Дикари

(пародия на один из эфиров Дома 2)

Стойбище этой первобытной общины располагалось в высокой и тёплой пещере. Все члены стаи занимали места согласно своему статусу. И никто не мог преступить заведённых устоев, ослушание каралось поеданием нарушителя.
До полудня стая спит. Первым к затухшему огню выполз здоровый самец – Едотрах, и лениво почёсывая волосатое пузо, принюхался.
— Нет, ничем вкусным не пахнет. Всё вчера сожрали, собаки – пронеслось в его голове.
Вслед за ним выскочила белобрысая самочка — Орущая Струна. Она зазывно виляла задом, мурлыкала и кривовато улыбалась, прямо у неё не получалось из-за неправильного прикуса.
— Трахнуть её что ли? – подумал волосатый, но в животе громко заурчало, — Или сожрать? – продолжил он размышлять. – Нет, и то другое не переварю.
Он улёгся на лежанку в общей пещере и стал ждать.

Через несколько минут, к очагу стали подтягиваться остальные, оголодавшие за ночь соплеменники.
Вот не глядя по сторонам, прошёл основной самец — Главнюк. Для ночёвок у него была самая тёплая норка, местные самочки регулярно вылизывали её, но он там бывал редко. Ночевать предпочитал в джунглях, и хотя это было против правил, он так запугал племя, что никто не мог ему возразить.
Увидев старшего, остальные самцы подбегали к нему и подобострастно заглядывали в глаза. Он же, залез на свой уступ, удобно устроился там и сверху (сытый и удовлетворённый) наблюдал за стаей.

Внизу прошмыгнули два шныря: Белогусь и Темновит, они суетливо подпрыгивали, как бы спрашивая не надо ли чего Главнюку? Не получив никаких указаний весело повизгивая расположились у очага.
Странная это была парочка. Они гнули колесом грудь, кричали, и рычали, чтобы самоутвердиться. Ор Белогуся означал, что он весь такой-растакой и что любая должна быть рада отдаться ему. Поскуливание Темновита, наоборот, означало, что он необыкновенный, уникальный и, что ему абы какая самочка не нужна. Вот и ходили оба без случки.

С криками и не злыми покусываниями к очагу выскочило сразу несколько молоденьких самочек. Они скакали, орали, не замечая ничего вокруг. Это было их нормальное состояние. Тихо общаться они не умели, от чего складывалось впечатление, что все они, несколько глуховаты.

Следом выполз из своей норы старый и плешивый самец — Колюпан. Не повезло ему, то ли по причине неприятного запаха исходящего от него, то ли из-за странно сведенных рук и ног, но самочки ни как не хотели с ним спариваться. От чего он очень страдал и даже рвал на себе шерсть от бессилия. А может, думал, что без неё он выглядит привлекательнее? Только всё было напрасно, эти визгливые сучки разбегались, как только видели его. От чего он тосковал ещё больше и жрал всякую дрянь. Однажды ему попались забродившие фрукты, переев их, он впал в такую алкогольную эйфорию, что показался себе царём зверей. Проснувшись утром в луже из продуктов своей жизнедеятельности, он совсем не расстроился, а напротив, стал регулярно предаваться этому вакханскому греху. Пугал своим поведение стаю, больше, конечно её женскую половину. Но самки всё равно его не принимали. По ночам он тихонько скулил и плакал, от того, что так и придется помирать девственником, но никто не приходил его утешить.
Вот и сегодня он был грязен и вонюч. Вчера наелся чего-то, а чего и сам не помнил. Но точно знал, что вязка, на которую от так надеялся, опять не состоялась.

Вдруг, к нему неожиданно подскочили, аж три самки. Они стали громко орать на него, широко махать руками, даже пощипывать и покусывать за бока. Он ничего не понимал и только сонно огрызался. Пока не прибежала четвёртая и со всего маху не врезала ему по шее. Он ошалело рявкнул на неё, но она не унималась. Всё могло бы кончиться плачевно, если бы Главнюк не рыкнул сверху на разошедшихся самок. Те, тут же присмирели и разбежались по углам.

Только наступила благословенная тишина, как на тебе снова крики и визг. Доносились они из боковой норы, там обитали самец Русован и самочка Нигронос. Самочка отличалась от остальных. Есть альбиносы – это те, у которых отсутствовали пигменты, от чего они были белы, как снег. Она же была Нигронос, то есть чёрный пигмент заглушал в её облике все остальные. Но это не портило её, она была мила и сообразительна. Русован – типичный самец: здоровый, наглый и безмозглый. Регулярно поколачивал свою сожительницу, вне зависимости от степени её виновности. Она же так боялась остаться без самца, что терпела и прощала всю его дурь. Ещё бы, он был моложе её, а вокруг столько истекающих соком самок.

