Вечная охота. про животных

Вечная охота.

Льдина подрагивала, цеплялись краями за кромку раздробленного солнцем ледяного поля. Торосы играли разломами, выбивая блики и заставляя тюленя  устроившегося с подветренной стороны моргать и щуриться.
Скупое Арктическое светило набирало весеннюю силу, отнимая у животного всякое желание шевелиться.
Медведице оставался лишь один бросок – любая неосторожность и лакомая добыча перевалится через  кромку льда, уходя свечкой на глубину – мазать нельзя.
Еще метр. Еще. Вот он, пока еще живой кусок мяса жмурится на теплое пятно над головой. Полярной ночью охотиться – проще – искать добычу сложней. Тут уж нюхай ветер и слушай шорохи, хотя  белизна под лапами дает кой-какой фон, да и холодное пятно наверху светит, рассыпаясь, иной раз причудливыми бликами странного сияния.
Пригревало. Тюлень сыто втянул в себя воздух и неуклюже перевернулся, подставляя теплому потоку спину.
Бросок медведицы через торосы был молниеносен, однако вместо упругой туши «укутанной» в короткую шерсть лапы уткнулись в промерзшую стену. Бросок не получился, и наяву никакого тюленя не оказалось.
Писк и пугливое ворчание рядом расставило все на свои места. Медведица впервые стала матерью и повинуясь отработанным за тысячи лет правилам устроила себе зимний сон вместо привычной охоты в тишине полярной ночи.
Удивленная она прислушивалась к новым ощущениям и тычущимся в живот медвежатам. Молоко прибывало слишком медленно и разочарованные малыши с яростным писком отвалились от матери капризно вереща.
Выход подсказали рулады собственного желудка - ей нужна была пища и как можно скорей.
Продираясь через  заваленный толщей снега вход, она слышала, как затихает писк за спиной, и поняла, что малышам хватило еды для продолжения сна.
Из глубин сознания явились воспоминания собственного детства и молока матери. Удивительный вкус мяса на первой удачной охоте полярной ночи и огромный старый самец, с которым она разделила ту еду.
Позже более удачливые сородичи делились и с ней, молчаливо ворча-напоминая о правилах сложившихся в этих суровых краях. Конфликты бывали редко, и в стихийных группах каждый занимался своим делом – матери кормили; молодые самцы боролись, поднимаясь на задних лапах, топчась-толкаясь будто в танце; кто-то спал, а кое-кто из обжор продолжал выискивать-обгладывать призрачные остатки мяса на брошенных лоскутах моржовьих шкур.
Тонкая полоска света над горизонтом показала утро короткого полярного дня. Нужно было спешить –  не шуметь, а ей вдруг так захотелось зареветь, вытянув морду навстречу светлой-«растущей» полоске горизонта.
Вместо этого медведица повалилась на спину и покаталась, разминая застоявшиеся в длительной спячке мышцы. Кровь разносила тепло, бодрила и еще лежа на спине, она втянула ноздрями воздух, пытаясь оценить окружающую картину.
Ничего.
Тогда она встала на лапы, встряхнулась и сделала первые шаги навстречу явившемуся наконец свету, инстинктивно оставляя за спиной черноту ночи.
Ей не давала покоя картинка старого медведе, делившего с ней тушу нерпы, что выловила она тогда в трещине ледяного поля. Она почувствовала тогда – прогонит – старик может не пережить этого дня.
Перед выходом на лед, медведица еще раз потянула ноздрями морозный пока воздух, но признаков сородичей или падали не оказалось, не оставляя надежды на быструю еду.
Значит охота.
Времени мало – она буквально видела, как в ледяном пространстве берлоги свернулись в комочек короткого сна ее медвежата. Опасно уходить далеко, но ветер и запахи пока не предвещали беды.
Трещин с открытой водой не оказалось, но неожиданно она увидела на белоснежном поле странную черную точку. Картинка смотрелась необычно и  медведица с интересом направилась в ту сторону.
