Суррогат

               

   Над лугом завис  влажный, пропитанный ароматом свежескошенного сена туман, ночь уже отступала, уступая место звонкому летнему рассвету. Он нёс на руках свою драгоценную ношу, а она прижималась к нему, нежно сомкнув руки на его шее.
-я приеду  в выходные, не знаю,  на какой неделе, но приеду, ты будешь ждать меня?
-я очень буду ждать тебя «жена» моя.

-как ты не понимаешь, у него, таких как ты, целая стая, он ведь взрослый парень, что ему вздохи да охи, ему совсем другое надо, ты ведь далеко не дурочка, сама должна понимать гормоны в голову бьют – говоря это обыденным тоном, он по дружески обнимал хрупкую девушку с влажными от сдерживаемых слёз глазами. Она неотрываясь смотрела, как по просёлочной дороге шёл её любимый, мило болтая с какой-то девицей. Вот он поднял глаза, и в них отразилось замешательство, недоумение и разочарование
- Он не ждал меня, я ему не нужна, всё что было - только слова, одни слова, - пронеслось в голове. Ей казалось, что она сейчас умрёт.


Нет, оказывается, от такого горя не умирают, может быть, кто-то и умирает, только не она. Она решила встретиться с любимым, объясниться, ведь не могло всё быть обманом: все те слова, прикосновенья, взгляды.

Она стояла у калитки его дома, медленно осознавая, и никак не могла осознать, в чём же дело: он сказал, что ему надо срочно идти и торопливо попрощавшись, удалился, не проявив ни малейшего интереса к  её визиту. Я напишу ему письмо - решила она, на бумаге проще выразить свои чувства и письмо лучше спонтанного разговора донесёт то, что я хочу сказать.


Прошёл долгий год, ответа не было. Не было как прежде еженедельных встреч, обмена шутливыми репликами: как поживаешь «жёнушка» – спасибо, хорошо мой милый «муж». Не было его нежных, как бы случайных, прикосновений, не было её пылких  стремительных взглядов. Была школа, учёба, выпускной, поступление в университет.

 Она шла по проспекту после очередного вступительного экзамена, вполне удовлетворённая высшим балом по химии. Стоял жаркий солнечный день.
 – Привет, – она обернулась,  он подошел, улыбаясь, затеял лёгкий шутливый разговор. Только теперь вместо слова «жена» он произносил легкомысленное «подруга», рядом с ним стояла очаровательная девушка. Очевидно теперь это такое желанное «жена» принадлежит ей – решила она, и её настроение, только что бывшее таким лёгким и радостным, незаметно растворилось в воздухе, который вдруг стал душным и тяжёлым. Очевидно, я снова не умру, наверное, зачем-то надо жить, только отыскать зачем.
 - Придумаю – решила она.

Парень доброжелательно поприветствовал её и сообщил, что мастер участка отошёл, но оставил для неё обещанное. Меня зовут Сергей – представился он. Ольга – ответила она и неожиданно для себя отметила, что он напоминает ей любимого, визуально конечно, ведь она совсем не знала этого человека, но всё равно ей было приятно осознавать эту похожесть. Весной его призвали в армию, а осенью они стали переписываться, ведь надо же было ей чем - то жить. Настало лето, он приехал в отпуск и они почти месяц провели ежедневно встречаясь. Были танцы, концерты популярных в то время ВИА и просто прогулки  в парках и скверах. Они даже не целовались, ей не надо было этого.  Она тихо наслаждалась внешним сходством, стараясь не замечать  различий в личностях этих двух, по сути, абсолютно разных людей, ведь когда пьёшь растворимый кофе, бессмысленно сравнивать его с натуральным: правильно сваренным, предварительно обжаренным и свежепомолотым.

В труде и обыденных заботах пролетел год, Сергей вернулся к гражданской жизни. Теперь они не только свободное время проводили вместе, но и работали на одном предприятии, куда она устроила его на лето перед поступлением в ВУЗ. Всё было вполне благопристойно, теперь они даже целовались иногда. А на пляже, когда она засыпала на горячем песке, он, бесшумно приблизившись, нежно целовал её обнажённый пупок, и она млела от блаженной истомы, и образ любимого вновь оживал, становясь почти реальностью. Но раздавался голос, и, совсем не те слова и интонации резали слух и словно ледяным потоком охлаждали разгорячённую плоть.
Они расстались накануне его отъезда на учёбу  в ситуации, которая отчётливо показала, что рядом с ней абсолютно чуждый ей человек, только было жаль этого чудесного сходства.
Через год она вышла замуж за человека, который клялся ей в любви, говорил много красивых банальностей, что не помешало ему просто взять её силой, оправдывая это своей непреодолимой пылкой любовью. Ещё полгода после этой пылкости, он заглаживал последствия, добившись превращения её стойкого чувства отвращения в  состояние безысходного безразличия. Она решила для себя, что если уж ей не быть с любимым, то пусть уж будет любящий, тем более он на десять лет старше и очевидно чувство его более зрелое, да и сам он уже вполне сформировавшаяся личность.

Эта личность действительно была прочно сформировавшейся, и сущностью этого формирования было насилие во всех его проявлениях. Избавиться от этой непроходящей любви ей удалось только через тринадцать бесконечных лет.
 
