Credo quia verum

Пушистые пчелки кружились над ароматными цветами. Ласковый ветер трепал ленивую мишуру травы, подыскивая новый ритм утра. Луг был прекрасен – его формулу ароматов слышали даже облака…

Худосочная фигура Писателя потянулась и заискивающе посмотрела в окно. На улице была зима. Её безнадежная скука прогоняла пчелок, и свежий мороз покрывал испуганную травку в душе. Луг накрывало полотно пустоты и ожидания…
Писатель взял в свою руку-ветку авторучку и попытался воспроизвести шустро удирающие от сознания мысли..
 - Мда…Это похоже на ловлю бабочек. Легкие и прекрасные, они кружат перед носом - и как они близки, как хороши!!
Но стоит взять сочок и попытаться поймать хоть одну из них, как, мелькая цветными крыльями, они уже порхают так высоко…
- Глупенькая…Ведь я тебя только зарисую – и отпущу.  – расстроился Писатель.
Да уж. Ловля бабочек требует особой концентрации и сноровки.
Как много было мыслей вчера перед сном, а теперь – чистый лист и звенящая пустота зимнего утра. Он черкал строчки одну за другой и пытался запечатлеть хотя бы несколько из разлетевшихся бабочек…
« Пушистые пчелки….Одним прекрасным утром…»
- Нет, все не то –пронеслось в мыслях.
Все казалось таким обычным, как миллион других вещей. Сердце раздирало негодование от собственной бесталантности. Однако в голове обитало столько удивительных идей, глубоких чувств и переполняющих эмоций – но все они были так пугливы, что даже при намеке о встрече с Реальностью разбегались под надежный покров бессознательного.
Писатель старался настроиться, разшевелить мозговую жидкость, но ритмичный тик секундной стрелки навевал лишь скуку и ужас от того, что за прошедшие пол часа ничего не изменилось и не создалось.
  - Доброе утро –сказала неприметная женщина, появившаяся на углу кровати.
Её речь была настолько тихой, что Писатель скорее догадался, чем действительно услышал её приветствие.
Полупрозрачная фигура серого оттенка как будто состояла из гелевых шариков-частиц,которые двигались так быстро,что создавалась иллюзия дрожи. Из-за этого её тело постоянно перемещалось, делая почти невозможной способность разглядеть фигуру в деталях. Писатель ухмыльнулся и принялся дальше сочинять строчки:
«Мозака. Синий покров…»
- Нет, это все не то, это совсем не то, что я хочу- думал он.

К этой женщине он давно привык – она, когда Писатель был еще ребенком, появлялась среди игрушек и отнимала у них души и голоса. Позже она говорила, что невозможно научиться летать. А когда писатель стал закрывать глаза, чтобы не видеть её, у него стали расти крылья. Самые настоящие – белые, из перламутровых перышек-пластин. Они так долго и больно росли, но наконец пробили ткань между лопаток и возвестили о начале обучения полетам…Писатель был так счастлив, что забыл все страхи и открыл глаза. Но сзади уже стояла Она. Два бескрылых лебедя, пронизываясь через её тело, начали клевать крылья….Юный Писатель с ужасом закрыл глаза, но одно крыло уже было подбито.
- Нет, надо определенно что-то делать. Да и в школе они неуместны, и одежду неудобно носить, особенно футболки.- подумал он, и крылья тотчас убрались в спину, как это происходит с крышей кабриолета.
Правда, с тех пор многое изменилось. Иногда Она появлялась в хорошем настроении, даже одаривала Писателя, хотя чаще просто исчезала..

