Урлукские сидения

                ( воспоминания   пограничников)
       

                Случилось  это  в  тридцатые  годы  прошлого века. Тогда  мой отец  был начальником   самой дальней    заставы  погранотряда  в Забайкалье. Нередко  по  служебным  делам  приходилось  бывать  в близлежащих  сёлах, встречаться и  беседовать  с   местным населением и, как говорится, налаживать прочные  связи с народом.  А народ  был всякий…  Жили в тех окрестностях   оседло  забайкальские казаки, семейские  староверы и буряты. Не обходилось и без иноверцев. Но основой всё же оставались казаки  и семейские. Правда и здесь  незаметно переплелось всё  , и теперь даже существовала такая ветвь, как староверские  казаки. Особенно это было приметно в  селе  Урлук.  Оно  переживало  бурное  время, гражданская   война  прокатилась и  по этим таёжным  глухим углам.  Население  испытало на себе гнёт всех  супостатов. Не прекращались набеги всяких банд, белогвардейских частей атамана Семёнова, генерала Унгерна, манчжурских  хунхузов. Поэтому  , не ожидая  помощи  Советской  власти, казаки и семейские  объединились в партизанские отряды  для защиты  от всякой нечисти.   Народ суровый и привычный  к испытаниям, урлукские  мужики   давали  незваным гостям достойный  отпор. И , как истинные  патриоты родной земли, этот   дух  свободы  сохранили на все времена.  И  не только это, но и самобытную  культуру, любовь к прекрасному….
     В этом мой отец  убедился, когда  на своей  кобылке  Звёздочке   взбирался  по тропке  на  гребне, ведущем  от села Голдановки к  староверскому  Урлуку.    Величие  открывшегося  простора  и  полное  безлюдье  вызвало и в душе моего отца   светлый  отклик. Обычно, когда человеку  хорошо, то поневоле хочется  петь. Вот он и запел тихонько  свою любимую украинскую грустную козачью песню. Особенно  трогал душу последний куплет:
                А  я   бiдний, безталанний,
                Степ широкий  - тож  мiй  сват,
                Шабля, люлька – вся  родина,
                Сивий  коник, тож мiй  брат.
               
