Под знаком рыбы

Крики за окном разбудили весь наш дом. Сладкий субботний сон битым хрусталем разлетелся по углам коммуналки. Июльское солнце к этому часу уже основательно накалило крыльцо и  песочницу в центре двора. Щедро бросалось яркими горстями света в открытые окна душных комнат, игриво плескалось в лужицах на умытом асфальте.
- Я не брал! Не брал я! Ай! – звенел голосок Никитки, пытающегося увернуться от драпового ремешка в мамкиных руках.
- Не ори, весь дом разбудишь! – громче сына кричала Татьяна. – Кому скормил в этот раз, паршивец? Признавайся!
Заметив в глубине двора Галину, женщина набрала полные легкие воздуха и затрубила на всю округу:
 - Галка-а-а! Кого дети в этот раз прикормили? А?
Галка - это наша дворничиха. С виду крупная и суровая, а в душе очень добрая женщина.Трудолюбивая и хозяйственная. Никто не может точно сказать, во сколько она ложится и когда встает.
 Самые любопытные жильцы коммуналки  понемногу стали собираться на крыльце. Мужчины, щурясь и зевая, поправляли  наспех натянутые треники. А женщины в ситцевых халатиках поверх мятых ночных сорочек пытались спросонья вникнуть в ситуацию. Дворничиха опустила поливочный шланг на траву и прокричала в ответ Татьяне:
- Что случилось-то? Весь дом на уши поставила! Толком объясни.
- Нет, вы представляете? – активно жестикулируя, жаловалась соседям Татьяна. - Оставила в раквине с вечера рыбу размораживать, а утром проснулась - ее и след простыл!
Нельзя сказать, что Татьяна была необразованной женщиной, просто некоторые слова ей нравилось произносить по-своему: раквина, транвай, асвальт, колидор. Сын Никитка, ученик третьего класса давно махнул рукой на пустые попытки переучить мать. Подошла Галина в мокрых резиновых калошах и  подбоченившись, стала внимательно слушать Татьяну.
- У меня сегодня гости, ты знаешь. Кстати, приходи к двум часам. А то столько лет живем рядом, а никогда за одним столом не сидели. Я пирог затеяла свой фирменный. А целую рыбину, три кило, как корова языком слизала! Я испугалась: не наши ли сердобольные оболтусы опять кого-нибудь пригрели? – Татьяна с надеждой на спасение рыбы ждала ответа Галины.
Все давно привыкли к состраданию местной детворы. Ребятишки сообща, как могли, подкармливали подброшенных котят, щенят и вообще всех бездомных хвостатых.  Галина всегда пристраивала  обласканных детской заботой питомцев  по дворам родной деревни.  Дети считали ее своей.
- Да вроде нет… Никитка, опять в сарайке кого-то поселил? – строго спросила она  у раскрасневшегося парнишки. Никитка помотал головой и подтер под носом кулаком. Свой недавний урок он запомнил на всю жизнь, хотя обида на несправедливость наказания осталась занозой в добром маленьком сердце.
 А дело было так. В начале ноября, когда снег уже основательно расположился на крышах, прибилась к ним во двор брошенная дачниками  очередная собачонка. Никитка устроил ее на старом плетеном коврике в сарайчике, где Галина хранила метлы и лопаты.  Мальчик ничего подходящего, что годилось бы на корм питомцу, в своем холодильнике не нашел. И отправился к другу Лешке. У Лешки, в отличие от Никиты, был папа. Их семья занимала в коммуналке целых две комнаты. Лешкиного папу Лешкина мама часто кормила мясом. Это Никитка знал наверняка и решил подбить товарища на благое дело. А Лешка знал, что мать варит борщ с огромной мозговой костью. Дождавшись, когда на кухне не осталось взрослых, дети достали кость из кастрюли и  утащили голодной собаке. Тетя Галя бы их не выдала. Но в дело по поиску пропажи, которое неожиданно приняло широкий общественный резонанс, вмешался местный Пинкертон. В течение часа преступление века было раскрыто. А Никитке, как зачинщику, всыпали ремня по первое число.
