Конфедерация. Часть 6

Конфедерация. Часть 6.




                Глава 20.

                Суд вершить - не баню топить.


   В Центральном объединенном штабе воцарилась тишина, свойственная прайду изголодавшихся львов, подкрадывающихся к своенравному, непредсказуемому буйволу.
   -Пум – чтобы не погибать всем сразу, вперед, в качестве приманки, пинком под костлявый зад выслали переговорщика. Поскребся тот в наглухо захлопнувшиеся двери – деваться некуда, отряхнулся после падения, навел на брюках складку…
   -Сэр мистер адмирал!- вышколенный адъютант, явно наслаждаясь переменой в голосе, залился назойливым тенорком, внезапно прорезавшимся из-под цыплячьего фальцета после внепланового, но от того не менее основательного потрясения.
   Однократного обращения оказалось недостаточно, и лебезящей походкой на цыпочках адъютантик подкрался прямо к уху четыреххвостого, дремавшего в витающих ароматах бурбона, столь смердючего, что напитком впору башмаки для маршировки по плацу смазывать.
   -Депеша!- пискнул адъютантик в оставшуюся после драпанувшего тенорка хилую мочь саднившего горлышка. Не докричавшись, попросту растормошил высокое начальство, депешку же передавать не спешил, а крутил-вертел перед собственным любопытствующим носом, норовя, по неискоренимой привычке штабных прихвостней, ранее адресата проникнуть в тайну запечатанного содержания.
   -Только вот многие несознательные служащие очень даже сомневаются, будет ли прок от передачи конверта именно в ваши руки? Босс, разбазаривший наиболее прибыльного заключенного, не достоин занимаемой должности...- так считает подавляющее большинство офицеров!- Адъютант самодовольно воздел голову, попытался категорично выдвинуть нижнюю челюсть, насколько позволил далеко не бульдожий прикус дегенеративного подбородка. Но, несмотря на нарочитый апломб, поглядывал на безвольного, как хотелось бы думать, четыреххвостого дармоеда с неким опасением: ну как тот не посмотрит на вверенные примерному службисту полномочия от штабного коллектива и легкомысленно отнесется к поручению добиться определенности: «Будет ли возобновлен поток халявных бабок, или пора сводить со стариканом счеты?»
   -На, допей.- Буднично потянулся адмирал и, как ни было жалко, сунул в подрагивающую руку подчиненного стакан с излюбленным напитком, предварительно прокашлявшись да смачно сплюнув в заляпанную, негигиеничную посуду.
   -«Синькю, сэр», а это вот вам.- Вручил дисциплинированный адъютант депешу начальству, отдал к «пустой» башке честь и выцедил, лихорадя дохловатыми членами, коктейлик. Не дырявиться же, в самом деле, по пустячному поводу из кольта, приставленного предусмотрительным адмиралом ко впалому, благодаря соответствующим очистительным процедурам кишечника, животу? После выпитого к горлу вновь подкатили тошнотные спазмы, но адъютант, следуя долгу, попытался отрапортовать о давно уже заложенных штабных антилоялистах:
   -Это все они, адмирал, психообработчик с долговязым прихвостнем в исполнителях, бесповоротно-решительным, потому что с раннего «морнинга» мечется по штабу без дозы. Меня подговорили, пообещали, заставили...
   Адмирал озаботился было вскрытием депеши, но писклявый голосок явно не ко времени напомнил о никчемном присутствии постороннего.
   -А-а! Ты еще здесь, штафирка балетная?! А ну-ка, все из карманов - на стол, живо!
   В надежде дернулся адъютантик к адмиральскому френчу, но в порыве был пресечен:
   -Из своих карманов, недоумок!- По случаю досмотра внимательный к чужому имуществу командир убрал кольт от чуть ли ни до позвоночника втянутого живота подчиненного.
   На стол просыпалась кучка лекарств из давно прогорелой бы без адъютантишкиных хворей аптечки за углом. Лекарства пришлепнула безнадежно затертая обертка презервативов. Сверху приземлился относительно чистый, зато явно дамский носовой платок, который тут же проткнул недавно запропавший, уже без золотого пера адмиральский «паркер». Выявились еще: недостойный за худосочностью упоминания бумажник и краткое, прощальное письмо сбежавшей два года назад невесты, но адмирал решил нос в конфиденциальную переписку не совать, а со смаком прочесть на досуге.
   -Отлично!- Четыреххвостый самодур остался доволен осмотром вываленного имущества.- Не хочу, чтобы меня считали совсем уж изувером, потому разрешаю медикаменты распаковать - складывай в стибренный сопливчик...
   Ах, подаренный… Тем лучше: подарок до конца жизни запомнится. Вот-вот именно так…
   Ку-уда? Э-э нет, гондоны туда же, как без них? Когда имеешь дело с медициной, благоразумнее предохраняться. Ты занюханную киношку про обрюхаченного, коричневого нигера смотрел? То-то. А потому должен знать, что в армии, тем более при штабе, подобные дела средь «мэнов» уставом пока не предусмотрены, так что не мечтай, штафирка, не выйдет командование скомпрометировать...
   Все выпотрошил?- Адмирал, по представившемуся случаю блеснуть в роли провизора, не поленился - скрутил платочек узелком и на совесть расплющил содержимое подкованным на сухопутный манер каблуком флотского ботинка. Затем, выбрав стакан пообъемистей, залил сымпровизированное снадобье, не пожалев «всего лишь субалтерну» излюбленного бурбона выдержки повонючее, сверх того приправил полученный эликсир чернилами из бесполезного «паркера» да проверенной горлоочистительной процедурой.
   «Ку-клуц-клан» - безо всяких сантиментов щелкнул взводимый кольт.
   -Не-не-не-ет!
   -За тяжелое ранение в живот при отказе от выполнения служебных обязанностей тебе даже пособие на содержание вшей в камере общего ареста не светит…
   Содержимое стакана объемом с недобрую пинту проглатывалось судорожными глотками. Адъютантик зажмурил глаза, прищемил от дурного запаха брезгливый нос канцелярской скрепкой, но все равно, в процессе дисциплинированно выполняемого приказа покрывался аллергическими цыпками, испариной вкупе с прочими неприятностями. Кроме того, дергался лихорадочной дрожью, судорожно силясь припомнить: ни затерялось ли в прочих принимаемых лекарствах радикальное средство от тупоголового начальства - прихватил ли сегодня на службу крысиного яду или, как водится, впопыхах запамятовал?
   -Молодец! Вижу: могу рассчитывать на твою преданность и исполнительность. Ку-уда! Стоя-ать, смирно! Медикаменты должны усвоиться, а то взяли за моду, чуть что, сортиры оккупировать - даже в персональную кабинку не попасть. А ну, приседания, раз-два, раз-два...
   -Но, но-но мне надо...
   -А мне, думаешь, не надо? Но я ж терплю! Потому что, в отличии от желторотиков, ответственно нахожусь на службе, где обязан сносить тяготы, не щадя здоровья... подчиненных, если потребуется; храбро идти навстречу врагу, ведь за дверьми бронированного кабинета от штабной швали, сплошь состоящей из придурков, ничего более прибыльного ожидать не приходится.
   Осознания собственной персоны в качестве последнего истого блюстителя воинского долга взбодрило адмирала окончательно, поэтому за примерную стойкость и долготерпение вознаградился стаканчиком терпкого, отдающего дегтем бурбона да набрался-таки решимости распечатать начальственную депешу.
   Сначала послание обнюхал, а поскольку «награды» за воинскую доблесть принимал со вчерашнего вечера, то никакого сколь-нибудь настораживающего запаха не учуял даже от явно утерявшего армейскую выдержку адъютанта. Однако из-за притупившегося обоняния адмирал потерял немногое: чем, кроме очередного прогара, могло нести от сообщений Бессистемного резерва? Адъютант тоже благоухал не хризантемами.
   Поморщившись после обнюхиваний, решительно вскрыл конверт, затем, зажмуривая один глаз, потом другой, предпринял титаническую попытку вникнуть в текст послания.
   -Дослужился – называется! Вызывают на предмет аттестации соответствия должности! До чего другого докатишься с нерадивым штабом? Упечь бы дармоедов в психлечебницу, а на тепленькие местечки набрать мульман, косящих от службы по диагнозу бешенства,- эти парни мигом бы врагов Холуеврики под орех разделали. Начальству - сплошное загляденье, благодарности, чины, пакеты акций с растущими на текущий момент котировками! А с дегенератами, чья фантазия продвигается не дальше наркобарделей да «викендов» с оргиями, даже паршивого поп-корна не сварганишь!
   Адъютант, будто в служебном рвении выпучивший глаза от совершенно напрасного уже напряжения, набрался-таки решимости:
   -Я доложу служебному персоналу об материально неподкрепленном, а стало быть, несмываемом оскорблении, и посмотрим, как дальше вы посмеете распоясываться?- Утерев проистекающие сопли, тщетно надул щеки от переизбытка бушующего метеоризма, что вовсе не придало ни весомости, ни солидности слюнявому заявлению.
   -Это ты на что намекаешь – «распоясываться»? Вы что же, до непотребств уже докатились без соответствующего распоряжения?! Я те пораспоясываюсь! Завтра же во флот сошлю обслуживать мерзких котиков, а лучше – на субмарину; за какие-нибудь полгода плаванья без права на всплытие тамошние «бойсы» на всю оставшуюся жизнь отучат воздух портить!
   -Даже ваш произвол не бесконечен: оставшиеся в строю субмарины на приколе, а те, что не прикололись, без винтов простаивают в очередях за буксирами!- Адъютант гордо воздел шатаемую хмелем голову, руки же вознамерился скрестить на уровне желудка, но орган, бурливо усваивающий нераспознанный коктейль, дисциплинированно фрондирования пред начальством не допустил - взбунтовался, будто принимал не лекарства, а в жутчайший шторм вахту на одной из обезвинченных субмарин выстоял. Адъютант, мобилизовав выдержку, против потребностей естества заартачился, но желудок - не промах, выдал симптомы безнадежного переваривания добротно спрыснутых эмульгаторами, гербицидных бобов да мутагенной, в пятом поколении модифицированной говядины, что незамедлительно отобразилось на позеленевшем лице упрямца.
   -Разрешите, я на минутку...- Спасовал, не выдержал, сдал позицию адъютантик - только и заболтались двери на петлях за трусливо наплевавшим на дисциплину, поправшим армейскую субординацию субалтерн-офицером.
   -Не разрешаю! А если опять запрешься в адмиральской кабинке - то прямым ходом под трибунал: обвиню в дезертирстве и пренебрежении служебными обязанностями!- донеслось во след адъютанту, когда тот, приобретая на ходу все более неестественную гамму цветовой окраски лица, проносился мимо строя как на плацу замерших штабных, тщетно дожидающихся хоть каких дивидендов от самодурствующего начальства.

   «Не на кого положиться: Сюзи канула при десантировании - на связь не выходит. Не с кого спросить: от подлюги штатского ни шифрограммы, ни криптограммочки! Неужели проныра-секретаришка решил переквалифицироваться в старьевщика - заполучил контейнер барахла и был таков?- Четыреххвостый адмирал с грустью глянул на мундирные регалии, на погоны, словно проверяя, прочно ли пришиты, стараясь суеверно хвосты не пересчитывать да гоня прочь пораженческие мысли, типа, с каким из четырех расставание представилось бы наименее безболезненным.- Нет, одним содранным хвостом от Бессистемного резерва не отделаться. Если заявлюсь в логово с полнейшим отсутствием результатов, то недолго расстаться даже с собственной шкурой – пустят на пергамент под печатанье стотысячных купюр».
   -Эй вы, скунсы затаившиеся!- рявкнул в неприкрытые двери.- Тому, кто первый выудит хоть какое-нибудь донесение из Ворликии - премиальные в два оклада да амнистию по грядущим прегрешениям аж на месяц вперед!
   Штабные затравленно - доконало скаредное финансирование - переглянулись и, сломав стой, сыпанули по загончикам в мониторы пялиться.
   -А ты куда, тоже в позорные лоялисты решил записаться?- Психотехник ухватил за болтающийся, как на вешалке, халат донельзя исхудавшего без подпитки стимуляторами и вливаний энергетиков элекронщика.- Нас не то что двойной, четвертной оклад не спасет – пойдем-ка, обмозгуем это дельце в адмиральской кабинке, а если застукаем гадящего в начальственный унитаз адъютантишку - оберем до нитки (недооценивал пройдоха сноровку адмирала) от хлюпика все равно никакого толку.
   -А как же...
   -Для настоящих друзей кое-что по безналичному расчету, в лизинг найдется,- похлопал по довольно таки отощавшему кармашку пухленький да по-прежнему кучерявый психотехник,- а адъютантишку из сортира по-любому выпрем - пускай в мониторы косоглазится.
   -А-а как...
   -Пообещаем поделиться премиальными, которые ему не светят: за поругание адмиральской кабинки - рейнджером в пустыню или, как минимум, во флот, поближе к тепленькому месту у реактора, это уж смотря под каким соусом заложить нарушителя дисциплины. Ты же знаешь: мои ходы наперед просчитаны, делишки под контролем - я рулю «ситуэйшеном».
                _______
               

   
   В операторской  Зелено-синей зоны ответственности приветливо перемигивались маловразумительные индикаторы, мерцал разряженным туманом пустой стервизионный планшет, а посреди недомытого пола одиноко маячила швабра, со скуки прислонясь к ведру на колесиках.
   -Как дела, дежурный?- оператор, подзаправившийся обедом с фруктовым десертом чувствовал себя до того благодушно, что даже налившуюся соком грушу прихватил, дабы практиканту вахта не показалась сугубо горькой и сухой.
   Но тот, по возрастному легкомыслию безоглядно безответственный, и не думал за пультом кручиниться, а, знай себе, пытался вскрыть сайт, что предназначен исключительно для взрослых, причем, особо озабоченных.
   -Не, у вас дежурить можно, не заскучаешь; одно только – какие-то упрямцы на связь выйти порываются, отвлекают. Ну да я зуммер заблокировал: не сообщать же всем подряд любопытствующим, что оператор с борщом да котлетами второй час разобраться не может...
   -Да хоть докладывай. Ничего зазорного в обеденном перерыве для себя не вижу: с проголодавшегося оператора толку - чуть, злость лишь одна.
   На, жуй, дежурный, грушу и шагом марш пол домывать! А еще раз вздумаешь чего заблокировать, то имей в виду: освободилось несколько мест уборщиков – рекомендацию с направлением запросто выпишу.
   -Так я же...- похлопал глазами встревожившийся молодец, но, поскольку в дежурные совсем уж раззяв старались не назначать, то его мигом как ветром сдуло, и план по помывке полов в разы был перевыполнен, так что в последующем особых рекомендаций по профилю дальнейшей деятельности пареньку не понадобилось.

   -Оператор! Почему не отвечаете? Кто я, рядовой полевик, чтоб на связь не пробиться, или все-таки координатор?
   -Да, обедал, понимаете...
   -Вот-вот... хотя, правильно сделал - не хватало мне оператора, страдающего гастритом. Понимаю также, что вокруг сплошь одна бестолочь, и в оперативный курс никого ввести невозможно, но если благополучных вестей от десанта ополченцев не принято, то лучше бы тебе на обеде задержаться...
   -Пойти, разве что, пополдничать? Ведь пока не поступало ни весточки, как сквозь землю...
   -Видно, пробиться не могут, по личному опыту знаю: вечно со связью случаются перебои.
   -Нашли с кем сравнивать! Там же люди какие! Кадры сам подбирал. Похоже, закрутило, завертело в круговерти, опять схлестнулись с врагами или вновь - со стихиями...
   -Размечтался, оператор. Где это видано: на каждом шагу враги и стихии? А люди… Да, приходится иногда прибегать к массовой мобилизации, кстати, хорошо, что напомнил - с чьей именно подачи. Жалко будет, если с концами... в том смысле, если провалят задание, жалко будет с тобой расставаться...
   -Типун кое-кому на язык, координатор. С подачи... Ну, сосватал штатских, так потому что онголо-отар кто-то из начальства сбагрил в сопредельную зону, а зачем? Тем более в сектор чужой ответственности...
   -Не отрицаю, оперативников командировал по обмену, но такова специфика собачьей работенки, потяжелей, чем самому - на амбразуры да в штыковую. Я уж свыкся, а тебе привыкать не придется: чувствую, отдохнем скоро на солнышке...
   -Как?.. А меня-то за что?
   -Операцию провалим - отдыхать придется, не отсидишься, даже прикрываясь неопытностью. Э-эх, сам понимать должен.
   -Я же в дело входить только начал… только что... уборочные вакансии открылись... с перспективой дальнейшего роста, между прочим.
   -Ага, значит для прикрытия собственного тыла идей предостаточно, а для основательной обработки объекта, кроме принудительного призыва добровольцев, ничто другое не осеняет! А ну-ка, приказываю поднапрячься, изобрести чего-нибудь!
   Гм, а на счет вакансий уборщиков... ты вот что, придержи парочку мест на всякий случай, а я онголов баскаческой ориентации, как освободятся, разрешу задействовать. Коллегам надлежит стремиться ко взаимодействию, а разобщений избегать. Ясно?
   -Ясно,- буркнул под нос недовольный оператор и злокозненно насупился. Не увидел отключившийся координатор, как недобро заиграл тот желваками, а то запросто мог бы заподозрить столь редкое для конфедерации явление как неблагодарность за преподанную науку и коварство в ответ на здравое предложение.
   -Кадровый отдел?- Проигнорировал оператор несколько «повисших» вызовов.- Открылись три штатные вакансии - работка, прямо скажу, антипыльная, связанная с использованием нехитрой техники, так что высококвалифицированные специалисты, типа отставных координаторов, не подойдут - дело запороть могут. Как поняли?..
   Что? Уже подобрали достойных кандидатов?! Быстро работаете…
   А-а, это чтоб я не беспокоился. Отлично!..
   Не надо благодарностей - я для Кадрового отдела всегда готов...
   С такими способностями к интригам, как бы меня самого в кадровики не забрили. Вот теперь со спокойной душой не грех и потрудиться...

   -Однако у тебя аппетиты, оператор - с полчаса как без толку тренькаю.- В полную ширь стервизионного экрана заулыбалось лицо не очень-то служебными делами озабоченного, но словно к чему-то подозрительно принюхивающегося нойона.- Жаль, связь запашок пересылать не обучена, а то самородок из острожных сидельцев минеральный источник откопал... очень, уверяет, для пищеварения положительный,- осетровую мутацию отшибает напрочь, а чего вытворяет с нормальными существами, то на словах не передать...
   Слышь, чего беспокою: мои ребята, то бишь нукеры, очень, знаешь ли, недовольны...
   -Мы ради дела даже кумыс жрать готовы,- не по чину встрял один из приверед,- но чтоб травиться газами,- втиснулась в экран прищуренная вовсе не от соблюдения баскаческой легенды, а от спертости дыхания рожа,- это уж за пределами терпения. Отравления ни в одном контракте не прописаны!
   -Надо же, педант выискался. Нечего воду мутить. За кого нукеров принимать станут, будто контракты читаем, когда  подписываем?
   Вот что, оператор,- погнал нойон из ракурса вздумавшего права «качать» баскака,- дела на здешней местности налажены. Так что, либо тумен отзывай, либо борт высылай со свежими респираторами, а мы пока откочуем против ветра верст на тридцать: уж лучше скитаться с перекати-полями, чем...
   -Отзываю-отзываю, я уж давно собирался, да начальство...
   -...клали мы на твое начальство...- опять не по чинам встряла сморщенная морда,- ...с кибиткой!
   -Вот-вот, и обязательно проинформируй Кадровый отдел: имеется несколько кандидатов на трудоустройство. Во-первых, рекомендую направить острожного минеральщика на безопасный завод химической индустрии, желательно расположенный в безводной пустыне. С эвакуацией специалиста нужно поторопиться, пока полностью не оздоровил окрестности вплоть до повального бегства народонаселения...
   Во-вторых, прибились к тумену коррупционер и пара правонарушителей, но ума не приложу, к какому делу оболтусов приставить...
   -Вот незадача, только что три места, считай, даром подарил - работа с несложной техникой, для людей, я бы сказал, педантично относящихся к обязанностям...
   -Не-е, подобным типам на столь ответственные должности пока рановато: даже на рыбзавод не принимают... теперь уже.
   -Ага,- чего-то сообразил оператор,- в зоне ответственности объект нарисовался, скользкий, как селедка, верткий, точно угорь - никак в сети не попадается. Я уж самых матерых зубров на ловкача напустил - а все-то не выудить...
   -Гляди ты, похоже мадемуазель Удача про нас вспомнила! По части лова это как раз таки незаменимые спецы: кого хочешь, выудят, отоварят, запакуют да переправят!
   -Так прикомандируй неприкаянных, раз уж больше ни на что не годятся, к опергруппе на испытательный срок... Только чтоб с контрактом не очень привередничали,- а я начинаю пробивать чартер винтокрыла.
   -И то правда - будут ребята при надежном, обстоятельном деле, нечего по плавням мыкаться! Слышь, оператор,- совсем уж развернулся на ниве комплектации кадров нойон,- еще один каскадер с опытом мечтает о большом кино, любитель работать с водным зверьем...
   Оператор на радостях, что в распоряжение вновь поступают долгожданные онголы, весьма востребованной в ворликских пределах ориентации, из-за одной-другой вакансий не препирался:
   -Хорошо, отзвоню в ихтиопарк: касатки, вроде, захандрили без живого развлечения - пускай каскадерит на здоровье, глядишь, угодит на съемки.
   -А минеральный сиделец?
   -Минеральщика - прямым ходом в Химический институт!- Ничто не могло подпортить боевого настроения вдохновленному на дальнейшие свершения долгожданным подкреплением оператору.- Сегодня за обедом я дочке тамошнего декана блузку модельного покроя борщом забрызгал - так есть торопился,- пришлось познакомиться.
   -Ух, ты! Адресок подскажи, где забрызганные деканские дочки борщи трескают? А то я сколько ни обедал, даже в самых неприличных местах, как узнают про баскаческую ориентацию - даже младшие лаборантки водоканала номерами стервизиончиков обменяться отказываются.
   -Кто ж говорит правду женщинам? Я ведь тоже не напрямик заявил, что оператор, а приберег сюрприз на крайний случай. Если ее папаша вздумает в женихи захомутать, тогда представлюсь – как минимум спустит с лестницы.
   А местечко для обедов великолепное, я потом покажу, Столовая номер семнадцать называется. До связи. Пакуйте чемоданы!
                ______
 


   Камера для подследственных на станции «Бульгонской» особыми удобствами не отличалась: ни зарешеченного оконца, ни скрипучих, жестких нар - не к чему забубенных обреченных баловать излишним шиком размещения. Для осознания глубины падения и тяготы содеянного из многовариантной меблировки  доставало, как уж повелось, мелко-нащипанной гнилостной соломки…
   -…э-э-эх, протектор, подкача-ал.
   -Ничего не скажу: патрон всем хорош, душа-человек, но не поединщик.
   -Чего ж сразу на мужике, пущай иноземном, крест ставить? А как надысь придорожникам не давался, чуток еще, и без нашей подмоги совладал бы с вражинами, любо-дорого…
   -Там-то понятно, вдвоем на одного накинулись, а потом четверо на парочку… на ристании же не исподтишка, по-честному надобно, по-спортивному.
   -Протектор - человек культуры, а не мордобоец кулаками размахивать.- Отвлекся от обсуждений секретариковых достоинств, но больше недостатков переводяга.- Вы бы лучше напрягли общую извилину, как ноги унести от греха подальше. А то ведь обкорнают под одну гребенку и правого, и виноватого.- По-холопски, безо всякой почтительности пнул измотанное, битое, местами даже надкусанное, мятущееся в кошмарном бреду, вместо сна и отдохновения, тело работодателя.
   -И то правда, иноземцу что, спит, как в ночном на стреноженном жеребчике, а нам с этими вон битюгами поди совладай.- Осмелился зеленый ментонер с предосторожностями, затравленно глянуть в сторону матерых кромешников. От злобных, невыспавшихся караульщиков панический страх перед начальством, точно погромным вихрем, электричество по корпоративному уставу выметающим, прочь отогнал истомную, по дневной-то поре, дрему. Даже чуток прикорнуть не склоняли накаченные загривки.
   -Службу понимают - не задарма, видать, тянут лямку. Не имки, чай, оголтелые, не вакханальные ротозеи ушинские, прямо хоть обратно к лопухам-гостеприимцам возвращайся.
   -Э-эх, конюшенка ушинская - раздолье,- взгрустнулось беглому конюху,- дух здоровый, а здесь одни, должно, туннельные вирусы. Нас бы, народец конюшенный, за такую соломку - на правеж недоимковый, запросто.- Пренебрежительно отфутболил привереда в секретариковом направлении ком полусгнившей, слежавшейся дряни, который тот, точно ждал дарения, моментом подмял для пущей мягкости тревожного забытья.
   -Да, напортачил протектор, а все почему - к переводу не прислушивался. Ведь твердишь неумытку, парку до знакомства со мной не ведающему: «Прислушивайся, что опытен народ толкует!»- Пнул переводяга протектора еще разок, но более для проформы, не перемещая пригревшегося сидячего положения.- Нет, все по-своему норовит...
   Уберегся очередного холопского пинка секретаришка - вырвался, наконец, из тягучего, как трясина, жуткого кошмара и протер глаз (второй в подобной услуге не нуждался, дня этак на три надежно прикрытый наползшей со лба шишкой). Окружающая действительность представились ненамного краше приснившегося ужаса, но, приметив в сумраке рожи заединщиков, секретаришка, сам того и не ведая, расплылся в улыбке нечаянной радости.
   -О-о, «май дира френдз!»
   -Чего опять хочет?- насторожился ветеран.
   -Должно, по барской привычке похмелиться требавают...
   -Говорит, что хоть мы ему друзья, но очень уж дорого обходимся,- дождались благодарности.
   -Да, на орехи патрон загреб немало – может, для него это дорого? А чего, пущай привыкает: после глупости и женщин другари, уж как водится, по наносимому ущербу держатся на почетном третьем месте.- Исключительно из вежливости постарался в ответ улыбнуться нахмурившийся ветеранский ментонер, но вышло вполне искренне.
   -А как палец-то... ох, комедь!- Повеселел «берданку заряжающий». Будто на самом деле засунул в рот замызганную пятерню, хрумкнул челюстями да продемонстрировал четверню. На что секретаришка сквозь не сходящую с лица улыбку покривился, опасливо ощупывая одно из полученных ранений.
   -А как хренархишке-то магнатному онучей в нос тыкал. Того чуть обморок не хватил!- Теперь уж развеселились оба ментонера да переводяга за компанию.
   -Газовая атака - это дело! Грамотный ход - не оценили.
   -Вот тогда бы и драпануть…
   -Да-а…
   -Куда удерешь-то? Везде достанут, не хренархи, так отары завалящие или еще кто.
   -Под отарами, промежду прочим, не совсем уж невтерпеж: в хозяйствах ко-они заведены.- Как бы исподволь подготавливался к неминуемой кабальной доле зеленый ментонер.
   -В зинданах хапказских чем не жизть, но когда обкурятся, лучше на глаза не попадайся – обойдутся как с бараном.
   -Обстригут что ли?
   -Не, мелюзгу, вроде тебя - исключительно на шашлык, или чего живодерам придется под настроение,- вмешался, чтоб подбодрить зеленого ментонера, переводяга, будто бы намного опытней.
   -Шашлык или нет, но башку потом долго искать придется. Это примерно как в теперешнем случае, только быстрее да без журналюжных репортажей в газетенках.
   -Тверже надо быть, протектор. Груздем мало называться, не грибом расползлым, а гвоздем заржавелым в хренархов вшпилиться, чтоб неделю потом присесть не вздумали,- высказал запоздалое пожелание переводяга.- Теперь грозят серьезные неприятности: запродадут, чего доброго, кому ни попадя на развлекательную секирьбашку, а то собственноручно учудят измывательства,- с них станется.
   -Слышь, спроси: может, попробует иноземец-батюшка откупиться? Нас бы в закупы взял, уж отработали бы, а?
   -На хренаршью ораву никаких откупов не напасешься. Разве что волынку потянуть, чтобы дольше помучаться,- вполне даже здраво рассудил ментонер со стажем.- Эти ведь, точно воры ушинские, веруют, что контейнерные переброски с неба задарма валятся, поспевай лишь нагибаться да подбирать. Привыкли делишки по-воровски обтяпывать, нет чтоб как трудящие люди, мы, например, вон сколько вкалываем - а хоть бы чем поживиться, так нет.
   -«Въез, въез», «айм» уполномочен запросить контейнерную переброску, если это нас выручит и придаст определенный, не столь низкий статус.- Пораненными, примотанными к дощечке пальцами поковырял секретаришка весьма подозрительную подстилку - качеством сервиса и медицинским обслуживанием остался премного недоволен.- Но здесь же не с кем сотрудничать, никаких надежных договоренностей. Я сюда напросился не в качестве использованного выжатого лимона или подопытной... кролика (хотел сказать «крысы», но почему-то передумал из-за внезапно нахлынувшей брезгливости). Возложенную «мишн» никак не выполнить, а это есть необходимое условие для доставки контейнеров. Иначе – «импосибле».
   -Непосильно, стал быть.- Ветеран понурил голову, а вслед - и молодой сослуживец.
   -Не знаю уж чему надоумить протектора, горе наше луковое?- не утрудился разъяснить вполне ясный смысл сказанного переводяга.- Во хренаршью прорву контейнеры забрасывать - что в омут: проглотят и не подавятся, и не поделятся...
   -Ладно, чего уж, переведи патрону: на месте сориентируемся.- Подбодрив, подмигнул секретаришке ветеран.- Не сразу же нас - в пыточную. А сейчас соснем часок. Скоро ночь, нечисть очнется, вновь лютовать почнет – к неприятностям готовыми надо быть. «Предупрежден – значит: вооружен».
   -«...омниус парадус»,- сквозь навалившуюся зевоту растолмачил переводяга, но секретарик без лишних слов уяснил ситуацию.


