Наркоша начало

                НАРКОША Повесть (Начало)


       Лёжа на старом, засаленном диване, Славка ворочался, вначале без
конца переворачиваясь со спины на живот, но потом приляг на
правый бок и на минутку, другую замер. Он то протяжно вздыхал,
то издавал какие-то невнятные звуки и вдруг неожиданно притих.
Глядя на «несчастного», Витька и Валерка принялись рассуждать о
его «тяжком» житье-бытье.
  - Доширялся, чтоб тебе...  Смотри и ты на иглу не упади, как мой
младший братишка, - назидательно говорил Валерка, переводя
взгляд со своего младшего брата на товарища.
  - Не – е – е! – категорично утверждал Витька, - я с дуба не рухнул,
чтобы на иглу садиться! Всякая зараза вроде травки да герыча меня
не кумарят. Я по натуре тихий-претихий алкаш, - он свёл брови у
переносицы и плеснул водки в стакан. Опорожнив посудину,
Витька принялся нюхать дольку от разрезанной на четыре части
луковицы, а потом, морщась, принялся жевать её.
  - И этим тоже не увлекайся, - Валерка указал в сторону бутылки, -
а то ведь как бывает: вначале садятся на стопку, потом «косяк с
                -2-
травкой» из рук не выпускают. А после этого в голове только одно
– где бы «ширнуться».
  - Запарил ты меня со своими проповедями, - улыбался Витька, - я
Ведь говорил тебе, что я – алкаш, и всякая там наркота меня не
кумарит.
  - Эх, знал бы ты как ваши пьяные да накуренные рожи вашим 
родичам осточертели, - тяжко вздыхал Валерка. Пару месяцев назад
он разменял четвёртый десяток. Славка был младше своего
старшего брата на семь лет. А Славка и Витька были ровесниками.
Все наши герои жили в небольшом посёлке, расположенном в предгорьях Заилийского Алатау. Много лет назад Витькины родители построили просторный шестикомнатный дом, но вначале они сделали времянку на краю своего земельного участка. Она сохранилась до сих пор. В ней сын Гусевых частенько проводил свободное время. Валерка нередко к Витьке заглядывал. Парни, как правило, смотрели телевизор или играли в подкидного. Иногда к ним другие местные ребята заглядывали. В тот день, когда Славка снова решил попроведовать Витьку, из города приехал Славка. Он не застал старшего брата дома и, естественно, отправился к Витьке.
Парни вначале сидели у телевизора, но потом хозяин достал бутылку, а Славка шприц. И вот... Спустя несколько минут после того, как Валерка  наставлял своего младшего товарища на «путь истинный», и в комнате воцарилась тишина, Славка вначале продолжал лежать молча, изредко ворочаясь и постанывая во сне. Но, потом мозг, видимо, окончательно провалился в наркотический омут, и началось... Парень как-то неожиданно вскочил, ошарашено бросая глазами по сторонам, немного потоптался возле дивана, и снова присел.
  - Смотрите, смотрите! Идут... Идут... Несут... Несут! Они же последнее уносят! – кричал Славка, указывая в сторону дверей.
  - Кто тебе там померещился! Кроме нас, нет никого! – возбудился Валерка.
  - Идут, несут! Они украли мою моторную лодку! Спасите! – кричал Славка. В комнате, естественно, никого, кроме наших троих героев не было, и никто не шёл, и ничего не нёс. Витька и Валерка, конечно, поняли, что Славка бредит. И Витька принялся издеваться над своим старшим товарищем.
 
- Идут, несут! – закатывался от смеха Витька,- да, да, идут... Двое с носилками, один с лопатой! Это я! Твоя смерть! Наркоман проклятый! Ты выбрал церковь, грешник, где мы будем твои грехи замаливать! – Витька схватил Славку за горло правой рукой, - Ну, кайся, падла! Рассказывай, сколько косяков анашы ты выкурил за свою грешную жизнь!
     Сидя на диване, Славка ёрзал задом по засаленному покрывалу, пытаясь вырваться из цепкой ладони товарища. Но Витька оказался явно сильнее раскумаренного братана и Валерка, сделав несколько напрасных попыток, чтобы вырваться, в конце концов успокоился.
А Витька, войдя в роль не то нравоучителя, не то проповедника, принялся рыться на полках своего небольшого шкафа с одеждой.
  - Говорили тебе, скотина, не пей из копытца, а то телёночком станешь! Говорили тебе, падла, не кури траву-мураву, а ты не слушаешься! Теперь в твоей башке дым не вмещается, ты его не успеваешь через ноздри выпускать. А он так и давит на мозг, так и давит! Сейчас мы в твоём чердаке дырку пробьём, чтобы лишний дым побыстрей выходил! – кричал, что есть мочи Витька, - да, да! Меня этому бабушка учила! Она часто, рассуждая о курящих, задавалась вопросом: и чего, говорит, бог дырку на голове у
человека не предусмотрел! Пусть бы, говорила, курящие в неё трубку вставляли, чтобы дым выходил. Сейчас мы этот недостаток Создателя исправим! – кричал Витька, отпуская Славку и подходя к шифоньеру, - и где тут у меня зубило и молоток! Сейчас Славке дырку в башке пробьём!
  Парень принялся шарить по полкам, переворачивая немногочисленное бельё, хмуря брови и морщиня лоб. Со стороны могло показаться, что он не шутит, а действительно заинтересован в том, чтобы найти среди тряпок незамысловатые инструменты и с их помощью сделать отверстие в Славкиной голове.
  - Завязывайте, мужики, завязывайте! Я больше не буду травку курить и ширяться! – кричал Славка. Со стороны было не понятно подыгрывает он Витьке или воспринимает его проделки всерьёз.
  - Нет уж, дудки тебе! Придумал, курить он не будет! Будешь, куда денешься! Зря я, что ли стараться буду! – не прекращал издеваться Витька, продолжая шарить по полкам среди своего немногочисленного белья. А Славка, казалось, внезапно забыл, что