- Нет, Таня, я бы знала. Иди к нашему Пинкертону, может и на этот раз все раскроется, - сочувственно посоветовала Галина, приглаживая Никиткины растрепанные волосы.
Пинкертоном у нас в коммуналке после того случая стали называть Серегу. Семнадцатилетний парень больше года назад въехал в просторную комнату, доставшуюся ему от бабки. Он не участвовал в разборках района, не таскал к себе ночами девок, не пил пивко по-соседски на общей кухне. Серега постоянно читал книжки, чем и вызвал непонимание и отчуждение определенной части мужского населения коммуналки. Нередко парень являлся предметом их насмешек.
 - Странный он какой-то, - вытягивая из мятой пачки пожелтевшими пальцами дешевую сигарету, поддерживал  подобные разговоры сосед Петрович:
– Проскочит мимо: «Здрастье, дядь Толь», - передразнивал манеру Сереги, потом поправлял. - А нет бы, задержался и уважил: «Здорово дядя Толя, угостись Парламентом».
- Так он вообще не курит и не пьет… Подозреваю, что и с девками не может, - прыскал сосед из второй комнаты Сан Саныч.
Серега на это внимания не обращал. У него была мечта: с детства молодой человек хотел стать сыщиком. Рассказы Конан Дойла цитировал наизусть.

Усадив  взволнованную Татьяну на стуле напротив, Серега принялся аккуратно записывать ее показания: что пропало, во сколько, кто и как обнаружил кражу,  кого подозревает потерпевшая. Глаза признанного общественностью сыщика азартно блестели, так как дело принимало серьезный оборот. Об оставленной на ночь рыбе знали только приглашенные на званый обед гости. А приглашены были все, включая самого Серегу. Осмотр места преступления сразу дал небольшую зацепку. Внутри раковины, на дверках тумбочки, а так же на полу сыщик заметил рыбью чешую. Липкий след талой рыбы тянулся до самых дверей кухни, где неожиданно обрывался. Значит, хорошо размороженную добычу тащили волоком уже под утро. А ведь она не такая уж и тяжелая. По крайней мере, для взрослого человека. Под причитания следующей по пятам Татьяны, Серега обнаружил тонкую сукровичную дорожку на деревянном полу. Она начиналась от входа в уборную и вела в сторону крыльца. Но раньше времени разбуженные жильцы успели растоптать и размазать ценную информацию. Сыщик разочарованно вздохнул. Потерпевшая выразительно охнула.
- Серега, дуй сюда! – услышали они крики из приоткрытых дверей уборной.
Узкий подоконник небольшого закрашенного оконца был заляпан кровяными сгустками, рыбьей чешуей и мелкими частицами жабр. На полу уборной лежал окровавленный нож.
 - Расчлененка,  - восторженно выдохнул сыщик.
- О-о-о-й! – завыла потерпевшая. – Люди добрые,  да что же это делается?! Порезали на кусочки прямо в сортире!
Найти завернутые в газету рыбьи внутренности не составило труда. Стоило только заглянуть в мусорный бачок туалета.
- «Оракул». Кто читает эту газету? – строго спросил он потерпевшую, желая привести в чувства.
- Многие, кого гороскопы на новую неделю интересуют. А покупает каждую пятницу Галка. Номер свежий, – скорбно, словно мемориальную надпись, рассматривала мятую передовицу Татьяна.

Выйдя на крыльцо, Серега  уловил отчетливый рыбный запах. Тонкий нюх сыщика через пару минут обнаружил его источник.
Под деревянным крыльцом рядом с растерзанной рыбьей головой сидел кот Синька. Напряженный и смурной, словно понимал всю степень предстоящего наказания за подобное зверство.