   -А ну-ка, всем оторвать задницы!
   Ну что, что учудить надумали, дурачье? - пока только от скамеек. Суд, как-никак, это вам не заседание занюханного Госсовета?- дородный магнат, «надежно» запрятавший гонг-блюдо, а от того возомнивший пуще прежнего, продолжал по инерции командовать.
   Принципиальные хренархишки в симбиозе с продажными политиканишками, не отойдя от сонного отупения, ох, с превеликой неохотой отлепили от пригретых, как медом намазанных насиженных местечек натруженные телесные органы, чтоб поприветствовать судей.
   -Ладно, садитесь… тьфу. Неладно, присаживайтесь.- Поискал взглядом во что вдарить взамен гонга магнат, но ничего сияющего, кроме довольной рожи главного судьи, не сыскал. А сей объект задействовать – равносильно собственной персоне приговор подписать. Потому без затей двинул первому встречному, кто подвернулся под руку. Избранник, молодчага, не сплоховал - взвизгнул в высокой тональности, прежде чем наземь брякнуться, что не преминул отметить председательствующий в мантии, подав магнатишке одобрительный знак и поманив, видать, для поощрения.
   -Слишком пискляво - не впечатляет,- нашел-таки к чему придраться судия.- Не видал, кстати, кто дощечку спер кругленькую такую - запамятовал, как называется - на столе вот туточки лежала, неприметная,- никого, дура, не трогала?
   -Не было такой, ей-ей, я бы уж заприметил...- Сунулся с досмотром магнат, от усердия даже под стол заглянул, где ни-то что дощечки, ни одного завалящего забулдыги не обнаружил - ничего, кроме кукиша от злорадствующего Хренбулиса.- Нету. Должно, укатилась, раз круглая…
   -С полгода как лежала,- пропустил мимо ушей Хренайз, сам-четверг собственной персоной, неуместные пререкания,- вот местечко в столешнице гладенькое, с углублением.- Любовно огладил пухлыми пальцами грубо струганные доски.- Пощупай, убедись.- Улыбнулся до того милостиво, что магнатишко подумать не мог особо манерничать, не задумываясь, даже в придворные «миньоны» подписался бы, лишь бы вдосталь состоять фаворитом при администрации. Тоже начал куртуазно выемку оглаживать, приближаясь пятерней к пухленькой длани повелителя.
   -Чуть поближе, вот та-ак, чувствуешь, как гладенько?- Вроде бы нежно сжал Хренайз пятерней средний палец ощупывающего.
   -Угу...- Смачно сглотнул набежавшую слюну тяжеловесный магнатишко, зачарованно уставившись в водянистые глазки вопрошающего.
   -Вот так-то лучше, а то отпираться...
   -Хрясь - внезапно взвившийся молоток, по размерам со спертую у столяров киянку, будто штампом вмазал пятерню в столешницу.
   -А-а-а!- не вдаваясь более в сладенькие фантазии, завопил магнатишко, заскакав меж притихшими рядами, а где публика пригибалась или не вышла туловищами - то и через головы.
   -О, теперь в самый тон!- с чувством музыкального эстета отметил Хренайз басистую голосину дородного, не состоявшегося «миньона».- Далеко не ускакивай - можешь понадобиться...
   На то и безэкономическая политика, чтобы не пренебрегать охраной собственного имущества да карать за расхищения! Это не паршивые заводишки привырезировать!- Еще миг назад ровно как прочие заспанный главный судия до того остался доволен экзекуцией, что взбодрился и, с аппетитом зевнув, встрепенулся подушечным туловищем, воссиял медноликостью; отставив киянку, потер, в предвкушении приятного времяпровождения, пухлые, до жути прилипчивые ручонки.
   -Думаю: теперь даже до самых тупоголовых дошло, что судебное заседание объявлено открытым. Ну-с, введите-ка подопытных... подзащитных... нет, обвиняемых!
   Кромешники, не напрягаясь вовсе - чай, не с заковыристой Хренизадой дело имели - впихнули в перронную с облетающей позолотой залу робко упирающееся трио потенциальных страдальцев да натерпевшегося, потешая публику, но вполне пригодного для продолжения развлекательных зрелищ иноземного индивида. Появление последнего снисходительно приветствовалось жиденькими аплодисмешками и гораздо звучнее раздающимися пронзительными свистами.
   Тщедушный тип, не смотря на подбитую внешность и телесные ушибы, держался спокойно: безысходность ситуации вроде бы пока его не волновала, а лишь занимала, как исследователя, смакующего определенное состояние сознания. С головой уйдя в самопогружение, серетарик казался недоступным, словно моллюск в раковине с захлопнутыми створками, откуда предусмотрительно не высовывался - по сей примете собравшимся «гурманам» мнилось, что на закуску подана смачная устрица. Геройская же отрешенность никого не занимала, а для удовлетворения зрительской потребности доставало пока наличия шишки на лбу да прочего очевидного травматизма. Остальные же материи ни то, чтобы чересчур тонки для восприятия, а просто незанимательны - ни руками не пощупать, ни калькулятором не пересчитать. Ценители же эфемерных изощренностей заседали в сей неурочный час в каком-нибудь другом гораздо менее комфортном подвале и уж, конечно, за пределами суматошного мегаполиса.
   -Та-ак...
   Взяв многозначительную паузу и проформы ради шурша протокольными бумажками, подвел неутешительный для секретаришки итог  явно злорадствующий Хренайз:
   -Подопытный тестирования не прошел!
   В зале воцарилась предвкушающая множество грядущих забав, улыбчивая тишина. Подернутые наплывшим жирком взгляды пытливо вперились в незваного визитера - чем разэтаким заезжий клоун вновь позабавит публику?
   Лишь встревоженный Хрениенко поглядывал то на часы, у швейцев кинцами «сконтрафакченные», то на секретаришку,- на последнего с досадой, а на часы с алчностью, потом наоборот...
   Напрочь лишенный зловредных эмоций Хренох взирал на разворачивающееся представление иронично. Хренайз же свысока положения одаривал с потрохами зависимую от персональных повелений публику небрежным презрением. Зато, компенсируя послабление зарешеченного режима, вовсю расстаралась Хренизада. Пусть без конфискованных «ножничек», зато с испытательным сроком амнистированная, вымерила прожигательной ненавистью, помноженной на показания змеевидных очковых диоптрий, дистанцию и в кобрином броске скользнула к вопиюще нагло - без непосредственного участия гарпии - пострадавшему иноземцу. С неприкрытой агрессией, традиционной по отношению к сквалыгам, не делящимся содержимым бумажников, нацелилась отточенными когтями грудь разодрать заезжему равнодушному индифференту.
   Тот пискнуть бы не успел, как без намека на дезинфекцию был бы зацарапан до заражения - это лишь для затравки, в преддверии дальнейшего безудержного эротического действа. От немедленной расправы жертву спасло лишь, что досадующий на самовольство выскочки Хренайз вновь распорядился ужесточить режим содержания поднадзорной фурии. Не дремали натасканные кромешники – по новой упрятали неисправимую рецидивистку в зарешеченную, предназначенную для выпячивания голых задов клеть. Заметалась, царапая прутья на крепость металла, узница бессовести на манер принципиально антигуманно настроенной пантерищи… 
   -Итак, что мы имеем?- Потряс Хренайз в воздухе протоколами.- Раунд первый - куда ни шло. Хоть тоже, по оценке результата - провал полнейший. Подобное обирание нищего, гм… воронам на смех. Даже оценочную экспертизу провести не удалось по причине... потому что амбре изъятой обуви даже через двойной слой вторичного целлофана насквозь прошибает стенки мусорника. А ведь имели место быть неадекватные утери выданного в аренду имущества...
   Да-а, если этаким манером заниматься традиционным промыслом, обирализмом, что ж прикажете щеголять в одном исподнем? Нет, не годится, на нашу прорву никакого полагающегося по статусу имущества не напастись будет!
   Публика в нарочитых шубах да парадном тулупье, не желая оставаться, почитай, голышом, отреагировала в адрес секретаришки, как и ожидалось, только что плевки не долетали.
   -Раунд за нумером «тво»,- педантично, после некоторой паузы, необходимой, чтоб неправеден гнев успокоился, прочел Хренайз уже со следующего запротоколированного листка.- «Тво» значит, грамотеи, ну да неладно... Похожая картина: не смотря на захваченную инициативу и некоторое первоначальное преимущество, результат, так сказать, на лице...
   Довольные хренархишки с удовлетворением, будто их рук дело, осмотрели представленное лицо, тупо заулыбались и даже, в рамках дозволенного президиумом неприличия, в охотку поржали.
   -Смеяться не над чем.- Когда Хренайз счел смешки вполне достаточными, публика послушно заткнулась. Теми же неосмотрительными, кто вовремя не спохватился, вплотную занялись, размахивая шахтерскими кулачищами, кромешники. К рядам экзекуторов примазался киянкой меченный магнатишко, желающий в глазах руководства реабилитироваться, а потому орудующий внове из тайника извлеченным, звонко-ударным блюдом направо и налево, пусть одной лишь левой, но с двойным усердием,- мигом призвали публику к порядку.
   -Смеяться не над чем,- не поленился повториться Хренайз на этот раз с артистической печалью в голосе, что не осталось незамеченным в наученном уж чутко реагировать на подаваемые команды зале, отзывчиво завздыхавшем в тон начальственным переживаниям.- Вдумайтесь только, если субъект, стремящийся затесаться во хренаршьи ряды, не в состоянии избить калеку, то какое мнение о нас сложится в среде даточного народишка, я уж умолчу об утрате наработанного авторитета у опоры нынешнего общества, у лихих людишек? Это же полнейшее пренебрежение прямыми, можно сказать, обязанностями! Нет, дело спускать на тормозах не годится никоим образом!
   -Призвать к ответу!
   -За все, гад, заплатит!
   -Кто рекомендовал недотепу, тех тоже на дыбу!
   -Легко отделаются - прямиком на кол...
   Сам-воришка ушинский, внимая решительным лозунгам, пытаясь затеряться на первых рядах, чуть ни под лавку сполз и, вопреки потребности выпендриваться, самосохраняясь, носа наружу не казал.
   -Претензии предъявляются правильные, я бы даже сказал, с точки зрения беззакония, легитимные,- скромно, тихо, со значением в голосе, чтобы внемлющая аудитория замерла в ожидании назначения виновных, произнес фразу Хренайз, но, не приканчивая интригу, с вердиктом повременил.- Однако к поступившим с мест предложениям вернемся позже.
   Теперь о главном - о работе с молодежью! Кого и для чего, в конце концов, мы растим? Чтоб прилетали-приезжали всевозможные прохвосты да напропалую разлагали подрастающее поколение?!
   Нет, господа загнипийцы, портить молодежь не позволим! Слышите?!- Привстал оратор со стула и осуждающе, в разоблачительном порыве потыкал пальцем в грудь исправно подтащенного кромешниками секретарика.- Не поз-во-лим!
   В зале раздались овации, переходящие в свист и улюлюканье. Амальгама, все-то норовящая отлепиться со сводов, моментом воспользовалась случаем, чтобы с утонченным изяществом закружиться конфетти, покрывая экзальтированных борцов за отечественную педагогику вполне заслуженными, фальшивыми блестками.
   До поры тлеющему вожделению непреклонно мрачного Хренбулиса словно поддув включили. Вновь судорожно нащупывал под выездным балахоном мясницкий топоришко. Дремавший же, холодный огонь во взгляде вспыхнул прожигающим пламенем, сварочными дугами затмив ироничность, досаду, даже гнев, сменивший пренебрежение во взгляде витийствующего судии.
   -Недопустимо потакать капризам, а главное - безмерным аппетитам юношества!- В разоблачительном запале председательствующий потряс в золотящихся воздухах рукой секретаришки с набухшей, что перезрелая груша, перевязкой.
   -Представьте только, во что выльется неспособность регулировать режим питания подростков! Это надо же взамен лобызания грызть-кусать руку дающую! Какое вырастет, если допустим, распущенное, развязное поколение?!- вопросил у осознавшей, ужаснувшейся глубине пропасти, к краю которой докатились, публики.- Сначала покусятся на пищевые излишества, а потом на что? Над нами же станут насмехаться известнейшие цивилизации мира, когда, на ворликский манер, ушами прохлопаем присвоенное достояние! Вы-то хоть дело поправить успели?- С надеждой в суровеющем взоре уставился Хренайз на виновато понурившихся кромешников, дружно, но отрицательно закачавших головообразными отростками.
   -Видите, дело дошло до разложения в наших собственных, охранных рядах. Я даже самолично себя, собственной персоной ловлю на закравшихся сомнениях: все ли из присутствующих лиц, после приключившегося конфуза, по-прежнему способны отнять сласти у ребенка?!- Почему-то особо вопросительно и недоверчиво глянул председательствующий на невинно помаргивающего совиными глазенками Хрениенко.
   -Завтра, слышишь?- обратился Хренайз непосредственно ко вновь припрятавшему блюдо магнатишке, перекосившемуся лицом то ли в почтительности, то ли от ноющей травмы.- Завтра же устроить переэкзаменовку, да чтоб по полной программе триатлона: ограбить нищего, поколотить калеку и, самое на текущий политический момент актуальное, отнять сласти у ребенка! К последней дисциплине рекомендую подходить творчески: взамен сластей сунуть порно-брошюрку, пакетик «экстэзи», талон в «найт клаб» или самое пакостное - контрамарку на завлекательный голоиудский блокбастер...
   Экзаменовать поголовно всех согласно списку и строго по алфавиту - начнешь с буквы,- вновь пали на Хрениенко подозрения в несостоятельности,- «ки»! О результатах доложить мне лично. А теперь вернемся к нашим, так сказать, баранам!- Водянистым взглядом концлагерного надзирателя осмотрел Хренайз оробевшую четверку.
   -Так мы... так он... так завсегда... мистер Твистер...- что-то неосмысленное попытался пролепетать переводяга.
   -Весь век верой и правдой...- стянув со стриженной, поникшей головы макакозадую папаху, обреченно бубнил под нос ментонер со стажем,- век верой...
   -Я бы за кониками ваших милостей присмотреть мог в случае надобности. А то даже за скотинкой маркой отскрести, клети очистить...- в счет погашения набежавших недоимков не очень-то определенно попытался предложить бесхитростные услуги трудовых навыков зеленый ментонер. На что чутко настороженная Хренизада, брызжа слюной из-за зарешеченного от дальнейших поползновений, но почетного, в общем-то, места заключения заскрежетала воплями:
   -Это кто скотинка харкая?! Председательствующий! Эй, позорный соглашателишка, я попросила бы оградить присутствующих интеллигентных дам от оскорблений со стороны недоношенных конюхов! А то как плюну – никому мало не достанется! Уу-у, капитулянты охлократистые!
   Отныне решено! Выбор окончательный - у меня теперь своя партия!- Потрясла «рептилиовидная» оппозиционерка решетки, проверяя на прочность и, вроде бы, надежностью осталась довольна.- Долой отстойный балласт! За мной последуют рецидивные обиралофилы, беззаветно правые в перманентном ворликофобстве! Перед выборами готова даже покаяться в ошибках, только не решила в какой именно, потому что никогда ни единой не совершила! В ножки поклонитесь, пораженцы!
   Это вы во всем виноваты-ы-ы!- так как металл клетки никак челюстям не поддавался, взвыла «партстроительница» дурным голосом, окончательно и бесповоротно мешая ходу судебного разбирательства. Может, выла бы, знай себе, мерзкозвучною сиреной, но следящие за регламентом кромешники окатили зашедшуюся  индепендентку на сей раз безо всякой экономии - прям из ведра. После оздоровительной процедуры Хренизада натурально стала походить на лидера оппозиции – выглядеть не обойденной вниманием, но обиженно-непонятой. С молчаливой мстительностью истой подпольщицы пыталась расшатать прутья решетки для дальнейшего употребления не по прямому назначению.
   Тем, кто по неосторожности или спросонья расположился чересчур близко от места хренизадиного заключения, не до записи в новую партию: припустили в панической спешке оттаскивать прочь колченогие сиденьица, позабыв утираться от вод да от слюней - не до того, рады были, что не покусанными ноги унесли. А то ведь как освободят по настоянию Запада политическую заключенную, куда потом от нее спрячешься, и не известно на кого первого накинется фурия, недовольная ортодоксальными воззрениями на дележ наживы ли, портфелей...
   Достигшая на пике полета прямо-таки отчаянности, очевидная храбрость зеленого ментонера, предложившего услуги в столь дерзком предприятии, как очистка клети, возможно даже от самой  Хренизады, увы, не вызвала ответного благородства. Дело в том, что разношерстных собравшихся отмечало, отличало, даже объединяло именно полное непонимание и, соответственно, неприятие сего понятия.
   -До чего дошло! Значит, подрядившиеся холуи потешаться отныне над нами вздумали: не просто оскорблять дам в их незлобивой кротости, а издеваться над хренаршьими куртуазными идеалами?!
   -Вы кого пред очи досточтимого собрания доставили? Кого привезли?! И за себя и за него ответ держать будете!- Вновь потыкал взыскательный судия долбящим перстом в щуплую грудь секретаришки.- Зарубите на носах: мы никогда, ничего не забываем!..
   М-м- по ходу обличительной речи припомнилось-таки Хренайзу кое-что из школьной классики, а потому молвил выспренно да напыщенно:
   -А ты,- перст ткнул костлявую грудь разоблачительно,- ты не вор, батюшка, а са-мо-званец!!!
   Сакраментальные слова, после которых, в соответствии со старинными недобрыми традициями, воспетыми древними сказителями более в прозе, нежели в поэтике, повинных незамедлительно волоком тащили на дыбу, плаху или виселицу, на худой конец, где под барабан на таком же конце вздергивали, слова были произнесены. Сказанное возымело незамедлительное действие: в трепете пали ниц обреченные, кроме мало чего понимающего секретаришки – непонятливого глупыша без малейшего почтения грубыми толчками свалили кромешники.
   -Всех порешить к такой разэтакой!- после неправедного оцепенения раздались клики кровожадного содержания.
   -Разодрать самозваных!- некоторые радикальные выкрики, подразумевающие моментальность исполнения, отличались, по сути, мягкостью требований.
   Хренайз, будто растрогавшись чуткому общественному пониманию, взмахнул было платочком, но тут Хрениенко, все-то досадливо косящийся то на часы, то на запертый парадный выход, подсуетился с новыми листочками - знал, шельмец, чем отвлечь ответственное лицо от исполнения непосредственных обязанностей - и ну с Хренайзом шептаться-перешептываться, шелестя финансовыми бумажками.
   -Так-так, кастинговая постановка, массовка, выездные, прогонные, командировочные... А это что? Подкуп судейства… По последнему вопросу прямым ходом обращаться ко мне - с рефери я рассчитаюсь...- Проверил председательствующий на месте ли киянка.- Оплата охраны, обмундировка, выпивка, интим, который не предлагать... Да осади, осади, куда выперся?! Не видишь: дело важное, финансистское...
   Хренбулис, печенками чуя приближение звездного часа, твердокаменно впившись в рукоять подправленного, отточенного, до селе не подводившего инструмента, уж выдвинулся на передовые позиции, но под взглядом начальственным осекся, сник да ушел на второй план, будто в тени растворился до времени.
   -...почасовые трудозатраты сбродища? Какого сбродища? А-а, это приписка что ли?- понимающе в полслуха поинтересовался Хренайз у лукаво ухмыльнувшегося Хрениенко.
   -Нет, описка. Сборища читать следует, вот этого...
   Сборище или сбродище даже не подумало возмутиться подобному обращению, а лишь, нутром проверенным чуя, о ком начальство разбазарилось, любопытствовало, ни зайдет ли разговор о дивидендишках?
   -Ага.- Огляделся Хренайз внимательней, будто впервые имел возможность ознакомиться с компашкой приближенных особей.- Описку не исправлять - с определением согласен, что там еще? Сласти? Вычеркнуть! Не хватало за собственные средства заниматься разложением молодежи. А это что?! Ха-карак, каракак... а-а?!
   -Характеристики с места работы… службы.
   -Ну-ка, ну-ка...- уткнулся председательствующий в бумажки,- любопытно:
   «Бестолочь с отвратительно поставленным произношением... специализируется на обслуге незначительных клиентишек. В сервисе нерасторопен, ротозей, не чист на руку...»
   -О, хоть что-то отрицательное. Но этот плебей нам без надобности, потому как мы - клиенты значительные!- Подбоченился Хренайз, пренебрегая переводягиными услугами.
   -Так, другой лоботряс. Ого, тут информация позанятнее: «...подозревается в самовольном дезертирстве, безынициативен, простофиля, нежно относящийся к животным».- О, а кто не без слабостей? Что ж, это куда ни шло. Эй, придурковатый, какие животные тебе больше по вкусу?
   -К, к, ко, кони-ники.
   -М-мда, не могу сказать, чтобы наши вкусы совпадали. М-мда, позывы юноши грубы, конечно, но искренны и вполне понятны. А вам?
   -А че, позывы как позывы.
   -Чего не учудишь в самоволке-то...
   -Серьезный мужик, без разминки сразу на коней...
   -А то впрямь с Хренизадой  совладает?
   -Давай его сюда, обиралишки слабосильные, сама с конюхом разделаюсь, коль в стойбище джентльмены повывелись!- Разаппетитившись на зелененького ментонерика, сепаратистка зарешеченная впилась в прут, что прямо зашипел под выделяемой слюной и, скрипнув, дал-таки слабину.
    -Смотрите-ка, а по следующей персоналии совсем интересно: «Замешан в угоне и подрыве казенной бронетехники!»
   А? Чем не молодец?
   «...хищении вооружения, сколачивании банды с вытекающим грабежом на большаке, а как не вышло - внове подрывом!» «Опытный наводчик – уничтожитель жизненно-важной транспортной артерии…»
   Вот нездорово! Данные вполне обнадеживающие: подрывной элемент, что очень даже близко и понятно.
   О-о! Тут еще перл: «Налет на ППП, придорожно препонный пункт, с хищением транспортных средств...»
   Расхититель, подрывник, наводчик, угонщик, налетчик…- примерный каков оборотень, прямо хоть в личную охрану записывай с испытательным стажем по обесточиванию!- Хренайз покровительственно похлопал представленного, засмущавшегося от похвал ветерана по крутому плечу.- Не тушуйся, не переживай. Уж кому-кому, а нам преотлично известно: стоит объявиться неординарной личности - моментом по пустякам да в розыск. Так ли, магнаты?!
   -Так есть, батюшка! Полнехонько страдальцев, вопреки розыскам, неофициально, через подставных лиц жарок загребать принужденных. Хорошо хоть пэррездентишка разродился конфискационным послаблением, ведь вкалываем до седьмого пота, а тут бац – на кого, оказывается, горбатили?! На чинушу - оби-идно-о...
   -То не пэррезидентова заслуга - куда несмышленышу вникнуть в чаяния элиты общества?- сами знаете - чья!- Задрал нос порозовевший от зазнайства Хренайз - нижайше признательная публика согнула выи в раболепном почтении.
   - А ты, лихой молодец, на счет налетов и подрывов особо не переживай. Свои люди повсюду расставлены - прикроют в случае надобности. Примерные же темные делишки на кого другого, совсем бесполезного, навесим. Пущай отдувается, ротозей, на каторгах. Только вот приметы сменить – через чур броско, ухарь, выглядишь. Подсуетись-ка, Хрениенко, должна же от тебя происходить хоть какая-то вредность, тем более, чай, не привыкать под своего мимикрировать – всю нетрудовую биографию только и подстраиваешься, подделываешься. Расстарайся, а то понимать должен: переэкзаменовка по профпригодности на носу - дело нешуточное.
   Хрениенко, суетливо сверившись с листочками, подскочил к ментонеру, не спросив, ловко прямо из рук стибрил заломленную папаху да напялил макакозадую красавицу, опять же без спроса, взамен фирменного картуза, на переводягину бестолковку. Потом принялся старательно подправлять писульки, смущенно при этом, словно извиняясь, на переводяжку поглядывая.
   -Большаки подрывать, конечно, случалось,- почесал в затылке под нестроевым ныне головным убором ментонер, более уязвленный похвалами должностного лица, чем объявлением в розыск,- но не наши же...
   -Да, факт весьма печален - большак уже не наш. А причина в чем? Затем, что ротозействуем на лаврах вместо решительных акций устрашения! Хотя...
   А ну-ка,- в чем-то, казалось, усомнился Хренайз,- скидывай картуз! Ага, так и есть! Гляди у меня, если в ходе следствия всплывет принадлежность к скинхэдам - без разговоров загремишь на пятнашку с конфискашкой.
   В целом же, гляжу,- несколько отошел за финансистскими подсчетами от всплеска гневливости председательствующий,- персонишки-то ваши весьма сомнительны, в силу чего не окончательно потеряны для приобщения к злокозненному сообществу. Думается: достанет умишка меж расправой неправедной да контейнерной переброской предпочесть последнее! Только, чтоб без фуфла барахольного! Мы не простаки ушинские: нажрались уж бус с зеркальцами.
   Налик гони! Чего скажете, хренархишки? Не мешало бы расплатиться гостям по прейскуранту!- На официантский манер, но без учтивого поклона, а, наоборот, колыша задранным подбородком, Хренайз, как счет ерепенящемуся с оплатой забулдыге, сунул листки под нос секретаришке.
   -Верно! Долой барахло! Закрома уж забиты, теснотища, развернуться-разгуляться негде!
   -Все на борьбу с вещизмом! Даешь право самим покупать, что втюхивают!
   -Только пущай купюры без серийных номеров – намалюем, какие надобны!
   -Точняком! И чтоб без номинала - тоже изобразим в худшем виде, кому сколь потребно. Специалисты найдутся - не оскудела да не оскудеет Ворликия талантами - не дождетесь!..
   -Ну что, слыхали чаяния ненародные?! 
   Публика, лишь разговор зашел о наличных, будто от Хренизадки вирусную чуму подхватила: зашлась в экстазе, алчно воя до пределов раззявленных пастей, вытаращила глазенки, точно от душащей «жабы», вот-вот удавится...
   Вновь зашелестела хлопьями, запорхала отслоившаяся от лепных сводов позолота, а тяжеловесность строительной конструкции, казалось, готова принять участие во всеобщем гвалте ликования - резонируя, пуститься в не предусмотренный проектировщиками пляс, пускай даже с вытекающим обрушением на азартное гульбище.
   Магнатишки, восторгаясь персональной неизменной значимостью, купались в амальгамном дожде, словно в полновесных червонных, упивались торжеством набитых кубышек, подрисовывая в мечтаниях до бесстыдства не разумное количество купюрных ноликов. Пускались то и дело, забыв о толстобрюхости, в плясовую, скакали на несолидный, блошиный манер галопами, в стяжательном нетерпении чечеткой отбивали с пола последние плитки кафеля…