Её звали Рэм, и она была воплощением типичной чопорной англичанки. Как правило, она приходила по утрам, как только Писатель открывал глаза. Сегодня на ней была пижама в черную клетку, составленную из таких же микрошариков, как и сама хозяйка. Рэм всегда казалась нашему мечтателю незаметной и скучной. Писатель не видел того, что каждую секунду она изменялась, так как шарики всегда были в движении: одни из них лопались, а другие образовывались прямо из воздушной пустоты. Рэм все время выглядела угрюмой, и только пару раз Писатель был ей действительно рад. Однако сегодня она раздражала: самое страшное, что Рэм, кажется, не собиралась уходить. Она угрюмо показала на часы и напомнила о несделанных делах и обязательствах. Оправдываться попытками создать рассказ было бесполезно- она всегда против всего этого творчества.
 - Ужасно, если она весь день будет со мной- поморщился Писатель.

Сегодня должна была состоятся встреча с одним из самых ярких существ в его жизни – с Имаджинатио. Это был независимый испанец, всеформенный набор всевозможных веществ, тканей, состояний, цветов и всего, что можно и нельзя встретить в жизни. Иногда он появлялся взрывом индийских красок, иногда кактусом среди пустыни. Он мог все: смешать несовместимое, развеселить, успокоить. Однажды он чернью туч опустился так низко, что захватил всю атмосферу, стало нечем дышать…Это был самый жуткий страх.Но даже пугал Маджио всегда по-разному.
Бывало, он застилал собой все покровы, все видимое превращая в дымку тумана. Имаджинатио помогал увидеть несуществующее, дорисовывать недосказанное, грустить, бояться, радоваться, засыпать….
Словом, он мог все то, что никогда не смогла бы Рэм. Она лишь навевала скуку, повсюду навешивала ограничения.
Конечно, Рэм косвенно была знакома с Маджио: она всегда отрицала все его идеи и предположения, услышанные из уст Писателя. На все фотозарисовки портретов испанца женщина лишь высокомерно приподнимала бровь, говоря, что это безвкусно и слишком ярко. Однозначно, Рэм считала Маджио сумасшедшим. Он же не особо высказывался про эту чопорную даму, ограничиваясь колкостями над её однообразностью.
Писатель часто убегал с Маджио в путешествия, игнорируя визиты Рэм.

Но сегодня она буквально отслеживала каждое передвижения творческого юношы..
 - Ладно уж..сегодня объявляется «Днем скуки» - смирился худощавый юноша. Но только он это проговорил, как в центре комнаты образовался черный вращающийся круг. Воронка состояла из пластилиновых часов, которые падали с потолка и тут же превращались в бесформенный обод разрастающегося круга.
БАХ! Последние часы оказались бомбой и разбили окно, за которым шел снег. Белые хлопья посыпались в комнату, но тут же растаяли, коснувшись тепла. Вместо вращающегося обруча пластилиновых стрелок образовалось зеркальное озеро с пурпурными утятами, шустро перебирающих лапками…
Писатель наклонился, чтобы увидеть отражение, но центр начал пузыриться, резко взмывать вверх…
Это был Маджио, безо всяких сомнений. Наш мечтатель взволновано оглядывался, томя надежду, что Рэм уже ушла, исчезла. ..
Но она изучала физиономию появившегося существа.
 - Э…Это Рэм…..А это Имаджинатио.- запнувшись, начал Писатель.
 -  Эй, какая скука её укусила! – Маджио, как всегда, острил.
 - По крайней мере, я не купалась в фонтане бреда – высокомерно ответила Рэм.

Отчаянное молчание накаляло атмосферу…Все вопросительно замерло в ожидании..
Писатель чувствовал свою вину в этой встречи, которой определенно не должно было произойти.
Маджио ежесекундно серел и все больше наполнялся прозрачной пустотой секунд. Теперь он почти сливался с Рэм, которая выглядела замороженной глыбой льда. Глаза у обоих выражали дьявольское отвращение…
Писатель наполнился страхом потерять обоих, он уже видел протянувшуюся руку пропасти….
 - Что же делать? Еще пару минут и они разрушал или друг друга, или меня.
Писатель зажмурил глаза так крепко, что увидел зернистый светящийся мир. Юноша запел песенку.. Он думал: как было бы прекрасно, если бы даже самые разные вещи могли существовать в гармонии»…Юноша отчаянно желал этой гармонии….

