Палитра СЛОВаря. Великий Звук

                По страницам записной книжки физика-лирика

              Найдешь и у пророка слово,
              Но слово лучше у немого,
              И ярче краска у слепца,
              Когда отыскан угол зренья
              И ты при вспышке озаренья
              Собой угадан до конца.
               
               (Арсений Тарковский)


              ПРЕЛЮДИЯ
             
              О том, что Словом можно вылечить или поранить, а то и убить, знают все. И что можно Словом и околдовать, и внести сумятицу в умы, и позвать на баррикады, и предать – тоже известно. В данном цикле эссе речь пойдёт о другом: о восприятии Слова, как вибрации звука и цвета, как материи, которую можно осязать всеми чувствами.
              Не претендуя на околонаучные открытия и не апеллируя ко множеству источников, автор хочет просто поделиться личным опытом ощущения Слова, как материального объекта, как живой сущности, требующей к себе бережного отношения.
              Я уже вижу ваши недоверчивые улыбки, дорогие читатели, – а зря! На самом деле всё очень серьёзно, ибо Слово несёт в себе много неявного и всегда было сакрально, пока его не превратили в понятие, лишённое его самости.
              Нисколько не опасаясь показаться смешной и нелепой, я поделюсь, своими суждениями, размышлениями и гипотезами и даже сделаю подарок – слоговый словарь Геннадия Гриневича, который собрала по крупицам из разрозненной информации, обкатала за несколько лет, и который помог мне сделать многие «открытия».
              И, разумеется, я с удовольствием ознакомлюсь с вашими мнениями, дополнениями и комментариями по заявленной теме – она живая и пока не обжившаяся в науке.
              Итак, начнём.
             
              ЛИРИКА
             
              «Вначале было Слово…».  Но слово это звук!
              То есть звук изначален. Есть теория, что Вселенная образовалась благодаря «Великому Взрыву». А я бы назвала это «Великим Звуком» – невидимым, непроявленным. Не зря ведь в писании есть фраза «лишь невидимое вечно». Речь идёт о вибрациях. Они во всем, и в нас. Наше биение сердца, наши мысли, наши чувства... Мы постоянно под влиянием так называемой «музыки сфер», в которой все гармонично...
             
              …Слушая речь, не вникая в понятия, а лишь пытаясь попасть на «волну» и «падь» вибраций, получаешь неописуемые ощущения взаимосвязи с говорящим. Не менее глубокие, чем от музыки, хотя «физика» и эффект этого слушания очень похожи. Только Слово, сотворённое поколениями людей, а не гением-музыкантом, содержит свой ген, в нём есть сущностные звуки и корни, несущие божественный код и память того времени, когда все люди говорили на одном праязыке…
             
              …В ранней юности я любила слушать чужестранную речь – тогда это «удовольствие» можно было получить, отыскав «вражеские» радиостанции. Помню, особенно подолгу я слушала восточную речь: турецкую, арабскую, индийскую. Она меня волновала каким-то смутным ощущением, что я этот язык когда-то знала. Вибрации звука будили некие скрытые пласты подсознания и в какой-то момент – словно я начала понимать, о чём говорят – рождались образы, картинки. Звуки лились так знакомо! Они будоражили, вливались в пульс – и становилось жарко и тревожно. Речь на хинди журчала как река, булькала и манила или заставляла улыбаться – если звучало нечто вроде «муль-муль-кина-дык-муль-муль-ки». Правда, вкусно? Нечто струящееся, бирюзовое и сочное, как киви или светлый виноград. И поцелуи, и смак! А перевод, который я узнала, был таков: «Ты не прячь глаза, ты не прячь…».  Это слова любви – вкус тот же…
             
              Почему многих из нас так привлекает индийское кино? Может быть, мы с ними  очень похожи? Внешне – точно не похожи. Или есть нечто иное? Что-то, что помнит и знает наше подсознание?
              Один индийский лингвист, приехав в Москву на симпозиум, был поражён, насколько сильно русский язык похож на древний санскит.
              И, действительно, поразительно похож! Например, русские слова «дом», «огонь», «дверь», «мать», «сын», «жить», «теплый» на санскрите звучат как «дам», «агни», «двар», «матар», «суну», «жив», «тап». А наше слово «выдув», каким в древности называли верхнее окошко, которое было вместо трубы, и сегодня в английском языке означает «окно» – «виндов». Вот-вот! Повело ведь! Значит, когда-то мы и с англичанами понимали друг друга? Если бы только с англичанами! Но охват взаимопониманием куда как шире.
              Например, с латинянами. В древности слово «вира», обозначало «мужа, мужчину» и нашло неожиданное употребление в древнем Риме: вирами, дуумвирами и триумвирами стали называть мужчин, заседавших в сенате. А дальше и вовсе – команду для поднятия вверх. Вот так с потерей матриархата эволюционировала суть Слова, поднимающего мужчину на уровень богов…
             
