончу, и займёмся вашей проблемой.
- Хочешь сказать, что я оголтелая бизнесвумен? – со смехом спросила я.
- Руководить людьми – это твоя вторая натура, - усмехнулся Марат, - ладно, позвонишь, когда начинать.
- И не только людьми, если взять в расчет твой чёрный юмор.
И я позвонила, когда спускалась в лифте. Марат тут же взялся за дело, а я поехала в больницу, где лежала Александра Олеговна, и вскоре уже сидела в кабинете главврача.
- Вы хоть понимаете, что вы предлагаете? – возмущался главврач, меряя шагами кабинет.
- А что в том такого? – пожала я плечами, - что вы сердитесь?
- Как мне не сердится, если вы хотите пропустить сюда предполагаемого убийцу, и спровоцировать его.
- Я хочу лишь застегнуть наручники на руках мерзавца, и спасти Александру Олеговну. Она представляет реальную опасность для преступника, и её не замедлят убрать.
- Сюда никто не проберётся, это я вам могу гарантировать. У нас на входе цербер сидит, баба Люся и смерть с косой не пропустит, и орудие отнимет при входе. Извините за неуместный юмор.
- И что ж вас всех на чёрный юмор тянет? – пробормотала я себе под нос, и сложила руки на груди, - коньяк столетней выдержки подойдёт?
- А такой бывает? – выдал доктор, и спохватился, - подойдёт, только этого маловато будет.
- Вам маловато будет элитного коньяка? – вздёрнула я бровь, - ладно, ещё бутылка « Лимончеллы » из Италии для вашей супруги.
- А откуда вы про супругу знаете? – опешил доктор.
- У вас кольцо на пальце, - усмехнулась я.
- Точно, - открыл Америку главврач, - ладно, согласен.
- Замечательно, - и я вынула из своей сумки пакет, - держите.
- Оперативно, - он заглянул внутрь, и убрал пакет в стол.
Как же меня это бесит! В любой другой стране мира Макс спокойно предъявил бы документы, и его бы послушали, и вошли бы в такое положение.
Раздосадованная, я отправилась в палату к Александре Олеговне, неся пакет с угощением.
- Здравствуйте, - поздоровалась я с женщиной, - как вы себя чувствуете?
- Уже неплохо, - вздохнула Александра Олеговна, - а вы кто?
- Мы не знакомы, и даже никогда не виделись, - присела я на соседнюю кровать, - меня зовут Эвива Миленич.
- Очень приятно, - рассеянно ответила женщина.
- Александра Олеговна, - начала я, сцепив руки замочком, - выслушайте меня, пожалуйста. Я хочу арестовать человека, который вас ранил, и сегодня ночью он придёт сюда.
- Зачем? – перепугалась Александра Олеговна.
- Чтобы вас убить! – рубанула я с плеча, и женщина ойкнула.
- Что вы вытворяете? Я буду жаловаться!
- Успокойтесь, успокойтесь, - замахала я руками, - никто вас не убьёт! Рядом буду я, наряд ОМОНа, и два следователя. Как только вам попытаются что-либо сделать, мы тут же материализуемся. Схватим преступника на месте преступления, и вас же, кстати, избавим от кабалы. Ведь из-за вас погибла Савостина.
- Я не виновата, - прошептала Александра Олеговна, - я не хотела Нилу подставлять.
- Давайте, об этом потом поговорим, ночью, - кивнула я, и спустилась в холл больницы. Мне ещё нужно кое-что проверить.
Просидев пол ночи в компьютере в кабинете главврача, полазав от души в Интернете, я нашла то, что искала, и осталась довольна.
Макс пришёл около девяти часов, и протянул мне пакет с пирожками, ещё тёплыми.
- Анфиса Сергеевна напекла? – откусила я от пирожка с вишней, и застонала от удовольствия.
- Кто же ещё? – улыбнулся мой супруг, - свекровь заботится о любимой невестке.
- Изысканная месть невестке, удар по фигуре, - ухмыльнулась я, и взяла ещё пирожок, - очень вкусно!
Потом мне стало скучно, и я забралась на сайт высокой моды, желая присмотреть себе какое-нибудь платье. У Макса глаза на лоб полезли, когда он увидел цену на платья.
- Неужели ты и в самом деле собираешься что-то из этого покупать? – недоверчиво протянул он.