   -Ох, и лихо навалилось, ребята, ох, и лишенько. А протектор-то на полном серьезе в писульки ихние уставился, словно чего подсчитывает – ну ни простак ли?
   -Все едино порешат - не давать оголодалым волчарам, что супротив коников, ничегошеньки!
   -Это меня - в налете на большак... меня - в оборотни... Да ведь я погоны забыл, когда на тулуп нацеплял от стыдухи-то: в мои годы, а все в обер-офицерах...
   -Правильно, кукиш им с маслом, а не контейнерные переброски, так и переведу протектору, а то, вишь, произношение не устраивает...
   -Не, пущай сперва тройку возвернут с коникам да припасу на три дня скока, а там сбросить на хренаршьи головы контейнерную порну со жвачкой на закусь – пожалте, давитесь на здоровьице! Пока порнуху пролистают - наш и след простыл. А?
   -Тутошних злыдней похабством не удивишь. У них житуха - сплошь стыдобища, куда до нее порнографии. Вот призовут пытошных людишек - не выдюжит патрон…Ты тоже молод пока лишаться здоровьишка...
   Здешние по подноготным дознаниям спецы известные, ничего не скажешь... в смысле - выпытают. Обложили, гады.
   -Ничего, выдюжу, не из слабосильных, пущай пытают - за правду страдания приму, ничегошеньки не выдам.
   -Не напрягайся – запросто секреты выбалтывай, в особенности как правильно отарским коням хвосты расчесывать…
   Чу, мужики, протектор, кажись, прочухался...
   Секретаришка опустил листочки, будто выронил.
   -«Импосибле», столь «колоссаль лядюсьон» не выставляют ни в Долдоне, ни в Балриже, ни даже на моей, как я догадываюсь, вероятной родине...
   -Привыкай, протектор: Cпохозастольная по прейскурантам в лидерах... А что за родина-то, Холуеврика?
   -Почти, но чуть ближе и южнее - только выходец их тех краев мог в столь обильное «мэрдэ» вляпаться. Надо быть совсем уж полным дегенератом с атрофированным мозгом, чтоб прислать такую уйму наличных, сколько запрашивают эти припадочные полоумные!- Зашатало секретаришку, и листочки из ослабевших, пораненных пальцев упорхнули.- Даже при моих весьма разнообразных, обширных связях не могу припомнить знакомств с востребованными идиотами, потому что не посещал до сих пор психлечебниц да в Хренгресс с Хренатом не избирался.
   -Не зарекайся, а лучше сплюнь.
   Вослед за суеверным переводягой дружно отплевалась компания от нежелательных визитов и лицемерных, пусть даже прибыльных должностей.
   -Вот я им забракованным произношением, о кукише взамен переброски и растолкую. Теперь одно удовольствие - напоследок увидать, как рожи-то их сдуются.
   -А-а, валяй, уж лучше принять муки от вражин, чем под трибунал, в самом-то деле, за верную службу!
   И переводяга с не особо тщательно скрываемым злорадством да не без удовольствия, воспользовавшись интервалом средь волн штормящего буйства, довел до собрания чрезвычайные по поводу преждевременного веселья сомнения секретаришки.
   Морды, точно, не только «сдулись», но будто скисли. Некоторое время, по инерции, не стихал гвалт на галерке, но, прислушавшись к тягостному молчанию да напряженному дыханию передних рядов, сплошь состоящих из «солидняков», смолкла и «шушера».
  -Совсем обнаглели холуевриканцы клятые!- вырвались у Хреноха давно вынашиваемые, в глубине сознания утаиваемые, тщательно скрываемые от неуважаемого собрания мыслишки.
   -Думается: подопытный... тестируемый соискатель хренаршества глубоко заблуждается касательно своего незавидного положения, ровно как в отношении наших безграничных, полномочных возможностей,- Хренайз, в отличие от приятеля, стойко не скатился до проявления нелояльности к хозяевам.- Да если мы скажем «нет»- там,- указал пальцем почему-то вниз, а не на запад,- задохнутся без утечки мозгов, без поставок «больных» детишек и потаскух на экспорт!
   -Вот уж перекроем каналы - каково будет?!
   -Про вывоз ценностей забыли…
   -А сырье…
   -Заткнись, дурак! Кому без сырья мы вообще нужны?..
   Хренайз пренебрежительно не прислушивался к гневно-справедливому возмущению, вызванному коварством Запада, а счел более приличествующим назревающему крушению надежд, снизойдя до партера, пошептаться с Хренохом,- с полуслова пришли к устроившему обоих выходу из тупиковой ситуации.
   -Мы имеем дело с обыкновенным саботажем. Более того- с элементарной неблагодарностью,- на этот раз скромненько, без излишнего апломба подвел Хренайз итоги.- Вы - свидетели: абсолютно по всем вопросам принимающая сторона шла навстречу пожеланиям гостя - хотели решить вопрос полюбовно, цивилизованно, так сказать, но с нами не хотят, отказываются плодотворно сотрудничать.- Псевдотрагично, на манер рыжего клоунишки из задрипанного балаганчика, развел руками председательствующий, а по завершению прогоревшей репризки еще и раскланялся.
   -Да,- затемнил Хренох,- таким образом дают понять, что, несмотря на даже слепому видимые подвижки, в ходу по-прежнему двойные стандарты. Вот, к примеру, заслуженные гонорары за опусы более не выплачивают,- наглеют - оспаривают авторство. Нам просто не оставляют выбора.- Флегматик тоже развел руками, только что на манер впадшего в уныние Пьеро.- По-прежнему приходится действовать проверенным способом - самим о себе заботиться.
   -Правильно - в пытошную самозванца!
   -Нечего канитель разводить - на кол супротивника обогащения!
   -На кол?! Легко хочет отделаться! Примерно покарать требовательно, неповадно чтоб было охальничать!
   -Закласть жертвенно с прибамбасами - глядишь, контейнеры с неба, аки манна просыплются!..
   Секретаришка, словно позабыв с кем, собственно, дело имеет, встал, хоть пошатывало пуще прежнего, в позицию да, безуспешно пытаясь руки на груди скрестить, набрался наглости для очередного заявления:
   -В предъявленном счете «герлсы» значатся. Заявляю: интимными услугами не… на «стейшн» «Бульгонская» не пользовался, и впредь попрошу оградить меня от сумасшедших «вуменок», что взяли за моду набрасываться на холуевриканцев, стоит лишь из «айрплейна» нос высунуть...
   -Ах, он сволочь! От девочек, с партией мерзлых окорочков завезенных, нос воротить!
   -Противник культурного обмена - опять опускает «железный занавес»!
   -Башку с плеч противнику малого бизнеса!- Забилась в истерике на доисторическом, припадочном уровне, слюной зайдясь да харкая, Хренизадка, задергалась, забилась в прутьях столь темпераментно, что у любого кузнеца слеза на глаз навернулась бы от столь варварского обращения с творчески выкованными предметами. Но на этот раз гарпия нисколько не докучала достонечтимому собранию, возмущенно вопившему, визжавшему вплоть до хрюканья: проблемы назревали общие, поэтому какофония выходила вполне в унисон несдержанной на проявление эмоций, зарешеченной узнице.
   Во всеобщем разбушевавшемся гвалте робко утонул голосок Хрениенко, тщетно пытавшегося остудить накипающие страсти:
   -Неуважаемые сэры и редкие в хренаршьей среде, а потому особо неуважаемые миссис, не стоит торопиться с решительными действиями, прежде необходимо послать парочку-другую запросов патронирующим органам,- над нами же не каплет.
   -Шлеп - плюхнуло конформисту, не по чину встрявшему поперек общественного настроения, на проплешину обильным сажным конденсатом - сделался он донельзя похож на неудачнейшего пэррезидента всех времен и народов. Мало что уличенный в пораженчестве - отныне марко помеченный, смутился, сник, затравленный, под недоуменными, но преимущественно возмущенными взглядами соподвальников.
   А в гвалте нарастало, все отчетливей слышалось скандированное, в силу несправедливости всецело преобладающее требование: «Ату его, ату!»
   -Я не сторонник жестких мер (тому неоднократно давались свидетельские показания) но в данном случае без примерной карательной акции не обойтись.- Щелкнул Хренайз пухлыми пальцами, по ходу стараясь состроить претендующую на «медалеликость» мину оскорбленного достоинства.
   Кромешники исполнительно насели на страдальца-секретаришку, заломили руки за спину - тащить к пыточному столбищу. Но ментонер ветеранский не собирался в сторонке отсиживаться, а вовсе напротив - отличиться напоследок по-примерному.
   -Заполучи-ка, боров!- Долбанул-таки одного из заплечников по зажиревшему загривку, достал другого, третьего, да ведь навалились пятые-десятые и ну крутить, выкручивать - кулачьем долго размахивать не дозволили. Изловчился ментонер напоследок, уже локтем в поросячьи пятаки сплющил носярники парочке желающих - и все... заломали кромешники, озлобленные, как медведищи, из берлог по зиме на готовку пельмешат растревоженные. Совсем уж напрасно пытались зеленый ментонер лягаться, а переводяга из-за его спины цапнуть кого зазевавшегося - по шеям лишь заполучили, но куда деваться от душевного порыва да духа товарищества?
   -Нет,- по примеру утомленного бесконечными разочарованиями провидца покачал перезрелым кочаном головы Хренайз,- знаю ведь: нельзя население эт-той страны осыпать милостями - в ответ лишь неблагодарности, обусловленные скудным интеллектом непонимания. Вали заодно и холуев на расправу по счету неоплатному!
   Скрутили компаньонов да сволокли кучей пред стопы секретариковы, подобно жертвам бестолковому, но все же иноземному идолу, чтоб не в одиночку тому принимать муки беззаконием определенного наказания.
   Из низменночтимогое собрания, которые сидели – замерли, если скакали - застыли с вытаращенными глазищами в ожидании неотвратимого возмездия за поругание темных надежд и алчных чаяний.
   Ушедший на время в тень, неутомимо чутко настороженный Хренбулис уловил дозволяющий кивок имеющего намерение, но не располагающего возможностью работать «по-цивилизованному», а посему испытывающего личностное неудовлетворение, к прочим же индивидам - обиходное презрение Хренайза. Тонкости духовных терзаний руководства Хренбулиса не занимали - ринулся палачуга на авансцену, будто на лабораторную практику, беспардонно протискиваясь, то и дело одергивая развевающийся, цепляющий застывших магнатишек балахон. Когда полы предательски распахивались, отдельным счастливцам, любителям острых ощущений с другими приключающихся неприятностей, улыбалось-таки улицезреть плоский, шириной с два нескромных доцентских галстука, томно поблескивающий, отполированный нежными поглаживаниями, щербатый зазубринами мясницкий тесак, трогательно подвязанный к жилистой шее узорчатой тесемочкой. Зловещую одиозность исполнителя гнева неправедного ни сколь не умаляли ни майка в робких заплатах и в новых, просвечивающих под тесаком потертостях, ни растянувшиеся, некогда голубенькие в полоску подтяжки, ни костлявость сложения, явно требующая постановки на имевшее в прошлом место быть спецпайковое довольствие - столь решителен, непреклонен взор, четки, лишены суеты до автоматизма выверенные телодвижения. Жесткий, не знающий терзаний, заполучивший, наконец, в холодные руки стоически ожидаемое, в развевающихся фалдах возникнул Хренбулис перед жертвой, как посланец великой в неизбежности судьбы, демон, чуждый человеческим чаяниям, страданиям и чувствам, как рок расплаты за единственный гордый поступок изо всего предшествующего гнусного существования.
   Зажмурился секретаришка, отдавшись на волю ужасу. Из преданной тройки сподвижников лишь ветеран не отвел глаз от остекленелого, акульего взора Хренбулиса, один он провожал секретаришку в последних того мучительных трепыханиях, один, понимая неизбежность скорого воссоединения в заоблачных кущах, пыхал гневом и жаждал отмщения.
   Зеленый ментонер рыдал, уткнувшись в плечо командиру, а переводяга бился пожалованной папахой оземь, безнадежно портя ментонеров трофей заодно с заморскими шмотками, исступленно повторяя:
   -Не уберегли, не уберегли протектора...
   -Вона он каков!- Рванул на теле секретаришки одежды Хренбулис, выставив напоказ, в общем-то, ничего выдающегося.
   В мерцаниях канделябров сверкнул кровавой молнией высоко занесенный над головой тесак. Магнаты со хренархишками набрали воздуху, не позволяя напрягшимся телесам шелохнуться.
   -Щупловатые что-то пошли,- с некоторым сомнением просипел Хренбулис, ткнув секретаришку пальцем в подреберье, как посинелую курицу на базаре, и не ко времени чуть ли ни трогательно уставившись на вопиющую худосочную костистость, будто на себя собственного в паноптикум наблюдать заявился, готтентотски тем самым руша драматичность момента, варвар бессовестный.
   -У-у-у-м!- вылетело на волю спертое дыхание хренархишек.
   -Отпустите меня, не лапайте!..
   Никто даже подумать не смел удерживать вырвавшуюся на волю, окончательно взбеленившуюся фурию, к тому же на «нутчакский» манер вооруженную выломанными таки из решетки скривленными прутами - пущай чешет куда подальше фуроры наводить ужасами.
   -Отупелому недоумку ничего доверить нельзя!- Прорвалась в передние ряды Хренизада.- Тоже мне нашли отставной козы потрошителя, кому доверить экзекуцию! Вот учитесь, как делишки обтяпываются!
   Миг – и очутилась перед страдальцем с занесенными над головой, точно нацеленными, на манер вертелов, прутьями.
   Ментонер ветеранский, хотя стоило это дополнительной седины в остриженных волосах, с детства памятуя о примерном Матросове, пытался грудью заслонить товарища, но пал к ногам подпыточного - тугие путы не способствовали героическому свершению.
   А тут - бу-бух!- беспардонно, в самый ответственный момент, точно тараном громыхнуло в створ парадного вылаза.
   -Бу-бух!- эхом прокатился отзвук и другого удара, как бы специально для тугих на ухо, решивших, будто померещилось.
   -Дзынь - звякнул один из прутьев, оброненный Хренизадой.
   -Ну и как прикажете в несносных условиях заниматься политической деятельностью?- растерянно проскрипела безголосой сиреной агрессорша, однако, собравшись, тут же вознесла оставшееся верным оружие, ядовитой слюной из решетки прозапас выжженное, но на замахе оцепенела за компанию с прочими магнатишками…
   Вновь громыхнуло, потом еще, сильнее, раскатистей прежнего.
   Хренархишки раззявили рты в едином, близком к робкой панике недоумении.
   -Раскрыть ворота!- скомандовал тоненьким, но приказным голоском невесть откуда набравшийся наглости восстать у места председательствующего, неприметный доселе Хрениенко. Правда, храбрости набрался лишь после того, как в створ громыхнуло столь мощно, что надежно не подводившее до сих пор железо уступчиво заскрипело, посыпалось трухлявой ржавчиной.
   Ошалелые кромешники выполнили приказ. Хренайз с Хренохом не трепыхались вовсе, заранее готовые пренебрежительно и иронично встретить приползновение кого да чего угодно, прочие же насторожились, сметливо изготовились, чтоб при любых обстоятельствах, во всяческих ситуациях хоть клок состричь в свою пользу.
   Ожидание затянулось ненадолго. Прыткий хлопчик продолжил так же бодренько, как начал - надтреснутым, от того чуть ни фатальным фальцетом провозгласил:
   -Хренебень из Хренихи!
   Бздынь, дзинь-дзинь - отозвались предательски онемевшими пальцами оброненные тесак вослед за выломанным прутом.
   Хренизада с Хренбулисом лишь переглянулись со взаимным сочувствием да замерли по примеру столь новоявленными барами презираемых рабочего с колхозницей до демонтированного еще периода, только что со спиленными трудовыми инструментами; будто проскользнула меж взглядами искорка - ни зародилось ли чувство, сопутствующее встречам-расставаниям, удовлетворениям-терзаниям?
   -Пади ниц, люди недобрые! Собственной персоною грядет...- пискнул Хрениенко, прежде чем от перенапряжения голосовых связок судорожно ни схватился за гланды.
   -Скр - надломились-распахнулись на полную ширь ворота, чтоб протиснуть дуболомную, таранную телегу со восседающим, что Рубенс с мясной выставки, чудищем. Массивность студнеобразных телес да сведенные до крайней степени невиденья щели набухших век подтверждали оригинал четче печати на паспорте. Так что в подлинности предъявленной персоны никто не усомнился - только бы попробовали. Телегу с «самим» толкала согбенная свита, которой понукала парочка разновозрастных крыскообразных с узкими амбразурами колючих зыркалок, примерно столь же прищуренных как у хозяина. Сюда же затесался смывшийся с ассамблеи Хренмашкин. Щелкая отарскими приметами, имитируя старательность, угодливо подставлял то утомившимся крыскооброазным, то под натужно скрипучую телегу услужливое плечико.
   -Чего так долго-то? Эти придурки опять чуть дело не запороли...- По примеру Хренмашкина пытался угодничать метнувшийся к почетному кортежу Хрениенко.
   -Да этого...- Хренмашкин лишь отарские лукавые глазки решился воздеть к восседающему над головами чучелу,- как раньше от бутылки не оторвать, так теперь не оттащить от придорожных абортариев с выжимками. К тому же пробки… сам знаешь, какое нынче движение.- И, словно окрылившись нахлынувшим вдохновением, встрял перед «виповским» транспортом.
   -Вот! Вот они, бать-башка, расхитители недостойные!- Указывая, расчищал пинками - дерзостью ранее от него невиданной - путь телеге, подгоняемой крыскообразными.- Не укрыться ротозеям бесхозяйственным ото взора удержавной немилости, ото очей ажно до лжесущности проникающих!- Елозил лукавый глазенками доносчик, щеками щелкая, дуя в грязь подносную.- Вот как хлебами, холуевриканцами упущенными, расточительствуют, лупозрение теша, а тебя, самого-ого-го бать-башку ввергая в разорение лютое, разметывая достояние, потерями здоровьев нажитое!- Приблизившись под устрашающим прикрытием на достаточную дистанцию, затыкал разоблачительным пальцем в ничем не прикрытую, цыпками покрывшуюся от холода да от обреченности грудь секретаришки, на кого все-то пялились оторопевшие Хренбулис с Хренизадою. Только вот кровожадность во взорах неуловимо сменилась чуть ли ни лилейным выражением, и держалась парочка рука об руку.
   Крыскообразные, прильнув к надтележным телесам, попискивая нашептывания, на кого-то науськивали, словно задавая направление, правя прицел дремлющего таранища.
   Хренархишки со магнатами, отошедшие от оцепенения, из почтительности да из чувств самосохранения, чтоб под прицел не угодить, кто пал ниц или тишком попрятался под скамейки, наиболее же пронырливые да прыткие метнулись толпищей к вязнущей широкими колесами телеге и ну подталкивать-подпихивать, чуть ли ни на руках нести, «бать-башку» раскачивая. А тот сидел, налившийся усталостью, во парадном от трудов посильных отяжелении, в удовлетворении чувством выполненного долга; небось, от Хренихи до Бульгонской все встречные-поперечные колеса пометил-уделал - притомился.
   -Бать-башка, немилостивец, какое там достояньице…- Куда уж как заметней занервничал до недавнего времени председательствующий.- С заезжего замухрышки толку-то, как молока с козлища, тулупишко с петушища. Не карай преданных назначенцев, батюшка!- Взвизгнул, не следуя логике, без малейшей напоследок солидности, бухнулся на колени вослед многим прочим присутствующим и… заткнулся.
   Ничто не пронимало Хренебня – восседал по-прежнему отрешенно, с миной многозначительной злобы похрустывая плотно сжатыми губами, что в рядах трепещущих, коленопреклоненных «поклонников» начинало вызывать шоковую панику, зачастую приводящую к обморокам. Но тут окованное колесо персональной давильни накатило на нерадиво суетящегося с нехитрым бизнесом хренархишку - то ли от хруста великого, то ли от вопля предагонишного, то ли что нашептывающие крыски многопудовый монолит исподтишка принялись пощипывать да шпилькой незаметно покалывать, как бы то ни было, телесная студнемасса всколыхнулась, а в мозговой застылости наметились подвижки деятельности.
   -Ааааааммааммммтттккккххх,- проскрежетало чудище.
   Накрепко привязанному к пыточному столбу секретаришке возможность пасть ниц и столь нехитрым способом укрыться от валом накатывающей жути не предоставили. Застыл обреченный бедолага в оцепенении, точно загипнотизированный. На теле же, вслед за цыпками, волосики встопорщились, а потом, как одушевленные, попытались выскочить, чтобы прочь от накатившего страха дезертировать. Да что там, даже ветеран ментонерский взор отворотил от грядущего ужаса.
   Мозговая масса чудища, меж тем, провернулась - наконец-то всплыло в дурманно-сонном сознании, что ихний наилюбимейший литературный героишко вовсе, оказывается, не поэт с бравой артиллерийской фамилией...
   -Аааа ааатвааааарриииите мне веееекиииыы!
   И ни один солнечный лучик не пронзил глухой свод подземелья, ни одна заспанная петушиная сволочь не прокукарекала.






                Глава 21.

                На распутье портки не забудьте.


    -Значит так, девушка,- обратился конфедерат к приемщице ЗГС, явно по совместительству злоупотребляющей занятиями борьбой «сумо» да разменявшей под столь уважительное дело даже не четвертый, а, похоже, следующий за ним десяток,- мы проездом, на ответственном, сугубо секретном задании, торопимся, поэтому - обслуживание по полной программе. Как дела с парком, веничками? Педикюрчик дамам не мешало бы обновить, сушка, глажка, укладка...
   Приемщица, опытно прищурившись, поначалу оценила персону конфедерата да соответственно подобранную компанию весьма скептически, но плюхнула все ж таки на стойку прейскурант, так как посетители не матюгалась в полный голос, а главный мужчина попахивал, конечно, напропалую зашлюзовой гадостью да лицом, будто из грязей неделю не вылезал, зато представился обходительным кавалером.
   -Оплата вперед,- деликатно предупредила силачка, чтобы не вышибать потом дух из забредших джентльменов с применением приемов, треском ломаемой мебели, не говоря уж об опасностях, в ходе процесса, для герани да лелеемого под мертвенно-люминесцентным освещением рододендрона.
   -Что вы, девушка, с ценами... банька - дело святое, не постоим... кх, кх; это в каких дензнаках, в деноминированных?..
   Душа на скорую руку достаточно - ограничение по времени, сами понимаете, ответственность. Стирка - это само собой, но без глажения: люди служилые - все равно перемнемся, и без сушки можно обойтись – в походе пообсохнем, потому как продвигаемся форсированным маршем. А, как, орлы?
   «Орлы», лишь бы скорей грязь смыть, даже под душ рады, но не «орлицы».
   -Вы, конфедерат, совсем заскопидомились? Как зимой совершать рейд в мокром камуфляже?
   -Ничего, пока в закрытом помещении - не замерзнем, а средства надобно беречь для расчетов с местным населением - ведь не мародеры - за постой, фуражировку, вольнонаемным, за данные о противнике...
   -Какая фуражировка? Мы же - не кони! А известно ли вам, хотя бы отдаленно, что в мокром обмундировании вести оперативную работу уставы не советуют вплоть до переэкзаменовки по ведению тактических действий? Придется, видно, освежить знания - выпишу-ка направление на курсы с зачетами да аттестацией.- Дамочка, ответственно наморщив грязный носик, сделала вид, что извлекает мини планшет, предусмотрительно упакованный в походный герметик.
   -Да-да, сейчас-сейчас, как же, конечно, припоминаю. В мокром, ну никак. Это ж… точно, вроде аккурат за разделом приемов рукопашного боя прописано?- Конфедерат с надеждой посмотрел на серьезную, далее некуда, администраторшу - та отставила шуршать герметиком.
   -Вот видите, устав помните, а на вверенном подразделении экономите. И чтоб салон парикмахерский, ногти привести в порядок, хотя бы маникюр…
   -Да-да, как же, в разделе гигиены личного состава прописано, припоминаю, кажется... Так что, девушка, нам на полную катушку: бойцам женского пола - душ от души...
   -Ванны... с экстрактом хвои и с тонизирующей океанской солью.
   -Ванны? Будто не накупались еще... Ну да ванны, всенепременно, раз по уставу. Стрижка, ногти на руках… Прочим - парная и один, нет, обойдемся двумя веничками, что, по цене видать, в антарктических парниках выращивают. Стирка - да, просушка согласно уставу, глажку отставить - излишняя роскошь! А то, чего доброго, за бойцов принимать перестанут, и придется для полной экипировки долдонских денди приобретать цилиндры да парадные, из отлаявшей лайки, перчатки. Только…- убедился конфедерат, что дамочка отвлеклась прочими проблемами,- чтобы ногтевой лак  непременно маскировочного цвета, а то с уставом, вишь, как строго.
 
