Верю, они вернутся

   Ранней весной мы всей дружной семейкой, собрав свой самый необходимый скарб, весело грузимся в старенький, но надежный автомобиль, и перебираемся на летнее жительство в деревню. И хотя мы гордо величаем ветхий, требующий ремонта, домик – наша фазенда, дача - это в зависимости от настроения, это все-таки скромное сельское жилье, доставшееся нам по наследству. А поскольку в селе без живности невозможно, первоначально мы приручили соседского кота Ваську, быть нашим постоянным гостем. Наш папа также прилагает героические усилия, для того чтобы у нас во дворе поселилась семья аистов. Почему усилия героические? Во-первых, их с поразительным упорством, он продолжает вот уже второй год. А во вторых, чтобы понять, что я права, достаточно побывать у нас во дворе и полюбоваться тем, в каких самых неожиданных местах на довольно большой высоте мой родитель умудрился укрепить разные предметы. Это и отслужившие свой век колеса от телег, и разные металлические конструкции, первоначальное назначение коих для меня остается загадкой. Таким образом, он готовит остов для гнезда птиц. Но семья аистов поселиться у нас во дворе почему-то пока не спешит. Толи аистов стало мало, толи что-то мой любимый папа делает не так. А может все гораздо проще – надо в газету поместить соответствующие объявление, чай сейчас и аисты грамотные. Надо подумать над этим.
   Ну а пока у нас в дупле старой яблони поселилась веселая серая птаха. Нет, нет, я не оговорилась именно так птаха, по-другому ее просто трудно назвать. Маленькая такая, чудненькая. Устроится где-нибудь на крыше нашего сарая или замаскируется в густых ветках деревьев и сидит, притаилась, только время от времени крылышками слегка подрагивает. А потом вдруг порх и сорвалась с места, устремилась к одной, только ей видимой, цели. Раз, и, совершив сложный воздушный пируэт, снова сидит в укромном месте. Спустя немного времени все повторяется снова и снова, и так весь день.
   Сначала я не могла понять, что она делает, но очень скоро ситуацию прояснил наш всезнающий сосед. Увидев, как я внимательно наблюдаю за птицей, он подошел ко мне и, по-дружески тронув за плечо, пробасил: «Что, соседушка, вижу, эта птаха тебя уж больно заинтересовала. Поди, в городе никогда и не видела, как охотится мухоловка? Смотри. Зрелище, я те скажу занятное. Вишь, порхнула. Мы с тобой муху не видим, а она шасть и поймала ее бедолагу».
   Но приключилась беда: перестала порхать по двору веселая серая птаха. Что с ней случилось, не знаю. Ничего не поделаешь, полна и наша, и птичья жизнь неожиданностями. Только осталось в ее гнезде пятеро малых, еще плохо оперившихся, ее детенышей. Нет, я руками их не трогала, просто приставила лестницу и заглянула. А они так смешно зашевелились, клювики открыли, мою тень увидели, вот и обрадовались, думали, мама их прилетела. Нет, чуда не произошло, их мама вероятней всего погибла.
   И день и два мы с птенцами ее терпеливо ждали. А потом я поняла, всё медлить больше нельзя, малыши могут погибнуть. И, посоветовавшись со своими родителями и соседом, решили, будем их спасать. Но, когда я начала их вытаскивать из гнезда, стало ясно, двум, видно самым слабым малышам, помощь уже опоздала.
   Но и трое птенцов доставили нам уйму хлопот. Не могу понять, как их мама успевала сама поесть, да еще своих деток кормить. Двадцать восемь дней наша большая семья – я, папа, мама, две мои сестрички, младший братик и даже наш сосед выкармливали птенцов. Однако скажу вам, прожорливая эта птичья семейка. Примерно каждые десять минут с раннего утра и до позднего вечера мухоловки настойчиво требовали себе еды. Сначала мы скармливали им только пойманных мух, различных мотылей. Но попытки их насытить, заверяю вас, безнадежное дело. Мухобойкой приходилось работать почти без перерыва. Иногда кто-либо из нас не выдерживал такой нагрузки, но ослабевшего поддерживали другие «спасатели». Наше намерение было одно – спасти малышей от неминуемой гибели.
   Наш всезнающий сосед, опытный пчеловод, предложил кормить питомцев куколками пчелиных трутней. Только благодаря этому корму мы смогли получить хоть небольшую передышку. Наевшись куколок пчелиного трутня, птенцы замолкали примерно на пол часа.
   Как и полагается, всем нашим питомцам мы дали имена. И мне даже иногда казалось, что они их усвоили. Вернее я в этом уверена. Но больше никто из нашей команды это не заметил. И поэтому мои попытки доказать это, были пресечены утверждением, что я уж больно их люблю, вот и приписываю им это свойство – уметь запомнить свое имя. Я, конечно, спорить не стала, но осталась при своем мнении. А может быть, они понимают только меня? Значить я им тоже очень нравлюсь. Это называется взаимная симпатия. А если дело так обстоит, то почему мы не можем друг друга понимать. А то, то.
   Однако очень скоро мухоловки подросли. Они научились летать и самостоятельно добывать корм. Но стоило им увидеть кого-либо из нас, их спасителей, как тут же с громким писком они устремлялись к человеку. Садились на плечи, руки, голову, колени и вновь становились беспомощными птенчиками, выпрашивая угощения. Наши попытки сблизить питомцев с другими мухоловками успеха не имели, все усилия были тщетны, они тут же возвращались домой. Мы очень переживали, смогут ли они жить на воле, примут ли их сородичи и улетят ли подросшие птицы с наступление осени в теплые края.
   Но пришло время, и они улетели в далекие страны, чтобы переждать зимние холода, а потом вернуть сюда на Родину, где их вскормили люди, где мы приготовили им уютное дупло, дом для них и их будущих малышей. Они вернуться, обязательно вернуться. Потому что их здесь любят и ждут. Потому что здесь их дом.

   P./S. Рисунок моей сестры Ирины Сыроватской.