Поезд в Неизвестность. Глава 5. Гарпия

Зайдя в очередной вагон поезда, что едет в странную страну под названием Неизвестность, я тут же обратил внимание на очень необычную, но крайне любопытную  леди. И медленным шагом двинулся к ней. Нет, я так шёл не из-за того, что побаиваюсь её или ещё что-то в этом духе. Дело тут было в другом: к большим черным выгнутым верх в непонятной форме когтями на ногах было не так уж и легко привыкнуть, и поэтому пока я ходил довольно медленно, но уже весьма уверенно.
Не стану скрывать, но я слегка побаивался очередной незнакомки, после того случая с двумя вампиршами. Авось и эта встреча закончиться плачевно.  Но не смотря ни на что, старался держаться как можно увереннее и смелее.
— Что вам угодно от гарпии Анастасии? – мило и мягко спросила леди, начиная беседу первой.
Её голос мне почему-то напомнил птичье пение: так поют птицы весной. Этот факт не мог не насторожить меня ещё больше – чего же можно ожидать от торговки, что является гарпией, и зовут которую Анастасия? Явно ничего хорошего.
Я плохо изучал историю – она была мне не интересной. Но я всё равно смутно помню, что гарпии были не самыми положительными персонажами греческих мифов. Эти милые поющие «птички» погубили не мало народа. Поэтому с одной из них стоит быть чертовски осторожным!
— А вы и есть торговка? А то мне и моему приятелю очень хочется кушать, – ответил я, и постарался, как можно аккуратнее положить зоргурда на холодное сидение вагона.
Но эта тварь так брыкалась, что пришлось  всё же её больно швырнуть, от чего тварь-зоргурд грозно по-кошачьи прошипела, как бы мне этим угрожая расправой за столь небрежное обращение с её кошачьей особой. Но мне было плевать: я очень сильно хотел  поесть, и быть аккуратным с этой киской я и не намеревался с самого начала, когда она на меня налетела и больно уронила на пол в предыдущем вагоне.
Тут к нам подоспел и Джу, отдавая мне затертую старенькую торбу. Как только его руки освободились от столь тяжкой и не привычной ноши, сын чернокнижника  довольно уселся на лавочку, заливаясь широченной улыбкой. Он блаженно улыбнулся оттого, что ему более не придётся носить тяжеленные ботинки на своих тонких и слабых ногах, которые более походили на две спички. А ботинки были настолько велики бывшему рабу, что они остались на полу, когда Джу с максимально возможным комфортом уселся на лавочке: ноги без особых усилий выскользнули из огромных ботинок.
— Значит, Вы желаете купить у меня еды… А что вы предложите мне взамен? – сказала птичьим голосом леди, как будто заигрывала со мной, но при этом сама дико, с каким-то непонятным мне желанием покосилась на зоргурда. Видимо, эта вонючая и вечно брыкающаяся кошачья паршивка торговку чем-то заинтересовала. А может они родственнички? Что вполне могло оказаться правдой: обе имеют части тела от животных и человека, обе не большие красавицы, и от обоих можно ожидать неприятностей в любой момент!
— Что я могу предложить вам взамен? Ну, у меня есть деньги из мира людей… В частности у меня есть рубли… Если они Вам не подходят, то могу предложить в обмен на еду и питьё ювелирные украшения. У меня ещё есть и куча всяких вещиц из серебра, золота, и даже платины. И многие из них с разными драгоценными камнями… – резко отвлёк я леди от её тёмных помыслов в отношении зоргурда. Чтобы окончательно отвлечь внимание торговки от лохматой кошечки, я уселся рядом с этой уродской полу-кошкой полу–девушкой – «излюбленным домашним животным чернокнижников», как сказал Джу - а чтобы чертовка больше не рыпалась, осторожно сжал своими когтистыми драконьими руками все четыре лапы и человеческие руки зоргурда. Забавно, но именно из-за огромных черных когтей на руках у меня получилось это сделать. Своими прежними человеческими руками я бы не смог обхватить четыре лапы зоргурда одной лишь рукой! А так – получилось, и теперь киска была полностью обездвижена.
Если это действительно настоящая  торговка, что знает цену деньгам и себе, то на такую приманку, как множество украшений с драгоценными камнями, она точно должна была отвлечься от забавной киски зоргурда. Но видимо я просчитался, и все мои слова об украшениях из драгоценных металлов и с камнями были пропущены, как будто мимо ушей торговки Анастасии.
— Валюта? У вас есть валюта… т.е. деньги из мира людей? Рубли в частности… Фм… Может, быть…Может, быть… - проговорила, рассуждая, сама с собой гарпия.
Было видно: та чего-то задумала по отношению к забавной зверушки. И теперь взвешивает все свои тайные козыри в рукаве, чтобы сделать правильный ход конём. А лучше стразу поставить мне мат. Но я был готов ко всему. Не смотря на то, что лишь пару мгновенный назад я еле пережил страшное превращении из человека в воина-дракона, мой разум оставался прежним и вполне расчетливым. Сейчас меня было очень сложно провести.
Недолго помолчав, дама продолжила свой монолог:
- Но лучше я вам обменяю ваши рубли на деньги, что используются в  самой Неизвестности: на золотые фуринги. Ведь с валютой из мира людей в Неизвестности делать особо нечего – там её никто не приминает, т.к. все официальные банки не сотрудничают с миром людей. Обменять в этом поезде, да и в самой Неизвестности ваши рубли на наши фуринги можно лишь у таких торговцев, как я  - которые нигде не зарегистрированы, и работают вне законов. Ведь по законодательству Неизвестности лишь официальные перевозчики могу перемещаться между мирами. И те, у кого есть временное разрешение выезд из страны в мир людей. Да, и то: тех, других не так уж и много. И у них на каждую поездку куча документов. Но благо, что за этими путешествиями особо не следят – стражи заняты более важными делами, чем следить за безбилетниками в поездах, – сказала торговка, не переставая коситься на зоргурда.
А между ними действительно было что-то общее во внешности, и может быть и в характере (как я уже заметил – они вполне могли оказаться родственниками, сводными сестричками, к примеру):
И торговка, и кошка имели части тела различных животных. А ещё обе были девушками. Но их объединяло сильнее всего то, что обеим девушкам я хотел двинуть по морде: зоргурду за то, что рыпается всё время и не дает мне спокойно посидеть, договориться с торговкой на счёт еды. А вот самой торговке Анастасии хотелось заехать по лицу за то, что как-то уж подозрительно она коситься на зверушку, что сидела рядом со мной. Леди-птичка явно что-то затевала, и затевала такую-то подлянку в отношении киски, что я абсолютно случайно поймал в другом вагоне!

Джу четко сказал мне, что торговка является гарпия. Да, если так выглядят все гарпии, то эти существа одни из самых некрасивых среди народов Неизвестности, который я уже успел видеть воочию:
На голове была корона под золото с высокими острыми краями. Это точно был какой-то более дешевый сплав, нежели золото. В драгоценных металлах я хорошо разбираюсь.
Под короной вместо привычных волос струились длинные разноцветные перья: некоторые были настолько короткими, что даже торчали торчком вверх. Это придавало какой-то глупый и неопрятный вид торговке Анастасии. Из-за такой прически к торговке не очень-то и хотелось относиться серьезно.
Ушей у гарпии не было, на их месте были только две маленькие дырочки, как у птичек, и они обрастали пушистыми перьями. И от этого торговка выглядела ещё более глупо и смешно.
А растущий из нижней части спины хвост придавал Анастасии вообще глупый вид. Он состоял из таких же длинных сиреневых и синих перьев, что и на голове. А там где было основание птичьего хвоста, спина была покрыта мелким пушком белых пёрышек.
Торговка была наполовину птицей, но у меня тут же появилась ассоциация, что она не просто птица, а на половину курица! И мозгов у торговки столько же, что и у любой другой курицы!
Мелкий пушок рос и на уровне лопаток: оттуда торчала пара больших птичьих крыльев синеватого оттенка. Столь огромные крылья я видел лишь в фильмах и книжках про Ангелов - птиц таких огромных размеров в мире людей не существую! И, наверное, гарпии при сильном желании могла на них летать, как те же Ангелы в фантастических книжках и фильмах про них. Но гарпию не в коем случае нельзя было сравнивать с Ангелами. Анастасия была безобразная и гадкая. Ни один Ангел не мог быть настолько отвратительным, даже тёмный, что явился прямиком из пекла Ада!
Руки птичьей леди были вроде человеческими, за исключением самих кистей: пальцев было всего три штуки, и они более походили на пальцы курицы – настолько же безобразные, и с такими же когтями! Видимо леди хоть чуточку следила за модой и ухаживала за собой, поэтому когти рук торговки были ровно выкрашены лаком для ногтей золотого цвета, и на них была какая-то роспись. Золотой лак хорошо подходил к золотистому костюму. Поэтому можно даже говорить, что Анастасия имела хоть какие-то маломальские представления о вкусе.
Но не смотря ни на, гарпия вызывала лишь отвращение, нежели какие-то другие чувства.
А на ногах пташки как будто были сапоги. Но это оказалось лишь жалкой иллюзией: сапог на самом деле не было. Это был лишь переход от красивых стройных ног девушки к безобразным когтистым лапам птицы. На уродливых лапах было тоже по три пальца, но в отличие от пальцев рук, они были по-другому расположены: два спереди, и один сзади, как у динозавров, что перемещались на двух задних ногах в те далёкие доисторические времена мира людей. И  так же, как у этих динозавров на пальцах были огромные круглые изогнутые когти грязно-желтого цвета, что леди тоже ровно выкрасила лаком золотого цвета, и расписала точно так же, как и когти на руках. Но как бы она не старалась, гадкий первоначальный грязно-желтый оттенок когтей всё равно было видно!
Сами же птичьи задние лапы леди были желтовато-серого цвета, украшенные ровными тонкими черными полосками вплоть до самых когтей. От этого и создавалось впечатление, будто это сапоги, а не сами ноги. Но благодаря этим полоскам было больше сходства с куриными конечностями.