               
ему хотят к темечку зубило приставить, и снова принялся метаться по комнате, указывая правой рукой в сторону двери.
  - Идут, несут! – не прекращал бредить бедолага.
  - Сейчас, сейчас, если мы тебе дырку в башке не пробьём, они тебя утащат и закопают! – продолжая шарить среди белья. Развязка спектакля, затеянного добрыми молодцами, долго ждать не заставила. Вначале во времянке появилась тётя Люба соседка, потом пришёл её муж. А спустя пару минут после того, как спокойствие наших героев нарушила супружеская чета Черновых, в Витькиной комнате собралось человек десять или двенадцать, живущих по соседству. 
  - Всё, баста! Жить будешь вместе со всеми нами в доме! – кричала Вера Ильинична, Витькина мать, - сейчас Славика придурка отправим куда следует, ты закроешь времянку и спать будешь с нами! – она строго уставилась на сына, всем своим видом показывая, что уступать не собирается.
   - Мам, ну, мам, - умолял свою создательницу Витька, - всё будет хорошо. Я не буду больше бардак разводить.
  - Хорошо, говоришь, всё будет хорошо! – кричала Вера Ильинична, - а что это? – она пнула недопитую бутылку, стоящую у дивана, - уж пил бы один втихаря. Я бы тогда только за тебя
переживала! А то тащишь к себе всяких дурней, а ты мама ночами глаз не смыкай! И какого лешего ты к себе этого Славика пустил! Я ничего против Валерки не имею! Но Славик для чего тебе? – не унималась Вера Ильинична, переводя глаза с Витьки на Славкину мать, которой уже рассказали про сына и она тоже прибежала во времянку, - и вы бы, мамаша, получше за своим сыном присматривали. Вместо того, чтобы лежать под боком у жены да прижимать с себе своего малолетнего сынишку, он бродит где непоподя,  сбивая с толку других!
  - Да, уж, пожалуй, твоего сыночка с толку собьёшь, - нервничала Светлана Викторовна, Славкина мать, - он сам кого хочешь споит!
  Женщины вступили в перепалку, и каждая, естественно отстаивала своего великовозрастного дитятю. Глядя на них со стороны, неискушённый жизнью мог бы, наверное, прийти к выводу, что пить водку всё-таки лучше, чем ширяться, или, уж если ширяться, то надо знать меру, и не стоит себя доводить до белой горячки. И лучше было бы, если бы сели рядком да признались
               
друг другу, что недосмотрели когда-то за своими непутёвыми отпрысками. Но разве такое возможно? Недаром говорят, что материнский инстинкт иногда противоречит здравому смыслу: мой «выродок» лучше твоего, потому что это мой выродок!
  Толпа возле времянки Морковкиных  стала рассасываться лишь после того, как Витьку и Славку загрузили в «Газель» с красным крестом на боку. Сын Веры Ильиничны вернулся домой лишь под вечер следующего дня, а Славка расслаблялся на «дурке» целую неделю. Всё это время Светлана Викторовна бегала в медучреждение и прятала глаза от соседей. На едкие придирки людей, живущих по соседству, сердобольная мамаша долдонила одно и тоже:
  - Господи, до чего же проходимцы моего сына довели!
  - Что же они, непутёвые, одного твоего сына до белой горячки довели, а другого – до сих пор не испортили! – возражали соседи и женщина прикусывала язык: против правды не попрёшь.
  Упустила она младшего сына, и сама не поняла, когда это произошло. Светлана Викторовна во всём и всегда готова была оправдаться: что же вы от Славки хотите, если сама жизнь непутёвая. Куда не кинь – всюду алкаши, наркоманы да проходимцы ! Что же у тебя тогда старший сын не такой. И пьёт в
меру, и не накуривается, и не ширяется! Женщина снова бегала глазами, не находя ответа. Кому-то могло показаться, что всё просто, как божий день. С одной стороны, как выражалась несчастная мамаша, Славку с верного пути-дороги дружки подколодные свернули. Одни предложили выпить, другие – «травки» покурить. А третьи – всучили бедняжке шприц: ширяйся, иначе – не наш человек. Но, с другой стороны, Валерка вырос среди тех же парней, что и Славка. И по тем же дорогам ходил, и дышал тем же воздухом. Тогда, почему два сына, рождённые той же матерью, сильно отличались друг от друга?  Давайте, и мы с вами, дорогие читатели, попробуем разобраться в этом вопросе. А для этого поговорим о Славкиной родне.
  Светлане Викторовне с мужской половиной явно не повезло. Вначале она, естественно, вышла замуж за Валеркиного отца. Это был серьёзный, деловой кавалер, с дипломом инженера в кармане, работающий каким-то начальником на одном из городских промышленных предприятий. А Света была в молодости
               
