Небылицы из будущего

НЕБЫЛИЦЫ ИЗ БУДУЩЕГО

Небылица  первая

Другая  жизнь…


ГЛАВА  1

1
– «I Wanna Be Loved by You…»

Мэрилин Монро, секс-символ середины прошлого века, стояла у дивана, прямо у изголовья, и чувственно пела мне, полусонному Александру Николаевичу Щербакову:

– «I Wanna Be Loved by You…»

Она была в своем знаменитом «улетающем платье», лучезарная и завораживающая. Она пела мне, только мне, и от этого утро казалось еще более прекрасным.
 
Жалюзи на окнах раздвинулись, и лучи июльского солнца пронзили голографическое изображение Монро. Оно немного зарябило, звук затрещал, но через секунду все восстановилось: Мэрилин была снова, как живая.

Отечественные голографические будильники стоили дорого (правда, не рябили и не трещали), а вот китайские аналоги с черного рынка, к которым относился и мой будильник, стоили на порядок ниже, однако качество временами оставляло желать лучшего.

Вместе с самим аппаратом я прикупил несколько ретро-дисков, и теперь каждое утро меня будили мировые звезды прошлого столетия. Преимущественно, звезды женского рода.

Сегодня меня разбудила сама Мэрилин Монро. И еще кто-то…


– Саша, когда она заткнется? – спросил заспанный женский голос. – Она меня достала! Кто это вообще?

«А ты кто?» - мысленно поинтересовался я и, откинув одеяло, взглянул на девушку. Затем, одобрив собственный выбор, отметил про себя: «Симпатичная».

– Заткнись! – рявкнула между тем незнакомка Мэрилин. И снова натянула на голову одеяло. – Я с ума от нее сойду!

Согласен, когда песня повторяется снова и снова, а звук понемногу возрастает, - это нервирует.

– «I Wanna Be Loved by You…» - невозмутимо и все также обворожительно пела Монро.

После энного повтора будильник должен был отключиться, однако я не помнил, насколько именно повторов его запрограммировал. Точное количество можно было посмотреть на пульте, который лежал на подоконнике, достаточно далеко от меня. Я специально клал его туда, наученный горьким опытом опозданий; подальше, так, чтобы невозможно было дотянуться до него рукой с дивана.

Монро пела, не переставая, и, если бы не звуконепроницаемые стены, вероятно, разбудила бы уже весь дом. Пришлось, пусть и нехотя, подняться. В квартире, наконец, воцарилась тишина.

– Слава Богу! – послышалось из-под одеяла.

– Ага, - согласился я, прикидывая, что сделать сначала – умыться или покормить тлоса, как всегда вертевшегося у моих ног. И остановился на последнем, опасаясь, что иначе может включиться еще один рычащий  будильник. И уже не голографический, без всякого пульта, а вполне реальный.

Тлос по кличке «Арчи», привезенный мною в позапрошлый отпуск с планеты Корф, как и все его сородичи, внешне напоминал нашего земного кота. Был таким же нахальным существом, прожорливым и эгоистичным. Правда, в отличие от котов, обожал плавать и нырять. А рычал похлеще львов из зооинститута.

Итак, я покормил его, затем умылся, побрился, приготовил тосты и кофе и пошел будить свою гостью. При этом я все пытался вспомнить ее имя. Не вспомнил. (А, может, не знал?!)
Разбудить незнакомку оказалось задачей не из простых. Ни ласковые уговоры, ни четкие деловые объяснения, ни грубая сила (а что было делать?!) никакого воздействия на нее не возымели. Девушку словно выключили, обесточили.

А я уже опаздывал. Шеф, Архип Сергеевич Плотный, глава торговой корпорации «Семейственность»,  поручил мне, одному из своих сотрудников и представителей, небольшую работенку. Я (куда было деваться?!) обязался ее выполнить, несмотря на то, что ни славы, ни значительного пополнения банковского счета это мне принести не могло.

– Есть такое слово – «надо», - любил повторять шеф. И в этот раз он не был оригинален. – Я прикинул, кому бы это поручить, и выбрал тебя.

Я не запрыгал от восторга, лишь понимающе кивнул и лаконично произнес:

– Правильный выбор, Архип Сергеевич. – Что еще я мог сказать шефу?!

Мои слова Плотному понравились.

– Вот и договорились. – Он небрежно повернул одно из колесиков, встроенных в стол, тем самым убавив шум прибоя за окном. – Обговорим детали.

Шеф не переносил городские однообразные пейзажи и все время заменял их на релаксационные: горные заснеженные вершины, бескрайние зеленые поля, золотистые пляжи и тому подобное. Что тут скажешь, своеобразный человек! И еще он носил очки, хотя имел стопроцентное зрение. Ему они просто нравились.

– Итак, Саша, в чем состоит твоя главная задача? – спросил он, глядя на меня поверх оправы.

– Не проспать и не опоздать, - пошутил я. Как выяснилось утром – накаркал.


Как человек военный, пусть и в прошлом, я не привык отступать перед трудностями. И все-таки… ситуация со спящей красавицей на минуту поставила меня в тупик. Но только на минуту – вскоре я нашел решение.

Я поступил следующим образом: сначала оделся (на завтрак уже не было времени), потом порылся у незнакомки в сумочке и извлек оттуда идентификационную карту личности. Написал записку, мол, уходя, захлопни дверь (в шутку, конечно; сигнализатор безопасности все сделает сам), и положил карту на видное место. Так, чтобы Оксана (так звали мою ночную гостью согласно карте) сразу просекла, что мне все о ней известно.
 
И ушел. Прямиком к ближайшему узлу КМОКТа (кабин мгновенной объемной квантовой телепортации). Это передвижение в пространстве, конечно, на много порядков дороже, чем, скажем, на сверхскоростном экспрессе воздушки, однако по временным показателям ничто на сегодняшний день не могло сравниться с КМОКТом. Особенно, когда ты куда-нибудь опаздываешь.

Из шести кабин работали пять, возле кабины под номером три стояли ремонтники и взмокший от пота гражданин в шубе и меховой шапке. (В июле-то!) Он только что прибыл к нам, в Тулу, несмотря на то, что собирался в Иркутск. Такое случалось время от времени, и всему виной были треклятые «нейтринные бури». (Я сам однажды вместо черноморского курорта оказался в Новосибирске!). Гражданин возмущался и требовал начальника узла. Говорил, что лично знаком с главой Федерации и может всех виноватых отправить на колониальные планеты добывать полезные ископаемые.

– Вам не место на планете Земля, - рефреном повторял он. – Не место. И я прослежу, чтобы вас здесь не было!

Ремонтники только виновато опускали глаза, переглядывались и чесали затылки.

Пройдя мимо, я зашел в кабину под номером шесть, приложил ладонь левой руки к терминалу, а правой задал место назначения. Индикатор тут же радостно замигал зеленым цветом, что могло означать лишь одно: мои банковские накопления немного оскудели, тем самым предоставив мне разрешение на телепортацию.

Закрыв глаза, я начал медленно считать до десяти. Стандартная процедура. Само перемещение занимало какие-то доли секунды, но ради полной адаптации врачи всем рекомендовали этот самый счет. И глубокое дыхание.

…Семь. Восемь. Девять. Десять.

Я открыл глаза. Девяносто девять процентов телепортируемых органических существ по статистике не испытывают после перемещения никакого дискомфорта. Но со мной всегда все иначе. Меня каждый раз немного подташнивает, да и координация движений нарушается. Наверное, это последствия ранения, полученного четыре года назад, когда я еще служил в космопехоте. Тот полет на Молс, последнее задание, вообще перевернул всю мою дальнейшую жизнь. Перечеркнул все планы на закономерное будущее – карьерный рост военного.

Я вышел из кабинки, слегка пошатываясь. Вышел и сразу же сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

– С вами все в порядке? – заботливо спросила девушка, работница космопорта.  На ней был специальный жилет синего цвета. – Как вы себя чувствуете?

– Нормально. – Я слегка раздвинул уголки губ. – Мой организм и телепортация давно не сходятся характерами.

– Вызвать вам тележку-экипаж?

– Нет, спасибо.

– Может, предоставить сопровождающего? Есть роботы-санитары.

Я поморщился:

– Не люблю эти человекоподобные создания. Предпочитаю оригиналы.

– У нас есть и люди-санитары. Я немедленно вызову к вам одного из них.

Я заверил, что со мной полный порядок и поспешно отошел от обладательницы синего жилета.
У кабинок, расположенных в людных местах, всегда есть один и тот же недостаток: кто-нибудь обязательно постарается навязать вам свои услуги или какую-нибудь бесполезную вещицу. Разумеется, не за «спасибо».

Узел КМОКТа, в котором я оказался, располагался на первом этаже космопорта Нового Петербурга. Здесь неизменно было много народа, шум и суета. Работники, посетители, пассажиры, роботы-носильщики; повсюду пестрели информационные и рекламные табло. С экранов последних как всегда навязчиво предлагали массу бесполезных вещей и продуктов сомнительного качества. Благодаря формату 5D, ощущались и запахи, и вкус рекламированного товара. От этого изобилия моя координация стала еще хуже, да и тошнота усилилась.

Странная реакция! До того, как перейти в «Семейственность», и после того, как уволился из армии, я сам владел парой таких рекламных щитов и спокойно их переносил. Правда, тогда я практически не пользовался телепортацией.

– Вам нехорошо? – уже с надеждой в голосе поинтересовались у меня. Еще одна девушка в синем жилете.

– Нет, все просто замечательно, - ответил я.

– Может быть…

– Санитара тоже не надо, - предупредил я ее предложение. – Просто у вас тут спертый воздух. Совершенно нечем дышать.

Мне возразили:

– Климатические фильтры проверяются каждый час. Здесь не может быть спертый воздух.
Я только пожал плечами:

– Наверное, показалось.

Выйдя из космопорта, я почувствовал себя значительно лучше и сразу же прямиком направился к платформе со стоянкой аэротакси. Проигнорировав аппараты голубого цвета с пилотами-роботами, я подошел к первой же зеленой машине. Ею управлял беженец из западного содружества, прибывший к нам в поисках лучшей доли. За последние лет пять количество таких беженцев колоссально возросло. Неудивительно, что дворники, мусорщики и пилоты общественного транспорта федерации в основном говорили на ломаном русском, предпочитая носить на шее брелки с электронным переводчиком.

Крылья-двери зеленого аэротакси раскрылись, и я сел на переднее пассажирское сидение рядом с пилотом. Тот сразу же нацепил на лицо услужливую улыбку.

– Здрявствюйте. Кьюда?

– Тьюда, - спародировал я и, указав нужное направление, назвал адрес.

– Бистро или с осмотром?

– Побыстрее. Но без энтузиазма. Так, чтобы я не вывалился и не разбился.

Пилот захихикал:

– Разбися? Нет. Я аккуратьно.

– Хорошо. Тогда полетели.

Аппарат беззвучно поднялся в воздух.

– Ты откуда? – спросил я, когда мы уже летели над крышами небоскребов Нового Петербурга.

– From America. – Он включил брелок-переводчик, и тот приятным баритоном перевел: – Из Америки.

Я посочувствовал:

– Тяжело там у вас сейчас. Семья есть?

Брелок перевел мои слова, и пилот, сделав кислую мину, начал свою исповедь. Говорил он долго (накипело у него; к тому же, поддержать разговор пассажира – это почти стопроцентный шанс получить чаевые).

Я же любил слушать, любил общаться, поэтому всегда предпочитал роботам живых собеседников. Так быстрее и интереснее проходил полет.

А Джон все говорил и говорил, потирая грудь. Брелок-переводчик (самая дешевая модель) нагрелся и немного обжигал американца. Да и в самом салоне такси становилось душновато. Отражатели солнечного света работали на двадцать процентов, а старенький кондиционер находился здесь больше для красоты. Джон явно на всем экономил, но я никогда не был чрезмерно требовательным клиентом.

– Хочется домой, Джон?

– К семе хочетца. Дафно не видеть.

– К семье хочется. Давно не видел, - перевел баритон.

«Понятное желание, - подумал я. – Для того, у кого эта самая семья есть!»

Несколько минут мы летели молча, пока Джон не произнес новую «абракадабру».

– Вот и ваша гостиница, - послышался перевод. – Мы можем сесть на спецплощадку на крыше, а можем на платформу внизу. Где вам удобней сойти?

– Внизу, - ответил я. И пока аппарат опускался, расплатился за полет, не забыв, естественно, о чаевых. Щедрых, ведь у Джона в Старом Нью-Йорке четверо детей и жена-инвалид.

– Спясибо! – поблагодарил он, широко улыбаясь. – До сиданья!

– До встречи, Джон!

Я ловко вынырнул из аппарата, и меня тут же чуть не сбил наряд медработников с летательной тележкой. На ней, закатив глаза, лежал молодой человек приблизительно моего возраста. Эскулапы спешили к белому аэробусу с красным крестом.

– Осторожнее! – крикнул я им вслед. – Одного спасете, другого угробите! Коновалы!

Выругавшись, я подошел к автоматическим дверям гостиницы, которые при моем приближении разъехались в стороны.

Возле пропускных автоматов стоял робот-швейцар и качал головой. Это была модель Х-2045, выпускаемая под девизом: «Чувствительный до слез!» Им даже давали человеческие имена. По мне же это были слюнтяи в квадрате. Пародии на занудных людей. Я, как уже не раз отмечал, вообще не любил роботов, ни одну модель, но эта просто вызывала у меня отвращение.

Между тем я обратился к этому «умудренному сединой мужчине»:

– Что произошло?

Робот сильнее закачал головой и предложил мне упаковку бумажных носовых платков. Я отказался и повторил вопрос.

– Сердечный приступ, - ответил он. – Прямо на моих глазах. Ужас! Вот так живешь-живешь и вдруг…

– Накрываются сразу все предохранители, - закончил я.

Сарказм машине был не понятен, да и спорить с человеком она не имеет права. «Умудренный сединой мужчина» согласился со мной:

– Можно и так сказать. А ведь на первый взгляд совершенно здоровый молодой человек. Улыбался, здоровался…

Я, не дослушав, подошел к пропускному автомату и предъявил свою идентификационную карту.

– Добро пожаловать, Александр Николаевич Щербаков, - послышалось из динамика. – Чтобы поселиться в нашей высококомфортабельной гостинице,  обратитесь к администратору у регистрационного окна. Чтобы посетить заведения, расположенные на территории нашей высококомфор…

Это я тоже не стал слушать. Все стандартно и знакомо. Не только на Земле, но и даже в колониях. (Поверьте, в свое время мне пришлось поколесить чуть ли не по всей Галактике!) Я сразу зашагал к регистрационному окошку. Там меня уже поджидали, но… с извинениями и сожалениями. Оказалось, отсутствовали свободные номера (какая-то экологическая делегация с Марса забронировала почти все, а те, что остались, были разобраны ранее).

Меня такое положение дел больше удивило, чем расстроило. Шеф должен был позаботиться о номере для меня. Почему же он этого не сделал? Он точно упоминал эту гостиницу, я был уверен в этом на сто процентов. Вероятнее всего, его новая робот-секретарша с дополнительными функциями гейши, совсем затуманила Архипу Сергеевичу мозги. Шеф, на мой взгляд, использовал бонус гораздо чаще, чем основные директивы. При этом он искренне полагал, что не изменяет жене. Ведь робот-секретарша не настоящая женщина, а, значит, и измена с ней не считается настоящей изменой.

– Что ж, обращусь в другую гостиницу, - сказал я девушке-регистратору. – Напомните, пожалуйста, где находится ближайшая.

Девушка не успела и рта открыть, как возле меня возник высокий молодой человек в очень дорогом костюме из особенного материала, производимого только на планете Соргс. Я знал это, потому что у шефа была парочка подобных костюмов.

Молодой человек вежливо обратился ко мне:

– Александр Николаевич, я главный администратор гостиницы. Меня зовут Даниил Алексеевич. Позвольте предложить вам одноместный номер на семидесятом этаже. Его занимал постоялец, которого увезли с сердечным приступом. Нам только что сообщили, что он совсем плох, и в ближайшие два-три дня не появится. Как долго вы планируете пробыть в Новом Петербурге?
– Сутки. – Я пожал плечами. – Или двое. Не больше.

– Отлично, Александр Николаевич. Дайте нам час. Мы приведем номер в порядок, и вы заселитесь. А пока вы можете посетить один из наших ресторанов или кинопроекторную комнату, или галактический музей, или выставку меж…

Я прервал перечисление, опасаясь, что оно может оказаться бесконечным:

– Спасибо, я сориентируюсь.

Администратор улыбнулся:

– Не сомневаюсь в этом. Чем я еще могу быть вам полезен?

– Подскажите, где у вас будки видеофонов?

– Они есть на каждом этаже. – Даниил Алексеевич, осторожно взяв за руку, развернул меня лицом к двери. – Ближайшая перед вами. Прямо возле пропускного автомата. Пользуйтесь, пожалуйста.

Я поблагодарил его и попросил:

– Посоветуйте ресторан, где повкуснее готовят?

Ответ был вполне предсказуем:

– У нас все повара – профессионалы высшей категории. Рестораны расположены в центральном помещении каждого этажа. Но все они отличаются друг от друга определенной направленностью.

– Направленностью?

– Ну, знаете, одни любят одно, другие – другое…

– Вы говорите о национальной кухне?

– Именно. Вы угадали.

– Земной кухне?

– Не только. С пятидесятого этажа по шестидесятый – исключительно инопланетные блюда. – Даниил Алексеевич слегка понизил голос и наклонился к моему левому уху. – Рекомендую «швеликов в соусе яни» на пятьдесят четвертом.

Я отчего-то тоже понизил голос:

– Из чего готовят это блюдо?

– Из швеликов, - совершенно логично ответили мне.

– А что такое «швелики»?

– Не знаю. – Главный администратор выпятил нижнюю губу. – И не хочу знать. Это одно из моих любимейших блюд. Было бы очень грустно лишиться такого удовольствия.

– Да? Тогда я, пожалуй, воспользуюсь вашим советом.

– Поверьте, вы не разочаруетесь.

– Верю. Значит, пятьдесят четвертый?

– Он самый.

– Спасибо, Даниил Алексеевич.

Договорившись через час снова подойти к регистрационному окошку, я зашагал к видеофону. Мне нужно было связаться с шефом и кое-что у него выяснить.

Шеф долго не отвечал. Я уже хотел было прервать связь, как, наконец, на экране появилась картинка кабинета Архипа Сергеевича. Я успел заметить, как в сторону от экрана отскочила взлохмаченная гейша-секретарша. «Тьфу, - брезгливо поморщился я, - человек и робот… тьфу!»

– Да? – передо мной возникла раскрасневшаяся физиономия шефа, занявшая весь экран. – Саша, ты уже на месте?

Я кивнул:

– На месте. Но номера, забронированного на мое имя, не оказалось. Меня не ждали в указанной вами гостинице.

Густые брови Плотного сомкнулись:

– Не может быть!

– Клянусь вам, Архип Сергеевич.

– Но я же поручал моей секре… Я накажу ее. Сию минуту. – Он хотел было отойти от экрана, однако тут же снова прильнул к нему. – Я накажу ее позже. Надо же быть такой забывчивой!

Роботы ничего не забывают. Даже если они гейши. А вот озабоченные главы компаний вполне способны потерять и память, и голову вообще.

– Не переживай, Саша, - успокаивающим тоном заговорил шеф. – Я найду выход. Свяжусь со всеми гостиницами Нового Петербурга. Номер будет. А ты пока сходи куда-нибудь, перекуси, развейся. Не экономь – компания все возместит. В разумных пределах, конечно.

– Не надо, Архип Сергеевич.

– Нет, я настаиваю.

Я повторил:

– Не надо. – И уточнил: – Не надо других гостиниц. Мне повезло. Один свободный номер все-таки нашелся.

– Один нашелся? Вот и прекрасненько. – Шеф подмигнул мне. – Тебе больше и не надо. Ведь так?

– Так.

– Встреча с поставщиками сегодня в два часа. Не забыл?

Я ответил, что помню.

– Если управитесь за день, сразу возвращайся назад. Нечего тебе там попросту прохлаждаться.

– Хорошо, Архип Сергеевич.

– Но, если возникнет необходимость остаться на день-другой, разумеется, оставайся.

– Я понял вас.

– Будь с ними построже. Поставщики это уважают.

– Буду.

– Однако не переборщи. Поставщики это не любят.

– Постараюсь.

– Молодец! Всё, до встречи! И… удачи!

Через секунду экран погас. Должно быть, шефу не терпелось задать секретарше выволочку.

2
В последующие три часа все шло как по маслу. Я посетил ресторан на пятьдесят четвертом этаже, правда, не вспомнив название любимого блюда главного администратора, просто попил кофе с экзотическим печеньем. Затем зарегистрировался в номере сердечника и, удовлетворенный, даже не поднимаясь туда, отправился в торговую часть Нового Петербурга. Там я помотался по складам и базам, чтобы узнать обстановку на рынках Нового Петербурга, поговорил со всеми, с кем удалось поговорить… Короче, когда в два часа я прибыл на деловую встречу, я был во всеоружии.

Партнеры по бизнесу, как и следовало ожидать, в первые минуты попытались меня обмануть. (Так, на дурочка, а вдруг прокатит!) Но я подготовился, и им пришлось уступить. О ценах, сроках поставки и прочем мы договорились на равных, обоюдовыгодных условиях. Потом последовал скромный банкет, не продлившийся и часа.

– Как жаль, что вы у нас не надолго, - говорили мне. А слышалось: «Парень, контракт подписан. Проваливай уже!»

Или:

– Почаще приезжайте. – «В случае крайней необходимости».

Меня это не обижало. Это политика бизнеса. Мое отношение к поставщикам было аналогичным.

С первого же попавшегося мне на глаза видеофона я позвонил шефу, доложил о результатах встречи и минут пять (за свой счет!) выслушивал похвалы Архипа Сергеевича. Потом все с того же видеофона договорился с соседкой по поводу Арчи (кто-то ведь должен был его кормить) и пообещал ей вернуться завтрашним утром.

– Он сегодня какой-то агрессивный, - пожаловалась соседка. – Рычит все время. Наверное, скучает по вас.

– Причешите его зеленой щеткой, - посоветовал я. – Успокоится.

Если соседка не упомянула про спящую красавицу на моем диване, значит, Оксана уже испарилась. Кстати, именно ее присутствие (в мое отсутствие!) так взбаламутило Арчи, что он даже после ухода девушки рычал не переставая.


Погода на улице стояла замечательная. Облака закрыли землю от прямых солнечных лучей, стало просто тепло, и даже подул легкий ветерок. Я, воспользовавшись карманным навигатором, решил пройтись до гостиницы пешком.

Где-то на полпути у меня возникло ощущение, что за мной следят. Неотчетливое, скорее интуитивное, но я все-таки остановился и огляделся по сторонам. Долгая служба в рядах космических пехотинцев научила меня доверять интуиции, которая не раз выручала в трудные минуты.

Я вглядывался в лица прохожих по обе стороны улицы, пытаясь вычислить соглядатая, но мне это так и не удалось. Наверное, сегодня чутье подвело меня. И, в конце концов, зачем кому-то следить за мной?! Я ни от кого не прятался и ничего не скрывал. С армией давно было покончено (да и служил я не в разведывательном управлении!), а с партнерами по бизнесу все было улажено час назад.

Покачав головой, я зашагал дальше и вплоть до гостиницы больше не останавливался.

В фойе меня встретил улыбающийся Даниил Алексеевич.

– Александр Николаевич, вы были в ресторане на пятьдесят четвертом? – тоном заговорщика поинтересовался главный администратор.

Я молча кивнул.

– Пробовали?

Я соврал, что да.

– Понравилось?

Я ответил неопределенно:

– Своеобразное блюдо.

– Но ведь вкусное?

Я сдержанно согласился.

Выждав небольшую паузу, Даниил Алексеевич спросил:

– Вы решили окончательно, насколько остановитесь у нас?

– Да, решил. – В этом вопросе все было предельно ясно и точно. – Думаю, завтра съеду. Завтра утром.

– Получаются сутки.

– Да.

– Всего хорошего, Александр Николаевич.

– Всего хорошего.


3
Вместе со мной в лифт вошел представительный мужчина с бородой, одетый в плащ с эмблемой последователя «Храма Великого Разума». Мы встретились глазами и сразу узнали друг друга, хотя оба изменились со времени нашей последней встречи. Особенно изменился Олег Никитин.
 
– Олег? Ты? – удивленно воскликнул я. – Никитин?

Последователь был удивлен не меньше:

– Щербаков?

– Так точно, - отозвался я. – Олег, сколько же мы не виделись?

– Четыре года. – Никитин смотрел на меня так, словно я был призраком. – Четыре года.

– Ты что? – Я не хлопнул его по плечу только из уважения к эмблеме на плаще. – Не веришь, что это я? Неужели твои память и мозги раздобрели так же, как и твое тело? Заплыли и плохо функционируют?

Никитин даже не улыбнулся:

– Я слышал, что ты погиб, Александр. Во время последнего задания.

– А я слышал, что ты окончательно спился, - парировал я. – Но, к счастью, в обоих случаях это просто слухи.

– В моем случае все верно. Если бы я не стал последователем, я бы умер. Лишь благодаря вере я завязал с выпивкой и с напрасными мечтами о возвращении в армию.

– Молодец! Я, кстати, тоже теперь штатский. Получил тогда, на Молсе, серьезное ранение и все… прощай, армия!

Лифт остановился на моем – семидесятом этаже.

– Зайдешь ко мне? – предложил я. – Поговорим о прошлом.

Никитин погладил бороду:

– В другой раз.

– Через четыре года? – усмехнулся я.

– Как доведется, - серьезно ответил Олег.

Я сделал шаг назад, и двери лифта сомкнулись.

В номере я включил воздухоочиститель и кондиционер на комфортные режимы, лег на кровать и закрыл глаза.

«Как изменился Олег с нашей последней встречи, - думал я. – Не узнать! Небо и земля! И внешне и… Четыре года назад он был совершенно другим человеком».

Нынешняя метаморфоза Никитина однозначно пошла ему на пользу, однако вместе с тем он стал чужим для тех, кто знал его прежним.

И мне припомнилась та наша последняя встреча в кафе…


– Это я виноват! – Олег Никитин опрокинул в себя шестую рюмку. – Черт побери! Я один во всем виноват!

Несмотря на то, что он уже хорошенько набрался, приговор он выговаривал себе достаточно четко. И громко. Все кафе было в курсе его проблемы.

– Может, все-таки выпьешь? – Он указал мне на бутылку. – Капля-другая тебя не убьет.

Я покачал головой:

– Я не пью перед заданием. Ты же знаешь правила.

– Угу. Я помню их. И все же…

– Нет.

– Окончательный ответ?

– Да. – Я взглянул на часы. – Пить не буду. И тебе, Олег, не советую.

Он усмехнулся:

– Чего это вдруг? Я же не лечу. Я больше не космический пехотинец. Я – … А кто я теперь? Саш, кто я?

– Прежде всего, человек.

– И безработный алкаш.

– И кто в этом виноват?

– Я виноват! Я один. Потому-то генерал и вышиб меня… Потому-то и заменил тобой… А ведь однажды… однажды я спас ему жизнь. Я, сержант, спас генерала! Да! А он… Как он отблагодарил меня?! Лишил команды! Лишил работы!

Обнаружив, что держит очередную рюмку в руке, Никитин залпом опустошил ее.

– Саш, я рассказывал, как спас генералу жизнь? – поморщившись от спиртного, спросил Олег.  – Под шквальным огнем терросов! Рассказывал?

«Тысячу раз, - ответил я про себя. – И не только мне. Всем. Может быть, даже самому генералу».

– Рассказывал?

Я кивнул:

– Да.

Но Олег словно не слышал меня:

– Тогда заклинило шлюз. Ты и остальные успели выбраться. Лишь я, Игорек Полеваев и генерал остались в отсеке. Терросы не прекращали огня ни на секунду… ни на сотую долю секунды…

Я вспомнил, что еще совсем недавно Олег Никитин был не таким. Он был героем Федерации, космическим пехотинцем, как и я, как и, скажем, тот же Игорь Полеваев. Никитин выполнял свой боевой и гражданский долг как следует, отдаваясь этому полностью, без остатка. Он сам командовал группой и носил чин сержанта. Затем у него произошел конфликт с кем-то из правительства (темная история), в результате чего Олега понизили в должности и перевели в мою группу. Все задания мы выполняли одной командой – слаженно, понимая друг друга не то что с полуслова, а с полувзгляда. Наподобие тех же терросов (они обменивались мыслями), выродков, после продолжительного «общения» с которыми Никитин и сломался.

Сейчас, под действием алкоголя, он бахвалился, как храбро и самоотверженно сражался с инопланетными монстрами. Бахвалился передо мной – живым свидетелем и участником тех событий! По его словам, компания наша вышла вполне удачной, однако… в действительности все было иначе. Совершенно по-другому.

Обосновавшись на планете Терр, мы проиграли первый же бой с аборигенами. Они уничтожили нашу базу, а нас, выживших землян (и пехотинцев, и ученых), взяли в плен. Нас пытали, держали поодиночке в полутораметровых каменных ульях и методично уничтожали одного за другим.

Когда нам все-таки удалось вырваться и добраться до спрятанного корабля, все постепенно пришли в себя. Все, кроме Никитина. Его постоянно что-то угнетало, и морально, и физически. Головные боли и ломоты проходили только под действием анестезии и препаратов. И тут же возвращались, когда действие медикаментов заканчивалось.

По прибытии на Землю, Олег прошел полное медицинское обследование. У него обнаружили странные (страшные!) генетические и психологические изменения – последствия пыток терросов. После долгих и мучительных процедур врачам удалось вернуть Никитину его прежнюю человеческую сущность, но… после этого Олег запил.

– Вот и на черта эти чудеса прогресса? – сетовал Никитин, продолжая свой рассказ о спасении генерала. – Террос – та же машина, которая просто вышла из повиновения изобретателя. Правда, раньше любую машину можно было выключить. Элементарно выдернув вилку из розетки! – Он сощурился. – А что теперь? Я что-то не видел у тех монстров вилок? А ты, Саша, видел? Где вилки? Хотя бы одна общая? Да и розетка где, в конце концов?

– Олег, - остановил я его, - тебе надо завязывать с выпивкой. Возможно, со временем тебя снова возьмут на службу и уже в следующее задание…

– Следующего задания не будет. Со мной покончено. Я отработанный материал. Я не виню никого в этом: ни правительство, ни терросов… Только себя. – Он стукнул кулаком по столу. – Только себя.

Если Никитин хотел услышать возражения и убеждения в обратном, то он их не дождался.

– Да, Олег, ты сам во всем виноват, - сухо произнес я. – Ты утопил свои волю, силу и желание бороться в бутылке. И винить в этом некого. Кроме, действительно, себя.
 
Его глаза, и без того красные, просто налились краской:

– Значит, только я во всем виноват? Да? Но ты, Александр Щербаков, мог бы замолвить за меня словечко! Ведь мы давние друзья!

– Поэтому я и здесь.

– Пришел, чтобы добить меня?

– Нет, чтобы поддержать.

– Тогда выпей.

– Не буду.

Никитин скорчил гримасу:

– Не пьешь перед заданием?

Я кивнул:

– Как и ты когда-то.

– Когда-то… – Олег нахмурился и уставился на что-то позади меня. Я обернулся и увидел, что это галактическая карта. – Когда-то я любил свою работу.

– А сейчас? – Вопрос вырвался из меня сам собой.

– Сейчас… люблю еще больше.

Короткий импульс часов возвестил о том, что мне пора вернуться на подготовительную базу.
 
– Пора? – догадался Никитин.

– Пора. – Я встал из-за стола и протянул ему руку. – Увидимся еще.

– Удачного полета, сержант! И привет всем нашим ребятам! Возвращайтесь назад живыми и здоровыми! Или хотя бы просто возвращайтесь.


Уже в дверях я повернулся и посмотрел на своего в недавнем прошлом боевого товарища. Он, сгорбившись, наполнял очередную рюмку.

Тяжело терять друга в бою, в пекле сражения. Тяжело терять раненого друга в холодном беспощадном бескрайнем пространстве космоса. Тяжело все это… Но терять друга здесь, на Земле, из-за его слабости, из-за его нежелания подняться после, пусть и достаточно жесткого, падения… Такая потеря тяжелее вдвойне…


4
Я пролежал в полудреме минут сорок. Но окончательно так и не уснул. Тогда я включил панорамный киноаппарат и настроил его на две трети площади комнаты. Фильм выбрал исторический, в надежде на то, что он быстро меня убаюкает.
 
Однако две вещи помешали моему плану. Во-первых, все герои фильма скакали на лошадях, которые ржали по поводу и без, что, естественно, не способствовало сну. Во-вторых, меня неожиданно посетила поздняя гостья.

Да, в последнее время мне везло на симпатичных незнакомок. Наверное, звезды благоволили мне. Я, естественно, был не против. Даже за. Причем, обеими руками.

Но первый вопрос, который задала гостья, указывал на то, что искала она не меня. Во всяком случае, сейчас.

– Вы Роберт? – строго обратилась она ко мне. И никаких «здрасьте», и никаких «как поживаете»!

Я, прежде чем ответить, с удовольствием оглядел ее с ног до головы:

– Нет. Увы.

Мой ответ ей не понравился:

– Вы не Роберт?

– Нет.

– Разве это не номер «70.02»?

– Он самый.

– Но вы не Роберт?

– Нет.

– Номер одноместный?

– Да.

– И вы в нем один?

– К сожалению.

– Это ваш номер?

– Да.

– Когда вы прибыли сюда?

– Сегодня.

– Утром?

– Да.

– Отчего такая лаконичность? Вы робот?

Меня даже передернуло:

– Типун вам на язык.

– Значит, человек?

– Временами.

– Объяснитесь.

– Временами человек, а временами такая сволочь.

– Шутите, значит точно человек.

– Точнее не бывает.

– Но вас зовут не Роберт?

– Вы можете звать меня так, как вам захочется.

– Да или нет?

Дался ей этот Роберт!

– Зачем вам этот парень, когда я здесь? – Мне и в самом деле было слегка обидно. – Чем он вам так приглянулся?

Видимо, чтобы не нарушать нелепости диалога, девушка, проигнорировав мой вопрос, спросила:

– И вы не из пятого отделения?

– Не из пятого, не из восьмидесятого, - признался я.

Все происходило возле двери моего номера. Но не с наружной ее стороны. Гостья, белокурая незнакомка, производила впечатление довольно милой девушки. По крайней мере, когда не задавала вопросы. А не впустить милую девушку в свой номер – это для мужчины преступление, похлеще измены родине. Цель ее вопросов была мне не понятна, но отвечать было не трудно, и я отвечал. Я предложил ей пройти в номер, выпить чего-нибудь, но она отказалась. Ее интересовали только мои ответы, а услышать их можно было и в коридоре.

– Но вам известно про пятое отделение?

– Пятое отделение чего?

Девушка нахмурилась:

– Прекратите шутить. – Она посмотрела на мои руки. – Что за иероглифы у вас на запястьях?

Новый бессвязный, несогласованный с остальными, вопрос!

– Вы про татушки? – уточнил я.

– Да. Что обозначают ваши татуировки?

Я пожал плечами:

– Даже и не знаю.

– Как это?

– Не знаю, и всё.

– Когда вы их сделали?

– Без понятия. Не удивлюсь, если выяснится, что я с ними родился.

– Родились с тату?

– Ага.

– Вы врете, но пусть будет по-вашему. Итак, вы не Роберт? Вы не из пятого отделения? И вы не спец по высокочувствительным хранилищам класса Р-8?

Хорошенькое дело!

– И рядом с такими хранилищами не стоял. Я Александр. Сам по себе. Спец по продажам мужского нижнего белья. Майки, знаете ли, трусы…

Девушка нахмурилась еще больше, сдвинув изящно очерченные брови:

– Достаточно шуток. В нашем положении они не уместны.

Я тоже сдвинул брови, правда, должно быть, не так уж изящно:

– В нашем положении, говорите? У нас оказывается общее положение? И каково же оно?

– Пока незавидное. Мы должны работать четко, быстро, слаженно, но в то же время и осторожно. Опасность повсюду.

По-клоунски озираясь, я поинтересовался:

– Прям-таки повсюду? И даже здесь?

– Разумеется.

– С ума сойти! Как жить?!

– Снова шутите!

– Серьезен, как никогда. Предлагаю работать четко, быстро, слаженно и в то же время осторожно. Согласны?

– Если вы не Роберт, я буду вынуждена убить вас. Немедленно. – Она отошла на два шага, раскрыла сумочку и продемонстрировала мне ребристую рукоятку мини-бластера.

Мне сразу как-то захотелось выпроводить незнакомку:

– Если чьи шутки и не уместны, так это ваши. Уберите пушку. Разве вы не видите: я тот, кто вам нужен.

– Роберт?

– Да. Из пятого отделения.

– Минуту назад вы им не были!

– Я проверял ваши намерения. Вижу, все серьезно.

– Чем докажите, что вы тот, кто мне нужен?

– Чем угодно! Например… Да вот хотя бы… Это же мой номер. «70.02». И я в нем один. К тому же, я спец по высокочувствительным хранилищам класса Р-8. Открываю и закрываю их на раз! С закрытыми глазами! Правда, с открытыми быстрее. Какие еще доказательства вам нужны?

– Покажите вашу карточку.

Я показал, а те несколько секунд, пока она ее изучала, использовал для осмысления положения, в которое попал. Положение, согласитесь, действительно незавидное. Где-то смешное, где-то глупое, но главное, судя по продемонстрированной рукоятке бластера, – очень и очень опасное.

– В карточке указано другое имя, - мрачно заметила девушка. – Щербаков Александр Николаевич.

– В нашем положении глупо пользоваться настоящими документами, - нашелся я, отобрав назад карточку. – Ведь у нас не розыгрыши какие-нибудь. У нас все серьезно. Ведь я прав?

Она еле заметно кивнула:

– Безусловно, правы. Но Карл недоверчив и обязательно проверит вас более тщательно.

– Карл молодец! Старина Карл! Мы с ним сработаемся. Кстати, а где он? Он не пришел с вами?

– Карл ни с кем не встречается. Он мозг операции. Разве вам это не известно?

– Известно, конечно, - соврал я, - просто не понятно: как он в таком случае проверит меня?

– Вас проверят его люди.

– Такие, как вы?

– Да.

– Почему не вы?

– У меня хватает забот.

– Когда же произойдет эта тщательная проверка? 

– Чуть-чуть позже… А что это у вас на стене?

– Где?

Мини-бластер был выхвачен молниеносно и через мгновение я почувствовал на себе парализующий электромагнитный импульс. За ним последовали обычные при таком поражении «прелести»: черная дыра перед глазами, пропасть и забытье…


Вот такое приключение случилось со мной поздно вечером в номере «70.02». Таким образом постоялец с сердечным приступом, которого-то наверняка и звали Робертом, отомстил мне за то, что я занял его номер.



В  ЛАБИРИНТАХ  ПАМЯТИ

– Капитан, мы вышли за пределы Солнечной системы, - доложил штурман Колесников. – Все приборы работают в нормальном режиме. Показатели датчиков удовлетворительные.

– У всех датчиков?

– Немного завышен показатель коэффициента шума дюзов главного двигателя. Но в течение часа все стабилизируется. Как обычно.

– Маневренность полностью восстановилась?

– Полностью.

– Хорошо, штурман. Можете идти.

Колесников слегка склонил голову и вышел. Мы с капитаном Смирновым снова остались наедине.

– Сержант, мы торговое судно, - продолжил Смирнов прерванный штурманом разговор. – Объясните, с какой целью к нам на борт была посажена боевая дюжина космопехоты? Для чего корабль оснастили дополнительными генераторами защиты? Зачем установили два тяжелых лазера? Да еще и замаскировали их? Для чего все это? Мы что – летим воевать?

Я откашлялся и сухо ответил:

– Установка тяжелых лазеров – обычная процедура для кораблей, на борту которых находится космическая пехота.

– В количестве двенадцати человек?

– Да. Даже в таком малом количестве.

– Можно было бы уменьшить и его. Свести до нуля.

– Двенадцать бойцов – стандартный размер одной действующей боевой группы, - невозмутимо сказал я. – Вам придется потерпеть наше присутствие.

– А с какой целью вы сопровождаете полет?

– Извините, капитан, я не уполномочен говорить на эту тему. В свое время вы все узнаете.
 
– В свое время?

– Именно.

– От кого же я все узнаю?

– От меня.

– Почему же не выяснить все сейчас? Вот – вы, вот – я! Зачем откладывать разговор на потом?

– «Свое время» еще не наступило.

– Когда же оно наступит?

– Вы будете первым, кому я об этом сообщу.

– Ну, хотя бы приблизительно вы можете сказать?

– Нет. И покончим на этом.

Смирнов вскинул подбородок:

– Не дерзите, сержант! Вы находитесь на моем корабле!

– Одна поправка, капитан:  ваш корабль не частное судно, - спокойно ответил я. – Он принадлежит Федерации. Вы лишь арендуете его.

– Александр Николаевич…

– Александр Иванович, - я сделал шаг вперед и сверху вниз посмотрел на Смирнова, - давайте, каждый из нас будет выполнять только то, что поручено именно ему. Без лишних вопросов.

– Но вам-то цель моего полета известна. А мне ваша – нет. Это не справедливо. Мы совершаем рейсы регулярно, и раньше особенная охрана нам не требовалась.

– Раньше, может, и не требовалась, теперь же все стало иначе.

Мой абсолютно спокойный тон окончательно разозлил Смирнова. Он даже побагровел:

– Сержант! Мне хотелось бы…

– Капитан! – перебил я. – Мне хотелось бы, чтобы вы и сейчас и в дальнейшем не смели повышать на меня голос.

– Но я…

На этот раз он не договорил сам. Мы стояли друг напротив друга и молчали. В конце концов, он первым отвел глаза, а потом и вовсе отошел к иллюминатору. Тогда я сказал:

– Цель вашего полета для меня действительно не тайна. Вы следуете на планету Молс. К прилету там как раз должен созреть… если не ошибаюсь… аналог нашего земного льна…

– Фернай, - с нотками презрения в голосе бросил мне Смирнов. – Его название «фернай».

Мой голос интонационно не претерпел никаких изменений:

– Это бесполезная для меня информация. Но я запомню: созреет фернай. Вам надлежит купить несколько больших контейнеров с этим растением и доставить их на Землю. Вот и все. Больше мне ничего не надо знать.

Капитан развел руками:

– А это все! Больше и знать нечего!

– Ну почему же?! Мне, например, не известно, зачем вас несет за пределы Солнечной системы за аналогом льна, когда можно с избытком собрать оригинал здесь – на Земле. В бескрайних специальных хозяйствах Федерации такого добра, я уверен, с избытком.
 
– «Молсовский лен» более дешев и гораздо более прочен. Вся моя семья живет в благополучии только благода…

– Александр Иванович, не сочтите за грубость, - снова перебил я, - но и это лишняя для меня информация. Я бы просил вас отпустить меня. Мне надо проверить, как устроились мои люди.

– С вашими людьми все в порядке. – Капитан взглянул на электронный циферблат. – Их уже накормили.

– Рад слышать. Но я бы и сам не прочь перекусить.

– Я прикажу подать сюда.

– Нет, спасибо. Люблю есть в одиночестве.

– Чушь! Вы солдат, а значит, никогда не едите в одиночестве.
 
Пришлось поправить его:

– Я офицер. А это звание дает мне некоторые привилегии. Так-то, капитан. Пожалуй, я все-таки пойду.

– Александр Николаевич, вы не ответили, почему и зачем у меня на борту двенадцать бойцов космопехоты.

– Так точно, не ответил. И не отвечу.

– Почему?

– Я вам уже говорил. А повторяться я не люблю. 

– Вы не ответите, пока не наступит нужное время?

– Именно. Пока не наступит нужное время. Если оно вообще наступит.

– Как прикажите вас понимать? Оно что – может и не наступить?

– Может. – Его допрос начал раздражать меня. – Существует вероятность, что я и мои люди просто слетаем с вами с Земли на Молс и обратно.

– Полнейшая чушь!

– Не соглашусь. Мы здесь для вашего же блага.

– Нам что-то угрожает?

– Нет, если вы будете следовать моим инструкциям.

– Каким инструкциям?

– Например, будете вести себя естественно с портовыми чиновниками Молса, с таможенной службой, с торговцами фернаем, с погрузчиками… Никто из них не должен узнать… даже догадаться, что на борту группа космопехоты.

Капитан наморщил лоб:

– Провернуть такое с таможенниками будет непросто. Они обязательно осмотрят корабль.

Я изобразил удивление:

– Неужели тщательнейшим образом? После того, как вы десятки раз уже прилетали на Молс? У вас, наверняка, найдется пара отсеков, где мы останемся недоступны для сканеров и посторонних глаз. Ведь найдется, капитан?

– Хм-м… найдется, конечно.

– Вот и отлично.

– И что будет потом? – не унимался он. – После того, как вы спрячетесь в потайных отсеках?

– Давайте, Александр Иванович, не будем опережать события. Сначала надо долететь до Молса, а там… там видно будет.

– Получается, что я уже не хозяин на собственном корабле?

– Вы хозяин, - возразил я. – Мы гости.

– Строптивые гости!

– Как все космические пехотинцы.

Смирнов принялся глазеть в иллюминатор на межзвездное пространство. Так, словно находился здесь один. Я не мог ждать, пока ему надоест это занятие (а межзвездное пространство бесконечно!). Я сказал:

–  Я пойду, капитан. Будем на связи.

– Не люблю секреты, - пробормотал Смирнов. – Тайны не люблю!.. Мне навязали… Да! Именно навязали вас. Обязали взять вас на борт и доставить на Молс. Обязали во всем вам повиноваться. А после погрузки контейнеров с фернаем и после… сам не знаю чего, вернуть вас на Землю… И все это без всяких объяснений.

Я кивнул:

– Все правильно. Так и поступайте.

– Мне это не нравится, сержант.

– Могу ответить вам, как человек военный, - с гордостью произнес я. – Мне отдают приказ – я его выполняю. Без вопросов. И если нет никаких объяснений, значит, они не требуются.

– Поступаете, словно робот.

– Нет. Как солдат!

Капитан помолчал немного, а затем проворчал:

– Не люблю секреты. Идите, сержант.

В принципе его разрешение мне не требовалось, наоборот, главным здесь и сейчас был именно я. Однако мне не хотелось с первых же минут настраивать капитана, а, следовательно, и всю команду, против себя. Они и так вряд ли испытывали к нам, незваным гостям, нежные чувства. А еще неизвестно было, какие сюрпризы уготованы нам в будущем. Полет предстоял длинный и, если опасения командования верны, мог закончиться весьма плачевно.


Когда я вошел в отведенную нам, космопехотинцам, каюту, мои подчиненные проверяли боеготовность оружия. При моем появлении все встали.

– Продолжайте, - сказал я и прошел в отсек, отведенный лично мне.

Через минуту ко мне заглянул младший сержант Полеваев.

– Разрешите?

– Входи. – Я указал ему на стул. – Вас покормили?

– Так точно. Ваш ужин принесут по первому вашему требованию.

– Хорошо. Кто-нибудь интересовался, почему на корабле космопехота? Пытались выведать?

Полеваев слегка раздвинул кончики губ:

– Так точно, пытались. Особенно бортмеханик Сергей. Косил под простофилю и живо интересовался. Но никто из парней, естественно, ничего не сказал.

– Естественно, - кивнул я. – Тем более, что истинная причина нашего полета на Молс известна только нам двоим.

– А капитан? Он в курсе?

– Нет. И он очень меня беспокоит. Слишком нервный и пугливый. Как он вообще стал космическим капитаном?! Моя бы воля, я бы не позволил такому типу управлять даже вагоном подземки!

– Думаете, он в сговоре с пиратами?

– Вряд ли. Но кто-то из команды – вполне возможно.

– Тогда наша миссия изначально провалена.

– Посмотрим.

– В порту может произойти заварушка. Сержант, если, например, тот же бортмеханик окажется врагом, как мы вернемся без него на Землю? Никто из парней толком не разбирается в космических кораблях. И ни разу не сидел за штурвалом.

Я откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы рук на затылке:

– Согласно договоренности, в том случае, если мы не вернемся к сроку и не свяжемся с центром, за нами вышлют полноценный боевой звездолет. Фактически он уже готов к запуску. Но будем надеяться, что все обойдется без крайних мер…

– Будем надеяться, - вторил Полеваев.



ГЛАВА  2

Парализующие бластеры, как и нелетальные режимы обычного оружия, служили для того, чтобы, при поражении цели, привести ее к полной потере сознания. А уж оно, это бессознательное состояние, могло длиться от одного часа до восьми, в зависимости от того, кто был целью, какое оружие применялось и на какую мощность было настроено.

Что касается меня, то тут все оставалось неопределенным. Я пришел в себя в замкнутом пространстве камеры без окон, дверей, часов, экранов, мониторов… Короче, проще будет назвать то, что в этой камере имелось: кровать, стол, два стула и… я, Щербаков Александр Николаевич, отчего-то лежащий на полу. На кровати же покоились непримятые матрац и подушка. Одеяла не было.

Я поднялся на ноги и ощутил некоторое головокружение. Возможно, меня недавно телепортировали сюда без моего ведения. И согласия. Или так на меня действовала то ли камера, то ли комната, у которой стены, пол и потолок были окрашены в один и тот же серо-грязный цвет.

Сделав несколько неуверенных шагов, я со вздохом опустился на ближайший стул (а почему их здесь два?) и только сейчас заметил на столе поднос. На нем стояли чашка кофе, стакан воды и две тарелки: одна с концентратом смеси белков, другая с хрустящими хлебцами. Я без всякого желания запихнул в себя предложенную пищу, рассудив, что меня вряд ли собираются отравить. Стоило ли ради этого тратить на меня заряд парализующего бластера, а потом тащить куда-то мою девяностокилограммовую тушу. Не проще ли было пристрелить прямо в номере гостиницы?! Да там и оставить?!

Я встал. Силы, казалось, вернулись ко мне. Я решил выяснить, где в этом сводящем с ума однообразном оформлении комнаты имеется дверца или какой-нибудь люк. А вход или выход должен был быть, ведь попал же я сюда каким-то образом?!

Я ощупал, обстучал, осмотрел все стены, пол и, с помощью одного из стульев, потолок, но не обнаружил даже маленькой щели, хоть намека на то, что в комнате имеется дверь.

Вернувшись к столу, я поставил стул на первоначальное место, сел и погрузился в размышления. Мне необходимо было попытаться понять, зачем меня доставили сюда, кто это сделал и как отсюда выбраться.

Совершенно очевидно, что меня спутали с сердечником, и доставили в эту комнату по ошибке. Несомненно, злоумышленников несколько, причем, как минимум, двое из них мужчины (или роботы): я далеко не пушинка. А в бессознательном состоянии тем более. И, наконец, Роберт был им нужен для того, чтобы открыть какие-то хранилища…  Высокочувствительные хранилища класса Р-8! Так сказала девушка… И она считала, что этот самый Роберт является специалистом…

– Позвольте убрать? – раздался добродушный голос позади меня.

От неожиданности я вскочил со стула и резко обернулся. Человек, задавший вопрос, улыбчивый и изящно одетый возник, казалось, из ниоткуда. Да еще и не один. С ним были двое сопровождающих, по всей видимости, роботы-телохранители. Оба были огромные и в высоту и в ширину, оба одеты в боевые костюмы, и у обоих на бедрах имелось по кобуре. Ни одна кобура, что характерно, не пустовала.

– Забери поднос, - приказал обладатель добродушного голоса одному из своих спутников. На их фоне он выглядел жалким карликом с планеты Вюк.

Тут же позади троицы, в стене, образовалась дверь, через которую, должно быть, мои гости и проникли сюда.

– Здравствуйте, Роберт! – обратился ко мне человечек, когда один из верзил с подносом покинул комнату. – Или мне называть вас Александром Николаевичем Щербаковым?

Я сглотнул:

– Зовите меня просто Александром.

– Почему не Робертом? Вы преступник? Скрываетесь от кого-то?

– Нет. А вы?

– Сейчас речь не обо мне. – Модник поправил сбившийся галстук. – Почему вы регистрируетесь как Роберт Андреев, а оказываетесь Александром Щербаковым?

– Мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос.

– А я бы хотел, чтобы вы все-таки ответили.

Я нахохлился:

– Я бы мог вам соврать, но не стану этого делать. Но и отвечать не буду. Какая вам разница, почему я назвался Робертом Андреевым?

– Вы не просто так назвались. Вы при регистрации предъявили соответствующие документы.

– И что?

– Где они?

– А что?

– Мы обыскали вас и ваш номер. Документов на имя Роберта Андреева нет. Только карточка на Александра Щербакова. Ваши манипуляции с разными именами настораживают.

Я округлил глаза и произнес с вызовом:

– А вы примите успокоительного. Настораживаться без причины вредно. Вы не полицейский, вам за это не платят.

Добродушия в голосе модника поубавилось. Да и улыбка слегка померкла.

– Вы напрасно грубите нам, - строго проговорил он. – Мои вопросы вполне понятны и закономерны. И потом, хоть я и не приверженец такого подхода, численный и силовой перевесы на нашей стороне. – Он выждал секунд десять. – Что вы скажите на это?

– Только то, что я именно тот спец, который вам нужен! – со вздохом ответил я. – И зовут меня Александром. Всё! И покончим с этим!

Я чувствовал, что хожу по краю бездны. Сейчас интуиция не подводила меня. И чем меньше я стану болтать и сочинять, тем проще мне будет в дальнейшем не попасться на собственном же вранье.

Модник и его внушительный спутник переваривали услышанное бесконечно долго. Я же просто стоял перед ними, ожидая вердикта.

– Хорошо. – Коротышка вдруг улыбнулся и смело приблизился ко мне. Оказалось, я ненамного выше его, всего сантиметров на пять. А я был почти метр девяносто. Это механическая горилла, робот-телохранитель, сбил меня с толку. Рост этого монстра значительно превышал отметку в два метра.

– Кто вы? – спросил я. И, вспомнив девушку из номера, уточнил: – Карл? Который должен устроить мне тщательную проверку?

Модник покачал головой:

– Нет. Конечно, я не Карл. Карл ни с кем не встречается.

– Ага, от кого-то я это уже слышал. Если вы не Карл, то кто вы?

– Я его помощник. Рука, если хотите.

– Правая или левая? – без тени улыбки пошутил я.

– Как угодно. У Карла их десятки. Причем с каждой стороны.

– Как у лунного паука?

– А-а-а, не совсем… И да и нет… Как бы вам объяснить… – Мой собеседник закатил глаза и выпятил нижнюю губу. – Карл – основание огромной паутины, я же – всего один из ее волосков.

– И девушка, которая стреляла в меня, тоже?

– Лина? И она. И Ральф, киборг позади меня. И Клаус, тот киборг, что ушел. И другие…

– Тоже волоски?

– Тоже.

– У Карла неплохая шевелюра.

Модник захохотал:

– А вы, Александр, остряк! Люблю таких. – Он указал на стулья. – Сядем. Есть разговор. Или, что точнее, предложение.

– Стать одним из волосков?

– Правильно.

– Надолго?

– Минимум на пару дней. Максимум… Об этом рано говорить.

Мы сели друг напротив друга. Сначала он, потом я. Киборг остался стоять на месте, словно изваяние.

– Ваш опыт работы в пятом отделении для нас почти бесценен, - сказал модник. – Разумеется, мы могли бы обойтись и своими силами, но всегда приятней работать со специалистом.

Я не знал, что говорить, поэтому молча, кивком согласился со сказанным. Моей главной задачей на текущий момент было выбраться из этой комнаты. И, желательно, не вперед ногами.

– Александр, вы не откажитесь пройти некий тест? Экзамен? Ответить на несколько вопросов?

– По поводу?

– По поводу вашей профессиональной деятельности.

– Прошлой или настоящей?

Модник вопросительно вскинул брови. Пришлось объясниться:

– После пятого отделения я устроился работать торговым представителем. Мужское белье от лучших производителей. Не интересует?

– Очень интересует, - он засмеялся, - обожаю дорогую комфортную одежду. В том числе и белье. Но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. А сейчас – о пятом отделении. Вы не против?

– Только за.

Его смех раздражал меня. Я вообще недолюбливал весельчаков. Как правило, они оказывались либо глупцами, либо насквозь фальшивыми личностями. Модника я пока не раскусил, но, возможно, это вопрос времени.

Он же хотел взяться за меня немедленно:

– Александр, так вы не откажитесь пройти экзамен?

Как будто у меня был выбор!

– Не откажусь. Только сначала ответьте на один мой вопрос.

– Постараюсь. Задавайте.

– Как меня зовут, вы знаете, а как мне обращаться к вам? Рука Карла? Волосок Карла? Или как-то иначе?

Мой собеседник раздвинул уголки губ шире обычного и практически ослепил белоснежными зубами (в пору было попросить солнцезащитные очки):

– Зовите меня просто Арсением.

– Хорошо,  «просто Арсений», - спокойно сказал я, ничем не выдавая свое волнение, - задавайте свои вопросы. Однако не ждите от меня потрясающе точных ответов: я был вырван из привычной среды, у меня была потеря сознания, я не представляю, где нахожусь и выйду ли отсюда…

– Не оправдывайтесь раньше времени, Александр. – В отличие от губ, глаза модника отнюдь не улыбались. Они даже грозили чем-то недобрым. – Подобная привычка характеризует людей не с лучшей стороны. – Он строго откашлялся и в который раз поправил ярко-красный галстук. Чересчур яркий. – Итак, первый вопрос. В чем особенность высокочувствительных хранилищ класса Р-8?

«В том, что они высокочувствительные», - собирался ответить я, но вместо этого вполне развернуто выдал:

– Отличительными чертами высокочувствительных хранилищ класса Р-8 являются их надежность и прочность. Вскрыть такое хранилище без особых навыков и знаний невозможно. Да и с ними шансов немного. Во-первых, полное отсутствие замка, как такового. Ни прирезного, ни взломостойкого врезного, ни навесного. Поверхность хранилища гладкая по всему периметру.
Второе неверное прикосновение к нему полностью блокирует возможность открытия. – А вот мой рот открывался сам собой, выдавая всю эту информацию. Я сдерживался из последних сил, чтобы не выдать растерянность и непонимание происходящего. Даже начал жестикулировать для пущей весомости слов, будто точно представлял то, о чем говорю.

– Как на этой гладкой поверхности определить то место, где находится открывающийся механизм? – задал модник следующий вопрос.

Мне снова достаточно было лишь открыть рот:

– Как правило, этот механизм устанавливается в последний момент в уже готовое хранилище. При наличии сканирующего фонарика…

Мистификация, происходившая со мной, длилась около получаса. Я ответил на семь вопросов, и все ответы удовлетворили Арсения. Когда экзамен закончился, модник сказал:

– У Карла, понятно, есть люди, разбирающиеся в хранилищах подобного класса, но они любители. А вы, Александр, – профи! Им для проникновения необходимо от пятнадцати до двадцати минут. Слишком долго для такой опасной операции. Полторы – две минуты! – таков наш предел!

Сам от себя не ожидая, я похвалился:

– Мой рекорд – минута десять.  – И подумал: что со мной происходит, меня будто чем-то накачали. Наверное, кратковременный паралич тела и потеря сознания пагубно сказались на работе мозга. Хотя в данном положении это только сыграло мне на руку.

– Минута десять? – Арсений не поверил своим ушам. Он был в восхищении. – Ух ты!
Великолепно! Наши парни за такое время справились бы лишь при помощи протонных ракет. Правда, от хранилища, а главное, от его содержимого, - не осталось бы и следа.

– Ракеты не понадобятся.

– Карл будет в восторге.

– И сделает для меня исключение – встретится лично, чтобы похвалить?

– Это вряд ли. Но его благодарность окажется ощутимой. В материальном плане.

– И на том спасибо. Договорились. – А что еще я мог сказать?! Киборг не сводил с меня злобного взгляда.

– Отлично. – Арсений довольно потер ладони. – Операция назначена на завтрашний вечер. Со всей командой вы познакомитесь сегодня. Позднее. Хотя особой надобности в этом нет. Общаться с ними вам не придется. Не по делу, не просто так. Карл запретил. Так что пытаться заводить приятельские отношения с кем-либо из членов команды не стоит. По завершении операции вы вряд ли снова увидитесь. Вопросы есть?

Естественно!

– Что находится в хранилище, которое я вскрою?

Модник наклонил голову:

– Это секрет.

– Так не пойдет. – Я сложил руки на груди. – Если я участвую, то как полноправный член команды, а не как безмозглый наемник! Дайте мне поговорить с Карлом, объяснить ему…

– Нет.

– Что нет? То, что я не наемник, или то, что нельзя встретиться с Карлом?

– И то и другое – нет. Хотя в каком-то роде вы и есть наемник. Наш временный союзник.
Но, разумеется, не безмозглый. И высокооплачиваемый!

– Это обнадеживает. И все-таки, что в хранилище? Ответьте мне. Я все равно это узнаю, когда открою его.

– Вы можете открыть и отойти в сторону.

– Могу… но не буду.

– Тогда вас заставят отойти!

– Это будет не просто.

– Опять воспользуемся парализующим режимом бластера.

– Ваша прямота подкупает. – Я наклонился к моднику. – Что там, Арсений?

Он сощурился, даже покосился на киборга, и все-таки ответил:

– Секрет. – Однако его голос был не тверд.

– Мы теряем время, - продолжил настаивать я. – Что в хранилище?

– Зачем вам…

– Что?

И, наконец, он сдался:

– Нейтронные бомбы.

– Что?! – Я даже подскочил на стуле и схватился за сердце. – Вы собираетесь ограбить боевое хранилище Федерации? Самое защищенное место на планете Земля? Ущипните меня, это, наверное, кошмарный сон!

Арсений, по-прежнему улыбаясь, протестующе замахал руками:

– Вы бредите, Александр! Боевое хранилище Федерации ограбить нельзя. Во всяком случае, на данном этапе развития нашей организации.

– И то радует. – Я облегченно вздохнул. – Значит, вы пошутили? Ха-ха! Правда, должен сказать, что юмор у вас своеобразный.

– Я не шутил.

– Но…

– Мы ограбим передвижной филиал хранилища Федерации.

Сердце снова защемило:

– Вы с ума сошли?! – воскликнул я. – Нас поймают и навечно отправят на далекую необитаемую планету. Где-нибудь в триллионе световых лет от основных космических трасс.
 
– Не поймают. И не отправят.

– Значит, уничтожат на месте!

– Вы пессимист? – с вечной улыбкой поинтересовался Арсений. Его оскал меня уже просто-напросто бесил.

– Нет, я не пессимист. Я реалист. И зачем вам нужны эти бомбы? Куда вы их денете? Собираетесь развязать межгалактическую войну? Или устроить террор и разруху на Земле?

– А может подчинить ее себе! Стать абсолютной силой, господствующей на планете! – Арсений встал со стула. – Потом захватить и колонии! Всю Галактику! – Он встал на стул.
– Вселенную!

– Это невозможно! – задрав голову, возразил я. – Да и зачем?

Арсений смотрел на меня сверху вниз:

– Я же сказал, чтобы господствовать над всеми! Карл станет, если хотите, вселенским богом, а мы: я, Лина, другие – его…

–  …вселенскими волосками?! Ваш Карл умалишенный! Да и вы, похоже, недалеки от безумия!

Модник спрыгнул на пол:

– Карл гений. Уже два года он создает мощнейшую организацию на Земле, численность которой растет. Не со скоростью света, но достаточно быстро. Пока мы действовали тайно, осторожно, однако подходит время, когда назревает необходимость заявить о себе открыто. Во весь голос. Пора перейти от слов к делу. Хватит пустословия. – Он сел. – Довольно!

Лично у меня слов уже не было. Приличных. А неприличные я сдерживал, как мог.

– Пора действовать! – торжественно подвел итог Арсений. И поправил сбившийся галстук.

Я предложил:

– Если численность вашей организации растет, подождите годик-другой, может, все и так станут вашими союзниками. Переворот получится бескровным.

– Численность растет, но настоящих, самых преданных членов, пока лишь десяток, - с горечью заметил модник. – Не больше. Остальные сочувствующие или созревающие. А вот если мы заявим о себе громко и…

– Недостатка в громе не будет, - перебил я. – С нейтронными-то бомбами! Грома, огня и других сопутствующих прелестей будет хоть отбавляй. Я долго служил в армии, я знаю.

– И прекрасно! Пусть так и будет! Чем больше грома, тем лучше! Эти дни войдут в Историю. Наши имена впишут туда золотыми буквами.

– Так вы еще и славы хотите?

– Славы и власти!

– А я, к примеру, абсолютно не тщеславен. И в связи с этим хочу задать следующий вопрос: я могу отказаться от сотрудничества с вами? Могу не участвовать в завтрашней операции?

Арсений снова широко улыбнулся:

– Можете…

По его интонации я понял, что на этом фраза не заканчивается, поэтому спросил:

– Но?

– Но отсюда вы уже не выйдите.

Я заметил, как киборг потянулся к кобуре, и тут же сменил тактику:

– Повторюсь: приятно, что вы объясняетесь так доступно. В таком случае, теперь меня интересует только одно: сколько?

– Сколько вы получите на свою банковскую карточку?

– Именно. Сколько я получу?

– Уже имеющаяся у вас сумма увеличится в десять раз.

– Хотелось бы в двадцать. Сумма у меня на счету незначительная. Надеюсь, пока незначительная.

Модник решил поторговаться с торгашом:

– В пятнадцать. Ни вам, ни нам.

– «Ни нам» – согласен, а «ни вам» нет. В двадцать. И точка. Хоть буду знать, ради чего рискую.

– Э-э-эх! – Арсений хлопнул по столу. – Договорились. Спорить о такой мелочи на пороге великих событий смешно!

– И мне бы хотелось встретиться с Карлом.

Модник сразу перестал быть говорливым.

– Нет, - лаконично ответил он.

– Встретиться лично.

– Нет.

– До операции.

– Он не согласится.

– Почему?

– Он ни с кем не встречается.

– Пусть сделает для меня исключение.

– Этого не будет.

– Никогда и не для кого?

– Да. Исключение уже есть. Один человек знает его в лицо. Этого достаточно.

– Этот человек вы?

Модник ответил вопросом на вопрос:

– Зачем вы хотите увидеться с Карлом?

– Затем, чтобы он подтвердил, что происходящее здесь не вымысел, не сказки, не странная игра. Что все это реально, черт возьми!

