45. рыбалка

45.   РЫБАЛКА


Люблю я рыбачить на наших белорусских реках.
Хорошая в наших местах рыбалка. Можно даже вообще ничего не поймать, хотя это довольно редко случается.
Зато радость-то какая, когда вытащишь щуку или крупного окуня, польстившегося на твою блесну! Жизнь тогда становится полновесной, уха – вкусной, а едоки – благодарными, особенно, когда и жареной рыбы всем достанется. И врётся потом об улове с удовольствием, и даже не хочется замечать, что руки сами собой пошире раздвигаются.
А вот на Саянских реках таких положительных эмоций я получить не смог. Хотя сначала рыбачить там было очень интересно, но постепенно весь интерес куда-то улетучился.
Ловят там не так как у нас… На мушку ловят.
В первый же день, когда мы начали свой сплав по Левому Белину, нам повстречался рыбак.
Ему так понравилась моя составная удочка, что он сразу предложил меняться, и отдал за неё свой спиннинг-коротышку, оснащённый мушками на поводках. Грузила у этой снасти не было. Леска была привязана к толстой короткой палочке. При забросе эта деревяшка начинала метаться по струе туда-сюда, тягая за собой мушки.
– Смотри, как нужно ловить, – сказал он и начал подматывать леску. И тотчас из воды высунулась рыбья пасть и цапнула мушку. Он сунул спиннинг мне в руки, взял удочку и быстро пошёл, опасаясь, как бы я не передумал.
– Есть! – радостно закричал я, и все прибежали смотреть на пойманного хариуса.
– Молодец! – сказал завхоз Антанюк. – Только одного мало, лови ещё!
Я сделал ещё несколько забросов и опять поймал.
– Молодец! Кормилец! – сказал Антанюк. – Только двух нам мало, лови ещё! А ребята, увидев такое дело, тут же принялись переналаживать свои рыбацкие снасти. 
Изготовление мушек сначала протекало несколько сумбурно. Каждый пытался их делать из собственных волос. Потом выяснилось, что самые уловистые мушки получаются из волос Кузи, но он был против… Тогда фанатично настроенные «рыбаки» окружили Кузю и, щёлкая ножницами, сказали: – Или ты сам, добровольно, или мы тебя наголо… Он не хотел, но с ним дружно справились...

– Нет-нет! Что вы! Немного волос ему оставили… А с головы – так вообще не брали…
Вот ведь какой нюанс: на мушки из волос с головы хариусы клевать не хотели. А на другие – пожалуйста!

Поймали мы тогда десятка полтора рыбин, и были рады-радёшеньки. И варили, и жарили…
На следующий день стоянку сделали в устье горного ручья.
Рыбачили все до тех пор, пока не поняли, что чересчур много рыбы – это плохо. И тушили и солили… А ещё через день – и коптили…

Кстати, хариус – это такое нежное создание, что просаливается моментально. Выпотрошил, промыл, посолил, и через полчаса уже можно есть как селёдку.

А потом мы рыбу стали употреблять через день. И рыбачить уже никто не хотел. Рыбалка превратилась из удовольствия в заурядную рутинную обязанность, которую возложили на меня. Как только становимся на вечернюю стоянку, так Адмирал и горланит: Карлинский, Кандрица! – за дровами! Станкевич – за водой! Матюшко – за рыбой!…
И никаких уже эмоций! Забросил – вытащил. Забросил – вытащил. Забросил – вытащил…
В первые дни хоть какое-то разнообразие было: то большие попадались, то маленькие. А потом пошёл стандарт – по 40 сантиметров. Да вдобавок ко всему они, подлые, повадились парами на один заброс попадаться. Дважды мне удилище выламывали. А приносишь связку рыбин в лагерь – народ гудит разочарованно: – У-у! Опять! Опять эта рыба!…
Конечно, если бы мы этих хариусов чаще жарили, то такого неудовольствия, может быть, и не возникало бы. Но подсолнечного масла у нас уже не было, и муки тоже…
Дефицит возник из-за Бобылева. Он, конечно, хотел как лучше, но увлёкся.
Блинчиков ему, видите ли, однажды захотелось…


***