несерьёзной, грубой и часто болтливой девчонкой. Она за словом в карман не лезла, но часто употребляла эти слова, не вытащенные из кармана, не так, как здравомыслящие люди. Если сама обстановка подсказывала, что шутка не к месту, она могла кого-нибудь просмеять. Если рядом собиралась серьёзная компания, которая сама за себя говорила, что матерное слово ни к чему, наша героиня могла изрыгнуть из себя столько нецензурщины, что в пору новый словарь ненормативной лексики составляй. Здесь тебе – и на «Б», и  - на «Х»! Валеркин отец пытался подругу перевоспитать, но не смог и отвернулся. А Светлана была уже беременна. Она родила, воспитывала какое-то время сына одна. Но, как говорила женщина, такие бабы, как она, «в одиночестве не закиснут». Со стороны симпатичная, с румяными щёками и пышной, приподнятой грудью, она через несколько лет привлекла внимание второго мужчины, которым явился Славкин отец. Тот вначале тоже не понял, что молодая женщина перевоспитанию не подлежит. А она к тому времени не только хорошенько освоила всю ненормативную лексику, но и научилась сплетни с одного места на другое переносить. Когда она находилась в доме Славкиных родителей, то, по её словам, плохими оказывались её родственники и соседи. А, если Светлана Викторовна попадала в родные пенаты, то здесь
умудрялась близких второго бой-френда так преподнести, что у Славкиного отца не родственники, а дебилы да изверги какие-то. Да, среди её близких и близких  её мужчины были и хорошие, и плохие люди. Но, вся беда была в том, что молодая женщина, по понятиям мужчины, не понимала, где нужно было «коробочку пошире открыть», а где «закрыть её и держать язык за зубами». Светлане Викторовне было невдомёк, что болтливых часто не жалуют. И осталась она снова в одиночестве со вторым пацаном на руках. Выпроваживали её из дома Славкиного отца с такими «напутствиями», что ей про алименты стыдно было даже рот раскрывать. Нет, вы не подумайте, что наша героиня была только пародией на нормального человека. Было у Светланы Викторовны много такого, за что её уважали. Она много трудилась, успевала и на работе и дома, хорошо понимая, что никто вместо неё не будет двух пацанов на ноги поднимать. У родителей Светланы Викторовны, было ещё шестеро детей и большое подсобное хозяйство: огороды, домашние животные и всё прочее, что имелось
               
в любой нормальной сельской семье. В то время, когда Славке стукнуло пару лет, женщина работала в одном их пригородных домов отдыха. Она сумела показать себя на работе и получила от предприятия двухкомнатную квартиру в стареньком доме с печным отоплением. Но не долго женщина в одиночестве засиделась: как никак отдельное жильё, и тут уж никто не укажет какого мужика себе в дом приводить. В доме отдыха среди сотрудников было несколько неженатых мужчин. Женщина быстро сошлась характером с молодым симпатичным Виталием, который был младше её на десять лет. Всё было при нём, как подмечали соперницы с «малолетними хвостами на шее». И молод, и симпатичен, и силён, и до безумия красноречив. И «трудяга» такой, что на работу «палкой не выгонишь». И внимательный был до предела: если стопку увидит – мимо не пройдёт. Родители Светланы Викторовны понимали, что дочка с таким «внимательным да заботливым мужиком» двух пацанов «не вытянет», и оставили старшенького при себе. Валерка воспитывался у бабушки с дедушкой, а Славка жил с матерью и отчимом. Во время учебного года старший сын Светланы Викторовны, как все его сверстники, торопился в школу. А после занятий спешил домой, чтобы помочь старшим управиться по
хозяйству. К вечеру Валерка садился за уроки, наблюдая за тем, как дедушка и бабушка не отрывают глаз от телевизора. Летом, когда наступали каникулы, старший сын Светланы Викторовны пропадал то на огороде, то на покосе. Так что хочешь – не хочешь, мальчишка был под постоянным присмотром у старших. Славку тоже «вниманием не обидели». На него постоянно смотрели глаза отчима и его собутыльников, превративших дом Светланы Викторовны в проходной двор. И, если в доме в бабушки и дедушки всегда говорили о коровах да о покосе, то в доме у Светланы Викторовны чаще рассуждали о том, где «капусту срубить», чтобы ухватить «зелёного змия» за хвост. Я не собираюсь доказывать того, что Валерка вырос серьёзным и деловым потому, что его бабушка и дедушка воспитывали, а Славка стал разгельдяем, потому что рос у непутёвой матери с отчимом. В конце концов у каждого из нас есть выбор. Валерка и Славка учились в одной школе, по одним дорогам ходили. Старший сын, несмотря на то, что жил у бабушки и дедушки, постоянно общался
               
с матерью и отчимом. И младший нередко у бабушки и дедушки пропадал. Тогда почему, почему два сына, рождённых одной матерью, были, как небо и земля? Разве не знал Валерка, что мать с отчимом часто «лыка не вяжут», или, наоборот, неужели Славка не обращал внимание на то, что его старший брат вместе с бабушкой и дедушкой, всегда заняты нужным и выгодным делом. Думаю, никому не надо объяснять, что если люди всерьёз заняты подсобным хозяйством, то хоть и не богатеют, но всегда сыты, обуты и одеты.
  Читатель, наверное, устал от моих прописных истин. Хотя многие, конечно, задаются вопросом: почему у одних и тех же непутёвых родителей один ребёнок вырастает преступником, а другой становится нормальным человеком. Ведь не мыкался же Валерка в поисках шприца, как его младший брат. Когда речь заходит о воспитании детей, вопросов, естественно, возникает больше, чем ответов. Думаю, не стоит заострять на этом внимание. Не будем больше вспоминать прошлое наших героев, а немного поговорим ещё об одной причине, из-за которой Валерка вырос не таким, как его младший брат.
  Спустя какое-то время после того, как Валерку принесли из роддома, взрослые обратили внимание, что малыш вначале не
протягивал левую ручонку к игрушкам-побрякушкам, которые висели перед ним в люльке, как они обычно висят перед любым другим малышом. Спустя какое-то время, мальчишка овладел левой конечностью, но рука часто не слушалась и, когда он нервничал, без конца двигалась непроизвольно. После того, как мальчик стал передвигаться на своих двоих, левая рука привлекала к себе внимание всё больше и больше. Со стороны она выглядела как парализованная. Взрослея, мальчишка осознавал свой недуг и понимал, что от рождения он не такой полноценный, как другие люди со здоровыми конечностями. Валерка отставал в физическом развитии от сверстников, но благодаря вниманию и заботе со стороны бабушки и дедушки многому научился. Он и огороды полол, и сено косил, и дрова колоть научился. После школы Валерка работал и сторожем, и дворником. С годами он, естественно, возмужал и набрался сил. И, хотя молодой мужчина уступал сверстникам по своему физическому развитию, рискнул устроиться работать на стройку. Здесь он научился и кирпичную
               