«Женщины-птицы отвратительного типа. В греческой мифологии гарпий посылали в наказание провинившимся перед богами людям. На ряду с наглым характером гарпии распространяли страшное зловонье, которое не всякий мог вынести. В мифах они представлены злобными похитительницами детей и человеческих душ…» - стало мне вспоминаться из книжки по мифологии древнего мира.
Но тут же ум пришли более точные строчки из той же книжки:
«Вверху на дереве сидела  птицеподобная тварь – по всей  вероятности, разновидность гарпии. У нее были полные женские груди и  свернутый кольцом змеиный хвост. Грязные, засаленные перья торчали во все стороны. Нет  ничего противней гарпии. Размахивая грязными, дурно пахнущими крыльями гарпии, подлетели ближе. Вот уж грязнули! Сальные курицы с женскими головами  и грудями. Но ни капли очарования: лица у них, как у ведьм. А голоса  –   хриплые, сиплые! На лапах –  громадные шершавые когти»» - и уже эти сточки точно подходили к описанию торговки Анастасии.

Один щелчок пальцами леди, и в руке гарпии появился мешок с тяжелыми золотыми монетами, который она слегка крутила в когтях, а монетки на это движение звякали - в мешочке точно было золото, я по звуку этот благородный металл ни с чем другим не спутаю. Тем более сейчас, когда слух стал намного более чувствительным и чутким. Быть воином-драконо было не так уж плохо, как на это отреагировал сын чернокнижника и бывший раб Джу. Какие-то плюсы всё-таки были в том, что я теперь являлся свирепым драконом с человеческими чертами. Гарпию я вообще не боялся, ведь это она должна была бояться меня!
— Этот мешок вам обойдётся в десять тысяч рублей. Там ровно двести монет золотых фурингов. Да, наши деньги довольно дорогие по отношению к человеческим… По пятьдесят ваших рублей за один наш фуринг. Но, что толку от рублей в мире Неизвестности, даже если их много. Ведь человеческие деньги нигде не примут! – завлекающим голосом сказала торговка Анастасия. Она явно не договорила. Анастасия лишь подготавливала меня к своему решающему ходу конём, чтобы поставить мне окончательный мат.
И сделав небольшую паузу, уродливая «птичка» продолжила:
- Но я отдам вам десять таких вот мешков за это создание, – заявила гарпия Анастасия, указывая на зоргурда.
Я поймал заинтересованный взгляд торговки, и перевел свой на пернатую кисоньку зоргурда: она больше не брыкалась, полностью успокоилась и прислушивалась к нашему разговору, шевеля при этом кошачьими ушами на человеческой голове (что выглядело довольно забавно и не привычно). Видимо смешная кошечка поняла, о чём мы разговариваем: о возможной продаже в рабство зоргута. И видимо кошка тут же стала осознавать, чем всё дело может кончиться – её не просто продадут в рабство, а скорее всего зоргута разделают на множество магический артефактов вроде сердца, перьев, костей, крови и т.д.

«Десять на десять… сто… сто тысяч рублей за какую-то тварь?» - быстро вспомнил я свои не многочисленные воспоминания о школьной математике. И, конечно же, после столь простых арифметических выводов, в моей голове тут же возникли подозрительные мысли:
«Странно… Это очень странно…Даже, слишком странно… Всё это крайне подозрительно… Видимо это странное создание действительно безумно ценное, раз торговка им заинтересовалась, как только мы вошли. Но ещё я абсолютно уверен, что зоргурд стоит куда больше, чем предлагает за неё гарпия. Но Анастасия точно знает - я простак, который слишком мало знакомый с миром Неизвестности, и меня можно попробовать обмануть… Вдруг я настолько глуп, что такая сделка удастся?
Но всё-таки интересно: сколько же зоргурд стоит на самом-то деле?» – я хотел уже что-то ответить гарпии на её предложение. Пока отказывать прямо в лоб я не планировал. У меня появилось желание поиздеваться над торговкой.
Но сын чернокнижника меня опередил, резко соскочив со своего места, и начав громко орать:
— Господин, не делайте этого! – закричал Джу,  и подбежал босиком  ко мне: он так торопился сказать, остановить меня от необдуманного поступка, что даже не обул ботинки. Они так и остались стоять на полу, где ботинки и слетели с тощих слабых ног бывшего рабского мальчика по имени Джу.
— Вы хотите, чтобы и это создание стало рабом на всю свою почти бессмертную жизнь? Та работорговка… Елена, что ящероподобная… Она на самом деле приходиться сводной сестрой этой гарпии. Э
Если вы продадите бедного напуганного и потерявшегося зоргурда гарпии, то вы подпишете этой странной кошке пожизненное рабство. А жизнь у них очень долгая! Почти, что вечная!!!
А возможно кошечку в первый же день разрежут на кусочки, чтобы сделать различные обереги  вроде сушеных лапок, ушек, украшений из костей и перьев, одежды из кожи зоргурда.!!!– завопил сын чернокнижника, сжимая мою руку.
По глазам мальчугана было честно видно, что тот безумно переживал за зоргурда. Может быть у его отца – чернокнижника – тоже была такая же кошечка, которую он убил ради артефактов и оберегов? А может и ещё по какой-то причине бывший раб сильно волновался за дальнейшей судьбой зоргурда. Но увидев эти напуганные глаза, в которых вот-вот появятся слезы, мне и самому стало больно за пернатую кошечку с половиной человеческого туловища. Я и так не собирался продавать её в рабство, но теперь я твердо решил, что торговке надо преподать хороший жестокий урок – не все и всех можно купить за деньги!!!

— Не лезь, щенок, в дела взрослых! – зашипела непонятно гарпия, скаля не самый ровный ряд зубов на Джу.
И это было похоже на шипение птицы. Но разве птицы умеют шипеть? Видимо да, раз гарпия так завопила, и никаких других ассоциаций не возникло у меня в голове.
Торговка резко взмахнула трехпалой рукой перед мальчиком, и сильным ударом отправила Джу в другой конец вагона. Видимо гарпии обладают какими-то магическими способностями потому, что даже если Анастасия была безумно сильной, у неё всё равно просто так не получилось сына чернокнижника так просто и легко с одного удара отшвырнуть на такое расстояние.
В конце вагона послышался резкий гулкий стук, потом крик боли от сына чернокнижника. Но Джу тут же замолчал, все стихло. Видимо бывший раб просто потерял сознание от удара об стенку вагона. Сомневаюсь, что мальчишка решил проявить мужество, и просто беззвучно стерпеть боль. Слишком уж сильный оказался удар.
— Что творишь, уродка!!! Я тебе сейчас преподам урок хороших манер!!! – заявил я, резко вставая,  и возвышаясь над этой поганой грязной и дурно-пахнувшей леди-птичкой – торговкой Анастасией.
— Уродка? Ты назвал меня уродкой?!!! – ухмыльнулась она, и сама встала предо мной. В этой фразе слышалось не только ухмылка дамы, но и её возмущение. Скорее всего, своей речью я задел её больное самолюбие. Дама просто взорвалась от негодования.
Тут Анастасия расправила свои крылья, зрительно увеличившись в размерах. Да, правы были древние философы – гарпии одни из самых мерзких созданий. Как только торговка расправила крылья, появился противный запах… Крылья хоть были и большими, но безумно грязными. От этого не становилось страшнее, наоборот - только смешнее.
Оскалив зубы, и скривив непонятную физиономию, гарпия оттопырила перья на хвосте и на головы, вставая в стойку для нападения. Видимо она действительно решила меня напугать таким образом.  Мол, парень, ещё раз подумай о последствиях такой встречи, и не трогай меня.
Но от этой картины мне стало даже смешно: у Анастасии и так было страшное лицо, а тут оно сделалось в четыре раза безобразнее, и от этого – смешнее. Да, и выглядела сейчас гарпия Анастасия, стоя передо мной в боевой стойке так же нелепо, как храбрый воробей решившийся напасть и побороть человека с заряженным гранатометом!
— Да, уродка! Я разве как-то иначе сказал? А ещё – ты сволочь редкостная, и полнейшая скотина!
Ты моего друга почто так ударила?! Ты его чуть не убила, если ещё «чуть»! А то ведь вовсе убила – у тебя вон, какие ручища огромные и неуклюжие! – тут я сделал гарпии как бы комплемент: руки её были довольно-таки слабыми, тонкими и хилыми. Даже у большинства моих девчонок на одну ночь ручки и то посильнее будут! Видимо для того, чтобы отправить Джу столь далеко Анастасия все же использовала какое-то заклинание силы. Или что-то на это похожее. Мальчик был хоть и тощим, но весил прилично, чтобы какая-то слабая и немощная гарпия могла его с одного удара отправить на другой конец вагона. Не обошлось тут без магии. И данный факт я всё-таки учел: Анастасия могла начать драку, и так сказать «пырнуть меня ножом со спины» своей магией.
Торговка резко села на четвереньки, пристально смотря на меня, и готовясь кинуться со всего размаха. Но мне удалось её опередить:
Я слишком сильно разозлился на гарпию за то, что она ударила почти беззащитного и слабого Джу. Когда торговка бросилась на меня, я вытянул вперёд правую руку, и схватил гадину за крыло. Мои когти мгновенно мягко впились в плоть крыла по самое основание, дарую непонятное чувство где-то внутри меня. По когтям потекла тёплая бордово-чёрная кровь гарпии, стекая вниз по моим огромным уродливым рукам-лапам воина-дракона.
Торговка попыталась сделать странное движение всем телом и возглас, но освободиться из моих рук ей так и не удалось. Но этих четных попыток она не оставила. Инстинкт самосохранения  в ней все-таки присутствовал, и Анастасия сейчас судорожно пыталась цепляться за тонкую нить своей никчемной Жизни. Пернатая девушка сделала ещё одно движение резкое, и  освободилась. Да, честно говоря,  я её и не пытался удержать. Мне хотелось отомстить торговке за то, что она сделала с моим другом – мальчиком по имени Джу, которого я не так давно выкупил из рабства.
— Ты в серьёз решил сражаться с гарпией Анастасией, что владеет секретами чёрной магии?! Ты очень сильно об этом пожалеешь! Ты пожалеешь, что поднял руку на гарпию Анастасию! А потом я заставлю тебя пожалеть, что ты, когда смог явиться на этот Свет! – завопила она противным птичьим голосом про себя в третьем лице.
От заявлений торговки было только смешно. Может оттого, что плохо знал о гарпиях, и даже не представлял, на что они способны, а на что - нет. Но сейчас я видел лишь глупое обезумевшее создание. И выглядело это создание в своем гневе нелепо: девушка с безобразным лицом, грязными крыльями, перьями вместо волос стоит напротив меня, и тщетно пытается убедить – что она грозный противник. Смешное и жалкое одновременно зрелище.
— А ты решила обидеть друга Лютера?! Самого Лютера, что перестал быть человеком, и стал воином-драконом?! За это ты, поганая пернатая стерва вообще умрёшь в этом же проклятом вагоне этого тошнотворного и уже безумно надоевшего мне поезда!!! – ответил я грозным криком, схватив птичку за ногу.
Да, девушка ни как не ожидала от меня такой смелости. Видимо данный способ запугивания всегда срабатывал, и противник отступал. Но я толком ничего не знал ни о гарпиях, ни о самой торговке Анастасии, чтобы меня можно была запугать такими глупостями.
Один рывком, я схватил отвратительную девушку за безобразную куриную ногу. А, сделав один быстрый поворот вокруг своей оси со схваченной за ногу Анастасией, я резко отпустил её, и швырнул далеко в сидение вагона. Там что-то громко хрустнуло. И судя по звуку это, точно были не ломающиеся доски сидения, а, скорее всего, с каким хрустом сломались тонкие кости милой пташки-гарпии. Не думаю, что после такого падения можно выжить – со сломанным позвоночником вообще сложно жить. Но какого было моё удивление, когда торговка встала. И не просто соскребла себя с пола, а быстро и бодро соскочила, не смотря на жуткую боль от падения! Не успел я вообще что либо сообразить, как торговка
набросилась всем весом на меня: в мгновения ока я из выгодного клиента превратился в кровного врага, которого уродливая девушка-птица Анастасия яростно желает разорвать на мелкие кусочки (конечно, мы ещё посмотрим: кто, кого и как разорвёт на части).
— Рррршшш! – вновь закричала она, оскалив не ровные ряды странных зубов. От этого зрелища вновь хотелось больше смеяться, чем бояться.
Но скорее всего всё дело было просто в том, что сейчас я уже не был человеком, а стал воином-драконом. И как я уже успел понять – у этих, непонятных созданий, что покрыты шипами, имеют свирепый нрав и множество острых рогов на голове очень уж странное чувство юмора. И смотреть, как злится гарпия было только забавно. И мне хотелось позлить её ещё сильнее.
И схватив огромными когтями на руках, я впился в тёплую полоть плеча торговки. Вновь побежала кровь гарпии по моим рукам. Раньше я любил разделывать мясо. Но ощущение, которое было во мне сейчас, не могло сравниться с этим. Почему-то было лишь противно и мерзко. Кровь гарпии пахла каким-то непонятным запахом. Едким и противным. Мне захотелось лишь поскорее с этим разделаться.
— А… а… а… а… – еле простонала от боли и мук гарпия Анастасия, когда мои когти вошли по самое основание в её мягкую плоть плеча между костями, и вышли насквозь с другой стороны.
Увидев это, мне не захотелось продолжать пытку гарпии ни на секунду.
Она и так была очень противной и мерзкой особой. Но сейчас меня тошнило от самого себя – я был покрыт этой плохо пахнущей жидкостью, что заменяла Анастасии кровь. И появилось лишь страстное желание, поскорее отмыться от этой грязи. Воин-дракон стал во мне просыпаться, и требовать убийства. И не просто убийства торговки, а долгое, мучительное. То, что доставит ему наслаждение. Но внутренняя природа человека по имени Лютер победило желание дракона. И я не стал мешкать – оставлять в живых Анастасию у меня не было и в мыслях. Даже я сам – двадцатилетний парень Лютер хотел её убить за то, что та ударила невинного мальчика Джу, хотела забрать зоргурда в рабство, и в конце концов выставить меня дураком!
Поэтому, не долго думая, я быстро полоснул тонкую грязную шею гарпии длинными когтями рук, что могли превзойти любые остро заточенные ножи. Она что-то прохрипела, но не смогла сопротивляться. Я был сильнее гарпии. Странно, но последний дух из тела торговки вышёл слишком быстро и легко. Конечно, я в Жизни не часто видел, как умирают люди. Но мне показалось, что Анастасия слишком легко и просто рассталась с этим светом.
Тело торговки Анастасии резко дёрнулось в конвульсии, издало странный тошнотворный звук, и умерло  на моих драконьих руках. Теперь оно висело, как мешок с какой-то грязью. Кровавый мешок с грязью…


