На грани

Смерть дверью тьмы не назову я
И раболепною мечтой
Гробовый остов ей даруя,
Не ополчу её косой.

О дочь верховного Эфира!
О светозарная краса!
В руке твоей олива мира,
А не губящая коса.

Когда возникнул мир цветущий
Из равновесья диких сил,
В твоё храненье всемогущий
Его устройство поручил.
……..
Недоуменье, принужденье –
Условье смутных наших дней,
Ты всех загадок разрешенье,
Ты разрешенье всех цепей!

Евгений Баратынский. «Смерть».


Действующие лица:
Смерть.
Ангел.
Чёрт.
Душа Дарьи  - Молодая женщина.
Тело Дарьи - Молодая женщина.
Андрей- осуждённый на казнь.
Тюремщик.
Палач.
Алексей - молодой человек, решивший покончить с собой.
Потап-священник.
Ирина - старая женщина, имеющая семью, но умирающая в одиночестве.
Владимир - смертельно больной художник.
Врач.
Медсестра.
Толпа.

Акт 1.
(В центре сцены лежит Душа Дарьи. Вокруг ходят люди. Гул их голосов по сцене. Визг тормозов, на сцену вылетает Тело Дарьи и падает в неестественной позе. Толпа испуганно отшатывается.)
 1 человек. Женщину сбили!
2 человек. Такая молодая....
3 человек. Уехал подлец!
1 человек. Может, ещё жива?
2 человек. Что вы! Пять метров пролетела после удара. Какое там "жива"!
Женский крик. Умерла! Милиция! Милиция! Здесь труп!
3 человек. Кто-нибудь видел того лихача, что её сбил? Очевидцы, вам стоит остаться, остальные, расходимся, расходимся!
(Толпа словно забывает о погибшей, идёт дальше. Нарастает снова гул голосов. Душа Дарьи встаёт.)
Душа Дарьи. Что случилось? Где я?
(Люди её не замечают.)
Я в белом? Что же это? Люди! Что со мной? Не замечают.... (Машет перед ними руками, прыгает: люди внимания не обращают.) Люди! Люди! Вы меня видите? Почему меня никто не замечает?
(Входит Смерть.)
Смерть. Потому что ты умерла.
Душа Дарьи. Как это? Почему? Почему я ничего не помню?
Смерть. Тебя сбила машина. Идём, нам пора.
Душа Дарьи. Куда, куда ты меня поведёшь?
Смерть. Ну, для начала, в Чистилище. Нужно решить, куда ты попадёшь потом - в Ад или Рай.
Душа Дарьи. Я не могу! Отпустите меня обратно, умоляю.
Смерть. Зачем? Почему все так цепляются за свою жалкую земную жизнь?!
Душа Дарьи. У меня ребёнок остался. Он маленький совсем, ему три года. На кого я его оставлю? У меня никого нет, кроме него: ни родителей, ни мужа. Я не хочу, чтобы мой сын воспитывался в детдоме! Он этого не заслужил! Он ни в чём не виноват!
(Толпа останавливается и уходит. Входит Чёрт.)
Чёрт. Ой, о сыночке вспомнила! А как избавиться от него хотела забыла? Как кричала в поликлинике, что он тебе не нужен? Как в роддоме отказаться от него хотела, ты тоже забыла?
(Входит Ангел.)
Ангел. Но ведь не избавилась, не отказалась. И поняла, что он нужен ей.
Душа Дарьи. Я всё поняла. Дороже сына у меня никого нет! Отпустите, отпустите меня! Дайте я хоть до его совершеннолетия доживу! Не на кого мне его оставить! Он теперь один на свете будет?
Чёрт. А где же его драгоценнейший папочка? Он был лётчиком или космонавтом?
Душа Дарьи. Нет, он бросил меня, едва узнал о моей беременности. Он не хотел рождения Ванюшки.
Ангел. А может он ещё вспомнит о брошенном сыне?
Чёрт. Вспомнит! Не смешите мои копыта!
Ангел. Всё бывает. И даже сухое дерево может зацвести.
