Записки риелтора - люди и вещи

Разговаривать с позвонившей мне девушкой было легко. Елизавета знала, чего хотела, понимала, на что может рассчитывать, не торговалась насчет комиссии, и была полна решимости довести начатое дело до конца.
Девушка была из тех, кто ставит в жизни цель, планомерно достигает ее, спокойно ставит галочку в списке достижений, и уверенно поднимает планку следующего.

Лиза окончила школу в Шатуре с медалью, институт в Москве с красным дипломом, сразу устроилась на работу в крупный банк, и неспешно стала подниматься по карьерной лестнице.
Поднявшись на высоту первого пролета, она решила, что пора выйти замуж. Осмотрелась, подумала и пришла к выводу, что банкир ей ни к чему, деньги она и сама заработает, надо искать мужика попроще, как говорится, для жизни. Подходящей кандидатурой сочла шофера инкассаторской машины Николая. Парень был польщен вниманием красавицы менеджера, и вскоре состоялась свадьба.

Николай жил вдвоем с отцом в центре Москвы в просторной двухкомнатной квартире. Его мать умерла от тяжелой болезни, когда он еще в садик ходил. Отец больше не женился. Боялся, что мачеха станет обижать Коленьку.
Невестку, переехавшую к ним из родительского дома в Подмосковье, Иван Данилович встретил приветливо. Еще бы, какую деваху его Колька-то отхватил - всем соседям на зависть! И, главное, ведь любит она его оболтуса, черт побери, видно, же что любит! Эх, жалко, Зиночка не дожила до такого счастья!
Иван Данилович с радостью выделил молодым большую комнату, сам перебрался в ту, что поменьше. Ему уже много не надо, а у них то и дело гости будут – не друзья, так родители Лизоньки наведаются. Опять же, даст Бог внука, будет, где кроватку поставить.

Лиза первым делом кардинально преобразила семейную комнату. Пока они с Николаем были в свадебном путешествии, нанятые ею рабочие выбросили из нее всю мебель, ковры (несколько картин и цветы, вовремя вернувшийся, Иван Данилович успел перетащить к себе), отбили лепнину с высоких потолков, убрали старинный дубовый паркет и сделали ремонт в стиле хай-тек.
Затем Лиза обставила жилье по своему вкусу - ничего лишнего. Николай в процесс не вмешивался, сколько это стоит, не интересовался, с молчаливым восторгом принимая все, что делала жена.
За комнатой наступила очередь санузла и кухни. Квартира преобразилась - стала красивой, стильной, вызывающе богатой.
Иван Данилович тайком водил по ней соседок - ровесниц, хвастался деловитостью и вкусом невестки. Тетки ахали, осторожно трогали сверкающие ручки, краны, рассматривали диковинную плиту, щупали ткань каких-то необычных штор, потом шли пить чай в комнату Иван Данилыча.
- А что ж у тебя-то красоту не навели? – прихлебывая чай и уминая принесенные ими же плюшки, спрашивали ехидно, - Или денег у банкирши не хватило?!
- Да на кой она мне, эта красота?! – отмахивался от расспросов Иван Данилыч, - Это им, молодым, по-новому жить надо, а мне память о Зиночке дороже.
Тетки согласно кивали и начинали бесконечные воспоминания о своей молодости.
О том, как недовольна была Елизавета, что он не дал сделать в своей комнате ничего, кроме новых дверей, Иван Данилович не рассказывал.

Елизавета тем временем с удовольствием отметила выполненные задачи – замужество, свадебное путешествие, ремонт – и поставила перед собой новые цели – четырехкомнатная квартира и ребенок.
Ставить детскую кроватку в уголок она не собиралась. Прежде чем думать о ребенке (а думать пора, годы не ждут!), Лизе было необходимо обзавестись нормальным жильем – чтобы у ребенка и няни отдельная комната и им с Николаем гостей не в спальне принимать. Еще и тестю, как ни крути, комнату надо. Но это ничего, это временно, потом в ней кабинет можно будет сделать.

С Иваном Даниловичем она даже не советовалась. Просто внятно объяснила, что так надо. В целях их общего благополучия и комфорта. Николай, с горящими от предвкушения красивой жизни глазами, влюблено смотрел на жену, и даже мысли не допускал, что отец может им отказать.
Квартира была кооперативной и принадлежала целиком и полностью Ивану Даниловичу. Но у него не было веских причин рушить планы невестки. Не ссылаться же на то, что в своем районе дожить хочется, право слово! Не твердить же, в самом деле, как древние старики, «вот помру, тогда творите, что хотите»! Да и не старик он вовсе, долго им ждать придется, пока помрет, так с какой стати ему не помочь детям жить лучше? Согласился.