— Господин, а что здесь произошло? Что случилось? – спросил Джу, оклемавшись от сильного удара, т.е. от встречи с полом и стеной того угла вагона, в который резким рывком его отправила торговка Анастасия пару минут назад.
Я слышал, как он хватается за сиденья, чтобы встать. Как он что-то бормотал себе под нос, проклиная всех гарпий. Но сын чернокнижника, не смотря на всю жуткую боль смог, все-таки встать, и шатаясь, побрёл ко мне. Чтобы точно не упасть, мальчик постоянно хватался за спинки кресел. Видимо удар был действительно сильным. И если бы не его рабская закалка, возможно мальчуган Джу погиб бы такой глупой Смертью – от одного магического удара гарпии.
Наконец-то подойдя ко мне, бывший раб увидел мои окровавленные руки. Мальчик странно косился на мои окровавленные чужой кровью ноги и лицо. В выражении его лица читался лишь один вопрос: «откуда всё это?». Но увидев рядом мёртвое валяющееся тело гарпии Анастасии он всё понял.
Та валялась как ничтожество, будто была каким-то мусором поодаль от моих драконьих ног. Может, и в Жизни торговка была столь ничтожна, что  смогла лишь жалко умереть?
— Вы смогли убить гарпию? Вы действительно её убили?! – по-настоящему удивился Джу. Странно было это слышать, ведь торговка оказалось слишком слабым противником, чтобы я не смог с ней справиться.
В глазах мальчика забегали огоньки. Это было удивление перемешанное с каким-то восторгом. Но чему тут можно было радоваться – я только, что собственноручно убил девушку. Хоть и не самую красивую и добрую, но ведь убил. До этого я в Жизни убивал лишь надоедливых насекомых, пару кошек и собак…
- Господин Лютер, не переживайте вы так сильно по поводу этой торговки. Без неё в Неизвестности будет гораздо лучше… - попытался утешить меня бывший раб. Но почему-то легче на душе не становилось.
Я отошёл от тела пернатой девушки. Внутри всё переворачивалось. Было больно и грустно. Я никогда не испытывал ничего подобного… Странное ощущение разочарования в самом себе не могло меня покинуть. И от этого где-то там внутри, где живет душа было пусто. Пусто и холодно. Будто огонь Жизни и страсти залили ледяной водой. И не просто водой из колодца. Это была грязная, мутная, со множеством водорослей и ила вода из болота. Я ощущал себя грязным, униженным и раздавленным. Будто кровь убитой мою гарпии замарала не только моё измененное тело, но и душу. Да, так сильно перемешала её с грязью, что я вряд ли когда-то смогу ощутить себя чистым, наивным и веселым, как раньше.
От части прав был Бёрт Шерстолап – это путешествие изменит мою Жизнь навсегда. Но я никак не ожидал, что столько круто и жестоко!!!
Мальчик по имени Джу пытался продолжить отвлекать меня от тяжких мыслей:
- Надо бы собрать кровь гарпии. Столь важный ингредиент может потом Вам пригодиться… – спокойно сказал Джу, будто убийство гарпий, тем более моими руками, вполне обычное дело. Страшно было слышать эти слова, да ещё и столь спокойным тоном. Создавалось впечатление, будто я убийствами каждый день и не по разу занимаюсь. Будто это моя маленькая забава.
Но в ответ я не смог вымолвить ни единого слова. Губы не разжимались. Я упал на сидение вагона, и не мог вообще пошевелиться. Тело, как будто заледенело. И даже дышать было больно – любое мимолетное движение приносило муки. Но я был безумно удивлён, и даже от части возмущен спокойствию сына чернокнижника. Я всё ещё находился в шоковом состоянии. Ведь в мире людей я, конечно, убивал живых существ. Но то были жалкие тараканы, комары, да прочие насекомые. Да, я сам во дворе ночью перерезал горло парочки моим домашним кошкам и одной собаке. Но и то лишь потому, что усыплять своих любимцев у меня рука не поднялась: боец должен погибать с честью! Поэтому я лично перезол им глотки, когда те уже были слишком старыми и дряхлыми, чтобы продолжать их мучить существованием. В их возрасте это уже не была Жизнь, это было существование…