- А почему бы и нет? – и я взяла крупным планом понравившееся платье, - что скажешь?
- Количество нулей впечатляет.
- Дурак! – раздосадовано воскликнула я, - посмотри на платье. Нежно-голубое, завязки на спине, разрезы. К ним только голубые лодочки на шпильке, и ридикюль.
- Меня больше цена волнует. Такое на местном рынке можно за тысячу рублей купить, а это бешеных бабок стоит. Они разводят таких вот лохушек, вроде тебя.
- Сам ты лохушник, - рассердилась я, - во-первых, это платье будет кроить профессионал прямо при мне, шить его будет сам мастер, модельер. Во-вторых, платье за тысячу рублей сшито из синтетики, а это из парчи. Улавливаешь суть?
- И что из того, что из парчи? Лучше купить такое же, но дешёвое, а люди будут думать, что оно дорогое. Смысла в таких тратах нет.
- Ты дурак! – усмехнулась я, - платье из синтетики и смотрится, как платье из синтетики, вообщем, дешёвкой отдаёт. А платье из парчи говорит о состоятельности человека, сумочка от кутюр, брендовые туфли, - и я сделала заказ.
- Если бы кто из моих коллег увидел, на месте бы окочурился, глядя на это безобразие, - Макс скрипнул зубами.
Так мы и просидели в Интернете, желая убить время. Макс сходил к автомату за кофе, и принёс два стаканчика, один с экспрессо для себя, другой с ристретто для меня. И буквально через несколько минут у Макса зазвонил сотовый.
- Капитан Барханов! Понятно, хорошо, мы уже идём, - и убрал телефон, - объект на месте, пошли.
Я бросилась в палату Александры Олеговны, а Макс спрятался в соседней. Там уже находился отряд ОМОНовцев, я юркнула в комнату, и забралась под кровать.
Поудобнее устроившись внизу, я вытащила из волос шпильку, и в комнате погасили свет.
Эти мгновенья, что я просидела в темноте, под кроватью, показались мне вечностью. Но, вот, скрипнула дверь, и я увидела полоску света. Дверь тут же закрылась, кто-то легко и быстро подошёл к кровати, и я лишь услышала всхлип, толчки, и с чувством воткнула шпильку в ногу убийце.
Вопль огласил, наверное, всю больницу. В палату влетели ОМОНовцы, Максим, зажёгся свет, а за ними Яцек с Машей, и Кшиштоф. И я без лишних слов вылезла из-под кровати, подошла к ноющей убийце, и сдёрнула с её головы капюшон.
- Тётя Настя! – Маша даже сделал шаг назад, - не может быть?
- Почему не может? – прищурилась Зорина, - не думала, что твоя родственница способна на преступление? И вообще, вы ничего не докажете! Я найму лучшего адвоката, и он от вашего обвинения камня на камне не оставит.
- Вас задержали на месте преступления, - иезуитски процедила я, - такое обвинение никакому адвокату не по зубам.
- Сучка! – выплюнула Зорина, - кто ты вообще такая? – дико вскричала она.
- Анастасия Васильевна, успокойтесь, ваша песенка спета, - вздохнула я, - вашего признания и не требуется, вас уже ваша дочь сдала.
- Не правда! – заорала Анастасия, - Каролина не могла! Вот дрянь! Как она посмела?!
- Вот и признание, - хмыкнула я, - и при свидетелях! Успокойтесь, Каролина вас не сдавала, я вас просто за язык потянула.
- Подожди, - воскликнул ошеломлённый Максим, - так Каролина – Зорина?
- Каролина не Зорина, - мотнула я головой, - она родилась до брака Анастасии Васильевны с Михаилом Зориным.
- Откуда ты узнала? – прошипела Анастасия, - я отдала дочь одной знакомой, у которой никогда не было детей. Мне девчонка была не нужна, а та мечтала о детях, но иметь их не могла.
- Могу объяснить, - усмехнулась я, - начну от печки, миссис Мильтон.
- Что ты сказала? – дико вскричала Анастасия.
