Пришествие дьявола. Глава 11

Глава 11.

      Накануне Праздника Поздних Цветов на улицах Кодена загудела ярмар-ка. Ретивой торговкой, она ворвалась в тишину узких каменных улиц, и раскрыла свои объятия для заждавшихся покупателей. Роскошные ряды, яркие товары и товарки манили весь люд, и даже вытащили на свет белый самых скаредных и нелюбопытных. Большинство покупателей явилось даже не за товаром – им хотелось наговориться в досталь, услышать новости. Никогда на ярмарке не замечали Отца Марка. А тут и он заявился. Его лицо осунулось до неузнаваемости. Он был небрит. Сильнее всего бросалось в глаза то, что он был в сутане, будто помятой и испачканной глиной. И видно было – ищет он кого-то.
-Скоро праздник, а он, глянь явился какой!
-Где? Кто?
-Да вон священник наш пошел!
-А! Это вон там, в стороне мясных лавок?
-Протри глаза! Вон он идет! – и уверенная рука показывала в обратном направлении.
-Не может быть! Чего ему на рынке делать? К нему домработница Клара с мужем  всегда приносят провиант.
-Я б не пошла к такому грешнику.
-Ну а ты видела?
-А ты видела?
-Чего видела?
-О чем вы?  - в разговор двух подруг вмешалась третья.
-Да ни о чем, - парировали спорщицы.
-Волосы!
-Какие волосы?
-Волосы его растрепаны! А одежда? Грязная, будто валялся на земле…
-А я сегодня его видела  - в другой стороне! Я заходила за саженцами к фру Марии. Он шел – уверенно так, весь подтянутый, и одежда была на нем чистая.
-Я слышала, дьявол он, а не священник. И детей наших совращает.
-Да перекрестись! Такие страсти говоришь!
-Да! Твоего Пиху совратишь! Вырос уже на две головы выше тебя. Сколько ему уже? Шестнадцать? Семнадцать?
-Да не моих детей! Вон Олинку совратил же!
-А кто видел? Вот-вот… а ты уши развесила.
–Люди говорят! Марта видела. Она же с ним… тоже.
-Бедного Иоахима – отца ее не видно давно! На улицу они теперь не показываются.
-Дожились мы – священник одержим бесом! Тьфу!
Все с подозрением стали озираться вокруг и чудились им козлиные рожи из –за углов старых домов, примкнувших к площади. Они даже боялись смотреть в глаза друг другу. И не могли объяснить, чего бояться –то стали, и что увидели они в глазах друг друга. Они боялись признаться себе, что в глазах тех читалась смерть. 

Отец Марк купил здесь у мастера сопилку. Под напряженные взгляды из торговых рядов, он завернул ее в кусок холста. Славный подарок для Кристины – думал он. Кристина когда-то любила на ней играть, пусть вспомнит свое умение.  Еще он искал Янека. После их встречи в заброшенном доме, он обнаружил там следы еще одного человека, о котором Янек умалчивал. Тот след был узкий и размером меньше. Тот след привел к настенной надписи углем: «КТО С МОИМ ПОСЛАННИКОМ – … СМЕРТЬ». Эту надпись, сотворенную высокими буквами, он прочел на той самой стене, на которой раньше, кроме подсвечника с ангелом, ничего не было. Под надписью валялись куски отломанных угольев. И надпись была не так изящна, как другая, «Solve et Coagula», обнаруженная раньше и написанная на латыни. «Solve et Coagula» была написана кровью, а эта  - обгоревшей головешкой.
-Значит, тот, кто создал эту надпись, не знает латыни. И написал не сразу. Он (или она) вошел в дом, развел огонь, дождался, когда он погаснет, и лишь потом, под воздействием кого-то другого… Отец Марк еще раз повторил себе слова надписи  - все прислушиваясь к их смыслу.
