Неизвестный Хельсинки

Проходишь мимо гостиницы Октябрьская с семи до десяти – никогда в мире не видел столько автобусов! Российские номера – то белый, то жёлтый. Всем нужен Хельсинки. Всем важен Хельсинки. И большая часть досыпающих до положенных восьми туристов, спрятавшихся в автобусе как в ракушке морской, идут покорять Anttilla и капал, Vero Moda и AndIAmo. Иногда заикнёшься кому-нибудь в разговоре – ну, мол, в Финляндию собрался, - и в большинстве случаев наткнёшься на какой-нибудь презрительный хмык или долгую уничижительную тираду, вроде того – зачем тебе сдалась эта страна скукоты да пьяниц.
Вероятно, говорят так люди, которые Финляндию видели только на географической карте. К стыду своему, и я в своё время пользовалась всё теми же штампами, считая страну Суоми краем скучным и некрасивым.
Но начав активное передвижение по стране первоначально с личными целями, очень скоро втянулась, и открыла для себя абсолютно новый, парадоксальный мир, которого бессознательно или сознательно лишают те, для кого «Страна Чухляндия» - всего лишь транзитный переезд на пути в Европу.
Начну хотя бы с того, что тот самый банальный Хельсинки, который уже по ночам должны видеть во сне спекулянты с шоп-турных автобусов, на самом деле не так прост и не так зануден. Что там! Он вообще не зануден, если уметь читать его знаки.
А Хельсинки просто стоит за их плечами и удивлённо изгибает каменные губы – и почему это?
Едущим в Финляндию часто говорят – да ничего вы там не увидите! И, правда – считай, что ничего и не увидел, промчавшись на автобусе и глянув из окна мимо Сенатской площади, Атенеума, Церкви в Скале и роскошного модернистского парка Сибелиуса. Потом автобус берёт курс на запад, где через много километров и часа полтора поджидают радостных от того, что они познали Хельсинки, туристов, мечтающих о королевском Стокгольме.
Кто ходил по грибы, знает одно простейшее правило – места надо знать. Ни один самый навороченный гид не знает тех мест, кто много лет ездит в город у моря и выучил его морщинки, слезинки и тайные переходы.
А мест таких много и грибы,… вернее, виды, растут красивейшие и редчайшие. Идеальное время для прогулок с фотоаппаратом и открытой душой – раннее утро, часиков так до восьми в выходные или в праздники, когда добропорядочные финны, усталые от честно выполняемой работы, спят, задвинув на окнах жалюзи.
Как не красивы были бы проспект Маннергейма и обе Эспланады – Северная и Южная, обратить внимание стоит в первую очередь на такие места – Катаянокка! Автобус с туристами запланировано проезжает до краснокирпичного православного красавца на холме, но не останавливается и фотосессий делать не предлагает. Мало того, что стоит потратить немного усилий, согнать чуток веса, поднимаясь по ступенькам, и заглянуть в собор, необходимо вдохнуть побольше воздуха и нырнуть в Катаянокку –тот самый остров, привратником которого и является Успенский собор на холме.
Это погружение в тишину и строгое господство югенда, у нас называемое просто северным модерном. Впрочем, для тех, кто знаком с данным экзотичным для России явлением не по справочникам, а по наблюдениям в северных городах, Выборге и Петербурге, финский северный модерн значительно отличается от русского. Вот тут-то и самое время походить с фотоаппаратом и попробовать нащупать эту разницу и вдохнуть в себя аромат непохожести.
Финские югенд-красавцы закутаны в лёгкую каменную шубу, подцвеченную жёлтым, бежевым, зеленоватым. Очертания строги, башенки на углах напоминают крыши шведских замков, фронтоны невелики, декор скуп и до крайности стилизован. Особый писк – надписи подъездов и имена домов – лепниной. На одном лиловатом значится «Borg» - «крепость». Недурное чувство юмора. Но все Катаянокковские «детки» действительно напоминают маленькие крепости, поджимающие друг друга плечами.