   -М-мда-а, ц,ц,ц...- конфедерат в выстиранной, утратившей по сему случаю, вместе с остатками плюмажа, малейший намек на форму шляпе цыкал зубом, взвешивая на руке заповедный заплечный мешочек,- мда.
   Помывочный сервис при засосной газсмрадовской станции обошелся дороже услуг адмиралов-перевозчиков. Зато приведенное в порядок подразделение весело, да у командира настроение весьма далекое от печального. Не избежал-таки искуса парной с духмяным веничком, с последующим пивком, а предбанник, обставленный колоннадами под мрамор, лепными девами в купальниках, взамен весел снабженных газовыми баллонами, располагал поблагодушествовать. К тому же зелень… пластмассовая, очажками натуральная атмосфера, будто на скамейке в парке культурного отдыха расслабляешься. Однако, даже несколько размякнув, не забывал конфедерат о важности возложенной на приятную, в общем-то, компашку миссии, а потому, пообсохнув, но не поостыв, никому поблажки не давал:
   -Подогнать снаряжение, оправить экипировку! Ну-ка, кто у нас самый молодой да любознательный?... Бего-ом марш... в женское отделение! Поторопи. А то уже по последней кружечке приканчиваем, а чем боевые подруги занимаются – непонятно? Узнать и доложить! Помочь, если потребуется...
   Ко прочему из гардемаринов отчисленный юный конфедерат примерно для дисциплинированного оперативника не стал отнекиваться, тем более - стучаться в двери. Застигнутые, должно, за чем-нибудь к службе не относящимся женщины развизжались, чуть ли ни зашвырялись лифчиками, а то просто кокетничали, чтоб коллектив осознавал, ценил да помнил, какие сокровища в один ряд с мужланами неотесанными построил генерал Счастливый Случай.
   -Ну как там?- проявили любопытство многие.
   -А, ничего интересного: все, уже почти одетые, скандалят с маникюршами.
   -А ну, живо скомандуй барышням: «на выход!», в противном случае запишу в дезертиры - мало не покажется! Остальным строиться! Неужто позабыли, зачем мы здесь обретаемся?- стерев пену с усов, раскомандовался конфедерат.
   Увы, многих стойких бойцов охватило уныние от невольного сравнения гнилостной подземки с газсмрадовскими кущами. Кто-то даже вознамерился разложить дисциплину - Утопедов, с разгулявшимся, непотопляемым гетманюгой потребовали продолжения банкета:
   -Не в матросской привычке выходить из заведения на своих двоих – не допустим нарушения флотских традиций!..
   -А-а, пся крев, один раз живем, панове! Выставлятесь-ка еще бокалом добжего пенного, а потом с паненками польку покраковячим!..
   -Ага, свежая мысль - не забыть отразить в академической монографии.- Отвлекся от халявной выпивки флотамейстер для тисканья убористых строк в весьма смахивающий на стукаческий блокнотик.
   -За свой счетец гуляй хоть от клотика и до пропитого форштевня, с меня же достало баловать флот поблажками да пичкать подачками.- Изъял конфедерат из-под адмиральского носа недопитую кружку, чтобы заботливо оросить засыхающий в углу хлорвиниловый бамбук.
   Гетманюгу же утихомирили подкравшиеся полуоглушенные, а потому по-особому строгие имки - вновь затянули шею в ошейник,- будет, мол, выкобениваться.
   -Это, чтоб не гавкал, пока команду не подали!
   -Нечего было псину допускать в банный оазис, пущай ходил бы, как вон адмиралы некоторые почти неумытые...
   Не повезло Потопову: Утопедов приказал дежурить по флотилии да, разгулявшись, с вахты не сменил, вот и дневалил вице-флотамейстер, невесело бродя по пирсу то в одну сторону, то в противоположную, не помышляя службу нарушить.
   
   Наконец-то, состоялся выход дам, расфуфыренных, с прическами, глазищами, губами, но обозлено сжавших ручки в кулачки, а экс-наложница - в кулачищи, но вовсе не потому, что непременно восхотели выяснить отношения с матросами ли, с десантниками.
   -Что за дикие порядки? Неужели дальтоничкам разрешают работать маникюршами?- снизошла дамочка, пожаловалась конфедерату.- Надо доплатить за ацетон, и пусть перекрасят...
   -Ну-ка,- придирчиво осмотрел, еле разжав пальцы, дамские ногти командир,- длина неуставная, уж это точно определяю.
   -А цвет... не смущает? Где вы цвет такой видели?
   -Тьфу, тьфу, тьфу, спаси Господь увидеть... Окраска маскировочная, а значит: для боев самая подходящая, и точка. На перекраску не отпущено времени.- Глух, как никогда, остался конфедерат к чаяниям подчиненных.
   Отмывшаяся команда принялась осматриваться да разбираться, кому за кем строиться, а вдохновенный дармовой выпимкой флотамейстер - бойко вербовать на флотскую службу, в первую голову агитировать героическую Сюзи:
   -Вижу - а глаз у меня на кадры наметанный,- скосились адмиральские расплывчатые глазенки куда-то в бок и в сторону,- вы, человек флота, достойны служить чином не менее капитан-лейтенанта. А уж флот молодого офицера жизненно-насущными нуждами прям так и обеспечит. Предоставит комфортабельное, казенное жилье – хибарка по случаю освобождается...
   Вице-флотамейстер Потопов, ко мне!
   Потопов примаршировал, вознамерился рапортовать, но, не позволили.
  -Потопов, вы производитесь в экс-вице-флотамейстеры с правом ношения мундира, но с уменьшением парусности фуражки, а также выселяетесь с занимаемой жилплощади! Жилье для флота - вопрос выживания на суше и существования вообще!
   Не мальчик  - сами должны понимать, что за потопление флагмана, за проведение запоздалой спасательной операции кто-то должен ответить. А кто?- вопросов быть не может: сравним-ка незапятнанность наших мундиров! А?- С золотом на пуговках, с серебром в шитье, с умытой гордостью осмотрелся очищенный от последствий незадавшегося плаванья Утопедов.- Вас, видно, эдакая мелочь вовсе не беспокоит, но флотский экипаж нуждается в незамаранных кадрах!
   -Вот, гад какой!- воспылала гневом скорая на праведную расправу экс-наложница.- Нас на дно спровадить чутка не хватило, теперь дружка своего топит - звездануть, что ли, в лобешник?
   -Бесполезно, претворение военных реформ в жизнь не остановить,- умудренный опытом Сусалин смиренно лишь пожал плечами.- В потопные да распиловочные дела лучше не соваться, разве что с шефской помощью...
   -И маникюру жалко - оцарапаться может. Миленок, небось, по своим заграницам такого не видывал - обрадуется.- Попыталась самопровозглашенная невестушка полюбоваться на красотищу, но от лака болотного цвета лишь поморщилась.- Визажисткам оно виднее.
   -Отряд, по коням!- скомандовал пивком до зычности прочищенными голосовыми связками конфедерат, ностальгируя, видимо, о конных рейдах по степным умыкским просторам, к тому же запашок окрест, как Газсмрад миазмы ни фильтруй, дух захватывал не хилее, чем в кочевом стойбище.
   Сюзи, стараясь не привлекать внимания, быть как все, не нарушать местных традиций отрывом от коллектива, завилась, ногти стоически окрасила в танковый цвет и, на всякий маскировочный случай, медаль не отцепляла, хоть наглые полуфиопы все-то без зазрения совести пялились на выпяченную грудь. Поэтому скрытно втиснулась в строй с остальными, непреклонно отвергнув весьма лестное предложение флотской карьеры.
   Услышав звонкую команду, поразмыслив: «Кавалерия, конечно, не флот, но и не пехтура»,- к левому флангу скромно, чтоб не позорить войско замаранным мундиром, пристроился Потопов.
   -Сми-ирна!- Пропечатал шаг да, прищелкнув каблуками, отдал конфедерат честь морщащему лоб под фуражкой, а попутно мучительно размышляющему над вывертами стратегии флотамейстеру.
   -От лица службы выражаю благодарность за морское десантирование! Желаю попутного ветра к причалу базирования флота!
   -Вот-вот как раз - ветер... какой тут?.. В подводной акватории по розе ветров задувает лишь в одном, в газсмрадовом направлении. Не верите - хоть у юнг спросите. А отсюда не малейшего к родной гавани попутного норд-зюйда,- озадачился адмирал метеорологическими проблемами,- лишь неблагоприятный, встречный ост-вест… Ага, вот когда в полной мере проявится торжество науки над догмами! Вот когда найдут применения новации по преимуществу весельного хода перед парусным!..
   Э, э, ку-уда загребной экипаж уводите? Отставить! Всем юнгам, гардемарину и капитан - не произведенному пока - лейтенанту приказываю вернуться на флагман! Неподчинение, по прибытию в порт приписки, буду рассматривать как неявку из увольнения по неуважительным причинам, вплоть до заключения на гауптвахту!
   -Эка с пары-то кружек повело!- даже не возмущенно, скорей озадаченно уставился на наглеца конфедерат.- Да, не отрицаю, подрядились ребятушки на один рейс порулить-погрести, а ты, щучья морда, даже пузырь не выставил, барракуда тебя искусай с канализационными пиявками! Не испытывай терпения, а то имки вмиг последнюю шняву в лучшем виде оприходуют!
   -Ась?- даже после пропарки замшелый имка от контузии отходил с трудом.
   -Хотели вместях с бельишком припас в печи подсушить - так нас взашей. А подвзорвать чего не мешало бы: давненько уж без практики - навыки утерять долго ли?- ответствовал за себя да за родственника имка ученый.- Могем отсырелый спытать, да только полмощи на копоть изойдет.
   -Ась?! Рвануть? Ты, племяш, только пальцем ткни - я уж мигом прикумекаю, чего да как.
   -Слыхал? Столь обстрелянных асов минного дела на ином эсминце не сыскать! Так что готовься, Утопед, в газсмрадном банно-прачечном комбинате адмиральствовать, если швейцар на ворота потребуется.
Так и быть, отрекомендую, потому как на более ответственную должность я за лампасню не поручик,- покончил с кадровыми вопросами конфедерат.
   -Ну, тогда пусть форму возвернут,- промямлил Утопедов, размышляя попутно о предложении конфедерата.- Будет форма - юнги завсегда сыщутся... А здесь вакансия точно имеется?
   -Предположительно...
   К утопедовским ногам как стяги сдавшегося флота полетели газсмрадовские на совесть в срочной химчистке обесцвеченные футболочки с полуотбеленными изображениями зажигалок.
   -На пра-аву!
   -Куда? Отставить! Как же я без гребного-то экипажа?- Ускоренным темпом почесал репу на глазах прогорающий флотамейстер и прямо-таки внове расцвел морской гордостью от неожиданно удачной мыслишки,– не даром, видать, в правящих сферах утвержден стратегом, провозглашен новатором.- Экс-вице-флотамейстер Потопов! От имени командования предлагаю вернуться во флот на основе контракта со сдельно-премиальным гребковым жалованием.
   -Меньше чем на лоцмана не соглашайся! А балласт пущай саморучно веслами гребет,- поднаторевший в галерных плаваниях ушкуйный атаман, возможно из сугубо личного предубеждения, но весьма скептически относился к флотоводческим способностям Утопедова,- по-другому мели пересчитывать замаетесь.
   Новоиспеченный контрактник обернулся, горько потупился.
   -Да хоть так, пусть в загребные.
   -Наплюй на него.
   -На него давно уже плюнул, а вот без флота мне никак нельзя,- объявил о тягостном решении.
   -Это флоту без тебя - от парового котла крышка!- с пониманием отнесся к самоотверженному шагу конфедерат, подошел да расцеловал бравого адмирала на прощание.- А то бы лучше с нами. Живы будем - такой кораблик отгрохаем, линкоры на его шлюпбалках болтаться будут!
   -Спасибо, друг, но поздновато в иные флота перевербовываться, и кавалерист из меня, если честно, никакой.- Кивнул адмирал на молодцевато подобравшийся отряд, пожал бойцам руки на прощанье да удалился вслед за браво шагающим во мрак, ведущий к клоаке, Утопедовым.

   -Ну-с, братцы, а особливо, сестрички, не все препоны преодолены, не все круги, нечестивцами навороченные, пройдены, невесть что поджидает впереди за поворотами - потому приказываю: за зря не подставляться, быть строго начеку! легкость
   Клоака избавила экспедицию от излишнего, отягощающего на походе снаряжения - марш продолжили налегке. Одним лишь имкам невесомость поклажи пришлась явно не по нутру - ни за что не захотели расставаться с подмоченным огненным припасом, пусть и навевающим миазмовые воспоминания о частично неудавшемся торпедировании. Не всякий из досточтимых шерпов-переносчиков, окажись в подземке да будь трижды непривередливым к запахам, подписался бы переть сидор на горбу. Даже на гетманюгу, которого вполне справедливо невзлюбили в боевом коллективе за склочную злобу характера, эдакий продукт навьючить руки не подымались,- но не бросать же. Вот и пытались имки - больше по трудовой привычке, чем для серьезного дела - транспортировать упакованный припас волоком в арьергарде, бечевой на бурлацкий манер.
   А вот кордебаталия вышагивала задорно, весело: атаман делился воспоминаниями о прочих баньках, в которых перебывал, а случались шпарящие без пара и дровишек, кишивий же - об галушках, что к пивку «наилепшию зикискою»; экс-наложница с нежелающими в сем деле отставать дамочкой да Сюзи, распушив прически, красовались, каждая, прежде всего пред подружками пышной волосистостью, это несмотря на сырой сквозняк и сметание по ходу, точно метелками, вислых паутин.
   Давно уже не кадет, а ныне не гардемарин пиво, по недостаткам воспитания, не пил, а потому с принятой «на грудь» злобно шипящей газировкой проникнулся духом  критиканства, недовольно относился подряд к чему ни попадя. Мол, бань видывал перевидывал, и нигде в женских отделениях полуодетыми сидеть не принято, подземелья тоже неправильные, без лабиринтов, даже сталактитов нет, хоть все равно каплет за шиворот...
   Полуфиопы терлись в мыльне мочалами пуще прочих, но как есть остались чумазыми. Один шел по-прежнему важно-перебинтованный, со спертым вафельным полотенцем взамен бинтовой перевязки. Второй тоже вышагивал гордо, так как после взрывных мероприятий получил легкую контузию. В силу нервного потрясения считая персональный вылет за борт непосредственной причиной потопления одиозного плавсредства октябрят, без устали, чтобы собрат получше слышал, допытывался то у дамочки, то у старающегося поближе к объекту воздыхания пристроиться юноши, ни вручает ли Конфедерация такие же медали как у Сюзи, за особые заслуги в морских баталиях? Вконец уверовав в персональную отличность, подкатил с запросом к командиру.
   -Ужо награжу медалькой, дай на свет Божий выбраться, достичь родных апартаментов, награжу - что не унести!- погрозив, наобещал конфедерат, раздосадованный прерыванием обстоятельной беседы с Дружком Сусалиным.- Принайтуешь двухпудовую к швабре и коридоры отполируешь до блеска, как зеркальной фабрике не снилось...

   Примечательность подземельной местности компенсировала отсутствие впечатляющих, захватывающих красот неожиданностями таинств, запросто дух способных захватить, а потом не выпустить, на данный же момент ландшафт скромно побаловал трудно преодолимым препятствием:
   -Вот они, братцы, «Баррикады Заплесненные». В давние времена, четвертинку этак столетия назад, доставало попытчиков пообломать Челумбеев, согнать кровососин, прочих захребетников, но с тех пор баррикады заброшены, заплесневели - не тишь, зато не благолепие воцарились в Спохозастольной. Скучновато, конечно, но мы - людишки смирные, тем более, заповедный бронепоезд когда еще к кинцам на переплавку укатили...
   -Это тот, что на «запасном пути»?
   -И путь сплавили по тому же адресу...
   -Все-то не научитесь беречь исторические ценности.- Сокрушенно покачал головой конфедерат. Придирчиво оглядев, с немалым риском для чистоты отстиранной формы совершил несколько добросовестных попыток преодолеть препятствие, то и дело соскальзывая по обильно покрытому плесенью баррикадному скату.
   -Вот ведь в какую мерзопакостность недолго обратиться полезным вещам без должного применения.
   -Пирамидку построить надо.- Юному конфедерату припомнились дилетантские занятия акробатикой.- Я бы на самый верх забрался, а потом остальных подтянул… сначала женщин…
   -Эх, сынок, не в том направлении устремляешь молодую биографию. Здесь потому заплесневело, что баррикадчики соблазнились пирамидками - конфигурациями хитрыми, на макушке место лишь для одного, и того, прощелыгу, с виду не потеснить, не скинуть - монолит, но свалит - не заметишь, когда, зато с нахапанными у народа средствами, в известных направлениях: либо в хренархи, либо в управители.
   Ничего, чую,- втянул конфедерат носом весьма сомнительного качества воздух,- арьергард подтягивается. Уж кто-кто, а имки с препонами разобраться сумеют, потому: народ зело научен, в том числе пирамидальными кидалами.
   Юноша, в силу положенного по годам легкомыслия, вникать в суть возражения не удосужился, однако, подобно воспитанному, за отдельными пробелами и вычетами, человеку, смущенно потупился, якобы в раздумьях от осознания. Но в постижении жизненных истин не задержался, а, видя затруднения женской половины, невинным тенорком поинтересовался, не подсадить ли дамочку на баррикаду?
   -От солидных кавалеров отбоя нет, а тут мелюзга лезет. Пшел, охальник, помогать имкам, вона ужо упарились динамиты перетаскивать!- Чтобы избавить от назойливости приставалы новую подружку, с которой, шутка ли, пройдена укладка-завивка в парикмахерской, не поленилась задать молодому нахалу соответственный вектор движения экс-наложница.
   -Пум - Юноша стремглав полетел, а затем бросился к пыхтящим в бечеве имкам - порыв немедля отмеченный, вызвавший одобрение конфедерата:
   -Может, зря с парнишкой столь сурово да в строгости? Инициативу проявляет, выказывает рвение к службе. Нет, не потеряна отдельная молодежь для разумного сообщества!..
   -Вот какое дело, имки, баррикада сия совсем не к случаю. Содержалась бы фортеция в исправном состоянии - куда ни шло, а эту... начнешь разгребать - увязнешь в плесени, боевую задачу исполнять позабудешь. К тому ж негоже окапываться... в виду отсутствия противника. Одним словом, соколы рвутся в бой - а на пути никчемное препятствие.
   -Говорил тебе, племяш: не зря сидор прем - что-что, а припас завсегда стребуется!- Отошел потихоньку от оглушения вновь чуток в бурлацкой бечеве замшевший  имка.- С отсырелого заряду один пшик только выйдет – достанет ли мощи для заброшенной рухляди?- Пытливо потыкав корявым пальцем баррикаду, опытен специалист с видом фокусника извлек из-за пазухи моток бикфордова шнура, конспиративно, видать, просушенного заодно с одеждой.
   -Посторонних просим раззявить рты, заткнуть уши, а тем, кто меня слышит, отбежать на приличное расстояние. Не кино снимаем: на взрывной волне на шармачка не прокатишься - моментом в кисель размажет. Разъясни, племяш, проблему с научной точки зрения, а я пока запал подпалю.
   -Всем попрятаться и залечь, а то башки снесет – поймать не успеете! Взрыв не подводный, не баловство, а на полную катушку вполне подземный, а потому опасный вдесятеро!
   Залегли, деваться некуда, кто, где с кем устроился.
   -Пшшш - шикнуло что-то на баррикаде. Женский пол, не охочий валяться в дорожной грязи, порешил, что анонсируемое действие свершилось - принялся отряхиваться, прихорашиваться. Опытная в подрывном деле Сюзи - туда же, пусть смутно подозревала очередной подвох, но не рискнула, чтоб не заподозрили, выделиться да оторваться от коллектива.
   -Ложись! Кому сказано?- Конфедерат в прыжке еле дотянулся до первой подвернувшейся горе-воительницы, до экс-наложницы.
   -Увидев, что себе позволяет начальство, решили не отставать прямо-таки налету дурные привычки перенимающие полуфиопы и на совместно поваленной Сюзи столь усердно лбами треснулись, что даже перевязочное полотенце не спасло от высечения искр из глаз, от прочих травматических эффектов. Юноша, конечно же, тоже не упустил своего, но дамочка бесхитростный ход предугадала:
   -Пумш - наткнулся юный конфедерат лишь на запрещенный удар подставленным локтем.
   -Вы меня не так поняли, надо лечь…
   -Лягу, когда отползешь подальше, молокосос.
   -Подумаешь, я тут рискую...- Поднялся было на ноги, от огорчения позабыв о предосторожности, отчисленный кадет.
   -Ложись! Вот балбесина!- Конфедерат из захвата польщенной столь пристальным вниманием экс-наложницы вырваться не сумел, но умудрился дотянуться, ухватить незадачливого воина за стопу да вывернуть.
   -Ух, ты! Ишь, темпераментен! Думала уж: внимания не обратишь - все командуешь. Суженный мой тоже таков, прикажет, пусть даже по-иноземному - сразу сполнять готовая!- Стиснув конфедерата не уступающим тискам объятием, взяла-таки верх в партере экс-наложница. Когда исход неравной борьбы, казался, предрешенным, ка-ак громыхнет...
   -Та-та-тах - заскакали по туннелю обломки трухи вперемешку с осколочным гравием.
   -На прорыв!- Освободился, вырвался конфедерат из ослабевших от растерянности «тисков» и увлек рассекать дымовую завесу послушную, потому что как рыба глушенную, без малого соблазненную девицу с прической, развевающейся на манер переходящего из рук в руки знамени.
   -Говорил же: ложитесь, а вы не слушались. Команды выполняются, не раздумывая.- Понадеялся юноша на ошеломление дамочки, но обольщался совершенно напрасно.
   -А ну, руки прочь!- Погрузившейся в макияж да приводящей в порядок внешность женщине не хватало только приставаний докучливых шалопаев.
   -Сюзи совсем уж было вознамерилась цинично избить потенциальных насильников, однако, боковым зрением наблюдая, сколь милостиво обошлись с напавшими прочие леди, решила с расправой повременить. К тому же зачем накликать излишние неприятности - потом ведь не отмоешься от обвинений в сегрегации…
   Ладно, пускай уж прыгают на спецагентку, раз приспичило. Видно, сюда тоже их предков вывезли из процветающей Ахрика для занятия рабством, поэтому морально травмированным потомкам дозволяется сигать не голову кому ни заблагорассудится. Почему только обратно в «фазерленд» возвращаться не торопятся ни из Холуеврики, ни даже отсюда…?
   -Ура!- послышалось впереди. Знамя, сымпровизированное из всколоченной прически экс-наложницы, заколыхалось в центре развала.
   Растолкала Сюзи оглушенных полуфиопов и пинками задала направление атаки…

