Отдохнули

Утро выдалось замечательным. Середина августа, а воздух искрится солнечным светом и брызгами еще не растраченного тепла. Редкие, легкие перистые облака, где-то в вышине подчеркивают необычайно глубокую синь небосвода. Еще по-летнему жарко, на даче уборка урожая повременит ведь так охота на природу, в тайгу-матушку… Тем более что сам геолог, места знакомы, и не только объезжены но и исхожены. Правда, в те места, куда обещал ее свозить был всего один раз и то на стареньком отделовском Уазе. Сын Виталик и дочь Светлана с дедушкой и бабушкой на море. Мы с женой Тамарой грузим в Москвич все необходимое. Да и что молодым и энергичным нужно? Чуточку продуктов, одеяло, что бы посидеть на природе и запасную канистру с бензином. Машина еще новая, правда обкатку прошла неплохую.
Город в выходной день как вымер, большинство жителей выехали на водохранилище, на дачи. Впереди отдых.
Москвич петляет по серпантинам Алтайских дорог, проезжаем мимо железнодорожной станции и сворачиваем на асфальтовую прямую ведущую к районному центру Парыгино. Одна проблема железнодорожный мост, перекинутый через р.Бухтарму. Проехать сразу не удается, нужно подождать когда пропустим встречный товарный состав. Дежурный по переезду, дает отмашку на движение и мы вместе с еще такими же как мы «путешественниками» потихоньку по путям движемся по мосту. Река Бухтарма, вырвавшись из теснины гор, что то недовольно бурчит, пенится и все не может успокоится. Вдоль реки густо поросший осинник сменяется кустами калины и дикой черемухой, на которой уже чернеют черные, терпкие и такие вкусные ягоды. Мост скоро остается позади и мы, проехав еще чуточку, сворачиваем на проселок, который петляет вдоль реки. С одной стороны дорога жмется к гряде сопок, а с другой стороны ее поджимает крутой и обрывистый берег. Бухтарма здесь выделывает неожиданные кульбиты, то резко уходя к лесу, то снова приближаясь к гряде сопок. Красота. Встречающиеся колхозные поля желтеют подсолнечником и их шляпки смотрят строго на солнце. Встречаются гречиха и богатая на урожай в здешних местах рожь. Дорога пылится, клубится и петляет меж полей, перескакивает по деревянным мосткам через небольшие речки и ручьи и уносит нас все дальше и дальше от цивилизации. Через отдельные ручьи мосточков нет, и нам приходится переправляться в брод. Вода чистая, виден каждый камешек на дне. Берега таких ручьев усеяны крупными булыжниками и мы, цепляясь днищем машины, потихоньку переваливаясь с камня на камень, переплавляемся на другую сторону.
А дорога все дальше и дальше несет нас на природу. По склонам сопок, красиво подчеркивая крутизну склонов, стоят кипы берез. Проехав от Колымы и до Калининграда, нигде не видел таких красавиц. Березки склонив голову и ветки почти до земли, как бы кланяются путнику. Дорога, петляя, все дальше и дальше несет нас к цели. Позади остается база геологоразведочной партии, рядом с которой на крутых склонах гор как ласточкины гнезда прилепились буровые вышки. Впереди нас ожидает небольшой перевал, который мы преодолеваем на первой передаче. Остановка. Пока двигатель остывает, подходим к смешанному массиву берез и осин и сразу на опушке натыкаемся на  группку грибов. Светло-коричневые шляпки подберезовиков, выглядывали из под прошлогодней листвы, и приглашали пройтись в глубь леса. Метров через 15 наткнулись на маленькое семейство подосиновиков, которые топорщились из под пожухлой листвы, сливаясь с ней желтоватой окраской.  Старая грунтовая дорога занесла нас на самый перевал, откуда далеко были видны поросшие лесом сопки, кое-где на вершинах оскалившихся выходами песчаников. Дальше, на горизонте, виднелись горы, именуемые местными жителями Белки, из-за ледников лежащих на их склонах. На плоскогорьях росли величавые кедры, и почти рядом с ними вздымались в небо красавицы пихты, со своей вечнозеленой хвоей и непередаваемым ароматом новогоднего настроения.
Посидев с полчаса на опушке, мы тронулись дальше, вниз. Дорога, еще с час попетляв, вынесла нас к деревне. Проехав по одной из улиц и встретив только лишь разгребших землю кур, да величаво шествующих, куда то гусей мы вырвались на простор. Через некоторое время впереди показались остовы старой, заброшенной плотины Тургусун ГЭС. Жена попросила меня остановиться и мы долго любовались открывшейся перспективой- старыми развалинами, плотиной и живописной водной гладью малюсенького водохранилища, крутые берега которого сплошь заросли кустарником.