- Не делайте такое лицо, - вздохнула я, - я запросила на вас информацию, и выяснила, что Анастасия Егорова возникла из ниоткуда, а у брата Машиного дедушки никогда не было детей, он был бесплоден. Так откуда же вы взялись? Я задалась задачей ответить на этот вопрос. Одновременно я подключила к расследованию Барбару Мильтон, и она мне рассказала, что её тётка, Джессика Мильтон, уехала в Париж. Это легко проверить, мы подключили французских жандармов, и те прислали ответ. Гражданка Мильтон приехала в Париж, жила с бывшим наркоманом, несколько раз привлекалась за хулиганство, а потом уехала в Россию. Но почему именно
сюда? Что привело вас в Россию? Безвозвратно потеряв одну родню, вы решили обрести другую, ведь вы были незаконнорожденной дочерью графа Мильтона. Старый граф влюбился в одну русскую девушку, когда проездом оказался в России. Но он был женат, аристократический мир не пережил бы, если бы потомок древнего рода, испокон века чтившего традиции, вдруг бросил бы законную супругу, графиню, которая родила наследника, - и я повернулась к Маше, - знаешь, почему твоя мать спилась? Да потому, что твоя бабушка всегда со слезами на глазах вспоминала младшую дочь, которую старый граф, отец девочки, отнял у матери. Для неё младшенькая, рождённая от безумной любви, к тому же аристократка, была дороже старшей. К Ксении она относилась, как предмету, и та не выдержала, и взялась за хулиганство. Она хотела обратить на себя внимание матери, пусть таким образом, но та только пуще злилась, и опять вспоминала младшую. Даже тебя родила в раннем возрасте, но твою бабушку даже это не тронуло, у неё из-за расставания с любимицей просто остановилось сердце. А твоя мать начала пить, и так и не остановилась.
Маша так побледнела, что стала похожа на призрак, а Анастасия лишь ухмыльнулась, посмотрев на племянницу.
- Вы приехали в Россию, желая найти родню, - продолжала я, - но сестра вас не приняла, вероятно, даже пришла в бешенство, когда увидела иностранку, из-за которой умерла её мать, и из-за которой она лишилась матери раньше.
- Она меня разве что с лестницы не спустила, - прошептала Анастасия, - что я сделала? А история с казино, лишь желание приехать в Россию, и обнять настоящую мать. Но отец меня не пускал, я совершенно случайно узнала, чья я на самом деле дочь, потребовала устроить встречу с настоящей матерью, но он меня выпорол. Он об этом даже слушать не хотел, хотя фотографию мамы хранил. Аристократ хренов! Я на него крепкую обиду затаила, решила подмочить графскую репутацию, но я не думала, что он всерьёз отречётся от родной крови. А ещё устроил эту чехарду с драгоценностями, завещанными мне старой графиней. Понимая, что мне их не найти, я просто уехала в Россию, но опоздала.
- А Барбара? – тихо спросила я, и увидела ужас,
заплескавшийся в глазах женщины.
- Пожалуйста, - прошептала она, - пусть она ничего не знает. Я прошу тебя, умоляю.
- Хорошо, - кивнула я, поймав удивлённый взгляд Макса, - но она знает, она давно поняла, потому с лёгким сердцем решила отдать драгоценности лучшей подружке, которую в результате зарезала её родная сестра.
- Господи, - Анастасия закрыла лицо руками, - получилось, как с мамой, одна стала убийцей, обиженная на меня, а другая, любимая дочка, с приёмными родителями.
- С Барбарой всё хорошо, и вашу судьбу она не повторит, она любит своих приёмных родителей.
- А как вы узнали, что они мои дочери? – прошептала Анастасия.
- Что касается Каролины, то я долго думала, размышляла, и тут мне прислали информацию, что вы в таком-то роддоме родили девочку, а потом отказались от неё. Я проследила судьбу девочки, и быстро выяснила, что женщина, которая её удочерила, была вашей близкой знакомой. К тому же я искала конкретного человека, девушку, блондинку, потому что на трупе Полины были найдены следы розовой помады, и косметической основы. Розовой помадой пользуется лишь блондинка, нежно-розовой, таковы правила макияжа, и тут я получаю имя и фамилию девушки, и всё становится на свои места. Я запросила информацию на Каролину, и выяснила, что она по профессии патологоанатом, отличная профессия для девушки из аристократической семьи, но факт остаётся фактом. Однако, она вскоре ушла из морга, решив стать артисткой, пробовала поступить в Щукинское, в Щепкинское, но потерпела неудачу, и двинулась в цирковое. Сюда она смогла поступить, стала акробаткой, руки накачала. Но вскоре она устала мотаться по матушке – России, работа тяжёлая, опасная для жизни и здоровья, жить приходилось в полевых условиях, и она решила найти мать. Она знала, что вырастившая её, ей не родная, и подняла соответствующие документы.
