Одесса, мой город родной!

…Ты в сердце моём,
Ты всюду со мной,
Одесса, мой город родной!

        Из оперетты И. Дунаевского «Белая акация»


Что вам сказать, дорогие мои? Каждый день плачу крокодильими слезами… Во сне мне снится моя Одесса. Шутка сказать, оторвали от мамочки, и никто таки не спрашивал, хочу ли я уезжать, или как?

Вспоминаю свой Водопроводный переулок, дом из ракушечника в три этажа с туалетами во дворе. Маленький дворик-колодец с колонкой в центре. По углам лестницы. Выйдешь во двор, задерёшь голову и любуешься голубым ситцем неба в квадратной рамочке дома. Красота! Чтоб я так жил, эту картину я часто вижу во сне и не хочу просыпаться!

Мы жили на самой верхотуре, на третьем этаже. Выше – крыша, крытая толем, которую каждый год ремонтировали, а в мае я расстилал на ней одеяло и, загорая, готовился к экзаменам.

Напротив нас – дверь мадам Окснер. Во время войны, когда мы уехали в эвакуацию, она заняла нашу квартиру и жила при немцах, ни в чём себе не отказывая. Две её дочери пользовались успехом у немецких солдат. В городе было много и румын, но девушки предпочитали немцев.

Потом мы вернулись из эвакуации и с большим трудом отобрали свою квартиру. Что было, то было, и я не держу зла на них. Каждый выживал как мог.

Ниже на полпролета была квартира Мажаровых. Жора, мой ровесник, стал пожарником. Он всегда ходил полусонный, вот и службу себе подобрал такую, на которой можно поспать. Я таки его видел перед самым отъездом. Он швыцал своей формой, говорил, словно делал таки большое одолжение, что б я так жил, облизывал свои всегда мокрые губы и плевался, как верблюд, как будто слюной хотел потушить пожар.

Чуть ниже жила Люба, весёлая девчонка с большими маслинами глаз, зовущих в омут. Она громко и заразительно смеялась, каждый вечер ходила в клуб моряков и возвращалась всякий раз с другим кавалером. Это продолжалось до тех пор, пока однажды все не увидели, что она вдруг пополнела, округлилась. А как поправиться при той жратве, что была у нас в первые послевоенные годы?! Мать её, тихая забитая женщина, растила Любу одна, целыми днями пропадала в трамвайном депо, и ей было недосуг следить за своей доченькой. Когда же поняла, что скоро станет бабушкой, раскричалась на весь двор, как будто мы чем-то могли ей помочь.

– Геволт! Вей з мир! Что же ты наделала, малахольная?! Ты думаешь, я железная? Как мы прокормим ещё одного обжору? Или ты думаешь, что с твоим молоком мы не только байстрюка накормим, но ещё и масло собьём? Об чём ты думала своей дырявой головой, когда кувыркалась с этим выродком, пока я каталась на трамвае? Чем ты думала, я тебя спрашиваю?!

Ещё ниже жила толстая, как колобок, тётя Катя со своим мужем, угрюмым Степаном Петровичем. Тётя Катя чем-то торговала на Привозе, а когда была дома, разжигала керогаз, в то время чудо техники, варила мужу обед, и вкусные запахи распространялись по всему дому.

Степан Петрович работал на маслобойне, которую называли почему-то маслозаводом. Маслобойня та располагалась на Среднефонтанской улице, недалеко от нашего дома. Однажды, это было через три года после Победы, за Степаном Петровичем таки приехали. Карету подали прямо к дому. Два милиционера при наганах вывели его под ручки и усадили уже надолго. С тех пор я его не видел.

Жорик Мажаров рассказывал, что этот Степан Петрович проводил ремонт на той маслобойне и соорудил маслопровод прямо к себе в квартиру. Представляете: открываешь кран, а из него течёт подсолнечное масло! Теперь я понял, чем так успешно торговала на Привозе тётя Катя! Кто с нею мог конкурировать?!

