литера t

Я сижу в кафе, вокруг полным-полно народу. Я пью «Mountain Dew», это моя любимая газировка. В ней много, очень  много кофеина, гораздо больше, чем в Коле или Пепси. Только энергетики, напитки которые пьют спортсмены и тусовщики в клубах – содержат еще больше этого дерьма.  Я не сплю, скоро будут третьи сутки. Я где-то читал, что после такого срока, ты сходишь с ума. Срывает крышу. На совсем. Так – оставляя без сна раскалывают разведчиков, я где-то об этом читал, рассказывашь все что им от тебя надо и превращаешся в полного психа. Может даже начнешь трахать бетонную стенку. Или еще, решить что твоя  жена, на самом деле, шляпа, или..., забыл… Сейчас, наверное, по-другому раскалывают шпионов. Слышал. В вены впрыскивают вредную всякую-всячину.  Не знаю как. Все само получилось. Предложение полностью состоит из слов на букву «в». Забавно… Открылись какие-то способности. Я где-то про это читал, наверное, в мужском журнале. Мозг из-за стрессов начинает меняться. Лучше бы это произошло раньше. Еще до того как я выйграл свои первые сто рублей. До того как я, моя сестра, мама и отчим иммигрировали. До того как я стал гражданином Израиля.  До того как встретил Фила…
Фил. Я до сих пор помню тот момент. Сколько лет назад это произошло?.. Дней? Часов? Я был жутко пьян, выбрался из какого-то клуба часа в три ночи, раскачиваясь. У нас здесь все время война. Даже когда ты спишь она продолжаеться. Многие спали. Даже полиция. Когда я встретил Фила. Он лежал на земле в луже собственной крови и зубы. Белые. Ровные. Идеальные зубы Фила. Лежали как крохотные кремовые тортики на вишневом сиропе. На сиропе-крови Фила. Какие-то черные подонки. Какие-то, палестинские подонки лет семнадцати били Фила ногами. Они кричат как галки, я не знаю есть в Израиле галки, но кричат они как палестинские подростки, может, если нет галок то приходят палестинцы. На Север они бояться идти и там есть галки. Черные бояться галок. Или галки бегут от черных.
На Востоке темное небо, ночью. Месяц большой. На темном небе яркие звезды на черном небе. Над Палестиной.            
Я подбежал, с большим трудом подбежал, я очень много выпил. Подбежал, выхватив находу какую-то железку из останков стола взорванного кафе. Я успел ударить по голове, по черной голове двух подростков. Третий увидев меня кинулся бежать. Я добил лежащих на земле черных. Их кровь смешалась с кровью Фила.  Я, я не убил, просто лопнула кожа на их черных затылках. Хлынула кровь. Черная. Я поднял Фила. Он висел на моих руках. Я донес его до квартиры своей подружки. Она 100% еврейка. Не то что я. Но она любит русских парней, говорит мы в постеле выносливей, и член у меня чувствительней – я не обрезан. Элизины родители уехали на какую-то конференцию по стоматологии. Ее зовут Элиза. Я притащил к ней Фила. Мы обмыли его. И положили на спальник. Я много выпил той ночью, я выблевал всю водку, все песи-колу и весь ром. Всего было много. Я выблевал кровь черных парней, кровь смешаную с Филом. А потом я оттрахал Элизу. Так словно от этого зависело наступит Армагедон на утро или нет. Еще рано. Я понял это позже. Конец Света планировал Фил, а не мой член. И не член Фила. Мозг. Грязный.
Я сижу в кафе, я в центре Тель-Авива. Я пью третью банку «Mountain Dew» за последние десять минут. В этой газировке очень много кофеина. Я не спал трое суток.
