Торжество справедливости

Любила баба Ира цветы. Ох, как любила! Поспешит мамку проведывать, обязательно на луг заскочит букет нарвать. Да и букеты у неё получались знатные, не как у всех. То травинок всяких нарвет к ромашкам впридачу, то тысячелистника розового, то ветки рябины наломает. Ни разу в своих букетах не повторилась. Да и мамка удивляется её фантазии да выдумке. Поставит её букет в банку или крынку, и любуется. А Ирка рада-радешенька, что мамке своей старенькой утеху в дом принесла.

Только вот не нравились бабе Ире эти банки да крынки, в которые мамка цветы её ставила. Ведь глаз режет, красоту цветочную в расхожую посуду выставлять! Вот и захотелось ей вазу настоящую, мамке своей подарить. В другой раз, зашла в местное сельпо, и сразу в отдел, где посуду всякую продавали. Глядит, а на верхней полке, пыльная уже совсем, ваза хрустальная стоит. Да и кому она здесь, в деревне-то потребуется! Вокруг все цветет, полисадники мальвами да сиренью заросли. Прямо как в клумбе домишки местные стоят. И зачем еще в дом цветы рвать, в вазы разные ставить. Выглянул в окошко, и любуйся себе на здоровье цветущей красотой, сколько хочешь.

А Ирке, видать, приспичило. Оторвать глаз от вазы не может. Попросила продавщицу вазу достать. Та удивилась, глаза на Ирку таращит, но до верхней полки дотянулась. Вазу стащила, влажной тряпкой пыль наспех протирает, марафет наводит. Поставила перед Иркой на прилавок. А солнышко из окна, что напротив, лучиками своими уперлось в граненые квадратики хрусталя, и давай солнечные искорки по всему магазину рассыпать. Ирка от восторга аж онемела. Стоит, пялится на хрустальное чудо, глаз отвести не может. А продавщица её за рукав теребит, дескать мол, брать-то будешь? Баба Ира молча за кошельком потянулась, деньги доставать. Давно она на шубу себе откладывала, что бы как у всех, вот и заначка её в дело-то и пошла.

Расплатилась, вышла из сельпо, а про то, что бы вазу мамке подарить, даже и думать забыла. Домой себе потащила. В платок свой запеленала, как младенца малого, что бы не нарушить хрустальную красоту ненароком. Как до дому долетела, даже и не помнит. Одни мысли в голове – как бы выставить свою вазу на стол, да налюбоваться вдоволь.

Вот с той поры и красуется у бабы Иры в доме её хрустальное чудо. Видно мастер постарался на славу, грани на хрустале нарезать. Всю душу в неё вложил. Правильные грани – свет как у радуги, на цветные искорки разлагает, и на стены с потолком щедро разбрасывает. Солнышко движется по утрам, а за ним по беленым стенам, зайчики солнечные приплясывают. Да не простые зайчики, а цветастые, как на радуге. И до того хорошо да радостно по утрам в доме у Ирки сделалось, что петь хочется, душа звенит и празднует.

И соседки, что заходят к ней, налюбоваться не могут. Все удивляются: как-так, вместо шубы себе такую штуковину бесполезную купить. И невдомек им, бестолковым, что любовь у Ирки к этой вазе вспыхнула с первого взгляда. Вот и Катерина – соседка её, подружка неразлучная, как в магазин соберется, к Ирке заходит, на вазу полюбоваться.

А Катерина наломала как-то сирени у себя в полисаднике, и к Ирке пошла. Ирка-то не стала свой полисадник кустами засаживать, что бы света в доме побольше было, цветы она там садила. Вот и просила Катерину ей сирени в дом приносить. Принесла она, значит, охапку. А сирень у неё знатная цвела – махровая. Аромату полон дом, как в тумане, и одеколону не нужно! Уселась за столом, букет рядом с вазой бросила, ждет, пока Ирка водой её заполнит, да сирень поставит. А Ирка обрадовалась сирени, засуетилась, схватила вазу со стола, да чуть не выронила ее в суматохе! Подхватила её, охнула, прижала своими ручонками к груди. А сердце так и заколотилось с перепугу, застучало молотом в груди.