Арсений вздохнул и сложил руки на груди:

– Знаете, Александр, вы в чем-то правы. Мы все, услышав о чем-то грандиозном, невообразимом, новом, всегда подвергаем это сомнению. Объясняется такое поведение просто: обывательское мышление пытается взять над нами контроль. Перемены пугают нас, и устоявшееся положение, пусть и плохое, кажется нам единственно верным. – «Психолог» внезапно взмахнул руками. – Смахните с себя эти обывательские предрассудки. Избавьтесь от них. Пора уже начинать мыслить здраво. Рационально. По-новому! – Арсений встал. – Мне же пора идти. Увы! Дела, заботы. Еще встретимся, Александр. Скоро за вами придут.

– Кто?

– Кто-нибудь из наших людей.

– И что потом?

– Вас доставят на контрольную базу.

Я поднялся:

– А встреча с Карлом?

– Об этом не может быть и речи! Ни до операции, ни после, ни во время ее. Ни-ког-да! Забудьте об этом! И всего вам хорошего!

Модник поправил галстук и вышел. За ним Ральф. Автоматическая дверь моментально закрылась. Я опустился на стул и уставился на стену, где секунду назад был проход. Теперь там снова не было и намека на дверь.

«Похищение нейтронных бомб! – звучал во мне голос Арсения. – Господство над Вселенной! Имена в Истории золотыми буквами!» Во что я влип! Ну, Архип Сергеевич, благодарю! Называется, «встретишься с поставщиками и обратно». Обратно куда? Нападение на боевой передвижной филиал Федерации – самоубийство! Но даже если нейтронные бомбы будут похищены, что произойдет дальше? Для чего они понадобятся? Что после этого станет с Землей? Что станет с Вселенной? Что станет… со мной?

Последнее, не совру, беспокоило меня больше всего.

Сколько я так просидел, размышляя о своем незавидном положении и непредсказуемом будущем, – не знаю. Из транса меня вывел голос за спиной. Женский голос.

– Нам пора.

Я вздрогнул и обернулся. Там стояла Лина. Одна. Она переоделась, но осталась при этом одной из самых милых девушек на планете. И одной из самых опасных: сумочка по-прежнему была с ней. Я бы поставил все свое имущество вместе с тлосом Арчи против галстука Арсения, что бластер все также находится в сумочке.

С точки зрения общепринятых стандартов второй половины ХХI века, Лину нельзя было назвать красавицей. И все-таки что-то в ней было притягательное. Что-то такое… забытое… давно утраченное… но… желаемое. Возможно, в другое время и в другом месте она была бы замечательной хозяйкой и матерью. В ее доме всегда царил бы уют и покой. Ростки этого чувствовались в ней (должно быть во взгляде), однако не было благодатной почвы и условий для их произрастания.

«Она не стремится казаться сексуальной, - думал я, глядя на Лину, - но ее женственность, наверняка, притягивает к себе всех окружающих мужчин. Меня уж однозначно притягивает!» 

– Идемте. – У девушки за спиной виднелась еще одна дверь.

– Странно, - сказал я, поднимаясь со стула. – Когда я только очнулся, мне казалось, в этом каземате нет ни входа, ни выхода. А теперь выясняется, что двери здесь повсюду, куда не ткнись.

– Идемте. – Лина пошла первой.

– Идемте. – Я последовал за ней.

Мы, покинув комнату, оказались в длинном, тускло освещенном коридоре. Лина шла молча, не оборачиваясь, а значит, не опасалась, что я накинусь на нее сзади.

– Без меня вы не сможете выбраться отсюда, - вдруг сказала она. – И потом: зачем вам нападать на меня? Послезавтра вы станете очень состоятельным человеком. Конечно, если поможете нам.

– Лина, вы телепат?

– Нет. Просто угадала.

– Не угадала – ошиблась, - соврал я. – Я думал о том, что это интимное освещение и наша близость могли бы стать неплохим началом для развития определенных романтических отношений. – Я демонстративно вздохнул. – Могли бы стать, если бы не ваше возмутительное поведение в номере гостиницы. Лина, неужели родители не говорили вам, что стрелять в людей нехорошо? Тем более, в незнакомых?

– Я сирота.

– Значит, не говорили. Жаль. И поэтому вы участвуете в этом светопреставлении? Считаете виноватым весь мир? Используете идеи сумасшедшего террориста для осуществления своей мести?

Девушка на мгновение замерла.

– Карл не сумасшедший и не террорист. Он мессия.

– Возможно, если бы мы с ним пообщались, я бы согласился. А так…

– Я сама никогда не видела его и никогда с ним не говорила, - быстро произнесла она. Судя по всему – соврала. – Мне передали его идеи и планы преобразования существующего порядка на Земле, и они показались мне справедливыми.

– А мне нет. По-моему, разрушения никогда не приводят ни к чему хорошему.

– Разрушения бывают очищающими.

– От чего?

– От накопившегося зла и несправедливости!

– А они накопились?

– Даже сверх меры!

Я почесал затылок:

– Правда? Видимо, я что-то пропустил. А вот скажите, Лина, я успею насладиться статусом состоятельного человека? Или вы сделаете меня таковым, а потом разрушите весь мир, и мое состояние обесценится?

Она молчала.

– Ответьте мне, - попросил я.

– Возможно, успеете.

– Значит, возможно?

– Да.

– Невеселая перспектива.

– Другой нет.

– Мне это совсем не нравится.

– Ваши трудности.

Я обогнал ее:

– Переходим на личности?

– Нет, - Лина остановилась, - переходим на другой уровень. – И, вытянув в сторону руку, потянула на себя какой-то рычаг.

В стене открылась дверца лифта.

– Пойдемте, Александр.

– У меня есть две мысли, которые я хочу озвучить, - сказал я, когда мы уже находились в кабине и поднимались куда-то наверх. – Во-первых, ваша техника старомодна, но производит впечатление. Я, например, обожаю ретро. Во-вторых, у того, кто конструировал это все, есть одна мания – прятать двери в стенах. Можно ведь, в конце концов, и забыть, где они установлены.

– На этот случай имеются лестницы.

– Но вы ими не пользуетесь?

– С моей памятью все в порядке… К сожалению!

– О чем же тут сожалеть? Хорошая память – это хорошо! Или нет?

Девушка беседу не поддержала и заговорила со мной лишь тогда, когда мы оказались в уютной комнатке, напоминающей мой номер в гостинице. Номер Роберта. Роберта, который счастливо отделался со своим сердечным приступом. С ним все было ясно. Что же касается меня, то тут… все еще оставалась полная неопределенность. Пугающая как раз по той простой причине, что была неопределенной!

– Примите душ и переоденьтесь, - строго произнесла Лина. Между нами, такой тон и подобная манера поведения совсем ей не шли.

– Боюсь, мой гардероб далеко. Даже не в Новом Петербурге. Если отпустите на часок – полтора, я быстренько смотаюсь за ним. Одна нога здесь, а другая там. Половинчатая телепортация.

– В таком положении вы будете для нас бесполезны, - без тени улыбки сказала Лина. – Одежда имеется в шкафу. Она приготовлена специально для вас.

– Сшита на заказ?

– Подобрана.

– Наверное, ваша организация действительно серьезная.

– Вы еще сомневаетесь?

– Совсем чуть-чуть. Кстати, а чем плох мой джемпер? Он чистый. Я только утром его надел. Да и джинсы…

– Вы человек Карла, - безаппеляционно перебила Лина, - по крайней мере, временно, а следовательно обязаны выглядеть прилично.

Я встал в позу:

– Джемпер, значит, вещь неприличная?

– Разумеется. Мы на одежде не экономим.

– Я тоже. Знаете, сколько он стоит?

– Нет, не знаю. И не хочу знать.

Движимый любопытством, что есть для людей Карла «приличная одежда», я подошел к шкафу и отодвинул дверцу. Все оказалось банально просто: несколько одинаковых черных костюмов – пиджаки и брюки.

– И всего-то, - присвистнул я. – Мне хотелось пощеголять в чем-то вроде боевых костюмов ваших киборгов.

– Эти костюмы не менее надежны. И они созданы для человека, а не для машины.

– В чем же их надежность? В их импозантности?

– Они состоят из сплетенных мелких защитных генераторов.

– Которые  ваш бластер все равно пробивает?

Лина улыбнулась одними глазами:

– Я не пробовала стрелять по костюмам. Как-то в голову не приходило. Но если мой бластер их и пробивает, то, уверена, не с первого выстрела. Даже при самом мощном режиме.

Я вынул первый попавшийся костюм из шкафа и подчеркнуто небрежно бросил его на диван.

– Пробовать не будем, - бросил я девушке, - поверю на слово. А то захочется потребовать вместо костюма скафандр.

– В скафандре вы не сможете выполнить то, ради чего вы здесь, - заметила Лина, для которой работа, похоже, всегда оставалась на первом месте.

Я скинул джемпер. Облегающая футболка должна была наглядно продемонстрировать мой атлетичный торс. (Правда, для большего эффекта живот я все-таки втянул. Последние пару месяцев я был крайне несдержан и неосторожен в еде.)

– Я, возможно, загляну к вам позднее, - сказала Лина и сделала несколько шагов к двери. – Через час. Вы успеете привести себя в порядок?

– Я служил в космопехоте. Успею и за полчаса. Вы даже можете не уходить. Садитесь в кресло, располагайтесь поудобнее, включите музыку, налейте себе чего-нибудь… Короче, будьте как дома. Я скоро.

– Нет, спасибо. Я лучше зайду позднее.

– Лучше останьтесь. Поможете мне повязать галстук.

– Здесь нет галстуков.

Я снова заглянул в шкаф:

– И правда. А почему?

– У нас никто не носит галстуков. Кроме Арсения.

– Он что, на особенном положении?

– М-м-м… Мне надо идти.

– Куда вам спешить?

– Я занята.

– В смысле замужем?

– В смысле…

И, не договорив, она вышла. А я с выдохом вернул живот в прежнее, комфортное для него состояние.


В  ЛАБИРИНТАХ  ПАМЯТИ

За все время полета капитан Смирнов старательно избегал встреч со мной. Меня это не оскорбляло, я и сам не особенно стремился к общению с ним. После нашего первого и, можно сказать, единственного разговора мы не перекинулись и несколькими фразами. Однако на подлете к Центральному космодрому планеты Молс я сам пришел к капитану.

– Разрешите, Александр Иванович?

– Конечно. – Он подошел ко мне и протянул руку. – Милости просим, Александр Николаевич.
Мы пожали руки так, словно были хорошими приятелями, и никаких обид, недоразумений и разногласий между нами никогда не было и быть не могло.

– Вы что-то совсем не заходите? – с хорошо сыгранным сожалением произнес он. – Избегаете меня?

Смирнов, должно быть, вспомнил старую истину, что лучшая защита – нападение!
 
– Что вы, капитан, я вас не избегаю, ни в коем случае, - подыграл я ему. – У вас столько дел, забот, не хотелось беспокоить вас по пустякам. К тому же, сначала я был в анабиозе, потом вы. А, находясь в гипотермических камерах, особенно не пообщаешься. Согласны, капитан?

– Согласен. Вы, наверное, спокойно их переносите?

– Гипотермические камеры?

– Да.

– Разумеется. Как любой космопехотинец.

– Завидую вам, - искренне пробормотал Смирнов. – Я вот уже больше двадцати лет в капитанах, а при виде этих камер впадаю в отчаяние. Не люблю их. Месяц анабиоза – неделя головных болей и обезвоживания! До сих пор не отошел от последнего погружения.

– Примите что-нибудь нормализирующее,  - посоветовал я.

– Уже принимаю. Глотаю просто пилюлю за пилюлей.

– Александр Иванович, простите за любопытство: как вы вообще стали капитаном космического корабля?

Смирнов сдвинул брови:

– Это отдельная история. И долгая.

– Как-нибудь при случае расскажите?

– Обязательно.

– За кружечкой в старинном баре?

– Я не против.

– Было бы великолепно.

Капитан приложил ладонь к груди:

– Только, чур, на Земле! Там уютнее.

– Договорились, Александр Иванович. Вернемся на Землю – отметим.

Ни я, ни он не верили, что это когда-нибудь произойдет. Нет, просто знали наверняка. Такие разные люди не ходят вместе по барам, и уж тем более не выпивают за компанию.

– А вот ваши подчиненные уж точно стараются не общаться с моей командой, - с укоризной произнес капитан. Только что указательным пальцем не покачал. – Так и есть? Я прав?

Это его предположение я подтвердил:

– Вы правы.

– Почему они так себя ведут?

– Они следуют моим указаниям. Никакого общения со штатскими во время выполнения задания. Без крайней необходимости, конечно.

Смирнов посерьезнел:

– Все-таки задания?

– Все-таки, да.

– Ну, это естественно. Просто так вы не отправились бы нас сопровождать.

– Просто так – нет.

– Присаживайтесь в это кресло, - гостеприимно, но с некоторой требовательной ноткой, предложил капитан. – Я сяду напротив.

– Спасибо.

– А в целом как – все хорошо? – спросил он после того, как мы расселись. – Вы и ваши люди довольны полетом?

– Да, все хорошо.

– Вы хотели со мной о чем-то поговорить?

– Да.

– Я вас слушаю.

– Александр Иванович, мы скоро прибудем на Молс, и мне нужно кое-что обсудить с вами.

– Да, конечно. Э-э-э… Может быть, выпьете чего-нибудь? У меня отличный выбор напитков.
 
Я отказался.

– Александр Иванович, теперь я могу поделиться с вами частью информации, которой вы интересовались в начале полета.

– Да? – Капитан откашлялся. – Наступило нужное время?

– Может наступить. И довольно скоро.

– Ваша откровенность больше не будет нарушением инструкций?

– Больше нет. Скорее, наоборот.

– Даже так?

– Именно. И потом откровенничать я не собираюсь. Я скажу ровно столько, сколько необходимо. И ни слова больше.

Брови Смирнова сдвинулись максимально, отчего весь лоб покрылся траншеями морщин. Тон его голоса стал деловым:

– Я вас внимательно слушаю, сержант.

– Для начала я хотел бы уточнить, приготовлено ли на корабле убежище, где я и мои люди сможем провести сутки? Так, чтобы никто нас там не обнаружил? В особенности таможенники со сканерами и радарами?

Капитан кивнул:

– Да, конечно, небольшой отсек для дополнительного оборудования. Там достаточно места для двенадцати человек. Тесно вам не будет. Но должен вас поправить,  погрузка и наше пребывание на Молсе не займет целые сутки. От силы часов двенадцать. Земных, разумеется.
 
– Прекрасно. Но, как говорится, надейся на лучшее, а готовься… Мы рассчитываем, что продержимся там сутки…

– Как вам будет угодно. Мы снабдим вас запасами еды и питья на это время.

– Нам понадобится минимум. Каждому воду и энергопаек.

– Я распоряжусь. Что-нибудь еще?

– Да. Младший сержант Полеваев переоденется членом команды корабля и будет участвовать в погрузке. Предупредите экипаж, чтобы это не стало ни для кого сюрпризом. Все должно выглядеть так, будто Полеваев давно служит на корабле. Понятно?

– Да, - неуверенно ответил Смирнов. – А к чему этот маскарад и такая таинственность?

– Младший сержант Полеваев – опытный военный. Он участвовал в двух колониальных войнах. Имеет множество наград. Одну из них, кстати, ему вручал лично президент Федерации. Полеваев будет наблюдать за всем происходящим на космодроме и на корабле во время погрузки.

– Зачем?

Я подался вперед и выложил свои козырные карты:

– Александр Иванович, вам знакомы корабли с названиями «Успешный» и «Стрела-5»?

Брови Смирнова взлетели:

– Естественно. Это мои коллеги и… конкуренты. Они тоже закупают на Молсе фернай.

– Они закупали его, - поправил я. – До недавнего времени.

– А что изменилось?

– Оба корабля исчезли.

– Как исчезли?

– В прямом смысле слова. Вместе с командой. Нам известно, что они, как обычно, совершили посадку на Молс, загрузили контейнеры с товаром, потом покинули космодром, но на Землю так и не вернулись. Есть предположение, что корабли были захвачены прямо в космическом пространстве либо одной из местных – молсовских –  террористических группировок, либо элементарными пиратами с целью наживы. К сожалению, эти отбросы до сих пор держат в страхе второстепенные галактические трассы.

– И вы думаете, что…

– Я солдат, я не думаю. Я лишь выполняю приказы. А вот правительство Федерации опасается, что и на ваш корабль будет совершено нападение.

– Почему же нас вообще выпустили в полет?

Я ответил лаконично:

– Вы – наживка. Мы – охотники.

Смирнов покинул кресло. Поднявшись, он принялся вышагивать мимо меня туда-сюда, туда-сюда… Когда эти молчаливые рейсы капитана мне надоели, я тоже встал, тем самым преградив ему дорогу.

– Александр Иванович, если после загрузки контейнеров вас попытаются захватить, мы постараемся этому помешать. Таков весь расклад.

– Почему вы раньше не сказали об этом? Почему до сих пор держали цель полета в тайне?
 
– Ответ очевиден – чтобы не возникла паника.

– Среди членов моей команды?

– Да.

– Но теперь я могу им все рассказать?

– Мне бы очень не хотелось, чтобы вы так поступили.

– Почему?

– Мне нужно, чтобы ваши подчиненные вели себя естественно. Чтобы на космодроме никто ничего не заподозрил. Существует мнение, что кто-то из работников-молсивян связан с преступниками.

– Этого не может быть. Я уже сбился со счета, сколько раз летал на Молс. Все всегда деловито, строго, без инцидентов. Мы же партнеры. Они нужны мне, я нужен им.
Взаимовыгодное сотрудничество!

– Будем надеяться, что и этот полет не станет исключением. Однако подозрения не появляются на пустом месте.

Смирнов снова сел в кресло и покачал головой:

– Бедняга Колпаков! Андрей Андреич! Это капитан «Успешного». Мы с ним были хорошими приятелями.

– Вы же конкуренты?

– В деле, но не в жизни. Наши дети ходят в один образовательный корпус. Наши дома в одной федеральной зоне. В общем… мы хорошие приятели.

– Разве так бывает? – удивился я. – По-моему, конкурент – по определению – враг?

– Вы ошибаетесь, Александр Николаевич. У нас с Колпаковым всегда были разные заказчики, разные поставщики.

– И один и тот же вид заработка.

– Да. И все-таки… Наверное, я не правильно выразился: мы были не конкурентами, а коллегами. – Капитан вздохнул. – Да, мы были коллегами. Как вы и ваш товарищ… Полеваев, кажется.

Я взглянул на часы и сказал:

– Теперь вам все известно. Надеюсь, никаких недомолвок между нами больше нет?

– Нет, конечно, нет, - согласился Смирнов. И спросил: – Так и не выяснено, что стало с самим Колпаковым?

– Он исчез вместе с командой и кораблем.

– Как вы думаете, он жив?

– Не знаю. Вряд ли.

Капитан сначала опустил глаза, а потом, не моргая, посмотрел на меня:

– С этого момента, Александр Николаевич, я почти счастлив, что вы, космическая пехота, у меня на корабле…



ГЛАВА  3


Контрастный душ со спец маслами был приятен. Первые две-три минуты я стоял под водяными струями и просто наслаждался. Потом мне вспомнился «экзамен» Арсения и я в который раз поразился тому факту, как спокойно и обоснованно отвечал на вопросы. Неужели услышал где-то и запомнил? Во время службы в космической пехоте? Вряд ли! И уж точно не из школьной программы! Откуда же тогда я узнал про особенности высокочувствительных хранилищ класса Р-8! Откуда? Провидение? Везение? Или… Или мне в голову вставили чип, который сделал меня всезнающим.
 
Вставили чип, контролирующий меня! Вставили в те часы, когда я находился без сознания!
Мои руки сами собой потянулись к голове и стали ощупывать ее. Я, выключив воду, принялся разглядывать себя со всех сторон в двухметровое зеркало душевой. Но, спустя какое-то время, бросил это бесполезное занятие. Если в меня что-то и вживили, то сделали это так, чтобы снаружи заметить это было невозможно. Однако зачем им это?! Подготовить меня к ответам на вопросы, которые потом сами же мне будут задавать?! На черта сдался такой «экзамен»?!

Самому себе задавать эти вопросы было бессмысленно. Можно было попытаться задать их глазку в душевой, который я обнаружил. Но я поступил по-другому. Повернувшись к нему лицом, естественно, совершенно голый, я упер руки в бока, широко улыбнулся и подмигнул наблюдающему за мной. «Надеюсь, по ту сторону находится Лина, а не Арсений с киборгом!» - подумал я при этом.


Я понравился себе в костюме. Мне он шел. Пожалуй, быть человеком Карла даже неплохо. Во всяком случае, плюсы такого статуса были налицо. Жаль, что минусов все равно было больше.

– К вам пришли, - доложил голосовой оповеститель двери. – Впустить?

Надо же, меня перестали пугать внезапными появлениями из стен. Наверное, опасаются, что у меня на этой почве разовьется диарея. Накануне же операции эта, и без такого неприятная напасть, неприятна вдвойне.

– Кто там? – спросил я у оповестителя.

– Ральф, киборг.

– Какого дьявола он приперся?

– Непонятный вопрос. Переформулируйте его, пожалуйста. И замените последнее слово более распространенным синонимом.

Вот за что я не люблю всю эту электронику и механику!

– Впусти, - просто сказал я.

Двери разъехались. На пороге стоял огромный монстр все в том же боевом костюме. Он хмуро взирал на меня.

Сложив руки на груди, я с издевкой в голосе поинтересовался:

– Клаус, ты глухонемой киборг?

– Я Ральф, - ответил монстр.

– Постараюсь запомнить. Ральф, ты глухонемой киборг?

– Нет.

– Тогда какого рожна молчишь? Чё те надо?

– Вас желает видеть мистер Клим.

– Здорово! А кто это? Подожди, не говори, сам догадаюсь: очередной волосок Карла?
Киборг молчал.

– Что нужно этому Климу? – спросил я.

– Мистер Клим собирает всю команду в большом зале.

– Намечается вечеринка?

– Мистер Клим будет вас инструктировать.

– В большом зале?

– Да. Мистер Клим хотел бы, чтобы вы поднялись туда.

– С удовольствием поднялся бы, но запамятовал дорогу. Большой зал рядом с комнатой Карла?

– Нет.

– Комната Карла в другой стороне?

– Нет.

– Где же комната Карла?

– Мне запрещено это говорить.

– Ладно. – Я подошел к нему. – Можешь не говорить. Просто покажи, если будем проходить мимо. Надо перекинуться с Карлом парой слов. Хорошо, покажешь?

Ральф не ответил. И дверь в комнату Карла так мне и не показал. Зато в большой зал довел без проблем. Там уже находилось, по моему беглому подсчету, восемнадцать человек в черных, схожих с моим, костюмах и киборг Клаус, как и Ральф, в боевой форме.

Люди в зале, честно признаться, не походили на приверженцев идей Карла, скорее на приверженцев быстрого обогащения. Большинство из них сидели друг от друга порознь и молчали. Кто-то постукивал по столу, кто-то бесцельно водил глазами по стенам, кто-то, казалось, дремал. Лишь двое, обритых наголо, сидели рядом и о чем-то болтали. У каждого на левой щеке было по татуировке – три переплетенных языка пламени. Знак принадлежности к одной из самых кровавых и беспощадных террористических организаций на Земле. Я как-то видел репортаж о деятельности «меченых» в вечерних новостях. Правда, там говорилось, что все члены организации были уничтожены. Поголовно.

Когда мы с Ральфом вошли, все взгляды устремились в нашу сторону. Даже бритоголовые на пару секунд замолчали.

– Я доложу, что все в сборе, мистер Клим, - обратился Ральф к низкорослому толстяку в центре зала и вышел.

Толстяк с раскачки поднялся со стула и подошел ко мне.

– Александр, рад с вами познакомиться. Меня зовут Клим. Выбирайте любой свободный стул и садитесь.

Я, кивнув ему, ни на кого больше не глядя, прошел к свободному стулу у задней стены и сел. Солировать на этом «дружеском междусобойчике» я не планировал. Однако буквально через минуту пожалел, что так удалился от двери.

В зал заглянула Лина.

– Все здесь? – спросила она Клима.

– Да, - ответил толстяк.

– Надо доложить Карлу. – Она подошла к видеофону.

– Не надо. Ральф сделает это. Он уже пошел.

Мне хотелось быть поближе к девушке, но прыгать с места на место смешно. Это было тем более смешно, что через секунду Лина сказала:

– Я, если понадоблюсь, буду в своей комнате. – И вышла.

Один из бритоголовых тут же сорвался с места и поспешил к двери.

– Куда вы? – остановил его Клим.

– В туалет, - явно соврал «меченый». – Я быстро.

– Отлучаться нельзя. Сейчас начнется инструктаж.

Клаус загородил бритоголовому дорогу.

– Я успею. – «Меченый» изловчился и, поднырнув под руку киборга, выскользнул из комнаты.

Интуиция меня никогда не подводила. Или почти никогда. Вскочив со стула, я устремился к двери.

– Эй, красавчик, не пыли, - окликнул меня второй «меченый», - подожди, пока вернется мой друг.

– Александр, сейчас начнется инструктаж! – воскликнул толстяк.

Я не обратил на них ни малейшего внимания. Как и на комментарий, раздавшийся за спиной:

– Пожалуй, надо обновить пищевые запасы, - пошутил молодой паренек с наглыми глазами. Это он все время барабанил по столу.

– Стой! – протянул руку киборг. – Куда?

Я не стал ломать голову над ответом:

– В туалет.

– Потерпите.

– Ты терпи, железка тупорылая, - оскалился я. А когда услышал за дверью крик Лины, взывающий о помощи, просто в яростном порыве оттолкнул киборга и выскочил в коридор.

Лина сопротивлялась, как могла, но силы были слишком неравными. И по закону подлости сумочки с бластером при ней не было.

– Сколько же ты будешь от меня бегать, - рычал насильник. – Я тебе сразу сказал, что если мне что-то нравится, оно будет моим. И это не обсуждается. А ты мне всегда нравилась…

Это последнее, что «меченый» произнес перед тем, как я сломал ему нос. Я рывком развернул насильника к себе, схватил левой рукой за грудки и тут же ударил правым кулаком по татуированной физиономии. Затем снова подтянул его к себе и нанес второй удар… третий… четвертый…

– Ты убьешь его! – тихо произнесла Лина. Но из-за шума за дверью, вызванного криками бритоголового номер два, я не сразу расслышал ее слова.

– Ты убьешь его! – повторила девушка.

Я отпустил обмякшее тело и повернулся к ней.

– Тебе его жаль? Жаль этого подонка?

– Нет. – Лина прижалась спиной к стене и жадно глотала ртом воздух. – Просто… просто… достаточно.

– Не согласен. – Я был словно хищный зверь, почуявший запах крови. – Еще пара ударов ему не повредят. Будет своего рода профилактика!

Однако пока я разглагольствовал, первым атаковали меня. Противник, казалось бы, уже побежденный, лежащий на полу, вдруг ногами отшвырнул меня от себя, поднялся и вынул из ножен оружие. Большой армейский нож. (У меня у самого раньше был такой же.)

Лина завизжала.

– Угомонись! – громко и холодно сказал я «меченому». – На нас костюмы из защитных генераторов. Нож их вряд ли пронзит. Если бы он был энергетическим, другое дело. А так…

– Посмотрим, - послышалось в ответ. – Я хотя бы тебе всю морду исполосую! – И он кинулся на меня, размахивая лезвием как раз на уровне моего лица.

Я выбрал самую простую, но эффективную тактику защиты. Я увертывался от ножа, выжидая момент, удобный для обезоруживания противника. И долго ждать не пришлось. После очередного промаха, его так занесло, что на мгновение он потерял равновесие. Этим я и воспользовался: выбил нож и отработанным приемом – броском – повалил «меченого» на пол.

Казалось, исход боя был ясен. Но не тут-то было. Падая, бритоголовый ухватил меня за рукав и утянул за собой. Сцепившись, мы принялись клубком кататься по коридору, нанося друг другу удары.

Честно говоря, я и не мог предположить, что у противника окажется второй, запасной нож, спрятанный в сапоге. Но он, увы, оказался. Пусть не армейский, пусть небольшой, и все же нож! А через секунду кончик его лезвия стал неумолимо приближаться к моему правому глазу.

Лина бросилась к двери в зал и начала громко стучать в нее.

– Клим, немедленно сюда! – кричала она. – Клим! Клаус!

Лезвие все приближалось и приближалось…

– Помогите! – Голос у Лины сорвался, и она закашлялась. – Помо…

Помощь пришла. Правда, не из зала. И мне, по большому счету, на это плевать. Главное, что она пришла. Надо мной внезапно блеснул лазерный луч. Проник в черепную коробку бритоголового через правый висок, а вышел через левый. Глазные яблоки уже мертвого «меченого» лопнули, а изо рта (помимо дурного запаха!) вывалился дымящийся язык.

С отвращением передернувшись, я скинул с себя бездыханное тело с обезображенной головой. Затем, откатившись в сторону, поднялся на ноги и поблагодарил своих спасителей.

Арсений, хмурый, но все такой же денди, не ответил мне и велел Ральфу убрать бластер в кобуру.

– Влад хотел изнасиловать меня, - негромко, охрипшим голосом произнесла Лина. – Щербаков заступился за меня.

– Я видел на мониторе, - кивнул Арсений, - но мы слишком поздно прибыли сюда. Я был в совещательном отсеке. Карл велел... Впрочем, неважно. Важно, что мы задержались. И… мне очень жаль!

– По мне, так вы появились в самый нужный момент, - вставил я слово. – Задержись вы еще хотя бы на секунду…

Тут дверь распахнулась, и все, кто до этого находился в зале, присоединились к нам. Во главе стоял толстяк Клим. Его лицо выражало крайнюю озабоченность.

– Извините, Лина, я слышал вас, но что-то случилось с дверью! – сказал он. – Заклинило, наверное. Вы в порядке?

– Да. Уже, да, - сухо ответила она.

Вся команда столпилась в коридоре. Те, кто стоял сзади, выглядывали из-за спин впередистоящих. Взгляды переводились с меня на Лину, с Лины на Влада, с Влада на Арсения. Все молчали. Слышалось только прерывистое дыхание Лины, да еще тяжелое сопение второго бритоголового. Он смотрел на мертвого приятеля и что-то бормотал себе под нос. Постепенно его голос становился громче и отчетливее, еще громче и отчетливее, еще громче…

– Влад был мне как брат! Как родной брат! Во всей этой проклятой Вселенной Влад был единственным близким мне человеком! Теперь никого не осталось… Ни-ко-го! – Он поднял на меня взгляд, полный ненависти. – Ты его убил?

Я молчал.

– Отвечай! Ты?

– Его убил Ральф. – Арсений сделал шаг вперед. – По приказу Карла. И так будет с каждым, кто дезорганизует команду. Вас уже не раз предупреждали, что неподчинение и безумные порывы в конце концов выйдут вам боком! Насильникам в нашей организации не место!

– Насильникам? – «Меченый» демонстративно сплюнул на пол. В миллиметре от лакированных туфлей Арсения. – Да нечего этой… девке ходить здесь и вилять задом. Мы нормальные мужики… в отличие от всех вас. А кроме нее, других особей женского рода я что-то здесь не наблюдаю.

Он, встретившись глазами с Ральфом, оскалился, подошел к киборгу и, приподнявшись на носки, чтобы хоть чуть-чуть уравняться в росте, сказал:

– Что, машинка, любишь убивать людей? Уродовать? Обезображивать их лица? А? Получаешь от этого удовольствие? Ловишь кайф? Так вот знай: а для меня удовольствие – уничтожать машинки, вроде тебя. Понял? Если бы у тебя была семья: киборг-папа, киборг-мама, киборг, мать ее, -бабушка, я бы их всех разобрал до последнего винтика и отправил на свалку. Гнить потихонечку. Уяснил?

Ральф равнодушно смотрел на бритоголового. Ни один мускул на его искусственном лице не дрогнул. Между тем Арсений, справившись с выражением брезгливости на лице, вызванным плевком, обратился к «меченому» со следующими словами:

– Сергей, я прошу вас, не разыгрывайте здесь трагедию. Ваш, как вы выразились, брат, сам виноват в своей смерти. Ни Карл, ни, тем более, Ральф…

– Что? – бритоголовый перескочил от киборга к моднику. – Что ты сказал? Влад сам виноват?

– Да, сам. И лично вам, Сергей, я сочувствую. И возможно… вероятнее всего, доля Влада перейдет к вам. Даже уверен в этом.

– А я в этом просто убежден, - поддакнул Клим. – Хотя окончательное решение, конечно же, за Карлом.

– За Карлом?! – «Меченый» разошелся не на шутку. Казалось, его уже ничто не остановит. – А кто он – этот ваш Карл? Мне хотелось бы знать, кто там все за меня решает! Решает, что мне делать, а что – нет! Решает, что мне носить и как себя вести! Решает, наконец, жить мне или умереть! – Пиджак, один из фирменных атрибутов одежды людей Карла, был снят и брошен на пол. – Так вот, летел бы ваш Карл ко всем чертям со сверхсветовой скоростью! Я и сам могу все это решать! Решать сам за себя! Могу и хочу! Я не дурак! Слышите: Сергей Пустоянов – не дурак! И не детская куколка на веревочках... Я хочу видеть этого треклятого кукловода! Пусть он встретится со мной. Тогда-то мы и выясним, кто кем должен командовать. – «Меченый» распалялся все больше и больше. – Почему он все время прячется? Почему нам нельзя его видеть? А? Он что – Бог? Вселенский мозг? Нет, я так не думаю! Он трусливый выродок, спрятавшийся в своем отсеке. Над ним издевались в детстве, пинали все, кому не лень, в молодости… Будь я проклят, если это не так! Не сойти мне с этого места! Я участвовал уже в пяти его операциях. Рисковал каждую секунду, каждую долю секунды… И Влад тоже рисковал… И что же? Мы разбогатели?.. Кто ответит? Ага, тишина! Тогда я сам отвечу: карманы у нас на брюках полопались от переизбытка богатства…

– Замолчите, Сергей, - попытался прервать словесный понос бритоголового Арсений. – Вас обоих искали по всей Федерации! Вам грозила смерть! Карл приютил вас, накормил, одел…

– И хорошо платил вам за вашу работу, - поддакнул Клим, чем только подлил масла в огонь. 

– Хорошо платил?! Как бы не так! Как мы сюда пришли нищими, - «меченый» продолжал гнуть свою линию, - так нищими и остались. Владу теперь уж точно не разбогатеть… Какого… Что он тут тогда все это время делал? Ради чего рисковал на операциях? Ждал, пока недоделанная железяка прожжет ему голову? Ведь все эти ваши идеи о преобразовании мира – бред! Мы с Владом в это уже играли. – Он ткнул пальцем в татуировку на щеке. – Еле потом спаслись. И для чего? Чтобы теперь окончательно увязнуть в идиотских идеях ничтожества, которого даже в глаза не виде…

Увлекшись монологом, «меченый» и не заметил, как повернулся спиной к Ральфу. Не заметил он и кивок Арсения, адресованный киборгу. А через мгновение Сергей Пустоянов вообще перестал что-либо замечать. А также говорить, дышать и вообще – жить. Ральф просто одним мощным ударом своей лапы оторвал обритую наголо голову от тела, и та покатилась по коридору, словно мяч.

Готов поклясться, что в этот момент я увидел на лице киборга довольную ухмылку. В чем-то, возможно, «меченый» был и не прав, но только не в этом… Ральф, действительно, получал удовольствие от уничтожения людей. И это было лишним доказательством того, что Нулевой Закон правил поведения для роботов перечеркивал все три остальных… основных Закона. (Мое же негативное отношение к «искусственным людям» укрепилось окончательно и бесповоротно.)

– Уберите тела, - приказал киборгам Арсений. Затем поочередно встретился глазами со всеми нами. Людьми. – Сейчас инструктажа не будет. Он переносится на два часа. Расходитесь по своим комнатам. Когда надо будет вернуться сюда, вам сообщат. Извините за неприятную сцену. И выбросите из головы всю ахинею, которую нес этот… террорист. Расходитесь.

К нему обратился Клим:

– Нам необходимо поговорить.

– Разумеется, - согласился Арсений. И повернулся к Лине: – Вы пойдете с нами?

Она ответила утвердительным и лаконичным «да».

– Но для начала не покажите ли, где моя комната? – попросил я девушку, вмешавшись в разговор. – Мне кажется, я запросто заблужусь в лабиринте ваших коридоров.
 
Она кивнула:

– Я провожу вас. Вам надо будет переодеться. Ваш костюм испачкан.

Клим и Арсений переглянулись. Последний сказал:

– Лина, мы подождем вас здесь, в зале.

Она снова кивнула:

– Я скоро вернусь.

– Может быть, и меня проводите? – бросил Лине молодой человек с наглым взглядом. Я про себя прозвал его «барабанщиком».

– Вы, Егор, сами прекрасно знаете дорогу, - холодно ответила она. – Вы тут не первый день.

– Не первый, конечно, и все-таки…

Арсений так красноречиво посмотрел на молодого человека, что тот не решился продолжить разговор. Однако, проходя мимо, задел меня плечом. Отчего сам же и пострадал. Нечего цыпленку наскакивать на ястреба.

– У тебя что там – протез? – потирая плечо, проворчал «барабанщик».

Я остался невозмутим, словно… киборг. Будь они все прокляты!


– Хороша команда! – заметил я, когда мы с Линой уже вдвоем шли по коридору. – Пауки в банке!

Мое замечание осталось без комментариев.

– Слаженная работа здесь вряд ли получится, - сказал я, как бы рассуждая вслух. – И как удалось до этого провести пять операций?!

Лина остановилась и строго посмотрела на меня:

– Произошедшее лишний раз доказывает, что люди в большинстве своем свиньи. И не достойны господствовать во Вселенной.

– А кто достоин? Карл?

– Я не знаю. Возможно.

– Разве Карл не человек? 

– Человек.

– Значит, тоже свинья?

– Я не говорила, что все люди свиньи. Я сказала, что таково большинство.

– Арсений говорил, что численность вашей организации огромна и неуклонно растет… Каково же в ней соотношение людей и киборгов?

– Роботов всего двое. Ральф и Клаус.

– Выходит, ваша организация не так уж велика. Судя по тому, что я видел…

– У Арсения бывают приступы мании величия, - перебила Лина. – Это его слабость. Он любит все преувеличивать, производить впечатление на собеседников. Мне кажется, Карлу плевать на численность его соратников. Главное для него, это осуществление его планов.

– Планов по преобразованию Федерации?

– По ее уничтожению.

– Уничтожению? – У меня перехватило дыхание.

– Разумеется. Это единственный способ изменить все к лучшему.

– Но ты сама говорила…

– Я плохо знала тебя, чтобы говорить откровенно. И потом, возможно, я ошибаюсь, и Карл все-таки мечтает о преобразовании. Ведь гибель старого – это всегда рождение чего-то нового.

– Знаешь, Лина, у тебя семь пятниц на неделе. Типичная позиция для женщины.

Она чуть было не вспылила:

– Я не типичная женщина.

– Спорить не буду. Кстати ты, действительно, единственная здесь? Террорист был прав?

– Да, это так. Но вообще в нашей организации я не единственная. А почему ты об этом спросил?

– Просто странно все это: одна среди мужчин…

Мы как-то незаметно перешли на «ты».

– Я давно не разделяю людей на мужчин и женщин, - сказала Лина. – Для меня существуют лишь соратники и враги.

Она произнесла это так спокойно, что мне стало не по себе. Некоторое время мы шли молча. В проеме автоматических дверей, раскрывшихся при нашем приближении, я взял ее за руку и, развернув, прижал к себе…. Наши тела соприкоснулись, а мои губы приблизились к ее губам… 

Она не сопротивлялась поцелую, но и не отвечала взаимностью. Это подействовало на меня, как ледяной душ. Я немного отстранился и спросил:

– Все по-прежнему?

Она не поняла:

– То есть?

– Все еще не разделяешь людей на мужчин и женщин?

– Не разделяю, - твердо ответила она.

Я отпустил ее и сделал шаг назад:

– Извини за поцелуй, не удержался. Больше этого не повторится.

– Надеюсь. – Она поджала губы. – Дальше идите один. Вторая дверь слева ведет в вашу комнату. Можете не называть себя голосовому оповестителю, он и так вас впустит.

– Лина, я вас обидел?

– Нет, вы здесь не при чем. Идите, вам надо переодеться.

– Мы еще увидимся… сегодня…

– Разумеется. Через два часа на инструктаже.

Я хотел еще что-нибудь сказать ей, но не придумал, что именно. И молча поплелся по коридору.

– Спасибо, - послышалось за спиной.

– За то, что спас вас, или за то, что поцеловал? – спросил я, обернувшись.

Предо мной оказалась закрытая дверь.



В  ЛАБИРИНТАХ  ПАМЯТИ

Таможенная проверка действительно прошла без накладок. Никто даже и не подумал заглянуть в отсек для дополнительного оборудования. Когда же спустя десять с половиной часов после начала «игры в прятки» корабль затрясло, я обратился к своим подчиненным достаточно резко и вместе с тем по-деловому:

– Полная боеготовность. Взлетаем раньше срока.

Приказ являлся простой формальностью. Еще одиннадцать часов назад мы были уже во всеоружии и готовы ко всему. Сейчас же своим командирским окриком я лишь взбодрился сам и взбодрил ребят. Как-никак ожидание – это всегда самая томительная и несколько дезорганизирующая, расслабляющая вещь. Гораздо проще было младшему сержанту Полеваеву, находящемуся, так сказать, в центре событий.

Мы познакомились с Игорем Полеваевым еще в четвертой колониальной компании. Оба отличились тогда и великолепно себя зарекомендовали. Я предложил ему перевестись в мой отряд, и он согласился. Уже вместе мы прошли всю пятую компанию. Вместе осуществляли зачистки в мегаполисе Тлан на планете Земля-8. Вместе отбивались от тамошних аборигенов, чьи щупальца запросто разрывали наши скафандры, а слизь разъедала даже металл. И теперь вместе находились на планете Молс в полном неведении о нашем будущем.

В свободное время, которое изредка, но случалось, мы с Полеваевым были на «ты» и на равных. Однако во время заданий, следуя субординации, Игорь обращался ко мне на «вы». И это, на мой взгляд, было правильно.

– Сержант! Вы слышите, сержант! – послышался в наушнике голос Полеваева.

– Да? – отозвался я. – Слушаю тебя.

– Все в норме.

– Взлетаем?

– Да.

– Посторонние на борту есть?

– Сомневаюсь. Конечно, я не мог уследить за всем, но, думаю, посторонних все-таки нет.

– Как вела себя команда?

– Вполне естественно.

– Никто не привлек твое внимание?

– Нет.

– А капитан?

– Хорошо, что он не пошел в актеры.

– Нервничал?

– Так точно. А еще спотыкался и все ронял. Однажды назвал меня правильно – Полеваев, а в другой раз – Полываев.

Пришлось пожалеть о недавнем разговоре со Смирновым:

– Зря я ему все рассказал. Он, гад, возможно, всех нас выдал. С потрохами!

– Вряд ли, сержант. О нем много чего могли подумать. Например, плохо себя чувствует.

– Остается только на это и надеяться… Где ты сейчас?

– Иду к вам. Буду буквально через минуту.

– Хорошо. Ждем.

У меня зачесались кулаки, так захотелось пообщаться один на один с капитаном Смирновым. Своим поведением он мог сорвать всю операцию. Террористы могли отменить захват корабля, и это было еще не самое страшное. Они могли бы показательно уничтожить корабль-наживку. Пусть потом правительство Федерации кусает себе локти!

– Журков! – позвал я одного из пехотинцев.

– Да, сержант?

– После того, как выйдем отсюда, сразу же пойдешь к правому лазеру. И будешь находиться возле него до дальнейшего моего распоряжения.

– Быть готовым открыть огонь?

– Да. Молниеносно и на полной мощности.

– Слушаюсь.

– Горсткин! – окликнул я другого пехотинца.

– Да, сержант?

– Пойдешь к левому лазеру.

– Быть готовым стрелять молниеносно и на полной мощности?

– Правильно. В ту же секунду, как прикажу.

– Слушаюсь.

Дверь в отсек раскрылась, и вошел младший сержант Полеваев. Он все еще был в костюме члена команды.

– Давай все по порядку, - накинулся я на него. – Как все прошло?

Полеваев сощурился:

– На первый взгляд, без накладок. Ни таможенники, ни погрузчики, как мне кажется, ничего не заподозрили. Лазеры, во всяком случае, обнаружены не были. Правда, два дотошных чиновника космопорта догадались о наличии дополнительных защитных генераторов. Но тут, не поверите, выручил Сергей, бортмеханик. Заплел им что-то о метеоритных бурях, уязвимых местах и повреждениях на корпусе корабля… Короче говоря, отболтался. 

– И они отстали?

– Не сразу. Но отстали.

– Это немного успокаивает. Что-нибудь подозрительное заметил? С любой стороны?

Младший сержант покачал головой:

– Нет.

– Уверен?

– Совершенно.

– Это означает, что захват корабля возможен уже только в космосе. Как мы и предполагали с самого начала.

– Если захват вообще произойдет.

– Если захват вообще произойдет, - задумчиво, повторил я. – Спасибо, младший сержант. Когда переоденешься, проинструктируй ребят по поводу возможных неприятностей. Журков и Горсткин на лазерах. Остальных рассредоточишь по всему периметру корабля. Связь поддерживать постоянно. Не расслабляться ни на секунду! Ясно?

Полеваев кивнул:

– Так точно.

– Я же пойду поговорю с нашим нервным капитаном.

– Сержант, - окликнул меня Полеваев, когда я уже покидал отсек.
Я остановился:
– Да?
– Вы уж без рукоприкладства.
Я слегка раздвинул уголки губ:
– Постараюсь.

Капитан Смирнов, как обычно, глядел в иллюминатор на звезды. Дверь к нему была открыта, и я вошел без стука. По дороге я успокоил себя, и кулаки чесались гораздо меньше.

– Александр Иванович, - сдержанно обратился я к нему, - не помешаю?
 
Он вздрогнул (нервы совершенно не к черту!) и обернулся:

– А это вы, Александр Николаевич! Нет, конечно, не помешаете. Проходите, проходите… Впрочем, вы уже вошли.

– Есть минута для разговора?

– Разумеется. – Он отошел от иллюминатора. – Присядете?

– Почему нет?! – Я сел.

– О чем именно вы хотите поговорить? – суетливо поинтересовался капитан. – Новые инструкции к поведению?

– Нет, - отмахнулся я. – Так, несколько вопросов, на которые хотелось бы получить ответы.

– Задавайте.

– Как прошла погрузка ферная? Все по плану? Все как всегда?
 
Смирнов сел во второе кресло и нахмурил лоб. (Интересно, он хмурился в разговоре со всеми своими собеседниками или только общаясь со мной?)

– Так все было, как всегда, Александр Иванович?

Капитан еле заметно кивнул:

– Да. Кажется, да.

– Кажется?

– Нет, да. То есть, да, да. – Он покраснел. – Вообщем, все было хорошо. Как обычно.

– Сколько контейнеров вы загрузили?

– Четыре.

– Больших?

– Да.

– Вы всегда так много загружаете?

– Бывает даже и пять загружаем. Иногда. Больше товара, больше прибыли.

– Почему же в этот раз всего четыре?

– Цена на фернай немного возросла, и я не уложился в сумму, которую намеревался потратить. – Смирнов встал, подошел к двери и, нажав на кнопку, закрыл ее. Затем сразу же вернулся на прежнее место. – Александр Николаевич, как вы думаете, когда на нас нападут?

Сказать с абсолютной точностью я не мог:

– Ясно только то, что до основных космических трасс нам добраться не дадут. Свидетели похитителям не нужны.

– А какова их… – Он запнулся. – Простите, сержант, у вас еще есть вопросы ко мне?
Я ответил, что нет. Тогда он заявил, что вопросы есть у него.

– Задавайте, Александр Иванович.

Смирнов облизал губы:

– Какова цель террористов? Неужели сам корабль?

– Конечно, корабль – это цель номер один, - ответил я. – Но и четырьмя контейнерами ферная они не побрезгуют. Как и имеющимися на борту техникой, различными запасами и оборудованием.

– Интересно, зачем им столько кораблей? «Успешный», «Стрела-5», теперь наш… Готовят собственную флотилию?

– Вполне вероятно.

– Но ведь ее нужно где-то держать! Три похищенных корабля в кармане не спрячешь.

– А на одной из далеких безжизненных планет – запросто.

– Что же нам остается делать, Александр Николаевич? – Смирнов подался вперед. – Просто ждать?

– Да. Это будет правильнее всего.

– Может, я предупрежу команду? Теперь это не будет строгим нарушением приказа. И паника уже не так страшна. Предупрежден, как говорится, - вооружен.

Я запретил ему это:

– Существует мизерный шанс, что нападения не будет. Незачем попусту волновать команду.

– С моим везением, нападение обязательно произойдет, - проворчал капитан, откинувшись на спинку кресла. – Или даже несколько нападений.

Дверь каюты изменилась. Она стала будто прозрачной. Перед нами стоял штурман Колесников. Он был бледен.

Смирнов нажал на кнопку пульта, встроенного в подлокотник кресла.

– Что-то случилось? – спросил он у вошедшего штурмана.

Колесников кивнул:

– Нам наперерез идет неизвестный космический крейсер…

В моей голове пронеслось:

«Шоу начинается!»



ГЛАВА  4


Я стоял у шкафа уже минут двадцать и смотрел на костюмы – все одного размера, моего, все из одного материала, и все черные. Бритоголовый, который уже час являлся безголовым, и в этом был прав. Пока я человек Карла, я не решаю сам, что мне носить и какого цвета должна быть моя одежда.

Вообще произошедшее с «мечеными» говорило о многом. Организация Карла состояла в основном из всякого сброда, асоциальных элементов, среди которых преобладали преступники, террористы и бездельники, ищущие моментального обогащения. Причем, их не волновало, каким путем они этого достигнут. Как в анекдоте, «весь мир в клочья, а мне золотое колечко»!

Истинных приверженцев идей Карла можно было сосчитать по пальцам. Возможно даже, одной руки. Арсений, Клим, Лина…

Лина! Девушка-загадка! Еще более таинственная личность, чем пресловутый Карл. Она на виду, она не прячется и не избегает встреч, но… Я не могу понять ее. Что ее держит здесь? Почему она не уйдет из этой организации, из этого сумасшедшего вертепа?.. Почему?

Мои размышления прервал голосовой оповеститель двери.

– К вам пришли, - громко доложил он. – Впустить?

Я отошел от зеркала:

– Смотря, кто пришел.

Оповеститель повторил вопрос:

– Впустить?

– Кто пришел?

– Каролина.

– Каро… кто? – Она?! – Лина, что ли?

– Да. Впустить?

– Через пять секунд. – Я снова подскочил к зеркалу и, внимательно осмотрев себя, остался доволен отражением.

Ровно через пять секунд двери разъехались и в комнату вошла Лина. Она тоже переоделась. По-прежнему, казалось бы, в строгий костюм (жилетка, пиджак и юбка), но выглядела чертовски женственно. Не мудрено, что большинство мужчин здесь сходят с ума при ее появлении.

– Вы превосходно выглядите, - сказал я, памятуя, что в конце нашей предыдущей встречи мы снова перешли на «вы».

– Спасибо. Вы тоже. Я кое-что принесла. 

Девушка отошла в сторону, пропуская вперед самодвижущуюся тележку с едой и бутылкой вина.

– Я пришла извиниться. Я была груба и холодна с вами, но, поверьте, на это есть весомые причины. Вы, я говорю осознанно и серьезно, самый симпатичный мужчина из тех, что находятся здесь. Но я бы хотела, чтобы мы оставались просто деловыми партнерами. Не больше.

– Даже не друзьями?

– Даже не друзьями.

Я снова в разговоре с Линой не нашелся что сказать, поэтому просто пожал плечами.

Она же продолжила:

– Вообще алкоголь у нас строго запрещен. Но для некоторых членов организации существуют поблажки. Например, для меня. – Она притронулась к синему кружку на этикетке бутылки, и пробка медленно вылезла из горлышка. – Саша, разлейте вино по бокалам.

В другое время и в другом месте меня не пришлось бы просить об этом, но сейчас я энтузиазма не проявлял:

– Скоро инструктаж. Хотелось бы иметь ясную голову. Иначе ее запросто можно лишиться. В буквальном смысле слова. 

– Инструктажа не будет. – Лина подошла к креслу и села. – Сегодня не будет. Карл решил отложить операцию на два дня.

– Из-за инцидента с бритоголовыми?

– Не только. Ему удалось узнать, что через два дня будет отправлена более крупная партия хранилищ с бомбами. Ее-то мы и захватим. Это будет более оправданный риск. Так он решил. Впрочем, он, наверняка, сам свяжется с вами и сообщит об этом.

– То есть мне будет оказана великая честь, и я увижу его?

– Только абрис. Очертания. И те не четкие.

– Значит, я просто услышу его?

– Голосовой преобразователь полностью изменит тембр, окраску и другие характерные черты голоса Карла.

– Тогда зачем ему лично сообщать мне об отсрочке? Передал бы это с вами? Или прислал бы одного из своих киборгов?

Лина уложила на место сбившуюся прядь волос:

– Я не знаю. Просто слышала, что он хочет посмотреть на вас и пообщаться с вами лично.

– Я бы тоже не против взглянуть на него. Ваша таинственность только разжигает мое любопытство.

– Лучше, если вы его поборите.

– Любопытство?

– Да. Это в ваших же интересах.

Индикатор вызова на вифоне засветился, и раздалась довольно громкая, но не оглушающая мелодия.

– Это Карл. – Лина вскочила, как ошпаренная, и, вручную отодвинув тележку подальше от экрана, спряталась за спинку кресла.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, - металлическим голосом машины поздоровался со мной темный неопределенный силуэт. – Я рад приветствовать вас, как моего соратника, друга и приверженца моих идей. Вы должны полностью отдавать себе отчет, что находитесь в колыбели будущего планеты Земля…

Карл пользовался вифонами однобоко. И, думаю, намеренно. Говорил лишь темный силуэт. Мне же дозволялось лишь смотреть и слушать. Всякая попытка вставить хотя бы словечко оказывалась безуспешной.   

Карл извинился за инцидент с бритоголовыми, пообещал, что мне компенсируются все неудобства из-за перенесения операции, короче, старался произвести впечатление нормального адекватного… существа. (Назвать человеком темный силуэт с металлическим голосом – это, на мой взгляд, обидеть человечество в принципе!)

– Всего доброго, Александр Николаевич, - сказал Карл напоследок, и в следующую секунду экран вифона погас. Я остался стоять посередине комнаты с ощущениями, что меня просто-напросто дурачат.

– Вот вы и пообщались. – Лина вышла из-за спинки кресла и улыбнулась. – Ну, как – он похож на психа–террориста?

– Вполне. В тихом омуте… – Я подошел к тележке, разлил вино по бокалам и передал один из них девушке. – Лина, а почему вы спрятались? Да еще так поспешно?

– Это же очевидно, - как бы удивилась она. – Я не хотела, чтобы Карл видел нас вместе. С вином. С фруктами.

– Абсурд! Моя комната нашпигована всякими глазками и жучками. Про ваш визит знали еще до того, как вы вошли.

– Но…

– Никаких «но».

– Но я…

– Подождите, я еще не все сказал. – Я залпом опустошил свой бокал. – Дорогая Лина, даже если бы вы стояли перед самым его носом, Карл никак не мог вас заметить с экрана вифона.
 
– Почему это?

– Потому, что это была запись.

– С чего вы взяли?

– По многим причинам.

– Например?

– Ну-у-у, во-первых, он не дал мне вставить ни слова. Говорил без остановки.
 
– Что такого важного вы могли ему сообщить? – Лина сгримасничала. – Ни-че-го!
 
– И все-таки. Потом он упомянул инцидент с бритоголовыми, но ошибся со временем почти на полчаса. А все почему? Ответ очевиден: между записью и трансляцией как раз и прошли эти пресловутые тридцать минут.

Лина сделала небольшой глоток и отставила бокал:

– Александр, вас не проведешь, так?

– Можно, но не на дважды два.

– Я передам это Карлу.

– Думаю, он уже в курсе.

– Вы про глазки и жучки?

– Про них.

– Я, пожалуй, пойду.

Она сделала шаг к двери, но я догнал ее и преградил путь.

– Лина, мне нужно с вами поговорить.

– О чем?

– О многом.

– Может быть, в другой раз?

Я взял ее за руку, подвел к креслу, за которым она пряталась несколько минут назад, и легким толчком усадил в него. Сам же присел на корточки рядом.

– Лина, где мы сейчас находимся? 

– Зачем вам это знать?

– Все то же обычное здоровое любопытство.

– Вам назвать конкретно это место?

– Хотелось бы. То, что мы на планете Зе… Надеюсь, мы все еще на Земле?

– И да и нет.

– Как это? – Я взял ее ладони в свои. – Лина, вы можете хоть раз ответить нормально? Не лаконично и не вопросом на вопрос?

– Могу.

– Так объяснитесь. Как можно одновременно и быть на Земле и не быть на ней? Должно быть что-то одно.

– Все просто. Мы находимся под землей планеты Земля. На этом месте располагался исследовательский центр. Точнее, здесь шло его строительство. Но потом стройку почему-то заморозили. И забыли о ней.

– Это на территории Нового Петербурга?

– Вблизи мегаполиса.

– Хорошо. Другой вопрос. Лина, Карл уже два года создает свою антиправительственную, антифедеральную организацию, так?

– Нет, - ответила она через паузу. – Организация создана два года назад. И столько существует.

– Ладно. Полетели дальше. Карл провел несколько операций, привлек к себе внимание высших чинов власти… Так?

– Да.

– Как же вам до сих пор удается скрываться здесь? В безопасности и спокойствии? Почему вас до сих пор не обнаружили федеральные боевые группы? Ведь вы, наверняка, в розыске?

– Разумеется, нас разыскивают.

– Как же вам удается так долго быть не пойманными?

– Саша, почему вы устраиваете мне допрос? – Ее изящные брови нахмурились. –  Вы же сами говорили, здесь все прослушивается. Вы подосланы к нам? – Она попыталась вытянуть свои ладони из моих. Не вышло.

– Меня беспокоит тот факт, что меня могут здесь прихлопнуть вместе с вами. А я ведь не член организации, я только появился у вас. И отвечать за ваши прошлые проступки наравне со всеми мне совсем не улыбается.

– Вы трусите? Вы – бывший космический пехотинец?

– Я опасаюсь. Это большая разница.

– Можете успокоиться. Нас, как вы выражаетесь, не прихлопнут. Если бы они могли это сделать, давно бы уже сделали.

– Отчего такая уверенность в безопасности? Свои люди в правительстве Федерации?

Лина отвела глаза:

– Пока нет.

– «Пока нет»! Тогда что?

– Над нами находятся огромные отражающие плиты, не позволяющие локаторам нас обнаружить. А сам центр с первого по восьмой этажи целиком располагается под землей неподалеку от территории новопетербуржской области.

– И про такое подземелье забыли?

– Да.

– А если вспомнят?

– Пока не вспомнили.

Лина изловчилась и все-таки высвободила руки. Я не стал снова пленить их.

– Что-нибудь еще? – гордо вскинув подбородок, поинтересовалась девушка.

– Да. – Я встал с корточек, но от кресла не отошел. – Мне хотелось бы знать: Карл всегда так радикально наказывает своих подчиненных за непослушание?

– Вы про Влада и Сергея?

– Про них.

– А разве вы бы их не убили? Кажется, избиение Влада вам было приятно. Разве не так? И потом, если бы его не устранили, он бы вас зарезал.

– Значит, все во имя спасения меня?

– Нет, конечно. Они оба давно выражали недовольство работой Карла, давно нарывались. Инцидент в коридоре был просто последней каплей.

Лина попыталась встать, но я не дал ей этого сделать.

– Последний вопрос. – Я навис над ней, огромный, словно Ральф или Клаус. (Чтоб они оба поскорее сгнили в мучениях! Несмотря на то, что один из них спас меня!) – Лина, почему вы здесь? Как попали к Карлу? Неужели вам не хочется покинуть это место и жить нормальной человеческой жизнью?

Тяжело вздохнув, Лина уточнила:

– И который из этих трех вопросов последний? 

– Ответьте на все, - попросил я.

– Карл спас меня в трудную для меня минуту. А его идеи… Они смысл моей жизни. До встречи с ним я существовала бессмысленно, безрадостно и бесцельно…

– Ты любишь его? – Этот вопрос и новый переход на «ты» получились у меня как-то сами собой. – Ты была с ним близка?

– Говори потише. Ты опять забыл про жучки? Или ты это нарочно?

– Ты была близка с Карлом?

– Между членами организации это запрещено.

– Это не ответ!

– Какой есть.

Мы молча, с вызовом, смотрели друг на друга. Потом я присел на корточки и, понизив голос, сказал:

– Послезавтра я уже не буду членом организации.

Она резко поднялась. Я поступил также. Мы снова оказались настолько близки, что мне опять захотелось поцеловать ее. Однако я сдержался.

– Почему ты это сказал? – полушепотом спросила Лина.

– Ты знаешь ответ. – Я говорил почти шепотом. – Ты мне нравишься, Лина. Очень нравишься.

Теперь мы смотрели друг на друга несколько растерянно. И оба не знали, что сказать.
 
– К вам пришли, - вдруг громко заявил голосовой оповеститель.

От неожиданности я отшатнулся, а Лина, воспользовавшись этим, прошмыгнула к двери. Там она обернулась и внезапно спросила:

– Александр, почему вы ушли из армии?

Ее строгий голос моментально избавил меня от и без того несвойственной мне романтики.

– Почему я ушел из армии?

– Да. Почему?

– Получил ранение.

– Серьезное?

– Достаточно серьезное. Чуть не разбился в катапультирующей капсуле о плиты космодрома.
 
– Выполняли задание командования Федерации?

– Конечно.

– И теперь получаете пенсию?

– По закону.

– Вам ее хватает?

– Разумеется, нет. Я молодой мужчина с целой обоймой разнообразных потребностей. Некоторые из них недешевы.

Лина слегка наклонила голову:

– Напомните, чем занимается бывший космический пехотинец, получивший ранение.

– Чем занимается? Продает мужское белье.

– Трусы?

– И трусы тоже.

– И вы считаете это нормальным?

Я не знал, что ответить. Поэтому промолчал.

– Саша, вы считаете, что так оно и должно быть? – Лина отвернулась от меня. – Все-таки, возможно, Карл в чем-то прав. В существующем порядке надо что-то менять. Обязательно. Подумайте об этом.

Она нажала на кнопку, и дверь открылась. На пороге стоял Клим.

– Лина, - обратился он к девушке, - Карл хочет поговорить с вами. Прямо сейчас. – При этом его лицо не выражало ни малейшего удивления по поводу ее нахождения в моей комнате.
 
– А со мной он не хочет поговорить? – Я решительно зашагал к ним. Но внезапно уперся лицом в каменную грудную клетку Ральфа. Как только с такими габаритами он умудрялся появляться неожиданно?! Очередная загадка!

В следующее мгновение все трое покинули меня. Я остался стоять в паре шагов от двери, потирая щеку, оцарапанную о молнию на боевом костюме киборга.


Но долго пребывать в одиночестве мне не дали. Надоедливый оповеститель дождался пока я плюхнусь в кресло и возвестил:

– К вам пришли!

Я не отозвался, не поднялся с кресла и даже не посмотрел в сторону двери.

– К вам пришли! – повторил оповеститель.

– Не приемный день, - пошутил я. – Запиши на завтра.

– К вам пришли!

– Ты что, сломался? – огрызнулся я. – Кто пришел?

– К вам пришли!

Выругавшись, я встал, подошел к двери и нажал кнопку замка. И обалдел от увиденного. Передо мной на секунду предстал черный монах с надвинутым на лицо капюшоном.

– Вы ко мне? – Ничего умнее, чем этот вопрос, мне в голову не пришло.
 
Однако через секунду все стало еще интереснее. Монах растворился в воздухе так же внезапно, как и появился.

– Где вы? – Я вышел в коридор и огляделся по сторонам. – Эй! Куда вы подевались?
Он на мгновение возник из ниоткуда и тут же снова исчез. Его нечеткие мерцающие контуры появились буквально в метре от меня.

Я отшатнулся:

– Что вы хотите? Пройти в мою комнату?

Незваный… нереальный гость, так и не произнеся ни звука, показался теперь чуть поодаль от меня. Он шел по коридору прочь от моей комнаты.

– Куда вы? – окликнул я его.

Правой рукой он поманил меня за собой. И опять растаял, словно привидение из детских сказок.

Чем черт не шутит! Я, недолго думая, закрыл дверь и последовал за монахом. То есть пошел в ту же сторону, куда удалился мерцающий «призрак».

Шел я осторожно, озираясь, поскольку не видел монаха и не знал, где он появится в следующий раз. Также я не знал, продолжает ли он сам движение и как быстро движется.
 
Вскоре это выяснилось своеобразным образом: автоматическая дверь впереди меня открылась задолго до того, как я приблизился к ней. Если ею не управляли дистанционно, получалось, ее открыл никто иной, как монах. Я на мгновение задержался в проеме, но монах, также показавшийся на мгновение, снова поманил меня за собой.

«Любопытная экскурсия», - подумал я, когда, следуя за «призраком», мне пришлось спуститься куда-то вниз по винтовой лестнице.

На тускло освещенном этаже, где мы в конце концов продолжили променад по коридорам, вдоль всей правой стены проходила огромная ржавая труба. С нее капала вода, на полу образовались лужи. Я не видел самого монаха, все также идущего впереди, однако отчетливо различал появляющиеся на поверхности воды человеческие следы.
 
Вы спросите: почему я шел за ним послушно, словно овца на заклание? Ответ очевиден: мною двигало любопытство. А вот опасности я не чувствовал. Отчего-то я даже испытывал некое превосходство над непонятным человеческим абрисом, то возникающим, то пропадающим впереди. Мое внутреннее чутье подсказывало мне, что этот «призрак» неспроста то и дело исчезает. Он сам боится… А чего? Или кого? Тут вариантов было хоть отбавляй: от Ральфа с Клаусом, до… хотя бы меня!

Очередная автоматическая дверь чудесным образом открылась задолго до моего появления, и спустя полминуты я вошел в скромных размеров отсек.

Дверь за мной закрылась. Больше идти было некуда.

Я оперся спиной о стену. Даже если бы на меня сейчас все-таки напали, застать меня врасплох у них бы не получилось.

– Миленькая келья, - заметил я, улыбаясь пустоте комнаты. – Не очень просторная, зато уютная.

– А главное, безопасная, - ответили мне.

И через мгновение передо мной снова возник черный монах.

– Здесь не установлены камеры и нет прослушки, - сказал он. – Это мертвая зона. Любая электроника здесь либо ломается, либо работает с перебоями. Я, например, вынужден отключить свой костюм. Иначе его генераторы испортятся, батареи разрядятся, и обратно придется идти в открытую. А так, в отключенном режиме, они сохранят силу на безопасное возвращение.