Теперь смыслом её жизни были дети, которым она отдавала всю свою душу, она не могла и не хотела думать ни о каких отношениях с противоположным полом, слишком горький и тяжёлый след в её жизни оставило замужество.
Но прошёл год после болезненного развода, и она получила очень выгодное предложение о браке, оно было выгодно для будущего благосостояния её детей, и она обещала дать ответ через год.
Прошла ещё неделя  и в её жизни появился Илья. Это было дежавю: она оказалась будто в другой реальности, это был он, его прикосновения, даже его взгляд. С первой минуты их знакомства, она едва могла владеть собой. Он подошёл сзади в тот момент, когда она была поглощена работой, и просто провёл пальцами по её руке и затем очень нежно почти неосязаемо поцеловал её в шею. Она резко обернулась и в первый момент едва не закричала, перед ней стоял он, юный и смеющийся, её семнадцатилетний «муж». Мираж конечно сразу же рассеялся, но желание любви и счастья вспыхнуло в её опустошённом сердце.
Эта страсть была порывистой и мучительной для обоих. Он страдал от её пренебрежения, от резкого чувства её превосходство во всём. Её нежелание принимать его всерьёз как личность, связывать с ним свои планы на будущее больно ранило, что, в конце концов, привело его к пагубному пристрастию, а затем к гибели от наркотиков. Она тяжело переживала эту утрату, хотя прекрасно понимала, что не в её силах было принять его таким, каким он был на самом деле. Она была во власти воспоминаний, во власти того единственного образа, который невозможно было вытравить из сердца.

Прошли годы, дети стали сами родителями, хотя и оставались для неё такими же близкими, она принимала участие в их делах, оставаясь как прежде советчиком и другом. Обстоятельства же складывались так, что теперь они жили в удалении от неё, и всё больше времени оставалось для мыслей и воспоминаний. Всё чётче вырисовывались перспективы переезда в другую страну, ведь здесь она была так одинока, а там – они, их семьи, любимые и искренне привязанные к ней внуки.

 Эта мысль стала преследовать её неотвязно - она хотела увидеть его, хоть на мгновенье, хоть издалека, хотела поговорить   совсем немного, только чтобы узнать, кем она была для него.
 
 Времени оставалось всё меньше, уже декабрь, через две недели новый год и ещё через десять дней отъезд, и она решилась написать ему. Это было вполне приличное, без претензий, письмо, в котором она признавалась, что так и не смогла никого полюбить кроме него и просто хотела бы увидеться.
Было утро третьего января, накануне она никак не могла заснуть, с сожалением констатируя, что её очередная попытка, очевидно, окончилась полным крахом. Её разбудил звонок телефона, она не сразу смогла понять, что происходит. В трубке раздался приятный незнакомый мужской голос и осведомился, на тот ли номер он звонит. И ещё до того как он представился, она с замиранием сердца осознала – это он.

На встречу, она летела, а не шла, внимательно осматривая местность, искала его, того, кто тоже высматривает. Наконец они встретились, она не узнала его поначалу  -  время жестоко. Но когда они разговорились, эти неповторимые обороты речи, эта обаятельность непритязательных манер, эта обезоруживающая  искренность  вернули ей прежнего возлюбленного. И вот она уже в ответ на его сетования о неотвратимости старости, отвечает, что это не важно, совсем не важно, и хотя она ни за что не узнала бы его по внешним признакам, она искала всю свою жизнь не внешность, а человека.

Затем была ночь, проведённая вместе. Для неё это была изощрённая пытка. Его изысканные ласки, нежность и предупредительность не могли полностью овладеть её существом. Горечь осознания неуместности этой связи отравляла радость обладания возлюбленным. И эти такие долгожданные ласки, и нежные слова тонули в боли безнадёжности. Парадоксально, но она бывшая когда-то верной и преданной женой ненавистного и неверного садиста, теперь являлась по сути банальной дешёвой шлюхой для единственного возлюбленного.

 Он уснул, утомлённый ласками, а она неслышно встала с постели и бесшумно, на носочках вышла на кухню. Сварила себе крепкий кофе и, взяв тёплый плед, зябко куталась в него, отпивая горячий напиток мелкими глотками. Но, ни плед, ни горячий кофе не согревали, ей хотелось кричать от леденящего оцепенения и ужаса безысходности. Но в соседней комнате спал он, и пришлось привести себя в порядок. Она прилегла рядом с ним, на край кровати и, любуясь его умиротворённым лицом, ласково гладила его. Он проснулся, нежно  привлёк её к себе. Ответив на его ласку, она сказала – может тебе уже пора, я бы тоже уже поехала. – Да – оживился он, и они, не завтракая, поспешно собрались и вышли на безлюдную улицу, было семь часов утра. Он был немногословен и озабочен, не было ни прощального поцелуя, ни даже долгого взгляда.

 Прошло два дня, короткие неопределённые телефонные разговоры и боль и страх, что больше ничего не будет. Как тогда тридцать девять лет назад, та же безысходность и невозможность повлиять на ситуацию. Что же в ней не так, что же нужно для того чтобы стать желанной и любимой для него. Как понять, что он чувствует. Так страшно вновь разочароваться, потому что больше нет ничего, нет никакого смысла.

Так может и не стоило на себе проверять возможность войти в одну и ту же реку дважды, а сидеть на берегу чужой реки и вспоминать счастливые мгновенья. Их было мало, но они были…