Душа Дарьи. Не вернётся он к сыну. Отпустите меня к Ванюшке, прошу!
Смерть. Это не в нашей власти. Там, наверху, уже решено. Идём (берёт её за руку, пытается увести).
Душа Дарьи. (вырывается, падает на колени перед Ангелом) Умоляю вас, пообещайте мне, что он будет жить с отцом и будет счастлив. Умоляю, обещайте мне это!
Ангел. (помогает ей встать) Я ничего не могу обещать, но то, что вы думаете в такое время о сыне....это простит вам многие грехи.
Чёрт. Думает о сыне? Да она просто его отцу жизнь хочет испортить! Сын-то для него тягость, обуза!
Ангел. Да как у тебя язык повернулся ребёнка обузой назвать?! Лукавый, нечистый дух, зачем ты мучишь душу этой бедной женщины, зачем не даёшь ей успокоения?
Чёрт. ( смеётся) Работа такая!
Смерть. Дарья, тебе уже не вернуться обратно, идём. Лучше вспомни, много ли ты грешила, раскаялась ли в своих грехах?
Душа Дарьи. Я буду видеть сына оттуда, я его смогу оберегать?
Смерть. Смотря, куда попадёшь.
Ангел. При такой горячей и искренней любви к сыну она попадёт в Рай.
Чёрт. А если вспомнить, что замужем она не была, ребёнок внебрачный, это ты тоже её праведности припишешь?
Смерть. Прекратите! Куда попасть Дарье, решать не вам, есть для этого высший суд. Идём! (Берёт её за руку и уводит за кулисы.)
Чёрт. Ну, что ты в неё вцепился, это же верная кандидатка к нам, в Ад! Такую грешницу ещё поискать!
Ангел. Она раскаялась....
(Входит Смерть.)
Смерть. Идите, спорить на Высшем Суде будете.
(Ангел и Чёрт уходят.)
Смерть. Извечный спор Добра и Зла, Ангела и Чёрта, праведности и греха! За каждую душу ведут бой! Чёрту в наше время легче кандидатов в Ад найти. А было время.... Люди верили, в церковь ходили, друг другу помогали. А сейчас? Ближнего не возлюбить, а съесть готовы. И потом, что за странные эти люди? Ничем глобальным, полезным для общества не занимаются, живут каждый в своей норе, а цепляются за этот мир! Все, все поголовно просят отсрочки. Не всё ли равно, когда умирать, завтра или через пять лет? Ведь никто, никто за это время истинно не раскается. Ну, будет человек ходить в церковь, будет, может, что-то хорошее делать, но не от души, а из страха перед Божьим Судом!
Все говорят: "Смерти всё равно! Смерть забирает лучших!" Не я, не я это решаю. Забираю тогда, когда предначертано человеку уйти. И Дарья эта, жаль мне её, и сына её тоже жаль, но изменить судьбу мне не под силу. Счастлив её сын будет - это я наверняка знаю, и не пойдёт он по наклонной, как многие детдомовцы, а пробьётся, что называется, "в люди" и всего сам сможет добиться. А не забери я её сейчас, что стало бы с ним? От её горячей любви сделался бы он маменькиным сынком, скатился бы по наклонной до вора и пьяницы! Не были бы они счастливы. Выходит, я спасла одну человеческую судьбу от краха.
Люди, люди....И ведь во все времена так!
(Уходит.)
Акт 2.
(На сцене охапка соломы, свечка в жестяной кружке: имитация средневековой камеры. На противоположной стороне помост, плаха. В камеру вводят осуждённого Андрея.)
Тюремщик. Вот, посиди здесь до утра и попрощайся с жизнью, на рассвете тебя казнят. Молись, Андрей!
Андрей. Могу я попросить исповеди?
Тюремщик. Священник придёт перед казнью.
(Уходит. Андрей становится на колени.)