– Невидимый костюм! – догадался я. – Мне доводилось слышать о нем, но видеть до сих пор не приходилось.

– На вид он прост, как все гениальное. – Костюм (точнее, плащ с капюшоном) был снят. Предо мной стоял мужчина лет пятидесяти пяти, одетый в черное, как и все люди Карла.
 
Я узнал его. Нет, имя его мне было незнакомо, но он присутствовал в зале среди прочих, когда по вине «меченых» был сорван инструктаж.

– Меня зовут Алексей Михайлович, - представился он. – А вы…?

– Александр.

– Спец по высокочувстви…

– Он самый. А вы в какой области спец? Мастер маскировки и экскурсовод по тоннелям заброшенного исследовательского центра?

Шутку не оценили. Ответ прозвучал серьезно:

– Я один из тех безумцев, Александр, что модернизировали и довели до абсурдного совершенства нейтронные бомбы, которые мы собираемся похитить.

– Похитить их собирается Карл, - поправил я. – А мне, например, нужно лишь, чтобы пополнился мой банковский счет. Я всегда мечтал жить на широкую ногу. Думаю, у меня к этому призвание.

«Безумец» нахмурился:

– И вас не волнует, что будет с этими бомбами потом? Как Карл их использует? И против кого?

– Нет, не волнует.

– У вас есть семья? Люди, которых вы любите и которые любят вас?

– У меня есть тлос по кличке Арчи.

Мой собеседник меня не понял:

– Тлос? Кто это?

– Существо, напоминающее земного кота, - объяснил я. – Для него главное, чтобы не пустовали миски. Любовью тут и не пахнет. При известных условиях, исчезни я, он даже и не заметит.

– Я спрашивал вас о людях, а не о животных! Есть ли люди, которые…

– Никого, - перебил я. – Я абсолютно один во всей Вселенной.

– Значит, мы похожи. Я тоже совершенно один. И это сильно гнетет меня.

– А меня нет. Я солдат, хоть и бывший. И не привык распускать нюни. Кстати, должен сказать, что эта ваша проверка на вшивость смехотворна. Можете передать Карлу, что я не из тех парней, которые пасуют на полдороги. Если я уже сказал да, то можете смело на меня рассчитывать. А мой разговор с Линой касается только нас двоих! Больше никого!

«Безумец» опешил:

– Я не действую по поручению Карла. Более того, если о нашей беседе станет известно, особенно о ее содержании, меня отдадут на растерзание Ральфу. Или Клаусу. Что в результате кончится для меня одинаково плачевно.

Похоже, он не врал.

– Тогда вы меня заинтриговали, Алексей Михайлович. Я вас слушаю.

Он подошел поближе и заговорил вполголоса. (Несмотря на то, что сам утверждал об отсутствии здесь прослушки!)

– Александр, вы кажетесь мне человеком разумным. Вы не похожи на фанатика, вроде Арсения, на приспешника, вроде Клима, и на некоторых других... мерзких личностей. И хоть это и противоречит вашим словам, не похожи на человека, желающего разбогатеть любым путем.

– Я вам уже сказал, что…

– Подождите, прошу вас, не перебивайте. У нас очень мало времени. Вас, наверняка, выследили, и рано или поздно здесь появятся люди Карла.

– Меня это не пугает.

– А меня пугает.

– Вы трус?

– Да, - прямодушно ответил мой собеседник. – И с каждым днем становлюсь все трусливее.

– Почему же вы не покинете это место? Да и вообще организацию Карла?

– Я пытался, но неудачно. – Он облизал пересохшие губы. – У меня больше нет выбора, вы моя последняя надежда. Я полагаюсь на вашу порядочность, на то, что вы не выдадите меня Карлу.

Я испытывал к этому человеку презрение и с трудом сдерживался, чтобы не показать это.

– Что вы хотите от меня, Алексей Михайлович?
 
– Возможно, вам удастся выбраться отсюда после операции. Вам заплатят и отпустят – возможно. Так вот, я сообщу вам точные координаты этого места, а вы передадите их властям Федерации.

– То есть сдам всех вас?

– Да.

– Зачем?

– Это же очевидно. Федерация пришлет сюда войска.

– Чтобы всех уничтожить.

– И прекрасно! Организацию следует уничтожить! Истребить всех! Всякого, кто с ней связан!

– И вас?

– Среди первых!

– Странное желание!

«Безумец» вздохнул:

– Желание человека, который сбился с правильного пути, но который хочет все исправить. Все, что натворил.

– Ценой собственной жизни?

– Это самое меньшее, чем я могу расплатиться!

Я никогда не любил высокопарные слова, поэтому следующим вопросом постарался вернуть разговор на грешную землю:

– Как вы вообще сюда попали?

– Страшно вспомнить и стыдно признаться: по собственной воле. После смерти дочери я ополчился на весь мир. Я решил для себя, что отомщу ему – миру! Что каждый на этой планете… да и за ее пределами узнает, каково страдать также, как страдал я! Тогда-то я и повстречал Арсения. Потом познакомился с Климом. Попал сюда. Поначалу воспринял стремления Карла, как путь к осуществлению своей мести. Но потом понял, где оказался. Карл – самолюбивый безумец! Его цель – стать самым влиятельным существом во Вселенной! Стать самым богатым! Самым могущественным! Так я считаю.

«И себя безумцем называет, и Карла, - подумал я. – Наверное, скудный словарный запас! Все-то у него безумцы!»

– Не боитесь голову потерять за такие-то рассуждения? – спросил я. – В прямом смысле слова!

Алексей Михайлович выпрямился и с гордостью ответил:

– Не боюсь. Боюсь, что моя смерть окажется напрасной, и идеи Карла воплотятся в жизнь.
 
– Почему же тогда сами не отправитесь к властям Федерации?

– Вот уже три месяца, как я не выхожу на поверхность. Три месяца не видел солнечного света. Кажется, Карл почувствовал мои сомнения и желания. Он запретил выпускать меня. А все средства связи напрямую контролируются Карлом. Я попытался однажды покинуть центр в этом невидимом плаще, но чуть не попался у круглосуточного сканирующего выхода. Только чудом тогда спасся. Хорошо еще, что никто не знал и не знает до сих пор о моей маскировке… Разумеется, никто, кроме вас… Я пронес сюда плащ давным-давно и никому о нем не говорил.

– А вы не боитесь, что как-нибудь попадетесь в нем на глаза киборгам? Их зрение острее сканеров!

– Только не у Клауса и Ральфа. В одной из предыдущих операций они сильно пострадали. Восстановить их полностью не удалось. Остались некоторые изъяны. – Алексей Михайлович заморгал. – Я дважды проходил в плаще мимо Ральфа и три раза мимо Клауса. Ни тот, ни другой не обнаружили меня. А вот сканер у входа, к сожалению, в отличном состоянии. Я бы сразу засветился.

– Вам надо было в тот раз поскорее его проскочить и броситься бегом в город. Для нескольких километров особой тренировочной подготовки не нужно.

– Броситься в город? В какой город?

– В Новый Петербург.

– Но он же практически на другом конце планеты?

– Вы шутите?

– Ничуть.

– И над нами не новопетербуржская область?

– Нет. С чего вы взяли?

– Да так. – Я был шокирован. Вот это новость! Получается, Лина не была со мной откровенна. – Где же мы находимся?

– Вот, - он протянул мне кусочек детского пазла. – Это от разборного глобуса. Здесь как раз выделено место нашего расположения.

Я взглянул на кусочек и убрал его в карман.

– Алексей Михайлович, вот все говорят – Карл-Карл! Вы-то сами его видели?

Мой собеседник покачал головой:

– Только на мониторе.

– Темный силуэт с металлическим голосом?

– Да.

– Тогда монитор не в счет. Вы представляете, как он выглядит?

– Нет. Но мне кажется, он один из нас.

– То есть? Арсений? Клим?

– Возможно. Или кто-то другой.

– За исключением бритоголовых.

– Да уж. Они исключаются.

– И Лина.

– Согласен. Хотя она фанатично предана Карлу. И она здесь единственная женщина. – Алексей Михайлович вздохнул. – Конечно, я говорю вам все это, рассчитывая на то, что вы не выдадите меня. Я целиком в вашей власти.

– Интересное положение. Если я передам нашу беседу, например, Арсению, то получу дополнительную прибыль. И неплохую. Так сказать, вознаграждение за услугу. Я правильно понимаю?

– Правильно. Но как же быть с душой? – «Безумец» совершенно понизил голос: – Как вы сможете дальше жить, зная… Тсс! – Алексей Михайлович замолчал и приложил указательный палец к губам. – За дверью кто-то есть.

Я протянул руку к замку и нажал на кнопку. Дверь отъехала в сторону, явив мне, кажется, единственных, по-настоящему преданных Карлу людей: Арсения и Клима. Оба стояли с бластерами в руках. Оружие было направлено на меня.

Я повернулся к Алексею Михайловичу, но того и след простыл. Плаща-невидимки, кстати, тоже не было. Это означало, что оба были здесь, однако режим невидимости работал у плаща в полную мощность.

– Что вы здесь делаете? – строго спросил у меня Арсений.

Я «честно» признался:

– Искал комнату Лины и заблудился.

Арсений покачал головой:

– Вы врете. Вы шли сюда целенаправленно.

– Так, словно вас кто-то вел, - поддакнул Клим.

– Нет, вам показалось, - настаивал я.

– Наверное, вы виделись с Алексеем Михайловичем?

– С кем?

– С Алексеем Михайловичем. 

– А кто это?

– Наша паршивая овца, - прошипел толстяк Клим. – Советую вам, Александр, держаться от него подальше. Он на волосок от того, чтобы стать очередной жертвой Ральфа. Или Клауса.

«И прекрасно это знает», - подумал я.

– Он вышел из своей комнаты и исчез, - продолжил шипеть Клим. – Потом вы вышли из своей и пришли сюда. Совпадение?

Я невозмутимо подошел к ним (они опустили оружие) и сказал:
 
– Я не понимаю, о ком вы говорите. Я ни с кем из команды не общаюсь и общаться не собираюсь. Я точно следую вашим инструкциям, Арсений. Послезавтра мне станет откровенно наплевать на вас и на все ваши идеи. Лишь бы пополнился мой банковский счет. И пополнился значительно.

– Он пополнится, если хранилища будут открыты, - проговорил модник, внимательно осматривая отсек-келью.

– Вот и славно.

Я хотел пройти мимо, но меня остановил Клим. Он спросил:

– Что вы все-таки здесь забыли?

– Я уже говорил. Искал комнату Лины.

– Зачем?

– Извиниться перед ней.

– За что?

– Это наше с Линой личное дело. Вас оно не касается.

Я сделал новую попытку пройти, но Клим вцепился мне в плечо:

– У людей Карла не может быть между собой ничего личного.

– В таком случае отцепитесь от меня. – И, добившись желаемого, я вышел из отсека. – Всего хорошего!

Клим едва сдерживал ярость:

– Вы куда?

– Вернусь в свою комнату. Лягу спать.

– Найдете дорогу? – Глазки у Арсения сузились до предела.

Мой ответ прозвучал сухо и лаконично:

– Постараюсь.

И я зашагал по коридору прямиком к винтовой лестнице…

Без проблем отыскав свой номер, я действительно лег спать. Я что-то устал сегодня. К тому же, почувствовал некоторое недомогание, головокружение и дезориентацию. Словно совершил телепортацию.



В  ЛАБИРИНТАХ  ПАМЯТИ


– Нам наперерез идет неизвестный космический крейсер…

Капитан посмотрел на штурмана Колесникова, принесшего дурное известие, потом в иллюминатор и, наконец, спросил:

– С какой стороны?

– С противоположной от планеты.

– Вы говорите «неизвестный»?

– Никаких опознавательных знаков на борту!

– Ни одного?

– Ни одного.

– Разве террористы или пираты не разрисовывают свои корабли пугающими картинками и устрашающими надписями?

Штурман не знал, (он был удивлен самим упоминанием пиратов и террористов), и капитан обратился за разъяснениями этого вопроса ко мне.

– Так поступают только самые отчаянные и наглые их представители, - недовольно сказал я. Мне не нравилось, что еще один член команды узнал о возможном нападении на корабль. – Большинство же действует совершенно по-другому. Маскирует корабль под мирное судно. Например, под торговое.

– Для чего?

– Чтобы жертва спокойно, без опасений, подпустила их к себе.

– Умно. Но этот-то крейсер не укладывается ни в одни рамки.

– Да уж, - согласился я. 

– Может быть, он проскочит мимо?! Просто за штурвалом лихач-недоумок! Или новичок!

Колесников скорчил гримасу:

– Непохоже, капитан. Его действия смахивают на злой умысел. И уж точно там не новичок.

– А если сбросить скорость?

– Мы сбросили немного. Крейсер тоже. Их цель очевидна: преградить нам путь. Однако движутся они плавно, осторожно. Не хотят, чтобы мы на всех парах в них влетели.

Я думал, Смирнов ударится в панику, но, к счастью, ошибся. Капитан, поначалу и правда поддавшийся смятению, почти сразу же взял себя в руки и деловым, даже строгим голосом сказал штурману:

– Сбавьте скорость еще. Сбавьте до пятнадцати процентов мощности, остальное все бросьте на защитные генераторы и лазеры. Потом попытайтесь связаться с крейсером. Если это удастся, переключите их на меня. – Он встретился взглядом со мной и поправился: – Переключите на нас.

– А если крейсером управляет киберпилот?

За Смирнова ответил я:

– Даже если вы правы, у них в рубке должно находиться хоть одно живое существо. Мгновенная реакция кибера – это еще не всё! Ни одна машина не заменит человека на все сто процентов.

Колесников, выслушав меня, посмотрел на капитана, и тот кивком подтвердил мои слова.
 
– Попробуйте также соединиться с космопортом Молса, - прибавил я, - может быть, удастся выяснить, чей это крейсер.

– Без опознавательных знаков?

– Опишите его. Вдруг нам повезет.

– Выполняйте, штурман, - приказал капитан, включая персональные мониторы, расположенные в его каюте. А когда Колесников вышел, спросил: – Сержант, вы думаете, это они – захватчики?

Тут и нечего было думать:

– Да, это они.

– Но мы еще не вышли из планетарной зоны! Они очень рискуют, нападая на нас прямо здесь. Они что – сумасшедшие?

– Скорее, наоборот. Они расчетливы и предусмотрительны. На границе зоны промышлять разбоем проще всего. С планеты сюда быстро не доберешься, а из космоса орбитальное изображение расплывчато. Идеальное место для нападения.

– Тогда давайте, не теряя ни минуты, призовем помощь с Молса? – предложил капитан. – Зачем оставаться с противником один на один? Чем раньше мы запросим подмогу, тем быстрее она прибудет.

– Давайте, капитан, немного повременим с этим. Делать первый ход надлежит не нам.

– Лишь бы их первый ход не стал для нас последним.

Я пристально посмотрел на Смирнова:

– Александр Иванович, вы пессимист?

– Жизнь таким сделала, - горько признался он.

«А смерть уж точно не изменит», - закончил я про себя.

Капитан между тем перелистывал изображения на мониторах в поисках противника. 
Я сообщил своим людям код, символизирующий возможное начало боевых действий. Все парни уже были в боевых скафандрах и в курсе того, что могло произойти. Полеваев, следуя моему приказу, поставил их в известность. Я знал, что в данную минуту тяжелые лазеры приводятся в окончательное боевое положение, прицелы фокусируются, а режимы наводки регулируются под предполагаемого противника, появившегося у нас на пути. Я знал, что стоит мне отдать приказ, и неизвестный крейсер пожалеет, что повстречался с нами.

– Вот он! – Капитан указал на один из мониторов. – Он просто перекрывает нам путь. Вытягивается полным корпусом.

– Тем хуже для него.– Я тоже, не моргая, смотрел на монитор. – Легче будет в него попасть. Он не ожидает, что с торгового корабля по нему откроют огонь. Ему и в голову не приходит, что у нас имеются тяжелые орудия.

– Однако на самом крейсере их установки видны отчетливо. Он тоже станет стрелять по нам. 

Я поднял указательный палец:

– Если успеет. И не на полную мощность. Ему нужен корабль, а не то, что от него останется после пробоин и взрывов.

Из динамика послышались треск и шум, через которые пытался пробиться встревоженный голос штурмана:

– Капитан! Тр-р-р… Вы слышите, капитан? Все частоты и тр-р-р… Капитан!.. Тр-р-р…

Смирнов припал к интеркому:

– Штурман! Что со связью? Отвечайте! Что со связью? – Он выругался и повторил вопрос: – Что со связью?

В ответ мы услышали все тот же непонятный треск. Тогда я связался с младшим сержантом.

– Полеваев, ты слышишь меня?

– Да, - в тот же миг, без всяких помех, отозвался он. У нас с капитаном при этом словно гора с плеч свалилась.

– Где ты? – спросил я.

– В рубке.

– Что-нибудь происходит?

– Пока ничего особенного.

– Все на своих позициях?

– Да.

– Видишь на мониторах возможного противника?

– Да, сержант. Мы можем хоть сейчас разнести этот крейсер в клочья.

По глазам Смирнова я понял, что он очень этого бы хотел.

– Без моего приказа огонь не открывать, - между тем распорядился я. – Мы выжидаем их первого хода.

– Подождать можно, - согласился младший сержант. – Стрелять-то в нас сами они вряд ли станут. Им же нужен корабль.

– Вот именно, - подтвердил я. – Конец связи.

В дверном проеме за прозрачным стеклом опять возник штурман. Мы сразу же впустили его.

– Капитан, все частоты и волны заблокированы, - обратился он к Смирнову. – Мне не удается ни с кем связаться. Даже с этим крейсером, который, скорее всего, нас и блокирует. 

– Продолжайте, штурман, пытайтесь. – Капитан нервно сжимал и разжимал кулаки. – У пехотинцев связь в порядке.

– Возможно, нарушения касаются лишь корабельной связи, - предположил я. – Заглушена лишь ваша частота. Штурман, я прикажу одному из моих людей, чтобы он постоянно находился при вас. Вы сможете связываться с нами по нашей частоте. Я же останусь здесь, с капитаном.

– Было бы неплохо, - закивал головой Колесников. И, повернувшись к Смирнову, спросил: – Что нам делать, капитан? Может, попытаться развернуть корабль и вернуться на Молс?

– Нет, для маневрирования слишком мало места. Мы столкнемся с крейсером. Пожалуй, сбросьте скорость до нуля. Всю мощность перенесите… – Капитан посмотрел на меня. – Какое соотношение сейчас подойдет больше всего?

Я подсказал:

– Девяносто пять процентов на лазеры, пять на генераторы.
 
– Вы слышали? – Смирнов перевел взгляд на штурмана. – Девяносто пять на лазеры, пять на генераторы.

– Я слышал. – Колесников только что не бил копытом, готовый сорваться в любую секунду. Должно быть, упоминание пиратов сделало его особенно расторопным. – Разрешите выполнять?

– Выполняйте, штурман.

Через мгновение Колесникова и след простыл. Капитан воскликнул:

– Это же слишком рискованно! Вы оставили нас совершенно беззащитными перед врагом. Любое попадание станет для нас смертельным. Здесь будет достаточно даже половины всей мощности их оружия!

Я прекрасно это понимал. Однако я был абсолютно уверен, что с крейсера первыми в нас стрелять не станут. А при необходимости мы в считанные секунды расправимся с противником.

Я в который раз сообщил капитану эти свои соображения.

– В таком случае можно было и последние пять процентов убрать с генераторов защиты, - теперь уже тихо произнес капитан. Этакие мысли вслух. – Все равно от них, по большому счету, никакой пользы.

– Польза есть, - возразил я. – Полное отсутствие защиты вызвало бы на крейсере подозрение. А так… Может быть, мы просто экономим на новых генераторах! Или они поизносились в долгом полете и…

Я не договорил. А Смирнов, не дождавшись продолжения, спросил:

– И что будем делать, сержант?

– Пока ничего. – Я не сводил глаз с экрана монитора. – Терпение, капитан. Терпение и выдержка.

– Давайте же атаковать? – предложил он. – Пока не поздно.

– Нет, - после короткой паузы ответил я. – Будем ждать.

– Чего?

Кто бы знал?! Кто бы знал?!

Наш корабль, пройдя тормозной путь, завис напротив правого борта крейсера. Как раз перед нацеленным на нас бортовым дулом тяжелого лазера предполагаемого противника…



ГЛАВА  5


За шестьдесят-пятьдесят часов до операции.

Я встал довольно поздно. Никто не будил меня, не пытался связаться по вифону, не подходил к моей двери. В последнем я был уверен на все сто процентов, иначе голосовой оповеститель орал бы не переставая.
 
Я встал и направился в душ. На глазок, фиксирующий каждое мое движение, я даже не посмотрел. Мне было не до него. Я думал о Лине. Почему-то я все время думал об этой девушке. Если бы не мои врожденные прагматизм и цинизм, я бы мог подумать, что влюбился.
Но это было маловероятно. Как и то, что я, когда это будет необходимо, смогу открыть пресловутые высокочувствительные хранилища класса Р-8. Тут рассчитывать на новое внезапное озарение не приходилось. Чудеса если и случаются, то не постоянно и не с одними и теми же людьми. Значит, мне придется при первом же удобном случае делать отсюда ноги. Не дожидаясь пренеприятного общения с киборгами.

Вообще, даже при условии, что я смог бы открыть эти треклятые хранилища, мое дальнейшее счастливое будущее казалось чем-то утопическим и эфемерным. Оно случится, если только я не погибну от рук спецотряда Федерации… Если Карл сдержит слово и отпустит меня… Если он к тому же заплатит и оставит меня в покое… Если Федерация не объявит меня в розыск, как опасного преступника… Короче говоря, такое большое количество «если» мысль о хеппи-энде внушило бы только умалишенному… безумцу!

Вернувшись в комнату после душа, я обнаружил, что у меня побывали гости. Или, по крайней мере, гость. Возле кресла, в котором вчера сидела Лина, чудесным образом оказалась самодвижущаяся тележка. На ней находился поднос с завтраком. Чашка кофе еще дымилась.

«Волшебная тележка! – подумал я. – Вчера точно такая же тележка таинственным образом исчезла из комнаты, когда я в нее вернулся. А сегодня вновь появилась, да еще с завтраком! Чудеса!»

Я никуда не спешил, поэтому завтракал и одевался так, словно у меня в запасе было лет триста-четыреста. А по времени распития чашечки кофе вполне мог претендовать на рекорд.
«Может быть, это и не галактический результат, - думал я, отставляя пустую чашку, - но в масштабах планеты Земля я явный рекордсмен!»

Затем, подойдя к двери, я попытался выяснить у голосового оповестителя, кто и каким образом проник ко мне в комнату, пока я был в душевой. Ведь кто-то доставил сюда самодвижущуюся тележку. 

– И ты, электронный пустозвон, меня при этом не оповестил? – У меня возникло сильное желание дать этому устройству по его… устройству. Если бы оно, конечно, у него было. – Что молчишь, громкоговоритель недоделанный?

Ответил он мне весьма оригинально и загадочно:

– К вам пришли.

– Кто? Тот же, кто доставил сюда тележку?

– Нет.

Я тяжело вздохнул и спросил:

– А кто?

– Мистер Горский.

– Не знаю такого. Кто он?

– Даю справку. Алексей Михайлович Горский является…

А! Алексей Михайлович! «Призрак»!

– Впусти, - приказал я, решив проигнорировать справку.

Дверь отворилась, но за ней никого не оказалось.

– Опять?! – вырвалось у меня. И я с недовольством обратился к пустоте коридора: – Во второй раз это уже перебор! Если хотите мне что-то сказать, говорите здесь, в открытую. Я сегодня не настроен на экскурсии.

Машинально вытянув вперед руки, я попытался пальцами нащупать невидимого гостя. Но никого не обнаружил.

– Игра в прятки не нравилась мне даже в детстве, - сказал я. – Сейчас же она легко может меня взбесить!

Комментария не последовало. Я уже собирался закрыть дверь, как, опустив на секунду глаза, увидел на полу коридора оставленный кем-то сверток.

– Это мне? – спросил я вслух, оглядываясь по сторонам. – Чье бы это ни было, считаю до трех и забираю себе. Раз… Два… Три…

И, заграбастав находку, я вернулся в комнату. Дверь закрылась.

«Надеюсь, не бомба», - подумал я, кладя сверток на тележку. И мои надежды оправдались: когда обертка была снята, передо мной оказался плащ-невидимка «паршивой овцы» Карла – Горского Алексея Михайловича. И короткая записка без какого-либо имени автора или отправителя. (Хотя содержание давало мне ясно понять, что автор – Горский!) «Меня вызывает Карл. Подозреваю, это конец. Плащ – единственное, чем я могу вам помочь. Он, наверняка, вам пригодится. Выполните мою просьбу во имя всего человечества! Прошу вас! Заклинаю!» И приписка: «Мое послание уничтожьте. Для своего же блага. А плащ спрячьте!»

Спрячьте! Хороший совет! Но куда? Здесь же повсюду камеры и микрофоны! Карлу уже, конечно же, известно и о пополнении моего гардероба, и дословное содержание записки. (Я огляделся по сторонам в поисках камеры. Даже потолок осмотрел.)  Куда тут можно что либо спрятать?!

Задаваясь этим вопросом, я, тем не менее, порвал послание Алексея Михайловича на мелкие кусочки и спустил в унитаз. А плащ… плащ… «Интересно, - подумал я, - а где его прятал сам «призрак» Горский? Где то место, куда ни Арсений, ни Клим никогда не догадаются заглянуть?»

Решив при первой же встрече узнать это у самого Алексея Михайловича, я плюхнулся в кресло и закрыл глаза.

Мне привиделась Лина. Мы были с ней вдвоем. Но не здесь, не в этом забытом и Богом и людьми месте. Мы были на северном пляже Единого океана. В начале октября. Когда солнце не так обжигающе палит и вода имеет самую комфортную для человека температуру. Она уже не пузырится, как в июле, словно кипяток, и не покрывается коркой льда, как в январе.

Нам с Линой весело. Мы счастливы. Мы… любим друг друга. Она улыбается мне. Я улыбаюсь ей. Ветерок играет ее волосами…

Мы сняли прибрежный домик на две недели. Две недели райского счастья! Две недели лишь для нас двоих. Без всяких там Арсениев, Климов, киборгов… и таинственных Карлов!..

– К вам пришли. – Голосовой оповеститель «проснулся» сам и вернул в реальность меня.

Я открыл глаза и спросил:

– Кто?

– Мистер Арсений.

Помяни черта!

– Минутку, не открывай!

Мысль о плаще-невидимке подбросила меня из кресла, словно катапульта.

«Не было печали! Подкинули подарочек!»

– К вам пришли, - громко повторил оповеститель.

На обдумывание сложившегося положения не было времени, и место для плаща тут же нашлось. Я тупо повесил его в шкаф на свободную вешалку рядом с черными костюмами. И по инерции оставил кое-какую метку, по которой впоследствии смогу понять, залезал ли кто в шкаф в мое отсутствие. 

– К вам пришли! – еще раз напомнил оповеститель, испытывая мое терпение.

– Слышал, - зло отозвался я. – Не глухой. Можешь впускать.

Дверь раскрылась, и модник Арсений буквально впорхнул в комнату. Как и при первой нашей встрече, он был улыбчив, любезен и говорлив.

– Здравствуйте, Александр! Как вам спалось? Как позавтракали? Вам все понравилось? Вы всем довольны?

При этом он без устали тряс мою руку, которую я непредусмотрительно протянул ему.
 
– Извините, что приходится задерживать вас здесь на лишних два дня. Но не волнуйтесь, вам все будет компенсировано. Ваш банковский счет вырастет ни в двадцать раз, как мы договаривались ранее, а в двадцать два раза. Это хоть немного, но компенсирует ваши неудобства. Я прав?

– Немного компенсирует.

– Вот и прекрасно. – Арсений наконец-то отпустил мою руку. – Знаете, Александр, а у меня для вас есть приятный сюрприз. Я собственно поэтому-то и пришел. Даже прибежал. Наиприятнейший сюрприз!

Почему-то я не разделял его уверенности, что сюрприз будет для меня приятен. Тем более, «наиприятен»! Но вслух я свои сомнения не высказал.

– Хотите знать какой? – спросил модник таким тоном, что было понятно: хочу я или не хочу – все равно узнаю!

В связи с этим я, конечно же, ответил:

– Разумеется, хочу.

– Правда хотите?

– Честное слово.

– Тогда пойдемте со мной. – Арсений решительно зашагал к двери. – Приятные сюрпризы не стоит откладывать на потом. Надо пользоваться ими пока они… свежи, что ли. Идемте, идемте немедленно, Александр!

– Что, прямо сейчас? – окликнул я его.

Модник, остановившись на мгновение, обернулся, еще шире улыбнулся и развел руками:

– А зачем ждать? Идемте-идемте!

И мы пошли.

Это была уже вторая моя экскурсия по коридорам заброшенного центра. И в своем роде она была не менее захватывающей, чем вчерашняя. Арсений сказал, что меня ждет какой-то сюрприз… Все мое нутро, весь мой армейский опыт, все мои инстинкты – всё предупреждало о том, что ждет меня нечто если не опасное, то крайне неприятное. (Одна улыбающаяся физиономия Арсения чего стоила! Да еще бонусом к ней его злые прищуренные глазки!)
 
– Мы почти пришли, - все также улыбаясь, сообщил мне модник минут через пять после начала нашей короткой «прогулки».

К этому моменту я уже догадался, куда мы идем, поэтому спросил:

– Инструктаж все-таки состоится?

Арсений покачал головой:

– Не сегодня. – И первым пропустил меня в зал. В тот зал, где я впервые увидел Алексея Михайловича, «меченых» и остальных людей Карла.

Но сегодня внутри все выглядело несколько иначе. И все, пожалуй, из-за огромного непонятного сооружения, возведенного посередине зала и накрытого непрозрачным целлофаном. По краям этой загадочной глыбы стояли Ральф и Клаус. Чуть в стороне разговаривали о чем-то Клим и молодой человек с наглым взглядом. Тот, которого я окрестил «барабанщиком».

При моем появлении оба замолчали. Никто из них не поздоровался со мной. Я тоже этого не сделал и стал с якобы искренним заинтересованным видом разглядывать глыбу.

– А вот и мы! – весело сообщил Арсений очевидный факт. – Заждались?
 
– Угу, - хмуро кивнул Клим. Сейчас он являл собой прямо-таки полную противоположность развеселому моднику.

– У вас все готово?

– Готово.

– Всё? Всё? Всё?

– Да.

Арсений чуть ли не в припляску обошел вокруг меня, а затем театрально указал на глыбу, накрытую целлофаном:

– Как и обещал! – напевно произнес он, обращаясь ко мне. – Ваш наиприятнейший сюрприз! Большой во всех смыслах!

– Что там? – спросил я, хотя смутные подозрения ко мне уже подкрадывались.

– Говорю же, сюрприз! – Модник хлопнул в ладоши. – Попробуете угадать, что там?

– Даже не могу себе и представить. – Я остановился прямо перед глыбой. – Что-то такое огромное, загадочное, таинственное – прямо голова идет кругом.

– Неужели никаких предположений? – заговорил со мной Клим, сложив руки на груди. – Было бы странным, если бы вы не подумали, что это…

– Высокочувствительное хранилище класса Р-8, - громко и отчетливо сказал я. И тоже сложил руки на груди. – Я подумал об этом.

Теперь Арсений зааплодировал:

– Браво! Браво, Александр! Вот что значит спец из пятого отделения!

Клим и молодой человек с наглым взглядом радости модника не разделяли. Но того, похоже, это совсем не задевало. Артистично взмахнув правой рукой,  он приказал киборгам:

– Долой целлофан!

И Ральф с Клаусом одним мощным движением сорвали с «сюрприза» завесу. За ней оказался огромный трехслойный, сделанный из особого вида железа, ящик темно-синего цвета.

Арсений встал перед ним и воскликнул:

– Александр, вы просто ясновидящий! Я восхищен вашей сообразительностью! Что ж… за правильно угаданный предмет вам полагается приз. Ха! Приз-сюрприз!
 
Я слушал этого новоиспеченного конферансье в пол уха. У меня было занятие поинтереснее его трескотни. Я осматривал хранилище. То самое высокочувствительное хранилище класса Р-8, которое прежде никогда не видел, но о котором откуда-то все знал. Каким-то совершенно невообразимым для меня же образом!

Все было именно так, как я и говорил недавно Арсению. Замок у ящика отсутствовал, а поверхность хранилища была гладкой по всему периметру. И по всему периметру хранилище было обклеено тонкой, прозрачной, но прочной пленкой.

– Вы хотите, чтобы я его открыл? – спросил я через минуту, когда ухмыляющийся модник наконец-то заткнулся. 

– Будьте так добры. – Толстяк Клим всем своим видом показывал, что не верит в мой успех. И он, кстати, был в этом не одинок. В зале находился еще кое-кто, кто верил в успех гораздо меньше него. Как бы Клим удивился, узнав, что этим «Фомой неверующим» был я сам, Щербаков Александр Николаевич!

Арсений велел киборгам отойти. Потом с достоинством, больше походившем на ехидство, обратился ко мне:

– Действуйте, мастер!

– Экзамен по практике? – уточнил я. – Теории для вас не достаточно?

– Лично для меня – достаточно, - заверил модник. – Я даже верю в ваш рекорд – минуту десять. А вот, допустим, Клим не такой легковерный.

Толстяк подтвердил:

– Да, я не верю. Ни в минуту десять, ни вообще, что вы откроете хранилище. – Он посмотрел на меня с нахмуренными бровями. – Пожалуй, вы даже не знаете, с какой целью оно обернуто пленкой.

Я не знал, но… со мной снова начала происходить мистификация.
 
– Должен вас разочаровать, Клим, - уверенно заявил я, - знаю.

– Зачем же?

– Пленка защищает от случайных прикосновений. – Я деловито подошел к хранилищу. – Мне понадобится карманный лазерный ножик, дешифратор кодов  и сканирующий фонарик.

Скептик Клим заявил:

– Это особый сплав железа. Сканирующий фонарик не поможет найти замок.
 
Я не стал спорить:

– Поживем – увидим.

– Александр, вам нужно только то, что вы назвали? – крайне любезно поинтересовался Арсений. – Или что-нибудь еще?

– Да, что-нибудь еще, - ответил я. – Тишина. Полная.

– Тогда мы онемели.

– Не забудьте про ножик, дешифратор и фонарик.

– Пожалуйста. – У них всё уже было наготове.

Тут меня снова словно подменили. Теперь уже на самодовольного, уверенного в себе работника из пятого отделения, специалиста по высокочувствительным хранилищам класса Р-8.

– Засекайте время, - пренебрежительно, не поворачиваясь, бросил я через спину и приступил к делу.

Перво-наперво я аккуратно избавился от пленки при помощи лазерного ножа. Потом, используя фонарик, обнаружил на поверхности хранилища то место, куда установили механизм замка. Оно, незаметное при обычном освещении, при свете сканирующего фонарика чуть-чуть отличалось оттенком от окраски всей остальной поверхности. Осторожно поднеся к этому месту ладонь, я почувствовал еле различимое пульсирующее устройство под железным покрытием. Уловив определенный – нужный! – момент, я резко приложил ладонь к поверхности хранилища. Внутри что-то щелкнуло, задвигалось, и через мгновение передо мной оказался выдвижной замок. 

Дело оставалось за малым. Подключив дешифратор, я задал необходимую задачу. Теперь нужно было только ждать, когда индикатор засветится зеленым огоньком. Что вскоре и произошло.
Я отключил дешифратор и отошел от хранилища. От меня больше ничего не зависело. Теперь хранилище откроется само собой ровно через восемь секунд.

– Минута сорок две, - злорадно констатировал Клим. – А как же ваш рекорд в минуту десять?

– Тогда не было защитной пленки, - не смутившись, ответил я.

– А чего еще не было?!

Я оскалился:

– Болтунов под боком!

– Не любите болтунов?

– Никто не любит.

В нашу словесную перепалку вмешался Арсений, заступившись за меня, хотя я его об этом не просил:

– Минута пятьдесят – это приемлемо, Клим. – Он повернулся ко мне. – Браво, мастер! А вот ваш приз – смотрите, какое интересное содержимое у хранилища.

Я посмотрел туда и невольно отшатнулся.

Внутри высокочувствительного хранилища, которое я только что открыл, скорчившись и побледнев, лежал мертвый Алексей Михайлович Горский. Мой вчерашний «призрак» - экскурсовод.

– Похоже, вы знакомы? – Теперь уже серьезный Арсений не спускал с меня своего змеиного взгляда. А оба киборга приблизились ко мне.

– Видел один раз, - собравшись с силами, как можно спокойнее ответил я. – В этом же зале. Когда нас собирали для инструктажа.

– А вчера? Вчера вы не виделись?

– Нет.

– Он не заходил к вам перед тем, как вы отправились гулять по коридорам?

– Не знаю.

– Как это?

– Возможно, он заходил… подходил к моей двери, но либо я не слышал голосового оповестителя, либо этот оповеститель не сработал. И в таком случае его место в центре по переработки мусора и отходов.

– Эх, если бы вы уложились в минуту десять, Горский остался бы жив, и мы бы расспросили его самого, - вдруг, вздохнув, посетовал Арсений. И, приблизившись, через паузу добавил: – Шутка, конечно.

Все пятеро, включая киборгов, смотрели на меня с недоверием, если не сказать хуже.

– Сегодня он тоже к вам не заходил? – спросил Клим.

– Тоже не знаю. – С толстяком, а впрочем, и со всеми, я решил быть предельно лаконичным.

Голос подал молчавший все это время молодой человек с наглым взглядом – «барабанщик»:

– Вранье! Клим, я сам видел на мониторе, как этот гад Горский подходил к двери его комнаты. Как раз перед тем, как прийти сюда. Потом, правда, произошли помехи, и мне не известно, говорили ли они о чем-нибудь. Вы вызвали меня сюда, и я ушел, не дождавшись, пока все снова заработает.

– Ну? – Вопрос Арсения был задан мне. – Прокомментируете?

– Что именно? – Я включил тугодума.

– То, что рассказал нам Егор.

Я отрицательно покачал головой:

– Нет.

– А, может быть, сначала подумаете?

– Не о чем.

– Нам бы не хотелось применять силу к такому специалисту. – Вот они и добрались до открытых угроз! – Да еще накануне операции.

Я невольно усмехнулся:

– Если при помощи силы вы ничего не добились от него, - я кивнул в сторону мертвого Горского, - черта с два вы расколете бывшего сержанта космической пехоты. Тем более, что мне нечего вам рассказать. Я не разговаривал с убитым, не был знаком с ним и мне, честно говоря, плевать на него. Как вообщем-то и на всех вас. За исключением, пожалуй, вашего таинственного Карла. Тут я откровенно боюсь лишиться головы. Для меня главное – разбогатеть и поскорее свалить отсюда. Вот и все! А ваши внутренние разборки меня не касаются. – Они молчали, поэтому я добавил: – Вы можете перебить друг друга, мне до этого дела нет. Только отложите это на пару дней или заранее переведите на мой счет мою долю. Платите – раз уж втянули меня во всю эту дурацкую затею с ограблением! Вот такая моя позиция!

Не сказать, что мои слова произвели сильное впечатление на слушателей, однако спустя полминуты Арсений сказал:

– Александр, вы можете идти в свою комнату. Завтра будет проведен инструктаж. В нужное время вас пригласят.

Я не успел сделать и двух шагов, как услышал позади себя фразу, заставившую меня остановиться.

– Этот пехотинец нам не нужен. Мы справимся и без него. – Толстяк Клим отчего-то очень не взлюбил меня. Может, потому, что «взлюбил» Лину и почувствовал реального соперника? – За две минуты и Егор постарается открыть хранилище.

Егор подтвердил:

– Постараюсь.

Но Арсения такое предложение не устроило:

– Постарается? – Улыбка на его лице сохранилась, но теперь она несла в себе угрозу. Хорошо, что относилась она не ко мне, а к Егору и Климу. – Нам завтра не стараться надо будет, а выполнять. Быстро и четко! На везение уповать будет некогда. Каждый будет делать то, в чем он профи. Карл не потерпит в своих рядах задавал-дилетантов! Это понятно?

Толстяк и его «собачка» Егор погрустнели.

– Не слышу ответа, - почти заорал Арсений. – Вам все понятно?

Они ответили хором:

– Да.

– Вот и отличненько! – Модник вернул свою прежнюю доброжелательную улыбку. И повернулся вместе с ней ко мне: – Александр, вы можете идти к себе. Ральф вас проводит.

Мое сердце заколотилось сильнее обычного.

– Спасибо, я сам найду дорогу.

– Даже не сомневаюсь в этом. Но для вашей же безопасности пусть Ральф вас сопроводит.
 
– Мне что-то угрожает?

– Нет, конечно, нет. Это я так… к слову.

Киборг, этот молниеносный монстр, оказался возле двери одновременно со мной. Я отошел в сторону, пропуская его вперед.

– Женщины, дети и убогие всегда проходят первыми, - сказал я при этом.

– Смешно, - загоготал Арсений.

Я не посчитал это лестным комплиментом, поэтому о карьере юмориста задумываться не стал. Во-первых, модник улыбался, смеялся или, как сейчас, гоготал постоянно. Во-вторых, у меня было нечто более важное, о чем стоило подумать немедленно.

Пропустив киборга вперед, я последовал за ним, размышляя о том, что видел и слышал в последние два дня.

Как-то сама собой во мне укрепилась мысль, что я полностью солидарен с желанием Горского. Все эти люди Карла, включая, естественно, и таинственного лидера, должны быть уничтожены! Все, кроме Лины. Лишь она должна жить! Должна уйти от этих безумцев и вернуться в нормальный мир нормальных людей!

«Уйти от безумцев! – отметил я про себя. – Безумцев! Надо же: я и заговорил, как покойный Алексей Михайлович. Теперь важно не закончить так же, как он!»

– Эй, Ральф! – замедлив шаг, окликнул я киборга. – А где находится комната Лины?
 
– Это запрещенная для оглашения информация, - ответил он, даже не обернувшись.

– Запрещенная для оглашения, говоришь?

– Да, запрещенная.

– Не выделывайся передо мной! Скажи просто, что ты этого не знаешь?!

– Я это знаю.

– Уверен, не знаешь!

– Знаю.

– Сильно сомневаюсь. Ты, наверняка, и в этажах путаешься. Ты же устаревшая модель. Еще немного – и тебя разберут на запчасти.

Никакой реакции!

– Ральф, на самом деле, мне известно, где комната Лины. Я просто хотел тебя проверить, да и за разговором дорога короче. Устаешь меньше.

– Я не люблю говорить, - прозвучал механический голос. – И никогда не устаю.

– Молодец какой!

Больше мы не разговаривали. Точнее, больше я к нему не обращался, вплоть до дверей моей комнаты.

– Ты забавный и очень хороший собеседник, Ральф, - сказал я киборгу на прощание. – Заходи как-нибудь. Выпьем, поболтаем. Я тебе расскажу о женщинах, которые были в моей жизни, ты… ничего не расскажешь, потому что в твоей бестолковой жизни не было ни одной…
Продолжать было бессмысленно, Ральф исчез за дверьми, разделяющими коридор на отсеки.

– Чучело механическое! – Я пнул ногой воздух, как бы дав киборгу пинка, и только после этого вошел в комнату.



В  ЛАБИРИНТАХ  ПАМЯТИ


– Капитан! Капитан!

Услышав это в наушнике, я включил громкую связь. Смирнов, не отводя взгляда от монитора с крейсером, ответил:

– Да, штурман? Слушаю.

Голос Колесникова был взволнован:

– Капитан, мне только что доложили, что получено сообщение.

– С Молса?

– Нет. С ними нам так и не удалось связаться.

– Тогда от кого сообщение?

– Отправитель неизвестен. Но получено оно с крейсера.

– Вы перевели его?

– Оно не требовало перевода. Отправитель знал и то, что мы с Земли, и то, на каком языке мы общаемся. Наверное, понял это по названию корабля.

– Или у него были осведомители в порту, - предположил я.

Смирнов нахмурился:

– Штурман, перекиньте сообщение мне на четвертый монитор.

– Слушаюсь, капитан.

– Немедленно.

– Уже отправляю.

Через мгновение на названном мониторе высветилось послание. Мы с капитаном тут же прильнули к экрану.

Послание было следующим: «Внимание! Всем, кто находится на борту торгового судна «Меридиан – 8»! Это не шутка и не розыгрыш! Мы предлагаем вам зафиксировать автопилот в дрейфующее положение и покинуть корабль при помощи катапультирующих капсул. У вас час. По его прошествии, если вы не выполните наше условие, мы захватим корабль силой, а вы все будете уничтожены. Повторяем, у вас час. Время пошло с момента получения сообщения!»
 
– «Это не шутка и не розыгрыш!» - почему-то процитировал капитан. – Сержант, это так?

Я кивнул:

– Никаких сомнений. На вашем месте я бы надел скафандр. И вашим людям советую сделать то же самое.

– Зачем? – удивился Смирнов. – Мы ведь не собираемся покидать корабль? Или как?

– Разумеется, не собираемся.

– Тогда зачем скафандры?

– Есть небольшая вероятность, что нас подобьют. Ненароком могут повредить корпусную оболочку, нарушить герметичность… Да мало ли что еще! Я и мои люди защищены боевыми скафандрами, но мы не умеем управлять космическими кораблями. Поэтому не только во имя вашей же жизни, я прошу, наденьте скафандр.

Смирнов удивился еще больше:

– То есть как это нас могут подбить? Вы же сказали, что они не станут в нас стрелять?! Или просто не успеют этого сделать!

– Исход боя можно только предположить, - заверил я, все также глядя на монитор с крейсером. – А предугадать – невозможно. Мы не знаем, кто наши враги и на что они способны. Так что наденьте скафандр. У нас осталось всего пятьдесят шесть минут. Нет, уже пятьдесят пять.

Капитана это не подстегнуло. Он все еще не торопился воспользоваться моим советом.

– Исход боя? – бормотал он. – Все-таки боя?

– Не исключено.

– Тогда, может быть, напасть первыми, пока не поздно.

Я, честно признаться, сам размышлял над этим. И пришел к такому решению:

– Нет, капитан, сейчас атаковать крейсер мы не станем. По крайней мере, в течение пятидесяти четырех минут. А там посмотрим.

Смирнов принялся расхаживать по каюте.

– Сколько катапультирующих капсул на борту? – спросил я у него.

– Шесть.

– Все одноместные?

– Да. Для лучшей маневренности.

– Получается, выполнить их условие мы не сможем в любом случае. Нас втрое больше, чем капсул.

Капитан взмахнул руками:

– А еще расстояние?!

Я непонимающе взглянул на него:

– А что с расстоянием? Оно уже не допустимое?

– Увы, да. Оно значительно превышает максимум, на который рассчитаны капсулы. Ведь у меня они самой простой модели. Экономия! Мы слишком далеко улетели от планеты. При катапультировании можно запросто разбиться о ее поверхность. Или капсулы может отнести в космос.

Я подвел неутешительный итог:

– Лишнее подтверждение тому, что корабль никто не покинет. Во всяком случае, пока.

– Что же будем делать, сержант?

– По-прежнему ждать их первого хода.

– Но они его сделали! – Капитан ткнул пальцем в четвертый монитор. – Они прислали сообщение.

– Всего лишь словесные угрозы. Посмотрим, чем они их подкрепят!

– Ненавижу ожидание.

Ну, надо же, какой оригинал!

– Кто же его любит?! – риторически поинтересовался я. – Все предпочитают действие!

– А вот интересно, каким образом они собираются захватить корабль силой? Без стрельбы? Без повреждений? – Смирнов задумчиво вышагивал по каюте и сыпал вопросами. – Особенно, если мы останемся на борту и будем сопротивляться? А мы, как выяснилось, останемся. Как же они захватят корабль?

Мне самому было интересно это знать.

– Каким образом, сержант? Почему вы молчите?

Мой ответ был очевидным:

– Я не знаю, что вам сказать на это.

– Но вы же космический пехотинец? Вы знакомы с военным делом не понаслышке! Как бы вы поступили на их месте?

– На их месте? – переспросил я и вздохнул. – Сложно сказать так, сразу.

– А вы подумайте.

– Ну-у-у… Я бы внедрил сюда своего человека. Он или обезоружил бы корабль, или что-нибудь сотворил с командой?

– Что, например?

– В лучшем случае, запер в одной из кают. В худшем – потравил бы всех.

– На борту только проверенные люди. Я ручаюсь за каждого. А вот насчет ваших людей…

Я не дал ему договорить:

– За них ручаюсь я.

– Тогда ваша версия не подходит… – Капитан остановился напротив меня. – Посторонних на борту нет. Нет, и быть не может. У вас есть другие предположения?

Я покачал головой:

– Других предположений нет. Но есть просьба. Александр Иванович, я бы все-таки хотел, чтобы вы надели скафандр.

Он отмахнулся:

– Я надену-надену. Давайте сначала разберемся: пираты… или террористы… или… кто там еще?.. не могли внедрить к нам своего человека. Проникнуть на борт незамеченным тоже никто не мог. Как же тогда преступники намерены действовать?!

Тут меня осенило:

– На корабль могли проникнуть посторонние!

Смирнов не поверил своим ушам:

– Как? Каким образом?

– Очень просто: в четырех больших контейнерах с фернаем! Вы ведь не досматривали их досконально? От и до? Вы уверены, что там действительно только «молсовский лен»?

Капитан побледнел так, что, казалось, сейчас упадет в обморок:

– Я уже несколько лет работаю с одними и теми же поставщиками. И давно не проверяю контейнеры. Так – открываю для формальности. Да и то не все.

– Доверяй, но проверяй! – воскликнул я. – Нужно срочно просветить контейнеры сканерами. Но не открывать их.

– Штурман! – закричал Смирнов в микрофон интеркома. – Штурман! Отзовитесь! Колесников! Штурман! Отзовитесь!

Потом он вспомнил, что внутренняя связь на корабле не работает, и повернулся ко мне.

– Карташов! – Я уже вызывал своего человека, прикрепленного к штурману. – Карташов, прием!

Мне, как и капитану, никто не ответил. Тогда я попытался связаться с другими своими людьми, но тоже безрезультатно. Теперь не было слышно даже треска. Мертвая тишина.

– Они же дали нам час?! – побледнев, возмутился Смирнов. – Еще не прошло и половины отведенного времени! Зачем полностью изолировать нас досрочно и лишать связи даже внутри корабля? И как им это удалось?!

Я знал универсальный ответ на все его вопросы:

– Похоже, капитан, отсрочка в час отменяется. Это была уловка с их стороны! Враг уже начал осуществление своего плана.

– То есть они уже на нашем корабле?

– Да, если мое предположение с контейнерами верно.

– Тогда и нам пора начинать действовать!

«Пора! – мысленно согласился я. – Если, конечно, еще не поздно!» И спросил у капитана:

– Я смогу атаковать крейсер отсюда? Пульты управления тяжелыми бластерами только в третьем и шестом отсеках? Здесь они не дублируются?

Смирнов сглотнул и затрясся весь как в лихорадке:

– Нет. Кто же мог предположить, что у нас пропадет связь. И потом, это не я устанавливал…

Я бросился к двери, не дослушав капитана.

– Нужно срочно попасть в ближайший из этих двух отсеков, - прокричал я на ходу. – Наверное, в третий?

– Да, - тоже закричал Смирнов мне вдогонку. – По коридору налево, потом…

– Найду. А вы надевайте скафандр и бегите в шестой!

– Я мигом, - отозвался капитан.

Уже в коридоре, не пробежав и десятка метров, я почувствовал странный слащавый дурманящий запах. Он захлестнул меня, стремительно заполняя собой окружающее пространство. Буквально через мгновение у меня начали слезиться глаза и перехватило дыхание. Не дожидаясь новых сюрпризов, я моментально надел шлем. Мне не известно было, откуда исходил запах и что он собой представлял, но за годы, проведенные в армии, я научился с опаской относиться к тому, чего не знал.

– Помогите! – внезапно послышалось из каюты капитана. – Сержант, прошу вас! Помогите!
Голос Смирнова, взывающий о помощи, походил на вой. Вой жуткий, наполненный болью и отчаянием.

Я бросился обратно.

– Помогите! Помогите!.. – Теперь призывы капитана  больше походили на предсмертные стоны.

Я ворвался в каюту и… застыл на месте от ужаса… Трудно было поверить, что существо, корчившееся передо мной, еще недавно было живым человеком… Было капитаном Смирновым…



ГЛАВА  6


За сорок-тридцать часов до операции.


Часть  первая.  «В поисках Лины».


Плащ-невидимка висел в шкафу – там, где я его и оставил. Это было первое, что я проверил, зайдя в комнату. Нетронутая метка, прикрепленный волосок, говорила о том, что посторонние в шкаф не заглядывали. Не исключено, что Карл и компания вообще так и не узнали о моей обновке. Ведь, по словам «барабанщика», в системе наблюдения случились какие-то неполадки.

«Это радует», - подумал я, плюхаясь в кресло. Плащ должен был сослужить мне хорошую службу, и его потеря сильно усложнила бы мне жизнь.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мне требовалась небольшая передышка, чтобы как следует все обдумать.

Что именно?

Обдумать как… когда… и каким образом встретиться с Линой без свидетелей. Встретиться для того, чтобы уговорить ее покинуть это место! Покинуть немедленно! Раз и навсегда!

Вполне разрешимая, на первый взгляд, задача. Во всяком случае, что касается встречи. Но таковой задача представлялась именно на первый взгляд. Существовало множество препятствий и подводных камней, затрудняющих разрешение. Например, у меня оставалось катастрофически мало времени! Сегодняшний вечер, ночь, и, возможно, завтрашняя первая половина дня. А, может, только утро.

Надеяться на случайную встречу с Линой не приходилось. Сама она вряд ли навестит меня, мне же не было известно, где находится ее комната и когда я смог бы застать ее там. Казалось бы, тут ответ очевиден – Лина будет в своей комнате ночью… Но, честно говоря, я не стал бы на это рассчитывать. И еще…

Еще эта их мания делать двери потайными!..

Я не исключал и такого поворота событий, что Лины сейчас вовсе нет в центре. Мало ли?! Она может, выполняя очередное задание Карла, быть где угодно. В любой точке планеты. Она может появиться здесь только в самый последний момент – за считанные минуты до операции. Или даже за считанные секунды!..

Однако… в любом случае я должен попытаться увидеться с ней. Вдруг мои предположения неверны, и фортуна окажется на моей стороне.


В свое время, еще до получения звания сержанта космической пехоты, мне предлагали перейти в разведку.

– Нам нужны такие парни, как ты, - высокопарно говорил мне генерал Уваров при личной беседе. – Разведчики – вот кто в конечном итоге выигрывает войны. Заблуждение, что это пилоты или пехотинцы. Нет! Разведчики и только разведчики! Молниеносные, высокоинтеллектуальные тени-убийцы! Наверняка, ты слышал это выражение, боец?

Я не слышал, но расстраивать генерала не хотелось, и я соврал, что слышал.

– Так-то, - удовлетворенно кивнул он. – Разведчики – это не дуболомы, не «пушечное мясо». Они и мастера боя, и мастера предвидения, предугадывания… Разносторонне образованные люди, способные в считанные секунды принимать решения, от которых порой зависят судьбы целых планетарных содружеств… А это какая ответственность! Вселенская! Правда, за такую ответственность и вознаграждение соответствующее…

Вообще Уваров в тот день спел много дифирамбов разведуправлению Федерации и высоко отозвался о моих возможностях, которые я якобы гублю в пехоте. Но меня все это не убедило сменить род войск. И если бы не ранение, перечеркнувшее военную карьеру, был бы я сейчас как минимум капитаном.

Сейчас, в подземном заброшенном центре, я вдруг вспомнил о предложении Уварова, и это вызвало у меня улыбку. Волею судьбы, или каких-то высших сил, я оказался здесь, в опасном положении, и теперь вынужден был вести себя, как разведчик, или как шпион! Как молниеносная, высокоинтеллектуальная тень-убийца… Эта мысль стерла улыбку с моего лица.

Я встал с кресла, разделся и погасил свет. Потом практически на ощупь подошел к шкафу и открыл его. Я делал вид, что собираюсь ложиться спать, но на самом деле я начинал свою шпионскую игру. Игру, схожую с той, что вел до меня недавно почивший Горский Алексей Михайлович.

Итак, повесив в шкаф костюм, я в тоже время кое-что оттуда забрал. Свой джемпер, джинсы и еще одну вещицу, которая позволит мне безопасно и беспрепятственно разгуливать по коридорам центра.

Не разуваясь, я с плащом-невидимкой (той самой вещицей) залез под одеяло, накрылся с головой и, поворочавшись немного, притворился уснувшим. И пролежал так минут пять. Затем осторожно облачился в плащ, нащупал заветную кнопку на лацкане и нажал ее. Оставалось сделать только одно: расположить подушки под одеялом таким образом, чтобы они напоминали человеческое тело. (На это много времени не потребовалось.)

«Интересно, насколько у плаща заряжены генераторы, - думал я, выбираясь из-под одеяла. – Весело будет, если мое присутствие неожиданно обнаружится где-нибудь в самый неподходящий момент!»

Впрочем, уместней было бы задаться вопросом: заряжены ли генераторы вообще?! Ведь убедиться в этом в темной комнате было невозможно.

Застегнув пуговицы на капюшоне так, что остались видны только глаза, я собрался с духом и вышел в освещенный коридор.

Плащ действовал. Я вытянул вперед руки – и не увидел их. Опустил взгляд вниз – и не обнаружил ни ног, ни туловища.

Мне стало немного не по себе. Появилось странное ощущение, что я сплю и все происходящее не реально. Делая шаг, я вроде бы и наступал на пол и в то же время проваливался куда-то. Коленки при этом подгибались. Того и гляди, я мог расквасить себе нос. Потом, после нескольких неуверенных шагов, я сообразил, что лучше не смотреть вниз, и все сразу наладилось. Я просто абстрагировался от своей невидимости и шел, глядя из-под капюшона только вперед...


Датчик реагирования на двери, разделяющей коридор на отсеки, при моем приближении подал соответствующий сигнал. Индикатор загорелся зеленым, и дверь раскрылась. Это ничуть не удивило меня: датчик был рассчитан на приближение определенной массы тела, и для него не имело значения, видимая эта масса или нет.

В отсеке коридора, где я оказался, меня ожидало первое испытание. И испытание это звалось киборгом Клаусом. Он, должно быть, стоял возле двери и, когда та открылась, повернулся к ней лицом, чтобы посмотреть, кто идет. Я едва успел склонить голову, чтобы он не увидел моих глаз.

Вообще-то киборгам не свойственно удивляться чему-либо, но, не увидев никого, он, наверняка, был почти удивлен.

– Смотровая! – вызвал Клаус диспетчера. – Смотровая! Проверьте одиннадцатый отсек! Сбои в работе двери.

– Что с ней? – послышался незнакомый голос из динамика.

– Открылась без причины.

– Опять? Как и вчера?

– Да.

– А, чтоб ее! Придется проверить всю систему.

Динамик затих.

Я осторожно, по стеночке, обошел киборга, глядя на его турбосапоги. Я старался не дышать и передвигался как можно тише. Но он все-таки что-то учуял, так как носки его сапог все время поворачивались вслед за мной.

Замерев на месте, я смотрел на эти проклятые носки и решал, как смогу справиться с этой грудой металла, если Клаус вдруг догадается о моем присутствии. Можно было бы, конечно, постараться вырвать у него из груди броневую пластину, но дальше-то что? Оголив его жизненно важные механизмы, я – безоружный – все равно ничего не смогу с ним сделать! (Не тот случай, чтобы орудовать кулаками!)

В какой-то момент я подумал, что пора бы появиться моим сверхвпечатляющим способностям, которые так поражали меня самого в последнее время. Но, увы, ничего такого не появлялось, поэтому пришлось тупо стоять напротив киборга и ждать… Просто чего-то ждать.

Этим «чем-то», спасшим меня, оказался голос из динамика:

– Клаус!

– На связи, - отозвался киборг.

– Клаус, походи туда-сюда через дверь. Раз пять. Потом отойди на пару метров, постой там десять минут, а после повтори все сначала. 

– Слушаюсь.

Динамик затих. Носки сапог повернулись к двери – Клаусу надо было выполнять приказ.
У меня тоже не было причины здесь оставаться. Да и желания не было. Еле ступая, как можно беззвучнее, я отправился дальше по коридору. Естественно, в противоположную от Клауса сторону.

Я понятия не имел, как найду комнату Лины. Да еще так, чтобы не привлечь к себе внимания. Подходить к каждой двери подряд было опасно. Голосовые оповестители, как и датчики реагирования на дверях, помимо визуальности визитера, срабатывали также и на его массу тела.

Выходило, «миссию» я себе выбрал практически невыполнимую. Однако это еще больше подхлестывало меня. Для пехотинца, пусть и бывшего, подобные задания всегда были в радость. Доказать самому себе, что ты можешь справиться с любой поставленной задачей, это…

Увлекшись размышлениями, я не заметил, как прибавил шаг и на повороте чуть не столкнулся нос к носу с Егором, молодым человеком с наглым взглядом, «барабанщиком». Он как раз подходил к первой двери, оказавшейся на моем пути. Что удивительно, не потайной.

«Почему бы не заглянуть туда, - подумалось мне, - раз судьба сама подбрасывает мне такой шанс?»

Дверь открылась. Егор вошел в нее, а я… в нее прошмыгнул. Обладатель наглого взгляда на секунду обернулся и задумчиво погладил подбородок.

– Что с тобой? – спросил у него толстяк Клим. Он стоял возле накрытого на две персоны стола. – Где ты бродишь? Я устал тебя ждать!

Егор повернулся к нему:

– Со мной по вифону разговаривал Карл. Он и задержал меня.

– И что нового он тебе сообщил?

– Ничего хорошего. – Егор подошел к столу и опустился на один из стульев. – Карл отчитал меня, как мальчишку.

– За что?

– Да все за то же. Нельзя, мол, заглядываться на Лину. Она, мол, не девушка, а соратник. Хоть и привлекательный… красивый соратник. Потом….

– Что?

– Карл напомнил о бритоголовых.

Клим сел напротив и сказал:

– Я собственно позвал тебя к себе не только для того, чтобы вместе отужинать. У меня к тебе есть разговор.

– На тему?

– Все на ту же. Надо поговорить о Лине.

– О Лине? Снова? Часть вторая?

– Не совсем.

– Не совсем? Надеюсь, ты меня отчитывать не собираешься? От тебя я выговоров не потерплю!

Толстяк протестующе замахал руками:

– Успокойся, Егор! Ты слишком разгорячился. Я не только не против того, чтобы ты заглядывался на Лину, я хочу поручить тебе это.

– Поручить?

– Или попросить. Да, я прошу тебя сделать это.

Егор, наклонившись к собеседнику, спросил:

– Зачем? – При этом он значительно понизил голос. Так, что мне пришлось осторожно к ним приблизиться. – Карл не обрадуется, узнав, что его приказы игнорируются.

– А кто ему скажет? Мы не скажем. А больше некому. Сам он не узнает. Я заглушил здесь прослушку и отключил камеры.

– Карл все равно узнает!

– Как?

Егор ткнул в Клима пальцем:

– Ты же ему и скажешь! 

Толстяк заерзал на стуле:

– Для чего мне это надо?

– Не придуривайся! Все просто. Не секрет, что Лина нравится нам обоим. Ты подставишь меня, и у тебя не останется соперника. Хитро!

– Ты ошибаешься, Егор, - возразил Клим. – Во-первых, ни одному из нас Лина не ответила взаимностью. Во-вторых, есть человек, который представляет опасность для нас обоих. Он наш общий соперник, и он чужак. Прежде чем выяснять отношения друг с другом, надо разобраться с ним.

«Барабанщик» сразу догадался о ком идет речь:

– Ты говоришь об этом Щербакове?

– Да, о нем. О ком же еще?! Я изначально был против того, чтобы привлекать к операции посторонних людей. Но кто-то рассказал Карлу о пятом отделении и о спецах по высокочувствительным хранилищам. Он вычислил одного из таких спецов – этого самого Роберта. И поручил Лине доставить его сюда. Но спец он или не спец, Роберт или не Роберт, - я считаю, его надо убрать.

– Но ты слышал, что говорил Арсений. Щербаков нам нужен на операции.

– Только для того, чтобы открыть хранилище. И как только оно откроется, этот спец станет нам не нужен. Больше того, станет для нас опасен. Вот тогда-то его и надо постараться убрать.

«Постарайся, - подумал я, - а там посмотрим, кто кого быстрее уберет!»

– Карл не только не будет против, - убеждал Клим, - думаю, даже наоборот. Он похвалит нас за эту… инициативу.

– Возможно, - кивнул Егор.

– Точно тебе говорю. – Толстяк облизал губы. – Лина, как мне показалось, тоже увлеклась Щербаковым. Во всяком случае, с ним она общается гораздо охотнее, чем с тобой или со мной. И не забывай, что он спас ее. Прямо-таки рыцарь из Средневековья!

– Козел! – прошипел «барабанщик».

«Сам козел!» – мысленно ответствовал я.

– Надо свести к минимуму их общение. – Клим достал платок и вытер слегка вспотевшее лицо. – Потому я и предлагаю следить за Линой. Только они встретятся, как появишься ты. Только уединятся где-нибудь, появлюсь я. И все, как бы, случайно.

Обладателю наглого взгляда идея понравилась:

– Правильно. Денек продержимся. А завтра во время операции скормим этого спеца Ральфу.

– Пусть Ральф порадуется, - оскалился толстяк.

– Да уж.

Эта «сладкая парочка», довольная своей подлой задумкой, приступила к поеданию супа. Клим даже щедро снабдил дымящуюся жидкость в своей тарелке разными видами приправ. Он не притронулся лишь к мелко истолченным черным листьям с планеты Морсло-3.

Это заметил не только я, но и Егор, который использовал все приправы, без исключения.

– Аллергия? – спросил он у толстяка.

Тот, погруженный в какие-то свои мысли, непонимающе посмотрел на «барабанщика»:

– О чем ты?

– Я спрашиваю: аллергия на растения планеты Морсло-3?

Клим поморщился:

– Вроде того.

– Они же полезны и безвкусны.

– У меня от них жуткая изжога и икота.

– Не повезло. А вот у меня все нормально.

– Повезло.

И они продолжили молча чавкать над своими тарелками. Я же стоял рядом и искренне желал обоим подавиться.

– А как следить за Линой? – спросил вдруг Егор, подняв голову. – Центр большой. И некоторые места, типа этой комнаты, могут не просматриваться. Она не всегда будет под прицелом камер.