кладку делать, и белить, и красить, и штукатурить. В коллективе его уважали, считались с его ущербным здоровьем, потому что он в рабочее время не «пил горькую», не прогуливал и от работы, как некоторые здоровые мужики, не отлынивал. Но, тем не менее, иногда находились люди, которые норовили задеть мужика за живое. Однажды бригаде строителей, в которой трудился наш герой, поручили строить новый дом «с нуля». Мужики, как вы догадались, выкопали траншеи под фундамент, выставили опалубку, а спустя пару дней приехала машина с бетоном. Его пришлось таскать к опалубке и заливать вручную. Из-за слякоти после дождя автомобиль с вращающейся огромной бочкой, установленной вместо кузова, не смог вплотную подъехать к опалубке. Накануне, сидя в ожидании бетона, мужики «хватили лишка», но работали сноровисто, не смотря на то, что каждого постоянно «штормило». Бригадир, приехавший на объект, внимательно наблюдал за мужиками, которые сноровисто заливали фундамент, и, улыбаясь, подбадривал их:
  - Молодцы, молодцы! Поторапливайтесь!
  Он, конечно, видел, что работяги «хватили лишка», но до поры до времени делал вид, что этого не замечает. Начальник иногда обращал внимание на то, что ручка носилок время от времени
 вырывается из левой Валеркиной руки, и просил мужиков, чтобы они парня «здорово не напрягали». Но от жалости до гнева один шаг. С последними носилками Валерка упал, увлекая на землю напарника.
  - Понабрали тут пьяниц да калек! – бурчал начальник, глядя на бетон, перемешанный с грязью, - ну, и коллективчик у нас! – орал он, уезжая с объекта.
  С годами Валерка стал привыкать к тому, что его частенько жалели, и терпел, если его по причине слабого здоровья упрекали и выставляли другим напоказ. И всё-таки немного поёживался, когда в глаза так и бросали: калека! По этой причине нашего героя в армию не призвали. Валерка часто стеснялся своей левой руки, не любил выставлять её напоказ, а когда речь заходила о его ущербном здоровье, мужчина частенько замыкался в себе. В юности старший сын Светланы Викторовны сторонился девчонок: кто на меня, на калеку посмотрит. В то время, когда ровесники повели подруг под венец, Валерка так и не научился искать
               
взаимоотношения с противоположным полом. Одним словом, разменяв четвёртый десяток, старший сын Светланы Викторовны оставался без второй половины. За то Славка в жизни большего повидал, не смотря на то, что был младше Валерки на целых семь лет. Учился Славка через пень в колоду. Из класса в класс его, по словам учителей, «за уши перетаскивали». Из родного учебного заведения мальчишку «выпнули» с такой характеристикой, что место его не в институте и колледже, а в «местах не столь отдалённых». Светлана Викторовна мыкалась со своим отпрыском «из одной училяги в другую», но везде давали от ворот поворот: у нас и без вашего оболтуса бандитов хватает. Смилостились перед Светланой Викторовной лишь в том ПТУ, где на сварщиков обучали. Славка и здесь особого рвения к учёбе не проявил. Вечерами он пропадал на танцах в клубе, а на уроках отсыпался. Его образ жизни того периода закончился тем, что, обучаясь на третьем курсе, он вместе с такими же ушлыми, как сам, раздел двух ровесников, и угодил за решётку. Отмотав пару лет за «гоп-стоп», парень вышел на свободу. Он постарался «быстро-быстро жениться» в надежде на то, что семейная жизнь отгородит его от тех оборванцев, которые, по словам Светланы Викторовны, с верной дороги сбивают. Так и было первые месяцы. Славка
проявил себя примерным мужем, но, когда у «единственной и неповторимой пузо стало свисать до колен», «верный петушок побежал щупать чужих курочек». Он бежал то к «девочкам», то к друзьям. В доме у родителей жены, куда Славка переселился сразу после свадьбы, наш герой появлялся всё реже и реже. Жена терпела выходки мужа и после свадьбы, и после появления первенца. А что ей бедняге оставалось? Она была старше Славки на семь лет. Побоялась, что поздно рожать будет, поэтому и выскочила за первого попавшегося, кто руку и сердце предложит, хотя, честно признаться, Славка не совсем её устраивал. Женщина вначале бранила мужа за то, что он то на одну, то на другую ночь исчезал.    
 А потом привыкла к тому, что он мог исчезнуть на недельку другую. В конце концов, ей стыдно становилось только перед своими родителями, от которых она прятала глаза, когда речь заходила про её непутёвого мужа.
  Неделя, проведённая среди таких же, как сам, которым после пьянки и «ширева» один мерещится с лопатой и двое с носилками,
               