В глубине двора на втором этаже жил артист русского драматического театра. Дядя Коля приходил домой всегда поздно и, как правило, навеселе. Я любил у него бывать. Рассказывал он интересные истории всегда весело, задорно и сам смеялся первый. Потом просил очередную свою жену, чтобы та принесла что-нибудь выпить и закусить, говоря, что считает для себя честью со мной выпить за дружбу. Всегда предсказывал мне успешное будущее и любил угощать горячими пельменями с уксусом, да под водочку.

Я, конечно, тоже старался соответствовать, но пить не мог. Меня от алкоголя тошнило.

В нашем переулке жил мой дружок Костя Романов. Светлая голова, умница. Отец его плавал на китобойной флотилии «Слава», привозил обычно всякие заморские вещицы да и на сынишку охотно тратился. У Костика был и велосипед, по тем временам большая роскошь, и магнитофон «Днепр», на котором я записывал музыку, соединяя различные мелодии с пластинок. Получалась музыкальная солянка. Здесь Пуччини соседствовал с Чайковским, а Бизе со Штраусом…

К сожалению, о судьбе Кости знаю мало. Он окончил университет, преподавал физику. Говорят, ему не везло с женщинами. Он любил девчонку из своего класса, женился на её подруге, развёлся, запил…

В Вознесенском переулке жил Толик Целух. Он прошёл войну, был скромным парнем, учился тоже в медицинском институте. Мы с ним шли через парк Ильича по Преображенской, Пастера до института через весь город. По дороге повторяли задания… Толик был сталинским стипендиатом, потом заведовал кафедрой микробиологии, стал проректором…

В нашем переулке жил и Кадя. Как его настоящее имя, я до сих пор не знаю. Все его называли Кадей. Был он закадычным врагом, хотя рядился в одежды верного друга. Это он поспешил сообщить милиции, что у брата есть наган. Когда к нам неожиданно нагрянула милиция, мы перепугались. И случилась бы беда, но мама успела вынести этот наган во двор и выбросить в уборную. Там его не искали. На том наши неприятности и закончились. А ведь наган тот брат показывал в школе только Каде…

Потом они умудрились влюбиться в одну девочку. Дуэли тогда уже были не приняты, и они решили написать ей письма. Кого та выберет, так тому и быть.

Написали, передали одновременно, попросили, чтобы она прочитала эти письма дома. На следующий день пришли в школу, а девушка им показала фотографию своего жениха, курсанта артиллеристского училища, как говорится: «но я другому отдана и буду век ему верна»…

Одесса! Ты ночью полная огня!
Одесса! Зачем сгубила ты меня?!
После института меня отправили по назначению к чёрту на кулички, и с тех пор я уже не жил в моём городе. Приезжал проведать маму во время отпуска. Дышал и не мог надышаться воздухом Одессы. Наслаждался её ни с чем несравнимым говором, хохмами, своеобразным колоритом.

Недавно мне попалась книжонка популярного одесского писателя Валерия Павловича Смирнова с названием, которое не могло меня не заинтересовать: «Одесский язык»!

Оказалось, что Валерий Павлович весьма популярен в Одессе, и мне захотелось подробнее познакомиться с его творчеством. Многие его утверждения были, конечно же, спорными, но вызывали у меня такую симпатию, что я, узнав адрес его электронной почты, написал письмо, в котором выразил готовность купить все его книги, и особенно «Таки да большой полутолковый словарь одесского языка» в четырёх томах!

В отличие от автора полутолкового одесского словаря, считаю, что, конечно же, это не язык, а жаргон, помесь языков народов, живших в Одессе и пригороде, приезжавших в Одессу и вносивших свой колорит в речь. Здесь русский язык смешался с еврейским, французским, немецким, итальянским и украинским. Он включил в себя выражения биндюжников и воров, рыбаков и шпаны, всегда стремящихся свою речь сделать выразительной и убедительной.