– Я настроил на Лину персональный маячок. – Клим большим пальцем указал на кушетку позади себя. – Там дисплей. На нем отражается именно то место, где сейчас находится Лина. Или… может находиться.

– Это как?

– Все очень просто. На дисплее отобразятся те «глухие» места, куда она могла зайти перед тем, как пропал сигнал. Как правило, вероятность ошибки меньше одного процента.

– Надо было установить такие же маячки на «гада» Горского. Да и на Щербакова тоже.

– Я не настолько богат. Аппаратура дорогая. Да и Карл, если узнает… Вообщем, одного маяка достаточно.

Я уже направлялся к кушетке, чтобы узнать местонахождение Лины, как Егор, словно почувствовав это, опередил меня. 

– Хочу посмотреть. – Резко поднявшись из-за стола, он устремился к дисплею. Причем, сделал все это так быстро и неожиданно, что чуть не сбил меня с ног.

– Он твой, - бросил ему вслед Клим. – Пользуйся.

– Объясни как!

Толстяк встал и зашагал к кушетке. А я…

Конечно, то, что я сделал, было мальчишеской выходкой, шалостью. Я понимал это, но ничего не мог с собой поделать. Я взял и высыпал в тарелку Клима все содержимое баночки «Толченные листья с планеты Морсло-3». «Икай на здоровье!» - от всей души пожелал я. И только после этого мстительного поступка, не достойного взрослого человека, присоединился к собеседникам у кушетки.

– Вот эта красная точка, как ты понимаешь, Лина и есть, - говорил Клим, кивая на экран. – Сейчас она находится на втором этаже.

– Где именно?

– В своей параллельной реальности.

– В «Другой жизни»?

– В ней.

«О чем это они? – спросил я сам у себя. – Какая параллельная реальность? Какая «Другая жизнь»?»

Приподнявшись на носки, я заглянул через плечо Егора, чтобы увидеть дисплей.

– Клим, а как узнать, одна она там или с кем-то еще?

– В «Другой жизни» она всегда одна. Там она ни с кем не будет общаться. Сегодня можно расслабиться.

Толстяк повернулся к столу и на мгновение его взгляд скользнул по зеркалу. Я, немного расслабившись, не заметил, что распрямил голову и из-под расстегнувшегося капюшона выступил мой подбородок. Его-то Клим и увидел в зеркале.

– Что за… – Толстяк обернулся, но я уже успел принять меры предосторожности.

– Что случилось? – Егор замотал головой. – Ты что, Клим?

– Я только что видел…

– Что?

– Точно не знаю. Вроде бы… Нет, наверное, показалось.

– Что показалось?

– Не знаю… Неважно.

Потоптавшись немного на месте, они вернулись за стол.

– Я буду держать тебя в курсе передвижений Лины, - пообещал толстяку Егор. – А вот слежка за Щербаковым до сих пор не восстановлена. Уверен, это Горский что-то сотворил с нашей системой наблюдения. Я всегда говорил, что он враг! Надо было с ним раньше разобраться!

– Надо было, - задумчиво поддакивал Клим, - надо было!

– Да что с тобой? Что такое тебе померещилось?

Толстяк пожал плечами:

– Я не понял.

Мне не терпелось покинуть комнату и отправиться в «другую жизнь» Лины, однако я не мог просто подойти к двери и открыть ее. Пришлось ждать, пока кто-нибудь другой сделает это за меня.

Это сделал Егор. По прошествии долгих двадцати восьми минут. Должно быть, он вспомнил пословицу: «В гостях хорошо, а дома лучше».

– Клим, я пойду, - сказал он, поднявшись из-за стола. – Хочу пораньше лечь спать. Впереди у нас трудные деньки.

Толстяк не возражал. Только напомнил:

– Не забудь дисплей.

Егор усмехнулся:

– Не забуду. Я помню все, что касается Лины.

– Я тоже, - поддакнул Клим.

«И я!» - пронеслось у меня в голове.


Вскоре я снова оказался в бесконечной паутине коридоров подземного центра. Правда, найти комнату на втором этаже, где должна была находиться Лина, труда не составило. В том крыле имелось всего две двери (по крайней мере, открытых, не потайных!), одна из которых была настолько запыленной, что, как вариант, не рассматривалась.

Сложнее было попасть собственно на второй этаж. Мне не удалось обнаружить рычаг, открывающий вход в лифт, поэтому я вынужден был блуждать по коридорам, пока все-таки мне не посчастливилось очутиться на лестничном пролете…

А впрочем, что об этом говорить?! В конце концов, я все-таки попал на второй этаж, в нужное крыло и, кажется, нашел дверь, ведущую в «Другую жизнь»!



Часть  вторая.  «Каролина рассказывает».


Посередине комнаты находилось огромное кресло. Вокруг него стояли какие-то приборы. Все они светились и мигали разноцветными огоньками. Эта световая какофония не позволила мне сразу заметить Лину. 

Девушка полулежала в кресле. Она была в темных очках. А два направленных зеленоватых луча впивались в ее виски. Лучи исходили из приборов, расположенных друг напротив друга в верхней части спинки кресла.

Создавалось впечатление, что Лина спит. Но из разговора Клима и Егора я знал, что девушка находится в параллельной реальности. В «другой жизни»! Приглядевшись, я заметил, что Лина едва заметно шевелит губами. Я вплотную подошел к ней и постарался разобрать произносимые слова. Наверное, у меня это не получилось, потому что слышались одни противоречия: «останься» - «уйди», «прервать» - «продолжить», «любить» - «ненавидеть», «жить» - «умереть»…

Внезапно зеленые лучи исчезли. Девушка вздрогнула, словно ее укололи, затем приподнялась в кресле и сняла очки. Она смотрела прямо на меня. Прямо мне в глаза.

– Что вы здесь делаете? – строго спросила она.

Я отшатнулся.

– И как вы сюда попали, Александр?

Я взглянул на себя и увидел… край плаща. Еще недавно невидимого плаща, который прямо на моих глазах окончательно перестал быть таковым. Должно быть, разрядились батареи. Произошло то, чего я опасался с самого начала. Хорошо еще, что это случилось сейчас, а не в комнате Клима, например.

– Александр, что вы здесь делаете? – Голос Лины звучал уже не так строго.

Я скинул с головы капюшон и ответил:

– Я искал вас. И нашел здесь.

– Все так просто?

– Да. 

– И как же вы вошли?

– Через дверь. Она не потайная.

– Но была заперта.

Я удивился:

– Разве? – В таком случае я и сам не представлял, как открыл ее. Новая мистификация!
 
– Код известен только двоим, - заверила девушка. – Мне и… не вам.

– Может быть, вы только думали, что заперли, а на самом деле… Я даже почти уверен, что дверь была приоткрыта.

– Нет, она была заперта. Вы же, видимо, умеете вскрывать не только хранилища.

Я промолчал.

– А как вы узнали, что я здесь?

– Мне повезло. Я решил начать с этой комнаты. Наугад. И попал в точку.

– Вы врете. – Лина встала из кресла. Приборы сразу погасли, и в комнате включилось обычное освещение. – Зачем вы искали меня?

– Я хотел поговорить с вами.

– О чем?

– О серьезных вещах.

– Ну надо же. А что на вас надето?

– А что это за кресло? – бессвязно ответил я вопросом на вопрос. – Чем вы здесь занимаетесь? Переноситесь в параллельную реальность?

– Я первая задала вам вопрос.

– Никто и не спорит.

– Так ответьте.

Я снял плащ и небрежно бросил его на кресло.

– Это плащ-невидимка. Больше не действующий. Видимо, из-за разрядившихся батарей.

– Откуда он?

– Нашел под дверью своей комнаты.

– И вы не знаете, чей он? Кому принадлежал раньше?

– Понятия не имею, - соврал я. – Когда мне его подкинули, я тщательно его осмотрел. Ни бирок, ни каких-либо указаний на владельца. Ничего такого.
 
Лина подошла к креслу и стала рассматривать предмет разговора.

– Как вы думаете, зачем вам его подкинули?

– Не знаю. 

– Когда это произошло?

– Сегодня. Несколько часов назад.

– И вы сразу поняли… специфику находки? И разобрались в ней?

– Я спец не только в области высокочувствительных хранилищ.

– В чем еще? В дверных кодах?

– В плащах-невидимках.

– Вы это серьезно?

– Хм-м-м… Пожалуй.

Лина вдруг поморщилась:

– А почему под плащ вы надели свой ужасный джемпер и джинсы?

– Они не так сковывают движения, как костюм. И потом я хотел бы поговорить с вами не как человек Карла.

– А как кто? – Лина оставила плащ в покое и теперь смотрела только на меня. – Кто же вы сейчас?

– Просто друг.

– Чей?

– Ваш, надеюсь.

– Друзья не подкрадываются в плащах-невидимках.

– Я не подкрадывался. А конспирация нужна была, чтобы вас найти. – Я развел руками. – Без плаща не я бы вас нашел, а Арсений и Клим нашли бы меня. Так уже было. Причем, оба тогда были вооружены.

– У нас почти везде камеры.

– Я догадался.

– Итак, вы нашли меня. Что вы собирались мне сказать?

– Я собирался предупредить вас.

– Что ж, - она присела на краешек кресла, - я готова вас выслушать. Предупреждайте.

Я обнаружил в углу комнаты стул, поднес его поближе к креслу, сел и спросил:

– Лина, а эта комната прослушивается?

Она закачала головой:

– Нет.

– Вы уверены?

– Разумеется. А в чем дело?

– Может быть, в ней есть скрытые камеры?

– Нет, ни скрытых, ни явных. Что случилось, Александр?

– Мне необходимо предостеречь вас. – Я сделал паузу. – Тебя! Я хочу предупредить тебя! Я хочу, чтобы ты покинула центр. Здесь опасно, а после завтрашней операции правительство Федерации объявит Карлу войну. Ему, и всем его людям. Мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-то случилось.

– Со мной все будет в порядке, - с легкой улыбкой сказала Лина. – А войну Карлу Федерация объявила давно. До нас даже доходили слухи, что они произвели несколько суперандроидов-убийц, нацеленных именно на Карла.

– И тебя это забавляет?

– Я не боюсь андроидов, я боюсь людей, которые их программируют. – Она задумалась и поправила себя: – Нет, тоже не боюсь. Я опасаюсь таких людей.

Ее следовало переубедить. И я пошел в атаку:

– Но, Лина, рано или поздно ваше убежище будет раскрыто. Сюда пришлют войска, которые не будут разбираться, кто есть кто. Кто фанатик-террорист, а кто хрупкая девушка, просто запутавшаяся в своих представлениях о сущест…

Она резко оборвала меня:

– Я ни в чем не запуталась. Я нахожусь здесь сознательно.

– Этого не может быть!

– Но это так. – Она на секунду зажмурилась. – Вы спрашивали, что я делаю в этой комнате, в этом кресле?

– Да, - кивнул я. – Мне хотелось бы это знать.
 
– Хорошо, Саша, я расскажу… тебе. Расскажу то, что не рассказывала никому. – Она села поглубже в кресло. – Несколько лет назад я работала в крупной федеральной компании по производству андроидов. Сама я была обычной секретаршей у одного из начальников отдела моделирования по фамилии Барханов и собственно к производству никакого отношения не имела. Приходила в девять утра, уходила в шесть, составляла распорядок дня Барханова, вносила туда поправки и коррективы… Вообщем, была обычным маленьким винтиком в огромном производственном устройстве.

Потом я встретила Его.

Дин Гуров пришел к нам в отдел молодым, но перспективным специалистом. Мы сразу понравились друг другу. У нас завязался роман. Мы тщательно скрывали его от других сотрудников, но вскоре все уже знали о наших… особых отношениях.

Поначалу я боялась, что нас заставят уйти из компании. Или, по крайней мере, одного из нас. Особенно я переживала за Дина – он же был практически новичком. Но потом, к удивлению, заметила, что со стороны начальства наш роман даже… поощрялся, что ли. Во всяком случае, никаких репрессий уж точно не было.

Месяца четыре спустя я стала всерьез задумываться о том, что Дин – именно тот мужчина, с которым мне хотелось бы прожить всю оставшуюся жизнь. С каждым днем я влюблялась в него все больше и больше. Я ждала от него предложения, которое приняла бы сразу, без раздумий. И, по всему чувствовалось, это предложение не за горами. К тому же вскоре Дина повысили – перевели в испытательный цех. Он так радовался своему карьерному росту, так мечтательно говорил о планах на будущее, о наших общих планах…

По щеке Лины покатилась слеза. Девушка, почувствовав это, тут же смахнула ее.

– Интересно, Саша, зачем я рассказываю это все тебе? Человеку, которого едва знаю.

– Продолжай, - попросил я. – Прошу тебя.

– Наверное, я так устала носить это все в себе, что готова выговориться даже первому… – Она замолчала. Потом, взяв себя в руки, твердо произнесла: – Я устала быть сильной. Я устала… К тому же, ты застал меня здесь! А здесь я… другая!

Я встал со стула и, приблизившись, присел на корточки прямо перед ней.

– С Дином что-то случилось? – спросил я.

Она в ответ только кивнула.

– Лина, ты не хочешь дальше рассказывать?

– Я… Нет, раз уж я начала… Я расскажу.

– Что же произошло?

– Он исчез. Дин исчез.

– Без объяснений?

– Да. Просто пошел однажды в тот испытательный цех и исчез.

– И ты больше его не видела?

– Таким, каким он был прежде, – нет. – У нее словно комок был в горле. – После исчезновения Дина, я принялась искать его, расспрашивать всех. Я вдруг поняла, что ничего вообщем-то о нем не знаю. Не знаю о его жизни до меня, до работы в компании. Он что-то говорил, но всегда как-то лаконично, и быстро переводил разговор на другую тему. Мне не были известны ни его родственники, ни его друзья – никто! Жил он в съемном доме на окраине, где редко показывался. Дом был снят ровно на четыре месяца, и по истечению срока Дин там больше не появился. Даже его скудные вещи забрал кто-то посторонний. Так мне сказал хозяин дома. Я спросила у него, как выглядел человек, забравший вещи, но вразумительного ответа не получила. Хозяин дома либо и вправду не запомнил незнакомца, либо почему-то счел нужным не откровенничать со мной.


Несмотря на неудачи, я не опускала рук. Я в сотый раз обратилась к начальнику испытательного цеха, угрожая ему тем, что обращусь к главе компании… И требовала, и молила, и рыдала… Наконец, посовещавшись с кем-то по внутренней связи, он сообщил мне, что Дин Гуров уволился из компании. Тогда я спросила, не известно ли, где он сейчас и чем занимается. Мне ответили, что это им не известно.

Лина замолчала. Я ничем не тревожил ее: ни комментариями, ни вопросами… Я знал, что это еще не конец истории, и ждал продолжения. Ведь они, Лина и Дин, встречались и после его исчезновения. По крайней мере, один раз. Правда, по словам девушки, Гуров был уже «не таким, каким он был прежде»!

– Прошло два месяца, - вновь заговорила Лина, - если надежда еще и теплилась во мне, то это был уже очень маленький, доживающий считанные дни уголек. И вдруг как-то вечером по визору я мельком увидела фотографию Дина. Меня словно ударило током. Я вскочила с дивана и остановила изображение. Потом перелистала информационный блок и заново, теперь уже внимательно, пересмотрела его.

В выпуске сообщалось о крупных авиакатастрофах пассажирских межрегиональных каров. Они, как известно, случаются довольно редко, не чаще одного раза в восемь-десять лет, и на тот момент последняя катастрофа как раз была ровно год назад. В студии обсуждались ее причины и возможные способы их устранения, направленные на предотвращение новых катастроф.

И тут меня ждал шок! Среди фотографий жертв, была и фотография Дина. Я сразу узнала его. Несмотря на другую прическу и легкую небритость, я могла бы поклясться, что это был Дин! Мой Дин!

И что же выяснилось? Оказывается, Дин Гуров погиб еще год назад. За полгода до нашего знакомства. Сгорел вместе с другими несчастными пассажирами кара С-215.

Я запросила информацию о Гурове, но мне отказали в ее получении. И заблокировали доступ к сайту.

Я не выдержал и прервал рассказ Лины вопросом:

– Почему ты не отправилась в федеральную полицию?

– Я дважды обращалась туда, но оба раза оставалась ни с чем. Ведь официально мы с Дином никем друг другу не приходились. К тому же, в компании имелись серьезные связи, и я абсолютно была уверена, что в полиции знали, как со мной разговаривать, еще до того, как я к ним пришла.

– Что же ты предприняла дальше?

– Отправилась в главный корпус компании. Я понимала, что если не докопаюсь до истины, то сойду с ума. Но в результате со мной произошло и то и другое.

В главном корпусе меня, как и в полиции, тоже уже ждали. Проводили в подземное сооружение, вроде этого, где долго вели со мной разъяснительную беседу. Мне говорили, что я мешаю компании нормально работать. Что своими поисками привлекаю к ним ненужное внимание со стороны общественности. Что, если меня что-то здесь не устраивает, меня могут перевести в один из филиалов, где-нибудь на колониальной планете. Меня обрабатывали долго, нудно, используя и кнут и пряник.

В конце концов, я просто взмолилась, повторяя одну и ту же просьбу:

– Пожалуйста, скажите, что вы сделали с моим Дином? Пожалуйста, что вы сделали с Дином? – Тот факт, что я познакомилась с ним через полгода после его официальной гибели, просто не укладывался у меня в голове.

И они все-таки сжалились надо мной. Хотя… Хотя теперь я понимаю, что они попросту добили меня.

ЭКСПЕРИМЕНТ! Оказывается, это был федеральный эксперимент по внедрению нового вида андроидов в среду людей. Им интересно было узнать, как представитель этого нового вида сможет там адаптироваться. Тем более, что он сам не будет знать, что он не человек. Я не ученый, но поняла так, что в искусственный мозг андроида вселили сохранившиеся клетки мозга настоящего Дина Гурова, удалив при этом воспоминания о катастрофе. А то, видите ли, что у нас с лже-Гуровым завертелся роман (прибавили они), сделало их эксперимент еще более интересным и значимым.

Они гордились собой и даже не скрывали этого!..

– А я? Вы подумали обо мне? – помнится, кричала я. – Вы подумали о моих чувствах?

Мне объясняли:

– Эксперимент проводился только лишь на благо цивилизации. Сам президент Федерации одобрил программу. И она, стоит отметить, оказалась успешной.

Успешной! Понимаешь, Саша, успешной!

Свою позицию они аргументировали так:

– В противном случае, вы бы вряд ли с таким энтузиазмом разыскивали нашего подопечного.
ПОДОПЕЧНОГО!

– Я не верю! Не верю! Не верю! – повторяла я. – Дин был человеком! Он был и остается человеком! Он – человек!

– Он считал, что он человек, - спокойно возражали мне.

И тут, неожиданно для самой себя, я попросила:

– Покажите мне его!

Не сразу, но они выполнили мою просьбу.

В комнату доставили большой ящик со множеством индикаторов и лампочек. Когда я подошла к нему, глухая черная передняя панель вдруг стала прозрачной. За стеклом я увидела отключенное бездыханное тело андро… моего Дина. Глаза его были закрыты. Он словно спал… Безмятежно, с каким-то детским выражением лица. Сколько раз я наблюдала это выражение по утрам, проснувшись раньше… Сколько раз…

Потом я упала в обморок. А очнулась уже у себя дома. Мне пришло уведомление об отпуске, но я отказалась от него, подав на увольнение.

Тогда-то во мне что-то и сломалось. Я обозлилась на весь свет. Случай познакомил меня с Арсением, который мечтал о планетарных переустройствах всего без исключения… Мы с ним… – Лина замолчала. – Вскоре я успокоилась и поняла, что существующая цивилизация жестока и несправедлива. И ее действительно необходимо изменить. Или уничтожить, чтобы на руинах появилась новая – лучшая – цивилизация. Так что, я здесь не случайно, и я ни в чем не путалась.

Лина встала и, обогнув меня, отошла к противоположной стене.

Я тоже поднялся и сказал:

– Сочувствую. Искренне.

– Спасибо, - со вздохом откликнулась она. – Особенно за то, что ты выслушал меня. А теперь… ВЫ можете идти в свою комнату. Вам необходимо выспаться. Завтра будет трудный день.

– Значит, я не смогу убедить тебя покинуть это место?

– Нет. Не сможете.

– И не стоит больше пытаться?

– Не стоит.

– Очень жаль. – Я направился было к двери, но, не сделав и трех шагов, остановился и указал в центр комнаты: – А как работает это кресло? И что такого привлекательного в параллельных мирах?

– Это преобразователь моих фантазий. – Лина подошла к креслу. – Я сажусь, закрываю глаза и представляю, что мы с Дином снова вместе. И все кажется таким реальным. Все становится реальным.

– Нет, только кажется, - сухо возразил я. – На самом деле такой преобразователь очень вреден. Прежде всего, для психики.

– Идите, Александр.

– Последний вопрос: что такого обещал вам Карл, что вы настолько ему преданы?

– Встав во главе новой Федерации, он собирается запретить эксперименты с использованием человекоподобных…

– …существ, - закончил я. – Механизмов.

– Нет, Дин был человеком. Он был лучше любого настоящего человека.

– Жаль, что я не андроид, - неудачно пошутил я.
 
– Не жаль, - совершенно серьезно ответила Лина. – Если бы вы им были, в вас была бы запрограммирована конкретная задача. Она бы, в конце концов, перевесила все остальное.

– Даже любовь?

– Даже любовь.

– Нет. Я был бы не таким.

– К сожалению, таким. Иначе это была бы уже фантастика. В определенный момент все бы встало на свои места. К сожалению.

– Программа победила бы чувство?

– Да. Любое чувство. Все чувства.

– Значит, хорошо, что я человек.

Она ответила не сразу и еле слышно:

– Да, хорошо.

Я молниеносно приблизился к ней и предложил:

– Лина, давай сбежим отсюда вместе? Раз и навсегда. Поселимся где-нибудь. Можно даже не на Земле, а на какой-нибудь далекой колонии. Ты, я и…

– Кто еще?

– Мой тлос Арчи. Его бы я тоже захватил с собой. Если ты не против. – Я взял ее ладони в свои. – Лина, у тебя нет аллергии на тлосов?

Она покачала головой:

– Нет, я люблю их. Как и наших кошек.

– Здорово. У нас там будет своя семья плюс домашнее животное.

– По кличке Арчи?

– Правильно. А потом появятся дети.

– Старшая дочка и младший сын?

Я прижал ее ладони к своим губам:

– Сказка наяву!

Глаза Лины заслезились:

– Утопия!

– Нет, не утопия! – прокричал я. – Почему ты так говоришь?

– Потому что это так и есть.

– Нет, Лина, нет! Это будет реальность! Чудесная реальность! Над нами всегда будут звучать песни о любви. Тихо или громко, но всегда. Прямо с неба. Например, «Я буду всегда с тобой…»

– «Я буду всегда с тобой…» - Она произнесла это мечтательно и печально одновременно. Так, словно знала что-то такое, что не позволит нашим планам осуществиться. Не позволит  НИ–КОГ–ДА!

– Лина, ты согласна? – Я навис над ней в ожидании ответа. – Согласна бежать со мной?

Ее голос прозвучал холодно и строго:

– Давайте поговорим об этом после завтрашней операции. – И, освободив ладони, она отстранила меня. – Не забудьте плащ, Александр. И переоденьтесь, пожалуйста, в костюм.



В  ЛАБИРИНТАХ  ПАМЯТИ


Капитан больше не мог ни говорить, ни шептать, ни стонать. Он задыхался, жадно глотая ртом воздух, его кожа сохла и трескалась, глаза выкатились и, казалось, еще чуть-чуть и они вывалятся из глазниц. Тело изгибалось так, словно болевой центр, терзавший его, все время передвигался. То вверх – от ног к голове, то обратно. Затем – слева – направо.

Я же не мог пошевелиться, глядя на эти чудовищные метаморфозы. Не мог пошевелиться вплоть до того момента, когда то, что осталось от капитана Смирнова, не рухнуло на пол.
Тогда только я вспомнил о крейсере и тяжелой лазерной установке. Вспомнил, что нужно немедленно бежать в третий отсек. Враг сделал первый шаг, теперь очередь была за нами.

– Сержант! – В каюту влетел Полеваев. За ним следовал Карташов. Оба были в шлемах.

Я по инерции выхватил из кобуры бластер.

– Это мы, сержант! – прокричал Полеваев. – Не стреляйте.

– Не стреляйте! – вторил Карташов.

Я опустил оружие, но обратно в кобуру убирать не стал.

– Вы в порядке, сержант?

– В порядке, - ответил я Полеваеву, - а вот капитан…

Пехотинцы покосились на Смирнова, однако обезображенный труп не произвел на них особенного впечатления.

– Почему вы здесь? – строго спросил я. – Что происходит? Карташов, где ты должен находиться?

– Возле штурмана, - ответил он.

– Почему же ты здесь? Я что-то не наблюдаю поблизости Колесникова!

– Штурман мертв, - мрачно произнес Полеваев. – Мертв, как и все остальные члены команды. Несколько минут назад из контейнеров с фернаем начал распространяться странный удушливый газ, который…

– Я в курсе. – На разговоры не было времени. – Слушайте приказ. Я отправляюсь в третий отсек к Журкову. Вы оба – в шестой к Горсткину. Немедленно, слышите, немедленно следует открыть огонь по крейсеру! Необходимо уничтожить ублюдков! Ясно?

– Так точно, - разом ответили пехотинцы.

– Так чего ждем? Вперед!

– Осторожно, сержант!

Окрик Полеваева заставил меня обернуться.

Искаженное, перекошенное тело Смирнова поднялось с пола и, волоча левую ногу, стало приближаться к нам. С губ капитана капала зеленоватая слюна, взгляд был остекленевший.

– Что это такое?! – воскликнул Карташов, отступив назад. – Нашествие зомби?

Ему никто не ответил. Мы с Полеваевым даже не сдвинулись с места. Нам приходилось видеть вещи и пострашнее. Хотя, конечно, привыкнуть к подобному сложно.

Мы выстрелили одновременно. Не сговариваясь. Все трое. Оживший мертвец от перекрестных лучей бластеров развалился на части, и теперь перед нами лежала лишь неподвижная бесформенная груда.

Карташов подошел к ней и пнул ногой:

– Мерзость какая! Представляю, как здесь воняет! Дым плюс… это!

Я посмотрел на Полеваева:

– Остальные тоже так себя вели? 

– Я не знаю, - ответил младший сержант. – Я не предполагал, что они могут воскреснуть, поэтому и не ждал этого.

– Я тоже, - поддакнул Карташов.

Час от часу не легче!

– Чудненько! – Я бросил взгляд на монитор, на котором по-прежнему виднелся неопознанный крейсер. – В полку наших врагов прибыло. Корректировка приказа. Полеваев – шестой отсек. Я – третий. Карташов – зачистка корабля от зомби. И помним, использовать только низкий режим бластеров! Не хватало повредить корпусную оболочку корабля. Всё – разбежались!

– А если кто-нибудь из наших стал зомби? – спросил Карташов.
 
– Из пехотинцев?

– Да. Как быть с ними?

– Уничтожить, - не задумываясь, сказал я. – Хотя такое превращение маловероятно. Мы все в скафандрах и, надеюсь, в шлемах.


Добраться до третьего отсека не составило труда. Но вот подойти к нему было не просто. Здесь шла настоящая война. Лучи бластеров ежесекундно вылетали то с одной, то с другой стороны. Оборону третьего отсека держал Журков, а атаковали его два робота, неизвестной мне модели. В их темно-серых искусственных телах виднелись отверстия от метких попаданий Журкова, однако роботов эти «ранения» не останавливали. Они медленно, но верно приближались к отсеку.

– Журков, слышишь меня! – позвал я бойца, уповая на то, что на малом расстоянии связь сработает.

К счастью, так и вышло.

– Сержант? Это вы? – отозвался пехотинец. – Не снимайте шлем! По кораблю распространяется неизвестный ядовитый газ!
 
– Я знаю.

– Надо предупредить остальных!

– Думаю, все наши в курсе.

– Где вы, сержант? Мне нужна помощь, меня атакуют какие-то роботы. Откуда только они взялись?!

– Из контейнеров, что загрузили на Молсе, - ответил я.

– Проклятье!

– В третьем отсеке, кроме тебя, кто-нибудь есть?

– Нет, никого. Я один. А роботов двое. Я попадаю в них, а им хоть бы хны! Мой батарейный магазин бластера на исходе.

– Используй гранаты. Только на низком режиме.

– Не могу, сержант. Гранаты в ранце, а он поврежден. Да и не дотянуться до него.
 
– Держись, пехотинец, я здесь – рядом. Я возьму на себя роботов, а ты вернись к лазеру и уничтожь крейсер.

– Вы здесь?! – радостно зазвучал голос Журкова. – Значит, теперь силы равны.

– Ты понял приказ?

– Понял, сержант. Уничтожить крейсер.

– Выполняй.

– Стрелять с полной мощности?

– С самой полной. Преврати его в космическую пыль!

– Будет сделано.

– Начинаем на счет три. Раз.

– Раз, - повторил Журков.

– Два.

– Два.

– Три.

– Три.

Я выскочил из укрытия и бросил гранату под ноги одному из роботов. Тот посмотрел вниз, потом – на меня, потом… потом от него осталась только разлетевшаяся в разные стороны электронная начинка. Да какой-то небольшой прямоугольный ящик.

Журков, наблюдавший за всем этим, завизжал от восторга:

– Готов! Один готов! – Он чуть ли не пустился в пляс.

– Немедленно к лазеру! – строго приказал я. – Немедленно!

– Да, сержант! – Жарков подскочил на месте. – Бегу!

Однако добраться до лазера у него не вышло. Луч бластера второго робота наискось резанул его скафандр. Отделенные от туловища правое плечо и правая рука, словно по маслу, съехали на пол. Журков взвыл от боли. Его ноги подкосились, и он упал.

Его уже было не спасти: и герметичность костюма нарушена, и вся атмосфера корабля заполнена ядовитыми, неведомыми нам парами. Через минуту или две Журков умрет, а затем превратится  в омерзительного зомби.

– Мне конец, сержант! – стонал пехотинец. – Мне конец!

Я мог навсегда облегчить страдания Журкова, метнув в него вторую (последнюю!) гранату, но я не стал этого делать. Я знал, что использую ее иначе. Уничтожу оставшегося робота, проникну в отсек и наконец-то взорву крейсер. 

Решение было принято, однако осуществить его оказалось нелегко. Робот, сконцентрировавшись на мне, вел беспрерывный огонь. Он не давал мне высунуться из укрытия и бросить гранату.

Но я не терял надежды, понимая, что когда-нибудь его заряды закончатся. Ему понадобится перезарядка, и у меня появится возможность выполнить задуманное. Эта железяка бездуховная ответит за гибель Журкова!

Вариантов не было, и я терпеливо ждал нужного момента, уповая на то, что Полеваев уже в шестом отсеке и в любой момент выстрелит по крейсеру всей мощностью корабельных генераторов.

– Полеваев! Ответь мне! – попытался я связаться с младшим сержантом. – Полеваев, ответь!
Но расстояние между нами, должно быть, было слишком велико, и мы не могли услышать друг друга.

– Кто-нибудь! Отзовитесь! – холодно произнес я в микрофон. – Это сержант четвертой группы космической пехоты Щербаков! Кто-нибудь слышит меня? Хоть кто-нибудь?!

Мне ответила зловещая тишина. Лишь отблески лучей бластера от наступавшего на меня робота напоминали о том, что на корабле остался еще кто-то, помимо меня. Кто-то еще! Пусть не человек, пусть враг.

Журков перестал стонать. Мучения его закончились. Но вскоре, к великому сожалению, вместо него здесь появится еще один – однорукий – зомби.

Вообще на корабле происходило что-то немыслимое и ужасное. Отсутствовала связь, по коридорам бродили роботы-убийцы и ожившие мертвецы, воздух был пропитан ядовитым газом. Короче говоря, нам – оставшимся в живых пехотинцам – сейчас никто бы не позавидовал…


Я чуть было не прозевал нужный момент. Отблески лучей прекратились, однако я не сразу среагировал на это. Но уже в следующую секунду граната полетела в робота. Он успел перезарядить батарею своего оружия, а вот выстрелить – нет. Его разорвало точно так же, как и его напарника. И в память о нем остались все те же обгорелые провода, микросхемы и какой-то небольшой прямоугольный ящик.

Путь к установке тяжелого лазера был свободен!

Я тут же бросился в третий отсек, на ходу с печалью и тревогой взглянув на Журкова. Пехотинец не шевелился.

– Мы отомстим, - вслух пообещал я. – Всем отомстим!

Крейсер по-прежнему находился на нашем пути, вытянувшись полным корпусом. Никаких явных повреждений на нем не наблюдалось. Получалось (и это была горькая правда), что Полеваев не добрался до шестого отсека. Да и Горсткин, видимо, тоже убит. Стрелять по противнику с другого тяжелого лазера было некому.

– Так-то, Щербаков! – сказал я сам себе. – Кто, если не ты?!

Окружающая мертвая тишина подтвердила мои слова.

На подготовку оружия с подключением полной мощности ушло не больше минуты, по прошествии которой я припал к перекрестию прицела. В нем четко виднелись топливный и машинный отсеки крейсера. Враг, кем бы он ни был, действительно не опасался нас. Он был абсолютно уверен в нашей беспомощности. Беспомощности обыкновенного торгового судна!

В этом была его роковая ошибка!

– С наилучшими пожеланиями, скотина! – злорадно произнес я и нажал на гашетку лазера.

Я сразу направил главный удар на топливный отсек. Он, естественно, был защищен силовым полем крейсера, но мой удар был настолько мощным, что защита не выдержала натиска. В принципе, после того, как корпус крейсера начал плавиться и дымить, огонь можно было прекратить, но я не отпускал гашетку до последнего. До взрыва, который превратил вражеский корабль в пыль. До взрыва, который был такой силы, что его волна закачала и наш корабль.

– Есть! – заорал я на весь отсек и, вскинув руки в порыве радости, обернулся к двери.

Там стояли три робота. Вражеских, других на борту не было. Аналоги тех двух, которых я уничтожил несколько минут назад. Их вооружение носило беспорядочный, но весьма угрожающий характер. И все это вооружение было направлено на меня. И плазменный дезинтегратор, и скорчер и обычный лазерный пистолет. Должно быть, владельцами роботов действительно были пираты. И снабжали своих «механических бойцов» трофейным оружием.

 «Вот и мне конец! – пронеслось в голове. – Радует хоть то, что я успел уничтожить этот проклятый крейсер!»

Опустив руки, я расправил плечи и с вызовом посмотрел на врагов. Я решил, что покажу этим безмозглым железякам, как достойно встречают смерть сержанты космопехоты, ЛЮДИ! (Хотя, честно говоря, пытаться произвести впечатление на робота – это все равно, что стараться понравиться теще! Бесполезное занятие! Напрасная трата времени!)



ГЛАВА  7


Через час после операции.


– Предатель среди нас! – орал Егор не своим голосом. – Он находится среди нас! Здесь!

– В этой комнате? – спросил Клим.

– Да. Он один из нас. Один из выживших! И я знаю, кто именно!

«Барабанщика» понесло сразу же, как мы вернулись в убежище Карла, тот самый заброшенный исследовательский центр. Егор не хотел сюда возвращаться, боясь засады, но все остальные, спасшиеся от федеральных войск, настояли, что центр – все-таки самое безопасное для них место. К тому же, согласно плану Карла, они все обязаны были вернуться именно сюда.

– С чего ты взял, что нас предали, Егор? – спросил бледный Арсений. Улыбка уже пару часов, как исчезла с его лица.

– Спроси у своего спеца. – «Барабанщик» ткнул пальцем в меня. – Я предупреждал, что его не надо брать на операцию! Его вообще не надо было сюда приводить! Арсений, чем ты думал, когда тащил его сюда?

– Я его сюда не тащил, - сухо возразил модник. – Его привела Лина. По приказу Карла, между прочим. А мы все, если забыл, подчиняемся Карлу. Если он сказал, что нужен спец, значит, так тому и быть. И не тебе, Егорушка, критиковать приказы Карла!

«Барабанщик» нахмурил брови и сказал:

– Я не критикую приказы Карла, я не самоубийца. Я указываю на предателя, сорвавшего нам операцию. По его вине много наших погибло там, на трассе… Почти вся боевая группа…

Теперь вопрос задала Лина:

– Егор, с чего ты взял, что предатель именно Щербаков?

Тот взвился:

– А кто же еще? Больше некому! Щербаков новичок. До него все шло, как по маслу. А как только он появился – у нас все сразу покатилось вниз. Готов поспорить, что он агент федеральной полиции или секретной службы! Спорю на что угодно! И если его обыскать…

Клим, еле сдержав икоту, мучившую его весь день, покачал головой:

– Егор, ты не прав. Я сам видел, как Щербаков уничтожил боевика Федерации. И спас Лину.
 
– Какой молодец! – Сказано было, естественно, с ехидством! – Выдай ему орден за заслуги! Назови его именем какую-нибудь колониальную планету… Нет! Лучше заплати ему – ведь хранилище-то он открыл.

– Вот именно. – Клим согласился без всякого ехидства. – Для этого мы его и наняли.

– Ага! Вы наняли – он открыл!

– Да – открыл!

– Но что оказалось внутри?! Разве бомбы?

Клим, прежде чем продолжить пререкание, несколько раз громко икнул. Затем сказал:

– Ты знаешь, Егор, мне Щербаков нравится не больше, чем тебе; может, и еще меньше… Но тут… тут ты не прав.

Они говорили обо мне так, словно меня самого в комнате не было. А я (так, к слову) был там. Подпирал спиной стену и слушал.

– Я не прав?! – оскалился Егор. – Ты считаешь, что я не прав?

– Да, считаю.

– Тогда, может быть, тебе все объяснить по порядку, разжевать? Если сам не в состоянии!

– Давай, разжуй.

– Хорошо. – Егор принялся размахивать руками и переминаться с ноги на ногу. – Ты говоришь, Щербаков убил боевика Федерации?

Клим кивнул:

– Да, убил. Я сам видел.

– Он уничтожил робота, не человека. За это ему ничего не будет. Это было всего лишь представление! Чтобы произвести на тебя, Клима, и на остальных нужное впечатление. И с тобой это сработало. Вот и всё!

– А как насчет Лины?

– А что с ней? Здесь все яснее ясного! Он спас Лину только потому, что влюблен в нее.

Клим фыркнул:

– Ты тоже в нее влюблен, однако не ты ее спас!

– И не ты! – парировал Егор. – Ты ведь тоже не равнодушен…

– Заткнись!

– Сам заткнись!

– Прекратите! – строго оборвала своих воздыхателей Лина. – Прекратите!

– И не подумаю! – заявил Егор, но уже не так громко и самоуверенно. – Если у Клима мозги покрылись жиром и он не соображает, что происходит, я растолкую этому толстому недоумку…
 
– Что?! Как ты меня назвал? – Клим выхватил бластер и направил его на «барабанщика». – Ты уже перешел все границы! Придется тебя проучить!

– Попытайся! – В руках Егора заблестели дула сразу двух бластеров. – Я тебя проучу гораздо раньше! 

Спорщики стояли друг напротив друга, готовые в любую секунду спустить курки. Однако ни один из них не делал это первым.

– Уберите оружие! – закричала Лина. – Мы уже потеряли сегодня почти всех членов организации! У нас взвинчены нервы, мы все ищем виноватых!.. Но давайте успокоимся и хладнокровно обдумаем сложившееся положение. Неужели вы хотите, чтобы… – У нее сорвался голос, и она обратилась за помощью к моднику. – Арсений, сделай что-нибудь. Карлу не понравится, если преданные делу соратники начнут выяснять отношения между собой! Да еще при помощи бластеров! Если он узнает… – Не договорив, она направилась к двери. – Пожалуй, будет даже лучше, если он все узнает. Я сейчас же иду к Карлу.

Никто не остановил ее, ни физически, ни словом. Только Егор пробубнил, что уж Карл точно во всем разберется.

– Разберется, - согласился Клим.

Арсений, проводив девушку взглядом до двери, подошел к «дуэлянтам» и встал между ними. Теперь получилось, что оба они держат на мушке модника.

– Уйди! – проскрежетал зубами «барабанщик».

– Да уж, - кивнул Клим. – Лучше отойди, Арсений!

Тот не сдвинулся с места.

– Егор, - произнес он ледяным голосом, глядя «барабанщику» прямо в глаза, - если предатель Щербаков, почему бы тебе не перевести оружие на него? Это было бы правильнее. Разве не так?

– Так, - согласился Егор. – Этот предатель тоже свое получит! Но позже. Я вообще тут наведу порядок!

Модник вскинул брови:

– То есть?

– То есть проведу чистку рядов!

– Неужели? – Арсений оглядел комнату. – Нас осталось слишком мало, чтобы проводить чистку рядов? Подозревать одного – еще куда не шло, но ты… Ты что, подозреваешь всех нас?

– Да, - в кураже ответил Егор. – И я разберусь, кто здесь кто! Со всеми разберусь!

– С кем же, например?

– Тебе перечислить?

– Перечисли.

– Я разберусь со всеми врагами. С каждым.

– Поконкретнее, - попросил Арсений. – Со мной разберешься?

– Если будешь мешаться.

– С Климом?

– Если не поумнеет.

– С Линой?

Егор ответил через паузу:

– Нет, ее я не трону.

– И то хорошо. – Модник сделал шаг вперед. Дула бластеров «барабанщика» уперлись ему в грудь. – А как быть с Карлом? Ты же подчиняешься ему.

– Я предан Карлу. И он еще поблагодарит меня.

– За что?

– За то, что я убью предателя.

Арсений покачал головой:

– Карл не любит неуравновешенных, взрывных людей. Даже если они ему преданы.

– Я спокоен.

– Да уж, - после икоты пробурчал Клим.

Арсений, не отворачиваясь от Егора, сказал толстяку:

– Клим, покажи пример. Опусти оружие.

Тот хмыкнул и… икнул:

– Вот еще! Чтобы этот псих меня грохнул?!

– Сначала ему придется грохнуть меня.

– С него станется! Пусть он первым опустит оружие.

– И не подумаю! – прорычал Егор. – Не опущу!

– Опустит, опустит, - пообещал Арсений, все также обращаясь к толстяку. – Сначала ты, Клим, потом он.

Тот не сдавался:

– Сначала он!

– Покажи пример!

– Оба немедленно опустите оружие! – раздался громогласный металлический голос. – Немедленно!

Мы все повернулись в ту сторону, откуда прозвучал голос. На экране большого монитора чернел знакомый всем силуэт.

– Карл, - обратился к нему Егор, тут же, кстати, опустив руки, - нас предали, а Клим и Арсений не дают мне…

– С чего ты взял, что нас предали? – спросил металлический голос.

«Барабанщик» обошел Арсения и Клима (тоже опустившего бластер) и встал прямо перед монитором:

– В хранилищах, в которых всегда перевозили бомбы, на этот раз оказались федеральные войсковые роботы?! И они сразу открыли огонь по Ральфу и Клаусу! От наших киборгов в момент ничего не осталось!

– Возможно, нам просто не повезло, - икая, предположил Клим. – Они проводили какую-то свою операцию, а тут… мы возникли.

– Клим, выпей воды! – вполголоса раздраженно посоветовал Арсений. – Твоя икота просто бесит!

Толстяк смущенно отвел глаза:

– Даже не знаю, что со мной. Может, нервное…

Я про себя усмехнулся: «Может».

Я по-прежнему стоял в стороне от остальных, у стены, и не отводил глаз от Карла. В разговор не вступал. С тех пор, как я оставил службу космического пехотинца, мне ни разу не приходилось участвовать в боевых действиях. Ни разу до сегодняшнего дня. И теперь мне было немного не по себе.

Когда хранилище открылось – я справился с ним за свое рекордное время – там, действительно, оказалась засада. Федеральные войска, и роботы, и бойцы-люди, выскочили оттуда и мгновенно окружили всю нашу группу. Большинство людей Карла и киборги были уничтожены на месте. Меньше чем за полминуты.

Лина и Арсений находились в сверхскоростном грузовом каре чуть в стороне от происходящего. Они-то и пробили достаточно плотное кольцо федералов и вывезли нас из западни – меня, Клима и Егора. При этом Лину чуть не подстрелил один из войсковых роботов, однако мне удалось опередить его выстрел – я бросил в него гранату.

Наш кар преследовали около двадцати минут. Егор и Клим отстреливались, а Арсений виртуозно управлял аппаратом, виляя между горными хребтами. Тогда никому и в голову не приходила мысль о западне. В принципе, она и потом возникла лишь в голове «барабанщика». Возникла, когда от погони все-таки удалось ускользнуть, и мы все прибыли в заброшенный центр. Вот тогда-то Егора и понесло. Он и сейчас гнул эту свою линию. Правда перед темным силуэтом его речь утратила свой агрессивный напор и больше походила на жалобы.

– Вот я и считаю, что нас предали! Нас, элементарно, ждали! Мы только чудом избежали смерти.

– А вы что молчите, Александр Николаевич? – спросил металлический голос. – Егор говорит, что нас ждала засада.

Я кивнул:

– У меня такое же мнение.

Мои слова произвели фурор. Даже Егор потерял дар речи.

– Может, вы согласны и с тем, что имеется предатель? – спустя некоторое время осведомился Карл. – Тот, кто сообщил Федеральным войскам наши планы?

– Вполне возможно, - ответил я.

– Этот предатель вы?

У Клима усилилась икота. Арсений зло посмотрел на него. 

– Александр, вы предатель? – громко спросил металлический голос.

И Карл, и все остальные жаждали услышать ответ. И у меня было, что им сказать:

– Вы фактически силой притащили меня сюда. Заставили участвовать в безумной операции, подвергать свою жизнь опасности. А теперь… Теперь, когда операция сорвалась, вы, чтобы не платить мне, обвиняете меня в предательстве. И это понятно – я чужак! На кого еще свалить все неудачи, как не на меня?

– Значит, вы не предатель?

– Нет.

– Тогда кто? – почти заорал Егор. Но, покосившись на Карла, понизил голос. – Я? Или Клим? Или Лина? Или Арсений? Кто?

У меня была одна версия:

– Среди нас предателя может и не быть. Возможно, его убили во время операции.

Егор усмехнулся:

– Федералы убили своего же?! Отблагодарили?!

Я ответил ему спокойно, без эмоций:

– Они могли попасть в него в суматохе. Случайно.

– Ерунда!

– Или как бы убить его.

– Как это?

– Очень просто. Предатель притворился мертвым, а когда мы уехали, встал как ни в чем не бывало.

Клим поддержал меня:

– Так могло быть.

– Ерунда! – Егор не верил ничему, что исходило от меня. – Слушай, спец, а откуда у тебя взялась граната? Та, которую ты бросил в федерального робота. Мы, помнится, тебя не вооружали! Так откуда граната?

У меня был ответ на этот вопрос:

– Я подобрал ее. Рядом со мной упал один из наших… Один из… Вообщем его убили. Я взял гранату у него.

– Наверное, у Олега, - предположил Клим.

Я кивнул:

– Кажется, да. Его звали Олегом.

Арсений подошел к монитору и спросил:

– Карл, что нам теперь делать? Жив предатель или мертв, он, наверняка, выдал это наше убежище. Чем скорее мы покинем его и переберемся в другое место, тем будет лучше.

– Я говорил об этом с самого начала! – закивал Егор. – Я и не хотел сюда приходить… – Он осекся. И посмотрел на Карла. – Но потом вспомнил, что вы велели всем вернуться. И вернулся вместе с остальными.

– Вот как мы поступим, - заговорил металлический голос. – Лина уже собирает свои вещи. Вы все поступите также, и сделаете это быстро. Возьмете только самое необходимое. Арсений отвезет вас в резервное убежище. Я уже буду там. Завтра на свежую голову мы решим, что делать дальше.

– Минуточку. – Я оттолкнулся от стены и тоже подошел к монитору. – Теперь у меня есть к вам вопрос.

– Какой?

– Естественный. – Я почесал нос. – Когда увеличится мой банковский счет? Свою работу я сделал. А украли вы бомбы, или нет… Мне нужно было лишь открыть хранилища за короткий промежуток времени. Я открыл.

– Вы не хотите уезжать с нами, Александр Николаевич?

– Я хочу, чтобы мой труд оплатили.

– Давайте поговорим об этом в другом месте, - предложил Арсений. – В более безопасном, чем это.

– Давайте поговорим здесь и сейчас, - настаивал я. – И чем раньше мы договоримся, тем быстрее пойдем собираться.

Модник попытался улыбнуться, но вышел оскал:

– Александр, если нагрянет полиция, вы не только не получите оплату, но и потеряете свободу. Или даже жизнь.

Мои кулаки сжались сами собой:

– Не запугивайте меня. Когда я служил в пехоте, я видел такое, после чего напугать меня очень сложно.

– А убить?

– Проще. Но не намного. Лучше дать мне то, что я прошу.

– Может, он и не предатель, - зарычал Егор, - но убить этого жадного ублюдка все-таки надо. Из-за него мы все… Что такое? Что это? Это у меня?

У «барабанщика» на теле вдруг что-то запиликало. Он, удивленный, пошарил по карманам и достал маленький черный передатчик.

– Что это? – спросил Карл.

Егор замотал головой:

– Я не знаю. Это не мое.

Металлический голос приказал:

– Арсений, посмотри.

Модник подошел к Егору и взглянул на сигнализирующий предмет.

– Это передатчик, - сказал он. – Мне уже приходилось встречаться с такими вещичками.
Обыкновенный, стандартный передатчик секретного отдела федеральной полиции. Такой выдают каждому агенту перед заданием.

«Барабанщик» побледнел и выронил передатчик:

– Это не мое! Арсений, это не мое! Карл, это не мое!

Клим нахмурил брови:

– Конечно, не твое. Тебе его просто выдали. На время операции.

– Кто… кто выдал? – Егор отступал назад, переводя взгляд с Арсения на Клима, с Клима на силуэт Карла, а затем все по новой. – Кто выдал?

– Как кто?! Твое начальство из федеральной полиции!

– Но я… я же с вами не первый день… Мы ведь провернули уже… – «Барабанщик» теперь смотрел только на силуэт с монитора. – Карл, я же с вами не первый день! Сколько дел мы уже провернули! Я же…

– Глубоко внедрился. – Клим потянулся к рукоятке бластера. – А как тут сценку для нас разыгрывал. Искал предателя! Слушай, Егорушка, а ты в зеркало не пробовал посмотреться?

– Я не предатель! – закричал «барабанщик» и выхватил свои бластеры.

Арсений и Клим выхватили свои. 

– Арсений, мне его подсунули! – снова орал Егор.

– Тогда опусти оружие! – ответил ему модник.

– Ни за что! Вы же не верите мне!

Я посмотрел на монитор – он был выключен. Силуэт Карла исчез.

В следующее мгновение лазерные вспышки осветили комнату. Я едва успел отскочить в сторону. Клим, находившийся ко мне ближе всех, умер первым. За ним упал Егор, пронзенный сразу двумя лучами. И лишь Арсений остался на ногах. Хотя от левого рукава его пиджака поднималась тоненькая струйка дыма.

– Все-таки задел слегка, - проговорил модник, глядя на ранение. – Но это пустяки. Главное, что мы вычислили предателя! Вычислили и уничтожили!

– Теперь уже я настаиваю, что отсюда надо уходить, - сказал я. – Уходить немедленно. Полиция и войска могут нагрянуть в любую секунду.

– А как же оплата? Она вам больше не нужна?

– Я думаю, мы вернемся к этому вопросу позднее. А сейчас нужно отправляться вслед за Карлом. И Лину не забыть взять с собой.

– Не трусьте, Александр! У нас есть потайная кабинка телепортации. Один миг – и нас нет!

Его слова задели меня:

– Я не трушу! Не имею такой привычки. Но умирать героически за вашего Карла не собираюсь! Вот кто трус, так уж трус! И лица боится показать, и в операциях не участвует, и убегает первым!

Арсений вскинул подбородок и заговорил с неоправданным, на мой взгляд, пафосом:

– Карл ничего и никого не боится! Карл – это мозг, который основал нашу организацию. Основал и возглавил. Карл – это тот паук, чья паутина вскоре перерастет масштабы планеты Земля. Карл – тот, кого пытались устранить не только организации-конкуренты, но и спецслужбы Федерации. И никому это не удалось. Я слышал, ученые федералов даже создали какого-то суперандроида, чтобы уничтожить Карла. Смешно! Пусть создают целую армию андроидов. Десять армий! Двадцать! Сто! Карл смел и решителен. Он обожает оправданный риск. Он, между прочим, участвует в каждой своей операции наравне с другими. Я его правая рука, и только я знаю, как… – Он запнулся. А затем закончил все также пафосно: – Я горжусь тем, что служу Карлу!

На меня его речь не произвела особого впечатления, и я ответил совершенно обыденно:

– Я предпочитаю служить себе. И только себе. Это первое. А второе: что-то я не заметил Карла в той перестрелке. А лишний ствол вам… нам бы не помешал.

Арсений расправил плечи:

– Поверьте, Карл был с нами.

– Не поверю!

– И все-таки он был с нами.

«Если только в плаще-невидимке», - подумал я. А вслух сказал:

– Там были многие, но в живых остались только трое: вы, Лина и я. Выходит, Карл мертв? Но тогда чей силуэт был на мониторе?

– Карл жив. Это был его силуэт. 

Я смотрел на Арсения не моргая:

– Следовательно, Карл, этот неуловимый и неуязвимый Карл, - это кто-то из нас троих? Точнее, кто-то из вас двоих, потому что я-то уж точно не Карл! Выходит, что он – это…

– Я! – произнес металлический голос.

В комнату вошла Лина. Это была и прежняя Лина, и совершенно незнакомая мне женщина. В руках она держала… голосовой преобразователь.

Каролина! Лина! Карла! Карл!

Я не верил происходящему:

– Карл – это… ты?

– Я – повторила Лина. – Руководитель мужчина всегда воспринимается серьезнее, чем руководитель женщина.

– Не-е-ет! – глухо произнес я. – Скажи, что…

Она сказала. Однако не то, что я хотел услышать:

– Карл – это я!

Во мне сразу что-то щелкнуло, переключилось. И теперь уже я произнес безжизненным механическим голосом:

– А суперандроид, посланный убить Карла, – это я!

Лицо Карла-Лины превратилось в маску. Девушка поняла, что на этот раз ей не спастись. Перед ней сейчас стоял не торговец Александр Николаевич Щербаков, влюбленный в нее, перед ней стояла машина-убийца, для которой существовала только лишь цель. И целью этой была сама Каролина.

– Еще один андроид… - с грустью сказала она. – Еще одно разочарование…

Она не договорила.

Парализуя жертву застывшим ледяным взглядом, я сжал кулаки и согнул кисти. У основания последних, с внешней стороны, там, где были татуировки, прямо из-под треснувшей кожи показались дула бластеров. Я вытянул руки вперед и открыл огонь...



В  ЛАБИРИНТАХ  ПАМЯТИ


Время тянулось бесконечно долго. Роботы стояли напротив, их оружие все также было направлено на меня, но отчего-то они не стреляли.

Я  старался сохранить внешнее спокойствие, хотел казаться преисполненным достоинства, однако внутренняя дрожь становилась все сильнее. Сердце колотилось так бешено, что буквально оглушало своим стуком.

«Почему же они не стреляют? – думал я. – Чего ждут?»

Мне было невыносимо жарко несмотря на то, что скафандры саморегулировались, подбирая наиболее комфортную для человека температуру. Лоб покрылся испариной, но снять шлем я не решался по двум причинам. Во-первых, мое движение могло спровоцировать стрельбу, во-вторых, очень не хотелось превратиться в зомби, надышавшись ядовитым газом, который вряд ли рассеялся сам собой.

«Почему они не стреляют? – снова и снова задавал я себе один и тот же вопрос. – Почему они не стреляют?»

И тут я вдруг понял, в чем дело. Вернее, у меня возникла догадка, казавшаяся вполне правдоподобной. Роботами управляли с крейсера, по крайней мере, оттуда им ставили задачи. Теперь же, лишившись своих руководителей, машины просто отключились – автоматически перевелись в режим ожидания.

Но догадку необходимо было проверить. Проверить осторожно. Без резких движений.

Не отводя от роботов взгляда, я с опаской отшагнул вправо и замер. Со стороны троицы не последовало никакой реакции. Тогда я сделал еще один шаг. И снова без последствий со стороны недавнего врага.

«Похоже, они, действительно, в отключке! – подумал я. И поторопил себя: – Санек, убирайся отсюда, пока цел!»

Не спеша, буквально по стенке, я добрался до двери и, протиснувшись между «каменными» роботами, покинул третий отсек. Но с облегчением вздохнул лишь тогда, когда за мной закрылась дверь.

– Сержант! – послышалось в наушниках. – Сержант! Вы живы?
 
От переизбытка чувств я не сразу откликнулся на призыв. И даже не сразу узнал голос Полеваева.

– Сержант! Вы слышите?

Это уже был другой голос. Голос Карташова.

– Я слышу вас, - облизав пересохшие губы, ответил я в микрофон. – Я у третьего отсека. Повторяю: я у третьего отсека. Все, кто уцелел, срочно направляйтесь ко мне. Это приказ!

– Мы идем к вам, - отозвалось несколько голосов.

– Поторопитесь. Я жду.

Мне во второй раз, как и после уничтожения крейсера, захотелось закричать. Я  НЕ  ОДИН!  Я  ОСТАЛСЯ  НЕ  ОДИН! Жив Полеваев, Игорек! Жив Карташов! Может, и еще кто-то!

Я подошел к Журкову и склонился над ним. Да, возможно, выжил еще кто-то, но только не он.

– Убит? – послышалось в наушнике.

Я распрямился и обернулся. Передо мной стояли Полеваев, Карташов, Горсткин и Заматин.

– Журков убит? – повторил вопрос Полеваев.

– Да. – Я вглядывался в лица пехотинцев. – Где остальные?

– Все мертвы. Все, кроме Денисова. Его мы не нашли.

– Я не успел пройти по всему кораблю, - прибавил Карташов. – Наткнулся на Заматина. На него напали два робота. Мы закидали их гранатами.

– Нам с Горсткиным тоже пришлось повоевать, - кивнул Полеваев. – Никак не могли попасть в шестой отсек. Уже потом увидели в мониторы, что крейсер уничтожен. А роботы тут же замерли, словно их отключили. Мы их так там и оставили.

– Может быть, вернуться и разобраться с ними? – предложил Горсткин. – Гранаты еще есть.

– Мы взорвем весь корабль, - сказал я. – А сами улетим в катапультирующих капсулах.
 
– Но, сержант, - Полеваев сделал шаг вперед, - здесь наши мертвые ребята. Надо бы забрать их тела и похоронить по-человечески.

Мне тяжело было это говорить, но я сказал:

– Мертвых мы оставим здесь. У нас не хватит капсул, чтобы транспортировать убитых. Это, во-первых. Во-вторых, капсулы одноместные. В-третьих, на корабле неопознанный ядовитый газ. Мы не можем оставить такое судно свободно дрейфовать в открытом космосе. Мало ли кто захочет с ним состыковаться.

– Сержант, позвольте хотя бы собрать их идентификационные карточки. Передадим их потом родным.

– Согласен. – Я взглянул на часы, вмонтированные в скафандр. – Вот как мы поступим. Полеваев и Карташов, вы обходите корабль, ищите Денисова и собираете карточки у всех погибших. Не только у наших ребят, но и у членов команды. Если, конечно, у этих зомби карточки сохранились.

– Извините, сержант, а если кто из зомби еще шевелится? – спросил Карташов. –  Добивать?

Я кивнул и продолжил:

– Горсткин и Заматин минируют корабль. Машинный отсек, топливный, рубку… Всем все ясно?
 
Пехотинцы ответили разом, в один голос:

– Ясно.

Другого я и не ожидал:

– Вот и отлично. Я же проверю капсулы. Подготовлю их. – Я снова посмотрел на часы. – Собираемся в отсеке катапультирования через полчаса.


До капсул я добрался за четыре минуты. А через пятнадцать все шесть капсул были активированы. Я попытался связаться с товарищами, чтобы поторопить их, но либо они были далеко от меня, либо связь окончательно пропала.

От бессильной злости я сжал кулаки и выругался. Мне не терпелось покинуть этот проклятый корабль, на борту которого погибло так много людей. Корабль, пропитанный ядовитым газом! Корабль без команды, дрейфующий у планетарной границы Молса.

Мне казалось, что положения хуже, чем наше, быть уже не может. Однако я понял, что ошибался, когда обнаружил очередной сюрприз. Куда более опасный, чем предыдущие.
В прилегающем отсеке я наткнулся на еще одного «застывшего» робота, у которого прямо на моих глазах оголилась центральная панель. За ней находилось табло таймера, вмонтированное в небольшой прямоугольный ящик. На нем тут же заработал обратный отсчет. Две минуты пятьдесят девять секунд… Две минуты пятьдесят восемь секунд… пятьдесят семь…
Назовите меня паникером и параноиком, но я сразу подумал о бомбе. Должно быть, эти металлические выродки так и были запрограммированы. Сначала, не получив команды с крейсера, они впадали в режим ожидания. Потом, через определенное время, у них включался другой режим – режим самоуничтожения. А заряд, помещенный в каждого робота, должен был быть очень мощным, раз стенки прямоугольного ящика спокойно выдерживали взрывную силу наших гранат!

– Вызывает Щербаков! – закричал я в микрофон. – Вызывает Щербаков! Срочно в катапультирующий отсек! Немедленная эвакуация! У нас меньше трех минут! Повторяю, меньше трех минут!

На самом деле времени было еще меньше. Корабль необходимо было покинуть, по крайней мере, секунд за тридцать до взрыва. Его мощность нам не была известна, поэтому чем дальше мы окажемся от корабля, тем лучше.

– Горсткин! Заматин! Отставить минирование! – В этом уже не было смысла! – Немедленно ко мне!

Я не отводил глаз от таймера, отсчет на котором неумолимо приближался к нулю.

– Полеваев! Игорь! Срочно ко мне! Карташов!

И вдруг:

– Да, сержант! – ответили мне. – Мы скоро будем! – Это отозвался Полеваев. – Мы слышим вас!

– Немедленно ко мне! Роботы заминированы! Через полторы минуты будет взрыв.

– Мы видели таймеры. Они сохранились даже у тех роботов, которых мы уничтожили. Лежит такой неприметный ящичек, а внутри светится табло. Представляете, сержант…
 
– После расскажешь, - перебил я. – Денисова нашли?

– Да. Он мертв.

В разговор включился Заматин:

– Сержант, мы с Горсткиным тоже идем.

– Нужно не идти, а бежать, - ответил я. – Поторопитесь!

Я вернулся в катапультирующий отсек и принялся открывать капсулы. Когда все соберутся здесь, нам останется только запрыгнуть каждому в отдельный аппарат и нажать на пуск.
 
«Клянусь, если переживу все это, уйду из армии, – думал я, отсчитывая оставшиеся до взрыва секунды. – С меня хватит этого кошмара!»

А выбраться с корабля целыми и невредимыми – это еще полдела. Расстояние до Молса было слишком велико для катапультирования. Так говорил покойный капитан Смирнов. Капсулы могут разогнаться и просто врезаться в кору планеты. Тогда, избежав одного взрыва, можно погибнуть от другого.

Но, когда иного выхода нет, приходится мириться с возможными опасностями перед лицом реальных и, что называется, плыть по течению.

Все четверо пехотинцев вбежали в отсек за двадцать секунд до взрыва.

– По капсулам! – приказал я.

Раздвижной двухслойный люк, ведущий в открытый космос, открылся за семь секунд до взрыва.

Шесть… пять… четыре…

Пять капсул одновременно покинули корабль…

Три секунды…

Две…

Одна…

…Два катапультирующих аппарата накрыло взрывной волной, и они моментально загорелись. Я видел это, и у меня защемило сердце.

Еще одну капсулу завертело волчком, и она врезалась в ближайшую горящую капсулу.

Невредимыми остались лишь две. В одной находился я, в другой… один из моих товарищей, сослуживцев. Карташов? Горсткин? Заматин?.. Полеваев?


Капсулы стремительно приближались к Молсу. Еще немного – и покажутся взлетные поля и строения хозяйственных космодромных служб.

Я попытался связаться со вторым аппаратом, на два корпуса опережающим мой, и мне это удалось.

– Это сержант Щербаков. Кто выжил? 

– Саш, это я! Я слышу тебя! – ответил Полеваев. Первый раз за время нашего задания он назвал меня на «ты» и по имени.

– Игорек! Рад, что ты жив! – закричал я. – Ты в порядке?

– Да, я в порядке, - отозвался он.

– Мы все-таки выбрались из этой передряги!

– Как обычно!

– Жаль, что только вдвоем.

– Очень жаль, Саня! Очень!

– До встречи на Молсе!

– До встречи!

Капсула Полеваева первой достигла планеты. Не снижая скорости, она вонзилась в твердую поверхность крайнего взлетного поля. И тут же взорвалась… Буквально за миг до моего приземления…


Время, проведенное в больничном корпусе, запомнилось мне вспышками бредовых видений и странных голосовых галлюцинаций.

Я помню, например, глуховатый незнакомый голос и нереальное мелькание красок перед глазами. Даже с закрытыми веками оно не проходило.

– Мозг еще жив, - говорил этот чужой голос. – Для трансплантации все готово. Замечательный кандидат. Боевой офицер. Герой. Ни родственников, ни друзей, ни близких знакомых. Вживим фрагменты реальных воспоминаний, добавим немного вымысла и отпустим. Когда он нам понадобится, достаточно будет загрузить необходимую программу. Он даже не будет знать, кто он на самом деле. Не будет знать, в чем его задача. Он просто будет неосознанно выполнять то, что мы ему поручим. – И снова: – Замечательный кандидат!

А однажды в палатный изолятор проведать меня пришел… младший сержант Полеваев. Я был счастлив его видеть, но через секунду меня словно током поразило:

– Полеваев, ты же погиб! – удивленно воскликнул я. – Игорь, твоя катапультирующая капсула взорвалась! Ты погиб! 

Младший сержант слегка наклонил голову и тихо произнес:

– Ты тоже.



ЭПИЛОГ  ПЕРВЫЙ


Карл – основная цель, на которую меня запрограммировали, умер. Точнее, умерла. Мгновенно. Арсений не интересовал меня, но он сам открыл по мне огонь, и потому тоже был уничтожен.

Задание выполнено! Я опустил руки и… тяжело вздохнул. Затем подошел к мертвому Егору и забрал с его тела передатчик, который подсунул ему незадолго до начала операции...