Джу быстренько вытащил флакон с моим дорогущим одеколоном из безразмерной торбы, и вылил его остатки на пол. Если бы я сейчас находился в нормальном состоянии, я бы сыну чернокнижника врезал бы так по морде, что сломал бы ему челюсть. Ведь одеколон был не просто дорогим, а безумно редким – всего лишь сорок флаконов с этим ароматом выпустил мастер парфюмер! И покупать этот одеколон пришлось через Интернет аукцион. Конечно, друзей за такую ерунду бить не стоит. Ноя всё равно уверен, что кровь торговки Анастасия не стоит и четверти стоимости одной бутылочки редкого одеколона!
Мальчуган по имени Джу стал быстренько собирать кровь гарпии в маленькую бутылочку. По его действиям было хорошо заметно, что тот боится чего-то не успеть. Чего именно было не понятно. И зачем мне вообще может понадобиться кровь грязной отвратительной гарпии, тоже было не совсем понятно. Я ведь не маг, и не колдун… В этих делах вообще не разбираюсь…
А в тот миг, когда Джу плотно закрыл бутылочку крышкой, и запихал её  обратно в торбу, стало ясно, зачем мальчик так торопился: жидкая плохо пахнущая кровь гарпии Анастасии на полу стала испаряться, словно вода в слишком жаркий день. А само тело дохлой гадины, лежащее в неприличной позе, стало покрываться грязью мерзкого оттенка. И эта грязь, как будто разлагала плоть страной девушки, словно кислота. Тело быстро разлагалось на противную похожую грязь. Гадкое зрелище. Стало ещё отвратительнее смотреть на это, когда полужидкая грязь стала больше походить на жидкость. Та самая плохо пахнувшая жидкость, что заменяла гарпии кровь.
Теперь мне стало ясно, почему сын чернокнижника так торопился – он боялся, что кровь гарпии просто раствориться в воздухе под действием не понятной силы. И вскоре так и случилось: всё тело этой уродливой пташки-торговки исчезло из вагона, растворившись в воздухе, будто бы гарпии тут и не было вовсе. Ни осталось вообще ни каких следов или намёков. Мёртвая Анастасия просто исчезла, растворившись в воздухе.
А Джу спокойно сидел напротив меня и мило улыбался, словно ничего и не было. Он напоминал обычного человеческого мальчика, что даже знать, не знает всей гадости мира Неизвестности. Довольный собой, мальчик обул мои тяжелые ботинки, и пытался с ними поднять тощие слабые ноги вверх, вытягивая их в воздухе перед собой. Держались ботинки очень слабо – ведь старые шнурки я порвал, когда превращался в воина-дракона, а новые я ещё не вставил в дырки ботинок (та самая запасная пара шнурков, что я на всякий случай захватил из дома, и вот оказалось совершенно не зря – я не прогадал, они действительно пригодились. Надо только было всё-таки заняться, и поменять шнурки).
Но хоть чуть-чуть поднять ноги над полом вагона у сына тощего и слабого чернокнижника получалось довольно-таки плохо: либо ботинок соскальзывал и падал на пол, как только бывший раб хотел поднять ногу; либо тощая и слабенькая нога от такой тяжести не могла полностью разогнуться. Ботинки даже по меркам тяжелой бронированной обуви были слишком тяжелыми. Ещё бы! Ведь заказывал ботинки Я, и именно для себя любимого.
— Господин, вы так сильно не расстраивайтесь по поводу этого убийства. Гарпии – это самые подлые, бессовестные, двуличные, скользкие и бесчестные существа в Неизвестности. Их всех надо поубивать! Чтобы они все подохли подобно вот этой – не оставляя о себе ни каких следов и воспоминаний! Вы уничтожили то зло и грязь, что несёт любая гарпия. Благодарю вас лично, господин Лютер.
А чтобы вы действительно поняли всю целостность вашего поступка, я поведаю вам кое-что о гарпиях:
Да, убийство, это в любом случае убийство. И это самый светлый поступок. Но гарпии заслуживают наказания, и такая Смерть – это ещё слишком мягкая кара для них.
Они не знают понятия чести или закона. Делают всё, что взбредет в больную птичью голову. И чаще всего это не самые благородные поступки. Гарпии воруют еду у голодных и нищих. Уносят маленьких детей по ночам, и продают их в рабство. А красивых незамужних девушек уродуют, чтобы те никогда не смогли выйти замуж. В общем пакостят всем и всюду. Поэтому вы, господин Лютер, сейчас поступили не просто правильно, а от части благородно. Просто вы ещё не осознали этого…
А за кровь мёртвой гарпии Вы не волнуйтесь, она не испариться, как её тело.  Ведь в плотно закрытой ёмкости она стоит веками! Но стоит её лишь слегка приоткрыть, как кровь тут, же начинает испаряться. Поэтому кровь гарпий так дорого и ценят. Особенно при множестве ритуалов чёрной магии, в которой почему-то кровь гарпии частенько используют. Они считают, что кровь грязных пернатых уродливых женщин наделена большей колдовской силой, чем ничья другая!!! - спокойно, почти счастливый сказал мне Джу, и улыбнулся, оскалив зубы: в их неровном ряду, заметно не хватало двух-трёх, видимо их он потерял, когда гарпия Анастасия отправила его «полетать» в другой конец  вагона одним лишь взмахом руки.
В этот миг меня охватило чувство противного отчаяния. Странная довольная улыбка мальчика подростка навивала лишь чувство печали и одиночества. От его объяснений на душе не становилось легче. От них становилось хоть что-то понятно, но это не приносило облегчение. Я только что-то убил живое существо. И это был ни какой-то там таракан или жук. Это даже не была старая дряхлая кошка, что уже с трудом доживала свой век… Я только, что убил живую настоящую, хоть и уродливую девушку… Чувство вины стало грызть меня изнутри. Я не мог просто смириться с той мыслью, что теперь я являюсь убийцей! Появилась дикая боль на душе, будто кто-то полоснул по ней давно затупившимся ржавым ножом… И нож этот имел имя – чувство вины, а полоснула по душе давно спящая совесть, которую я так четно в течении многих лет пытался забыть или потерять. Но она так и не ушла. А сейчас решила разгрызть меня окончательно, т.к. до этого спала долгие годы.
Душа выла. Душа плакала. Она обливалась горькими солёными и жгучими слезами. Душа громко пронзительно стонала внутри меня… Сейчас самому захотелось умереть, но только не испытывать эту внутреннею неясную боль. Как же давно мне не было так больно. Ни одна физическая боль, ни одна телесная пытка не могла даже сравниться с ужасом тех мук, что сейчас терзали моё внутренний мир. Советь наконец-то проснулась, и в самый удачный момент…

*   *   *

— Пожалуйста, Дженни, отойди от этого проклятого края крыши… – просил слёзно её я.
Я - жалкий глупый и наивный шестнадцатилетний пацанёнок. Сам ещё ребёнок, что не осознает своих сил. Что плохо находит на ощупь ориентиры в этом мире. Но точно понимающий, что сейчас он страстно желает спасти эту юную красивую девушку Дженни. И я хочу это сделать по одной причине – я люблю Дженни…
Ей тогда было уже восемнадцать, а мне только лишь шестнадцать лет. Единственное, что нас с ней  могло хоть как-то разделить – это разница в возрасте. Да, и то - всего лишь два года. «Но два года не пять… пять не десять… десять не двадцать и так далее по возрастанию» - так говорил мой друг, который сам был старше своей невесты аж на десять лет!
Но более нас с Дженни ничего не могло разделить. Ведь мировоззрение, увлечения, и характерами мы были с ней похожи. Похожи именно в тех случаях, где должны быть похожи. И разные, там, где это гармонично. Ведь если мальчик и девочка слишком одинаковы, то у них возникают споры на пустом месте. И им друг с другом становиться скучно.
Но мы с моей возлюбленной Дженни были настолько прекрасной парой, что душами и пылкими сердцами мы были с ней слишком близки! Можно даже сказать, что я и Дженни – были единым целым, как две половинки соединяются в мозаике, создавая удивительный и прекрасный рисунок. Настолько сильно мы любили друг друга. Настолько сильно мы были поглощены друг другом, и не хотели замечать остального. Я и Дженни любили друг друга несмотря ни на что и ни на кого! Плевать на окружающих и их мнение. Мы были самыми счастливыми на свете.
Это была моя первая и, как выяснилось позже, настоящая и единственная любовь… Та любовь, что дарила крылья и ветер. То чувство прекрасного легкого еле ощутимого счастья, что одаряет тебя ощущение полёта, когда ты просто идёшь по улице. И твоё лицо озаряется улыбкой лишь от мимолётного воспоминания о той, кого ты любишь. Дженни была моей первой настоящей и единственной любовью. Она оказалась первой и последней любовью в моей Жизни… До неё тоже что-то было с какими-то девочками, но лишь тихое и мимолётное увлечение за какими-нибудь фифами блондинками, с которыми я встречался не более недели. И это даже сложно назвать увеличением. Так мальчишечья забава получать самых красивых и популярных девчонок, чтобы утереть нос остальным парням. Или просто проверка своих сил – смогу ли я сделать так, чтобы самая непреступная девочка в школе согласилась со мной гулять? И чаще у меня получалось задуманное. Предо мной сложно было устоять.
Но Дженни не была одной из этих девочек-дурочек. Я любил её по особенному - так не возможно никогда полюбить глупую блондинку. Мне было приятно даже идти рядом с ней, не держась за руки. Я испытывал восторг, когда она произносила мой имя, и смотрела при этом мне в глаза. И после Дженни ни одна девушка не могла вызвать у меня даже самые отдалённые намёки на это чувство…