- Она мне была не нужна, - подала голос Анастасия, - отец Каролины меня изнасиловал, это был случайный прохожий, его лицо уже давно стёрлось у меня из памяти. А она мне вдруг позвонила, я даже опешила сначала, когда до меня дошло, с
кем я говорю. Она сказала, что хочет начать новую жизнь, и попросила помощи. Какой? Во-первых, устроить её в лучший театральный институт, а потом свести с лучшими режиссёрами.
На что я ей сказала, что мне на неё плевать, пусть сама свои проблемы решает, а она сказала, что расскажет всё Михаилу. Вот тут я испугалась, и взбесилась одновременно. Стала орать, но всё же решила, что лучше заплатить мерзавке, чтобы она не разрушила мою семью. Но она вцепилась в меня клещом, вытягивала деньги, а потом умер Михаил. Вот тут я решила ей отказать, но, вспомнив, про драгоценности, и решила, пусть она поищет наследство прабабки. Отец дал мне наводку, отдал загадку, и велел рыться в архивах, только я разозлилась, и плюнула на драгоценности. Из отца я их всё равно не выжму, и просто уехала, оставив записку при себе.
- Зачем Савостину было убивать? – хмуро спросила я.
- Я не знала, зачем она понадобилась Каролине, - вздохнула Анастасия, - она буквально в последний момент мне позвонила, и попросила достать акробатку. Я долго голову не ломала, и вспомнила про Савостину.
- А вот не ври, - заговорила вдруг Александра Олеговна, - Эвива, милая, дело в том, что она загодя всё это устроила. Дочь сдала меня милиции, боясь, как бы меня не убили? Верно? Только я давно рассталась с мечтой, стать Юрию женой, и дочери лапшу на уши навешала. Неониллу специально подставили.
- Зачем? – повернулась я к Анастасии.
- Чтобы иметь влияние на неё, - процедила та сквозь зубы, - чтобы она помогла Каролине, чтобы свалить всё на неё, если что-нибудь пойдёт не так. Ещё до смерти Михаила я решила откупиться драгоценностями от нахалки, специально выбрала акробатку, искала человека с такой же профессией, как у дочери.
- А, когда узнали, что дочь устроила резню, перепугались, и решили убрать свидетеля, который мог вас выдать? – прищурила я глаза, а Анастасия отвела взгляд, - вам это было легко сделать, ведь опыт-то уже был.
- Я не понимаю, - прошептала Анастасия.
- Вы убили собственного мужа, - спокойно сказала я, - лично перерезали ему горло.
- Что ты мелешь? – побелела Зорина, - моего мужа убили грабители! Из-за картин!
- А вам самой не кажется странным? – сложила я руки на груди, - вбегают грабители, расстреливают кухарку и домработницу, а потом бегут в другую часть дома, и зарезают хозяина.
- И что из того? – вздёрнула брови женщина, - решили посмотреть, что ещё в доме имеется, и бросились по комнатам.
- Верно, - кивнула я, - только зачем резать горло, вешать на себя отягчающий фактор – « с особой жестокостью », когда можно тоже застрелить? Это не имеет смысла! Вы убили супруга, а потом позвонили одному человеку, и он устроил нападение. Верно? – повернулась я к Яцеку.
- А почему ты меня спрашиваешь? – сделал он большие глаза.
- Может, сдадите своего подельника? – посмотрела я на Анастасию.
- У меня нет никакого подельника, - нервно отозвалась она.
- Эвива, на что это вы намекаете? – свирепо осведомился Яцек.
- Я не намекаю, я предъявляю тебе обвинение в организованном нападении на дом Михаила Зорина, - безапелляционно заявила я.
- Хватит чушь нести! – Маша заорала на всю палату, - перестань обвинять моего мужа чёрте в чём!