Сегодняшняя взбучка была, за то, что она не достаточно чисто вылизала подстилку, на которой он спал, от чего его всю ночь кусали блохи. И даже то, что она, рискуя жизнью, неусыпно окуривала его, думая, что тем самым отгоняет насекомых, не спасло бедную Нигронос. Русован сначала орал на неё, потом немного потаскал за волосы, затем, взяв её за левую ногу, подмел головой «любимой» полы. Исполнив весь этот «супружеский долг» оба затихли у очага. Каждый думал о своём. Русован, о том, что надо бы почаще поколачивать строптивую самку, чтобы боялась даже косо посмотреть на него (видимо такая модель отношений была в стае, где он вырос). Нигронос же, свернувшись в ногах любимого калачиком, сладко думала: «Бьёт – значит любит! А чем сильнее колотит, тем больше любит!» Наверное, в её роду были те же порядки.

Мягкой поступью к очагу прошуршала местная красотка – Вагинуля. Вот уж поистине не было бы счастья, да несчастье помогло. Три года назад она прибилась к стае убогая, тощая и оборванная. Живший тогда шаман выходил и вылечил бедняжку. Некоторые органы её были совсем изношены, и он заменил их обезьяньими. Она была так плоха, все думали, что долго она не протянет. Но ошиблись, раны зажили, самочка округлилась и принялась зазывной походкой и нежным мурлыканьем охмурять всех самцов стаи. Завидев её, самцы делали стойку и пускали слюну. Она же, быстро поняла, что из этого можно извлечь много пользы, чем и занималась последние три года. Многие самки стаи очень хотели иметь такую же власть над самцами, но, увы, им это было не дано. От чего они злились и делали Вагинуле всякие пакости.

Недавно Вагинуля позволила себе неслыханную вещь, она бросила самца. И подумайте, за что? Всего лишь за то, что чуть не придушил её! Иш, цаца, какая! Эта новость всколыхнула умы, и чувства всей женской части стаи. Они опять орали и подскакивали, пытаясь объяснить строптивой соплеменнице её неправоту. Больше всех старалась Нигронос.
— Сама виновата! Зачем не покоряешься? Зачем злишь самца? Иди дура, лижи ему пятки, вымаливай прощенье.
Она защищала самца и искренне не понимала, как это можно? Ну, поорал, ну побил, так что ж теперь уходить от него? Остальные самки гулко вторили ей.

Настало время кормёжки, оголодавшая стая набросилась на еду. И тут случился новый кульбит. Белогусь доселе вяло волочившийся за Орущей Струной вдруг сообразил, что Вагинуля то поинтересней будет. И давай перед ней кренделя выписывать, лучшую косточку ей отдал и соломку на лежанке взбил, чтобы красотке удобней было. Такого Орущая Струна пережить не могла. Мало того, что эта Вагинуля своего самца кинула, так ещё и Белогуся к рукам прибирает! Она его холила и лелеяла, три месяца к себе приучала и вот, когда он почти смог смотреть на неё без содрогания приходит эта фифа, становится в позу, и Белогусь бежит за ней, высунув язык!

По всем приметам суждено было остаться Вагинуле без волос и ушей, но в дело вмешался Главнюк. Он одним взглядом остудил разъярённых самок, те затихли, хотя ненадолго. Вагинулю трогать нельзя, а про Белогуся указаний не было. И вся стая с упоением на него накинулась. Расправа удалась, заклеванный, забитый и защипанный он тихонько таскался за Вагинулей, не зная как из всего этого выпутываться.

Ближе к ночи Главнюк направился в джунгли. Едотрах, боготворивший Главнюка и мечтавший когда-нибудь стать таким же, трепетно взглянул на старшего. Он надеялся, что Главнюк возьмет его с собой. Но тому сегодня компания была не нужна. Скомандовав: «Сидеть и ждать», Главнюк растворился в ночи. А Едотрах, почувствовав себя, хоть на ночь, но старшим, вальяжно развалился на лежанке и подумал:
— Ну, с чего начать? С еды или с удовольствия?


***


— Мам, ты какой канал смотришь? – спросил мой сын, входя в комнату.
— Дискавери, документальный фильм из жизни первобытных людей – ответила я.
Он посмотрел на экран и обречённо вздохнул.
— Опять Дом 2. И чего ты в нем находишь? Толпа лодырей живёт ради еды и постели. А ты говоришь первобытные.
— Конечно, а какие же они? У них те же потребности, выжить в суровых условиях реалити-шоу, чтобы потом есть, спать, ну и отправлять все остальные естественные потребности.
Я встала, и с удовольствием выключила телевизор. Интересно, а какие декорации мне пригрезятся в следующий раз?