Славку, похоже, ничему не научила. Его выпихнули из «дурки» под вечер. Чувствовал он себя, естественно, «не ахти». После уколов и процедур «во имя спасения грешной души», парня штормило. Домой добирался украдкой, озираясь по сторонам, опасаясь нарваться на таких же «весёлых», как сам или на «уазик» с зарешёченными окнами. «Галюники» так и преследовали его, так и наступали на пятки. Но синдром затравленного паршивца, укравшего чужую овцу, быстро исчез, едва Славка перешагнул порог родного очага. Мать, конечно, вначале за стол усадила. Отчим и старший брат, смотревшие телевизор, тоже все внимание переключили на «несчастного родича».
  - Ну, как там, в «санатории»? – спрашивал отчим, покатываясь от смеха, - двое с носилками и один с лопатой больше не мерещились?
  - Не мерещились, - бурчал Славка, опуская глаза.
  - А мы уж думали, что тебя закроют до морковкиных заговней! Там, поди, среди таких же смешных, как ты сам, веселее, чем с нами? – снова пытался отчим шутить.
  - Смейся, смейся! Смотри, допьёшься до чёртиков, и окажешься там, откуда Славку только что выпустили, - негодовала Светлана Викторовна.
 - Не бойся, до дурдома мне ещё далеко! А вообще я, наверное, пить завяжу, - утверждал отчим.
  - Мам, представляешь, Славка больше не ширяется, а батя не бухает? – улыбался Валерка.
  - Представляю, скука заест. Не жизнь будет, а сплошная скука, - пыталась шутить Светлана Викторовна.
  - Ну, тогда нам с тобой придётся пить и ширяться, - приговаривал Валерка, - представляешь, мам, я вместо дверей туалета, ночью открываю шифоньер и справляю «лёгкую нужду», как это делает папаша. А ты под вечер пытаешься увидеть дома одного с носилками и двоих с лопатой. Не семейка будет, а цирк!
   - Ну, пошутили – и баста! – отчиму явно не понравились едкие подковырки сородичей. Он свёл брови к переносице, ударил ладонью по столу и строго глянул на Славку, - ты, сынок, думаешь браться за голову, или так и будешь «косить под смешного»?
  - Бросьте, вы! Говорю же, что больше меня не потянет на «подвиги»! – Славка пытался сделать серьёзный вид.
 
               
- Зарекалась свинья говно не жрать! Бежит, а оно – лежит! Слышали мы твои сказки! – иронизировал отчим.
  - Нет, я серьёзно. Брошу пить, и курить, и ширяться! – морщиня лоб, приговаривал Славка.
  Мать и отчим долго внушали Славке, что пьянка и наркотики до хорошего не доведут. Парень клялся и божился, что решил крест на своей прошлой грешной жизни поставить. Родственники, конечно, обратили внимание, что за красивыми словами «заблудшей души» скрыто какое-то лукавство. Они хотели верить ему и не доверяли, но и у матери, и у отчима, и у брата всё-таки теплилась надежда, что непутёвый брат и сынишка возьмётся за голову. И будут они жить-поживать, как все люди в нормальных семьях. И с этой надеждой мать засыпала. В ту ночь ей снился длинный, длинный сон про младшего сына. Он ей виделся то малышом в ползунках, то мальчишкой на велосипеде, то сидящим на крыльце со своим сынишкой на руках. А потом среди ночной темноты ей привиделось взрослое лицо младшего сына.
  - Мамка, мамка, проснись! – бурчал Славка, всё больше и больше наклоняя своё лицо к лицу матери. Спустя минутку, другую женщина проснулась и поняла, что сын явился не во сне, а наяву. Да, да он стоял перед ней, тормоша её за плечо. Осторожно, так,
чтобы не разбудить мужа, женщина выскользнула из-под одеяла и прошла вслед за сыном на кухню. Она тихонько присела в кресло, а Славка примостился с ней на полу.
  - Ты, мамка, прости, что так получилось, - шептал Славка, сидя перед Светланой Викторовной.
  - Что поделаешь, - вздыхала она, - ничего не попишешь, прощаю. Я ведь мать, а нам ничего не остаётся больше, как прощать, если просит ребёнок.
  - Я не буду больше ширяться, вот увидишь. Если бы ты знала, как тяжко на «дурке». Эти рожи таких же придурков, как я, и уколы...  Вколят тебе какую-то дрянь, а потом – хоть ползай по стенам, - пытался разжалобить мамашу сынишка.
  - Я понимаю. Ничего хорошего нет в том заведении, куда ты попал.
  - Да. Они там не лечат. А просто издеваются. Я бы и без их дебильных процедур больше не дурковал. И назавтра бы себя нормально почувствовал. Перекумарил бы за ночь. Сломал бы себя,
               