Дальше начиналось самое интересное. На своем Москвиче мы въезжали в ущелье, по дну которого текла река Тургусун. Выше по дороге и вверх по течению реки река становилась все агрессивнее, все свирепее. Где то в верховьях ее прошли недавно дожди, и она буквально кипела от негодования и скрытых нерастраченных сил. Сказать что река текла- значит сказать неверно. Река ревела, стонала, бурлила. Она катила в своей голубовато-зеленоватой кипени булыги. Каскады брызг разносились встречным ветерком по склонам ущелья и оседал на скалах, дороге и деревьях. От кипенья реки и мельчайших капелек воды изогнув свой горб, в лучах солнца красовалась радуга. Все чаще на своем пути вдоль русла сумасшедшего Тургусуна, нам на дороге попадались валуны, которые мне, вылезая из-за руля, приходилось отбрасывать, а то и откатывать с неезженой дороги. Дорога жалостливо жалась к реке как бы отстраняясь от лесных исполинов вплотную прижимавшихся к ней. Небольшие поляны, встречающиеся нам густо заросли водосбором железистым, копытнем, полевой геранью и кипреем. Часто встречалась лесная дикая малина, дикая красная смородина, которую местные жители именуют кислицей. Но основу всего несла пихта. Разлапистая, темная и огромного роста, она олицетворяла мощь тайги.
Ущелье сужалось все сильнее и сильнее. Склоны гор, поросшие лиственницами-великанами, были все выше и выше. Солнце уже не пробивалось сквозь громаду ущелье и эта мрачная красота давила на психику, зачем-то забравшихся в тайгу людей. Если эта дикая красота жену пугала, то меня она восхищала, звала к себе…в душе нарастало желание раствориться…
Дорога, вильнув в сторону, повела нас выше. Рокот реки становился все тише и тише. Вокруг по прежнему высились пихты, но чаще стали появляться боковые ущелья заросшие смешанным лесом. Кое где опять появились прогалины с дикой малиной.
На прошлой неделе, мы как-то с товарищем уже ездили к Тургусуну, но ехали по другой дороге, которая круто от ГЭС забирала в сторону и уводила по хребту, куда то вдаль к отрогам гор. Друг и я облюбовали поляну с дикой малиной, росшей огромным языком шириной метров 20 и круто спускающейся вниз на дно ущелья. Остановились, вылезли из машины и спустились к малиннику по крутому склону держась, за ветки и воздух. Вот я скажу вам малина! Густо облепленная ягодой, высокая- выше человеческого роста. Ядреный аромат ее висел в воздухе и буквально обволакивал нас. А вкус! Куда там огородной малине с ее кисловато-сладковатым вкусом и водянистостью. Горная, лесная малина чуть-чуть мельче, но она такая сладкая, что  кажется тает во рту.
Едим и потихоньку отдаляемся друг от друга. Слышу только шум раздвигающихся стеблей малины да причмокивание друга. Хороша малинка! Только что-то причмокивание друга стало, каким то странным. Да и поступь пробирающегося по малине какая-то странная - тяжелая. Поднимаюсь на поваленное дерево, и вижу…чуть ниже меня, стоит друг и ест малину, а еще ниже его метрах в пяти медведь.
Откуда голос прорезался, не знаю. Заорал благим матом что-то непередаваемое словами и протянул руку в сторону медведя. Ответный рев друга не заставил долго ждать. Несколько секунд спустя и я и друг стояли у машины и с удивлением и испугом смотрели вниз как медведь огромными скачками удирал в противоположную сторону. Поели малинки!
Когда стволы пихт почти совсем загородили небо, когда уже ехать стало невозможно, мы с женой остановились у отрога хребта, где солнышко чуточку, кое где доставало до земли. Справа от дороги уходила расщелина отрога хребта, по дну которого весело катил между валунов свои воды ручеек. Вышли, потянулись и начали осматривать окрестности.
-Сереж, какой хорошенький ручеек, давай я около него расстелю одеяло, что бы пообедать?
-Конечно, в ручье можно и воды набрать, а я сейчас хворосту наберу, вырою ямку и разожгу костер.
На том и остановились. Жена пошла с походным ведром за водой, а я собирал хворост, который в изобилии валялся и тут и там вдоль дороги. Тамара крикнула, что нашла лесную землянику…да какая она ароматная и сладкая…
А потом раздался вопль! Вопль жены прорезал воздух ущелья как нож масло и отдался глубоким эхом в горах. Птицы с грохотом взлетели к небу, а зверье ударилось в бега. Я ринулся к ней. Жена стояла и орала, на что-то показывая рукой. На пестром валуне почти у самой воды ручейка, лежала черная лесная гадюка и….в ус не дула. Гадюка относилась к семейству обыкновенных и …как это обыкновенно бывает, не реагировала на появление человека, лежала и грелась на солнышке. После вопля моей жены, гадюка приподняла свою треугольную голову и неспешно удалилась в траву.
Что тут началось. Жена потребовала, что бы мы НЕМЕДЛЕННО уезжали с этого страшного места, что она не хочет здесь оставаться ни минуты, что она сыта по горло этим путешествием. Видя такую реакцию, я быстренько собрал вещи и стал заводить москвич. Но…москвич не подавал даже признаков жизни. Тогда жена закричав, что бы садился за руль, начала пихать 1080 кг машину вверх по склону, что бы завести ее с толкача. И толкала…метров 10. Я усадил ее в машину, открыл капот и нашел, что просто отошла клемма аккумулятора. Автомобиль взревел, тронулся и мы поехали, поехали домой отдохнувшие, радостные и такие довольные.