       Под эту песню Звёздочка  наконец  одолела  подьём и бодро зашагала по плоскому плато, поросшему леском и кустарником.  Вдали  уже  показались  крыши  добротно срубленных урлукских изб.   Прозвучал   последний  куплет песни, когда раздался  сильный и приятный  мужской  голос:  « Красивая  песня, служивый!» -  Из-за  соседнего  куста   навстречу отцу двинулся   голубоглазый  бородач  с  открытым  и  приветливым  лицом… -  Но попутно  добавил -  «Ай не знаешь, что тайга шума не любит?»
       - Так то тайга! А тут село близко, вон видишь, по кустам  люди шастают!-
На эту  фразу незнакомец рассмеялся, показав улыбку ослепительной белизны зубов. Крепко и ладно скроенный мужчина   с берданкой  на плече  держал в руке  пару косачей. Отец  оценил добычу  и похвалил  охотника. Так  познакомился  он с  бывшим красным партизаном из  урлукских  староверов.  Как  водится, был  приглашён в  гости.   Отец  был приятно  поражён  простотой и добротностью жилья,  добротно сработанной мебелью и утвари, и мастерством  рукодельниц. Полы  были устланы  разноцветными дорожками и половиками. Стены  украшали  самодельные гобелены, а на  кроватях и столиках были вязаные накидки.  Чистота и порядок . После  знакомства  с хозяевами  и угощений, хозяин  ещё раз похвалил  отцово пение.  А  когда  отец  рассказал, что  у них в семье на Полтавщине  вся  семья    распевала песни вечерами  после трудов, хозяин  понял, что встретилась  родственная  душа.
      Пережидая  половодье Чикоя, пришлось  провести в Урлуке  несколько дней. Селяне уже прослышали , что в селе  «застрял»  начальник  соседней  погранзаставы, который  хорошо поёт,- к нему  потянулись  многие. Как  оказалось,  здесь в глухом селе  всё население любит  песню.Собрались  любопытные . Пришлось спеть им несколько  козачьих песен. Ответ последовал  немедленно.  Горницу  заполнил целый  хор  самодеятельных  «Шаляпиных». Поражала красотою и  глубиною  старинная крестьянская песня, дошедшая   из  давних времён.  Распевы и многоголосие  простых  людей необычайно тронули  отца.   На   фоне  непримиримой войны  с бандитизмом, контрабандою  и неприятием  коллективизации  местным населением, отец увидел  перед собою добрых и гостеприимных людей, с богатыми традициями, тружеников земли, истинных  русских  хлебопашцев, достойных лучшей доли.
         Зародившуюся  дружбу и доверие к людям   села  отец  свято хранил. Прошли  годы, за которые Советская власть  с перегибами и жестокостью «убеждала»  староверов  принять и коллективизацию  и саму власть.  А когда пришла военная  страда сорок первого года, - не было  вернее  защитников  Отечества, чем   ребят из староверских сёл Забайкалья.
О песенном  мастерстве  урлукских  староверов   не  так давно рассказал мне  один  друг-пограничник.   Он  посетил  село Урлук  спустя более полвека, после того, как там бывал мой отец.
    Случилось  это  в  восьмидесятые  годы прошлого столетия. Тогда  молодой   офицер- пограничник  Сергей  Шегоян,  сдав  командование  своего взвода вновь прибывшему командиру, перешёл служить оперативником  особого отдела погранотряда.  За  многие  годы   совместной   жизни  староверских и казачьих поселений   произошло  тесное переплетение  судеб   этой местности. Незаметно  в     староверские  строгие устои  домостроя  властно  ворвалась казачья  вольница… Переженились , сроднились  целые семьи  казаков  и семейских.   Расшатывалась святость одних, укрощалась  бесшабашность   других.  Если ранее  в семейские избы    зелёный  змий  никогда не заглядывал, ныне  стало привычным  проводить застолье  с  доброй  чаркой  водочки…
Но, наряду  с этим, людей роднила  великая   любовь   к народной песне. 
          С  годами   во многом  улучшилось  и отношение  местного  населения  к пограничникам. Об этом  не раз мне рассказывали    мои  друзья. Так, Серёжа Шегоян  подружился  в нашем отряде  с Ваней Гудковым. И семьи жили рядом, дети  росли под присмотром  жен  молодых  офицеров.  Иван  Гудков  однажды,  от имени командования ,был отправлен  поздравить с  национальным  праздником   бурятское  поселение.  Благодарные   буряты   с признательностью  одарили пограничников , загрузив  пограничный  Уазик  колбасами, копчёностями  и балыками….
      Серёга   Шегоян  в   восьмидесятые  годы  по оперативной   работе  оказался  в селе Урлук.  Разбушевавшийся  Чикой  так  разлился, что вновь отрезал погранзаставу Жиндо от всего мира.  Поневоле  пришлось  переждать   половодье   в  Урлуке.   Время  в ту пору  было  горбачёвское,-  ставропольский  умник  решил  искоренить пьянство по всей Руси.  И  какое-нибудь застолье  проходило  совсем без водки… Однако , мужики села, заслышав, что у них  в селе гостит оперативник  из погранотряда, в красивой  избе  накрыли  богатый  стол. Откуда ни возьмись, стол заполонила батарея  водки-казёнки. Как  говорил Сергей, хлебосольные  хозяева  накрыли  стол блюдами  из  сижат и харьюзов, ядрёных  солёных груздей и маслят.  На пир  собралась  половина села,- мужики, бабы, детвора… В душевной  и сердечной  обстановке  самым  дорогим гостинцем  для   молодого офицера   явилась  песня.   Он и не знал, что в этом далёком  забайкальском  селе  издавна  существует хоровой   коллектив.    Тогда  Сергея  несказанно  поразило народное   пение  акапелло  староверов. Каждая  песнь воспевала  лирическую и трагическую  судьбу  семейских. Столько души  и  нежности было в переливах женских и мужских  голосов.  Такая  жемчужина  народного творчества не осталась незамеченной – вскоре  весь мир узнал  о хоре из далёкого  села.  А исполнители баловали  своим искусством  многие  сцены нашей Родины  и стран Запада …