У нас завязалась оживлённая переписка. Я получал огромное удовольствие от музыки языка, на котором мы общались.

Ниже я привожу нашу переписку с некоторыми сокращениями.

Переписка с Валерием Павловичем Смирновым


Валерий Павлович Смирнов (в дальнейшем В. С.)

Как Ваше ничего, Аркадий?

По поводу моего словаря, так я Вам его просто подарю, если Вы будете в Одессе или кто-то из Ваших знакомых. Или если есть кто-то в Одессе, им отдам. Вы ж теперь за границей, пересылать туда книги муторошно и накладно. Ссылку на Ваш журнал мне дала мадам Огнева, так что я в курсах. А за меня Вы можете увидеть среди здесь:


И чтобы Вы всегда гуляли в ресторанах, а Ваши враги – на костылях.


Аркадий Константинович Мацанов (в дальнейшем А. М.)

Многоуважаемый Валерий! И моё Вам с кисточкой! Чтобы Вы таки были здоровы, но об чём Вы говорите?! Не нужно мне никаких подарков, чтоб я так жил! Я не малохольный, чтобы за словарём ездить за границу! В Одессе я таки имею большую мишпуху, я крепко их всех люблю, и они меня, конечно, тоже, но им не до меня, как и мне не до них! Значит, такое у меня еврейское счастье. Я, конечно, огорчён, но вешаться не буду, как не буду и сильно переживать!

На минуточку, у меня есть и другое что Вам сказать. Можете мне не присылать Ваш словарь, раз Вам лень идти на почту даже тогда, когда все услуги будут оплачены. Но у меня к Вам другой интерес: можно ли в нашем журнале сделать перепечатку вашего «Одесского языка». Вы в «Ковчеге» нарисуетесь, и мне будет приятно сделать такой подарок одесситам, живущим вдалеке от родного города. Или Вы такой уж пуриц, что и это предложение Вам по барабану? Спрашивается вопрос: так да или нет? Если не совсем трудно и Вы сможете перебороть свою природную лень, напишите мне, пожалуйста!


В. С.

Месье Мацанов! Как одессит одесситу, немножко забывшему традиции Города, хочу Вас по-дружески предупредить: никогда не стройте предъяв, основанных на собственном воображении. За какую мою природную лень Вы держите речь? Если бы меня знали хотя бы на три с половиной копейки, так не делали бы скоропостижных выводов. Вы же не только на музыке играете, но еще и профессиональное лепило, потому могли бы допустить мысль не только за лень. Да если бы я мог выходить из дому, я сегодня, в субботу, был бы на охоте, и завтра тоже, а в понедельник поехал бы на речку бомбить судака вместо того, чтобы писать письма мелким почерком.

Теперь за словарь. Если Вы не против, я дам ваши координаты издательству, и оно, иди знай, быстро решит этой проблемы по системе «Любой каприз за ваши деньги». Таки да или таки нет? Что касается моего тисканья в «Ковчеге», то флаг Вам в руки и барабан на горло. Но если Вы таки хотите сделать подарок одесситам и не только, делаю Вам более шикарное предложение. Я Вам давал ссылку на сайт. Там стоит моя книжка «Крошка Цахес Бабель». Тиража на бумаге давно нет. Так что можете её тискать в «Ковчеге». Более чем уверен, эта книжка взорвет даже Ваше представление за Одессу, судя по откликам на неё.

И чтобы Вы всегда пили виски, а ваши враги – валокордин.


А. М.

