Збигнев Бжезинский. Новое стратегическое видение

Brzezinski: U.S. Should Work With Russia, Turkey to Solve Global Problems

Кого-кого, а Збигнева Бжезинского, лучшего врага СССР, представлять в России не требуется.

Русскоязычная Википедия пишет, что во времена пика своей политической карьеры, «занимая должность советника по национальной безопасности в администрации Картера, он был активным сторонником секретной программы ЦРУ по вовлечению СССР в дорогостоящий и по возможности отвлекающий военный конфликт, о чём после начала Афганской войны написал президенту Картеру: «Теперь у нас есть шанс дать Советскому Союзу свою Вьетнамскую войну». Там же сказано, что «в период президентства Клинтона Бжезинский являлся автором концепции расширения НАТО на Восток.»

Вот еще несколько цитат из Википедии, которые, казалось бы, однозначно характеризуют Бжезинского как защитника Американской имперской политики:

«Для Соединенных Штатов евразийская геостратегия включает целенаправленное руководство динамичными с геостратегической точки зрения государствами и осторожное обращение с государствами-катализаторами в геополитическом плане, соблюдая два равноценных интереса Америки: в ближайшей перспективе — сохранение своей исключительной глобальной власти, а в далекой перспективе — её трансформацию во все более институционализирующееся глобальное сотрудничество. Употребляя терминологию более жестоких времен древних империй, три великие обязанности имперской геостратегии заключаются в предотвращении сговора между вассалами и сохранении их зависимости от общей безопасности, сохранении покорности подчиненных и обеспечении их защиты и недопущении объединения варваров».

Тем более поразительно то, что я недавно услышал в интервью, которое дал Бжезинский американской телекомпании (PBS) по случаю выхода его новой книги «Стратегическое видение: Америка и кризис мирового господства.»

В беседе с обозревателем Американского телевидения (PBS) Джеффри Брауном, Бжезинский делится своими мыслями о роли Америки в новом мире, где все более доминирующее положение завоевывают страны Востока, и Китай в частности. Идеи, высказанные Бжезинским в этой беседе, весьма необычны для американских политологов, как правило крайне шовинистически настроенных, под лозунгом: "Америка – это светоч на холме". Более того, Бжезинский не стесняется заявить, что понимание мировых проблем американским электоратом находится в ужасном состоянии.

Ниже приводится перевод упомянутого интервью Збигнева Бжезинского.

***

Збигнев Бжезинский: Концепция мирового господства: одна страна, доминирующая в мире, эта концепция пришла с Запада. Она началась с великих географических открытий, затем морской конкуренции между Испанией, Британией, Францией, затем Нацистская Германия и в конце концов Сталинизм. (Невероятно! Бжезинский признает Сталинизм западной (!) концепцией мирового господства. Прим. Переводчика).

Сегодня это недостижимо, потому что влияние Запада ослабло. Одновременно, Азия выросла. Азия теперь состоит из все более динамичных государств, которые к тому же кокурентны, так что впереди нас может ждать период нестабильности на Дальнем Востоке. И все это усугубляется новой реальностью, которую я называю глобальным пробуждением. Впервые в мировой истории мирового сообщества, население пробуждается политически, становится неспокойным, возбужденным, возмущенным и во многих частях все больше мотивировано анти-Западным толкованием событий.

Джеффри Браун: Вы имеете в виду Арабскую весну, как пример.

Збигнев Бжезинский. Да, это один экстремальный пример.

Джеффри Браун: Россия

Збигнев Бжезинский: Это другой пример. И там зарождается. Что-то должно произойти. И, я думаю, долго ждать не придется.

Джеффри Браун: Когда вы говорите о сдвиге к Востоку, особенно Китай, что мы не понимаем в отношении Китая? Последнее время столько говорено и написано о Китае. Я имею в виду, как Вы видите отношения между Китаем и США,

Збигнев Бжезинский: Я полагаю, что мы можем избежать прямое столкновение, что всегда в прошлом было неизбежно, когда одна великая держава прекращала расти, а другая набирала силу и грозила вытеснить первую. Обычно такой конфликт в последние полтора столетия разрешался в ходе мировой войны. Я думаю мы можем избежать это с Китаем, частично потому, что мы взаимозависимы экономически и финансово. И мы и Китай понимаем, что в предсказуемом будущем, если один причинит вред другому, то и самому будет не сладко.