Вот на этом этапе Елизавета и позвонила мне, найдя номер телефона на одном из риелторских сайтов.
В техническом плане задача была простой – продать хорошую квартиру в старинном доме и купить еще лучше в новом. В юридическом – тоже: решили, чтобы всем было спокойно, покупку оформить на Ивана Даниловича и, как только документы будут готовы, заключить договор ренты с сыном и невесткой в равных долях.
Покупатель нашелся быстро. Несмотря на старость домов и высокие цены, всегда есть желающие жить в историческом центре Москвы.
Новую квартиру нашли еще быстрее. В элитных постройках город недостатка не испытывает. И ремонты в них делают шикарные, на любой вкус. Просмотрев пять вариантов, Лиза остановилась на втором.
- Надо бы отцу показать, что выбрали - робко заметил Николай, - Можете договориться, Наталья?
- Могу, конечно! – ответила я.
- Ага! Если Иван Данилычу наш выбор не понравится, покупать не будем! – насмешливо вставила Лиза, - Лучше, Наталья, насчет аванса договаривайтесь, ни к чему лишние телодвижения делать и время зря терять.
- Одно другому не мешает, - возразила я, - Вам не обязательно второй раз смотреть. Я и сама могу с Иваном Даниловичем съездить. Ему, может, и все равно, но ведь интересно же!
- Как хотите! – Лиза пожала плечами, а ее муж опустил глаза, скрывая благодарный взгляд.

По квартире Иван Данилович ходил потрясенный, как кузнец Вакула по царскому дворцу. Даже испарина на лбу выступила. Смущено вытерев ее большим клетчатым платком, он спросил меня тихонько, так чтобы показывающий агент не слышал:
- Наталья Михайловна, а Вы не знаете, в какую комнату они меня поселить хотят?
- Н-ну… точно не знаю, наверное, что вот в эту, со своим санузлом.
- Еееелки-палки! – восхищенно протянул старый работяга, заглянув в этот самый санузел, - Да в такой унитаз сра…, простите, по-большому ходить жалко будет! Я ж от запора помру!
- Не помрете, Иван Данилыч, - невольно улыбнулась я, - Человек быстро ко всему привыкает. К хорошему - еще быстрее, чем к плохому.

В тот же день внесли аванс, заказали проверку, стали готовиться к сделке.
Телефон зазвонил поздно ночью, когда мы уже спать легли. Муж, как всегда поворчал насчет того, что можно бы его и отключать до утра, раз у моих клиентов совести нет, перевернулся на другой бок и демонстративно накрыл голову одеялом. Я посмотрела на ярко светящийся в темноте экран и вышла на кухню. Звонил Иван Данилович.
- Не разбудил?! – кажется, клиент был навеселе, но явно не веселый.
- Как Вам сказать… вообще-то поздновато для разговоров. У Вас что-то срочное?
- Срочное, - по возможности твердо сказал Иван Данилович, упрямо не обращая внимания на поздний час, - Я не знаю, как жить дальше.
- Что случилось?
- Случилось?! - переспросил он, и пропел, безбожно фальшивя, - « А что случилось? Ничего не случилось! Были мы влюблены, а любовь….» - мужчина всхлипнул, шмыгнул носом, шумно вздохнул и сказал почти трезвым голосом, старательно выговаривая слова, - Случилась любовь с Зиночкой. Случился Колька. А потом случилась невестка. Елизавета случилась, - он снова запел, ерничая, - « Лиза, Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это, и за это и за то, и за….» Стерва! – вдруг выкрикнул он неожиданно куда-то мимо трубки, наверное, в сторону двери.
- Иван Данилович, или объясните мне, что происходит, или я отключаю телефон, - сказала я, не сдержав раздражения, - А лучше отложим разговор до утра, мне неприятно говорить с пьяным.
- Пьяным?! – удивленно спросил он, - Я кажусь пьяным?! Наташенька (можно я сегодня буду Вас так называть?), да я последнюю рюмку на похоронах жены выпил. Я просто очень расстроен. Так расстроен, что руки дрожат и язык заплетается. Я Ваш номер еле набрал, все не в те кнопочки попадал.
- Извините. Так что там у Вас стряслось?
- Хорошо. Я расскажу. Как-то так получилось…, что мне, кроме Вас и рассказать-то некому. Только не перебивайте, ладно?