Стоило парню протянуть руку, как  усатый воришка зашипел и скрылся в лазейке подпола. Синька - он же по документам Синьор - породистый полосатый котяра. Его хозяйка - Оленька, молодая разведенка из третьей комнаты. Толпа любопытствующих наблюдателей во главе с потерпевшей ринулась туда. Испуганная женщина не сразу поняла, что за обвинения ей выдвигает Татьяна:
- Ну, Оля, я от тебя такого не ожидала! – напирая грудью, шла на таран потерпевшая. – Это же надо, выступить пособницей своему коту. Что ты прикидываешься дурочкой? Твой Синька вытащил ее из раквины и, пока ты стояла на стреме за дверью, приволок тебе в колидор, – обернувшись к Сереге, Татьяна решительно приказала:
- Пинкертон, составляй протокол! Пусть возвращает мне рыбу или возмещает деньгами. А я знать ее больше не хочу! – скрестив руки на груди, она презрительно смотрела на соседку.
После того, как Оленька сообразила, что к чему, началось такое.
- На, смотри! Нету у меня твоей рыбы! – открывая дверцы шкафов и холодильника, подозреваемая вываливала на пол их содержимое. Резко отдернутые  шторы летели с петель. Соседи насилу угомонили разъяренную Ольгу в тот момент, когда она пыталась уронить опорожненный платяной шкаф. Рыбы у нее действительно не оказалось.
- Синька у меня породистый, - всхлипывала обиженная и уставшая Оленька, уткнувшись в грудь обнимающей ее Татьяны. - Он только дорогой корм может кушать. Ему сырую рыбу нельзя –а-а-а!
Женщины в два голоса зарыдали то ли от жалости к коту, то ли от радости из-за несостоявшегося разлада.

Тем временем Серега, благополучно отработав версию с котом, постучался в комнату номер два. Дверь открыл хозяин Сан Саныч. Шестидесятилетний крепкий мужичок среднего роста с хитрыми глазками и пухлыми губами.
- Скажите, Сан Саныч, - начал беседу юный сыщик, - вы сегодня утром никакого шума в коридоре не слышали? Дверь вашей комнаты ближе всего к входу на кухню. Меня интересует время между семью и половиной восьмого утра.
- Да нет, вроде. Все как всегда: Олькин котяра разорался, просясь на улицу. Потом хлопнула входная дверь, видимо она выпустила своего бездельника. Ну, а где-то через минут сорок  уже кричала во дворе Танька.
Серега отметил, с каким удовольствием отвечает на его вопросы сосед. Как серьезно и старательно восстанавливает ход событий. От цепкого сыскного взгляда не ускользнула и внушительных размеров картина, висевшая на стене. На полотне был изображен натюрморт, чем-то сильно заинтересовавший сыщика. Только чем? Крупный, истекающий жирным соком жареный сазан красовался на серебряном блюде с зеленым луком. На переднем плане художник запечатлел запотевшую бутылку водки и разрезанный вдоль огурец.  Перехватив взгляд Сереги, хозяин с гордостью пояснил:
- Моя работа! Масло, прошу заметить! Я же рыбак не в первом поколении. Мы с супругой моей, Катей, когда моложе были, как рыбачить, и как рыбку правильно покушать - знали. Вот и написал натюрмортец  для памяти, – он сглотнул слюну.
- Сан Саныч, мне бы и с супругой вашей поговорить. Вдруг она что-то еще припомнит. – Серега почувствовал, что взял след.
- Так отсутствует она. В больнице уже третий день. Обещают выписать только через неделю. Вот, холостую пока. Завтра поеду, навещу. Отвезу ей чего-нибудь вкусненького.
Серега вернулся на место кражи. Светло-коричневой деревянный пол кухни женщины уже отмыли.  Оттертыми оказались и тумба с раковиной. Как  всегда - чистенько и свежо. Но на этот раз сыщика интересовала бытовая техника, а точнее – ее количество в лице холодильников. Их, к сожалению, в кухне было немного.
Всего четыре: самого Сереги, старенький «Минск» Татьяны, облупленный с вмятиной на дверце – Петровича.  В красном углу кухни стоял огромный «иностранец» с навесным замком, принадлежавший семье мясоедов. Оставшиеся шесть хозяева скрывали в комнатах. Мясоедовский  верзила этим утром стоял без замка, настежь отворенный и пустой. Острый аналитический ум подсказал сыщику, что хозяйка явно оставила его размораживать.  И Серега отправился к любителю «перемалывания чужих костей» - Петровичу.