Янек не признался, с кем он был в доме… Под страхом или стыдом, но он упорно скрывал другого человека. И наверняка, их визит туда был не случаен. Скорее всего, тот был  - посланник или посланница смерти. А может Янек явля-ется орудием Сатаны, а не жертвой, как показалось священнику? Но Янек не знает грамоту, и руки его не были испачканы золой.
Надо найти Янека и он найдет его. Но как его можно уберечь? И от чего? Люцифер слишком изощрен. Священник спешил, борясь с одышкой, и в то же время искал решение. До этого он забегал к парню домой – двери были не заперты, но там никого не было. Престарелые родители Янека поумирали не-сколько лет назад. Ему помогала тетка, но той тоже дома не оказалось. И даже не лаял сторожевой пес. Трусливо поджав хвост, собака скрылась под навесом.
«И псы умолкнут – когда явится ОН!»
Но одну догадку Отец Марк решил подтвердить немедленно. Он зашел в комнату Янека, перевернул ее вверх дном, и явно не удовлетворившись этим, пошел к выходу и стал сбрасывать с вешалки одежду. За старым сюртуком висел футляр с потертыми краями. Сомнений не оставалось, здесь была замешана Марта, Янек не только встречался с Мартой в заброшенном доме, но прихватил оттуда этот старый футляр со скрипкой, и даже не брал в руки смычек и скрипку, которые лежали так, как их по-особому укладывал в последний раз тот, кто играл мелодии.  А раз Янек не пытался играть – значит, он собирается подарить это кому-то. Вернув инструмент обратно, священник вышел из дома. Преодолев три улицы, он уже был на рынке. Но в этот вечер ему не суждено будет отыскать и предупредить Янека о том, что ему угрожает. Он сделает это на следующий день, но Янек не станет его слушать.

Праздник Поздних Цветов весело и красочно гулял по улицам затерянного в северных лесах городка Кодена. Это один из последних праздников лета; еще оставался августовский карнавал урожая. Цветы в этот день побеждали деревья, и деревья отдавали свои ветки в руки горожан в знак преклонения перед цветочным праздником. После дождей посвежели дома, из окон выглянули первые цветы, задышали каменные мостовые. Народ нарядился в шутовские костюмы и высыпал на улицу. Веселый праздник созывал всех, от мала до велика, на площадь Ратуши, где всегда происходило представление, и звучала игривая музыка, и танцевали люди... И где можно было найти столько смычковых инструментов и музыкантов? И Янек, довольный собой, уносил натруженную скрипку, найденную в том старом доме. Он умело скрыл ее на той внезапной встрече от всевидящего ока викария.
Под вечер праздник дарил всем подарки, не забывая никого, и незаметно покидал людей. Не прощаясь, он затихал, то прошуршав шелковым девичьим платьем, мелькнувшим за углом, то удалявшимся детским голоском, то груст-ной песней, то веселым смехом, то щебетом птиц. И вот праздник спрятался за тяжелой дверью, скрипнувшей в последний раз.

В тот день и солнце навеселилось вдоволь. Утомленное солнце уже в изнеможении скатилось в бездонный небесный карман, окрасив узенькую полоску в огненные цвета. Так прощалось солнце, всего на одну ночь. Только оно так умело прощаться... И как же было не посмотреть на такое диво? Молодежь по традиции уходила на холмы, и еще долго веселилась уже после заката до густых сумерек…

Кристина и Янек спустились с холмов раньше. Девушке нужно было успеть домой, она жила теперь у фру Паулины, которая приходилась ей отдаленной родственницей, и старалась выполнять  наказы и наставления заботливой старухи. Еще ей жаль было хризантем, подаренных Янеком, цветы увядали без воды и ждали своего спасения.
Они вышли на улицу св. Генриха, и остановились у ворот.
Они молчали – что скажешь, если это только вторая встреча?
«Что с тобой? - говорили ее глаза. -У тебя изменилось лицо».
«Я не пойму что творится со мной? А когда пойму – ты узнаешь первая».