- Успокойся! – рявкнула я, - а теперь вспомни, когда тебя допрашивал следователь, он был странно учтив к тебе. Следователи так себя не ведут, он должен был запереть тебя до выяснения личности, заставить подписаться о невыезде, а он просто тебя отпустил. Почему? Да он просто играл заданную ему роль! А Кшиштоф, кстати, до сих пор не понимает, почему ты его бросила. Никто его и не подозревал, Макс поднял дело, и там даже упоминания о нём нет. А ты помнишь фразу, которую сказала твоя тётка в кабинете следователя? « С бандитом связалась! За ней такой парень хороший ухаживает, а она спит с мерзавцем! » За точность фразы не поручусь, но смысл такой. Никогда не задумывалась? Впрочем, ты тогда в таком шоке пребывала, что не обратила на это внимание. Откуда она знает про то, что за тобой ухаживают? Откуда? Так я сейчас объясню – она прекрасно с
ним знакома, а следователю просто заплатили.
- Это правда? – повернулась Маша к Яцеку.
- Она чушь несёт, - спокойно ответил он, не меняя каменного выражения на лице.
- Понятно, так он не признается, - кивнула я, - Анастасия Васильевна, а почему вы решили убить супруга? Только хватит отпираться, вам всё равно не уйти от правосудия, против вас полно доказательств.
- Он хотел меня бросить, - тихо сказала Зорина, - он мне изменил.
- Откуда вы узнали про измену?
- Фотографии прислали по почте.
- По почте? – вздёрнула я бровь, - а, может, этот мерзавец принёс? – кивнула я на Яцека, - Анастасия Васильевна, ваш муж вам не изменял, он вас любил. А Яцек начал заниматься тем же бизнесом, что и ваш супруг. Только так уж получилось, что матёрый бизнесмен решил избавиться от конкурента, и всячески вставлял ему палки в колёса. Прибавим к этому ещё и Машу, которая не желала отвечать ему взаимностью. Он случайно её увидел, когда она приходила к Михаилу, чтобы что-то вам передать, и влюбился. Он пытался договориться с Зориным в тот день, но только поругался. Потом стал ухаживать за Машей, та на него и смотреть не желала. И он решил убрать Зорина вашими руками, а Машу обмануть.
- Это правда? – повернулась Анастасия к Яцеку, - фотографии фальшивые? А ну отвечай!
- Заткнись, идиотка! – рявкнул он, - отвечать тебе всё равно придётся.
- Ах ты подонок! – подскочила Зорина, потрясая руками, закованными в наручники, - я делаю официальное заявление, совесть замучила, охранник этого негодяя перестрелял мою прислугу, он у него за убийство сидел. А этот снял полотна! И я зарезала моего супруга в порыве ревности! Он меня спровоцировал, фотографии принёс!
- Кретинка! – Яцек проявил железное спокойствие, - тебе же придётся отвечать.
- Ну и пусть! – топнула она ногой, - я за своё отвечу, а ты за своё! Мне Мишка уже по ночам снится, покоя не даёт. Нет сил больше молчать!
Внезапно в палате повисло тягостное молчание.
- Как ты мог? – первой обрела голос Маша, - я требую развод! Немедленно!
- Имей в виду, сына я у тебя отберу, - прошипел Яцек, - никто всё равно ничего не докажет.
- Машенька, милая, - сладким голосом пропела я, - поведай этому мерзавцу кое о чём, чтобы не слишком заносился.
Маша посмотрела на меня, потом на Кшиштофа, а потом на
Яцека.
- Юлиан – не твой сын, - чётко сказала она, - он родился не семимесячным, а девяти, точно в срок, - и повернулась к
Кшиштофу, - это твой ребёнок.
У Каминского челюсть съехала с салазок от неожиданной новости, а Яцек пошёл пятнами.
Никто даже не отреагировать не успел, когда он выхватил оружие, и направил его на меня, а группа захвата на него.
Маша взвизгнула, и спряталась за Кшиштофа, а Макс рявкнул:
- Брось немедленно оружие! Они тебя застрелят!
- У меня на мушке твоя жена, если они выстрелят, то и я выстрелю.
Я испуганно посмотрела на супруга, он сделал жест оперативникам, и те опустили оружие.
- Твари! – Яцек был взбешён до крайности, и выстрелил по окну.
Стекло полетело в разные стороны, Александра Олеговна вскрикнула, и натянула одеяло чуть ли не до подбородка, а
Яцек опять направил на меня оружие.
Но спустить курок не успел, в дело вмешался Кшиштоф, одним махом заломил ему руку вверх, и выстрел пришёлся по потолку. На нас всех посыпалась побелка, стали кашлять, а, когда пришли в себя, то увидели, что Яцек лежит на полу, и не подаёт признаков жизни.