Уважаемый Валерий! Вы меня таки сильно смутили, чтоб я так жил! Я же не знал, что Вы не выходной, или не выездной! Бог с ним, со словарём! Мадам Огнева мне мозги просверлила, рассказывая о Вас сказки про то, что Вы самый главный чемпион по ловле бычков! Чтоб вы таки знали, я жил возле Привоза в Первом Водопроводном переулке и тоже ловил бычков по трояку за связку! Но это ещё тогда, когда Привоз таки был Привозом, а Чумка – Чумкой! Ходил через Парк Ильича по Преображенской и Пастера прямёхонько в медин, который окончил, когда Вам только исполнился годик! Так что я уже древний, как динозавр, толстый, как баобаб, и терять мне уже нечего. Вы всё-таки посмотрите на мой портрет на моём сайте! У вас определённо изменится мнение, и Вы не будете так уж сильно на меня гнать пургу. Я – нормальный, но уже изрядно потрёпанный одессит. Дело в том, что везде, в Брайтоне или в Жмеринке, в Крыжополе или в Ростове-на-Дону, одессит всегда остаётся одесситом, даже если этого и не хочет!

Насчёт словаря, так такое у меня еврейское счастье! Но если может этот подвиг свершить издательство, то, конечно же, таки да! Пусть назовут валюту. Мне до лампочки, в какой, хоть в тугриках. Буду Вам очень признателен.

Что касается Вашего предложения – от всей души и пр. и др. Почитаю, потом и решим о его публикации.

Кстати, как одессит одесситу (хотя это и две большие разницы!): могу ли я Вам чем-то помочь? Без булды, буду рад. Если Ваше здоровье делает Вас таким не выходным, может, я могу чем-то помочь! Я не больной на голову и говорю вполне серьёзно, так как Ваши письма снова делают меня молодым!


В. С.

Аркадий Константинович, спасибо за заботу, но с этим делом я потихоньку справляюсь. На бичках я рекорды не ставил, но на судаке и карпе приходилось. Почему так? Потому что я на рыбалке, как Вы на работе. Книжки пишу только в свободное от рыбалки и охоты время – это не выпендрон, а констатация факта. Как чувствовал, что Вы ходите в медин, потому родился всего в двух кварталах от него, на Княжеской улице. На сайте Вашем я побывал, читал и видел. Директору издательства позвоню вечером, передам Ваши координаты. Кстати, за птичек, если хотите уж сильно помолодеть, рекомендую мои «Легенды Одессы». Насчет трехтомника – не знаю, но однотомник в издательстве есть. «Крошка Цахес Бабель», конечно, не шедевр, но тем не менее предложил я её Вашему вниманию не просто так.

Желаю Вам крепкого здоровья, а все остальное мы купим за деньги.


А. М.

Уважаемый Валерий! Вам таки спасибо! Я всё же должен буду крепко поблагодарить мадам Огневу, чтобы она была здорова, за то, что познакомила с Вами! Я ей таки очень благодарен! Будьте мне здоровы и ловите всё, что хотите! Скажу только Вам, что я большой противник охоты. Жалко мне безответную тварь. Если бы Вы охотились на тигров, львов – флаг Вам в руки! А убивать трусливого зайца – это я Вам скажу, не по мне! Все институтские годы я работал на Скорой помощи, потом хирургом… а сейчас на кровь не могу смотреть! Но, я Вас умоляю! Разве я хочу Вас переубедить не стрелять зверей?! Боже сохрани! Я говорю только о своей позиции! Я всегда был пацифистом, хотя некоторые мои приятели называют меня поцифистом. Но я такой, каким меня мама родила.

И ещё: я таки не понял: речь идёт о четырёхтомнике Ваших сочинений или о словаре одесского языка в четырёх томах? Я готов приобрести и то, и другое. Тугриков для этого у меня хватит.

И снова ещё, чтоб я так жил! Мне хотелось бы всё-таки, наконец, услышать, что бы Вы хотели засветить в нашем журнале? Журнал формата «Нового мира».


В. С.

Чтоб Вы нам всем были здоровы, Аркадий!

Как я понял, Вы хотели «Таки да большой полутолковый словарь одесского языка» в 4 томах, за него я и написал. Вот сайт издательства, там репродуцированы всякие-разные обложки: http://polygraph.od.ua/

Что же до Вашего журнала, то если его формат не позволяет светить книжку «Крошка Цахес Бабель», светите «Одесский язык», она маленькая по объему.

