Танец

Танец – единственный вид искусства, в котором  мы сами являемся инструментом.
   Рахель Фарнхаген

                Пишу не о танцах вообще, не о парных танцах  на конкурсах, а только об одиночном танце. И,  учитывая  рубрику рассказов и мою многолетнюю жизненную ориентацию, только о женском танце. Про балет надо писать отдельно, там женщина телом выражает совсем не то, о чём я сейчас думаю, и что меня волнует. Здесь  только о танце чувственном, приватном,  эротическом, о танце при свечах   и им подобным.
                Начну издалека. В советские времена все женщины у нас танцевали одетые. Иногда в зарубежных кино на заднем плане можно было увидеть кусочки эротических танцев или стриптиза. Цензура не вырезала их с одной целью – показать, как глубоко и порочно загнивает  хвалёный капитализм. А мы восемь часов в день строили коммунизм, затем сидели на собраниях, в оставшееся   время стояли в очередях и бегали по магазинам в поисках дефицита. И вечером, уставшая до чёртиков жена, если и могла чем-нибудь порадовать молодого мужа, то только тем, что не мешала ему раздевать её сонную. О танце живота, Камасутре, стриптизе,  минете,  кунилингусе  и прочих радостях интимной жизни мы тогда  и не слышали.
                После перестройки, когда по примеру Петра Первого с его пресловутым окном, мы распахнули  ворота на Запад,  всё это ранее запретное обрушилось на нас волной цунами и смыло не только представления о вековой русской чистоте и непорочности, но и саму социалистическую систему. Я в то время тоже был ошарашен  вседозволенностью, доступностью и обилием предлагаемых услуг: видеосалоны, первые эротические магазины, массажные кабинеты, сауны, порножурналы и книги, толпы проституток  на улицах и в ресторанах. Я сгоряча даже начал собирать материалы сразу по трём темам для диссертации о разгуле бардака в России. Целая полка словарей и  книг по эротике и русскому мату до сих пор пылится в шкафу без дела. Десятки папок с вырезками из газет и журналов пришлось просто выбросить, так как до диссертации дело не дошло, а на эту тему  успели  написать  столько книг, что  ничего  нового  я  уже  не добавлю.
                В то время мне было тридцать с небольшим, всё было интересно, всё хотелось увидеть самому и попробовать. К тому же  меня только что бросила  первая жена и никакие путы  морали или  семейные  узы меня не связывали.
                Первое яркое впечатление от новых танцев я получил в Москве на свадьбе двоюродного брата жены в 1985 году. Женился он на немке, и я впервые пил шампанское в правительственной “Чайке” по дороге в Грибоедовский ЗАГС и обратно. (Для сравнения: когда женился мой любимый старший двоюродный брат в 1972 году, а я впервые был свидетелем на  свадьбе, то мы для храбрости перед росписью пили портвейн в ванной, совмещённой с санузлом.) Свадьба проходила в ресторане “Космос”, где в середине была сцена и зал для танцев, а наподобие солнечных лучей в разные стороны отходили банкетные залы.  С женой мы уже два года толком не жили, были на грани развода, поэтому я убежал ближе к музыке и простоял там  весь вечер за колонной, наблюдая за полуголыми танцовщицами на сцене. Ближе подходить  боялся, так как у сцены толпились пьяные иностранцы, а я был ещё коммунистом  и  опасался политических провокаций. Вместе столько голых красивых девушек в узких трусиках,  лифчиках, кокошниках на голове и в красных сапогах на высоких каблучках,  я ещё не видел. Танцы были в русском стиле – по десять в ряд  девахи вприпрыжку подбегали к краю сцены, весело и с криками несколько раз задирали ноги выше головы, поворачивались, наклонялись, выставляя шикарные белые зады в красных трусишках, трясли ими и махали в разные стороны, а затем  вприпрыжку убегали. А сквозь их строй выбегала новая десятка полуголых красоток уже в синих трусах и сапогах.  Потом они  много раз переодевались: то в прозрачные накидки, то в меховые шубы, то в солдатские шинели и будёновки, то в сарафаны с разрезами на заднице. Но в конце танца они всегда оказывались голыми. Танцы символизировали Россию, как птицу-тройку по Гоголю, мол, мы тоже все куда-то скачем и нас никто не остановит. (Позже похожий строй голых красоток я видел в фильме про парижский Мулен Руж.) Иностранцы визжали от восторга у сцены, что уж говорить про меня, стоявшего несколько часов с открытым ртом. Так бы и простоял там до утра, если бы не жена с тёщей,  еле оторвавшие  меня от колонны, чтобы я дотащил их сумки до электрички. Они всю обратную дорогу спали, а мне так понравилась богемная жизнь, что  несколько раз даже хотел выйти и вернуться в Москву на попутке.