«У тебя чужие глаза»
«Я хотел спросить тебя…» .
-Эй, Янек! Не увлекайся! - голоса проходивших парней и их дружный хохот уязвили Янека, но Кристина крепко вцепилась в его руку.
Они снова молчали. И опять с дороги кто-то их окрикнул. Бедняга Янек, разбивший накануне башмаки в поисках Кристины, так разволновался, что забыл расспросить Кристину о странном священнике.
-Янек, я хотела  сказать тебе...
Он не слушал, просто стоял как одуревший и следил за движениями ее губ. Наконец он выдавил из себя ее имя.
-Янек? Послушай меня...
-Я не уйду.
-Янек, да отпусти же, - Кристина пыталась вырваться из его крепких объятий. Он пытался ее удержать, но получилось неловко, и футляр от скрипки съехал с плеча на руку.
-Я хочу остаться с тобой. Разреши мне, - попросил Янек.
-Нет. Ты какой-то сам не свой сегодня. Пирогов объелся? - Кристина улыбнулась и сказала серьезным тоном: - Я ношу траур по бабушке. Уже поздно. Иди домой. Да, еще не забудь на ночь молитву «Благослови». Священные слова, а также дозволенные наговоры спасают людей от нечисти, от зла. Помолишься? Обещаешь?
Он послушно кивал.
-А теперь отпусти меня и прощай.
-Кристина?
-Прощай же. Я помолюсь за тебя.
-Кристина, послушай, - Янек опустил голову на грудь, и упрашивал Кри-стину, насупившись как молодой бычок.
-Я тебя поцелую и мы простимся. Ладно? - предложила Кристина.
Он испуганно посмотрел в ее черные глаза, будто что-то увидел в них.
-Янек, ну что с тобой?
Он сделал движение к ней. Она отстранилась. Растерявшись, он развер-нулся и пошел без оглядки к мощеной булыжником дороге. Кристина не уходила, пока он не скрылся за поворотом.
-Куда он? Ему не в ту сторону, - она почувствовала неладное, но было поздно. Янека и след простыл.

Городские ворота загородили груженые повозки. Часть из них покосилась, видно приехали они издалека. И теперь стража и возчики горланили во все горло, осматривая эти возы. Желая остаться незамеченным, Янек  забрался в заросли у стены, под которой был прорыт проход. Стража постоянно находила лаз, прорытый людьми для прохода, и заваливала его землей и камнями, но всякий раз люди рыли новый проход. Когда Янек вылез наружу, его заметил конный дозор. Пришлось бросаться в лес, где лошадь не пройдет. Он пробежал неизвестно сколько, пока не стихли голоса и конский топот, и пока он сам не упал, чтоб отдышаться. Погоня отстала, где-то шумел ручей. Янек припал к нему, жадно напившись, он окунул голову. Насытившись холодной свежестью, он еще посидел немного, так хотелось послушать вечерние песни соловьев. Вокруг сгущались сумерки, журчание ручья стало громче и звонче. Он надумал навестить дом ведьмы. Пришлось побродить в поисках этого дома, спрятанного в непроходимых зарослях вьюнов, но вдруг этот дом сам выплыл из мглы. По мере приближения - дом принимал все более реальные очертания. Холодно блестели под луной его окна, уныло и причудливо выглядели озябшие деревья. Свежая нетронутая трава покрылась обильной росой.
Скорее всего именно в этом доме могли встречаться Кристина со священ-ником. Иначе где она пропадала? Да и сегодня, при расставании, Янек почув-ствовал, будто спешила она выпроводить его поскорее.