- Ты его не убил? – испуганно спросила Маша.
- Об такую мразь ещё руки марать? – усмехнулся Кшиштоф, - только вырубил, - и он с нежностью посмотрел на неё, а у меня в душе разлилось тепло.
Как же это здорово, дарить людям счастье. Надеюсь, они позовут меня свидетельницей на свою свадьбу.
- Викуль, - воскликнул вдруг Кшиштоф, - будешь у нас
свидетельницей? Машенька, ты не против?
- Ты делаешь мне предложение? – ахнула девушка, и кинулась ему на шею, - я тебя люблю.
- И я тебя люблю, - Кшиштоф обнял свою любимую, - больше жизни. И не отпущу тебя больше никогда.
Они целовались, ОМОН уводил арестованных, Александра Олеговна плакала от умиления, и даже перекрестила
влюблённых, а я вышла на улицу, и закурила сигарету.
Макс уехал с оперативниками, а с неба лил дождь, но я стояла под зонтом, и эта серость и унылость меня не угнетала.
У природы нет плохой погоды, каждая погода – благодать.
- А вот и наша пани авантюристка, - услышала я весёлый голос
Кшиштофа, - Эвива, чего вы стоите под дождём без романтического возлюбленного, - а у меня из глаз вдруг полились горькие слёзы.
- Викуль, что с тобой? – испугалась Маша.
- Меня Димка называл пани сумасбродка, - прошептала я, смахивая слезы, - мы всегда гуляли по « золотому » парку, и он мне читал стихи Бальмонта, под одним зонтом.
- Нежнее, чем польская панна, а значит, нежнее всего? – спросил Кшиштоф, а я захлюпала.
- Прекрати, - посмотрела Маша на него, взяла меня за руку, и мы уселись в ближайшем кафе, - не плачь, может, всё наладится.
- Да что наладится? – вздохнула я, и попросила принести три чашки кофе, и всем по куску тирамису, - не надо об этом, - я смахнула слёзы, - лучше расскажи мне, что случилось с той девушкой, Аллой.
- Ты и об этом узнала, - улыбнулся Кшиштоф, - ладно, раз на то дело пошло, - и он стал рассказывать, а мы с Машей слушать.
Кшиштоф тогда был молодым, и в Аллу эту никогда не был влюблён. Хорошенькая блондиночка, из состоятельной семьи, и молодые люди просто приятно проводили время вместе.
Это длилось несколько месяцев, а потом они расстались. Алла встретила свою настоящую любовь, а Кшиштоф и думать о ней забыл, пока вдруг в его квартире не раздался телефонный звонок.
Номер был незнакомый, но Кшиштоф ответил, и услышал
голос Аллочки.
- Помоги, пожалуйста. Спустись вниз скорее, - прошептала девушка, и отключилась.
Перепуганный, Каминский бросился из квартиры, выбежал из подъезда, но никого не увидел. Дошёл до своей машины, и обомлел. Алла лежала около его автомобиля, вся в крови, еле живая.
Кшиштоф бросился к девушке, уложил в машину, на заднее сиденье, а сам сел за руль.
- Что случилось? – спросил он, - кто тебя так?
- Папа сделал... – прошептала Алла, и потеряла сознание.
Перепуганный, Кшиштоф отвёз её в больницу, и оставил около входа, не желая, светится, а сам позвонил на рецепшен, и сообщил, что на лавочке лежит раненая девушка.
Тут же из больницы выскочили санитары, и унесли Аллу внутрь.
Весь день молодой человек не находил себе места, и к вечеру не выдержал, и позвонил в больницу. На вопрос, как себя чувствует девушка, ему ответили, что Алла умерла.
Скончалась от сильной потери крови, не приходя в сознание.
В первый момент Кшиштоф испытал шок, потом очухался, и понял, что должен выяснить, кто убил его бывшую любовницу.
Он стал допрашивать подруг Аллы, и быстро выяснил, что девушка была совершенно нелюдимой, с подружками секретами не делилась, и никому ничего не говорила.
Два месяца убил Кшиштоф, но так ничего и не узнал. Но, будучи упрямым, он решил не сдаваться, и в один, совсем не прекрасный день, к нему заявились неприятные типы.
Кшиштоф даже охнуть не успел, его в момент вырубили, и очнулся он в богатом особняке.