                Позднее, в компаниях в ресторанах и на квартирах я много раз видел, как женщины танцевали в одиночку эротические танцы, закрыв глаза, извиваясь под музыку, вкладывая в плавные движения своего тела столько страсти и чувства, что замирало сердце при виде всего этого. Но танцевали они больше для себя, для самовыражения, чтобы показать окружавшим их грубым мужикам, какие они нежные, ранимые, как могут  любить и страдать. Мало кто понимал язык этого танца. А мне всегда становилось тоскливо и грустно, потому что танцевали эти женщины не для меня и  домой уходили  не со мной.
                О выразительности чувств через танец лучше всего говорит история любви Айседоры Дункан и Сергея Есенина. Он  знаменитый  уже поэт, ни слова не понимающий по-английски,  она – американская танцовщица, приехавшая в голодную Россию танцевать обнажённой, чтобы через пластику танца помочь людям понять и полюбить друг друга. Влюбился в неё один Есенин и всю ночь, сидя у её ног, читал  свои стихи, а она гладила его пышные кудри. Айседора тоже не понимала ни слова, но та страсть, с которой Есенин читал, не оставила её равнодушной. Они поженились.
                Однажды в ресторане  мой друг  вышел к микрофону и спел песню, посвятив её своей  молодой любовнице, сидевшей тут же и смотревшей на него влюблёнными глазами. Она сначала всё ёрзала на стуле от избытка чувств, переполнявших её, потом не выдержала, подбежала к сцене и стала танцевать перед ним, плавно и эротично извиваясь точёной фигуркой в коротком платьице. Мы все тогда завидовали их ярким чувствам и  смелости  не скрывать их на людях. Я петь не умею, никогда ничего подобного у меня не было, хотя в мечтах я и не такие подарки делал своим девушкам. Но бодливой корове Бог рога не даёт.
                Очень красиво смотрятся некоторые девушки в подтанцовке у певцов. Их полуголые тела, показанные крупным планом по телевизору, впечатляют намного ярче, чем глупая и  бессмысленная тарабарщина попсы под фонограмму.
                Бразильские карнавалы – это всегда праздник танца, праздник красивых тел, улыбок и просто радости от жизни. Меня каждый раз поражает, откуда в бразильцах столько энергии. Наверное, от солнца – оно там светит круглый год. А у нас всего 100 дней солнечных  в году и то мы стараемся не унывать и не отставать от них по части веселья.
                Испанские танцы мне тоже очень нравятся, но в них совсем другая энергетика, там нет эротики,  всем правит бешеная неудержимая страсть. Испанка танцует в длинной юбке, не показывая ничего лишнего,  и заводит мужчину дробным стуком каблучков, резкими взмахами рук, голыми плечами, гордой посадкой головы, прямой шеей и горящими глазами. Да ещё тем, как заставляет крутиться вокруг себя испанского горячего мачо. Но я потомственный русский,  и мне больше нравятся наши красавицы с длинной косой до попы, медленно плывущие по сцене, с  глубокими поклонами до земли, покорные и ласковые по отношению к своему мужчине.
                Танец цыганки похож на испанский, но он более земной, более плавный и завораживающий. Цыганки часто танцуют босиком на земле, без стука и топота, а шум создают  бряцаньем надетых на себя украшений, монист.  Мама у меня очень любила цыган, их песни и танцы по телевизору. Но когда  в детстве по деревне проходил цыганский табор, она вместе с нами пряталась в избе, за запертыми дверями.
                Стриптиз и танец у шеста я в натуре  тоже ещё не видел, только в кино и  в Интернете. Иногда передо мной под музыку раздевались красивые женщины, пытаясь  соблазнить и возбудить, мне это даже нравилось, но профессиональным танцем это не назовёшь.  А для внесения разнообразия в отношения очень даже неплохо. Тем более, что не каждая женщина готова танцевать перед мужчиной, не стесняясь показать своё тело и умение владеть им под музыку. Это доверие дорогого стоит и его надо всячески ценить и поощрять. И словами и подарками.
                Совсем другие  мысли приходят, когда танцуют много девушек, как в группах поддержки спортсменов (черлидинг). Они все молодые, красивые, фигуристые, задорные, и, глядя на них,  понимаешь, что жизнь очень коротка и нельзя объять необъятное, как говорил Козьма Прутков.  Хотя и до сих пор очень хочется.
