Рассказы из напёрстка - 5
С СЕКСУАЛЬНЫМИ ОТКЛОНЕНИЯМИ
ВСЕ ЦВЕТА РАДУГИ
Испания. Музей Прадо. Перед картиной Гойи «Маха обнажённая» новый русский. К нему подходит музейный служка.
– Сеньору нравится?
– Я в восторге. Завидую художникам. Глядя на такое, поневоле возьмёшься за... хм... кисть.
– Дама охотно разденется перед любым, а получают её немногие.
– Как мужчина мужчине: я бы от такой не отказался.
– Благодарю за доверие, сеньор, и надеюсь, что вас заинтересует моё предложение.
– Валяйте.
– Кого вы предпочитаете, блондинок, брюнеток или шатенок?
– Во-первых, это не предложение, а вопрос. Во-вторых, что посоветуете мне вы?
– Ах, сеньор, какой из меня советчик!
– Отчего так?
– Видите ли, я совсем запутался: жена у меня шатенка, дочь брюнетка, а любовница блондинка.
НУДИСТИКА
– Да как вы смеете! – возмутилась женщина. – Я вам не какая-нибудь! Думаете, раз голая, значит со мной можно...
– А разве нельзя? – удивился Гаврющенко. – Тогда зачем раздевались?
– Захотела и разделась.
– Вот и я, захотел тебя раздетую.
– Помогите! – заверещала женщина. – Насилуют!
На крик сбежались с десяток баб, голых, как в бане.
– Тебе чего? – поинтересовались голые.
– Ох, сколько у вас всего...
– Чего всего? – откровенное восхищение Гаврющенко поубавило вражды, но не прибавило доверия.
– Тела.
– Выходит, не по зубам, тогда проваливай.
– Ухожу, бабоньки, ухожу. А то ещё подкрепление набежит, тогда и вовсе...
Его медленное отступление было воспринято как позорное бегство и негодование на мужчин вообще, обрушилось на бедного Гаврющенко, так и не уразумевшего, в чём его ошибка, в том ли, что не взял, когда само давалось в руки, или поверил тому, чему давно уже не верят сами женщины.
Историю эту Гаврющенко поведал нам в баре под мелодичный звон стеклянной посуды. Стали допытываться у него о местоположении пляжа, но, пьяный под завязку, только и помнил, что полно голых и ни одного деревца. Мы повздыхали и отступились. Что возьмёшь с дурака, принявшего обыкновенных нудисток за женщин.
НАБЕГ
Возникли, как привидение. Меня приплюсовали к стене и, не найдя искомого, приступили к допросу.
– Где внучка?
– Какая?
– А у тебя их сколько?
– Одна.
– Её и подавай.
– Сами видите.
– Была и вся вышла? Тогда, старая мымра, тебя изнасилуем.
– Радость-то какая нечаянная. Только, ребята, не передумайте.
Поглядели, погалдели, повздыхали, выгребли содержимое холодильника и отчалили, как подводная лодка в неизвестном направлении.
Внучка выбралась из схоронки, только радости от благополучного исхода на ней не обозначилось.
– Вот, – говорю, – гады, жратву упёрли.
Молчит. После беды не до еды. А может... Отогнала подозрение от греха подальше. Куда ей против троих, те, как племенные бычки, а она — худая и жалкая, как сорванная афиша. Но это поверху. А в нутро-то не заглянешь.
РАЗВЕ ТАК ПРОСЯТ?
– Девушка, а, девушка...
– Сама знаю, кто я. Чего надо?
– Встретиться.
– Это ещё зачем?
– Хочу сделать вам предложение.
– Не дура, вроде, а про такой способ не слыхала.
– Да это просто, я попрошу у вас руку и сердце, а вы...
– Чего попросишь?.. Во даёт, жмурик! Дожидайся я таких, как ты, просителей, девкой никогда бы не стала.
ВЕСНЫ ЕЁ ЗЛАТЫЕ ДНИ
Для женщины нет большей неожиданности, чем переход от климата к климаксу. В душе её в полном разгаре весеннее равноденствие, а волосы уже в белых хлопьях пены, и она с трудом осознаёт, что уступающие ей место мужчины, делают это исключительно из уважения к её седине.
Борис Иоселевич
Свидетельство о публикации №212030700827