Андрей. Казнят! Моя жизнь и ломаного гроша не стоит! Я прожил её зря, я не совершил ничего хорошего. С малолетства воровал, грабил, бил людей. Но я не виноват, это жизнь меня заставила! Хотя кого я сейчас – то обманываю? Судей здесь нет, оправдываться нет смысла, жизнь заставила! (горько усмехается) Да я просто захотел лёгких денег! Конечно, легче отобрать у кого-то его кровные целковые, чем заработать их тяжким трудом батрака. Ах, если б можно было жизнь начать сначала! Зачем, зачем я убивал? Ведь с тех пор, как мне минуло шестнадцать, я не знал уже честных денег. Как страшно мне было убить в первый раз. До сих пор он стоит у меня перед глазами! Мы всей шайкой тогда подстерегли старого купца Звонникова, навалились все вместе, избили до смерти и, забрав все деньги, ушли. Я тогда был ещё человеком. Не мог я тогда спокойно смотреть на его мёртвое лицо в луже крови, раскрытые с ужасом глаза. Прикрыл я ему глаза, а он мне всю ночь снился, да и сейчас снится. Но в ту роковую ночь он мне всё приходил ко мне и спрашивал: «За что?» А я, я просил прощения и не знал, что ответить на вопрос покойника. Ох, если бы всё вернуть!
(Входит Смерть.)
Смерть. Многих преступников я забирала, даже и не вспомню сейчас всех, но Андрея я никогда забыть не смогу. Он раскаялся в содеянном, искренне раскаялся, не для суда, не для священника, а для себя. Я впервые пожалела закоренелого преступника. Больше века прошло с тех пор, а я всё помню.
(Подходит к Андрею).
Смерть. Ты пожалел о том, что совершил?
Андрей. Кто ты? Священник должен был прийти на рассвете.
Смерть. Я смерть твоя, я завтра за тобой приду. Я слышала, что ты говорил о своей судьбе. Ответь: ты пожалел о том, что совершил?
Андрей. Да.
Смерть. И ты даже не спрашиваешь, зачтётся ли твоё раскаянье там, за чертой?
Андрей. Нет, я не спрошу этого. Рая мне не видать, я знаю это. Я его не заслужил. Там, за гранью, все мы держим ответ за свои земные поступки, не так ли? Так кого я могу обмануть? Грешнику никогда не стать святым!
(Входит Ангел.)
Ангел. А Святой Павел? Ты разве не знаешь притчу про него?
Андрей. Ангел, Ангел спустился ко мне на землю с небес? Ангел обращается к моей грешной душе! Чем я заслужил такое внимание? Я же обыкновенный преступник: жулик и убийца.
Ангел. Не обыкновенный, а раскаявшийся. Это многого стоит.
(Входит Чёрт).
Чёрт. Ну, нет, дорогуша, это мой потенциальный клиент. Не сделаешь ты  праведника из вора и убийцы! Поздно! Его уже казнят завтра, не успеет он к спине своей крылышки пришить.
Ангел. Этот человек понял всё, он умрёт завтра с чистой совестью, и наказание его в Аду не будет вечным. Он очистился, над ним больше нет твоей власти, лукавый бес!
Чёрт. Есть, есть, есть над ним моя власть! Его душа принадлежит мне. Слишком тяжки грехи его.
Смерть. Не вам решать, в Ад или  в Рай его отправят. Оставьте его одного.
(Уходят. Андрей остаётся один. Свет гаснет. Зажигается вновь. Входит тюремщик.)
Тюремщик. Простился с жизнью? Идём, нам пора.
(Андрей встаёт, тюремщик уводит его за кулисы. Собирается народ, становится перед эшафотом, на эшафот поднимается палач с топором. Затем тюремщик приводит Андрея. За ним идут Ангел, Чёрт и Смерть).
Тюремщик. Сейчас на городской площади состоится казнь особо опасного преступника Андрея Болотова, на его совести больше десяти загубленных жизней, кражи, грабежи. Осуждённый, вам есть, что сказать?
