"Однако же,надо же что-то и делать в моём положении?...И как так оно получилось,что это положение меня достигло?...Как достигло?...Почему так невезуче пошло всё на косяк?Кто мне всего того зла нанёс,гадёныш?...Убить бы мало его!Что же это получается?Невтыковка житейская сполна огорошила темя моё!...Пропадаю в житейском омуте,пропадаю со всем тем добром,что сделал,вопреки и вся вопреки тому!...Кто осудит,пусть бросит в меня кирпич!А коль сам без того же кирпича,то и брось,но не без греха!А с грехом,полноте,камни какие могут быть тут,когда с грехом,пополам,а житейское море,бьёт по голове,не просто,но сила,откуда и взяться,если сдала она меня им,не отвечу тем же я...Сиятельно исполнено время моё,пребывания в юдоли этой,не сторож ты брату твоему,а он мне,и где мне сыскать его?...А был бы и сторож,то что?Не один и я такой,много сторожей у братьев своих,Иосиф тебе брат ли?...И сказал он,что не пройдёт и трёх дней,как появится у них дома за столом,и спросит есть,чтобы они дали,не привередничали,дали от чистоты,не от жалости,рыбы и мёда,а воды нету в кране, потому замучила его жажда,а не всё было правдой,были и те,кто не поверили ему,...и тыкали в него пальцами,он не уклонялся,а давал,и они отходили,что-то нашёптывая,а одна ведьма,киллерша,не признала в нём его,...и её хотели побить камнями,но вот он им и сказал тогда,кто не киллер,брось в неё патрон,она и осталась одна,остальные ушли молча,а он и спросил тогда,где все киллеры?,она говорит,что ушли,ну ,говорит ей,хватит,поубивала и будет,займись чем-нибудь мирным,врачеством или гаданием на костях,...но брось убивать за просто так,потому что именем моим многих убьют и казнят,у многих отрубят головы и руки,и ноги,...но я не виноват буду в смерти их,пусть они будут виноваты,они сами виноваты,что не поняли,о чём я,что вино без хлеба есть не надо,а только с хлебом,не то пьянит и превращаешься в свинью третейскую,без всякого размышления...Но делать то, что-то надо?И откуда же мысли пьяные такие берутся?Из какого гаража?А трезвые?И вообще откуда оно помышляется,что пьяно,что трезво?...Никто так и не сказал.И не скажет...А берутся мысли и кажется,что в голове,а вдруг нет?Не в твоей голове,а в чужой,а ты только слушаешь и делаешь,а если все мысли только в его голове?в голове того,кто сказал,что хлеб и вино порознь нельзя?...А всегда вместе,чтобы помнили,что он первый придумал,ноу хау,вроде того?...Но Калоша где,на каких путях её носит?И не должна бы ещё успеть сделать тому мальчику в попку,или в вену,как захочет?...Она спасёт,она всегда спасала его,и сейчас спасёт,позвонить ей,пусть спасает,неровен час,спасёт и его и весь его корень.А спасёт ли ?Позвоню ей,буду звонить...",- и перемежая блудливые мысли с пьяным бредом религиозного содержания,в чём сказывалось долгое отсутствие библейского просвещения и закрытость его жизни от свежей такой махровой проповеди,да и библию открывал последний раз лет так двадцать назад,а ещё добавить сюда бутылку крепучей водки,в сорок пять градусов,то и получишь такой коктейль словесной компоненты,от которого ещё и сам больше запьянеешь,и окружающим порция пьяни достанется,как тому его охраннику,который от долгого, широко расставленного стояния у дороги перешёл в здание и тут так же широко расставлял ноги ,теперь уже у самой двери начбеса,для охраны которой,со всем содержимым за дверью,он и был поставлен магистром,исполнившим свой долг,так вот,и охраннику ,от прислушивания к бреду за дверью тоже, стало хмельно и стало покачивать,а он за всю свою жизнь,-а было ему под тридцать-,выпил ,ну,может быть,пол-кружки спирта-,не было у него времени,всё занятия и занятия по стрельбе,бег,борьба,-и пришлось ему тут у двери ещё шире ставить ноги,чтобы не качаться,как делают испокон те матросы на кораблях дальнего отплыва,ставят широко ноги,чтобы не кататься по палубе,чтобы не сносило за борт,а была упрямая уверенность в крепости широкого стояния,вопреки крепнущей буре.
Начбес пьяными обезьяньими движениями ухватил свой телефон и стал чвякать кнопками,набирая номер Калоши.Получилось раза с десятого,и то,телефон два раза ронялся под ноги, на ковёр,не желая держаться в потных руках.
Слушая сигнала вызова,начбес выдыхал тяжёлые алкогольные пары,видя нечётко,как мир стал двоиться перед ним,что говорило ему о большом проценте водочной смазки в его горячо струившейся крови,-а на его памяти, у него было лишь два таких тяжёлых окосения,-один раз на его свадьбу,от которой в памяти остались тогда, после пробуждения, одни нелепые обрывки,и второй раз,когда родился ему первенец,известие о котором он принял в притоне,среди блудниц и пьяниц,и так принял,будто враз,в три часа ночи, полетел вниз на чёрном лифте,бездонном и среди полного мрака,-так что неудивительно,когда третий свой окос он теперь принимал как событие знаменательное,не менее великое,чем первые два.
Калоша долго не принимала звонка,может,обиделась,а может,сидела уже на чьём-нибудь *** и готовила свой смертельный укол.
Шимко гластасная орвядьль,самгосит кошедру стемко ,шмает басулгу калноко.
Охранник всё так же стоял,широко сделав ногами для безопасности.Он перестал прислушиваться,чтобы ещё сильнее не начать качаться и не впасть в транс,чего он боялся сильнее всего в своей жизни, ведь после чего,впади он в транс,было бы ему не до широко расставленных ног и рук,а было бы ему это всё по винту,глубоко и высоко.И значит,слушал он теперь себя,свой сильный организм,налитый мускулистым упругом.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.