и всё было бы хорошо. Ну, что вы меня связать не смогли. Зачем неотложку вызывали.
  - Следующий раз так и сделаем: свяжем, и будем ждать, пока не успокоишься.
  - Ну, что ты, мам...  С меня и одного раза достаточно. Следующего раза не будет. Хватит, всё, завяжу! Стыдно мне. И перед вами – хоть сквозь землю проваливайся. И перед женой стыдно. А как на глаза её родичам появлюсь и вовсе не знаю.
  - Мы тебя на подвиги не отправляли.
  - Вы бы за неделю хоть бы поинтересовались: как там я. А то я пришёл в себя, а от вас - ни слуху, ни духу.
  - Зря ты так говоришь. Мы к тебе каждый день в больницу приходили. Но нас к тебе не пускали. Говорили, что ты в себя ещё не пришёл, и что к тебе никого нельзя допускать – пагубно на психику влияет.
  - Врали вам, за нос водили. Это они делали специально, чтобы такие, как я, про тамошние порядки раньше времени не рассказывали.
  - Верно, сейчас везде не врачи, а коновалы. В психушке – тем более!
- Ладно, мамка, проехали, что было, то было. Думаю, всерьёз взяться за голову. Я решил от наркоты закодироваться. Думаю, без посторонней помощи не выберусь из дерьма.
  - Это хорошо, что ты понял, - подбадривала сынишку мамаша, - если решил закодироваться, то побыстрее отправляйся к врачам.
  - Я так и сделаю, - заверял мамашу сынишка, - завтра же найду врача, про которого мне один мужик на дурке рассказывал. К нему родственники каким-то образом в палату пробрались, и рассказали, что у нас в городе есть один доктор, который наркоманов, типа меня, на сто процентов вылечивает. Этого мужика потом через два дня выпустили. Мы договорились, что, когда я выйду, то встретимся и вместе отправимся к врачу. Он мне телефончик оставил. Завтра же ему брякну.
  - Это хорошо, что ты решил к врачу обратиться. Иди и лечись, если не можешь от этого дурмана без посторонней помощи отвязаться.
  - Я так и сделаю, - снова заверял мамашу сынок, - только вот незадача, - и Славка замялся.
               
  - В чём проблема, сынок? – растерялась мамаша.
  - Ты же знаешь, что лечение везде платное, а у меня в кармане – шаром покати.
  - Ясно с вами, - вздохнула мамаша, - сколько надо, чтобы вылечиться.
  - Семьдесят тысяч тенге или пятьсот долларов. Ну, хоть то, хоть другое. Это, конечно, дорого, но сейчас везде цену заламывают. Но, за то – стопроцентная гарантия с погрешностью на то, что пациент пройдёт курс лечения, но сам не захочет от дури отказаться. А я мам не сделаю так, не бойся. Я бы рад бросить эту заразу, но ничего без посторонней помощи не получается.
  - Эх, Славка, Славка, что же нам делать. Как только ты на порог, так мне и мерещится, что ты снова будешь деньги выклянчивать.
  - Мам, ну, мам... Ну, прости! Ну, в последний раз, - Славка снова сделал такое жалобное выражение лица, что ни одна бы мать, наверное, в помощи не отказала.
  - И когда ты только повзрослеешь, когда деньги тянуть из нас перестанешь. У тебя ведь сын растёт. А нас не будет, кто тебе поможет. Да и мы тебе частенько с трудом помогаем. Частенько всё, что есть, тебе отдаём. Мы стали забывать и про мясо, и про
колбасу. А про новую одежду и обувь я уж и вовсе помалкиваю. Если бы ты понимал, сколько ты из нас уже вытянул. Нет у нас таких денег, сынок. Опять в долги придётся влезать.
  Оставаясь к тридцати годам без второй половинки, Валерка был серьёзным и самостоятельным человеком. В отличие от младщего брата он не тянул из семьи, а, наоборот, старался, чтобы в доме копейка была. Работая на стройке, сын и муж Светланы Викторовны получали по тридцать-сорок тысяч тенге. Пенсия у Славкиной матери составляла около двадцати тысяч. Одним словом, в общем кошельке собиралось что-то около девяноста тысяч. То есть чуть больше той суммы, которая сейчас была необходима для того, чтобы «Славкины мозги на место поставить». Но, таких денег сейчас в доме не было. Получив зарплату, Валерка купил себе и матери летнюю и зимнюю обувь, а потом они вместе с отчимом ходили по рынкам – продукты закупали. Плюс ко всему – сигареты, носки, и в итоге к тому времени, когда «Славке на дурнушке мозги почистили», в семейном кошельке оставалось что-то около двадцати тысяч.
               
- Тысяч шестьдесят придётся у соседей занимать, чтобы Славке помочь да концы с концами свести, пока я дождусь пенсию, а вы с Валеркой зарплату, - делилась своими соображениями Светлана Викторовна с мужем, вернувшись в постель.
  - Тысяч шестьдесят, говоришь, - ворочался Виталий, отстраняясь от жены, - и опять будем с Валеркой жрать одну лапшу на воде. Лучше бы его из «дурдома» не выпускали. И когда этот бугай научится хотя бы на свои прихоти зарабатывать.
  После этого Виталий больше ничего жене не сказал. У него язык не повернулся для того, чтобы в помощи пасынку отказать. Но, судя по тому тону, который присутствовал во время общения, Светлана Викторовна поняла, что муж страшно недоволен тем, что Славка снова деньги выклянчивает. Валерка, естественно, тоже остался недоволен тем, что ему мать с отчимом рассказали.
  - О пять на этого козлину пахать! – кричал старший сын на мать с утра пораньше, отправляясь на работу, когда Славка дрыхнул ещё без задних ног.
  - Он бы вместе с нами пошёл да кирпичи потаскал. Нет, что вы, дурака нашли! Работать ему, как серпом по тому месту, при
помощи которого детей мужики на белый свет выпускают! – поддерживал Валерку Виталий.
  Когда муж с сыном ушли на работу, Светлана Викторовна отправилась гулять по соседним дворам. Она обошла несколько семей, и деньги согласилась дать только колмачиха – одинокая бабулька, живущая на окраине села. Славкина мать догадывалась, что у колмачихи деньги всегда имеются. Дети у неё давно выросли, обзавелись своими семьями. Они жили самостоятельно. И денег ей не давали, но и последнюю копейку у матери, как Славка, не вытягивали. Колмачиха никогда ни в чём Светлане Викторовне не отказывала.  И встречала приветливо, и за стол усаживала, и чаем поила, и мозги выкручивала так, что потом в голове у Славкиной матери было одно: лучше бы твой порог не переступала.
  - Сколько раз говорила тебе, светик мой пересветик, что зря ты своего младшего сына избаловала, - рассуждала колмачиха после того, как Славкина мать попросила у неё в долг шестьдесят тысяч тенге.
 - Что поделаешь, - вздыхала Светлана Викторовна, рассказывая о том, что на этот раз деньги Славке нужны для того, чтобы
               