Катерина, видя такой конфуз, смеется над Иркой. Видно, насмотрелась боевиков, что сын-студент из города привозил. Там бандиты палят по стеклам лимузинов, а тем – хоть бы хны! А у Иркиной вазы стекло не хуже ихнего! Сразу видно, не чета стаканам да рюмкам, что в горках да сервантах у всех по домам накуплено. И вспыхнул у них в одно мгновение яростный спор:
- Дуреха ты, Ирка! Чё ты дрожишь над ней, как над писаной торбой! В неё хоть из ружья пали – все выдержит! И обронить не страшно, ведь не простое это стекло, а хрустальное.
- Сама ты дуреха! Не видишь что-ли, хрупкая она, как росинки на заре. Чуть прикоснешься – осыпятся, не соберешь!
- Да крепкая она, качественная! Нечего над ней дрожать!
- Нет! Разобьется, говорю тебе! Хрупкая она!
Катерина просто взбесилась, уже кричит на Ирку:
- Не разобьется! - дура ты трусливая!
С бабой Ирой давно так никто не спорил, задело её за живое, да и вспыльчивая она была, быстрая на слова и дела! Размахнулась вазой, да и ХРЯПНУЛА об пол со всей дури! Ваза сверкнула в воздухе последний раз, как падающая звездочка. Раздался громкий треск, как будто сломали толстую сухую ветку, видно и впрямь хрусталь добрый был, и рассыпалась она по всей избе мелкими блескучими искорками.

Катерина охнула, выпучила глаза и бросилась прочь из избы, забыв у порога свою брошенную кошелку.

В наступившей тишине баба Ира замерла, еще до конца не осознавая о сути случившегося. Из глаз её сами собой потекли слезы, в ногах родилась тяжелая ватная слабость. Колени подкосились, и, стоя на четвереньках, сквозь мокрые от слез глаза, она различала лишь кучки искрящихся хрустальных осколков. Ирка с трудом приподнялась с пола, сделала пару шагов, и рухнула на застеленную кровать. Теперь её просто прорвало. Душа взвыла об утраченном сокровище, о бесконечной радости, которую приносила ей любимая ваза. И Ирка заревела навзрыд.
……………………………………………..
Долго ли баба Ира пролежала в бессильном беспамятстве никто не ведает. И лишь собравшись с силами, приподняв голову над промокшей от слез подушки, она медленно сползла на пол собирать осколки своей былой радости. Хрустальные кубики рассыпались по всей избе. Они по прежнему сверкали своим неповторимым блеском, но не рождали радости разрозненными осколками разбитых граней. Разбила Ирка любовь свою на мелкие кусочки. Она ползала на корячках, подбирала хрустальные кубики в ладошку. Не в силах выбросить их в мусор, баба Ира ссыпала их в стеклянную салатницу, что стояла у неё в горке. Слезы капали сами собой.

Ведь знала она! Знала, что любовь свою – вазу ту чудесную, хранить нужно и беречь пуще глаз своих! Но, видно, справедливость тогда была важнее! Да и не справедливость это была вовсе, а гордыня непомерная. Конечно, кто же стерпит, когда тебя трусливым болтуном называют. Вот и поплатилась баба Ира за слова свои, за убеждения. Доказала всему свету, что права она!

Но только стоят на видном месте хрустальные осколки. А баба Ира иногда перебирает их, ловит лучик солнечного света, поднося осколочки к окну, и грустно вздыхает о безвозвратно утерянном. А, иной раз, ей кажется, что выброси эти осколки из памяти, найди себе новую вазу, и вновь вернется радость и волшебные ощущения. Но….это обман. Она прекрасно знает, что такую чудесную вазу ей уже никогда не найти….