- Здравствуй, Кшись, - напротив него, в кресле, сидел мрачный тип, - ты чего тут устроил? Алку уже не вернёшь, и хватит к людям цепляться, а то костей не соберёшь.
- Кто вы такой? – спросил Кшиштоф.
- Я отец Аллы, приёмный, - пояснил мужчина, - это я зарезал поганку, она увидела, как я её мать придушил, а девка стала свидетелем, пришлось избавляться.
- И вы не боитесь мне это говорить? – прищурился Кшиштоф.
- А чего мне бояться глупого мальчишки? Ты простой студент, а я закоренелый уголовник, и могу и от тебя избавиться.
Понял? Тебе никто не поверит, а если обратишься в милицию, то тебя никакая охрана свидетелей не спасёт.
- Вы всегда так легко распоряжаетесь людскими судьбами? – спросил Кшиштоф, - что вам сделала несчастная женщина?
- Изменила, - холодно ответил этот бандит, - ни одна сучка не смеет мне рога наставлять.
И Кшиштоф понял, что его скорее убьют, если он не согласится молчать. И он молчал.
- Наверное, не красивый поступок, - вздохнул он, и посмотрел на чашку с кофе, и блюдце с пирожным, поставленные перед ним официанткой, а я попробовала кусочек, и вздохнула.
- Ты не при чём, иначе бы тебя убили, - и хлебнула кофе, - и что теперь?
- А что теперь? – улыбнулся Кшишоф, - теперь всё будет хорошо. Того типа застрелили при одной разборке, я случайно репортаж увидел, где-то в Колумбии. Так ему и надо, лучшей судьбы он просто не заслуживает. А ты молодец, даже про Барбару узнала. С чего ты взяла, что она дочь Анастасии?
- Мне бы это и в голову не пришло, - я отправила в рот очередную порцию десерта, - да только весь Интернет только о том и судачит, что старшая Мильтон, не родной ребёнок. Просто так ничего не бывает, это я знаю, как журналист, и пресса может так огрести за недостоверные сведения, что мало никому не покажется. У нас в издательстве без моего ведома, пока я была в отпуске, взяли нового сотрудника, моего заместителя. К начальнику по блату обратились, и он не отказал, а сотрудник этот такого успел наворотить за время моего отсутствия, что просто ужас. Я это к чему? А к тому, что я пол дня сегодня разбирала его материал, и требуя достоверные сведения, и разрешения на публикацию. Мы не жёлтая пресса, а интеллигентный глянец, с определённой репутацией. В Интернет, конечно, тоже, что не попадя выкладывают, но тут ситуация обстоит иначе. Это компьютерный глянец, точнее, одна лондонская газета имеет платный блогер в Интернете, и я специально навела справки, и выяснила, что он так же дорожит репутацией, как и наш журнал. И что это значит? Значит, информация подлинная.
- Только это тебя вдохновило? – улыбнулся Кшиштоф.
- Я просто поняла, что информация правдивая, и связалась с главным редактором газеты. И выяснилось, что эту информацию им продал один французский герцог. Я связалась с аристократом, на что он заявил, по большому секрету, что его сын имел связь с Джессикой. Вообщем, перезваниваясь с Англией и Францией, я докопалась. Барбара – дочь Джессики и одного французского герцога, короче, аристократка до мозга костей. А брат Джессики просто отнял у нерадивой матери ребёнка, и удочерил. Потом я поговорила с Барбарой, и она мне сказала, что знает, что её отец на самом деле является ей дядей. От неё никто и не скрывал, но девочка оказалась благородной, видимо, французские гены сильнее, она решила отдать сокровище подруге. Кстати, когда я получила информацию на Каролину, то сразу вспомнила, как она заорала, что она голубых кровей, когда я её мордой по полу возила. Вообщем, одно на одно наложилось, - и я горестно вздохнула, посмотрев в окно, где в это время кружились жёлтые листья, и лил дождь, а душе колыхалось нечто, дотоле мне неведомое.
Осень – пора очень красивая, и мне хотелось писать о ней стихи. Что-нибудь лиричное, и тонкое, и в голове крутились рифмы. Что со мной? От неразделённой любви потянуло на поэзию?
Да, пани сумасбродка в своём репертуаре. Господи, как бы я хотела, чтобы Димка был рядом.
Эпилог.