избавиться от наркотической зависимости, - обещает, что бросит наркоманить.
  - Врёт он всё...  Не будет твой сына лечиться. Наркоманы, Света, они ведь, как проститутки. Он только делает вид, что раскаялся, а только деньги в руки попадут, он опять за своё. У него только одно на уме – лишь бы ширнуться. Вот увидишь – не будет твой Славка лечиться. Я тебе деньги, конечно, займу, но он их в жилу запустит, - убеждала Славкину мать колмачиха.
  - Что же делать? Как быть? Как вытащить его из болота?
  - Не давай ни копейки. Ты его сама распустила. Как только клянчить начнёт – ты метаться начинаешь в поисках копейки. А ты возьми да откажи. Один раз откажи, другой раз откажи. Глядишь, за голову возьмётся, одумается. Так и скажи ему, что больше не дашь, что пора самому свои прихоти обеспечивать. Внуши ему, что коль решил семью завести, то должен уметь не только себя обеспечивать, но и семью. Иначе, зачем женился, зачем «хомут на шею надевал». Зачем бедную девку охмурил да дитя на свет выпустил, если  даже себя содержать не способен, - поучала колмачиха Славкину мать, - и не допускай того, чтобы он с
Витькой время проводил. Если узнаешь, что он к сыну Морковкиных попёрся – разгоняй братьев-кроликов.
  - Я не раз думала о том, про что вы говорите. Много раз внушала себе, что хватит его баловать. Но, как только он появится на порог – мозги в другую сторону поворачиваются, - снова вздыхала Светлана Викторовна.
  - Да, ты не давай ему – и баста! – стояла на своём сердобольная старушка. А после этого она долго внушала Светлане Викторовне, что упустила она младшего сына тогда, когда с Виталием связалась, - что видел Славка рядом с твоим алкашом? И сегодня перед ребёнком пьяная рожа, и завтра. А потом он подумал: почему мне нельзя жить в своё удовольствие, если отчим себе в удовольствии не отказывает. Вот и покатился мальчишка. Валерка ведь не опустился до того, чтобы ширяться да заставлять маму бегать с протянутой лапой по соседям. А почему?  Да, потому, что сын он тебе только по кровушке. Ему дедушка и бабушка мамку с папкой заменили. Он, кажись, больше у них пропадал. Я ведь всё знаю. Чай, не первый день в одном посёлке живём.
 