На дверях замка не оказалось. Янек потянул кольцо - дверь была заперта изнутри, как в тот раз, когда он бегал за гостинцами. Загнивающие яблоки еще валялись на каменных плитах, и ползали в них черви. Янек взялся пинать эту гниль и догадался: «Да отсюда они не заходят в дом!» За деревьями он увидел еще один вход, освещаемый луной. Сомнений не было -  священник в доме. Да вот и сутана его мелькнула за деревьями. Сколько раз Янек замечал священника, так быстро исчезающего вдруг с поля зрения. Зачем он выхаживает по этим старым домам? Он знает входы, неизвестные никому? Скорее везде есть потайной вход.
 Спрыгнув с крыльца, Янек громко насвистывал знакомую мелодию, пока-зывая всем своим видом, что уходит. Скрывшись за деревьями, он нырнул в сто-рону и побежал в обход дома, к старому саду. Теперь он затаился под окнами и выглядывал Кристину.
Прошло много времени. В потемках он успел окончательно продрогнуть, и уже не в силах был унять дрожь. Но решительность не покидала его - он ввалился  в окно, разбив стекла ботинком.
 В нос ударил едкий смердящий запах. Янек выпрямился во весь рост, и на ощупь стал перемещаться по комнате, судя по всему просторной и освобожден-ной от мебели, наткнулся на железный канделябр, залитый воском. Глаза привыкали к темноте, уже можно было разглядеть отдельные предметы, и главное, привыкнуть к этому смердящему запаху.
Когда он зажег свечи, пламя осветило стол с гниющими яствами и роем копошащихся червей. Янек  брезгливо помял нос, потер глаза и, отвернулся. В тишине он различил далекий крик выпи, и сам пропищал по-птичьему, ошалело оглядываясь от собственного голоса, так изменившего ему, потом повторил этот птичий выкрик. И лицо стало вытягиваться по-птичьему. Его всего передернуло, и он покинул то место, и прислушался в который раз к безмолвию комнаты. Навязчивое ощущение, что кто-то здесь скрывается, преследовало его. Длинный стол тоже ждал того, кто за ним угощался. Больше всего сверкало лезвие кинжала, вынутого из ножен. Янек быстро схватил оружие, и с разворота, вытянутой рукой очертил воздух. На стене хрустнуло картинное полотно в широкой раме, и одновременно послышался слабосильный человеческий вскрик. Но картина была дальше вытянутой руки, и никак не могла быть задета. Он рассмотрел следы пореза и не обнаружил их. Он не задел портрета. Но выступила кровь на груди изображенного мужчины, в упор смотрящего перед собой. Отчего на картине появился кровавый порез? Янек присмотрелся к портрету мужчины, так разительно похожему на священника. Но мужчина был худ, и в светской одежде, по которой уже катилась капля выступившей крови. Края обозначившейся раны стали рас-ползаться на уровне лица изображенного господина. Янек распорол ему лицо от рта до горла, придав ему самое зловещее выражение. Кинжал застрял в побелев-ших от напряжения пальцах, и бесчувственные пальцы отказывались разжимать рукоять кинжала. Повернув кисть руки, Янек начертил в воздухе круг, и поднес лезвие к пламени свечей. Высветились слова на неизвестной ему латыни. Первые буквы напомнили Янеку схожую надпись, замеченную им на стене того дома, у кладбища, куда его затащила Марта. Но он не знал их значения с латыни.
Все двери, выходящие из этой комнаты, были заперты. Янек не стал их толкать. Он опять замер, прислушиваясь к доносившимся звукам пения. «Нава-ждение какое-то, - прошептал Янек и вспомнил, что где-то слышал эти звуки. -Нужно залезть туда с другого окна. Но здесь нет окон! В какое я пролез? Черт возьми!».
Но ему не суждено было больше сделать ни одного движения. Совсем ря-дом, за правым плечом, стоял человек. За какой надобностью ему так затаенно молчать, выдавая себя звучным дыханием. Янек оторвал глаза от пола и в поле его зрения попали ноги этого человека.
«Да он весь похож на меня...» - смекнул Янек, и судорожно рассмеялся. Он увидел свое отражение в зеркале, с которого сползло покрывало.