Что же до охоты, то Вы меня сильно улыбнули, потому что убить льва гораздо легче, чем зайца. На льва охотятся в одиночку, а на зайца – целым коллективом. Льва может убить и плохой стрелок. Кидается приманка, охотник сидит в засаде метров за 200–300 от неё, дожидается льва, тот стоит на месте и жрёт, нужно быть слепым, чтобы дать по нему промах из карабина с оптикой. А попробуйте попасть в зайца, который бежит со скоростью до 80 км в час, шарахаясь во все стороны, и предельная дистанция стрельбы – 80 метров... Зачастую, чтобы вскинуть ружьё, прицелиться и выстрелить, есть секунды две...

Я охочусь только в одиночку, с собакой, зайцев в качестве случайной добычи стреляю крайне редко, да и то, когда ко мне присосеживается кто-то из корешей. После чего мне, к примеру, звонит жена одного из них и говорит: «Мой Витя после дня охоты с Вами привёз домой больше дичи, чем за последние два года».

Я не охочусь на уток, потому что расцениваю это в качестве тира, занимаюсь только ходовой охотой, 99 процентов успеха которой – работа собаки. Я готовил своего пса к работе полгода, 7 дней в неделю, по 6–8 часов ежедневно – вот и весь главный секрет успеха. Другие охотники просто не могут позволить себе роскоши тратить столько времени на подготовку собаки. Один пример. Несколько лет назад из поля вышли 6 охотников с 3 собаками. Ничего их собаки там не нашли, и они уехали. А я пошел в это же поле, и за 40 минут мой пес нашел в нем 6 фазанов. На охоте для меня главное не стрелять, мягко говоря, я стреляю весьма недурно, а дать поработать мышцам в течение 10–12 часов трижды в неделю. Потому что на рыбалке я, как правило, сижу в лодке остальные дни недели (за исключением ловли со льда зимой, когда на ногах и в движении весь световой день). Но сейчас я сижу и прекрасно понимаю: можно обмануть всех и вся, нельзя обмануть время. Хотя рядом с Вами я пацан, но мне уже не суждено, к примеру, тащить на себе килограмм 50 груза в полукилометровую гору под углом градусов семьдесят, от лимана до моего загородного дома.

Вот такие мемуары не для «Ковчега», а персонально для Вас, как одесситу от одессита.

Удачи Вам во всех начинаниях.


А. М.

Уважаемый Валерий!

Если Вы таки да охотник, так уж лучше охотьтесь на львов в дебрях Одесской области! Пожалейте зайцев! Если так уж хочется адреналина – шлёпайте до нас, на Кавказ! Здесь есть кого пострелять, правда, стрелять будут и в Вас!

Но Бог с ним, с охотой! Я не мешигене, чтобы об этом всё время говорить! Что не моё, то не моё. А если Вы такой заядлый рыбак, могу пригласить к нам на рыбалку. У меня хорошая база на берегу большого водохранилища. Убиться веником! Вы, таки, здесь получите полные штаны радости! Всё для рыбалки к Вашим услугам: от моторной лодки (вёсельные тоже есть) до всех снастей... Но, обратите внимание, и это самое главное: здесь таки есть рыба и настоящие раки! Не какие-то задрипанные рачки, а настоящие донские раки, которых в Одессе никак не может быть, потому что они – донские!

У меня два сына, и оба – заядлые рыбаки. Они примерно Вашего возраста. Конечно, не чемпионы, но с таким количеством рыбы, о котором мне с таким воодушевлением говорила мадам Огнева, они бы не стали и возиться! Сазан, толстолоб, судак, сом, тарань, донская сельдь и ещё много всякой рыбы Вы сможете здесь не только словить, но и поесть! Обещаю – не пожалеете. Но, конечно, летом. А ловили ли Вы рыбу на перемёт?