              …Почему одни слова волнуют, томят, вызывают неожиданные ассоциации, а другие проскакивают мимо и не задерживаются ни в уме, ни в душе? При определённых звуках и ритмах просыпается наше подсознание, не отформатированное умом (понятиями и стереотипами)?
              Кто знает, что известно нашему подсознанию, наверняка, помнящему, как зарождалась речь, почему языки одних народов изобилуют звуком «р», а другие его и выговорить-то не в силах, почему бывает так, что одно слово имеет несколько далёких друг от друга, а иногда и противоположных, понятия. Звук, как вибрация, модулирует наши собственные ритмы, а когда резонирует, вызывает те или иные образы – нередко несовместимые с привычными понятиями, потому что те искажены современной культурой…
             
              …Почему у русских, и, вообще у славян, столько синонимов? Чем, например, отличаются слова «надо» и «нужно»? Не тем ли, что «надо» более безапелляционно, требовательно, а в слове «нужно» спрятана «нужда», просьба?
              А если попробовать перевести с «русского на русский», воспользовавшись слоговым словарём Г. Гриневича? Легко!
              НА-ДО – дело-наказ (наказ – это принуждение!).
              НУ-ЖЪ-НО – теперь потребность жизни – то есть жизненно важное здесь и сейчас!
              Чувствуете разницу? Конечно, пользоваться таким мало известным словарём хлопотно, но ведь слово можно просто почувствовать. Доверить своему подсознанию, своему организму.
              Не потому ли, когда-то был единый язык, что люди были едины с природой и чутки к её вибрациям? И потому слова, обозначающие «нечто» соотносились с сутью этого «нечто», были созвучны его вибрациям? То есть, были камертонами природного явления и вызываемых им чувств, как камертоны в музыке?
             
             
              ЦВЕТНАЯ МУЗЫКА
             
              Вы, наверняка, слышали, что между цветом и звуком есть связь, которую можно описать в соответствии с законами математики и физики. Еще в древности люди задумались о совпадении ощущений, вызываемых цветом и звуком, об их связи. Если опираться на соответствие частот вибраций звуков музыкальной гаммы и семи цветов радуги, то есть спектра света, то справедливо следующее соответствие: нота «до» – красная, «ре» – фиолетовая, «ми» – синяя, «фа» – голубая, «соль» – зеленая, «ля» – желтая, «си» – оранжевая.
              А теперь посмотрим по слоговой азбуке толкование нот, как слов. «До» – дело (жизнеобеспечение, жизнь?), «ре» – речь, редкость (Логос, космос?), «ми» – независимость (небо, ночь, синяя птица?), «фа» = «та» – вместилище, место обитания (воздух, вода?); «соль» – полная выраженность души (природа, покой?), «ля» – исключительность (свет, огонь, солнце?), «си» – сущее, зачатие жизни (оранжевое солнце, оранжевая мама, оранжевая я)...
              Не знаю, как у кого, а у меня, как видите, масса ассоциаций и выводов о взаимосвязи! Просто это уже другая тема…
               
              А у нас речь о звуке, о вибрациях. Со временем появились ученые-психологи, которые изучали явление так называемого цветного слуха у некоторых музыкантов. То есть, если такие музыканты писали музыкальные композиции о море, или об огне, или о ночи, они использовали ноты и тональности, соответствующие цветам моря, огня, ночи. К таким композиторам относят Скрябина, Шопена, Аренского, Бетховена, Моцарта, Гайдна, Берлиоза, Римского-Корсакова, Лядова, Чайковского, Листа.
              Их музыку можно «видеть», она рождает богатые ассоциации сильные чувства. А чем Слово отличается от музыки? И то и другое звук, вибрации! Более того, вибрирует и неозвученный текст – опосредованно через читателя, «излучающего» свои эмоции. А поскольку читателей может быть одновременно много, не исключено наступление резонанса и передача вибраций (информации) людям, не читающим этот текст. И не только людям…
             
              …Наш век не зря называют веком информации. Информация это сложная система, сгусток, а вероятнее всего, спираль многих миров! Визуальный, звуковой, виртуальный миры и миры запахов и ощущений сливаются в единый мир, подчиненный законам гармонии или хаоса и несущий объемную информацию. Но очень мало кто из людей способен воспринимать окружающее всеми органами чувств, всей душой. Не прислушиваются к своей интуиции. Духовному и творческому поиску людей противостоит невидимый, загадочный мир тьмы и хаоса. И возможно, потому он нам неизвестен, что 80% информации об окружающем мире люди получают с помощью зрения и, естественно, при свете.
              А ведь слух имеет гораздо больше возможности для получения информации, чем зрение! Потому что ухо может воспринимать до одиннадцати октав, а глаз – только семь фундаментальных цветовых тонов. Ведь цвет это лишь одно из свойств света – вызывать зрительное ощущение в соответствии со спектром его излучений, который люди видят в радуге. Основные же ступени музыкального звукоряда: до, ре, ми, фа, соль, ля, си, входят в семь полных и две неполные октавы. Но есть и нечто невидимое и неслышимое человеку, содержащее огромные пласты информации. Ученые только начали заниматься тонкими полями, к коим относится и душа наша – слышащая и выбирающая точные, нужные Слова...
             
             
              Продолжение http://www.proza.ru/2012/03/19/273





Иллюстрация: http://novros.1gs.ru/p/557.1gs?sendpm