***

Смотрю в февральское черно-вечернее небо. В нем повис, словно запятая, новорожденный Месяц. Светится чистотой так, как только может излучать свет новорожденный ребенок – невинно и искренне.
Вспоминаются разводы, темные пятна и тени на зрелой Луне… Не так ли и мы проживаем жизнь, собирая на себя, в себе паутины не - праведных мыслей, не - благовидных поступков, не – наполненных любовью и смыслом слов…
И, даже с переосмыслением себя (а часто ли это происходит?) или многого из этого в себе, нет надежды на такое вот перерождение запятнанной Луны в удивленную и светлую улыбку Месяца. Паутины в нас живучи и цепки, одна тянет за собой другую.
На черном небосклоне, чуть ниже народившегося Месяца, и по обе стороны от него – две звезды, одна из которых, вероятно, лучистый Сириус. И…в ближайшем пространстве вокруг – больше ничего. Новорожденный и эти две… Двое? Они на небольшом расстоянии и четко по прямой линии напротив друг друга. Отчего-то тянет тоской у меня внутри… Начинаю ощущать отчего – эта прямая не соединяет, на этой прямой не предусмотрено сближение, на этой прямой нет точки встречи, так же как и точки возврата. Сквозная тоска холодом пробирается по нервным окончаниям и позвонкам. Я смотрю в февральскую бесконечность небес…и пытаюсь нащупать ответы на изматывающую множественность вопросов.