— Отойди, Лютер. А лучше вообще уйди отсюда! Я не хочу, чтобы ты это видел! – криком отчаяния, перемешанного со страхом и слезами, попросила Дженни, и подошла ещё ближе к  краю этой крыши.
Любое движение могло привести к её падению. Девушка прекрасно понимала это. И сейчас старалась не шевелиться. Со стороны казалось, что Дженни даже не дышит, чтобы не рухнуть раньше времени.
Была глубокая чёрная ночь. Звёзда на небе не было, т.к. весь небосвод затянули унылые свинцовые облака. Облака медленно наливались водой, и должны были скоро разродиться дождём. Но сейчас облака лишь навивали тоску и отвратительное чувство одиночества.
Стоял пасмурный и холодный конец лета. Да, ещё иногда были теплые деньки, а в след за ними и ночи. Но от этого не становилось радостнее – осень подобралась слишком близки, и настроение портилось от мимолётного ветерка. Да, сейчас была одна из тех не многочисленных тёплых ночей, но из-за очень сильного ветра по коже бегали мурашки. Ветер предвещал сильный ливень. И тучи вскоре должны были облить все улицы мокрой холодной водой, окончательно стерев воспоминания о тёплом добром лете.
Этот сильный порывистый почти осенний ветер развевал длинные рукава футболки, что был сейчас надета на милую Дженни. Девушка была прекрасна в своём неподражаемом очаровании. А множество тончайших шелковых воланов, что украшали джинсы стройной девушки, создавали впечатление, что юная дева просто сливается с ветром в единое целое . И особенно красиво ветер развевал по своим просторам прекрасные длинные, крашеные в синий цвет волосы Дженни. Она как будто растворялась в потоке воздуха, и исчезала на мгновение из этого мира, оставаясь лишь мимолётным виденьем.
Я стоял и молчал. Я не мог говорить. Я слишком сильно боялся, что если подойду, то моя возлюбленная девушка просто отойдёт от меня, и рухнет с этой высокой крыши. Ведь от любого движения Дженни могла сорваться с крыши. Не зря она выбрала этот дом, эту сторону его крыши, и именно сегодняшнюю ночь для исполнения своей сумасшедшей мечты. Любое движение, и девушка разобьётся насмерть!
От этого же я и молчал. Любые слова могли спровоцировать восемнадцатилетнюю девушку на необдуманный поступок. Хотя скорее всего Дженни уже давно обо всем хорошенько подумала, и для себя всё решила. Но даже если она была уверенна, что поступает правильно, я жаждал остановить свою возлюбленную девушку. Ведь я слишком сильно и страстно любил эту странную необычную девушку Дженни.
— Но, Дженни, почему в твоей голове появилось это желание? – спросил я, выдавив из себя слова.
Конечно, я хотел сказать другие слова. Мне хотелось рассказать Дженни, как сильно она мне дорог, как я не желаю её терять… Но вместо этих слов прозвучал лишь вопрос.
— Всё просто, Лютер: ты прекрасно знаешь, насколько сумасшедшая у меня мечта - стать ветром. Я хочу стать с ним единой. Слиться с ним! Быть ветром – легким, волнующим и свободным от всех правел, мнений и законов мира. Быть выше всего человеческого. Быть ветром.
Я долго думала. Много лет подряд пытаюсь отговорить себя от этого желание, называя свою мечту глупостью. Но ничего не помогает. С каждым днём желание лишь растет, делая мою Жизнь невыносимой. И нашла этот выход… – сказала громко Дженни, и медленно обернулась в вполоборота ко мне.
Из-за дикого ветра, что раздувал волосы девушки, я плохо видел её лицо. Но я слишком сильно её любил, и смог просто почувствовать, а не увидеть, как по щеке скользнула чёрная от туши и теней слеза. Слеза Смерти.
- Просто, Лютер. Я никогда не хотела причинять тебе боль, но именно сейчас я это делаю. В первый и последний раз. Ты стал лучиком солнца в моем чёрном беспросветном царстве, где нет ни любви, ни радости, ни надежды на светлое будущее. Благодаря тебе я прожила ещё несколько лет в этом мире, я не ушла из него вслед за ветром. Но мне не хочется причинять тебе ещё большую боль… И поэтому я ухожу. За свою Жизнь я любила только тебя, Лютер… Прощай, - сказала Дженни. Эти слова я скорее не услышал, а еле смог прочитать по её губам. Сильный почти осенний холодный ветре заглушал все звуки. Но я слишком хорошо знал Дженни, и я чувствовал, ощущал внутренним естеством, что она говорит.
Сильным порывом ветра тёмно-синее волосы закрыли пол лица, растирая слёзы по коже. Медленно и красиво девушка развернулась обратно, отвернув от меня свой взгляд. И я понимал – теперь её не остановить. Она наконец-то решилась сделать последний в совей Жизни шаг. Маленький короткий, почти не заметный шаг вперёд… Но этого крошечного шага вполне хватило, чтобы девушка упала в низ…
Дженни быстро полетела с крыши. На доли секунд я слышал, как падает её тело, как развивается одежда и волосы. Но ветер быстро заглушил все звуки. Или у меня просто заложило уши от горя, и громкого крика отчаянья, который разорвал мою глотку.
Я в панике рванул к краю, как только девушка решилась сделать шаг. Я думал, что моих сил хватит её оставить. Но что я мог? Я сам ещё был наивным и не опытным ребёнком. Да, я был силён физически, но не духовно, чтобы предотвратить эту трагедию.
Побежав к карюю крыши, я пытался поймать Дженни. Но она падала слишком быстро вниз, чтобы смог что-то сделать.  А сильный встречный ветер мешал мне её спасти. Видимо он тоже возжелал того, чтобы Дженни стала с ним единой, слилась с ним в единое целое, что свободно от всех правил, мнений и законов мира людей. Ветер тоже захотел, что бы Дженни стала его невестой… И уже не моей. И вот красивая юная дева в странной одежде наконец-то исполнила свою, как она сама говорила, глупую мечту – она становилась единой с ветром!
От такого падения не возможно было выжить, и Дженни это прекрасно знала: поэтому и выбрала крышу этого дома, левую сторону крыши и сегодняшний ветреный день. Девушка не желала, чтобы глупые обстоятельства мира людей могли повлиять на её мечту. После одного короткого шага Дженни не хотела оставаться живой в своём теле, она жаждала объединения с ветром. И теперь она сама становилась ветром: мимолётным, легким и свободным.
Тем ветром, что лишь на секунду заглянул в мою душную пыльную комнату Жизни, в которой нет ни цели, ни стремления. Та Жизнь, что более напоминает существование. Где есть только сегодняшний день без оглядки на прошлое, и без надежд на будущее. Дженни стала тем осторожным ветерком, что показал мне – жить мечтой, и значит быть свободным. Жаль, что я не смог понять её во время. Тогда, возможно, я бы смог остановить свою возлюбленную чудесную Джении.

— Дженни! – уже в слезах завопил я, и рухнул от отчаяния на колени.
Я не стеснялся плакать, хоть и был пацаном. Я не боялся, что меня может кто-то увидеть и засмеять за слёзы. Мне было плевать на это. Я плакал. За всю осознанную

Жизнь я плакал до этого так лишь однажды. Но и тогда я потерял очень близкого мне человека… Ни рук, ни мог, ни всего тела я не чувствовал. Связь с материальным миром исчезла. От холодного ветра кожа покрывалась мурашками, а местами даже краснела и синела. Но я не чувствовал этого. Лишь противная режущая боль на душе приводила в сознание. Как будто кто-то очень медленно и не аккуратно разрезает на тонкие пласты плоть души моей старым ржавым тупым ножом.
Единственное, что сейчас я еле ощущал своим телом – это жгучая горячая сжигающая боль, растекающаяся по лицу. Боль будто капала на мне грудь, и поедала мои глаза адским огнём. Из-за этой боли всё перед глазами поплыло, и я не мог ничего видеть.
Это были слёзы. Всего лишь слёзы. Но насколько страшно было то  отчаянья, которое расставило меня в шестнадцать лет так плакать. Я не плакать уже несколько лет. Даже испытывая сильную физическую боль, слёзы не появлялись. Но теперь слёзы текли сами собой, и я не мог их остановить. Я и не хотел их останавливать. Из-за внутренней пустоты я перестал чего-то жалеть. Тело моё сидело в неподвижной позе, рухнув на холодную крышу. А тучи увидев ту трагедию, что произошла, разразились слезами. Больно ударив сначала в лоб, потом в затылок, тучи проливали единичные слёзы. Они плакали вместе со мной.
Внутри меня было холодно и пусто. Пусто оттого, что потерял то единственное, ради чего вообще стоило жить…  Я потерял ту девушку, ради которой стоило оставаться в этом мире… И уже тогда я решил: если появиться шанс уйти отсюда навсегда -  то я им воспользуюсь.

Просидев под холодным почти осенним унылым дождём так, как мне показалось вечность, я начал осознавать причину поступка Дженни:
В этом прыжке с крыши она искала вовсе не смерть, и освобождение от мучившей её жизни. Нет, девушка не желала умирать. Просто она нашла в этом странном поступке ту единственную возможность осуществить свою мечту - стать единой с ветром, слиться с ним в вечном полёте.
За это я и полюбил Дженни: она умела и любила мечтать. У неё было множество грандиозных планов, идей и желаний на свою Жизнь. Не то, что у остальных глупых девушек, которых можно назвать лишь несколькими словами синонимами: цыпочки, тёлочки, фифы и т.д.!
Дженни никогда не мечтала о такой глупости, как стать моделью, иметь от этого кучу денег и шикарную квартиру в престижном районе огромного мегаполиса. Моя Дженни не мечтала, как глупые хиппи или Гринпис, спасти всех вымирающих животных планеты. Она не желала успешно выйти замуж за здорового и успешного мужика, нарожать ему много очаровательных детишек, и сидеть дома, готовя любимому мужу ужин. Нет, Дженни мечтала совсем о другом.
Эта странная, вечно непонятно одетая девушка хотела создать свою грандиозную рок – команду. И посредствам такого творчества рассказать тем немногим людям, что поняли бы их, что так дальше Жить нельзя. Надо меняться. Но деньги, вырученные с рок - группы тратить ни как все продюсер: забить себе карман. А  наоборот, помогать новым рок - командам, чтобы у молодых ребят был шанс хоть чего-то достичь в этом несправедливом мире.
Дженни хотела устроить грандиозную свадьбу на крыше высокого небоскреба или вершине горы, чтобы везде был сильный порывистый ветер и шёл ливень, а ещё лучше гроза… Дженни любила и умела мечтать… За это я  её и полюбил… И за это я потерял  её…