Андрей. Есть. Сегодня ночью я понял многое. Я жил против жизни, шагал по своей судьбе против хода её. С самых юных лет я стал преступником. Обратиться сейчас я хочу к молодым людям: одумайтесь, пока не поздно! Не страшно закончить жизнь под топором палача, а горько и обидно понимать перед собственной казнью, что жил зря. Ничто не стоит дороже человеческой жизни, но она и бесценна. Тело гибнет, а душа живёт вечно. Спасайте душу, раскайтесь! Не совершайте моей ошибки. Вся моя жизнь – это ошибка, роковая и неотвратимая. Задумайтесь, люди!
(Кладёт голову на плаху, палач берёт топор. Смерть, Ангел и Чёрт закрывают его от толпы. Раздаётся удар топора. Свет гаснет. Все уходят., на сцене остаются лишь Смерть, Ангел и Чёрт.)
Смерть. Андрей вёл преступную жизнь, но это его последнее раскаяние, призыв других одуматься, понимание вечности – перекрыли все го тёмные дела.
Ангел. Высший Суд присудил триста лет Ада и семьсот Рая. Потом его душа возродится в новом теле.
Чёрт. Он сумел убедить всех в своём раскаянии и …. Это слишком мягкое наказание!
Смерть. Не тебе решать! Он понял, и этого душа больше не забудет, сколько бы она не перерождалась.
(Чёрт и Ангел уходят).
Смерть. Андрей, Андрей…. Явись я к тебе на семь-восемь лет раньше, кто знает, как сложилась бы твоя жизнь. Может, стал бы приличным человеком, прекрасным семьянином и честным тружеником? Может, может.… Увы, Андрей теперь история, а она, как известно, не терпит сослагательных наклонений…
Но не все вот так раскаиваются, большинство даже на Высшем Суде стараются вывернуться, спирают всё на общество, на падение нравов, на отказ общества от религии! Глупцы, думают, что обманом в Рай пройти смогут…. Но преступники всё же чаще каются. Чем, например самоубийцы.
Им, бывает, никто не докажет, что они совершают страшный грех: ни Смерть, ни Ангел, ни Чёрт! Никого слышать не хотят, твердят только, что им незачем жить. Как будто, они знают, зачем живёт человек! Уверены, что он  никому не нужны. Особенно подростки. С родителями поссорились, с друзьями или с девушкой расстались – готовы тут же лезть в петлю. Спросишь, «Зачем?» - не знают. И жить, ещё не жили, а уже готовы расстаться с этим бренным миром. Их я никогда не понимала!
(Уходит.)

Акт 3.
(Через сцену подвешен мост на высоте около полутора метров. По нему идёт Алексей, останавливается на середине и становится за перила.)
Алексей. Ну, вот я и на мосту. Назад пути нет. Зачем мне жить? Родителям я не нужен, они постоянно работают и забыли обо мне. Катя…. Она меня не любит, она меня бросила, хотя знает, как я её люблю. Я совсем один, я никому не нужен. Искренне на моих похоронах не будет плакать никто.
(С двух сторон навстречу друг другу идут Ангел и Чёрт, останавливаются за спиной Алексея.)
Ангел. Одумайся, юноша! Что ты делаешь? Зачем лишаешь сам себя жизни?
Алексей. Мне незачем жить. Я один на свете.
Чёрт. Правильно, правильно. Ты ничтожен и никому не нужен. От твоей смерти хуже не будет никому.
Ангел. Не слушай его, Алексей! Не слушай! Подумай о родителях. Ведь ты их единственный сын. Твоя мать не перенесёт твоей гибели. Она не сможет жить с такой болью.
Алексей. Родители! Зачем я им? У них ведь останется моя сестра, она более успешна, более талантлива, она приносит родителям радость. А меня они не любят. Да и за что меня любить им? Ведь я абсолютно бесталантен, учусь плохо, от меня только расстройство им.
Ангел. Ты не прав, они любят тебя, хотя и редко это показывают. Но ещё подумай о твоей девушке, о Кате.
Чёрт. О бывшей девушке. Она бросила его, как надоевшую игрушку! С такой обидой жить нельзя. Прыгай!
Ангел. Может она и не любит, но представь, каково ей будет жить с мыслью, что ты покончил с судьбой из-за неё. Чувство вины убьёт её изнутри.