Оказалось, Лиза решила не терять времени, и начала готовиться к переезду – запасаться коробками и мешками, паковать нужные вещи и выбрасывать, на ее взгляд, ненужные.
Вернувшись с работы, Иван Данилович обнаружил свою комнату полупустой.
Исчез ковер. А они с Зиночкой больше года в очереди стояли, чтобы его купить!
Исчезли картины. Зиночка была простым художником–оформителем на заводе, но это - ЕЕ картины!
Исчезла выпиленная из фанеры полочка со стены. Это Коленька ему на 40-летие подарил, сам выпилил и сам рисунок выжег – специально, тайком от него, в кружок записался, чтобы научиться!
Куда-то пропали безделушки с комода. Каждая – веха в жизни!
А из шкафа исчезло крепдешиновое платье жены. Все ее вещи родне пораздавал, а это платье оставил – в нем Зиночка из роддома с сыном вернулась.
Не было и цветов на подоконнике. Они вместе с женой ходили горшки выбирать, когда из общаги в отдельную квартиру переехали. Зиночка цветы любила. На кладбище он редко бывает, не по себе ему на кладбище. В доме цветы всю жизнь выращивал, по книжкам научился, у жены их много было. В память о любимой и как бы для нее.
Заглянув под кровать, Иван Данилович не обнаружил там старого дерматинового чемоданчика с металлическими уголками, в котором хранилась милая его сердцу чепуха: почетные грамоты, которыми его награждали на заводе, благодарности от школы за воспитание сына, детские Колины рисунки и дет.садовские поделки, которые он дарил маме на 8 марта, а отцу на 23-е февраля, а также открытки, которые Зиночка присылала Ивану Даниловичу в армию, и письма, которые писал ей он. Да знает он, знает, что обычно бабы такие архивы хранят, вот именно поэтому и хранил. Была бы жива жена, она ни за что этот чемодан не выбросила бы. А если бы выбросила, значит, это было бы ее решением. Только ее. Ни он, ни тем более какая-то пришлая девчонка не имеет на это права.
Она же, Буратинка деревянная, убила второй раз его Зиночку!
Чтобы успокоиться, Иван Данилович пошел на кухню выпить крепкого чая. Его чашки, из которой пил больше четверти века, не было видно.
- ЛИЗА!!!! – взревел он. И перепуганная невестка тут же появилась в дверях. Никогда раньше тесть не говорил с ней на повышенных тонах.
- Где мо-я чаш-ка? – чеканя не то, что слога, каждую букву, грозно спросил Иван Данилович.
- Я ее вы-ки-ну-ла, - ледяным тоном, так же по слогам, ответила быстро взявшая себя в руки невестка.
- Она тебе что, мешала? – тихо спросил Иван Данилович. Он вдруг почувствовал смертельную усталость.
- Если бы не выкинула, Вы бы ее с собой потащили.
- Конечно «потащил» бы! - грустно сказал тесть, сжав руками виски, пронзенные острой болью, - Нам две таких чашки с блюдцами на свадьбу подарили. Одна разбилась перед самой смертью Зиночки. Теперь… и второй нет, - он махнул рукой и, тяжело ступая, пошел к себе.
- Мне в новой квартире хлам не нужен! – упрямо сказала ему вслед Лиза.
Иван Данилович, не оборачиваясь, примирительно поднял руку и скрылся за дверью.
Через несколько часов он позвонил мне.
- Ну, вот… выговорился и вроде бы полегчало. А то мечусь между стен, как зверь в клетке, места себе не нахожу. Спасибо, что выслушали, - и, не успела я ответить, как в трубке раздались гудки.

Выспаться в тот день, мне было не суждено.
На рассвете позвонила Лиза и, едва поздоровавшись, заговорила быстро, разражено и зло:
- Нет, Вы представляете, Иван Данилович умер! Да не знаю я толком, то ли инсульт, то ли инфаркт. Козел сентиментальный! Расстроился он, видите ли, что я старье всякое выбросила. Другой бы спасибо сказал и радовался, что хоть на старости лет поживет по-человечески! Нет, это ж надо, перед самой сделкой!Ну,придурок! Нам аванс вернут? Это же форс-мажор, правильно? Нет, никак успокоиться не могу! Платье Зиночки, кружка со свадьбы, лютики-цветочки в горшочках, тьфу!!! А если аванс не вернут, Вы с нами в суд пойдете? Чтоб ему, идиоту, на том свете покоя не было! Точно вернут? А теперь что, Николаю надо будет в наследство вступать? Долго? Полгода?! Ни фига себе, преподнес нам папочка подарок! А нельзя ускорить? Ну да, ну да, я понимаю, что этой квартиры уже не будет. Насчет рассрочки нельзя договориться? Когда потом? Как своего папаню в землю засунуть или в печке сжечь, пусть сынок думает. У меня без них забот хватает! Ладно. Жду звонка.

Я вертела в руках умолкший телефон, и в такт движениям в голове вертелся никчемный вопрос: «Интересно, чашка Ивана Даниловича разбита или из нее сейчас кто-то чай пьет?».