Сломанная роза

                Марина СКВОРЦОВА
                Духовной сестре Елисавете посвящается

                «Как ты сплетешь теперь венок? В твоем саду нет больше роз!»
                - «Вы позабыли, что шипы остались мне», - сказал Христос…
                /А. Плещеев/

         На набережной вдруг швырнуло меня на гранит с силой, эквивалентной «космической любви». Инстинктивно успев прижать к груди руки, словно хотела оттолкнуться от летящих на меня глыб, я почувствовала, что это и за  кресты…  /За то, что  вмешиваюсь в  отлаженный ход событий, которые готовились в течение пяти лет. И все же нам предстоит срочно изменить архитектуру крестов, когда они уже заказаны. Пожалуй, слово «срочно» здесь звучит слабовато…/ Почувствовав, как внутри  ладони бьется горячая кровь, я набрала полную горсть мокрого снега.

          Сегодня День рождения самого дорогого для меня человека, и я должна успеть купить цветы. Сегодня наперекор вчерашней откровенной весне весь город покрыт снегом. Думаю, его немного огорчит это, а ведь это – благословление…    /Мы, дети Иоанновых сирот, знаем об этом. Мы не забудем, как не ко времени неожиданно весь город покрыло снегом, когда ушел наш Владыка, отпустив нам грехи наши, накрыв свой город белой епитрахилью…/ Только вот будет ли у меня возможность сказать ему об этом?

           Призвав всю свою любовь, чтобы выбрать букет от сердца, снова на фоне других цветов я увидела только их: гордые розы. Каждой посмотрела в лицо, и, обняв их, как дорогое дитя, бережно укрывая от снега, побрела до-мой…/Девица в салоне отличалась редкостным отсутствием вкуса. Как дочь потомственной художницы я понимала, что по возвращении домой должна буду иначе скомпоновать букет…/ Упругие розы капризно сопротивлялись, вздрагивая и стряхивая каждое прикосновение. И вдруг одна из них замерла у меня на руке… Холод оцепенения омыл мою горящую болью грудь. Понимая язык знаков, я уже знала, что мне предстоит… И следом хлынула радость осознания того, что страдание приму я, что это в моих руках так легко сломился упругий стебель, что это в мою ладонь так нежно упала царица-роза…/ Мы пошли пешком, чтобы по пути найти такой же цветок. Хотя там будет столько народу, что он нас даже не заметит, а цветы… Можно было отправить детей подарить цветы, но я не могу отказаться его увидеть, хотя бы издалека, я так долго ждала этого события…     С трудом выравнивая улыбку, чтобы не испугать детей, иду вперед… Нет, это улица отступает назад./

            А вот и Ты. Ты на сцене, как на коне, мой дорогой Друг, мой Гений, мой Маэстро! Я никогда не смогла бы полюбить мужчину, которым нельзя восхищаться… Вечер прошел на одном дыхании. /Дыхание? При каждом судорожном вдохе глаза застилает черной пеленой… Отправив детей домой, иду к врачу/

             - Я Вас госпитализирую, у Вас такая травма…
             - Психическая…
             - Хм… Да нет, с психикой у Вас все в порядке. У архитекторов всегда психика в норме… Но завтра-послезавтра Вам станет хуже.  Что ж, я Вас предупредил… Впрочем, лечение одинаковое, я дам Вам рекомендации…
             - Какие? Не дышать?
             - Хм… Дышите – не дышите…
             - Не дышите, не дышите, не дышите… Уносите! Следующий.
             - Удивительная женщина! У Вас перелом, а Вы смеетесь и шутите… Напрасно уходите. Вы даже себе не представляете, как я хотел бы Вас лечить. / Перелом… сознания… Да, добрые люди ко мне тянутся… Только к сожалению, я не всегда в состоянии уделить им должное внимание… И лишь один человек так неявно избегает меня. …тебя так долго не было, что лёд… растаял во дворе полуметровый… Спокойно. Не нужно вспоминать об этом… Вспоминать – это значит заново пережить./

           А завтра – завтра на работу, потому что у нас горят кресты. Дожив до вечера, можно, наконец, позвонить ему, чтобы поздравить с удачным выступлением… /И совершенно напрасно... Снова переливается и пылает в груди горящий шелк, заглушая любую другую боль… Господи, помоги. Срочно отмолиться, прочесть правило на сон грядущим и спрятаться от детей под одеяло. Судорожно хватаю книгу, и только дочитав до помяника, поднимаю глаза на колонтитулы: молитвы утренние… Стайка белых журавликов-оригами выпорхнула из моей головы…/

          Врач был прав, мне действительно стало хуже… И только вечером на третий день, когда вернулась способность ориентироваться в пространстве, я нашла ее… несчастную сломанную розу. Впрочем, она отнюдь не выглядела несчастной. Водружённая в прозрачный стакан, она небрежно облокотилась на тонкий край, спокойно взирая на меня свысока, как царица в ложе…
         Вот уже несколько дней подряд встает холодное солнце. Вот уже несколько дней заря сменяет зарю, а она все цветёт… Тебя с нами давно нет, а я все живу…