Яркий свет заставил открыть глаза. Все изменилось: вокруг отовсюду слетались яркие искры, образующие свет.. Громко играла музыка. Рэм и Маджио взялись за руки и тут же началось превращение.. Сначала это были две пылающие кометы, извивающиеся под космические ритмы. Обогнув мерцающими хвостами Писателя, они стали кружиться в вальсе, как две фарфоровые фигурки на крышке музыкальной шкатулки…
Каждую секунду менялась музыка, менялись Рэм и Маджио, менялось все кругом..
Но вдруг – все исчезло.
Писатель пытался раскрыть глаза как можно шире, но видел лишь белую мглу, как будто эта пелена вобрала в себя все цвета вселенной, чтобы стать абсолютом.
Так продолжалось минут пять, хотя слышалось и ощущалось каждое движение секундной стрелки часов, которые теперь были лишь частью белого ослепляющего полотна.
Три маленькие искорки выбежали наружу и стали быстро-быстро вращаться…
Воронка все разрасталась, она, как пылесос, засасывала всю белую ткань……..
Как будто сияющие обручи всех цветов хотели взлететь…Остатки самоприсутствия исчезали. Писатель чувствовал себя отождествленным со всем происходящим. А мерцающий круг вдруг замер.
Тик,тик,тик – послышался ритмичный звук опузатившейся воронки. Она стала раздуваться, вытягиваясь, как воздушный шарик…

БА-БАААХ!
Тысячи огоньков разлетелись по пространству, но вдруг стали собираться в мозаику…
Показался зеленый мохнатый лужок. Все окуталось шелковой тишиной, и лишь где-то далеко бежал ручеек…Остатки огоньков стали пурпурно-желтыми тучками.. Подул свистящий ветер, потрепав эти цветные подушки, лениво застывшие в небе. Они удумали бежать: но вдруг начали ломаться…
Искрящийся дождь орошал все кругом ..Где-то за ручьем показался свет, такой яркий! Он все приближался, возрастая с каждой секундой.

Это было необъятное бесполое существо. Его тело сияло бриллиантовым блеском. Писатель, казалось, заряжался его светом, по телу разливалось тепло…
Все кружило в воздухе, и Писателя подняло на высоту звезд. Появилось множество удивительных существ, напевающих «Afflatum…Afflatum»
Кажется, они воспевали это бесполое существо. Вот чудо: Писатель угадывал в этих кружащих созданиях свои прежние мысли-бабочки, так пугливо улетающих от него. Казалось, они вовсе не боялись Эфлета: смело садились на его изумрудные плечи, короной выстраивались над головой…
Вдруг в своих руках Писатель увидел фотоаппарат. Он был такой странный: пушистый, улыбчивый. Стараясь запечатлеть хоть одно из чудес, происходящих вокруг, наш герой все щелкал, щелкал, щелкал ….
С каждый вспышкой он чувствовал, как опускается….


Писатель открыл глаза, весь мокрый, отчаянно щелкающий авторучкой.
  - Нет!!!!!!!Неужели только сон???
От отчаяния он ударил стол так, что альбом с ручкой, ойкнув, рухнули на паркет..
 За окном – зимний вечер…Сонные мухи снега летели на морозный покров земли…Пустые улицы, шум машин, серое небо…
 - Нет никаких чудес!!! НИ-КА-КИХ!!! Уже 6 часов вечера! День впустую. - От отчаяния Писатель упал на кресло.
 Но тут кто-то мягко обнял его, протянув поднятый альбом.
  - Невероятно! -
Он весь был исписан! Листая дрожащими руками его страницы, Писатель видел зарисовки всех своих бабочек…
Он обернулся – но в комнате было пусто. И только радуга за горизонтом сияла, отражая остатки блестящей феерии. Теплое сияние отражалось и вокруг Писателя, наполняя его даже изнутри.
 - Эфлатум,спасибо! Credo, quia verum – пронеслось в мыслях.