Это ни на какой экскурсии не покажут. Равно как и не покажут прямые и продуваемые ветрами залива улочки, отстыковывающиеся от проспекта Маннергейма прямиков к морю, в том числе щеголеватая Булеварди, где её русскими был построен Александровский театр – псевдобпрочное сооружение, миниатюрное для театра, и очень неплохо вписывающееся в эклектический антураж улиц-напарниц немного приевшегося за время стандартных проходов Маннергейма.
Идёшь по эти улицам, горбатящимся  то так, то эдак, и  удивляешься парадоксальным домам до ли эклектичным, то ли барочным второй-третьей волны: все, как на подбор, ухоженные, как барышни, и удивляющие чисто архитектурными находками. Пьянит восторг – что это?! Прага? Карловы Вары!? Петербург?! Тут вам и похожие на крепости варианты северного модерна, как мишки косолапые вставшие в ряд изящных виллис, а кому не сильно интересна архитектура – вот посреди улицы остатки старинного шведского кладбища и скверик вокруг. А рядом – одетая в строгие лютеранские одежды серая церковь с ярким пятнышком креста.
Если пройти дальше, используя карту, как забытый пиратами план поиска сокровищ, можно наткнуться и на неслабый элемент культуры – музей Синебрюхова, где царит картинная галантность и умиротворяющая тишина.
А вот и вода. Вот оно, откуда ветер дует, продувая все улочки насквозь. Брутальный концертный зал «Ностури» и склонившийся над ним возмездием портовый кран. Место для бурных чувств, подобное Гавани в Петербурге!
Да! Хельсинки – город воды. Её здесь даже больше, чем в Петербурге. Вода морщится, скользит, ускользает. Если сесть на катерок, то можно достичь сразу двух водных героев неизвестного Хельсинки.
Первый герой – зоопарк. Располагающийся на скалистом острове, он ежедневно принимает сотни ребятишек им вечно молодых духом взрослых посетителей. Здесь практически на свободе разгуливают хищные кошки, копытные, а в павильонах пируют попугаи и пресмыкающиеся.
Вы знаете такой Хельсинки?
Крепость Суоменлинна-Свеаборг приглашает на прогулку по своим бастионам. Мощёные булыжником улочки, крепостные стены и непобедимый дух свободы отмечает это парадоксальное местечко, до которого туристы добираются до обидного редко.
И разве скучно в Хельсинки?
…Если отклониться с роскошной, парадной южной Эспланады немного в сторону, дома откроются соблазнительные и увлекающие идти дальше. Улланлинна – заповедник югенда и скрытных парков, где на холме внезапно может возникнуть укромная скамеечка, а дома весёлой северной кистью раскрашены в цвета неба и радуги. Много простора – много и тайных переулков. Улицы кружат, кружат, меняют уровень, и чаще всего выносят то к красивому костёлу, то в очередной по-фински милый скверик.
…Надо помнить, что проспект Маннергейма не заканчивается на площади с экзотичным названием Эротайя, что напротив кругляша Шведского театра. Он странно раздваивается, и мимо недавно сооружённого скверика меж двух ответвлений улиц, приводит на Исо-Робертинкату. Пешеходная улочка заставляет активно крутить головой, высматривая рыб и цветы на пастельного цвета фасадах, странные памятники, благоухающие цветочные клумбы…
Красиво в своём северном одиночестве кладбище Хитаниеми. Где-то здесь прилёг немного отдохнуть до следующей войны Маннергейм, здесь имена знаменитых художников и писателей перемежаются с цветами: роскошный приют тишины, прогулка по которому ничем не хуже визита на Вышеградское кладбище Праги или Раковицкое в Кракове.
Чуть дальше – кладбище православное. Здесь тихо ловит солнце крестами православная часовня, а на могилах прячутся от любопытных взглядов ангелы и розы. И тихо! – так тихо, что хочется просто сесть и думать… об этой тишине, подаренной, казалось бы, таким ординарным городом как Хельсинки…
…и хочется приезжать сюда снова и снова, променяв на Хельсинки все иерусалимы и тайланды…