Татьяна, тем временем, развернула практически военные действия, в подготовке праздничного угощения. Она то и дело отвлекаясь на указания хлопотавшим рядом соседкам и на детвору – любительницу таскать куски со стола, - при этом умудрялась рубить, строгать, жарить и парить.

Но праздник не задался: почти ничего не пили, мало ели. Гости чувствовали себя скованно и словно стеснялись смотреть друг другу в глаза. Даже Петрович изменил себе – выпил только двести граммов из традиционных пятисот. Он первый и не выдержал:
- Танюха! – обратился он слегка заплетающимся языком к виновнице торжества. – Ты на меня не думай. Я вот как мыслю: на дворе жара. Так? Значит рыбину эту, будь она не ладна, надо прятать только в холоде. Иначе загниет и даст такой дух, что нам мало не покажется. Прально я говорю? – он подскочил к своему холодильнику и распахнул дверцу, - Вот! Мой пустой. Предлагаю всем в добровольном порядке показать свои запасники. Тихо!  Не бузить! Пинкертон постеснялся вас об этом попросить, да и полномочиев у него таких нет. А я выдвигаю такую инициативу. Кто за, против, воздержавшиеся?  Нет!
Застолье зашумело, наперебой одобрительно закричало, напомнив былые радостные времена. Особенно идеей проведения необычной экскурсии вдохновились дети.  С грохотом отодвинув стулья и табуреты, толпа гостей направилась в комнаты. Оленьку на этот раз не тронули. Надо сказать, экскурсия по холодильникам участников впечатлила. Она сразу же разделила коммуналку на два сословья. Средний класс владельцев сервелатов мгновенно объединился. С налетом легкого снобизма курил на крыльце, рассуждая о политике и экономическом кризисе. Погрустневший разрозненный класс неимущих вяло ковырялся вилками в горячем и налегал на водочку. Прошлой  дружной  жизни пришел конец. Все, будто забыли о пресловутой, так и не найденной рыбе. Единственным нейтральным человеком оставался Серега. Он всю ночь проворочался, сопоставляя собранные факты и показания, и уснул только под утро. Ему снился сазан с картины Сан Саныча: с черным бочком, пересушенный  и с неприятным запахом подгоревшего масла.
- Серега! Слышь, открывай! – голос Татьяны и стук в дверь разбудили утомившегося сыщика.
Парень не сразу смог понять, в какой реальности он находится. Запах жареной рыбы оставлял его в гнетущем сне, а гневный голос соседки возвращал в тревожную действительность. Натянув джинсы, Сергей вышел в коридор. Запах из сна навязчиво увязался следом. Татьяна схватила растерянного сыщика за руку и поспешила на кухню:
- Глянь! Что же это такое? – она тыкала пальцем в сторону пригоревшей сковородки, выставленной на подоконник открытого окна кухни.
 – Он пожарил мою рыбу и сожрал! Как кто? Сан Саныч – это их сковородка! Кати нет, она в больнице. И он решил, что я его кормить должна? Мне бы своего пацана прокормить, без мужика то.
От такой несправедливости Татьяна словно ослабела. Ее воинственное настроение куда-то улетучилось и, она опустившись на табурет, тихо заплакала.
- Таня, вы сковородку не трогали? Точно? Это важно! – Серега пристально смотрел на потерпевшую, - А когда вы ее обнаружили, окно было открытым? 
- Я ничего не трогала, - всхлипывала женщина. – Как увидела - сразу к тебе…
Комната Сан Саныча оказалась заперта. Оленька сделала предположение, что сосед  уехал в больницу к жене. Прежде чем отправиться следом, местный Пинкертон посетил неожиданно всплывшего нового свидетеля. О нем накануне вспомнил сосед из седьмой комнаты. Оказалось, что известный  шахматист-любитель из соседнего барака обладал очень ценной информацией.