Прилетел порыв ветра, и нос ее  ощутил наконец запах чистой воды. В этот момент черная точка шевельнулась, и она поняла что происходит.
Нужно было спешить. Скорее всего – это сородич залег около протаянной нерпой лунки и теперь ждет, когда та всплывет наверх подышать.
Охота сложная и многое зависит от того куда мордочкой поднимается «хозяин» полыньи. Реакция у нерпы мгновенная и в «соревновании» - «встреча взглядами» – медведи, как правило, проигрывают. Зевать нельзя и нужно бить лишь голова жертвы покажется на поверхности из темной глубины.
Старый огромный медведь лежал в засаде уже несколько часов. Во всем его облике сквозила обреченность. Он устал от полярной ночи, необходимости добывать еду и вообще жить, а тут еще явилась наглая медведица и расположилась возле лунки, в паре метров от него изготовившись для охоты.
Ветерок донес до медведя запах ее молока и неожиданно он почувствовал себя маленьким-маленьким. Тогда он прикрыл глаза пытаясь попасть в ту далекую пору, когда можно было довериться матери, и перед глазами его вдруг закрутилась причудливая карусель из его медведиц, соперников и жертв.
Вот странный домик на острове Врангеля, где он, повинуясь вечному любопытству, сунулся мордой в твердые «льдинки»  маленькой пещерки сломав переплет рамы и получил по морде от обитателя чем-то твердым с резким запахом пота.
В тот же год он приходил еще и памятуя первый испуг просто принюхивался  к теплым запахам. Но его снова заметили и прогнали стуком-криками изнутри.
На третьей встрече двуногие снова не испугались, один закричал что-то протяжное и стал стучать по земле длинной палкой, понемногу приближаясь. Разгадывать его замыслы не хотелось, да и предыдущий опыт ничего хорошего не сулил, и он снова ушел, навсегда вычеркнув их запах из списка съедобного.
Молоком пахло все сильней. Он уже был с матерью  в берлоге, что та сделала прямо на льдине.
Потом удивленно таращился, разевая пасть, увидев что-то желто-теплое  зависшее над горизонтом.
Короткое полярное лето и щедрые подарки природы. Черника. С каким удивлением он рассматривал фиолетовую морду матери, не понимая, что выглядит так же.
Сказка заканчивалась, и картинки тускнели, унося медведя все дальше в глубину сознания.
Самка с удивлением поглядывала на странно замершего сородича, и только некое предчувствие скорого появления добычи заставляло ее не отрывать глаз от поверхности темной воды.
Внутреннее чутье подсказывало, что молодая нерпа несется сейчас наверх через толщу воды к светлому пятну лунки, чтобы хлебнуть воздуха в последний раз и подарить ей такой нужный кусок жира. Главное сейчас не шевелиться, иначе нерпа может уйти, чтобы всплыть в другом месте.
Еще немного.
Еще.
Сейчас.
Темная вода поднялась горбом в лунке и не успела мордочка с проникновенными глазами выскочить на воздух, как огромная лапа медведицы нанесла ей сокрушительный удар.
Вытаскивая нерпу на лед, охотница нетерпеливо рычала, посматривая на соседа, но тот не реагировал.
Медведица спешила, она понимала, что медвежата в берлоге уже проснулись и могут привлечь кого-нибудь своим визгом.
После первых кусков жира-шкуры молоко прибыло, но она упрямо доела самое вкусное, оставив лишь пропахшее рыбой мясо.
Насытившись, она удивленно глянула на медведя, который никак не реагировал на ее удачу и призывно заворчала. Тот не шевелился.
Тогда она подошла к нему и принюхалась, еще не понимая, что сородича здесь уже нет и сны его прервались, окончательно утратив краски.
Любопытство требовало понять, но инстинкт упрямо толкнул ее в сторону берлоги к двум пищащим от голода медвежатам. Тогда она ушла, оставляя около окровавленной полыньи полуобглоданную тушу тюленя и застывшего на вечной охоте старого медведя.

Февраль 2012 г.