Синий, коленкоровый блокнотик

Антон ТЮКИН

НА КОНКУРС ЭССЕ «ИЛЬЯ-ПРЕМИЯ’2012»
ИЛЬЯ-ПРЕМИЯ’2012. Конкурс-акция «Кто ж сочинил? Знать или не знать?»

СИНИЙ, КОЛЕНКОРОВЫЙ БЛОКНОТИК

Больше ли литература, чем сам автор? Да или все - таки нет? Есть ли на земле примеры, когда текст отрывался от автора становясь по - настоящему народным?
Вспоминаются сказки, легенды, былины самых разных народов земли. Или даже … Гомер. Многие сказители седой, незапамятной древности излагали легендарные события ранее до них уже сотни раз пересказанные и повторенные,  то есть до того запечатленные в некой коллективной памяти. Вот в таком случае автором и становился только тот самый окончательный, самый выдающийся, наиболее талантливый редактор некого всего чаще грандиознейшего, национально - эпического текста. Так возникла когда - то и Библия…
Хоть история знает и более скромные примеры. Кому не знакомы песни на стихи поэта Николая Некрасова, яркого певца крестьянских будней, горького печальника народной женской доли, описателя мира простого, народного детства чья "муза мести и печали" была особенно чутка к несправедливости, к человеческой боли? Всем известны замечательные поэмы "Коробейники" и "Мороз, Красный нос", "Русские женщины" и "Кому на Руси жить хорошо" где поэт рисовал многообразную и довольно сложную картину современной ему русской жизни, прежде всего - русского крестьянства с его болями и глубоко  сокровенными мечтами о всеобщем счастье.  Стихи и поэмы Некрасова полны песенных, народных мотивов. Задушевностью и высоким лиризмом творчество поэта перекликается с лучшими образцам песенного, народного творчества там и имея свой настоящий исток…  Широко известны песни на стихи и другого замечательного русского поэта ХIХ века Алексея Кольцова, в частности знаменитая его песня “Не шуми ты, рожь”. Все это есть - удивительное творчество русских людей сердцем чувствовавших свой народ…
Вот, казалось - бы какое оно, незначительное и непрезентабельное для интеллектуалов. Не роман, а всего лишь стихи, ставшие простонародными напевами… Но для ясного сравнения с “этим” давайте возьмем хоть бы … “важный” и “крамольный” некогда в России царской политический роман Н. Г. Чернышевского “Что делать?” Cкучный и тяжеловесный том, дурно писанный… но зато почему то любимый многими борцами - революционерами, в частности самим Ульяновым - Лениным… Вот уж где - где, так в “Что делать?” никакой “народности” и близко нет. “Сны о будущем” прогрессивной мечтательницы Веры Павловны перемежаются в романе Чернышевского с напыщенным и важным доктринерством, да с портретами “новых людей” - несгибаемых “борцов и героев” … 
И что более ценно в русской жизни и в литературе? Ответ нам очевиден…
* * *    
- Но все это – Россия. Наша, русская литература… - возразит мне кто - то. – А в классической, в зарубежной то литературе есть такие примеры. Или после Гомера и Библии их уже не было совсем?
- Есть и их не так уж и мало. – мог - бы я сказать в ответ. – И примеры эти – величайшие. Вот, к примеру, сам великий драматург Вильям Шекспир. Хорошо всем известно, что Шекспир при создании пьес широко использовал распространенные сюжеты до него уже не раз обыгранные и другими драматургами Елизаветинской эпохи. Очень часто основание пьес у Вильяма Шекспира составляли и средневековые народные легенды. Ровно так и случилось с величайшей трагедией “Гамлет”, чей сюжет от банального  и  традиционного для данной исторической эпохи общественного и политического  конфликта был поднят  драматургом на вселенские высоты. Автор создал уникальное произведение и по всем заложенным в нем сложным смыслам, и по яркости характеров героев, и по бьющему через край водопаду разных человеческих страстей.
