Миша Пундик об одном сборнике

 "КАРМЕЛЬ ЛИТЕРАТУРНЫЙ"
 
Доморощенные издания растут, как грибы из-под асфальта. Ох, я этих сойферов и дихтеров душил, душил, а они все плодятся и выпускают в свет свои опусы. Вот и еще одну книжечку обнаружил я в своем почтовом ящике - "Кармель литературный. Сборник произведений писателей и поэтов Хайфы и Севера". Убогого вида pocketbook в картонной обложечке. К тому же испещренный ошибками, свидетельствующими о плохом владении русским языком (набор и корректура - Р.Котин).
Но в этом пакетбуке, как это ни странно, обнаружились и вполне достойные имена - редкость для подобного рода изданий. И в первую очередь это - поэт Игорь Хариф и прозаики Михаил Лезинский с Александром Селисским. Игоря Харифа трудно цитировать кусочками, поэтому выберу лишь одно стихотворение из подборки, опубликованной на страницах "Кармеля литературного. Сборника произведений писателей и поэтов Хайфы и Севера":

Тонкий и глубокий созидатель,
Что над строчкой долго колдовал,
Вдруг сказал художнику писатель:
"Я бы это все нарисовал!"
В старом парке, укрепив треножник,
Глядя на прохожих сквозь туман,
Вдруг сказал писателю художник:
"Я о них бы написал роман!"
И на миг им приоткрылась бездна,
Обнажились скрытые слои,
И казалось, что небесполезно
Обживать владенья не свои.
Привыканье, мастерство, терпенье;
Но внезапно душу обожгла
Подлинность чужого вдохновенья,
Сладостность другого ремесла.

"Рассказ о Константине Паустовском" Михаила Лезинского - проза не документальная в точном смысле этого понятия, хотя все упоминаемые факты писатель подтверждает ссылками, свидетельствами. Это прежде всего проза авторская, не простое повествование на тему "Как Паустовский относился к Крыму", не сборник цитат и воспоминаний. Этот маленький изящный рассказ - прежде всего о Крыме, о Севастополе, о Херсонесе.
Александр Селисский опубликовал свой весьма заслуживающий внимание рассказ "Два ряда портретов vis-a-vis" (орфография названия приведена в соответствие с орфографическими нормами мною - М.П.) на страницах "Кармеля литературного". Рассказ взаправду достойный, но писать о нем в рамках "Маргиналий" я не стану - потому как именно этот рассказ находится в корпусе книги Селисского "Поймать муху!", которую я уже обзирал.
Как водится, в нашем пакетбуке не обошлось и без свадебного генерала. Кто? Ну, вы спросили... Конечно же, совершенно верно - Ефрем Баух. Со своим вступительным словом (добрый все-таки человек Ефрем, замечу я в этих круглых скобках - всегда готов предисловие написать, дать доброжелательный отзыв), с чем же еще. Ефрем Баух пишет: "Сегодня мы являемся свидетелями возникновения целого ряда журналов и альманахов на русском языке... В этих изданиях публикуются не только профессионалы... но и те, кто лишь вступает в "литературную зону", объединившись в студии по всей стране "от Метулы до Эйлата". Именно творенья питомцев таких "студий" публикуются в конце "Кармеля литературного".
Руководитель хайфской литстудии "Анахну" Иосиф Вул представляет своих питомцев (кстати, для меня доселе непонятно такое явление: что вдруг литстудии, где собираются сплошь и рядом владеющие лишь речью Кирилла и Мефодия и пишущие исключительно на ней - с каким качеством, это уже другой вопрос - носят гордые древнееврейские названия?). Вул сообщает, что его студия "воспитала немало способных поэтов и прозаиков" и что "многие стихи наших воспитанников положены на музыку и исполнялись на различных сценических площадках и радиостанцией РЭКА". А еще в конце своего предуведомленья Иосиф Вул сообщает: "Израиль же, несмотря на сложные проблемы репатриантов, оказывает благотворное состояние на литературно одаренных, творческих людей".
Оставим на совести Вула литературную правильность и семантику сказанного им и обратимся к опусам его питомцев - одаренных, способных и творческих. Геннадий Сивак сообщает возможному читателю (пунктуация источника сохранена):

А в апреле бегу за весною,
Цвет вишневый уснуть не дает,
По березовой роще тоскую,
Где, скажите, ковер-самолет?

Я, галахический лингвист Миша Пундик, объявляю конкурс своего имени (не "Пундикиаду", она уже перманентно длится) - с призовым фондом в виде экземпляра альманаха "Кармель литературный". Приз получит (самовывозом) тот, кто без вмешательства в текст Сивака разъяснит ме причинно-следственные связи и принципы рифмовки. Итак, конкурс открыт. Жду писем.
Другая питомица студии Вула Ольга Пильщик обогащает словарь русских рифм такими находками, как "земля-меня", "голова-была", "лицо-возрастов". А еще одна Вулова воспитанница - Тамара Ростовская - умиленно-восторженно сообщает:

Здесь мы, изгои, свой дом обрели.
Нету на свете роднее земли.
Града прекрасней не ведаю я
Хайфа любимая, Хайфа моя...

В мире нет прекрасней места
И синей небес,
Хайфа - город, как невеста,
Краше всех невест.
Он белеет так знакомо
На горе Кармель,
Ты всегда здесь будешь дома -
В Эрец-Исраэль...