                Приватных танцев у меня тоже пока не было, ни с любимыми, ни с проститутками. Видел  лишь в кино, как  танцуют. Особенно часто их показывают в боевиках, где сексуальная героиня во время танца усыпляет бдительность клиента, которого ей надо уничтожить (“Мистер и миссис Смит”, “Убить Билла”).
                А вообще, танцы были всегда. Даже когда человек не умел говорить, он в танце уже выражал своё отношение ко всему окружающему миру. И весь мир он изображал  танцем. Папуасы и другие дикие  народы до сих пор используют танец для этих целей.
                Танец раскрепощает, придаёт уверенность, он лечит душу иногда лучше, чем слово. Танец позволяет без слов рассказать окружающим о себе, выразить то, что словами не скажешь глаза в глаза, а движениями можно. Танцем можно даже признаться в  любви. Человека, умеющего хорошо танцевать, легко отличить в толпе от  неуклюжих неумех по походке, по красивой осанке, по умению держаться с достоинством. Есть даже поговорка: кто может красиво двигаться, тот может и  красиво  жить. 
                В период образования славянских племён на Руси  в 4-7 веках нашей эры, у них тоже были свои танцы: народные игрища, хороводы, пляски, обряды, заклинания. Мужчин называли – плясец, плясальщик, а женщин – плясица, плясуха.  Позднее  их стали звать скоморохами.
                Лично  мне всю жизнь нравятся медленные  парные танцы. (Раз уж не повезло с приватными.) В танце происходит единение тел и душ. И сразу понимаешь, прижав её к себе, твоя это женщина или нет, стоит с ней продолжать дальше дружить или лучше пока не поздно расстаться.  Поэтому  танцевать пробовать надо со всеми - с молодыми телом и душой. У молодых телом красивая  фигура, а  молодые душой понимают толк в жизни и в танце дают даже больше, чем длинноногие простушки.  Женщины в расцвете лет и обнимают нежнее, и прижимаются  доверчивее, и смотрят на тебя с такой нежностью, что от них не хочется отрываться после танца. А если она ещё и признается в чём-нибудь, тихонько пошептав на ушко, то растает не только сердце…
                С остальными танцами у меня всегда были проблемы. Я до сих пор не умею хорошо танцевать вальс и танго. Вальс обычно танцую на свадьбах, и все на меня  смотрят с укоризной. А танго популярно в ресторанах. В танго я не умею крутить партнёршу и ловить её, падающую на спину. Зато когда-то я был чемпионом стройки по рок-н-роллу. На комсомольских вечерах отдыха в столовой ЖБИ  мы с другом в центре зала так отплясывали, что все останавливались, смотрели  на нас двоих и понимали, как им далеко до нас. Потом и в ресторане “Лесной” на  строительных корпоративах мне не было равных. Там партнёршей у меня была моя бывшая комсомолка.
                И, наконец, о танце живота. Если я и видел его когда-то давно вживую, то только издалека  на концертах на сцене. А чтобы вдвоём в комнате только для меня танцевала красавица, такого  праздника  в моей жизни  пока  не  случилось.
                Танцу живота более 3500 лет. Возник он в эпоху матриархата, как религия  поклонения главной богине, дающей жизнь всему на земле. Изображал все стадии жизни: возбуждение,  оплодотворение, вынашивание, рождение. Позднее, патриархальные религии  снизили роль женщины в обществе, превратили её в человека второго сорта, а танец из  религиозного ритуала превратился в простое развлечение для мужчин.
                В качестве заключения,  приходится с горечью признать, что,  несмотря на мою славу знатока женщин, на титул секс-символа, присвоенный на стройке, по большому счёту – я обычный среднестатистический русский мужик, толком ничего не видевший  в жизни и не попробовавший  многое из того, что  так назойливо ежедневно нам впаривает современная реклама. Даже обычную фотосессию любимой женщины в стиле ню я не смог по разным причинам ни разу сделать, чтобы  хоть так  увековечить  наши любовные отношения.
                Но танцы я очень люблю. Бесконечно готов смотреть на танцующую для меня  любимую женщину. Люблю медленно танцевать, нежно обнимая её, оберегая в танце  от всех жизненных бед и неурядиц, когда она расслабленно и доверчиво прижимается, а я заряжаю её своей энергией и оптимизмом. Какое из удовольствий в жизни может сравниться с этим. Вот за такие трогательные минуты мы ценим и любим  жизнь. И я готов танцевать бесконечно, лишь бы  любимая  женщина  доверяла  мне  и  была  всегда  рядом.