В пьесе “Гамлет” Шекспир поднимается до надмирного, высочайшего уровня осмысления  вечных и казалось - бы неустранимых  законов самого мироустройства, при главенстве которых высшие гуманистические ценности такие, как добро, как человеческое, личное достоинство, как честь и как справедливость неизбежно извращаются и терпят закономерное и трагическое поражение. Пользуясь традиционными, глубоко народными мотивами драматург создавал в своем творчестве и не раз яркие, наделенные могучей волей и сильными страстями характеры, например такие, как Гамлет, то способные к героическому противоборству с судьбой и обстоятельствами, самопожертвованию, переживанию ответственности за разлад мира, за "распавшуюся связь времен", то решающиеся преступить через нравственный канон и погибнуть ради всепоглощающей их идеи или страсти. Ради - честолюбия, власти или ради любви… Таковы герои гениального Шекспира. Таков принц Гамлет, но не только он… Глубочайшие народные мотивы мы находим в романтических драмах "Зимняя сказка" и "Буря". Завершая рассказ об английском гении скажу, что трагедии Шекспира – есть великие образцы трагического в мировой литературе вобравшие в себя подлинно народный дух своего непростого и страшного времени.
Или вот еще один пример. Хорошо известно, что великий поэт - классик немецкой литературы Иоганн Вольфганг Гете в самом зрелом своем, в своем подлинно итоговом философском сочинении - величайшей трагедии "Фауст" широко использовал устное народное творчество. Как все помнят, для завязки трагедии Гете служит встреча некого ученого мужа - доктора Фауста и нечистого - дьявола. Величайший немецкий поэт виртуозно обыгрывает широко распространенную средневековую немецкую легенду… Но сам “Фауст” – отнюдь не народная сказка. Вполне ясно, что сама встреча этих двух – Фауста и Мефистофеля - лишь предлог для серьезной мировоззренческой и философской дискуссии связанной с плодотворностью и с конечным смыслом научного  поиска. А еще - со смыслом самой жизни. Сам же автор находит последний смысл - в деянии… Фантастический сюжет и тончайшая философия – вот то, что всегда привлекало читателя в глубочайшей трагедии национального немецкого гения. В своем “Фаусте” Иоганн Вольфганг Гете поднимает  старую, традиционную легенду на такой эпическо - вневременной, общечеловеческий уровень где становится возможным задавать “роковые” и “последние” вопросы бытия человека… 
* * *
- Ну, а в наши дни есть ли, а вернее, возможно ль такое? Может ли сейчас, сегодня пусть уже не народное, а ну, хоть какое – то авторское творение оторваться от автора и уйти в народ? То есть может ли авторское становиться подлинно  народным?
- Вряд ли. – скажу я со вздохом. – Не смотря на широчайшее распространение компьютеров, несмотря на интернет без конца и без края все удачливые, модные, все востребованные авторы горячо взволнованы ныне так называемой “проблемой копирайта”. Ведь любое успешное творчество – это чей - то бизнес. То есть способ для творца извлекать доходы из продажи продуктов своего вдохновения. Но… Но всегда ли было так?
Вспоминается уникальная ситуация “оттепели”. Времена таких уже дальних от нас заменитейших шестидесятых и семидесятых – еще близких к ним в Союзе ССР. Время для самиздата и авторской песни… Время названное хлестко “магнитофонной революцией”… Александр Аркадьевич Галич и Владимир Высоцкий. Булат Окуджава и Юлий Ким. Юрий Кукин и Александр Городницкий… Вот кумиры тех лет. Люди пели их песни порою даже и не совсем зная автора. Для начала услышали песню у кого то из друзей - приятелей запись с магнитофонной пленки, и… И песня шла в народ.         
Открываю синий, коленкоровый блокнотик - бережно хранимый песенник из студенческих лет моей матери. Открываю его и читаю - 

Взяли "жигулевского" и "дубняка",
Третьим пригласили истопника,
Приняли, добавили еще раза,
Тут нам истопник и открыл глаза -

На ужасную историю
Про Москву и про Париж,
Как наши физики проспорили
Ихним физикам пари.