Чёрт. А нечего было бросать Алексея! Прыгай, Лёшка, прыгай, чего ты ждёшь!
Алексей. Она не пожалела меня, когда решила бросить. Почему я должен думать о ней теперь? Ей будет всё равно, она не поинтересуется моей судьбой, если даже я останусь жив.
Ангел. Ты не прав. Она постоянно думает о тебе, она тебя не любит, но это не значит, что не жалеет.
Чёрт. Что может быть хуже, чем вызывать у девушки не любовь или симпатию, а только Жалость?! Алексей, даже Ангел говорит, что так жить нельзя.
Ангел. Я не то имел ввиду, и ты, лукавый, это знаешь! Не смей перевирать мои слова. Ты толкаешь его на самый страшный грех – самоубийство. Самоубийц не отпевают в храме, им закрыт путь в Царство Небесное, у их душ даже шанса не на спасение. Зачем ты хочешь заставить душу этого несчастного вечно мучиться?
Чёрт. Это мой долг. Я открываю ему глаза на действительность, а не надеваю на него розовые очки, как ты. Пусть знает, что его ждёт при жизни, и стоит ли вообще так жить?
Алексей. Нет.
Ангел. Но ты умалчиваешь о тех муках, что ждут его в ином мире, если сейчас он шагнёт вниз с этого моста.
Чёрт. Не буду я ему этого описывать. Это твоё дело – рекламировать мой Ад.
Алексей. Ада и Рая нет. Есть только могила и черви, пожирающие человеческие останки. Я не верю в загробную жизнь!
Чёрт. Да…. А с кем ты тогда разговариваешь, если, по твоей теории, ангелов и чертей тоже нет?
Алексей. Простоя схожу с ума, и вы плоды моего больного воображения.
Ангел. Это не так. Мы не галлюцинации, мы части твоей бессмертной души.
Алексей. И вы утверждаете, что Ад и Рай существует?
Чёрт. Ну, Рай – не знаю, а Ад точно есть.
 Ангел. И Рай  есть. И там светло, тепло и хорошо. Души там живут в счастье и спокойствии.
Чёрт. Зато в Аду весело! Один шаг – и ты участник этого веселья! Вперёд!
Ангел. Нет, нет, Алексей, не делай этого!
Алексей. Что бы ни было там, за гранью, здесь, на земле. Мне нечего делать. Жить мне незачем!
(Алексей прыгает вниз).
Чёрт. (Смотрит на него сверху) А на этот раз тебе не удалось отнять у меня жертву, Ангел!
(Свет гаснет. Чёрт и Ангел исчезают. Исчезает и мост, и тело Алексея.)
Акт 4.
(На сцене кровать, на ней умирающий священник Потап).
Потап. Господи, я умираю, прими грешную душу раба твоего Потапа в Царствие Небесное.
(Входит Смерть).
Смерть. Потап, многим ты перед смертью грехи отпускал, не умрёшь и ты без покаяния. Я сама пришла тебя исповедать.
Потап. Да, много я чужих грехов взял на свою душу, помог я им очиститься перед смертью. Тяжело мне сейчас: чужие грехи тяжким камнем на душе лежат. Зато я помог другим, и от этого камень тот будто легче становится.
Смерть. Никогда никому ты не открывал чужих тайн. Свято чтил тайну исповеди.
Потап. Да, как же можно открывать тайну исповеди, люди ведь верят своему духовнику. Обет я Господу давал в том, как же я мог раскрыть чужой грех?
Смерть. А ведь грозили тебе при советской власти, требовали доносить на прихожан своих.
Потап. Не мог я веру  людей в мою честность предать!
Смерть. А ведь от чужих грехов страшно, наверное, было?
Потап. Много страшных преступлений я отпустил, облегчал души грешные.
Смерть. Взял ты на свою совесть чужие грехи, расплачиваться тебе теперь за них.
Потап. Готов я к этому, Господь меня не оставит своим покровительством.
Смерть. Вера твоя искренна и непоколебима. Идём, нам пора.