   -Уф - запыхался Сусалин, догоняя конфедерата.
   -Для чего штурм затевать, ведь оборонцы давно уж по ларькам разбрелись или на пенсиях?
   -Необходимо отработать согласованность действий отряда. Чую: впереди бои, а слаженности никакой, полное отсутствие взаимопонимания! Хорошо хоть взаимовыручка налицо, но для «Бульгонской» одного этого фактора может оказаться недостаточно.
   -Какие бои в здешних спокойствиях? Окрест тишь, порядок,- все-то недоумевал Сусалин.- Ну, что я говорил, воночки даже указатель дорожный имеется. Хорошо, что скорость до знака превысили, а не после - от штрафов не откупились бы...
   -Ух, ты!- выказали восторг неспешно подтянувшиеся атаман с кишивим, уважающие предметы крупномасштабные, того паче - мегалитические. Вослед юный конфедерат интерес проявил:
   -Неужели болид залетел? Я таких громадных даже в Музее опасностей из космоса не видывал. Необходимо изучить, взять пробы, анализы...
   -Я те возьму! Раз чего не в порядке, обратись в поликлинику,- заступился Дружок Сусалин за встреченную достопримечательность.- Перекрестный указатель представительный да тяжеленный специально, чтоб не укатили, а то ноги приделают - с собаками не разыскать. К тому же на меньших габаритах ознакомительную информацию никак не высечь. Ведь, почитай, всяк проходящей интересуется: куда далее пешедралом версты отмеривать. А туточки нате, пожалуйста - зубилами выбито полное описание…
   -Неужто – собрание энциклопедии?!- Восхитившись, ученый имка принялся благоговейно «болид» осматривать, одно, что не перелистывать.
   -Про версты с аршинами сами знаем - карта имеется.- Зашелестел, сверяя маршрут с формалистскими бумажками, любопытствующий юноша.- Жалко все же, что не болид...
   -Эх, молодь, учись ценишь, что в наличии имеется. А здоровье потерять – дело недолгое... особливо при изучении географии…- тихонько подкравшись на цыпочках, попытался вырвать Сусалин карту из рук подрастерявшегося юноши, но реакция отчисленного кадета не подвела…
   Грубо стесанный одинокой гранью, огромных размеров валун, прикаченный к перекрестку неведомым способом безымянными титанами, на суету вокруг собственной персоны не реагировал - сохранял исходящее из глубин, прессовавших гранит миллиарды лет, презрительное молчание.
   -Сейчас разберемся.- Сунулся вперед, не ожидая уж более подвохов, легкомысленно уткнувшийся в заляпанную карту, по-прежнему самоуверенный юноша, тогда как прочие отрядные, достаточно уж ученые, а потому не особо пытливые, прикрывшись Сусалиным, замерли в тревожном ожидании, готовые ко всевозможным вывертам, в особенности - к неприятностям.   
   -Стоять! Не заминировано ли? Проверь, племяш: огненный припас тапереча повышел - пополнить не мешало бы, а то ведь по вине ротозеев  переведется за здря, и всего-то делов.
   -Не, чисто – мин нет.- Ученый имка вздохнул с сожалением, не обнаружив в валунище ни кладезей премудрости, ни потаенных боезарядов, и, любопытствуя, тоже уставился в карту.
   -Мы теперь тут… или уже здесь.- Нашел, наконец, благодарного слушателя юноша.- Но в любом случае – нужно повернуть налево. А?
   Имка ученый насупился вроде даже обиженно и отшагнул в сторону.
   -Не понимаем мы этого, ты б лучше с кем другим картинки разглядывал...
   -Сейчас уточним. На валуне присутствуют надписи - рунические письмена... или пиктографические!? Неужели мы - открыватели древнейшей архаики? Пощупай, сколько палочек…
   Имка, зело учен в науках иного профиля, потому сплюнул да вообще отошел прочь от срамоты, невольно войдя в сферу конспиративных действий Сюзи, все-то пытающейся сфотографировать очередной наисекретнейший объект не только в фас, но и в профиль портативной, замаскированной фотокамерой. Имка с любопытством изъял из неумелых женских рук столь тонкую технику и тут же на месте принялся увлеченно развинчивать - универсальная агентка от неминуемости разоблачительного провала покрылась, как заведено, натуральными мурашками.
   -Щелкаю-щелкаю, а «пен донт вритер» не пишет, - дрожащими губами, судорожно мешая языки с диалектами, пожаловалась натуральная шпионка на жизненные осложнения.
   -Угу.- Вроде разобрался уж в хитрой механике имка, но дальнейшего хода делу пока не давал.
   Меж тем переполненный энтузиазма юноша попытался оттереть надпись комом подножной грязи, тем самым окончательно превратив текст в не разборчивую шифрограмму, однако читать все-таки принялся:
    -Ага, кофейня какая-то, приобретения... бить собираются, а кого?- Некоторая часть былой уверенности покинула самозваного пиктографа, а неудавшийся лингвист вопросительно глянул на Сусалина.
   -Шибко грамотный народ нынче пошел - читать толком не умеют. Это ж вязью начертано - понимать надо!- Чрезвычайно довольный, что выискавшийся молодой да прыткий выскочка сел в лужу, Дружок Сусалин не поленился самолично подойти к валуну, плюнуть, не экономя слюны, и тщательно, рукава не жалеючи, оттереть надпись – потому привык к личным жертвованиям в пользу обществу.
   -Внимайте!- сначала по слогам, по ходу уверенней и нараспев, с ответственностью в голосе, нарочито велеречиво забасил Сусалин:
   «На-пра-во пой-дешь - хле-ба-ло по-бъешь.
   Нале-во пой-дешь - кофею попьешь.
   А прямо пойдешь - шедевр приобретешь...» 
   -Гм, вот... Все ясно, «панове туристично»?- загадал-таки, на то и Сусалин, головоломку гостям спохозастольницким.- Так что, сами видите, беспокоиться нечего: ни про болото, ни про чащобу беспролазную ни полсловечка не высечено - невозможно заблудиться с указателем-то. Раскумекивайте, боляре, куда вам далее податься, а я в отказ - ничегошеньки боле не скажу, даже если чего припомню.- Дружок Сусалин, зачарованный, вытаращился на глыбищу, скрестил руки поверх живота и, отказник, в упор ни на кого не обращал внимания.
   -Ты что, Дружок? Какие «панове» да «боляры», чай, не на балете с оперой присутствуем, или ты нас за неумытых умын да гоношистых ляхов держишь? А за это, знаешь, что бывает?- Потряс давшего пробуксовку, закадычного приятеля конфедерат по-товарищески, что есть силы.- На-ка отхлебни из заветной всамделишного зверобоя для восстановления рассудочной памяти, а то, небось, опять озонами надышался вплоть до помутнения соображения. Всем отойти - не видите, человеку воздуха не хватает!
   Сковырнул пробчонку с верной фляги конфедерат да влил в Дружка, не особенно-то противящегося лечебной процедуре, добрую половину содержимого.
   Поморщившись от пробирающего «всамделишного», занюхал Дружок такое дело замаранным рукавом сыромятного тулупчика.
   -Как самочувствие, подействовало?- с неподдельным беспокойством, поглядывая на будто отощавшую фляжку, поинтересовался конфедерат.
   -Ух, что за напасть лихоманистая навалилась? Видно, придорожным заклинанием память предков прошибло на генном уровне. Уф, в голове, вроде, проясняется... но… не до полного просветления...- Дружок поискал глазами фляжку.
   -Вот и ладно, зачем нам излишняя полнота в тесноте подземелья-то? Оставайся-ка, брат, самим собой, а много лекарства в одни руки - это тоже, того… с панталыку сшибет запросто.- Вздохнул конфедерат, прикидывая фляжечную остаточность - не таскать же с собой полупустую пустяковину, что вздумает, чего доброго, в неподходящий момент, демаскируя, переплескиваться.
   «Нет, шалишь, бульканье, в ситуации подкрадывания к супротивнику, выдает месторасположение отряда, даже на засаду навести может».
   Вздохнул конфедерат на сей раз с облегчением, взболтнул да, под жалостливый дружков взгляд, отправил остатки зверобоя по прямому назначению.
   -Куда ж тепетеча вести грамотеев?- отыгрываясь, не без ехидства поинтересовался Сусалин, частично оздоровленный процедурой, у восседавшего, точно у разбитого корыта, юноши.
   -По карте - налево, а по местности...- Обескрыленный пиктограф не рискнул взвалить на себя тяжкую ношу ответственности в выборе направления.
   -Так и ходят не по карте, а по местности,- резонно отметил конфедерат.- По моим данным,- повертел в руке замусоленную, в прачечной вытравленную схемку подземного паучишки с давненько простроченным календариком на обороте,- тоже, вроде, налево выдвигаться надлежит.
   -Вот и идемте налево,- решительно заявила дамочка с преданно вослед поддакивающим юношей, разом покончившим с мудреными пикто-картографиями.- А то когда еще в кромешном подземелье кофе угостят?- аргументировала представитель кабинетной администрации причину выбора левого пути.
   -Слухами подземка полнится – былины о витязях, пивавших означенный кофей, глаголили забредшие странники, да только, сказывали, отчаянных дегустаторов точно след простыл, как в омут канули...-  словно магнитом притянутый, вновь уставившись на валунище, велеречиво забубнил Дружок песенными распевами, но конфедерат стоял на страже - мигом Баяна растормошил. К тому же впрок принятое лекарство не утеряло действенности, бдительно не позволив Сусалину увязнуть в трясине генной предрасположенности.
   -Припоминается: в одном из туристических сказаний,- на вполне осмысленной, не отрешенной ноте продолжил экскурс опамятовавшийся проводник,- указывался маршрут по достопримечательным местам, мол, сперва за живописным шедевром завернуть надобно. Но на картинки не пялиться, ни-ни - покупать без разбору, какой предложат - все одинакового воздействия. Сувениры, чего с них взять? Вот.
   -Пусто.- Досадливо глянул конфедерат на опустевшую фляжку.- Почитай, за зря лекарство переведено: стану я вырученные средства,- встряхнул обвисший, облегченный вплоть до скудных объемов котомки вещмешок,- на сомнительные шедевры к тому же вслепую просаживать. Ты бы доходчивей разъяснил, толковее...
   -Кто толком чего знает?- Руками лишь развел Сусалин.- Воротившиеся ходоки - более не рассказчики.- Вздохнул и многозначительно покрутил пальцем у виска.
   -Не знаю уж почему, но верю…
   -А я, кажется, разгадал, как безошибочно определить нужное направление!- внове встрял юноша, словно токовым разрядом подзарядившийся от недвусмысленно выказанного намеренья дамочки «свернуть налево».- Нужно действовать методом исключения. Кому, к примеру, по хлебалу...- опрометчиво указал на атамана.
   -Чего-чего?
   -Это чисто теоретическое допущение - не беспокойтесь,- спохватился юный конфедерат и перенес внимание на все-то алчущего медаль на грудь полуфиопа.- Вот тебе хочется, чтобы хлебало побили?
   -Подавать чохохбили?- обрадовался предложенному угощению, но на всякий случай переспросил опрашиваемый, не отойдя еще после группового завала Сюзи от контузии, и полез за ложкой.
   -Ну вот - не хочется!- подвел итог юноша, старательно игнорируя проявляемые протесты.- А вот тебе неужели необходимо шедевр приобрести?- с несколько меньшей надеждой на отрицательный ответ поинтересовался интервьюер у полуфиопа перебинтованного, но контуженного ничуть не меньше единоплеменника.
   -Жирафа пасти? Дикий зверюга - мой пока не уметь, но мог научиться...
   -Не на-адо!- Столь же уверено подвел итог опрашивающий.
   -Наша племя Ахрика никто не уметь,- спохватившись, попытался было оправдаться опрошенный, но метод «исключения» уже ускакал дальше.
   -А вот от чашки горячего кофе, в уютной обстановке,- уверено подбил итог юноша, галантно следуя дамскому пожеланию,- никто не откажется.
   -Только чтоб не очень черный. Без того в темной дырище замурованы, ни простору нет, ни волюшки...- не замедлил последовать заказ от атамана,- а то лучше - чаю самовар…
   -Да моя черный, как дырк, тоже не любить…
   -…и молок белых больших, сладкий…
   -…как тростник из сахар,- предались полуфиопы заочному гурманству.
   -Это после того, как медальку вручу,- пообещал конфедерат.
   -Дались эти кофеи! Одно верно - раз по картишкам выпало «налево», значит, так тому и бывать,- нечего из себя недотрог корчить. Командуй, страстена, как ты умеешь.- Сцапала приведшая прическу в относительный порядок экс-наложница конфедерата железной хваткой, не оставляя никакой возможности ретирадного маневра.
   -Решено,- взбодренный боевой подругой командир тряхнул неунывающей, все-то бедовой головушкой, а то, что плюмажа на шляпе недоставало, нисколько не уменьшило категоричности приказа,- идем по кофей!
   -Единственное, что настораживает,- лишь в усы пробурчал влекомый вперед опытный путешественник,- совпадение заданного маршрута с картографическими показаниями - уж больно гладко путь стелится...

   Продвижение, не смотря на серьезность намерений любителей бодрящего напитка, проходило, однако, не шатко – не валко. В местах незнакомых, осторожливых, на тропах нехоженых провожатый Дружок осмотрительно особой прыти не выказывал. Ландшафт местности к скоростному продвижению тоже не располагал: путь в рытвинах, с застывшей в лужах мерзопакостной грязью, свод над головами затянут агрессивными паутинами, то и дело норовящими вцепиться в неуставные прически. А вездесущие, точно фугасками покалеченные шпальные останки торчали ежами в самых неподходящих местах, во всевозможных направлениях – бездорожная особенность, правда, уже привычная, почти недокучливая.
   -Грызли!- с уважением отметили полуфиопы следы, вполне возможно, клыков на растерзанных железобетонных бренностях.
   -Не, куда ему - мелко плавает,- если не с путем-дорогою, то с местной фауной Дружок казался ознакомленным.- По силенкам Грызли лишь оппонентам, что супротив президиума рыкают, микрофоны откусывать.
   -Страхи какия! Грызли озорует - словца супротив не вымолви. Хорошо, что ты ко мне прилип, приставала, а то вона подружки, должно, дрожат от страстей да от одинокой сырости.
   Конфедерат, точно бочарным обручем стиснутый объятием по месту бывшей талии, счел заявление об грызучем зверье вполне достаточным поводом, чтоб с помощью рычага, сымпровизированного парадной шпажкой, освободиться из захвата.
   -Мадам, «сельвупле» прошу «мерси», но долг повелевает пришпилить злобствующего хищника, пока грызун с вульгарными нескромностями не накинулся на дамские прелести!- Куртуазный миннезингер галантно каблуками прищелкнул, словно проверяя наличие подкованной обуви, прежде чем смыться.
   -Пущай попробует, коль хоть в четверть твоего напорист...

   Расконспирированная, позорно, как новичок, с поличным на съемке секретных объектов засветившаяся Сюзи стыдливо отстала от отряда, внимательно высматривая, в какой бы боковой лаз метнуться прочь от позорища, пока не объявили персоной «нон грата» с канительными обменами по весу на колониальные товары или на преференции во въездных отношениях.
   -Вот чудная самописка!- Будто подкравшийся, вынырнувший из сумраков туннеля ученый имка протянул, возвращая, конфискованную фоторучку.
   -А-а!- всполохнулась агентша, даже не сообразив «вау!» замаскировано воскликнуть.
   -Вы уверены, что «ит ис май ис»?..
   «Ничего не скажешь: слежка поставлена на высшем уровне – затеряться не удалось».- Судорожно соображала бедная Сюзи об иных каких возможных способах заметания следа.
   -Не знаю, что за модель, да только иноземные умельцы перемудрили: напихали всякостей – чего не разобрать. Разве ж с посторонней канителью самописка надежно заработает?
   Но не беспокойтесь, больше сбоев не будет.- Сунул пытливый в механике имка, как проколовшийся агент ни отпирайся - ни отнекивайся, усовершенствованную самописцу в подрагивающую руку владелицы.
   -«Таке» себе «зет пэнписку»,- в последней надежде избавиться от улик попыталась шпионка пойти на подкуп разоблачителя, лихорадочно волнуясь, осматривалась по сторонам - не снимают ли поличное разоблачение на скрытую камеру. Но, похоже, столь обыденное событие, как выявление очередного засланного агента, принимающей стороне было до фонаря, мелькающего уже где-то в отдалении.
   -Не подумайте, что подарком брезгую, отнюдь,- повел себя чрезвычайно воспитанно ученый имка - ни понятых не кликнул, ни команду арестовывающих - просто для ваших ученостей самописка нужнее: небось, в Охсфордах Овидием зачитываетесь, а то опусы Олеария превосходите – как без конспективной-то записи? А в Имках что? Так, постановка опытов по мелочи...
   «Неужели контрразведка вскрыла нашу резидентуру - знают агентов по кличкам и по фамилиям в поддельных паспортах?- Сюзи не спешила ударяться в истерику, но к панике была близка как никогда.- Глотать яд сейчас или отложить до ленча? И наступает ли здесь когда-нибудь ленч?..»- затерзалась универсальная агентша безответными, как в Ворликии водится, вопросами.

   В длительных скитаниях по подземельям мечтать на свет выбраться пока не приходилось, поэтому несказанно обрадовались, когда туннель расширился, внезапно преобразовавшись в зал, пусть даже весьма зловещего вида, с нависающими справа и слева изгрызенными кручами. Вдохнули экспедиционеры полной, или у кого какая имелась, грудью и настороженно перевели дух.
   -Разведку бы провести для верности - в дефиле, как-никак, входим,- поделился тактическими соображениями конфедерат, не решаясь кого достойного выслать поединщиком со вполне вероятной неведомой напастью ли, грызуном-зверюгой.
   -Его пойдет!..
   -Его хотеть!..
   -Мой первый сказать…- зашумели полуфиопы, взаимно обеспокоенные служебным ростом, выслугой друг друга.
   -В разведку нужно посылать бойца опытного, проверенного.- Скромно шагнул вперед конфедерат юного возраста.
   -Я бы пошла,- высказалась приобретшая привычку в административных перерывах к пустопорожнему кофею дамочка,- но паутина мерзкая… за кем-нибудь следом идти - еще куда ни шло.
   -Точно, никаких перманентов не напасешься,- подтвердила весомость довода администрации экс-наложница, вытаскивая нескончаемую, прилипчивую гадость из загубленной прически.
   -А-а,- махнул рукой конфедерат, на корню пресекая разномыслия,- все равно толку ни с кого не будет.
   -И то верно, топнуть, так на миру, всею ватагою,- рассудил атаман, в силу привычки к коллективному налетному творчеству пренебрегая индивидуализмом.
   -А-а!- Вновь махнул рукой конфедерат.- Веди, кореш!- обратился к бессменному, под шумок в тылы переместившемуся провожатому.
   -Ц-ц, тихенько, тихенько пивмаучим…- По складу характера да по причине комплекции не рвущийся в разведчики кишивий, почуяв недоброе, предостерегающе замахал руками. Скорчив многозначительную мину, подал знак пригнуться, а лучше - стихнуть и прислушаться.
   Впереди - если ухо к изгрызенной шпале приложить - все отчетливей слышалось: нечто злобно завывало и периодически ухало. Потом, словно захлебнувшись, ненадолго замолкало, похрюкав, клокотало и завывало вновь.
   -Ну вот дошли, кажись, до кофейни,- подвел итог услышанному конфедерат и, сосредоточенно сопя, даже от паутинных лохмотьев не отмахиваясь, двинулся вперед.
   Сначала как в примерных, со злобой обустроенных подземельях заведено, завоняло паленой гарью, потом забрезжили костровые блики, вослед же предстали обозрению прочие неодушевленные достопримечательности:
   По периметру обширного огнища с полыхающим по центру пламенем на карачках ли, на корточках расположились жирноволосые неумытки, из-под мощных надбровных дуг под невеликими лбами друг на дружку, окрысившись, поглядывали - ждали, пока забитая туша, непонятного происхождения, дойдет до кондиции кровавого ростбифа. То и дело, нетерпеливо повизгивая, подскакивали к огненным всплескам, тыкали в дозревающее блюдо жестким когтем, ожегшись, отскакивали, пошипев на соседей да огрев одного-другого ржавым прутом, жадно, со смаком слюнями причмокивали. То там, то сям с покореженных арматур, как с вешалок, свисали дурно выделанные шкуры существ, павших в междоусобных разборках, чреватых задиранием слабейшего клыками, когтями… иными арсеналами. На шкурках, что ценники в занюханной комиссионке, прицеплены пояснительные записки: кто, когда пал жертвой привнесения на скудную ниву неблагодарной страны невесть чьих, но знамо откуда насланных плевел.
   Кофеем не пахло ни под каким соусом, зато от прикостровой братии, как от скопища гробокопателей, несло патологическим смрадом морального разложения.
   -Славная компашка, ничего не скажешь. Это что же, организаторы нонполитической выставки прикладного к забойному цеху поп-арта?
   -Не, думается, того пуще: ни святотатствующие ли оравойпогромцы в свальном соитии с иконопильцами? Видать, в самое гнездовье угодить угораздило, на съездной шабаш.- Сусалин аж поежился от неприятного чувства изморози, холодящей позвоночник. Конфедерат же сурово нахмурился, машинально ощупывая, на месте ли хоть какое оружие.
   -Прям паноптикум составляй из нечисти. Ишь, сколь наплодилось. Условия, небось, создали благоприятные, тепличные - никто цыкнуть не смей, не говоря, чтоб пальцем тронь.
   -Лишь прикоснись - хай подымут, повезет, если ноги унести успеешь не заплеванный. Зато паскудникам запросто дозволяется, хоть на кого, лишь слово поперек вякни, сворой накинуться да загрызть до косточек. Так что, ни повременить ли с кофеем – ни прицениться ли лучше к шедевру? Коллекционирование, меценатство – дело почетное…
   Однако торопливый, импульсивный юноша, далекий от начальственных, обстоятельных размышлений, но близкий чаяниям дамы сердца, уже вышагал из маскирующей тени вперед нестройного, но сплоченного фронта и, прокашлявшись для придания голосу более солидного тембра, ненавязчиво, вроде бы между прочим, поинтересовался:
   -А что, люди добрые...- всмотрелся в субъектов, корчившихся у костра, недовольно отвлекшихся на чрезмерно воспитанное обращение от гастрономических планов по отношению к тушке,- ...кх, кх, извините, то есть я хотел сказать: недобрые нелюди, не найдется ли у вас кофейку, как на перекрестном постере рекламировано?...
   -Кофейку-у, кофейку-у-у,- завыла прикостерная нечисть со злорадной ноткой истончившихся от регулярных упражнений в воплях голосовых связок,- у, у, у-у, у, у, у-у...- Встрепенулась свора, клыки со когтями навострившая.
   -Что я вам, ку-у-ухарка? Разве сами гостей непро-ушенных, от того особо доро-угих, а что нежда-унных, так зато весьма цени-умых, попо-утчевать не мо-ужете?- из недр провальной темнотищи прогнусавил, как прогудел, басистый голосище.
   Сусалин в недобрых предчувствиях поежился вплоть до легкого озноба со трясучкою.
   -Так и есть, аккурат на шабаш угадали. Слухом слышал, присутствовать не доводилось - Бог миловал.
   -Опять туману напускаешь, а кому доводилось-то?
   -Тому, кому теперь слухалы без надобностей.- Получил конфедерат, по заведенному у спохозастольницких провожатых обычаю, мало проясняющий ситуацию ответ.
   Из темного туннельного зева тем временем выплывало нечто громоздкое, всклокоченное, в кофты-юбки с бахромой обряженное, шалями с выщипанными боа перемотанное, в галоши необъемные, будто раздутые, обутое. Выплыло и мощными диоптриями прицелов, на юного конфедерата направленных, уставилось.
   -Ну-у кому-у ту-ут кофейка кофе-уечечка?- посюсюкало чудище тем же гнусавым басищем.- Уж ни лунякам ли, в кровопи-уйствиях не покая-увшимся?
   -Неужто сама… самоличною персоною... Дворопогромская?!- Совсем уж неприкрыто явственно затрясся от нервности видавший виды да, по-всему, не эдакой степени ужаса, проводник и бочком-бочком переместился-перекатился на арьергардные позиции.
   -Тебе-у, касатик, кохфею како-увского? Мазильянско-уго, аль Арабвийско-уго с шардомо-уном?- Колыша юбками, точно жертву убаюкивая, подбиралось поближе чудище.
   -Кому, какой заказывать?- поинтересовался чересчур по неопытности доверчивый, чтоб не сказать - простодушный, клиент, приметив в ручищах замотанной юбками кухарищи исходящий парком, огромадных размеров жестяной кофейник. Мало того, к друзьям-попутчикам обернулся, подставился - называется. В следующий миг разнесло-расфасовало бы кофемана на мелкие кусочки, неинтересные даже шабашу всепроглотного сбродища, кабы ни наметанный глаз, ни мощные, ухватистые руки ушкуйного атамана, перебросившего наивного юношу в позиции второго эшелона, прямо в объятья укрывавшегося от напасти Сусалина.
   Громыхнуло знатно. Уж на что имки, в подрывном ремесле подвизавшиеся знатоки, даже те лютейшей завистью обзавидовались. А вообще-то сложилось удачно: экспедиционная компания, дивясь на невиданную разносчицу-подавальщицу, рты усиленно разинула - барабанные перепонки не вышибло.
   -…добавка тростника сахарны…- Застыли немой скульптурной группой сунувшиеся с кофейными заявками полуфиопы, не ожидавшие, казалось, от остального населения планеты ничего, кроме гостеприимного радушия да угощений.
   Дамам - что не способствовало улучшению настроения - опять выпендрежистые прически подпортило,- хорошо хоть - не характеры.
   -От, це клятя дивчина...- Кишивий вытащил из-за кушака булаву да любовно утер, прежде чем пустить в дело.
   Предназначенный же юноше заряд кофейника достался шпально-бетонному огрызку, о каковой правопопиратели промеж темными делишками имели обыкновения клыки на новые жертвы натачивать. Импровизированную стоматологическую технику разнесло, не смотря на арматурные ухищрения, в мелкий щебень, которым картечью долбануло по сводам, очистив подземелье от невесть скольких, рисковавших на свой страх и риск обходиться без прописки «бэтмэнов».
   -Как есть – Дворопогромская… По ухваткам судить - всамделишная!- не ожидая дальнейших подтверждений подлинности оригинала, констатировал свершившееся изобличение Сусалин и по-хозяйски обстоятельно, без суеты изготовился в дальнейшую ретираду.
   Недостойная леди, меж тем, самонадеянно в один мах выплеснув содержимое кофейника, досадуя на промах да на слабость заряда, «огрызнулась» громыхнувшей «кофейной гущей». Убедившись, что боеприпасы закончились, колыша негодующей копной юбок, кипятясь в негодовании, убралась, ох, не подобру-поздорову, пропустив во фронт натасканных на нескончаемой грызне энтузиастов оравойпогромного движения.
   Те и накинулись...

   -Держать строй! Ни шагу назад! Своей земли ни пяди… искать удачи во вражьем стане!- браво командовал, не забывал подбадривать ратников в боях проверенными наставлениями конфедерат, ловко выхвативший не великих размеров, но уж больно шуструю шпажку.- Малой кровью, таранным ударом...
   Справа да слева от командира вольготно, с простором для замаха заняли позицию атаман с кишивим - в общем-то, все немногочисленное линейное воинство. Нехватка тяжелой пехоты компенсировалась поддержкой артиллерии: полуфиопы, обманутые в гастрономических ожиданиях, имки, отошедшие от восхищения вражьей взрывной мощью, женское подразделение с окончательно загубленными прическами - с брезгливым презрением к наседавшим тварям вели действенный огонь подручными да подножными сколотыми, свалявшимися боеприпасами.
   Досадуя, что не сбег вовремя, гетманюга бросился подносить «снаряды», но, почесав за ухом, опамятовался, на имков оскалился, решив выждать, чья возьмет? В крайнем случае, запросто сойдя за своего, переметнется в стан тварей окончательно: «Що паньство, що кусачие злыдни - едзин дьябол.»
   Но с клянущими окружающую темень и прочих повинных, что не сберегли на сей способный случай огненного припасу, запальчивыми имками шутить не рекомендовалось.
   -Патроны подавай! Расселся, прищуренная морда! А ну, до одного считаю - после подвешу на ошейнике...
   -Нет, не годится на отступников воздействовать сим ортодоксальным способом! Это же вчерашний день, устарелая отсталость, научно опровергнутый воспитательный метод! Обструкцию надо проводить по-обиходному, цивилизованно: где-то колище видел подходящих размеров - вот уж шагнули бы в ногу со временем...- не отставал в кровожадности от родственничка ученый племянничек. Потому-то да после пары пинков вдогон гетманюга даже Дружка Сусалина уволок огрызки шпал подносить. Провожатый и без понуканий исправно снабжал камнеметчиков, хоть, преотлично осознавая на какого матерого монстра угораздило напороться, верил в грядущую победу без малейшей искренности.
   -Ой, пустите меня подруженьки! Внове постылые негодники заступили путь-дороженьку к ненаглядному милому!- Никто даже в мыслях не рисковал удерживать экс-наложницу - та рвала на подворачивающихся под руку полуфиопах одежды вплоть до нательного и хлестала рваньем по мордасам редких прорвавшихся нападающих.
   -С дикарями не в снежки играть - вот.- Протянул вхолостую расходующей силы воительнице одну из пары сучковатых дубин подоспевший с прикладным оружием, ничего надежней в царящем хаосе не сыскавший юноша.- Вдарим на подмогу с левого... э-э...- припомнив, как немилосердно союзница тискала конфедерата, торопливо поправился,- ударим для полной неожиданности с двух флангов, полумесяцем. Устроим нелюдям Канны, раз не умеют посетителей обслуживать! Вы с левого - я с правого...
   Шмыгнула экс-наложница носом с тоски в продолжающихся разлуках с суженным.
   -Ну, разве что с левого...-  Опробовала дубину - оружие под напором хрустнуло гнилой трухлявостью.- А-а,- отбросила прочь негодную суковатку,- не надо мне палицы: сволотню голыми руками...
   -Вперед!
   -За миленького маго!
   Сунулись юноша с экс-наложницей на передовую, успели-таки кого оглушить, но более ворогов придушить, капитально, до судорог, но мелькание да посвист ушкуйного кистеня на пару с хитповской булавой уплотнить строй боевой линии не позволили – пришлось на вторых ролях добивать-«дотискивать» изворотливых ворогов. Тех, что проскользнув сквозь фронт, извернулись от скорой, давненько заслуженной участи.
   Нечисть напирала со страшной силой. Казалось, уж браться неоткуда, а мерзость все-то множилась, будто плодясь скороспелым почкованием. Одни твари, точно бакланы бездумные, со личинами птичьими, другие с рыбьими мордами голавлей, глаза таращили в очумелом помутнении, третий подвид просто с «поха» как их бездушеньки мелкого, свора еще щенков, без разбора тявкающих, по дурости случалось - на хозяина Парового, что, вопреки кликухе, баню вовсе не жаловал, а лыбился иудиной ухмылкою. Забулькали кисельманы, закамланили, хари рыбьи заголавлили, профилями запричмокали. Паровой, лыбясь, подзуживал да науськивал - поперла погань оголтелая пуще прежнего.
   Бились ратники, шибали наскакивающую вражину, но силы небезграничные... к тому же сказывались недостатки линейной тактики да отсутствие резерва.
   -Запасы снарядов на исходе!
   -Слышь, командир, пулять нечем - каменюки больше не отколупываются,- доложился по цепочке замшелый имка конфедерату, когда тот шпажкой очередного наседающего рыбемордого насилу отогнал от личностной неприкосновенности.- Нам бы с племяшом рейд по тылам сообразить на предмет промысла огненного зелья.- Не соответствуя профилю основной деятельности метнул подрывник насилу отодранный огрызок шпалы в настырную баклановидную, клювастую башку - та и обрадовалась, хоть что-то содрав с человека трудящего, заклевалась с прочими, себе подобными, уволокла добычу в свитое гнездовье.
   -Отставить рейд. Труби отход! Только не драпать, держать строй!- нехотя скомандовал конфедерат отступление, тыкая острием раззявившего пасть еще щенка и звезданув эфесом в рожу похмельно мелкую.
   Звенел кистень, гудела булава, рикошетя да отскакивая от непробиваемой стены черепов оравойпогромцев, питающих силы в пышущей чрез край злобе, в нескончаемой к инородным элементам лютой ненависти. Разорвать, изничтожить противников этнопреференций, осмелившихся не то что стать на пути, а хотя бы робко обозначить присутствие! Отовсюду из протухших, кислятиной разложения смердящих щелей перла, грозя неизбежной карой ослушникам, оголтелая толпа, напирала мерзкая масса отребья, всколыхнутая да оседлавшая гребень волны смутного времени.
   Уже дамочка наперевес с медицинской сумкой, да Сюзи с натренированной сноровкой оказания первой помощи бинтовали атамана, ехидной укушенного. Уже на место кишивиго, аккурат в чуб бакланоголовой гарпией клюнутого, поначалу нерешительно заступил юноша, хаотично размахивая тяжеленной, по эстафете переданной булавой. Уже полуфиопы, выломав по куску ржой изгрызенной арматуры, пытались достать кого из вражин, с попеременным успехом прикрывая воинство, чей отход с каждым неуверенным шагом готов был перерастал из отступления в убегание.
   -Держать строй! Крепись, ребята!- Ловко управляясь шпажкой, ощипанный, как в радужных мечтаниях не виделось трамвайным карманникам, да слюной ядовитой с ног до головы оплеванный не унывал конфедерат.
   Но тут расползлась-расступилась, повинуясь рыку властному, жуть мерзко-пакостных нечестивцев, пропуская пне-колодообразного вожака с под завязку на сей раз заряженным, пышущим жаром кофейником. Безобидная в обиходе посуда клокотала гейзером, бряцала крышкой, а сизый пар разрушительного гремучего состава клубился безошибочно грозу предсказывающей тучей.
   -Полундра, братва! Спасайся, кто может! Ноги в руки - бежим!- по уставом не предусмотренному скомандовал конфедерат, позволив себе для прикрытия дисциплинированно улепетывающего подразделения обернуться и, невзирая на ядовитые уязвления, прицелиться. Метнул верно послужившую шпажку в галошное, юбками замотанное чудище и более уж не оборачивался...
   Шпажка мимо не пролетела - сбилась мушка Дворопогромской…
   После того, как сзади весьма для бега ускорительно громыхнуло да завоняло пироксилиновой гарью, воинство припустило проворней прежнего, ни о прическах не помышляя, ни даже о медалях не спрашивая, тормозя лишь, чтоб помочь эвакуироваться раненым.
   Нечисть гремучим кофеем разметало да по стенам размазало, но натура оравойпогромцев не угомонилась на достигнутом – прибывшее во след «юбошному» вожаку пополнение все-то наседало на пятки отступающему арьергарду, ни огрызка шпального не думая уступать из заграбастанных бенефиций. Свежая погоня добро бы наседала на пятки, но покусывала притомившихся, для кросса чрезмерно тучных, ко прочим неприятностям пораненных атамана с кишивим. Когда совсем уж стало не до галантности, прибегли бы к помощи медсестричек, но ведь тем приходилось насильно эвакуировать экс-наложницу, которая наотрез отступать отказывалась, а лишь норовила прищучить до бездыханных судорог какую из наседающих гадин, чтоб в другой раз не попадалась под руку. Одно удачно складывалось - по пути бегства прекратился снарядный голод, и имки, выручая, поспевали прицельно отстреливаться.
   В назревшей критической ситуации Сюзи перед пастями-клювами преследователей распылила из «энзэшного» баллончика то ли запретный горчичный газ, то ли одобренный - перечный. Но нечисть пшиканье не проняло: погань, принюхавшись, в экстазе зашлась воем, защелкала клювами, а после взбеленилась пуще прежнего, столь на пользу пошла да по вкусу пришлась даже отрава заморская…
   Драпали аж за дорожно-указательный валун, а далее не прекращали бег для создания тактического отрыва от противника и для тренировки второго дыхания. Нечисть за глыбищу не сунулась, пошатавшись вокруг да около, с опаской указатель обнюхала, на клык, несъедобный гранит попробовала и, пометив, уползла в гнездовье. Где закатила победное пиршество, вместо похвальбы изливая недруг на недруга злобный ядище, за обильно набитой каннибальской закусью дожидаясь следующих доверчивых простаков, на кого бы оравой накинуться.

