Епархиалка

Вот и наступил долгожданный день, когда я впервые переступила порог красивого красного кирпичного здания, епархиального училища города Елабуги. Вот где мне предстоит жить и учиться, вот где я должна обрести своих новых подруг, обрести знания, научиться хорошим манерам, получить все самое необходимое для дальнейшей жизни. Мне необходимо учиться быть самостоятельной, принимать трудные и единственно верные решения,- и все это самой, ведь рядом не будет матери, не будет ее твердой и нужной поддержки, верной подсказки. Трудно становиться взрослой. Но так надо.
В церковно-приходской школе меня наградили грамотой за примерное поведение и успешное прохождение азов наук, как лучшую ученицу рекомендовали к дальнейшему обучению. Вот с этой грамотой мать и ходила на прием к устроительнице епархиального училища в Елабуге Глафире Федоровне Стахеевой, у которой работал мой отец. Мать с нижайшим поклоном обратилась с просьбой помочь в обучении осиротевшей девочки, имевшей склонности к учебе, обладавшей отличной памятью, наблюдательностью, поразительным слухом. Глафира Федоровна посмотрела на меня внимательно, попросила сначала прочитать, потом спеть что-нибудь, подумала и сказала матери решительно: «Я буду учить вашу дочь». Мать не поняла сначала, что стоит под этим «Я», лишь потом все встало на свои места, оказывается, Стахеева решила платить за каждый мой год обучения. Для нас эта сумма в сто рублей платы за обучение в год казалась огромной, мать просто не смогла бы столько найти. И вот таким образом я стала ученицей.
К главному входу съезжались кареты с огромными тюками, небольшими сундучками, где сидели нарядные девочки. Вот они повылезали из своих карет, повыскакивали на мостовую, тут поднялся такой шум и гам, что я понемногу оробела. Мать тянула меня за руку, я же, увидев сразу столько хорошеньких личиков, с косичками и без, просто обессилела. Твердости духа моей матери можно только позавидовать. Она вселила в меня твердую уверенность, веру в превосходство ума над богатством. Я же решила не отступать и не осрамить светлое имя отца. Ведь очень хорошо помнила слова отца, сказанные им уже давно, там и тогда, в далеком детстве. Но эти слова врезались в память и не могли быть стерты ничем: «В ней есть ум, и его надо развивать».
И я решительно взяла мать за руку, и мы зашагали к подъезду.
Да, мне было страшно, боязно от того, что мы идем пешком, нас не везут в красивом экипаже, мне нечем похвастать, ни нарядами, ни прической, ни туфлями. Более того, я спиной ощущала взгляды, непонимающие и пренебрежительные взгляды тех, кого мы огибали, проходя мимо.
И только из одного экипажа выглянула румяная девочка с голубыми глазами и улыбнулась мне. А возничий задорно приветствовал нас, привстав со своего места, ободрительно улыбнулся и сказал мне: «Не робей, красавица!».
Мы с мамой протискивались все ближе и ближе ко входу, прошли уже добрую сотню шагов, обогнув несколько экипажей, а моя решимость с каждым шагом уменьшалась, меня начинало трясти при мысли, что скоро мать уйдет, а я останусь одна с этими богатенькими девочками. Мама несла мой небольшой дорожный сундучок, куда были сложены личные вещи и книги, несколько полюбившихся томиков, среди них были стихи Пушкина. Читала я хорошо, меня хвалили там, в церковно-приходской школе, за умение читать да и писать – я особо не тревожилась. Здесь будут обучать многим другим предметам, смогу ли я также хорошо их освоить, не подведу ли мать, так много сил отдавшую для того, чтобы ее дочь училась, училась в епархиальном училище. Я не знала, что меня ждет впереди, но я шла на встречу со своей судьбой, пыталась перебороть себя и выглядеть спокойно.
Детство закончилось, как ни жаль с ним расставаться. Еще я вспомнила отцов наказ быть всегда самой собой, уметь отстаивать свою позицию.
И я шагнула вперед, в неизведанное. Будь что будет.