Сказка про бабку-ёжку-Кощеёжку, Василису Премудрую

Из цикла "Сказки не совсем для детей" ( или "Новые русские сказки")


Сказка про бабку-ёжку-Кощеёжку, Василису Премудрую
и Германа  Языка.

Жил да был в одном царстве, не знамо, в каком, да только в славянском государстве добрый молодец. Вроде и пригож собой, да только мучило его что-то неизбывно. Словно бы и не горем горюет, но и не радостию радуется – и сам бы рад не рад понять, да не понимается. Жить не живёт, да и песни петь – не поёт. Вроде б и шаг делает, да всё его ноженки к земле тянут.
   Вот идет он темной ноченькой, голову  повесил, а кручины  своей  понять не может.
- Здравствуй, добрый молодец, - заслышал  он  голос  ласковый, - куда путь держишь?
  Вскинул  голову добрый молодец, огляделся – нет никого кругом. Испугался.  Да  только голос тот девический, знай себе, звенит, смехом  серебряным  заливается.
Расступилась  тьма, окунувшись в сумерки  вешние, лесные. И, глядь, - как  из-под земли  девица  перед ним  явилась, на  дороге  стоит. Посмеивается,  глазами  зоркими  блестит да в косу  золотистую  кутается. Кошка  рыжая у ног её мурлычет, ластится.
-  Знать, добро  тебя не ведёт, добрый  молодец, - молвит девица  ему, - аль  меня испужался?  Ну, да  будет. Звать меня Василисой Премудрой. Слыхал про такую? А как же тебя, добрый молодец, звать-величать?
Отвечает ей добрый молодец:
-   Не знамо я, как звать меня, красна девица… Не серчай на меня… Не  знаю я ни имени своего, ни рода… Знаю я только, что не  из  царевичей я, а из  простых, из  здешних… А  больше –ничего не знаю… Ни год, ни даже  месяц  какой,  потому что одну  лишь  луну  вижу…
Опечалилась  Василиса Премудрая.  Жаль ей  стало добра молодца. Она и вопрошает:
- Кто ж тебя так наградил  горько? Где ж  ты живёшь-поживаешь? Это хоть мне скажи.
- А живу я, красна девица, - отвечает ей  добр  молодец, - в дремучем лесу. Близко к земле. От  солнца  далёко… Бурьян там  непроходимый, ветви  по  земле  стелятся, косами  заплетаются. И сам-то я  корнями туда врос. Стоит  там избушка  на курьих  ножках, к западу лицом, к востоку задом.  Стоит – с места век не сдвинется.
- Один что ль там поживаешь? И , как видно  мне, добра  не наживаешь… - спрашивает Василиса Премудрая.
Вздохнул тяжко  добрый молодец:
- Избушка-то не моя. А живёт там бабка Ёжка-Кощеёжка… И я у неё на цепи  живу. Не пускает она  меня дальше  округи. К полуночи  должон  возвращаться. А коли не вернусь, так такой  свист поднимет, что  земля содрогнется, деревья к ней  пригнутся, и сам  я наземь  упаду – и ползу  обратно… Соловью- Разбойнику  сестра  она родная… Знать, Германом  Языком меня  звать.
Удивилась Василиса Премудрая:
- Германом? Откуда имя  такое нездешнее?
- Да я и сам не  знаю…
- Вижу, туго тебе, Герман  Язык, - молвит красна  девица. – Что ж ты на привязи веки вечные сидишь, аль уйти  не можешь?
- Знать, судьба моя такая. Однако об ней не кручинюсь. Да  только всё дивлюсь: кто ни встретит меня но дороженьке  моей в ночи, тот и примечает, будто  я печальный  какой. А  сам я этого не вижу. Вот и ты, девица, так же молвишь… Дивно мне, стало  быть.
- Странны слова твои, свет – Герман, - опечалилась Василиса Премудрая.
- А что ж страшного в том? -  речет Герман. – Иду я каждый день по  тропке одной, в избушку домой. А как замечтаюсь, засмотрюсь  на  звезды  ясные, так и слышу  свист –посвист  моей  бабки Ежки- Кощеёжки… «Эко, как любо и  ладно», - думаю. И бегу всё в лес… Приду в избушку – пристегнёт  бабка-Ёжка –Кощеёжка цепь к рученькам, к ноженькам  моим, жуками  накормит. Так  я и усну…
- Не любо – призадумалась Василиса Премудрая. Призадумалась да и присела  на камешек  придорожный. – Надо - ть  тебя, добр  молодец, из  беды лихой  спасать – выручать…
Всё  заприметила Василиса Премудрая да  ничего не сказала. От того-то и прозвали её Премудрой. Примечала она всё  да на ус  себе мотала.  Думала она думала, сидя на камешке придорожном – и вдруг  как вскочет.  И в ладоши радостно, звонко хлопнет.
- Вот, - говорит, - свет-Герман,  есть  у меня один помысел, как тебя из беды вызволить.
 Ладошки к устам поднесла, пошептала что-то – и Герману  медну ниточку протягивает со словами: «Эта  нить не простая, а памятная. Коли сделаешь так, чтобы через три  луны таких нитей  было с десяток, и все одинаковой длины были, так во век  тебе от злых чар ведьминых  быть свободным…».
     Подивился Герман  словам  девицы, ниточку взял. А как  только глаза поднял – красны девицы след простыл.  Поднялись тут ветры буйные, вихри  злостные, окаянные. Деревья к землице пригнулись. Огласил небеса свист поганый. Подхватил вихрь Германа – и понес прочь к избушке на курьих ножках. Успел только Герман назад обернуться да расслышать сквозь вой нечеловеческий  голос ласковый: «Помни, Герман, через три луны…».
   Влетел Герман прямиком в горницу. А тут и дверь распахнулась  в избушку – то бабка-ёжка-Кощеёжка с ночного дозора вернулась. Лицо скуластое, желтое, будто из дерева высеченное. Нос – в потолок, глаза – в переносицу вдавлены да вращаются колесом. Улыбка злорадная. И вся костлявая такая – в ступе сидит.
- Ну, что, милок, - молвит она, а у самой губы шамкают, - али не встречаешь  хозяйку-то? – и давай за цепи тянуть, Германа к себе манить да попрекать. – Загулялся ты. А  смотри ж, изба-то не чищена, не метена! Почто  пол не мыт, да печка не выбелена? Почто ужин не сварен?
- Виноват я, Кощеёжка, исправлюсь, - молвит испугано Герман.
- То-то же!