Я просидел в одиночестве очень долго. Одежда вымокла до нитки. Если бы я был сейчас хоть чуточку в здравом уме, я бы понял, что надо уходить. Ведь сидеть в мокрой одежде на столь сильном и холодном ветру было чревато – я мог не просто простыть, но и подхватить воспаление. Дождь стал лить сильнее, и уже стучал по моей голове, пытаясь отвлечь от моих грустных мыслей, и вернуть меня в происходящее. Но я категорически не желал возвращаться в реальность. Но вдруг я почувствовал какое-то прикосновение к своему правому плечу, и это был уже не холодную дождь. Это была чья-то рука. Живая тёплая рука. Неужели я так обезумел от горя, что не слышал открывающейся ржавой двери на крышу, и как кто-то, шлепая ногами по большим лужам на крыше, вплотную подошёл ко мне?! Но рука оказалась настолько тёплая рука, что одно её прикосновение высушило промокшее насквозь плечо футболки под собой. От этого было странно. Но у меня не было сил даже не удивление. Всё оставшееся, что было у меня я выплакал вместе со слезами…
— Кто ты? – еле выдавил из себя я, ещё не вернувшись в реальность из своих грустных мыслей. Тело моё не могло шевелиться. Я не ощущал его, как будто стал духом. Но я чувствовал прикосновение на своём плече, что постепенно возвращает меня к Жизни.
— Если ты хочешь знать моё имя, то я тебе его не раскрою этой тайны: оно слишком длинное и древнее, и Ваш человеческий мир успеет полностью разрушиться, а новый народ построить свой мир, но я лишь произнесу малую часть своего имени. Ты, же Лютер, зови меня просто Незнакомцем, - ответил таинственный голос, когда я смог обернуться к нему через огромное усилие воли.
На нём была обыкновенная клетчатая рубашка с длинными рукавами и старенькие потертые синие джинсы. Русые волосы были немного длинными, и аккуратно уложены. А тонкая прядь челки свисала вперёд, падая на очки. Зачем они были нужны парню, было не совсем понятно. Да, лицо его сразу приобретало некую солидность в очках, но они явно не помогали лучше видеть. Я плохо разбираюсь в этом, но было заметно, что Незнакомец хорошо видеть и без очков, т.к. глядел он на меня, спустив очки на нос. Хотя кто знает…
Парень был вполне обыкновенным, и ничем не примечательным. Но единственное, что действительно было странным в его образе – кристально чистые светло-фиалковые глаза. Они как будто даже светились изнутри какой-то аурой. Не знаю, как я смог разглядеть эти чистые глаза. Мне было даже больно просто смотреть, но почему-то я отчетливо увидел чистый взгляд Незнакомца…
— И чего ты хочешь? – прохрипел я.
В горле от слёз и крика у меня пересохло до жгучей боли. Страшно, но губы тоже так пересохли, что слипались. И любое движение ими причиняло мелкую боль. От горя у меня даже заложило уши, и я плохо слышал окружающее пространство. Но я легко смог услышать ответ Незнакомца:
— Сейчас, дорогой Лютер, ты дошёл до той грани мира, где появляется желание уйти из него. Да, мысль появилась спонтанно. Но она настолько сильна, что с годами не утратит своей мощи. Возможно, даже наоборот, твоя вера в правильности этого решения только укрепиться.
Я пришёл к тебе, Лютер, рассказать, что такой шанс у тебя появиться. Даже больше скажу - я лично предоставлю тебе такую возможность. И это не будет просто расставание с Жизнью в объятия Смерти. Это будет нечто другое. Иной путь, пройдя который ты начнёшь понимать суть Бытия. Но ты должен жить. Ты должен жить, Лютер. Так, будто каждый твой день последний, и завтра может просто не настать. Жить, а не существовать в этом человеческом мире. И более никогда не помышлять о своей Смерти! Если у тебя появиться желание расстаться с Жизнью, у тебя никогда не будет возможности отправиться в путь просвещения, в конце которого ты, возможно, вновь найдёшь любовь. Ты понял меня, человек по имени Лютер? – в ответ я лишь кивнул. Разговаривать у меня не было ни желание, ни сил.
— Когда наступит время, я свяжусь с тобой. И помни, что ты должен оставаться в живых! Иначе ничего не получиться,- сказал Незнакомец, и его образ растворился в каплях дождя, как будто парень был всего лишь миражом, что мне приснился от горя…

*    *    *

— Дженни… – тихо сказал я, возвращаясь в суровую реальность происходящего. Возвращаясь в прохладной вагон поезда, что едет до странного места под названием Неизвестности.
— Что, господин? Вы что-то сказали? – переспросил меня мальчик Джу, сидя рядом со мной.
— Ничего… – еле слышно ответил я.
Нет, я даже не произнёс это слово, а просто выдохнул его, вспоминая волнующие черты прекраснейшего лица девушки, которую я любил. Лицо единственной девушки, которую я любил…
— Знаете, господин Лютер, эта гадина… Ну, торговка гарпия вроде бы свой талисманчик на прощание умудрилась выронить, – улыбнулся счастливо сын чернокнижника.
Его собственная мысль мальчику очень понравилось, и он шустро полез под скамью в поисках какого-то предмета. С таким же шумом и азартом мальчик порылся под скамейкой, копошившись и громко пыхтя. Но Джу всё таки что-то смог найти, от чего счастливо крикнул:
- Нашёл! Она действительно его обронила!
Вскоре сын чернокнижника вылез, и протянул мне какой-то блестящий и не совсем понятный предмет на тонкой верёвочке.
— Ух, вот мы наедимся! – улыбнулся, облизываясь, и заливаясь слюной, Джу, шепча какое-то заклинание над талисманом.
Сам талисман выглядел довольно просто для такой вещи: тонкая длинная чёрная веревочка. А сам в виде большой круглой монеты с чьим-то изображением на одной стороне и буквами какого-то заговора с другой. В монетке сверху была просверлена дырочка для верёвочки. Наверное, что-то похожее было почти у каждого ребёнка в детстве. Особенно если тот увлекался пиратами – этакая монетка из проклятого сундука.
Как только сын чернокнижника прочёл заклинание над талисманом, на соседних двух сидениях вагона появилась белая скатерть с красными вышивками по кроям все возможными мифическими животными. А на самой же скатерти стояли большие расписные тарелки с едой, резные кувшины с питьём, множество кубков из драгоценных металлов и с множеством красивых искрящихся камней. А изысканные подносы с яствами добавляли этой картине шарма. И всё это абсолютно на любой изысканный вкус: кем бы ты ни был, но хоть одно блюде из столь огромного разнообразия должно было тебе придтись по вкусу.
— Ну что ж, дорогой господин Лютер, прошу к столу, – бодро сказал бывший раб Джу, отдавая талисман дохлой гарпии мне: видимо ему он был абсолютно не нужен, а мне он мог ещё пригодиться.
Я убрал таинственный предмет во внутренний карман куртки. Если талисман способен вызывать огромное количество вполне реальной и вкусной еды, то мне такой магический предмет точно может пригодиться. Главное не забыть попросить мальчику Джу потом научить меня им пользоваться. А то, что толку от талисмана, которым я не умею пользоваться? Будет очередной глупой безделушкой…
— Джу… – окликнул я его.
— Что, господин Лютер? – спросил мальчик, отрывая ножку курицы, и смачно запихивая её в рот. При этом всё лицо облил жирным вкусным маслом: видимо в своей рабской жизни мальчик никогда не ел так ВКУСНО. И понимание того, что бывшего раба за это никто не будет бить, лишь придавала ему уверенности. Мальчик откусывал огромные куски мяса, и почти не прожевывая, глотал их.
— Просто и эту гадкую пакость тоже стоит накормить…  А то ещё помрёт от голода. Не хочется, чтобы её хозяин нас потом убивал и калечил за это, – огрызнулся я в сторону связанного зоргурда.
— О… вы правы… Но затея очень опасная, да и эта тварь маловероятно, что будет вам благодарна. Она не ценит вашего благородного поступка. Но раз вы сами так хотите, то сами и кормите. Я уже имел дело с этими кошками, и мне того раза хватило. Поэтому я не очень-то их жалую… – ответил Джу, явно не хотя делиться с зоргурдом столь вкусной и столь чудесной едой. У него хоть и остались привычки раба, но сейчас мальчика было бы сложно что-то заставить сделать. Сын чернокнижника был слишком увлечен едой.
— Ладно, сам накормлю. Я тебя и не собирался просить. Ведь идея моя, мне её  и притворять в Жизнь. Лучше дай мне ножку или крылышко от своей курицы. А я попробую сам покормить нашу кисоньку – авось она и будет рада, что от голода не померла тут. А хозяин её, когда надёться мне ещё «Благодарю» скажет. Хотя кто их знает, этих чернокнижников… Там видно будет.
— Господин Лютер, вы что?! Это вовсе не курица. Это самая настоящая жар-птица! Слишком уж редкая дичь, оттого и вкусная птичка. Они вообще слишком редки, чтобы можно было хот раз в жизни увидеть. Тем более приготовить, как основное блюдо. Да, и уметь надо – нарушишь технологию приготовления, и будешь вечно проклят! Сам я вижу жар-птицу лишь второй раз в Жизни. До этого один из хозяев любил их покупать на грязном рынке колдунов, и готовить… Но за тот год, что прожил у него, мужик смог достать лишь одну малюсенькую птичку и приготовить её. Сам решил заняться приготовлением. От чего и помер – нарушил технологию…
Но я не намерен отдавать зоргурду ни кусочка! Даже обглоданную косточку или кожу от птицы я не отдам этой кошачьей дряни! Эти кошки слишком не благодарны, чтобы кормить их столь изысканными блюдами. Лучше Вы её хлебом покормите - его хоть не жалко, если вдруг зоргурду не захочется кушать. А в этом я почему-то слишком уверен, – сказал Джу, и подал мне целую булку свежего ещё тепленького и вкусно пахнувшего хлеба.
Я протянул булку к носу зогурда, тыча хлебом в её нос. Она обнюхала хлеб, шевеля усами. Сделала непонятные манипуляции ушами, немного поёрзалась. И тут же стала у меня отбирать хлеб разинутой широкой пастью . Я спокойно отдал булку, надеясь, что кошка сама поест, и возиться с ней не придётся. Но зоргурд почему-то решила иначе: тут, же швырнула хлеб на пол. Я был удивлен и возмущен её поступком. Этим моментом кошка и воспользовалась, извернувшись, укусила меня за руку.
— Сволочь! – взвыл я, хватаясь за укушенную руку.
Я очень сильно хотел ударить эту гадину – «излюбленное домашнее животное чернокнижников» - по морде, но постарался сдержаться от этого порыва. Ведь одним ударом своей новой тяжелой драконьей лапой, я мог и прикончить киску. За, что потом меня прикончит её хозяин.
— Она вас укусила? – спросил спокойный входящий в вагон голос.
— Ммм? – удивился я, посмотрев в ту сторону.
Я не успел вообще ничего подумать, как меня охватила жгучая внутренняя агония, что расползалась по телу от места укуса. Я уже много натерпелся в этом поезде, но такого поворота событий я всё же не ожидал.
Тот, кто только что вошёл вагон, подбежал испуганно ко мне. Незнакомец так торопился успеть мне помочь, что бросил свои вещи куда-то на сиденья: я смог лишь услышать звук упавшего тяжелого предмета, и звук был больше похож на упавшую сумку. Но я ничего не увидел, глаза мои закрыла пелена неприятного болотного цвета. Я понимал, что нахожусь в сознании, но ничего при этом не видел. Один странный щелчок у меня в голове, и я перестал что-либо слышать. Будто окружающие звуки просто выключили.
В голове всё шло кругом и постоянно прыгало то вверх, то вниз, то вправо и наискосок. Иногда болотная пелена куда-то пропадала, я мог видеть и слышать. Но всё вокруг скакало и плясало, как в цирковом балагане. Образ только, что вошедшего в вагон незнакомца был размытым и неясным, а вскоре и вообще пропал. Не было даже болотной пелены. Просто всё, что было вокруг меня, резко исчезло, будто выключили свет в тёмной комнате. Там же выключили и звук. Я ничего не видел и не слышал. Вслед за образом незнакомца весь остальной мир: мною купленный  рабский мальчик Джу, отвратительный и вредный зоргурд, вошедший незнакомец, лавочки вагона, его мутные окна и сам вагон со всей его Неизвестностью тоже пропал. Я  погрузился в липкую пустоту от боли. Липкую и очень противную пустоту, где ничего не чувствуешь и ни о чём не думаешь…