На утро Фил сказал мне спасибо. Он улыбался дырками от зубов. И говорил, что зубы не проблема, проблема в стоящих людях. Я ему понравился я в деле. Он отблагодарит меня. И Элизу.  Она уже ушла. У нее с утра работа. Она работает в фастфуде. Спасибо вам. Фил любит говорить. Он сделает мне подарок. Он служил в израильской армии. У него там хорошие друзья. Сегодня мы постреляем. По этим черным сволочам, а потом он покажет как заработать много денег. Да, да, сказал он, денег много тебе и твоей девчjнке хватит чтобы уехать отсюда, жить как кинозвезда. У меня нет денег, только чуть. На одну банку «Mountain Dew». Мне тогда Фил понравился. Мы пошли к его отцу. Он полковник. Мы постреляли немного по кварталам палестинцев. Получайте суки! А потом мы приехали на такси в какую-то квартиру. Фил познакомил меня с Газаром. Он - «наш палестинец», так сказал Фил.  У Газара можно поставить деньги, на все, на спорт, на погоду, на политику. Фил занял мне денег и сказал на что лучшеставить. На терракт. Фил сказал это не страшно если ты проиграешь. Это просто деньги. Не надо мне их отдавать. Ты меня спас. Я твой должник. Я поставил тысячу двести шекелей. На взрыв в той дискотеке или клубе где я напился до Фила. Завтра. В 22 будет взрыв. Я ляпнул первое, что пришло в голову. Газар, сказал, такая точность это один к десяти тысячам. Я стану богат как принц. Но это вряд ли. Никто не знает, что взорветься в следующий раз. Мусульмане умеют скрывать свои намерения. Мы с Филом поехали в центр. Веселились. Я опять нажрался. С трудом дошел до дома. И сразу заснул.
Утром телефонный звонок. Это Фил. Он кричал, что мы богаты. Голова разбивается с каждым высоким звуком из трубки. Фил, не кричи, что случилось. Мы выйграли! Фил, что выйграли. Мы сорвали банк! Какой? Говори медленней, я с трудом понимаю слова. Фил опять кричит. Ты угадал! Вчера в 22 часа, шахид на машине влетел в этот клуб. И взорвался! В машине было больше двух килограммов С-4!
Мы стали ходить к Газару почти каждый день. Когда я чувствовал. Я хотел чтобы никто не умер. Хотел сообщить саперам. Но только на квартире Газара я понимал, что и когда взорветься. Я тогда еще кое-что понял, понял, что любля деньги. Люблю когда их много. Тогда их было много. Когда я дарил Элизе всякие побрякушки. Водил по бутикам. Как она радовалась! Я был счастлив. Своей сестре и маме я тоже дарил, все что они хотели. Я  был Рокфеллером. Им я сказал, что работаю в одно крутом рекламном агентстве. Даже показал им один ролик. Часть большой рекламной акции, которую я разработал для трансконтинентального производителя спортивной обуви. Я и сам тогда в это верил.
А потом я зашел на один сайт. Там говорилось, что за последнее время у нас взрывают все чаще и чаще. Там были снимки людей без ног. Девочка, которой оторвало голову, но она по-прежнему сжимала какого-то телепузика. Я решил, что это из-за меня. Я сказал об этом Филу. Он согласился. Пора завязывать. И улыбнулся как тогда, первый раз, только дырки уже не было. Мы решили поставить все и бросить предсказания. Мы поставили у Газара все наши деньги. Еще и у него в долг под будущие проценты взяли.
Я не угадал. Мы должны Газару. Он долги не прощает. Фил напуган. Мне неоткуда взять денег. Денег чуть, толmко на банку «Mountain Dew», в нем много кофеина. Я придумываю где их взять – деньги. Черт побери этого Фила! Элизу! Они любят деньги! Меня могут убить из-за  этих бумажек!
Фил снова договорился с Газаром –  мы занимаем у него денег и в случае выйгрыша, 70%  отдаем «нашему палестинцу». Мы согласились. Фил сказал, что он все продумал. У него отличный план. Моя сестра и Элиза  помогут нам. Я спросил, как? Они у надежных людей, если мы выйграем они свободны.  Я больше не имею права ошибаться. Фил говорит, что знает, как это сделать. Я спросил, как? Я уже несплю третий день я плохо соображаю, может ослышался. И моя Элиза и сестричка тут ни при чем? Он говорит, что украл у отца на складе несколько килограммов С-4 и еще перед нашей встречей купил скотч, гвозди. Когда я сделаю ставку, я ее отыграю, по-любому. Я люблю Элизу, я люблю сестру.
Я сижу в кафе, здесь людно. Играет «Лас Кетчуп», это уже пятая банка «Mountain Dew» за последние пятнадцать минут. Подмышками жмет скотч. Взрывчатка почти не чувствуеться. Я поставил деньги, я поставил Элизу и сестру на кафе в центре Тель-Авива, через пять минут я выйграл…             



Уренгой – Киото. Ноябрь, 2002 г.