   Сидит  Герман посиживает, как только бабка-ёжка-Кощеёжка за порог. Задала ему  Василиса Премудрая загадку диковинную, и интересно ему её разгадать. То так, то сяк повертит он  ниточку медну.  И не знает, как сделать из неё десяток одинаковой длины.
    Минуло  три луны. Ничего не придумал Герман. Разрезал с горя  нить на десять равных частей да и пошёл по дорожке.  Откуда ни возьмись, перед ним Василиса Премудрая вырастает:
- Что, свет-Герман, какой ответ мне дашь? говорит она ласково.
Протянул ей в  ладонь Герман  нить, разрезанную на десять малых частей.
 Печально  улыбнулась Василиса Премудрая:
- Не смог ты разгадать моей загадки, добрый молодец. А ведь была разгадка на твоей голове!
Разжала Василиса кулачок – и нить  стала, как была, единой. Приложила красна девица её к щеке Германа и молвит:
- Нить эта  была твоим  волосом. Не смог ты. свет-Герман, отыскать для меня  на голове своей десяти волосков! А то бы сей день свободным был… А теперь смотри! - и в миг побелела медна нить  у Василисы в руке.  – Что ж, не кручинься так. Вот тебе кринка с водой. Коль не притронешься к ней  десять солнц и  десять лун. так во век тебе от чар ведьминых  свободным быть…

Взял  Герман кринку – а девицы и  след простыл.
   День проходит.  Два проходит. Неделя проходит. Герман  всё на кринку косится. Уж  больно ему водицы  волшебной  испробовать хочется. А как десятая луна на небо взошла – не утерпел Герман, сразу всю кринку и осушил.
   Идет по дорожке, буйну голову  повесил.
Всё поняла Василиса Премудрая, да только  молвит:
- Не смог ты, свет-Герман, разгадать моей загадки, не утерпел. А ведь то были слёзы твои…
Тучи  темные  чело девицы омрачили. Призадумалась она и вдруг говорит:
- Не кручинься так, помогу я тебе  и в третий раз. Только знай – впредь думай хорошо.
Кивнул Герман  в ответ – и не по себе ему стало.
  А между делом, Василиса Премудрая  молвит:
- Вот тебе, свет-Герман, ларчик чудесный. Коль скажешь мне через семь солнц и семь лун, что в нем, так быть тебе во век от злых  чар ведьминых свободным…
На том и порешили.
Сидит Герман  Язык в избушке – и так, и сяк ларчик вертит, внутрь заглянет: а там пусто-пустёхонько. Только зеркальце  малое в дно  вделано. И так думает, и сяк – ничего надумать не может.
  Минуло семь солнц и семь лун. Идёт-бредёт Герман по тропке-дорожке знакомой. Перед ним откуда ни возьмись Василиса Премудрая вырастает да спрашивает:
- Что. добрый молодец, какой ответ мне дашь?
- Что в ларчике этом, не знаю я, - был ответ.
Совсем опечалилась Василиса Премудрая – только слезинки две по щечкам скатились да, на землю упав, в хрусталь обратились.
- Не смог ты, свет-Герман Язык, загадку мою разгадать. Да только люб ты мне был… А ведь в ларчике – зеркальце… То – жизнь твоя.
Поклонился Герман Язык девице красной до земли и молвит:
-   Спасибо тебе, девица, за доброту твою, за сердце твоё пригожее, за очи твои ясные. И не гневайся ты на меня за то, что до мудрости твоей простой  не смог я дойти умом… Видно, уродился я таков. И тянет меня к корням  моим неизбывным; к жизни моей прежней, без коей мне страшно. И не могу я её покинуть…

Так и не удалось Василисе Премудрой  обратить Германа  Языка к свету.  И пошёл Герман своею дорогою. К избушке. Домой. На цепь. Повесил он голову буйну, но кручины своей не ощутил…

    Сказка – ложь, да в ней намёк, добрым  молодцам….


                2 дек. 2008.