Думаю, я долго провалялся так - без сознания, прибывая в липком внепространстве, в противной пустоте и отсутствие реальности. По своим собственным ощущениям я там пробыл, как минимум несколько часов, а возможно и целые сутки!
Когда я, наконец, вернулся в реальность происходящего, я всё равно не мог ничего увидеть или услышать. Я лишь почувствовал, как лежу, повернутый на правый бок, т.к. драконьи шипы в моей спине не дали бы спокойно лежать на спине. Лежал я на одной из лавочек вагона, укрытый собственной кожаной курткой, а на лбу какая-то мокрая тряпка. Чувствуя себя, как с дикого бодуна и испытывая страшное похмелье, я еле смог открыть глаза. Веки отяжелели, будто были сделаны из чугуна. Но продолжать лежать, и ничего не видеть я не мог. Ведь нахожусь я не в своей уютной мягкой кроватке, а на лавочке вагона поезда, что едет в Неизвестность. А значит вокруг меня полно опасностей.
Сначала я опять ничего не мог видеть – странная болотная пелена повисла перед глазами. Но вскоре зрение немного вернулось, и с мог разглядеть сквозь толстую пелену на глазах, как сын чернокнижника, мальчик по имени Джу разговаривает с тем незнакомцем, что пытался спасти меня. Видимо, именно благодаря усилиям этого незнакомца я всё ещё жив, чему я был, конечно же, рад. Умирать так нелепо – от укуса какой-то киски – мне совсем не хотелось. Смерть свою я видел лишь в двух вариантах: либо древним старцем годков так в восемьдесят-девяносто, лежа на своей кровати, и чтобы много-много внуков и детей меня оплакивали; или быть убитым в какой-нибудь уличной драки за свою возлюбленную девушку, либо на худой конец - за свои идеи и мировоззрение. И других вариантов я  не рассматривал вообще!
— Хр… хр… хр.. – прохрипел лишь это я, когда попытался хотя бы подняться, опираясь на руки. Меня всё ещё ломало от дикой боли, что охватывала всё моё тело воина-дракона. Внутри желудка было пусто, от чего я испытывал дикий приступ тошноты. Но высвободить её я никак не мог.
Тут я испуганно заметил, что уродка зоргурд была развязана, и важно похаживала по вагону, нахально тряся крыльями и размахивая в разные стороны двумя хвостами с кисточками из перьев. От возмущения на это зрелище, я вновь рухнул на лавочку вагона. Было больно, но она была вполне привычной и терпимой.
— К…к…кто… в…в…вы? – пересиливая боль, спросил я, поворачиваясь в незнакомцу лицом.
Он ничего не ответил. Лишь как-то странно покосился на меня. Что не могло не возмущать. Я решил резко встать, и прямо сейчас припадать выскочке урок – кто здесь самый сильный и свирепый. И что с воинами-драконами шутки плохи. Но поступок был слишком опрометчивым. Меня тут же пошатнуло от боли и ещё не ушедшего из тела яда, и я так же резко рухнул обратно, как мешок с камнями на жёсткую лавочку вагона набивая себе ещё синяков и шишек. И как всегда, пусть и не сильно, но пострадала моя и без того ушибленная голова.
— Лежите, и не вздумайте даже вставать. Яд ещё внутри вас, но его гораздо меньше. Боль ещё долго будет мучить ваше тело. Поэтому лучше отдыхать лёжа… Так надежнее, что Вы себя не покалечите, и яд быстрее выйдет из организма, – сказал незнакомец. И я понимал – он знает о чем говорит. Стоило прислушаться к его советам.
Незнакомец оказался весьма крепким парнем, но вряд ли человеком: как я уже понял, в Неизвестности это очень невыгодно, и мой народ не очень-то и жалуют, да приветствуют в этих местах…
Высокий парень, ростом чуть больше двух метров с растопыренными в разные стороны странными фигурными ушами. Смешные уши непонятной формы были полностью завешаны серьгами-символами: от обычного и вполне привычного кельтского креста и пентаграммы до чего-то вовсе мне не знакомого и очень мудреного – видимо это символы, что используются в Неизвестности и окрестных её местах. Парень точно был магом или колдуном. Иначе, зачем ему столько символов, что находятся столь напоказ. Я уверен, что колдунов в Неизвестности особо не жалуют. По крайне мере за время путешествия у меня сложилось такое впечатление. Но я могу и ошибаться.
Чуть поодаль от парня лежал серый мешок с двумя веревочками-ручками – этакая торба на скорую руку. И сумка точно принадлежала незнакомцу, а не кому-то другому. Ведь почти весь этот серый дорожный мешок был покрыт вышивками магических символов, часть из которых в виде серёжек украшали уши непонятного паренька.
Что добавляло ему необычного колдовского шарма, так длинная аккуратно заплетённая в тонкую косичку синяя неширокая козлиная бородка почти, что до пояса. Человек вряд ли бы смог за свою Жизнь отрастить такую. А если бы и смог отрастить такой длины, то бородка всё равно выглядела бы совершенно иначе. Здесь явно попахивало колдовством.
На незнакомце был довольно непонятный костюм из чёрной и синей кожи: голову покрывал большой кожаный капюшон чёрного цвета с маленькой забавной кисточкой на кончике под цвет плаща. И огромный капюшон был на плаще, что закрывал почти все тело парня. Рукава плаща были короткими, и заканчивались где-то на середине плеча. А сам плащ был длиной чуть выше до колена. Не плохая походная одежда – если будет дождь, то кожаный плащ не даст промокнуть.
На открытых руках были перчатки с множеством блестящих замочков, пряжек и ремешков для красоты. А возможно, что не только для красоты – они вполне могли служить хозяину своеобразной магической защитой. Я в этом плохо разбираюсь. Я хорошо ориентируюсь в символике, но не в магии. Тем более магии и колдовстве Неизвестности. Уверенность в том, что эти кожаные перчатки были каким-то магическим щитом придавал тот факт, что они полностью скрывали руки и пальцы незнакомца, не оставляя даже маленького участка открытой кожи. Верх перчаток скрывался где-то под рукавами плаща.
Парень был магом или колдуном, и не мог выглядеть слишком просто. Поэтому поверх черного кожаного плаща он надел синею тунику с красными краями наподобие тех, что носили в своё время крестоносцы мира людей. Но в отличие от туник Воинов Христа на этой был изображен совершенной другой символ, нежели большой красный крест: символ чем-то походил на птицу, окруженную расписным огнём. Множество мелких золотистых надписей украшало каждое перышко огненной птицы, что напоминала феникса. Видимо это был знак отличия той магической культуры, к которой принадлежал парень.
Яд постепенно выходил из моего организма с потом, и лишь поэтому и зрение, и слух ко мне возвращались. И лишь благодаря уникальному зрению воинов-драконов я смог разглядеть все детали и мелочи на костюме незнакомца. Так, я, конечно же, и не смог понять бы, что среди непонятных ярких линий красного, рыжего и желтого цвета изображена птица в огне. А на каждом её перышке есть тайный заговор. А скорее всего увидел бы просто размытый яркий нечеткий рисунок.
А на ногах юноши были кожаные сапоги с тонкой подошвой и узким голенищем. Сапоги были сделаны из множества не очень ровных кусочков тонкой кожи, сшитых между собой большими стежка, которые легко увидеть даже издалека. Верх сапог отворачивался, но голенище было настолько узким, что заправленные  в него плотно облегающие штаны были все скомканы в огромных складках. Да, очень удобная обувь, если ты предпочитаешь оставаться не замеченным или куда-то крадешься. Но такие сапоги абсолютно бесполезны в городе, особенно в драке: какая-нибудь накрашенная блондинка через кожу такой обуви легко и не принуждённо проткнёт шпилькой тебе палец на ноге!
Голова парня была абсолютно лысой, аккуратно и гладко выбритой. Не знаю, может, он настолько увлекся этим делом или это было от природы, но  на лице не было бровей. Последний факт превращал его лицо похожим на лик какой-нибудь средневековой придворной дамы. Ведь тогда было безумно модно полностью выбривать себе волосы. Забавного юного колдуна можно было ещё назвать пародией на смешного инопланетянина из какой-нибудь камеди про другие планеты. Хотя кто знает, может, парень от части и был таковым. Ещё больше образ существа, не из мира людей парню добавляла его абсолютно неестественного коричневого цвета кожа с синеватым оттенком. Это было видно лишь на лице. Ведь только оно было открыто. Такой цвет кожи вообще сложно представить. Моей больной фантазии на такое бы никогда не хватило! Но вполне возможно, что это был не совсем естественный цвет кожи парня, а он наносил на лицо какие-нибудь магические мази – этакий способ магической защиты.
Незнакомец сел напротив меня. Предоставляя мне возможность его рассматривать более внимательно. Парень не стал обращать на это никакого внимания, будто для него это была вполне обычная процедура. Пытаясь хоть как-то отвлечь меня от глупого занятия, парень произнёс:
— Я… точнее моё имя Уорикс. Если быть ещё более точным, то это лишь сокращение от моего полного имени: Урокорис Сменто Вердеро Потрикорикус. Точнее я так известен большинству жителей Вселенной. Пусть и вам я буду, известен также. Но думаю, вам сподручнее будет звать меня более сокращенной формой моего имени - Уорикс.
Я являюсь хозяином этого зоргурда, – он указал на важно расхаживающую по вагону полу-кошку, полу-девушку. Та даже от этого обращения к ней остановилась на пару секунд, уставившись на своего хозяина удивленными глазами. «Чего ты от меня хочешь?» - как бы спрашивала выражение морда странной зверушки.
— Ты – чернокнижник, раз владеешь этим существом! – заявил громко я. В этот момент меня чуть не стошнило от яда, которым меня «одарила» зоргурд. Даже такие нагрузки, как резкий крик мой отравленный организм сейчас не мог выдержать.
— Вы проницательны, мистер Лютер, – ответил с учтивой улыбкой вежливости этот самый Уорикс.
Я гневно взглянул на Джу. Тот опустил взгляд в пол, пытаясь сжаться от испуга в комочек. «Да, это я ваше имя сказал этому Чернокнижнику» – говорило поведение мальчугана.
— Вы так на бедненького Джу не сердитесь. Я знавал его хозяйку, та ещё стерва! Точнее не хозяйку, а ту работорговку по имени Елена, что постоянно перепродавала Джу на протяжении многих лет подряд.
Но я безумно благодарен вам, мистер Лютер, за всё добр и заботу, что вы сделали для мальчика Джу. Он преобразился и стал мил моему взгляду, аж до улыбки, – сказал Уорикс.
Колдун-чернокнижник был очень вежлив и учтив. Чему я был весьма удивлён. Мне всегда казалось, что тёмные маги не могу быть такими. Они коварны, носят грязную затасканную одежду, имеют уродливые черты лица. Видимо не все они такие. Или быть может представлении людей о настоящих черных магах слишком далеки от истины…
— Значит, вы знаете историю мальчугана Джу? А может, вы поделитесь? А то она мне интересна, а сам Джу ничего не рассказывает. Видать чего-то боится. Но я так привязался за это время к мальчишке, и хочу знать, чего он так боится и скрывает в своём прошлом. Может вместе нам удастся ему помочь?  – попросил я чернокнижника.
— О да, мистер Лютер, я знаю историю рабского мальчика Джу… Я был знаком с его родителями, когда те ещё были живы. Плохо говорить и отзываться о умерших существах не хорошо, но они были теми ещё гадами. Больше сказать мне нечего.  Ведь я сам толком так ничего и сделал. Поэтому я не намного и лучше кровных родителей Джу. Но что сделано, то в прошлом… На то оно и прошлое, что оно уже прошло, и его не изменить.
— О чём это вы? – удивился я, не понимая полунамеков Уорикса.
 И лишь сейчас я заметил, что на правой руке один из моих драконьих когтей был сломан почти у самого основания. Выглядит это зрелище отвратительно. Видимо я его сломал, когда падал на пол под действием яда зоргурда. Поэтому стали прокрадываться опасения, что как только я приду в себя тело будет стонать от боли. Хотя к этому я потихоньку начинаю уже привыкать…
— Сейчас я вам всё расскажу. Но, только ту часть истории, что знаю сам. И лишь таким образом, как я эту самую часть истории Джу знаю. Возможно сам мальчик знает намного больше подробностей, и историю он свою видит по-другому. Но это мне неизвестно, т.к. Джу скрытный ребёнок, и никогда ничего не рассказывает о себе.
Кем были родители Джу? Мать его была проклятый и изгнанный из Ада суккуб. Её прокляли за то, что она изменила своему законному мужу инкубу с другим демоном! Что совершенно не простительно среди народов Ада. А отец… Ах отец мальчика Джу это проклятье нашего магического круга – он был грязным чернокнижник, что был выгнан из всех известных сект, обществ и магических школ. Он занимался отвратительными вещами. Убивал других магов, а затем продавал их магические вещи через гильдии воров и разбойников. Я бы их обоих убил, было б это в моей власти. Но тут я абсолютно бессилен. Раз их не покарали Высшие умы, то я тем более не в праве это делать.
У суккуба и чернокнижника было очень много детей: и людей, и демонов. Они плодились, как тараканы на помойке. Но суккубы всегда отличались большой плодовитостью. За один раз демонессы могут родить до десятка малышей! И эта страшная извращенная парочка проклятых существ зарабатывали на своих родных детях не малые деньги. Одних они растравляли работать, где только это было возможно: угольные шахты, конюшни и прочий рабский труд. Тех же детей, которые уже не могли работать, т.е. те дети, что переставали приносить прибыль родителям, суккуб и чернокнижник продавали в рабство. А иногда опускались на столько, что родных детей продавали магам-колдунам, как подопытных крыс или пушечное мясо. Родителям было совершенно плевать, что будет с их детьми после продажи. Их волновали только деньги.
Когда в их семье появился Джу, на тот момент он был единственным из детей. Суккуб была слишком стара и измученна вечными беременностями и родами, поэтому уже не могла приносить большое потомство. Всех остальных уже более взрослых детей пара успела продать. И жизнь этой парочки висела на волоске. Тогда я сам жаждал купить у них этого маленького беззащитного ребёнка четырёх месяцев отроду, на котором почти не отразилось материнство демона - малыш был почти человеком! Я предложил им целое состояние в обмен на этого ребёнка, они могли купить себе тысячу рабов! Но родители Джу всегда меня ненавидели. Ведь я не жил, как они. Я был всегда честным, и уважал закон. Это и послужило причиной их отказа. Проклятый суккуб и изгнанный чернокнижник призирали тех, кто живет по законам чести. Поэтому, назло мне, продали Джу работорговке в сотни раз дешевле, чем я предлагал им. Но родителям Джу этих денег хватило спасти свои жалкие туши! И они быстро скрылись в неизвестном направлении.
Долгое время я пытался отыскать именно ту работорговку, что теперь владеет Джу. Но я так не смог этого сделать. Елена после покупки маленького ребёнка скрылась из виду, легла на дна, и не показывалась. О ней не протяжении многих лет толком ничего не было видно и слышно. Поэтому мне так и не удалось спасти мальчика. А за столько лет  Елена воспитала мальчугана настоящим рабом: тощим, избитым и  пугающимся от любого шороха… Он очень измучен от вечных побоев и недоедания…
Очень хорошо, что вы, мистер Лютер, смогли сделать то, что у меня не получилась осуществить столькие годы: выкупить Джу из рабства. Вы его обогрели и накормили. Он хоть получше стал выглядеть. На человека похож, а не на раба,  – закончил Уорикс. ЭЭто был первый и последний раз когда я услышал от жителя Неизвестности слово «человек» в приятной форме, а не очередным оскорбление.
 Вежливый чернокнижник с улыбкой добавил последний штрих в своему монологу, поглаживая свою зоргурд по голове:
— И ещё: отдельные слова благодарности за то, что поймали мою Леди. Я её уже неделю вылавливаю по всему поезду. Состав, конечно, сильно сократили за последнее время. Но это нисколько не мешало моей кошечке скрываться среди вагонов от меня целую неделю.
Но теперь, я могу смело продолжить свой путь. Я ухожу дорогой чернокнижника. Желаю и вам хорошего исхода вашего пути, мистер Лютер. Держите, как в знак моей благодарности, – с этими словами Уорикс выдрал перо из правого хвоста зоргурд и подал его мне. Зоргурд, конечно, была недовольна поступком хозяина, и хотела, было его покусать за это.  Но ей пришлось смириться - перо обратно всё равно уже не вернёшь.
Чернокнижник Урокорис Сменто Вердеро Потрикорикус мне мило улыбнулся, забрал свой дорожный магический мешок, и вскоре скрылся за скрипучей дверью холодного вагона со своей кисонькой - зоргурдом. Теперь не придётся с этой дрянью возится, и думать когда же вернётся её хозяин, да освободит нас от мук ухаживание за столь странным созданием, как она.