Если говорить о собаках, то я – настолько старый собачник, что давно стал походить на пса. Даже лаю иногда. К сожалению, теперь уже не могу себе позволить даже этого. Дома у меня аквариум, и это всё что есть! Вот такая у меня се ля ви!

Буду с нетерпеньем ждать письма Вашего издателя. Но, чтобы Вы таки знали, Вы меня очень даже обидели, пренебрежительно отозвавшись о моём журнале. Напрасно Вы такое говорите! Там печатались уважаемые люди из Жмеринки и Киева, Ростова, Нальчика, Мюнхена и Нью-Йорка, Иерусалима и Москвы и пр., и др. К сожалению, и я не снимаю с себя вины: ни одного одесского автора мы не печатали. Будьте же Вы первым!

Чтоб Вы были мне здоровы!


В. С.

Земляче! Видимо, у меня склероз, что-то никак не смогу вспомнить, чтоб я пренебрежительно отзывался за Ваш журнал. Или я таки писал, что этот журнал тыныф, макис и халоймес? Или я вчерашний, хотя в журналах никогда не публиковался?

Спасибо за приглашение, если доведется, то рыбачить прибуду только со своими снастями, я ж многое делаю своими лапчонками, а вообще-то я из тех, для кого рыбалка – искусство. Так что сетки в руках не держал, перемета тоже. Но, к примеру, тонны три судака запросто брал на блесну за год. Донской рак, оно, конечно, хотя наш голубой – таки цимес, однако рыбу я жрать не любитель, разве что изредка морскую.

Адреналина я за свою жизнь нахавался ещё больше моего меньшого сынка, который два года назад ушел в отставку. Что я, Лермонтов, на Кавказ за адреналином ездить, в отличие от него, живу в Одессе, у нас с этим все в порядке на месте. Аквариума у меня нет, так что обхожусь морской свинкой. А также – попугаем, котом, собакой и громадным пауком Моникой. Если Ваши пацаны ловят на ультралайтовые спиннинги тестом от 0 до 5 граммов, могу сделать им пару-тройку моих фирменных блесен. Они берут любую рыбу, что хищную, что мирную, и берут хорошо.

Издателю я Ваши позывные сбросил.


А. М.

Чтоб я так жил, я таки на Вас, Валерий, удивляюсь! Рыбалить, и не есть?! Вы, конечно, хорошо грамотный, раз столько судака ловите, только никак не могу понять своей бедной головой, зачем ловить, если Вы её держите за холоймес? Это же артель «Напрасный труд»! Зачем убивать?

Был у меня эрдельтерьер когда-то, так он кошек ловил и перекусывал пополам. Я его за это ругал. А шо?! Этот адьёт так забавлялся!

И напрасно Вы так отзываетесь о перемёте! И здесь требуется искусство Изи Мусюка с Первого Водопроводного переулка, с которым мы когда-то на Привозе понемногу подворовывали. Было дело. Годы были голодными, жратвы не было. Хлеб по карточкам… Потом мне повезло: попал в школу военно-музыкантских воспитанников, что на Тираспольской угол Кузнечной когда-то была. А Изя продолжал совершенствовать своё ремесло до первой отсидки. Потом, правда, взялся за ум, окончил Мукомольный институт и умер уже инженером…

Но я говорил о рыбалке во имя добычи пропитания, а Вы относитесь к той категории гешефтмахеров, которые, чёрт знает как это назвать, рыбалите «на интерес»! А это уже что-нибудь особенного! Маня с Вознесенского переулка на интерес принимала мальчиков при живом муже по пятёрке с носа!

Но убеждать Вас, как я понимаю, голый вассер.

А ели ли Вы когда-нибудь фаршированную рыбу? А тройную, или даже чёрт знает какую, донскую уху, когда отваривают сначала мальков, потом курицу, потом сазана, и всё это отдают собакам и кошкам, а в котёл бросают стерлядочку или другую красную рыбку!? Я уже не говорю о донской селёдочке, нежной, как моя, уже ушедшая из жизни, мама! Или вяленого рыбца, леща, тараночку? Да ещё к пиву простому, нашему, жигулёвскому!