(Потап встаёт, Смерть берёт его за руку и уводит за кулисы. Входит Ангел.)
Ангел. Многие думают, что священникам заказано место в Раю, если они сами не грешат. Все забывают, что на исповеди, священник принимает на себя чужое зло, и зло это у исповедника копится, копится ,пока в огромный камень на душе не превращается. Тяжело жить с грузом чужих преступлений. Вот и только что умерший Потап сначала понесёт наказание за других, а потом уже сможет попасть в Царство Небесное.
Многим, многим помог он с лёгкой душой и чистой совестью отойти в мир иной, ходил к постелям умирающих и в снег, и в дождь, и  в град. Даже самоубийц отпевал. Сам же смог исповедаться только пришедшей за ним Смерти.
Память о нём будет долгой, и она будет лечить людям души от скверны вместо ушедшего сегодня Потапа….
(Уходит).
Акт 5.
(В постели лежит умирающая  старуха Ирина. Она смотрит на фотографию своей семьи в рамке, которую держит в руке.)
Ирина. Семья моя дорогая! Я жизнь положила ,чтобы вырастить, воспитать четверых детей и десять внуков. А сейчас умираю несчастной одинокой старухой. Даже стакан воды подать некому.
(Входит Смерть.)
Смерть. Где же они, все твои дети?
Ирина. Старшая дочь. Валентина, в Москве, сын – в  Киеве, младший сын – в Магадане, а младшая дочь – на Сахалине. Жизнь забросила их далеко от меня. Они иногда собираются здесь в мой день рождения, но это бывает раз в году.
Смерть. Они пишут тебе письма, звонят?
 Ирина. Да, но это всё не то. Пришла мне пора умирать, а я даже благословить их не могу.
Смерть. Ты хотела, чтобы они были с тобой в твою последнюю минуту?
Ирина. Да, но, видимо, от судьбы не уйдёшь. Я ведь и за их отца замуж вышла, потому что боялась одна остаться. Жили мы с моим Федей дружно, хоть и не было любви. Похоронила я его три года назад. Тогда тоже вся семья съехалась. Я взяла с них обещание, что и на мои похороны они все соберутся.
Смерть. Значит, приедут. А ты посмотришь на них оттуда, сверху. Идём, нам пора, Ирина.
Ирина. Разреши мне им всем по два слова написать, благословлю своих деток хотя бы в письме, разрешишь?
Смерть. Да , разрешу. (Подаёт ей бумагу и ручку, Ирина пишет, затем кладёт листы возле кровати и ставит на них рамку с фотографией, затем откидывается на подушки и закрывает глаза. Свет гаснет. Освещена лишь фигура Смерти.)
Смерть. Часто, очень часто я вижу подобную картину. С фотографией детей в руках умирают одинокие старики. Ирина умирала одна в своей квартире, а гораздо страшнее приходить за душами покойников в дома престарелых. Как это ужасно видеть одиноких стариков при живых детях, которые оставляют родителей без угла и запирают их в богадельни! Сейчас люди думают только о деньгах, нет никакого уважения к старикам. Эти люди ради детей делали всё: не доедали, не досыпали, работали на трёх работах, а что получили взамен? Жалкую открытку на Новый год и пропахшую клопами комнату на троих в доме престарелых. А ведь эти старики верили когда-то в светлое коммунистическое будущее и строили социализм для своих детей, надеялись, что их потомки поживут счастливо. Человечеству пора задуматься о том, что оно обязано современным миром своим предкам, которые его создали. О родителях нужно помнить, их нужно навещать, не давать им ощутить одиночество.
(Уходит.)
Акт 6.
(Больничная палата. На кровати лежит Владимир. Входит врач.)
Владимир. Доктор, я чувствую, что мне лучше. Я выздоровею?
Врач. Конечно. Мы уже получили результаты анализов. Вы идёте на поправку!
Правда? А мне все говорили, что болезнь моя не излечима. Чудо!
Врач. Да, да, чудо!
(Входит медсестра, врач отходит к медсестре. Они разговаривают возле кулисы.)