Микрочип в моей голове с записями всего, что со мной произошло, уже копировался на главном компьютере системы безопасности Федерации. Теперь нужно… нужно… нужно…


Где-то там, в своей комнате в другом, параллельном измерении, в идеальном, утопическом мире, другая Лина ждала своего возлюбленного… Дина, или… Александра Щербакова… То ли андроида, то ли…


Я повернулся к зеркалу и посмотрел на отражение. Из моего остекленевшего взгляда машины на щеку сползла… слеза?..

«Я буду всегда с тобой…», - послышалось откуда-то сверху. Затем в висках застучало: стандартный режим самоуничтожения включен. Машина должна оставаться машиной, как и человек должен оставаться… Начался отсчет: пять, четыре, три, два, один…



ЭПИЛОГ  ПОСЛЕДНИЙ


– «I Wanna Be Loved by You…»

Мэрилин Монро, секс-символ середины прошлого века, стояла у дивана, прямо у изголовья, и чувственно пела мне:

– «I Wanna Be Loved by You…»

Она была в своем знаменитом «улетающем платье», лучезарная и завораживающая. Она пела мне, только мне, и от этого утро казалось еще более прекрасным.

Вместе с голографическим будильником я прикупил несколько ретро-дисков, и теперь каждое утро меня будили мировые звезды прошлого столетия.

Сегодня такой звездой была сама Мэрилин Монро. Она разбудила меня. Она и еще кто-то.

Кажется, кто-то мужским голосом сказал:

– Память удалена. Он ни черта не помнит и не знает, кем стал. Я исчезаю. Надо еще одному типу устроить сердечный приступ.

– В Новом Петербурге?

– Да. Удачи.

– Спасибо. – Теперь, кажется, говорила женщина. – Что ж, полетели… – Женщина обратилась ко мне: – Саш, когда она заткнется?..

– «I Wanna Be Loved by You…»






Небылица  вторая

Тридцать  три


ПРОЛОГ


Профессия вольного журналиста к середине ХХI века стала настолько распространенной, что мне, хочешь – не хочешь, приходилось вертеться колесом, дабы не бедствовать самому и не дать умереть с голоду моей очаровательной помощнице – Ирине. Конкуренция росла, делая из меня трудоголика. Я работал без сна и отдыха и, должно быть, только это и держало меня на плаву. Более того, иногда я даже привлекал к работе Олега Запахина, давнего приятеля, мелкого ремонтника из какой-то второразрядной компании, производящей микрочипы для андроидов-домохозяек.

Я не брезговал ничем, брался за любую работу. Особенно часто я сотрудничал с так называемыми «желтопрессными» изданиями. Как правило, это сотрудничество приносило хорошие барыши. А вот последствия, в основном, были плохими. Тут меня выручали старые связи в федеральной полиции, которые я лелеял, берег и укреплял, как мог. Главным образом, разумеется, с помощью материальных поощрений. (То одному на карточку сбросишь, то другому счет пополнишь!) Все было понятно и вполне объяснимо: у череды обрушившихся на наши головы мировых кризисов не видно было ни конца, ни края. Некоторые аналитики считали это обрушение очищающим, однако большинство жителей планеты Земля оно очистило лишь от скудных сбережений и более-менее уверенных перспектив на будущее.

Именно из-за острой нехватки средств к существованию я и состряпал в первый раз статейку, порочащую одного крупного коммерсанта. Естественно, состряпал на заказ. Заказчиком явился такой же крупный коммерсант, бывший компаньон героя статьи. В свое оправдание скажу, что тщательнейшим образом проверил всю предоставленную мне информацию, и она оказалась правдивой. Только вот у заказчика статьи, как выяснилось, у самого было рыльце в пушку. Вообщем, два бывших компаньона друг друга стоили.

Приумножив тогда свой банковский счет, я поначалу решил, что больше никогда не свяжусь с этой мерзостью, однако не тут-то было. Я почувствовал вкус легких денег, который с тех пор не отпускал меня ни на минуту. Не долго думая, я снова взялся за заказную статью. Теперь уже «оклеветанный» коммерсант открывал глаза общественности на деятельность экс-компаньона.

Капитан полиции Колпаков предупреждал меня, что я вступил на скользкую колею, но, что характерно, не отговаривал сойти с нее. Почему? Ответ очевиден: Колпаков боялся лишиться материальных поощрений…

И все-таки он накаркал…



Часть  первая

Прелести межзоновых полей


ГЛАВА  1


Голова кружилась…

Глаза слезились…

Слегка подташнивало…

Я не помнил, что со мной произошло: как я попал за город и насколько далеко от него нахожусь, почему из одежды на мне лишь странный белый балахон, где мобила и остальные мои причиндалы? Радовало одно: я твердо помнил, кто я такой. Я – Владимир Алексеевич Барков, вольный журналист, тридцати шести лет.

Но как я очутился за пределами мегаполиса Тула-1?! И откуда взялся странный балахон? – Все это начисто стерлось из моей памяти.

– Да! Такого со мной еще не приключалось! – пробормотал я.

Меня вдруг бросило в дрожь. Прохладный ветерок межзоновых полей запросто продувал мою скудную одежонку. (Хорошо еще, что сейчас в той части планеты Земля, которую занимала Объединенная Федерация, вовсю хозяйничала весна!) Но не перспектива замерзнуть наводила на меня ужас. Было в моем незавидном положении кое-что пострашнее. А именно: полчища чудовищ-людоедов, обитающих в полевых норах. Днем «пожиратели», так их принято было называть, никогда не выбирались наружу, но после того, как темнело… Едва подумав об этом, я почувствовал, что голова перестала кружиться, а глаза больше не слезятся. А, может, я просто перестал обращать на это внимание.

Еще сызмальства в образовательных корпусах ежедневно после занятий повторялась одна из главных заповедей нашего времени: не покидать пределы мегаполисов и поселений после заката! Помню, наставник дожидался, пока мелодия гимна стихнет, и величественно объявлял:

– На сегодня занятия окончены.

Никто из нас, учеников, не трогался с места. Все знали, что наставник еще не все сказал. Он не повторил еще вместе с нами основные заповеди Объединенной Федерации.

Для заучивания в образовательных корпусах использовалась лишь одна восьмая всех заповедей, узаконенных Парламентом. К тому же, для юных граждан эти заповеди были упрощены. Все, кроме четвертой. Она повторялась в корпусах изо дня в день в том виде, в котором и была узаконена.

Наставник, как и надлежало, начинал всегда по порядку, с первой заповеди:

– Каждый субъект Объединенной Федерации имеет равные гражданские права и несет равные гражданские обязанности.

Мы, поднявшись, хором повторяли заповедь. Слово в слово.
 
Выслушав нас, наставник переходил ко второй. Мы за ним. Он к третьей. И мы тоже. Затем он поднимал указательный палец и значительно повышал голос:

– Граждане Объединенной Федерации после заката не должны покидать пределы мегаполисов, поселений и других защищенных населенных пунктов!

Мы слаженно повторяли:

– Граждане Объединенной Федерации после заката не должны покидать пределы мегаполисов, поселений и других защищенных населенных пунктов!

И вот сейчас я был близок к тому, чтобы нарушить четвертую заповедь. Я, взрослый человек, осознающий всю степень нависшей надо мной опасности. Оправдывал меня тот факт, что оказался я за пределами мегаполиса не по собственному желанию. Я был абсолютно в этом уверен, несмотря на то, что не помнил, как именно меня сюда занесло.

Но оправдываться я мог лишь перед самим собой. Здесь, в межзоновых полях, кроме «пожирателей» мне могли повстречаться лишь патрули киберов-уничтожителей. А для них, как известно, никаких оправданий не существовало. Они хоть и выслушают меня, однако в любом случае занесут мое имя в список штрафников. «Да и скорей бы это произошло, - думал я. – Во всяком случае, киберы вернут меня в город; а из двух зол всегда следует выбирать меньшее. Лучше заплатить штраф, чем стать лакомым блюдом для «пожирателей».

Патрульные отряды киберов-уничтожителей специально были созданы для охоты на «пожирателей» и для отлова «штрафников». Но со своей первой и основной задачей они справлялись из рук вон плохо. Так следовало из статистики, которая регулярно появлялась в средствах массовой информации.

– Куда уходят деньги налогоплательщиков?! – то и дело возмущался лидер партии, находящейся в оппозиции к правящей партии. – Куда смотрит Правительство и Парламент?! Обслуживание киберов обходится Федерации в астрономически круглую сумму, которая к тому же все растет и растет! Однако и число чудовищ с каждым годом становится все больше и больше! Да и агрессия в них только усиливается!.. Откуда такой парадокс?!..

Сейчас мне и самому хотелось задать главе Федерации тот самый вопрос: «Куда уходят деньги налогоплательщиков?» Но чтобы этот вопрос задать, мне для начала необходимо было выбраться из межзоновых полей, добраться до городских ворот или хотя бы до любого перевалочного пункта. Причем сделать это нужно до сумерек. Иначе я погиб.

Я огляделся по сторонам в поисках спасения, но, увы, не обнаружил ничего подходящего. Вокруг были лишь сухая земля, пыль, высохшие кустарники и деревья. И никаких опознавательных или указательных знаков, оповещающих, что поблизости есть убежище, населенное людьми.

«Вот это влип, так уж влип! – пронеслось в голове. Захотелось обвинить кого-нибудь в своем незавидном положении. Подходящая кандидатура была. – Чертов глава Федерации! Сколько раз обещал расставить повсюду кабинки КМОКТа (кабины мгновенной объемной квантовой телепортации)! Обязуется сделать это перед каждыми выборами на новый срок! А после выборов благополучно забывает».

Я решил, что больше ни за что не буду за него голосовать… Если, конечно, выберусь отсюда!

Идти по полям наугад не имело смысла. Я мог не только не приблизиться к спасительному убежищу, но и наоборот – еще дальше удалиться от него. Необходимо было забраться на что-нибудь высокое и оглядеть окрестности. Но на что я тут мог забраться? Сухие ветви чахлых деревьев вряд ли выдержали бы мою девяностокилограммовую тушу, а больше ничего подходящего я поблизости не наблюдал.

Но вариантов не было, и мне пришлось-таки заняться лазаньем по деревьям. Я выбрал одно из них, на первый взгляд, наиболее крепкое и надежное, и принялся карабкаться наверх. (Полы балахона очень затрудняли этот процесс, но остаться совсем без одежды я не решился.)

Несмотря на то, что ветки трещали, а некоторые и ломались, я все-таки умудрился забраться довольно высоко. Там, вцепившись в ствол, как в родной, я снова огляделся по сторонам. Впереди и слева не было и намека на город или на межзоновое поселение. А вот справа… километрах в десяти… может, чуть дальше… Сощурившись, я даже сумел прочитать крупную ярко красную надпись: «Гостиничная база № 15».

– Я спасен! Спасен! – не сдержав радости, закричал я. – Спа-а-асен!

Похоже, сегодня был мой день. Буквально через несколько секунд после обнаружения базы за спиной послышался гул двигателя воздушного кара. Я обернулся и действительно увидел приближающуюся летательную машину. Она явно направлялась в сторону Базы №15.

– Эй! – закричал я. – Э-э-эй!

Я оторвал от ствола дерева левую руку и принялся интенсивно размахивать ею, стараясь привлечь к себе внимание пилота. Но уже через мгновение понял, что старания мои напрасны…

Похоже, день сегодня был не мой.

Синий цвет габаритов говорил о том, что аппаратом управляет автопилот. А электронике было абсолютно наплевать на мои взмахи и крики. Она следовала лишь поставленной задаче, в которую не входило спасение вольного журналиста в балахоне.

Идя на посадку прямо надо мной, кар не только оглушил меня, но и сдул с дерева, словно пушинку. Я упал и потерял сознание…


Когда я очнулся, уже наступили сумерки. Заметно похолодало. Ветер усилился…

Су-мер-ки!!! – выстрелило у меня в голове. – СУ-МЕР-КИ!!!!!!!!!!!!

Вскочив на ноги, словно ошпаренный, я мгновенно сориентировался и стремглав бросился в сторону Базы №15. Я не бежал – я летел, не огибая кустарники, а прорываясь сквозь них. Я думал, что мчался на пределе своих возможностей, но вскоре убедился, что это не так. В какой-то момент я услышал, как за моей спиной треснула ветка, потом еще и еще. Слегка притормозив, я обернулся и посмотрел на преследователей. Их было не меньше шести. Я определил это по силуэтам и по количеству пар глаз, горящих, кровожадных, хищных и беспощадных. Чудовища неумолимо приближались ко мне…

И вот тут я побил все мыслимые рекорды по бегу, ругательствам и ору. Причем одновременно. Я мчался, не чувствуя земли под собой, не оборачиваясь, понимая, что если хоть на чуть-чуть замедлю бег, - мне конец…

Я уже чувствовал зловонное дыхание и скрежет зубов позади себя, когда передо мной, словно из ниоткуда, возникла База, мое спасение, к которому я так стремился. Меня уже встречали: через прозрачную стену силового поля я видел нескольких людей и троих киборгов-охранников в боевых костюмах.

– Сюда, - кричали мне, указывая путь. – Здесь проход через силовое поле!

Я бросился туда, но тут меня настигло одно из чудовищ, и мы оба кубарем вкатились на территорию базы.

– Закрыть проход! – послышался чей-то приказ. – Огонь по «пожирателям»!

То, что происходило в следующие полминуты, сохранилось в моей памяти обрывочными вспышками… Киборги уничтожают напавшее на меня чудовище… Остальные «пожиратели» кидаются на силовое поле и с воем отлетают назад… Расположенные над полем лазерные установки открывают по ним огонь… Ко мне подходит кто-то и говорит:

– Приятель, тебе надо выпить! 

Я киваю в ответ и снова и снова бормочу одно и то же, будто следуя режиму автоповтора:

– Чего-нибудь покрепче. Чего-нибудь покрепче. Чего-нибудь…


Алкоголь быстро привел меня в чувство.

– Это… – я ткнул пальцем в стакан, - это же запрещено? Это ведь…

Рослый парень, сидевший со мной за одним столиком, усмехнулся:

– В мегаполисах – да, запрещено, а на базах, вроде этой, пей, сколько хочешь. Никто слова не скажет.

Толпа, собравшаяся вокруг нашего столика, одобряюще загудела.

– Тогда я бы еще выпил, - сказал я. И сам потянулся к бутылке. – Можно?

– Да на здоровье. – Меня и не подумали останавливать.

Тогда я добавил:

– И еще бы поесть немного. Очень проголодался.

Парень, как я узнал позже, хозяин заведения, понимающе кивнул и крикнул:

– Марта, принеси гостю поесть. Да побольше. И приготовь ему комнату. – Он подмигнул мне: – Марта прекрасно готовит. Пальчики оближите.

Толпа, подтверждая его слова, снова загудела. Хозяину это понравилось, и он повторил:

– Пальчики оближите.

– Спасибо. – Я выпил. – Спасибо за все.

– Всегда пожалуйста, - раздалось в ответ. – А кто вы такой? Как зовут?

Я представился:

– Владимир Барков.

– Откуда вы, Владимир?

– Из мегаполиса. Из Тулы-1.

– Как же вас занесло в межзоновые поля? Да еще в таком виде?

Я пожал плечами:

– Не знаю.

Хозяин заведения вскинул брови:

– Как это?

– Я очнулся уже в поле. Как сюда попал – не помню. Где одежда и остальные вещи – не помню. Понимаю: это звучит, как бред, но я не вру.

– А кто вы по профессии?

– Вольный журналист.

– Барков? – послышался чей-то голос из толпы. – Тот самый? Владимир Алексеевич?

– Он знаменитость? – Рослый парень оглядел собравшихся. – Кто сейчас говорил?

Все принялись переглядываться между собой, но ни один не признался, что слышал обо мне.

– Почему все молчат? Он знаменитость? – Вопрос был сразу же переадресован мне: – Вы знамениты?

Я не знал, что ответить:

– Конечно, я не звезда. Но пару раз мои фото появлялись на страницах известных изданий.

Вплыла (впечатление было именно таким!) Марта – внешне типичная кухарка из рекламных роликов. Пышная, розовощекая, с добродушной улыбкой. На подносе она несла что-то ароматное и дымящееся.

– Всем разойтись, - скомандовал рослый парень. – Чего столпились?! Дайте человеку спокойно поесть.

Он, разогнав толпу, и сам поднялся из-за стола, собираясь уйти.

– Останьтесь, - попросил я. – Мне нужно кое-что у вас узнать.

– Сначала поешьте.

– Я быстро. Я так голоден, что… - Если бы у меня был личный диетолог и он присутствовал сейчас при моей трапезе, у него бы, как минимум, случился инфаркт. Я буквально проглотил еду, чуть ли не вместе с посудой.

– Вкусно? – улыбаясь, поинтересовался парень. Он по-прежнему сидел напротив.

– Очень, - признался я.

– Наелись?

– Честно? Нет. Но я потерплю до утра. Спасибо. – Я вытер салфеткой губы. – Как вас зовут?

– Григорий.

– Подскажите, Григорий: на базе есть кабинки КМОКТа?

Парень отрицательно покачал головой:

– Нет.

– Ни одной?!

– К сожалению.

– Почему?

– Видите ли, - он почесал подбородок, - содержание даже одной кабинки обойдется для базы слишком дорого. Да и потом телепортация нам ни к чему. С других концов планеты к нам не прилетают, да и нам дальше ближайших мегаполисов незачем соваться. А туда мы и так доберемся. Без спешки. Для нас даже воздушные кары редкость. Залетит какой-нибудь расфуфыренный типчик раз в неделю, перекусит, и только мы его и видели.

«Еще собьет с дерева бедолагу в балахоне, - мысленно прибавил я, - и потом считает, что день прожит не зря!»

Григорий развел руками:

– У нас тут все по старинке: наземные машины, фуры дальнобойщиков – каменный век!

– А вифоны? Вифоны у вас есть?

– Это конечно.

– А банковские терминалы?

– Разумеется.

– Магазины одежды?

– Один имеется. Наша база довольно крупное поселение. Здесь постоянно находится до ста человек. Кто-то уезжает, кто-то приезжает…

– Сейчас магазин еще открыт?

Бросив взгляд на часы, Григорий покачал головой:

– Боюсь, что нет. Придется ждать до утра.

Я оглядел себя и вздохнул:

– Делать нечего – подожду. А вифоны и терминалы круглосуточные?

– Да. Причем, вам не нужно далеко ходить: и то и другое есть у меня в заведении, в коридоре у входной двери. Мы проходили мимо них, когда заходили сюда.

– Правда? Я не заметил.

– Вам было не до этого. Вас едва не разорвало полевое чудище. После такой встряски мимо родного брата пройдешь – не узнаешь.

– И то верно.

– Пойдемте, я покажу вам их.

Гостеприимство гостеприимством, однако не только оно двигало Григорием. Первым делом мы подошли к банковскому терминалу, и я расплатился и за выпивку, и за еду, а также авансом за номер на одну ночь и за завтрак.

– Хорошо, что чудище не отгрызло вам руки, - заметил парень, отворачиваясь в тот момент, когда я набирал секретный код. – Тогда бы и отпечатки пальцев не сверить и…

– Куда переводить? – перебил я.

Григорий повернулся и продиктовал свой счет. И лишь когда убедился, что банковская операция совершилась, назвал номер моей комнаты, пожелал спокойной ночи, и ушел, оставив меня один на один с вифоном.

Ирина, моя бесценная помощница, была дома. Она была крайне взволнована моим исчезновением. Она, кроме как об этом, ни о чем другом и не думала, ничего другого и не замечала. Она даже не заметила (как будто!), что ее халатик расстегнулся чуть больше, чем того допускали правила приличия. Я, естественно, заметил это сразу, однако ханжество никогда не входило в число моих добродетелей.

– Володя, где ты? Что с тобой произошло? Куда ты пропал? Я узнавала о тебе у всех твоих знакомых! Обращалась в полицию! К капитану Колпакову! Подключила к поискам Олега Запахина и его брата Дениса. А ты… Где ты? – Ее глаза округлились, а лицо вытянулось. – Что это на тебе? Ты что, подался к бродягам? Когда я говорила, что ты одеваешься, как пижон, я не имела в виду, что мне это не нравится…

За время ее монолога я не раз пытался вставить хотя бы словечко, однако легче было прервать предвыборную речь того же главу Федерации накануне очередных выборов.

– Ира, лапуля, помолчи. Дай языку отдохнуть. Типун вскочит.

– А? Кто? – запнулась она. – Что ты говоришь?

– Говорю, что со мной все в порядке.

– Володя, где ты?

– На Базе №15.

– Что это за база?

– Поселение такое.

– Что ты там забыл?

– Память.

– Память? Я не поняла?

– Потом объясню.

– Почему не сейчас? Где эта база?

– Где-то среди межзоновых полей.

– Межзоновых полей! – прокричала она. – Ты что забыл четвертую заповедь?! Граждане Объединенной Федерации не должны покидать… 

– Я помню, помню. Поселение защищено силовым полем. Я в безопасности.

– А почему на тебе белый балахон?

– Мне не идет белый цвет? 

Она улыбнулась, явив мне свои восхитительные ямочки на щеках:

– Подлецу все к лицу!

Я тоже улыбнулся:

– Спасибо, милая.

– На здоровье, дорогой. – Ира приблизилась к экрану. – Так какую память ты забыл на этой Базе №16?

– №15.

– Не суть. Ответь на вопрос.

– Ответил бы, если бы знал. У меня амнезия. Помню, как ты пришла утром в офис и, как обычно, напоила меня кофе. Потом сказала, что есть новый клиент.

Ира кивнула:

– Да, заказчик на очередную статью. Он назначил встречу на Мира возле супермаркета.

– Я поехал?

– Конечно. Ты издеваешься надо мной? – Она застегнула халатик. Но всего на одно деление. Приличия, о которых я уже упоминал, настаивали бы еще по меньшей мере на двух делениях.

– Нет, Ирусик, я действительно не помню, что было потом.

– Ты хотя бы помнишь, во что был одет?

– Смутно.

– А я? Во что я была одета?

– Ну уж точно ты была не в балахоне!

– Ты тоже в нем не был. На тебе был костюм – мой подарок на третью годовщину совместной работы.

– Тот – темно-серый с жилеткой?

– Какой же еще?!

– И где он теперь?

– Ты у меня спрашиваешь?! Я сама хотела бы знать, куда ты дел мой подарок! Я объездила полгорода, прежде чем нашла его! Он был словно по тебе сшит.

– Вот дьявол! – Я потер ладонями виски. – От всего этого свихнуться можно.

Ира насторожилась:

– Володя, что с тобой? Ты пил?

– Немного, - признался я. – Только чтобы успокоить нервишки.

– Успокоил?

– Вроде бы.

– С тобой правда все в порядке?

– Кажется, да. Но очень хочется домой, в Тулу-1. И еще… я бы поел чего-нибудь.

– Ты голодный?

– Ага. Вроде и перекусил неслабо, а все равно хочется есть.

– Воспользуйся телепортацией, - посоветовала Ира. – Выйди в будке, что рядом с моим домом. Я накормлю тебя.

– Белковым порошком?

– Нет. Сегодня на курсах меня научили готовить питательный рулет.

– Здорово. Обязательно приготовишь, когда я вернусь.

– Возвращайся сейчас. Я и приготовлю. Пока помню как.

– Здесь нет кабинок КМОКТа.

– Ты попал в средневековье?

– Почти.

– Ужас какой!

– И не говори.

– Как же ты вернешься?

– Хочу попросить тебя забрать меня отсюда.

Ее глазки снова расширились:

– Обалдел?! Чтобы я покинула пределы мегаполиса и отправилась на какую-то там семнадцатую базу!!!

– Пятнадцатую.

– Тем более. Ни за что!

– Даже ради меня?

Ира фыркнула:

– Достаточно того, что ради тебя я шесть раз в неделю встаю в восемь утра. Ты мне уже этим по гроб жизни обязан.

Я не мог на нее обижаться. Злиться и подавно.

– Ладно, красавица, попрошу кого-нибудь из местных отвезти меня. Может, даже кому-то будет со мной по пути. Здесь полно дальнобойщиков.

– Позвони Запахину. Он приедет и заберет тебя. Или позвони его брату, Денису.

Я почесал затылок:

– Наверное, я так и поступлю.

– Так и поступи.

– Ты у меня умница!

– Дошло наконец?  Целую и жду. – Она сложила губки бантиком и поднесла их к экрану.


– Меня не выпустят ночью за пределы города, - выдал взъерошенный Запахин, когда я разбудил его своим звонком. Первые две-три минуты он вообще не мог вымолвить ни слова. При этом то поднимал на меня глаза, то вновь опускал их, будто пытался понять ни сон ли происходящее. – Это закон. Да и на утро нужно будет получить разрешения: на выход из дома, на выезд за пределы мегаполиса… Ты же сам прекрасно знаешь, что из-за перенаселенности и миграции теперь необходимы такие разрешения. Иначе, если остановят, придется платить штраф.

– Меня такая ерунда никогда не останавливала. Я из дома выхожу тогда, когда мне вздумается.

– Поэтому-то у тебя и штрафов выше крыши, - насупился Олег.

«Законопослушный беспомощный болван!» - про себя обозвал я Запахина. А вслух предложил ему:

– Свяжись с Колпаковым, он поможет с разрешениями. Если надо, объясни ситуацию.

– А какова ситуация? Ты где? И что это на тебе?

– Я на Базе №15. Это в межзоновых полях.

– Как ты там оказался?

Я в двух словах рассказал Запахину о том, что со мной произошло, и тем самым окончательно разбудил Олега.

Он вплотную придвинулся к экрану и, отчего-то понизив голос, спросил:

– Ты действительно не помнишь, что с тобой случилось, когда ты покинул офис?

– Действительно не помню.

– Но ты ездил на встречу с заказчиком?

– Не помню. Очнулся я уже на межзоновых полях. Как на них попал – не помню!

– Чудеса!

– Не то слово.

– И ты видел «пожирателей»?

– С одним даже потискался.

– И как?

– С Ириной тискаться приятнее.

Запахин нахмурился, а я спросил:

– Так ты меня выручишь?

– Хм-м-м… Да… Конечно…

– Может, наймешь воздушный кар? Потом рассчитаемся.

– Володь, ты знаешь, во сколько это обойдется? Тебе.

 – Хочется поскорее попасть домой.

– Воспользуйся кабинкой…

– Здесь нет КМОКТа, - перебил я.

– Тогда придется потерпеть. Я приеду на своем обычном авто. Извини, на воздушку я пока не накопил. Но еще лет триста – триста пятьдесят и… возможно… мой шестой или седьмой клон… Кстати, а там есть поблизости трасса?

– Трасса? Есть. Здесь отдыхают дальнобойщики. Стоят фуры.

Запахин со вздохом кивнул:

– Понял. Жди меня завтра, где-нибудь к обеду.

– Раньше никак?

– Может, к ужину.

– Договорились. К обеду так к обеду. Навигатор в порядке?

– Работает, как часы.

– Олег, я на тебя надеюсь.

– Надейся. – Он потянулся к выключателю, но вдруг спросил: – Ира в курсе, где ты?

– Конечно, я только что говорил с ней.

– Она весь день волновалась. Искала тебя.

– Она молодец.

Он снова вздохнул и согласился:

– Да, она такая. – И отключился.

Запахин был влюблен в Ирину, но ему ничего не светило. Такие девушки, как моя помощница, не относятся серьезно к серьезным парням. Им подавай раздолбаев, вроде… (что скрывать!) вашего покорного слуги.



Перед тем, как идти спать, я все-таки заказал еще еды, расплатился за нее через терминал, поел и только после этого отправился в отведенную для меня комнату. Вопросы, которые весь вечер задавали мне другие, сейчас я задавал себе сам. Как я попал в межзоновые поля? Почему на мне балахон вместо привычной одежды? Как случилось, что я потерял память?

Я зажмуривал глаза, стараясь поминутно вспомнить прошедший день. Однако все мои усилия были напрасными. Я четко и ясно воссоздавал картину утра, дня – все до того момента, как Ирина сообщила мне о встрече с очередным заказчиком. Помнится, услыхав о нем, я покинул офис, спустился на первый этаж, прошел вестибюль и… И очнулся среди межзоновых полей с головокружением, тошнотой и слезящимися глазами…

Я снова и снова мысленно возвращался к сообщению Ирины и в который раз проделывал весь путь от офиса  до центральных дверей здания, пока вновь не натыкался на черную пустоту беспамятства. Передо мной словно возникала глухая стена силового поля.

Что же было потом? После того, как я вышел на улицу?! Как я провел последующие часы? Был ли кто-то со мной?

Задавая себе эти вопросы безостановочно, по кругу, я, в конце концов, убаюкал себя ими.


Разбудило меня жуткое чувство голода. Такое, словно я не ел уже несколько дней. Было всего без пятнадцати семь, когда я спустился в столовую комнату заведения Григория.

– Доброе утро! – Хозяин был уже на месте.

– Доброе! – отозвался я.

– Как спалось?

Я ответил, что нормально.

– Завтрак подавать?

– Да, - кивнул я, - зверский аппетит.

Григорий улыбнулся:

– Марта любит тех, кто любит поесть. – Он позвал ее. – Марта, завтрак нашему гостю.

Пару раз зевнув, я сел за столик у окна и спросил:

– Вы всегда так рано встаете?

Григорий обреченно развел руками:

– Да. Ежедневно в полшестого утра. Многие постояльцы с рассветом покидают базу. И все хотят позавтракать перед дорогой. В крайнем случае, выпить кофе.
 
– «Пожиратели» с рассветом уже не нападают?

– Прячутся в свои норы при первых же лучах солнца. – Григорий перекрестился. – Обычно до заката опасаться нам нечего. Мы даже из экономии отключаем наземную часть  силового поля. Его генераторы поглощают слишком много энергии. – Он на секунду замолчал, а потом поинтересовался: – Владимир, вы надолго задержитесь у нас?

– Днем за мной приедет приятель.

– Вернетесь в город?

– Конечно.

– Поспешите. Сегодня, должно быть, будет сильный туман.

– Вы так думаете? Или слышали прогноз?

– Я давно живу здесь. Мне прогнозы не нужны. В девяноста девяти случаях из ста я не ошибаюсь. – Григорий скрестил руки на груди и прислонился к барной стойке. – Сначала будет дождь, достаточно сильный, затем наступит туман. Если совсем непроглядный, придется включить силовое поле. На всякий случай.

– Даже так? – Я впервые слышал, чтобы чудища покидали свои норы днем.

– «Пожиратели» не отличают темноту тумана от ночной темноты.

– Разве они днем не спят?

– Должны спать. Но лучше не рисковать. Вдруг у них тоже бывает бессонница.
Час от часу не легче!

– А они не могут подкопаться под силовое поле и проникнуть сюда?

Григорий усмехнулся:

– Вот этого они не могут. В межзоновых полях особая защита, уходящая глубоко под землю. – Он погладил свою щетину. – Да, хотел у вас спросить: вы не вспомнили, как попали сюда?

Я покачал головой:

– Нет, как ни старался. 

– Неприятное, наверно, чувство?

– Да, приятного мало. – Я поглядел на балахон, все еще единственную мою одежду. – Во сколько открывается магазин?

– Обычно в десять.

– Он здесь, поблизости? – Я поборол зевоту. – Не хотелось бы разгуливать по всей базе в таком виде.

– О, не переживайте, магазин в двух шагах. Выйдете от меня и сразу налево. Через два дома магазин и будет… А, вот и Марта с вашим завтраком! Ешьте на здоровье!

– Спасибо. – Я улыбнулся женщине. – Здравствуйте, Марта!

– Доброе утро! – отозвалась она, расставляя на столе тарелки.

– Я сегодня у вас первый. Так сказать, ранний посетитель.

Она возразила, но ласково, добродушно:

– Вы – второй.

– Ого! Кто-то уже позавтракал?

– Да. Плотно позавтракал, выпил три чашки кофе и уехал. И слава Богу!

– Почему вы так говорите?

– Несимпатичный был тип. И внешне, и в общении. Молчун, да еще со шрамом.

– Со шрамом?

– Да. На лице. – Марта закончила с тарелками. – Приятного аппетита.

Запахин приехал в двенадцатом часу. Я уже переоделся (прикупил в магазине самое приличное из того, что было моего размера), еще разок перекусил и поговорил по вифону сначала с Ирой, потом с капитаном полиции из Тулы-1 Андреем Колпаковым. Оба сказали, что ждут меня с нетерпением. И Ира, и капитан очень хотели бы разобраться в том, что произошло со мной. Я им ответил, что сам хочу этого. И гораздо больше, чем они.

Запахин выслушал мою историю с нахмуренными бровями. (Возможно, его нахмуренность сохранилась с нашего вчерашнего разговора по вифону!) Мы в это время уже ехали на его «хендае» по направлению к Туле-1.

– Да-а-а, - протянул Олег, когда я замолчал. – Первый раз с таким сталкиваюсь. Только в сериалах видел. До определенного момента помнится все, затем пробел, а после него снова все нормально, как обычно.

Мне нечего было на это сказать, поэтому я сменил тему:

– С разрешениями проблем не возникло? Спокойно выехал из города?

– Колпаков помог. Его очень заинтересовало твое исчезновение. Он сделал запрос в отдел телепортации, чтобы выяснить, не перемещался ли ты вчера. Вроде бы – нет.

– Да, я сегодня уже общался с ним. Если даже я и пользовался вчера кабинками, это все равно не объясняет того, как я оказался посредине полей.

– А с Ирой разговаривал?

– И с ней. Кстати, я только потом подумал, что ты мог взять разрешение у нее. На выход из дома. У нее оплаченный талон на весь месяц. Там же все равно имя не стоит.

– Но проверить настоящего хозяина не трудно.

– Олег, ты слишком боишься системы, которая нами управляет.

– А ты ее не боишься?

– Всего лишь опасаюсь. И играю с ней в кошки мышки. Так интересней жить. Адреналин вырабатывается, знаешь ли!

Мы некоторое время помолчали, а потом снова вернулись к прежней теме.

– Слушай, Вов, - Запахин сбавил скорость и с любопытством воззрился на меня, - может, тебя похитили и раздели насильно? Может, это месть одного из героев твоих статей?

Я и сам предполагал такое:

– Возможно. Только потерю памяти это все равно не объясняет.

Запахин хлопнул себя ладонью по лбу:

– Вов, помнишь, наше расследование, которое Ирина назвала «Голый король»? Месяца полтора назад?

– Про политикана, развлекавшегося с проститутками в сауне, - кивнул я. – Помню. У него еще была ревнивая женушка.

– Ага. Правильно.

– И что?

– Так вот, думаю, это его работа. Он был голый, потому и тебя раздел.

– А балахон откуда? – Я указал на пакет, прихваченный с базы.

– Ты его не выбросил? Взял с собой?

– Это улика.

– Правильно.– Олег принялся постукивать пальцами по рулю. – Все-таки, думаю, это политикан! Вот только как это доказать?! Слушай, Вов, а ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит? Может, тебя пытали, издевались над тобой.

Я задумался и даже окинул себя оценивающим взглядом:

– Вроде бы все нормально.

– Никакого дискомфорта?

– Нет.

– Сплошные загадки, - пробормотал Запахин и сильнее сжал руль.

– Которые без Колпакова не разгадать. – Я сдержался, чтобы не чихнуть. – Знаешь, Олег, хорошо еще, что меня оставили в поле днем, а не выбросили из воздушки после заката.

– Да уж! – согласился он. – Вот «пожиратели» бы обрадовались. Вов, а, может, это те заказчики, бывшие компаньоны, что перегрызлись между собой?

– Ты же говорил – политикан?

– Я рассуждаю. Ищу. Те двое через твои статьи вылили друг на друга столько грязи!
 
– Чего гадать? – отмахнулся я. – У нас «друзей» хватает.
 
– Даже чересчур, - согласился Олег. – Главное, чтобы похитители не выкинули еще какой-нибудь номер.

– Например, похитили тебя, - улыбаясь, предположил я. – Раздели и оставили возле правительственного здания в центре города. 

– Не смешно! Они могут напасть на Иру!

Я похлопал Запахина по плечу:

– Не сгущай краски. Уверен: моим раздеванием все и закончится.

– Хорошо бы.

Начал накрапывать дождик, и в «хендае» автоматически включились дворники.

– Сейчас бы перекусить, - мечтательно заметил я. – Просто зверский аппетит. Наверное, нервы. Да и рюмку-другую не помешало бы пропустить.

Запахин поморщился:

– В придорожных кафешках не советую. Не известно, какую дрянь они тебе подсунут. Еще отравишься.

– Мне сейчас все равно, - сгримасничал я. – Притормози у ближайшей заправки. В животе аж урчит.

Запахин выпятил нижнюю губу:

– Как знаешь.



ГЛАВА  2


– Вполне сносная водка, - поделился я с Олегом впечатлением. – Сойдет для сельской местности. – И налил вторую рюмку, добавив при этом: – Паленая, конечно. Но мы же далеко от мегаполиса, в конце концов!

Кафе придорожного комплекса «Отдохни!» было гораздо лучше, чем многие подобные заведения. Вообще комплекс включал в себя заправку, магазин, гостиницу и, разумеется, кафе. Мы с Олегом пока воспользовались только последним из названных составляющих. (Имелся еще одноэтажный пункт управления силовым полем, но днем он не интересовал никого. Нас с Запахиным в том числе.)

Пробежав глазами меню, я заказал двести граммов водки, порцию пельменей со сметаной, салат «Цезарь с курицей» (я заказывал его почти всегда, когда ел вне дома) и пол-литра яблочного сока. Запахин ограничился салатом (курица, грибы) и чашкой кофе.

– Топлива до Тулы хватит? – спросил я, наслаждаясь соком. – Если что, можно здесь заправиться.

– Знаю, - кивнул Олег. – Но чуть дальше по дороге есть комплекс с более дешевой заправкой. Дотянем до него.

Я удивился:

– Тебе знакомы эти края?

Он слегка качнул головой:

– Вообще-то нет. Просто обратил внимание на цены по дороге сюда.

– Выходит, не особенно-то летел мне на помощь, раз глядел по сторонам.

– Летел, летел.

Приятная стройная официанточка по имени Лиза подошла к нам и, теребя передник, ненавязчиво поинтересовалась: не желаем ли мы еще чего-нибудь. Мы не желали, но пообещали, что, если передумаем, сразу же ее позовем.

– Хорошо. – Девушка, улыбнувшись, отошла.

Запахин, проводив ее взглядом, проворчал:

– Сервис. – Потом посмотрел на меня и абсолютно бессвязно сказал: – Ира все хорошеет.

Я согласился:

– Еще бы: я ее вдохновляю.

– Вдохновляешь? – Запахину не пришелся по душе мой комментарий.

Однако меня это не смутило:

– Именно, вдохновляю. И мой тебе совет, Олег: выкинь эту девушку из головы, она не для тебя.

– Не для меня?

– Совершенно.

– А для кого она? Для тебя?

Я промолчал.

– Володь, а с чего ты взял, что она вообще у меня в голове?

– Разве нет?

– Нет.

– Тем лучше.

– Ага. – Запахин допил кофе и кивнул в сторону окна. – Поехали. Туман надвигается. Хотелось бы добраться до города, пока хоть что-то видно. Хорошо еще, что дождь прекратился.

Мне припомнился прогноз Григория из Базы №15. Дождь, потом туман… возможно, непроглядный.

Я окликнул Лизу:

– Счет, пожалуйста.

– Минуточку. – Стройная официанточка обслуживала странного нервного мужичка за дальним столиком. Бледного, как немощь. Одетого в черный поношенный плащ.

Он привлек мое внимание еще раньше – тем, что косился в нашу с Запахиным сторону. Меня это и не удивило и не рассердило – в Туле-1 такое иногда случалось. (Даже на Базе № 15 кто-то узнал меня!) Во-первых, моя физиономия, как я уже говорил, появлялась пару раз на страницах некоторых крупных еженедельников. Во-вторых, я уже третий год совершенствовал свое телосложение в спортклубе и, без ложной скромности, мог сказать, что добился приличных результатов.

Да, фигура атлета весом в девяносто с половиной килограммов частенько привлекала к себе внимание. Особенно, если учесть мой рост – сто восемьдесят два сантиметра и то, что на дворе был месяц май. Мышцы бугрились и играли под легкой стрейчевой рубашкой, приковывая к себе взгляды: с восхищением – женщин и с завистью – мужчин.

– Ваш счет. – Лиза, как всегда, услужливо улыбалась. – Извините за задержку. Персональный терминал вашего столика включен.

Я расплатился за нас обоих. Запахин не возражал – и правильно делал.

– Спасибо, что посетили нас, - сказала Лиза, отключая терминал. 

– Спасибо, что накормили, - отозвался я. И спросил: – У вас включено силовое поле?

– Собираемся включить с минуты на минуту. Туман все сгущается.

– Мы успеем добраться до Тулы-1?

– Я бы советовала вам переждать до завтра. У нас хорошие гостиничные номера.

– А если все-таки рискнуть?

– Я бы на вашем месте не стала.

Запахин, как только девушка отошла от нас, дернул меня за рукав:

– Я не могу пережидать до завтра. Вечером я должен быть в городе.

– Будешь, - сказал я ему, поднявшись из-за стола. – Я только забегу в туалет, и сразу в путь.

– Поторопись, - кивнул он. – Я буду в машине.
 
– Вы Владимир Барков, не так ли? Независимый журналист? Как мне повезло, что я вас встретил!

Популярность – вещь замечательная, но не тогда, когда вы «священнодействуете» над писсуаром.

– Ошибаетесь, - хмуро ответил я, даже не повернувшись.

– Не может быть! Готов спорить, что вы Владимир Барков. А ваш друг – Олег Запахов. Нет, Запахин. Он вам помогает. Ваш помощник.

Я застегнул ширинку и подошел к раковине. И лишь вымыв руки, взглянул на топтавшегося позади всезнайку.

Это был тот самый бледный мужичок в поношенном черном плаще, который в кафе не сводил с нас глаз.

– Что вы хотите? – холодно осведомился я. – Автограф?

– Нет.

– Тогда что?

– Поговорить.

В недоумении оглядев туалет, я вздернул брови:

– Прямо здесь?

– Желательно, - прямодушно ответил мужичок. – Не хотелось бы, чтобы нас отвлекали. Да и свидетели нам ни к чему.

У обладателя поношенного плаща был такой жалкий вид, что я смилостивился:

– О чем вы хотите со мной поговорить?

– Об одном важном деле. С вами или с вашим коллегой, - уточнил обладатель черного пальтишка. – Лучше, конечно, с вами.

– И поэтому вы пошли за мной в туалет, а не за Олегом на стоянку?

– На стоянке может оказаться слишком людно. Понимаете, нам следует соблюдать осторожность.

– Чего бы это вдруг? Вы что-то натворили и теперь скрываетесь от правосудия? Что с вами?

– Тсс! – Мужичок приложил указательный палец к губам и замер на месте. Затем, сделав шаг, припал ухом к двери.

Мне эти его выходки совсем не нравились. «Не псих ли он? – закралась ко мне мыслишка. – На вид вроде бы нормальный. А там пойди разберись!»

– Показалось. – Мой странный собеседник облегченно вздохнул. И оторвался от двери.

Я провел рукой по волосам.

– Знаете, у меня сегодня был трудный день, - в нетерпении заговорил я. – И, к тому же, я очень спешу. Если вы собираетесь в Тулу-1, мы с Олегом можем подвезти вас. Заодно и поговорим.

– Давайте поговорим здесь, - взмолился мой собеседник. – Пожалуйста!

– Вы меня не слушаете. Я же сказал, что очень спешу.

– Но я не займу у вас много времени!

– Надеюсь. Надвигается туман. Нужно поторопиться. – Я улыбнулся и подмигнул ему. – Может, все-таки поедем?

– В Тулу-1?

– Да.

Мужичок отказался наотрез:

– Ни в коем случае. Я не хочу туда возвращаться!

– А вы там были?

– Я там жил. Достаточно долго. Несколько последних лет.

– И когда уехали?

– Одиннадцать дней назад.

– Почему?

– Я вам все расскажу. Но здесь и сейчас.

– Как вас зовут?

– Это неважно.

Я поморщился:

– Так не пойдет. Вы знаете, как меня зовут. А как мне обращаться к вам?

Он сглотнул и выдал:

– Как хотите.

– Договорились. – Я не настаивал. – Гражданин Какхотите, почему вы не хотите возвращаться в Тулу-1? Разлюбили мегаполисы?

– Просто мне дорога моя жизнь! И психика тоже!

– Вот как?

Мужичок кивнул:

– Я видел в городе такое, что не приведи Господь увидеть снова… – И он с отчаянной гордостью обреченного махнул рукой.

На меня сказанное не произвело ожидаемого эффекта. Да и махание рукой было напрасным. Я редко хожу в театры, и драматические этюды по большому счету мне до лампочки.

С искренним равнодушием я осведомился:

– Будете жить тут – в кафе?

Мужичок затряс головой:

– Нет. Здесь тоже не безопасно… Разрешите, я расскажу вам все по порядку? Детально.

– Не разрешаю.

Он опешил:

– Почему?

– Потому что у меня очень мало времени. Я уже неоднократно говорил вам это. Так что рассказывайте в общих чертах.

– Лучше все-таки подробно. – Он огляделся по сторонам. Хотя оглядываться в этом замкнутом пространстве особо негде было. – Это бомба! Клянусь, бомба! Сенсация! Я уже больше недели скрываюсь здесь в гостинице. Средств на счете почти не осталось. Я в безвыходном положении. До сегодняшнего дня я не покидал комнаты. Даже ел в ней. А сегодня увидел вас в окно и решился выйти. Хотя это опасно, очень опасно. Они могут быть повсюду.

Секретные излияния, да еще в таком месте, потихоньку стали заинтересовывать меня.

– Говорите, не бойтесь, - спокойным тоном подбодрил я. – Я с вами. И я выслушаю вас. Говорите, говорите.

Мой нервный собеседник, взглянув на часы, заметил:

– Ваш помощник, наверное, заждался вас. Вы не могли бы выйти к нему и предупредить, что немного задержитесь. Он может прервать нас или привлечь к нам ненужное внимание. – Мужичок сильно зажмурился. – Я подожду вас здесь.

– К чему такие сложности, гражданин Какхотите? Думаете, кому-то есть дело до того, как долго вы находитесь в туалете?

– Вполне возможно.

– Вряд ли.

Он взял меня за руку:

– Поверьте, то, что я вам расскажу и… покажу – очень вас заинтересует. Это имеет прямое отношение к тому, чем вы занимаетесь.

– Интересно, чем же я таким занимаюсь?

– Я говорю про сенсационный криминал. – Он понизил голос. – Не бытовой, не мелочный… – И практически шепотом прибавил: – Речь идет о похищении трупов.

Мои брови поползли вверх:

– Похищение трупов? Я правильно расслышал?

– Правильно.

– Это и есть сенсационный криминал?

– А разве нет?

– Допустим. Но зачем их похищать? Неужели отменили закон об обязательной кремации?
– Я точно не знаю, но только… Может быть, их похищают затем, чтобы потом оживлять!
Вот мне расплата за излишнее любопытство!

– Вы грибы не ели? – усмехнулся я. – Знаете, как бывает: проглотили не тот, и раз – глюки! Такое случается, спросите у Олега, моего помощника. У того самого парня, что заждался меня на стоянке.

Мужичок насупился:

– Конечно, я согласен, что сказанное мной походит на вздор. Но у меня есть доказательства…

– Какие? Вы умерли, а потом вас похитили и воскресили?

– Нет.

– Значит, другие доказательства?

– Да.

– Я слушаю.

– Я видел человека, который разбился в автокатастрофе. Насмерть! Я видел его уже после того, как его объявили мертвым. И он был жив! Во всяком случае, он ходил и разговаривал.

– С вами?

– Нет, но я присутствовал.

«Действительно, псих! – Я покосился в сторону двери. – Пора сваливать!»

– У меня есть фотографии. Я его сфотографировал, - продолжал безумец. – Я покажу вам снимки.

Мой внутренний голос изъяснялся одними восклицаниями:

«Что со мной происходит?! Второй день подряд, как в бреду! То память теряю! То психи приматываются!»

– Лучше обратитесь в полицию, - посоветовал я своему туалетному собеседнику.

Он кивнул:

– Возможно, я так и поступлю. – Затем, потоптавшись на месте, добавил: – И все-таки, раз вы здесь, почему бы вам не взглянуть на снимки.

Кажется, выбора у меня не было.

– Хорошо, - согласился я, - показывайте. Только поскорее. Я, в отличие от вас, хочу вернуться в город. И чем раньше, тем лучше.

Он полез было во внутренний карман плаща, но, спохватившись, сказал:

– Сначала предупредите Запахина, что задержитесь.

У меня было другое предложение:

– Я, пожалуй, приведу его с собой. Пусть тоже посмотрит. – «И вдоволь поржет!»

– Приводите. Хотя… Нет, не говорите ему ничего. Чем больше людей об этом узнают, тем в большей опасности я окажусь.

Я пожал плечами:

– Ладно, ждите. – И с мыслями: «Слишком большая прелюдия», - покинул туалет.

Пока я шел на стоянку, я дважды переменил свое решение. Сначала я не собирался возвращаться к безумному мужичку. Но потом передумал. И в самом деле, почему бы не вернуться и не досмотреть этот фарс до конца? Даже ценой того, что возвращаться в город придется сквозь непроглядный туман.

– Я говорил, в придорожных кафешках травануться раз плюнуть, - заметил «пророк» Запахин, когда я заглянул в салон его машины. – «Мне все равно»! «Мне все равно»! – Он покачал головой: – Что, живот болит?

– И как болит! – соврал я. – Подожди еще немного. Минут десять.

– Попроси у Лизы таблетку, - посоветовал Олег, хмуро взирая на сгущавшийся туман. – А лучше две. Одну про запас.

– Обязательно, - пообещал я и, приложив руку к животу, направился обратно в кафе.

Запахин крикнул в след:

– Включили силовое поле. Но выезд еще не блокировали.


Наверное, в ближайшем будущем мне придется гримироваться перед выходом на улицу или нанимать эскорт телохранителей. А может даже поднакопить деньжат и рвануть на одну из космических колоний. Так, где захватнические войны уже поутихли. 

– Боже! Владимир Барков! – оглушили меня.

Рыжеволосая девушка лет тридцати завизжала от восторга, столкнувшись со мной в двух шагах от туалета.

– Владимир Барков!

Я почему-то скромно заметил, что это не так. Наверное, в силу привычки, которую недавно приобрел.

Но незнакомка настаивала на своем:

– Нет! Нет! Это вы! У меня даже есть ваша фотография. Я вырезала из газеты. Сейчас найду. – Девушка раскрыла сумочку и окунула в нее свой слегка вздернутый носик. – Я найду, найду… Где же?.. Подождите!.. Прошу, подождите!

Я ждал. Уж больно миленькими были черты ее лица, в особенности пухлые алые губки. Да и с фигурой все было в порядке. Высший сорт: не тощая, скелетообразная, как у моделей, и не полная, рыхлая, как у продавщиц из супермаркетов. В целом, вполне не уступала Ирине. И даже татуировка (большая пошлость!) не особенно портила ее. Во-первых, наколотая птичка была размером с мизинец. Во-вторых, девушка сразу же поправила сползший рукав кофты и спрятала «клеймо».

– Где же фотография?! Где?! – суетилась незнакомка. – Я же всегда ношу ее с собой. Я просто влюблена в вас… – Она запнулась и кокетливо взглянула на меня из-под длинных черных ресниц. – Простите, я начала заговариваться… Да?

– Пустяки. – Я расправил плечи. – Любовью оскорбить нельзя, как писал Лопе де Вега. (Был у меня в свое время коротюсенький романчик с одной театральной актриской!)

– Вы мне дадите автограф? Пж-жа-луйста! – Девушка надула губки.

– Легко, - небрежно бросил я. «Приятно, черт побери! Будто я кинозвезда!» – Как вас зовут?

– Оля. – Девушка протянула ручку и раскрытый блокнот.

– Прекрасно. – Я написал: «Очаровательной незнакомке по имени Оля! На память от Владимира Баркова!» И расписался.

Девушка взяла блокнотик, счастливая до нельзя, и аккуратно положила его в сумочку.

– Я буду хранить ваш автограф вечно.

Наше несколько пафосное общение возможно продолжилось бы и дальше (поклонницы вдохновляют и повышают настроение!), если бы между нами с извинениями не протиснулся пузатый дальнобойщик, выходивший из туалета. Я сразу вспомнил о мужичке в черном поношенном плаще.

Теперь я вынужден был извиниться:

– Мне нужно идти. Спешу. Очень жаль, но дело неотложное.

– Криминальное? – через паузу, понизив голос, спросила девушка.

Я подмигнул:

– Еще какое?

– В туалете?

– Ничего удивительного. Случаются вещи и фантастичнее. Если бы у меня было побольше времени, я бы обязательно вам их рассказал.

– А у вас совсем нет времени? Может быть, пара минут найдется?

– Увы. Сегодня я нарасхват. Меня ждут и тут и там.

Девушка умоляюще воззрилась на меня:

– Ну, пожалуйста! Расскажите!

Еще секунда – и я бы сдался, но разум возобладал над рефлексами.

– Нет, не могу. Спешу.

Она вздохнула:

– Значит, в другой раз. – В ее голосе отчетливо слышались сожаление и разочарование.

– В другой раз обязательно, - пообещал я.

Я уже собирался оставить ее, но глаза девушки вдруг неестественно расширились, и она пристально взглянула на меня. Затем, уже без всякого кокетства, произнесла число:

– Тридцать три.

– Что? – не понял я.

– Тридцать три, - повторила она.

Я молча развел руками.

– Вам нечего сказать, когда я называю цифру «33»? – совершенно серьезно поинтересовалась девушка.

– Кажется, нечего. – Я задумался. – По-моему, тридцать три – это возраст Христа.

– И все? Подумайте!

– Зубов у человека… Или я ошибаюсь?

– Ошибаетесь.

– Что же тогда?!

– Подумайте.

– Ах, да, вспомнил: в русском алфавите тридцать три буквы!

– Снова не то.

– Тогда я не знаю. Может быть, вам сегодня исполнилось тридцать три года?

Девушка обиделась, и ее глаза чуть сузились:

– Нет. Я значительно моложе.

По поводу «значительно» можно было и поспорить, но я не стал.

– Согласен, сглупил. Вам никак не больше двадцати пяти. А мне вот уже тридцать шесть.

– Выходит, что-то не так! – задумчиво проговорила девушка.

Я удивился:

– Что не так? Все как надо. Как и должно быть. В прошлом году мне исполнилось тридцать пять, в этом – тридцать шесть, в следующем – тридцать семь. Это нормально. Или у вас, думаете, все будет иначе?

– Да. У меня все будет иначе. – Она улыбнулась, и сразу же стала прежней веселой поклонницей по имени Оля. – Извините, что задержала вас.

По-дружески коснувшись рукой ее плечика (того, что без «клейма»), я пожелал девушке всего хорошего. Затем, обойдя ее, зашел в туалет.

– Итак, гражданин Какхотите, показывайте ваши фотографии…

На мой голос никто не отозвался – странный мужичок пропал. Я в растерянности замер на месте. Двери во все четыре кабинки были распахнуты, но внутри кабинок никого не было.
«Он, наверняка, вернулся в зал, чтобы не вызывать подозрений, - подумал я, справедливо отметив, что спрятаться здесь решительно негде. – Или дальнобойщик пронес его мимо меня, спрятав… ха!.. в кармане».

Я вернулся в коридор (рыжеволосая красавица не стала ждать кумира) и направился в зал.

Столик, за которым сидел обладатель сенсационного материала, пустовал. Не было также ни приборов, ни салфеток – казалось, этот столик давно уже никто не занимал.

– Лиза, - я подошел к официантке, - вы не могли бы мне помочь?

Она встретила меня без фирменной улыбки.

– Что-то забыли? – И, окинув взглядом зал, затараторила: – Я ничего не находила. Если это было что-то ценное, то вам необходимо…

– Нет-нет, - прервал я ее спешную речь, - я ничего не терял. Мне просто хотелось бы знать, куда делся мужчина в черном плаще, тот, что сидел за дальним столиком.

– За которым?

Я показал.

Она наморщила лоб:

– Не помню. Разве там кто-то сидел?

– А как же?! – «Не шутит ли она со мной?» – Он еще был бледный, взволнованный...

– А! Вспомнила. Он ушел.

– Давно?

– Сразу после вас.

Я терялся в догадках.

– Он ушел на улицу?

Лиза пожала плечами:

– По-моему, да. Я не следила. – Потом с некоторым раздражением добавила: – Конечно, он пошел на стоянку. Куда же еще? У нас для посетителей один вход и он же выход.
 
– И вы не видели, как он заходил в туалет? Или выходил из него?

– Нет. Я не слежу за посетителями. 

– А он не говорил вам, в каком номере остановился?

– У нас? В нашем номере?

– Да. Он живет у вас в гостинице уже дней семь–восемь.

– Вы серьезно? Я не видела его раньше. Наверное, он въехал, когда у меня был выходной.

– И сейчас вы с ним не разговаривали? Знаете, попадаются клиенты, которые очень любят поговорить.

– Он был не из разговорчивых.

«Смотря с кем!» – заметил я про себя. А вслух сказал:

– Ладно. Может быть, вы тогда заметили дальнобойщика? Я думаю, что дальнобойщика. Пузатого такого.

– За каким столиком он сидел?

– Не знаю. Он заходил в туалет.

Она с недоумением посмотрела на меня.

– Я не слежу за мужским туалетом. А дальнобойщики для меня, как китайцы, все на одно лицо. Я привыкла не обращать на них внимания.

Ее раздражение нарастало, и мне она уже не казалась приятной официанточкой.

– Странно, - протянул я на прощание и вернулся в  туалет.

«Куда же он мог подеваться? – мысленно рассуждал я. – Да и зачем ему исчезать? Он сам предложил поговорить, сам настаивал на просмотре фотографий! Обещал дождаться и… В окно он что ли вылетел?..» 
          
В окно!..

На первый  взгляд окно в туалете казалось закрытым на все шпингалеты. Но на самом деле его просто плотно прикрыли, и при малейшем усилии оно распахивалось настежь.

Я раскрыл его во всю ширину и выглянул наружу. Никаких следов! Однако, если подумать, что именно я мог там обнаружить? Следы крови? Борьбы? Разорванный плащ? Да и серая пелена тумана застилала все вокруг.

И все-таки вылезти в окно было совсем не сложно. Правда, оставалось непонятным, зачем мужичку надо было сбегать от меня?!

Или не от меня?

Дверь в туалет распахнулась и явила мне взбешенного Запахина.

– Володь, ты не умер?

Я ответил, что нет.

– Живот прошел?

– Прошел.

– Точно прошел?

– Точно.

– Тогда сколько можно тебя ждать? Ты что тут прописался? – возмущенно заявил Олег. – Еще немного – и придется здесь на вечер остаться, а, значит, и заночевать. Там такой туман на трассе – ни черта не видать. Не удивлюсь, если местные закроют выезд. А мне нужно быть сегодня…

– В Туле-1. Помню.– Я захлопнул окно. – Как же мы поедем?

– С дальним светом и молитвами. – Запахин тяжело задышал. – И прямо сейчас. Я устал тебя ждать.

Я не знал, как мне поступить: остаться или уехать. Если мужичок попал в беду, ему может понадобиться моя помощь; если же он безумен, то тут никто, кроме врачей, не поможет.

Будет ложью, если я напишу, что так уж сильно переживал за этого чудика. Нет, если сочувствовать каждой живой особи, попавшей в неприятность, можно тронуться головой. Но мужичок мог в действительности обладать какими-то сенсационными сведениями. А это в корне меняло дело. «Взрывные» статьи поднимают рейтинг не только самим газетам и еженедельникам, но и их авторам. А это напрямую связано с размером заработной платы.

– Ну, что – ты идешь? – прервал мои размышления Запахин. – Поехали.

– Понимаешь, Олег, ко мне тут обратился один человек. Не знаю, заметил ли ты его… – И я кратко рассказал Запахину все, что произошло со мной с того времени, как он отправился на стоянку (не опустив и эпизод с рыжеволосой поклонницей).

Выслушав меня, Олег с упреком констатировал:

– Володь, ты просто притягиваешь к себе неприятности. И психов.

Я горько усмехнулся:

– Вижу тебя, а слышу капитана Колпакова.

Запахин кивнул:

– Естественно. Он мудрый человек. И опытный.

– И что бы этот мудрый и опытный человек посоветовал? Как ты считаешь?

– Он бы посоветовал немедленно отправляться домой, - незамедлительно выдал Олег. – Ты попытался что-то сделать, у тебя не вышло. К чему биться башкой о стену. У тебя своих проблем хватает! Для начала вспомни все, что произошло с тобой вчера вечером.

– Ты прав!

– Конечно, прав.

– Решено: поехали. – Подойдя к двери, я не удержался и заметил: – Олег, не устаю повторять, что в последнее время ты стал очень предусмотрительным и…

– Что?

– Рассудительным, - выдал я, преподнеся это в качестве комплимента.


На стоянке, помимо машины Запахина, находились только огромная фура шестьдесят восьмого региона Федерации да черная «ауди» с заляпанными номерами. Я решил, что ни одна из этих машин мужичку в поношенном плаще не подходят, но на всякий случай попытался заглянуть в салон легковушки. Однако сквозь затемненные стекла ничего не смог разглядеть.

– Думаешь, он еще где-то здесь? – спросил Олег, с нетерпением бросая взгляды на часы.

– Думаю, да. Я не заметил здесь кабинок для телепортации. – Я посмотрел на приятеля. – А ты не видел, чтобы он уезжал? На какой-нибудь отечественной посудине? На «Приоре», например?

Запахин покачал головой:

– За то время, пока я тут «загорал», вообще никто не уезжал. И не приезжал.

– Выходит, толстый дальнобойщик тоже все еще здесь, - рассуждал я. – Только где: в магазине или в гостинице? – Взобравшись на подножку, я заглянул в кабину фуры.

– Что там? – окликнул Олег.

– Мужичка нет.

– Тогда поехали. Смотри, какой туман. Твои приятели – «пожиратели» – могут решить, что наступила ночь.

Грязно-серая пелена действительно окутала все вокруг.

– Неплохая обстановка, чтобы снимать триллеры, - заметил я и спрыгнул с подножки. Потом подошел к Запахину и сказал: – Я загляну на минуту в магазин. И забегу в гостиницу. Поспрошаю.

Олег хлопнул ладонями по бедрам:

– Ты достал! Мы отсюда никогда не уедем!

– Пять минут, - заверил я его. – Всего лишь пять минут!

– Смотри, - Запахин насупился, - через пять минут я уезжаю. По-любому. С тобой или без тебя.

– Справедливо. – Я зашагал в сторону, где еще виднелась среди тумана оранжевая надпись «Продукты». Но внутрь магазина мне так и не удалось попасть – на двери висела табличка «закрыто». Ниже от руки светящимся фломастером было приведено несколько переводов на разных языках. Например, «closed».

В связи с чем и насколько магазин был «клозед», не указывалось. Туман являлся тому причиной, или обед, или санитарный час – оставалось только гадать. Табличка с часами работы отсутствовала напрочь.

– И не высмотреть ничего через стекла, - огорченно произнес я вслух, проклиная тщательно зашторенные занавески.

В гостинице я тоже потерпел фиаско. Не совсем трезвая, на мой взгляд, сотрудница в фойе сказала, что никакого мужичка в поношенном черном пальто у них нет и не было. Да и вообще надолго (а неделя для нее была практически вечностью!) у них никто никогда не останавливался. Обычно переночуют – и вперед. На мою просьбу показать журнал постояльцев она только фыркнула и перестала в упор меня замечать.

 «Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана…» – вспомнился мне детский стишок, когда я снова оказался на улице. И почему-то мне стало очень неуютно на территории придорожного комплекса с двусмысленным названием «Отдохни!»

«Надо возвращаться к Олегу, - подумал я, - пока и он не исчез в тумане».

Но Запахин оказался на прежнем месте. Жив и здоров. Что, конечно же, обрадовало меня.

– Можем ехать? – спросил он сразу же, как только я подошел.

– Да. Погнали отсюда!

– Слава Богу!

Мы сели в машину.

– Я так понимаю, в магазине и в гостинице тебе тоже не повезло. – Олег включил зажигание и посмотрел на меня. – Угадал?

– Угадал. В гостинице голяк. Магазин закрыт. Либо объявлен комендантский час, либо это место второй Бермудский треугольник, где пропадает все и вся.
 
– Хорошенький такой комплекс!

– Да, - кивнул я, - отличное местечко!

Запахин сдал назад и, развернувшись, вырулил к воротам, обозначенным в силовом поле красными огоньками. Робот-охранник, остановивший нас, пожелал доброго пути и посоветовал быть максимально осторожными.

– Будем, - ответил я ему.

Ворота за нами закрылись. Красные огоньки погасли.
 
– Олег, - вспомнил я, - шестьдесят восьмой регион – это где?

– Фура оттуда?

– Да.

Запахин мотнул головой в сторону навигатора.
 
– Зайди в справочную.

Я так и сделал.

– Нашел коды?

– Нашел. Так, так, так… – Я пробегал глазами строчки с номерами, пока не остановился на той, что искал. – Ага!.. Кто бы сомневался! 

– Что там? – заинтересованно спросил Олег.

– Все одно к одному. Туман, исчезновение людей…

– И?

– …мысли о вампирах, оборотнях, то есть, волках…

– …и об оживших мертвецах?

– И о них.

– Бывшая тамбовская область?

– Она самая.

– Знаешь, Володь… – Олег выдержал паузу.

– Что?

– В следующий раз, когда тебя переоденут в балахон и где-нибудь оставят, звони не мне, а, например... – он  задумался, – короче, кому-нибудь другому…

Я улыбнулся:

– Кому еще я мог позвонить, ты же мой коллега, друг, товарищ…

– Тамбовский волк тебе товарищ! – воскликнул Олег. – Из шестьдесят восьмого региона.



ГЛАВА  3


Дальний свет и противотуманки позволяли запахинскому «хендаю» хоть как-то передвигаться по затуманенному шоссе.

– Может быть, включить аварийку? – предложил я. – И газануть?

– Не стоит, - подумав, возразил Олег. – И так доберемся.

– Через год?! Тебе же надо быть вечером…

– Я помню.

Мы «неслись» по трассе на второй передаче (!), вопреки правилам, но руководствуясь здравым смыслом. Разумеется, в связи с нашей «чудовищной» скоростью дорога до Тулы-1 удвоилась, если не утроилась.

– Ну и туманище! – ворчал Олег. – Если доберемся до города, напьюсь, чтобы успокоить нервы.

Я пообещал составить ему компанию, но он отказался, заметив, что для этого есть кандидатуры поинтересней.

Магнитола молчала. Мы не стали включать ее, чтобы ничто не отвлекало от дороги.