Да что Вам рассказывать? Но всё это – химины куры!

Спасибо за издателя! С уважением, А. М.


В. С.

АМ, я балдю, откуда мне в Одессе знать, что такое настоящий гефилте фиш и тройная уха, если я не хавец высочайшего искусства ловить на перемёт? А за издателя – всегда пожалуйста.

С почтением, В. С.


А. М.

Так Вы же говорили, что «однако рыбу я жрать не любитель, разве что изредка морскую». Но какая из морской рыбы фаршированная получается?! Не морочьте мне голову, пожалуйста! Приезжайте, мы Вас угостим донской фаршированной рыбой! Вы пальчики оближете! Но, конечно, летом! Если, дай Бог, доживём!


В. С.

Разве я говорил, что жру морскую фаршированную рибу? И что такое? У вас зимой проблемы с рыбой? У нас – нет.


А. М.

Об чём речь?! У нас риба круглый год. Я приглашал Вас на лето! Зимой у меня дел по самые уши! Да и ловля на льду – мне даже смотреть на такое холодно! Проблем с рибой у нас нет. У нас проблемы с четырёхтомником словаря «Одесского языка», чтоб я так жил! Не берите себе в голову. Пусть будет издатель. Лишь бы не перепутал и прислал то что нужно и поимел от меня свои тугрики. Перестаньте сказать! Поверьте, я себя буду лучше чувствовать, получив за свои кровные Ваши перлы.


В. С.

Мой литературный агент неоднократно занимался этим. Раз речь идет за Ваше самочувствие, то имейте дело с издательством.


А. М.

Уважаемый Валерий, обижаться на больного на голову – последнее дело! Я, мешигене, вообразил тогда ужас что! Мне казалось, что Вы передвигаетесь на коляске, и прочее, и прочее. Рад, что ошибся. Выпью за Ваше здоровье, и чтобы Вы таки жили долго и счастливо! Каждый-всякий знает, что если хочешь узнать о Валере Смирнове – нырни в Интернет! К сожалению, нырял, чуть не утонул, но не мог прочитать о Вас ничего, кроме того, что Вы очень гениальный и чемпион. Ещё раз, прошу меня не посылать к Бениной маме. Я всё осознал.

Литературный агент… У меня уже заворот мозгов. Где можно почитать о том, сколько у Вас сыновей и дочерей, внуков и правнуков?

О словаре – не берите себе в голову! Будем ждать телодвижений от издателя.


В. С.

Обожаемый А.М., я – одессит, никогда ни на кого не обижаюсь, памятуя старинную одесскую поговорку «На обиженных воду возят». Что же до Интернета, я там за себя читал такое, о чем и сам не подозревал. Как-то ехал в поезде, баба читает мою книжку, я – ей, мол, как, интересная? Она мне: да, такой писатель, он умер в Канаде, 90 лет – все-таки возраст. Ни на одной моей книжке нет моей фотографии, а потому мне за меня часто рассказывают всякие истории. Один хмырь, которого я в упор не знаю, рассказал мне в прошлом году, что он друг Смирнова и он часто бывает у меня дома, где есть камин.


А. М.

Уважаемый Валерий! Носить такую фамилию, это, я Вам скажу, нужно иметь большую смелость! Нам так не жить! Судя по той единственной фотографии, которую нашёл в Интернете, где Вы в обнимку со своей сучкой нежитесь на диване, Вы, слава Богу, не инвалид и не калека! О чём я только думал! Простить себя не могу!