Джеффри Браун: Когда вы говорите о снижении мощи Запада и росте Востока, и вы пользуетесь словом ПАРТНЕР, что это означает? Просто партнер, а не лидер?
(В американской политической лексике Америка – это всегда лидер свободного мира. Прим. Переводчика).

Збигнев Бжезинский: Ну, это значит, во-первых, что мы не можем диктовать. Мы не можем фактически определять все, что важно на мировой арене. Это также означает, что мы должны сделать выводы из своего опыта, что использование военной силы приводит, чаще всего, к непредсказуемым последствиям, а во-вторых, очень-очень дорого обходится.

Джеффри Браун: Мы не мировой жандарм.

Збигнев Бжезинский: Мы не можем быть мировым жандармом, потому что это просто обанкротит нас, а потом возникнет социальное возмущение внутри страны и потеря международного престижа. Мировое господство больше не принадлежит Западу или США, оно теперь многослойно. У Америки есть внутренние и международные проблемы. И самая главная – это отсутствие большого организуюющего видения мира, который впервые требует решения глобальных проблем. И я выступаю в поддержку именно такого стратегического видения, не конкретного чертежа, но концепции: какие усилия Америка должна приложить, чтобы создать определенный баланс, мировое равновесие, чтобы можно было совместно решить проблемы, стоящие перед миром.

Джеффри Браун: Одна из таких проблем, я говорю в Ваших терминах, расширение Запада, путем включения России и Турции.

Збигнев Бжезинский: Совершенно верно. Я думаю, что такое расширение в жизненных интересах Запада. И я полагаю, что включение Турции и России многократно увеличит жизнестойкость Запада. В конце концов турки в течение последних 100 лет демонстрировали усилия, чтобы стать современным, светским и демократическим обществом. Они, фактически, часть нашей системы ценностей. В России сегодня мы видим впервые возникновение чего-то, что можно назвать гражданским обществом. Не изолированные инакомыслящие герои, которых мы чествуем, но общество, которое моложе, состоящее из более космополитических элементов среднего класса. И они  чувствуют себя частью Запада. И я убежден, что если мы будем мудры, терпеливы и настойчивы, то вскоре после того, как Путин уйдет, Россия будет двигаться гораздо скорее в сторону Запада. И поэтому коалиция Америки и расширенной Европы будет иметь больше веса в мире.

Джеффри Браун: Вы думаете, что американский народ, американская политическая система подготовлены к тому кризису, о котором Вы говорите. Вы используете такие слова как  ослабление силы, как партнер, а не лидер, как баланс, такого рода новые термины, с которыми людям будет трудно примириться.

Збигнев Бжезинский: Я полагаю, что Вы подняли фундаментальный вопрос. Потому что трудность, с которой сталкиваешься в Америке не только в наших экономических и социальных проблемах, но и в значительной степени в том, что вы только что сказали. Мы демократия. Наша иностранная политика может быть хороша настолько насколько общество понимает международную обстановку. А трагедия в том, что понимание нашим народом мировых событий просто ужасно.

Джеффри Браун: Ужасно?

Збигнев Бжезинский: Невежественно. Наш народ, пожалуй, наименее информирован о событиях в мире из всех развитых стран.

Джеффри Браун: Каковы последствия этого – в книге вы пишете об этом много - каковы последствия того, что мы не готовы к глобальному сдвигу, к мировому кризису, как вы это описываете?

Збигнев Бжезинский: Я думаю, что последствия, вероятнее всего, будут в беспорядках, в смысле того, что определенные проблемы, которые можно было бы избежать, могут выйти из под контроля. На первом месте, очевидно, Иран, и вероятные последствия, деструктивные последствия – это военное вмешательство. Другие последствия – это больше региональных кризисов. Это, также, отсутствие коллективного участия в решении глобальных проблем, которые стоят перед человечеством.