– Любопытно все-таки, какие фотки хотел показать тебе этот… псих, - задумчиво проговорил Олег спустя некоторое время. При этом он ни на секунду не отрывал взгляда от лобового стекла и зеркал. – Ты еще думаешь об этом?

– Да. – Я признался, что мужичок в поношенном плаще так и стоит передо мной. Воспоминания о нем отвлекли меня даже от мыслей о собственных провалах в памяти.

– Я видел в городе такое, что не приведи Господь… увидеть снова… – слышался его голос снова и снова.

Разумеется, он был не в себе – это сразу бросалось в глаза, но психом я его не назвал бы.

– …Поверьте, то, что я вам расскажу и… покажу – очень вас заинтересует…

И эхом прозвучало несколько раз:

– Сенсационный криминал, сенсационный криминал, сенсационный криминал…

– Смотри! – прокричал вдруг Олег и ткнул пальцем в стекло, указывая на что-то впереди. Затем надавил на педаль тормоза.

У обочины стоял поджарый человек в кожаном темном плаще, словом, вылитый Дракула. Он, не моргая, смотрел прямо на нас. Его взгляд походил на взгляд коршуна, приготовившегося к нападению.

– Не останавливайся! – скомандовал я, не отдавая себе отчета в причине подобного приказа.
Запахин отпустил тормоз и нажал на газ.

«Коршун» пригнулся и, когда мы проезжали мимо, заглянул в салон. При этом я четко разглядел отвратительный шрам, пересекающий правую сторону его лица.

– Видел? – Олег передернулся. – Натуральный маньяк!

– Да, натуральный, - согласился я.

– Шрам заметил?

– Не мог отвезти от него глаз.

– Я тоже.

Мне припомнились слова Марты о раннем посетителе-молчуне со шрамом.

– Кажется, этот тип тоже был вчера на Базе, - сказал я.

– На Базе? Откуда я тебя забрал?

– Да.

– Ты видел его там?

– Нет.

– Тогда с чего это взял?

– Когда я пришел на завтрак… А впрочем, возможно, я ошибаюсь…

– Черт! Скорей бы в Тулу! – Запахин немного прибавил газу. – Видел ты его раньше или не видел – это не важно. Мы видели его сейчас, и я повторяю: натуральный маньяк! У него точно под плащом окровавленный мачете из старых фильмов.

– Олег, ты слишком много ужастиков смотришь, - несколько раздраженно заметил я. – И, кстати, почему с мачете, а не с обычным отечественным топором?

Он пожал плечами:

– Звучит лучше. Кровожаднее. МАЧЕТЕ!

Я потянулся и зевнул:

– Скорее всего, у бедолаги сломалась машина, и он просто хотел попросить помощи.

– Что же ты заорал: «Не останавливайся!»?

Пришлось внести поправку:

– Олег! Во-первых, я не орал, а говорил; во-вторых, мне на сегодня приключений достаточно. Не хотелось рисковать. А, в-третьих, следи-ка за дорогой. Не отвлекайся.

– Я не отвлекаюсь. – Он покосился на меня. – Ты что-нибудь вспомнил из вчерашнего вечера?

– Нет.

– Может, фрагментарно?

– Нет.

Запахин вдруг напрягся и округлил глаза:

– Что это? 

– Что именно?

– Глянь в зеркало заднего вида.

Я так и сделал.

Туман немного рассеялся, и в пределах двадцати-тридцати метров, если постараться, можно было что-то рассмотреть. Так вот, чтобы увидеть то, что увидел я, напрягаться вообще не надо было. На нас из пелены, словно ледокол, надвигалась огромная фура. По сравнению с ней, липатовский «хендай» был мелкой песчинкой.

– Он прибавляет ход, - в ужасе прокричал Олег. – Проедет по нам и не заметит.

– Посигналь! – заорал я. Теперь действительно заорал.

Запахин с силой надавил на выключатель звукового сигнала, но писк седана был перекрыт рыком, издаваемым фурой.

– Неужели он не видит нас? – Олег опустил стекло и помахал рукой.

– Может, хочет, чтобы мы его пропустили? – предположил я.

– Так и пусть проезжает. Места хватает.

– Что ж сегодня за день такой?! – Я, обернувшись, силился разглядеть водителя через заднее стекло «хендая».

– Ай! – внезапно взвыл Олег. – В нас стреляют!

– Стреляют? – не поверив, переспросил я.

Запахин показал на то, что осталось от зеркала заднего вида с его стороны. Оно было разрезано напополам лучом бластера.

– Прибавь газа! – рявкнул я.

– Втемяшимся куда-нибудь, - запричитал Олег, между тем давя на газ. – Или во что-нибудь. Потом костей не соберешь.

– Врачи соберут. А вот если будем плестись, нас раздавят в лепешку! Тут уже кранты по-любому!

Как мы не увеличивали скорость, фура не отставала. И несмотря на то, что новых выстрелов не было, намерения преследователей в отношении нас оставались очевидными.

– Они все ближе! – Шея затекла, но я продолжал вполоборота смотреть в заднее стекло. – Олег, газуй! Газуй, черт тебя побери!

– Убьемся! Точно убьемся! – причитал Запахин, давя на газ и с ужасом взирая то на стрелку спидометра, то на стрелку тахометра.

– Газуй! – повторял я снова и снова.

– А-а-а! – Олег вывернул руль вправо, и мы пролетели мимо машины, двигающейся в нашем же направлении.

Мы не слышали визга тормозов и звуков предостерегающего сигнала, но я успел увидеть, как фура подтолкнула машину, которую мы обогнали, и та, перевернувшись, улетела в беспроглядную даль тумана.

«Номер! – в какой-то момент осенило меня. – Нужно разглядеть номер! Регион-то я запомнил, но этого мало».

Однако хорошая, на первый взгляд, мысль оказалась абсолютно бесполезной. Номера на фуре не было. Его предусмотрительно сняли до того, как устраивать на нас охоту.

– Олег, это та же фура, что была на стоянке? – спросил я, по-прежнему глядя в заднее стекло.

– А я знаю! – сквозь зубы процедил Запахин. – Посмотри на номер!

– Тогда я его не запомнил. А сейчас номера нет. – Я выругался. – Кабина, по-моему, была темно-зеленого цвета.

– Темно-зеленая? Да. Кажется, да. А эта? Я не могу разобрать.

– В этой пелене не понять. Даже если она ярко-оранжевая.

Действительно, сейчас, в тумане, было не реально определить цвет преследующей нас фуры.

– Впереди какие-то огни! – вдруг с надеждой в голосе прокричал Олег. – Заправка, наверное.

– Где? – Я попытался вглядеться в лобовое стекло. – Не вижу.

– Там!

– Где же?

– Правее от тебя!

Наконец я увидел. И закричал:

– Точно, вижу! Олег, прибавь газку. А там тормози и руль вправо. Только не резко – перевернемся.

Запахин, выслушав мои поучения, хмуро кивнул:

– Сделаю. – И упрекнул: – Почему ты все время во что-то влипаешь? И я с тобой за компанию?

– Потому, - только и ответил я.

Дальнейшие события показали, что огни эти прекрасно видели и наши преследователи. Когда мы уже были возле заправки (теперь неоновая вывеска виднелась отчетливо), нас словно оторвало от земли. Как Олег ни старался, безжалостно вдавливая педаль тормоза в пол, «хендай» продолжал движение. Фура, прибавляя обороты, без особых усилий пронесла нас мимо.

– Есть идеи? – Запахин беспомощно крутил «баранку».

Идей не было. Или?

– Надо связаться с Колпаковым!

Олег вскинул брови:

– Чем же он сможет нам помочь? Прямо сейчас?

– Может, даст какой ценный совет! Короче, хуже от звонка все равно не будет.

Капитан полиции Андрей Евгеньевич Колпаков уже не раз выступал в роли доброй феи, когда я умудрялся вляпаться в очередной переплет. Разумеется, эта его роль не очень хорошо сказывалась на состоянии моего банковского счета.

– Отпустили! – Запахин снова контролировал машину. – Держи. – Он протянул мне свой мобильник. Где находился мой собственный, я не знал. Или не помнил.

Между тем, фура на какое-то время отстала, но, как оказалось, лишь для того, чтобы, разогнавшись, сильно подтолкнуть нас сзади.

От удара мобильник выпал у меня из рук, и я никак не мог его найти.

– Уронил? – нахмурился Олег. И разразился отборной руганью.

– Да, - проворчал я, шаря руками по полу салона.

– Свой потерял, решил и мой посеять? Чтоб не так было обидно?

– Не скули – найду. Рано или поздно.

– Лучше бы пораньше.

Я поднял на него взгляд и прорычал:

– Отвали, Олег. Следи лучше за дорогой. Был бы у тебя второй…

– У меня есть второй мобильник, - перебил Запахин.

– Есть?

– Да. Возьми. – Он протянул древний, как этот мир, аппарат. – Это еще мой первый телефон.

– Сохранил как память?

– Угу.

– Он работает? Я дозвонюсь?

– Не сомневайся. Черт! Всем подавай навороченные модели, а мне мобильник нужен лишь для того, чтобы позвонить самому, и принять звонок другого.

Новый толчок. И второй запахинский аппарат улетел вслед за первым.

– Ты издеваешься? – Запахин бросил на меня испепеляющий взгляд.

– Рули аккуратней! – огрызнулся я.

Телефоны, словно живые, перескакивали с места на место, и у меня никак не получалось ухватить хотя бы один из них.

– Кто нас преследует? За что? Чем мы провинились? Кто им нужен? Ты? Я? Мы оба? – сыпал вопросами Олег. – Может, нас преследует тот тип со шрамом? Решил наказать за то, что мы проехали мимо и не остановились, чтобы помочь ему?

Гадать не хотелось, а точных ответов у меня не было.

– Фура обгоняет! – вдруг закричал Запахин. – Заходит слева.

Я поднял голову и увидел перед собой диск огромного колеса.

– Чего он… они хотят? – с дрожью в голосе спросил Олег.

– Похоже, сбросить нас в кювет, - предположил я.

А в следующую секунду моя догадка подтвердилась. Фура резко свернула вправо (прямо перед нашим носом), и Олегу во избежание аварии пришлось сделать тоже самое.

«Хендай» вылетел на обочину, и этот полет стал его лебединой песней.

– Кажется, застряли. – Запахин нервно поворачивал ключ зажигания, матерился, но ни первое, ни второе не помогало – машина не заводилась.

– Бежим! – Я распахнул дверцу, выбрался из салона и, дождавшись Олега, помчался в обратную от трассы сторону. Прямо в заросли кустов.

Там мы и затаились.

Из кабины фуры, возвышающейся над запахинским седаном, спустились две тени. В руках у них были бластеры. Оружие было тут же направлено на «хендай». Я еле успел зажать Олегу рот, чтобы он не закричал от увиденного. Многократно повторенные лучи разрезали машину. Она взорвалась и запылала. Яркие пламенные вспышки осветили и трассу, и фуру и, главное, стрелков-преследователей. Да – кабина была темно-зеленой! Да – одним из наших недоброжелателей был «коршун»! Второго я тоже узнал – пузатый дальнобойщик, которого я видел в дверях туалета гостиничного комплекса «Отдохни!»

Запахин оттолкнул мою ладонь от своего лица.

– Тот самый маньяк, - прошептал он.

Я молча кивнул.

Преследователи между тем зря времени не теряли. Из кабины они вытащили какой-то тяжелый куль и поволокли его к краю трассы.

Дрожащим голосом Запахин спросил:

– Что там может быть? 

И тут же получил ответ. Куль треснул по шву, и оттуда вывалилась человеческая нога, а также пола темного поношенного плаща.

– Видишь? – Олег вцепился в меня. – Володь, видишь?

Я лаконично прошептал ему:

– Не слепой.

Преступная парочка не обратила ни малейшего внимания на тот факт, что куль порвался. И через несколько секунд стало ясно почему. Подтащив ношу к краю трассы, преступники скинули куль прямо в горящий «хендай» Запахина.

Олег сглотнул и в ужасе выговорил:

– Надеюсь, человек в мешке уже мертв. 

– Ни движений, ни звуков, - холодно произнес я. – Уверен, что так и есть.

– Интересно, кто он?

По-моему, на этот вопрос я знал ответ. Но вот делиться им с Запахиным не хотел. Не стоило. Как и искать гражданина Какхотите, которому мерещились ожившие мертвецы.


– Что будем делать?

Фура уехала, и Запахин вышел из кустов. Однако к догорающей машине не подошел. Причиной тому был куль. Или, что точнее, останки его содержимого. Тогда-то Олег и спросил:

– Что будем делать?

Я, подумав немного, ответил:

– Пока туман не рассеется, лучше находиться здесь, возле огня. Вдруг «пожиратели» вылезли из нор и рыщут где-нибудь поблизости.

Запахин, побледнев, принялся коситься по сторонам.

– Какие «пожиратели»?! До заката еще далеко.

– Только из-за тумана темно, будто уже ночь.

– Думаешь,  они могут вылезти?

– Рад бы ошибиться.

Запахин сделал шаг к машине:

– Володь, а возле костра они на нас не нападут?

– Не знаю, - честно признался я. – Но это хоть какая-то надежда.

– Приехали! – Олег суетливо затоптался на месте. – Нужно срочно что-то предпринять!

Я не возражал:

– Что предпринять? Предлагай.

– Давай хотя бы разведем огонь побольше, пока он совсем не погас. Наломаем этих кустов. Они сухие, хорошо будут гореть.

«Стоящая мысль», - подумал я. И уже вслух похвалил Запахина:

– Молодец, Олег! Неплохая идея. Если кто-то будет проезжать мимо, то увидит огонь и, может быть, остановится. Тогда мы спасены. Да и киберы, если они патрулируют и днем, должны нас заметить. Ты ломай кустарники слева. Я – справа.

Так мы и поступили. Костер, основу которого все еще составляла машина Олега, вышел что надо. И освещал достаточно большую площадь, и сам, я думаю, был виден издалека. Теперь оставалось только ждать и надеяться.

Разговаривать настроения не было. Причем, у обоих. Каждый думал о своем, не забывая озираться по сторонам. Я, например, из событий последних двух дней, этаких пазлов, старался построить общую картину под названием «Что, вашу мать, происходит с вольным журналистом Владимиром Алексеевичем Барковым?!» Зарисовки «Кто виноват?» и «Что делать?» тоже занимали меня.

Событий – фактов – было много. Все они так или иначе оказывались связаны между собой и не только мною – главным действующим лицом. Однако, как я ни старался, общей картины никак не выходило. Да и смысла, объясняющего происходящее, я тоже не находил.
 
То, что я очутился в балахоне посреди межзоновых полей, явилось причиной моего последующего посещения Базы №15. Там, как я узнал наутро, останавливался и «коршун», который впоследствии стал одним из наших преследователей. Вместе с дальнобойщиком, которого я встретил в гостиничном комплексе. Где, кстати, мужичок в поношенном черном плаще сообщил мне страшную тайну о воскресшем мертвеце. Затем на нас с Запахиным было совершено нападение. Совершено «коршуном» и дальнобойщиком. А в фуре у них уже лежало тело мужичка, пропавшего из туалета комплекса «Отдохни!».

Как ни крути, а вывод напрашивался один и казался правдоподобным: выяснив причину нападения на трассе, я выясню также и то, что произошло со мной вчера. По крайней мере, на это очень хотелось надеяться.

Но, между тем, возникало несколько вопросов, которые эту мою надежду рубили под корень. Например, если это «коршун» бросил меня в балахоне посередине полей, почему он не убил меня сразу, тогда? Или на Базе №15? Если же их целью был Запахин, то причем тут мужичок из комплекса? 

– Как ты думаешь, эти двое есть в базе у Колпакова? У федеральной полиции? – обратился ко мне Олег, все подбрасывая и подбрасывая в огонь сухие ветки. – Того, что со шрамом, я сразу узнаю. А вот второго, пузатого, вряд ли.

– Его узнаю я.

– Разглядел?

– До этого видел.

– На Базе?

– Нет.

– Где тогда?

– В комплексе «Отдохни!»

– Дальнобойщик?

– Он самый.

– А интересно, твоя рыжеволосая поклонница – Ольга – связана с ними?

Я удивился:

– С чего ты взял?

Запахин бросил в огонь очередную охапку веток и пожал плечами:

– Она вполне могла с умыслом удерживать тебя, пока тело мужичка выталкивали в окно. Дальнобойщик выталкивал.

У меня пропал дар речи. Как я сам не подумал об этом? А ведь такой вывод напрашивался сам собой. Черт! Я просто возомнил из себя знаменитость и не понял очевидного! Льстивые речи девушки полностью затуманили мне разум.

– Олег, ты прав, как никогда! – воскликнул я. – Эта Ольга, наверняка, в сговоре с ними. И Колпакову надо будет разыскивать всю троицу.

– И похлопотать за меня перед страховой компанией, - хмуро заметил Запахин. – Эту тачку уже не восстановить. Слава Богу, что она максимально застрахована.

От костра пошел своеобразный, неприятный запах. Мы оба, морщась, слегка отступили назад.
 
– Меня сейчас стошнит, - пожаловался Олег. – А тебя?

Я признался, что, несмотря на запах, очень хочу есть. Просто помираю.
 
– Ты – троглодит! – заметил Олег. – Недавно ведь ели.

Что на это скажешь?! Я развел руками:

– Сам не пойму, что со мной. Никак не могу наесться. Со вчерашнего дня жру-жру, а в животе все равно урчит…

– Может, это нервное?

– Было бы неудивительно!

В пелене тумана послышались странные… нет,  страшные звуки! Треск веток, рычание, вой, стоны и… что-то еще, особенно напугавшее нас.

– Что это? – прошептал Запахин, присев на корточки.

– Похоже на урчание, - я тоже присел, - но не в моем животе.

– А в чьем? – Олег задал вопрос, ответ на который, наверняка, слышать не хотел. А мне не хотелось на него отвечать.

– Они все-таки проснулись, - только и пробормотал я.

Теперь запах, идущий от костра, не казался нам таким уж неприятным. Мы, отступая назад, приблизились к языкам пламени так, что чувствовали спинами их жар.

– Сейчас бы нам бластер хоть какой-нибудь завалящий, - посетовал Запахин. – Да пару зарядных батарей к нему.

Я кивнул:

– А лучше тяжелую лазерную установку. – Я осторожно, чтобы не обжечься, поднял длинную горящую ветку и вытянул ее впереди себя. Запахин, покосившись на меня, сделал тоже самое.

Из темноты к нам приближались какие-то огоньки.

– Они? Это они? Это светятся их глаза?

Я ничего не ответил. Я не знал. Тогда возле Базы знал, но сейчас… сейчас что-то было не так. Я почему-то не чувствовал в полной мере той опасности, которая ощущалась тогда.
И все же это были «пожиратели». Два чудовища, ворвавшихся в освещенное костром пространство. С их клыков капала слюна вперемешку с кровью. Они остановились в нескольких метрах от нас и завыли, разъяренно и безысходно. Затем, с взъерошенной шерстью, принялись вертеться на месте, лязгая огромными челюстями.

«Пожиратели» заметили нас не сразу. Но когда все-таки обнаружили, я понял, что сегодня не они являлись охотниками. Ситуация изменилась: сейчас эти два хищника являлись добычей, обреченной на уничтожение.

Мою догадку подтвердили три луча бластеров, прилетевшие из темноты. Они моментально разрезали одного из «пожирателей». Второе же чудовище-людоед, уже раненное, завыло и бросилось на нас, на первых, кто попался ей на глаза. Мы с Олегом едва успели отпрыгнуть в разные стороны, как «пожиратель», уже пронзенный новыми лучами, улетел в самое пекло костра. Там он, барахтаясь, взвыл от боли и отчаяния.

Но он мало нас интересовал. Нам хотелось поскорее увидеть тех, кто преследовал чудовищ, тех, кто, в конце концов, спас нас.

– Сюда! – вдруг прокричал Запахин. – Помогите! Пожалуйста, помогите!

Из пелены тумана вырвался ослепляющий свет прожекторов. Сощурившись, мы пытались разглядеть приближающиеся к нам силуэты. Силуэты людей, высоких, широкоплечих, вооруженных и облаченных в боевые костюмы. Мы с Запахиным не сводили с них глаз.

– Я Олег Запахин из Тулы-1, - прокричал мой товарищ. – Спасибо, что помогли нам.

– В сторону! – послышался громкий металлический голос кибера.

И тут же точные выстрелы бластеров окончательно успокоили горящего «пожирателя», выскочившего из костра.

Теперь уже все было ясно, как день. Перед нами предстала патрульная группа киберов-уничтожителей.

– Вы кто? – громогласно спросил у меня один из них. Огромный робот, обритый налысо, должно быть, старший в группе.

Я представился:

– Владимир Барков, вольный журналист. Тоже из Тулы-1.

Робот слегка наклонил голову:

– Я – ХАЛ–12, командир группы уничтожителей третьего сектора.

– Очень приятно, - ответствовал Запахин. Только что руку ему не протянул.

– Что вы здесь делаете? – Робот молниеносно и эффектно убрал оружие в кобуру. – Вы далеко от Тулы-1?

– На нас напали. Двое на фуре. – Запахин указал на машину. – Сожгли мой «хендай». Стреляли в нас. 

– Кто на вас напал?

– Мы не знаем их имен.

– На вас напали люди?

– Да.

– Вам необходимо немедленно обратиться в соответствующую секцию федеральной полиции мегаполиса Тула-1, - сообщил кибер. – Вам обязательно будет оказана надлежащая помощь.

Я кивнул:

– Мы так и собирались поступить, однако из-за тумана даже и не представляем, как нам добраться до города.

– Да, туманы с каждым сезоном становятся все более и более густыми и непроглядными. Пора вносить поправки в четвертую заповедь.

Мы согласились с кибером, хотя оба понимали, что если бы соответствующие поправки уже были внесены, мы бы попали на крупный штраф. Сейчас же к нам было не придраться: пусть мы и находились за пределами населенных пунктов, однако до заката была еще масса времени.

– Как скоро вы доставите нас до Тулы-1? – спросил Запахин у командира киберов. – Нам бы не хотелось здесь задерживаться.

Металлический голос успокоил его:

– У нас имеется мобильная кабинка КМОКТа. Мы тотчас же отправим вас в удобную для вас секцию федеральной полиции.

– Чем скорее, тем лучше, - добавил Олег. Ему все равно было в каком месте Тулы-1 оказаться, лишь бы в мегаполисе.

ХАЛ-12 бесстрастно оглядел нас и спросил:

– У вас нет противопоказаний к телепортации?

– Нет, - заверил Запахин. Я лишь отрицательно покачал головой.

– ХАЛ–12, костер потушен, - доложил один из киберов. – Мы обнаружили обгоревший труп мужчины.

Командир посмотрел сначала на меня, потом на Запахина:

– Кто этот мужчина?

– Мы не знаем, - ответил я за нас обоих. – Но он тоже жертва тех преступников, что напали на нас.

– Вызывай транспорт, - скомандовал ХАЛ–12 своему подчиненному. – Отправим останки машины и труп в Тулу-1.

– Есть, командир.

ХАЛ–12  развернулся и, позвав нас за собой, направился прямо к прожекторам.


Точное количество кабинок телепортации, насчитывающихся в Туле-1, наверное, не знает никто. И это вполне объяснимо: то и дело появляются новые или закрываются непопулярные старые. При этом все чаще возникают частные кабинки, которых с каждым днем становится все больше и больше. А уж их численность варьируется чуть ли не ежечасно.

Но вместе с тем существовали и постоянные кабинки (в основном, федеральные), местонахождение которых оставалось неизменным. Одна из таких кабинок располагалась возле Привокзальной секции федеральной полиции Тулы-1. Где, кстати, и работал капитан Андрей Колпаков. Именно туда нас и должны были отправить киберы-уничтожители из своей мобильной кабинки КМОКТа.

– Кто первый? – спросил ХАЛ–12, открывая дверцу.

– Я, - вызвался Запахин. И для убедительности сделал шаг вперед. Ему не терпелось покинуть межзоновые поля, принесшие ему одни страдания и убытки.

«И мне это еще не раз припомнится!» – подумал я, памятуя, что именно благодаря мне Олег и оказался здесь.

– Если вам понадобится инструкция по применению, нажмите кнопку с крестом, - посоветовал кибер Запахину. – Вам все быстро и доступно объяснят.

– Я не впервые пользуюсь телепортацией, - отозвался Олег и вошел в кабинку. Дверца закрылась.

Прошло не больше десяти-пятнадцати секунд, как на индикаторе загорелся зеленый свет.

– Заходите, - обратился ко мне ХАЛ–12, открывая дверцу. – Если вам понадобится инструкция…

– Ага, кнопка с крестом. – Я вошел в кабинку. – Спасибо.

Изнутри мобильный аппарат по телепортации ничем не отличался от стационарного. Тот же терминал, те же зеркала, даже кнопки и индикаторы – все один в один.

Я приложил ладонь левой руки к терминалу, а правой задал место назначения. Потом закрыл глаза и начал медленно считать до десяти. Один. Два. Три… Со мной, казалось, нечего не происходило, но я знал, что телепортация уже началась. …Семь. Восемь… Интересно, Запахин подождет меня в полиции или сразу рванет домой?.. Десять… Я открыл глаза и покинул кабинку.

И тут же получил в лоб вопрос:

– И во что вы вляпались на этот раз?

Меня встречали Андрей Колпаков и Олег Запахин. Последний, если и хотел «рвануть» домой, то, оказавшись в лапах капитана, понял, что обломался.

Колпаков с минуту молча глядел на меня исподлобья, а потом повторил:

– Так во что вы вляпались на этот раз?




Часть  вторая


Расследование



ГЛАВА  4


– Андрей, скажу тебе прямо, – произнес я, со вздохом поднявшись из кресла. – Ты меня знаешь давно, поэтому, уверен, не обидишься.  Так вот… КАК ЖЕ МНЕ НАДОЕЛА ТВОЯ ФИЗИОНОМИЯ!

– Взаимно! – спокойно отозвался Колпаков и дружелюбно протянул руку сначала Запахину, потом мне.

Мы находились в моем офисе. По правде сказать, это была моя квартира, однако одну из ее комнат, ближайшую к коридору, я оборудовал под кабинет-офис.

Капитан заранее уведомил меня о своем визите и попросил, чтобы и Запахин тоже присутствовал.

Олег, придя за десять минут до Колпакова, сразу задал вопрос, который задавал мне ежедневно раз по двадцать:

– Вспомнил?

Мой ответ остался неизменным:

– Нет. 

– А что хочет Колпаков? Снова попусту проведем несколько часов?

Я только развел руками:

– Полицейским надоело вызывать нас к себе. Теперь они предпочитают наведываться к нам сами. Так, ради разнообразия. Тем более что им для выхода из дома разрешения не нужны.

Запахин вздохнул:

– Но не через день же! Это ведь будет третий раз за неделю?

– Третий раз за пять дней.

– Это и есть рабочая неделя! Наведываются третий раз за рабочую неделю.

– Четвертый, - снова поправил я. – Один раз Колпаков приходил побеседовать лично со мной.

– Лично с тобой значит?

– Олег, тебе обидно? Или завидно?

– Чаще бы он так обижал. – Запахин сел в свободное кресло. – И на какой стадии расследование сейчас?

– Можно сказать на начальной, как и неделю назад. И две недели. И… – Я отмахнулся. – Легче сделать мозговой анализ с покадровой распечаткой воспоминаний. Хоть узнаю тогда, каким образом очутился на тех распроклятых межзоновых полях!

Запахин покрутил пальцем у виска:

– Ты в курсе – сколько такой анализ стоит?

Я покрутил в ответ:

– Не дороже моих мучений!

– А о возможных последствиях слышал?

– В общих чертах.

– Вот и забудь об этом анализе. Сам все вспомнишь.

– Когда? – ощетинился я. – Через год?! Через два?! Через десять лет?! Или через пятнадцать?! А может, в другой жизни?!

В этот момент Ирина и сообщила о приходе капитана.

– Впусти, - сказал я ей. И по привычке, машинально, послал девушке воздушный поцелуй. Чем окончательно расстроил и без того пасмурного Запахина.

И вот, войдя в офис, Колпаков и нарвался на мое раздраженное высказывание:

– Андрей, как же мне надоела твоя физиономия! – А потом и вовсе получил по полной: – С тех пор, как мы с Олегом вернулись, мы видимся с тобой почти каждый день. А если не с тобой, так с твоими коллегами. Видимся, трепимся, - а толку ноль! Вы уже с Олегом перешли на «ты» и обращаетесь друг к другу по имени. Ты спрашиваешь, и что с того? До моей амнезии и происшествия на трассе вы и знали-то друг о друге так, понаслышке. От меня. Выходит, ваше близкое знакомство – единственный результат наших многочасовых бесед.

– Что дальше? – Капитан встал напротив меня, засунул руки в карманы брюк и принялся раскачиваться взад-вперед, с носков на пятки.

Я тоже засунул руки в карманы и присоединился к раскачиваниям:

– В том-то и дело, что ничего. НИ-ЧЕ-ГО!

– А ты что хотел? Щелкнуть пальцами – и преступники пойманы и изолированы?! Да? Не получится, Володя! Так не бывает! Расследование – дело не секундное. Иногда годами длится.

– Годами?! Обрадовал!

– Но не в нашем случае.

– В нашем – десятилетиями?

– Смешно.

– Мне не очень.

Мы взяли тайм-аут (в том числе и в покачиваниях), после которого Колпаков сказал:

– Между прочим, кое-что нам уже стало известно. Мы потихоньку, но приближаемся к разгадке.

Интонация моего голоса сразу же изменилась:

– Обрадовал. Присаживайся, рассказывай.

– Так-то лучше. – Капитан опустился в третье кресло и перевел взгляд на Запахина: – Олег, получил страховку?

Тот кивнул:

– Да, хотя побегать пришлось. Хорошо что застраховал буквально от всего, только что не от столкновения с летающей тарелкой.

– Молодец! – ухмыльнулся капитан.

– Ага. Но на новую тачку все равно не хватает. Ни на потрепанную воздушку, ни на новую обычную. Кто бы помог мне разбогатеть? Сильно и сразу!

Колпаков согласился с Олегом, что этот вопрос действительно интересный и актуальный. При этом они оба посмотрели на меня.

Я сделал вид, будто не заметил их многозначительных взглядов:

– Итак, хотелось бы услышать это «кое-что», которое «уже стало известно».

– Услышишь, Володь, не пори горячку, - заметил Колпаков, кладя по-хозяйски ногу на ногу. – Для этого я и пришел.

– Надеюсь.

– Правильно делаешь.

Его нарочито неторопливая речь должна была вывести меня из себя. Но капитан этого желаемого результата не достиг. Наоборот, я тоже положил ногу на ногу и, указав в сторону окна, проворчал:

– Жаркое будет лето. Асфальт уже раскаленный. Что же будет в июле?

Колпаков подался вперед:

– Хочешь поговорить о погоде?

Я парировал:

– А почему нет? Скоротаем время, пока ты не настроишься на разговор о деле. Итак, жара…

– Вообще-то, - встрял Запахин, - мне через час надо быть в другом месте. И это важно.

– Будешь, - успокоил капитан. И обратился персонально ко мне: – Перехожу к делу. Хм-м… Мужичок в поношенном темном пальто, с которым ты повстречался в кафе, тот, что видел мертвеца, был отравлен. Это ты знаешь.

– Подумать только! – воскликнул я. – Тоже мне новость! Это выяснилось на следующий день после нашего с Олегом возвращения.

– Я еще не закончил. – Колпаков нахмурился. – Итак, его отравили.

– Или он съел чего-нибудь.

Капитан невесело улыбнулся:

– Нет, не съел. Его убил яд, который называется «копри». Приготовляется из смеси сразу нескольких ядов.

– Ух, ты!

– И все от разных видов ядовитых змей.

– Да что ты говоришь? А яда от одного вида змей ему бы не хватило?

– Это чтобы наверняка, - вставил слово Запахин. – На один вид может оказаться иммунитет.
 
Я кивнул:

– Вот почему они и бросили его в костер. А предварительно выстрелили в него пару раз, ткнули ножом в сердце и на часок подвесили за шею.

Никто не оценил моего юмора:

– Я могу продолжить? Спасибо. – Колпаков кашлянул в кулак. – Скорее всего, его отравили в туалете. В тот промежуток времени, когда ты оставлял его. Когда был с Олегом на стоянке.

– Как же его отравили? Заставили что-то выпить?

– Нет. Его убили при помощи инъекции.

Запахин подскочил на месте, будто его самого только что укололи.

– Инъекции?! – воскликнул он. – Это точная информация?

– Точнее не бывает. А что?

Глаза у Олега забегали:

– Так, ничего. Странный способ устранения.

– Абсолютно с тобой согласен. – Капитан погладил переносицу. – В самом кафе его вряд ли могли бы «уколоть», поэтому мы и считаем, что убийство произошло в туалете. А потом тело вынесли через окно.

Я заерзал на стуле:

– Прямо-таки спланированная операция по уничтожению одного мужичка… Кстати, Андрей, как зовут жертву?

– Звали, - поправил Запахин. Он прибывал в задумчивости, но за разговором все же следил.

– Посольцев Никита Георгиевич, - ответил Колпаков. – Вольный фотограф.
 
– Был, - отчего-то снова поправил Запахин.

– Правильно, - кивнул капитан. – Отсюда вопрос. Ты, Володь, вольный журналист. Так?
 
Я промолчал. Естественно, я вольный журналист.

– Он вольный фотограф… был, - продолжил Колпаков. – Может, вы и раньше встречались? Два вольных работника смежных сфер деятельности?

Я покачал головой:

– Вряд ли мы встречались. Я бы вспомнил. Хотя…

– Что?

– Я до сих пор не вспомнил, каким образом оказался в полях, да еще в балахоне.

– Может, тебе сделать мозговой анализ с покадровой распечаткой воспоминаний, - предложил Колпаков, чем спровоцировал мое возмущение.

– Андрей, ты в курсе сколько такой анализ стоит? 

– Сколько?

– Спроси у Олега.

– Он делал?

– Я не делал, - заверил Запахин. – Знаю только, что это очень дорого. И потом там возможны такие негативные последствия, что не приведи Господи!

– Зато узнаем, что с тобой произошло, - сказал мне капитан. – Может, все-таки сделаешь анализ?

– Нет уж, - категорично ответил я. – Подожду, пока сам вспомню. 

– Поторопился бы ты с этим.

– По заказу не вспоминаю.

– Очень даже жаль. – Колпаков вздохнул. – Тогда вернемся к делу: у меня большие подозрения, что один преступник держал Посольцева, а другой делал укол. Не удивлюсь, если со шприцем работала твоя рыженькая поклонница.

Мне стало не по себе. Таких миловидных убийц, если капитан прав, я до этого не встречал.
 
– Что я говорил! – воскликнул Запахин. – Эта Ольга тоже преступница! А не фанатка.
 
– Одно другому не мешает, - возразил я. И спросил у Колпакова: – А как там вообще с этим комплексом «Отдохни»? Все чисто?

– И да и нет. С точки зрения серьезного криминала все чисто. А вот водка у них паленая.

В дверь постучали.

– Входи, Ириш, - окликнул я.

Моя прелестная помощница заглянула в комнату.

– Хотите кофе? – поинтересовалась она. При этом изогнулась, словно кошка, и, удерживая дверь левым бедром, перекинула свои белые кудри рукой с одного плеча на другой. – Кстати, есть орехи в шоколаде.

Ира прекрасно знала, что я не ем сладости, но сама их обожала. (Видимо, потому, что сама была конфеткой!) У нее всегда хранилась одна-другая коробка каких-нибудь лакомств, большую часть которых покупал ей я.

– Та как насчет кофе?

Колпаков сглотнул и промямлил:

– Я бы не отказался. 

– И я, и я, - стеснительно закивал Запахин.

– С орехами?

– Просто кофе.

– И мне.

У них только что не началось слюновыделение. Меня это забавляло. Они не столько хотели кофе, сколько желали еще раз поглазеть на Иру. На то, как она пройдет к столу, покачивая бедрами, как повернется к ним спиной, демонстрируя сногсшибательную упругую попку, обтянутую мини-юбкой.

Я и сам был не против лишний раз ею полюбоваться. Но влюбляться, как Запахин, и не думал. Боже упаси! Истина стара и верна: «Чем меньше женщину мы любим…»

– А вам, Владимир Алексеевич? – При Колпакове и посторонних (я не имею в виду Олега) Ира всегда обращалась ко мне на «вы» и называла исключительно по имени отчеству.

«Она, действительно, излучает невероятную сексуальность!» - подумал я. Не пошлую, отрепетированную часами у зеркала, а искреннюю, подаренную матушкой-природой. Любой ее жест, любое движение сводили мужчин с ума. Ира была не девушка, а смертельное оружие!

– Нет, Ирунь, спасибо! – ответил я на ее вопросительно вздернутые брови.

Она кивнула и исчезла за дверью.

Я, ощущая свое превосходство, откинулся на спинку кресла и сказал:

– Мужики, утрите слюни. Это моя девочка. – А поймав их недружелюбные взгляды, улыбнулся: – Давайте вернемся к разговору. Хорошо? Андрей, что с фотороботами? Помогли?

– Пока нет, - вяло ответил капитан, потихоньку приходя в себя. – Тут, честно говоря, надежды на успех мало. В отношение дальнобойщика еще куда ни шло. Но девушку не найдем. Перекрасит волосы, пострижется – и привет, совсем другой человек.

– А татушка?

– В картотеке преступниц с такой наколкой не найдено. Цветной воробушек – это не авторитетно.

– Ну, воробушек это или, скажем, колибри – утверждать не могу.

Капитан отмахнулся:

– И не надо. Мы не на съезде орнитологов.

– Действительно. – Я подался вперед. – А вот скажи, Андрей, неужели нет никого и близко похожего на фотороботы? Такого ведь просто не может быть? Мы все находимся в общей федеральной базе. Мы все в ней есть!

– Всех, кто более или менее подходил, мы проверили. Они исключаются.

– А отпечатки? – Запахину труднее было выйти из транса, в который ввела его Ира, но он постарался взять себя в руки. – Вы же нашли их в кабине фуры?

– Нашли, но все они смазанные. Ни одного четкого. Короче, пустышка. – Колпаков перевел взгляд с меня на Олега. – Что касается самой фуры, то ее угнали за день до нападения на вас.

– Что – заранее готовились? – удивился я. – Мы же тогда еще не встретились с мужичком… с Полонцом.

– С Посольцевым, - поправил капитан. – Может быть, готовились к чему-то другому. А подвернулись вы.

Я покосился на Запахина:

– Нам повезло.

Олег нахмурил брови:

– Да уж. – И спросил у Колпакова: – А что с теми, кто перевернулся тогда? На дороге?

– Там в форде был лишь водитель. Отделался царапинами. Врачи говорят: родился в рубашке.
 
– «Пожиратели» его не съели?

– Нет.

– А что по поводу моего телефона? – вспомнил я. – Вычислили, где он сейчас?

– Нет. Скорее всего, он уничтожен.

– Зачем?

– Вопрос не ко мне.

– А к кому?

– К тем, кто стер тебе память.

– Выходит, никаких зацепок? 

– Вообще-то одна есть, - ответил Колпаков. – Иначе я не пришел бы.

Капитан полез в карман и вынул оттуда снимок.

– Поглядите, знакомое лицо?

Так как снимок был передан мне, Запахин встал и, подойдя, заглянул через мое плечо.

– Он, - не раздумывая, сказал я.

– Сто пудов, - подтвердил Запахин. – Даже если бы шрама не было.

С фотографии на нас смотрели хищные глаза «коршуна», повстречавшегося нам на трассе. То же поджарое скулистое лицо и тот же отвратительный шрам с правой стороны.

– Наш Дракула! – Я недоуменно воззрился на капитана. – Андрей, а ты говоришь, фотороботы не помогли?! Одного из преступников все-таки вычислили.

– Я бы не сказал. 

– Почему? Вот же он – на снимке?!

 – Вообще-то, еще когда вы его описывали, я понял, о ком идет речь.

– Знакомая личность? – спросил я, возвращая снимок.

Колпаков кивнул:

– И опасная притом. У нас на него столько материала, что можно автобиографический роман писать.

– И что же такой выдающийся человек делает на свободе?

– Уже ничего не делает, - невозмутимо ответил капитан. – Он умер пару месяцев назад. Убили. Во всяком случае, такие у нас сведения.

– Это вас дезинформировали. Мы с Олегом видели недавно, как он и дальнобойщик стреляли по нам из бластеров! Ведь так, Олег?

– Так, - подтвердил мои слова Запахин.

– А вы не могли ничего напутать? – спросил Колпаков. – Темно было. Туман.

– Там, где были мы, было светло, - возразил я. – «Хендай» горел будь здоров!

– Даже если это так, у него, вашего Дракулы, при необходимости найдутся, как обычно, человек двадцать свидетелей, которые видели его в то же время в другом месте.

– Что же делать?

Наша беседа была прервана новым появлением Иры. Мы сразу замолчали. Она же прошла к столу и поставила на него поднос. Потом, развернувшись, «поплыла» обратно к двери.
Колпаков и Запахин, как завороженные, следили за каждым ее движением. И даже когда дверь уже скрыла Иру от их жадных глаз, они продолжали смотреть в ту сторону.

Я громко кашлянул. Оба моментально очнулись.

– Сахар кладите сами, - сказал я, указывая на поднос. На нем дымились две чашки свежесваренного кофе и блестела начищенная сахарница.

Мои гости кивнули, но к сахарнице не притронулись. Пожав плечами, я вернулся к вопросу, на котором мы остановились:

– Что же делать?

– О чем ты? – не понял Колпаков.

– О том, как усадить этого «красавца» со шрамом за решетку! Если он все-таки жив и продолжает свои грязные делишки.

– Бесполезняк, как говорит мой племянник. – Капитан вздохнул: – Слава Богу, за городом не наша территория. И спрашивать будут не с нашего отделения. Я занимаюсь всем этим только из любопытства и в свободное от работы время.

– И потому что мы замешаны.

– Именно.

– Ясный перец. – Я обернулся. – Олег, ты так и будешь стоять у меня за спиной?

Запахин отшатнулся:

– Нервирует?

– Не передать как!

– Извини. – Олег вернулся на свое прежнее место – сел в кресло.
 
– Спасибо, - поблагодарил я его. И повернулся к Колпакову. – Андрей, расскажешь о «коршуне»?

Капитан кивнул:

– Легко. Фамилия у него «Иванов»…

– Что-о-о? – Я подался вперед. – Настоящая?

– Насколько мне известно, да.

– Но у него же внешность… то ли прибалта, то ли немца?!

– Иванов, - повторил капитан. – Правда, Эдуард Карлович. 

– Ага! Карлович! – возрадовался я. – Это уже теплее! Но продолжай, продолжай…

И Колпаков продолжил:

– На первый взгляд, образцовый гражданин. Не судим, служил, ни дня без работы… Профессиональный электрик. Никаких вредных привычек, КМС по боксу. И между тем, уже раз сто случайно оказывался в тех местах, где происходили преступления. Я сам дважды допрашивал его. Но он, как уж, всегда ускользает… ускользал… Было как-то, лет восемь назад, что его чуть не заарканили. Свидетель показал в прокуратуре, что видел, как Иванов застрелил двоих и выбросил оружие в мусорный бак. Пистолет (допотопный, начала века) отыскали (без отпечатков, естественно), зато свидетель буквально на следующий день пропал. Восемь лет прошло, а он до сих пор не объявился.

– Но показания ведь были зафиксированы?

– И что? Адвокат Иванова раскопал интересный факт: у свидетеля было слабое зрение, и он запросто мог ошибиться.

– Занятно, - пробубнил я.

– Не говори, - поддакнул Запахин, до этого молча цедивший свой кофе. Без сахара. Он так и не положил его.

– В марте прошел слушок, что Иванова замочили. – Колпаков развел руками. – Вот и все! Больше я о нем не слышал. Пока вы не вернулись из межзоновых полей.

Олег предложил такую версию:

– Иванов – это оживший мертвец, о котором говорил Посольцев.

Мы с капитаном даже не соизволили прокомментировать подобную чушь.  Тема «похищения трупов» нами не обсуждалась. Никаких доказательств такого фантастического беспредела обнаружено не было.

– Вот вам вкратце биография Иванова Эдуарда Карловича, - через паузу подытожил Колпаков.

Однако мне она показалась слишком краткой:

– Сколько ему лет?

– Сорок семь, - ответил капитан. – Исполнилось в феврале.

– Женат?

– Разведен.

– Дети?

– Дочь. Живет в Ярославском регионе.

– Что так?

– Вышла замуж за офицера внутренних войск.

– А ее мать, бывшая жена Иванова, по-прежнему в Туле-1?

– Да. Серая мышь. Работает в детском корпусе.

– А сам Иванов туляк?

– Да. Был прописан на Гоголевской. 

– Машина была? – Запахин задал животрепещущий для него вопрос.

Колпаков задумался:

– По-моему, у него их было две. «Нисан» и «Фольксваген».

– Воздушного кара не было?

– Официально зарегистрированного нет. А так… Вполне возможно, что был.

– Не хило для электрика! – пробубнил Запахин.

– Для электрика – да. – Капитан потянулся за своей чашкой кофе. – Но мы-то знаем, кем он был на самом деле.

– Надо искать «дальнобойщика» и фальшивую поклонницу среди его окружения, - заметил я.

– То же самое я посоветовал Павкину, - сказал Колпаков. – По доброте душевной и как капитан капитану. Это его дело, пусть ищет… Следопыт!.. Часто он вас вызывает к себе?

– Вроде бы отстал, - со вздохом ответил Запахин, - а раньше, хоть покупай раскладушку и ночуй у него в кабинете.

– Да еще ты со своими ежедневными беседами, - прибавил я.

Колпаков усмехнулся:

– Я могу отстать. Легче легкого. А вот Павкин… Мы его промеж себя прозвали «Пиявкиным». Прицепится, не оторвать. И дотошный… до тошноты.

Дверь отворилась, и заглянула Ира:

– Владимир Алексеевич, можно вас на секундочку?

– Что-то важное?

– Да.

Я поднялся из-за стола и подмигнул гостям:

– Наверное, закончились скрепки.

– Наверное, - согласился Колпаков.

В дверях я заметил:

– Или позвонил глава Федерации.

– Ага. По прямой экстренной связи.

Плотно закрыв за собой дверь, я спросил у Иры:

– Что случилось, малыш? 

Она приблизилась и начала крутить пальчиками пуговицу на моей рубашке.

– Тебе звонили. 

– Кто-нибудь из Правительства?

Ира захлопала ресницами:

– Из Правительства? Нет. С чего бы тебе вздумали оттуда звонить?

– Посоветоваться.

– В чем?

– Как управлять Федерацией.

– А ты знаешь как?

– Само собой.

– Ха-ха! Как бы то ни было звонили тебе не из Правительства. Звонил какой-то Кувшинский. Знаешь такого?

Я задумался:

– Кажется, нет.

– Я тоже не знаю. Во всяком случае, фамилия незнакомая. И голос тоже.

– Он звонил по вифону?

– Да.

– Как выглядел?

– Не знаю.

– Почему?

– Он включил режим «невидимка».

– Странно. И что он хотел?

Ира оставила в покое пуговицу и принялась гладить мой левый рукав:

– Он хотел поговорить с тобой, но я сказала, что ты занят. Сказала, что спрошу, поговоришь ли ты с ним. А он ответил, что перезвонит, и отключился.

Я приобнял ее:

– То есть ты даже не догадываешься, чего он хотел?

– Я не успела его раскусить.

Чмокнув девушку в щечку, я пообещал, что уволю ее за отсутствие компетентности.
Последнее слово я произнес по слогам.

Ира, выслушав меня, заявила:

– Кто же тогда будет расширять твой словарный запас, хотела бы я знать?!

Я обреченно вздохнул:

– И то верно. Ладно, дам тебе последний шанс. – Я чмокнул ее в другую щечку. – Когда он обещал перезвонить?

– Не сказал.

– А ты не спросила?!

– Дорогой, не занимайся компиляцией.

Мои глаза округлились:

– Это что еще за словечко. Что означает?

– Залезь в словарь и посмотри. – Ира кокетливо сжала плечи. – Оно идет следом за компетенцией.

– Если мы будем так разбрасываться клиентами, - начал я, отстраняя девушку от себя, - я никогда не стану миллионером.

– Ты и так хорош. – Ира села за свой стол.

– Ты тоже ничего, - бросил я и вернулся к гостям.

Мизансцена в комнате-офисе слегка изменилась. Колпаков, покинув кресло, шагал по комнате – от стены к стене – и выговаривал кого-то по мобильнику:

– Он не имел права этого делать!.. А ты куда смотрел?!.. Вы что – без меня и шагу не можете ступить?!

– Что случилось? – обратился я к Запахину, удивленно приподняв брови. Олег хоть и был на прежнем месте, но, казалось, вот-вот готов был сорваться с него. – Чего это Андрей так взбеленился?

Запахин только развел руками и покачал головой.

Капитан со злобой отключил телефон и засунул его в карман.

– Андрей, что случилось? – спросил я. – Нерадивые подчиненные?

Колпаков бросил взгляд на настенные часы:

– Мне необходимо ехать. Один твой коллега – журналист, ты его знаешь, - Александр Мезенцев – опубликовал в «Пригороде» статью о Посольцеве. О том, что его нашли мертвым в сгоревшей машине помощника Владимира Баркова. Хорошо еще не указал, что это было убийство.

– А откуда этот старый пердун узнал обо всем этом?

– Я не… Выясню. Вообще, у Мезенцева такие связи! Он же среди вас что-то типа легенды!

– Которой давно пора на покой, - прибавил я.

– Ну да, ну да. – И Колпаков, помахав нам на прощание, быстро ушел.

– Я, пожалуй, тоже пойду, - пробурчал Запахин. – Мне сегодня на сутки в цех заступать. А потом еще попрошу смену – у нас один заболел. Надо копить на новую машину. Я же теперь без колес. Кстати, благодаря тебе. 

– Да, - сочувственно сказал я, - Если бы я только мог...
 
– Иди ты! – сгримасничал он.

– Нет, ты иди. – Я протянул ему руку. – Опоздаешь.

Запахин вяло ответил на рукопожатие и вышел.




ГЛАВА  5


1

– О чем беседовали? – В офис заглянула Ира.

– О том, что ты меня совсем не кормишь.

– Опять голодный?

– Да.

– Заказать что-нибудь?

– Угу. И побольше.

– Что-нибудь конкретное?

– На твой вкус.

Ира сощурила глазки:

– И все-таки, о чем вы беседовали?

– О тебе, - не задумываясь, снова соврал я.

– И до чего договорились? – Она подошла и присела на краешек стола.

– Отдам я, скорее всего, тебя замуж за Запахина. И станешь ты Ириной Запахиной. Как тебе? По-моему, неплохая идея.

Она оттопырила свои пухлые губки и закатила глазки. Ире казалось, что так она на сто процентов выглядит «задумчивой интеллектуалкой с ноткой загадочности», как сказал известный поэт.

– М-м-м… Пожалуй, я откажусь от этого «заманчивого» предложения.

– Почему? – поинтересовался я, покачиваясь в кресле. – Оно же заманчивое?

– В кавычках.

– Черт! – выругался я. – Какие девушки стали капризные и разборчивые! Олег хороший парень! Серьезный, правильный и т.д. и т. п. Иногда работает в две смены.

– Чересчур хороший!

– То есть?

– Он влюблен в меня. И молчит об этом. А все тихие влюбленные – жуткие ревнивцы! И зануды! С ними не жизнь, а каторга.

Я поманил к себе девушку:

– Иди сюда. – И когда она уже запрыгнула мне на колени, спросил: – Значит, ты заметила, что он в тебя влюблен?

– Мы всегда такое замечаем.

– Мы?

– Женщины…

– А я подумал, секретарши. – И усмехнулся.

Она посмотрела мне прямо в глаза:

– Ты шовинист и мужлан!

– И именно таким тебе и нравлюсь.

Я прижал Иру к себе и поцеловал.

Спустя минуту она слегка отстранилась, но лишь затем, чтобы сказать:

– Ты, кажется, хотел есть. 

– Хотел.

– Тогда я пойду закажу.

– Иди. – Я не отпускал ее.

Она предупредила:

– Останешься голодным.

– Съем тебя. Ты очень аппетитная.

– Сладкое в больших количествах… Хотя… Подожди! Я проверю, закрыта ли входная дверь.

– Зажги табличку «перерыв».

– Не учи ученую!

Она встала, оправила юбку и, улыбнувшись, направилась к двери.

В этот момент раздался звонок вифона. Ира остановилась и вполоборота вопросительно посмотрела на меня.

– У нас перерыв, - напомнил я.

– Но табличка еще не повешена, - язвительно заметила Ира. – И потом – у меня такой строгий начальник! Так и вижу, как он стучит кулаком по столу и кричит: «Нам важен каждый клиент!»

Я нахмурил брови и потянулся к кнопке, включающей экран вифона. При этом наигранно строго цыкнул на Иру:

– Брысь отсюда!

Она потянулась в дверях, потом провела ладонями по бедрам и, послав мне воздушный поцелуй, вышла.


– Кувшинский? – не расслышал я, глядя на черный экран.

– Да, - просипели в трубку. – Кувшинский Леонид Олегович.

– Что вы хотите, Леонид Олегович?

– Поговорить с вами.

«Обычная история!»

– Давайте поговорим. О чем?

Ответ последовал не сразу:

– О моем друге.

– Я с ним знаком?

– Да, вы знакомы.

– Кто он? Назовите его имя.

На том конце тяжело задышали.

– Я назову. Но только при встрече.

– А мне это надо?

– Поверьте – да.

– Почему вы включили режим «невидимка»?

– Так надежней. И безопасней.

– Леонид Олегович, я деловой человек. А время делового человека стоит немало. Вы готовы заплатить за разговор со мной?

– Нет.

– Вам ведь нужна моя помощь? Правильно? Консультация? Я прав?

– Нет.

Меня это поразило:

– Ну, знаете ли!

Он поспешил исправиться:

– Хотя отчасти мне нужна ваша консультация. И помощь.

– Все-таки помощь нужна. Хорошо. Но я вольный журналист и консультирую, а тем более помогаю, только за деньги. Бесплатно это делают в федеральных правительственных изданиях. Может быть, вам обратиться туда?

– Нет.

Такая нахальная прямота даже восхищала!

– Тогда какая мне польза от этой встречи? – спросил я. – Либо объяснитесь, либо я отключаюсь.

– То, что я вам сообщу, вы сможете использовать, как захотите.

– Выходит, я все-таки что-то получу?

– Конечно. Информацию.

– Ценную?

– На мой взгляд, да.

– Ну, это кое-что. – «Иногда сведения дорогого стоят!» – Договорились, Леонид Олегович, я согласен встретиться с вами. Где и когда вы хотите встретиться?

– Прямо сейчас… если можно, - в замешательстве ответил он.

Я сказал, что раньше семи не освобожусь.

– Жаль, - просипел Кувшинский. – Может, хотя бы в половине седьмого…

– Не раньше семи. – Я настаивал ради принципа. Показывал, кто здесь главный.

И он сдался:

– Что ж, в семь так в семь.

Право выбрать место я, так и быть, оставил за ним. Напрасно.

– Я даже не знаю, где бы мы могли… – промычал он и замолк.

Не дождавшись пока он разродится, я высказал свое предложение:

– В здании, где расположен мой офис, на первом этаже есть кафе. Называется «Уют». Давайте встретимся возле входа в него ровно в семь. Вас это устроит, Леонид Олегович?

– Устроит.

– Как я узнаю вас?

– Я сам к вам подойду. До свидания.

Он отключился, и я тоже.

Часы на стене показывали половину шестого. До встречи с загадочным Кувшинским оставалось полтора часа.

– Так-с! – Я нажал селектор. – Ирина Викторовна, зайдите ко мне.

А в ответ:

– Пф!

Я повторил попытку, но все с тем же результатом.

«Черт побери! – подумал я. – Была бы она страшненькой, сейчас бы уже собирала монатки!.. Нет, она бы тогда вообще здесь не работала!»

– Ирина Викторовна, немедленно ко мне! – За выкидоны моей помощницы расплачивалась кнопка, нещадно вжатая  в корпус селектора. – Ирина Викторовна…

– Пф! – оборвали меня.

Но через мгновение:

– Вызывали, Владимир Алексеевич?

– Ирусь, тебе роль стервы не идет.

– Да? – Она вошла в комнату, однако сразу же остановилась. – Печально. Я читала, что стервы, как правило, притягательны для мужчин.

– Заблуждение! – Я откинулся на спинку кресла: – Подойди, я не кусаюсь.

Ира не сдвинулась с места:

– Фикушки. Я начала смотреть сериал. Боюсь что-нибудь пропустить.

– Ир, не заставляй меня пожалеть о том, что я поставил тебе  новенький визор. К тому же, все эти твои сериалы…

– Кто звонил?

– Тот самый Кувшинский. Мы встречаемся с ним в «Уюте» в семь часов. Раньше он никак не мог. А сейчас еще и шести нет. Чем бы заняться? Посмотреть с тобой сериал? Или… Ты, кстати, заказала мне еду?

– Нет, - сказала Ира, приближаясь. – Поужинаешь в кафе. В семь часов. 

– Что же мне делать целый час? Надеяться, что заявится денежный клиент?

– Не выйдет, - томно произнесла Ира, присаживаясь ко мне на колени. – Дверь заперта, табличка повешена.

– Ирусик, ты прелесть! – Я погладил ее по спине. – Просто прелесть!

Она согласилась:

– Да, я такая.

– Пожалуй, если удастся заполучить откуда-нибудь солидный куш, свожу тебя на море. Хочешь?

Девушка посерьезнела:

– С тобой хоть на край света!

– Правда?

– Конечно.

В комнате повисла подозрительная пауза.

«Вов, что с тобой?! – в ужасе подумал я. – Смеешься над Запахиным, а сам… Нет! Нет! Нет! Влюбляются только безумцы и блаженные романтики! Я же… как это?.. Ира недавно говорила мне это слово… Мы еще перескочили на букву «пэ»… Прэ… Пра… Прагматик! Да! Прагматик и реалист!»

– О чем задумался? – спросила Ира.

Помотав головой, чтобы вытрясти из нее эти бредовые подозрения в отношении себя, я соврал:

– Пытаюсь угадать, какого цвета на тебе белье.

Ира улыбнулась:

– И какого же?

Я сощурился:

– Белого – банально, черного – траурно, красного – вызывающе… Сдаюсь. Какого?

– Смотри, - ответила она через паузу и расстегнула блузку.


Благословенны будьте девушки, обожающие секс! Не несчастные дуры с ночных улиц, для которых он работа! А те, которые наслаждаются им и не видят в этом ничего предосудительного.


2

– Вань, меня никто не спрашивал?

Иван, бармен в кафе «Уют», отрицательно покачал головой. Потом поинтересовался:

– Должны были?

Я ответил неопределенно:

– И да и нет. Договорился встретиться с одним типчиком у входа. Ровно в семь. Но немного опоздал. Вот и подумал: вдруг он уже внутри.

Ваня окликнул официантку:

– Нин, у тебя никто про Владимира Баркова не спрашивал?

Она посмотрела на меня и спросила:

– Мужчина или женщина?

– Мужчина, - ответил я.

– Нет.

Это удивило меня:

– Женщина спрашивала?

Ответ Нины был тот же:

– Нет.

У меня отвисла челюсть:

– Зачем же тогда было уточнять: мужчина или женщина?

Нина фыркнула и, вскинув подбородок, гордо удалилась.

– Что это с ней? – Я непонимающе посмотрел на Ваню.

Он, повертев пальцем у виска, ответил:

– Она третий день такая. Странная. То ли крыша поехала, то ли дома проблемы какие.

Я посмотрел в ту сторону, куда ушла Нина:

– Лучше бы ей отдохнуть пару дней. Мало ли: заказы перепутает, или приправы с ядами…

Ваня отмахнулся:

– Не придумывай. Лучше признайся, с кем собирался встретиться?

Я честно сказал, что сам понятия не имею.

– По работе?

– Вроде того.

Ваня ладонью стряхнул соринку с барной стойки.

– Я не заметил, чтобы кто-то крутился у входа: ни мужчина, ни женщина, ни ребенок.

– Ладно, - я взглянул на часы, - тогда я пойду покручусь.

Ваня кивнул:

– Валяй.

Я вышел на улицу и подумал: «Если это розыгрыш, то объяснил бы мне кто, в чем прикол! Если же Кувшинский был и просто не дождался меня, значит дело у него было пустяковое».

– Барков Владимир Алексеевич? – послышалось сзади.

Почему при таких подозрительных встречах второй всегда появляется со спины?!

– Он самый, - ответил я, обернувшись. И тоже осведомился: – Кувшинский Леонид Олегович?

– Да, это я.

Коротышка в очках, представший передо мной, нервно теребил ручку сумки.

– Пройдем внутрь? – предложил я. – Перекусим, а заодно и поговорим.

Дерганый тип с опаской огляделся по сторонам. Один край его мятой рубашки вылез из-под дешевого, потрескавшегося ремня.

– Там много посетителей… обычно?

– Сегодня практически никого, - заверил я, стараясь скрыть возникшее вдруг презрение к этому мелкому, запуганному существу. – Можно сесть за угловой столик. Он свободен.

– Откуда вы знаете? Снаружи угловой столик не виден.

Я мысленно поздравил себя со знакомством с еще одним сумасшедшим. А вслух сказал:

– Я заходил в кафе, пока ждал вас. Вы, между прочим, опоздали.

– Нет, - уверенно возразил он. – Это вы опоздали на семь минут и зашли в кафе удостовериться, не спрашивали ли вас.

Сдерживать презрение больше не хотелось:

– Во-первых, я опоздал на шесть минут, а не на семь, - хмуро заметил я, нависая над ним всем своим внушительным, атлетичным телом. – Во-вторых, встречу эту назначили вы, стало быть вам она нужна больше, чем мне. Вам и приходить первому. И, в-третьих, неприлично прятаться где-то и наблюдать оттуда за тем, кому, повторюсь, сами же назначили встречу. Это крайне неприлично.

Коротышка весь сжался:

– Я хотел убедиться, что вы один.

Я прогремел:

– Конечно, один. С кем я мог быть? Я не вожу с собой друзей на деловые встречи. А у нас ведь деловая встреча?

– Де.. деловая. Да.

Мой дерганый собеседник чуть не выронил сумку. Его дыхание участилось. Можно было подумать, что в сумке, как минимум, яйцо Фаберже.

– Держите крепче, - посоветовал я. – Разобьется.

– Что? – не понял он.

– То, что у вас в сумке.

– Оно не бьется.

– Что же это?

– Фотографии, - полушепотом ответил коротышка.

– Голографические?

– Обычные.

– Посмотрим. – Я чуть ли не за шиворот втащил Кувшинского в кафе.

– Нашелся? – Ваня улыбнулся нам. И поздоровался персонально с коротышкой: – Добрый вечер!

Кувшинский в ответ промямлил что-то схожее с приветствием. Остановиться ему мешал мой цепкий хват и то, что я, не медля, решительно направлялся к угловому столику.

– Присаживайтесь. – Я зашвырнул его на один стул, а сам сел на противоположный. – Показывайте.

Кувшинский поправил ворот рубахи и попросил:

– Не надо грубой силы. Я и принес эти фотографии, чтобы показать вам.

– Прекрасно, - я в нетерпении сжимал и разжимал кулаки, - показывайте. Обожаю перед ужином поглядеть какие-нибудь картинки.

Он с некоторой недоверчивостью открыл сумку. Однако тут же снова закрыл ее, завидев приближающуюся Нину.

– Что будете? – неласково поинтересовалась официантка. Видимо, ее крыша все еще не встала на место. Да и день, наверняка, был не щедрый на чаевые.
 
Кувшинский превратился в изваяние, поэтому я заказал за нас обоих:

– Два «Цезаря с курицей», две… нет, одну порцию «Мяса в горшочке», два стакана яблочного сока и две чашки черного чая. – И сказал коротышке, когда Нина отошла: – Судя по вашей комплекции, «Мясо в горшочке» вам не потянуть. Надорветесь.

Он, заикаясь, ответил:

– Я… я вообще не хочу есть.

– Но вам это просто необходимо, поверьте. – Я хмыкнул. – Леонид Олегович, при вашей расшатанной нервной системе вам надо регулярно и сытно питаться… И даже не возражайте мне! К тому же, «Цезарь с курицей» - вещь вкусная и полезная…

– Я… я не могу есть мясо.

– Не можете?

– Нет.

– А вы попробуйте. В этом нет ничего сложного. Открываете рот – и вперед. Кусочек за кусочком. Вам понравится, готов поспорить.

Безостановочно моргая, Кувшинский впитывал мои слова. Потом застенчиво пробормотал:

– У меня нет денег.

Конечно, я никогда не мечтал о репутации мецената и все же на один вечер решил стать им:

– Все за мой счет, - успокоил я. Правда, про себя чертыхнулся. – Будем считать это благотворительностью. Вы же в благодарность наконец-то покажете ваши снимки. Хорошо?

Он кивнул, но поправил меня:

– Вообще-то это не мои снимки. Моего друга – Никиты Посольцева. Вы ведь слыхали про него?
Меня словно шарахнули по голове.

– Вы имеете в виду Посольцева Никиту Георгиевича? – уточнил я. – Фотографа? Недавно умершего?

Кувшинский наклонился ко мне и, понизив голос, дрожащими губами произнес:

– Убитого.

Я  тоже наклонился к нему:

– С чего вы взяли?

– А разве это не так?

– Допустим, что так. Но вам-то это откуда известно?

– Читал в «Пригороде».

– Вранье! Там не было ни слова об убийстве. Только о том, что он умер.

– Все правильно. – Кувшинский снял очки и, достав платок, принялся тщательно протирать стекла. – Две недели назад Никита сообщил мне, что его хотят убить. И если с ним вдруг что-то случится – значит, они все-таки добрались до него.

– Кто  они?

– Этого Никита не сказал.

– Не назвал ни одного имени?

– Нет. И слава Богу.

– Почему вы так говорите?

– Меньше знаешь, дольше живешь.

– Не всегда так. – Я побарабанил по столу. – И Посольцев попросил сохранить снимки?

– Копии. Оригиналы остались у него. И пленка.

– Как пленка? – Я вскинул брови. – Какая еще пленка?

Кувшинский вернул очки на нос и покачал головой:

– Никита любил свой старенький фотоаппарат, подарок деда. Не доверял ничему новомодному.
 
– Короче, странный был человек.

– Я бы сказал – своеобразный.

– Как не назови... А впрочем, давайте вернемся к снимкам.

Он полез в сумку, но нам снова помешала Нина. Она принесла заказ. Мы молчали, пока она расставляла тарелки.