Джессика – Анастасия получила пятнадцать лет колонии строгого режима, что, на мой взгляд, чудовищно мало, учитывая всё то, что она устроила. Убийство, двойное покушение, сговор, и тому прочая ерунда, но судья вынес приговор.
Вспоминали ещё казино с организованным киллерским бизнесом, но за это её к ответственности привлечь не смогли, а я сидела, и думала: старый граф сейчас, на том свете, наверное, ухмыляется. Он хотел отомстить дочери, вздумавшую опозорить его аристократическую фамилию, и теперь она предстала перед судом. Анастасия, лучше так её буду называть, привычнее, на суде была предельно откровенна.
Призналась во всём, вероятно, именно раскаяние ей помогло, а вот Каролина была приговорена к максимальному сроку, который даётся женщинам.
Она плевалась в судью огнём, твердила что-то об аристократических корнях, на что получила ответ прокурора.
- Хорошо, принимая во внимание тот факт, что по крови вы англичанка, хоть и на четверть, вас депортируют в Англию. Тем более, что вы застрелили подданного королевства Великобритании. Кстати, там и мужчины, и женщины равны, за такое количество трупов отправляют на виселицу.
И Каролина тут же захлопнула рот, на виселицу ей почему-то не захотелось, перспектива не вдохновила.
А Яцек выпрыгнул из мышеловки, даже не прищемив хвост.
А что ему можно вменить?
Одни слова Анастасии о том, что он принёс фотографии? Но фотографий-то прокуратура предоставить суду не смогла, они были в своё время уничтожены, а слова осуждённой расценили, как попытку клеветничества.
У Яцека было стопроцентное алиби, он в то время, когда произошло убийство, находился на какой-то тусовке, и его видела масса людей. Конечно, все понимали, что он мог удрать, а потом тихо вернуться, но это недоказуемо.
Отвечать стал его охранник, а их знакомство не смогли доказать, Яцеку вменили лишь нападение на меня, и он так раскаивался в суде, что судья, кстати, женщина, услышав, что он из-за ребёнка пошёл вразнос, его оправдала.
Я была просто поражена, когда она зачитывала приговор, и не знала, как на это реагировать.
- А что ты хотела? – воскликнула Аська, когда я заглянула к ней, - Ангелина Михайловна очень сострадательная женщина, и у неё сын сейчас в тюрьме сидит. И на старушку бывает прорушка, сыночка судьи бандит отпетый, она пыталась его вытащить, но не смогла. Теперь таскает передачи, и всех молодых людей оправдывает, по мере возможности.
Кстати, Асюта поддалась моим уговорам, и стала бегать, к вящему неодобрению свекрови.
- Порядочная девушка не должна марафет наводить, - бурчала она, когда мы с Асей красили ногти в гостиной, - что за дела такие, перед чужими мужиками красоваться?
А она неплохо говорит по-русски, мелькнуло у меня в голове.
Что касается Яцека, то он дал Маше развод, и сгинул. Спустя какое-то время я включила телевизор, и обомлела.
На экране был Яцек, он сидел в какой-то экономической программе, в шикарном костюме, и что-то говорил с серьёзным видом. Я невольно прибавила звук, и только пуще обалдела.
- И я заявляю, как представитель органов правопорядка, - и я вырубила звучание, и уставилась на текст на экране.
Оказывается, он теперь работает в каком-то там экспериментальном отделе, занимающемся международными преступниками.
Меня сия информация не обрадовала, и я позвонила Евгению, узнать, что происходит.
- Ничего хорошего, - ответил прокурор, - этот субчик охмурил красивую итальянку, а её папочка миллионер. Дочка в ноги кинулась, папочка, милый, я беременна. Конечно, этот макаронник сделал всё для единственного чадушка. Яцек Давнович женился на Лукреции, только не смейся, она не Борждиа.
- Всё-таки он станет отцом, - я была крайне недовольна.
Но это всё потом, спустя месяцы, а сейчас осень, моя любимая пора, и я пишу стихи, глядя на стихию.
Иногда лучше отвлечься от реальности, и увлечься поэзией, если не писать, то хотя бы читать, это дарит умиротворение, а без этого жизнь делается пустой.
Конец.
Пани сумасбродка
© Copyright: Наталья Борисова-Находкина, 2012
Свидетельство о публикации №212030302027
Свидетельство о публикации №212030302027
Рецензии