Маленькая Викуся

Я снова там. Вдвоем с прозрением. Там. Там! Там!!! В детстве!

Черная коробочка звонка с белой кнопкой. Противный, резкий звук, от которого я вздрагиваю каждый раз… Никого…
Я осторожно толкаю черную, обитую дерматином дверь,  и попадаю в темную прихожую. 
Двушка-«распашонка». Окна на север-юг. Их слабый свет слегка освещает стены коридора. Они окрашены в синий цвет только до половины, выше – жухлая побелка.

Я иду наощупь вглубь квартиры, минуя приоткрытую дверь в туалет. Так странно, раньше было девять шагов, а теперь только пять… В мутном  зеркале отражается мой силуэт.
На пороге гостиной замираю и внимательно приглядываюсь к полумраку внутри. Крашеные деревянные полы под тоненьким слоем пыли. Она здесь всегда, потому что окна и балкон входят ровно на здание промышленной химчистки. Дверь на балкон приоткрыта, тонкая тюлевая шторка и ляпах и пятнышках от детских рук.
Стены гостиной в светло-зеленой побелке, кое-где развешены картины чеканной работы. У стены – коричневый диван старого образца, возле окна обеденный стол, и сервант сразу напротив входной двери.  Два небольших кресла с острыми деревянными подлокотниками окружили маленький журнальный столик в центре комнаты.  Под потолком все та же оранжевая люстра-тарелка, более подходящая для кухонного интерьера.
На полу различаю следы детских босых ног, оставленных в тонкой  пыли. Только что здесь прошлепали маленькие детские пяточки!
- Викуся, ты где? – шепотом, прерывисто зову я и чувствую, что сейчас разрыдаюсь.
- У? – отзывается мне детский голосок с балкона, и я поспешно бегу на балконный порог, чтобы выглянуть на большую неостекленную лоджию.

Ну, конечно же, она там! Стоит у перил, выглядывает в решетчатую переборку с третьего этажа, вытягивает наружу ручки и щупает теплый воздух.
Викусе два года. И она уже умеет оставаться дома одна! Ну, или почти одна…
- Иди ко мне! – снова шепчу я и тяну к ней свои трясущиеся от волнения ладони.
Она недоверчиво, исподлобья изучает мое лицо, но потом, поверив в мое появление, торопливо перебирает ножками и усаживается ко мне на колени.

Я прижимаю маленькую девочку к себе так сильно, что она начинает пищать и вырываться от меня, но при этом смеется и треплет меня за волосы ручками, измазанными в пластилине.
- Викуся, а где мама? – спрашиваю я.
- Не, - отвечает она.
- А папа где?
- Спить, - и Викуся указывает пальчиком на спящего мужчину, который храпит на балконе, на раскладушке.
- Значит ты опять одна?..
- Да! Я игъяла!
- Ты играла? – с уважением переспрашиваю я, а слезы душат, душат изнутри, застилают мир, переполняют меня страданием и болью.

Я поднимаюсь с колен, и, не выпуская малышки из рук, иду в гостиную, сквозь тонкую штору.
- Ты покажешь мне свои игрушки, Викуся?
- Дя! Мотли! – и она уже рвется от меня в угол комнаты, а оттуда вывозит небольшой красный грузовичек, в котором едет обнаженная кукла, измазанная желтым пластилином.
Викуся зазывает меня под обеденный стол, и там рассказывает, что кукла эта слишком много плачет, и поэтому Викусе пришлось замазать ее «плакалку»  на спине пластилином. А грузовичек возил куклу к врачу, который и проделал с ней эту операцию.
Я смеюсь.  Викуся на самом деле не любит слез, и сама плачет крайне редко, только в исключительных случаях, когда мама вдруг злиться на нее и говорит, что она, Викуся, - плохая.

Потом малышка вспоминает что-то и делает новую вылазку из-под стола в угол, к игрушкам. Я вижу, что она несет мне пластмассовую азбуку и счетные палочки.
- Ты маленькая еще.., - с нежностью говорю я девочке.
- Сситай! – требует она. И я послушно считаю…

Через полчаса, Викуся вдруг берет меня за руку и ведет в сторону прихожей.
- Я ацю пи-пи! Вкюци свет мне! – просит она.
- Конечно, включу… А, как же ты ходишь в туалет, когда я не прихожу к тебе?..
- Сюда! – и Викуся гордо показывает мне голубенькую  эмалированную кастрюльку, в которую она присаживается на кухне, если свет в туалете никто не включает… - Мама югает за этё, - серьезно добавляет она и хмурит переносицу.

- Господи! Господи! – произношу я, и сползаю вниз по синей стене, пока маленькая Викуся справляет свою надобность в туалете…

Щелк! Тук!
- С какой стати не заперто? – голос мамы, усталый и раздраженный… - Вика, ты где?
Я успеваю проскочить в туалет, к девочке.
Конвертом сворачивая время и пространство, я поспешно поднимаю на руки милое чумазое, самостоятельное существо и еще раз прижимаю к себе очень сильно. Так сильно, что чувствую в ней  стук  своего сердца.
- Викуся, мне надо бежать. Не говори маме, что я была здесь, хорошо? Я буду приходить теперь часто, очень часто! И мы будем играть, считать, петь. Я буду обнимать тебя и заботиться о тебе, чтобы там, потом, ты не стала такой одинокой, замкнутой и несчастной… Маленькая, я очень люблю тебя! Тс-с-с. Я пошла…

Малышка с удивлением потрогала  ровную стену в туалете, через которую так внезапно исчезла красивая добрая тетя.
- Вика! Почему свет в туалете горит? Отец не выключил? Фу, какая ты чумазая! Почему кукла в пластилине? А руки-то, руки!!! Ты очень плохая! А этот козел опять спит, ему все равно!

Маленькая Викуся смотрела на маму в упор. И после слова «плохая», она не расплакалась, как прежде.
Ведь Викуся стала совсем взрослой, у нее появилась настоящая тайна от мамы! И «плакалку», но не спине, а где-то внутри, добрая ласковая тетя словно заклеила пластилином. Навсегда.

Открываю глаза. Разглядываю чужие стены, роскошь придуманного бытия...
Как я очутилась здесь??? Как?
Маленькая Викуся, забери меня отсюда...