   -Уф, насилу ноги унесли,- облегченно вздохнул взапревший Сусалин, утирая прошибшую испарину под блиновидным головным убором.
   -Да, батенька, завел,- констатировал неутешительный, свершившийся факт запыхавшийся, без уцелевшего места на мундире конфедерат.
   -Классику читать надобно, а лучше - эпос народен,- как по должности положено, так и завел.- Вознамерился Сусалин оскорбиться в ответ на выказанную неблагодарность, но, будучи человеком отходчивым, особо обижаться передумал.
   -Провожатый прав оказался,- заступился за Дружка юноша, с трудом крепящийся, чтоб не уронить доверенную тяжеленную булаву,- в корпусе преподавали, что сказительное, бытоописательное наследие сохранило имена лишь проводников, заводящих исключительно в непролазные чащи, топкие болота да в безвыходные, безнадежные тупики, так что, можно считать: нашествию, закончившемуся бегством, просто-таки повезло...
   -Это у вражин нашествие, а у нас столкновение глубокого рейда с непреодолимым препятствием. Что теперь ждать прикажешь, пока нечисть сменит ареал обитания, то бишь, добровольно эмигрирует?..
   Вознамерились конфедераты в подходящем месте да весьма ко времени провести историко-философский диспут, но были прерваны:
   -Давай мой подержать,- завистливо поглядывая на солидную, шипастую, что каштан на голову, булаву, предложил юноше заведомо невыгодный обмен тяжелого вооружения на гнутый арматурный пруток перебинтованный полуфиоп.
   -Потом ему отдашь.- Кивнул юноша на заклеванного хитпого, еле переставляющего ноги в изодранных черевиках да драных шальварах и с облегчением распрямил спину. Тогда как согбенный под выменянной тяжестью полуфиоп гордо воздел голову.
   -Ты же слушать не хотел,- пенял в свою очередь Сусалин конфедерату.- Тут дело не простое, на шедевре повязанное - слыхом слухи кое-какие слыхались.
   -Россказни…- неодобрительно бурчал конфедерат.- Что ж мне теперь вместо командирского оружия арматуриной размахивать?- Прицелился было чего и где пообломать, но тут юноша, не нашедший призвания в баталии, облегченно расстался с выменянным оружием, на этот раз в пользу начальства.
   -Вот держите - штука  проверенная...- воздержался от более детального описания достоинств полуфиопова вооружения, а поспешил к дамочке, без присмотра возобновившей оказание атаману перевязочной помощи.
   -Это ж на кого я походить стану с арматурой да без рукояти? Любой встречный патруль заметет на «губу» за нарушение формы одежды на старости лет позориться.- Огляделся конфедерат в поисках накарканного патруля, будто с того подмога выйдет, а не сплошь неприятности.
   -Сказывай теперь, где твоей милостью оказались? Куда впереди всех прибежал?- без надежды на толковый ответ, больше для проформы вопросил провожатого, настороженно разглядывая незнакомые, а потому кажущиеся чуждыми человеческому обиталищу туннельные своды. Даже безрельсовые огрызки шпал, чуть ли ни постоянные подземные спутники экспедиции, не успокаивали и не умиротворяли, более того, настораживали: походили вовсе не на противотанковые ежи, а на жестковатые сиденья из чиновного дворца, по нескончаемым анфиладам которого взад-вперед мыкаешься по просительной надобности. Грязевые лужи сменились буро-зеленой, на манер ковровых дорожек, плотной плесенью. То там, то сям, взамен паутины из щелей покореженного бетона торчали обрывки борзо исписанных казенных бумаг со гербовыми печатями да шнуровой вязью невразумительных подписей.
   -Оф, нафонефстфо, а то я уф зафдафся. Все неф и неф нифого,- не громко, но довольно-таки радушно приветствовал ощипанных, поклеванных экспедиционеров, по повадкам видать - хозяин очередного подземелья…






                Глава 22.

                Недалеко до брезгливости от чинимой справедливости.


   Несмотря на пессимистические прогнозы гороскопа на текущий день (а на ночь лучше бы вообще не читать) четыреххвостый адмирал пребывал в благодушии, не объяснимом никакими разведданными. Щелкал по пузу подтяжками, цедил сивуху, именуемую бурбоном, из любимого стакана и любовался то на френч, почти аккуратно повешенный на спинку стула, то на увеличенную через ксерокс фотографию адъютанта, забранную в траурную рамочку. В первом случае прикидывая:
   «Вот если бы, к примеру, разрешалось по пятому хвосту навешивать, нужно было бы старые погоны продырявить или, по весьма вероятному повышению, новые заказывать».
   Во втором же - рассуждая:
   «Вот если медицина все-таки окажется бессильной, что прежде всего отразить в скорбной речи, дабы прочим штабным пошло в науку да в назидание: беспрекословное повиновение начальству, верность долгу перед контрактом, заключенным с вербовщиками, или неразборчивость в напитках загремевшего в госпиталь без сколько-нибудь обнадеживающего диагноза паршивца-адъютантишки?
   Нет, прежде всего отражу пристрастие задолиза к дармовому пойлу, заодно рассекречу парочку рецептов коктейлей, опробованных в Бестолковых понтах, а то нынешние извращенцы совсем без понятия в настоящей выпивке, зато нюхают мерзкую дрянь по углам, хотя последнее тоже приносит несомненную пользу службе,- не уставал адмирал беспричинно благодушествовать,- закутки в штабе чистые, будто пылесосами каждые полчаса высасывают. К тому же выправка персонала налицо: как нанюхаются - таращатся, точно живого адмирала в глаза никогда не видели, что можно принять за чинопочитание, за трепет пред командованием...»
   Как сладко помечтать, тем более, когда ни один внутриштабной подрывной элемент не осмеливается беспокоить дурными известиями...
   -Пуф-ф…- задрапированная картами проведения мироуничтожительных миссий и насильственно развращающих акций потайная дверь едва слышно, конспиративно тихо, без предварительных уведомлений и сирен распахнулась – уж кто, а электронщик запросто обходил сигнализации, если не взломом с отключениями, то пожарным выходом. Адмирал все-то благодушествовал, когда взопревший от отрадного времяпровождения затылок почувствовал неладное - засквозило. Обернувшись закрыть ведущую в пожарную шахту форточку для плевания, он сперва бурбон не расплескал, а потом излюбленным напитком не поперхнулся, хладнокровно справившись с дрожью в пальцах да со спазмами в луженой глотке.
   -Ты что здесь?... А-а... заговор за спиной штабного руководства! Коллективный...- Обнаружил адмирал выглядывающую из подмышки электронщика кучерявую башку психотехника, и рука, поначалу потянувшаяся к «красной кнопке», заскользила в направлении более радикального средства избавления от незваных гостей и доставляемого беспокойства - к кольту.
   -Да будет, адмирал, чего поминать давние обиды, тем более штаб ставить в известность о приватном визите доброжилателей,- заискивающе проблеяла башка, словно пыталась дилетантски блефовать в покеришко.- Может выгореть совсем неплохой бизнес, только обтяпать дельце надо по-тихому, конфиденциально - к чему здесь посторонние? Ведь не хуже меня знаете психотехнику, человеческую натуру - чтобы вам понятней было: если массы пронюхают о поживе, то накинутся, хоть по рукам лупи - не отлипнут, пока добычу ни растаскают по невыкупленным хоттиджам.
   -Это не дельце, а махина вроде компьютера наведения, из которого блоки, чтоб хэллоуин как следует спрыснуть, в заклад сплавили...– осекся восторгающийся электронщик не без помощи дружеского удара локтем под ложечку. 
   -Ц-ц. Ты что? Старый тюфяк не в курсах.
   -Какой тюфяк?- настороженно поинтересовался адмирал.
   -Да это так, проблемы квартирмейстерские, к делу не относятся...
   -Так вот, если к делу подойти по-серьезному – штабной персонал аж до пояса выползет из трясины долговых обязательств!
   -Видите, с какими придурками приходится делишки обтяпывать, то есть служить, адмирал, зачем же прочих недоумков вводить в курс последних событий? Кажется, я начинаю понимать, чего стоит командовать подобными кретинами,- вам срочно нужно запросить прибавку к жалованию.- Скорчила адмиралу сочувственную мину лицемерная мордень психотехника и с совершенно противоположным выражением глянула на долговязого приятеля.- Какое тебе дело, болван, до полунищего персонала? Что нам занюханный штаб? Ведь верно, адмирал? Да под предстоящее дельце первый встречный банк отвалит кредит, что не вывезешь транспортерами!
   -Кредит?!- Вновь оживился одернутый, а потому смуро глянувший на подельника электронщик.- Вы же не станете возражать против займа денежных средств, адмирал?- Вперил экзальтированный нонконформист в опрашиваемого тягостный, не допускающий прений на животрепещущую тему взгляд. Ведь предмет затронут нешуточный, фактически глобальный, с лихвой восполняющий всяк встречному холуевриканцу отсутствие возвышенных идеалов, чести и, конечно же, правдивости.
   -Вы в своем уме? Заявились обвинять меня в государственной измене? Да чтобы я против кредитов... станового хребта повсеместно насаждаемых идеалов потребительского общества?! Где наша конституция с многофунтовыми поправками? Прикатите-ка сюда на тележке - я незамедлительно, возложа руку, поклянусь, что всегда был, есть и буду за дисконты, ипотеку, ссуды, страхование с обязательными форс-мажорами, словом – за безраздельную свободу финансового диктата и произвола!- Адмирал, по столь торжественному случаю, словно для присяги, протянул ту, что с недопитым бурбоном, «клешню».
   Электронщик, находящийся на пике переизбытка чувств, выхватил протянутый стакан и уж намерился поднесенное дерябнуть, но к собственному упущению обратил внимание на подергивание за локоть.
   -Простофиля, про адъютанта уже забыл?
   -Ах, да! Благодарю за выпивку, адмирал, но я в завязке.- Дошло до адресата предупреждение психотехника, и - случай в штабе неслыханный - стакан благополучно вернулся в длань владетеля столь же наполненным, каким был утащен.
   Адмирал, не доверяя глазам, нюхнул барматушный бурбон, но, чтобы окончательно поверить в явь, долив из бутылки, прихлопнул-таки мерзопакость и за себя, и за спасовавшего электронщика.
   -Сам ты простофиля. Вон смотри, как пошло!- Лишь оставалось, что горьковатую от выделившейся желчи слюнку сглатывать долговязому штабному.
  -Неизвестно, как выйдет... А ты чего про долговую трясину понес? Пускай каждый остолоп со своими проблемами разбирается самостоятельно. Делиться захотел? Простофиля и есть!- вспылил, возмутился кучерявенький психотехник тупостью приятеля.
   -Это я к примеру, чтобы сумма наглядней выглядела,- силился защитить  пошатнувшуюся деловую репутацию критикуемый партнер.- А с никчемной шантрапой делиться, хоть не подсчитывал, но самим ничегошеньки не останется, так ведь?
   -А вот это верно подмечено, ребята, кое-чему служба все-таки обучила!- Адмирал прикинул на глазок, много ли в бутылке бурбона, ревизией не удовлетворился - налил полный стакан, а остатки, взболтнув, выдул по-походному, прямо из «ствола».- Если такие грамотные, то доложите, за сколько секунд рейнджер обязан зашнуровать левый армейский ботинок взводному лейтенанту?- И, пользуясь, что штабные дисциплинированно принялись в уме прикидывать да перемножать дырки башмака на дюймы шнурков, надпил бугорок со стакана, чтоб не расплескать в процессе решения прочих обиходных флотско-армейских примеров с задачками. Обезопасившись подобным образом и не дождавшись ответа, поинтересовался:
   -А правый?
   -Гм… быстрее, чем левый...- Собрался уж привести кое-какие научные выкладки электронщик, но замолчал, застыл, соображая, чего это его опять одергивают?
   -Адмирал, мы здесь не за этим...
   -Ботинки, значит, шнуровать не обучены?
   -Столь приятным делом займемся на «уйкэнде»: все равно ширяться не на что,- до чего довела служба...
   -Желание послужить в «уйкэнды» похвально - не забудьте довести почин до остального штаба, а сейчас разрешаю закрыть вентиляцию.
   -Вот это правильно, адмирал, что верно - то верно! Нечего до посторонних ушей доводить «топ-топ сикриты»,- впервые, может статься, за непрерываемую порочную службу согласился с командованием психотехник и округлой фигурой покатил задраивать пожарный ход да прочие отдушины.
   -Врубай глушилку!- по ходу отдал распоряжение погрязшему в «шнурковых» вычислениях электронщику.- Нужно перестраховаться от чужого прослушивания - сами понимаете, адмирал, в какие нелегкие времена приходится нести службу... особенно вам. «О, времена, о, нравы!»- как говаривал кто-то из совета штабных попечителей. Каждый ведь норовит присосаться к военным подрядам, к выделяемым на бомбежки средствам - только торт шоколадный не про всех. Вот!- Протянул пузатенький психотехник распечатанное донесение, разукрашенное, соответственно, вдоль и чуть ли ни поперек грифами повышенными секретности.- Удалось перехватить прямо на выходе из дешифратора, так что будьте спокойны: кроме нас троих... а, точнее, двоих,- пренебрежительно махнул на долговязого приятеля,- об этом - никому... и никто...
   -Угу,- пробурчал лишь в подтверждение доложенного специалист по взломам информационной электроники, все-то прикидывающий количество дырок в армейских башмаках да параллельно отвлеченный постановкой завесы от «прослушек» лишних любопытствующих.
   -Как видите, «информейшн» удалось перехватить, а дойди «топ сикрит» официальными каналами - прилипалы в очередь бы выстроились. Необходимо срочно реализовать запас во времени – пока не прознали посторонние «голодные рты», обтяпать дельце конфиденциально, кулуарно, так сказать,- зачем набивать бумажники сонмам олухов, а?
   Адмирал, уставившийся в бланк донесения, с уважением глянул на пусть и взломанные, но по-прежнему чрезвычайно солидно выглядящие «грифы». Растрогавшись лицезрением, удовлетворившись мощным могуществом «милитари повер» Холуеврики, запив приятное впечатление бурбоном, дисциплинированно попытался разобраться в полученной информации:
   -Так,- пробубнил под нос,- «...десять контейнеров зпт набитых доверху хряксами зпт необходимы для хода дальнейшего поиска террористов тчк сбросить зпт поспешая зпт на спохозастольную тчк рэад зпт блу зпт вайт фонари цепочкой тире ориентир дефис метка тчк.» Та-ак?..- Постучал четыреххвостый, соображая, кулаком в собственную голову, но пока не очень настойчиво.- Кто такие «тчк» и «зпт», я, может, по роду службы догадываюсь, но разглашать не стану и с «рэад» фонарями знаком не понаслышке, а типчики вроде вас, должно быть, знакомы с «блу»...
   Психотехник на глубокомысленные умозаключения адмирала лишь растеряно похлопал ресницами, липнувшими от вгоняющего в потливость нестерпимого возбуждения.
   ...и все мы при этом – «вайт», что идет вразрез с уставом. Лучше одному из вас быть ахронигером, а другому – ахролатиносом - чтоб учли на будущее - а пока, ладно, я готов закрыть глаза на столь вопиюще-несообразное упущение.- Глянул адмирал сквозь окрасившие подчиненных в уставные цвета остатки бурбона поочередно сперва на психотехника, потом удостоил внимания электронщика. Осмотром на этот раз, вроде бы, остался доволен.- Но кто такой «Дефис», и почему выискавшийся выскочка отдает распоряжения Центральному штабу? Известно ли хотя бы, в каком он звании? Узнать и доложить!- В негодующем отупении уставился на неуставных «вайтов», которым немедля надлежало разобраться не только в «блу» фонарях.
   -Совсем упился старый ублюдок,- поделился с долговязым приятелем диагнозом, выведенным из пристального наблюдения, психотехник.- Вколоть бы ему для бодрости стимулятора…
   -У нас же ничего не осталось… Ты же клялся независимостью штата Бесконьсвин, что на абсолютном нуле, а морально готов опуститься и того ниже!
   -Припас чуток для особого случая - от себя, понимаешь, оторвал; да наплевать на зависимость штатов, когда на кону десяток полновесных контейнеров, под завязку набитых хряксами.
   -Нечего на борова добро переводить - вколи мне, а я током в триста восемьдесят шандарахну адмиралишку, чтоб золотые фиксы повыскакивали - мигом придет в себя, и нам хоть какой прибыток.- Не расходясь словами с делом, немедля принялся электронщик выдирать из-под плинтуса кабель заявленного вольтажа.
   -Да,- очнулся адмирал в наирешительный для продолжения благополучного существования момент, когда с одного фланга подкрался безжалостный медик со шприцем, а с другого - долговязый палач с искрящим кабелем,- славные вы ребята! На, допей.- Щедро сунул обслюнявленный стакан электронщику – тот поневоле на время отвлекся от притязаний на кабинетное электричество.- Перед нами стоит ответственная задача.
   «Начхать на твою дебильную задачу, придурок в эполетах!»- почти вслух проорал в адмиральскую морду мизерную толику беспристрастных мыслишек донельзя разгорячившийся психотехник, но вслух озвучил более рациональное:
   -Адмирал, нужно срочно менять место сброса и параметры ориентиров!
   У тебя ведь есть загородная вилла, «Ко-ко»?- Почувствовав себя с начальством на паях да в одном деле, а потому - на одной ноге, прирожденный наглец не замедлил с проявлением панибратства.
   -Ну-у, особнячишко на берегу Пикчигана имеется.
   -Вот туда пускай контейнеры и сбрасывают. А чтобы спутниковую навигацию не сбил с толку дублирующий ориентир, подправим в донесении метки из цепочки в треугольник, всего-то и делов, цвета даже подтирать не надо - пускай совпадают! Ну как, адмирал?!- Пытливо поиграл в руке шприцем да прищурился, словно пациента брал на мушку, психотехник, в то время как томимый жаждою сообщник жадно давился на халяву поднесенным бурбоном.- Решайся, ведь миллиардии наликом на загородный хоттидж не каждую, небось, ночку валятся.
   -Сперва под залог переброски кредит оформим - дело верное...- После выхлебанного бурбона разаппетитился, аж облизнулся психотехник, еще со времен несовершеннолетия накрепко привыкший одалживаться.
   -«Вери вел, бравые бойсы». Пришла  тут в голову мыслишка, как дельце обтяпать вернее верного...- корча из себя чуть ли ни оставленного без выпивки, а посему ударившегося в рассуждения Сенеку, напустил адмирал туману загадочности в кабинете.- Живо, оба, станьте-ка вот на диэлектрический коврик.
   -А это еще зачем?
   -Когда в руках триста восемьдесят, предосторожность не помешает.- Не выпуская из цепких пальцев искрящий кабель да опорожненный стакан, послушно расположился на коврике электронщик. Психотехник, нервно дергаясь с риском проколоться заряженным шприцем, нетерпеливо последовал примеру приятеля.
   -Чего еще удумал старый дурень? Блажит вместо того, чтобы ковать приваливший «голд», пока тот «хот».
   -Допил? Давай стакан, а то к посуде привыкаешь – неохота расставаться.
   Вот вы говорите: подключились, заглушили... Я же как рассуждаю: мега-электроника вместе с прочими несуразностями, чего руками не пощупать – обман начальства и отлынивание от служебных обязанностей, фикция, тогда как безотказная механика - штука надежная, в нее ни один паршивый «дог» ни вирус не запустит, ни жучка не подсадит.- Адмирал, изъяв, неодобрительно осмотрел сверх меры обслюнявленный, заляпанный потными лапами электронщика стакан, но, проявив присущую высшему офицерскому составу выдержку, не вспылил, а со спокойствием, вальяжно, еще поудобнее развалился в монолитном кресле.
   -Нечего тянуть резину…
   -Верно подмечено, вовремя сказано…- Словно на прочность опробовал четыреххвостый один из подлокотников.- Ага, так и предполагал, значит - другой.- Припомнив нечто важное, ухватил двумя руками второй подлокотник, потянул вверх - тот хрустнул и поддался.
   -Ау-у-ууу!- Соискатели хряксовых контейнеров сгинули столь стремительно, что, казалось, дематериализовались сквозь диэлектрическое покрытие.
   Довольный адмирал сплюнул вослед провальному посольству в разверзшуюся у ног шахту и проворно, не совсем чтоб без навыков, замкнул «триста восемьдесят» на ручку пожарного выхода. Вдавил кнопку селектора.
   -Приемная! Через две-три минуты в кабинет попробует прорваться пара придурков из штабного персонала, оба в замызганных халатах, а у одного, долговязого, выхлоп настоящего бурбона из наглой пасти, волосы торчат дыбом как от удара электричеством. Вы, вот что, вызовите наряд дуболомов из «милитари полице»- пускай на совесть отлупцуют беспокойную парочку дубинками.
   А мне - срочно подать бронекадилак и оформить заявку на прием «неотложней экстренного» к главе Бессистемного резерва!
   Четыреххвостому за всю, казалось бы, успешную карьеру, подвернулось всего-навсего несколько удачных случаев, когда он, учуяв фарт да уверовав в свою планиду, пер напролом, в то время когда прочие, упуская момент, задавались трусливыми, никчемными вопросами. Сегодня, именно сейчас представилась та самая возможность отличиться, с последующим «хвостопадом» на погоны, превознесением в прессе и поощрениями непрогорелыми акциями в карман…

   Недаром с самого утра, будто нутром чуял адмирал, что любые жизненные неурядицы сегодня не страшны и будут нипочем. Уверенность в самосохранении не покидала его и когда, хлопнув обрыдлую жену по заколыхавшейся, пухлой заднице, схлопотал сковородкой с недожаренной яичницей по вполне готовой под фуражку прическе, и уж тем более, когда на службе, под злорадные ухмылки штабных, узнал о чуть ли ни дежурном обезвинчивании очередной из немногих самодвижущихся субмарин. А ведь та, казалось, надежно скрывалась под предательски растаявшими льдами Арктики. Не огорчился адмирал, даже когда прощелыга электронщик выхлестал столько бурбона, что хватило бы напрочь отделаться от двух пар хлюпиков-адъютантов; твердо уверовал: зря да неспроста судьба пинки не разбазаривает. Сносил напасти, словно тестирование у высших сил проходил на допуск к избранности.
   Не терял присутствия духа и в нелегком пути, когда «кадиллак» увязнув в природно-катаклизмовом сугробе, не допер до Кознихольской резиденции Бессистемного резерва каких-то пару десятков миль, и пришлось, насилу сторговавшись с краснокожим каюром, добираться на упряжке попутных, тявкающих собаках. Даже к дикарскому транспорту отнесся адмирал в соответствии с рекомендацией одной из философских школ – стоически, ровно как снес сюрприз от метеорологов, преподнесенный слякотным циклоном, периодически впадающим в аллергию почему-то именно над Холуеврикой. Ведь не виной же тому ядовитые выбросы заводишек, производящих пищевую отраву, по какому случаю коптящих небо примерно такой же, но лишь газообразной мерзостью.
   Ни взбеленившейся природе, ни дорожным осложнениям не по силам было поколебать превосходное настроение адмирала, столь категорично верил он в сегодняшнюю удачу, в благоволение судьбы, в нехитрое солдафонское счастье!
   И вот!- Нащупал бережно упрятанное в нагрудный, пованивающий дезодорированным потом карман донесение.- Вот - взлет карьеры, дождь наград с мечиками! Вот - не приведи «май год», пара ведер акций вытягиваемой за уши из банкротства «Дженерал ведерс», чьи котировки стабильно катились в пропасть, не подскакивая даже на ухабистых кочках. Но даже на биржевой курс стало начхать адмиралу: сегодняшний день с лихвой покроет огрехи да неказистости последних месяцев незаладившей службы. Даже перевод винто-гребных флотов на колесно-паровой, а то на парусно-весельный ход - все спишется!- в это адмирал уверовал наверняка, как и в то, что надерется к вечеру до охряковения да уж никак не закатится под бочок к вечно борющейся с целлюлитом спутнице жизни, а найдет приключеньице позавлекательней!
   Фривольные мыслишки подстегнули подъем тонуса - адмирал впервые за службистскую биографию не вполз, трепеща в подлой ничтожности, а прямо-таки влетел в хмурые своды «пэлэса» Бессистемного резерва.