– Итак, Посольцев оставил вам копии каких-то снимков, - подытожил я после того, как официантка ушла.

– Да.

– Почему вы связались со мной?

– Потому что труп Никиты нашли в вашей машине.

– Ошибаетесь, Леонид Олегович.

Его лицо вытянулось:

– Как ошибаюсь?

– Посольцев был не в моей машине, а в машине моего помощника.

– Но вы там были!

– Поблизости, - кивнул я. – Может, и убил вашего друга? Вы не думали об этом?

– Нет.

– Не думали?

– Нет, я не верю, что убили вы.

– Почему?

Кувшинский недоуменно уставился на меня.

– А зачем вам устранять Никиту? Что он вам сделал?

– Ладно, проехали, - сказал я, выловив из горшочка несколько кусочков мяса. – Фотографии в сумке?

– В ней д-два конверта. – Он закашлялся.

– В которых лежат снимки? – спросил я, прожевав мясо.

– В одном – да. Никита сам сказал. А в другом – комментарии или письмо. Что-то в этом духе.

Кувшинский сначала облизал губы, а потом сделал несколько маленьких глотков сока.

Я не торопил его. Мне бы не хотелось, чтобы он в спешке о чем-нибудь забыл. К тому же я потихоньку справлялся со своим заказом. 

– Когда я узнал о смерти Никиты, я сразу же собирался позвонить вам, - заверил Кувшинский, - но решился только сегодня.

– Понимаю. – Я был сама тактичность. Возможно, из-за того, что уже опустошил горшочек и почувствовал в животе приятную тяжесть. – Вы доставали снимки из конверта? Разглядывали их?

– Нет. Оба конверта запечатаны. Как и были.

– То есть вы даже не знаете, что или кто изображены на снимках?

– Не знаю.

– Может, ожившие мертвецы?

У Кувшинского поползли очки на лоб:

– Что? Какие мертвецы?

– Ожившие.

– Владимир Алексеевич, я вас не понимаю.

Я откинулся на спинку стула и сложил руки на груди:

– Ничего. Не берите в голову. Вы наконец-то покажите мне снимки Посольцева? 

– Да, конечно. – Мой собеседник раскрыл сумку и запустил в нее правую руку.

Крик, который издал Кувшинский, наверное, был слышен и за два квартала от «Уюта». Нина уронила поднос с бокалами пива, а Ваня так шарахнулся в сторону, что опрокинул на себя несколько початых бутылок с полки над баром.

Но все это я заметил краем глаза, так как мой взгляд приковало к себе искаженное ужасом лицо Кувшинского. Оно было смертельно бледным.

Коротышка, отбросив сумку, вскочил на ноги и, не отрываясь, уставился на свою правую руку. Потом пошатнулся и упал.

Я подскочил к нему.

– Что с вами, Леонид Олегович?

– Змея! – завопил женский голос.

Обернувшись, я увидел, как единственные, кроме нас с Кувшинским, посетители (парень и девушка) забрались на стулья и указывали на что-то, находящееся на полу. Я посмотрел туда и увидел шевелящийся блестящий клубок.

Нина, оказавшись верхом на барной стойке, снова завопила:

– Змея!

– Если она и была ядовитой, то уже использовала весь свой яд, - проворчал Ваня, поправляя неопрокинутые бутылки. – Володь, она его укусила?

Я склонился над тяжело дышащим Кувшинским. Взяв его руку, я обнаружил на кисти две четких кровоточащих ранки.

– Укусила?

– Да, - ответил я. – Укусила. Я звоню в скорую, а ты поймай змею в какой-нибудь мешок.

Ваня сбегал в подсобку и притащил мешок из-под сахара и непонятного предназначения крюк. За ним с любопытством наблюдали уборщица и кухарка.

– Все-таки будь осторожен! – предупредил я. – Может, яд у нее многоразовый.

В образовательном корпусе по биологии у меня никогда не было оценок, выше двойки.

Ваня осторожно подцепил змею на крюк и бросил ее в мешок. У него все получилось ловко и с первого раза, как у заправского змеелова.

– Надо завязать мешок, - сказал этот спец по ловли ползучих гадов.

– Чем? – Я осмотрелся в поисках веревки или проволоки.

– Возьмите. – Нина протянула нам ленточку, которую извлекла из передника.

Через минуту дело было сделано. Я нарочно несколько раз обмотал края мешка и сделал два узла.

– Чем прочнее, тем надежнее, - объяснил я окружающим.

– Мужик жив? – Ваня кивнул на застывшего на полу Кувшинского.

– Пока да.

– Если высосать яд и выплюнуть, его можно будет спасти. Нужно надрезать кисть и…

Я нахмурился:

– И кто будет высасывать яд?

– Ты. Это же твой знакомый. – Ваня обошел барную стойку и, достав нож, вернулся с ним ко мне. – Действуй. – И, взявшись за лезвие, протянул его рукояткой вперед.

– У кого-нибудь есть такой опыт? – Я с надеждой всматривался в лица присутствующих. Однако, если у кого-то он и был, то признаваться в этом никто не собирался.

– Что вы ждете? Он же умрет! – Нина слезла со стойки и склонилась над пострадавшим. При этом она то и дело бросала тревожные взгляды на мешок. – Высасывайте яд! Скорее!

Я огрызнулся:

– Может, сама попробуешь?

Она не решилась. Я тоже. Никто не решился!

Когда прибыл мед аэробус, Кувшинский был уже мертв.

Никаких конвертов в сумке не оказалось.



ГЛАВА  6


1

Два дня спустя после трагических событий в кафе «Уют» и последующих дознаний, порядком истрепавших мои нервы, я сидел в своем офисе и бесцельно смотрел в окно. Пролети мимо супермен или Бэтмэн, я бы даже не обратил внимания.

Я думал, размышлял, и мысли эти не были радужными. Противоречия между моими желаниями и обстоятельствами, в которых я не по своей воли оказался, грозили, в лучшем случае, головной болью и раздражительностью.

Мне «посчастливилось» впутаться в нехорошую историю с двумя убийствами. Как минимум, с двумя. Да и меня самого чуть не отправили к праотцам. И что в результате, помимо радости, что я все еще жив? Я не заработал ни копейки, не получил удовольствия от приключений, и, видимо, не дождусь поимки преступников – то есть и моя мстительность останется неудовлетворенной.

В довершении всего, Запахин сообщил, что у него появилась возможность приобрести авто со значительной скидкой, и ему срочно необходимы дополнительные двадцать пять – тридцать тысяч. Естественно, он намекал на то, что эти деньги должны поступить к нему от меня. Как-никак, если бы не я, ни сам Олег, ни его «хендай» не оказались бы в тот день на трассе.

Можно было, конечно, послать Запахина куда подальше вместе с его появившейся возможностью (в конце концов, не такой уж он незаменимый помощник!), забыть все произошедшее, как страшный сон, и жить дальше. Но нет, при одной только мысли об этом мое самолюбие вставало в позу.

Я решил во что бы то ни стало найти виновных. Найти и выбить из них полную компенсацию моего морального ущерба, в которую, разумеется, включил и тридцать тысяч, предназначенных Запахину. Правда, каким образом это сделать, я пока еще до конца не осознал. Хотя кое-что в голове уже вырисовывалось.

Задуманное мной было делом рискованным. Я прекрасно понимал это и сознательно шел на риск. К тому же, я не исключал возможность того, что преступники первыми нанесут удар. И, исходя из таких соображений, мои действия на опережение оказались бы хорошими пособниками на пути к победе.

Кое-какие первые шаги к осуществлению своего плана я предпринял еще прошлым вечером. Сегодня же я «провисел» весь день на вифоне, добывая информацию, которая поможет яснее разобраться в сложившейся ситуации.

«Чем больше я буду знать, тем точнее и болезненней будет мой удар», - убеждал я себя перед очередным звонком.

И вот, сделав паузу в разговорах по вифону, я сидел в своем офисе, откинувшись на спинку кресла, и бесцельно смотрел в окно.

Вскоре ко мне заглянула Ира и сообщила:

– Я вернулась.

Я повернулся к ней и спросил:

– Какие результаты?

– Через минуту доложусь, - ответила она и тут же исчезла.

– Жду, - только и успел бросить я.

У Ирины было ответственное поручение. Она должна была выяснить происхождение татуировки на левом плече моей рыжеволосой поклонницы.

– Вот так новость: у тебя есть поклонница? – ревниво спросила Ира накануне, когда я готовил ее к заданию. – Хорошенькая?

Я как бы мечтательно закатил глаза:

– Ничего.

Ира хмыкнула:

– Может быть, нам с ней объединиться и создать твой Фан-клуб? Глядишь, еще кто-нибудь в него вступит.

Мне предложение понравилось.

– Неплохая идея. Но об этом после. – Теперь я состроил серьезную гримасу. – Запоминай, что ты должна выяснить.

– Замужем ли твоя поклонница? И, если да, то кто муж?

– Само собой. Но в другой раз.

– Есть ли у нее дети?

– Опять мимо.

– Что – только про тату и все?

– Может, дашь мне сказать?

Ира кивнула:

– Дам, но сначала ответь: почему выяснять это должна я, а не Олег или ты сам?

– Потому что Олег занят на своей основной работе. Моя физиономия засвечена. И главное: о женщине безопасней и проще расспрашивать другой женщине. Это не так подозрительно.

Глаза Иры восхищенно засияли:

– То есть я теперь не помощница вольного журналиста, а практически детектив?

– На пару дней, - уточнил я. – Навыки у тебя есть, ты же смотришь сериалы про полицейских.

– Смотрю. – Она вытянулась по струнке. – Что я должна делать?

– Так-то лучше. – Я не смог сдержать улыбку. – Итак, тебе надо пробежаться по всем тату-салонам города и осторожно… подчеркиваю, осторожно узнать имя и адрес девушки с разноцветной птичкой на левом плече. Авось, повезет, и татушку ей сделали здесь, в Туле-1, а не, скажем, на колониальной планете. То, что она не самопальная, я не сомневаюсь. Работал мастер.

– Полицейские, наверное, уже пробегали по салонам?

– Нет. Капитан сказал, они считают это напрасной тратой времени. Им важнее разыскать дальнобойщика, подельника «коршуна». А уж потом через него накрыть всю банду. В том числе и мою поклонницу.

Ира поджала губки:

– Ты же решил начать с нее. И не считаешь это напрасной тратой времени?

– Может, и считаю. Но я хватаюсь за соломинку.

– Используя меня.

– Ты против?

Губки расплылись в улыбке:

– Нет. Используй.

– Вопросы есть?

– Есть один.

– Задавай.

– Володя, а если меня спросят, зачем я ищу эту девушку с татуировкой?

Я задумался:

– А ведь верно! Кто-нибудь обязательно спросит. Люди любопытны.

– Что же мне отвечать?

Я почесал затылок:

– Скажи, что видела, как эта девушка обронила что-то. Что-то дорогое, ценное. Кольцо, например. А ты, обеспеченная и вся такая правильная, подняла и теперь хочешь вернуть вещь владелице.

– Меня примут за дуру.

– Нет, за порядочную девушку. 

– Нет, за порядочную дуру.

Я фыркнул:

– И пусть! Мы же знаем, что ты не такая.

– Пожалуй, лучше я сама придумаю причину.

– Например, какую?

– Скажу, что она забыла в кафе косметичку.

– Как знаешь, - подумав, согласился я.

И вот первый рабочий день Иры в статусе частного детектива закончился. Она зашла ко мне и, как обычно, игнорируя кресла и стулья, присела на край стола.

– Что ж, отчитывайся, - потребовал я. – Если, конечно, у тебя есть что мне сообщить.

– Ха! – Она закинула ногу на ногу. – У меня-то есть, что тебе сообщить. А вот ты, руководитель, не насидел мозоль на мягком месте за целый день сидения в кресле?

О, времена! Приходится оправдываться перед собственной помощницей.
 
– Я не просто сидел. Я при помощи вот этой штуковины, - указал на вифон, - узнавал полезную нам информацию.

– Полезную нам?

– В основном, мне.

– И что же ты узнал?

– Например, номера машин Иванова Эдуарда Карловича: и «Нисана» и «Фольксвагена». Один знакомый из дорожного департамента помог.

– А зачем тебе эти номера?

– Пригодятся.

– Допустим. Что еще?

– Узнал, что Посольцев и Кувшинский, приятели и вольные фотографы, раньше работали в одном и том же фотоателье. Уволились года полтора назад. Зарабатывали, фотографируя свадьбы, торжества – короче, все мероприятия, куда приглашали. Их объявление до сих пор значится в колонке «Услуги» в еженедельнике «Пригород». Я проверил.

Ире было мало:

– Дальше! – потребовала она.

Я продолжил:

– Посольцев, как мне кое-кто поведал, в последнее время с фотоаппаратом вообще не расставался. Тот постоянно болтался у него под плащом. Чуть что интересненькое возникало, Никита Георгиевич доставал свой агрегат и щелк, щелк, щелк… – Я наклонил голову и исподлобья взглянул на девушку: – Достаточно? Ты убедилась, что я не сидел сложа руки?

– Более или менее.

– Ах, так! Ладно. – Я хлопнул ладонью по столу. – Еще я пообщался с капитаном Павкиным.
Выслушал краткую лекцию о ядовитых змеях вообще, и о той, что укусила Кувшинского в частности. Кстати, оказывается, даже если бы мы постарались высосать из ранок яд, фотограф все равно бы умер. Необратимый процесс. Сильнейший яд. Так-то. Единственное, что капитан мне не сказал (а это самое интересное), откуда собственно змея взялась. И как очутилась в сумке фотографа. – Я перевел дыхание. – Вот, пожалуй, и все.

– Ничего не забыл?

– Кажется, нет. Ну, разумеется, мне тоже пришлось ответить на несколько вопросов Павкина. Он, как обычно, заранее успокоил, предупредив, что их будет от силы два-три. И, как обычно, количество вопросов перевалило за три десятка.

Ира посочувствовала:

– Я поняла, поняла. Ты, бедненький, работал без продыха.

– Точно, так и есть. Еще пять минут назад вифон просто дымился. Кнопки до того раскалились, что об них можно было обжечься.

Ира пальчиком коснулась одной из кнопок и констатировала: 

– Холодная, как вездесущий нос терьера моей подруги. Но, несмотря на это, я верю тебе.

– Честно?

– Честнее не бывает. – Ира открыла блокнот. – Теперь о моих успехах.

«Начало обнадеживающее», - подумал я. И сказал:

– Я готов, словно губка, впитать каждое твое слово.

– Это правильно. – Ира растягивала удовольствие. – Итак, я побывала в пяти салонах, где твоя рьяная поклонница могла сделать татуировку.

– Всего в пяти? – удивился я.

Она кивнула:

– В остальных отпала необходимость. В пятом я напала на след и переключилась с тату-салонов на спортклубы. Точнее, на один спортклуб.

Мое удивление возросло:

– Отчего такие американские горки? Какая связь между тату-салоном и спортклубом?

– Володя, ты переутомился.

– С чего ты так решила?

– Потому что ответ на твой вопрос очевиден: связь между ними – это твоя поклонница.

– То есть? Она занимается в том клубе?

– Нет. Она в том клубе инструктор по танцам.

– Ах, вот оно что!

Ира передразнила:

– Да, вот оно что!

Я принялся взглядом сверлить девушку:

– Еще скажи, что ты узнала, как ее зовут.

– Узнала.

– Ольга?

– Нет.

– Я так и думал. Как же ее зовут?

– Подожди, не сбивай меня. Я все расскажу. Все, что узнала и увидела. Но по порядку.
 
– Надеюсь хотя бы, что ты не стала разговаривать с ней?

– Не стала. Кстати, она не просто «ничего», как ты говорил, а вполне красивая. С моей точки зрения.

– Других фанаток не держим.

– Я поняла.

Я погладил ее по коленке.

– Как бы то ни было, дорогая, после тебя на других девушек я смотрю вполглаза.
 
– Надеюсь. – На лице Иры появилось довольное выражение. Она обожала комплименты, даже если они были откровенной лестью.

– Итак, рассказывай. – Я поудобнее устроился в кресле и приготовился слушать. – С пятым салоном тебе повезло.

– Да. – Ира перевернула страницу блокнота. – Зовут твою поклонницу – Соколова Ирина Евгеньевна. Представляешь, моя тезка. Татуировку сделала месяцев шесть-семь назад в салоне на Первомайской.

– Возле хлебного?

– Да. Там, в основном, косметические услуги. Но есть комнатка, где делают цветные татуировки.

– Продолжай.

– Ее вообщем-то там плохо знают, но мастер тату, оказывается, ходит в спортивный клуб «Олимпиец». А Соколова там работает.

– Мастер все тебе рассказал, потому что ты его очаровала?

– Нет. Просто мастер болтушка, каких мало.
 
– Болтушка?

– Да.

– Женщина? Мастер тату – женщина?

– Девушка. – Глаза у Иры загорелись. – Кстати, Володя! У нее такой потрясный маникюр.
Ногти не длинные, для удобства, но очень красивые. Это в их салоне делают.  Я обязательно сделаю себе такие же. Тебе понравится. Может быть, поощришь меня премией?
 
– Может. После. Продолжай свой доклад. 

– Ловлю на слове. – Ира заглянула в блокнот. – Твоя поклонница…

– Ир! – перебил я. – Достала уже! У нее есть имя, фамилия и отчество. Соколова Ирина Евгеньевна.

Ира побарабанила ноготками по блокнотику:

– Хорошо. Соколова преподает в спортклубе «Олимпиец» танцы.
 
– Бальные?

– Нет. Оздоровительные, ритмичные… Короче, упражнения под музыку. Татушница, правда, не ими занимается.

– А чем?

– Танцем живота. Его ведет не Соколова.

– Ясно. – Я выжидающе смотрел на Иру. Потом спросил: – Я так понимаю, ты на этом не остановилась и поехала в «Олимпиец»?

– И даже записалась на эту ритмику, - подтвердила она. – На завтра. На восемь вечера.
 
– Ты все-таки разговаривала с Соколовой? – Я поднялся. – Ир, я же не просил тебя…

Моя инициативная помощница запротестовала:

– Нет, нет, нет, я разговаривала не с ней. С администратором.

– Но я так понял, что ты ее видела. Да?

– Не-а. Саму ее я не видела. Я видела ее фото на стенде. У них в фойе клуба висит стенд, на котором представлены все инструкторы и тренеры. Она там вторая слева. Только она не рыжая, а брюнетка.

– Выходит, Колпаков был прав. – Я снова сел.

Ира заинтересовалась:

– В чем он был прав?

– В том, что преступница либо перекрашивала волосы, либо надевала парик.

– Да, тогда он прав.

Помяни черта!

Засветился экран вифона. На нем появилось изображение кабинета Колпакова. Посередине находился сам капитан.

Ирина поднялась с края стола, привычным жестом оправила юбку и, закрыв блокнот, отошла в сторону.

Я включил звук:

– Да, Андрей? Привет! Что хотел?

– Привет! Надо увидеться. Кое-что уточнить.

– По поводу?

Он заворчал:

– Какого черта ерунду спрашиваешь? Кафе «Уют» – это моя территория. А у тебя там на глазах умирает человек! – Немного смягчившись, он спросил: – Ты не собираешься в ближайшие часы покидать свой… хм… офис?

– Вообще-то собираюсь. – Очень надоели бесполезные визиты Колпакова! – Ухожу буквально через минуту.

– Опять без разрешения?

– Ты же меня знаешь.

– Когда-нибудь у тебя соберется столько штрафов, что ты окажешься под замком! Помяни мое слово.

Поблагодарив за заботу и предупреждение, я спросил:

– Нельзя ли это твое «кое-что» уточнить сейчас, по вифону?

Капитан, помолчав, сказал:

– Можно и по вифону. Кувшинский не упоминал в разговоре с тобой, что у него дома коротит розетка?

– Коротит розетка? – Я подумал, что ослышался.

– Да, коротит розетка. Ты что оглох? – В голосе Колпакова отчетливо слышалось раздражение. – Он говорил о проблемах с электричеством?

– Нет, не говорил. Мы вообще электричество не обсуждали. Я дважды дословно передал тебе наш разговор.

Капитан сощурился:

– Поверю на слово. Слушай следующий вопрос: что тебе известно о клубе «Олимпиец»?
 
Ирина привлекла мое внимание, демонстративно помахав блокнотом. Она напоминала, что в «Олимпийце» работает Соколова, моя «фанатка».

Кивнув ей, я ответил капитану:

– Ничего особенного. Просто слышал, что такой спортклуб существует.
 
– И что-нибудь поконкретнее сказать о нем не можешь?

– Нет, я никогда там не был.

– Ты же любишь спорт?

– И что? Думаешь, я облазил все клубы мегаполиса. Я однолюб. Хожу в один и тот же зал уже несколько лет. Он расположен здесь неподалеку. Удобно и по цене выгодно. – Я приблизился к экрану вифона. – Андрей, колись, что значат твои вопросы?

Капитан сделал неопределенный жест рукой:

– Кувшинский, по словам жены, интересовался этим клубом.

– Для чего? Хотел позаниматься? Молодец! Ему бы, кстати, не помешало.

– Вряд ли он увлекался спортом.

– Тогда, зачем ему интересоваться спортклубом?

Капитан фыркнул:

– Мне бы это тоже очень хотелось знать. Потому и звоню.

– Адресатом ошибся.

– То есть ты ничего… этакого про «Олимпиец» не знаешь?

– Не знаю, - соврал я. – Что, Андрей, расследование в тупике?

– Расследование движется. Медленно, но верно. – Колпаков сухо поблагодарил за помощь и отключился. Экран погас.

– За мной следили? – насторожено спросила Ира. – Видели в спортклубе?

Я нахмурился:

– Не думаю, иначе бы он упомянул тебя. Или позвал бы к вифону.

А между тем сам я размышлял:

«Любопытно, почему Колпаков спрашивал про электричество? Про розетку, которая коротит? К чему все это? Какая связь между электричеством и убийствами фотографов».

Ответы, казалось, лежали на поверхности, и все-таки я не мог никак четко сформулировать их для себя. Или мог?!

Меня словно молнией поразило:

– Ну, конечно же! – Я поднялся.

– Что? – Ира с интересом следила за мной.

– Ириш, мне надо бежать. Ты все мне рассказала?

– Да. Но куда ты идешь?

– Проверить одну свою догадку. Увидимся завтра утром. – Я направился к двери. – Запрешь здесь все, хорошо?

– Само собой.

Я вышел, но потом на секунду заглянул назад:

– Ира, забыл сказать: ты умница! – И послал ей воздушный поцелуй. – Просто прелесть!

– Спасибо. – Она зарделась.

– Благодаря тебе, птичка попалась. – Я подмигнул. – До завтра!
 
– До завтра! – крикнула она вслед. – Будь осторожен.

Я пообещал, что буду.


2

Иногда случаются такие дни, когда все удается легко и быстро. Вечера подобные тоже иногда бывают. И этот был одним из них.

Я настолько плодотворно провел следующие два с половиной часа, что даже не верилось. Во-первых, я пообщался со вдовой Кувшинского и узнал, что прямо перед уходом Леонида Олеговича на встречу со мной к ним домой приходил электрик, якобы с профилактической проверкой. Вдова сказала, что они с мужем ничего не заподозрили, и только потом, от полицейских, она узнала, что электрика к ним никто не посылал. Женщина причитала, что не запомнила его и даже толком не видела, потому как с ним общался муж. Я не стал ей говорить, что это ее счастье. Если бы она его разглядела, пусть просто запомнила шрам, думаю, в скором времени она бы встретилась с покойным мужем. «Коршун» по фамилии Иванов (а я не сомневался, что это он выступал в роли электрика) свидетелей не оставляет.

Окрыленный тем, что напал на след, я поехал прямиком к спортивному клубу «Олимпиец». Караулить центральный вход – расписные раздвижные двери – не стал, не было смысла. Вместо этого я расположился в небольшой забегаловке напротив черного входа.
 
И снова фортуна оказалась на моей стороне. Стоило мне слегка перекусить, как подъехал «нисан» и из него вылез поджарый мужчина в джинсах и темно-синей толстовке. Мужчина на мгновение замер возле машины и огляделся по сторонам. При этом, словно нарочно, встал таким образом, что я отчетливо увидел отвратительный шрам на правой щеке.
 
– Ага! Значит, Иванов умер пару месяцев назад! – позлорадствовал я некомпетентности полицейских. – На кого же я тогда смотрю?! На призрака?!

«Коршун» между тем достал из багажника огромную, но, судя по всему, не особо тяжелую сумку, забросил ее на плечо и торопливо зашагал к черному входу клуба.

«Фитнесс входит в моду, - ехидно отметил я про себя, потянувшись к мобильнику. – Надо бы и нам с Колпаковым позаниматься».

Однако я не стал звонить капитану по одной простой причине: арест «коршуна» никоим образом не поможет мне обогатиться. И Запахину не обломятся тридцать тысяч. Даже если мы с ним оба бросимся в ноги главе департамента полиции и станем вместе умолять его. Мол, вознаградите материально в благодарность за содействие в поимке особо опасного преступника!

А вот что неплохо бы было сейчас предпринять, размышлял я, так это пойти за «коршуном» и понаблюдать за ним в клубе.

Это, действительно, было бы неплохо. Однако и тут возникало одно «но». Я пойти не мог – сразу бы попался на глаза, если не «коршуну», так Соколовой. А вместо меня идти было некому. 

Мне срочно требовался помощник. Только не Ира, ею рисковать не хотелось. А, скажем, Денис Запахин, брат Олега, вполне бы мне подошел. В конце концов, чьему брату требовались тридцать штук на новое авто?! (Сам Олег не подходил для роли наблюдателя по той же причине, что и я. «Коршун» видел его. Соколова, возможно, тоже.)

Оставался Денис. Замечательная кандидатура. Он мало походил на старшего брата и внешне, и на уровне интеллекта. Он был красивее (оценка Ирины), расторопнее, умнее и находчивее Олега. И, видимо, поэтому очень редко соглашался участвовать в моих авантюрах. И даже периодически менял номер своего телефона, чтобы быть для меня недоступным.

Так Денис поступил и на следующий день после нашего с Олегом возвращения из межзоновых полей. И выцепить его теперь я мог только при помощи старшего брата. И уговорить, акцентируя внимание на том, что, помогая мне, он одновременно помогает и своему брату.

Я знал, что у Олега сегодня был выходной. (После отработанных двух смен подряд.) Он забегал ко мне в офис часа в три, чтобы узнать, как идет расследование. Новость о новом трупе (Кувшинском) чрезвычайно поразила его. Услышав мою историю о ядовитой змее в кафе, Олег минут пять не мог прийти в себя. И даже не сразу осведомился, куда из приемной пропала Ирина.

– У нее ответственное поручение, - уклончиво ответил я, когда соответствующий вопрос все-таки был задан.

Запахин хотел ее дождаться, чтобы просто поздороваться (ха!), но я заверил его, что он всего лишь напрасно потратит уйму времени.

– Она может сегодня и вовсе не вернуться, - неопределенно махнув рукой, закончил я.

– Надеюсь, ты ее не уволил? – с опаскою спросил Олег.

Я успокоил его, сказав, что пока лишь только подумываю об этом.
 
– А, впрочем, без тебя ей будет лучше, - неожиданно заметил Запахин. – Безопаснее. Как и всем нам.

Я сказал ему на это, что он может убираться ко всем чертям и отныне здесь не появляться. Он и убрался, попросив ему больше не звонить.

И вот, в тот же вечер, я звонил ему. Звонил с мобильника, сидя в своей машине с полностью закрытыми стеклами. Вести разговор в забегаловке я не решился. Слишком много посторонних глаз и ушей. 

– Да? – отозвался Олег после чуть ли не пятнадцатого гудка.

– Олег, ты спишь?

– Нет. Не слышал звонка.

– Занят чем-нибудь?

Вместо ответа, он сам спросил:

– Что-то еще случилось? Ты все вспомнил?

– Нет. Мне нужна помощь.

– Обратись в специализированную службу.

Я поблагодарил за совет:

– Спасибо, конечно, но помощь мне нужна от тебя.

Он тяжело вздохнул:

– Я на этом что-нибудь заработаю или опять только что-то потеряю?

– Заранее никто не может знать! – философски изрек я.

– Тогда, я пас. Знаешь, Володь, поищи другого дурачка.

– Уже нашел.

– Кто же этот несчастный?

– Твой младший брат.

– Денис? – удивился Олег.

– Да. Собственно, он мне изначально и был нужен.

– Ты собрался разорить всю мою семью?

– С удовольствием бы вновь принялся за тебя. Но ты на этот раз не подходишь. Твоя физиономия засвечена. Впрочем, как и моя.

Олег принялся беспорядочно забрасывать меня вопросами:

– Кем засвечена? О чем ты? Что происходит? Где ты?

Я не стал отвечать ни на один из них. Просто ждал, когда он замолчит. И, наконец-то, это произошло. Теперь уже я сам спросил:

– Олег, ты закончил?

Оказывается, нет:

– Если тебе нужен Денис, почему ты звонишь мне? – проворчал Олег.

– У меня нет его нового номера. Будь добр, скинь мне его.

Запахин отозвался не сразу:

– Володь, у Дениса несколько номеров. Но тебе сейчас не пригодится ни один из них. Брата нет в Туле-1. Он уехал к какому-то другу и…

Я отключился, не дослушав его. Выругался и откинул мобильник на пассажирское сидение. «Наверное, так даже лучше, - подумал я. – Не зря же принято считать: если хочешь, чтобы что-то было сделано, как следует, - сделай это сам».

Я открыл бардачок. Мой артистический грим-набор всегда хранился там на всякий пожарный случай. На случай, вроде этого. Теперь мне оставалось лишь достать его и без помощи пластических хирургов превратится из Владимира Баркова, например, в Васю Пупкина. К слову, Ира как-то за десять минут превратила мое загорелое волевое лицо уверенного в себе мужчины в жалкую харю конченного алкаша. Впалые скулы, бледно-желтый цвет и мешки под глазами прилагались.

Как и всякий нормальный мужчина, я терпеть не мог все это гримирование. Но порой у меня не было выбора. Однажды даже светлый парик и борода позволили мне избежать серьезных неприятностей.

В этот раз я не пошел на радикальное изменение внешности: просто наклеил усы и надел очки со слегка затемненными, но обычными стеклами. Более полное перевоплощение не пошло бы мне на пользу: алкаша не пустят ни в один приличный спортклуб.

Итак, Вася Пупкин, тип с усами и в затемненных очках, вылез из «шкоды», припаркованной не на стоянке перед «Олимпийцем», а чуть в стороне, поставил автомобиль на сигналку, глубоко вдохнул и зашагал к входу в спортклуб.


У людей тоже случаются короткие замыкания, сопровождающиеся, как правило, провалами в памяти и во времени. Уж я-то знаю это не понаслышке!

Со мной короткое замыкание (уже второе за месяц!) произошло в двадцать один сорок три. Я знаю это точно потому, что когда меня пронзила острая боль и все вокруг померкло, я смотрел на часы, висящие над столом администратора «Олимпийца».

Случилось это вот как:

– Я хотел бы позаниматься у вас, - обратился я к улыбчивой девушке, встретившей меня.

Она не успела ответить. За нее это сделал крепкий парень, вынырнувший откуда-то сбоку.
 
– Извините, но наш клуб скоро закрывается. Если вас это не затруднит, приходите завтра.

У меня внутри все похолодело. Крепким парнем оказался ни кто иной, как «дальнобойщик» из придорожного кафе.

– Простите, - также вежливо обратился я к нему, поборов волнение, - а вы кто будете?

– Я старший администратор. – Он повернулся к девушке. – Маша, в зале заканчиваются стаканчики. Пожалуйста, возьми новую упаковку и отнеси туда. Клиентам не из чего пить.

Девушка захлопала ресницами:

– Мы ведь почти закрываемся! Может, потерпят?

– Нет, отнеси. Не сейчас, так завтра это все равно надо будет сделать.

– Но завтра уже не моя смена.

– Отнеси-отнеси.

Девушка встала и удалилась. «Дальнобойщик» обратился ко мне:

– Если бы вы пришли на полчасика пораньше, был бы смысл заниматься. А сейчас вы толком и не разогреетесь.

«Похоже, он не узнал меня», - успокоившись, подумал я. И заговорил с ним легко и непринужденно:

– Вы знаете, мне бы хотелось всерьез заняться своим телом. Немного подкачаться. Может быть, побоксировать. Короче, скинуть лишнее и добавить желаемое.

«Дальнобойщик» оглядел меня с ног до головы.

– У вас, по-моему, все в порядке. Занимались раньше?

Я развел руками:

– Давно. И не регулярно.

– А потом бросили? Почему?

– Из-за катастрофической нехватки времени. Работа, семья. Вы же понимаете?

– Конечно. Обычное дело.

Я по-дружески улыбнулся:

– Если вы мне все покажете, я окончательно определюсь, чем хотел бы заняться в первую очередь.

– С удовольствием покажу, - кивнул «дальнобойщик», - но не сегодня. Мы через семнадцать минут закрываемся.

Я взглянул на часы, и тут же спину пронзила острая боль в области сердца. В глазах потемнело… Меня просто выключили, как… стиральную машинку, что ли…



ГЛАВА  7


Первый голос сказал:

– Похоже, он того… готов.

Второй голос засомневался:

– Не может быть! Такой кабан!

– Сердечко, наверное, слабое, - предположил первый.

Третий голос, рассерженный, обрушился на них:

– Идиоты, прежде чем убивать, нам надо было его допросить!

– А если оживить? – предложил второй голос. – Сработало раз, сработает и другой.

Третий взорвался:

– А не пробовали думать, прежде чем что-то делать?! 

Первые два голоса вперемежку принялись оправдываться:

– Кто же знал?!.. Он появился внезапно… Мало ли что… Его же все равно надо было уничтожить… Но мы не собирались… Так получилось…

И вдруг второй голос воскликнул:

– А, гляди, зашевелился! Жив, сволочь! Сейчас я его…

– Отойди! – гаркнул третий. – Снова за старое?! Иди лучше посмотри, все ли покинули клуб.

– Все, - ответил второй. – Я уже проверял.

– Проверь еще раз.

Послышались тяжелые удаляющиеся шаги. Затем третий голос спросил:

– Он точно очнулся?

– Точно, - через паузу промычал первый. – Куда ж он денется?!

И, действительно, куда я денусь, связанный по рукам и ногам?!

– Эй, открой глазки! – Мне крайне неделикатно хлопнули по щеке. – Слышишь, просыпайся! – Хлопнули еще раз. По другой. Чтобы не было обидно. – Мы знаем, что ты очнулся. Хватит притворяться! Ау-у-у…

– Подними его и усади на стул, - приказал третий голос. – Да поживее.

Я приоткрыл глаза и медленно обвел взглядом комнату. На мне уже не было очков. Да и усов, по ощущениям, - тоже.

Сглотнув, я сказал «дальнобойщику», который стоял, склонившись надо мной:

– Здравствуйте, старший администратор. Я смотрю, все в сборе. Можно начинать вечеринку.

– Можно. – Мою правоту подтвердил «коршун», обладатель третьего голоса. Он стоял чуть позади и что-то вертел в руках. Какой-то приборчик.

Я и с ним поздоровался:

– Добрый вечер, Эдуард Карлович! Давно не виделись! Правда, я совсем не соскучился по вас.

– Я тоже, - процедил он в ответ.

– Как здоровье? – невозмутимо справился я. – Не продуло ли на трассе средь межзоновых полей?

«Дальнобойщик» сжал кулаки и огрызнулся:

– Сейчас тебя продует.

Я замолчал, но не надолго. 

– Пытать будете? – наивно поинтересовался я через минуту.

«Коршун» приподнял плечи и ответил неопределенно:

– Как придется. Все от тебя зависит.

– Совершенно не переношу боли, - предупредил я. – Кричу, как резанный!

– Кричи, сколько влезет. Все равно никто не услышит. – Безразличие в голосе «коршуна» в самом деле пугало.

– А что у вас в руках?

– Что у меня в руках? Ты об этом? – Он подошел и показал приборчик. – Это электрошокер. Хорошая штука, правда, чересчур мощная. Но это ее единственный недостаток.

– Зато существенный! – проворчал я. Мне это было известно, как никому другому. – Вы бы лучше отрегулировали свой приборчик. Уменьшили мощность. Я парень крепкий, а какой-нибудь хлюпик уже отдал бы концы!

– Предлагаю прекратить этот пустой треп, - послышался за моей спиной женский голос. – Владимир Алексеевич, мы хотели бы знать, с какой целью вы пришли в клуб. Искали кого-то? Или что-то?

Я хотел повернуться, но «дальнобойщик» не дал мне этого сделать. Его лапы крепко прижали меня к стулу.

– Спрашиваете, зачем я здесь? – даже и не пытаясь вырываться, переспросил я. – Да просто решил позаниматься. Вернуть былую форму.

– Именно в «Олимпийце»?

– Название понравилось. Обнадеживающее. – Я облизал пересохшие губы. – А можно и мне задать один вопросик? Всего один?

– Пожалуйста.

– Милая девушка, я вот никак не пойму, почему вы прячетесь от меня. Вы ведь такая большая моя поклонница! Фотографию мою носите в сумочке. Или уже не носите?

Застучали каблучки, «дальнобойщик» отошел в сторону, и предо мной предстала девушка из кафе, которой я дал автограф. Но теперь она была брюнеткой, и особой радости при встрече со мной в ее глазах не было.

– Добрый вечер, инструктор Соколова, - поздоровался я. – Теперь мы на равных. Вы знаете, кто я, а я знаю, кто вы.

– Откуда вам известна моя фамилия? – Она сложила руки на груди. Замечательной груди, стоит отметить.

– Поверите, если скажу, что я телепат?

– Не поверю. Вы, должно быть, видели наш стенд?

– Должен признать, он неплохо оформлен. Особенно мне понравилась вторая фотография слева. Ваша.

– Я тронута. Что вам еще известно?

– Многое, - заверил я. – Естественно: ваше имя, которое совсем не Ольга, как вы тогда представились. На самом деле, вас зовут Ириной, Ириной Евгеньевной. Вы инструктор по танцам. И вы замешаны в двух убийствах. – Я обвел взглядом всех присутствующих в комнате. – Вы все! В двух – это сто процентов. Но, если разобраться, их, конечно же, больше.

– Ишь ты, - оскалился «дальнобойщик», - еще с образовательного корпуса не люблю всезнаек.

«Ишь ты, - мысленно парировал я, - никогда бы не подумал, что ты был в образовательном корпусе!»

В комнату, где мы «отдыхали» и «мирно» беседовали, вошел стероидный монстр необъятных размеров.

– Все ушли? – строго обратилась к нему Соколова.

Он кивнул.

– И Маша?

Новый кивок. Но со словесными дополнениями:

– Я запер двери. – Это был голос номер два. – Даже если он начнет кричать, никто его не услышит.

– Что я и говорил. – «Коршун» сказал это персонально мне.

– А я не стану кричать, - спокойно пообещал я. – У меня другие планы. И цели.
 
– Может быть, поделитесь ими? – спросила Соколова. – Если они, конечно, не секретные.

– Обязательно поделюсь.

– Интересно послушать. – «Коршун» переминался с ноги на ногу. Боксер! – Неужели не хочешь, чтобы здесь оказались твои друзья из полиции?

– Не хочу. На черта они мне сдались! Только все испортят.

– Объяснись.

Я с хрустом распрямил спину и пожаловался:

– Уф! Все тело ноет. – Но мою жалобу проигнорировали красноречивым выжидающим молчанием.

Затягивать процесс не стоило, поэтому я прямо сказал:

– С полицией мне не получить денег. Иначе я бы давно им позвонил и все про вас рассказал.

Все четверо переглянулись.

– О каких деньгах идет речь? – Соколова расцепила руки, отчего грудь стала видна еще лучше. – О чем вы говорите?

– Я говорю о деньгах, которые вы заплатите мне за молчание, - невозмутимо ответил я.

Никогда не подозревал, что могу словами вводить людей в ступор. Однако в данную минуту произошло именно это. Мои «добрые друзья» онемели и превратились в каменные статуи.

– Черт! – Я покачал головой. – Здесь что – внеочередное сборище общества тугодумов? – Я посмотрел на Соколову. – Ирина Евгеньевна, вся надежда на вас. Вы-то меня понимаете? Убитые вами фотографы ничего для меня не значат. Поэтому я готов обо всем забыть за пятьсот тысяч. Больше не прошу, так как боюсь, что вы посчитаете мое убийство более выгодным вариантом.

– Так и есть, - буркнул «дальнобойщик». – Я и за пятьсот тысяч…

«Коршун» приказал ему заткнуться. И тот повиновался.
 
– Поверьте, я не наглый шантажист, постоянно платить не придется, - затараторил я. – Раз – и вы меня больше не увидите. Клянусь! Зачем нам лишние проблемы? И вам и мне? Я пусть и не звезда первой  величины, но все-таки личность известная. И друзья у меня солидные. Некоторые, как вы справедливо заметили, служат в полиции. Так что вам проще заплатить мне и спать спокойно, чем убивать и после шарахаться от каждой тени. Что скажите на это?

– А кто сказал, что ваше физическое устранение будет выглядеть как убийство? – холодно заговорила Соколова. – С вами может произойти несчастный случай. Например, на тренажерах! Для клуба, конечно, неприятность, пятно на репутации… Однако мы это переживем.

– А ты нет, - вставил «дальнобойщик».

Я облизал губы:

– Знаете, я человек гибкий. Согласен на четыреста тысяч.

– Мы подумаем, - вдруг сказала Соколова. – Сначала вы должны рассказать обо всем: как вышли на нас, кто еще знает о клубе и так далее.

– И тогда мы подберем наименее болезненный тренажер, - мрачно пошутил «коршун».

– Триста!

– Что триста?

– Триста тысяч, - объяснил я. А потом спохватился: – Рублей! Может быть, вы подумали о валюте? Нет. Триста тысяч рублей.

– Да я за триста тысяч… – начал было качок, но «коршун» заткнул ему рот, так же, как и «дальнобойщику».

– Отвечайте на вопросы! – Голос у Соколовой чуть не сорвался на визг. Нервы ни к черту! – Как вы здесь оказались? Только не говорите, что случайно. Я не верю в совпадения.
 
– Двести пятьдесят, - робко пробормотал я. – Но это потолок. Меньше никак. Я должен на что-то жить.

Соколова, тяжело вздохнув, повернулась к качку и «дальнобойщику»:

– Все должно выглядеть как несчастный случай. – Ее голос был холоден и не оставлял мне никакой надежды.

И все-таки я попытался продлить себе жизнь.

– Стойте! – завопил я. – Как насчет цифры?! «Тридцать три»?

– Что? – «Коршун» выронил электрошокер. Нагнулся, поднял его и сделал шаг ко мне. – Ты все вспомнил?

Мой ответ прозвучал уклончиво:

– Почти.

– Что ты вспомнил?

– Цифру. Тридцать три.

– И все?

– Ну, возможно, что…

Я так долго растягивал слова, что «коршун», переменившись в лице, не выдержал и рявкнул:
 
– Что эта цифра означает?

Я понятия не имел, поэтому счел лучшим промолчать. Но буквально через мгновение свое решение изменил и затараторил:

– Для начала я могу сказать, чего эта цифра не означает. Например, это точно не количество букв в русском алфавите. Хотя их там именно тридцать три. Но мы говорим сейчас не об этом. И это не возраст Ирины Евгеньевной, она значительно моложе. По ее же словам… – Своей болтовней я тянул время. Для чего я это делал? Все просто и очевидно: хотел подольше пожить. – Итак, методом исключения мы приходим к выводу, что тридцать три – это…

– Он ничего не помнит, - все тем же ледяным голосом произнесла Соколова. – Лишь морочит нам голову.

– Но он назвал номер? – возразил «коршун».

– Он слышал его от меня, когда я столкнулась с ним в кафе.

– Возле мужского туалета, - уточнил я. И спросил: – Ирина Евгеньевна, вы сохранили мой тогдашний автограф? Если нет, я дам вам новый.

Соколова не приняла ни шутки, ни в целом моей развеселой трепотни.

– Прощайте, Владимир Алексеевич! – только и сказала она мне.

«Дальнобойщик» со стероидным монстром тут же приблизились.

– Нельзя рисковать, - задумчиво проговорил «коршун». Обращался он к Соколовой, а смотрел на меня. – Лучше допросить его… более серьезно. И не такие орешки раскалывались.

Моя экс-поклонница выглядела недовольной, но, между тем, слова подельника со шрамом подействовали на нее:

– Хорошо, - согласилась она. – Сначала выясните, что ему известно, а уж затем… устройте несчастный случай.

– Все поняли? – Эдуард Карлович переводил хмурый взгляд с «дальнобойщика» на качка и обратно. – Приступайте.

Парочка бугаев с недобрыми оскалами подняли меня со стула.

– Чтобы без явных синяков! – предупредил «коршун».

– Не в первый раз, - откликнулся качок, не скрывая довольной ухмылки.

– Что – в предвкушении приятного времяпрепровождения? – тихо поинтересовался я у него.

Ухмылка качка стала еще шире:

– Тебе, Володя, тоже понравится. – И он с силой заломил мне руку.

– Не-е-ет! – взмолился я. – Только не это! Ненавижу боль!


– Развяжи его и ложи на скамью, - скомандовал «дальнобойщик». – А я навешу блины. – Он похлопал меня по плечу. – Сколько жмешь лежа? Сто пятьдесят? Сто шестьдесят?

– Парень здоровый, - высказался качок, укладывая меня на скамью. – Вешай сто девяносто. Или даже двести.

– Не мало?

– Достаточно. Приподнимем гриф и отпустим. – Стероидный монстр хмыкнул. – Или надавим. Упражнение называется: прощай, грудная клетка. – Укоризненно покачав головой, он добавил: – Вечно кто-то задерживается в зале допоздна и пытается ставить рекорды. А без подстраховки инструктора это занятие крайне опасное!

– Крайне опасное, - эхом подтвердил подельник, значимо выделяя каждое слово.

– Вам никто не поверит, что произошел несчастный случай, - выдавил я из себя. Говорить и двигаться после их экзекуций было трудно. Меня допрашивали минут пятнадцать. Допрашивали с пристрастием. Да еще с каким! – Никто не заканчивает тренировку жимом лежа! Это же база!

– Гляди-ка, - усмехнулся качок, - специалист нашелся!

Я облизал пересохшие губы:

– Спец не спец, а порядок знаю. Ваш спектакль не пройдет!

Они, не отреагировав на это мое замечание, молча навешивали на гриф внушительные блины. Ужасающая методичность происходящего напомнила мне мой личный рекорд в жиме – шесть раз со ста двадцатью килограммами. О двухстах я даже никогда и не задумывался.

– Есть последнее желание? – Качок склонился надо мной.

Я моргнул:

– Есть. Объясните, зачем вы убили фотографов?

– Что-нибудь еще?

– Да. Что было на снимках и пленке? Действительно, ожившие мертвецы?

«Дальнобойщик» шмыгнул носом:

– Зачем тебе это знать?

Я раздвинул уголки губ, что стоило мне немалых усилий:

– Интересно из-за чего весь сыр-бор. Я ведь уже никому не успею проболтаться. Расскажите?

– Обойдешься. – «Дальнобойщик» взялся за один конец штанги и впился глазами в качка: – Давай быстрее. Чего тянешь?!

«В кино бандиты тупее!» – подумал я. 

Теперь оставалось безропотно принять неизбежную гибель или… включить в себе «аварийные генераторы», открыть второе, а, может, даже третье, дыхание и дать этим бугаям достойный отпор. Выбрав второе, я выдернул из стойки штырь, фиксирующий высоту, приподнялся и, замахнувшись, воткнул его в толстую вену на шее качка.

– Берегись… – «Дальнобойщик» выронил штангу, которая едва не придавила меня, отскочил в сторону и в ужасе уставился на напарника.

Тот юлой вертелся в центре зала, пытаясь зажать рану на шее. Но я угодил ему в артерию, и кровь хлестала во все стороны. Правда, она была непонятного синего цвета. Я не сразу осознал это, но когда столь странный факт стал для меня очевиден, я списал его на счет моих уставших, слезящихся глаз. А быть может, что очевиднее и вероятнее,  качок в погоне за объемами перебрал со стероидами.

– Убью! – «Дальнобойщик» кинулся на меня, но, споткнувшись о скамью, растянулся на полу.

Я невероятным усилием воли поднялся на ватных ногах, снял с ближайшего конца штанги блин, весом в сорок пять килограммов, и отпустил его прямиком на голову «дальнобойщика».

Качок, в это время уже корчившийся на полу, выл, стонал, но никак не успокаивался. Пришлось из гуманных соображений помочь ему тяжелейшей гантелью. Синие брызги разлетелись в разные стороны, забрызгав пол, стены, зеркала, тренажеры…

Несколько капель попало мне на джинсы. Я достал платок и попытался стереть их. Вышло не очень – я просто размазал их по брючинам. Чертыхнувшись, я оглядел учиненный в зале беспорядок, нахмурился и, пошатываясь, направился к двери. Там стоял аппарат с водой. Вдоволь напившись (спасибо Маше за стаканчики), я вернулся к тому, что осталось от старшего администратора, и обыскал его. Оружия не было. У качка тоже.

– Ну и пусть. Оружие для слабаков. – Я присел на лавочку, чтобы отдышаться, и заметил: – Кстати, ребятки, правильно говорить «клади», а не «ложи».


Свое отношение к оружию я поменял, найдя в раздевалке припрятанный кем-то пистолет. К сожалению, это был не бластер, и все-таки это была вполне сносная штука. Обладая ею, вполне можно рассчитывать, что тебя начнут воспринимать всерьез.

– Саш, закончили?

В раздевалку заглянул «коршун». И сразу ощутил, как к его затылку прикоснулось холодное дуло пистолета.

– Привет! – прошептал я ему на ухо. – Можешь сделать два шага вперед, а потом обернуться.

Он так и поступил. Когда наши глаза встретились, его поджарое лицо посерело.

– Что с ними? – спросил «коршун» дрожащими губами.

Я, держа его на мушке и ни на секунду не теряя бдительности, ответил:

– Парни тренируются. Мы занимались вместе, но я быстро выдохся. У меня сегодня был трудный напряженный день.

– Они живы?

– Не уверен. – Я прислонился к стене. – Перетренированность – вещь опасная.

Лоб «коршуна» покрылся испариной:

– И что дальше? Что ты будешь делать с оружием?

– Все зависит от тебя. – Я смерил врага презрительным взглядом. – Видишь, я тоже умею бросаться эффектными фразами.

– Опусти, пожалуйста, оружие, и мы спокойно обсудим сложившееся положение, - вдруг примирительно проговорил он. И даже постарался улыбнуться. – Володь, что ты хочешь?
 
Я озадаченно пожал плечами:

– Жить долго и счастливо. Иметь красавицу жену и кучу ребятишек, как две капли воды похожих на меня. Естественно, стать миллионером со всеми положенными атрибутами. Можешь мне все это устроить? Нет? Вот досада! – Свободной рукой я наотмашь рассек воздух. – Э-э-эх! Жаль, конечно, что ты не джинн. Однако кое-что для меня ты все-таки можешь сделать.

– Что именно? – казалось бы с энтузиазмом спросил он. И сделал шаг вперед.

Я тут же вытянул руку с пистолетом и свирепо выпалил:

– Стой, где стоишь! Не нервируй меня!

Он замер на месте:

– Что… что я могу для тебя сделать?

– Скажи, где прячется моя поклонница.

– Кто?

– Соколова. И не разыгрывай удивление. Артист ты хреновый.

Его глазки сощурились: я понял, что «коршун» выжидал момента, чтобы наброситься на меня.

– Это ты зря. – Я предупредительно поводил перед ним оружием. – У меня пистолет, и ты мне не нравишься. Если не сказать сильнее. Такой вот расклад. – Я облизал пересохшие губы. – Я вообщем-то не люблю убивать, но сегодня, кажется, вошел во вкус. Твой КМС по боксу здесь не прокатит. Даже не сомневайся.

Исходя из выражения его физиономии, мне стало ясно, что он все-таки сомневается.
 
– Где Соколова? – лаконично и холодно спросил я. – Считаю до трех. Продолжишь играть в молчанку – пристрелю!

На этот раз он ответил:

– Она в тренерской.

– Так чего мы стоим?! Идем в тренерскую. – Я отошел в сторону, пропуская его вперед. – После тебя.

Удивительно: напряжение, охватившее меня, пока мы шли к тренерской, придало мне бодрости. Я улавливал каждое движение «коршуна», не давая ему возможности напасть на меня. А он этой своей затеи не оставил. Я решил это по тому, как было напряжено его тело.

Подойдя к нужной двери, он дважды громко постучал.

– Войдите, - послышался голос Соколовой.

«Коршун» Иванов оглянулся, ожидая моих распоряжений.

За этим дело не стало:

– Входи, чего встал. Девушка ждет.

И мы вошли. Один за другим.

Соколова что-то складывала в огромную сумку. Принесенную в клуб «коршуном».

– Дело сделано? – Она подняла глаза. Мое появление ее не обрадовало. – Я так понимаю, у нас проблемы?

– Никаких проблем, Ирина Евгеньевна, - спокойно произнес я. – Пока никаких.

Она посмотрела на «коршуна»:

– Ты в порядке?

Он кивнул ей и, поглаживая шрам на щеке, выдал что-то невразумительное:

– Шестнадцатый и семнадцатый, скорее всего, уничтожены.

– Им? Барковым?

– Да.

Соколова покосилась на меня:

– Как ему это удалось?

«Коршун» покачал головой:

– Не знаю.

– Как давно они… погибли? 

– Уже минут десять. – Он сжимал и разжимал кулаки. – Теперь все зависит от их состояния.

Я покашлял:

– Ребят, вы про меня не забыли? – И повертел перед их лицами пистолетом. – Я все еще жажду получить деньги. Правда, мы снова возвращаемся к сумме в пятьсот штук. Без вариантов. У кого оружие, тот условия и диктует.

– Хорошо. – Соколова с силой подтолкнула сумку «коршуну». – Возьми. – Потом сухо сказала мне: – Идемте.

Я не двинулся с места. И, угрожая пистолетом, заставил и ее остановиться:

– Куда вы собрались?

– В зал. Ведь они там?

– Мои мучители? Балбесы-инквизиторы?

– Да, они там. Но зрелище, знаете ли, шокирующее. В оправдание должен сказать, что у меня не было выбора. Или они меня, или я их. Впрочем, вы и сами все понимаете.

Соколова, казалось, не слушала.

– Надо убрать трупы, - задумчиво произнесла она. – Завтра утром клуб должен начать работу в обычном режиме.

С моей стороны возражений не последовало.

– Надо прибраться – прибирайтесь. Я подожду. Одна просьба: поторопитесь. Может нагрянуть полиция… Нет, я их не вызывал. Им и без меня известно что-то про ваш клуб.

– Что им известно?

– Я не в курсе. Я знаю одно: вы в зале уморитесь кровь смывать.

Соколова строго взглянула на меня:

– Вы хотите денег?

Кто же их не хочет?!

– Конечно, - ответил я. – И с каждой минутой все больше и больше. Мне уже нечего терять.
– Вы забыли о своей жизни, - напомнил «коршун», почему-то обратившись ко мне на «вы». Видимо, он проникался уважением к человеку, у которого имелся ствол. На него – «коршуна» – направленный. 

– Эдуард Карлович! – обратилась к нему Соколова.

– Да?

– Позвольте, с ним буду говорить я.

– Пож-ж-жалуйста, - проскрежетал он.

Соколова принялась меня инструктировать:

– Чтобы получить деньги, вы должны стать терпеливым и сговорчивым. И не мешать нам… Подождите!.. Не мешать и не помогать!.. Вам надлежит только сопровождать нас до тех пор, пока не получите деньги.

– И когда же это случится?

– Позднее. И не здесь. В клубе таких денег нет. А если бы и были, мы с Эдуардом Карловичем все равно не имели бы права разбрасываться ими.

– В придорожном кафе вы были такой веселой и миленькой, - с сожалением заметил я. – Куда все девалось?

– Выветрилось, - холодно ответила она. – Еще вопросы будут?

– Один. Вы должны связаться с вашим боссом?

– Да.

– Я тоже хотел бы с ним пообщаться. Всегда удобнее разговаривать с первым лицом, а не с «шестерками».

Моя провокация не сработала. Они остались невозмутимы.

– Пусть так и будет. – Соколова решительно зашагала к двери. – Мы отвезем вас к нашему боссу. Но сначала приберемся в зале. Это не займет много времени.

«Как сказать!» - подумал я.

Иванов с сумкой уже шел вслед за ней. По его взгляду было нетрудно догадаться, что намерение расправиться со мной никуда не улетучилось.

– Что стоите? Идем! – На ходу скомандовала мне Соколова.

Обожаю решительных женщин.

– Прошу. – Я отошел от двери. Этим вечером галантность из меня так и перла. – Я за вами. Только, пожалуйста, без глупостей. Договорились?

Мы вышли из тренерской.


Мое скептическое отношение к сверхъестественному не поколебалось. Однако в неуклонный прогресс науки я теперь буду верить свято. Почти также, как и в вековое могущество золота.

В зале я стал свидетелем уникального зрелища. За аппарат, который продемонстрировала там Соколова, любая закоренелая приверженка чистоты продала бы душу дьяволу. (Если бы было что кому продавать!)

– Наденьте, - продолжила руководить Ирина Евгеньевна, достав из сумки трое темных очков. При этом одни из них тут же надела сама.

«Коршун» покорно нацепил свои.

– Здесь не такой уж яркий свет! – заметил я. – Не ослепну.

– Наденьте! – повторила Соколова. – Если хотите увидеть воочию момент получения денег, вы должны слушаться меня.

«Не помню, чтобы у нас была такая договоренность!»

– Пусть не надевает! – пробурчал «коршун», чем убедил меня тут же последовать их примеру.

Соколова уже успела осмотреть тела на полу. Она авторитетно заявила, что вторичное восстановление объектов из третьего списка не возможно.

«Коршун» с ней полностью согласился.

Мое мнение никто не спрашивал, но я все-таки высказал его:

– А с другой стороны, они все же из третьего списка, а не, скажем, из пятого. Может, попробуем восстановить? Все-таки неплохие ребята!

Меня игнорировали. Я не стал возмущаться по этому поводу, так как в следующую минуту забыл обо всем на свете. Я зачарованно следил за происходящим, не в состоянии оторвать от зрелища глаз. Впечатленный и пораженный, как ребенок.

Соколова достала из сумки серебристый кубик, помещавшийся в ладони, ловким движением разломила его на четыре части и прошла в противоположный конец зала. Там она положила по углам по одной части кубика, затем вернулась к нам и проделала то же самое с оставшимися двумя частями. В каждом из четырех углов оказалось по одной части разломанного кубика.
 
– Отойдите, - сказала она нам.

«Коршун» отступил назад, прижавшись спиной к стене. Я, в недоумении взглянув на него, сделал тоже самое.

Соколова между тем достала из сумки какой-то странный предмет, не поддающийся описанию. Внешне он больше всего походил на мороженицу. Затем «колдунья» вышла на середину зала и поставила этот предмет в самый центр, предварительно оттолкнув туфлей руку «дохлого» качка.

Через секунду Соколова уже стояла рядом с нами.

– Крэкс, пэкс, фэкс, - без улыбки произнес я.

Свет внезапно погас. Но лишь на мгновение, так как центр зала вдруг непонятным образом осветился яркими вспышками, исходящими из подобия мороженицы. Затем эти вспышки стали увеличиваться, пока не достигли частей разломанного кубика. Те тоже  засияли и, воспарив, начали сближаться.

Однако не это было кульминацией фокуса. Самое захватывающее ждало меня впереди. Части кубика, по-прежнему сближаясь, образовали пространство, которое, словно ластик, стирало всю органическую материю, попадавшуюся ей на пути.

Я смотрел и не верил своим глазам. Этот светящийся ластик без труда стирал с пола, с тренажеров, со стен и с зеркал синие пятна. Потом стали исчезать тела. Постепенно. Пропала ступня «дальнобойщика». Следом голень. Бедро. Вторая ступня. Часть таза. Качок уже лишился руки, головы и половины туловища.

Мне хотелось ущипнуть себя – не сон ли происходящее? – однако меня охватил паралич. Я не мог пошевелиться. Не мог даже повернуть голову, чтобы посмотреть на «коршуна» и Соколову. И лишь когда части кубика соединились и, перестав сиять, опустились на мороженицу, я сумел встряхнуться и немного прийти в себя.

В зале на секунду снова стало темно, а затем включилось обычное освещение.

Я и не заметил, как «коршун» вырвал у меня из руки пистолет и направил оружие на меня.
 
– Нет! – остановила сообщника Соколова, убирая кубик и мороженицу-подставку в сумку. – Он хотел увидеть нашего босса. Думаю, и они захотят снова взглянуть на него.

– Они? Снова? – Я перевел взгляд с Иванова на нее. – О чем вы говорите? Что все это значит?

– Я обещала вам встречу с нашим боссом. Так и будет. Только я не уточнила, что их несколько.

– Несколько боссов?

– Да.

– Но обычно на самом верху имеется кто-то один, который и…

Соколова не дала мне договорить:

– Это не наш случай.

– Сколько же у вас боссов?

– Вы все узнаете в течение часа. Едемте. – Она повернулась к Иванову. – Сумку оставим здесь.

«Коршун» кивнул и приопустил пистолет. А потом боковым ударом уложил меня на пол.



Часть  третья


Головастики



ГЛАВА  8


Снаружи дом не производил никакого особенного впечатления. Обычное двухэтажное кирпичное строение без всяких примечательных заморочек. Мне не раз доводилось видеть дома и покруче. Даже уже не дома, а целые дворцы. С башенками, разнообразными лоджиями, узорными отделками, окнами всяческих диаметров и форм. Так что, взглянув на этот загородный невзрачный домик, я огорченно вздохнул и подумал: «Эти боссы явно не миллионеры! Обогатиться за их счет вряд ли получится!»

Находился дом посреди моих любимых межзоновых полей, окруженный плотным кольцом защитного силового поля. На территории у самых ворот под специальным навесом стояли две будки КМОКТа. С помощью одной из них мы втроем и попали сюда. Сначала Соколова, потом я и, наконец, «коршун» - оригинальный тип со шрамом и с нехарактерной для его внешности фамилией Иванов.

Оказавшись в будке «Олимпийца» в гордом одиночестве (Соколова уже «улетела», а Иванов остался снаружи), я хотел телепортироваться прямиком в привокзальную секцию федеральной полиции Тулы-1, но, увы, здесь был запрограммирован только один маршрут.

И вот я очутился возле малопривлекательного дома посреди межзоновых полей.

– Здесь и живут боссы истребителей вольных фотографов? – спросил я у Соколовой, выйдя из кабинки. – Нету средств поселиться в городе?

Она не ответила мне.

– Выходит, плакали мои денежки, Ирина Евгеньевна? – продолжил я свой вопросительный монолог. – Что вы молчите? Стало стыдно за то, что обманываете старших? – В ответ все тоже молчание. – А вот интересно: у меня есть хоть один шансик, пусть призрачный и маловероятный, что я выберусь отсюда целым и невредимым? Как вы думаете, Ирина Евгеньевна? – Снова тишина. – Не знал, что телепортация пагубно влияет на голосовые связки. Ирина Евгеньевна, а вы умеете изъясняться жестами?

Из кабинки вышел «коршун». Как всегда, хмурый, как всегда, злой.

Несмотря на это, я все-таки решился обратиться к нему.

– Эдуард Карлович, может вы будете поразговорчивее. Ваша сообщница игнорирует меня и мои вопросы.

Тот оскалился:

– И правильно делает.

– Но я хотел бы…

– Заткнись!

– И все-таки…

– Заткнись! Без тебя голова раскалывается. Терпеть не могу телепортацию!

– Предпочитаете разъезжать на фурах?

– Заткнись!

– Ты принимал пилюлю? – спросила у «затыкальщика» Соколова.

– Нет. Приму часа через два. – «Коршун» указал на меня. – Если никто режим не собьет.

– Прими пилюлю сейчас, - посоветовала она. – Заранее.

Он уперся на своем:

– Нет, через два часа. Все надо делать вовремя.

«Патологическая пунктуальность немца», - заметил я про себя.

– Как только пристроим дорогого гостя, - приму, - проворчал после паузы «коршун».

Я встрял в их разговор и предупредил, что «пристраивать» меня совсем необязательно. Достаточно перечислить на мой счет нужную сумму.

– Убедившись, что все в порядке, я тотчас уйду. И навсегда забуду про вас, - закончил я.

В ответ послышалось все тоже:

– Заткнись!

Ну что на это скажешь?!


Нас или не ждали, или таковы здесь были правила гостеприимства: никто не выскочил из дома к нам навстречу с распростертыми объятиями (а был ли кто там?). Однако моих спутников это и не удивило и не расстроило. По крайней мере, по ним ничего такого заметно не было. Они покорно смотрели на двери дома.

Ожидание затянулось, и я, покашляв, поинтересовался, ни к кому конкретно не обращаясь:
 
– Может, вышли куда? Хлеб закончился или молоко? Во всяком случае, постучаться не помешает?

«Коршун» недобро посмотрел на меня. Но я не замолчал:

– А какую кухню предпочитают в этом доме? Я бы с удовольствием что-нибудь перекусил.

На этот раз мне ответила Соколова. Что характерно, заткнуться не предложила. Она безучастным голосом произнесла:

– Поверьте, Владимир, вы останетесь довольны. Довольны всем.

– А жив останусь?

– Это вряд ли, - прошипел «коршун». – Даже определенно – нет, не останешься! Так что заткнись и жди!

– Чего ждать?

– Заткнись!
«Уж лучше бы он сам заткнулся! – подумалось мне. – И чтобы раз и на веки вечные!»
В этот момент двери дома наконец-то растворились, и нам навстречу вышли двое светловолосых атлета-близнеца. У обоих лица походили на маски, а глаза пугали безжизненной пустотой.
– К чему эти арийцы? – спросил я, соображая, стоит ли идти в дом.
– Они проводят тебя в твои апартаменты. – «Коршун» дулом пистолета ткнул меня в плечо. – Иди.
Я не сдвинулся с места.
– Мои апартаменты? Очень мило, но мне некогда прохлаждаться в вашем пансионе. Не хочу сказать, что мне здесь не нравится. Свежий воздух, и компания подобралась, что надо. И все-таки…

– Ты замолчишь или нет?! – гаркнул «коршун» во все горло. – Достал уже!

– Прими пилюлю,- бросил я ему. – Успокаивает.

Соколова, отойдя от нас в сторону на несколько шагов, поманила к себе телохранителей-близнецов и велела им отвести меня в дом.

В юношестве, еще до страсти к работе с «железом», я несколько лет увлекался рукопашным боем. Спустя многие годы я нет-нет да и обнаруживал в себе те, не до конца утраченные навыки.