— И кто это всё-таки был? Кем он приходится тебе? – поинтересовался я у бывшего раба, пытаясь всё же выяснить ситуацию.
Да, теперь я имел хоть какое-то представление о прошлом мальчика. Но ведь ещё не факт, что чернокнижник Уорикс мне просто не наврал.
— Это? О… это мой старый добрый друг. Он меня спасал пару раз от отряда орков, когда хозяйка хотела меня убить… Также спасал от великанов и волков, в чьих жилах течет крысиная кровь… от оборотней и безголовых кошмаров… В общем, Уорикс часто выручал меня в самые страшные моменты. Я обязан ему Жизнью. И не единожды,  – тихо ответил Джу.
В голосе мальчика еле слышался страх, который он пытался всеми силами подавить. Он боялся уже по привычке. Видимо предыдущее хозяева и сама Елена часто избивали Джу за любые провинности. И бывший рад решил, что за такой страшный проступок, как разболтать какому-то незнакомцу имя теперешнего хозяина это слишком страшный проступок. Но как же мальчуган ошибался. Ведь я не его хозяин, и он передо мной не должен оправдываться. Это просто любопытство.
Но лишь сейчас я заметил изменения в облике мальчика-раба.  На нем висела новенькая белоснежная рубашка и чёрные штаны. Ноги украшала не самая модная и не самая дорогая, но зато впору пара низких сапог, чьё голенище было чуть выше лодыжки. А мои ботинки уже аккуратненько стояли рядышком со мной. Джу их видимо даже помыл и отполировал, т.к. ботинки теперь блестели, а  стаканы на них аж светились от чистоты! И в дырочка теперь красовались новые серебряные шнурки. Чему я был очень рад – мои руки не скоро бы дошли до того, чтобы наконец-то поменять шнурки в ботинках.
Увидев мой удивленный взгляд, сын чернокнижника улыбнулся и тихонько хихикнул по своему, мне непонятному поводу. А после он завалился на лавочку всем телом, подложив под голову правую руку, и закрыл глаза. Джу вскоре безмятежно уснул, так толком мне ничего и не объяснив. Но сейчас у меня почти не было сил, чтобы настырно просить мне всё рассказать.
Я почему-то чувствовал себя не просто смертельно уставшим, а почти умирающим от неё. Но усталость эта была вполне приятной, и приносила непонятное блаженство. Возможно, со временем я в этом поезде медленно, но совершенно верно становлюсь мазохистом, что испытывает удовольствие от всех этих неудобств? От всей той боли, что мне иной раз приходиться и испытывать. Возможно, возможно. Но сейчас об этом не хотелось думать. Хотелось только попытаться хоть чуть-чуть поспать. Ведь после столь не приятного отравления, как от яда зоргурда, мне точно не мешало поспать часок другой. А возможно и пару деньков. Вот только никто мне не даст поспать так долго. Наверное, теперь я действительно отосплюсь лишь на том свете, после своей Смерти. Но и об этом не хотелось думать. Я просто закрыл глаза, и уснул без каких либо снов и воспоминаний.