   -Стоп! Допуск?
   -«Топ-топ-топ сикритный!»- Чуть ли ни чечетку заставили отбивать адмирала на входе.
   -Сегодня допуск «топее тот-топа топ сикрита»! Так что осади, приятель, куда разогнался?
   Тебя, вроде, только на «тумороуный» завтрак заказывали… на утренний прием, гм… по несоответствию должности.- Величавый, мрачнее обычного хмурящийся мажордом-дворецкий широкого профиля прислужнической деятельности растопырил перед носом визитера пятерню в недавно смененной, а потому стерильно чистой «коттоновой» перчатке. Неторопливо сверился со списками.- Ну, так и есть, согласно составленному меню, завтра подать велено! Ты чего примчался - подачу блюд запутывать? Распорядок дня, я имею ввиду, нарушать?- уточнил управитель. Скорее негодующе, нежели вопросительно, не моргнув ни единым из недобро, на василисков манер застывших глаз, вперился в совсем некстати проявившего инициативу четыреххвостого.
   -Нет, нет, ошибка исключена: я на прием «неотложней экстренного»- из штаба должны были направить запрос, прислать заявку!- До зашкалившего в эйфории сознания адмиралишки с трудом, но доползало отрезвление: куда, собственно, занесла нелегкая, и что радоваться в сем «пэлэсе» дозволено лишь избраннейшим из нобилитета, а не подневольным, пусть и отборным назначенцам. А так как его угораздило принадлежать последнему племени, то страстный пыл пришлось укоротить да постараться выглядеть покорно, вплоть до обреченности, что незамедлительно по недостоинству оценил мажордом:
   -Значит, сообщение где-то затерялось: антициклон на дворе, неужели не заметил?
   -Циклон...
   -Что-о?!
   -Антициклон да, а то как же. Вот вернусь в штаб - метеорологов со связистами мигом сдам в «милитари полице» на профилактику... для повышения «квалификейшна»...
   -Раз приперся не ко времени, с пока не продегустирова… не рассмотренным несоответствием, то с возвращением придется повременить, а то и насовсем отставить,- теперь уж кому другому предстоит со штабными глупышами сюсюкаться...
   Поинтересуюсь. Если сам глава недовольны остались ленчем, то тебя примут, не сомневайся. Только уж чур не рыпаться, а прямым ходом на стол… к столу…- Величественно прошествовал вперед мажордом.
   Потому адмирал и достиг четыреххвостости, что чуял, когда необходимо затаиться, подобно легшей на илистое дно субмарине, а когда таранить айсберги на манер отчаянного «Титаника». Вот и сейчас, оказавшись в самом логове столпов холуевриканской власти да, вдобавок, после неудачного, может статься, ленча, ан ничего, держался молодцом, лишь подмышки со хребетником потели, но больше от томительного ожидания, чем от терзающей нервы настороженности.
   «Быстрее, резвее… времечко-то тикает - а ну как несмышленые ворлики передумают?!»- будто матадор бычару, подгонял, только что мысленно, мастодонтистое передвижение мажордома по лестницам, переходам, коридорам, анфиладам…

   К удаче ленч оказался, точно, нехорош, или просто захотелось финансами воротящей публике поразвлечься чьим-либо растерзанием вместо моционной пробежки по неуспевающим очищаться от набухших влагой снеговых заносов дорожкам. Как бы то ни было, но визитера, набравшегося смелости подогревать аппетиты главы Бессистемного резерва, зазвали в наиглавнейший, представительский холл с задрапированными тяжелым черным бархатом готическими окнами, где бывать-то адмиралу доводилось лишь по случаю представления к получению третьего да четвертого хвостов на погоны.
   «Вот фарт!- Аж дух сперло от восторженности.- Угодить прямиком на низменночтимое собрание да со столь стратегически многообещающим докладом!»- Прямо-таки заиграл адмирал, как свеже-отловленный зеркальный карпишка, переливами мундирных висюлек, чьи блестки пусть в полутьме, но доставали не просто до амфитеатра, даже в бельэтаже резали глаз хренсменам с хренаторами, ковыряющими в резцах да клыках зубочистками, а то без затей - ногтями. Особенно нестерпимо на световые блики щурился глава заведения, что на момент подачи внепланового блюда чуток расслабился и пока не решил, сыт ли окончательно или лишь промежуточно.
   -Адмирал о четырех хвостах, командующий Объединенным центральным штабом с докладом, в качестве послеленчевой добавки для желающих!- рявкнул мажордом да поспешил с несвойственной дородными телесам прытью удалиться от греха подальше.
   Козырнул к «пустой голове» адмирал, не забыв в процессе учтиво поклониться главе Резерва. Не столь рьяно, но козырнул парочку раз партеру с бельэтажем, раздумывая: поклониться ли публике на галерке? Силился чего-нибудь припомнить из этикета, но бестолково-понтская муштра с последующей службой в обер-офицерских чинах безнадежно отбивали приличествующие светскости манеры поведения, поэтому допустил лишь неуместное приветствие, помахав пятерней.
   -Не ждущее, не терпящее, уровня «стратегической интервенции» дело подвигло меня побеспокоить низменночтимое собрание в неурочное, пищу усвоительное время!
   -Какое там «стратегической», адмирал, бросьте - нам бы чего-нибудь легкого, десертного, для лучшего пищеварения... Впрочем, готовы потерпеть, вы ведь в курсе, я надеюсь, что превышевсегостная Холуеврика, начав поход за повсеместное привнесение всеудемосаукратских ценностей, давно превратилась в единый стан рейнджеров, наподобие лагеря скаутов – граждане поголовно обязаны охотно сносить лишения и невзгоды...
   Кстати, вы сами-то завтракали?
   «Неужели накормят?»- Отчего-то припомнилась адмиралу не по назначению последовавшая утренняя яичница с ароматным, дразнящим запашком соевой ветчинки.
   -Никак нет,- выпалил вполне искренне,- но это такая честь...
   -Да погодите со своей честью. Раз подобный рудимент не вытравили - значит недостаточно муштровали… Неужели служите на пустой желудок?
   -Ради службы готов сидеть на одном «бира» без дозаправки...
   -Заткнись, дурак! Нет, иногда сносить хамство солдафонов просто невыносимо. Ты что, не знаешь, с кем разговариваешь?- Прицыкнул зубом глава - адмирал, мобилизованными силами придушив прямо-таки выпирающий апломб, сделал вид, что задрожал от ужаса.
   -А если знаешь, тогда замри и внимай, а пасть раззявишь, когда разрешат.
   -Солдафонство невоспитанное. У-у-у,- прокатилась ленивая гласная по лишь наполовину заполненным хренаторским местам. После столь неэмоционального проявления, нобили, все как один, тяжко выдохнули  набитыми пузами.
   -Как он посмел?! Осудить негодяя выездным трибуналом и, не разбираясь, тут же покарать на месте!- Мелкотравчатые, желчные хренсменишки, раззадоренные выделившимся после ленча кислотным желудочным соком, возжаждали крови - весьма активно вскакивали с мест, порывались на адмирала наброситься, коль на расправу последует соизволение главы. Но тот, не уделяя ни малейшего внимания шумному выказыванию лояльности, продолжил в размеренном темпе, с соблюдением, в отличие от невоспитанных невеж, приличествующих должности манер и соответствующего тона:
   -Поймите нас правильно, адмирал, ведь если не подпитывать организм калориями, то в крови снижается содержание глюкозы, природных, органических сахаров, начинают играть, как с цепи сорвавшиеся, триглицериды, неустроенные жиры, а само тело становится неподатливым, жестким,- кому подобное безобразие может прийтись по вкусу?
   -Не, не, не, не…- единобездушно поддержали главу прочие собравшиеся, даже горячащиеся, почем зря, хренсмены,- неподатливое тело никому не понравится.
   -Вот видите, во вкусовых пристрастиях я не одинок. Может, хоть парочку-другую бутылок «Шато Брюньен» сеписят всемого года вдуть по утрянке соизволили? Ведь от хорошего винца, доложу вам, никакого вреда не делалось. Организм становится эластичным, податливым, доставучие триглицериды убираются прочь, жиры разжижаются и... и, в конце концов, мне просто нравится, когда человек весел.
   -Га, га, га, га,- как по команде развеселилось собраньице, но мигом осеклось, когда глава подчеркнуто уточнил:
   -Я говорил о плебсе, о простых людях породы выпестованных трудяг или дрессированных «солджеров», горбатящих спины, сносящих лишения за возможность влезть в долги и получить пособие по инвалидности. Неужели никто не удосужился следить за ходом мысли?!
   В зале воцарилась тягостная тишина осознания провинности.
   -Разрешите доложить?- набрался дерзости четыреххвостый служака.- В адмиральский доппаек «брюньены» не включены, а вот бурбон...
   -Фу, какая мерзость, еще бы чесноку наелись! Бурбон... Вы что, не знаете: от плебейского «попкорного» виски сужается капиллярность сосудов, а кровянистые тельца мечутся, как угорелые? В следующий раз, перед вызовом на прием, лично распоряжусь выслать в штаб «Шато Брюньена» сиписят всемого года… так и быть, аж нецелых пол-ящика.
   -У-у,– у хренаторов дух перехватило в предвкушении грядущего адмиральского приема.
   -Но возникает резонный вопрос: если без вина да натощак, то зачем, собственно, вы околачиваетесь в Бессистемном резерве, особенно, знаете ли, после не на должной высоте состоявшегося полдника?
   -Вот,- адмирал понял, что политесы в его исполнении, как ни старайся реверансы отвешивать, никаких дивидендов не принесут, а потому рубанул напрямик,- сверхсекретное донесение от моего… кх, от лучшего холуевриканского агента!
   -Ага, ну и как поживает доблестный «хэрроу»? Много ли угнетарных режимов подорвал экономически и политически дискредитировал?- Глава с проснувшимся любопытством уставился в поднесенную бумажку.- Ах, вот как! О-у, размах рыцаря плаща и кинжала виден за мили. Этому джентльмену кредит под залог жен, приемных детей, их родителей и даже пенопластовой недвижимости я бы не предоставил - лихо действует! Кто теперь осмелится заявить, что Джеймс Понт - досужие выдумки?! Подлиннейший факт - в сценариях нет ни малейшего измышления! Вот документально подтвержденное примерное олицетворение образцовой службы его величеству хряксу!
   В Бессистемный резерв, помнится, подкатывались по вопросу финансирования новой серии понтомании? Ведь так?
   -Так-так, подкатывались прощелыги киношные, голоиуды с юнайтартистами!
   -Как не подкатываться…
   -Цыц! Впредь не рекомендую фривольно выражаться в адрес моих вполне вероятных родственников!
   Доселе исправно тявкающие хренсменчики втянули в загривки головы, прижали уши, будто ожидая шлепков по холкам хозяйским поводком или указкой ментора.
   -А то, что кинопродюссеры столь упорно голоиудствуют и юнайтартствуют, представляется весьма кстати да ко времени. Усердная преданность не должна оставаться втуне без поощрения! Общественное мнение, как никогда, созрело воспринять героику борьбы ростовщичества с инакомыслием!
   Но не станем отвлекаться на идеологическую мелочишку - воспитанием масс займемся на досуге. Ныне же на Бессистемный резерв возлагается одиознейшее проявление глобализации - полномасштабная хряксовая интервенция! Слыхали?! Каково, а?! Находятся же в мире «хот» точки во главе с наивными пэррезидентами, где бумажная полиграфия не просто котируется, а в ходу наряду с полноценными дензнаками!
   Завалим же недоумков хряксами!..
   -Но подобный шаг противоречит идеям гуманизма!- выискался чистоплюй в притихших рядах хренсменишек.- А как же конвенция о защите прав вымирающих этносов?
   Где угодно, но не в низменная-низменных, не в Бессистемном резерве ожидал адмирал услышать подобную ересь. Удивленно, словно чего-то недопонял, уставился на главу. Тот чуть ли ни опешил, но, к своей бесчести, лишь на весьма непродолжительное время и, даже не успев рассвирепеть, хлопнул в ладоши - мажордом с прислужниками быстренько разобрались с прениями: хренсмена, оцепенелого от ужаса, едва подергивающегося уже без подачи несмышленого голосишки, только и видели.
   -Столько внимания уделяем работе с кадрами - и вот... неприятные сюрпризы,- чуть ли ни оправдываться вздумал глава, но спохватившись, окинул оцепенелую публику испепеляющим взглядом.- Если хоть раз подобная пораженческая выходка повторится - я подумаю о возрождении в проштрафившихся рядах старой, недоброй децимации!- Вновь с подозрительностью оглядел сжавшихся в комочки хренсменчиков, будто прочесал ликторским топориком. Однако сдержался, лишь окрысился в негодовании, да прическа на затылке встопорщилась, а прорезавшиеся от возмущения когти чуть ли ни стружку со стола содрали.
   -Но о внутреннем обустройстве тоже поговорим после, а пока не станем отвлекаться от главного. Значит так, перво-наперво следует награда. Хвостов у вас, адмирал, на погонах под завязку, орденские мечики на месте… Неладно, одарю-ка со присущей мне щедростью: на «тумороуный» завтрак можете не приходить - приглашение отменяется.- Щелкнул глава, величественный в милости, когтями - за спиной хозяина моментально вырос хмурый мажордом.
   - Слышал?
   Тот лишь молчаливо поклонился да вычеркнул кое-кого из меню в папочке с злотым обрезом.
   -Так что подыщи другого кандидата на главное блюдо.
   Теперь о материальном поощрении. По имеющимся сведениям во владении некоего высокопоставленного воинского чина находится контрольный пакет акций «Фиш инкорпарейтид». Засланный специалист пошуровал не в фанерном хоттидже, конечно же, а на служебном месте, доложил, что выкрасть стратегические «сикриты» из дохловатого сейфика начальника Объединенного штаба - раз плюнуть, но искомого не обнаружил.- Вздохнул глава в интонации огорчения.- Пораженческие акции, напрочь лишенная патриотического «спирита» компания: вместо того, чтобы за спиленные винты врагов карать, накинулись в планетарном масштабе на безответную рыбешку. Нет, долевое участие в постыдном бизнесе не к лицу столь доблестному «херроу». Так что, адмирал, выворачивай карманы, а занятие ловить рыбку в мутной водице оставь-ка финансистам. Взамен получите пачку… да чего мелочиться, контрольный пакет «Дженерал ведерс»! А-а?- вкрадчиво вопросил зачем-то глава, будто у противной переговорной стороны имелся выбор отказаться или хотя бы поразмышлять - пришлось обреченно лезть в секретный карман где раньше столь отрадно, без посторонних покусительств побулькивала фляжка недоброго бурбона.
   -Отлично!- Пошелестел глава ценными бумагами.- Теперь, когда с поощрительной стороной дела покончено, адмиралу необходимо широкомасштабно навалиться на хряксовую интервенцию. Казначейству столь титанический объем работы не по плечу, поэтому наделяю начальника штаба дежурными полномочиями мобилизовать и швырнуть в атаку типографские силы проправительственных «мэгэзинов» с «невспапирами»!
   -А водяные знаки?- на этот раз из рядов более обстоятельных, хренаторских, донеслось совсем неуместное, а потому пустословное сомнение.
   -Воды не жалеть!
   -А пятнадцать декларированных степеней защиты, из которых аж восемь действенных?
   -Для Ворликии достаточно трех… четырех - в крайнем случае.
   -Свежая покраска без просушки размажется, а то и сойдет.
   -Вот именно, для Ворликии свежая - слишком жирно, добавьте несвежей и протухшей, тогда уж точно сойдет!..
   Адмирал, переваривая шок от «поощрения», соображал туговато, а как сознание прошибло - сразу влез с предложением, облегчающим обязанности:
   -Предлагаю в целях ускорения интервенции сократить количество контейнеров с десятка до...
   -Отставить! Интервенцию надлежит провести не только молниеносно, но главное - полномасштабно, безоговорочно, по примеру образцовой капитуляции! Отправим-ка дюжину... нет, слышите, господа, перебросим на растерзание алчным ворликам две дюжины полновесных контейнеров!
   У кознихольцев аж дух захватило от размаха возможных злоупотреблений.
   -И чтоб заказчики проглотили доставленную сумму полностью до распоследней купюрки, тогда уж до скончания веков не сорвутся с крюка хряксовой зависимости!- Продемонстрировал глава импульсивный жест, словно кого на взаправдашний крюк насаживал.- Будут в узде как шелковые!
   Адмирал, во имя интервенции мобилизуйте, кого сочтете нужным, о субъектах, вздумавших уклониться или замеченных в безынициативности, сообщать незамедлительно, напрямую мне лично. Отличившихся поощрять... акциями «Ведерс» - дело верное, к тому же в Бессистемном резерве их завались. Все понятно? Все слышали? Смотр-р-р-ри у меня!..- перешел на рык глава в завершение выступления.
   Случалось туговатые, когда не пахло выгодой, на ухо хренаторы да по аналогичной причине бестолково суетящиеся хренсменишки теперь уж точно указания услышали. Повскакали с мест, сыпанули на мобилизацию столь же усердно, как до этого сидели - полдник переваривали, чуть ли ни рядами да колоннами, оказывая по ходу посильную, инициативную, добровольную помощь:
   -Адмирал, у кое-кого из наших, вот у него, склад на Шорт-айленде под завязку забит целлюлозой...
   -А у тебя самого - пять составов с бумагой для ксерокса да столько же цистерн с оливковой краской...
   -Необходимо остановить металлургическое производство да соскрести сажу из труб…
   -Не раньше, чем избавимся от акций…
   -…да скупим по дешевке металл…   
   
               ________




   На морозце краска прихватилась и выглядела совсем как подсохшая, а с почернелых, пэррезидентских портретных воротников сажу вовсе не соскоблить. Ледяное же сердце главы Бессистемного резерва, не смотря на трескучие ворликские морозы, глядишь, чуток бы оттаяло, настолько автохтонные туземцы выглядели оживленными, сказочно довольными, словно ее величество Фортуна на дармовщинку одарила с разломившихся саней дырявыми бубликами. Но не перенесся в пространстве глава, чтоб окунуться в атмосферу неведомой душевной отрады - так с ледышкой в груди и остался.
   Из контейнеров, как из рогов изобилия, хлынули потоки гиблодати: не какого-то задрипанного тряпья, электромычалок да обрыдлых плейеров, дурной, башколомной бражки да занюханных флаконов китячей вонючести, а вываливался самый, что ни на есть, исходный продукт, ничем, не смотря на смрад прокисший целлюлозы и тухлой типографской краски, подтверждая циничное изречение, не пахнувший. Осчастливленные хренархи буквально купались, самозабвенно утопали в потоках вожделенных хряксов.
   Напрасно беспокоились некоторые хренархи с еще более редкими хренсменишками: степени защиты никто не пересчитывал, зато с трогательным умилением «пинджин» хряксы разглядывались на масляно-фонарный просвет, любовно находилась поперечная целлулоидная полосочка с кривоватыми циферками, а размытая клякса водяного знака невесть чьей копне подобной образины и вовсе обмуслена - перецелована. Купюры представлялись прямо-таки одушевленными, в них, чуть ни физически воплотившись, олицетворялись само время, мысли, поступки, желания. Ведь именно о хряксах постоянно, не часами, а десятилетиями усилено думали, мечтали, их дожидались миллиарды людишек, а заполучили - единицы. Чувство избранности пьянило, вполне реально кружило головы, будто на Эверест занесло, а спуститься лифта не оказалось.
   Явись на то половая возможность, хренархишки на хряксах переженились бы и по позыву страсти немедля вступили бы в совокупление.
   Времечко для контейнерной переброски выпало распрекрасное: бурные ночные тусовки с непредсказуемыми выходками новых хозяев жизни, утомившись, расползлась по свальным ночлежкам, а паскудная утренняя свежесть, с неизменной горечью во ртах, с трескучестью в головах, самосохраненно просыпаться пока опасалась.
   Холуеврика одарила грудами наличности - чего больше? Ан нет, алчная привычка сильнее любой сквалыжной натуры. Хаотично разбросанные фешенебельные контейнеры не давали покоя. Неопытные к «переброскам» дачники - прыткие апологеты зла с кулаками, грызней, подкупами и подлогами, но заняли-таки шикарные помещения под элитный коттеджный поселок - ЭКП, как водится. Однако избыточная недвижимость отягощает, более того, конкретно в данном случае начинала внушать новым владельцам серьезные опасения. Легкомысленно утеряв кипы дензнаков, крупно прогадали: не успели провести канализацию, но даже не снабженные сим коммунальным удобством  контейнеры засмердели по причине полного разложения. Хорошо хоть на курсе хряксов провал «дачестроя» не сказался - деньги-то не воняют.
   Но уж забрезжил предательский рассвет, кроме того, мощная волна предупредительного смрада подстегнула хренархишек шустрей обтяпывать делишки. Засуетились, засновали хапуги с купюрными охапками туда-сюда, схлестываясь противоположными потоками. Но средь клокочущего, матерящегося, бурлящего финансового моря незыблемо, как колос неподрубленный, возвышаясь на руинном пригорке в персональной телеге-давильне, уж по оси заваленной хряксовыми подношениями покорных злодарцев, тяжко и самолюбовно восседал эдаким одиозусом Хренебень из Хренихи. А ведь было от чего возгордиться: уважили лукавые холуевриканцы хренебеньскую непрошибаемость: не десяток затребованных перебросок, а ажно не счесть на пальцах да на прочих органах сколь на алчущие головы скинули контейнеров. Нынче же там и сям, подобно насаженной вседозволенностью безнравственности, разлагалась недолговечная гуманитарка на заснеженной, но все-то в колдобинах поверхности. Помимо иноземного смрада из окрест торчащих, обшарпанных, но стойко не подрываемых семи-восьмиэтажек тянуло паленой дрянью. То не дикий подмерзающий чумной народишко, а благоустроенные, оквартиренные спохозастольцы, вопреки воле властной, конспиративно в нощи отапливали жилищные метры. Коптили, почем зря, начинающие просыпаться, не повинные в мерзостях небеса энергоносительными отбросами, криминально транжиря сырье не по внешнеторговому назначению.
   Но даже смердящей будничности не по силам принизить патетику хренебеньского торжества.
   -Мо-оло-одежь...  э-эх... всему учить надо.- Хренебень неодобрительно, с укоризной попытался покачать головищей - Хренайз же с
Хренохом, осознав, стояли пред колоссищем, понурив головы, никчемными существами трепетно выражая восхищение возвышающемуся над пространством идолищу, признав пред одиозусом личную деловую второсортность, а телесную вообще сортность третью.
   -Все себе, якши бакшиш, все се-е... а-а, шайтан, нет, нет, твоя мой не понимай, все тебе, все тебе, бать-башка!..- вхожий Хренмашкин в прохватившем от макушки до дрожащих коленок волнении чуть на родной отарский не съехал да не разоткровенничался. А потому на всякий случай раболепно побился круглой башкой об таранный тележный передок и выпростал карманы да пазуху тулупа, вытряхивая хряксы пред зловеще насупившимся циклопищем.- Все тебе... а-а, шайтан...- аж слезу прошибло, столь жалко расставаться с захапанными денежками.
   -Ах, мой Челумбеюшко!- в порыве нежности, подкрепленной финансовой удовлетворенностью, прильнула к самолюбовным телесам старшая по возрасту крыскообразная спутница да что-то занаушничала, зыркая окрест прищуренными глазенками. В то же время другая крыскокобразная, не в силах совладать с динамичностью молодой натуры, носилась, очумелая, по полю ристалищному, стремглав, без предупреждения наскакивала на хренархишек, изымала  нахапанные купюрные пачки и так же шустро смывалась запрятывать богатства в норы потаенные, ей одной, якобы, ведомые.
   -Хорошо, хоть младшенькая у нас деловая,- поделилась радостью с колоссищем возрастная крыскообразная. 
   Хренархишек со магнатишками периодические налеты, усугубляемые потрошениями, ничуть не смущали – динамичные личности неутомимо, раз за разом бросались на штурм сдувавшихся контейнеров, растаскивая, растаптывая наличность по поверхности поля ристалищного, вознаграждаясь за неудобства и незначительные потери тысячекратной, по обыкновению, прибылью.
   От саней к бричке, от брички к саням прямой спиной, вальяжной походкой, проигрывая в расторопности конкурентам, расхаживал Хреносьянов: загрузит бричку – расхитят поклажу с саней, загрузит сани – растащат налик с брички, загрузит сани и бричку – разворуют другие сани…
   Несколько выбиваясь из всеобщей сумятицы хаоса, особнячком, что свойственно недавно обретшим друг-друга существам, действовали Хренбулис с растягивающей в оскаленной, кокетливой улыбочке пасть Хренизадой – хапали наличность на дальнейший совместный жизненный путь организованно, в четыре руки:
   -Куда, бестолочь чурбаноголовая, вываливаешь мои нечестно не заработанные хряксы, мордень застылая? М-му-чму, клопик таракашистый,- то и дело чуть ни любовной лирикой скрежетала Хренизадка, позабыв даже ядами от повсюду снующих конкурентишек отплевываться.- Сюда подавай, под юбки запихивай - зря я, что ли, женскую одежду вместо обиходных штанов напялила?!
   Не всегда Хренбулис, зачарованный неведомыми доселе ощущениями, поступал сообразно желаниям ново-обретенной половины, так как в чувствах предпочитал действовать категорически бесповоротно, а не куртуазить под юбками. Но, зачастую, отдающая суровым мужеством радикальность партнера, отраднее решительной женской натуре, чем любые приставания с клятвенными заверениями в составлении выгодного брачного контракта:
   -А ну, тля захребетная, куда купюры прешь через накромсанную в мой удел территорию? Выгружайся живо!- Не дожидался Хренбулис от зазевавшейся жертвы мекающих, блеющих оправданий, а, скорый на расправу с потрошением, располосовывал на очередном хренархишке наличностью набитую шубейку, на следующем, что из магнатишек попроще – нагольный тулупишко,- повергал трофеи к ногам возлюбленной.
   -Куда опять вывалил, недоумок шпалообразный, тупость беспробудная?! Опять не туда, снова не так! М-му-чму, лошачок мой добычливый...