Все теперь на шарике вкривь и вкось,
Шиворот - навыворот, набекрень,
И что мы с вами думаем день - ночь,
А что мы с вами думаем ночь - день.

И рубают финики лопари,
А в Сахаре снегу - невпроворот,
Это гады - физики на пари,
Раскрутили шарики наоборот.

И там, где полюс был, там тропики,
А где Нью - Йорк - Нахичевань,
А что люди мы, а не бобики,
Им на это начихать!..

Это пели ленинградские студенты в 1972 году. Пели даже не зная о том, что автором  этой вот песни был гонимый поэт – диссидент Александр Аркадьевич Галич. Текстик песни в блокноте – без подписи. То есть песня эта, якобы, “народная”.  А подальше еще и еще -   
               
Когда на сердце тяжесть и холодно в груди,
К ступеням “Эрмитажа” ты в сумерки приди…

- И -

Кожаные куртки брошенные в угол,
Тряпкой занавешенное низкое окно.
Ходит за ангарами северная вьюга.
В маленькой гостинице пусто и темно… 

Всем известные, всеми горячо любимые, перепетые студентами по сотне раз “Атланты” и “Песня полярных летчиков”.  Тоже как - бы без автора. Тоже вроде “народные песни”. А на деле – ленинградского, а теперь петербургского барда Александра Городницкого.
Вот Булат Окуджава. Знаменитый его “Черный кот” –

Со двора подъезд известный
Под названьем – черный ход.
В том подъезде, как в поместье
Проживает черный кот.

Он в усы усмешку прячет,
Темнота ему, как щит.
Все коты поют и плачут,
Только черный кот молчит…

Вот и окуджавская неповторимая, незабываемая знаменитейшая песня “Надя - Наденька” –

Из окон корочкой несет поджаристой.
За занавесками - мельканье рук.
Здесь остановки нет, а мне - пожалуйста:
Шофер в автобусе - мой лучший друг…

А вот и некогда казавшаяся вот такой непристойной “Гостиница” Юрия Кукина -

Ах, гостиница моя,
Ах, гостиница.
На кровать присяду я,
Ты подвинешься.
Занавесишься ресниц занавескою.
Хоть на час тебе – жених,
Ты – невеста мне…

Видишь, я стою босой перед вечностью?
Так зачем косить косой – человечностью?

Коридорные шаги злой угрозою.
Было небо голубым – стало розовым.
Я на краишке сижу – не подвинулся…
Ах, гостиница моя,
Ах гостиница.

* * *
- Что же это было? – спросите Вы у меня. – Высокая ли это поэзия или просто такой вот распространенный и модный в давние те годы ширпотреб?
- Не судите так строго. – отвечал бы я. – Песня, ставшая народной ведь чего - то да стоит. Почему? Потому что вот такой вот “кот” убежавший от Булата Окуджавы к людям несомненно высокоталантлив. Поэтому и пели эти песни в те года даже и не зная авторов. Потому продолжают их слушать и петь и сегодня. В пору когда авторство у песен этих – не секрет. Да и сами они – не какой – то “плод запретный”. И поют их, и даже им подпевают. И все это - через сорок и через пятьдесят лет после написания вот таких – то, казалось, простых и незамысловатых текстов.

Ах Надя, Наденька, мне б за двугривенный
в любую сторону твоей души!

Почему это так происходит? Потому что песня эта отзывается в нашей душе. Есть у песен тех старых человеческая, добрая душа. Вот она, вот душа эта самая отзывается в нас, в душе нашей зазвенев вновь и вновь старою гитарной струной… Можете предложить что - то лучше?
Хорошо. Тогда сами дерзайте, а мы Вам и подпоем -

Ну ка, вынь из кармана свои кулаки,
Мастер Гриша,
Мастер Гриша,
Мастер Гриша,
Мастер Миша…