Вот и сейчас, вывернувшись из лап блондинчиков, я серией ударов нокаутировал одного из них.

– Лучше не лезь, - предупредил я второго, но он не послушался. Вцепился в мое плечо, чем спровоцировал меня на проведение классического броска.

Вообщем, из блондинчиков получилась неплохая такая куча мала, которая, ко всему прочему, неуклюже шевелилась и постанывала.

– Как-то так! – не без гордости произнес я, потерев ладони.

Однако, несмотря на то, что «арийцев» я вывел из строя, опасность пока еще не миновала. На меня наступал «коршун», да и Соколова теперь походила на тигрицу, приготовившуюся к прыжку.

– Не сопротивляйся, - посоветовал мне Иванов, - будет не так больно.

Он убрал пистолет за пояс и принял боксерскую стойку.

«Я нужен живым! – тут же промелькнула у меня мыслишка. – Конечно, так оно и должно было быть. Иначе они не затаскивали бы меня черт знает куда!»

Отступив на пару метров, я, как затравленный зверь, принялся озираться по сторонам в поисках спасения. Ближе всего ко мне были кабинки телепортации, но воспользоваться ими для перемещения я бы не успел. Пока связался бы с банком для подтверждения оплаты пользования, пока то да се… «Коршун» десять раз успеет вытащить меня наружу…

Что же тогда я мог предпринять?! Не брать же приступом защитное поле!

Я решил что есть сил броситься к его воротам. При моем приближении они могли открыться и выпустить меня на волю. То, что я в скором времени мог снова повстречаться с «пожирателями», сейчас меня мало волновало. В данную минуту мне необходимо было лишь вырваться из ловушки.

Не сомневаюсь, что у меня все бы получилось, если бы не очередной фокус, свидетелем которого… нет, на этот раз непосредственным участником которого, я стал.

Едва достигнув ворот (они уже начали открываться), я вдруг почувствовал, как земля, будто беговая дорожка, начинает относить меня назад в сторону дома. И чем быстрее я старался бежать, тем сильнее меня относило назад. Этот бег на месте продолжился не больше двух минут, и его итогом стала моя полнейшая капитуляция. Я упал на четвереньки и разразился отборной руганью. А когда дом, подобно магниту, стал притягивать к себе, я уже без всякого сопротивления поднялся и с опущенными руками покорно засеменил к нему. Парадные двери открылись, и я провалился в черное беспроглядное пространство…


Вверху над головой вспыхнул свет, и яркая столбообразная копна опустилась на меня. Я невольно присел на корточки и зажмурился.

Я ждал, что будет дальше. Ждал, что ко мне обратятся. Ждал какого-то действия. Но вокруг слышался только однообразный электрический треск.

– Кто вы? – осторожно спросил я, открыв глаза. – Что вы от меня хотите?

Мне не ответили. Я подождал еще немного и повторил вопросы. Затем постарался осмотреть помещение, однако из-за яркого света ничего не увидел.

– Здесь есть кто-нибудь? – закричал я. – Эй! Кто-нибудь!

Глаза понемногу привыкали к свету, и все-таки я по-прежнему не мог разглядеть что-либо, кроме сверкающей пелены.

– Кто-нибудь меня слышит? Отзовитесь!

Я попытался выйти из светящегося круга столбообразной копны, но невидимая стена не пустила меня. Правда, копна стала менее яркой. Теперь я видел, что находится за кругом: там была черная бесконечная пустота. Словно пропасть.

«Попался?! – с ужасом подумал я. – Что это – камера или… Что все это значит?»

Повторив вопрос несколько раз про себя, я вдруг заорал во все горло:

– Что все это значит?

Прошло секунд десять, прежде чем из той самой черной пустоты за пределами круга послышался ответ:

– Изучается ваша сущность.

– Что? – Я не сразу сообразил, что кто-то заговорил со мной. Возможно, мне померещилось? Возможно, голос звучал где-то во мне самом? В подсознании?

Но нет, голос повторился:

– Изучается ваша сущность.

– Сущность? – не понял я. – Какая сущность?

– Ваша сущность.

– Кто здесь? – Я снова попытался вглядеться в темноту. – Эй! Выходи! Выходи по-хорошему! – Мои нервы сдавали. – Если не выйдете, я вас всех – чокнутых уродов – поубиваю! Всех! Вы все сдохните!

– Я уже сдох, - спокойно ответили мне. – Я уже умер.

Прямо передо мной за прозрачной невидимой светящейся стеной появилось бледное мужское лицо.

Я вздрогнул, пошатнулся и так и сел на пол.

– Что? – дрожащими губами переспросил я. – Что вы… ты сейчас сказал?

Печальные глаза, смотрящие на меня, стали еще печальнее.

– Вы не ослышались и вам не показалось.

– Но ты сказал… вы сказали, что…

– Я уже умер, - повторило лицо. Потом, помолчав, добавило: – И вы, скорее всего, тоже.

Это было уже слишком!

– Я умер? О чем вы? – Я поднялся с пола. Хорошо все-таки, что невидимая стена отделяла меня от этого психа! – Что вы имеете в виду, когда такое говорите?

– Именно то, что было сказано, - ответило бледное лицо. – Мы с вами умерли, а потом нас воскресили.

– Мы умерли, а нас воскресили?!

Я с силой зажмурился, потряс головой, ущипнул себя, мысленно приказал проснуться, медленно досчитал до десяти, однако, открыв глаза, увидел, что нахожусь на том же месте – в светящемся кругу. И умалишенный тоже был тут как тут.

– Это не сон, - сказал он. – И не галлюцинации.

– Не галлюцинации? – Я приблизился к нему на пару шагов, и обнаружил, что, помимо лица, на границе света и темноты находились и все остальные части тела этого психа. – А что же это тогда?

– Реальность.

– Угу, - как бы согласился я. – Это реальность. Тогда, может быть, вы просветите меня: где мы находимся?

– Надеюсь, в камере смертников, - холодно произнес он.

Я закашлялся:

– Не-е-ет! Я вот, например, оптимист и…

– Сочувствую, - перебил он. – Вам надо лечиться. Хотя теперь уже поздно.

– От чего мне поздно лечиться?

– От оптимизма. Это страшная болезнь. В нашей Объединенной Федерации самое тяжелое психическое заболевание.

«Сам ты больной!» - мысленно ответствовал я. А вслух сказал:

– И вообще, что нам делать в камере смертников?! Мы ведь, по вашим словам, уже умерли.

– Вы забыли: мы были воскрешены.

– Ах, да! Вы и это говорили. Мы умерли, нас воскресили и… бросили в камеру смертников. Логично!

– Потому что мы не подошли им. Мы – брак.

Час от часу не легче!

– И какой в нас изъян? Почему нас забраковали?

– У каждого своя причина.

– Ладно, пусть так. А кому мы не подошли?

– Им.

– Тем, кто нас воскресил?

– Да.

– Кто же они такие?

– Разве вы сами не знаете?

Теперь я пожалел, что между нами стена. Захотелось врезать незнакомцу пару раз по физиономии.

– Разве правильно отвечать вопросом на вопрос? – сдержанно поинтересовался я. – По-моему, это не культурно.

Псих не смутился:

– По-моему, мы не в том месте и не в таком положении, чтобы говорить о культуре!

– Вот как? – Мне не удалось сдержать свой порыв. Желание схватить этого грустного идиота за грудки и как следует встряхнуть завладело мной полностью. Я бросился к нему, но мои вытянутые вперед руки не достигли цели из-за невидимого препятствия.

Лицо сразу же исчезло.

– А-а-а! – выкрикнул я, выругался и рассек кулаками воздух. – Повезло тебе, недоумок! В этот раз повезло! Но я до тебя еще доберусь! Нечего мне басни рассказывать!

Я принялся решительно расхаживать по кругу, вглядываясь в черную пустоту за пределами копны. В конце концов, я успокоился, остановился и позвал:

– Эй! Куда ты делся? Появись!

Был бы на моем месте кто повпечатлительней, его бы охватила паника. Надо же: спугнуть единственное, пусть не совсем разумное существо, с которым можно общаться. Единственное существо по ту сторону круга. Единственное существо, которое могло объяснить происходящее. Пусть даже объяснения и походили на бредни.

Но я не был паникером, я был человеком действия.

– Вернись! Слышишь, извини меня. – Я снова начал ходить вдоль невидимой стены круга. – Пожалуйста, появись. Я не хотел тебя обидеть. Ты слышишь меня?

Вскоре у меня слегка закружилась голова, и я прекратил свою напрасную ходьбу.  Я вышел в центр круга, закрыл глаза и постарался расслабиться. 

«Какой бред! Чушь! Ерунда! – Тревожные мысли не оставляли меня в покое. – Я умер! Я умер?.. Надо же такое придумать! Я прекрасно себя чувствую, ем, сплю… живу! Я живу! ЖИВУ! Я живой! И это кто угодно может подтвердить: Олег, Колпаков, Ира… Уж она-то точно подтвердит!.. Я могу позвонить им и…»

– Телефон! – воскликнул я, открыл глаза и принялся шарить по карманам. – Как я мог забыть про… – И продолжил уже про себя: «Как я мог забыть про мобильник?!»

Однако спасительная, на первый взгляд, догадка обернулась фиаско. Сотовый был отключен – не мной! – и все попытки включить его не дали положительного результата.

Я убрал телефон обратно в карман и в шутку пробубнил:

– Если я здесь и умру, то только от скуки. Или застрелюсь, если найду оружие.

– Я бы тоже хотел застрелиться, - послышалось в ответ. – Нажал на курок, и больше никаких тебе мучений.

Я снова увидел перед собой бледное лицо.

Оно, еле шевеля губами, произнесло:

– Но здесь все решают они…

– Вернулись? – Я сделал шаг к нему, но незнакомец попросил не приближаться. Я остановился.

– Вам до меня не дотянуться, - сказал он, - но своим неадекватным поведением вы меня нервируете.

Я приложил руку к груди:

– Простите, больше не буду. Обещаю. Как вас зовут?

Незнакомец представился своеобразным образом:

– Когда-то меня звали Сергеем.

– А теперь как зовут?

– Теперь у меня нет имени, есть только порядковый номер… Впрочем, вы можете называть меня Сергеем.

Я кивнул:

– Хорошо, Сергей. А я Владимир. Владимир Барков.

– Добро пожаловать, Владимир, - сыронизировал мой собеседник. Но с горечью в голосе.

– Добро пожаловать куда? В ад? – произнес я в тон ему. – Ах, да: в камеру смертников?

– Это лишь мое предположение.

– Но вы за пределами круга? Вам легче узнать, где мы! Что там, за темнотой?

Сергей сгримасничал:

– Свет. Невидимая стена. У меня ведь тоже свой круг. У кого-то он больше, у кого-то меньше…

– Как же узнать, где мы? Меня привезли в дом, который находится посреди межзоновых полей.

– Меня тоже.

– С помощью телепортации.

– Да.

– Но где мы теперь?

– Мы непонятно где, потому что сами непонятно кто.

– То есть?

– И не мертвецы, и не живые люди.

– Так вы не шутили?

– К сожалению, нет.

Я на мгновение оторопел, не зная, как реагировать на его слова.

– Кто же над нами так поизголялся? – наконец спросил я. – И зачем? Только не говорите: «они»! Я хочу знать конкретно: их имена, адреса. Может быть, это Соколова и Иванов?

Сергей покачал головой:

– Нет.

– Тогда кто?

– Пришельцы.

– Пришельцы?

– Да, инопланетяне, - спокойно ответил мой мрачный собеседник. – Я не знаю, с какой они планеты, а выглядят… Я прозвал их головастиками.

– Почему?

– У них огромные головы и маленькие туловища с практически атрофированными конечностями.
 
– Вы их видели?

– Конечно. И вы их тоже должны были видеть.

Я пожал плечами:

– В последнее время у меня серьезные проблемы с памятью. Возможно, я видел ваших головастиков, возможно – нет. 

– Поэтому-то, наверное, вы и здесь. Поэтому вас и забраковали.

– Расскажите мне о них. – Я сделал осторожный шаг вперед. – Все, что вам известно. Может быть, я что-то вспомню и… – Я осекся. – В начале нашего разговора вы сказали, что сейчас изучается моя сущность. Правильно?

– Да, скорее всего, так и есть.

Я перешел на шепот:

– Нас подслушивают? 

Сергей первый раз за нашу беседу изобразил на лице подобие улыбки:

– Конечно. Но пусть вас это не тревожит. Какая разница: слышат нас или нет, если мы все равно расходный материал.

– Говорите, говорите, - все же шепотом попросил я.

– Начнем с того, что я самоубийца, - продолжил он. – Причина, по которой я решил свести счеты с жизнью, к делу не относится. Скажу лишь, что я свое решение не поменял и после воскрешения. Вот меня и отправили сюда. Их, наверное, оскорбила такая черная неблагодарность. Меня вернули к жизни, а я ею не дорожу. Головастики при помощи своих приспешников, тоже воскрешенных, долго беседовали со мной. И из этих бесед я понял: пришельцы готовят Землю к тому, чтобы в будущем полностью переселиться сюда. Сами они почти неподвижные существа. На девяносто процентов их уродливые тела состоят из голов. Фактически это один мозг. Однако он… как бы сказать… что-то типа теории, которая, при всей своей значимости, ничего не стоит без практики. А вот практика – это как раз рабы головастиков, воскрешенные люди.

– Так мы рабы?

Самоубийца наморщил лоб:

– Конкретно мы – нет. Я, например, отказал им и был брошен сюда. Но, думаю, большинство воскрешенных согласились стать их рабами.

Услышанное вихрем закружилось у меня в голове:

– Подождите-подождите, дайте сообразить! В этом доме, куда меня привезли, живут… обитают пришельцы? Как в фантастических романах?

– Да. Это их резиденция.

– Почему именно здесь?

– Я не знаю.

– И как давно они… осуществляют свою деятельность?

Этого Сергей не знал. Но предположил:

– Думаю, они прибыли к нам недавно. Количество порядковых номеров воскрешенных пока невелико… Какой номер у вас?

Я признался, что мне это не известно. Или я просто не помнил его. Хотя цифра «тридцать три» вертелась на языке.

Самоубийца, которого раньше звали Сергеем, тяжело вздохнул:

– Мне кажется, для них это тоже загадка. Ваша потеря памяти. Ведь инъекцию вам, наверняка, сделали. И пилюлю вы должны были проглотить…

Вихрь в голове усилился:

– Какую пилюлю? Какую инъекцию?

– При помощи инъекции вводится вещество, которое как раз и воскрешает мертвеца. А пилюли необходимы для того, чтобы остановить процесс разложения. Заметьте, остановить, но не обернуть вспять.

Я поморщился:

– Это звучит омерзительно.

– Но такова правда. И если вы один из воскрешенных, с вами происходило то же самое.

– Этого я тоже не помню. К радости! А, может, просто никакой я не воскрешенный? Может, я обычный человек? Живой?

– Это не трудно проверить.

– Как?

– Бледность кожи. Усталость. Бессонница.

– Что-нибудь еще? – задумался я. – Что-нибудь особенное?

Сергей кивнул:

– Жуткий аппетит. Нестерпимый и постоянный. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – В последнее время у вас был жуткий аппетит? Так, что вы бы ели-ели, а наесться никак не могли?

– Со мной всегда так, - не сразу ответил я. – Я паренек крупный.

Он настаивал:

– Нет, я говорю про особенный голод.

– Пожалуй, было такое состояние. Я и сейчас не отказался бы перекусить.

Самоубийца раздвинул уголки губ:

– Это последствия инъекции.

– Которая воскрешает мертвецов?

– Да.

– Нет, ну я и раньше любил поесть… Может… Может…

– Не обнадеживайте себя понапрасну.

Безжалостные слова Сергея немного шокировали меня. Однако я все равно хотел узнать все, до мельчайшей подробности. Поэтому спросил:

– А почему головастикам не вербовать живых людей? К чему этот геморрой с воскрешением? Если есть уроды, которые становятся нацистами или террористами, то найдутся и желающие послужить головастикам.

Сергея покачал головой:

– Никто не хочет становиться рабом. А пришельцам нужны именно рабы.

– Значит, рабство – как благодарность за воскрешение?

– Вряд ли. – Мой собеседник нахмурился. – Здесь дело в пилюлях. Если их не принимать регулярно, тело уже умершего сгниет заживо. Пилюли позволяют избежать этого…

– То есть их необходимо принимать регулярно?

– Да. А пилюли имеются только у головастиков. В подвале того дома, куда нас привезли. – Он опустил глаза в пол. – Может быть, склад где-то здесь.

Я развел руками:

– Можно выкрасть пилюли и послать пришельцев куда подальше с их рабством.

– А когда украденное количество закончится?

– Сделать новые пилюли самим.

– Но рецепт неизвестен. 

– Провести анализ.

– Я думаю, там есть ингредиенты, которых на Земле не достать.

– Ну, тогда… не знаю, - сдался я. – А как часто принимаются пилюли?

– Раз в день.

– Я ничего такого не принимаю, - произнес я с надеждой в голосе. – И чувствую себя замечательно. Сами видите, со мной полный порядок.

Сергей согласился:

– Вижу. Возможно, вы действительно живой. Я вот не принимаю пилюли принципиально. Меня заставляли, уговаривали, а сегодня… на меня махнули…

– Своими жалкими конечностями?

Моя шутка не растопила его мрачности. Тогда я спросил:

– И что в итоге?

– Мое тело покрылось язвами! – с гибельным восторгом сообщил самоубийца. – Оно разлагается. Медленно, но верно.

Я в ужасе задрал рубашку и оглядел свой торс. Затем со вздохом облегчения заметил:

– У меня, тьфу-тьфу-тьфу, никаких язв.

Мой собеседник наклонил голову:

– Выходит, вы действительно живой. Или исключение. Загадка.

– Интересно, какого цвета у меня кровь. Выберусь отсюда – проверю. 

Самоубийца заинтересовался:

– Что-что? Цвет крови?

Я объяснил:

– Мне, защищаясь, пришлось убить парочку бандитов. Думаю, из числа воскрешенных. У них была синяя кровь.

В глазах моего собеседника появилась недобрая искорка:

– Синяя кровь? Я не знал об этом. Проверить легко. – Он поднес к губам руку и с восторгом безумца впился зубами в свою кисть. Тут же брызнула кровь. Но я, в отличие от мазохиста, не успел разглядеть ее цвет.

В следующую секунду световой круг ослепил меня мощнейшей вспышкой. А какой-то зловещий монотонный звук, который становился все сильней и сильней, оглушил меня. Я упал на колени и прикрыл ладонями уши. Но перед этим я успел отчетливо расслышать голос самоубийцы:

– Она синяя! Она, действительно, синяя!



ГЛАВА  9


Верховодители хотят знать.


Постепенно звук, сводящий с ума, затих.

– Присядьте, - приказали мне. – Позади вас стоит стул.

Я поднялся на ноги, затем, не оборачиваясь, руками нащупал его и сел.

Откуда-то сверху послышался нечленораздельный писк. И следом за ним прежний человеческий голос сказал:

– Владимир, наши верховодители хотят знать, куда подевался одиннадцатый уничтожитель?

Я открыл глаза. Освещение было тусклым, но привычным для человеческого глаза. И все-таки пока еще я не мог разобрать, кто со мной говорит. Однако это уже точно был не Сергей. Я не сомневался в этом хотя бы потому, что голос был женский.

– Владимир, наших верховодителей интересует, где одиннадцатый уничтожитель? Ответьте.

– Чего? – спросил я, потирая веки. – Какие верхом водители? Кого уничтожитель? Не понимаю, что вы от меня хотите?

Мне возразили:

– Вы все понимаете. Где уничтожитель?

– Одиннадцатый? – с издевкой уточнил я.

– Да.

– Без понятия. Даже не знаю, что это такое. – Тут я, конечно, соврал.

– Вы видели его действие в спортклубе «Олимпиец». Вы еще тогда надевали темные очки.

– А! Вы про тот аппаратик, который все стирает?

– Да.

– У меня его нет. – Тут я, конечно, сказал правду.

Снова раздался писк. Затем человеческий голос сказал:

– Наши верховодители хотят знать, где вы его спрятали. Их не интересует, как вам удалось его украсть. Ответьте только на вопрос: где он? Где он находится сейчас? Мы можем узнать это силой. Например, прочитать ваши мысли и воспоминания.

Мне стало смешно. Казалось бы, беспричинно. Возможно, поехала крыша. 

– Боюсь, придется вас разочаровать, - признался я. – С воспоминаниями у меня беда. Сплошные пробелы. Я вот уже и не помню, что вам нужно. Забыл! Напомните, что именно я должен вернуть? – Зрение полностью восстановилось, но разглядеть собеседницу я все равно не мог. Был виден лишь ее силуэт. Фигурка, кстати, была не фонтан! Толстовата. – Понимаете, я за свои тридцать шесть лет спер довольно много всякого барахла. Например, еще в детском саду у одного поганца из параллельной группы…

Зазвучал писк, но я все-таки закончил:

– …я умыкнул пластмассовую фигурку кибернетического воина.

Писк оборвался. А голос, который, как я понял, служил переводчиком с писклявого на русский, произнес:

– Наши верховодители действительно разочарованы. Вы их больше не интересуете.

Что я мог на это ответить?! Только:

– Вы ранили меня этим в самое сердце!

– Зато нас, Владимир, вы пока еще интересуете, - добавил другой женский голос. Уже знакомый мне.

Комната полностью осветилась. Передо мной предстали Соколова и «коршун». Однако не они приковали к себе мой взгляд.

В помещении, в котором я находился, не было ничего заслуживающего внимания, за исключением стен. Вот от них-то я и не мог никак оторвать глаз. Они представляли собой террариумы, за стеклами которых кишмя кишели змеи. Их там было несколько сотен – разных размеров и окрасов. Между различными видами находились прозрачные перегородки, отчего некоторые змеи порой кидались на отгороженных собратьев.

– Что за маньяки здесь живут? – с удивлением и нескрываемым отвращением спросил я. – Не иначе полоумные извращенцы!

– У наших верховодителей змеи, вроде собак и кошек, - домашние животные, - еле сдерживая брезгливость, ответила Соколова.

«Коршун» тоже поглядел на террариумы с омерзением. 

– Гнетущее местечко, - заметил я. – Особенно, когда осознаешь, что шестеришь у паршивых головастиков-пришельцев. За какие-то жалкие пилюли. Или инъекции.

«Коршун» среагировал мгновенно: сделал шаг вперед и зло выпалил:

– Между прочим, благодаря инъекции, ты и сам сейчас не гниешь в земле, а сидишь здесь.

– Ложь! – возразил я. – Протеин до и после тренировки – святое дело, а чтобы химию и уколы – никогда! Я живой человек! У меня нет ни бледности, ни усталости, ни бессонницы. А ем я много потому, что у меня с детства хороший аппетит.

– Да ну?

– Ну, да!

– Он до сих пор не вспомнил, - сказала Соколова. – Придется ему помочь.

– Придется, - согласился «коршун».

Честно говоря, я уже не очень-то хотел знать, что произошло со мной перед тем, как я очутился в балахоне посреди межзоновых полей. Я так и сказал об этом Соколовой. Разговаривать с Ивановым не было ни малейшего желания.

– Вы должны вспомнить, - решительно произнесла Ирина Евгеньевна. – И обязательно вспомните.

В полу открылись два люка, и из них поднялись стулья с высокими спинками. Соколова и «коршун» сели.

– А интересно, - я кивнул в сторону змей, - стенки выдержат, если гады кинутся на нас. Я видел, как умирал Кувшинский. Мучительно! Врагу не пожелаешь такой смерти!

Меня успокоили:

– Эти стекла из материала, секретом изготовления которого владеют только наши верховодители. Он невероятно прочен.

Я вздохнул с облегчением:

– Тогда все в порядке. Вернемся к разговору… о чем мы говорили? Кажется, о пробелах в моей памяти?

– И о том, что ты мертвец, - прибавил «коршун».

Мой ответный выпад был по-детски прост:

– Сам такой!

Дальше этого наша словесная перепалка не продвинулась. Вмешалась Соколова:
 
– Итак, Владимир, мы поможем вам вспомнить то, что стерлось из вашей памяти. И сделаем это прямо сейчас.

Я напомнил, что больше не стремлюсь к этому, но услышал в ответ, что выбора у меня нет.
 
– Наши верховодители были очень удивлены, узнав, что вы не помните своей смерти и последующего воскрешения. А отсутствие потребности в пилюлях просто шокировало их.

Мне ничего не оставалось, как подтвердить:

– Да, я такой. Уникум.

– Вообще-то нет, - возразили мне. – Мы выяснили, в чем дело.

– Молодцы, - похвалил я. – В чем же дело?

– Яд, которым вас отравили… убили, оказался редким, состоящим из особых ингредиентов. Инъекция, сделанная нашим человеком, воскресила вас. Однако два сложных препарата произвели непредсказуемый синергетический эффект. Вы сбежали от нашего человека…

– Голиком, - вставил «коршун». – То есть, в одном балахоне.

– Да, - кивнула Соколова, - а когда мы встретились, вы уже ничего не помнили.
 
– Меня похитили, - возразил я, - правда, не знаю кто!

– И бросили в лесу практически голым?

– Да.

Соколова вздохнула:

– Это не так. Вас отравили. Еще в городе. А потом в межзоновых полях вы были воскрешены. Наш человек похитил ваш труп из морга.

– Поэтому я был в балахоне?

– Разумеется.

– Вы ошибаетесь!

– Нет.

– Тогда врете!

– Нет. И вы сами в этом убедитесь.

– Как?

– Скоро узнаете.

– А где мои документы? Вещи?

– Они уничтожены. Вы неадекватно повели себя после воскрешения.

Я оскалился:

– Да что вы говорите?! Неадекватно! С чего бы вдруг?! Это же такое обычное дело! Убили – воскресили! Такое сплошь и рядом случается!

– Не ерничайте!

– А то что? Убьете и не воскресите?

«Коршун» кивнул:

– Запросто.

А Соколова посоветовала:

– Расслабьтесь, Владимир. Будет немного больно, но зато вы все вспомните.

– Расслабиться? – Я облизал пересохшие губы. – Больно? Вспомню…

В следующее мгновение я почувствовал, как в меня впились тысячи невидимых мелких иголочек, взявшихся из ниоткуда. От боли я зажмурился и погрузился, погрузился, погрузился…



Возвращенные воспоминания.


1

Ирусик, продефилировав от двери до стола, села на его краешек и поставила передо мной чашку кофе.

Поблагодарив, я протянул к девушке руку и погладил ее бедра, обтянутые мини-юбкой.

– По глазам вижу, ты хочешь мне что-то сказать. – Я подул в чашку и сделал осторожный глоток. – Я угадал?

Она держалась сколько могла (две-три секунды!), а потом просто завизжала от радости:

– У нас новый клиент! – И захлопала в ладошки, напевно повторяя: – Новый клиент! Новый клиент!

Это была действительно радостная весть, но я, как начальник и, в конце концов, как мужчина, прореагировал более сдержанно:

– Здорово! – только и сказал я. Правда, с восклицательной интонацией. – Кто же он?

– Не представился.

– А ты не спросила?

– Спросила.

– И что?

– Он сказал, что он слишком известен, чтобы называть себя. И дело у него к тебе очень деликатное.

– Все как обычно.

– В вифоне был включен режим «невидимка».

– Все как обычно.

– Он просил удалить из памяти его звонок.

– Все как обычно.

– Но я, конечно, не удалила.

– И это как обычно. Звонок был с частного номера или… ?

– Или.

– Тогда удали.

– Уверен?

– Абсолютно.

Ира наклонилась ко мне:

– Володя, вот было бы хорошо, если бы тебя попросили написать новую заказную статью.
 
Я согласился:

– Да, было бы неплохо.

– Неплохо?! – Ира отстранилась. Ее брови взлетели. – Да ведь это полгода безбедной жизни! Соглашайся сразу и без размышлений! И не продешеви с оплатой.

– Не учи ученого. – Я снова подул в чашку, а потом неторопливо выпил кофе. И только после этого спросил: – Он придет сюда?

– Нет. Он ждет тебя в шесть возле продуктового супермаркета на Мира. Это рядом с проспектом.

Место назначенной встречи было мне знакомо.

– Там и есть всего один супермаркет. – Я бросил взгляд на часы. – Почти без двадцати шесть. Надо поторопиться. 

– Поторопись. – Ира встала и одернула юбку: – Да, звонил капитан Колпаков. Благодарил за… пополнение счета. Много ему отстегнул на этот раз? 

– Порядочно.

– Играешь в миллионера?

– Приходится. – Я тоже встал. – Заказные статьи – это не только привлекательные гонорары.

– Но и непривлекательные наезды. Так?

– Угу.

– Тебе снова угрожали?

– Не мне – нам.

– Нам снова угрожали?

– Пытались. Но Колпаков все уладил.

– Точно уладил?

– Точечно!

Ира чмокнула меня в щеку:
– Тогда я спокойна. Удачи тебе!
– Спасибо.


2

Жжение в груди становилось невыносимым. Тот, кто уколол меня несколько секунд назад, злорадствовал, нашептывая мне на ухо:

– Что, совсем плохо? Паралич? Затрудненное дыхание? Привет тебе от одного из героев твоих вонючих статеек!.. Он очень сожалел, что не сможет присутствовать при твоей скоропостижной кончине. Но это ничего. Я передам ему красочно и во всех мельчайших подробностях, как ты подыхал!

– Кто? – собрав последние силы, спросил я. – Кто заказчик? Имя?

– Сам догадайся.

Убийца подкрался сзади, и я не успел среагировать. А уже буквально через мгновение меня парализовало. Оставалось лишь чурбаном стоять в фойе дома, где, собственно, жил и работал, и слушать это злорадное шипение:

– Я сейчас уйду. А ты простоишь так еще полминуты. Потом твое сердце перестанет биться… навсегда, и ты упадешь. Но не бойся, больно не будет. К этому моменту ты уже умрешь…
Так все и вышло.


3

– Ты что, гад, делаешь? – Я пнул извращенца ногой, и тот, отлетев к дверям фургончика, в котором мы оба находились, вывалился наружу.

Я лежал на сыроватом матрасе, в балахоне, а из левой руки торчал шприц.

Первой и главной мыслью было: «Этот урод что-то вколол мне!»

Вскочив на ноги, я подбежал к дверцам машины и спрыгнул на землю. Выдернул болтавшийся шприц и отбросил его в сторону. Потом, обалдев от увиденного, спросил сам у себя:

– Какого черта я забыл в межзоновых полях?

– Успокойся! – послышалось позади. – Я воскресил тебя! Ты умер, а я воскресил тебя!

Я обернулся и увидел, как извращенец осторожно подбирает шприц.

– Воскресил?!

– Да, - закивал он. – Можно сказать спас! Вернул к жизни!

– Вернул к жизни?! – Схватив внушительную корягу, валявшуюся под ногами, я с ней наперевес бросился на «спасителя».

– Ты что?! – Он подскочил на месте и бросился от меня наутек. – Ты должен быть мне благодарен! Я спас тебя!

Я не спорил:

– Сейчас отблагодарю! Догоню и отблагодарю! Только остановись. Я в долгу не останусь! Куда же ты?

Наш марафон вокруг фургончика мог бы продлиться еще очень долго, но извращенец-«спаситель» сошел с дистанции: резвым козликом запрыгнул в кабину, включил зажигание и стремглав выехал с обочины на дорогу.

Я попытался догнать машину, но зацепился за что-то и, падая, точно вписался лбом в массивное засохшее дерево. После чего потерял сознание и… частично память.


Голова кружилась…

Глаза слезились…

Слегка подташнивало…

Я не помнил, что со мной произошло: как я попал за город и насколько далеко от него нахожусь, почему из одежды на мне лишь странный белый балахон, где мобила и остальные мои причиндалы? Радовало одно: я твердо помнил, кто я такой. Я – Владимир Алексеевич Барков, вольный журналист, тридцати шести лет.

Но как я очутился за пределами мегаполиса Тула-1?! И откуда взялся странный балахон?..


Сколько мертвецов бродит по Тульским окрестностям?


– Вспомнили? – спросила Соколова.

Я ответил не сразу. Я был в шоке. Я, честно говоря, поначалу и не расслышал вопроса.

Соколова повысила голос:

– Вспомнили?

– Что? – Я до конца не пришел в себя.

– Вы все вспомнили?

– А-а-а… Да… Но лучше бы не вспоминал.

Соколова только улыбнулась. Одними кончиками губ.

– А может быть, все это сон! – спешно заговорил я. – Вы и ваши головастики – сон! Извращенец со шприцем – сон! И убийца, опять же со шприцем, - сон…

– Владимир Алексеевич, - оборвала меня Соколова, - не говорите глупостей. Наш человек, действительно, работает в морге. Он уничтожил записи, похитил вас, отвез в поля, воскресил… Но он не был готов к вашей реакции. Обычно воскрешенные не возражали работать с нами. И не бросались с дубинами.

– Вы тоже… воскрешенные?

Соколова утвердительно кивнула.

– Вас тоже убили?

– Эдуарда Карловича – да. Со мной же произошел несчастный случай. – Она вздохнула. – Давайте, Владимир Алексеевич, сделаем друг другу одолжение. Вы скажете, где спрятали уничтожитель номер одиннадцать, а мы, например, выполним любую вашу просьбу.

– Прямо-таки любую? – уточнил я.

– Да.

– И даже отпустите жи… живым… и невредимым?

– Да.

– Я не верю. Я видел вашу резиденцию. Я все вспомнил. Я ненужный свидетель.

– А мы сделаем так, что вы снова все забудете. И станете для нас и наших верховодителей безопасным.

– Может, еще заплатите? Прежде чем поиздеваться над моей памятью.

– Заплатим?

– Да.

– За что?

Я сгримасничал:

– Вы обещали заплатить. И пока не заплатите, я не скажу, где уничтожитель. Ну, мы договорились?

Соколова ответила через паузу:

– Хорошо, договорились.

– Вот и славно. – Мне паузы для раздумий не понадобилось. – Переводите деньги.

– Может быть, начнем с того, где спрятан уничтожитель? 

– Нет уж. – Я провел тыльной стороной ладони по глазам. – Сначала деньги. Уничтожитель потом.

– Не ты здесь хозяин положения, - заметил «коршун», приподнявшись на стуле. Однако властная сообщница взглядом усадила его обратно.

– И еще мне нужны ответы на некоторые вопросы, - заявил я. – Любопытство распирает. Вы все равно потом подчистите мою память.

На удивление Соколова сразу согласилась.

– Спрашивайте, - сказала она, положив ногу на ногу. – Хорошо уже то, что вы не отрицаете – уничтожитель из сумки украден вами.

– Не отрицаю и не подтверждаю. – Неопределенность иногда лучше конкретности: в дальнейшем легче варьировать.

– Итак, Владимир Алексеевич, что вы хотите знать?

Я слегка растерялся. Каков первый вопрос? На самом деле, вопросов накопилось великое множество, как минимум восемь. Но с которого начать?

– Чего ты ждешь? – «Коршун» в нетерпении застучал каблуками об пол. Беззвучно. Я лишь видел, как у товарища Иванова подергиваются ноги.

А вот обитатели террариумов заметно оживились.

– А-а-а… – Я, нахмурив лоб, покосился на этих мерзких «домашних животных» головастиков и спросил: – Кто убил меня и по чьему заказу?

– Это нам не известно, - выпалила Соколова. – Следующий вопрос?

Такие ответы меня не устраивали.

– Хм-м-м…. Ирина Евгеньевна, так дело не пойдет!

– Нам действительно это неизвестно.

– Поклянитесь.

– Клянусь.

– Ладно. Поверю на первый раз. – Я почесал подбородок. – Сколько мертвецов бродит по Тульским окрестностям?

– Еще утром было сорок два. Теперь сорок.

– Благодаря мне?

– Да.

– Сорок – не густо. Воскрешаются не все подряд?

– Нет.

– Почему?

– Нашим верховодителям нужны лишь крепкие человеческие особи.

– Ага. И я подошел?

– Поначалу.

– Что значит «поначалу»?

– Я уже говорила: яд, которым вас отравили, изменил эффект, который производит инъекция. Например, вам не требуется регулярный прием пилюль.

– Тех, которые выдают вам ваши верховодители?

– Да.

Я понимающе кивнул:

– Без них тела начинаются разлагаться, не так ли?

– Именно так.

– Как у Сергея?

– Его порядковый номер двадцать четыре.

– Что с ним?

– Уничтожен.

Мне было его жаль:

– Это вы напрасно. Кстати, Сергей, именно Сергей, а не номер двадцать четыре, называл пришельцев головастиками. Уверен, он прав. Теперь вопрос: неужели приятно подчиняться каким-то уродам с другой планеты? С чего такая преданность?

Соколова ответила спокойно и более развернуто, чем на предыдущие вопросы:

– Во-первых, они воскресили нас. Во-вторых, рабы будут делиться на касты. Такие, как я и Эдуард Карлович, станут верховными рабами, высшей кастой, имеющей некоторые привилегии.

– Завидная перспектива! – ухмыльнулся я. – А где вы научились балакать на их языке?

– Мы не умеем. Мы просто понимаем их, а они нас.

– Тридцать три – это мой номер?

– Да.

– Головастики хотят меня уничтожить?

– У верховодителей четыре списка. Вы в четвертом.

– Что это значит? Это хорошо или плохо?

– Вы – брак. Вы должны быть уничтожены.

– Значит, верну я украденное или не верну, мне в любом случае крышка?

Соколова молчала.

– Молчание – знак согласия? – уточнил я.

– Нет. Просто я уже говорила, что вас отпустят. Со стертой памятью. Я сама замолвлю за вас слово. Правда, сначала вы должны вернуть уничтожитель.

– Я могу подумать?

– У вас пять минут.

Мне хватило и одной.

– По рукам! – воскликнул я, хлопнув в ладоши. – Но уничтожитель далеко отсюда. Мне необходимо съездить за ним. Телепортироваться.

Соколова покачала головой:

– Скажите, где он. Мы сами заберем.

Меня это не устраивало:

– Так не пойдет, Ирина Евгеньевна. Или еду я, или никто.

– Тогда с вами поедет кто-нибудь из нас.

– Да ради Бога!

Соколова повернулась к «коршуну»:

– Возьми еще троих, и отправляйтесь вместе с ним.

Иванов не торопился исполнять приказ:

– Ирина, достаточно будет меня и еще одного. Ты знаешь, что нельзя оставлять это место без должной охраны. Тем более, сейчас, когда...

– Замолчи! Я все знаю сама. – Соколова встала и, обойдя стул, в задумчивости оперлась о его спинку. – Ладно, Эдуард. Возьми кого-нибудь одного. Посильнее и поумнее. И тотчас отправляйтесь.

«Коршун» встал:

– Все сделаем, как надо.

– Ты принял пилюлю?

– Вернусь приму.

– Прими сейчас. Это не шутки.

– У меня от нее изжога. Вернусь – приму. Что я – сам себе враг?!

– Как знаешь.

«Коршун» подошел ко мне:

– Что расселся? Погнали.

Его отвратительный шрам был прямо передо мной.
 
– Порезался, когда брился? – поинтересовался я.

Он взял меня обеими руками за воротник и рывком поднял со стула:

– Расскажу по дороге.

 

ГЛАВА  10


Тело «коршуна» разлагалось на глазах, в буквальном смысле слова. Он стонал, скрежетал зубами и… молил о пощаде. Его теперешнее поведение диаметрально отличалось от того, как он вел себя еще час назад. Хотя уже тогда он был привязан к стулу, обездвижен, его пилюля лежала у меня в кармане, а его оружие было у меня в руках…

Итак, покинув резиденцию головастиков, мы при помощи телепортации снова перенеслись в Тулу-1, в спортклуб «Олимпиец». Нас было трое: «коршун» (который, кстати, так и не рассказал, откуда у него взялся шрам), один из арийцев (с приличным фингалом – моя работа!) и я (куда уж без меня!). Двое из нас были вооружены. Кто – не скажу, догадайтесь сами.

Спортклуб пустовал – было только два часа ночи.

– Где уничтожитель? – спросил «коршун» в вестибюле «Олимпийца». – Здесь, у кабинок?

– Нет, - ответил я.

– Тогда где?

– Пойдемте, сами увидите.

– Сначала скажи.

Я указал в сторону, где располагался стол администратора.

– Там.

«Коршун» сдвинул брови:

– Ты издеваешься над нами? Там ничего не спрячешь – все на виду. Лучше говори правду.

Я настаивал:

– Это и есть правда. Там в проеме окна имеется выступ. Он идеально подошел.

– Надеюсь, это так.

Первым пошел ариец, за ним я, а замыкал процессию «коршун». Дуло от его оружия упиралось в мою спину.

– Если ты соврал, я пристрелю тебя, - сказал «коршун». – И мне плевать, найдем мы уничтожитель или нет.

– А что скажут головастики? – не оборачиваясь, спросил я. – Сомневаюсь, что обрадуются.
 
Он понизил голос:

– Мне плевать. Тут главное, как все преподнести.

– И как преподнесешь ты?

– Скажу, что ты хотел сбежать. Или напал на нас. Пришлось тебя ликвидировать.

– Молодец! – похвалил я. – Складно сочиняешь.

Мы подошли к окну.

– Здесь, что ли? – Ариец всматривался в проем. – Не видать ничего.

– Давай доставай, - приказал мне «коршун».

С вооруженными людьми спорить бессмысленно. Я подошел к выступу.

– Эдуард, - ариец выразительно посмотрел на Иванова, - а вдруг у него там оружие? Выхватит и начнет палить! Одного из нас точно завалит!

– Не говори ерунды, - возразил «коршун». Но как-то неуверенно. – Откуда у него могло здесь взяться оружие? Он и был-то тут один раз.

– Вот тогда и пронес. И спрятал. Уничтожитель-то он умудрился спереть и заныкать.
 
«Коршун» развернул меня лицом к себе и прямо спросил:

– Ты спрятал там оружие?

Я ответил утвердительно:

– Да.

Они оба просто обалдели от моей искренности.

– Да, - повторил я. И уточнил: – Если считать оружием ваш аппаратик под номером одиннадцать.

Меня оттолкнули от окна.

– Проверь, что там лежит, - скомандовал «коршун» подельнику. – Только осторожно, без резких движений.

Ариец, потоптавшись немного на месте, запустил руку в выступ.

– Ну? – «Коршун» Иванов приблизился к нему.

– Ничего.

– Глубже, - со вздохом посоветовал я.

– Глубже, - эхом повторил Иванов.

Ариец последовал моему совету. Да так прилежно, что от усердия даже покраснел.

– Ну? – «Коршун» достал фонарик и посветил в проем.

Оба так увлеклись извлечением того, чего там не было, что оставили меня без контроля. На пару секунд, не больше. Однако мне этого времени хватило с лихвой. Ударив «коршуна» по лицу, прямо по щеке со шрамом, я выхватил у него оружие. Дальше проще: выстрел в голову арийца, два выстрела в ноги Иванова, и я стал хозяином положения. Теперь уже я диктовал условия.

– Что, Эдик, - усмехнулся я, забирая оружие у блондинчика с дырой в черепе, - власть переменилась?

«Коршун», корчившийся на полу, ничего не ответил. Он только постанывал, держался за простреленные ноги и скрежетал зубами.

– Все правильно, - кивнул я, - молчи пока. Этот вопрос был риторический. В отличие от последующих. А одиннадцатый уничтожитель… он на самом деле здесь, только не в проеме, а…

Я подошел к столу администратора, нагнулся к мусорной корзине и извлек оттуда мороженицу и серебристый кубик.

– Представляешь, Эдик, если бы вы потерпели до утра, то вашу пропажу обнаружила бы уборщица. Отдала бы администратору, администратор – вам. А я… я бы тогда стал вам не нужен. И не пришлось бы тебе на пару с арийцем тащиться сюда. Терпение – это добродетель.

– Сволочь, - послышалось в ответ. – Хитрая сволочь!

Я не спорил. Даже наоборот:

– А что делать?! Праведником в моей профессии долго не протянешь – проглотят, не пережевывая! Нужно уметь блефовать, иметь определенные связи и в случае крайней необходимости…
 
– Заткнись! – заорал «коршун». – Тебе все равно конец! По-любому! Рано или поздно, но тебе конец!

– Возможно. – Я присел на корточки возле него. – Только твой конец, Эдик, наступит значительно раньше.

Для начала я заломил ему руки за спиной, затащил в тренерскую раздевалку, усадил на стул и связал. Затем приступил к допросу.

Поначалу «коршун» вел себя все также нагло. По-прежнему угрожал, говорил, что я от него никогда ничего не добьюсь. Но потом… Я пошарил по его карманам – так, на удачу, и она мне улыбнулась. Второй раз за ночь.

– Ба! Эдик, это что такое? – Я извлек из внутреннего кармана его ветровки маленькую прохладную на ощупь коробочку. – Можно открыть?

– Нельзя, не смей… – начал он, однако опоздал – я уже любовался темно-коричневой пилюлей, находившейся внутри.

– Что, все еще не принял? – усмехнулся я. – А что так? Проблемы с памятью? Или это «лакомство» на завтра?

В ответ мне снова нагрубили:

– Не твое собачье дело!

Я пожал плечами:

– Как скажешь. – И замахнулся так, словно собирался выкинуть коробочку вместе с содержимым куда подальше.

– Стой! – заорал «коршун». – Нам выдают их всего по одной в день.

– И что? У тебя же от нее изжога.

– Но без нее я… Если ты выкинешь ее, то… – Он так и не закончил ни одно из начатых предложений.

У журналистов, вольные они или федеральные, есть одна общая черта, - любопытство. И я не являюсь исключением. И все-таки я не стал расспрашивать «коршуна» о возможных последствиях. Благодаря Сергею (номеру двадцать четыре), они мне были хорошо известны.

– Без нее, Эдик, ты начнешь разлагаться, - как бы сочувственно произнес я. – Ты просто развалишься… нет, растечешься… прямо как навозная куча. – Я сделал многозначительную паузу. – Хотя почему как?! Ты и есть навозная куча!

Было непохоже, чтобы Иванов обиделся:

– Издевайся сколько хочешь, только дай мне пилюлю.

Я, подойдя, склонился над ним:

– Эдик, ты извращенец? Любишь, когда тебя унижают?

– Нет, не люблю.

– Тогда заткнись! Помнишь, как ты мне все повторял: заткнись! заткнись! заткнись! А это очень неприятно, Эдик. Так вот, теперь уже я тебе говорю: заткнись! И молчи, пока я не задам вопрос.

«Коршун» оскалился:

– Пошел ты! Можешь выкинуть пилюлю. Разложение – долгий процесс, а через три-четыре часа здесь будут наши люди. Они спасут меня и разберутся с тобой.

Я распрямился и наигранно задумчиво поинтересовался:

– То есть, если я правильно тебя понял, процесс надо максимально ускорить? Правильно?

Он весь напрягся, но промолчал.

– Только каким образом это сделать? – задался я вопросом. – Не подскажешь, Эдик?

Он не подсказал. Да и пусть – меня осенило самого.

– Где у вас тут солярий? – Я подошел к двери и выглянул в коридор. – Кажется, мы проходили мимо. Первая дверь возле лестницы. Так? Что ты молчишь? И кончай стонать без перерыва! Тебе что – так больно?

«Коршун» просто испепелил меня взглядом:

– А ты как думаешь?! Ты прострелил мне ноги.

Я вернулся к нему:

– Скажи спасибо – не башку.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста. – Я дружелюбно улыбнулся. – Что еще я могу для тебя сделать? Хочешь, например, позагорать?

Он не хотел. Стеснялся, наверное. Тогда я молча взялся за спинку стула, опрокинул его и поволок «коршуна» в солярий.

– Полегче! – стонал он и повторял практически одно и то же: – Больно! Ты же не садист! Ты журналист!

В конце концов я согласился:

– Точно, был когда-то журналистом. Неплохим журналистом. – И, сплюнув на дорогой паркет, закончил: – А стал садистом. Тоже, по-моему, вполне на уровне. Во всяком случае, для садиста-дебютанта я действую очень даже…

– Ты стал убийцей! – перебил «коршун».

Вот тут я возразил:

– Если ты про блондинчика-арийца, то извини-подвинься. Нет такого закона, запрещающего стрелять по ходячему мертвецу. А раз это не противозаконно, следовательно, я не убийца! Даже наоборот. – Я на секунду остановился. – Меня можно назвать санитаром планеты Земля. Ее последней надеждой.

«Коршун», сморщившись, больше не обращался ко мне, только стонал и ругался. И так вплоть до двери в кабины солярия.

Разобраться, что к чему в управлении «искусственным солнцем», не составило особенного труда. Мне хватило пяти минут. Я установил режим предельного излучения, затащил в первую же кабинку «клиента» и сказал ему:

– Конечно, посещая солярий в одежде, совершенного загара не добиться. Но тут ничего не поделаешь! – И прежде, чем выйти и запереть за собой дверь, добавил: – Я пойду, покопаюсь у вас в буфете. Очень хочется есть. Вернусь через полчаса. Никуда не уходи… Эдик!

Он что-то закричал, однако я не расслышал. Мне было не до него – я действительно проголодался.


Я вел себя в «Олимпийце» по-хозяйски, безбоязненно включал везде свет, шумел, не обращая внимания на камеры наблюдения. Кстати, установлены они были непрофессионально. Например, та, что находилась над столом администратора, была отрегулирована таким образом, что ни при каком раскладе не в состоянии была бы зафиксировать тот момент, когда я сбрасывал украденное в корзину для мусора.

– Дилетанты полудохлые! – высказался я, вскрывая буфетную.

Словно в отместку мне, ее содержимое оказалось довольно скудным. Два сорта зеленого чая, маленькие протеиновые батончики и коробки с малокалорийным печеньем. А также начатая пачка геркулесовой каши быстрого приготовления.

Я съел все: и печенье, и батончики, и даже кашу, но лишь слегка утолил голод. Попивая чай и глядя новости по визору, я вынужден был согласиться с тем, что аппетит у меня и вправду стал особенный, зверский до предела. И это, честно признаюсь, огорчало.

Мобила по-прежнему не фурычила. Я хотел связаться с Ирой, предложить ей не выходить сегодня на работу, но мои желания остались неосуществимыми. Звонить Ире с вифона спортклуба я не стал в целях ее же безопасности.

В какой-то момент я вдруг вспомнил о «коршуне». Посмотрев на часы, я ужаснулся: с тех пор, как я оставил его загорать, прошло уже больше сорока минут.

– Разложившийся он мне не нужен! – воскликнул я и, не допив чай, бросился к солярию. Полностью выключил излучение и лишь потом открыл дверь первой кабинки.

– Вытащи меня отсюда, - взмолился «коршун», как только я заглянул внутрь. – Прошу, не убивай меня!

Его тело разлагалось на глазах, в буквальном смысле слова. От него шел омерзительный тошнотворный запах. Кожа на лице и на кистях рук посинела и обвисла. Она покрылась язвами, которые ежесекундно становились все больше и больше. Шрам разошелся, явив страшную кровавую скулу…

– Не убивай меня, - стонал «коршун». – Прошу, не убивай!

– Эдик, ты уже мертв, - ответил я, прислонившись к косяку двери и по возможности сдерживая дыхание.

– Не убивай меня… снова.

Его мольбы не тронули меня.

– Зомби не место на планете Земля, - категорично заявил я. – Такое мое глубокое убеждение.

– Но ты сам зомби! – завопил он.

Я вздохнул:

– Увы, Эдик, ты прав.

«Коршун» Иванов вдруг обратился ко мне по имени:

– Владимир, не убивай. Я все расскажу! Все, что ты хочешь знать! Володя!

– Да? – Я почесал затылок. В принципе, этого-то я и добивался. – Давай попробуем. Хм-м-м… Первый вопрос: что такого важного происходит в резиденции головастиков? Почему ты взял с собой только одного арийца?

Поборов судорогу, «коршун» пролепетал:

– В доме находится лаборатория по производству регенерирующих пилюль. И там собрались на совет все наши верховодители.

– То есть все пришельцы в одном месте?

– Да. – Он сглотнул. – Все, что прибыли на Землю.

– И долго продлится совет?

– Еще два дня.

– Как действует уничтожитель? – Я поднял в руке мороженицу. – Это кладется в центр? Правильно?

– Да.

– А кубик делится на четыре части, по одной на каждый угол?

– Да. Вытащи меня отсюда!

– Подожди. Я выключил излучение. Пока этого достаточно. – Я снова поднял мороженицу. – Почему здесь две кнопки?

– Желтая для уничтожения только органики. Синяя уничтожает все: и живое и неживое.

– Неживое – это всякие предметы?

– Все подчистую. – Его голова беспомощно упала на грудь. Шея вытянулась и выглядела… желеобразно как-то.

– Замечательный аппаратик. – Я не испытывал к «коршуну» ни малейшего сочувствия. – Эдик, тут еще колесико. Зачем оно?

Голова, пусть и не с первого раза, но поднялась:

– Чтобы устанавливать высоту и глубину действия уничтожителя.

– Здесь есть отметка в десять метров. Это максимум?

– Да.

– Темные очки одевать обязательно?

– Если хочешь наблюдать за процессом.

– А если нет?

– Можно просто закрыть глаза.

– Понял. Спасибочки. Теперь последний вопрос.

«Коршун» опередил меня, задав свой, неоригинальный:

– Ты отпустишь меня?

– Отпущу, - пообещал я, - если ответишь честно. 

– Что за вопрос?

– Кто убил меня? И за что?

Перетерпев очередной приступ боли, «коршун» простонал:

– Ирина же сказала: нам это не известно.

– А если подумать?

– Лично я, правда, не знаю. Клянусь. Спроси что-нибудь другое. Все, что угодно. Я отвечу.

Я почесал лоб:

– Что-нибудь другое, говоришь?

– Да, - закивал «коршун». Закивал ровно до той поры, пока его голова вновь не повисла на уровне груди. 

– Эдик, а вопросы-то кончились. – Я развел руками и вышел из кабинки.

– Ты куда? – закричал он, глядя на меня исподлобья. – Развяжи, Володя!

Я вернулся, однако предварительно снова включил излучение.

– Ты что-то слишком бледный, - сказал я ему, - даже бледный с синевой. Явная нехватка ультрафиолета.

«Коршун» понял, что отсюда ему не выбраться.

– Журналюга проклятый! – заорал он, запрокинув голову. – Чтоб ты сдох, сволочь!

Его грудь впала, да и в целом он уменьшился в размерах. Веревки, связывавшие его, ослабли и спали с него. Да и сам мертвяк по фамилии Иванов рухнул со стула и стал корчиться на полу.

– Кстати, - вспомнил я. – А где сумка? Та – большая спортивная?

– Чтоб ты сдох!

– И что в этой сумке?

– Чтоб ты сдох! – повторял «коршун». – Чтоб ты сдох!

– Что в сумке?

– Чтоб ты сдох! Сдох! Сдох!

– Уже, - со вздохом бросил я ему и закрыл дверь кабины. Затем вернулся в буфет и допил остывший чай. Искать сумку я не стал – мне было не до нее.

У меня появилась цель. Жизнь после смерти обрела смысл. И смыслом этой странной… страшной второй жизни больше не была жажда обогащения. Во мне проснулось (или появилось!) благородство: я решил, что просто обязан защитить Землю от пришельцев-головастиков. И еще… Еще найти и покарать того, кто убил меня. Того, кто подкрался со спины и вколол мне яд.

И я найду его. Пока не знаю как, но найду. Это лишь вопрос времени. А потом… потом будь что будет.

Однако судьба ответила на этот вопрос неожиданно скоро...


Моя «шкода» находилась на том же месте, где я ее и оставил. Я приложил указательный палец к замку передней двери, и та открылась. Я уже собирался сесть в салон, как случайный взгляд, брошенный в зеркало заднего вида, остановил меня и… спас от смерти. Очередной.

Заметив занесенную над головой биту, я увернулся от нее и лишь потом нырнул в салон. Затем, распахнув противоположную дверь, кубарем выкатился наружу и снова оказался на улице. Но уже с другой стороны машины. И лицом к лицу с напавшим на меня. 

– Привет, Олег! – поздоровался я, тяжело дыша. – Не спится?

Запахин тоже задыхался:

– Привет, Володь! Да, не спится. И уже давно.

– Хреново, наверное?

– Ага, хреново.

– Получил разрешение на выход из дома?

– Нет.

– Думаешь, ночью не оштрафуют?

– Надеюсь.

Я кивнул на оружие в его руках:

– Со шприцем больше не работаешь? Променял на биту?

Он с силой сжал ее ладонями:

– Не было другого выбора. Яд на тебя не действует.

– Действует, - возразил я. – Правда, синергетически.

– Это как?

– Долго объяснять.

Запахин опустил биту и, подойдя к капоту, присел на него:

– Когда ты узнал, что это я пытался тебя убить? – Олег старался не встречаться со мной глазами.

– Сегодня ночью я все вспомнил.

– Но ты не видел моего лица.

– Олег, я вижу его сейчас.

– То есть ты не знал, что это я?

– Не знал. Ты сам выдал себя примерно минуту назад, когда снова напал на меня.

– И снова неудачно.

– Да уж, - безрадостно усмехнулся я, - заказчик будет недоволен. К слову, кто он, Олег?

Запахин отмахнулся:

– Какая разница?!

Я настаивал:

– Олег, кто заказчик? Отвечай!

– Никто, - пробормотал он. – Заказчика не было.

– То есть?

– Я сам и есть заказчик. И исполнитель.

– Ты?.. Почему? Что я тебе сделал?

Он молчал.

– В чем причина, Олег?

Запахин опустил глаза:

– Причина в ней.

– В Ирине? – догадался я.

– Да.

– Моей Ирине?

Олег вздрогнул и слегка приподнял биту:

– Она не твоя!

– Ошибаешься, - с вызовом произнес я. – Моя.

– Ты используешь ее, а я ее люблю.

– Любишь? Ты спятил?! Все это из-за ревности? Олег, она все равно не была бы с тобой. Она сама мне говорила, что ты…

– Что? – Его глаза вспыхнули. – Что она говорила обо мне?

– Ничего. Ничего хорошего.

– Что она говорила? – взмолился он. – Скажи! Пожалуйста!

Я был тверд и безжалостен:

– Лучше ты скажи, зачем ты шептал о заказчике – герое моей «вонючей статейки»? К чему были эти выдумки?

Он ответил не сразу:

– А вдруг… вдруг ты бы выжил… Тогда на меня ты ни за что бы не подумал… – Он запнулся. – Так все и вышло. Ты выжил. На меня не подумал.

– Ошибаешься, Олег!

– В чем? – Наши глаза встретились.

– Во всем. Я на тебя и так бы не подумал. Это, во-первых.

– А во-вторых?
Я покачал головой:
– Я не выжил.
Запахин посмотрел на меня, как на умалишенного:
– Что? Как не выжил?
– Скоропостижно! – объяснил я с дьявольской ухмылкой. – Я – оживший мертвец! Зомби! А убил меня ты!

– Володь, ты что – выпил? – открыл рот Запахин.

– Только собираюсь, Олег. Отойди от машины. Мне нужно ехать.

Он встал, но никуда не отошел:

– Володь, я был не в себе. Прости. Как-то это все… глупо… нелепо… смешно, наконец…

– Да уж, обхохотаться можно. – Обойдя машину, я подошел к водительскому сидению.

Запахин не сводил с меня глаз.

– Прости меня, Володь, - бормотал он. – Прости. 

«А в самом деле? – подумалось мне. – Может, действительно простить? Ничего уже не исправить. Неразделенная любовь – штука разрушительная!»

– Прости, Володь!

Я провел ладонью по лицу, вздохнул… потом выхватил из-за пояса бластер арийца и выстрелил. Прожег Запахину грудь точно в области сердца.

– Прощаю, - сказал я при этом.


Когда я отъезжал, Запахин еще стоял на ногах с вытаращенными остекленевшими глазами. Он еще стоял, но был уже мертв.

Впрочем, как и я…



ЭПИЛОГ


Времени в запасе было мало. Если не сказать: его почти не осталось. Необходимо было поскорее вернуться в резиденцию головастиков. Пока там не хватились «коршуна» и арийца, пока я не передумал выступить в роли защитника человечества, пока решимость на этот поступок не покинула меня.

И все-таки нужно было заскочить в офис… домой. На пару минут. Не больше. Во-первых, выпить рюмку-другую коньяку; во-вторых, оставить Ирине, моей очаровательной помощнице, коды моих банковских счетов.

А что? Зачем они мне теперь?! Совершенно ни к чему! А Ирина пусть пользуется, пусть живет безбедно, научится наконец-то готовить, выйдет замуж, нарожает детишек. И пусть нет-нет да вспоминает своего щедрого почившего босса, Баркова Владимира Алексеевича, вольного журналиста.

Пусть! Пусть все так и будет!


Возле «Олимпийца» я снова очутился через сорок семь минут. На прежнем месте припарковывать машину не стал, сделал это за несколько домов до спортклуба и немного прошелся пешком. Следовало разведать обстановку. Нет ли полиции? Лежит ли все еще труп Запахина? (Или стоит?) Не горит ли в окнах клуба свет? Предосторожности никогда не бывают лишними, хотя сейчас они, честно говоря,  являлись формальностью. Ничто на свете не могло помешать осуществлению моего плана. А три рюмки коньяка только упрочили во мне эту решимость.

Вскоре я уже находился в кабинке КМОКТа, в той самой, в которой не требовалось вводить маршрут телепортации. А через считанные мгновения передо мной предстала загородная резиденция пришельцев-головастиков. Здесь, в отличие от «Олимпийца», свет в окнах горел. А в дверях топтался брат-близнец арийца.

Я убил его. Молниеносно и без разговоров. Не потому, что вошел во вкус, хотя и не без этого, а скорее из гуманных соображений. Зачем разлучать братьев, решил я?! Тем более, близнецов!

Только после этого я непосредственно приступил к осуществлению своего плана…


– Где сопровождающие? – спросила Соколова. Однако в ее глазах ясно читалось, что она и сама знает ответ.

Но я все равно сказал:

– Их больше нет. Ни Эдуарда, ни арийца.

– Что с ними?

– Я уничтожил их.

– Зачем?

– Мешались под ногами. Извините, ваше количество – количество зомби – снова уменьшилось. Если так пойдет и дальше, вас нужно будет занести в «Красную книгу». В «Красную книгу» с черной обложкой.

– И вас, - парировала Соколова.

– Нас обоих, - согласился я.

Я без труда нашел комнату со змеями, так как мне не завязывали глаза, когда несколько часов назад выводили отсюда. Ирина Евгеньевна ждала меня.

– Владимир, вы сами напрашиваетесь на неприятности, - холодно произнесла Соколова. И отступила на два шага. – Нарочно. Осознанно.

И опять я не стал спорить:

– Такой уж я человек.

– Вы давно не человек!

Я поднял указательный палец:

– Прошу заметить, не по своей вине. И вам это известно.

– Хватит пустой болтовни. – Соколова сказала это резко, как отрезала. – Вы привезли одиннадцатый уничтожитель?

– Конечно, - кивнул я.

– Дайте мне его.

– Отдам. Но позднее. Куда нам спешить?

Брови Соколовой сблизились.

– Куда нам спешить? – с подозрением переспросила она. – А зачем, Владимир, вы крутились вокруг дома? Я наблюдала за вами. Что вы делали? И где охранник, который поджидал вас?

Я развел руками:

– Отвечу в хронологическом порядке. Охранника я убил. Вокруг дома я расставлял части вашего серебристого кубика – уничтожителя номер одиннадцать. Точно по краям территории, возле самого силового поля. – Я достал и показал аппарат. – А вот и мороженица. Колесико на десятке, осталось нажать на синюю кнопку и…

Глаза Соколовой расширились. Она готова была закричать. Я приготовил бластер, чтобы, если это случится, тут же пристрелить ее.

– Не смешно, Владимир, - медленно произнесла она. – Совсем не смешно. Зачем вам это?

– Затем, что никаким головастикам на Земле не править!

– Но они не сделали вам ничего плохого. Наоборот.

– Знаю, воскресили меня.

– Именно так.

– То есть, я сейчас несправедлив?

– Разумеется.

– Тогда подайте на меня в суд.

Шутка не прошла. И, более того, вызвала в ответ угрозу:

– Вам это аукнется, Владимир. Большинство воскрешенных находится за пределами дома. Они отомстят вам.

Меня это не напугало.

– Не успеют. Уже завтра они развалятся, расплывутся также, как Эдуард, потому что не получат свою заветную пилюлю. А я уничтожу все запасы этой дряни. Запасы ведь здесь, в доме! 

– Не смейте! – крикнула Соколова и бросилась на меня. – Вы сами погибнете! Глупец!

Мой выстрел вышел не очень удачным. Луч бластера разрезал Соколову напополам. Верхняя часть туловища упала, а ноги пробежали еще метра три. И только после этого рухнули, как подкошенные.

Невольно ухмыльнувшись, я нажал на синюю кнопку и зажмурил глаза.

Поначалу вроде бы ничего не происходило, однако потом, когда, должно быть, радиус действия уменьшился, я ощутил на себе всю прелесть работы уничтожителя… Сначала что-то завыло, засвистело, зашипело, затем затряслось, застучало… Меня закружило, словно я попал в эпицентр урагана: то поднимало, отрывая от пола, то резко бросало вниз… И, казалось, этому не будет конца…

Но вскоре все затихло.


Когда я открыл глаза, вокруг меня не было и намека на то, что когда-то здесь находился дом. Теперь от него не осталось и следа. Я находился в огромной глубокой воронке.

В руках у меня были мороженица и серебристый кубик – то, что уничтожило и зомби, и головастиков, и их убежище, и склад с пилюлями.

Это была победа! Победа для всех землян! И проигрыш только для одного!

Я опустился на пятую точку и, задрав голову, посмотрел на звездное небо.

«Скоро рассвет, - подумалось мне. – Скоро, но не прямо сейчас. Интересно, долго ли меня будут искать? День? Два? Месяц? А будут ли вспоминать? Колпаков, наверняка, махнет рукой на бесперспективное дело и найдет себе новую дойную корову, благо нас, вольных журналистов, развелось, как…»

Среагировав на странный звук, я замер. Я понял, что это конец.

Земляные стены воронки потрескались, образовались норы, и из них показались мои «старые знакомые» - «пожиратели». Видимо, действие уничтожителя каким-то образом отключило силовое поле.

«Пожиратели» выпрыгивали из отверстий в стенах и кружили по периметру воронки. Их хищные глаза горели, а челюсти лязгали… Капала слюна… В любое мгновение они могли наброситься на меня…

«Дубль два!» - подумал я. Разломал части кубика и разбросал их вокруг себя. Затем положил мороженицу перед собой и громко запел одну веселую оптимистическую песенку, которая всегда поднимала мне настроение…