 Светлана Викторовна внимательно слушала колмачиху. В чём-то она поддерживала бабульку, а какие-то её рассуждения принимала в штыки. Она готова была двумя руками проголосовать за то, что её сына такие, как Витька «с дороги сбивают», а она здесь, собственно говоря, ни при чём. Разговаривая с соседкой, колмачиха пришла к выводу, что, если человек много лет себе в голову что-то вбивает, то хоть говори с ним, хоть не говори, он долго не поймёт своих ошибок. Она и ругала нашу героиню, и жалела её, но в конце концов выложила перед Славкиной матерью шестьдесят тысяч тенге.
  - Мамка, всё, завяжу! И ширяться не буду, и травкой баловаться перестану! А потом про сигареты и выпивку даже не вспомню. Всё, хватит! Всегда буду трезвый, как стёклышко! Вот увидишь! – говорил Славка, забирая у матери деньги.
  - Дай-то, бог! – молилась Светлана Викторовна после того, как сын ушёл туда, где у наркоманов дурь из башки вышибают. Слухи о том, что Славкина мать снова бегала с «протянутыми лапами» по соседям и о том, что колмачиха одолжила ей шестьдесят тысяч тенге, быстро разошлись по посёлку. И люди тут же взялись «мыть кости».
  - Как же, бросит Славка ширяться! – иронизировали одни.
  - Наркоманы ведь, как проститутки! В одном углу он клянётся, божится, что на всю жизнь завязал. А как только повернётся к другому углу – и про клятвы свои забывает, и снова дурь в башке просыпается, и рука сама тянется за шприцом или за косяком, - рассуждали другие.
  - Для них только одно лечение – на необитаемый остров отправить, откуда невозможно сбежать. И где невозможно курево да ширево раздобыть. Вот там-то они волей-неволей исправятся. А чтоб не скучно было – пахать заставить, как ломовых лошадей, - высказывали свои соображения третьи.
  - А я бы их как дед Кузьма лечил, - рассуждал Илья Петрович, живший тоже неподалёку от Светланы Викторовны. Этот старик знал не понаслышке, что такое наркоманы да алкаши. У него много лет подряд старший сын в бутылку заглядывал, а потом его сняли с петли, и отправили туда, где от человека через много лет горка земли остаётся. Когда речь заходила про пьяниц и алкашей, дед любил рассказывать одну и ту же баку про чудо-лекаря. Однажды в
соседнем посёлке какой-то молодой человек пристрастился к стакану так же, как Славка к наркотикам. Его и так лечили, и этак. И к знахарям водили, и к наркологам. В конце концов Сенька на пару лет в ЛТП загремел. В советское время были такие учреждения, где алкашей пытались от обуявшего недуга при помощи трудотерапии избавить. Мать с отцом ждали, что, вернувшись из профилактория, сын возьмётся за голову, но он, оказавшись на свободе, снова потянулся к бутылке. Его опять пичкали таблетками, водили по знахарям, но мужик ни в какую исправляться не хотел. И тогда Кузьмич решил помочь алкоголику.
  - Он изогнул Сеньку пополам, притянул его ремнями между столбов, возле которых коням подковы приделывают, и стянул с него штаны. А потом сделал с ним то, что совершают друг над другом гомосексуалисты, удовлетворяя свои половые потребности. После этого кузнец ремни развязал. Сенька, естественно, разозлился, опешил и заявил Кузьмичу, что так и не понял, в чём заключается его метод лечения от алкоголизма. В том-то и заключается, что если ты пить не бросишь, то я всем расскажу, что я тебя, как женщину поимел, - заключал свой рассказ Илья Петрович.
  Слушая байку Ильи Петровича, люди в неё, конечно, не верили, но вначале покатывались от смеха, а потом делали серьёзные и строгие лица. Они понимали, что не было никакого Ильи Петровича, а байку про него кто-то придумал. Люди много рассуждали о том, как можно от алкашей и наркоманов избавиться, и соседи Светланы Викторовны сходились в одном: нельзя этим бесстыжим людишкам поблажку давать. Чем больше их жалеешь, тем больше они сопли распускают, а потом наглеют ещё сильнее. Славкиной матери и родные, и близкие говорили, что надо к младшему сыну построже относиться. И она нередко настраивала себя, что не даст больше Славке поблажек. Но, стоило сыну появиться на пороге, как она его вначале отчитывала за грешную жизнь, а потом почему-то начинала снова во всём уступать. В таких случаях Славка вёл себя, как по зарание расписанному сценарию.   
Он делал вид, что жалеет о своей грешной жизни, обещал, что и про шприц, и про водку забудет, и начинал выклянчивать деньги. И всё начиналось сначала. Мать либо из дома отдавала последнее, либо бегала по соседям, одалживая необходимую сумму. А Славка,
               
забирая из рук родительницы драгоценные теньгушки, мыкался до тех пор, пока не ширнётся или анаши не найдёт. Однако в тот день, когда мать одолжила у колмачихи деньги, Славка изменил своим правилами. Он вернулся домой не с косяком анаши и не со шприцом, а с литром водки. В это время его близкие уже устроились на ночлег. Дома Славка появился не один, а с тем парнем, который вместе с ним в психушке находился. Высокий, широкоплечий молодой человек, одетый в просторную красную куртку и синие кроссовки, прошёл вместе со Славкой, где Светлана Викторовна с мужем уже устроились на ночлег, и назвался Вадимом. Выставляя пойло на стол, Славка предложил родственникам обмыть «своё возвращение к здоровому образу жизни». Отчим и старший брат отказались от спиртного, ссылаясь на то, что завтра на работе «делов по самое горло», а мать не составила компанию сыну и его товарищу, говоря, что у неё сердечко пошаливает.
  - Ну, и ладненько, - приговаривал Славка, открывая бутылку, - нам больше достанется.
  - А не много ли? – спрашивал Вадим, кивая в сторону обеих бутылок, выставленных на столе, - может, одну на завтра оставим?
   - Война план покажет, - ответил Славка, - посмотрим по настроению.
  Славка наливал одну стопку за другой. После каждой порции алкоголя, парни, рассуждая о лечении наркоманов, говорили всё громче и громче. Славка пытался доказывать напарнику, что лечение от «ширева и курева» у врачей – это сплошная обдираловка да напрасная трата времени и денег. И, что человек должен всё-таки «сам себе внушить, что не следует кайфовать». А Вадим считал по-другому. Он утверждал, что лучше обращаться к врачам, и они обязательно помогут, независимо от того, «хочешь ты с прежним образом жизни завязать или нет». Гость старался сдерживать свои эмоции, а Славка притопывал ногами и переходил на крик. Валерке было неприятно, что брат и его новый товарищ ведут себя, мягко говоря, вызывающе. Он вначале молчал, потом спокойно попросил о том, чтобы Славка и Вадим укладывались спать, но ситуация в доме накалялась. В конце концов он поднялся с постели и встал на порог своей комнаты.
  - Вы будете спать, козлы, или нет! – кричал Валерка на парней.
               
 - Это кто здесь козёл? – криком на крик ответил Славка.
  - Да, ты козёл и твой дружок алкоголик! – возмущался Валерка, - ты, что решил бухать на наши деньги и ещё в доме порядки устанавливать?
  Славка вначале никак не отреагировал на слова старшего брата. Но, у Вадима самолюбия было больше, чем совести, и он решил  новоявленного дружка на подвиги подтолкнуть.
  - Врежь ты ему, чтобы здесь не вонял! – поучал гость сына Светланы Викторовны.
  - Я так и сделаю! – Славка встал со стула, подошёл к старшему брату, и со всей силы ударил его кулаком между глаз, - у, калека, несчастный. Будешь тут ещё свои порядки устанавливать!
  Валерка от полученного удара рухнул на половик. В этот миг вся его жизнь пролетела перед глазами