Вернулся Серега домой только к вечеру и поразился воцарившейся в коридоре тишине.
 Коммуналка словно вымерла, наглухо закрыв двери комнат и оставив  стойкое послевкусие недавнего скандала. От Петровича удалось узнать подробности разразившейся накануне бури. Вся коммуналка обрушила свой праведный гнев на возвратившегося из больницы Саныча. У мужика случился приступ. Но вины он своей так и не признал. Его отпаивали корвалолом, вызывали скорую. Оба лагеря бросали низкие обвинения друг другу. Стало понятно, что пора поставить такому безобразию жирную точку.
Подготовившись, Серега собрал всех без исключения жильцов барака на кухне. Петрович побежал за шахматистом-любителем. Каждый входивший удивленно таращился на миску в центре общего разделочного стола. Желтая, наполненная доверху эмалированная посудина, манила крупными кусками жареной рыбы с хрустящей корочкой. Пинкертон-Серега внимательно следил за реакцией каждого входящего. И сыщик заметил смятение и страх, промелькнувшее в глазах одного из вошедших. Доставленный шахматист с коробкой фигур под мышкой с интересом наблюдал за происходящим. Дождавшись, когда все жильцы рассядутся, Петрович закрыл двери кухни и загородил собой выход. Серега откашлялся и заговорил:
- Я закончил свое расследование.  Пришло время  прекратить  бессмысленные распри. Мне известно, кто обокрал Татьяну. Сан Саныч, - обратился он к пожилому человеку, понуро сидевшему в стороне от всех, – вашей вины ни в чем нет.
Тот только устало покачал головой:
- Спасибо, Сережа. Не думал я, что на старости лет прослыву мелким бытовым воришкой, - он горько вздохнул. Татьяна ойкнула и схватилась за сердце.
-А теперь я расскажу все по порядку, - продолжил юный сыщик.
Первое, что вызвало сомнения у следствия, это следы на полу кухни.  Они явно намекали  на кошачьи проделки. Но нашему Синьке оказалось не под силу вытащить трех килограммовую рыбу. Мы с Оленькой провели следственный эксперимент. Этот яростный любитель курятины не смог перетащить даже килограммового цыпленка, только погрыз его немного в разных местах.
Оленька от чувства радости за реабилитированного кота гордо вскинула головку.
Серега подошел к разделочному столу в центре кухни  и достал из выдвижного ящика нож:
- Вот этот нож мы обнаружили в уборной рядом с рыбьими потрохами. Он принадлежит мне. И сначала я подумал, что преступник решил подставить именно меня. Но после истории со сковородкой стало понятно, что мой нож просто первый попал под руку вора. Я с вечера оставил его лежать на столе.
- Сережа, а сколько раз я просила тебя убирать свою посуду на место, - назидательно сказала Лешкина мама. – Но продолжай дальше!
- Итак. Получилась следующая картина: пытаясь переложить вину на животное и его хозяйку, вор не знает, где ее посудный шкафчик, и хватает первый попавшийся предмет. Он спешно разделывает добычу на окне уборной и даже не успевает уничтожить улики. Его спугнула Оленька, выпускающая своего питомца. Затем вор подбрасывает рыбью голову ничего не подозревающему котяре. -  Серега на мгновение задумался, словно вспоминая о чем-то.
 - Я всех вас опросил. Но никто ничего необычного или кого-либо постороннего в то утро не заметил. Мы все вместе проверили наши холодильники,  и рыбы в них не оказалось. Просто рыбу вынесли из коммуналки и спрятали вне ее, - он сделал паузу и взглядом обвел окружающих, словно искал кого-нибудь, кто уже сумел догадаться.  Вся компания с напряженным вниманием смотрела на сыщика.
- Но мы проверили не все холодильники. Один мы все же пропустили. Тот, который находится не здесь. Никто не придал этому значения. А я решил промолчать, чтобы не спугнуть преступника. Я чувствовал, что вор должен себя проявить. Недаром он, сильно рискуя, все же разделывал рыбу. Это доказывает только одно: она была ему необходима в ближайшее время. Так и случилось. Кинув под крыльцо приманку, он удалился с рыбиной к себе в комнату. Правда, тетя Галя? – Серега подошел вплотную к дворничихе. Присутствующие потрясенно ахнули.