   В сей неурочный час в заспанном мире, заселенном разумными, едва продиравшими глаза созданиями, нигде было не встретить существ, столь вакханально упоенных, карнавально разгулявшихся. Хряксы, сполна заменившие прочие чувственные удовольствия, торчали у хренархишек отовсюду. Отпихивая недруг недруга от своих да чужих пирамидальных куч, путались с подсчетами, сбиваясь, крыли матюгами, отвешивали пинки и зуботычины, переходили на борцовскую возню… одно только - пока не пускали в ход клыкастые челюсти, потому что каждый норовил закусить пачку-другую из соседской кучи, завсегда представлявшейся аппетитней собственной. Наиболее осмотрительные, не чуждые дальновидности особи, попытались перетаскивать «манну» типографскую в надежные подземелья «Бульгонской», но при виде стремительности роста пирамид конкурентов вполне уместная рациональность прямо-таки пасовала пред деструктивной алчностью – бросались обрушивать чужие пирамидки или, окончательно ошалев, складывать собственные, превращая поле ристалищное в бушующее море хряксовое.
   Лицезрение обогатительного апофеоза не могло не прийтись по вкусу надтележно высящемуся колоссу, довольному до чрезвычайности не только признательными подношениями, но гораздо более - рабской муравьиной возне, развернувшейся вокруг персональной, величавой утесообразности. Однако в бушующей стихии, воплощающей претворение в жизнь сокровенных желаний поработителей Ворликии, в оживленной суете радостной приподнятости встречались островки печали. Это во время, когда «челумбеюшкины» потребности возжелали торжества, довольства, повсеместного поглощения погоней за хряксами последних оплотов инакомыслия.
   -Ну-у, дура-ашка-а…- обратилось чудище не знамо к кому, невесть куда, но опытные, поднаторевшие в безадресных посылах подтележные угодники мигом определили востребованную на расправу жертву и швырнули на кучу поднесенных хряксов пред стопы повелителю недавнего пыточного секретаришку. Тот пока дышал, но отличался весьма вялыми признаками жизнедеятельности организма, заторможенными вплоть до анабиозного застывания,- но кого волновали симптомы коматозника...
   -…упрямился, не в каку-ую... Вот!- сжал Хренебень заскрежетавшее кулачье и скорчил мину, по собственным диким понятиям - многозначительную.
   -Вишь? По-мня-ат ме-еня-а!- процедил медленно, не разжимая челюстей, словно изготавливаясь получить в морду.- Но ты - молодец.- Распорядительно мотнул кулачищем - в тот же момент исполнительные «доброхоты» щедро, купюрами помельче, набили «челночных» размеров, весьма способный для поборов в полюдье хаживать мешок.
   Безнадежно не очухивающийся, а сравнительно недавно полноценный, по параметрам гнусности, член общества, стоял, по случаю фавора приподнятый, в обнимку с неподъемным для нормального, не зачумленного стяжательством человека мешищем, покачиваясь, ловя макушкой с почти дезертировавшими волосиками снежинки, и улыбался столь искренне счастливо, как могут скалиться лишь полные кретины или лицемерные холуевриканцы, когда здороваются.
   -Ишь, дово-олен,- чуть ли ни умилился даритель.- Молодчина, долю заслужил нече-естно.- Поднял поучительно перст указующий, но позабыв, что вытворить далее - то ли у виска покрутить, то ли в носу поковырять - продемонстрировал секретаришке уже другой перст, средний.- Служи безверой и неправдой - в обиде не останешься: я щедрый... сегодня, милую.- Хренебень мало того, что разговорился, но попытался состроить на сей раз мину заговорщицкую, с претензией на выражение хитрованства, косясь куда-то в сторону крыскообразной наушницы. Заявление же о сегодняшних милостях вызвало гул одобрения и новые потоки подношений, что уж с верхом телегу завалили, покрыв стопы Челумбеюшки.
   По купюрному-то кургану к владетельным коленкам споро заскакала невхожая ко двору, но прыткая «блошка».
   -Не вели казнить, о, существо щедрейшее, по заслугам почитателей алчущих одаряющее!- вопила «блошка», отбрыкиваясь от запоздало среагировавшего, заспанно на поле ристалищное нагнанного ментонерского оцепления. При ближайшем рассмотрении неопознанное существо обернулась переводягой, порешившим сгоряча в арестантской компании: «или пан, или пропал», потому катапультированным партнерами на аудиенцию как самый прикидистый, легкий да языкастый.
   -А это кто?- Силился зачесаться Хренебень в недоступных за тучностью  местах - столь убедительно вызывал переводяжка ассоциацию с докучливым насекомым.
   Крысонька, в растерянности от представшего у стоп опекаемого повелителя сущего ничтожества, ума не приложила, что в нелепой ситуации наушничать. Моргнула лишь не шибко усердствующим ментонерам: прочь да с глаз долой никчемца вышвырнуть. Хренайз, замещенный на председательстве, злорадно помалкивал, мол, меня сам четверг какого не ценили, так заполучите подарочек да разбирайтесь-ка сами.
   Что-то скромненько попытался профальцетить Хрениенко, но дохленький тембрик не доходил до слухового восприятия телес одиозуса. Лишь то немногое, что оставалось от прежней дееспособности секретаришки, скупо, на гамлетовский манер улыбнулось уже не скачущей, а пойманной «блошке» и приветливо помахало не высоко поднятой, тут же обвисшей ручонкой.
   -А-а,- дошло до соображения Хренебня во внезапно накатившей, всеохватной прозорливости.- Вас тут целая иностранная делегация. Ну, давай сюда...
   Ментонеры из оцепления с неохотой - зря, что ли, старались, заламывали - но послазили со скрученного переводяги, подтянули почти сползшие, но, к достоинству запасливости будь сказано, не последние на задержанном штаны и даже помогли быстрее достичь призывающего владетеля, пнув для ускорения в малокостистое место.
   -Вашество! Сотоварищи напраслинно маются в ошибочных репрессиях. Во-оночки...- указал на затурканных кромешниками ментонеров ответственный, вопреки ожиданиям, компаньон, робея остаться пред грозно прищурены очи один на один.
   -А-а, - сообразили повеселевшие телеса,- так ты и по-нашему разговари-вари-варива… умеешь. Это даже лучше. А то остальные иностранцы...- скривился Хренебень как после круто засоленного, закусочного огурца,- пока с ними тыр-пыр...
   А-а, подавай сюда всю делегацию… и прессу – пускай загнипийская общественность на улице... м-м, улицезрит возросший уровень достатка. Вишь, эвон, как поднялись!- Попытался разыгравшийся да подобревший от нескончаемых подношений Хренебень раскачаться на телеге, но в затее не преуспел, а лишь придавил нескольких пискнувших подхолуйников.- Знают, кого подсылать – разговору выучились. Не зря туды клал… труды… Поощрить!- вознамерился по-барски разгуляться Челумбеюшко. Что потребовало определенной решимости, даже выдержки, так как претворялось вопреки строгим нашептываниям, досаждающим щипкам бдительно стоящей на страже семейного бюджета крыскообразной.
   Полоненные ментонеры, к вящей досаде Хренайза со конвойными кромешниками да под завистливыми взглядами некогда коллег, что о фаворе у «самого» даже мечтать не пробовали, тоже предстали пред возвышающимся посреди купюрного кургана в кулачье все держателем.
   -О, одиожество, взываю к вашей прозорливости и всезахватности! Это же мы,- вдарил переводяга себя в грудь, что аж хрустнула от истого усердия,- мы,- компанейски обнял предъявленных метонеров за плечи,- протектора в низменночтимое собрание доставили - нам бы, стало быть, дольку, как у кормильца подряжались. А то чуть ни на дыбу, руки ломают, стращают лютостями. Спаси, о, отступник злорадетельный! Век помнить будем, ренегат-батюшка!- Пали ниц, как стояли, втроем на приятно хрустнувшие банкноты.
   -Ну и как там у вас... в Загнипе, тоже помнят меня?!- более утверждаясь в самомнении, чем интересуясь иноземщиной, Хренебень, внезапно посуровев, невесть кому погрозил кулачищем с булаву размерами.
   Уж на что переводяга за словом в карман не лез, но даже его заклинило недоумением, а ментонеры сперва на Хренебня уставились, потом друг на друга вытаращились, силясь припомнить, чтоб возведению в новые чины соответствовать, словеса какие иноземные. У беглого конюха даже раскрытый от усердия рот свело онемелой судорогой, в пору грязно-купюрной пачкой затыкать.
   -«Ууезз».- Вцепившегося в спасительный мешище секретаришку качнуло сильнее обычного.
   -«0-оу, май диер фрэ-эндз!»- Вновь улыбнулся приятелям и с тупым выражением, умильно уставился на занесенный над головами партнеров кулачище.
   Повисшая вслед за смелым высказыванием и, казалось, ничего хорошего не предвещающая, подбулавищная тишь разрядилась сначала робкими, потом нарастающими прихлебательскими хвалебствованиями, типа: помнят, чтят вашествую одиозность...
   -Сю-сю-сю,- спутница занаушничала успокаивающе, чтоб реноме пред иноземными гостями лишний раз не подпортить.
   -То-то! Как им забыть? Ны-ы!- предовольно констатировав, скорчила очередную мину надтелесная головища.- А раз ко мне так, то я... разэтак!- Выражение скорченной морды посуровело пуще прежнего, а телеса внове потрясли кулаком, указуя на сей раз приспешникам путь выхода из назревающего кризиса в международных отношениях.
   Холуйчики исподволь, без прежней сноровистой ухватки, чуть ни испод палки, давясь скупостью, обреченно принялись не шибко плотно набивать еще три мешка, жалея, что тары меньших объемов в хозяйстве не заведено.
   -Понравилась мне ваша делегация,- разродился Хренебень редкостной для себя словесностью, будто в компашке с эксгумированным Цицероном ночь напролет бражничал,- чувствуется выучка, ц-ц,- приложил конспиративно пальчище к скривившимся сусалам,- цээсрушная.- Уставился на счастливо обалделую, обмешоченную троицу и с кожным скрипом поджал губы, точно соки последние из кого зазевавшегося иль на властный алтарь закланного высасывал.- Но моя школа не хуже будет.
   Представить кадровых выслуженцев!- еле разжевав губную складку, призвал в исполнители взбредившей фантазии почему-то именно сугубо гражданского Хрениенко, чей черед настал в удивлении на Хренебня вытаращиться. Но рефлексы не подвели - посланный повелителем хлопчик метнулся сперва к кромешникам – у тех на униформе для недостойного представительства явно не доставало медалей. Удумал альмеговцев задействовать, но те, неся неприметную службу, лишь кулаком погрозили. Кинулся к оцеплению ментонерскому – тоже послали: недосуг с хлебного поста срываться, а сами пачки, крохи отлетевшие, сапожками, словно ненароком, снежком притаптывали для последующего «вещдокового» обнаружения с изъятием, не призывая понятых, зато без описи. Но послали недалеко, а к брюхатому начальству, которое, как фрегаты на взлете, парусило фуражками.
   -Приказ, уважаемые алковники, извольте-ка строиться. В караул, что ли, приглашают, в парадный, наверное…- четко, примерно как премьерствовал, распорядился  взопревший от беготни да раскрасневшийся в усердии Хрениенко.
   Алковники лишь телесами поколыхали, переваривая поступившую вводную информацию.
   -Караула? А-а, якши, курултай!- исполнительно отозвался лишь один из начальников, неокончательно пока службишкой при штабах вырванный из тенет дисциплины.- Виходы строиться, уфашаемы!
   Нехотя, но потянулось кучковаться начальство, в достатке наградами обвешанное, а потому явно затмившее в глазах Хренебня скромную «цээссрушную» делегацию, как та промеж собой ни обнимайся, как ни пускай навернувшуюся трогательную слезу, восхваляя одиозность гаранта обирального режима привырезаторов. Переводяга даже затянул «многая лета»  и «на страхи нам - на славу врагам», но от переизбытка верноподданнических чувств задохнулся - насилу по хребтине отстучали.

   «Минута славы» на то и быстротечна, чтоб не превращаться в часовую четверть. Безмерно упились почетом, хвалебствованиями да чествованием компаньоны-подельники - не сдернули вовремя под вполне уважительным предлогом осмотра ларьковых палат с прочими достопримечательными заведениями,- глядишь, на кураже проскочили бы. Теперь же, отрезвев от эмоционально захлестнувшей эйфории, благоразумно со склона кургана хренебеньского спускаться не торопились, опасливо озираясь, то на кромешников, то на обмедаленное начальство, то на слюнки сглатывающее ментонерство, а кто поопытней - на прочих личностей, прикидывающихся словно бы случайными прохожими, газетенки дырявые почитывающими, иль парочками, ненасытно целующимися под несезонными зонтиками.
   По чью душеньку прикидываются? Не вынашивают ли злодейских помыслов с налетными намерениями? Поди разбери.
   Один лишь секретаришка, ничтоже сумняшеся, улыбался, пореже посмеивался, должно, мыслишкам скабрезным и беспечно, знай себе, в обнимку с мешочным баулищем на ветрах покачивался. Пинки по рассудку сделали свое дело, но добили сознание вовсе не кровожадная парочка с разделочными навыками да инструментом соответственным, даже не веприный, буравящий ужасом взгляд нечестивого, миллионы душ росчерком культяпы губящего Хренебня. Прикончил секретаришку, сам того не чая - не ведая, четыреххвостый адмирал, осуществивший таки хряксовую интервенцию.
   Десятки, а то, на вскидку, недобрая сотня миллиардов наличностью - столько дензнаков, сваленных в одной месте, даже в бредовой горячке не почудились бы, не привиделись в розово-«гриновых» мечтаниях ни одному холукевриканскому ли, загнипийскому казначейству! Где уж было совладать пускай напропалую бессовестному, но человеческому все же мозгу с навалившейся фантасмагорией, выдаваемой за действительность, когда после отправки, даже с точки зрения секретариковой гнусности, наглой заявки, вместо плахи угодить под нескончаемые хряксовые потоки? На  глазах рушилось циклопическое здание мироосознания, точно неведомые ловкачи из-под строения фундамент утащили. Закоротило, будто искрящим замыканием, разум секретаришки - выключился, наотрез отказавшись верить в действительность происходящего и, отрешившись, отлетел куда-то далеко-о, чтобы обрести успокоение в нирване взявшего таки верх идеалистического субъективизма, в не зависящей от бренных телес, от творящихся окрест несуразиц самодостаточности.

   -Вот они, грачи-соколы, «левы-куропатки». Молодцы!- Потряс одобрительно кулачищем Хренебень, сурово насупившись, но довольно поглядывая на нестройное, матрешечное воинство, вразнобой промычавшее что-то вроде: «Кормлением довольны, вашство-нижство».
   -По избранным от народишка из танка-ав пли!- весьма гордый несгибаемым постоянством в обыкновениях, отдал любимую команду Хренебень. Кося глазом на истерическую радость задрожавших приспешников, на прислужников, задергавшихся в тике нетерпения - произведенным эффектом остался весьма доволен. На сей раз над «избранными» смилостивился:
   -Отставить! Больно жирно на партийных назначенцев снаряды переводить,- удовлетворенно промычал «милостивец», но хряксами на этот раз никого не одарил - домовитая бережливость, со скрипом выдравшая из груди крыскообразной вздох облегчения.
   Алковники, впрочем, особо напрягаться не думали, а лишь, кому удалось, чуток подобрали брюшки и чуть ни залпами скучающе зевали на объявившееся начальство. Все, кроме одного, невзирая на незаслуженный, солидный чин, самого исполнительного, не ленившегося собственноручно пошустрить на счет доходного промысла. Невеликого росточка, подвижен был, словно перекатывающийся шарик, с жадно прищуренными зыркалками, кривыми ножонками, загребастыми хапалками, свисающими до раскоряченных коленок.
   -Ых ты! Так и эсть, он самый, з бастурма мэня съэшь!- Принялся сангвиник в звездатых погонах коллег тормошить да на кого-то указывать, радуясь как мздишкой откупившемуся, потому не задержанному преступнику. Заскакал блошкой прищученной, тем самым окончательно порушив нестройную шеренгу исполчившихся алковников.- Он, якши-бакши, сын ышака и блудлывой ослыцы!- Будто кегли сшибая, махнул доколенной рукой на туго от выслуги лет соображающих сослуживцев да метнулся к подножию непрестанно растущего денежного кургана.
   -О, всэх захватывающый! О светыло, нэ всходящээ на восходэ! О всэслышэц тараноподобный! Ага-паша-башка всэкомандная, дозволь пролыть ыстыну на нэсворачываэмый ход мыслэй твоых дулоподобных?!- заковыристо, по-восточному завитийствовал деятельный алковник, коленопреклоненно елозя пред злобны очи Челумбеюшки, чем навлек на себя не пристальное внимание.
   Подал приспешникам знак «допустить» непривычно долго пребывающий в состоянии неполного, далекого от ясности, но хоть частичного осознания окружающего пространства, а потому начинающий тяготиться и утомляться количеством принятых решений Хренебень.
   -Только чтоб не замарал здесь ничего харей неумытой.- По-хозяйски простер клешни над купюрами - категоричный жест, своей рачительностью вызвавший довольное попискивание крыскообразной.
   -Этот вон ныкчэмный мэнтонеришка, от щедрот твоих отмэченный - раб мой холопскый, в картышки с дальным прыцэлом спущэнный. Всо, что нагэройствовал-назаслуживал, то по моэму прыказу спецыальному, чтоб тэбя аг-пашу-башку, вэдро за один присэст выдувающэго, потэшыть!- И выискавшийся начальничек, точно коршун хищничающий на гусика, ну наскакивать на ментонера зеленого.
   -Ой, батюшки, запропала моя головушка!- Обреченно поник парнишка не только головой, но и прочими, с истинно ворликской покорностью, членами.- Это ж барин, отарин по идеологической части.- Зашатался  примерно на манер секретаришки: уж больно резкой явилась перемена статуса из горести позабывшего, осчастливленного богатея вновь в ярмо рабское впрягаться.
   -А-а, обрадэвался, сын собачый! А ну, шапка долой!- Первое, что сделал барин отарский, внове обретший утерянное имущество, это одарил раба подзатыльником.- Молодэц, однако, доволэн тобой: хорошо ыспэлнял то, что я, нэ зная - нэ вэдая, задумал - награжу по-барскы!
   А, якши-бакши, гдэ моя нэ пропадай! Ходил ты в младших помощниках старшэго конюха, а тэпэрь...- закатил отарин прищуренные глазки - должно, дух поганый перехватило от непривычной щедрости.- Тэпэрь быть тэбэ старшым помощныком... конюха младшэго!- Замер алковник в ожидании холопских проявлений преданности, доколенные руки, будто придушить раба изготовился, протянул для лобызания.
   -Нет! Нет! Я на службе! Службу справлял, и мое это!- Попытался охватить мешище неблагодарный, хоть отныне - старший помощник.
   -Ах ты, раб «лэнывый и лукавый», так-то об добрэ моэм пэчэшься, так-то за мылости аг-паша-башки платышь - неповыновэниэм?!- Принялся ответственный за идеологию алковник охаживать неслуха заголенищной ногайкой. Когда же для воспитательного процесса воздействия поркой показалось недостаточно - тыкать проштрафившейся мордой в мешок с наличностью.
   Ментонер со стажем смотрел на служебные отношения, терпел, сносил, а потом решился плюнуть да растереть субординацию. Размахнулся в обиде за напарника, чтоб враз расколоть тыкву отарскую, но уже чьи-то прилипчивые загребала ухватили его самого за шиворот, принялись шарить, как по собственному, по мешочному да по карманному достоянию. То иные алковничьи чины, воочию лицезря материальное поощрение проявлению инициативы, порешили службишкой, коль прибыльна, не побрезговать.
   -Дозволь, вашество, надначальная повелительность, рапортишко молвить, порадеть за имущество удержавно-казенное,- без малого в пояс поклонившись, молвил всего-навсего двуподбородочный ментонерский начальник. Другие алковники тоже попытались смиренно поклоны отвесить, но столь эффектно не вышло, так как по числу подбородков да по портупейной ширине превосходили сослуживца от полутора раз и более.
   Хренебень нехотя отвлекся от отрадного, в частности, созерцания нескончаемо подносимых даров, а вообще - от греющей тушу вместо душонки базарной суетни во всю «джоновскую» торжествующих рыночных отношений. Но, улицезрев столь приятные сощуренным глазенкам алковничьи дородства, к тому же в усердиях преклоненные, помягчал и даже промычал одними гласными сугубо нечленораздельное, в тонах одобрительное.
   -Вашество, за этим вот,- подал знак двуподбородочный прочим - те показательно, как котяру нашкодившего, потрясли ветерана ментонерского за шиворот,- числится утеря казенной собственности: камуфляжу бушлатного - пять аршин, ствола табельного с затвором - одного экземпляра, да использование подведомственной бронетехники в коммерческих перевозках с последующим безвозвратным подрывом оного… оной.
   -А-а, понимаю - кон-вер-сия.- Хренебень пока рапортишкой оставался доволен.
   -Дозволь, надначальственное вашество, компенсировать потери казенного имущества! К тому ж настоятельно требуется покрыть недостачу средств великих - растрат, выплаченных в виде премий ответственным работникам за сыск спойманного сего еретика, повсеместно практикующего уставные отношения!- молвил слово двуподбородочный да застыл в полупоклоне, то ли не в силах разогнуть телесные тучности, то ли взор оторвать, вплотную впялившийся в отрадное многокупюрное созерцание.- Уф.- Насилу хапужистую натуру превозмог.- А расхитителя недостойного,- с трудом чрез подбородочность удалось мотнуть головой в сторону ментонера, которого, как по команде, немилосердно растрясло в восемь алковничьих рук,- упечь на пяток лет в горячую точку с целью перевоспитания. Там-то БТРы не поугоняет, за полнейшей подбитостью техники!
   -Га-га-га – в унисон гоготнуло алковничье воинство.
   Хренебню тоже смехоты возжелалось - по сему поводу скорчил мину, страшней вместе взятых предыдущих. Старательно «играющая короля» свита усердно принялось подхихикивать, но чинопослушно, чутко осеклась, когда повелитель внове соизволил напустить на злобный лик туповато-хитроватую многозначительность.
   -Не все же миловать – перевоспитать и доложить!- Погрозился колоссище не ведомому, но заклятому ворогу кулачищем.- Порядок... я всегда говорил,- поощрительно скривил якобы понимающую мину ментонерскому начальству,- надо преследовать...
   Взыскующие алковники, взбодренные поощрительным одобрением со стороны столпа удержавной в кулачище власти, по-уставному раскланявшись, сколь брюхоносность позволила, уволокли, никому не доверяя, и набитые мешища, и проштрафившегося служаку, и холопа беглого к неровному строю оцепления, демонстрируя заодно потенциальным нарушителям дисциплины, что от гнева да кары начальственной даже помышлять скрываться нечего.
   Тем временем обманутому в искренних бесчувтвах на счет персон «делегации» Хренебню вздумалось, для разнообразия в настроении, переменить благорасположение к иноземщине на немилость. С обидой за злоупотребление доверием глянул на отрешенно покачивающегося секретаришку, отвернулся, недовольный, в сторону и, по накатившему капризу, никчемного иностранишку игнорировал полностью, даже не замечал.
   Ну да секретаришке наплевать, мыслишками ли какими - по обыкновению чужими - Хренебень руководствуется, или одна лишь немотивированная блажь у того над отсутствующим разумом превалируют. С тоской поглядывал бедолага на тающее количество компаньонов - находился бы в дееспособном состоянии - даже мешищем пожертвовал, лишь бы оставили «френдов» в покое, больше не мучили. Но у кого найдется время вникать в суть человеческих переживаний, когда как на сковороде аппетитно шкворчит да попахивает «жареным» - поспевай лишь переворачивать, чтоб не подгорело, да подхватывай, чтоб алчные соперники не сожрали горяченькое.
   Попытался, было, к чему-то невнятно воззвать невменяемый секретаришка, когда, с фланга обойдя пошатывающуюся помеху, подозрительные типы, отбросившие дырявые газетки да несезонные зонтики, ухватили под микитки переводягу.
   -А этот субъект, под макакозадой папахой, наш!- категорично кратко подали заявку словно из-под земли выросшие альмеговцы. Жертва еще до оказания столь пристального к своей скромной персоне внимания погрустнела, понурив голову, сникла. 
   -Да-да я тоже, небось, коней ваших не допас или БТР доломанный загнал скупщикам?- Несостоявшийся предприниматель перешел даже на самоиронию, весьма хладнокровно строя версии очевидной неудачи.
   -Эй, другари, меня тоже заметают!- отзывчиво успел напоследок вскрикнуть переводяга, чтоб не совсем уж обидно ментонерам пропадать в одиночестве.- Плохо, в разных кутузках сидеть будем!
   Видя, что на вопль нехотя от актуальных, должно, наушничаний отвлекся сам Челумбеюшко, альмеговцы сочли возможным пояснить захватнические действия на более доходчивом уровне с наглядной демонстрацией вещественных доказательств:
   -Подозревается в соучастии диверсии: разрыв стратегической артерии - большака в Ширлимырдьево,- соответствует ориентировке.- Помахали перед застывшим хренебневым взором листком со словесным портретом и прочими данными.- Наводчик!
   Недаром Хрениенко старался - подтасовка примет сработала безошибочно, ведь хоть в чем-то хренархишко или просто существо, должно же быть мастером.
   -Улика на лицо!- Потрясли у носа Хренебня сорванной с переводягиной головы драной папахой с призывно алеющим, не смотря на перипетии, верхом.
   -А средства пойдут на восстановительное строительство подорванного моста.- В довесок прихватили мещище.
   -А-а апчхи!- проняла-таки папаха, кем и чем только ни битая, всколыхнувшуюся хренебнемассу.
   -Стройка, это я по-ни-ма-ю,- одобрительно набычился очнувшийся Хренебень на переводягу.- Инвестируешь деньги в строительство?!
   -Во!- оживленно потряс большим, выгнутым из кулачища пальцем, чуть не проткнув наушницу.- Видишь, я и строи… стройиндусри… и …ительство сегодня развил.
   С этого, из иностранной делегации, налогов не брать! Поработаешь на стройке - поймешь, каково это... в обкомах секретарствовать.- Внове в энтузиазме затряс большим пальцем, так что телега-давильня, а вослед купюрный курган заколыхались, точно в катаклизме землетрясения.
   Сволокли в строители самим Хренебнем посвященного переводягу, как тот ни упирайся, как ни стой на своем, мол, не строитель, и точка. Напрасно отбрыкивался, рискуя потерять предпоследние штаны, тщетно пытался доказывать что-то оправдательное об иной профориентации - и не таковских отказников обламывали.

   Не лояльный, в сговоре с властями не состоящий, а потому не замаранный, ясный рассвет заявился, меж тем, как того заспавшееся простонародье ожидало, без опозданий. Уйма банкнот заклейменным, но, как приспичило, то реанимированным стахановским методом из булькающих разложением контейнеров выгрузилась. Кое-как наспех, не без дискуссий с доводами в виде расквашенных носов поделенная, предстала поутру купюрная уймища чуть ни географически значимым, холмистым массивом с хаотичными гребнями, грядами, пирамидальными взгорками, буграми да отдельными пиками особо хапужистых хренархишек. Настала пора поторапливаться завершать делишки недостойные, пора не только созрела, а переспевала прямо таки на глазах.
   Не до развлечений переводяжкиными воплями - впору самим орать хоровым ревами.
   Уж отдельные представители подлого сословия скапливались окрест, на чудо дивное таращились, но, ошарашенные, инициативу проявлять временили. Уж прешлецы отаро-хапказкие пока лишь в «эдынычных» экземплярах, но разведывали поле ристалищное, что меж кланами делили, под собой держали да внове то и дело «переделивали». Рыскали по периметру, подобно шакалью оголодавшему, с пробными, якобы случайными проникновениями без соответственной регистрации. Промаргивали от удивлений смущенные глазенки, косые иль миндалевидные. Но скромность их известная, до поры - до временная, пока властная охрана не рассеялась, а рассеянной та делается без рыка начальственного да от бескормицы.
   -Убрать посторонних от привырезированного достояния!
   -Где министр Вористерства муторных беспредел, куда смотрит?!   
   -Разве это оцепление? Где оплачено-обещанное прикрытие?!- завопили возмущающиеся хренархишки, то вразнобой, а то вновь заладившимся хором. Но смекнув, что криком делу не поможешь, а лишь привлечешь излишнее внимание, заткнулись и с нездоровым, больше на панику смахивающим мельтешением принялись нахапанные доли в подземелья Бульгонские перетаскивать-переваливать.
   Лаз в надежные, наподобие швейцкого банчка, безопасности когда еще, пресекая двухстороннее движение, забился хронической захламленностью, ныне же, проторенный хренебневой телегой-давильней, обеспечивал, пусть с колдобинами, зато вниз во мрак бесперебойное скатывание. Однако о налаживании сколь-нибудь осмысленного подобия эскалатору или хотя бы о передаче наличности из рук в руки по цепочке в сообществе, сплошь состоящем из недоверчивых индивидуалистов, даже речь не заходила, к тому же, не в хренаршьих повадках передоверять, а более пристало капиталы заимствовать. Потому торопились новоявленные носильщики как можно быстрее обернуться, сделать максимум ходок, попутно заваливая лаз купюрами, а где падали с ног в изнеможении - торосами, коль не подымались - курганами. Разминуться нагруженным мешками, баулами да прочей приспособленной под инкассацию тарой нуворишам - каждый встречный поперечный - являлось делом нешуточным. Путаница со грызней усиливались, а взаимные претензии с выяснениями прав на собственность представали делом обыденным, не привлекающим ни малейшего внимания, ни, тем более, вмешательства.
   Макулатурный массив, покрывая холмами да горами ухабы, рытвины поля ристалищного, будто величавый айсберг, муравьишками облепленный, к судорожной суете сберегательных чаяний относился весьма прохладно, сдержано, лишь как магнитом притягивал посторонние поползновения на весьма спорно приватизированную собственность, словно бы насмехаясь над тщетой усилий хренарховых: «Ну-кась, попытчики, пробуйте загребите, вычерпайте океан-море неохватное!»