Он бросился к проклятому портрету и содрал его, обнаружив белых чер-вей, и начал топтать ногами скомканное полотно. Раму он поднял над собой и швырнул в зеркало, за ней полетел тяжелый стул, потом другой, фужеры от вина, канделябр и шкатулка. Зеркало выдержало все. Лишь трещины избороздили его гладкую поверхность. И все больше выглядывал кто-то оттуда…
Янек перевернул стол,  схватил с пола кинжал, и снова недюжинная сила сжала его пальцы на рукояти. Он приготовился защищаться, но от кого? В доме что-то было, и он готов был дразнить эту невидимую силу, чтобы вступить с ней в схватку.
-Кто здесь?! – кричал он, и беспорядочно размахивая кинжалом, он вышиб одну из дверей и побежал вверх по лестнице.
На втором этаже его поглотила тишина, и он прижимался к углам - крался как хищник за добычей к каждой комнате - прислушивался – приоткрывал двери – бросался в темноту – распотрошил огромный шкаф, где мог кто-то скрываться – перевернул кровать... Все тщетно  -  таинственный враг так и не проявил себя... 
В одной из комнат он уперся в стул с высокой спинкой, что стоял напротив двери, потерял равновесие и завалился на одно колено рядом с ним. Кинжал выпал, Янек бросился на пол и стоя на коленях стал рыскать по полу в поисках своего оружия. Каждый предмет он хватал и быстро ощупывал. Он уже почти дополз до окна с распахнутыми шторами и в сиянии луны над спинкой кресла появились очертания головы сидящего в нем человека. Сомнений быть не могло – за спинкой торчала голова священника. Получалось, он сидел лицом к двери – и ждал, когда Янек вернется…и оглянется на него… . Он сидел на стуле и ждал его.
-Отец Марк!  - непроизвольно вырвалось у Янека.
Священник не шелохнулся.
-Отец Марк! Что Вы здесь делаете?! -  боль пронзила пальцы его рук, на которые он опирался на полу. Он увидел, как тяжелые сапоги топчут его пальцы, и больно поднять глаза на хозяина этих сапог.
 - Да где этот чертов кинжал? – лезвие, наконец, блеснуло на полу, и он схватился за него двумя руками, прорезая до крови ладони. Вот он уже держит кинжал перед собой уцелевшими пальцами, и направляется к стулу… , к пустую-щему стулу, потому что там уже никого нет. Он хватает проклятый стул – поднимает над собой и стул летит в проход и слышно как разваливается на части.
В одном из проходов промелькнула сутана, и Янек ринулся туда. Там стояла пыль – значит, не показалось. «Священник здесь!» Янек скрывался за каждой стеной, выжидал, перебегал к новому месту, выкрикивая священника. Вот чья-то тень проползла по стене коридора, освещаемой луной, и он перебежал в комнату напротив, но никого не встретил. Одна рука с переломанными пальцами беспомощно повисла, другой, еще способной подчиняться, он растворил все двери. И ветер из распахнувшегося окна поднял шторы и вслед за упавшими со стола предметами, бумаги полетели по дому. «Я поймаю тебя!» - он спрятался за стеной.
Он вернулся в зал, где устроил погром и увидел, что сам уже весь в крови. Кровь струилась с ладоней по рукам. Неведомое  ему напряжение окунуло все тело в дрожь, по лицу потек холодный пот, и в горле сдавило дыхание.
Двери, как бешеные собаки, метались на петлях. И зазвенел металл брас-лета, скатывавшегося по лестнице.
 «Откуда браслет? Наверху я все прошел. Его там нет!»
-Не поднимать!  - скомандовал он себе, и встав посреди комнаты он обра-тился к своему врагу: -Выходи! Чертово отродье!
Янек почувствовал сжатие своих внутренних органов, а лезвие в непо-слушных руках уже чертило кровавые знаки сквозь одежду на его теле, и нельзя было отвести руку в сторону...