Посмотрел Вашу «Крошку Цахес Бабель». Её можно было бы у нас напечатать. Есть ли у Вас электронная версия, или взять её из Интернета. Это, правда, муторно, но, чтобы Ваша Крошка была напечатана в нашем журнале, я готов копировать всё и из Интернета. Редакция будет авторской, так что – что есть в Интернете, то будет и в журнале. Но лучше, если бы Вы прислали мне электронную версию…

Будьте всегда нам здоровы!


В. С.

Любезный А.М.! Если с сучкой на диване, так это точно не я. Электронную версию высылаю.

Удачи!


А. М.

Уважаемый Валерий! Открыть электронную версию «Крошки» не смог – файл повреждён. Очень сожалею. Придётся чирикаться и копировать с Интернета. Проверьте у себя, открывается ли она у Вас? Я уже обрадовался, но увы и ах! Что я ни пробовал – голый вассер! До соплей жалко! Понимаю, что я уже сделал дырку в Вашей голове. Но что делать? Как говорил мой приятель Изя – надо! Мне неудобно уже Вас просить, но попробуйте, пожалуйста, ещё раз прислать Вашего «Крошку», чтоб он был счастлив! Понимаю, что это мне не фунт изюма, такие затраты драгоценного времени, но я Вас таки очень-очень прошу!

Что касаемо сучки, так по голове Вашего пса я неточно определил его пол и никак не мог допустить, что Вы можете даже допустить, чтобы рядом с Вами лежал кобель! Или в моей дорогой Одессе однополые браки уже разрешены?!

Пусть будет он здоров! Как его дразнят? Надеюсь, хотя бы имя у него достойное?

Будьте мне здоровы!


В. С.

Скопировал. Имейте. Моего пса зовут Яр.


А. М.

Уважаемый Валерий! Спасибо! Получил. Буду читать и наслаждаться языком своей молодости.

Мой привет Яру! Пусть простит меня за то, что я его назвал сукой!


В. С.

Спасибо. Я Вас немножко почитал, симфонии послушал и лишний раз убедился: талантливый человек талантлив во всем. Вчера слушал «Холокост», и видеоряд таки да. Так, выходит, Вас не только словарь заинтересовал?


А. М.

Уважаемый Валерий! Спасибо за спасибо! Всё, что умел, – постепенно уходит. Когда-то были у меня и монографии по медицине, и главы в учебниках, и я был красивым и кучерявым. Но всё прошло, как с белых яблонь дым…

Ещё раз спасибо за добрые слова.

Александр таки написал. Всё нормально. Напрасно я суетился и Вас тревожил. Мане с Вознесенского переулка муж всегда говорил, чтобы она не суетилась под клиентом, потому что можно потерять клиентуру, чтоб я так жил! Но что же делать: старость таки есть старость. Забываются полезные уроки молодости! Ещё раз гранд мерси за всё.


В. С.

Всю жизнь делаю только то, что мне интересно. Но между нами есть таки одна большая разница. Я не графоман, писать меня совсем не тянет. Просто в свое время я поспорил, что стану известным писателем, причем не покидая Одессы. И мне таки удалось выиграть этот спор.


А. М.

Уважаемый Валерий! Если бы Вы только знали, какой бальзам на мою грешную душу Вы льёте своими письмами! У нас много общего, но есть то, что нас сильно отличает, – разные весовые категории и то, что Вам таки ещё многое предстоит, а мне уже только осталось, что оглядываться взад. И всё, чем занимаюсь, чтобы не умереть раньше времени от скуки, это ничто иное, как борьба за существование! Живу воспоминаниями…

Недавно мой приятель, который греет косточки на берегу океана в далёкой Америке, признался, что живёт в США вот уже около тридцати лет, а чувствует себя одесситом: смотрит наше TV, читает наши книги… Я ему тогда, когда он намылился, говорил: взрослые деревья не пересаживают. Он мне не верил. Теперь признал, что я был прав! Это рассказал Вам не для того, чтобы подчеркнуть, какой я умный. Просто в подтверждение мысли, которую высказал в первых письмах: одессит остаётся одесситом, где бы ни жил, если он настоящий одессит.