Врач. Чудо! Это не чудо, это приступ здоровья перед кризисом. Боюсь, Владимиру уже ничто не поможет. Сообщите родственникам.
Медсестра. Никого у него нет. Жена умерла пять лет назад, а детей не было.
Врач. Ну, что, тогда, Леночка, готовьтесь вы к худшему. Нам его уже не спасти.
Медсестра. Вы ему скажете?
Врач. Нет. Незачем ему знать, что смерть его близка. Пусть проживёт последние дни с мыслью о выздоровлении.
Владимир. Сестра!
Медсестра (подходит к нему). Вы что-то хотели?
Владимир. Хоть вы скажите мне правду, я ведь не выздоравливаю,  а умираю?
Медсестра. Нет!
Владимир. Вы говорите неправду. Не волнуйтесь, я уже готов к этому. Ничто не вечно, все мы уйдём за черту когда-то. Я отношусь к этому философски. Да, я не закончил многие начатые дела, но, видимо, мне суждено оставить их незаконченными.
Медсестра. А что вы не закончили?
Владимир. Я так  и не научился писать портреты, освоил только пейзажи. А мне бы так хотелось написать ваш портрет.
Медсестра. Я видела ваши пейзажи – они чудесны!
Владимир. Возьмите их себе после моей смерти! Смотрите на них и вспоминайте меня иногда. Человек умирает дважды: когда умирает тело и когда умирает память о нём. Не в ваших силах спасти моё тело, так уберегите меня от второй смерти.
Медсестра. Я обещаю! Я буду всегда вас помнить.
Владимир. Прошу вас, только отдайте картину с зимним пейзажем у реки моему лечащему врачу. Я хочу, чтобы он тоже помнил меня.
Медсестра. Мы будем, будем всегда помнить о вас.
(Уходит. Свет гаснет.  Входит Смерть – свет только над ней.)
Смерть. Он умер в тот же вечер. Леночка исполнила последнюю волю умирающего: она взяла себе все его пейзажи, а зимний, у реки, отдала врачу. Но она помогла сделать память о нём доброй: все картины она развешала по палатам, и каждому больному рассказывала историю одинокого безнадёжно больного художника, мечтавшего, чтобы его просто помнили люди. Он мечтал не о славе, а о людской памяти, которая воскресит его, забытого при жизни.
(Входит Ангел – над ним тоже зажигается свет.)
Ангел. Странно устроена человеческая память: пока человек жив, его не помнят, стоит умереть – все вспоминают, приходят на похороны, плачут: «Да, на кого ж ты нас оставил?!», а через неделю и не вспомнят, по кому были поминки. Давайте помнить о живых и не забывать о мёртвых!
(Входит Чёрт – над ним тоже зажигается свет.)
Чёрт. А ведь сейчас у меня работы много – не отдыхаю почти – вдруг какого грешника пропущу, и Ангел наставит его на праведный путь. Зато столкнуть сейчас на узкую дорожку гораздо легче. Получив однажды лёгкие деньги человек, не захочет добывать их впредь каторжным трудом. Почувствовав хоть раз вкус убийства, он уже не может остановиться. А мне это очень даже на руку!
Ангел. А наркомания – это бич современного общества. Мы теряем молодёжь в притонах  и подвалах, а, значит, теряем будущее.
Чёрт. Они сами выбирают этот путь – мои усилия минимальны.
Смерть. И религия сейчас становится частью моды и стиля. Бизнесмены стоят в церкви, потому что это престижно, а веры в них не больше, чем в камне.
Они вспоминают свои грехи только перед смертью, передо мной они начинают каяться, а я не судья им, я только проводник туда, за грань, за черту. Я не отпускаю их грехи. Да и каются они лишь  в надежде получить билет в Рай. Они тратят бешеные деньги на благотворительность, но совсем не затем, чтобы помочь нуждающимся, а чтобы откупиться от своих грехов. Это не благотворительность, а попытка купить индульгенцию!
Прав был классик, когда писал: «Жизнь прожить – не поле перейти…»