Елизавета

   Мою прабабушку, так называют бабушек родителей, звали Лиза, Елизавета. Я очень хорошо помню ее мудрые сказки звучавшие длинными, зимними вечерами. Рассказывая их, эта великая труженица обязательно, что - либо делала своими большими, узловатыми руками, чаще всего в этот момент в руках у нее весело, с непостижимой скоростью, мелькали спицы. Помню, как я заворожено следила за их быстрым движением. Заметив мой зачарованный взгляд, прабабушка нередко говорила: «Счастье человека в том, что у него есть руки. Все можно ими сделать! Вот пройдет много лет, ты вырастишь большой, и я тебя обязательно многому научу. Но помни, внучка, руки могут делать не только добрые, полезные дела. Я же очень хочу, чтобы ты, когда вырастишь, творила ими добро. Так оно и будет, я знаю». Говоря это, нередко она тихо откладывала в сторону свое рукоделие и нежно гладила меня по голове своей шершавой, на вид такой грубой, но такой мягкой, родной рукой, и продолжала: «Но для того, чтобы руки делали добро, обязательно нужно иметь доброе, отзывчивое сердце и чистую душу. Без души, внучка, жить невозможно». 
   А поскольку прабабушка была искренни верующим человеком, мы обязательно по воскресеньям посещали Божий храм, так она называла церковь. Каждый день, общаясь с ней, я незаметно для себя, училась видеть красоту окружающего мира. Мы с ней были неразлучны, ходили на прогулку в дальний лес, любовались работой муравья, зеленью листвы. Она видела всю эту красоту и показывала ее мне, открывая не только глаза, но и душу прекрасному. Были у нас прогулки на реку, по городу, в музей, просто по тем местам, которые ей были чем-то памятные. Мы с ней очень долго и много гуляли, и удивляло меня молодую, неутомимую, только одно - то, как очень тяжело дышала прабабушка во время этих совместных прогулок. И только став старше, я узнала, что все это время моя прабабушка очень тяжело болела, у нее была астма. Узнав это, я была очень поражена. Ведь за все годы, проведенные рядом с ней, я не слышала от нее ни одной жалобы на здоровье, ни стонов. Да, я видела, что она пьет таблетки, да, знала, что ей надо пшикать аэрозоль, что она нередко ложилась в больницу. Но я была мала и здорова, и не понимала, как порой ей, видимо, было тяжело быть шутливой, беззаботной, уча добру мое сердце, в тот момент, когда ее сердце в любую минуту было готово остановиться из-за недостатка кислорода. Став взрослой, я все это поняла, но как бывает порой нестерпимо стыдно за то мое непонимание.
   Вновь и вновь вспоминаю ее - свою любимую прабабушку Елизавету. Вспоминаю, ее уроки любви и добра. И очень хочется, чтобы у меня, Елизаветы Сыроватской, были дети, и была у них такая бабушка.