- Ваша комната имеет отдельный вход и место для приготовления пищи. У вас хранятся все запасные ключи от дверей.  Вы единственная, кто регулярно покупает по пятницам свежий номер газеты «Оракул». Но отдаете читать соседям только перед выходом следующего выпуска еженедельника.
Галина, бледная и нервная, поднялась и пошла к выходу:
- Петрович, пропусти, - угрожающе процедила она караульному, макушка которого едва дотягивалась ей до плеча. Петрович дрогнул, но устоял. - Ничего не докажешь, Пинкертон.
- Галина, уделите нам еще несколько минут своего бесценного времени, - голос Сереги звучал твердо и холодно. – Доказательства вот они, - в вашей миске.
- Это другая рыба и миска не моя, - настойчиво отрицала Галина.
- В то утро мы с Андреем Ивановичем заканчивали очередную шахматную партию, - вступил в разговор сосед из седьмой комнаты Юрий Геннадиевич и указал на гостя с шахматной доской. - Мы с ним оба полуночники и частенько играем, связываясь по сотовому телефону. Игра затянулась до раннего утра. Окна Андрея выходят к нам во двор. Мой товарищ заметил в то раннее утро спускающуюся с крыльца Галину. Что-то крупное и завернутое в газету она несла в руках. То, что дворничиха  бросила отрезанную голову под крыльцо, его совершенно не смутило. Всем известно, -  она подкармливает бездомных животных. Он и не придал этому факту никакого значения.
Галина резко оттолкнула Петровича и вырвалась из кухни. Все услышали, как за нею захлопнулась входная дверь.
- А рыба жареная? – недоуменно спросил Лешкин папа.
- Галина пожарила рыбу утром следующего дня. На празднике Татьяны в общей суматохе она незаметно похитила сковородку Сан Саныча. Этот выбор тоже был случайным.  Просто его шкаф оказался ближе всего к выходу из кухни. Но выбор оказался для нее роковым. Сама того не желая, она навела следствие на своего брата.
- Кошка гребёт на свой хребёт, - со значением заключила Татьяна.
- Использованную сковородку Галина незаметно поставила на открытое окно кухни. А приготовленную рыбу повезла в больницу, где сейчас лечится ее родной брат из деревни. Это обстоятельство неожиданно выяснилось сегодня, – с жаром продолжил Сергей. – Все сложилось в единую картину, когда я увидел, что сковорода стояла на подоконнике ручкой наружу, а не в сторону кухни. Опросив Андрея Ивановича, я поспешил в больницу.  Там моя мама работает в приемном покое. Я позвонил ей и попросил отследить, кому из пациентов принесут жареную рыбу. Уж простите, Сан Саныч, но версию сговора я не мог не отработать. Супруга ваша сразу похвалилась любимым творожком и ряженкой, которую вы для нее купили. Убедить же брата Галины во вреде жареного оказалось делом простым. А вы знаете, что пациенты любят угощать лишними продуктами постовых медсестер? Вот так мы изъяли украденную рыбу.
- Но, уважаемый сыщик, а мотив? Неужели чтобы просто покормить брата? – спросил ночной шахматист Юрий из седьмой комнаты.
- Я много думал об этом. Думаю, что Галиной в первую очередь двигала обида и зависть. Столько раз до этого мы собирались за общим столом, а ее забывали пригласить. Хотя живем в одном доме, и она много внимания уделяет вашим детям. Это похоже на своеобразную месть.  Мне даже немного жаль ее.
Некоторое время компания молчала. Потом постепенно все стали разбредаться по комнатам, тихо обсуждая случившуюся историю.
После того, как соседи разошлись,  Петрович подошел к Сереге:
- Сергей Батькович, айда на крыльцо, покурим. Надо решить, как теперь быть с Галиной. Ты сам, что думаешь?