Второе любительское объединение, представленное на страницах "Кармеля литературного" - это "Дольфин джинджи". Или - в переводе на язык родных осин - "Рыжий дельфин". Несмотря на то, что руководит этим объединением не литературный дилетант Иосиф Вул, а действительно талантливый писатель (к тому же писатель профессиональный) Михаил Лезинский, произведения "дельфинят" от этого талантливее не стали. Потому что невозможно научить писать лучше или хуже, никакие литинституты имени Горького или студии имени Срулика Поценбаума не помогут. Талант - он или есть, или твое место с метлою на улице. Третьего не дано. Фантастический рассказ Иосифа Пикайзена "Стрела" - про некоего а идише космонавта, спасающего Вселенную (в лице Израиля). Об этих фантазмах говорить нечего - да я уже все сказал о "творчестве" Пикайзена давно - в одной из старых "Маргиналий". Некий Аркадий Серебряный открывает свою подборку четырьмя строками:

В кладбищенских аллеях,
Бродяги и поэты,
Друзья мои, деревья,
Соедините ветви.

Деревья-бродяги, деревья-поэты, бродяги-друзья, поэты, соединяющие ветви с бродягами... Нет, хоть убей, не понимаю. Кто объяснит - тоже будет считаться участником конкурса имени Пундика (см.выше). О стихах Льва Спивака говорить нечего - настолько они банальны и несамостоятельны. Юная стихослагательница Римма Лавочкина вновь - не отреагировав на мою суровую и справедливую критику, единственно объективную критику в Израиле - вновь публикует свои анекдотические строчки:

Мы из другой обители,
Но не других кровей...
Ах, как вы нас обидели
Засытостью своей...

Именно на этой "засытости" я закончу обзор любительского раздела сборника "Кармель литературный" и подойду к разделу холопскому - разделу сатиры и юмора. Почему "холопскому"? Да просто потому, что этот жанр - для непритязательного читателя. Скажете: Пундик-де, ты вообще юмор не любишь! И я честно признаюсь: да, не люблю. Ваши Ильфо-Петровы и Жванецкие - ничто по сравнению с Рильке или Кортасаром. Впрочем, здесь разные весовые категории. Но вернемся к нашим... то есть к разделу "Сатира и юмор". Как думаешь, пытливый читатель, кому принадлежат следующие перлы "Смесь еврея с негром - Шварценегер", "У каждого нахеса есть свой цурес". Что, говорите, это народный юмор? Что вы слышали все это много лет назад? Ан нет, вы ошиблись. Самый главный русскоязычный писатель севера Израиля Геннадий Костовецкий думает (и заверяет других), что это он придумал. Мы-то знаем, что это не так, но пусть будет в этом уверен - блажен, кто верует, тепло ему на свете. Так вот, Костовецкий веселит нас со страниц "Кармеля литературного" шуточками типа "Все сильны задним умом, но у женщин это выглядит гораздо привлекательнее", "Слышал, что французские женщины любят менять туалеты. А наши, еврейские, предпочитают пользоваться одним и тем же". Примерно таков уровень юмора и в остальной части раздела. В общем, сборник не удался. Потому что когда в ложку меда попадает бочка дегтя - знаете, что получается? То-то же...




© Copyright: Михаил Лезинский, 2011
Свидетельство о публикации №21105160076

+++                ++++                +++
 
 25 ноября 1999
ДАРЮ ИДЕЮ
Доброе утро, Миша Пундик!
Я чрезвычайно удивлен самим Вашим появлением.
Я восхищаюсь Вашей смелостью.
Я разделяю Ваш вкус в отборе уродливого. :
Я верю в искренность Вашего желания поднять эстетическую планку русско¬язычного читателя и русскоязычного писателя-стихотворца (ударение на последней букве).
Я желаю Вам успехов в этой, увы, неравной борьбе у самого порога XXI века.
Я хочу посильно помочь Вам в этой борьбе.
На мой взгляд, Вы используете только половину (не лучшую) предоставленных Вам средств.
Вы пытаетесь воспитывать эстетический вкус только на примерах «как не надо».
А что же, по-Вашему, есть прекрасное?
Если оно не рождается в израильской русскоязычной общине, тогда все Ваши нечеловеческие усилия обречены на поражение.
А если оно есть — показывайте и доказывайте.
Дарю Вам идею. Берете одно (только одно) прекрасное (на Ваш вкус) стихотворение (без указания автора — это психологически упростит Вашу задачу), помещаете после анализа плохого или посредственного (на Ваш вкус и обязательно в том же номере) и испытываете вашу оценку на качество метафоры; рифмы, гиперболы, сравнения, ритма, парад „,/са, эпитета, философского подтекста, ассоциативности и других троп, ведущих в. замок Поэзии, при посещении которого мы вздрагиваем от неожиданности , каждый раз заново, как в первый раз.
Существует в этой попытке опасность столкнуться с желанием отыскать сек¬рет того связующего материала, способного соединить в одной-единственной комбинации слова, ставшие известными нам сразу после первого поцелуя наших родителей.
Этой тайны не знает никто, кроме Создателя.
И — хочу надеяться — не узнает никогда.
Вадим Левит, Кфар-Саба

ОТ АДРЕСАТА: к сожалению, почтенный Вадим, Вашему совету последовать я не намерен. Ибо не обучение бездарей моя задача. Подобными штудиями я занимался , когда—то, как давно это было! -—работал литературным редактором в одном из российских издательств. И скажу — неблагодарное это дело. И никаких результатов не дает. Кроме озлобленности «поучаемых».

Михаил Лезинский   16.05.2011 01:37   •